Не оправдал. Не оправдал.

А почему не оправдал? Потому, что погиб и не построил свой мир? Потому, что не сбежал, ради своего светлого будущего, и не разменял жизнь тех, кто должен был умереть там, на холме, на жизнь свою, драгоценную?

А если бы разменял, нужен ли такой человек миру?! И нужен ли мир, даже самый маленький, построенный таким человеком?! Ведь ты в таком уже жил!!!

В голове мелькает калейдоскоп лиц и водоворот событий. Ко мне, невидимому, подходили родители. И эти, и эти. Что-то говорили и улыбались. Затем, появились веселящиеся дети с семьями. Сына и зятя хлопнул по плечу, а дочь и невестка обнимали меня и целовали. А Лиз и самая маленькая внучка заразительно смеялись, и хлопали в ладоши.

Много-много лиц. Друзья и любимые женщины, даже те, которые давно забылись, и которых не встречал целую жизнь.

И Мари с Изабель. Смотрят на меня одинаковыми глазами, одинаковым взглядом. Улыбаются.

А это кто такая, маленькая и конопатенькая, так шустро бежит? Любка! Стала и ручкой к себе машет. Что говорит,- не слышу, но знаю: 'Иди ко мне, иди ко мне!'

* * *

Тук-тук! В голове долбит дятел, а в ушах звенит. Сквозь ресницы пробивается язычок света. С трудом разлепил глаза - туман и размытость, но через минутку зрение наладилось, и перед собой увидел подсвечник со свечой. И Изабель. Она сидела, сгорбившись, на кровати рядом со мной, лежачим, удерживала мою руку в своих руках, и что-то шептала.

- Изабель, - прохрипел пересохшими губами. Она замолчала, открыла опухшие глаза и уставилась на меня удивленным, недоверчивым взглядом.

- Жив, - прошептала и сжала мою руку. На лице появилась улыбка, а из глаз потекли слезы, затем, уже громче сказала, - Господи, Святая Дева Мария, благодарю, Вы услышали мои молитвы!

- Пить хочу, - как-то промямлил, язык шевелиться не хотел.

- Господи. Сейчас, сейчас, - она выпустила мою руку и подхватилась. Но ее шатнуло в одну, другую сторону, откуда-то сбоку возникла Мария и удержала.

- Куда вам, сеньора, прилягте. Шутка ли, больше суток на ногах, я все сама устрою, - Мария была единственной служанкой в замке, которая втихаря что-то смела возражать хозяйке.

- Что ты говоришь, Мария, как это прилягте.

- Ладно, - преодолевая слабое сопротивление Изабель, она усадила ее в кресло, напротив кровати и, теперь уже не скрывая от меня своего влияния на сеньору, прокомментировала, - Отсюда тоже все хорошо будет видно, а я подам вам не воду, сеньор, а напиток.

- А может не надо ему ведьмино питье подавать? - жалобно спросила Изабель.

- И сколько раз говорить вам, сеньора, лекарка она, лекарка. Она еще вашего отца когда-то от раны лечила, поэтому-то ее и привела. Видите, как сказала, так и получилось. Сейчас возьму чашу и помогу вам привстать, сеньор.

Не дожидаясь помощи, отмахнувшись от возражений раскудахтавшихся женщин, решил приподняться сам. Оперся на локоть - в голове молоточки стукнули громче, но ничего, на кровати уселся нормально, правда, слегка подташнивало.

- Где мы?

- В Толедо, милый.

- С тобой все нормально?

- Да, мой милый.

- Как там, мы победили?

- Конечно! Разве могло быть иначе?

- Ну, да. Ну, да. Какие-то крестьяне...

- А знаешь, Микаэль, это были не крестьяне. Это дезертиры во главе с некими братьями Гомес. Вот та мразь - Хулио, которая посмела нацепить шпагу и выдать себя за дворянина, это младший из братьев. Старший брат - торговец, недавно разбогател и купил себе небольшое имение, вот там вся банда и пряталась. Сейчас мои кирасиры вместе с солдатами алькальда отправились выжигать это поганое бандитское гнездо.

- Что с людьми?

- Живы все.

