Щёлкнув, свет в коридоре погас. Уже несколько минут, как я стояла перед четырьмя вытоптанными ступеньками, ведущими в подвал, и ждала того, что что-то случиться — что-то, что успокоит быстрый стук моего сердца или лучше удержит меня от того, чтобы спускаться вниз. Например, мог зазвонить мой мобильный. Мама ведь обычно звонила постоянно. Или она могла бы позвать меня сверху. Я знала, что она была наверху. Я слышала, как стучат её тяжёлые шаги и иногда весёлую трель. Скорее всего, она пекла свои кексы.

Но здесь внизу всё оставалось тихо. Дверь в подвал была открыта, образуя небольшую щель, но не достаточно большую, чтобы можно было видеть детали. Иногда до меня доходил холодный сквозняк. Я потёрла руки друг о дружку, чтобы они согрелись, но они оставались ледяными. Как руки мертвеца, который лежал там внизу в подвале, и ждал того, что его заберут.

Это ведь всегда говорил папа: Их забирают, и когда он это говорил, звучало так, будто это что-то прекрасное. Но потом Леандер тоже говорил об этом, что Хозяин времени забирает нас людей — и это звучало ужасно. Так ужасно, что я и сейчас ещё пугалась, как только об этом думала. А мне и так уже было страшно. Более чем достаточно. Но меня также раздражало, бояться. Я сама себе не нравилась, когда чего-то боялась.

Могвай сидел, молча, тихо рядом со мной на холодном мраморном полу и смотрел на ступеньки. Я медленно выдохнула и переборола себя. Что вообще может случиться? Я была бесчисленное количество раз там внизу. Я снова привыкну к этому, когда зайду внутрь. Кроме того мне ведь не нужно сразу смотреть в гроб. Сначала я спокойно осмотрюсь.

Мои шаги отдавались эхом, когда я спускалась вниз по нескольким ступенькам. Не касаясь двери, я протиснулась в щель. Могвай неторопливо пошёл за мной.

Ой-ой-ой. Как же здесь всё выглядело? Было темно, если не брать в расчёт три больших подсвечника с несколькими свечами, от которых исходил не спокойный свет. Теперь меня это больше не удивляло, что папа смотрел так, будто настал конец света. Мама перешла запрет. Никакого огня в подвале — это было одно из папиных правил. Но мама не только поставила свечи, нет, под подсвечниками собрались ужасно безвкусные фигуры ангелов из порцелана, со сложенными руками и слишком большими крыльями. Кроме того она переложила очищающие лосьоны, масла и принадлежности макияжа в бутылочки и корзинки тёмно-розового цвета. Только вода находилась ещё в своей старой бутылочке. Если папа это увидит, то его схватит удар.

Тихий свист позади меня, заставил меня вздрогнуть, как будто где-то взорвалась бомба.

— Спокойно, Люси, — уговаривала я саму себя. — Это вполне нормально. Мёртвые люди иногда производят звуки.

— Душа уходит, — сказал мне папа, когда я услышала это в первый раз и точно также испугалась, как сейчас. — В этом нет ничего плохого, а даже очень хорошо. — Но потом труп рядом с ним громко пукнул, и я не могла себе представить, что души пердят, когда уходят. Но папа только рассмеялся и сказал, что здесь значит идёт речь о непослушной душе.

Как бы там ни было — эти звуки не означали, что мёртвые были ещё живыми. А если вдруг были, то у них в гробу находился колокольчик. Это был бесплатный сервис папы. Он говорил, что колокольчик совершенно не нужен, потому что если кто и знает мёртв ли человек или нет, то это точно он. Но это успокаивало родственников. Некоторые просто не хотели верить в то, что мёртвый мёртв, даже если папа заверял их в этом десять раз.

