Я смущенно посмотрела в зеркало. Затем на мои ладони, на которых четко выделялись две маленькие круглые контактные линзы, потом посмотрела в окно на улицу.

Я могла видеть. Без помощи. Крутая крыша гаража резко выделялась на бирюзовом небе. Я могла даже увидеть мох на черепице, темные крапинки на штукатурке.

Впервые за много дней уголки моего рта сами по себе поползли вверх, и это была не натянутая улыбка. Я улыбнулась себе, этому существу в зеркале, больше не такому бледному, но ненакрашенному и непричесанному. Я радостно положила обратно контактные линзы в контейнер. Мне они больше не нужны. По крайней мере, не сегодня.

Что бы ни случилось с моими глазами, мне это нравилось. Ладно, вершины деревьев на горизонте всё ещё расплывались. А там дальше, на пастбище, на краю деревни, я только могла предположить, что это были коровы. Но по сравнению со всеми годами до этого, моё зрение стало сенсационным. Оно стало в прямом смысле слова просветом после небогатой событиями отупляющей недели.

Да, это снова была суббота. Впереди предстояли два дня, и я не знала, чем мне заняться. Птичий утренний концерт разбудил меня слишком рано, и я встретила рассвет, перебирая в голове аргументы, которые говорили «за» или «против» дискотеки в стиле 80-х сегодня вечером. Я старалась по возможности найти много минусов, но у меня было подозрение, что я всё равно бы туда пошла. В противном случае, мне нечем было заняться.

Колин меня выгнал. Ещё раз я не хотела с этим мириться. В этом решении нечего было менять. Пусть приглашает других девушек, а потом выгоняет их. Я больше не желала быть назойливым насекомым.

Несмотря на моё разочарование, я спрыгивала с лестницы гораздо оживлённее, чем в последние дни. Мама и папа завтракали, в виде исключения, вместе - папа был хорошо выспавшимся и отдохнувшим, мама же была скорее мертвой, чем живой.

- Контактные линзы мне больше не нужны, - объявила я в эйфории.

Папа посмотрел на меня, сомневаясь, поверх своей газеты - немного долго и внимательно. Что ему не нравилось?

- Честно, я снова могу видеть намного лучше.

Мне кажется, что в течение всей жизни я не могла видеть так хорошо. Моя близорукость привела к драме. Её обнаружили только в начальной школе. Многие месяцы никто не понимал, что я плохо вижу, до того момента, когда школьный врач не поймал меня и не провёл со мной несколько тестов. Проверку слуха я прошла с блеском. Я слышала даже то, что не должна была слышать вообще.

При тесте на зрение мои результаты были катастрофическими. Я была не только близорукой, но у меня было так же полномасштабное искривление оси в обоих глазах. Это объясняло, почему при игре в вышибалы я никогда не могла поймать мяч, а на школьных экскурсиях часто врезалась в уличные фонари и витрины. Таким образом, я обзавелась уродливыми очками, а с четырнадцати лет, наконец, получила долгожданные контактные линзы. Дорогостоящее удовольствие, потому что я теряла их в самых неожиданных ситуациях.

Папе не нужно так критически на меня смотреть. Природа одарила его глазами как у орла. Он уже приближался к пятидесяти годам, но не нуждался даже в очках для чтения. Я считала, что он должен радоваться за меня.

- Кто привёз тебя в последнюю пятницу уже во второй раз домой, Элиза? - вдруг спросил папа, подчёркнуто вскользь.

Я бросила на маму строгий взгляд, но она сделала вид, что не заметила его. Папы оба раза не было дома, когда Колин привозил меня домой, так что это она увидела его машину и, конечно же, рассказала об этом отцу.

И сам факт, что свой вопрос он не задавал целую неделю, размышляя над ним, говорил о том, что папа действительно беспокоится.

- Гм, это был снова этот парень ... э-э ... молодой человек из клуба каратэ, знакомый Бенни, - попыталась я сымитировать папину небрежность.

Слово парень подходило к Колину так же, как банановое мороженое к жареной форели.

Папа зашелестел газетой. Я почти слышала, как он перебирал в голове мысли. Но до сих пор у него никогда не было причины не  доверять мне. Я вела себя перед Джени и Николь дико и невоспитанно, но это было почти всегда только шоу. Моим родителям было грех жаловаться. Тем не менее, папа опустил газету и внимательно посмотрел на меня. Казалось, его действительно что-то беспокоит.

- Молодой человек, у которого такая дорогая машина? Сколько ему лет?

Ого.  Мама снабдила его всеми подробностям. Я бросила на нее ещё один неодобрительный взгляд, который она старательно проигнорировала.

- Двадцать, - сказала я и удивилась, что мне это показалось ложью.

Но ему было двадцать. Он сам мне об этом сказал.  Папа издал неопределенный звук. Значит, разговор еще не подошел к концу. Я выловила пару изюминок из мюсли и разложила их на моём блюдце.

Если он спросит, происходило ли что-нибудь между нами, я могла с чистой совестью сказать "Нет". В конце концов, он, как всегда, снова поспешно от меня избавился.

