– …В цветастом полушалочке, а мимо пролетааают поезда, – бубнит баба Дуся, старательно перебирая спицами. Чем еще заняться стрелочнице через пару часов после начала смены, когда, согласно расписанию, в ближайшее время не ожидается прибытия даже самого разнесчастного товарняка.

То, что накинуто на плечи стрелочницы, трудно назвать полушалком, тем более цветастым. Это нечто серое и бесформенное – первый опыт бабы Дуси в области вязания. Не так давно она приобрела несколько мотков шерсти генномодифицированного марсианского муфлона у заезжего коробейника. То, что у нее получилось, глаз не ласкает, зато спасает от приступов радикулита.

То, что пролетает мимо, поездами тоже не принято называть, вот составами – да. Два часа назад, когда баба Дуся только заступила на вахту, сменив Михалыча, который отправился спать, мимо прошел грузовик «Сент-Манди» Британского Альянса. Следующим в расписании – не скоро еще, правда, – китайский «Далян» с рабочими, зафрахтованными «Глобал терраформерз». Как столетия назад китайские мигранты прокладывали рельсы через бескрайние прерии дальнего Запада, примерно так же они трудятся на окраинах Пояса астероидов. Ибо героические десятилетия раздела космических территорий, когда конкистадоры в панцирях железных преследовали звезду в буквальном смысле, и весь прочий штурмундранг – канули в прошлое. Первая и Вторая космические давно отгремели и забыты. Все поделено, все устаканилось, и настала пора рутины.

Это не в теории, а на практике пришлось познать Феде Кизгайло, выпускнику Магаданского космического медучилища, присланному на Кениду товарно-пассажирскую по распределению.

Федя был не дурак, но он был молод, а киноэпики и голосериалы, рисующие пересадочные станции уголками романтическими и экзотическими, где толпятся в шумных барах лихие космические волки и доступные красотки, творят тлетворное влияние. Увы. В действительности Кенида оказалась совершеннейшим аналогом какого-нибудь степного полустанка между Мухосранском и Ёлкино-Шишкеевым. Этот обломок гранита, висящий в пустоте, не удостоился даже терраформирования. Обошлись типовым жилым куполом. Пассажиры здесь высаживались крайне редко. Даже грузы, которые надо было перенаправить, в основном оставлялись в прицепных составах на орбите. Очень редко что-то долгохранящееся спускали на челноках и перегружали на склады. Для того и держали на Кениде бригаду грузчиков и оператора. Еще несколько человек обслуживающего персонала – надо ж что-то есть и за чистотой следить. И за порядком. Крепкие напитки были строго запрещены, но наш же человек из чего угодно самогон соорудит, поэтому местный полисмент Вася регулярно производил обыски.

Вообще, казалось бы, проще сделать станцию полностью автоматической, в крайнем случае оставить пару операторов, чтоб один бдил над диспетчерской, другой – над роботами-грузчиками. Ан нет, жизненный опыт показал – если техника находится вне постоянного контакта с так называемым человеческим фактором, она значительно быстрее выходит из строя. Протухает, как в народе говорят. Почему мощной и высокоточной технике необходимы слабые, не склонные к дисциплине человеческие особи – неизвестно. Но дело обстояло именно так. Принято было считать, что для полноценной работы товарно-пассажирской станции необходимо 70 человек, но на Кениде их даже в самые лучшие времена было не больше полусотни. В худшие – человек тридцать. Меньше нельзя, иначе по существующим правилам станцию просто закроют. А вообще экономили на всем, сюда даже врач по штатному расписанию не полагался, обошлись фельдшером. Оттого Федя сюда и попал. Конечно, он был наслышан всяких ужастей про неведомые вирусы, вызывающие неведомые земной медицине болезни, но пока что ни с чем серьезней бытового травматизма не сталкивался. Но если тут несоответствие космических баек истине радовало, то разочарование вызывало отсутствие пресловутого бара с красотками.

Нет, стандартный буфет тут имелся. И буфетчица Роза еще не совсем достигла пенсионного возраста и, наверное, кому-то из работяг даже нравилась. Но Федя таких горластых теток побаивался. Еще из одиноких женщин имелись складская учетчица Агриппина Клавдиевна, дама более чем почтенная, и, разумеется, баба Дуся.