Но гроб позади меня стоял открытым. Широко открытым. Если мёртвый человек проснётся в этом грабу, ему не нужно будет звонить в колокольчик. Ему нужно будет только прочистить горло или положить мне руку на плечо. Свою холодную руку…

Быстро я повернулась. Это было женщина. Как чаще всего бывало. Она, должно быть, была очень старой. Её лицо было покрыто складками и морщинами и коричневыми пятнами. Её закрытые веки отсвечивали сливово-синим и светло-фиолетовым с намёком на розовый блеск — мама уже поработала. Но губы были бледными, больше жёлтыми и синими, чем розовыми. Я вздрогнула.

И всё же — её лицо выглядело спокойным. Спокойным и в тоже время удовлетворённым и таким, будто она чего-то ждёт. Могвай начал скулить и царапать меня за штанину. Я не обращала на него внимания. Я всё ещё пристально смотрела на лицо старой женщины, которое в мерцание свечей внезапно стало выглядеть снова как живым. Опять моего затылка коснулся ледяной, влажный сквозняк и послышался тихий стук. Дверь закрылась.

Некоторые свечи затухли, и стало так темно, что я на один момент ничего не могла больше видеть. Я могла бы поклясться, что больше не была одна. Кто-то был здесь внутри, со мной и мёртвой. Он только что зашёл в подвал вместе с холодным сквозняком и захлопнул дверь.

— Мама? — прошептала я. Я вцепилась в край гроба: полированная древесина и под ней сразу мягкий, блестящий материал внутренней отделки.

Никто не ответил. Только Могвай начал ещё сильнее храпеть и скулить. Не переставая, его когти царапали вдоль моих штанов. Я сдвинула его в сторону, но он тут же вернулся и продолжил докучать мне.

— Кто там? — спросила я более громко. — Папа, мама? Это вы? — Я затаила дыхание и стала ждать. Снова я ничего не услышала, кроме гудения холодильных комнат и действующего на нервы визга и храпа Могвая. Он хотел выйти отсюда, и к чёрту, я тоже этого хотела. Кто бы там не стоял за моей спиной — мне надо сбить его и пробежать мимо.

Я развернулась и достигла одним прыжком двери. Хорошо, за мной никто не стоял, хотя я всё ещё чувствовала его. Но мама не только поставила подсвечники и всё украсила розовым, но и установила возле гроба вазу с сухими ветками. Я свалилась на пол с вазой между моих колен. Она разбилась на несчётное количество осколков, а выступающие ветки расцарапали мне лицо. За моей спиной громко загремело, но это меня не заботило, я хотела только одного: как можно скорее отсюда выбраться.

Я подтянулась на ручки двери вверх и попыталась надавить на неё. Она не пошевелилась. Могвай начал взволнованно лаять и царапать лапами дверную раму.

— Я пытаюсь, не видишь? — ахнула я и навалилась всем весом на ручку, но снова я не смогла опустить её вниз. За мной начало потрескивать и щёлкать. Я затаила дыхание. Потрескивать? Щёлкать? Нет, трупы такого не делали. Они пукали и свистели, но они не трещали. Но прежде всего они не воняли сгоревшей листвой.

— О нет… Нет! — Уже потрескивание стало громче, чем мой голос. Сухие ветки, которые свисали поперёк подсвечников, ярко горели. Языки пламени достигали потолка.

Быстро я схватила кувшин с водой и вылила воду на горящие ветки. Взрыв был таким сильным, что отбросил меня назад. Я мягко приземлилась на мёртвую женщину в гробу, которая поддавшись, зашипела, в то время как передо мной загорелся весь стол. Это была не вода.

— Мама, ты глупая корова, ты всё переставила! — выла я. — Да ведь в кувшин для воды не наливают спирт! — Мои слёзы тут же испарялись. Моя кожа была настолько горячей, что казалось, она горит, мой плач перешёл в кашель. Задыхаясь, я сорвала покрывало с трупа и бросила его на пламя, но это было бесполезно, и покрывало тоже загорелось и упало потрескивая на пол, где остаток разлитого алкоголя, маленькой узкой дорожкой из огня спешил к моим ногам.

