Шпик, которого Фукуда заметил около дома Танимы, напал на его след случайно. Полковнику Риуси доложили утром, что с шофером Косуке встретилась какая-то девушка. Риуси приказал немедленно установить за ней наблюдение. Выяснилось, что девушка эта - Танима Хаяси, студентка медицинского института. В картотеке «красных», которую полиция вела по довоенному образцу, было записано, что Танима является, «деятелем союза молодежи, связанного с компартией». Правда, теперь принадлежность к компартии не оплачивалась жизнью, как перед войной, но все же картотеки существовали в предвидении «будущей необходимости». Одному из тайных агентов, случайно находившемуся в здании префектуры полиции, было приказано немедленно отправиться на место и взять под усиленный надзор квартиру Танимы. Выбор механически пал на шпика, который присутствовал во время памятной демонстрации токийских трудящихся на Императорской площади.
Агент занял выгодное место возле витрины магазина. Движение на улице было оживленным, шпик не привлекал к себе внимания. Вдруг он заметил, что из подъезда дома вышел человек. Это был секретарь районного комитета компартии. Шпик насторожился. Рассматривая в зеркале витрины отражение подъезда, шпик раздумывал, что ему следует предпринять. Нужно, пожалуй, позвонить в префектуру и доложить полковнику о замеченном. Агент хотел уже направиться к ближайшему автомату, как увидел, что из подъезда вышел еще один человек. Лицо его показалось шпику знакомым. Однако он никак не мог сразу вспомнить, гдё видел его. Человек быстро повернул за угол. Шпик направился за ним. Когда тот обернулся, шпик вздрогнул. Все ясно! Это был человек, который произносил речь на Императорской площади… тот самый, которого так долго и безрезультатно ищут!… Шпик даже вспотел, когда представил себе, какой триумф выпадет на его долю… О, он будет тем счастливцем, которой схватит этого опасного коммуниста! Он один получит огромную премию, обещанную полковником Риуси!…
Шпик бросился догонять такси, увозившее коммуниста, но было уже поздно! Машина скрылась за одним из бесчисленных поворотов…
Шпик телефонировал в префектуру и в нескольких словах рассказал полковнику Риуси обо всем случившемся. Через несколько минут полиция вломилась в квартиру Танимы, но там никого не оказалось…
Вернувшись к себе, Риуси вызвал самых способных агентов и роздал им полученные от Канадзавы фотографии. При этом полковник коротко объявил, что задержавший Фукуду агент получит вдвое большую награду, против обещанной ранее. Шпики бросились в погоню, как стая ошалевших гончих…
Теперь Риуси уже мог дать приказ и об аресте Косуке. Это не составляло особых трудностей. На всякий случай, ввиду несостоявшейся поимки Танимы, Риуси приказал арестовать еще нескольких человек, встречавшихся с шофером. Офицер, которому было поручено заняться этим делом, нерешительно высказал полковнику свои опасения: какое основание выставить для ареста этих людей? Япония является страной правопорядка, в ней не принято сажать человека за решетку, не имея к тому повода…
Риуси снова пришел в ярость.
- Повод? Правопорядок? - заорал он на растерявшегося поручика. - Мы сами - правопорядок! Мы сами - повод!… Я приказал арестовать, и все!… А основание подбирайте сами… Кругом!
Поручик стремительно вылетел из кабинета.
* * *
Пыль клубами поднималась в воздух, въедалась в легкие, мешала дышать, засоряла глаза.
- Хоть бы улицу полили в такую жару, черти! - выругался Косуке, вылезая из машины.
Во рту пересохло, хотелось пить. Увидев уличного продавца воды, пронзительным голосом зазывавшего прохожих, шофер остановился около него. Несколько человек окружило продавца, протягивая к нему руки с зажатыми в них мелкими монетами. Косуке втиснулся в эту группу, пытаясь поскорее получить кружку воды: время не позволяло задерживаться больше двух-трех минут.
Внезапно Косуке почувствовал, что кто-то рванул его за рукав. Одновременно за спиной раздался чей-то возглас:
- Что это за скотина толкается тут?
Косуке удивленно оглянулся: за ним стоял какой-то пожилой японец. Шофер пожал плечами и отвернулся, торопясь получить кружку. Однако крик за спиной не прекращался:
- Эй, люди добрые - он ударил меня по лицу!
Некоторые из окружающих вступили в этот спор, старики начали сожалеть о падении нравов, кто-то побежал за полицейским. Крикун снова дернул Косуке за рукав.
- Ты, хам, как смел меня ударить? Меня, почтенного человека, который молча и терпеливо ждет минуты, чтобы хоть каплей воды смочить пересыхающее горло?
Косуке резко отвел его руку и гневно бросил:
- Отвяжись от меня и не кричи! Никого я не трогал… А ну давай отсюда, пока цел!
Человек завопил благим матом, словно его зарезали. Косуке беспомощно оглянулся: те, которые не видели начала стычки, стали на сторону крикуна. Кто-то уже рассказывал собравшимся, как вот этот молодой парень в комбинезоне бил по лицу и даже таскал за волосы ни в чем неповинного пожилого человека, а теперь хочет удрать.
В эту минуту раздался пронзительный свисток полицейского, и «блюститель порядка», растолкав собравшихся, вплотную подошел к Косуке. Крикун разразился жалобами, что его избили - он пальцем показал на Косуке. Несколько человек поддержало крикуна. Полицейский посмотрел на Косуке и нахмурился.