Кое-кто из рабочего состава притащил за собой жен, это разрешалось. Но в семейные отсеки Федя знакомиться не совался. Остальным-то он вылечит бытовые травмы, а ему кто?

В общем, то еще захолустье попалось Феде в качестве первого места работы. Жизнь проходила, вернее, пролетала мимо. Сверкали множеством бортовых огней, точно рождественские елки, роскошные круизные лайнеры вроде знаменитых «Гигантика» и «Пацифика». Сумрачными силуэтами рисовались на экранах внешнего обзора линкоры КВС. Разворачивали солнечные паруса яхты владельцев корпораций. Но эти все никогда здесь не останавливались. Удел твой, Кенида, – товарняки и еще раз товарняки да немногие транзитные пассажиры. Бедные либо до жути экономные, просчитавшие, что с пересадками им выйдет дешевле, чем прямым рейсом. Бранить их не стоило – наличие транзита отчасти окупало содержание станции. Исключения были редки, на памяти Феди было только одно – вставшее здесь на дозаправку корыто фольклорной экспедиции, отправившейся собирать ненормативные былички шахтеров Ганимеда. Судя по рожам фольклористов, исходное топливо они просто выпили.

Пассажиры станцию несколько оживляли, от них можно было узнать новости, которые не передавали по головизору, но в целом Феде оставалось лишь считать календарные дни, которые он обязан был здесь отработать. При наличии трудового стажа он надеялся найти место получше, а не застревать в этом прибежище стариков и неудачников.

– …у горизонта сходятся… где ж вы, мои весенние года… – бубнит баба Дуся, считая петли. Непривычный человек, глянув в глаза стрелочницы, мог бы испугаться. На станции многие имели вживленные чипы, позволявшие напрямую подключаться к погрузочно-разгрузочной технике. Но баба Дуся, хоть ее весенние года остались давно позади, была в этом смысле гораздо круче. Ее зрение было полностью компьютеризировано. Ей не нужно было смотреть на мониторы – с такими глазами она получала сигналы от прибывающих составов непосредственно. Федя как медик знал, что операция по замене обычных глаз на компьютерные стоит изрядных денег, но, видимо, баба Дуся как пенсионерка имела определенные скидки. Но операция ей окупилась – без сомнения, именно из-за подобной технической модификации начальник станции принял бабу Дусю на работу, отдав ей предпочтение перед более молодыми претендентами. Осип Маркович Допплер, начальник станции, – человек очень и очень экономный и расчетливый.

И, приняв сигнал, баба Дуся передает его начальнику станции:

– Клипер под идентификационным номером Ш29, приписанный к Великой Нигерии, запрашивает разрешение на загрузку контейнеров с грузом, номера контейнеров прилагаются.

Ничего экстраординарного в запросе нет, хоть корабль прибывает не по расписанию. Ничего приятного. Корабль под нигерийским флагом в космосе примерно то же, что в море века полтора назад – под либерийским. Великая Нигерия, не имеющая собственного космофлота, нынче сильно приподнялась, продавая лицензии свободным торговцам на право рассекать пространство под своим флагом. Определить, что это за корабль, по ай-ди невозможно, «нигерийцы» их то и дело перебивают.

Но Допплер – мужик тертый, его такими мелочами с толку не собьешь. Вот потому и работают на космических станциях по-прежнему человеки, а не машины. Машина бы зависла, а Допплер без промедления отвечает:

– Свяжи-ка ты их напрямую со мной, как подойдут. А пока пусть на орбите повисят. Разрешение на посадку – только для челнока. Загрузка контейнеров – после того, как своими глазами увижу документы.

У Допплера глаза и вправду свои, а не такие, как у бабы Дуси, и годами он помоложе. Но тоже уже в летах. На лацкане пиджака у него значок, свидетельствующий, что служил Допплер в славной гвардейской аэрокосмической дивизии имени Гречко, правда, в хозчасти.