- Я хочу его поприветствовать, когда он в следующий раз привезёт тебя домой, - сказал папа с непроницаемым выражением лица.

Он что, серьёзно? Я посмотрела на него испытывающе, а он не менее испытывающе посмотрел на меня в ответ.

- Я только хочу знать, кто на такой тачке развозит тебя по улицам. И это всё, Элиза. Здесь, хоть и редко, но происходят аварии. И если всё-таки что-то случается, тогда это почти всегда кончается фатально. И больше всего жертв среди подростков.

Ладно. Он волновался. И хотя во время ночных поездок с Колином я чувствовала себя странно, я никогда не волновалась по поводу своего благополучия. Он ездил спокойно, надёжно и не отвлекаясь - так, как будто он уже водил автомобиль через лес бесчисленное количество лет.

- Без проблем, - согласилась я, и папа довольно улыбнулся. – Но, скорее всего, этого не случиться. Он меня терпеть не может.

Теперь папина улыбка превратилась в ухмылку. Он мне не верил. Папа всегда придерживался мнения, что я должна быть самой красивой девочкой в округе. Мое мнение его не интересовало. По всей видимости, он так же не мог подумать, что есть молодые люди, которые плохо ко мне относятся.

Он встал, поцеловал меня в лоб и удалился к себе в кабинет. Мама чуть позже исчезла в комнате для шитья, а я должна была одна мучиться над вопросом, пойду ли я на вечеринку в стиле 80-х, на эту деревенскую дискотеку, или нет. Майке будет там, это было ясно. И она надеялась на меня. Так же Бенни, который действительно позаботился о том, чтобы мусорные бочки закрылись и, по словам Майке, организовал эту вечеринку.

Но Майке сказала, что Бенни помогает везде и всем. В клубе по стрельбе (клуб по стрельбе!?), в футбольном клубе, в театральном кружке, он также доброволец в пожарной охране. И, кроме того, он время от времени подрабатывает за прилавком. Он занимается всем, чем можно заниматься в деревне.

Моя проблема была в том, что я не знала, что надеть на эту вечеринку. Когда мы выходили с Джени и Николь в Кёльне, таких вопросов не нужно было задавать - это было само собой разумеющееся, что мы, минимум два часа до непосредственного выхода в ночные клубы встречались у одной из нас для коллективного подбора стиля.

Это было скучно, но необходимо, потому что в нашем любимом клубе был строгий вышибала. Кто не был модно одет - того не впускали, а мы следили за модой. Мы не хотели выслушивать его ужасное изречение "Это не пойдёт". Я ещё точно помнила, что на мне было надето в наш последний визит ночного клуба: мини-юбка, леггинсы, мои полусапожки на каблуках и одна из этих слишком разноцветных, с вырезом "я такая сексуальная" рубашка; к этому побольше туши и блеска для губ.

Это помогало. Хотя у меня весь вечер адски замерзал зад, а возле лодыжек был морозный сквозняк, но зато я была своя.

Но здесь? На деревенской дискотеке? На вечеринке в стиле 80-х? В любом случае, я не хотела быть посмешищем или нанести своей репутации ещё больше вреда. Озадаченно я стояла перед своим шкафом, перебирая все полочки, разбрасывая по полу несколько куч одежды поделённой на: возможно, неприметно и слишком модно, и моё настроение становилось всё хуже.

Ситуация поразительно напоминала один из моих повторяющихся кошмаров, в которых время заканчивалось, а я никак не могла найти ничего подходящего, чтобы надеть. То же самое было и теперь.

Раздражённо я захлопнула дверцы шкафа и пнула одну из куч одежды. Пожалуй, подумала я, я попытаюсь. Автобус отвезёт меня туда, а если мне не понравится, то я притворюсь, будто у меня болит голова, поймаю такси, и поеду домой.

Это пару раз сработало с Николь и Джени, когда мне надоедали шум и толпа людей. И никто не сможет утверждать, что я отделяюсь от других и считаю себя лучше них.

И сразу у меня появилась видение: плотно прилегающая чёрная футболка, мои цвета хаки кеды, и удобные, но подчёркивающие фигуру джинсы, из-за которых мне пришлось раскошелиться и заплатить 120 евро. Ко всему этому коричневый пояс с серебряной пряжкой - готово. Джинсы и футболки, в конце концов, уже существовали  в 80-х.

Майке будет рада моему присутствию, а Бенни рассмотрит это, как попытку интеграции. Теперь стало как-то легче на сердце. Я поплелась в ванную и полчаса на мою голову лилась теплая вода. Первое полевое испытание на дикой природе может начинаться: Елизавета Штурм смешивается с толпой.

Майке завизжала от радости, когда она увидела меня, выходящей из автобуса. Я тоже радовалась.  Это было хорошим ощущением, что тебя встречают. Майке оделась, верная стилю 80-х. Она втиснула свою квадратную задницу в голубую мини-юбку и  прикрыла свои подтянутые икры преднамеренно порванными нейлоновыми колготками.

Яркая неоновая резинка держала  её начёсанные светлые волосы. Выглядело так, как будто она последовала примеру Мадонны. Я проглотила свою улыбку.

