Глава 3. Война вашему дому…
Вымытый и довольный, Кир валяется на кровати в моей спальне. У нас с Ландаром — разные, так принято у королей.
Я сижу рядом, в ногах, просто смотрю на него и улыбаюсь. Даже неприятный разговор с мужем, оставивший осадок в душе, воспринимается уже не так болезненно.
Пока Кирка приводил себя в порядок, мы с Ландаром выясняли отношения. И мой благоверный, не особенно подбирая выражения, сказал, что не верит в бескорыстную дружбу между мужчиной и женщиной и во всех этих почти-братьев. В общем, схлопотал по физиономии и удалился с видом оскорблённой невинности.
Но сейчас, глядя на расслабленного и счастливого, как сытый кот, Кирилла я не хотела думать обо всех прелестях, что свалились на меня в этом мире. Сейчас меня интересовало только одно…
Ложусь рядом, пихаю локтем куда достану и, надув губки, говорю:
— Почему так долго искал?
Кир разводит руками:
— Ну, извини, коть. Я и сам в тот ещё переплёт попал. Представь, я оказался здесь принцем и попал прямиком на отбор невест. Прям героем шоу «Холостяк» себя ощутил.
Он улыбается, но невесело.
Волосы, кстати, так и не отмылись. Топорщатся фиолетовым ёжиком. Невольно протягиваю руку и ерошу. Охватывает родным и теплым. Хочется даже не плакать, а реветь. Как когда-то, забравшись к нему на колени и уткнувшись в плечо. Но теперь я — королева. Должна держать лицо, быть серьёзной, подавать пример.
А к чёрту!
Обнимаю Кира и даю волю слезам.
Он гладит меня по спине, по волосам, целует в лоб.
— Тихо-тихо, коть. Ну чего ты, маленькая? — обнимает меня в ответ и баюкает. — Знаешь, а я всё-таки выбрал…
Не сразу соображаю, о чём он, но потом, когда доходит, выбираюсь из объятий, сажусь рядом и заявляю:
— А вот с этого места поподробнее. И учти, если что-то скроешь, меня разорвёт от любопытства.
— Я лучше покажу, — ухмыляется Кир, лезет в кожаную сумку, сейчас небрежно перекинутую через изголовье кровати, и… достаёт айфон.
— Да ладно! — неверяще тяну я. — Ещё скажи, что он работает.
Кир фыркает, проводит пальцем по экрану и тот загорается.
— Не может быть! — отбираю у него гаджет, верчу, едва не на зуб пробую.
А у Кира — рожа предовольная, само превосходство.
— Не знала, что я — великий волшебник? — подмигивает он и забирает свою драгоценную игрушку назад.
— Ага, — чуть ехидничаю я, — прямо из страны Оз.
— Ну, на Оз то место, где я оказался, не очень похоже, но некоторое сходство есть. — Он поворачивает ко мне экран, не выпуская сам айфон из рук. — А это — моя Долорес. Её так фея назвала. А родители её Депрессией назвали, Депрой, по-простому, представляешь?
Эта Депра — просто прелесть. Внешность фарфоровой куклы: тёмные волосы, карие глаза, белая кожа, пухлые алые губки. Что и говорить, у Кирилла всегда был хороший вкус — и в одежде и в девушках.
Но сейчас важнее другое, и я хватаюсь за знакомое:
— Что? И у тебя фея?
Кир снова разводит руками:
— Это же Сказочная страна. Тут везде феи.
— Поверю, так и быть, — я падаю на подушки. — Лучше расскажи, как тебе удалось сохранить айфон в рабочем состоянии.
Кир хмыкает.
— Научился подзаряжать от местных кристаллов.
— Ты крут!
— А то! — он падает рядом. — Короче, коть, Долорес ждёт нас в условленном месте. Пора домой, загостились мы у этой сказки.
Меня аж подкидывает.
— Ты хочешь сказать, что вы нашли горошину? И мы можем вернуться?
— Нет, — Кир закидывает руки за голову и мечтательно уставляется в потолок. — Всё куда круче, коть, мы нашли тебя.
— Боюсь тебя разочаровать, — произношу грустно, — но я не умею открывать порталы между мирами.
— В том-то и дело, что умеешь. А ты думаешь, почему твой Ландар именно на тебе женился, будто других залётных тут не было.