- Кроме вас, еще пятеро ранено, сеньор, но увечных - нет, - сказала Мария и подсунула под нос чашу с каким-то горьким пойлом. Ну и ладно, что горькое, зато мокрое. Капли потекли по подбородку, решил смахнуть и провел рукой по груди - ощутил саднящую боль. Опустил глаза и осмотрел себя - весь живот выглядел, как сплошной синяк с особо темным пятном чуть ниже солнечного сплетения.

В этом месте у меня уже был когда-то синяк. В юности, на заре увлечения тайским боксом, более опытный спарринг-партнер нанес мне лоу-кик по мышце левого бедра, затем, уклонившись от его хука, умышленно вошел в клинч но, потеряв мобильность от боли в бедре, атаку организовать не смог и не смог уйти от мощного удара коленом. Бил он меня жестко, и синяк получился неслабым. Конечно, боец тот - мудак порядочный, но науку его запомнил на всю жизнь. Со временем, в 'муай тай' или в поединках свободных, так правильно называется этот бокс, научился многому, по крайней мере, элементарных ошибок больше не делал но, главное, воспитал характер. А занимался им очень и очень долго, считай до старости. Зачем? А давал он мне правильный настрой - как физический, так и духовный; как по жизни, так и в бизнесе.

Синяк тот был поменьше этого, и не такой темный, но все равно, после того боя - дня на три потерял стройность тела, ходил буквой зю. Да и физически гораздо слабее тогда был себя, нынешнего. А лет-то около шестнадцати и было, но выгляжу сейчас да, постарше, чем тогда.

После питья в голове чуть просветлело, и молотометр по кувалдометру стал лупить потише, и на глаза навалилась тяжесть. Изабель сидела в кресле и смотрела на меня во все глаза, как на чудо какое-то.

- Радость моя, наверное, сейчас усну. Иди к себе, ляг и отдохни, теперь я чувствую себя нормально, просто хочу спать.

- У-у, у-у, - отрицательно закачала головой.

- Сеньора, куда это годиться, поспать нужно, видите, с доном Микаэлем теперь все хорошо, - взяв руки в боки, внушительно сказала Мария, - Ай! Не хотите уходить, тогда раздевайтесь и ложитесь здесь. Уж я покараулю!

Засыпая, почувствовал прикосновение теплого тела.

Спал опять же, долго; проснулся, когда сквозь решетку окна, на пол падали лучи полуденного солнца. Но это уже было не беспамятство, а всего лишь сон. Спал бы еще, но возмутился биологический будильник. Открыл глаза и не заметил в комнате никого, но как только стал выбираться из постели, дверь открылась и залетела Мария:

- Куда вы, сеньор?

- Пора вставать, в туалет хочу.

- Не надо никуда ходить, - она наклонилась и вытащила огромный горшок, - Давайте, я вам подержу и придержу.

- Кыш, - отмахнулся, как от назойливой мухи, она была чем-то похожа на мою кормилицу (жива ли?), так же нахальна, поэтому, отстранил и сказал, - Когда был без чувств, могла делать что угодно, даже прыгать сверху. А сейчас - кыш.

- Да-да, особенно в первый день, когда всякое непотребство летело из всех ваших дыр, вот тогда я напрыгалась, да сеньор. Хорошо, что крови не было, ни в моче, ни в рвоте. А еще я вас отмыла мокрыми тряпками.

- Ладно, не бурчи, отблагодарю тебя, - стал не спеша одеваться, прислушиваясь к боли в теле и голове. Одежда была очищена и лежала стопкой у кровати.

- Не надо мне никакой благодарности, вы ее лучше, сеньор, эту благодарность на девочку перенесите.

- На какую это девочку?

- Как же, на какую? Да на дону Изабеллу! Ведь я еще совсем девчонкой к ним в замок была взята, как только она родилась. С тех пор она росла на моих руках, жила на моих глазах, - Мария замолчала на некоторое время, потом, так вопросительно уставилась, - И как же ей теперь быть а, сеньор?

- В каком смысле?

- Да в этом самом смысле, сеньор. С вами. А падре, что скажет, - покачала головой, помогая мне одеть белую, чистую рубашку, - Даже не представляю.