- Где дискотека? - спросила я и огляделась в поисках.

- Вон же, - озадаченно ответила Майке и показала на неприметное, покрашенное в белый цвет здание. - В подвале.

Она схватила мою руку и потащила через дорогу, до того как я смогла передумать. Было около десяти часов. Последний свет дня исчез в мягких серо-зеленых сумерках, и стая ласточек пролетела, крича, над нашими головами. Теперь я могла слышать грохочущие басы, и запах никотина дошёл до моего носа.

Около кассы нас ожидал лысый, с ковбойской шляпой на затылке и трехдневной щетиной. Мы заплатили только 2 Евро и нас пропустили внутрь. Никакой проверки документов и даже ни одного усталого взгляда на нашу одежду. Так просто иногда тоже бывает.

Я пыталась не показывать своего удивления, когда мы пришли на "Дискотеку". Значит, мне нужно будет освоиться с другим измерением. И я была рада, что Николь и Дженни были далеко-далеко. Они бы тут же попятились обратно.

Заведение состояло из двух комнат, первая из которых была не больше моей спальни под крышей. Вдоль стены тянулся длинный, уютный бар, за которым, к моему сильному удивлению, сидел Тильман и ждал, когда Бенни, который нацепил на себя ужасную розовую бархатную повязку, обмотанную вокруг его поставленных вверх волос, нацедит ему пшеничного пива.

Тильман в знак приветствия поднял одну свою тёмную бровь вверх – показывая этим, что он меня заметил. Я попробовала подобно ему минималистически   поприветствовать в ответ. К моему облегчению, он тоже не оделся в стиле 80-х, а был, как и я, удовлетворен джинсами и футболкой.

Вторая комната должна была, по всей видимости, представлять танцевальную площадку. Одинокий заброшенный дискотечный шар крутился вокруг себя, и пара немотивированных вспышек света сверкали на сером полу. Ди-джей, видимо, подбирал ещё компактные диски, а тем временем включил пока радио.

Майке проигнорировала мой задумчивый взгляд и подтолкнула меня к бару. Лицо Бенни засветилось, как солнце.

- Эй, Майке, Эли, рад, что вы здесь! - крикнул он покровительственно, и не успела я оглянуться, как уже держала в руке бутылку пива. И ее нужно было держать крепко, чтобы она не выпала у меня из руки, когда мы стали чокаться, выпивая за здоровье.

Так что теперь у меня снова появилась старая проблема: как сделать так, чтобы пиво исчезло? Горшков с цветами здесь не было, только две искусственные пальмы, которые дрожали в такт басов. Лукаво Майке посмотрела на меня со стороны, как будто ожидала немедленного доказательства моей способности много пить, оставаясь трезвой. Да еще и Бенни посмотрел на меня ободряюще.

Хорошо, значит нужно сделать это. Смело я подняла бутылку ко рту и сделала глоток горького пойла. Я очень старалась, чтобы мои уголки губ не опустились вниз, а поднялись наверх, и я одобрительно кивнула. Бенни засветился от счастья.

Майке захихикала. Но Майке точно видела, что глоток, который я сделала, не мог напоить и пташку. Она требовательно ударила меня локтем в бок, и я смело сделала ещё один глоток. Алкоголь, как всегда, подействовал сразу. Мои мысли расплылись, а мои кости превратились в вязкую резину.

Теперь мне уже было сложно следить за замечаниями Майке, кто в каком клубе принимал участие, знал её отца, а так же ходил в нашу школу, у кого были дети или кто хотел их иметь или каждый год на рождество наряжался дед морозом. Женщина с косичками, с сильно разлетающимися рукавами, как у летучей мыши, и в фиолетовый горошек леггинсами, присоединилась к нам, и Майке втянула её в очень захватывающую беседу о летнем празднике в этом году, который будет организовывать  стрелковый клуб.

- Ой, - сказала я и сделала так, будто бутылка случайно выскользнула у меня из руки. Она разбилась на полу, а её содержимое разлилось, шипя, на грязный цемент. - Мне очень жаль, я не хотела этого, извини! – поспешила извиниться я.

- Все нормально, - просто сказал Бенни, собрал разбитое стекло с пола и сунул мне в руку новую бутылку пива. Это всё произошло так быстро, что я не успела ни отказаться, ни сбежать. Тильман широко улыбнулся.

Я отдалась своей судьбе, сделала третий мышиный глоток и понадеялась, что все выветриться. Я сделала вид, будто у меня отличное настроение. Когда Майке и женщина с косичками смеялась, я смеялась тоже, не зная, о чём идёт речь.

Ди-джей тоже не способствовал тому, чтобы я расслабилась. Он, по-видимому, придерживался мнения, что каждую вторую песню должен оповестить парой клёвых изречений, так, что с трудом поднимающееся праздничное настроение он снова и снова сам же и портил. Даже Майке не находила смешным его объявления, а меня они сводили с ума.

