Пустота…

Раньше это было лишь слово, очень абстрактное. Я не совсем понимала его смысл. Теперь пустота — моё второе «я».

Гулкая, с тёмными закоулками, шепотками, взглядами в спину.

Но всё это — лишь иллюзия жизни, эхо, отголоски.

Как в пустом тёмном замке, где размещается наш штаб.

Кирилл чувствует себя тут удивительно комфортно, как говорит моя мама (увижу ли её вновь?) — прораб среди баб.

И Элиолл, и Депра и даже Болотная Колдунья рядом. Шушукаются, продумывают диверсии и спецоперации, заглядывают в бурлящий колодец в центре зала. Время от времени ведьма бросает туда желтоватый порошок, жижа перестаёт булькать, замирает и превращается в огромный панорамный экран. Там мелькают то картинки из жизни селян и горожан, то появляются какие-то люди, и Кир охотно раздаёт им приказы. Кажется, он нашёл себя. Его блогерская натура жаждет хайпа и славы. Не удивлюсь, если он подумывает, как бы наладить аналог сказочного YouTube.

Скоро на всех волшебных зеркалах страны!

Элиолл смеётся. Её, Госпожу Искажений, очень веселит происходящее. Кир наладит информационную сеть, она пропустит сообщения через осколки Зеркала, Депра одним своим кислым видом превратит молоко в творог прямо в вымени коровы, Болотная Колдунья подольёт маслица, или, вернее, зельеца в действо. И готов «майдан» в отдельно взятой Сказочной стране!

Всем им хорошо. Они полны кипучей энергией и идеями. Только я, тенью блуждая по залам-лабиринтам главного замка в Королевстве Кривляний, пестую свою пустоту.

У меня из груди вновь вынули сердце. Его спрятали в драгоценную коробку, а ту — поставили в ячейку тайного хранилища. У меня в груди зияет дыра и в ней воет ветер одиночества.

Ландар, зачем ты отпустил меня, если я не просила?

Я влюблялась и прежде, всегда неразделённо и болезненно. Поэтому взаимность расслабила меня, усыпила бдительность. И теперь — меня словно с мягкой перины переложили на тюфяк, набитый сухим горохом: как не вертись — всё равно неуютно.

Я думаю только о нём, о его глазах, руках, губах…Вспоминаю тембр голоса — чуть хрипловатый, бархатный, волнующий. Ночи, полные необузданной страсти. Беседы обо всём на свете, когда мы просто сидели на террасе замка, укрывшись одним на двоих пледом, пили вино и обрывали фразы на полуслове, потому что целоваться было важнее… Кн иг о ед . нет

Первый букет, который он подарил мне, когда мы только переехали во дворец. Чёрные и серые цветы, оттенённые красными ягодами. Но подарок не выглядел мрачным, скорее — изысканным и очень дорогим.

Таким же было и моё платье в тот вечер — чёрно-серо-красным.

Мы много смеялись, танцевали и Ландар сказал, что я буду лучшей королевой из всех в истории его государства.

Он сообщил мне тогда, что не станет заказывать мой портрет, а нарисует меня сам.

— Никому не позволю даже кистью на холсте касаться тебя!

Тогда меня радовало его собственничество. Мне нравилось принадлежать ему, быть его, купаться в его нежности…

А сейчас?

Он будто выгнал меня, голую, под ветер и дождь. И мне негде укрыться…

Ландар… Верни мне сердце, раз оно больше не нужно тебе…

— Тоскуешь? — Депра подходит так тихо, что вопрос её заставляет меня вздрогнуть.

Я сижу на огромном подоконнике, наблюдаю за постоянно меняющимися картинами. Шпили замковых башен прокалывают небо. Перед глазами — только безбрежный океан облаков. Будто смотришь в иллюминатор самолёта.

Депра устраивается рядом, упирается затылком в откос, прикрывает глаза. Видимо, её не волнует изменчивость неба.