- Вот этот? Знаем его!… Известный хулиган! А ну пойдем со мной! - крикнул он Косуке и, обращаясь к крикуну, добавил: - И вас тоже попрошу - составим в участке протокол на вашего обидчика.
- Но я… - начал было Косуке, считая, что его принимают за кого-то другого.
- Молчать! - заорал полицейский. - В участке разберемся! Там с тобой поговорят, чертой сын!…
Все трое прошли сквозь расступившуюся толпу. Около тротуара стояла полицейская машина. «Блюститель порядка» молча показал на нее Косуке.
- Но тут стоит мой грузовик! - возмутился он.
Полицейский громко захохотал.
- Ого! Ты еще хочешь украсть чужую машину?… Ну посмотрите, что за нахал, а! - добавил он, обращаясь к толпе.
Не ожидая ответа Косуке, он бесцеремонно втолкнул его в машину. Дверца захлопнулась…
* * *
Комната производила удручающее впечатление. Она была мрачной и длинной, вдоль голых стен протянулось несколько обшарпанных скамеек. В центре стоял одинокий табурет. В дальней узкой стене было пробито окно, закрытое грязной занавеской. Даже в солнечные дни оно пропускало мало света и едва освещало черный письменный стол, находившийся в двух шагах от барьера.
Слева от письменного стола был небольшой столик с пишущей машинкой. Справа стоял массивный шкаф, а возле него - небольшая потайная дверь. В нее-то и протиснулся сейчас генерал Канадзава.
Производивший допрос капитан и сидевший за машинкой сержант вскочили с мест и вытянулись в струнку, приветствуя своего начальника. Со скамеек, грохнув каблуками, сорвалось четверо дежурных полицейских.
Только один человек не обратил внимания на приход генерала - тот, кто сидел на табурете. Полицейский, стоявший за ним, ударил его кулаком.
- Встань, свинья! Не видишь - господин генерал вошел? - прошептал он.
Человек никак не реагировал ни на удар, ни на эти слова. Впервые он был арестован, впервые сидел в тюрьме, впервые его подвергали таким бесчеловечным пыткам. Методы японских полицейских «допросов» он знал только по книжкам и по рассказам очевидцев. И все-таки ему казалось, что он уже где-то видел такое. Но невыносимая боль заглушила в нем даже эту единственную мысль. Невероятным усилием воли он заставил себя сосредоточиться, чтобы слышать и видеть окружающих сквозь яркокрасную пелену, застилавшую опухшие от синяков глаза. До его сознания дошел только конец фразы:
- …и ничего не хочет сказать.
Генерал встал, вышел на середину комнаты. С притворно-ласковой улыбкой на тонких садистских губах он приблизился к арестованному.
- Да ведь это же Косуке! - деланно удивился Канадзава. - Товарищ Косуке!…
Он еще раз всмотрелся в лицо сидевшего на табурете человека и сладким голосом продолжал:
- Очень, очень рад, что судьба столкнула меня с таким настоящим и преданным партии, высоко идейным человеком! Я давно уже мечтал встретиться с вами, приятель!… Ну, что ж, - вдруг захохотал он, - лучше поздно, чем никогда! А, Косуке?
Арестованный молчал. Стоявший за его спиной полицейский, не мигая, смотрел на генерала и не знал как поступить - то ли сейчас ударить Косуке за его молчание, то ли сделать это потом, с «надбавкой».
- Ты, кажется, проглотил язык, Косуке? Ну, ничего… Я тебе напомню всех твоих предков!… Как долго продолжается опрос арестованного? - обратился Канадзава к капитану, стоявшему на вытяжку возле стола.
- Четыре часа, господин генерал!
- Так мало?! - притворно удивился Канадзава. - Стыдись, Косуке! Я считал, что ты гораздо более вынослив, что ты сумеешь достойно представлять свою партию!… Надеялся увидеть героя, а тут оказывается всего лишь немая и жалкая мумия, которая едва сопит после каких-то четырех часов допроса… Стыдно! Твои товарищи выдерживали значительно больше! Я не раз имел удовольствие разговаривать с ними. Увы! - с притворным сожалением улыбнулся он, - все эти беседы проходили только в такой обстановке.
Арестованный взглянул прямо в глаза Канадзава и вдруг, не выдержав, плюнул ему в лицо.
- Собака! Жандармский пес!…
Канадзава остолбенел. Потом хрипло крикнул растерявшимся полицейским:
- В камеру пять!… На допрос!
Скрутив руки арестованному, полицейские вытолкнули его из комнаты. Генерал платком отер лицо. Офицер дал знак сержанту, чтобы тот вышел.
- Сейчас идем! - удержал его генерал. - Мы должны сломить этого мерзавца! Должны, понимаете, капитан?
Офицер почтительно склонился к уху генерала:
- Если вы позволите, господин генерал, то можно применить допрос «типа 3» - так называемое «водолечение»… - угодливо усмехнулся он.
- «Водолечение»?… Да, это действительно хороший способ! Но позвольте, - генерал удивленно посмотрел на капитана, - откуда вам пришло в голову, что это допрос «типа 3»? Что это значит?…
- Простите, господин генерал, но вы, вероятно, забыли… Ведь это же ваше определение, содержащееся в старой инструкции по производству допросов…