Когда я пришла домой, то обнаружила свою комнату к моему великому удивлению пустой. Никакого Леандера сидящего на столе или облокотившегося на батарею, его излюбленное место, чтобы действовать мне на нервы. Стол он в основном использовал для того, чтобы сидеть на нём, когда размышлял или обижался на меня. Я приподняла на всякий случай одеяло, но под ним ничего не скрывалось, кроме моей пижамы и надкушенного яблока, которое Леандер вчера ночью назвал несъедобным, а потом сунул мне его в ноги. Теперь яблоко определённо было не съедобным. Я подобрала его с матраса и бросила в мусорное ведро.

В кухне пахло корицей и свежо подгоревшими пряниками. Они поджидали на огромной деревянной доске розовую глазурь, которую мама уже приготовила в миске. Она выглядела, как клей с комками. Но и в кухне Леандера не было. В последние дни он взял в привычку шататься по квартире без меня. Так как я была рада остаться на какое-то время одна, разрешала ему экскурсии. Единственное условие: ему нельзя было одному принимать душ, хотя я при этом теряла много времени. Сидела лицом к плиткам и ждала, когда монсеньор завершит свою гигиену. Когда он закрывался в ванной, мне нужно было быть там; иначе это могло показаться моим родителям странным. Не говоря уже о том, что случиться, если Леандер не закроется, а мои родители ворвутся туда…

Но оргии Леандера под душем имели и хорошие стороны. Если он не пел французские детские песенки, то прослушивал выученные мною французские слова, а в этом я действительно нуждалась. Хотя последнюю контрольную работу я и написала на тройку, но моя устная успеваемость была всё ещё низкой, как обычно говорила госпожа Дангел.

На всякий случай я всё-таки подошла к двери ванной и внимательно прислушалась. Нет вода не бежала. А посмотрев в замочную скважину, я убедилась в том, что свет не включен. Где только Леандера носило?

— Молодая барышня! — Я резко вздрогнула и при этом ударилась лбом о ручку двери.

— Ой! — Я обернулась. Мама стояла в коридоре, уперев руки в бока, а её волосы запутанно-вьющиеся, как всегда, когда она сердилась. Она посмотрела на меня пристально. В такие моменты мама казалось мне скалой, которую даже самые сильные волны не смогут поколебать.

Мама высокая женщина с очень широкими плечами и совершенно безумной страстью к макияжу и розовому цвету. Это должно быть было связано с её прошлым, когда она метала диски.

— Компенсация. Чистая компенсация, — всегда бормотал папа, когда мама снова красила одну из его мёртвых бабулек, как будто той нужно было идти на модный конкурс. Хотя я точно не знала, что значило слово компенсация, но мама должна была всем и каждому доказывать, что она была женщиной. И, к сожалению, она хотела при всех подходящих случаях убедить меня повторять за ней.

Но теперь не такой случай. Сейчас будут неприятности. Однако сегодня я действительно ещё ничего не натворила. По крайней мере, я ничего такого не помнила. Я даже не обманывала. Я потёрла себе лоб и посмотрела на неё, гадая.

— Блин, мама, не пугай меня так!

— Пойдём со мной, — приказала она коротко. Пожав плечами, я последовала за ней. Энергичными шагами она промаршировала по коридору вниз до двери комнатки для стирки.

— Ты можешь мне это объяснить, дорогая Люси? — спросила она строго.

— Что?

Мама церемонно указала на дверь, что у неё выглядело так, будто она хотела убить рой мух в воздухе одним махом.

— Убедись сама и объясни мне это! — Я открыла дверь и в тот же момент вскрикнула от испуга. Леандер сидел голый, скрестив ноги, на работающей стиральной машинке и листал мамин космополит. Когда он увидел меня, то бросил журнал и широко мне улыбнулся. Слава Богу, вокруг бёдер он обмотался полотенцем. Журнал, прошелестев, упал на пол. В стиральной машинке угрожающе загрохотало.

Мама протиснулась мимо меня и раздражённо подняла журнал. Леандер быстро убрал ноги в сторону, чтобы мама не ударилась о них лицом. Полотенце соскользнуло с его бёдер. Я закрыла глаза рукой. Я не хотела ничего этого видеть.

— Люси!? Что с тобой? — спросила мама раздражённо. — Ты можешь мне объяснить, что здесь происходит? Во всяком случае, это не моя одежда там внутри и не твоя.

