В одежде было непривычно. То есть в той одежде, в которой они сейчас отправились в путь. Там холодно, предупредил Саб, поэтому рубашки, брюки, ботинки, с собой надо взять свитера и куртки. После нескольких месяцев хождения исключительно в шортах и майках, причем чаще всего еще и босиком, надевать на себя столько одежды оказалось странно. А еще более странным выглядел одетый Саб, который в повседневной жизни носил только шорты, и ничего более. Выглядел в одежде Саб ничуть ни хуже, чем без нее, и величия своего не потерял, но это был Саб тоже новый, непривычный.

В средний корабль загрузили килограмм тридцать рыбы, на обмен или продажу, да изрядных размеров мешок лхуса — там, на севере, лхус был в большой цене. Скрипач предложил взять меда или орехов, но Саб объяснил, что орехи с медом там и свои есть, а вот лхус с южной рыбой — деликатесы редкие, их можно отлично продать.

В путь отправились с самого утра, полет, как объяснил Саб, займет почти три часа, поэтому лучше вылететь пораньше, ведь еще нужно будет найти мастерскую, купить то, что планировали, продать то, что взяли с собой, и, возможно, удастся прогуляться и посмотреть, что там и как. Ну да, что-то вроде экскурсии. Вот только…

— Во-первых, там очень грязно. Очень, — предупредил Саб, когда они садились в корабль. — Во-вторых, там небезопасно.

— В смысле? — нахмурился Скрипач.

— В прямом. Мы с юга, а последователи Яхве, которых там в избытке, не любят тех, кто приходит с юга. Пару раз меня там пытались поднять на нож, но не с тем связались.

— Под каким предлогом пытались? — Ит с интересом посмотрел на Саба. — Тривиальный грабеж, или что-то серьезнее? Мне кажется, что грабить тебя рискнут немногие.

— Молодец, угадал. Конечно, серьезнее. Про то, что войн две, вы уже знаете. Есть верхняя — это раздел территорий добычи. И есть нижняя. Это тоже раздел территорий… только уже по принципу доминирующей религии. Опять же, есть просветители — это, как ни странно, восток, и это мы. И есть диктатор. Это — Яхве. В нижней войне страсти порой кипят такие, что даже нам не по себе делается. Мы ведь стараемся не вмешиваться во внутренние конфликты, если вы заметили, но порой… гм… да. Порой приходится. Кстати, — Саб оживился. — Там, куда мы летим, как раз не так давно была большая заваруха. И в результате получился город, в котором местные, люди, и когни живут на равных. Ну, практически на равных. Ясно, что в свои дома никто из когни местных там не впускает, но они спокойно живут в городе, торгуют, общаются.

— А как называется этот город? — Скрипачу, разумеется, стало любопытно.

— А никак, — пожал плечами Саб. — Его так и не назвали. Причем, что характерно, из-за местных. Они считают этот кусок леса священным, и названия ему дать не позволяют. Поэтому у города есть номер в реестре, и не более того. Там какая-то особая роща, что ли, не помню, и постройки исключительно временные. Что у когни, что у местных. А еще там ужасная грязь с недавнего времени.

— Почему? — не понял Ит.

— Потому что там, где появляются последователи Яхве, всегда грязь, — пожал плечами Саб. — Феномен. Помните Каль, где вы забрали Наэля?

— Помним, — Ит поежился. — И что с ним не так?

— Ну, например, то, что они, как только обзавелись парой-тройкой семей-последователей, начали стремительно загаживать дворы и улицы. Потом прекратили, а еще немного погодя сам правитель, любитель золотых гермо, принялся облагораживать дерьмом и трупами склон. Знаете, почему? Грязь — это на самом деле грех, в некотором смысле. Так вот, вместо того, чтобы убирать, можно вознести молитву Яхве, и грех — простится. Убирать не надо, достаточно помолиться. Абсурд, да?

— Полный абсурд, — покачал головой Ит. — Совершенно нелогично.

— Но, тем не менее, он работает. Они очень любят показуху в любом виде, совсем как официалка, — Саб хохотнул. — С фасада все чисто, благопристойно, и ровненько. Но стоит зайти за дом… и увидишь свалку. Знаете, сколько поколений ушло у наших народов, чтобы отучиться вести себя подобным образом? Шесть. И это только на моей памяти. Но стоит среди вот этих, воспитанных, появиться десятку последователей, тут же появляется и свалка тоже.

— Рыжий, помнишь, в каком виде был Наэль, когда забирали? — спросил Ит. — Изувеченное тело, нарывы и гнойники, и цветочки эти белые поверху, чтобы не пахло.

— Точно, — кивнул Скрипач. — Снаружи все хорошо, но вот внутри…

— Правильно, — похвалил Саб. — Так вот, от последователей вполне можно получить нож, причем иногда даже из лучших побуждений. Якобы он хотел тебе помочь, освободить душу, и отправить к Яхве. На покаяние.

— Вот уж спасибо, — скривился рыжий. — Мы как-нибудь своими силами обойдемся.

— Просто имейте это в виду, — попросил Саб. — Не расслабляйтесь.

— Там преимущественно когни? — уточнил Ит.

— Ну да, их больше всего. Нэгаши меньше, людей тоже. Они там есть, конечно, но не в таком количестве. И, повторю, среди них очень много последователей Яхве. Там раньше были друиды, но, по слухам, друидов почти не осталось. Их вырезали.

— За что? — Ит напрягся. Какое-то очень нехорошее предчувствие.

— За ересь, — невозмутимо ответил Саб. — Ит, я тебе еще раз говорю, мы стараемся не вмешиваться в дела местных. По возможности.

— Саб, но это… — Ит задумался. — Это ведь экспансия, верно? Причем Яхве не брезгует никакими методами. Вообще никакими.

Саб кивнул.