Мои чувства вышли на тропу войны. Я разучилась так быстро ... При моём первом посещении клуба полтора года назад я вначале думала, что не выдержу и десяти минут в этом шуме, вони и водовороте людей. Я не знала, куда мне смотреть - столько много лиц, болтающих ртов, к этому басы, которые отдавались у меня в желудке и вибрировали в перепонках. Тысяча запахов: духов, пота, пива, сигарет, размазанной по полу жевательной резинки, мокрых осколков, нагретых прожекторов и непроветренных комнат.

Но когда я преодолела первую волну паники и сказала себе, что могу уйти в любое время, становилось более менее терпимо. То же самое мне нужно сделать и сегодня. Я осмотрелась. Несколько лиц я узнала, они встречались мне в школе. Но большинство мне были совершенно не знакомы.

Тильман очевидно предпочитал размышлять в одиночестве о страданиях в мире, и от него исходил непреодолимый "не трогай меня" настрой. Я даже не предприняла попытки заговорить с ним. Но было хорошо знать, что я не единственная здесь, чьи челюсти угрожали зацепиться друг за друга. Я как раз более менее комфортно устроилась на моей барной табуретке и тайно вылила половину моего пива на пол, когда Майке и женщина с косичками замолчали, и я автоматически подняла взгляд. Моё спокойствие и комфорт тут же улетучились.

Там был Колин. О, чёрт возьми. И, конечно, он смотрел сквозь меня, как будто мы никогда не седели бок о бок в темноте перед его домом и не говорили о его лошадях. Нет, он проигнорировал меня. Зато все другие уставились на него, и, к моему неудовольствию, я тоже не могла оторвать от него взгляд.

На нём были узкие чёрные брюки с изношенным кожаным ремнём, белая небрежная рубашка, которая была слишком сильно расстегнута, а на шею был намотан чёрный, тонкий шарф. Его бесчисленное количество серёжек вспыхивали от света прожекторов.

Широкий кожаный браслет на его левом запястье резко выделялся на его светлой коже, а из-под длинных брюк выглядывали испорченные сапоги - сказочное сочетание пирата, панка и конюха. Его волосы бросали вызов законам гравитации, так же упорно, как и мои. Дерзко несколько прядей падали на брови, щекотали кончик носа и образовывали на затылке шелковистое гнездо, которое мои руки в ту же секунду захотели распутать.

Уже через несколько секунд Майке и женщина с косичками, хмурясь, отвернулись от Колина, чтобы с поджатыми ртами пошушукаться, но я, как гипнотизированная, прилипла к табуретке и не могла оторвать от него глаз. Тщеславный, решила я. Этот тип бесконечно тщеславный. Но я знала, что это было неправдой.

Может, всё-таки и был, но не так, как это выглядело. Ремень, ботинки и рубашка не были продуктом дизайнера - они были старые. И они подходили к нему идеально.  Колин превосходил всех на этой дискотеки.

Он кивнул нескольким людям, которые сдержанно поприветствовали в ответ, и перешел потом на другую сторону к танцевальной площадке. Там я могла различить его неясно, лишь как элегантный, высокий и в значительной степени неподвижный силуэт. Силуэт, который оставался один. Ни один человек не приближался к нему. Может быть, мне это сделать? Нет, Эли, даже не думай об этом, упрекнула я сама себя.

Он получил по заслугам, что остался один. Другого он не заслужил. Я сама себе не верила, но оставалась в этом отношении сильной. После двух часов утомительных разговоров о клубе и различных попыток избавиться от пива, мой зад замлел, а моё терпение кончилось.

Или сейчас что-то произойдёт или я вызову себе такси и поеду домой. Я чувствовала себя захмелевшей и в то же время беспокойной. И я была зла на Колина. Как он только мог притворяться, что не знает меня?!

Ди-джей, видимо, уже достаточно напился, чтобы пренебрегать словесным развлечением.

- Вы должны, наконец, начать танцевать. Давайте, танцуйте, - потребовал он от нас заплетающимся языком.

Никто не отреагировал.

- Хорошо, раз так, тогда я поставлю пару современных вещей. К примеру "Депе?ш мод". В конце концов, они существовали уже в 80е, - в его голосе звучало отчание.

Потом он коротко закашлял в микрофон, выключил его и хмуро повернулся к своему экрану.

"Депе?ш мод" - я люблю "Депе?ш мод", даже если Николь и Дженни всегда называли их группой для стариков. Может быть, мне ещё немного подождать? Исполнит ли ди-джей свое обещание?

Колин, несчастный ублюдок, так и не выбрался с этой адской танцплощадки, а в это время всё больше гостей, даже Тильман, переходили в другую комнату и закрывали мне вид на его силуэт. Но Майке, казалось, чувствовала себя возле бара с Бенни чрезвычайно комфортно и собиралась уже уничтожить своё четвёртое пиво.

Я решила, тихо вздыхая, отступить. И как раз собиралась повернуться к Бенни и Майке, чтобы попрощаться, как в мои уши проникли знакомые звуки. Разве это не… ? О, это действительно "Депе?ш мод". С "Wrong". "По ошибке." Это подходило. Я оказалась здесь по ошибке, не в то время, не в той одежде, не в том теле. Не в том мире. Если и существовала песня, которая подходила к моей жизни и могла спасти этот вечер, так это была она.