А потом я учуяла воду. Речную воду. Да, это пахло как Рейн, прекрасным, тёплым летним днём. Вода была здесь. Она спасёт меня. Она позволит мне дышать.

Вот ты наконец, подумала я с чувством избавления, и закрыла глаза. Мне не нужно было больше стоять. Мне нужно было только лечь на пол и на огонь и…

— Только не она! — раздался крик в рёве огня. — Ты её не получишь! Ещё нет! Она принадлежит мне! — Кто-то схватил меня и потянул за шиворот вверх. Паническое завывание Могвая перешло в радостный лай.

— Оставайся в сознании, Люси, и открой свои чёртовы глаза! Посмотри на меня!

— Но вода… река…

— Нет! Тебе нужно посмотреть на меня, я здесь! — С трудом я заставила свои веки открыться и посмотрела в один ярко-голубой и один тёмно-зелёный глаза. Я наклонилась вперёд и закашляла, пока мои лёгкие не затряслись. Леандер толкнул меня в угол рядом с окном, и сунул мне в руки извивающуюся собаку. Потом он разбежался, прыгнул на гроб, схватил металлическую расчёску, нырнул через всё комнату и воткнул остриё расчёски в водопроводную трубу, которая вилась как серый червь от потолка. Высоким фонтаном вода выстрелила из неё и опрокинула Леандера на пол. Некоторые части огня, шипя, потухли, но ножки гроба уже тлели. В один момент я снова была в состояние думать.

— Нам нужно выбираться отсюда, Леандер! — закричала я, но не знала, услышал ли он меня. Я сама не слышала себя, раздавались только журчание воды и жёсткий треск и рёв пламени. Был ли он вообще ещё жив? — И труп тоже нужно вытащить отсюда! Быстро!

Да, труп нужно вытащить, потому что мама ещё сегодня утром рассказывала, что были запланированы помпезные похороны, с открытым гробом, потому что все родственники хотели ещё раз увидеть и попрощаться со старой доброй женщиной. Если она здесь сгорит с нами, папа сразу может закрывать свой бизнес.

Прямо рядом с гробом громко стрельнуло, и дождь из искр посыпался на лицо женщины. Я прокатилась под струёй воды к ней, встала, и вытерла пылающий пепел с её прохладной, мягкой кожи. Леандер тем временем пытался снова и снова открыть дверь, но и он не мог сдвинуть ручку с места.

— Она заела! — заорала я, кашляя. Теперь я больше не могла вдыхать, а только выдыхать и кашлять. Весь подвал был полон густого дыма и чада. В отчаянии я огляделась в поисках какого-нибудь решения. Окно? Сможем ли залезть вверх на окно?

И почему там наверху так ярко и серебристо светится? Там что, тоже горит?

— Леандер, посмотри! — прохрипела я.

— О нет! — бушевал Леандер. — Теперь ещё и этот ботаник решил вмешаться!

Как серебренная шаровая молния Витус промчался через окно к нам вниз. На одну или две секунды весь подвал засветился, прозвучала последовательность звуков, которые были такими высокими и сильными, что я упала на пол и прижала руки к ушам. Струя воды сильно барабанила по спине, а жар пламени заставил взвыть меня от боли.

Потом на короткое время наступила мёртвая тишина, а пол подо мной начал гудеть. Я задержала воздух. Гул стал более глухим и угрожающим, пока земля подо мной не начала колебаться и шататься. Это продлилось только пару вздохов, но во время этих вздохов я застыла от страха. Земля тряслась. Это было землетрясение! С мягким стуком дверь открылась.