— То ли вы действуете неправильно, то ли я ничего не понимаю, — Ит пожал плечами. — Но почему пантеон, и не только пантеон, это всё терпит? Ведь можно было бы заключить пакт, и каким-то образом призвать его к порядку. Или…

— Или нет, — вздохнул Саб. — Нет, Ит, ничего не получится. Заключение подобных пактов может привести к тому, что Яхве тоже найдет себе союзников, и чем это нам грозит? Большой войной.

— Но он уже сейчас ведет большую войну, — возразил Ит. — Он давит всех, причем со всех сторон. Достается и пантеону, и другим группам. Он с нами уже воюет, а мы ничего не делаем.

— Скажи это Ра, — мрачно усмехнулся Саб.

— А если попробовать? — предложил Скрипач.

— Жить надоело? — с издевкой спросил Саб в ответ. — Или ты думаешь, что Ра не просчитывал эти варианты? Просчитывал. И не по одному разу. Тактика каждого игрока подчинена многим факторам. И имеет множество параметров. И эта тактика лояльна к другим игрокам, иначе вместо добычи шли бы одни войны.

— Кроме тактики Яхве, — тихо добавил Ит. — Он не лоялен ни к кому. Он ни с кем не считается. Он просто делает всё, что хочет, что сочтет нужным. А все остальные смотрят, и не знают, как ему про это сказать.

— Говорили, — возразил Саб. — Результат чуть меньше, чем ноль. Легко угадать, почему.

— Скорее всего, парламентеры были убиты, а устройства для связи уничтожены, — подсказал Ит. Саб кивнул. — Я так и думал. Мне кажется, он не будет с вами разговаривать. Потому что себя он уже успел объявить истинным богом. А всех остальных… что ты там про нож говорил, Саб? Вот и я про то.

* * *

Сам по себе полет получился интересным. Они два раза проходил над зонами работы службы биоконтроля, и наблюдали, как роится и делится черная туча, и как расходится на гурты, команды, гигантских размеров стая ундин. Саб объяснил, что биоморфами управляют, и они подчиняются сейчас приказам из центра — такая работа с биологическими объектами доступна только при использовании технологии зивов, которые, оказывается, тут тоже имеются. Зивы живут и работают на плато, соседствующем с платом Каль, оно называется Чуфут. Там у зивов несколько тысяч биорепликторов, и огромные лаборатории, в которых выводятся новые подвиды биоморфов, и осуществляется управление ими.

— А на кого работают зивы? — спросил Скрипач. — За кого они играют?

— За того, кто больше заплатит, — невозмутимо сообщил Саб. — А так — ни за кого. Они сами по себе.

— Помнишь, рыжий, как мы шарл ловили? — усмехнулся Ит. — Саб, видел шарл когда-нибудь? Это не биоморфы, это уже биотехи. Считай, биороботы. Корабль зивовский навернулся, и одна цепочка пошла погулять.

— Ого, — Саб с уважением покосился на Ита. — И что? Выловили?

— Выловили, — подтвердил Ит. — За несколько часов. Они разделились, и расползлись по городу, под которым стоял наш госпиталь. С этих пор я всё живое, кто конструировали зивы, воспринимаю как-то не очень хорошо. Не вызывает оно у меня доверия, понимаешь ли.

— А ундин кормил, — поддел Саб.

— Одно дело — на расстоянии кормить, другое дело — по голове гладить. Хлеба я им дам без проблем, но все остальное — увольте. К тому же ты сказал, что они ядовитые.

— Да пошутил я, — признался вдруг Саб. — Если честно, я понятия не имею, ядовитые, или нет. Я их тоже по голове не гладил.

Скрипач засмеялся.

— Чего ты ржешь? — удивился Ит.

— Ой… да так… просто представил тебя, Саб, гладящего по голове ундину. Прости, я что-то совсем не в тему. Долго нам еще?

— Через пятнадцать минут прилетим, — опомнился Саб. — Так. Давайте одеваться. Свитера, куртки, и всё такое. И обогрев в куртках включите, чтобы не заболеть с непривычки. Ит, поведи, дай я оденусь, а ты потом…

* * *

Рюкзак с рыбой нес Саб, Иту достался мешок с лхусом, а Скрипач и вовсе шел налегке, с любопытством оглядываясь по сторонам. Посмотреть было на что, в столь оживленных местах они давно уже не были. Корабль оставили на стоянке, расположенной на лесной опушке, дальше была пешая зона, летать в которой воспрещалось. Деревянная широкая дорога петляла между огромными, старыми деревьями, покрытыми буреющей мелкой листвой. Чуть поодаль от дороги виднелись многочисленные строения, явно принадлежащие когни: преимущественно одноэтажные дома с большими, ничем не занавешенными окнами, с узкими и низкими дверьми, рядом с которыми висело обязательное украшение: оранжевый, желтый, или зеленый тряпичный фонарь. Еще когни очень любили флаги, тоже яркие, поэтому флагов тут тоже имелось в избытке — между стволами деревьев тут и там виднелись гирлянды, сделанные из треугольных или квадратных флажков. Самих когни тоже было не счесть — небольшого роста, мелкие, юркие, они сновали тут и там, на улицах, как показалось Иту, бегало просто не меряно детей, впрочем, для когни это было как раз нормой.

Среди низкорослых конги Саб выделялся, как колокольня среди лачуг. Он неторопливо шел вперед, и толпа перед ним почтительно расступалась — видимо, резонно предполагая, что такой придавит ненароком, и даже не заметит. Ит и Скрипач тащились в кильваторе, на всякий случай поглядывая по сторонам: после предупреждения Саба они, не сговариваясь, перешли если не в рабочий режим, то в тренировочный уж точно.

Наконец, добрались до площади, народу на которой находилось, разумеется, еще больше. Саб остановился и принялся оглядываться.

— Чего ищешь? — поинтересовался Скрипач, подходя к нему поближе.