Оставаться неподвижной стало пыткой. Я заглянула за угол. Хорошо, я буду не единственной, кто танцует. И я соскользнула с табуретки и пошла к танцевальной площадке. Мои ноги были устойчивы на плоских подошвах моих кед, и мои руки и ноги начали двигаться в такт классного ритма, в то время как моя душа стала парить при звуке холодного, и в то же время меланхолического голоса Дейва Гаана.

Музыка будоражила меня. Я закрыла глаза, пока не стала воспринимать лишь мерцающий свет под моими веками. Мне было все равно, как я выглядела, смеется ли кто-нибудь надо мной или нет. Я вытеснила всех из своего сознания.

Песня очень быстро кончилась. Слепо я отошла от танцевальной площадки и облокотилась на стену, прежде чем медленно открыть глаза. Я больше не была одна. В то время как звуки баса и мое сердце бились в унисон,  меня неудержимо потянуло в мерцающее черные глаза Колина. Притяжение его пылающего взгляда было настолько сильным, что я не могла этому сопротивляться.

Он стоял на расстоянии нескольких метров, возле противоположной стены, и в то же время он был так близко от меня, что мне казалось, что я могу ему что-нибудь шепнуть, могу смахнуть его темные пряди волос с его лица всего лишь одним легким движением. Ироническая улыбка играла в уголках его губ, а его угольные глаза дерзко рассматривали меня.

Ди-джей сражался со своим микшерным пультом. Пару раз затрещало, и я услышала, как он ругается, хотя он и выключил микрофон. Потом он, зло фыркая, сдался, сделал большой глоток пива и расплывающимся взглядом уставился на танцплощадку. Музыка, которая сейчас играла, была холодная и техническая, но, тем не менее, своеобразно тоскливая. Я ее не знала, но она была так знакома, что я могла бы подпевать.

Я почти захотела снова танцевать, но для этого мне нужно было оторваться от взгляда Колина. А этого я не хотела. Хотя я все еще была зла на него, я смотрела вызывающе в его глаза. Внезапно дикие картины заполнили мою голову, короткие записи, как в трейлерах. Картины из жизни, которую я никогда не вела.

Я увидела серые шахты метро, в которых танцевали люди, молодые мужчины и женщины, с высоко уложенными прическами, со слишком большими куртками, с бледными лицами и острыми концами сапог.

Я смотрела в глаза девушке с похожими на перья чёрными волосами и хотела поцеловать её в её мягкие губы. Я смотрела на свои руки и ноги, как они играли на ударном инструменте, в то время как искусственный туман щекотал мой нос, и всё это наполняло меня глубоким удовлетворением. Я была счастлива. Счастливая и не принуждённая. Сбитая с толку, я дотронулась до глаз, но они были открыты. Что со мной произошло?

Я снова посмотрела на Колина. Тоскливое выражение появилось на его лице, как будто песни вызвали воспоминания. Но этого не могло быть. Ему было двадцать, так что он родился в 1989, подсчитала я быстро. И тогда это волна уже прошла - это я знала в этот момент. Не знаю откуда. Я просто это знала.

Так же как сразу же я узнала песню, которую микшерный пульт выбрал в своём неистовстве. Я увидела обложку пластинки перед собой. "Being Boiled" от Лиги людей. Эту обложку я никогда не держала в руках, и всё же я видела её так ясно, что могла бы её нарисовать.

Колин слушал, запрокинув голову и закрыв глаза. Его длинные ресницы бросали тени на бледные щёки. Потом и он оторвался от стены. Я ещё никогда не видела, чтобы мужчина так, танцевал как он. Я не могла сказать, когда его ноги, если они вообще это делали, касались пола.

От него исходила подсознательное напряжение, из-за которого всё моё тело наэлектризовалось, а оставшиеся танцоры автоматически от него отступили. Время от времени дискотечные огни отключались, разбрасывая поток искр, поэтому ультрафиолетовый свет из-за темноты отсвечивал на рубашке Колина призрачно-голубоватым – и, как ни странно, так же блестело и из-под его полузакрытых век.

Лица других людей искривились в гримасе, их глаза сузились, и в них была видна подлость. Я видела, как они украдкой начали пренебрежительно шептаться. Зависть и ревность витали, пропитанные ядом, в душном задымленном воздухе. Даже Майке бросала гневные взгляды в его сторону. Только Тильман смотрел на Колина спокойно и очень внимательно.

Все другие Колину были безразличны, так же, как и мне. Он танцевал небрежно, клёво, и да, я должна была это признать - он выглядел так, что, как правило, называли сексуально. Он точно знал, что он делает. И всё-таки казалось, он никого не замечает вокруг. Он погрузился во что-то, чего я не понимала, что от меня оставалось скрытым. Он от всех отдалился. Он был где-то в другом месте - очень, очень далеком.

Вернись Колин, подумала я инстинктивно, не уходи. Останься со мной. Музыка закончилась. Ди-джей хотел поставить следующею песню, но вдруг раздался громкий взрыв, из колонок вырвалось звучное блобб, и все огни погасли, в том числе и ультрафиолетовый. Стало очень темно.