— А что были?
Вместо ответа Кир лишь презрительно фыркает.
— Я думаю, ты принимаешь желаемое за действительное. Ландар был проклят мною. Ну, фея наслала на него такое проклятье. Вот он решился таким образом его нейтрализовать. Всё просто.
— Нет, коть, всё сложнее, чем ты думаешь. С другой стороны, да, проще. Ибо многое объясняет. Как я уже сказал: если его прокляли попаданкой, то почему ты решила, что именно тобой? Тебе разве не приходило в голову, что если таких, как мы, здесь называют залётными, значит, термин имеет под собой некое повторяющиеся явление?
— Честно сказать, — буду болтать, чтобы заглушить противный холодок, что заползает в душу, — у меня как-то не было времени об этом раздумывать. Меня тут сразу потащили замуж, а потом…
— А если я тебе скажу, что то была спланированная… — он замолкает, подбирая слово, потом выдаёт: — …спецоперация, вот.
— Будет совсем кисло, — честно признаюсь я, чувствуя, как внутри рушится так бережно возведённый песочный замок большой любви с первого взгляда.
— Прости, коть, — Кир строит жалостливую рожицу, в этом он мастак, — но реальность сурова. И на самом деле весь спектакль с твоим замужеством задумали правители Северной Атомии и твой нынешний муженёк.
— Но зачем? — смотрю перед собой и ничего не вижу, только белое пятно перед глазами. Абсолютная мёртвенная белизна, как у похоронного савана.
— Всё просто, ты — ключ.
— Какой ещё ключ?
— Очень ценный, открывающий межпространственные двери. Ты ведь уже открывала одну, так?
— Да, — киваю, — и даже не одну. Они появлялись прямо на стене.
— Вот видишь! — он многозначительно поднимает палец вверх. — Что и требовалось доказать.
Мне внезапно становится холодно. Словно меня, голую, вытолкали на мороз. Обхватываю себя за плечи. Не хочу верить, что всё это время мной просто пользовались. Что каждое слово о любви было ложью и манипуляцией.
— Этого не может быть… — мотаю головой.
— Увы, — грустно говорит Кир, — может и есть, коть. Твой Ландар просто совместил приятное с полезным. Заполучил в твоём лице и ценный артефакт, и красотку себе в постель.
— Но откуда ты всё это знаешь? — я, как утопающий за соломинку, цепляюсь за последнюю надежду, что всё сказанное может быть просто недоразумением.
Кир нервно ерошит волосы:
— Это довольно длинная история. Но если объяснить коротко и понятно, то скажем так — мир не без добрых людей. И Сказочный — тоже. Поэтому тебе нужно как можно скорее собираться и валить отсюда. Пока твой муженёк не решил, так сказать, использовать тебя по назначению.
Но я упрямо заявляю:
— Нет!
Всё, что рассказал Кир, будоражит и злит. У меня не находится причин не доверять ему: верный друг всю жизнь спасал и оберегал меня. Но рассудок отказывается принимать предательство Ландара.
— Нет! — мотаю головой, отгоняя недобрые мысли.
— Да, коть, — Кир обнимает меня за плечи. — Такое трудно принять, но надо. Он — тёмный. А тёмные всегда лгут, изворачиваются, предают и всегда выбирают власть. Мне жалко разбивать твои розовые очки, но надо…
А я не верю, не хочу верить и, уткнувшись Киру в плечо, размазываю слёзы и упрямо твержу:
— Нет-нет-нет…
Могли лгать слова, даже поступки, не могло только сердце. Его сердце. А я помню, как прижимаясь к нему, всегда слышала взволнованный и неровный стук. Сердце сбивалось с ритма, когда я была рядом.
Поэтому поднимаю голову, ловлю взгляд Кира и говорю:
— Ландар — не тёмный, он вообще антимаг. Он одинаково губителен и для тёмной и для светлой магии.
Кир откидывается на подушки и, тронув пальцем губы, как всегда делает, когда волнуется, произносит:
— В том-то и загвоздка, коть. Сам он не может творить магию, поэтому ему нужен тот, кто может. То есть ты.
У меня, наверное, сейчас брови на лбу, настолько я удивлена. Хотя, какой там — я шокирована! Вот.
