Возвращение Кати.
ДЗЫННЬ! - негромкий звонок возвестил о прибытии лифтовой кабины, и Константин шагнул в её металлическое чрево, словно в огненную бездну. Звонящая справа от него казалась роботом - механическим движением нажала нужную кнопку и застыла. А Красный - тот рылся в карманах, как неловкий вор: ищет свою любимую "вышибалку", не терпится прокомпостировать ещё одни несчастные мозги - Катины...
Скоростной лифт мчится быстрее тепловоза, но для Константина спуск на нижний ярус затянулся на ещё одну вечность. Вечность давила на его плечи неподъёмным грузом, и Сенцов всё больше ёжился, не в силах выносить его. Он потерял Рыбкина, сейчас потеряет Катю, и всё - можно считать себя пропащим, горьким предателем.
- Вываливайся! - это Звонящая пихнула Сенцова локтем, выталкавая из лифта, и Сенцов понял, что застрял перед открытыми дверями, загородив выход всем остальным.
- Та, сейчас... - пробурчал Константин, выползая под тяжестью вечности. Ноги едва слушались его, сделались какими-то чужими, словно их ампутировали уже и заменили неподходящими протезами. Он до сих пор не сказал Репейнику, что пристрелил Траурихлигена, и не знает даже, как ему сказать. Скорее всего, за него скажет Звонящая, и тогда Сенцова вызовут на ковёр к шефу...
Звонящая стальным шагом прибилизилась к переборке, что отгородила Катю, и рубанула карточкой по сканеру. Переборка с лёгким жужжанием ушла вверх и скрылась в потолке.
- Работайте! - Звонящая отдала железный приказ и удалилась, а Сенцов сделал робкий шаг вперёд, переступил низкий порожек и оказался на несколько сантиметров ближе к Кате.
- Пропихивайся! - недовольно фыркнул за его спиною Красный, толкая Сенцова в бока. - Чего застряёшь всюду? Время не резиновое! Я ещё в Лас-Вегас хочу успеть! Бедняга Рыбкин, чёрт! Так и тянет проиграть все деньги в рулетку, а потом - застрелиться!
- Хватит паясничать! - ругнулся Сенцов, робкими шагами подходя к своей чужой невесте. - Здравствуй, Катя, - осторожно поздоровался он, чтобы не напугать её.
Катя оставалась в том же кресле, где оставила её Звонящая. В её худеньких бледных ручках торчала японская чайная чашка, и Катя пила из неё мелкими глоточками. На Катином носу красовался белый лейкопластырь, разбитую правую бровь измазали зелёнкой.
- Катя, - повторил Сенцов и присел на корточки поодаль от Кати.
- Ко-костя... Ты, всё-таки, живой? - пролепетала Катя, едва удерживая чайную чашку трясущимися руками.
- Живой, - кивнул Сенцов, держась от Кати подальше, чтобы не пугать её ещё больше. - Это так надо было... Крольчихин приказал... - Константин буровил эту чушь, чтобы отвлечь Катю от Красного, который со смаком настраивал нейтрализатор памяти.
Катя с усилием заствавила себя отхлебнуть глоточек чая и внимательно посмотрела на Сенцова большими глазами. Какая же всё-таки, она стала худая... Скорее всего, Траурихлиген её в подвале совсем не кормил... Сенцов едва сдерживал себя, потому что всё внутри него так и рвалось обнять Катю крепко-крепко и разрыдаться тут же и попросить прощения...
- Так, всё! - вмешался Красный и грубым вихрем сдул все нежные чувства, которые внезапно захватили Сенцова. - Давай, Старлей, в сторонку, сейчас я исправлю ей мозги!
Красный нахально надвинулся, спихнул Сенцова с дивана и устроился прямо напротив Кати, подняв стиратель памяти на уровень глаз.
- Аккуратнее, Красный! - огрызнулся Сенцов, потому что едва не сел на пол. - И...
- Выйди-ка из комнаты! - перебил Красный, прицеливаясь излучателем в Катину голову. - А то и тебя зацепит, и ты станешь обормотом безмозглым!