— Думаю, куда рыбу продать лучше, — сообщил Саб. — Местные цену не потянут, поэтому надо посмотреть ресторан для высших. Когни рыбу очень уважают. Так… Давайте, держитесь правее, и за мной. Вон туда. Где на вывеске птица с фонарем в клюве.

…Рыбу продали без проблем, причем за большие деньги, чем рассчитывали. Хозяин, тоже когни, как и большинство местных, сетовал, что, мол, поставки нерегулярны, цены высоки, а посетители привередливы. Впрочем, между жалобами он успел рассказать самое главное: где и что именно можно купить, сколько запросят за хорошую деревянную мебель, и что для «больших» рауф тут мебель, увы, не делают, она подойдет только для «обычных», потому что изначально мебель эта предназначена для людей. Под «обычными», видимо, он имел в виду женщин и гермо.

— Сойдет, — отмахнулся Саб. — Рассказывай, куда идти.

* * *

Чтобы вернуться за кораблем, в который нужно было погрузить покупки (кровати купили очень удачно, пусть и по высокой цене), следовало перейти площадь наискось, а затем, миновать человеческую часть поселения. Мастера-мебельщики, ювелиры, и портные, обслуживавшие местную элиту, жили на отшибе, поэтому дорога заняла больше времени, чем они изначально планировали.

Через площадь шли медленно: на ней сейчас шла оживленная торговля, тут и там стояли низкие столики, заваленные товаром, между которыми бродила изрядная толпа, состоявшая из людей и когни. Откуда-то слышалась музыка, явно живая, не запись — простенькая, незамысловатая мелодия, и вторящий ей девичий голос, поющий о том, что любимый ушел за леса и уплыл за моря, а ей приходится тосковать и ждать. Короткие куплеты перемежались длинным припевом, который начинался со слов «ах, верное сердце, помоги мне разлуку стерпеть». Скрипач предложил посмотреть на певицу поближе, но желанию его не суждено было исполниться: песенка внезапно прервалась, и вместо молодого, высокого женского голоса зазвучал хриплый и старый мужской. Сперва они не разобрали, что именно выкрикивает мужчина, но Саб, кажется, сообразил, что к чему, первым.

— Опять, — произнес он, брезгливо скривившись. — Как же они осточертели!

— Кто? — с любопытством спросил Скрипач.

— Умалишенные эти, — объяснил Саб. — В последние пару лет их стало что-то слишком много. Раньше хоть поменьше было, а теперь ну просто моровое поветрие какое-то.

— Умалишенные? — удивился Ит. — В каком смысле?

— В прямом. Ненормальные.

— Саб, можно посмотреть? — попросил Ит. — Мы тут до этого психов не видели, если, конечно, не считать Сканду и кое-кого из пантеона.

Саб ухмыльнулся.

— Ладно, пошли, посмотрите, — согласился он. — Только недолго. И не подходите слишком близко. И так придется завтра мыть корабль, а если вы еще и на одежде принесете что-то…

— Одежду можно постирать, — Ит прислушался. — Саб, что он говорит такое?

— То же, что и все остальные. Пойдемте, послушаем.

Почти в самом центре площади располагался невысокий деревянный помост, предназначенный, по всей вероятности, для всяких общественных нужд. Саб по ходу объяснил, что с этого помоста проводятся торги на что-то крупное, с него же выступают артисты (если, конечно, у кого-то язык повернется назвать этих идиотов артистами), с него объявляют о казнях, и на нем иногда…

— В общем, это пророк, — пояснил Саб. — Любуйтесь.

На помосте, у самого края, стоял человек — высокий, сутулый, с клочковатой бородой, он был одет в рванину, и взгляд имел абсолютно безумный. В правой руке человек сжимал толстую корявую палку, в левой — грубо сработанный из глины Ихтис. Одна из лап «рыбы» была обломана, а на спине недоставало колючек.

— Грядет, грядет, приближается… — человек бил палкой по помосту в такт своим словам. — Будет, скоро будет! Земля разверзнется, тучи прорастут огнем, воцарится великий гнев, и сократятся народы! Великий и Великая гневаться будут, и от гнева их небо падет на землю, и пройдет везде огненная саранча, и не будет от нее спасенья! Не слышима, не видима, не осязаема! Никто не скроется! Никто не спрячется! Грядет! Под камень залезешь — он вывернет из земли камень! В дом спрячешься — сметет дом, как горсть мусора! Под водой скроешься — он высушит воду, а потом пришлет воды вдесятеро! Лишь тот спасется, кто сумеет вознестись! Тот будет плыть по небесам над огненной бурей! Лишь тот вознесется, кто уверует!..

Пророка почти никто не слушал — по всей видимости, его откровения мало кого занимали. Несколько зевак, из людей, стояли поодаль от помоста, и отпускали в адрес говорившего пошлые шуточки; кто-то поднял кусок грязи и швырнул в пророка, но тот ловко увернулся, и погрозил бросавшему своей узловатой палкой. И продолжил выкрикивать свою несуразицу с удвоенной силой.

— Очередной конец света, — меланхолично подытожил суть речи пророка Саб. — Суть простая: если веришь в Яхве, будешь спасен, если не веришь, тебя кокнут. Впрочем, этот еще ничего, бывают хуже.

— А что говорят те, которые хуже? — Ит неподвижно глядел на говорящего, словно что-то прикидывая про себя.

— А которые хуже призывают собираться и идти в поход, проситься в Царство Яхве, — пояснил Саб. — Как я понимаю, клянчить у него разрешение поселиться в Эдеме. По слухам, где-то даже собирались такие паломнические группы, и вроде бы даже кто-то туда ходил.

— И как? — спросил Скрипач с интересом.

— С чем ушли, с тем и вернулись, — пожал плечами Саб. — Очень они там нужны, на Эдеме. Там своего добра хватает.

— А откуда они берутся? — Ит нахмурился.