- Знаешь что, Мария. Мог бы сказать, что это не твоего ума дело, и послал бы подальше. Но не пошлю, из уважения, и за твое отношение к ней и ко мне, - сказал, рассматривая на хубоне место попадания пули. Наружная, атласная сторона была аккуратно заштопана, а на внутренней - и следов никаких нет. Конструкция из многослойного натурального шелка оказалась настоящим бронежилетом, затем, взглянул на нее, неудовлетворенную моим ответом и добавил, - Да, Мария, отмеряно нам с Изабель совсем немного счастья, но счастье это, для нас обоих - настоящее. И это все, что могу тебе сказать.

- Ваша правда, сеньор, любому человеку хочется получить хотя бы маленький его кусочек, - она подняла голову вверх, а в ее глазах отражалась какая-то далекая тоска.

- А что это за барахло валяется, - вдруг увидел в углу чьи-то вещи. Подошел ближе и распознал отстиранный от крови и тщательно очищенный хубон, а рядом лежали ботфорты, шпага, дага и пояс Хулио.

- И никакое это не барахло, это серьезные, дорогостоящие вещи. Дон Луис сказал, что вороная кобыла этого разбойника, тоже вашей считается. И ножи ваши нашлись, метательные которые.

- Кобыла и ножи - это хорошо, особенно кобыла. А где сеньора?

- Так внизу, встречает дона Луиса и наших охранников.

- Не понял, а где они были?

- Так, вместе с солдатами алькальда ездили разорять бандитское логово. Сейчас все обедать будут. Вам сюда принести?

- Нет. Сейчас спущусь в зал. Ступай.

Мария ушла, ну и я, сделав свои дела, отправился следом. Немного подташнивало и побаливало в груди, но состояние было вполне терпимым, если не прикасаться к огромной шишке на голове.

Внизу было шумно. Когда спускался по лестнице, увидел толпу каких-то солдат, которые выпивали по чаше вина и направлялись к выходу. Какой-то незнакомый офицер расшаркивался перед Изабель, затем, Луис стал его провожать к двери.

Мою персону тоже встретили шумно - Педро с кирасирами 'гип-гипом', а Изабель и Луис подошли навстречу.

- Оклемался, молодец, - воскликнул Луис.

- Как ты себя чувствуешь, дон Микаэль?

- Вполне удовлетворительно, благодаря твоей заботе, дона Изабелла. Мне известно, что ты не отходила от меня, когда был без чувств. Моя искренняя благодарность!

- Это мы все должны благодарить тебя. Педро говорит, что если бы не твой удар в спину бандитам, еще неизвестно, чем бы все закончилось.

Прежде, чем сесть за стол, подошел к бойцам, каждого хлопнул по плечу, таким образом, проявив уважение. Двое лежачих отсутствовали.

- Ты как, Антонио, в порядке? - увидел улыбающуюся рожу своего напарника.

- Я сразу же упал, как вы и говорили, сеньор, только пулей ногу зацепило. Лекарка лечила и сказала, что все отлично заживет.

- Вот и хорошо. Дона Изабелла, разреши пригласить Педро к нам за стол? - после благосклонного кивка подхватил под руку смутившегося Педро.

Обедали молча, затем, за бокалом вина слушал о перипетиях боя и последующих приключениях.

- Если честно, то мы подумали, что вы погибли, дон Микаэль, - рассказывал Педро, - Мы видели, как вы бежали на холм и вначале ничего не могли понять, думали, что возвращаетесь. Ведь мы не заметили бандитов, которые по дну оврага подобрались к нам почти вплотную. А когда вы стали метать ножи и стрелять, они открылись, и мы заметили их головы и плечи, увидели, как они разворачиваются и начинают палить по вас. Тогда-то и мы сориентировались, дали залп и обнажили клинки. По нас тоже было пять или шесть выстрелов, трех наших ранили сразу, а Марко, он сейчас лежачий, их главарь достал шпагой в грудь. Когда мы сошлись в клинки, невредимых бандитов было шестеро, а остальные - ранены, кто легче, кто тяжелее. Но мы оказались более подготовленными и порешили их быстро. Бойцы из бандитов, по правде говоря, никакие.

- Какие из дезертиров могут быть бойцы? - согласился Луис.

- Да, - продолжил Педро, - Но если бы не вы, дон Микаэль, мы бы там все легли.

- Правда и Господь были на нашей стороне, - добавил Луис.

- Дона Изабелла, - обратился я к Радости моей, - Надо бы Антонио поощрить.