— Ты серьёзно? — мне с трудом удаётся сдерживать смех. — Я и магия? Что-то не припомню, чтобы мне письмо из Хогвартса приходило.
— Серьёзнее не бывает, — заявляет Кир. — Ты умеешь колдовать, только несколько по-другому. Не волшебными палочками или чем-то ещё. У тебя магия призыва.
Ой не могу! Смеясь, падаю рядом с Кириллом и колочу по подушке рукой.
— Повеселил! — сообщаю, вытирая слёзы. — Благодарю!
Кир надувается, как мышь на крупу.
Ну вот, рядом с ним и мамины любимые фразочки всплывают. А следом — её лицо, добрый взгляд, усталая улыбка. И внутри тянет и щемит, и становится совсем не до смеха, потому вмиг накрывает тоской. Ёжусь, сжимаюсь, натягиваю на плечи брошенный в ноги плед. Хотелось бы, чтоб меня обняли, но Кир ещё обижен, что я его высмеяла.
Поэтому ласково глажу его по руке и говорю уже безо всякого смеха:
— Мы же с тобой люди двадцать первого века! Ну сам подумай, какая магия?! Волшебства не существует. Так, шарлатанство одно.
— Ну не знаю, не знаю, — уже более миролюбиво отзывается Кир, — последний шарлатан, с которым я столкнулся в двадцать первом веке, продал мне ту самую горошину, что закинула нас тобой сюда. Да и всё случившееся со мной потом серьёзно вылечило от скепсиса. Вот и ты отбрось свой и лучше подумай: не делала ли в последнее время чего-нибудь, похожего на колдовство? Двери, вон, говоришь, в стенах открывала…
А ведь Кир прав, и у меня просто затянулся период отрицания. Всё то, что случилось со мной у Хозяйки Перепутья, ну никак не вмещается в рамки обычного. А вот с точки зрения магического вполне объяснимо. Да и пару часов назад, в лесу, когда я выманила ведьму, что же это было, как не колдовство?
Перед глазами, как на перемотке, мелькают картинки: иней на траве, моё алое платье, россыпь красных ягод, словно рубины в серебре, монстр, разваливающийся на адские головешки… Чёрно-белые сороки…
Кровавая королева! Кровавая королева!
Мотаю головой, отгоняя дурные воспоминания.
Нужно признать: да, получается, я колдую. Без волшебных палочек, зелий и заклинаний. Этакое спонтанное волшебство…
— Хорошо, — говорю я, — допустим, я колдую. Могу призвать дверь или ведьму, но, как видишь, моих сил недостаточно, чтобы вернуться домой. Так что зря ты за этим ко мне пришёл.
Кир пфыкает:
— Я пришёл ни к тебе, а за тобой. Мы с Долорес уже всё спланировали. Осталось только немного тебя усилить, и мы сможем перейти в наш мир.
— Мы?
— Да, все мы. Долорес тоже.
— Это безрассудство, Кир. Тащить сказочную принцессу в современную Россию. Это тебе не павильон студии Дисней. Думаешь, она сможет адаптироваться?
Он вскидывает руку и чуть наклоняет голову:
— А вот тут, коть, мы разберёмся сами, оке?
Пожимаю плечами. Как знаешь, ты у нас старший и умный.
— Кароч, слушай, когда я тебя искал, то встретил странную парочку.
— Тоже мне новость! У меня муж — антимаг и охотник на волшебных монстров. А я рисую двери на стене силой мысли. Ты будешь мне рассказывать о странностях!
Теперь усмехается он, но по-доброму, и в уголках его глаз собираются столь любимые мной лучистые морщинки.
— Ты по-любому очень крута, коть, — с улыбкой соглашается он. — Но и мы не на помойке найдены. Когда-нибудь я расскажу тебе всю свою историю, и ты лопнешь от зависти.
Тыкаю его в бок:
— Зазнайка!
— А то, — он задирает нос. — Словом, та парочка была престранной. Его звали Ганс, а её Марта. Знаешь, как мы познакомились? Они на городской площади ловили сорок. Притом, — он многозначительно поднимает палец вверх, — им нужна была определённая сорока. Сорока, которую зовут Тильда. Представляешь, они ловили каждую и спрашивали у неё имя. Умора! Но то, зачем они это делали, заставило меня познакомиться с ними поближе. Оказывается, эта самая Тильда во главе банды сорок украла у них… что ты думаешь? Горошины! Да-да, удивительные горошины, которые могут исполнять желания. Знакомо?