Феде насплетничали – и не Роза с Грипой, а мужики на медосмотре, – что после дембеля Осип Маркович работал главным бухгалтером золотого прииска на Архангельске-13. Завидная должность! Но там что-то плохое случилось – то ли вправду имелись хищения, то ли оклеветали Марковича, на хлебное место позарившись, но поперли его оттуда. Теперь вот здесь сидит.

Федор склонен был думать, что не было никаких хищений, иначе бы Допплера не в это захолустье задвинули, а в тюрьму. Но Кенида, как сказано, – место для пенсионеров и неудачников…

Поскольку начальник распорядился насчет того, чтоб готовились принять челнок, новость о том, что, возможно, будет внеплановая посадка, распространилась. Несколько любопытствующих, свободных от вахты, выбрались на перрон.

Буфетчица Роза произвела срочную ревизию своих припасов. Это работникам станции крепкие напитки были запрещены, транзитным пассажирам – пожалуйста. (Может, именно наличие напитков и притягивало работяг к Розе, а вовсе не ее прелести. Но сейчас речь не об этом.)

Федор тоже оставил медотсек. Все койки в стационаре пустовали, никто на прием не записывался, и он вышел прогуляться. На перроне пока ничего и никого нового не увидел. Поздоровался с Антоном Сицким, бригадиром грузчиков, отиравшимся у дверей буфета.

Полисмент Вася сидел на лавочке и то ли дремал, то ли наблюдал за происходящим из-под тяжелых век.

Военизированной охраны на Кениде, в силу малых размеров станции, не полагалось. За все про все был Василий. Он обращался к Допплеру, чтоб выделили ему сменщика, вон стрелочники и те в две смены работают, а он один и без выходных. На что экономный Осип Маркович отвечал, что он тоже один и без выходных, «а ты, Вася, и так спишь целыми днями».

Тут начальник был не совсем прав. Василий просыпался, когда случались драки, а они пусть нечасто, но случались, живые же люди кругом. Опять же, обыски на предмет самогонных аппаратов и изъятия запрещенных напитков. В общем, блюл порядок под куполом. И в общем, справлялся. Летальное оружие на Кениде было запрещено, но Васе хватало шокера и табельного парализатора.

Охрана ценных грузов в обязанности Василия не входила. Как сказано, в основном грузы, дожидавшиеся транзита, располагались на орбитальном кольце. Рабочие цепляли нужные контейнеры к составам, чалившимся к орбитальному кольцу. Короче, для охраны была сплошная автоматика, и ведал ею не полисмен, а непосредственно начальник станции.

И сейчас он единственный на Кениде (кроме Розы и бабы Дуси, конечно), кто был занят делом. Охранная автоматика на Кениде имелась, а вот современного вооружения не водилось. Но в распоряжении Допплера имелось самое серьезное оружие – бюрократия.

На мониторе в его кабинете нарисовался коренастый мужик лет сорока, весь какой-то белесый. Не альбинос, нет, просто очень белобрысый, со светло-серыми глазами. Нигериец, мать его.

– Говорит Арсен Мещера, – сказал он, – командир клипера Ш29.

– Вас слышу.

Русский у капитана был чистый, региональный акцент незаметен. Фамилия и белобрысость наводят на мысль о славянском происхождении, но это ничего не значит, как и язык. Уже подросло второе поколение, родившееся за пределами Земли. И особи, надо сказать, попадаются экзотические, все зависит от причуд терраформеров – и цвет волос, и общая пигментация.

Здесь, в Поясе, национальные анклавы – в основном на псевдопланетах, где расположены представительства: на Палладе – российское, на Церере – Паназиатское, на Весте – американское, на Гигее – евроазиатское (потому что паназиатское, по большому счету, – китайское, и представители тех стран, у которых до сих пор терки с Китаем, переместились сюда).

– Слушаю вас внимательно.

– Нам нужно получить пару контейнеров, номера…

– Я видел номера. Груз числится за Череповецким металлургическим комбинатом.

– Они перепродали заказ. Потому мы за ним и прибыли.

– Вот это мы с вами обсудим, когда вы мне лично представите соответствующую документацию.

