Шёл двенадцатый день похода, с момента, как отряд перешагнул через гряду холмов, сменявших местность. Накануне вечером вышли на знакомую реку. Император хотел идти через хребет в Красное Солнце уже знакомым путём, но сомневался, стоило ли тащить с собой Зора.

Урсула определили новым бойцом, чему он нисколько не противился и исправно исполнял обязанности делившиеся на всех. Камири же с трудом, но под угрозой изгнания всё-таки заставили каждый вечер готовить лагерь, а именно выполнять одну из основных задач по собиранию веток, травы, лапника для постелей, чтобы на голой земле никто не спал. Пользы от неё было не много, но без дела Амур и не думал её оставлять, полагая, что все обязаны были чувствовать на себе ответственность похода.

— Сибур, что-то дозора давно нет, — поинтересовался Амур, присаживаясь к огню. — Ещё утром ушли, уж ночь скоро.

— Попробуй пойми, куда здесь идти? Может заплутали? — ответил генерал, обводя взглядом холмистую местность, испещрённую лесами.

— Да что же, дети они малые? Реками всегда ходили. Нет, далековато ушли, может ночь застала в пути…

— К утру вернутся, как темноту переждут.

— Вернутся, куда ж деваться. Ты отдыхай, генерал, а то я не сплю и ты следом, — усмехнулся император.

— Да, Амур, пойду, лагерь гляну, да сны пора смотреть. Эх…. Не верится, что Красное Солнце увижу хоть когда-нибудь. Кажется, будто и не было ничего, ни империи, ни походов, ничего, лишь скитания, да рабство… — устало вздохнул Сибур, поднялся на ноги.

Император ничего не ответил, глядя отрешённым взглядом в огонь. Генерал не спеша удалился в сторону множества костров. Горевших немного в отдалении.

— Я к Кубаю пойду, отец, он сказ мой ждёт снова, — поднялся следом Зор.

— Иди конечно, сын. А что за сказ он слушает, о чём? Весь путь ты ему что-то говоришь. Уж больно длинный сказ твой, Зор… — поинтересовался император.

— О человеке тот сказ, отец, но ты его знаешь, тебе не интересно будет, а Кубай запомнить его должен, чтобы другие не забыли, — искренне ответил ребёнок.

— Хм, не знаю, сын, ты не рассказывал мне подобное, — удивился Амур.

— Так ты сам его творил, не помнишь разве? — ответил мальчуган.

Император задумался, почёсывая подбородок. Он понимал, что Зор своим разумом, был гарийцем, и иногда, чтобы понять, о чём он говорил, требовалось время, а вот переспрашивая, можно было запутаться ещё больше.

— Ты вспомни, отец, — произнёс ребёнок и поспешил в лагерь.

— Обязательно, сын, вспомню… — продолжал он смотреть немигающим взглядом в огонь, оставшись в одиночестве, пытаясь понять, о чём шла речь.

Шорох позади, заставил встрепенуться и вскочить на ноги.

— Я тебе вот принесла… — с опаской смотрела Камири на императора, держа в руках охапку еловых веток.

— Здесь достаточно, — ответил Амур и уселся обратно к огню.

— Теплее будет, — неуверенно произнесла она.

— Стели, если принесла, не пропадать же теперь…

Девушка стала раскладывать колючие лапы сверху тех, что уже лежали возле костра. Получилась довольно пышная горка.

— Грейся, да спать отправляйся, — император уселся на свежие ветки, вновь уставив свой взгляд в пламя.

Девушка присела рядом, поднося руки к огню и потирая их.

— А что потом будет? — спросила она.

— Когда, потом? — не понял Амур.

— Когда в страну свою придёшь?

— Не знаю… не знаю, приду ли туда вообще, — почти шёпотом ответил император.

— Но ты ведь должен отомстить брату, предавшему тебя и вернуть свой трон, по праву принадлежащий только тебе! — возмутилась Камири.

— Хм… я давно не держу на него гнева, да и не знаю — нужен ли мне теперь этот трон и эта власть?

— Странные мысли твои, не удивительно, что потерял всё…

— Ты не поймёшь, женщина. Чтобы что-то терять, нужно это приобрести. А я приобрёл лишь жизнь при рождении, которую однажды чуть не потерял, а всё остальное не важно.

— Но это недостойно воина, забыть подобную обиду! — продолжала спорить девушка.

Амур посмотрел на неё, устало улыбнулся, глядя в искренне непонимающие глаза.