— Не знаю, — покачал головой Саб. — Скорее всего, они сами это всё придумывают. То есть один придумал, а другие подхватили. Они ведь такими рассказами живут — вон у него в ногах мешочек, он деньги туда собирает. Если кто-то кинет, конечно. Сегодня у него явно неурожай.

— Значит, все они говорят про одно и то же? — уточнил Ит. — Или все-таки разное?

— Примерно одно и то же. Пугают.

— Саб, можно я с ним поговорю? — попросил Ит. — Недолго, минут пять. Пожалуйста.

— Сдурел? — у Саба аж глаза на лоб вылезли. — Зачем?

— Да одну вещь понять хочу. Просто это немножко странно выглядит, — объяснил Ит.

— Слушай, таких болтунов во всех мирах — пруд пруди, — Скрипач явно вознамерился занять сторону Саба в этом споре. — На фиг тебе этот-то сдался?

— Интересно, — пожал плечами Ит. — Мы, вроде бы, не торопимся.

— Поэтому ты хочешь поближе познакомиться с рассадником местной заразы, — с омерзением произнес Саб. — Того, что ты услышал, тебе явно недостаточно.

— Да, недостаточно, — Ит все еще смотрел на пророка. — Саб… а тебе не кажется, что всё это — звенья одной цепи? Керувимы, знающие про службу, прилетающий в гости Эдем, агенты Яхве в наших поселениях, такие вот пророки. Ну давай я потрачу пять минут, жалко тебе, что ли? Спорим, что никто из игроков не обращал на этих пророков внимания? Может быть, пойму что-то важное.

— Саб, Ит прав, — перебежчик-Скрипач тоже призадумался. — Что-то не складывается.

— В каком смысле? — удивился Саб.

— Во всех. Дай мне с ним поговорить, пожалуйста, — взмолился Ит.

— Хорошо, — вдруг согласился Саб. — Но при одном условии. Завтра ты сделаешь так, как я скажу, а не так, как мы делали до сих пор.

— Ты про что? — с подозрением спросил Ит.

— Сидя, — невозмутимо объяснил Саб. — Спиной. Так, как я предлагал вчера, а ты отказался.

— Ладно, — вымучено согласился Ит. — Но только если ты мне расскажешь, с кем из пантеона ты говорил про керувима, и что тебе ответили.

— Пойдет, — кивнул Саб. — А ты…

— Пока вы будете торговаться, он смоется, — сообщил Скрипач. — Эй, ау! Он уже уходит.

Пророк действительно слез с помоста, сунул за пазуху свой мешочек, в котором звякнули монетки, и отправился куда-то к выходу с площади — видимо, проедать (или пропивать) свой заработок. Ит поспешно двинулся следом, Скрипач и Саб пошли за ним, тихо переговариваясь.

— …ну а что ты хочешь? Ит? А он упертый, ты не заметил, что ли? — Скрипач хмыкнул.

— Да, я заметил, — согласился Саб. — Причем его упорство достойно лучшего применения.

— Я все слышу, — не оборачиваясь, сообщил Ит.

— Подумаешь, напугал, слышит он, — проворчал Скрипач. — Иди, иди, мыслитель. Собирай звенья цепи.

* * *

Пророка удалось подловить очень удачно — в таверне, куда он зашел, у него попросили показать деньги до заказа, явно и небезосновательно сомневаясь в его платежеспособности, и выяснилось, что для заказа у пророка денег маловато. Ит тут же подошел к слуге, уже намерившемуся указать пророку на дверь, и сообщил, что заплатит за этого доброго человека… если добрый человек соблаговолит поговорить с ним. Пророк, не смотря на полубезумный вид, тут же согласился — из этого Ит сделал вывод, что на самом деле он отнюдь не безумец, и что ситуация будет несколько сложнее, чем нарисованная Сабом примитивная картинка.

Саб и Скрипач тоже вошли в таверну, отыскали местечко у двери, и сели. Скрипач подозвал другого слугу, спросил, что есть из еды, и, под неодобрительным взглядом Саба, заказал большое блюдо жареного мяса, две кружки местного аналога пива, и соленых овощей.

Ит заказал то же самое (пророк посмотрел на него с явным одобрением), а еще он прибавил к заказу половину буханки темного хлеба, и бутылку с каким-то вином, справедливо предположив, что вино в данном случае поспособствует коммуникации.

Так и оказалось.

— Страшные вещи вы говорили на площади, — Ит разлил вино, пододвинул деревянный стакан пророку. — Неужели все так и будет?

— Будет, — пророк отпил изрядный глоток, и принялся разглядывать Ита. — А ты не человек ведь, да? Откуда ты такой?

— Я рауф, и я с юга, — объяснил Ит. — По торговым делам прилетел. Рыбой немножко торгую. Меня зовут Ит. А вас?

— Эинон, — пророк глотнул еще вина. — Из этих ты, значит… У которых головы приставные.

— Приставные головы? — удивился Ит.

— А как же. У вас же там этот… — Эинон щелкнул пальцами, вспоминая. — Который на солнечной лодке плавает, а сам незримый. Как ему понадобится какой бог, он берет голову, берет тело, и хлоп! Составляет нового бога. Хотя это не боги, конечно, это так, обман один, они из глины все. И с кошачьей головой бога сделал, и со свинячьей, и с бычачьей, и с лягушачьей. А один так и вообще с собачьей, ходит по ночам, и кто умер или собирается, того сжирает.

Сидящий через стол Саб поперхнулся пивом.

— Вроде у нас такого нет, — покачал головой Ит. — Боги с разыми головами есть, но они не из глины, и не собирал их никто. Они с сотворения мира такими были.

— Из глины, из глины, — заверил Эинон. — Ты не видел их рядом просто, вот и думаешь, что они живые.

— Уважаемый, а можно ли у вас спросить кое-что? — осторожно начал Ит.