— Убирайся, — сказала я тихо. Конечно, я имела в виду Леандера. Но мама Леандера не видела.

— Люси, теперь ты совсем разозлила меня! — заорала мама. — Как ты со мной разговариваешь? Со мной так не пройдёт, моя барышня.

Леандер невозмутимо слез с еще сильнее грохочущей стиральной машинки. Быстро я отпрыгнула от двери и толкнула маму в сторону. Леандер неторопливо прошествовал мимо нас в коридор, насвистывая Sur le pont d’Avignon. Голышом. Я снова убрала руку от глаз и с облегчением вздохнула.

В стиральной машинке так сильно загрохотало, что барабан приостановился. Я увидела, как к покрытой пеной стеклянной двери, прижались подошвы двух изношенных ботинок. Между ними были зажаты джинсы, кожаная жилетка и что-то белое. Этот проклятый идиот действительно засунул свою одежду в стиральную машинку. Вместе с обувью.

— Извини мама, но — гм, это вещи Сердана… и… — Значит всё-таки день не без лжи.

— Сердана? — спросила мама недоверчиво.

— Дааа… у них дома сломалась стиральная машинка, а ты же знаешь у него пять братьев и сестёр… — У него было только трое, но теперь это не имело значения. Мне нужно было смягчить мамино сердце. — Его мать хотела постирать у соседей, но они не дружелюбно относятся к иностранцам. Так что ей пришлось со всеми вещами ехать к родственникам на электричке в другой конец города.

— Существуют прачечные, Люси. Мы живём в большом городе. В каждом большом городе есть прачечные.

— За это нужно платить! Пойми мама, сейчас Рождество, а семья Сердана так или иначе бедная. — Отец Сердана был профессором в институте, ну да ладно. Этого мама не знала, и я надеялась, никогда об этом не узнает. — Я думала, сделаю что-нибудь хорошее, чтобы он мог хотя бы на праздники одеть что-то чистое.

— А турки вообще празднуют Рождество? — Я понятия не имела, праздновал ли Сердан Рождество. В большинстве случаев казалось, будто он никогда ничего не праздновал. Даже своё день рождения.

— Конечно же, они празднуют Рождество, о чём ты думаешь? — возразила я так уверенно, как только возможно. Мне это удалось хорошо, потому что я была ужасно рада, что Леандера больше не было рядом с нами. — Родители Сердана уже давно живут в Германии. — По крайней мере, это соответствовало истине.

— Ну, ладно, в виде исключения, — пробормотала мама, после того, как наклонила голову на бок подумала. — Ты права. Сейчас Рождество, а в Рождество мы должны делать добро. Но Люси, тем не менее, в стиральную машинку не забрасывают обувь.

Ладно, отличное ключевое слово. Этот вечер может быть можно ещё спасти.

— А как же правильно стирать? Я ведь совсем не знаю. Я ещё никогда этого не делала. Ты мне это объяснишь? — спросила я робко.

После получасовой лекции о температурах стирки, типов смягчителя ткани и их ароматов, преимущества жидкого стирального геля по сравнению с порошком, глажки и сушки, стиральная машина, стуча, закончила свою работу. Мама была счастлива, а я едва могла подавить зевоту. Урок этики у господина Зауэр и то был более захватывающим. Я открыла барабан, вытащила мокрую одежду Леандера и его полностью потрёпанные ботинки и позволила маме продиктовать, как нужно вешать вещи.

— Боже мой, — вздохнула она расстроено, когда я всё сделала. — Бедный Сердан. Даже нет приличных брюк. Но платок красивый… и посмотри, трусы от Calvin-Klein — они ведь очень дорогие?

— Их ему подарил Сеппо на день рождение, — солгала я быстро и довольно плохо. Мама посмотрела на меня, широко распахнув глаза, и поджала губы.

— Джузеппе дарит своему другу трусы на день рожденье?

— Да, они там на что-то поспорили и Сеппо проиграл. — Потихоньку начинало получаться хорошо. — Это ведь мальчишки. Ты же знаешь они немного сумасшедшие. — Отлично Люси, похвалила я саму себя. Заговор между женщинами. В мамином случае сработал так же хорошо, как всегда. Она кивнула понимающе. Этот момент я должна использовать, чтобы отвлечь её.

— Сколько времени это займёт, пока вещи не высохнут?