— А что мне даст эта месть из того, после чего смогу вздохнуть свободно, улыбнувшись восходящему солнцу, сверши я её? Если ответишь, я признаю, что ошибался и поступлю, как скажешь! Слово воина!

— Она вернёт ту честь, которую растоптал брат твой. Вернёт власть, уважение людей близких. Тебя запомнят, как сильного и могучего победителя, сумевшего устоять твёрдо на ногах и сумевшего найти силы для восстановления справедливости. Потомки будут слагать о тебе легенды, как о великом воине, показавшем всему миру силу духа! — гордо вскинула голову девушка.

— Ни одно твоё слово не дало ответа на мой вопрос, женщина, — усмехнулся Амур.

— Почему же?!

— Честь всегда при мне и смело могу говорить, что не терял её ни единым своим поступком. О каком уважении ты говоришь? Об их уважении? — кивнул император в сторону лагеря. — …. А потомки в итоге запомнят меня, как человека, убившего своего брата и не более. Легенда ложью любит покрываться и хватит лишь одного поколения, чтобы правда с вымыслом сменились местами. Даже сотвори всё это, смогу ли после вздохнуть свободно и улыбнуться солнцу, чтобы разум мой не тяготился грязью совершённой? Вряд ли! Быть может, наступит облегчение, удастся сделать глоток воздуха, успокоившись, но лишь вначале. Я знаю, что пройдёт время, которое принесёт сожаление и боль. Я это точно знаю, как и то, что жизнь закончится рано или поздно, и там…! — Амур многозначительно указал вверх. — Я останусь один, сбросив все оковы. Останусь наедине с собой и буду держать ответ перед самим собой. Что скажу тогда и что отвечу?! Я уверен, что задам самый сокровенный вопрос, а вот ответ на него — убьёт мой разум, раздавив тяжёлым грузом. Ведь солгать я себе не смогу, сколь бы сильно желание не было. Мне посчастливилось хоть и кратко, но узреть жизнь иную, жизнь противоположную той, которой дышал до этого. Тех недолгих мгновений хватило понять — что настоящее, а что нет. Я выбрал свой путь, жаль лишь что поздно. Иногда меня посещает тоска, и я хочу увидеть брата, обнять его, испить вместе, сидя у тёплого очага, приятного отвара и поговорить, может быть о том, как причудлив цвет неба после дождя. Хочется встретить его и посмеяться, проскакать на лошадях по степи, радуясь встречному ветру, выбивающему влагу из глаз. Я очень хочу, чтобы он, наконец обрёл, прочувствовал всей душой хоть малую долю счастья, которое довелось ощутить мне. И знаешь, я нисколько не сожалею, о случившемся однажды на берегу реки, холодным осенним вечером, когда бурные воды подхватив моё тело, унесли его в другую жизнь!

Камири смотрела на императора, на его задумчивую улыбку в свете огня. Она понимала, что он улыбался своим мыслям, своей мечте, которая была очень важна для него. Девушка тихонько придвинулась поближе, и осторожно обхватив его руку, положила голову на плечо, блаженно прикрыв глаза. Она уже ничего не слышала, что говорил император, лишь мысленно молилась богам, чтобы этот по-настоящему великий воин не прогнал её, и она смогла чувствовать его тепло, хоть на мгновение дольше.

Амур очнулся от своих мыслей, посмотрел на Камири. Девушка тихо спала, прислонившись щекой к его плечу. Она улыбалась во сне, иногда делая глубокий глоток воздуха. Он медленно стал ослаблять её хватку, пытаясь освободиться, но Камири вдруг вздрагивала, ещё сильнее прижималась и с новой силой обвивала его руку. Император вскоре оставил свои попытки, устало вздохнув, снова уставился в пламя костра.

* * *

— Император…! — донесся встревоженный крик до слуха.

Амур открыл глаза, подскочил резко на ноги, озираясь по сторонам.

— Амур, дозоры пришли! — подбежал Маргас. Его вид был сильно взволнован и несколько испуган.

Император бегом бросился в сторону лагеря. Три лошади, на которых уходили в дозор, тяжело дышали, испуская изо рта пену. У одной на крупе была рваная рана, уже не кровоточащая, сильно опухшая. Возле костра собралось много бойцов. Они суетились, что-то живо обсуждали. Амур подбежал к ним, солдаты расступились. У огня сидели Мерьян, Лейм, а рядом лежал Бохай. Его хриплое дыхание было слабым, а в правой части груди торчало древко обломанной стрелы. Лекарь-даканец суетился рядом, растирая в кашу свои травы.

