Поэзия мирков не поддается адекватному переводу. Чтобы в некоторой степени передать привычными нам средствами ее богатство и особенности, понадобится хор из минимум восьми певцов и оркестр. А средний мирк, стихотворец и стихопевец, легко управляется один. То есть стихи мирков ближе к понятию «авторская песня».

Далан была не из способных, но песни сочиняла просто для удовольствия или когда хотела воодушевиться. Вот и сейчас ее повело на декламацию; правда, уважая коллег, она бубнила вполсилы:

Камеры внутреннего шлюзования служат для аварийных переходов между отсеками и, конечно, подчиняются экономическим законам скупердяйства, по которым для экипажа все делается ниже, уже, мельче и впритык. Больше двух человек в шлюз не влезает, и то Форт с Эш так стиснулись, что еле хватило места высвободить руку и открыть второй люк. В ДО4 было задымлено, но пламени не видно. Часть ламп полопалась, часть отомкнулась от контактов; этакий тревожный полумрак.

– Далан, пожалуйста. – Эш ногой закрыла люк, и насосы принялись менять воздух в бочке шлюза.

– Эш, спасибо. – Втрое более кургузая и неуклюжая в скафандре, Далан с кряхтением полезла в переходник.

Лучи нашлемных фар метались в пепельном дыму, выхватывая крупные надписи. Корпус двигателя выглядел обманчиво неповрежденным.

– Ищи утечку, – бросил Форт. – Я протестирую движок.

Руки у Эш дрожали. Кроме утечки, где-то здесь таилось место короткого замыкания, подорвавшего гремучий газ. Кислород выгорел во вспышке, но ДО4 не откроется, пока не устранена течь. Эш с надеждой раскрыла пульт-книжку и пришлепнула его к стене. Почему не перекрылся газопровод от резервуара?..

Она пересчитала все аварии, случившиеся с начала рейса. Охлаждение стержня 2, расцентровка двигателя 3, обрыв сети освещения, теперь водород утек и рванул. Придется заменить воздух в машинном отделении азотом, от греха подальше.

Люк распахнулся, вылезла кудахчущая Далан. Хоть бы квохтать перестала, а то бормочет и бормочет!

«Эш, выпрямись! – приказала себе ихэнка. – Ты не имеешь права уронить достоинство перед лицом представителей иных цивилизаций. По тебе они будут судить о всех ихэнах. Будь стойкой! Реши эту задачу».

– Истекает здесь, – показала лапой Далан и продолжила свою воркотню, прохаживаясь по отсеку, но скоро опять перешла на линго: – Тут что-то сделать? Выломать? Ломать легко!

– Можете вы помолчать?!! – сорвалась Эш и сразу примолкла, покосившись на кэпа. – Да. Надо вынуть панель. Там термоизоляция…

– Нельзя не петь, – глухо гудела Далан, поддевая на удивление гибкими пальцами панельный шит. – Это приободряет.

– У вас всегда поют при аврале? – У Эш язык рвался вслед за нетерпеливым сердцем.

– Не так. Дают себя слышать, – Далан издала зудящий и противный звук. – Тот, кто замолчал, – оказался в опасности. Тишина – когда все умерли.

От волнения Эш мазнула языком забрало шлема. Воющая, писклявая цивилизация эти мирки. Но она без колебаний променяла бы взорвавшийся отсек «Сервитера» на зал, полный голосистых мирков. Даже 2,6 g покажутся комфортными, если альтернатива – невесомость и кислород на нуле.

Форт заглянул в нишу, откуда Эш и Далан извлекли губчатые кирпичи изолятора. Вода, родившаяся в воздухе при взрыве, стягивалась на прорвавшийся газопровод и замерзала кристаллами инея.

– Сможешь восстановить?

– Часа полтора, – рассчитала Эш затраты времени.

– Не срочно; плазмаки понадобятся, когда выйдем из скачка около Нортии. Меня интересуют причины всех пробоев.