- Что вы делаете? - осведомилась тем временем Катя, расплёскивая чай, потому что её руки задрожали ещё сильней.
- Чая не напасёшься! - проворчал Красный, ёрзая на диване. - Давай, Старлей, покинь помещение!
- Не надо этого делать! - Сенцов почему-то налетел на Красного, желая отдубасить его по чём зря, но Красный железной рукою пригнул Сенцова к полу и авторитетно заявил:
- Ты, Старлей, ещё плоховато дерёшься, но, ладно, к Бисмарку на курсы походишь - он из тебя мигом сотворит ниндзя! Хотя, речь не об этом...
- Пусти... - засипел Сенцов, ворочаясь на ковре. - Ты меня душишь, Красный!
- Ой, прости... - кашлянул Красный, убрал тяжёлую ручищу с сенцовского горла, и Константин смог подняться на ноги. - Так вот, я о том, что Катю просто необходимо ОБЯЗАТЕЛЬНО!!! Ты слышишь меня??? - Красный навалился на Сенцова, схватил его за воротник и прижал к жёсткой прохладной стене. - Вернуть ДОМОЙ! Сейчас, я уберу ей память, потом - Репейник снимет с неё остаточный след, а потом - мы отвезём её обратно, в её квартиру, и там оставим!
- Это тебе шеф приказал? - осведомился Сенцов, пытаясь освободить свой воротник от цепких пальцев Красного.
- Нет, это мне приказал здравый смысл! - отказался Красный, не выпуская Сенцова. - Или ты хочешь, чтобы твоя подружка навсегда осталась туристкой, сбрендила с ума и попала на кол??
- Та, убери ты грабли! - ворочался Сенцов, высвобождаясь... Но потом вдруг перестал ворочаться. Да, Красный прав: если Катю не вернуть домой - она пропадёт. Или тронется умом от "полного счастья" с воскресшим Сенцовым и Траурихлигеном с колом, или континуум пробросит её в докембрийский океан...
- Нужен ты мне! - буркнул обиженным голосом Красный, бросив Константина на пол. - Что-то ты, Старлей, совсем раскис!
- Ты прав, Красный... - нехотя, признал Сенцов, не вставая с пола.
- Так, чего ты сидишь? - осведомился Красный, поняв, что Сенцов осознал ошибку и больше не полезет в дурацкую драку. - Давай, погуляй по коридорам! А я пока ей мо́зги вправлю, а потом позову тебя!
- Ладно... - мрачно прогудел Сенцов, пялясь в бестолковый однообразный пол. - Пойду.
Сенцов открыл переборку и выбрался в коридор. Ватные ноги не желали нести его никуда, и поэтому Константин сделал два шага и сполз в одно из красных кожаных кресел для отдыха, которые длинной чёткою шеренгой стояли вдоль белоснежной стены. Кресло приняло его в свои набитые войлоком, мягкие объятия, и Сенцов растёкся, словно квашня. Переборка задвинулась, закрыв санитарный отсек, где Красный, наконец, дорвался до Катиных мозгов и вытирал бедняжке воспоминания о сороковых годах, о карцере, фашистах, Траурихлигене, а так же - о Сенцове. Очнувшись у себя дома, Катя решит, что просто спала, не покидая своей комнаты, а Константин для неё снова будет мёртв...
- Готово! - прокричали над сенцовским ухом, и Константин вздрогнул.
- А? - булькнул он, всполошившись и бестолково пялясь вверх, на люминесцентные лампы под потолком.
- Вставай, проклятьем заклеймённый! - пропел весёлый голос, и Сенцов, наконец-то понял, что это Красный закончил терроризировать Катины мозги и выпростался из санотсека в его поисках.
- Я... не спал... - ляпнул Сенцов, отлипая от красной кожи кресла. - Просто, задумался...
- Всё, память твоей голубки девственно чиста! - сообщил Сенцову Красный и больно хлопнул его по плечу, которое и так несло на себе кучу синяков. - Давай, Старлей, загружаем её в игрек-тачку и везём домой!