Я была зажата среди незнакомых людей, а если сейчас прогорит один из кабелей, и начнётся пожар, никого не будет интересовать моё спасение. Они меня раздавят. И сразу во мне поднялась паника. Я боялось, что не смогу больше дышать.

- Пойдём, выйдем, - услышала я голос Колина прямо возле своего уха.

С тревогой я попыталась нащупать его рядом со мной, но здесь никого не было.

- Пойдём, следуй за мной.

Где он был? Кто-то врезался в моё плечо. Я унюхала едкий мужской пот, и почувствовала потную ладонь на своей руке. От отвращения я вздрогнула. Это был не Колин.

Я пошла вперёд, не зная, куда идти. Как я могла следовать за ним, если я его не видела? Толпа вокруг меня шутила, но я могла различить голый страх между обеспокоенными шутками. Люди испугались. И, скорее всего, они боялись и до отключения света, сами не зная об этом. Это было связано с Колином, Если их было слишком много, то может начаться хаос. Массовая паника.

Поэтому я просто поспешила. Я полностью потеряла ориентировку, но мои ноги несли меня через толпу, как будто притягивались магнитом. Ни разу я не врезалась в стену или в другого человека, до тех пор пока я шла и не останавливалась. Потом я нажала всем телом на дверь и прохладный, сладкий, ночной воздух заполнил мои лёгкие. Я была свободна. И я снова могла видеть.

На стоянке Колин прислонился к своей машине, как будто бы ждал меня. Автоматически я зашагала в его сторону, не зная на самом деле, что ему сказать. В конце концов, мы не перебросились сегодня ни одним словом. Во всяком случае, не так, как это делают другие люди. И, кроме того, я всё ещё сердилась.

В здании дискотеки снова включили свет. Люди загудели и захлопали в ладоши, пока грохот басов их не заглушил. Некоторое время мы молча стояли друг перед другом.

- Это выглядело красиво, то, как ты танцевала, - тихо сказал, наконец, Колин.

Комплимент - он сделал мне комплимент? Или он издевался?

Ты тоже, хотела сказать я, но у меня вырвался только сухой кашель. Мой взгляд упал на кусочек голой белой кожи, которая выглядывала из его открытого воротника рубашки. Я слегка покачнулась. Я чуть просто так взяла и не дотронулась до него.

А я ещё никогда просто так не дотрагивалась до парней. Это было моим железным правилом. Никогда не быть навязчивой. Никогда не делать первого шага. И, конечно, не с кем-то, кто только и ищет мухобойку, которая бы подошла для меня.

- Потому что это было по-настоящему. Это была ты. А никто-то другой, - продолжил Колин.

Вообще это прозвучало не так, как будто он ищет мухобойку. Но мой голос снова не послушался меня.

Внезапно холодный порыв ветра прошёлся по моим волосам. На долю секунды по моему телу прокатилась ледяная дрожь. Колин отвёл взгляд.

- Залезай, я довезу тебя до дома.

О, да конечно. Но как ни странно, я нашла непонятное удовольствие в том, чтобы подчиниться его приказу. Во мне распространилась вялая сонливость.

Когда я охотно опустилась на кожаное сиденье, я вспомнила, не смотря на неторопливость и вялость моих мыслей, папину просьбу. Он увидит, когда Колин меня подвезёт - мне нужно будет выполнить его желание, если он ещё не спит. Но скорее всего он уже спит.

- Ты, - начала я осторожно.

Да, получилось. Я снова могла говорить.

- Мой отец хотел бы знать, кто за рулём этого монстра, на котором меня сейчас подвезут уже в третий раз, - я пожала, извиняясь, плечами. - Моя мама нас видела. Не мог бы ты коротко сказать ему привет?

- Конечно, - сказал Колин спокойно.

Но его насмешливая ухмылка не укрылась от меня.

- А почему тогда ты так глупо ухмыляешься? - проворчала я.

Ухмылка превратилась в мелодичный смех.

- Ты сильно любишь своего отца, не так ли? Другая девушка просто попросила бы меня высадить ее немного раньше.

- Конечно, я люблю его, - ответила я вызывающе.

Что он имел в виду, говоря "другая девушка"? Это что, было его хобби - развозить несовершеннолетних девушек по домам?

- Это хорошо, - ответил он, и насмешливый тон исчез из его голоса.

После нескольких минут молчаливой езды в ночи мы приехали.

Меня затошнило. Папа был представительным мужчиной, и те немногие парни, которых я ему до этого представила, при виде его возвращались к ранней стадии детства. Что, в свою очередь, в моих глазах совсем не выглядело желанным. Они просто боялись его. При том, что он никогда не обращался с ними плохо или высмеивал их. Он всегда был исключительно дружелюбным.

Колин был не менее впечатляющим, хотя и по-другому - более молодой. Как же всё закончиться с ним? Может, они скомпонуются, а я останусь в стороне? Или папа посчитает его некрасивым, как Майке? Попросит показать свои водительские права? Ни одна из этих идей не понравилась мне.

