— Итак. Значит, ты не хочешь помочь мне. Это что новый мятеж в твоей революции против твоих ох-таких-ужасных родителей? — Папа обвинительно поднял свою перевязанную руку, которая выделялась светящимся белым цветом, на фоне тёмно-серого костюма.

— Что за революция? — спросила я непонимающе.

— О, Люси, прошу тебя. Например, твой спорт. Это уголовное дело бегать по чужим крышам и падать, играя со смертью. Или постоянно обманывать своих родителей. Даже персоналу в больнице ты лгала.

Опять всё начинается…

— Ты не думаешь, что могла бы, как извинение или как знак того, что тебе по крайней мере немного, — Папа попытался свести вместе указательный и большой пальцы и при этом заскулил от боли, — по крайней мере немного жаль — где я остановился?

— На подвале, — помогла я ему угрюмо вспомнить и водила пальцами по розовым квадратам скатерти.

— Верно, — подтвердил папа. — Ты могла бы немного посодействовать мне. В прямом смысле этого слова, дитя моё.

Я почти незаметно замотала головой. Как мне только объяснить ему это? Я не могла объяснить это даже самой себе. Я с удовольствием помогла бы папе, даже очень, потому что при этом смогла бы на какое-то время отделаться от мамы, которая уже в течение нескольких дней бегала по квартире с развивающими тканями, подушечкой для иголок и блестящей мишурой и постоянно возилась надо мной с сантиметром. Она вела себя так, будто пойдёт завтра сама на школьный бал. А я не имела представления, что она там на самом деле мастерила, потому что она не хотела показывать мне заранее. Это должно было стать сюрпризом.

Папа всё ещё не мог пользоваться своей повреждённой рукой, а вчера у него появился клиент, который теперь совершенно мёртвый лежал там внизу и ждал того, что его приведут в порядок. Что означало: Раздеть, помыть, заново одеть, причесать волосы, накрасить. Раньше я часто помогала ему при этом. Это не беспокоило меня. Папа же был рядом со мной. Но теперь — я больше не хотела спускаться туда вниз. Вчера я даже не смогла отнести ему в подвал чайник с чаем. В последний момент я поставила поднос перед дверью, постучала, а потом побежала по лестнице вверх, как будто за мной гнался сам дьявол.

— Ладно. Ты отказываешься. — Папа посмотрел на меня холодно. — Тогда я думаю, ты вероятно ещё не достаточно взрослая, чтобы посещать школьные балы.

— Что!? — воскликнули мама и я одновременно — я тихо, мама с громкостью оркестра.

— Она пойдёт на школьный бал! Ещё как она пойдёт на школьный бал! — выдохнула мама. — Я не для того сижу и шью здесь целыми днями, чтобы моя доченька в конце концов осталась дома!

— Сколько все эти побрякушки вообще стояли? — спросил папа с неодобрительным выражением лица. — Моя дорогая Роза, ты точно знаешь, что мы переживаем трудное время, пока моя рука не работает. И всё же ты покупаешь эту мишуру, только для одного единственного вечера. Люси ведь вовсе не хочет все эти безделушки.

— Даже очень хочет! Ты ведь хочешь, Люси, не так ли?

— Хм, — сказала я. Этому я научилась у Сердана. В сомнительных ситуациях всегда помогало «хм» и лицо, как будто в голове воздушный пузырь.

Но мама и папа продолжали дальше долбить друг друга, и в какой-то момент мама больше не смогла найти аргументов, почему мне, не смотря на домашний арест, можно было пойти на школьный бал, если я ещё в тоже время отказывалась помочь папе. А папа не хотел, чтобы вместо меня помогла ему она. Во-первых, это в воспитательном смысле непоследовательно, во-вторых, она уже достаточно изуродовала беспомощных мёртвых людей. Мама в ярости бросила зелёный кусок материи в угол и сделала глубокий вдох.

— Эй, я тоже ещё здесь, — попыталась я вмешаться, так как моё «хм» не помогло. — Это не так, что я не хочу помогать папе. Я просто не могу. Понятно? Я не могу спускаться туда вниз. А теперь оставьте меня в покое. И ты тоже мама. Я на полном серьёзе. — Вдруг на кухне наступила полнейшая тишина. Потихоньку папа опустился назад на стул и посмотрел на меня с тревогой. Его холодный взгляд стал мягче.