– Ветхость. Эксперт по материаловедению сказал бы точнее, каков износ, а у нас такого оборудования нет.

Форт с сомнением осмотрел трубку. И не скажешь, что старая! Странно все это. Кабельные и трубчатые коммуникации на кораблях обновляются гораздо чаще, чем элементы каркаса. Вернее было ожидать появления трещин, разломов в несущих конструкциях, но лопались и обрывались, образно говоря, нервы и кровеносные сосуды «Сервитера». Пусть аналогия неуместна, но перелом не так опасен, как разрыв артерии. Отказывают важные мелочи, каждый раз ставя под угрозу весь полет.

– Проверь питание БЭМа и приборной части. Далан, еще раз убедись, что навигационные системы исправны; сделай контрольное ориентирование. Эш, сейчас отключи резервуар; займешься им после отдыха. Возвращаемся в центральный ствол.

По ту сторону шлюза Далан с удовольствием сняла шлем-котел, мешавший ей нормально слушать. Спускаясь в ЦС по неудобному, почти вертикальному трапу, она негромко ржала и лаяла, смакуя звуки инопланетных животных, – это было развлечение, отдушина в стесненной и тревожной атмосфере корабля, предназначенного к ликвидации. Эш убеждала себя, что с этой живой музыкальной шкатулкой следует смириться.

Но в стволе Далан вдруг замолчала, словно подавилась. Уши ее растопырились и встали выше макушки.

– Ты можешь петь, – как можно ласковей сказала Эш, заставив себя быть терпимой.

– Цак! пиииииииии, – звучно щелкнув, Далан издала тончайший писк на грани слышимости и указала рукой в черный провал ствола. – Там кто-то есть. Он передвигается. Шуршит.

Форт поторопился открыть шлем и усилил темновое зрение; присмотрелась и Эш.

В круглом проеме зыбко скользнул бесформенный, неясный силуэт – и слился со стеной. Эш поклялась бы именем господним, что мелькнувшее нечто – словно бы пролетевшее, не касаясь пола, – еле-еле светит ультрафиолетом.

– Это не наше искусственное насекомое, – Далан до предела приглушила голос. – У них другие шаги.

– Я не вызывала автоматы, – отозвалась Эш так же тихо.

– Очень темно и далеко. Сейчас усилюсь, – Далан опустила на глаза свой бинокуляр. – Нет, ничего.

Форт считал, что он застрахован от галлюцинаций. Полностью техногенный организм мог поломаться, но психическим болезням в нем не на чем было завестись. Инженеры Айрен-Фотрис не допустили бы к эксплуатации ненадежный мозг. Форт предназначался для управления кораблем, превосходящим «Сервитер» настолько, насколько флаер совершенней планера. Но тут, стоя в заднем конце ствола, Форт неожиданно засомневался в своих ощущениях.

– Все видели?

– Я – слышала.

– Да… что-то метнулось, – подтвердила Эш.

Оружие Форта лежало запакованным в багаже. Он пожалел, что не захватил его с собой. Опыт подсказывал, что с движущейся угрозой на борту лучше всего разговаривать на языке силы, а уж потом разбираться, чем или кем она была.

– Держаться вместе, – приказал он. – Идем быстро, глядя по сторонам.

Шаги троих отмеряли метры ствола; лучи прорезали даль трубы до заветной двери, ведущей в голову судна. На отметке, где – или чуть дальше?.. – показалось и исчезло нечто, Форт особенно пристально изучил входы в грузовые отсеки. Слева – 14-й и 16-й, справа – 13-й и 15-й. Что бы тут ни двигалось, оно шло справа налево. Влево Эш посмотрела вместе с ним.

– Да успокоит господь души всех умерших, – послышался Форту ее сдавленный голос.

– Поставь автоматы на входе в ствол. Постоянное слежение.