Я с трудом вылезла из машины и проскользнула во двор, чтобы посмотреть, не спит ли папа. Конечно, он не спал. В зимнем саду горел свет, я увидела его сидящим за столом.

Я подозвала Колина к входной двери. Зайдя в коридор, Колин громко втянул воздух, как будто что-то предчувствовал. На какое-то мгновение он остановился.

- Все в порядке?- прошептала я.

- Да, все нормально,- пробурчал он, но по его глазам я поняла, что что-то не так.

Он был недоверчив, хотя и пытался скрыть это. Но сейчас у меня не было ни времени, ни терпения задумываться об этом. Я решительно пошла вперед, в зимний сад, где папа при свете свечи сидел в раздумьях над своими книгами и делал заметки.

- Привет папа, я привела моего шофера, ты ведь хотел с ним познакомиться. Это Колин, он..., - я замолчала, потому что папино лицо в один момент окаменело.

Он резко поднялся, расправил плечи и громко втянул воздух, также как Колин только что в коридоре. Меня он вообще не воспринимал.

Растерявшись, я повернулась к Колину, который пристально рассматривал папу мрачным взглядом. Его глаза пылали, необъяснимое предчувствие, написанное на его лице, превратилось в твердое подозрение. Что тут творилось? Невидимая сила задвинула меня назад, так что я прижалась к стене и беспомощно наблюдала за обоими. В помещении слышался треск, похожий на звук горящих бенгальских огней, только громче и угрожающее.

- Что тут происходит? - хотела закричать я, но у меня пропал голос. Папа сделал шаг вперед, в этот же момент Колин нагнулся как хищник перед прыжком. Они беспрерывно смотрели друг другу в глаза.

От папиного взгляда у меня то и дело пробегали мурашки по спине. Таким я его еще никогда не видела - грубым, необузданным и невероятно яростным. Колин тоже казался бешеным, но в его мрачном лице я увидела, прежде всего, неверие и безграничное удивление, вперемешку с агрессивностью и яростной силой. 

Казалось, из папиного горла раздавалось раскатистое рычание. Его руки были сжаты в кулаки, бурлящая враждебность, исходящая от него, заставила бы любого другого убежать. Но Колин держался стойко.

- Немедленно покиньте мой дом,- тихо, но угрожающе сказал папа. У меня вырвался жалобный стон.

Что бы тут не происходило, это наводило на меня такой ужас, что я почувствовала тошноту, а на лбу выступил холодный пот. Это были не люди. Это были кровожадные соперники.

- И никогда больше не приближайтесь к моей дочери. Понятно?

Колин не испугался. Он всё ещё испытывающе втягивал воздух, всё это время оставаясь спокойным. Его глаза были направлены на моего отца.

- Но, папа, он мне ничего не сделал, - тщетно пыталась я спасти ситуацию.

- Убирайся, - ревел он, игнорируя меня. Его голос был настолько громким и грубым, что мои уши заболели.

Никогда прежде я не видела, чтобы он так выходил из себя. Колин не показывал никаких следов страха или нервозности. Не отрывая глаз от моего отца, он попятился назад из зимнего сада, открыл дверь и

вышел из дома по наружной лестнице.

На газоне он ещё раз обернулся ко мне - ужасное чувство дежавю из моего сна, только сейчас его от меня отделяли толстое оконное стекло и сердитый отец. Его глаза светились как чёрные угли, но его взгляд был таким грустным, что у меня заболело сердце. Затем он растворился в темноте ночи.

Ошеломленно я посмотрела на папу. Треск исчез, но, казалось, по его напряжённому телу всё ещё неслась чистая энергия.

- Что это такое было? О чем ты думал? - теперь разозлилась я. - Он мне ничего не сделал! Он только довёз меня домой, и это всё!

Я была слишком слаба, чтобы кричать, но, по крайней мере, мой голос не сорвался. Вместо этого, у меня из глаз потекли слёзы. Папа был похож на кого-то, кто пытается всеми возможными силами выразить словами своии мысли.

- Он тебе не подходит, Елизавета, - сказал он, вынуждая себя успокоиться. - Он старый и ...

- Ему двадцать! Он всего на три года старше, - перебил я его.

- Двадцать, - прорычал папа презрительно. - Ты его видела? Да ведь он Донжуан, один из тех парней, кто цепляет девушек и использует их, обрюхатит и разобьет им сердце. Это видит даже слепой!

Я всегда могла положиться на своё чувство и понять, обманывал меня кто-то или нет. На этот раз это было настолько очевидно, что я не сомневалась. Папа обманывал. Каждое слово было ложью.

- Ты лжешь, - сказал я.

- Не смей обвинять меня во лжи, Елизавета, - закричал на меня папа. - Он уничтожит все, что тебе дорого. Все!

Его голос и глаза были такими странными и страшными, что я могла думать только об одном: сбежать отсюда. На улицу. Я не останусь здесь больше ни минуты.

- Ты зашёл слишком далеко, папа, - сказала я тихо. - Я не шлюха. Ты мог бы мне доверять. Но ты этого не делаешь. И ты меня пугаешь!