— Люси, — нарушил он тишину и протянул мне свою раненую руку. — Иди сюда, моя дорогая.

— Нет! — сказала я неуступчиво и убежала в свою комнату.

Они знали об этом. Они поняли, без того, чтобы я призналась. Да, я боялась подвала. И это становилось всё хуже. Иногда я даже смотрела на землю, если проходила снаружи по тротуару мимо окон подвала, потому что боялась случайно увидеть что-нибудь, чего не хотела видеть. При этом я точно знала, что папа держал шторы закрытыми, когда приводил в порядок труп. Я задерживала воздух, когда шла по лестничной площадке, чтобы ничего не унюхать, а вчера вечером я даже не захотела обнять папу, когда говорила ему спокойной ночи, потому что знала, что прибыл новый материал, а он несомненно коснулся его. У меня было такое чувство, что там внизу что-то было. Что оно могло забрать и меня, если я слишком приближусь к подвалу.

— Я не хочу об этом говорить! — прошипела я на маму, которая несколько минут спустя последовала за мной в комнату. — Я хочу сейчас остаться одна, ведь уже сказала вам об этом.

Могвай поднялся из своей корзинки, сел рядом со мной и смотрел на маму с вызовом. Каким-то образом глупая собака поняла, что мама что-то хотела, чего не хотела я, и это немного утешило меня.

— Хорошо, Люси. Я — я только хочу… — Я заткнула себе уши и начала напевать. — Я — ТОЛЬКО — ХОЧУ — ТЕБЕ — СКАЗАТЬ, ЧТО — ТЫ — МОЖЕШЬ — ПОЙТИ — НА — БАЛ! ТЫ МЕНЯ ПО -

— Дааа, поняла! Вот блин, мама, от твоего крика ещё заболит голова!

— Тогда убери руки от ушей. Папа и я договорились. Я накрашу его клиентов прилично, — выражение лица мамы стало кислым, — ты поможешь мне немного на кухне, а завтра ты будешь моей маленькой русалочкой.

— Я не буду твоей русалочкой. Я буду просто русалочкой. Зелёной, а не розовой. В противном случае я останусь добровольно здесь.

К моему великому удивлению костюм был действительно зелёным, а не розовым. Я ещё никогда не была у моря, но как раз так я его себе представляла: Мешанина из тысячи оттенков голубого, бирюзового и зелёного. Мама даже смастерила мне рыбий хвост, который я могла тянуть за собой, как шлейф. Она нашила на материал бессчётное количество серебряных блёсток, так что хвост сверкал всевозможными оттенками блеска.

Мама сияла до ушей, когда представляла мне костюм поздним субботним вечером.

— Та-дааам! — протрубила она и благоговейно положила его на мою кровать. Померь его! Сейчас же!

— А что мне надеть под него?

— Ну, нижнее бельё и больше ничего! — Мама фыркнула обиженно, когда я с костюмом исчезла в ванной комнате, но она ведь не знала, что надо мной парила амёба мужского рода, которая следила за мной ещё более добросовестней, чем она, и останавливалась только перед ванной. И кто знает, может быть, Витус откроет глаза как раз в этот момент. Мне понадобилось какое-то время, чтобы рассортировать части тканей, но после нескольких выкрутасов костюм сидел как влитой.

Я позволила маме осмотреть меня, а она расположила меня, издавая колкие крики воодушевления перед её трюмо в спальне и начала раскрашивать меня. Раскраска длилась вечность, но мама при этом была такая счастливая, что я только иногда ворчала. Больше всего я ворчала тогда, когда она красила мне ресницы, а глаза подводила тёмно-зелёным.

Против розовой помады я смогла успешно защитить себя. У меня получилось уговорить её на «незаметный» блеск для губ. У неё было примерно семнадцать различных цветов на выбор, и я решила выбрать её любимый тон — тропический коралл. Ещё прежде, чем мы вышли, я украдкой вытерла рот. Мне не нужно сразу так перебарщивать.