— Нож грейте! — скомандовал он, продолжая торопливо готовить лекарство.

— Кто…! — крикнул Амур, склоняясь над ним, осматривая рану.

— Мы на сирхов наткнулись поначалу, — дрожащим голосом произнёс Мерьян. — Прости, Амур, забылись, везде пустота, людей никого, а тут они как из земли выросли, пять человек. Пешие все были, мы их к праотцам быстро отправили. Решили дальше пройти. За одним холмом, в низине, снова их заметили, но уже много. Они лагерь готовили, а чуть подальше другой лагерь стоял… — Мерьян запнулся, протёр лицо ладонями.

— Ну…! — раздражённо прикрикнул Амур.

— Там наши стояли…. Я видел шатёр твой и ещё три рядом, — устало выдохнул боец. — Когда опомнились, решив уходить, поздно было. Драконы брата твоего из дозора видимо шли, мы на них и выскочили, хоть и далеко было, но незамеченными уйти не смогли. Я думаю, сирхи Тариману присягнули…

Бохай вдруг сильно захрипел, и медленно выдохнул. Его веки слегка прикрылись, взгляд замер. Лекарь обречённо взглянул на него, держа в руках глиняную чашку, в которой растирал снадобье.

Император опустился на колени, перед мёртвым бойцом и осторожно дотронувшись, закрыл его глаза полностью.

— Не брат он мне! — закричал во всё горло Амур, сильно выдыхая ноздрями, глядя в одну точку перед собой, — Не брат!

Воины склонили головы, виновато уставившись в землю.

До плеча дотронулась чья-то рука. Император вскочил на ноги, резко отшвырнув от себя Камири. Та отшатнулась в сторону, испуганно глядя на него.

— Не брат… — вновь повторил он, но уже тихо и зашагал прочь.

Амур дошёл до ручья, что протекал неподалёку и, зачерпнув в пригоршню воды, жадно умыл лицо. Он опустился на землю, отрешённо глядя на воду, что быстро проносилась мимо. Сзади тихо подошёл Зор и присел рядом.

— Прости, сын, за то, что заставляю дышать тебя всем этим, — прошептал император.

— Не страшно, отец, я стараюсь забыть, как ты велел когда-то, помнишь? — ответил ребёнок.

— Удастся ли… — обхватил он его за плечо и прижал к себе. — Как бы хотел обернуть жизнь вспять, и может изменить что-то, но знаю, что невозможно подобное…

— Всё возможно, отец, лишь постараться нужно, — прошептал мальчуган. — Я очень попытаюсь обязательно, чтобы ты не печалился.

Взгляд Зора был очень расстроен, он непременно искренне хотел осуществить это желание отца, но пока сам не знал как.

— Пойдём, сын, — поднялся император. — Земля нас ждёт, а мы предаём её, рассиживаясь здесь.

* * *

Небольшой отряд двигался вглубь Гарии, стараясь уйти подальше от тех мест, где была замечена армия империи. По пути, наконец попалось первое селение, вернее то, что от него осталось. Когда-то красивые жилища на высоких холмах, окружённых рощами, были превращены в пепел. Чем дальше они шли, тем больше становились селения, но все они были сожжены, земля вытоптана, в воздухе витал запах смрада и смерти. Амур понимал, что Тариман стремительно продвигался вперёд, в надежде, наконец достичь больших городов, о богатстве и красоте которых ходили легенды.

Одним дождливым вечером, уже обосновавшись на ночлег, к лагерю вышел молодой гариец. Вид его был слегка измождённый, простая одежда местами изорвана, а взгляд несколько растерян. Его встретили ещё на подступах, провели к огню, у которого сидел император в окружении Сибура, Маргаса и Тура. Немного в стороне стояла Камири, прислушиваясь к разговорам у костра. Она вообще вела себя последнее время тихо, больше молчала. Пользуясь случаем, подолгу сидела рядом с Амуром. Она, казалось, вовсе его не слушала, лишь находила повод быть чаще рядом.

Амур был рад встретить первого живого гарийца на этих бескрайних просторах. Его усадили к костру, предложив испить горячего отвара из ароматных трав, что по пути собирал лекарь-даканец.

— Как звать тебя, человек? — спросил император.

— Зови — Яр, — устало ответил он.

— Куда путь держишь, Яр, и откуда?

— К тебе иду, Амур.