— Ну, попробуй, — в этот момент на стол поставили мясо, и Ит довольно улыбнулся — от такого мяса даже привередливый Саб не откажется. Здоровенная тарелка из рыжей глины, сочные большие куски — и, что самое интересное, отдельно, в маленькой чашке, две капсулы универсального фермента. По всей видимости, в таверну захаживают когни, и не только когни. Неплохо продумано. Надо полагать, что и с чистотой тут все в порядке.

— А откуда вы про то, что будет, знаете? — спросил Ит. — Во сне увидели, рассказал кто-то, или с богом говорили?

Эинон засмеялся.

— Во сне, эка ты хватил. Нет, я оттуда знаю, — он поднял палец и указал вверх, в потолок. — Свыше знаю.

— Откровение, что ли, было?

— Было. Когда я в Эдеме был, тогда и было. Прямо там.

— Вы были в Эдеме? — играть удивление не пришлось, Ит и впрямь не ожидал такого поворота.

— Был!.. — хохотнул Эинон. — Я сотворен в Эдеме, я вырос в Эдеме, я…

— А почему же вы его покинули? — в лоб спросил Ит.

И угадал.

Эинон, до этого явно собиравшийся разразиться длинной речью, осекся, и снова потянулся за стаканом.

— Повеление мне такое было дано, — глухо ответил он. — Меня… я… ну, меня… оттуда…

— Изгнали? — Ит прищурился. — Ведь так? Но за что?

— Недостойным оказался, — Эинон опустил голову. — Но я отмолю! Вернусь туда, искуплю свой грех, и вернусь! Обращу тысячу, и с тысячей приду. Искуплю…

— А что за грех-то? — поинтересовался Ит, подливая пророку вина. Так, кажется, пора заказывать еще одну бутылку, эта уже на исходе.

— Ростом я слишком большой, — вздохнул Эинон. — И руки, видишь? Тонкие очень руки. Вот он и прогневался…

— Высокий рост и тонкие руки — это грех? — удивился Ит. Такого ответа он не ожидал. — Мне казалось, что грех — это поступок.

— А разве не поступок — таким быть? — возразил Эинон. — Еще какой поступок. Но я исправлюсь! Спину согну, ростом меньше буду. А руки… третий год палку ношу, тяжелая, зато руки укрепляет. Я должен стать лучше, а иначе…

— А иначе что?

— Иначе погибель, — Эинон отвернулся. — Скоро погибель придет.

— Да кто говорил тебе про эту погибель? — в который раз уже спросил Ит.

— Там все про нее знают. Ангелы говорят, керувимы. Столпы о четырех лицах тоже. Только самые лучшие, самые достойные войдут в Новое Царство, и будут править миром! — Эинон оживился, глаза его заблестели — то ли от вина, то ли от сознания собственной исключительности. — И кто очистится от греха, тот обретет в Новом мире блаженство.

— Ты сказал, что там, в Эдеме, родился, — Ит долил остатки вина в стакан Эинона. — Значит, семья твоя там осталась? Мама, папа? Сколько тебе лет вообще?

— Двадцать два, — Эинон икнул. — Вот только я не родился. Это вы, простые смертные, рождаетесь. А я появился на свет Его волей, я его создание. Возлюбленное чадо…

Двадцать два? Ит, нахмурившись, внимательно посмотрел на Эинона. Даже если убрать клочкастую неопрятную бороду и спутанные волосы, ему при всем желании невозможно дать двадцать два. Пятьдесят, а то и больше. Есть вещи, которые показывают возраст — и от них не спасет никакая маскировка. Скелетные изменения, например. Но всё же стоит проверить, хотя это и рискованно.

Воздействие. Незаметно, ненадолго.

— Сейчас ты посидишь тихонечко, — приказал Ит, снимая с Эинона личину, и вытаскивая из пояса аптечку. — И подождешь. А потом мы выпьем еще вина, и я уйду.

Брать анализ крови, пробу тканей, и срезать прядку волос пришлось в ускоренном, чтобы другие посетители таверны ничего не поняли. Они и не поняли. А вот Скрипач понял. И Саб тоже. По крайней мере, Скрипач залпом допил пиво, а Саб отодвинул от себя опустевшую тарелку из-под мяса. Скоро уходим, правильно.

…Из нас могла бы получиться хорошая команда, мелькнуло у Ита в голове. Если бы Саб не был такой сволочью, с ним бы работать было — одно удовольствие. С полувзгляда понял, и понял правильно. Жаль. Чертовски жаль, что встретились они с Сабом при таких обстоятельствах, и что Саб, по всей видимости, настолько испорчен, что работать с ним не представляется возможным. Интересно, побьет он меня за то, что я сделал, или обойдется?..

— Налить тебе еще вина? — спросил Ит, выйдя из режима. — Или сам? Мне идти пора, меня заказчик ждет. Рыба моя испортится.

— Чего? — опомнился Эинон. — А… да сам налью. Иди, раз надо. Жалко мне тебя, добрый ты, но не спасешься. Потому что нет тебе спасения.

— Ну, значит, не спасусь, — легко согласился Ит, вставая. — А может, и не будет никакого конца света, а?

— Будет, — уверенно ответил Эинон. — Еще как будет. Вот увидишь.

* * *

— Нет, Ит, в Адму мы сейчас не полетим. Сам. Завтра. Ты соображаешь вообще? Какая Адма?

— Но у тебя ведь нет лаборатории, а образцы…

— В консервант сунь, и доживут твои образцы хоть до послезавтра! — Саб рассердился. — Чего ты спешишь, не понимаю? Это обычный человек!

— Нет, Саб, это не обычный человек, — возразил Ит. — Он даже не рожденный, он сделан — и сделали его в лаборатории Эдема. Неужели тебе не интересно?

Саб раздраженно засопел. Ага, злорадно подумал Ит, значит, все-таки интересно. Но ты вынужден держать лицо и гневаться. Чтобы хоть что-то в этой ситуации, но было по-твоему, а не по-моему. Ну, ладно. Уговорил.