- Все мои воины, дополнительно к жалованию, награждены золотым дублоном, а Антонио - двумя, и за ранение по пиастру. И трофеями с тел они взяли немало, не правда ли, Педро.

- Правда, ваши воины довольны, сеньора.

- Вас, Педро, ждет отдельная награда. Теперь расскажите об этой поездке, что вы там привезли на четырех возах.

- Давайте я скажу, тетушка! - Луис поднял руки и стал ими размахивать.

Из дальнейшего рассказа стало ясно, что после боя Педро расколол двух раненных бандитов, которые выдали местонахождение их логова. Это было имение братьев Гомес, которое располагалось на востоке от Толедо, в полудне пути верхом, и в данный момент охранялось шестью человеками.

Погрузив трупы на трофейных лошадей, они отправились на Толедо. Этот город был немного в стороне от ранее намеченного пути, но Мария знала там хорошую лекарку, что повлияло на принятие решения. По прибытию, Изабель была незамедлительно принята алькальдом, который разобравшись в ситуации, подписал решение о потрошении этого гнезда под руководством офицера собственной стражи.

Когда шестеро наших воинов, во главе с Луисом и Педро, а также, два десятка городской стражи прибыли на место, никто никакого сопротивления не оказал. В имении были арестованы шестеро бандитов, четыре человека дворни и шесть гулящих девок.

Обыск зданий и прилегающей территории проводился до ночи. В подвале нашли казну братьев, общую казну банды, а в конюшне и на улице - три небольших захоронки с деньгами и ценностями. В переводе на серебро, общая сумма получилась в девять тысяч триста двадцать один пиастр. Кроме этого, было загружено двенадцать возов различных товаров, которые банда не успела реализовать.

- Таким образом, - подвел итог Луис. - От реквизированного имущества, в казну Империи уйдет третья часть, треть - в казну графства, ну и вам треть, тетушка.

- А на возах что? - Изабель повернулась лицом к Педро.

- Различные ткани. Знающие солдаты говорят, что оптом можно сдать прямо здесь, дадут не менее пятисот пиастров. На лошадей и оружие тоже покупатель есть, город готов выкупить все два десятка, вместе со сбруей по пятнадцать пиастров, а аркебузы - по двадцать. Пистоли им не предлагал, они нам самим пригодятся. Поэтому, если вы не против, сеньора, скажу им, пусть выписывают вексель, там ровно на шесть сотен серебром получается.

- Не против.

- Моего мерина тоже добавь туда, только седло и сбрую с кобылы им отдай, а мою не трогай, привык уже к ней, - Педро выслушал и согласно кивнул головой.

После обеда затащил его к себе и одарил хубоном, поясом и ботфортами, а шпагу и дагу попросил продать. Чувствовалось, что мой подарок был приятен.

- Не по статусу мне такие вещи, дон Микаэль.

- Все равно, они твои, и распоряжайся, как считаешь нужным, - сказал, выпроваживая его за дверь.

До вечера под чутким руководством Педро, избавились от всех ненужных трофеев, даже успели оттащить в городской банк девяносто с лишним килограмм серебряных монет и обменять на вексель общей суммой в три тысячи шестьсот семь пиастров.

Шестьсот пиастров от городского совета, Изабель разбила на три векселя. Один, на триста пятьдесят, - вручила мне; второй, на двести - Луису; третий, на пятьдесят - Педро. Распределением наградных денег были довольны все - и Луис, и Педро, и войска. Впрочем, я тоже. Триста пятьдесят, да пятьдесят, вырученные за свою лошадь и бандитские клинки, это очень неплохие деньги, это по меркам метрополии - семилетний заработок крепкой крестьянской семьи.

Кроме чудом сохраненных жизней своих людей и очень хороших трофеев, вдова главы дома де-Гарсиа получила еще один неплохой бонус: отправленное на имя канцлера благодарственное представление алькальда, где было упоминание и обо мне.

Кинотеатров, зомбоящиков и многих других развлечений, в этом мире нет, поэтому, существует почти стопроцентная вероятность, что дона Изабелла получит официальное приглашение во дворец, Его Величество и двор любят послушать о различных приключениях. Еще в таких случаях, обычно, позволяют решить какой-нибудь ничего не стоящий вопрос.