На лестнице я чуть не сломала себе шею, потому что споткнулась о рыбий хвост, а потом я нечаянно зажала его дверью машины. Если бы я была настоящей русалкой, то уже давно была бы мертва.

После следующего перекрёстка, моё сердце вдруг забилось так быстро, что я даже не могла сосчитать. На мгновение мне захотелось закричать «стоп!» и сказать маме, чтобы она развернулась, что мне плохо, что я заболела, что угодно, только чтобы не идти на бал. И когда я наконец успокоилась, то вдруг подумала, что Сеппо может быть приведёт с собой Сильвану и весь вечер будет находиться рядом с ней. Но было полной ерундой. Сильвана жила в Гамбурге.

Чтобы отвлечься, я посмотрела ещё раз в маленькое зеркальце, которая мама дала мне — «чтобы ты могла проверять макияж». Чтобы это дало? Если я установлю, что выгляжу глупо, я всё равно не могла это изменить. Но я решила, что выгляжу не глупо. Только по-другому. Мои веки блестели, а мои корни волос мерцали бирюзовым, будто я двигалась под водой. Но самыми странными были мои собственные волосы. Мама разделила их на маленькие части, скрутила их в улитки и завязала зелёными развевающимися лентами. У меня значит было по крайней мере что-то похожее на длинные волосы. К сожалению мама так же вшила в рыбий хвост карманчик для мобильного. Иногда он будет звонить.

После того, как мама попрощалась со мной, целуя, а в её святящихся глазах стояли слёзы, я взяла свой рыбий хвост так величественно, как только могла в руку и пошла на дрожащих коленях в актовый зал. Софи уже ждала меня. Она выглядела ужасно бледной и больной. Под глазами у неё лежали тёмные тени.

— Ах, Боже мой, Люси! — закричала она и зажала рукой бледные губы. Потом она начала неумеренно хихикать.

— Так плохо? — спросила я воинственно и позволила соскользнуть хвосту на пол. На ней была одета порванная, чёрная накидка, а её волосы были полностью испорчены.

— Разве ты не знала, какой у бала лозунг? — Сочувственно она провела по моему чешуйчатому платью.

— Лозунг? Да, знала. До рассвета. Между прочим неправильно написано. Одна s лишняя, — ответила я и показала на надпись над входом. Кто-то пытался ещё позже исправить ошибку, и вторую s окружил скобочками.

— О неееет, — Софи снова захихикала. — Это так и должно быть! Укус на рассвете. Укус! Она оскалила зубы и изо рта у неё выскользнула челюсть вампира. Пуская слюни, она снова вставила её. Она что, совсем потеряла разум?

— Это что-то связанное с вампирским дерьмом, — пробормотали рядом со мной. Я быстро обернулась, а мой хвост скрёб, шурша по полу. На Билли был одет длинный до пола чёрный плащ и у него был такой же нездоровый цвет лица, как у Софи.

— Это не дерьмо! — воскликнула Софи с негодованием. — Это супер хорошая книга, Люси, я одолжу тебе её, на самом деле это несколько книг… — Теперь и Сердан подошёл к нам и разглядывал меня гадая.

— Люси, это ты? — Он тоже был одет в чёрную одежду, на лицо напялил большие солнцезащитные очки. Я подумала, что узнала один из папиных галстуков.

— Да, это я. И как вы видите, я не вампир. — Я гордо выпрямилась, а ракушки, которые мама обвязала вокруг моей талии, тихо забренчали.

Билли и Сердан смотрели на меня, как будто окаменели, в то время как бледнолицые девчонки из восьмого класса проходили мимо, хихикая и переговариваясь. Что это был за дурацкий бал в честь карнавала, когда все оделись одинаково? Здесь всё проходило как на похоронах.

— Ничего себе, Катц, у тебя ярко-зелёные глаза! — в конце концов нарушил молчание Билли. Ярко-зелёные!

— Они у меня всегда такие были.

Теперь и Сердан что-то пробубнил под своим жёстким воротничком. Я поняла только «другая», и по крайней мере мальчишки не сбежали. Если бы им было из-за меня стыдно, они бы уже давно уносили ноги. В этом отношение я довольно хорошо их знала.