– Шеф, – Мещера сохранял спокойствие, но определенно не утратил еще надежду объехать Допплера на кривой козе, – неужели из-за пары вагонов с неочищенной породой будете волокиту разводить?

– Буду. За этим здесь и поставлен.

– Я вам всю документацию вышлю. На кой нам тут лишние часы висеть, челнок гонять, горючее жечь?

Может, на кого другого доводы и возымели бы действие, но Допплер был непреклонен.

– По электронке любую туфту можно прогнать. Пока не увижу накладные в натуре, со всеми печатями и подписями, и сам не подпишу, команды на загрузку не дам. А счет за расход горючего представите нанимателю. Во всем должен быть порядок.

Осип Маркович вовсе не думал издеваться над собеседником. Он всегда так вел дела – в аэрокосмической имени Гречко не забалуешь, будь ты хоть десантник, хоть каптенармус.

Попрепиравшись еще какое-то время, Мещера вынужден был смириться. Сказал, что высадится сам, а с ним его помощник и счетовод, он тоже не берцами щи хлебает, у него тоже есть кому приход-расход проверить.

Допплер распорядился, чтоб гостей приняли, и вскорости от борта «шакала», как часто называли корабли этого типа, отвалился челнок.

Федя и прочие, пребывавшие на перроне, разумеется, не были свидетелями переговоров, хотя старожилы Кениды легко могли бы их представить. Так что Арсена Мещеру и его спутников они увидели, когда те уже миновали пропускную камеру.

Помощник и счетовод тоже определенно не были уроженцами Великой Нигерии, хотя носили на комбинезонах нашивки с ее флагом. Оба были с виду помоложе своего капитана, но не юнцы. У одного была налысо выбритая башка со следами ожогов, сломанный нос, который и без того был горбат, – и весь этот парень был какой-то гнутый и ломаный. Второй был маленький, толстенький, но подвижный, с темными кучерявыми волосами. Федор мог бы поклясться, что высокий – старпом, а кучерявый счетовод, но клятвы от него никто не требовал, и это хорошо, потому что он ошибался.

Спутники капитана не двинулись в буфет дегустировать запрещенные местным работягам напитки, а дисциплинированно последовали за своим боссом в кабинет Допплера. Кабинет этот был невелик, аппаратура связи и полки с распечатками документов занимали там большую часть пространства, и сразу показалось, будто у начальника толпится множество народу, а не всего три посетителя.

Когда Мещера представил своих спутников – старпома Жо Деклерка и счетовода Микулая Орвата, – Допплер сразу рассмотрел татуировку, выглядывавшую из-за левого рукава помощника.

– Галактический легион, э?

– А вы, я погляжу, разбираетесь, – сказал кучерявый толстяк.

Спрашивать, по какой причине Деклерк покинул крупнейшее в известном космосе формирование наемников, Допплер не стал – не его это дело.

– Что ж, господин Мещера, давайте ваши накладные.

Капитан выложил бумаги на стол. Допплер изучал их, как список приданого для невесты сына.

– Тэк-с. Действительно. Контракт на доставку неочищенной породы с Белоозера продан Череповецким металлургическим межпланетному концерну «Лемут». Почему они вас наняли, у них вроде свой грузовой флот имеется?

– Мы были ближе всего к вам, – ответил Мещера. – Шли через Звездное Болото, туда тяжелые транспортники не суются.

– Ясно. – Звездным Болотом именовался тот квадрат Пояса, где астероиды большей частью равнялись объемом с крупными валунами. Шнырять между такими в пространстве не многие рисковали.

– Там с нами связались, – продолжал Мещера, – а на Мэйжень мы получили документы.

Мэйжень была ближайшая к Кениде станция, состоявшая, естественно, в ведении Паназиатского союза.

– Ясно. – Допплер достал вечную авторучку фирмы «Харпер» (вечной именовала реклама, а так-то лет двадцать работает, не больше), расписался. Затем передал ручку Мещере.

Капитан и дерганый Орват, не произнесший не единого слова, поставили свои закорючки.

– Ну, вот и все.