* * *

В той жизни в Толедо побывать не довелось. Сейчас же пришлось задержаться, и по причине выздоровления раненых, а также потому, что Изабель получила массу приглашений на посещение салонов и светских раутов. Вчера мы втроем были на приеме, организованном графом в крепостном алькасаре, здесь присутствовал высший свет провинции. Все жаждали услышать, как были уничтожены неуловимые грабители, а Радость моя, впервые за последние лет пять находилась в центре всеобщего внимания. Ее лицо от удовольствия прямо зарделось.

Больше всех распинался Луис, который здесь попал в свою стихию. Его красноречие перекинуло и на меня, дворянина неведомой Московии, немалую толику внимания, особенно призывные взгляды и 'ахи' дам. И если бы не строгий контроль Радости моей, меня бы, слабого и раненого, давно бы попытались умыкнуть. Однако, среди здешних красоток, на мой субъективный взгляд, интересней и привлекательней Изабель, никого не было, поэтому, даже на весь этот кагал не разменял бы ее ни в жизнь.

Сегодняшним утром с удовольствием сходил на литургию в кафедральный собор Святой Марии, изображения которого видел в рекламных проспектах еще в той жизни. Он, кстати, считается серьезнейшим религиозным центром всей Империи.

На всякие прочие культпоходы решил забить, извинился, и ангажировать Изабель по следующим приглашениям попросил Луиса, сам же, занялся осмотром главных достопримечательностей совсем другого характера.

Попасть в Толедо и сделать ряд заказов для личных нужд, хотел в любом случае, ибо здесь, во-первых, варили лучшую оружейную сталь не только современности, но и последующих столетий. И, во-вторых, в настоящее время здесь были лучшие европейские специалисты - кузнецы, механики, алхимики, астрономы. И если астрономы сейчас меня интересовали мало, то здешние мастерские очень даже привлекали.

Город стоит на реке Тахо, которая глубокой петлей огибает его крепостные стены. На участке, не прикрытом рекой, за стеной с сотней башен, дымят и пахнут десятки литейных и кузнечных производств, вот туда и направил свои стопы.

Хозяева мастерских с большим удивлением смотрели на глупого молодого идальго, который хочет попасть в пыльное и чадное помещение, чтобы посмотреть на черных от сажи работяг и послушать звон железа. Да еще платит за это серебряный пиастр.

В помещении четвертой мастерской, которую зашел посмотреть, ковали мелкие детали для ударно-кремневых замков пистолей и аркебуз. Но заинтересовали меня не изделия, а один из кузнецов. Раздетый до пояса, крепкий, жилистый мужчина, лет тридцати пяти-сорока, небольшим молотком проковывал какую-то деталь. Его черные усы свисали ниже бритого подбородка, в правом ухе торчала серебряная серьга, которая говорила, что он последний в роду мужчина, а из-под сбитой на сторону косынки вылез настоящий длинный чуб. Не было никаких сомнений, что передо мной есть самый натуральный запорожский казак.

Дождавшись, когда он бросит прокованную деталь в корыто с водой, вышел немного вперед, чтобы обратить на себя внимание. Видно, далеко не каждый день местные работяги могли лицезреть дворянина, кланяющегося простому кузнецу, многие, искоса наблюдавшие за мной, даже работу бросили.

- Здоровья желаю, пан-товарищ, - снял шляпу, размашисто наложил православный крест и поклонился, обозначив и себя природным казаком. Тот оцепенел и с минуту удивленно смотрел на меня. В его правом глазу выступила влага, он смахнул ее, широко перекрестился и поклонился в ответ.

- Желаю и вам здоровья, пан-товарищ. Неужели дошла моя весточка на землю родную?

Так мы и познакомились с Иваном Тимофеевичем Бульбой. Он куда-то отошел, договорился с хозяином об отлучке, затем, у бочонка с водой умылся, а какой-то парень слил ему на плечи. Одев плотно облегающие короткие штаны, сапоги, рубаху и жилет, обмотав талию кушаком, в который упрятал сложенную наваху и, взяв в руки шляпу-треуголку, вышли на улицу.

Здесь, в промышленном районе, никаких рюмочных не было, поэтому, пошли мы к нему домой. На заднем дворе длинного каменного барака был вход в небольшой чуланчик, размерами три на три метра. Сразу было видно, что обитает здесь человек, привычный к порядку, а не какое-то чмо пропащее. Везде все было чисто, аккуратно и не воняло.