— Давайте, наконец, зайдём. Мне становится холодно. У меня на теле одна лишь чешуя, — предложила я и подняла свой рыбный хвост вверх по ступенькам по направлению к входу в актовый зал. Софи взяла меня под руку и рассказывала что-то про Беллу и Эдварда и что она ведь одолжила мне журналы Bravo, а там почти всё об этом написано. Как я только могла пропустить Эдварда!

Сумерки был, как я теперь узнала, первый том об этой истории про вампиров, и так как каждый, кроме меня знал книги и фильм, то естественно и понял лозунг, и намазал лицо белым макияжем. Даже Билли. И Сердан.

— Моя сестра читает такие вещи, — пробормотал Сердан, когда я спросила его об этом. А потом он рассказал это Билли. Только Сеппо видимо не сообщил. Так как на стойку бара облокачивался в плохом настроении Джек Воробей с короткими кудрями. Усмехаясь, я подошла к нему.

— Мы знакомы? — спросил он и приподнял свои брови, когда я ударила его своим правым плавником в бок. Потом его рот открылся. — Мамма мия, Люси…

— Ты не поможешь мне взобраться на табуретку? У меня проблема с моим рыбьим хвостом.

Молча, Сеппо поднял меня и неуклюже обмотал хвост вокруг ножек стула. Потом он споткнулся о свои пиратские сапоги и кое-как успел удержаться за край стойки бара, прежде чем распластаться на полу. Я прикусила губы, чтобы не засмеяться.

— Кто тебя так заколдовал? — Его глаза блуждали по моим волосам, а потом снова по лицу и всему другому. У него действительно были длинные ресницы.

— Моя мама. Я не поняла лозунга.

— Я тоже не понял, — мы посмотрели друг на друга и громко рассмеялись. Несколько учеников повернулись в нашу сторону. — Но ведь подходит — ты русалка, я пират. Ты сегодня вечером будешь моей добычей.

— Это мы ещё увидим, — ответила я дерзко, а Сеппо аккуратно потянул за зелёные ленты, которые, извиваясь, свисали с моих волос.

— Знаешь, я что тебе скажу? — Сеппо понизил свой голос и наклонился ко мне. — Ты выглядишь в тысячу раз лучше, чем все девушки-вампиры. Честно. Они уже все бледные от зависти.

Теперь мне не нужно было задерживать воздух, чтобы покраснеть. Это случилось само по себе. Мне внезапно стало так жарко, что я с удовольствием сняла бы свой хвост. Зазвучала музыка, и первые пары старшеклассников прошли на танцплощадку. И Кемаль Софи был среди них. Он обнимал темноволосую, стройную девушку.

— Ты пойдёшь вместе на ступеньки к Нели и Сабрине? — спросила Софи и нетерпеливо потянула за моё чешуйчатое платье. Но Сеппо просунул свой крюк под моё нефритового цвета жемчужное ожерелье.

— Нечего там, — сказал он решительно. — Люси сегодня вечером принадлежит мне. Вы хотите её только высосать.

— Ба! — прошипела Софи. Я, извиняясь, пожала плечами. Софи убежала, а её накидка, чёрная и мрачная, развевалась за ней.

— Хочешь потанцевать? — Я замерла. Неужели Сеппо действительно об этом спросил? И что же мне ответить? Я не могла танцевать в паре, я могла только брейк-данс. Кроме того я ещё никогда не танцевала с парнем. Только с ангелом-хранителем. А о нём я сейчас вообще не хотела думать. Хотя конечно из него вышел бы тоже отличный знаменитый пират с его разного цвета глазами и банданой и его растрёпанными волосами и…

— Люси… я кое-что у тебя спросил!

— Я не знаю — у меня — у меня рыбный хвост.

— Без проблем. Сеппо соскользнул с табуретки, поднял меня и отнёс на танцевальную площадку, где он осторожно поставил меня на пол, а мой хвост положил на свою правую руку. Потом он взял меня за руки и притянул к себе.