— Ещё как знакомо, — киваю я. — Ландар тоже дарил мне горошину, но я потеряла её в лесу, когда убегала от Нильса.
— Что ещё за Нильс?
Машу рукой, плотнее заворачиваюсь в плед:
— Так, ублюдок один. Неважно…
— Ладно, — не настаивает он, и тут уже обнимает, прижимая к себе, — а что же Ландар? Так просто отдал горошину?
— Да, — говорю я. — Просто отдал и всё. Правда, она была не совсем такая, как наша. Её нужно было посадить, вырастить и потом только она дала бы урожай волшебных горошин.
— Вон оно чё! — тянет Кир у меня над ухом. — Не потопаешь — не полопаешь.
— Вроде того…
— Хитро он тебя проверял.
— Думаешь?
— Уверен! Потому что если бы захотел найти ту самую горошину, он бы её нашёл.
— Говоришь так, будто у тебя самого карман набит волшебным горохом?
— Не набит, но одна есть.
— Правда? — оборачиваюсь через плечо, чтобы заглянуть ему в лицо.
— Зуб даю!
— Ладно, верю. И где же она сейчас.
— У Долорес.
— А где Долорес?
— Надеюсь, — Кир снова достаёт айфон и смотрит на дисплей, — уже в королевской оружейной. Имеется в виду, в оружейной твоего мужа.
— Да вы спятили?! — я выбираюсь из объятий и вскакиваю с кровати. — У Ландара там ловушек понатыкано и сигнализация кругом.
— Не волнуйся, мы учли этого. Долорес у меня умница. Слышишь, ничего нигде не воет, лампочки не мигают.
— Какие лампочки? — не сразу соображаю я. — Мы же в замке, тут кругом факела. Электричество ещё как-то не придумали! Да и сигнализация работает по-другому, она не будет выть. Умники! Твою Долорес уже, поди, схватили.
— Чёрт! — Кир тоже вскакивает, подбегает к двери, высовывает голову в коридор. — Чёрт-чёрт-чёрт… — не унимается он. — У нас, конечно, магические браслеты для поддержания связи, — он задирает рукав и показывает мне изящную вещицу, — но Дорри всё это время не выходила на связь. Вполне возможно, что твой муженёк наложил на свой замок антимагическую защиту.
— Он сто процентов её наложил. После того, как проклятье отступило, Ландар даже на воду дует.
— Ты же сказала, что ты его проклятье?
— Всё гораздо сложнее…
— И это плохо… — приунывает Кир. — Если Дорри поймали, они могут быть с ней грубы. — Он вмиг делается несчастным и жалким: плечи опускаются, голова понурена. — Коть, разузнай как там Дорри, а? А то я с ума сойду…
— Это будет непросто, — честно признаюсь я. — Ландар приревновал меня к тебе, и мы повздорили.
Кир усмехается:
— Тоже мне проблема, коть. Милые бранятся — только тешатся. Иди и мирись.
— Это вряд ли… — тушуюсь, прячу лицо. — Я его ударила и, полагаю, он сейчас зол, как Сивошкурый.
— Коть, ты же уверена, что он тебя любит.
— Да, и ты меня не разубедишь.
— И не буду, — Кир хватает меня за плечи и немного встряхивает, — потому что нам только лучше, если он влюблён. Слушай меня внимательно. Только для тебя — суперкраткий курс по соблазнению королей…
Он усаживает меня на пуфик перед зеркалом, и я, краем глаза наблюдая картину в отражении, улыбаюсь.
В этом весь Кир и таким я его люблю.
… нервничаю, выбирая наряд. Ещё бы — мероприятие предстоит ответственное: спасать одну не очень умную лазутчицу, которую надоумил на это другой не очень умный стратег.
В замке моя гардеробная — целая комната. Я уже привыкла к тому, что в одежде местных перемешаны все стили и эпохи. А первое время мне казалось, что я в какой-то фантастической костюмерной, где должна одеться соответственно, перед тем как войти в капсулу времени.