Будь мы в России, сейчас бы наверное закурили. Я даже представляю нас с длинными тонкими сигаретами в клубах дыма, пахнущего ментолом и вишней. Получается органично. Я невесело хмыкаю: возможно, когда и если мы всё-таки попадём в наш мир, сможем подружиться.

— Да, — запоздало отзываюсь на её вопрос.

— Поверь, — печально тянет она, — он не стоит твоих переживаний.

— Откуда ты знаешь? — фыркаю.

— Я тоже когда-то любила его…

Грустно смеюсь:

— Да у нас тут прямо клуб фанаток короля Ландара — ты, Элиолл, я.

Депра пожимает плечами:

— Это неудивительно. Многие девушки мечтали выйти за него. Ещё до того, как он исчез. Помню, что творилось у нас в академии, когда он приезжал с проверками… — последнее слово она закавычивает пальцами. — Настоящий переполох.

— Ты не завидуешь и не ревнуешь, что он достался мне?

Она мотает головой:

— Сейчас — нет. Теперь у меня есть Кир, а исчезновение Ландара и забвение — отлично подлечили. Но случись это тогда, я бы возненавидела тебя, честно.

Верно подмечено: ничто так не сближает девушек, как разговоры о бывших.

Беру её за руку — кожа нежная-нежная, как у ребёнка. Касаться очень приятно.

— Я рада, что мы больше не соперницы. Береги Кира. Он у меня единственный лучший друг и мой почти-брат.

— Уберегу, не волнуйся, — говорит она и, наклоняясь ко мне, шепчет: — Хотя мне очень страшно. Он такой красивый, наверное, там, в вашем мире, у него полно поклонниц, как у Ландара в нашем.

— Не без того, — честно заявляю я. — Но я тебе помогу.

Сжимаю ладонь, она делает так же, мы стучимся кулаками, будто сдвигаем бокалы в заздравном тосте. И становится чуть полегче.

Пустота, недовольно ворча, отползает. Меня охватывает светлая печаль, очень близкая к тихой радости.

Представляю, как буду водить Депру по магазинам и салонам красоты. А она будет удивляться нашей моде.

— Идём, — я спрыгиваю с подоконника и протягиваю руку. — Кажется, я поняла, что мы должны сделать…

Депра улыбается, берёт меня за руку и охотно следует за мной.

Ко мне только что вернулось желание вновь попасть домой. Ещё немного, и я отыщу своё сердце и больше уже не отдам никому.

Сказки на то и сказки, они должны оставаться несбыточной мечтой. Поигралась и хватит, уже большая девочка, пора возвращаться в реальность.

Так я говорю себе, несясь по коридорам замка Госпожи Искажений. Депра едва поспевает за мной. Ничего, однажды я научу её двигаться в ногу с прогрессом. И почему-то верю: она окажется хорошей ученицей.

Нашу честную компанию я застаю в излюбленной позиции — у колодца. Нашли себе, блин, телевизор.

— Кирилл! — друг вздрагивает от приказного тона, но тут же оборачивается и, оценив мою позу — руки в бока, подбородок вперёд и вверх, — проникается:

— О, коть, когда у тебя такой настрой — жди беды.

— Нет же, — чуть смягчаю тон, убирая из голоса железные нотки, — жди работы. Не ты ли хотел взорвать здесь всё к чертям?

— И сейчас хочу!

— Вот и славно, кто с нами? — окидываю своё немногочисленное войско и радуюсь: пусть нас мало, но на нашей стороне Болотная Колдунья и Госпожа Искажений.

И они улыбаются, давая понять: мы с вами!

Вот и славно.

— Элиолл, скажи, можно ли наладить связь между всеми зеркалами-колодцами и что там у вас есть ещё.

Она кивает:

— Теоретически — да, через осколки. Но я никогда этого не делала.

— Что не мешает тебе попробовать, верно?

— Обязательно, давно хотела…

— Так, — теперь настаёт очередь Болотной Колдуньи, — нам потребуется пара-тройка мракисов.

Она разводит руками:

— Невозможно, голубушка. Твой благоверный там, в лесу завалил последнего.