- Аг-га... - пробормотал Сенцов, по инерции направляясь вслед за Красным в санотсек, чтобы поднять Катю на руки, посадить в игрек-тачку и... навсегда лишиться её во второй раз.
- Ползёшь, как слизняк! - фыркнул Красный, повернув голову. - Давай, Старлей, включай передачу - нам ещё Рыбкина хоронить!
Сенцов ничего не ответил на этот выпад: он видел перед собою на кушетке Катю - она лежала с закрытыми глазами, будто бы спала. Константин знал, что Красный вырубил её специально - чтобы лишний раз не пугалась и не мучалась. Сенцов подошёл к ней, аккуратно взял на руки и молча понёс к выходу, по прохладному светлому коридору. Пронувшись, Катя обязательно встанет на весы и обязательно удивится и обрадуется: в карцере Траурихлигена она потеряла килограммов пять, Сенцов чувствовал это, неся её на руках.
- Репейник дал мне игрек тачку! - хвастался Красный до тех пор, пока они не дошли до парковки, до отказа заполненной этими самыми тачками. - Клёво, да, Старлей?
- Клёво... - протарахтел Сенцов, готовый хоть все эти тачки обменять на один лишь денёк с Катей...
- Тра-ля-ля... - бодро напевал Красный, снимая с сигнализации тачку, сделанную в виде "шестёрки". - Давай, Старлей, загружай! - распорядился он, и Сенцов по инерции усадил Катю на заднее сиденье и накрепко пристегнул сверхтолстым ремнём, чтобы она, не дай бог, не ударилась, когда Красный начнёт писать мёртвые петли.
- Запрыгивай! - крикнул ему Красный, который уже успел устроиться за рулём и завести мотор. - Вот это я сейчас нажму! Ты, Старлей, пристегнуться не забудь, а то тебе пересоставит скелет!
- Ага, - прогудел Сенцов и влез не на переднее сиденье, к шумному Красному, а на заднее, к Кате.
- Поехали! - весело объявил Красный, настроил автопилот, запустил игрек-двигатель и режим невидимости.
Сенцов словно бы провалился в тяжёлый сон, граничащий с комой, и очнулся только тогда, когда Красный впереди объявил:
- Приехали!
Часы показывали, что с момента старта прошло три минуты две секунды - Красный включил первую игрек-скорость. Сенцов выпал из себя, выглянул в окошко и увидел, что их игрек-тачка зависла напротив Катиного балкона. Катя была неподвижна и тиха: она оставалась без сознания и безвольно висела в ремнях безопасноти.
- Отсоединяй! - распорядился Красный и выскочил из кабины прямо на балкон.
Сенцов, как во сне отстегнулся сам, тоже вылез на балкон, и только потом расстегнул ремень безопасности на Кате и осторожно вынес её из игрек-тачки на свежий воздух. Константин бывал на этом балконе много раз, и всё, что было здесь, вызывало в душе щемящую току. Вот этот облупившийся комод был приговорён к "балконной ссылке" ещё Катиной бабушкой, а этот зелёный табурет Катя выносит из кухни для того, чтобы развешивать на лесках постиранное бельё. В уголке, у стенки, примостились ржавенькие санки, на которых Катя каталась ещё в детстве. Сенцов прекрасно помнил эти санки и рассказ Кати о том, как она на зимних каникулах каталась на них целыми днями, до тех пор пока не замёрзнет ледышкой...
Константин осторожно обошёл эти санки, приблизился к балконной двери и наткнулся на Красного.
- Ой! - обиделся Красный, когда Сенцов случайно пихнул его. -Ты разве не видишь: я здесь стою!
- А чего ты стоишь? - надвинулся на него Сенцов. - Давай, открывай дверь, а то нас заметят и подумают, что мы - воры!
- Застряла! - буркнул Красный, дёргая проклятую дверь из ПВХ. - А если кто заметит - мы их вышибалкой! - добавил он.
- Давай, я открою! - Константин сделал попытку отодвинуть Красного плечом, но тот не сдвинулся, а огрызнулся:
- Ты, лучше держи эту Катю, а то она тут башкой навернётся, а открывать буду я! Я умею это делать, а ты - нет!