Иван Тимофеевич выставил на столик сулею с вином, две глиняных чаши и хлеб с сыром. Итак, попивая слабенькое розовое, которое неплохо утоляет жажду, мы поведали друг другу о своих злоключениях. Конечно, о наличии сознания, пришедшего из будущей эпохи, ничего не говорил и не собираюсь говорить никому, но о других похождениях рассказал, опять же, не вдаваясь в особые подробности.

Пан Иван прекрасно знал и моего отца, и деда Опанаса, впрочем, кто их у нас не знал. Мало того, оказалось, что через бабку по маминой линии, он приходится нашей семье какой-то дальней родней. Двадцатым волоском собачьего хвоста, как он выразился.

Пять лет назад они прибыли во Францию и сменили сотню наемников, в которой, кстати, служил мой дед, и были направлены в район боевых действий с голландскими войсками. В тот день, его десяток, будучи приставлен к охране молодого герцога Монмуты, участвовал в дурацком бою при Маастрихте. Опытные военачальники подсказывали герцогу о полнейшей безрассудности задуманной атаки, но он был непреклонен, даже капитана мушкетеров д'Артаньяна, чуть ли в трусости не обвинил.

Чудо не случилось и мальчишка Монмут, описявшись, все свое войско положил. Последнее, что пан Иван помнил, так это брызги мозгов, вылетевшие из головы Его Сиятельства графа д'Артаньяна, а очнулся уже в плену.

Испания всегда дружила против Франции со всеми подряд. Вот и в этом случае, отправились пятеро пленных, в том числе и наш казак, на родину одного испанского офицера, в Толедо. Чтобы не быть проданным в рабство, они дали клятву шесть лет отработать там, где скажет хозяин и не убегать, на чем целовали крест. Они могли быть освобождены от обязательств в любой день, если вносили выкуп в сто пиастров за каждого.

Пан Иван кузнечное дело любил, и считай, еще с детства оставшись сиротой, обитал на Сечи, работая в кузне Уманского куреня. Со временем стал неплохим специалистом по ремонту и изготовлению мушкетов и пистолей. Но в походы и набеги вместе с сечевиками ходил обязательно. В результате, добрый казак, пройдя тропами судьбы, очутился в Толедо. Но и здесь, в мастерских у родственника того самого офицера не отбывал отбывальщину, а работал на совесть, заслужив вольное бытие и небольшой доход.

Не задавая больше вопросов, вытащил из пояса пять золотых монет, достоинством в десять дукатов каждая, и положил на стол.

- Прими, Иван Тимофеевич, от чистого сердца.

- Здесь вдвое больше, чем нужно для выкупа... Но, благодарю, - он встал и перекрестился, - Богом клянусь, если жив буду, в течении года верну лично, либо передам через казначея Гнежинского полка.

- Не торопись возвращать, меня в Украине не будет полтора-два года.

- Как так?! Да и у меня мысль только что мелькнула, что было бы хорошо возвращаться вместе с тобой, Михайло Якимович. Собрали бы ватагу, да и помогли бы тебе прибить Собакевича на воротах.

- У меня, пан Иван, на ближайшие полтора года другие планы, да и ватагу казачьей вольницы за собой больше водить не буду. Сейчас поступаю в морскую школу, хочу выучиться на морского офицера. Пока буду учиться, закажу купцам выкупить в Кафе несколько десятков молодых казачат, вот из них начну готовить свое будущее войско. Вооружу их новейшим, ранее никем неведомым оружием, - с каждым моим словом, взгляд Ивана делался все более недоверчиво-скептическим, - И вот с ними вернусь в Украину для раздачи долгов. Затем, соберу доверившихся мне ближников, сядем на корабль и отправимся покорять новые, еще никем не занятые плодородные земли. Там огромные просторы и несметные богатства.

- Хм, хм, мдаужж. Извини, пан Михайло, у меня нет права тебе указывать, но что-то ты не то говоришь.

- Прекрасно понимаю твой скептицизм, пан Иван. Сейчас ты сидишь и думаешь: вначале пришел молодой дворянин, оказавшийся природным казаком, поступил по понятиям, выручив своего брата-товарища из беды, потом в его голове что-то сдвинулось - ум за разум заскочил и он, как малолетний сопляк, стал всякую чушь городить, с великокняжескими загибами о казачьей вольнице.