Одним прыжком я достигла двери зимнего сада и побежала так быстро, как только могла, вниз по ступенькам, в сад. Мгновение я была уверенна, что чувствую его дыхание позади себя, но я свободно запрыгнула на свой повреждённый велосипед, нажала на педали и помчалась по просёлочной дороге вверх, потом в лес.

Наш дом вдруг стал вражеской территорией. Я боялась возвращаться туда, но в то же время моё сердце разрывалось от мысли о том, что я выступила против своего отца и сбежала.

Как в тумане, я прокладывала себе дорогу через сосны, не понимая, что я здесь вообще делаю. Камни вылетали из-под колёс, и несколько раз я лишь кое-как смогла уберечь себя от головокружительного падения, только приложив огромное усилие. Потом задняя шина лопнула. Ругаясь, я отбросила велик в кусты.

Я рыдала навзрыд. Мои лёгкие горели, а джинсы прилипли к вспотевшим ногам. Тихое мяуканье заставило меня остановиться. Посередине дороги стоял Мистер Икс. Он внимательно смотрел на меня.

- О, привет котик, - сказала я, задыхаясь, и села на каменистую почву.

Мурлыча, он подбежал ко мне, и стал тереться своей большой головой о мою щёку. Рыдания сотрясали всё моё тело. Я не понимала ни папу, ни Колина. Вся ситуация была настолько странной и нелогичной, что я

до сих пор не могла истолковать её или вообще объяснить.

Но теперь, когда Мистер Икс, мяукая, подарил мне слабое утешение, я поняла, что должна была спросить об этом Колина. Если уж мой собственный отец солгал, то, по крайней мере, он должен сказать мне правду. Что-то подсказывало мне, что он её знает.

Мистер Икс показал мне дорогу, и я нашла Колина за домом, где он рубил дрова твёрдыми быстрыми ударами. Снова и снова он вгонял топор в толстые полена с почти нечеловеческой силой, и иногда мне казалось, что я вижу вспышки искр, когда металл встречался с деревом. Мистер Икс укоризненно раздулся и сел на порядочном расстоянии на свой пушистый зад.

- Прекрати! Остановись, - воскликнула я.

Колин не отреагировал. Мне было ясно, что он услышал меня, но сначала он разбил три следующих деревянных блока, прежде чем он выпрямился и посмотрел на меня мучительным взглядом. Ни одной капли пота не стекало по его лицу, хотя было гнетуще душно. На его рубашке появились пятна, а его штаны были покрыты древесной стружкой.

- Что это было только что? - спросила я и потерпела не удачу подавить мои слёзы. Тем не менее, мой голос прозвучал удивительно требовательно. - Объясни, что это было. Сейчас же!

Он ещё раз отделил топор от ствола дерева и вогнал его в деревяшку, как будто если бы он не сделал этого, то энергия, которая в нём бушевала, разорвала бы его. Внезапно он оказался возле меня, и его глаза были полны гнева, разочарования и боли.

- Я не могу тебе этого сказать. У меня нет на это права. Эли, я ему просто не понравился.

Колин замолчал. Напряжённо он провёл руками по волосам. Я начинала бояться и его, но один из них скажет мне всё-таки правду.

- Ты должен мне рассказать. Ты должен, - настаивала я.

Меня трясло, как осиновый лист, и взгляд Колина задержался не надолго на моих слёзах, которые капали на мой подбородок. Всё моё лицо болело. Моя челюсть была настолько напряженна, что разговор забирал мою последнюю силу.

Колин какое-то время молчал. Вокруг нас стало устрашающе тихо. Пение сверчков умолкло, даже ветер утих.

- Как зовут твоего отца, Эли? - наконец спросил Колин.

Я понимала, что это стоило ему большого усилия, задать этот вопрос, но после этого платина прорвалась.

- Как его зовут? - повторил он громко. Опять же, я увидела эту тревожную смесь боли и изумления в его глазах.

- Лео. Лео Штурм, пробормотала я беспомощно. Что это имело общего со всем этим делом?

- Как его зовут? - повторил он ещё громче. - Как его настоящее имя?

Мои мысли путались. Но потом я вспомнила. Конечно. Незадолго до моего рождения папа взял фамилию мамы, потому что мама считала, что никакая девочка в мире не заслуживала расти с такой фамилией, как у него. Уже было скверно то, что её носил Пауль.

- Фюрхтеготт*,- ответила я, дрожа. - Леопольд Фюрхтеготт.

Колин издал звук, который одновременно звучал  жалобно и сердито, так что Мистер Икс наклонил голову и не довольно зарычал. Я была уверена, что сойду с ума, если мне тут же кто-нибудь не объяснит, что здесь происходит.

(прим.переводчика:* фамилия переводиться с немецкого как Бойся Бога.)

Колин отступил на шаг. Я осталась стоять, дрожа, и смотрела, не отрываясь ему в глаза, хотя слезы лились потоком по моим щекам.

- Твой отец ..., - Колин вздохнул и твёрдо посмотрел на меня. - Твой отец полукровка.