— Вот и хорошо, — не варвар же я, в конце концов, чтобы хотеть прихода монстров в этот мир, пусть он и обошёлся со мной неласково. — Создай иллюзию, фантома. Главное, напустить страху.

Старуха расплывается в довольной ухмылке, похожей на оскал, и потирает когтистые руки.

— Дело как раз по мне. Люблю нагонять страху…

— И да, нам бы не помешала помощь Хозяйки Перепутий и моей верной Гарды.

— Ну вот это как раз легко устроить, — сообщает обитательница болот. — Мы с ней, знаешь ли, в родстве. Вот, взгляни, — и поворачивается в профиль.

Оценив размеры носа, не могу не согласиться:

— Практически одно лицо. Зови родственницу на помощь.

— Мне понадобиться много тьмы…

Вот тут Элиолл даже слегка обижается:

— Разве у меня в замке её не в избытке?

Ведьма прикрывает глаза, нюхает воздух:

— О да, — изрекает она, наконец, — полно. И высшего качества. Настоянная в веках.

— То-то же! — грозит тоненьким пальчиком Элиолл.

И ведьма убирается, как она выразилась, работать с мраком.

— Теперь ты, Кирка, — оборачиваюсь к другу и улыбаюсь. Он — моя соломинка, моя последняя и единственная связь с реальностью, он — моя семья. И только он может так светло и открыто улыбаться в ответ.

— Для тебя, что угодно, коть.

— Точно «что угодно»? — недоверчиво интересуюсь я. — Потому что мне понадобиться твой айфон.

Кир смеётся:

— Это серьёзная проверка на прочность, — и достаёт гаджет. — Что прикажите сделать с этим дорогостоящим куском пластика, моя королева?

— Найти всё рекламные ролики, а я знаю, у тебя они есть, и выложить в местную зеркально-колодезную сеть. Ничто не действует на людей так, как реклама.

Мой план идеален, и я с удовольствием озвучиваю его:

— До сих пор мы лишь наблюдали, с этой минуты начинаем действовать. Мы объявляем войну Стране Сказок. Довольно терпеть! — кажется, из меня вышел бы неплохой оратор. — Устроим беспредел! С тыла — Болотная Колдунья и Хозяйка Перепутий выпустят своих монстриков и посеют страх. Депра нагонит уныния и всепропальчиских настроений. Ты и Элиолл с помощью рекламы и осколочных искажений создадите им другую сказку — сказку о жизни в другом мире. Сказку о реальности. И они придут за ней, они придут и присягнут своей королеве, и отдадут ей свои силы, чтобы она открыла портал в дивный новый мир.

Наверное, у меня сейчас горят глаза и пылают щёки. Я чувствую необыкновенный подъём, какого у меня не было с первой минуты попадания сюда. Теперь, имея столько союзников, я знаю, что всё получится.

Но почему тогда Кир смотрит на меня с опаской и как-то испугано?

Мой идеальный план работает, потому что не атом, а суггестия — самое надёжное оружие, которое придумал цивилизованный мир. Аборигены летят на наш призыв, как мотыльки на огонь. И вот уже под воротами Королевства Кривляний шумит настоящая армия. С такой можно свергать королей.

Нам, правда, нужно подвинуть всего одного и это становится проблемой. Потому что чем ближе лобовое столкновение, тем отчётливее я понимаю: воевать с Ландаром не хочу и, если честно, боюсь.

Когда очередной нэнд — местный фермер — со всей своей семьёй переезжает в нашу крепость, Ландар связывается со мной.

Он появляется внезапно, в зеркале, когда я причёсываюсь после утреннего душа — исхудавший, красные глаза горят, волосы всклочены. Он окидывает меня, вскрикнувшую и шарахнувшуюся в сторону, больным горящим взглядом и произносит хрипло, но вкрадчиво, с затаённой яростью:

— Объясни мне, дорогая, что ты творишь?

Я кутаюсь в шёлковый халат, потому что внезапно становится зябко, но пытаюсь выглядеть гордой и не показывать страх.

— Это не твоё дело, ты выгнал меня. Теперь я сама по себе.

