Вся наша команда собирается в главном замковом зале и готовится лицезреть чудо. Необычность происходящего знаменуется синевато-фиолетовым свечением над колодцем. Лучи бьют вверх, наверное, на целый метр, и вынуждают тьму ещё глубже забиваться в углы.
Мне даже кажется, что я слышу музыку, торжественную, чуть грустную, немного пафосную, но очень красивую. Такую ставят в блокбастерах, когда должно случиться нечто важное. Внезапно музыка обрывается, и её сменяют всхлипы тэнк-драма. И сороки мельтешат чёрно-белыми всполохами…
Кровавая королева… кровавая королева…
Я заваливаюсь вбок, но Кирилл успевает подхватить.
— Коть, что с тобой? — в зелёных глазах плещется тревога.
Меньше всего я хочу пугать его сейчас. Выпрямляюсь, трясу головой, натягиваю улыбку:
— Всё хорошо… сияние немного ослепило… я уже в порядке…
Но Элиолл и Долорес смотрят на меня с подозрением, они не поверили ни одному слову.
Возможно, девушки бы и начали выяснять правду, однако нам мешает она. Она выплывает из колодезного нутра, совершенная и величественная — пирамида, та самая, что была в замке Ландара.
— Ты готова, детонька? — радостно потирает морщинистые когтистые руки Болотная Ведьма. — Поспел наш ключик золотой. Теперь отворит нам дверь в удивительный мир…
И толкает меня вперёд, к пирамиде.
Касаюсь её, она вибрирует под рукой, как живая. И чудится, будто хочет что-то сказать, предупреждает.
Но у людей и нелюдей за мой спиной — нездоровая радость. Они смеются, ликуют, хлопают в ладоши. Они жаждут приключений, новизны… или возвращения и стабильности, как Кир.
Я чувствую это затылком, и опускаю голову. Вспоминается мольба мужа: «Не воюй со мной!» и становится страшно, куда только девается недавний воинственный запал. Но отступать уже поздно.
Сама же хотела быть королевой, лидером, вести за собой. Так веди!
Откашливаюсь, оборачиваюсь и интересуюсь:
— Как будем открывать?
Вмешивается Элиолл:
— Позади замка есть поляна. Там уже всё для ритуала сделано и все собрались. Мы отправим пирамиду туда, а ты…
— Стоп? Отправите без меня?
— Разумеется, — поддерживает её Долорес, — ты — королева. Должна лишь явиться в самый ответственный момент и открыть портал. И лучше тебе переодеться для такого случая.
Только теперь соображаю, что всё ещё в халате поверх пеньюара — как выбежала из своей комнаты, так и осталась. Конечно же, в таком виде великие дела не свершишь.
Элиолл коварно улыбается:
— Иди к себе, твой наряд ждёт тебя.
…платье алое, как кровь, как те ягоды на лесной поляне. Пугающе-алое. Корона чёрная, с острыми хищными зубцами. И в первый раз за всё время я решаю добавить немного косметики — рисую стрелки, крашу кармином губы, наношу румяна на щёки. В моём облике появляется что-то недоброе и омерзительное. Такими в голливудовских фильмах представляют злых королев-мачех. Они еще цинично хохочут, запрокинув голову.
Примерно так. Да, с таким вот ядом в голосе. И, задрав голову, важно шествуют разрушать государства и судьбы. Прямо, как я сейчас.
… и снова бесконечная лестница вниз. Я иду чинно, стараясь не наступить на длинную юбку, и кровавый шлейф у меня за спиной облизывает ступени.
Сегодня я чувствую силу менять мир, подчинять судьбу.
Магия бурлит во мне и покалывает подушечки пальцев.
У меня всё получится. Главное, отогнать назойливую мысль, что в фильмах злые королевы обычно проигрывают…
Музыка доносится неожиданно, звучит неуместно и диссонансом.
…на моей Луне пропадаю я,
Сам себе король, сам себе судья…
Сначала не понимаю, откуда она, такая явственная и некогда желанная. Но потом догадываюсь — айфон Кира. Спускаюсь ещё на несколько ступенек, и вижу друга. Он стоит на небольшой площадке, опираясь о стену, повесив голову и сложив руки на груди. Когда я приближаюсь, вскидывается, как испуганная птица, ерошит свои чернильные волосы и говорит:
— Илона, ты серьёзно решила? Знаешь, я уже начал привыкать здесь…
В глазах, которые бегают по моему лицу, плещется тревога.
Улыбаюсь, мягко кладу руку ему на плечо.
— Я серьёзна как никогда.
— Ты ведь в курсе, что тебе придётся взять энергию и силы у местных?