— Говори! — попросил император, потягивая благоухающий отвар и протягивая глиняную чашку дальше по кругу.

— Мы воинами стать желаем, но не умеем ими быть пока, ты научи нас, Амур.

— Неужели решили землю защищать свою? А я слыхал, что каждый из вас является воином великим?! — вопросительно посмотрел император на него.

— Ты может понял по своему услышанное. Жизнь отобрать несложно, сложнее её вернуть. Мы до последнего ждали, в надежде, что не прольётся кровь, но она пролилась и продолжает усиливать свой поток. Нас тысяча бойцов, принёсших разум свой в жертву, чтобы остановить эти потоки. Мы не вернёмся больше назад, даже если живы останемся. Не сможем жить начать заново, дух наш разрушен будет. Все гарийцы пытались встать на защиту, но мы решили, что кто-то должен остаться и жизнь продолжить. Считай, Амур, что, нас больше нет… Тебе, если сложно понять, о чём толкую я, спрашивай, я постараюсь объяснить.

— Нет, Яр, я знаю, о чём говоришь, и сожалею об этом. Если бы раньше понимал это, думаешь, взял бы меч в руки хоть раз в жизни? Нет! Но теперь поздно и могу лишь попытаться подобное остановить подобным. Мне искренне жаль, что ты расстаёшься с жизнью по собственной воле. Я верю, что знаешь об этом больше моего. Где воины твои, Яр?

— Они неподалёку.

— Что умеете вы делать?

— Скажи, что нужно и мы сделаем.

— Воевать нужно уметь!

— Это несложно, Амур, скажи только, как правильно?

— Ты, Яр, может быть уверен, что взяв в руки меч, сможешь противостоять моему бойцу?

— Для чего? — не понял тот.

— Тогда возьми! — император отстегнул ножны от пояса и бросил гарийцу. — Сибур, крикни бойца любого.

Генерал подозвал воина, стоявшего неподалёку.

— Деритесь! — коротко приказал император.

— Это незачем… — сказал Яр.

— Но как ты собрался воевать, если тебе это незачем?

— Я же говорю, что несложно это, ты лишь скажи что делать, куда идти, и мы сделаем.

Император кивнул своему воину, тот обнажил клинок и взмахнул резко перед собой, рассекая воздух со свистом.

— Если сможешь, устоять, лишь тогда поверю, — обратился император к Гарийцу. — Отбей его удар!

Яр неохотно поднялся со своего места, вытащил меч из ножен, глядя на сверкающую сталь в отблесках пламени костра.

Амур кивнул, и боец, резко сделав шаг вперёд, взмахнул клинком, нанося удар сверху. Никто толком не успел заметить, как молниеносно сверкнул в руке гарийца меч.

Воин растерянно озирался по сторонам. Яр отошёл немного в сторону и, подняв оружие с земли, протянул его ошарашенному бойцу. — Возьми, прости меня, если боль тебе я причинил! — искренне извинялся Яр.

— Ты как это сделал?! — удивлённо спросил император.

— Амур, ты ведь просил отбить удар, я выполнил просьбу твою.

— Когда-либо держал в руках оружие, сражался?

— Нет, — коротко ответил гариец.

— Но как ты тогда смог выбить оружие из рук воина, который всю свою жизнь воюет? Как ты это сделал?! — недоумевал император.

— Но ведь ты просил, я очень хотел не разочаровать тебя, Амур. Это просто ведь, сложного ничего нет в том.

— Ну да, — усмехнулся император. — Я совсем забыл, что — всё просто…. Сколько говоришь вас?

— Тысяча.

— Мало. Там армия в десятки тысяч.

— Ты скажи, что делать и мы стараться будем!

— Оружие вам нужно. Где взять тысячу клинков? Да и что мы сумеем пешим строем против многотысячных верховых?

— Железо не долго смять в нужную форму, а лошади придут, только позвать надобно, — ответил Яр.

— Пока вы будете ковать своё железо, Тариман пепелище оставит, пройдя насквозь всю Гарию, — буркнул император. — А сумеете выковать столько оружия?

— Это просто… — вновь ответил гариец по-своему. — Когда нужно сделать?

— Ещё вчера…

— Но вчера мы не сможем, — искренне расстроившись, ответил Яр.

— Не думай…. Чем быстрее сделаете, тем лучше.

— Я вернусь скоро, — поднялся Гариец. — Как только последний клинок будет выкован, мы придём обязательно!

Бесшумно ступая по земле, Яр покинул лагерь, растворившись в темноте.