Он презрительно хмыкает и складывает руки на груди:

— Напомни-ка, любовь моя, когда я тебя выгонял? Вроде бы я тебя отпустил. Разве вернуться домой не было твоим желанием?

Отворачиваюсь, не хочу, чтобы он заметил мои слёзы, запахиваю поплотнее и нервно тереблю ворот халата. Говорю, глядя в пол.

— Я тебя не просила меня отпускать…

Ландар смягчается, приближается вплотную к стеклу, упирается в него лбом и просит:

— Подойди.

Я подчиняюсь не сразу.

Он прижимает ладонь к стеклу со своей стороны, я — со своей. Кажется, ещё немного и мы переплетём пальцы, как делали всегда, желая друг друга поддержать.

— Хочу, чтобы ты поняла, зачем я это сделал. Наш мир, хоть и сказочный, очень жесток. К тому же, он поглощает каждого, кто оказывается в нём, делает его своим. Нам, местным, это уже не страшно. А вот залётного он может сломать, лишить личности. И я видел, как это происходит с тобой. Лишь в те минуты, когда ты вспоминала и рассказывала мне о своей прошлой жизни, ты загоралась. Всё остальное время — была лишь тенью самой себя, вынужденной играть навязанную тебе роль. Вынужденной любить навязанного тебе мужчину…

— Я и сейчас люблю тебя, — всхлип всё-таки не удаётся сдержать, и Ландар вздрагивает, взгляд его теплеет и буквально окутывает меня нежностью, — и лишь потому, что сама захотела.

— У тебя, по сути, не было выбора…

— Ну почему, — невесело хмыкаю, — попыталась же поменять тебя на Нильса.

— Это всё не то, ненастоящее, — он обводит пальцем контур моего лица, — как вот моё прикосновение сейчас. Я ненастоящий. Вымысел. Сказочный герой.

— Да, таких, как ты не бывает. Их создают девчонки в самых дерзких своих мечтах.

— Вот видишь, поэтому ты должна вернуться. Пока не погибла, не сошла с ума, не поверила в реальность иллюзии…

— Я ведь попыталась… Тогда у пирамиды… Горошина… Она разлетелась в прах…

Ландар хмурится, сводит брови к переносице, снова складывает руки в замок …

— И явилась Болотная Колдунья, полагаю?

— Да. Явилась и предложила выход. Ты ведь не сказал, как на самом деле работает пирамида.

— Сказал, но кому-то захотелось всё переиграть, — Ландар трёт подбородок, покрытый трёхдневной щетиной. — Только вот почему ты так легко поверила едва знакомой зловредной старухе, а не любящему тебя мужчине? Вот что беспокоит меня. Должно быть, я недостаточно сильно любил тебя, раз не заслужил доверия… — он грустно вздыхает.

— Нет, — качаю головой, — ты слишком многое таил у меня. И ком тайн погрёб наши отношения, раздавил взаимность…

— Я пытался уберечь тебя, как умел… И это ещё один из поводов оставить тебя. Теперь я больше не допущу ошибок, но ты должна довериться мне. Я найду способ вернуть тебя и твоих друзей в ваш мир. Только не делай глупостей, не верь Госпоже Искажений и Болотной Колдунье. Обещаешь?..

Ответить не успеваю — меня зовёт Кир:

— Коть, скорее иди сюда. Ты должна это видеть…

— Извини… — я отступаю назад, мотаю головой… — не могу… уже поздно…

— Нет! Илона! Не делай этого! — кричит Ландар и встряхивает своё зеркало так, что по отражению идёт рябь, как помехи на экране. — Не воюй со мной! Прошу!

— Прости…

Я поворачиваюсь и бегу к двери, не обращая внимания на полный боли и отчаяния крик, что бьёт мне в спину:

— Нет, Илона, нет! Не смей этого делать!

Да, любимый, да. Потому что я обрела сердце. И в этом сердце больше нет места для тебя.

Теперь мы враги, и я не проиграю.

Ты говорил, что Сказочная страна запомнит такую королеву, как я. Пришло время это проверить…