– А вот и не все. Нужна еще печать, а печать у нас ставит учетчица.

– Да что вы за волокиту такую развели! Станцию плевком сшибить можно, а по инстанциям гоняете, как в столице.

– Ничего не могу поделать. Порядок такой. Прогуляйтесь до складской конторы, тут ходу-то всего ничего, Грипа вам печать шлепнет, и можете получать свою породу.

– Ладно. Где эта контора?

– Пройдете по перрону, а дальше от диспетчерской третий поворот. Эй, капитан, свой экземпляр накладной не забудьте!

На перроне все было по-прежнему. Даже те любопытные, что вылезли поглазеть на новые лица, убрались обратно. Только полисмен бессменно дремал на посту, Антон надеялся перекупить у транзитников бутылку крепкого, а Феде скучно было возвращаться в пустующий медотсек.

Пришлая троица почти успела свернуть за диспетчерскую, когда захрипели динамики. Сквозь помехи на частоте громкой связи прорвался голос Допплера:

– Грипа, Грипа, слышишь меня? Заблокировать складской отсек! Всем, кто на вахте, – заблокировать посадочную площадку! – Хрипение прекратилось, связь заработала как следует, и Допплер заорал во всю глотку: – Всем! Всем! Всем! Заблокироваться! Уровень опасности – красный!

Федор не предполагал, что реакция у него будет хуже, чем у полисмена Васи. Василий и старше, и толще… но фельдшер растерялся и замер, лупая глазами, а Василий был уже на ногах, и парализатор направлен на пришельцев.

– Всем стоять! Руки за голову! Кто шевельнется – стреляю!

Пропускная камера сигнализирует, если кто-то из транзитников пытается протащить на Кениду летальное оружие. Когда эти трое покинули челнок, сигнала не было.

Так что Вася предполагал, что ничего серьезнее ножей и шокеров у этих парней не имеется. А выбивать такие штуки у разгулявшихся грузчиков он был привычный.

Он ошибся. Прогресс, к сожалению, неостановим.

Рука Деклерка, та самая, с татуировкой (а может, это и не рука была, а биопротез), раскрылась на части, как цветок-живоглот из ужастика, и оттуда выдвинулся старый армейский пистолет-пулемет из тех, что по нынешним временам сняты с производства и считаются уничтоженными.

Надо отдать должное полисмену – он все же успел выстрелить первым. Но и у бандита реакция была отличная. Он сумел уклониться от заряда парализатора, а вот Васю пуля не миновала. Он пошатнулся, зажимая рану, и увидев кровь, стекающую из-под руки, Федор вышел из ступора. Он инстинктивно метнулся к Василию и едва не получил следующую пулю – стрелял ломаный, который все-таки оказался не счетоводом. Однако Антон, бросившись под ноги, сбил Федора на пол, точнее, на металлопласт перрона, и пуля прошла над головой. Федор пытался вырваться, сипел: «Пусти, там человек ранен», но Антон держал его цепко.

– Успеешь, сестрица милосердная! Пиратское нападение у нас, усек?

– И что?

– А то, что они сейчас диспетчерскую брать пойдут. Сообщать подельникам, что их раскрыли и надо грабить в открытую.

– Но начальник… начальник же приказал, чтоб все двери заблокировали!

Антон тяжко вздохнул. Возможно, это означало: «А черт его знает, что у них еще припрятано», возможно, что-то еще. В любом случае, как только пираты скрылись из виду, Антон отпустил фельдшера, и тот кинулся к страждущему. Как хорошо, что Федор прожил здесь не так долго, чтоб пренебрегать правилом: набор первой помощи всегда носить с собой. Был бы он настоящим врачом, полагался бы ему еще и диагност, но ничего, справится и так, убеждал себя Федя.

Он был так занят, что потерял представление о времени. К действительности его вернул возгремевший из динамика голос – и голос этот был Феде хорошо знаком.

– Внимание, внимание, всем патрульным кораблям сектора. Пиратский «шакал» под нигерийским флагом покинул орбиту станции Кенида с похищенным грузом. Могли сменить номер, передаю визуальные параметры. У нас? Нет, у нас проблем нет…

Федор поднялся, с трудом двинулся в сторону диспетчерской. Он и не догадывался, что так устал.