— Что, думаете? — поинтересовался император у сидевших рядом воинов.

— А что здесь думать? — ответил Маргас. — Я впервые подобное вижу и не хотел бы иметь врагов среди таких бойцов.

— Да не бойцы они, — встрял Сибур. — Тариман задавит нас как червей. Они ведь не понимают, что делать нужно, пока не скажешь! — возмущался генерал.

— Вот и объяснишь! — подвёл итог император. — Или выбор у нас есть? Тур, ты ведь генералом служил у Мадиша. С Сибуром попробуете гарийцам втолковать, что не только сила важна в бою, но и хитрость, а хитрить эти люди не умеют.

— Да Амур! — ответил Тур воодушевлённо. — Для меня честью будет, привнести зерно своих знаний в твою зарождающуюся армию! Не каждому выпадает такой шанс.

— Всё! Отдыхать всем, дозоры чаще сменяйте, чтобы не уставали. Поутру готовиться, хватит бегать, иначе скоро станем свидетелями собственного позора.

Бойцы постепенно разошлись, оставив императора в одиночестве у размеренно горевшего огня.

Амур услышал за спиной сбивчивое дыхание, слабый шелест травы.

— Чего топчешься, присаживайся, коль не спится, — не поворачивая головы, тихо произнёс он.

Камири быстро подошла, будто ждала приглашения и уселась рядом.

— Ну и как тебе жизнь воина? — с ухмылкой заглядывая в глаза девушки, поинтересовался Амур.

Она молчала, смотрела на него, улыбаясь, словно не слышала вопроса.

Император провёл ладонью перед её лицом, та очнулась и уставилась в огонь.

— Я спросил, ты не ответила…

— Не важно, — ответила Камири.

— Что? Как тебе жизнь воина, женщина? Иль захворала ты?!

— Так, как я и хотела, — пространно ответила она.

— Ты хотела такой жизни?!

— Не знаю, но меня и эта не тяготит.

— А как же дворцы, пышные постели, богатые яства? Я же вижу, что мучает тебя всё это. Не твоя это жизнь… Жизнь воина, она мерзка и уныла. Она медленно ведет к смерти, и в какой-то момент сжалившись, убивает мгновенно. Вот и всё…

— Ты, император, так и не понял, — взгляд девушки стал вдруг пустым. Она смотрела в одну точку, о чём-то задумавшись.

— Что я не понял?

— Что я — женщина! Сам ведь это твердишь всегда, но не видишь. Думаешь, действительно желаю стать воином? Заблуждаешься! Возможно, раньше хотела, но не теперь. Я не могу больше молчать…. Эта боль душит меня, а что с ней сделать, как прекратить не понимаю. Увидев тебя впервые, я вдруг почувствовала непонятную мне тоску. Да и вообще подобное чувство пришло впервые за долгие годы. Эта тоска становилась сильнее с каждым днём. Увидев вновь, когда воины мои увели тебя из подземелий арены, противное чувство отступило. Позднее, когда я оставалась одна, пугающие муки возобновлялись, но уже с большей мощью. Я не понимала, что происходит, но стоило мне снова прийти к тебе, как тут же становилось легко. Разум мой наполнялся мучительным кошмаром, что сон не шёл. Ты находился всегда перед мысленным взором. Мне уже требовалось видеть твои глаза всегда…. Но и теперь, когда их вижу, тоска уже не отпускает, а лишь становится сильнее. Ты рядом, но словно очень далеко. Я поняла вдруг, что готова исполнить всё, что угодно, присягнуть на службу демонам, богам, только бы ты позволил оставаться рядом, но всегда мысли твои далеки, что не угнаться. Мне больно очень, император, и не понимаю, что делать с этим… — девушка вдруг резко поднялась со своего места и поспешила уйти.

Амур почти не удивился услышанному. Он часто наблюдал и видел, что Камири странно вела себя по отношению к нему, но никак не мог понять, в чём эта странность заключалась. Глядя на неё, император теперь стал понимать, как выглядел сам со стороны, однажды встретив Дарьяну. Ему в очередной раз стало жаль девушку. В другой жизни он непременно взял бы её в жёны не задумываясь. Стройный стан, красивые черты лица, выразительные большие глаза. Подобная женщина смогла бы заставить служить себе любого правителя, но Амуру казалось, что не сможет посмотреть на неё так же, как смотрела она. Для него существовала лишь одна женщина, улыбка которой, стояла перед взором всегда.