— Ночью полетишь, — Саб, наконец, принял решение. — Один. Отвезем ваши кровати, переоденешься, и полетишь. Так уж и быть.

— Спасибо, — Ит улыбнулся. — Саб, понимаешь, у меня ощущение, что мы наткнулись на что-то важное, и я…

— Он одержимый, — галантно подсказал Скрипач. — Если во что-то вцепится, ни за что не отвяжется. Хоть ты его убей.

— Я понял, — покивал Саб. — Я еще тогда это понял, когда он вознамерился спасать Наэля. Ну и сейчас — вместо того, чтобы испытать новую кровать, он полночи просидит в Адме.

— Просидит, — подтвердил Скрипач. — Ит, просидишь?

— Может, и быстрее получится, — пожал плечами Ит. — И вообще, кто бы говорил про одержимость. Но я, в отличие от тебя, сохраняю разум, поэтому обсуждать твои поступки, рыжий, не буду. Не смотря на то, что они порой далеки от идеала.

— Ой, заладил, — скривился Скрипач. — Тебе кровать-то хоть понравилась?

— Да, кстати, — Саб повернулся к Иту. — Это то, что ты хотел?

— Это даже лучше, чем я хотел, — заверил Ит. — Только слишком дорого.

Кровати они купили шикарные — массивные, из темного дерева, с богато украшенными резьбой спинками, и мягкими матрасами. Основательная, тяжелая мебель, рассчитанная на десятилетия, если не на столетия — по словам мастера выходило, что с этими кроватями им крупно повезло. От этого заказа отказались, причем относительно недавно. Кто отказался? Да один более чем богатый местный, он заказывал кровати для своего дома — не для себя, а для троих детей (кроватей было три, они забрали две, третью, не смотря на уговоры мастера, покупать не стали), но внезапно принял решение уехать, а тащить мебель на новое место не захотел. Куда уехать? Кто ж его знает, нам не докладывают. Вроде бы, решил податься куда-то на юг. Совсем на юг. Почему так внезапно? Неизвестно. Собрал семью, слуг, приближенных, и был таков. Да еще летом уехал, вот с лета эти кровати и стоят тут, место занимают. Для когни они великоваты, а для местных людей слишком дорого стоят. Местные, которые бедные, вообще без кроватей обходятся. Настил сделают, да спят всей семьей, потому что вповалку теплее, и печь топить не надо. А на юге у вас как? Неужели кровати не делают?

— Делают, — сообщил мастеру Саб, сохраняя непроницаемое выражение лица. — Но нам понравились эти. Сюда можно подойти на корабле, или вы можете подвезти кровати к стоянке?

…Дома Ит первым делом попросил у Саба консервант, и спешно перезалил образцы — вез он их в анализаторе, а этого анализатора надолго хватить никак не могло. Потом они, ругаясь и ворча, растащили кровати по местам — по заговорщицким взглядам Скрипача и Саба быстро стало понятно, что дома можно не задерживаться. Ит быстро переоделся, взял коробку с образцами, и направился к ангару.

— Все, я полетел, — сообщил он уже с лестницы. — Если что, я на связи.

— Иди, иди, — поторопил Саб. — Только не очень там распространяйся про все подряд. Ну, ты понял…

* * *

— Это биоморф, — уверенно сообщила Агни спустя час. — Видишь маркеры? Они встроенные.

— Но это человек, — возразил Ит.

— Смотря что называть человеком, — возразила Агни. — Я бы не сказала, что это человек.

— Давай проверим все остальное, — попросил Ит.

— Слушай, давай ты сам проверишь? У меня пациенты, отделение переполнено, — Агни и впрямь выглядела усталой. — Как же осточертела эта война!.. Хорошо, хоть Наэль работать начал, а то рук ну просто ужасно не хватает. Он молодец, старается. Но он ведь недавно начал, поэтому получается у него не всё, к сожалению.

— Я к вам попозже подойду, лхуса попьем, — пообещал Ит. — А еще я рыбку привез. В корабле лежит, на льду. В ящике. И еще я могу за хлебом сходить или сладким чем-нибудь. В город. Сходить, Агни?

— Сходи, — она улыбнулась. — Сделай, что сделать хочешь, и сходи. От чего-нибудь вкусного тут никто не откажется.

…Через два часа Ит сидел за рабочей платформой в лаборатории с гудящей головой — а перед ним на панели бежали строчки, всё новые и новые. Одна другой краше…

Да, Агни была права.

Это действительно был биоморф, сделанный на базе человека. Но вот только от человека этот биоморф отличался по такому списку параметров, что грань между человеком и биоморфом тут просто терялась.

Человек ведь все таки… местами… но местами уже и не человек.

Универсальный состав крови. Идеальный донор и идеальный реципиент в одном лице. Управляемая свертываемость — это вообще что-то из области запредела и полного отсутствия логики, да и потом, зачем такая функция нужна? Видимо, нужна, но для чего именно?

Управляемое старение. Эта конструкция… этот биоморф, при желании (не самого биоморфа, конечно, а его хозяина) мог бы прожить около тысячи лет — и это без геронто! Мало того, Эинон прожил бы эти годы более чем полноценно, он бы активно размножался, очень долго сохранял отличную физическую форму, ясность мысли. Вот только сейчас кто-то (хотя можно догадаться, кто) запустил в его организме обратный процесс — потому что Эинон стремительно старел. Биологический возраст — двадцать два года. Реальный возраст — шестьдесят. Еще год он, возможно, и проживет. Но не больше. Он умрет в двадцать три — от глубокой старости, дряхлым, изношенным, потерявшим разум. Что интересно: эти гены он бы передать не сумел. Его потомки жили бы обычные человеческие жизни — лет до восьмидесяти с копейками, при хорошем раскладе, конечно.