Когда дверь ствола закрылась и сработали запоры, экипаж перевел дух, а Далан отыграла на губах какой-то варварский марш, как бы в знак триумфа. Молчавшие в стволе, все одновременно захотели говорить.

– Кто-нибудь может сказать, что это было?!.

– Тело большое, вес маленький. Так волочится по земле аэростат. Мое знакомое впечатление.

– По-моему, оно светилось.

– Не заметил. У меня к этому явлению в стволе есть два вопроса – откуда оно взялось и куда подевалось, если двери отсеков заперты, и насколько оно реально. Скажем, пропускает ли свет.

– И нет, и да. Я видела покрытие объектом лампы. – Далан употребила астрономический термин, но все поняли. – Свет мало затмился. Притух, я хотела сказать.

У Форта выросло энергопотребление мозга. Ситуация требовала его решения – такая должность, что от обязанностей лишь в гробу спасешься. На корабль проник беглец со станции? Это возможно – кто удирает из зараженного места, тем руководит первый закон паники «Беги прочь!», а не рассудок. Но тела из мяса и костей насквозь не просвечивают. Призрак?.. Эти штуки жестко привязаны к мирам-феноменам вроде Форрэйса, Хэйры, Динары и Арконды. Правда, призрак можно сгенерить искусственно, но вне дивных планет создание устойчивого призрака обойдется много дороже, чем «Сервитер» в пору его юности. И призраки локализованы в местах образования или фиксированы к конкретным лицам; просто так перевозить их невозможно. Все отпадает.

– Понаблюдаем за стволом. Сейчас нам нужен отдых. Ближайшие восемь часов – моя вахта, за мной заступает Далан.

Говорил Форт сухо и четко, но за его сдержанным тоном Эш послышалась забота. Это согревало, но был и привкус обиды. Не из-за того ли капитан так чуток, что она худощавее всех? Не считает ли он ее малолеткой и заморышем?..

– Прошу время для внеочередной работы, – подняла руку Эш. – Я тревожусь за двигательный отсек 4. Управлюсь быстро, поем и лягу спать.

– Нет, – отрезал Форт. – Сперва приди в себя. Выполняй, инженер.

В рубке их ждал сюрприз «Угадайте, от кого». На мониторе горело добавочное окно со словами:

ПОЛУЧЕНО СООБЩЕНИЕ ДЛЯ «СЕРВИТЕР БОНД». ПРОЧИТАТЬ.

«Как быстро „Скайленд“ отозвался! – удивился капитан. – Наверняка нагоняй за использование прямой связи без надобности. Что-нибудь вроде: „Не отвлекайтесь на пустяки, гоните корабль дальше“.

Но содержание письма озадачило его куда больше, чем факт связи с кораблем, летящим в забвение. Он даже попытался пошутить, чтобы избавиться от ощущения нереальности:

– Приятно, что хоть связь работает нормально. Признавайтесь, у кого есть тайный дружок, который достает даже в скачке и тратится по-крупной, лишь бы дозвониться?.. Подсказка: его имя – Кэн.

– У меня нет таких друзей. – Эш знала пять-шесть эйджи, от которых с радостью бы получила почту, но никого из них не звали Кэном.

– Имя не наше, – отказалась и Далан. – В столько слогов друзья не подписываются. А что там?

– А вот взгляните, – Форт жестом пригласил коллег к экрану.

Письмо гласило:

[Я совершенно один могу сказать. Беспокойство незнание здесь. Полет быстро. Чувство полноты свободы быстро быстро здесь здесь. Меня холод нелюбовь. Только вместе. Рвутся связи. Креплюсь. Я Кэн Мерфанд здесь]

Ни номера узла-отправителя, ни обратного адреса в реквизитах письма не значилось.

«Похоже, что Далан писала», – с невольным ехидством подумалось Эш. Она гордилась тем, что владеет линго в совершенстве. Но зачем серой тумбе сочинять корявые письма о разлуке?.. Если комиссар Сато играет в туанцев, то не занимается ли мирка игрой в эйджи?