Красный так прочно установился около двери, что Сенцов не стал спихивать его, а просто отодвинулся сам, чтобы этот медведь не зацепил Катю. Катя пока не приходила в сознание, а безвольно болталась на руках Константина...
Константин прекрасно знал двор, который расстилался под балконом - тысячу раз уже сюда приходил. На глаза наворачивались слёзы, но Сенцов всё же, глядел вниз и видел, как одиноко болтается на цепях меж двух шелковиц самодельная качелька. Видел жестяную голубятню с зарешеченными окнами, как голуби то вылетают оттуда наружу, то заскакивают назад... Виноград увивает арку перед подъездом, а древние лавочки-развалюшки заполнены древними бабулями...
ЩЁЛК! - щёлкнула дверь и тут же перед Сенцовым выпрыгнул довольный Красный.
- Открыл! - сообщил он счастливым голосом и пихнул Константина. - Давай, Старлей, заскакивай, а то застукают нас!
- Ты бы ещё года три повозился! - угрюмо буркнул Сенцов, понимая, что путь к Кате для него заказан навечно. Сейчас, он оставит её дома и больше никогда не увидит. Он для неё умер, а она для него...
- Да топай! - сердился Красный, и Константин послушно потопал прочь с балкона через открытую дверь в Катину квартиру.
Тут оказалось пусто и тихо - бухгалтер Катин ещё не вернулся от родственников. Занимался прохладный серый рассвет, мгла раннего утра утопала в углах, цветы в вазе на пианино засохли. Откинув гардину, чтобы не содрать её неуклюжей ногой, Константин вступил в прохладную комнату и медленно подошёл к дивану.
- Быстрее, Старлей, на Базу пора! - подгонял сзади Красный, кружа вокруг круглого Катиного стола, зарясь на её конфеты, лежащие в хрустальной вазочке.
Константин осторожно положил бессознательную Катю на диван и отошёл в сторону. Как жаль, что ему, Сенцову, придётся раствориться в небытии, а её оставить тут, на милость природы! Её бухгалтер уехал к кому-то в деревню - тем лучше, будет меньше проблем... Меньше проблем у Кати... Но не у Сенцова. Катя уже забыла Сенцова, но Сенцов-то всё помнит...
- Прощай, Катя... - пробормотал Сенцов, окинув последним грустным взглядом до боли знакомую Катину комнату, кожаное кресло в углу, в которое Катя всегда сажала Сенцова, когда тот приходил в гости, вазочку конфет на круглом столе... Конфеты Катя обязательно бы "казнила", всучив их Сенцову. Она всегда так делала: накупала конфет и вафель, а потом пугалась за фигуру и отдавала все эти сладости Константину. У Константина они долго не залёживались: приползя домой с очередного "суперсекретного сверхзадания", Сенцов не обнаруживал в холодильнике ни зги и набрасывался на конфеты... Интересно, кому теперь Катя отдаёт конфеты? Алине? Нет, Алина конфеты не возьмёт, у неё тоже фигура...
- Ну, идём, чего застыл, как пингвин перед бурей?? - внезапно на Константина холодным водопадом обрушился Красный, начал тормошить его плечо и тащить обратно, к балкону.
- Да отстань ты! - отпихнул его Сенцов. - Я прощаюсь!
- Светает! - настаивал Красный, не отходя от Константина. - Она сейчас проснётся, увидит тебя и крякнет от полного счастья! Пойдём уже, увалень несчастный!
Красный выпихнул Сенцова на балкон, а Сенцов прекратил сопротивление. Всё, Катя должна вернуться к обычной жизни, дождаться возвращения бухгалтера, а о Сенцове говорить только хорошее, как говорят о покойниках...