— Смотри только не наступай мне на ноги, — предупредил он меня, улыбаясь. И потом мы танцевали. Музыка мне казалась довольно ужасной, но это не имело значения, ведь я танцевала с Сеппо. Мы были единственными пятнами цвета в этой печальной толпе из выглядящих больными вампиров, и я увидела, что другие наблюдали за нами. Я наслаждалась этим.

Но танцевал бы Сеппо со мной, если бы я не была наряжена?

— Люси, виду я, не ты, — призвал он меня и, забавляясь, улыбнулся. — Ты раздавишь мне руку.

— Извини. Я была мыслями в другом месте. — Он притянул меня ещё немного ближе к себе. О. У него действительно было уже довольно много волос на руках. Но пирату разрешено иметь волосы на руках. Это было нормально.

— Послушай, Люси, нам ещё кое-что нужно наверстать. Эту вещь с кино. Ты помнишь?

Я кивнула. Конечно же я помнила. Моё первое свидание с Сеппо, а Леандер всё мне испортил. Уже тогда мне хотелось избавиться от Леандера. Хорошо, что он, наконец, исчез.

— Я считаю, нам нужно наверстать это, — продолжил Сеппо. — И в этот раз ты не заболеешь. Ладно?

— Ладно, — прошептала я и на один момент мне показалась, что я упаду в обморок. Во всяком случае, у меня кружилась голова, и я почти больше не могла стоять на ногах. Всё вокруг меня мелькало.

— Хорошо. Тогда в следующую субботу на Вальцмюле?

Прежде чем я смогла ответить, мой рыбий хвост начал звонить. Сеппо, сбитый с толку, посмотрел на меня.

— Мама, — сказала я, объясняя, и покопавшись, вытащила мобильный из-под блёсток. — Всё в порядке! — крикнула я в трубку. — Сеппо находится рядом со мной.

Да, Сеппо был рядом со мной. И к тому же так близко, что я чувствовала запах того, что он съел на ужин. Ломбарди были известны за свои приготовленные специально острые спагетти с чесноком. Но мне ведь не обязательно целовать Сеппо сегодня. Я могла бы поцеловать его и в следующую субботу.

И всё же. Разрешит ли мне это мама? И прежде всего, как на это отреагирует Витус? Можно ли это было делать во время переходного возраста? Встречаться с парнями, которые были старше тебя? В конце это всё только принесёт мне ещё один дополнительный год с Губкой Бобом, а этого я ни в коем случае не хотела.

Я быстро посмотрела наверх. Но там никого не было. Неужели я его не заметила? Это могло случиться, потому что свет стал тусклым, и везде крутились дискотечные шары. Но и при втором взгляде на верх: никакого Витуса. Я остановилась и нервно огляделась.

— Что такое? — спросил Сеппо. — Заболели плавники?

— Нет, я только… всё в порядке. — Я сглотнула и попыталась сосредоточиться снова на музыке. Я увидела его. Витус висел сзади, возле стены, над одним из прожекторов в пяти метрах от меня.

Могло ли это быть правдой — он первый раз, за испытательный срок, оставил меня одну? С того времени, как мама накрасила меня я не обращала внимания, открывал ли он глаза. Я была слишком отвлечена. Он заново настраивался на меня?

— Конечно. Я изменилась. Я стала русалкой, — высказала я свои мысли нечаянно вслух. Сеппо тихо засмеялся мне в ухо.

— О, да. А я Джеком Воробьём. Нет, серьёзно, Люси. Ты действительно изменилась. И мне это нравиться.

Я положила голову ему на плечо, а он положил подбородок на мои красно-зелёные волосы русалки. Всё началось… Я изменилась. Я танцевала с Сеппо. У меня появилась лучшая подруга.

Витус первый раз удалился от меня. Мне нельзя сейчас наделать глупостей и разочаровать доверие Витуса. После этого танца я пойду к Софи, не удостоив Сеппо больше не одним взглядом, и остаток вечера проведу с ней и другими бледнолицыми. В восторге я от этого не была. Но так должно было быть.

Так как в целом, вещи шли в этот момент так, как я хотела. У меня всё получится. Я выгоню Губку Боба. Люси Моргенрот будет первой девчонкой, которая обманула своего собственного телохранителя. А в следующую субботу, решила я удовлетворённо, я поцелую Сеппо.