– До меня это не дотрагивается, – Далан выдохнула с присвистом. – Иду питаться и накачиваться.

Волоча ноги к себе в тесную каютку, измотанная Эш заметила, что Далан, разобрав свой баул, свинчивает из трубок спортивный снаряд. Не успела Эш прожевать устало движущимися челюстями первый кусок, как Далан залязгала железом, запыхтела и принялась вскрикивать, будто дралась, а не поддерживала форму, нагружая мышцы и костяк гирями. Посмотреть бы тайком, как она ест. Судя по ширине пасти, может разом затолкать в себя брикет на полтора кэгэ. А зубы у нее есть?..

Поочередно проверив отсеки на наличие движущихся объектов («ПОСТОРОННЕГО ПРИСУТСТВИЯ НЕ ОТМЕЧАЕТСЯ»), Форт тестировал корабельную станцию связи. Результаты выглядели занятней некуда: внешние антенны «Сервитера» с момента отлета принимали одни лоцманские корректировки и сигналы маяков – и никаких писем. Уму непостижимо. Впечатление такое, что письмо возникло само по себе, зародилось в такт тревоге экипажа, словно эхо или всплеск на энцефалограмме. Если бы БЭМ, главный бортовой компьютер «Сервитера», научился чувствовать и думать, именно такую телеграмму он и отстучал бы экипажу в знак солидарности – мол, ребята, мы гребем по космосу в одном корыте, мне тоже паршиво, так что поймите меня. Одно неясно – зачем он назвался именем, а не серийным номером.

Форт обратился к памяти, пытаясь найти там хоть что-нибудь схожее с текстом полубессвязного письма. Целевой поиск занял доли секунды; итог был из ряда вон, он ни в какие рамки не укладывался – прямо хоть все бросай и сам ложись тестироваться.

Капитан ясно вспомнил, где он прежде встречал сочетание «Кэн Мерфанд», – в грузовых документах.

Так когда-то звали труп, покоящийся в отсеке 14.

О господине Сато рассказывали, что он большой шалун и озорник и юмор у него причудливый, подчас жестокий. Что ему, к примеру, стоило встроить в будильник мини-блок, время от времени посылающий в эфир какую-нибудь ахинею от лица покойника?.. Комиссару веселуха, а у экипажа нервы дергаются. И пойди уличи.

Немало налетав по трассам, Форт знал, что электронщики порой – от скуки долгого рейса, от сознания своего ничтожества или кому-нибудь в отместку – монтируют подобные шутихи. Если таких умельцев ловят, то в благодарность за доставленное удовольствие им вручную лакируют портрет. След от будильника очень бы украсил физиономию Сато, но не докажешь, что письмо – его работа.

ОТВЕТИТЬ – терпеливо ждала надпись ниже дурацкого письма. «Не дождешься», – твердо подумал Форт. Пусть судно пропащее, но капитан – командир корабля, а не клоун. Переписка с глюками в его штатные обязанности не входит. Конечно, распоряжение грузоотправителя придется выполнить и приложить часы к ящику с бывшим владельцем, но до того момента пусть будильник полежит в кармане. Ничего, что неудобно; удобство для артона – вещь не обязательная. Зато, держа радар наготове, можно поймать идущий от будильника сигнал, который сразу влетает в почтовый ящик через вход внутренней связи, предназначенной для переговоров команды. Если это случится, шутнику придется солоно. Чтобы документировать подобный трюк, достаточно добавить в опции самописца пункт «Регистрация/сохранение всех сообщений в иной кодировке», и мышеловка готова.

Хуже, если такая почта повторится, а самописец не сработает. Это будет значить, что БЭМ заражен дурью где-то в прошлых рейсах и гонит почту сам в себя, указывая отправителями кого угодно, чьи имена-фамилии сыщутся в памяти. Умерший там заложен, хоть и в списке грузов.

А на одуревший БЭМ рассчитывать нельзя.