Выбираю платье в викторианском стиле, чёрное, украшенное похожими на бабочек цветами. К нему пойдут агаты в серебре из того гарнитура, что мне недавно подарил Ландар.
Звоню в колокольчик, прибегают служанки.
Одну из них отправляю узнать, не соизволит ли Ландар отужинать со мной в моих покоях. Остальным позволяю меня одевать, украшать, причёсывать. Я не очень люблю подобные церемонии, но положение требует, да и самой всю эту красоту на себя не надеть.
Служанка возвращается и радостно рапортует:
— Король изъявил своё согласие.
Ну вот и хорошо, просто гора с плеч.
И вовремя, осталась лишь пара штрихов в моём облике.
Распоряжаюсь подавать на стол, отпускаю служанок и подхожу к окну. Подышать свежим воздухом, остудить пылающее лицо. Неужто прогулка в лесу сказывается, и я заболеваю? Этого не хватало!
А ещё надо решить, чего хочу я сама. Надо решить сейчас. Остаться с Ландаром, жить, окружённой любовью и почётом, родить ему детей, стариться вместе или уйти с Киром и его девушкой? В свой мир? К маме, папе, брату. Каждое утро поднимать ролетты на окнах сувенирного магазинчика, садится у кассы и ждать клиентов. И его! Того единственного! Что вот он, войдёт, купить безделушку в подарок друзьям: внезапно пригласили на день рождения, не знаю, с чем идти. Я помогу выбрать, наши взгляды встретятся и…
— Тебе идёт это платье, — он подходит сзади, обнимает за талию, целует в шею. Я прикрываю глаза, откидываюсь ему на грудь. Ладони скользят, ласкают, дразнят. — Твои волосы при свете луны — чистое серебро.
Зачем искать и ждать? Вот же он. Такого судьба посылает лишь раз — единственного, настоящего, умеющего прощать глупые девичьи выходки, за которые потом стыдно самой. Не потому что он — подкаблучник и тряпка, а потому что должен, так как старше, мудрее и опытнее в сердечных делах.
Он поворачивает меня к себе, приподнимает подборок, целует так, что я теряю опору под ногами. Не даёт упасть, прижимает к себе.
— Не уходи, — просит тихо, — я знаю, что он зовёт. Знаю, зачем они с Депрой, — и на мой вопрошающий взгляд: — ну с этой девчонкой… принцесской… проникли сюда. У неё на меня зуб. Вот и решила так изощрённо отомстить: если я не с ней, то ни с кем. Забрать тебя у меня.
— Даже так?
Ландар берёт меня за руку, подводит к столику, где уже поблёскивает в корзинке вино, парует жаркое, соблазнительно пахнут фрукты. Мы присаживаемся, Ландар разливает по бокалам тёмно-красную, как его глаза, жидкость, поднимает бокал:
— Будьте счастливы, моя королева.
— Долгие лета вам, мой король! Так значит Депра, Долорес, девушка Кирилла, она когда-то западала на тебя?
Ландар самодовольно ухмыляется:
— На меня западала вся прекрасная половина Сказочной страны, кроме той гадкой феи. Хотя я уверен, и она тоже. А Депра. Она вообще показательно падала в мои объятия…
— Так-так, — чувствую, как закипаю, — похоже, Кир забыл мне кое-что рассказать.
Ландар хмыкает и подливает мне ещё вина.
— Уверен, она и сама ему не рассказывала такие подробности…
Я морщусь:
— Вот и ты меня от них избавь. Слышать не хочу о твоих похождениях, бабник чёртов.
Он лыбится, подносит мою ладонь к губам, целует каждый палец, а сам хитро поглядывает исподлобья на реакцию.
— Хорошо, не буду, — обещает он тоном примерного ученика, перебирается на подлокотник моего кресла и на какое-то время самым бессовестным образом лишает меня способности о чём-то думать, злиться и едва ли не дышать.
Хотя мне самой, конечно, нравится вот так вот целоваться — страстно, жадно, будто собираемся съесть друг друга.
Он отрывается, заглядывает мне в глаза и произносит — ласкающим бархатным шёпотом, приподнимая горячим дыханием волоски возле уха:
— Хочешь…
— Хочу!.. — отзываюсь я, покорная, разомлевшая, вся его, до последней клеточки.