- Сын Якима Каширского и внук, мною уважаемого Опанаса, не должен плохо о казаках говорить, - твердо сказал Иван.

- Никогда плохо о казаках не говорил, пусть у меня язык отсохнет, но о вольнице говорил и говорю: у нас каждый казак - сам-с усам, и на каждом хуторе обитает по два гетмана. Или скажешь, что это неправда?

- Оно-то так...

- Вот! Там, куда поведу людей, мне нужен единый кулак, а не каждый сам за себя, только так мы сможем выжить и стать богатыми и счастливыми.

- Да твой род, пан Михайло, и так небедный.

- Мне этого мало.

- Вона, как. И ты знаешь, где есть такая земля?

- Знаю.

- Боюсь, никто тебе не поверит. И казаки наши за тобой не пойдут, молод ты, да никто не любит княжеских замашек.

- Поверят. И пойдут. И не только запорожцы, но и другие православные - дончаки, московиты, белорусы, болгары, ляхи. Когда увидят вооружение и оснащение моего маленького войска, то поверят. И пойдут.

- Какое же это такое интересное вооружение у тебя?

- Такое, которым мы сможем победить любого врага. Пистоли смогут стрелять бездымным порохом по шесть и по десять раз, а винтовыми аркебузами можно будет достать и за тысячу шагов.

- Хм. А можно ли подержать в руках, этот твой сказочный пистоль?

- Не только пистоль, пан Иван, там будет многое другое. Это очень страшное оружие, чужому в руки дадено не будет, а лишь только тому, кто захочет рядом со мной стать богатым и счастливым, кто в верности мне будет целовать крест. И если ты не будешь ухмыляться, а поверишь мне, то через полгода будешь вторым человеком на свете, который такие пистоли будет делать сам. И если обманул тебя, то нехай сдохну!

Иван долго и серьезно смотрел мне в глаза, затем, вытащил из-под рубахи серебряный нательный крестик, поцеловал, и сказал угрюмо:

- Пусть я буду выглядеть безмозглым казачонком, но знай, воспринимаю твои слова, как слова мужа. Клянусь в верности тебе до самой смерти своей, - помолчал немного, сузил глаза и добавил, - Но нельзя насмехаться над казаком, если обманул, тогда будет так, как ты сказал.

- Рад, Иван Тимофеевич, что именно ты стал моим первым ближником и помощником. Поверь, не пожалеешь, - подал ему руку и он, также серьезно глядя, ее крепко пожал, - А теперь мне нужен твой совет.

- Какой?

- Необходимо заказать в мастерских некоторый режущий инструмент, в том числе: сверла, фрезы, резцы, наждачные круги, комплект кузнечного оборудования, пуансоны и матрицы, цилиндрические и конические зубчатые колеса, втулки и оправки, скользящие подшипники, шкивы и маховики. На простейший токарный, вертикально-сверлильный и фрезерный станок, нужно отлить небольшие станины по моим моделям, - с каждым словом, глаза Ивана расширялись все больше, а челюсть падала все ниже.

- Михайло, ты знаешь такие слова? И откуда ты знаешь про такие станки??

- Иван! Не только знаю, но и сделать их смогу и работать на них сумею, - пришлось немного приврать, - Мой отец, царствие ему Небесное, очень серьезно относился к образованию, вот и выписал мне в учителя аглицкого механикуса, который и обучил меня всему. Потом он умер от сердечных болезней, и знаний своих больше никому передать не успел.

- Значит, Михайло Якимович, - глядя куда-то вдаль, Иван часто-часто закивал головой, - Такой пистоль все-таки будет?!

- Будет, не сомневайся. И пистоль будет, и винтовка будет, и много еще чего будет.

- А что такое винтовка?

- Это так называю винтовую аркебузу.

- Заряжать ее долго, и пулю нужно забивать через ствол, - Иван скептически шевельнул усами.

- Ничего подобного, у нас будет совсем другая схема зарядки. И за время между двумя выстрелами из обычной аркебузы, наша винтовка сможет пальнуть до двух десятков раз.

- Хочу! Уже хочу! - Иван поднял свою мозолистую пятерню, и мы рассмеялись.