В последний раз оглянувшись на Катину комнату, Сенцов вскочил на балконные перила и влез в игрек-тачку Красного. Красный уже ёрзал за рулём, собираясь выжать газ, а Сенцов распластался по сиденью киселём, захлопнул глаза и затих. Константин думал, что в последний раз простился с Катей в тот день, когда уходил от неё в дурацкий "Родник" за палёной водкой, а Катя простилась с ним на условно настоящих похоронах... А тут сам хронос подтолкнул Катю назад, к Сенцову, он даже уверовал, что она откажется от бухгалтера и выйдет замуж за него... И опять-таки приходится расстаться навсегда из-за сверхсекретности миссии опа... На глаза лезли горькие слёзы - точно такие же, как и в тот день, когда Сенцов решил отравиться водкой...
- Кисель и есть! - подтвердил Красный, завёл игрек-мотор, и тачка, выполнив изящный разворот, вошла в невидимый режим и полтела к Базе.
Вот только Константин даже всплакнуть не может, потому что тут Красный - сидит довольным слоном и вертит баранку, руля к Базе по воздуху через Тихий океан. Радуется, что Репейник выдал ему тачку с кнопкой... А Сенцов ничему не радуется - хоть бы ему десять таких тачек Репейник выдал! Кажется, Сенцову никогда не сделаться настоящим дознавателем, таким, как например, Звонящая. Даже до того Рыбкина и то - далеко. Рыбкин вон, сколько успел сделать, пока Сенцов дрожал в яме и попадался Траурихлигену! Эх, Рыбкин, Рыбкин! Рыбкин столько всего успел, да ещё и погиб из-за Сенцова! Где-то в душе Константина опять проснулась слепая совесть, вгрызлась зубами куда-то под ложечку и начала терзать. Хорошо бы, Сенцова сегодня не выпустили из бокса - а то дома он засядет у телика с палёной водкою в зубах и поминай, как звали...
***
Константин сидел в столовой Базы и ничего не мог запихнуть в себя из еды - настолько совесть его давила - прямо, как настоящая верёвка на шее. За круглым столом рядом с ним сидели его товарищи и тоже почти не ели - только Репейник один наворачивал, сказав, что ему еда нужна для мозга. В этот вечер они поминали Рыбкина, рассказывали разные истории из жизни безвременно ушедшего стажёра, и никто не смеялся, хотя истории были смешными. Рыбкин нашёл своё последнее пристанище в некрополе Отдела Предотвращений - огромном, печальном здании, построенном на отдельном мизерном безымянном островке, рядом с атоллом Ихавандиффулу. Там было много склепов, занятых незнакомыми Сенцову убитыми дознавателями, подсыльными, пастухами... Их всех убили тайные враги цивилизации, с которыми испокон веков борется оп, и Сенцову в этом некрополе сделалось страшно - дознавателей тут было больше всего, и Константин представил себя в одном из склепов. Среди безмолвных мертвецов, всё-таки был один, которого Сенцов знал понаслышке - единственный убитый пробойщик Драйвер, о котором постоянно вздыхал Репейник. Он и сейчас вздохнул о нём, горюя над Рыбкиным. Специальный кран задвинул массивную гранитную крышку, замуровав Рыбкина в скдепе, и Звонящая пихнула Сенцова на выход - чтобы не стопорился и мешал расходиться остальным. И Сенцов послушно двинулся прочь из этой жуткой обители смерти, холодной, мглистой и пугающей живого человека до такой степени, что начинают призраки мерещиться...
- Давайте, хоть, мороженого поешьте... - негромко предложил Репейник, который три тарелки опустошив, запихнув в себя столько калорий, что и на слона хватило бы.
- Тащи "Чебурашку"! - мрачно приказала Звонящая, возя пальцем по столешнице.
- А чего я то? - оскорбился Репейник. - Я вам что, Золушка, что ли??
- Давай, Золушка, действуй! - рыкнула Звонящая, потянувшись к пистолету, и Репейник послушно потянулся за мороженым.
Сенцов тупо сидел, когда Репейник притащил это самое мороженое и начал раздавать всем, как настоящая Золушка. Хорошо Звонящая умеет постороить - ей до генерала один шаг, она уже полковник.
- Спасибо... - буркнул Сенцов, машинально взяв... Но совесть не дала ему поесть - сдавила так, что Константин чуть не взвизгнул.