— Не важно, они лишь книжные герои, буквы на страничке, пиксели на экране, плод фантазии сказочника. Не страшно, если мы перепишем сказку на свой лад. Уберём старые буквы, чтобы прописать новые.
Кир встряхивает головой:
— Ты пугаешь меня, коть.
Пожимаю плечами:
— Я королева, я должна принимать и непопулярные решения. Так что хватит разглагольствовать, идём.
— Слушаюсь, моя королева, — Кир шутовски кланяется, но тут же серьёзнеет, берёт меня под руку и ведёт вниз, к поляне, где нас уже ждут…
И саундтреком к нашему сошествию звучат слова:
…Смерть обниму рукой
И только с ней одной
Я поделюсь своей мечтой…
Не самое весёлое сопровождение!
Почему-то, когда Эллиол сказала «поляна», у меня перед глазами возникала лужайка, поросшая зелёной травой. Но всё оказалось куда печальнее — голые камни, искорёженные деревья, жалкий лысый кустарник…
Над самым центром небольшой базальтовой плиты, зависнув в нескольких сантиметрах от поверхности, пирамида мерцает синим, тихонько гудит, будто у неё внутри спрятался тэнк-драм.
Вокруг толпятся люди: мужчины, женщины, дети. Последних подталикают вперёд, младенцев и вовсе протягивают мне, их матери едва ли не со слезами умиления бормочут:
— Благословите, королева. Долгие лета вам, спасительница.
Я не знаю, как благословлять, взмахиваю рукой, порой касаюсь пушистых детских волос, растерянно улыбаюсь и вдруг понимаю: они — живые. Со своими надеждами, чаяниями, ожиданиями.
А я….
Поступлю с ними, как…
Нет, даже хуже, я ведь убью их.
Массово. И малыша, что протягивает мне щербатая крестьянка, тоже, и эту улыбчивую девчушку с косичками, и вон того серьёзного мальчонку в очках.
Я…
Но отступать поздно.
Пирамида зовёт, и я не в силах противиться зову. Нужно уверить себя: я — ключ, я открываю дверь в лучший мир.
Одной рукой касаюсь вибрирующей поверхности артефакта, другую, ладонью вверх, протягиваю к толпе.
— Мой народ, — пафосно начинаю я, — ваша королева нуждается в поддержке, дайте мне немного сил, и мы с вами покинем этот уродливый мир навсегда. Мы очутимся там, где всё прекрасно. Вы увидите совсем другую жизнь…
По людям, словно волной, проходит гул одобрения, слышатся выкрики:
— Бери-бери, королева. Мы — твои колодцы. Черпай сколько надо.
Болотная Колдунья самодовольно улыбается, Элиолл что-то напевает, а Депра выглядит испуганной. Но сейчас я на неё не смотрю, потому что пришла сюда за другим.
Меня волнует только толпа. Она тянется ко мне, распахивает сердца, и я чувствую, как в меня вливается энергия, сила, как пирамида под ладонью начинает дрожать, а её идеальная поверхность идёт трещинами…
Больше, нужно больше…
…игнорирую тихий стон, плюю на вскрик, не обращаю внимания на то, что кто-то упал…
Беру и отдаю, беру и отдаю.
И вот пирамида поддаётся, открывается заветный проход, теперь держать, ещё немного и всё закончится.
— Кир, скорее!
Люди падают всё чаще, бледные, иссохшие, словно выпитые вампиром. Мужчины, женщины, дети…
Кир хватает Депру за руку и тянет к двери. Она мотает головой:
— Нет, только не такой ценой… не такой…
Она глотает слёзы, колотит Кира по руке, упирается ногами… Потом оборачивается ко мне и кричит сквозь всхлипы:
— Это ты!.. Всё ты!.. Кровавая королева…
Мне хочется заткнуть уши, провалиться под землю.
Пусть Кир быстрее уводит её!
Но другу приходится в буквальном смысле волочь свою суженную. У входа в портал он подхватывает её на руки и шагает в дрожащее сине-фиолетовое марево, туда, в желанный родной дом.
И скоро я пойду за ним.
Но сначала успевают юркнуть в портал Госпожа Искажений и Болотная Колдунья. Как будем бороться с ними в нашем мире, решу потом.
А пока мне необходимо стабилизировать портал, удержать его для собственного перехода. Поэтому мне нужно больше силы, вся, какая есть.
Люди падают вокруг, как скошенные серпом колосья, но это не важно. Совсем скоро я шагну вслед за своими сообщниками, и «проснусь». Сон о Сказочной Стране забудется, как забываются все сны.
Чувствую, что «дверь» установлена. Пора.