Сидели и обсуждали наши будущие дела еще часа три, затем, разошлись, каждый по намеченным делам. Иван пошел освобождаться, было заметно, что он радовался этому обстоятельству, как дите малое. Говорит, что проблем быть не должно, французы выкупились, так подорожные документы получили в тот же день.

Эта встреча дала мне необычайный душевный подъем. Мои мозги, много лет отдыхавшие от необходимости решения каких либо сложных инженерно-технических задач, возрадовались и дали импульс на впрыск адреналина. Накупив у северных, Новых ворот бумаги и графитовых палочек, отправился в гостиницу.

Кинематические схемы простейших токарного, а так же универсально-фрезерного, он же - сверлильно-расточной, он же - плоскошлифовальный, нарисовал за двадцать минут. Если токарный, под названием 'амеба обыкновенная', видел почти в каждой мастерской Толедо, то второй, конечно, будет посложнее - станина, способы крепления и наладки тех или иных узлов и, соответственно, схемы резания, механикусам нынешней эпохи еще не снились.

Значит, принимаем следующее решение. Токарный станок заказываем в существующем виде, но модернизируем, с учетом установки простейшего суппорта - гайки и винта. Придется помучиться со шкивами, но это сразу же решит вопрос изготовления метчика. А будет метчик, - будет плашка; будет плашка, - будет любое резьбовое соединение. Как изготовить узел суппорта? Да завтра же найдем столярную мастерскую и будем делать мастер-модели.

При изготовлении универсального станка, без цилиндрических и конических зубчатых пар обойтись нельзя, значит, тоже модели изготовим в дереве. О точности эвольвентного зацепления разговора не идет, поэтому, шуметь кинематика будет порядочно. И придется все это тупо отливать и, вероятней всего, из бронзы.

Графит, завернутый в тряпочку, бегал по листам бумаги, набрасывая эскизы деталей и узлов, схемы наладок и переналадок универсального станка, системы крепления инструмента и обрабатываемых деталей, цанговый патрон и тиски, винтовые и кулачковые.

Мысли бегали, а рука рисовала.

Для решения поставленных задач, нужен не универсальный сборно-разборный станок, переналадка которого будет производиться полдня, а весь комплекс металлорежущего оборудования. Но это вопрос перспективы, а вот более функциональный токарный станок, посложней 'амебы', пусть не завтра, но послезавтра - уже понадобится. Подумав, набросал схему, с простенькой гитарой и возможностью изменения количества оборотов шпинделя и режимов резания. Получилось не лучше, чем в школьном станке, но выглядит вполне работоспособно.

Теперь, станины. Чугунные - обрабатывать проблематично, поэтому, будем лить из железа. Размерами они будут небольшие, но все равно, килограмм по триста-четыреста затянут. Да и столик универсального станка, на котором будет крепиться обрабатываемая деталь, придется сделать массивным и притертым по нескольким граням, с местами креплений для различных операций.

Поверхности столика и площадки, могут притереть и здесь, сегодня в одной из мастерских видел, как что-то подобное делали. А вот шабрить направляющие на станине нового токарного станка, придется самому. Здесь этого делать еще никто не умеет. И микрометров еще нет, даже как понятия, значит, в виде шаблона придется использовать большое венецианское зеркало. Точно знаю, что поверхность у него идеально ровная, ибо стекло лито на расплавленный свинец.

Кстати! Стекла и зеркала и сам могу сделать! Но, не так быстро, не так быстро.

Неожиданно в дверь постучали, она открылась и вихрем влетела, одетая в новое, синее платье, фигурка моей милой любовницы.

- Микаэль! Ну, где ты был?!

- Изабель, дорогая. Ты не представляешь, только что встретил своего соотечественника. Мало того, это мой родственник по линии матери.

- Что ты говоришь?! Милый, я счастлива вместе с тобой, - она подбежала, попав в мои объятья, приподнялась на цыпочках и прикоснулась к губам.

Ух! Как соблазнительно выглядит грудь в этом красиво декольтированном платье!

- Стой! Милый, стой! Да я же целый час одевалась! Затягивалась! Застегивалась! Давай отложим на вечер.

- На вечер - само собой. Поверь, Радость моя, раздену тебя не более, чем за одну минуту.

- Ах, так?! Ну, держись!