- Чего не ешь? Тает! - осведомился Звонящая, покосившись на Сенцова недовольным глазом.
- Я опять пристрелил Траурихлигена... - Сенцов решился сказать об этом потому как знал: или он признается, или совесть его загрызёт. - Прости, Репейник...
Репейник раскрыл, было рот, чтобы что-то пробулькать пережёвывая мороженое, но его сурово перебила Звонящая.
- Не бери в голову! - неожиданно отрезала она, изумив Сенцова. - Сто процентов даю, что на этом гаде был бронежилет!
- Ты считаешь? - уточнил Сенцов, получив шок от того, что Звонящая не стреляет ему под ноги за новый хроносбой.
- Он не такой баран, чтобы два раза наступить на те же грабли! - рубанула Звонящая, невозмутимо жуя. - Ты бы, Старлей, наступил! А Траурихлиген из другого теста!
Сенцов заглох. Товарищи посмеивались над ним, пряча смешки за жеванием, а Константин сейчас почувствовал себя безмозглым слизнем так остро, как никогда, и Звонящая это ему доступно объяснила. У его товарищей стальные нервы - они съели по две порции мороженого, третью доедают, а "Чебурашка" Константина уже растаял, оплыв на тарелке, и он не нашёл в себе сил откусить ни кусочка. Нет, тут не место для слабачков, слизнячков, хилячков, середнячков... В оп принимают только лишь самых-самых: самых умных, самых сильных, самых хитрых, ловких, смелых... И как только "безмозглый слизняк" Сенцов затесался в их ряды??
- Слушай, Репейник, - тихонько сказал Константин Репейнику, который торчал к нему ближе всех. - Скажи, как вы все попали сюда из простой ментуры?
- Из простой ментуры? - нарочито громко хохотнул Репейник, насмешливо подмигнув Красному, который сидел слева от него с третьей порцией мороженого "Чебурашка". - А кто тут из простой ментуры-то?
- А у нас тут никто не из ментуры! - хихикнул за ним Красный, доедая мороженое. - Я, например, чёрный риелтор, а Репейник - хакер!
- Сам ты хакер! - обиделся Репейник. - И ешь много! Я - киберанархист! - объявил он, подбоченившись так, будто бы являлся Иваном Грозным.
- А ты мне в рот не заглядывай! - огрызнулся Красный. - И, Старлей, кстати, Бисмарк был террористом, а не просто скином. Он самолёт стырил в Чечне и умотылял в Сирию!
- Точно! - подтвердил Бисмарк, пугая Сенцова блеском глаз. - Клёво полетали!
- Но... - пробормотал Сенцов, отваливая челюсть. - Так не...
До этого момента Константин считал, что в спецслужбы принимают только образцовых полицейских с кристальными биографиями... а тут...
- Так что, Старлей, ты в нашей компании единственный мент! - хихикнула Звонящая. - А теперь - всё, идём спать - завтра нам вставать чуть свет!
Звонящая помахала ручкой и исчезла за толстой титановой переборкой. Сенцов же застрял и торчал посреди столовой, как дурацкий истукан, изучая блестящие стены.
- Кстати, Старлей! - это к нему подкрался Красный и шепеляво зашептал, прикрыв рот ладонью. - Мы тут всё про всех знаем, я даже в курсе, что Рыбкин в тинейджерстве обирал электронные счета, а вот, что сотворила Звонящая - не знает никто! Кстати, "Рыбкин" - это у него не фамилия, а тоже позывной!
- И что теперь? - проклекотал Сенцов, стоя. - Я думал, вы... А вы?
- Идём уже! Индюк тоже думал! - Бисмарк сгрёб Константина в охапку и выпер из столовой, взвалив на плечо. - Кисель!