Но просто уйти не могу, оглядываюсь — ни одного живого. Все полегли. Их глаза по-прежнему устремлены на меня, на лицах застыли блаженные улыбки.
Остаётся надеяться, что сейчас они тоже в лучшем из миров.
Вздыхаю, подхватываю красную юбку, делаю шаг и…
Пирамида рассыпает в мелкую блестящую крошку, а портал лопается, как мыльный пузырь…
Холодный злой голос бьёт в спину:
— Я же просил тебя: не воюй со мной!
На сей раз мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять — Ландар! Во всём своём дымном чёрно-красном величие.
Теперь мне не уйти…
Он сжимает моё плечо так, что мне кажется, будто треснут кости.
— Ты делаешь мне больно!
Пытаюсь извернуться, сбросить его руку. Но не тут-то было. Хватка железная, сверлит меня красными глазами, играет желваками на скулах.
— Отпусти! Немедленно! Ты… Ты всё разрушил…Чудовище! Монстр! Сначала гонишь, потом держишь!
Он отпускает, шипит, как печь, на которую брызнули водой.
А я падаю на колени, обнимаю себя за плечи и захожусь рыданиями. Никогда ещё не чувствовала себя настолько одинокой и несчастной.
Но Ландар не собирается мне сочувствовать, наоборот, хватает, грубо ставит на ноги, встряхивает и говорит — вернее, орёт прямо в ухо:
— Смотри, не-чудовище, что ты наделала! Смотри и не смей отводить взгляд!
У меня всё плывёт перед глазами. Но даже сквозь пелену слёз я могу различить тела. Кажется, им несть конца. Всюду. Едва ли не до горизонта.
— Избавительница! — ехидничает Ландар. — Нравится?
— Нет… — мотаю головой. Впервые мне страшно, страшно, что они будут являться по ночам. И я не скажу себе, что это лишь книжные герои, глупые статисты, которые всегда гибнут толпами. Нет, у них для этого будут слишком живые лица.
— Что мне делать? Что мне делать теперь? — бормочу я и уже не пытаюсь вырваться, спиной ощущая жар, исходящий от Ландара.
— Отвечать за содеянное, — холодно замечает он, берёт меня за руку, почти бережно после предыдущих хватаний, и ведёт вниз.
Там ждут, застыв чёрными изваяниями, личные стражники короля. И клетка. Огромная. С грубыми прутьями и пучком соломы на полу, всюду запеклись странные пятна весьма неприглядного вида — такие бывают в дешевой забегаловке после крутой попойки.
Я не ступлю туда ни за что.
Но меня не спрашивают. Клетку открывают, и Ландар, картинно поклонившись, цедит:
— Прошу, моя королева. Экипаж подан.
В этот момент я ненавижу красноглазого мерзавца так сильно, что меня даже трясёт.
Гордо вскидываю голову, подбираю юбки и, чтобы меня не толкнули в спину, вхожу в предложенное средство передвижения.
Отвожу глаза и закусываю губу, чтобы не разрыдаться.
Ландар тихонько рычит, снимает плащ, отороченный дорогим мехом, и кидает мне:
— Вы всё-таки королева. Негоже вам на гнилой соломе сидеть.
Заботливый!
Но плащ принимаю и со злорадством расстилаю прямо по тем подозрительным пятнам. Устраиваюсь с достоинством, какое ещё может быть у женщины с разбитыми мечтами.
— Позвольте вашу ручку, — всё с той же показной вежливостью произносит Ландар.
Протягиваю руку, и он пристёгивает её наручником к одному из прутьев решётки. Будто я могу убежать? Не сразу обращаю внимание на наручники, а ведь вместо холодного железа к коже прикасается нежный мех. И я вздрагиваю…
Ландар ехидно ухмыляется, замечая мою реакцию. Ведь этими наручниками он пристегнул меня к изголовью кровати в нашу первую ночь в замке.
Меня накрывает жарким и неуместным сейчас воспоминанием, а Ландар ухмыляется ещё самодовольнее.
— Помнится, — говорит он, — вам нравилась эта милая безделица. Не смог отказать в последней милости осуждённой.
Он кланяется мне, а я жалею, что моя слюна не ядовита и не из кислоты. Потому что попадаю точно. Он утирается, хмыкает и взлетает на коня, на ходу бросая начальнику стражи:
— В «Сумеречную пристань».
И тут проявляет заботу. За недолгое время пребывания его королевой я успела узнать, что это особенный острог — для отступников из королевской семьи.
Кажется, я должна быть благодарной, но душа полнится злобой, отчаянием и тьмой… В ней нет места иным чувствам.
Моя пирамида возможностей разрушена до основания. Только сороки трещат над её остовом, до неприличия громко…