Организм, судя по всему, был основательно подготовлен к режиму гомеостата — то есть, по идее, для Эинона провести двое-трое суток без воздуха было бы неприятно, но не смертельно. Нет, не в сознании, а в неком подобии стасиса. Если угодно, встроенный гибернейт. Эффект жучка — в совсем неблагоприятных условиях эта программа сработала бы самостоятельно.

Вишенка на торте — этот самый Эинон мог бы, при желании, выращивать в своем теле несложное оружие. Или броню. Да, как тот керувим.

Судя по всему, Эинон сам про это не знает. Если посчитать, его, по всей видимости, изгнали из Эдема, когда ему исполнилось восемнадцать.

Почему изгнали?

Потому что он не прошел отбор. Он не кондиция. Видимо, идеальный псевдочеловек Яхве должен иметь несколько другие внешние параметры. Быть определенного роста, иметь определенное сложение. Эинон, что греха таить, красотой не блещет. У него действительно слишком большой рост, чрезмерно удлиненные руки с тонкими, как у женщины, запястьями, у него, кстати, еще и гетерохромия — глаза отличаются по цвету. Не очень сильно, но все-таки.

Значит, Эинон, по сути дела — плембрак. И тот, кто выбраковал его, во-первых, включил ему режим экстрабыстрого старения, а затем «отпустил на волю», снабдив предварительно легендой, причем совсем недоброй легендой.

Легендой про конец света.

И, кстати, Эинону пообещали «спасение». Если он исправится, да еще и тысячу человек с собой приведет, его пустят обратно.

Понятно, что на деле его никто не пустит, но он-то про это не знает, вот и ходит по городам и весям, пересказывая людям то, что ему велели пересказывать. Внушает. Убеждает. Как может.

Зачем?..

Допустим… Чисто гипотетически допустим — конец света все-таки состоится, причем по описанному Эиноном сценарию. Возможно (хотя, судя по всему, на это рассчитывать не приходится) кто-то останется в живых. И этот кто-то… те, немногочисленные, которые сумеют пережить катаклизмы… да. Верно. Они априори станут сторонниками Яхве. Почему? Да все просто. Допустим, один из тысячи выживших встречал подобного пророка — ведь пророков, скорее всего, немало, и этот вопрос надо выяснить. Так вот, он встречал пророка, и сейчас он видит — всё, предсказанное им, сбылось. Дальше — по цепочке. Информация имеет свойство распространяться. Что могут решить выжившие? Что Яхве, по его великой милости, сохранил им жизнь. Это вполне вписывается в общую концепцию того, как себя преподносит Яхве. Дальше — неважно, они придумают всё сами. Уже без непосредственного участия.

Что интересно. Яхве использует всех. В том числе и свои бракованные экземпляры, которые в дело другим способом пускать не собирается. Идеально! Одержимых, с их безумными речами, никто не воспринимает всерьез, и поэтому они несут свои идеи, как заразу, везде и всюду. Стоит вспомнить реакцию Саба на «пророка». Брезгливость, раздражение, и… и всё. Саб, равно как и другие, не обращает внимания на одержимых. Он просто проходит мимо, это ниже его достоинства.

А идеи, тем временем, идут в массы. И даже находят слушателей.

Значит, Яхве страхуется. Любыми способами затыкает малейшие бреши — для того же здравомыслия.

Интересно, что он приготовил для тех, кто выживет, но его идеи не поддержит? Наверное, что-то приготовил. Причем в изрядном количестве.

…Выжженная земля, и десяток кораблей, ведущих прицельный огонь по свежеепостроенному белому домику с золотой крышей, такому невинному и беззащитному на вид. Зачем? Ах, если бы можно было попасть в одиночку на место посадки Эдема, и спокойно обследовать всё самому, а не ориентироваться на слова Саба, которому, кажется, по фигу то, что происходит на самом деле в местах посадок…

…Керувим, со своим абсурдно устроенным телом; мышечный мешок с иглами, частично совсем новыми, мягкими и белыми, частично с уже созревшими, темными, жесткими, и чертовски острыми…

Эх, Саб, кажется, зря ты не веришь и не видишь, впрочем, ты настолько вжился в эту реальность, что тебе просто надоело верить и видеть, твоя рациональность сыграла с тобой нехорошую шутку.

Но сейчас — прочь эмоции. Нужна дополнительная информация, и чем больше, тем лучше. Любая информация. Какая угодно. От слухов и сплетен, до записей столетней давности. Что угодно, вообще что угодно. В любом количестве, и в любом виде.

* * *

— Ну, чего у тебя интересного? — осведомилась Агни, входя в лабораторию. — Ит, освобождаешь место? У нас анализы сейчас пойдут, и тут будет куча народу. Врачам нужна платформа.

— Сейчас, данные перекину. И, пожалуй, историю сотру, — Ит встал. — Ты не против?

— А зачем тебе стирать историю? — удивилась Агни.

— Не знаю, — Ит пожал плечами. — Собственно, я уже стер. Машинально. Пока ты говорила.

— Ну и дурак. Ладно, хочется стирать, так стирай. Так что ты узнал-то?

— Ты была права, это действительно биоморф, — подтвердил Ит. — Причем с искусственно запущенным старением. Не понимаю, для чего это с ним сделали?

— Дашь потом посмотреть, что получилось? — попросила Агни.

— Дам, конечно. А ты про таких слышала раньше? — поинтересовался Ит.

— Не-а. Я про людей вообще не особенно в курсе, — призналась Агни. — Да и потом, где мне слышать? Я ж госпитале почти всё время.

— А про керувимов слышала, — поддел Ит.

— Ну, ты сравнил! — Агни засмеялась. — Керувимов почти все видели, и боятся ого как, а тут люди какие-то с помойки. Что в них интересного?

— Много больше, чем ты думаешь. Пойдем, перекусим, и я тебе кое-что расскажу…

…В ординаторской, по счастью, было пусто. Агни сбегала за Наэлем, потом заварила лхус; Ит клятвенно пообещал, что сейчас сходит в город, и что вкусное принесет обязательно. Потом разговор снова зашел об анализе, который делал Ит, и тут, против ожиданий, оживился обычно молчаливый Наэль.