***
Катя внезапно проснулась. Широко распахнув изумлённые и испуганные глаза, она рывком села на диване и почувствовала, как её сердце колотится в бешеном ритме, норовя едва ли не вывалиться на пол. Вокруг висела темнота и тишина безлунной ночи, в квартире было пусто, потому что муж гостил у родственников... Спать почему-то совсем не хотелось, хотя электронные часы на телевизоре извещали о двух часах после полуночи. И как она могла заснуть на диване? Катя даже удивилась: она никогда в жизни так не делала, каждый вечер она старательно расстилала постель в спальне... На диване обычно спит Сенцов... Спал Сенцов. Внезапно в памяти всплыли похороны Константина. Гроб, венки, рыдающая тётка, соседки эти, галдящие галками... Бедняга погиб в какой-то перестрелке с какими-то бандитами... Ночью, под дождём... Его застрелили, а потом - вывезли на набережную и утопили в Кальмиусе... Катя винила в этом себя, потому что раньше Сенцов был осторожен, берёг себя... А когда узнал, что Катя выходит замуж за Степана Cелезнёва - мог пуститься во все тяжкие... вот и погиб.
На Катины большие глаза навернулись слёзы, она свернулась клубочком, уткнувшись носом в шершавую диванную обивку...
Внезапно в прихожей раздался шорох. Катя вздрогнула, потому что шорох походил на звук осторожных, крадущихся шагов. Вмиг забыв про рыдания, она вновь села на диване, замерла, превратившись в слух. Тихо. Показалось? Да, показалось, ведь Катя дома одна, дверь закручена на два замка... Никто не может пройти... СКРИП! - скрипнула расшатанная половица в старой прихожей. Катю сковал страх: она не одна, тут есть кто-то ещё, он ходит по прихожей, он не скрывается, не крадётся, а топает, и его тяжёлые шаги приближаются!
Секунда - и дверь комнаты с треском распахнулась. На пороге показалась высокая фигура, вспыхнул свет, потому что незнакомец щёлкнул выключателем...
- Траурихлиген!! - взвизгнула Катя и отшатнулась к стенке. Внезапно в её голове вспыхнули воспоминания: она попадала в какой-то страшный мир, где до сих пор идёт Вторая Мировая война, где живёт живой Сенцов, и где живёт Траурихлиген! Она сидела в подвале, где кишели крысы, и не ела "Мивину", которую ей просовывали в мизерное окошечко у самого пола...
- Траурихлиген! - довольно подтвердил Траурихлиген, вдвигаясь в подметённую комнату в грязных сапогах. - Я очень рад, что ты меня узнала!
- Где Сенцов?? - залепетала Катя дрожащими губами, вжимаясь худыми плечиками в холодную твёрдую стену.
- На бороде! - хохотнул Траурихлиген и устроился в кожаном кресле Степана, закинув одну длинную ногу на другую. - Ты думаешь, что я пришёл к тебе просто так, в гости? - осведомился он, в упор глядя на Катю своими страшными глазами.
- А... - блеяла Катя, холодея и цепенея от ужаса. Как он мог сюда попасть?? А вдруг он её сейчас убьёт???
- Нет, не в гости! - оскалился Траурихлиген, покинул кресло и широким шагом направился к Катиному дивану. - И не думай, что я просто так тебя им отдал! Я поставил на тебе небольшой и интересный эксперимент! - говорил он, приближаясь. - Интересный для себя!
Он подошёл вплотную к дивану, протянул ручищу и ухватил Катю за голову, прежде чем та успела пикнуть. Катя замерла, ожидая смерти, а Траурихлиген схватил её за волосы на затылке, больно дёрнул, а потом - отпихнул обратно, к стенке.
- Магнит! - довольно сообщил он, показав то, что оказалось у него на ладони. - Я нашёл брешь в игрек-системе ликвидатора памяти и решил проверить, действительна ли она для туристов. Ты всё помнишь, а значит - да! Спасибо, Катя, ты мне очень помогла! Теперь - можешь спать дальше!
С этими словами Эрих Траурихлиген вынул из внутреннего кармана кителя оповский ликвидатор памяти и нажал маленькую красную кнопку.
- Ай! - вскрикнула Катя и упала на диван без чувств.
- Пока, Катя! - попрощался с нею Траурихлиген, распахнул дверь и шагнул в прихожую.
Дверь медленно, с лёгким скрипом закрывалась по инерции, а Катина прихожая была пуста.