— О, скорее всего, до завтра. Если бы решала я, то у нас давно была бы сушилка, но твой отец хочет всегда и везде экономить энергию…

— До завтра? — спросила я в ужасе.

— По крайней мере. О, Люси, скажи, у бедной семьи так мало денег, что у Сердана нет смены одежды?

— Нет, нет, — поспешно ответила я. — Я просто думала, что могла бы отнести ему вещи уже сегодня. Знаешь, это его любимая одежда.

Но мама уже была мыслями где-то в другом месте и бормотала что-то о пожертвовании старой одежды, комиссионном магазине и папиных штанах, которые он уже больше не одевал.

Твёрдо смотря в пол, я зашла в свою комнату и нашла Леандера, сидящего на подоконнике, к счастью в папином, в серо-голубую полосочку, махровом, банном халате. Весело он откусывал от маминого сгоревшего пряника.

— Мы пойдём по магазинам, — сказала я коротко. — Завтра утром. И смотри, если на тебе ничего не будет одето. — Леандер широко улыбнулся и продемонстрировал свою довольно привлекательную ямочку на левой щеке. Я показала ему язык, повернулась к нему спиной и погрузилась из-за чистой скуки уже в давно прочитанный комикс про Спайдермена.

После ужина у мамы появился второй вопрос. Нет, на самом деле вопрос появился у мамы и папы. Я уже догадывалась, о чём пойдёт речь, когда мама постучала в дверь. Этот стук я точно знала. Это был сигнал, «Я стучу только потому, что мы так договорились, но сразу же зайду».

— Снимай банный халат и залезай под кровать, — прошипела я, прежде чем мама смогла просунуть голову в дверь. Леандер отреагировал быстро, но неуклюже. При прыжке с подоконника он запутался в поясе халата и грохнулся о мою прикроватную тумбочку, когда закатывался под кровать. Моя лампа с грохотом упала на пол, но Леандер быстро подставил ладонь под лампочку, прежде чем она разбилась.

— Люси, — сказала мама и прищёлкнула языком. — У тебя всегда что-то разбивается, когда я захожу к тебе. Как у тебя так только получается?

— Ничего не разбилось. Незаметно правой рукой я нащупала банный халат. Я, ни в коем случае, не хотела касаться чего-то другого. А оба лежали под кроватью. Банный халат и Леандер. Слава Богу, то, что я нащупала, был кусок махровой ткани.

— Папа ищет свой банный халат. Мы ведь хотим завтра до обеда пойти в сауну. Я подавила смешок. Мама и папа в сауне, это я не могла, да и не хотела представлять себе.

— Он должен следить за тем, чтобы она не поскользнулась в сауне, и не похоронила его под собой, — раздалось приглушённо из-под кровати. — Тогда ему придётся самого себя паковать в гроб. «Кто бы говорил», — подумала я злобно и бросила банный халат в сторону мамы.

— Вот. Взяла его по ошибке, — лучшее не пришло мне в голову. Я пристально уставилась в мой комикс, а мама пристально уставилась на меня.

— Ты ведёшь себя немного странно в последнее время, Люси, — сказала она наконец. — С тобой всё в порядке?

— Конечно, — ответила я небрежно. Да уж. Да ничего не было в порядке. У меня под кроватью сидит голый ангел-хранитель.

— Если ты сейчас вылезешь оттуда, то я убью тебя, — пригрозила я Леандеру, после того, как мама вышла из моей комнаты.

— Не волнуйся, здесь внизу даже очень уютно. Только немного хо-хооолодно.

— Почему тебе собственно нравится быть голым? — вырвалось у меня. — Это отстой!

— Почему отстой? Ты ведь тоже голая под твоей одеждой. Каждый человек голый. — Он просто не понимал. У Леандера не было абсолютно никакого чувства стыда. Так было с самого начала. И теперь я ещё раз удручённо убедилась, что он некоторые вещи, о нас людях, не понимал. Например, он не понимал, что нельзя просто так разгуливать голышом.

— Ты когда-нибудь видела маленьких детей, когда они голые? — начал Леандер читать лекцию. — Они счастливы! Они чувствуют себя распрекрасно. Ты тоже всегда чувствовала себя распрекрасно, когда маленьким ребёнком…

— Заткнись, Леандер, — прервала я его резко. Он на короткое время замолчал, а потом начал беззаботно напевать Frère Jacques (Братец Якоб).

Иногда действительно не было никакого смысла с ним спорить.