Он коварно улыбается, заставляя одновременно трепетать от его очарования и плавиться от немыслимого желания. Такого, что одежда ставится тесной и причиняет дискомфорт.
— О, Илона, — он осыпает меня поцелуями, от которых я окончательно теряю способность соображать, и останавливается ровно в тот момент, когда у меня в животе уже собрались запорхать бабочки… — я сейчас не об этом.
Меня будто обливают холодной водой, даже задыхаюсь.
— Как ты можешь думать о чём-то ещё?
Он пожимает плечами:
— Не знаю, привычка. Я же король.
— Новый хэштег, — невесело отзываюсь я, выкручиваясь из его объятий.
— Не буду спрашивать, что это значит. Подозреваю, какая-то штуковина из твоего мира. И ты, должно быть, употребила это в саркастическом значении. Но я серьёзно. Полагаю, ты должна знать, зачем твой приятель и его пассия явились в наш замок, — он делает акцент на слове «наш», подчёркивая, тем самым, что мне не должно быть всё равно.
И мне действительно хочется знать, потому что я устала от тайн и недомолвок.
— Идём.
Ландар подаёт мне руку, и я хватаюсь за неё, как за соломинку.
Сначала бесконечные анфилады комнат, потом лестницы-лестницы-лестницы, затем лабиринты коридоров.
Помню, как потерялась здесь на второй день после новоселья. То-то страху натерпелась, бегая по ним.
Вот и сейчас прижимаюсь к Ландару, боюсь выпустить его руку, чтобы вновь не остаться одной в гибельной западне.
Ландар, когда нашёл меня и нёс назад на руках, подтвердил мои догадки:
— Так строили специально, чтобы враги, проникнув во дворец, не смогли добраться до королевской семьи. Только король и его близкие знали все ходы и выходы.
Ландар знал, этого мне было достаточно. Я не хотела узнавать.
За очередным поворотом — тьма. Кажется, ступишь и ухнешь в бездну. Крепче хватаюсь за руку мужа, чувствую, как сердце колотиться в горле.
— Не бойся, мышонок, — нежно говорит Ландар, обнимая меня за талию и снимая факел со стены, — даже если там прячется сама Чёрная Злоба, тебе ничего не грозит.
Я верю ему и ступаю за ним.
Но холодок всё-таки пробегает по спине, ведь, кажется, что мы одни в бесконечной пустоте, и только крохотный островок света — наше единственное спасение.
Не знаю, сколько мы так идём, пока не упираемся в препятствие.
Ландар что-то нашаривает на стене, раздаётся щелчок, и меня слепит ярким светом.
— Смотри, ведь ради этого мы сюда пришли.
И я смотрю.
Это похоже на пирамиду, в которую вписано колесо звёздных врат.
Зала вокруг — роскошна: мрамор, позолота, драгоценные камни. Вдоль стен — колонна золотых статуй с копьями наперевес.
— Хранители, — поясняет Ландар, подаёт мне руку и помогает преодолеть крутой порожек.
И вот мы уже рядом.
Пирамида сделана из каких-то кристаллов и вся сияет. Осторожно трогаю гладкую поверхность, а под моей рукой — вибрация. И постепенно проступают письмена — витиеватые неизвестные мне буквы. Они горят, кажется, тронь — обожгут. Оборачиваюсь и вижу отблески пламени в глазах Ландара.
Тишина вокруг звенит и давит, и я решаюсь нарушить её.
— Что здесь написано?
Ландара словно заколдовали, превратили в бестелесную куклу. Он стоит и смотрит перед собой совершенно стеклянным взглядом. Отвечает тоже на автомате, будто транслируя запись:
— Война вашему дому…
Произносит, и оглушает меня страшным словом.
Всё кружится, плывёт, я вижу поле, усеянное трупами — женщины, дети, старики. Они умерли с улыбкой на устах, даже после смерти простирают руки к стоящей на холме женщине в алом платье. На серебряных волосах красавицы — россыпь красных капель… Будто кто-то плеснул краской на иней…
Над побоищем кружат сороки, гладящие наперебой:
— Кровавая королева… Кровавая королева…
Почва качается, разверзается, женщина летит вниз, и я вместе с ней…