Дверь в диспетчерскую была приоткрыта. И она не была взломана или оплавлена. На пороге лежал человек, именовавший себя Арсеном Мещерой. Из его левого глаза торчала вязальная спица. У Деклерка, свесившегося с кресла, спица пробила горло. Ноги третьего, не-счетовода, торчали из-за стола, за которым баба Дуся вела беседу по дальней связи. На столе лежал бесформенный полушалок.

Федор обернулся. Начальник станции стоял перед своим кабинетом.

– Щенки, – бурчал он. – Они еще мне будут бумажки от концерна «Лемут» подсовывать. Как будто я не в курсе, когда их национализировали…

* * *

Последующие дни Федор по преимуществу был занят раненым. Ему впервые приходилось делать такую сложную операцию, и даже когда стало ясно, что Василий выживет, фельдшер все равно боялся покидать медотсек. Ну, зато теперь, надо полагать, Василию пришлют сменщика…

Антон навещал его, рассказывал новости.

– Их перехватили сразу за Мэйжень. Такой шухер был…

– Из-за контейнеров с породой?

– Ну, ты даешь, Федор. Вас в Магадане чему-нибудь, кроме прямой специальности, учат? Контейнеры-то с Белоозера были. Там точно – копают породообразующий материал. А из него при очистке добывают переходные металлы. А это, парень, сильно дороже золота… Полицейский катер прилетал, забрал жмуриков. Ихний начальник сказал: «Повезло вам тут, что у них оружие в руки было вживлено. Был случай, когда одному такому умельцы в задницу ракетную установку вмонтировали…»

– Не вешай мне на уши лапшу. Я этот анекдот еще в детском саду слышал. Ты мне вот что скажи, Антон… это как-то странно. Если Допплер сразу понял, что это пираты, почему он из своего кабинета не вызвал помощь? У него там канала дальней связи нет? И почему он Агриппину предупредил так, чтоб его услышали? Получается, он нарочно дал знать пиратам, что их раскрыли.

– Потому что при всех других раскладах «шакал» мог дать залп по станции. Хрен их знает, может, у них там плазменные пушки были. А пока у нас были их капитан с помощничками, палить бы не стали. А что объявил всем – чтоб народ позакрывался на время стрельбы. Это уж Васе не повезло, так на то он и полисмент, должность у него такая. А Маркович мужик понимающий, ему палец в рот не клади…

– Но ведь дверь в диспетчерскую не заблокировали. Баба Дуся что, не поняла?

– Вот и правда, ничему вас, соплежуев, не учат. Это ж капитан Авдотья Пахомова, она же Дуся Агрегат, ветеран обороны Паллады, слыхал про такую? Вижу, что не слыхал, это ж еще в Первую космическую было, когда Пояс делили. Короче, тогда ей глаза напрочь и выжгло. Ну, в те времена правительство ветеранов очень уважало, ей новые глаза вставили, лучше прежних. А сейчас времена другие, мирные, на пенсию при нынешних ценах не проживешь, вот она к нам работать и пошла. Но Маркович, конечно, был в курсе.

– Так получается, Допплер их прямо к ней и отправил?

– Ну да. Предположим, повязали бы их, так держать нам арестантов негде, они б сбежали, и вообще неизвестно, что у них там еще вживлено. А сдали бы властям сектора, они б себе адвокатов нашли, отмазались, небось слышал, как это бывает. А так – все к лучшему.

– К лучшему?

– Разве нет? У нас тут живется тихо-мирно, без всяких бед, ежели умеючи. Вот посмотри. Теперь Череповец Кениде страховые выплатит. А если те придурки были в галактическом розыске, за них тоже положено. На тех деньгах, что нам на провиант и на ремонт выделяют, станция бы давно скисла, а так ничего, выкручиваемся. Теперь вон даже, может, Ваське на компенсацию за ранение и бабушке на премию хватит. Так что учись, салага, тебе еще долго здесь работать…

* * *

А мимо пролетают поезда…