Буквоедова жена.
С районом Сенцов ошибся - но не на много - бывшая жена Гришаничкина-Бунько обитала не в Кировском, а в Будённовском районе... В самой глуши, где потихоньку настаёт конец цивилизации, не вывозится мусор, появляются дебри и заводятся маньяки. Название её улицы и номер дома Константин задал навигатору - сам бы он не нашёл ни за какие коврижки. Сенцов неотступно следовал по тому маршруту, который возникал на сенсорном экране этого спутникового устройства, а за его окном неслись деревья, терриконы, овраги и какие-то щербатые остатки хат из давно сгоревшего частного сектора. Константин ехал вдоль трамвайных путей, и на душе у него было спокойно, но вдруг навигатор предписал съезжать с "накатанной" и по бугристой грунтовке углубиться... куда Макар телят не гонял. Сенцов занервничал: мало ли, что может встретить в таком месте человек??
Катя так и не простила его - сколько раз Константин звонил ей и на мобильный, и на домашний телефон - она не брала трубку. Мобильный у неё был недоступен - скорее всего, она занесла Константина в чёрный список. Сенцов вертел руль и проклинал свою нелепую жизнь. Сегодня он снова не успеет заехать к Кате, потому что проклятая Элла Бунько живёт у чёрта на рогах...
Константин едва не заблудился, пока разыскивал дом семейства Бунько - заехал в дикие дебри, где машина его застряла в грязюке около террикона. Сенцову крупно повезло, что мимо проезжал какой-то триальщик на мощном джипе, подцепил незадачливую служебную машину лебёдкой и вытащил на твёрдую землю, спася. Наверное, прошло больше двух часов, пока изляпанная "Дэу" оказалась в пункте назначения - в очень-очень тихом дворике, деревьям в котором, наверное, скоро стукнет целый век. Константину показалось, что здесь когда-то остановилось время - ничего современного вокруг. Давешние лавочки, покоились на тяжёлых опорах в виде присевших львов были пестры из-за многократных покрасок, древняя детская горка давно лишилась лесницы и покосилась, от реликтового турника ржавчина отъела две нижних перекладины... А забор вокруг двора напоминал крепостные стены - такими заборами дворы обносили ещё при Сталине, а широкие металлические ворота кто-то когда-то открыл и не закрыл, и они так и застыли в вечности, обвитые плющами, намертво прикорев на давным-давно проржавевших петлях. Посреди двора дремал двухэтажный, старый дом, покрашенный когда-то в оранжевый цвет, но посеревший уже давно и поросший снизу зеленью мхов. На первом этаже стояли широкие пыльные старые окна, но на втором Константин заметил стеклопакеты. Припарковав машину, Сенцов вышел, оказавшись в атмосфере чуть жуткой старины, прошёл по тропке, обдуваемый реликтовым ветерком и приблизился к крыльцу. На этом крошащемся от времени низеньком крылечке с разломанными вдрызг перилами восседали три представителя местного "бомонда". Хорошо, Сенцов остался доволен тем, что встретил в этой "музейной" реальности живых соседей, и тут же решил их расспросить.
- А, Буквожор?? - пробухтел первый "представитель", расставляя на газетке одноразовые стаканчики. - Дык, крякнул он, гражданин начальник!
- Ангелов пугает! - добавил второй, у которого в авоське "спала" городская булочка и бутылка "Старки Патриаршей".
- Червей кормит! - излаял третий, толстяк с немытой шеей.
- Ясно, граждане! - согласился с ними Сенцов, потому как прекрасно знал судьбу Буквоеда. Если это, конечно, тот Буквоед. - Вы не видели здесь вот этого гражданина?
Константин чётким движением выпятил фоторобот "Эрика Вовка" перед залитыми глазками этих субъектов и принялся ждать ответа.
- Не, гражданин начальник, такого не видал! - первым отказался толстяк и продолжил уминать колбасу.
- Ды чего ты жрёшь, кабан, это моё! - попытался напасть на него желтушный тип, но Сенцов предостерёг:
- Так, граждане, тихо, или в кутузку запру!
- Да я ничего... - отполз на своё место желтушный. - И этого я тоже не видал. Не тусовался тут такой!
- Ды, такой и водки не нальёт! - по неким своим критериям осудил Эрика Вовка хозяин городской булочки и "Старки". - К нам бы он не затесался!
- Понятно! - отрубил Сенцов. - Так, Элла Бунько в этом доме проживает?
- В этом! - согласился с ним желтушный. - На третьем этаже! Буквожор крякнул, так она, зараза, и вселилась!
- Ага! - кивнул Сенцов, и тут же осведомиося:
- А почему зараза?