— Да, помню, у нас такие были, — подтвердил он. — Несколько раз приходили, проповедовали. Обычно им давали еды, и отправляли восвояси. Они не агрессивные. Скорее, жалкие.

— Верно подметил, так и есть, — кивнул Ит. — Тот, которого я видел, имел весьма жалкий вид. Но оказалось, что себя он весьма уважает.

— А что он говорил? — с интересом спросил Наэль.

— Про конец света, — пояснил Ит. — Какие-то бредовые ужасы. Вода, огонь, невидимая саранча. Или незримая? Точно не скажу.

— Ага, верно, — закивал Наэль. — У нас они ровно то же самое говорили. Слуги слушали даже, хотя это не одобрялось. Ничего особенного в этом всем нет, но мне странным показалось другое…

— Что именно? — нахмурился Ит.

— Ну, это же люди, — пожал плечами Наэль. — Что они забыли у нас? Зачем к нам приходили? Нелогично как-то. Вообще, — Наэль понурился, — люди ведь нас не любят. Я это очень давно понял, еще в миссиях. Совсем по молодости ходил на высадки, рвался в бой… потом старшие меня стали придерживать, а потом я и сам разобрался. Люди ведь даже не пытаются нас понять, часто относятся к нам с презрением, с брезгливостью. Ит, ты подготовку миссионеров представляешь себе?

— В общих чертах. У врачей она немножко другая.

— Там здоровенный, на два года, курс по субкультурам. Но знаешь, когда ты, как тебе кажется, готов к любой неожиданности, а тебе во время миссии местный человек-мужчина говорит «а ты симпатичная девочка, пойдем, посмотрим, смогу ли я в тебя пропихнуть»… — Наэль скривился. — Ты пришел им помогать. Ты шел три месяца в гибере, ты чистил им зараженную воду, ты привез им врачей и продукты, ты спас от холода и голода полмиллиона его соплеменников, ты останавливал у них войну… и услышать вот такое? Местные люди ведь тоже к нам относятся… не очень хорошо. Особенно с учетом того, что им втирает про нас Яхве.

— А как думаешь, для чего он это делает? Ведь это в некотором смысле психологическое давление, — Ит задумался. — Неприятно слышать такие вещи. И они поневоле остаются в памяти.

— Может быть, он хочет таким образом нас отсюда выжить, — предположил Наэль. — У нас такие пророки ведь не только это говорили.

— А что еще?

— Ну, что мы не достойны Царства Яхве, например. Что мы низшие, что мы как животные, — принялся перечислять Наэль. — Да много всего, я уже и не вспомню. По счастью, их почти никто не воспринимает всерьез.

— И вы их еще кормили, — с упреком заметила Агни. — Не кормить надо за такие слова, а гнать в шею.

— Жалко. Живые ведь. И не в разуме, — вздохнул Наэль. — Хсата был хорошим родом, там почти все были добрыми. Я до них даже не думал, что местные могут быть такими.

— Ты, когда там жил, был счастлив? — спросил Ит.

Наэль кивнул. Опустил голову.

— Был, — подтвердил он. — Я не думал, что вообще могу быть настолько счастлив. Игар… он… Ит, можно я не буду говорить? Я не хочу. Мне больно.

— Не надо, — попросил Ит. — Не говори, конечно. Прости, что я затронул эту тему. Я больше не буду.

— Правда, хватит, — твердо сказала Агни. — Наэль, давай лучше про хорошее, а? Кто скажет? Ты или я?

— Давай ты, — решил Наэль. Поднял голову, улыбнулся. — У тебя лучше получится.

— В общем, мы решили пожениться, — Агни победно улыбнулась. — В этом году заключим брак, а на следующий год, как денег поднакопим побольше, закажем церемонию. Сейчас нам побыстрее заключиться надо, чтобы Наэль нужный статус получил. Но церемония будет обязательно, клянусь. Просто попозже.

— Поздравляю, — Ит улыбнулся. — Ребята, вы молодцы! Очень за вас рад. Агни, я все-таки схожу в город. Это надо как-то отметить, правда?

— Сейчас сходишь, — Наэль тоже улыбнулся. — Вообще, Ит, тебе и рыжему от нас — отдельное спасибо. Огромное спасибо. Ведь если бы не вы, я бы здесь не сидел. И не предлагал свое сердце лучшей девушке на свете.

Агни зарделась.

— Лучшей, лучшей, — повторил Наэль. — Может, она и не хочет этого признавать, но я-то знаю. А еще мы хотим накопить денег, и… в общем, мы через пару лет уволимся отсюда, и переедем в какое-нибудь поселение. Я как раз восстановлю класс, и у нас появится частная практика. Не хочу, чтобы наши дочери росли в Адме. Тут тесно и грязно. А у семьи должен быть хороший большой дом, сад, бассейн, и…

— Дочери? — ошеломленно спросил Ит.

— Ну, первая появится на свет через восемь месяцев, — сообщила пунцовая Агни. — А вообще мы хотим троих. У нас по прогнозу будут девочки, хотя, конечно, есть десять процентов, что мы родим гермо. Но скорее всего девочки. И первая уже точно девочка.

— Охренеть можно, — только и сказал Ит. Покачал головой. — Агни, а как ты будешь работать с маленьким ребенком?

— Ну, другие-то работают как-то, — пожала плечами Агни. — Чем я хуже?

— Ничем, — заверил Ит, вставая. — Так, рассказывайте, кому что.

— Рыбу принеси, пожалуйста, — попросила Агни. — И вообще, чего нам тут сидеть? Сейчас смену сдадим, и пойдем к нам домой.

— Саб меня убьет, — заметил Ит.

— Вот еще! Не убьет. Сейчас я с ним свяжусь, и приглашу на церемонию. И пусть только попробует тебе хоть что-то сказать.