— Теперь убирайся отсюда! — закричал Леандер. — Вставай, Люси! — Я подтянулась наверх с помощью обгоревших, горячих ножек гроба, разблокировала тормоза на его колёсах и повезла его, толкая перед собой в сторону двери. Мёртвая женщина хотя и потеряла несколько пучков волос и свои брови, но в остальном выглядела довольно сносно, если не брать в счёт её экстравагантно накрашенные глаза. Вместе мы вытолкали дымящийся гроб из двери и из последних сил отбуксировали его к наклонной плоскости, которую папа специально для этого цели построил рядом с лестницей. Густой дым повалил из подвала на лестничную площадку. Дверь на улицу уже была открытой — землетрясение Витуса сделало всю работу.

На скользком пороге гроб выскользнул у меня из рук, и Леандер не смог его больше остановить. Гремя, он вылетел на тротуар и проезжую часть дороги, пока не остановился посередине булыжной мостовой.

Прохожие в страхе закричали, но потом из-за угла выехала пожарная. Я поспешила к гробу и отвезла женщину, целой и невредимой на другую сторону улицы, прежде чем пожарная машина не раздавила её в лепёшку.

— Ты в порядке, Люси? Ты в порядке? Люси, скажи хоть что-то. — Леандер тряс меня за плечо и хлопал ладонью по щекам.

— Не могу, — с трудом сказала я и показала на своё горло. — Чешется. Но всё в порядке.

— Люси, моя дорогая! — Как бешеная фурия, мама с распростертыми объятьями, бросилась через улицу. Леадер метнулся на пол и элегантно перевернулся в сторону, чтобы она не раздавила его.

— Люси, мне так жаль, мне очень очень жаль, о моя маленькая, я хотела тебе ещё сказать, что дверь сломана, но я не могла знать, что ты такая смелая и захочешь всё-таки помочь нам… а свечи… я думала так будет более уютнее… — Вес мамы прижал меня к стене дома, и я попыталась безуспешно стряхнуть её тяжёлую голову с моего плеча. Кончиками пальцев Леандер схватил её за воротник блузки и оттянул немного назад, так что я могла снова дышать. Она даже не заметила этого.

— Это труп? — спросил мальчик, который встал не цыпочки и, распахнув глаза, заглядывал в гроб.

— Да, и моя дочка спасла её! Моя маленькая дочка!

— Вовсе не спасла, — ответил мальчик дерзко. — Она ведь мертва. Трупы всегда мертвы. Их больше невозможно спасти. — Леандер широко улыбнулся. Я никак не могла насмотреться на его улыбку и прежде всего на его ямочки.

— Оставайся здесь, — попросила я его тихо. — По-крайней мере сегодня вечером.

— Всегда, — уверила меня мама. — Я всегда останусь с тобой, моя малышка. О Боже, а потом ещё это землетрясение.

— Землетрясение спасло меня, мама. Из-за него снова открылась дверь. — Мама застонала и вытерла слёзы с глаз. Сверху нам замахал папа. Он выглядел спокойным и поднял большой палец вверх. Пожар был потушен. Ещё только немного дымило. Я вздохнула с облегчением.

— Радуйся, что твои родители так хорошо застрахованы, Люси, — сказал Леандер, улыбаясь. Он облокотился рядом со мной на стену. — Теперь они могут всё заново отремонтировать.

— Не переживай, это заплатит страховка, — утешила меня мама. Я больше не знала на кого мне смотреть и кого слушать. — Теперь мы наконец сможем всё заново отремонтировать.

Я, закашляв, рассмеялась, а мама крепко прижала меня к себе, потому что приняла это за рыдание. Может быть, это было и то и другое одновременно.

— Спасибо, — сказала я одними губами в сторону Леандера. Он подмигнул мне. Своими глазами я стала искать Витуса. Но его больше не было нигде видно.

Потом я бросила взгляд на повреждённый гроб. Женщина выглядела мирной и спокойной, как и раньше. Но теперь она немного улыбалась, только крошечное изменение в уголках её серых губ. Но она улыбалась. Дрожь прошла по моей напряжённой спине.

— Хозяин времени и её охранник забрали её, — сказал Леандер глухо. — И тебя — тебя он тоже хотел взять вместе с ней.