- Ды, гоняет нас метлой, кипяток на башню льёт и водки у неё не выпросишь! - плаксивым голосом прохныкал желтушный и перевернул один стаканчик - пустой.
- А раз - то ващще, ментов вызвала, и нас всех закрыли, - поддержал тему толстяк. - А мы ничего ей не сделали - только "Катюшу" пели...
- Ясно! - ответил всем торим Сенцов и двинулся в подъезд, собираясь навестить саму Эллу Бунько. Достав из кармана бумажку с её точным адресом, Сенцов посмотрел на номер квартиры. Гражданка Бунько проживала в седьмой. Поднявшись на первую площадку, Сенцов отметил, что здесь всего четыре квартиры: с первой по четвёртую. Значит, ему нужно ползти на второй этаж. Этот дом не видал ремонта с тех самых далёких времён, как был выстроен здесь, специально для рабочих шахты, которая уже давно закрыта. Шагая по скрипучей деревянной лестнице, Сенцов то и дело втягивал голову в плечи: опасался, как бы с сырого потолка на его макушку не свалился камень. Очень неприятная среда для обитания: похоже на склеп... Иногда даже кажется, что под этими треснувшими сводами обретается призрак...
На втором этаже, среди жалких ободранных дверок, блеском стали выделялась монолитная дверь нужной Сенцову седьмой квартиры. Хорошенькую же дверцу навесил на своё логовище Буквоед: нужна ракета, чтобы выбить такую...
Константин Буквоеда боялся - этот страх ему привили ещё стех давних пор, когда он только пришёл в милицию... Но сейчас не время бояться - сейчас время выяснить правду. Константин храбро поднял руку и храбро нажал на кнопку звонка - это была тут единственная кнопка, которую не сожгли, и она выделялась своей целостью среди чёрных огарков. Наверное, хозяева услышали, как Константин звонит - сам Сенцов ничего не услышал, потому что толщина двери не позволила. А может быть, семейство Буквоеда отключило звонок.
- Кто там?? - вскоре Константин услыхал человеческий голос, весьма и весьма приглушённый дверью. Хозяйка почти кричала, чтобы Сенцов её услышал, и Сенцов закричал ей в ответ:
- Гражданка Бунько, откройте, милиция!
- Я... милицию не вызывала! - Элла Бунько решила пойти на попятные и хотела скрыться в недрах квартиры, защититься дверью и оставить Сенцова с носом. Но Константин решил не сдаваться - не зря же он тащился в такую жуткую даль, лазая по кривым улочкам!
- Гражданка! Я насчёт вашего мужа Бунько Петра, оперуполномоченный Сенцов Константин! - рявкнул Сенцов тоном, не терпящим возражения - так же, как Крольчихин, когда допрашивал нерадивых свидетелей.
- Ой... - Элла Бунько, там, кажется, попятилась и Сенцов испугался, что переборщил с суровостью и спугнул её... Но спустя пару минут она принялась открывать дверь, щёлкая замками.
- Здравствуйте, - она громко поздоровалась, шурша своим огромным шёлковым халатом, в который были завёрнуты её сытые телеса. - Элла, - она представилась, кокетливо моргая накрашенными глазками, но Сенцов принял непробиваемый образ.
- Добрый день, гражданка Бунько! - сухо поздоровался он, показывая ей удостоверение. - Оперуполномоченный Сенцов Константин, мне нужно задать вам пару вопросов про вашего мужа.
- Бывшего мужа! - тут же поправила Элла Бунько, и снова выставила свои кокетливые глазки. - Константин! - заискивающе изрекла она, протискиваясь на кухню через узкий коридорчик. - Прошу вас, садитесь за стол! Вы такой зелёный: ничего, наверное, не ели!
"Мадам Буквоед", буквально, затащила Сенцова за внушительных размеров круглый стол, который занял добрую половину её ординарной кухни. Стол был застлан ужасно яркой, цветастой клеёнкой, а на клеёнке красовалась доверзу заполненная конфетница, целые блюда, блюдца, блюдечка сладкого слоёного печенья с сахаром, пряников, вафель, липких карамелек и зефира...
- Вы какой чай пьёте? - осведомился Элла Бунько, не давая Сенцову и рта раскрыть, чтобы задавать вопросы.
- Ээ... простой... - проклекотал сбитый с толку Сенцов, возя ногами по линолеуму под столом. Продвигаясь вслед за Эллой Бунько, он как всегда забыл снять ботинки, и они до сих пор отягощали его и без того тяжёлые ноги.
Сенцов думал про свои ботинки и не сразу понял, что "простой" чай по-буквоедовски выглядит так: гора заварки и семь ложек сахара, залитые кипятком в поллитровой кружке.
- Спасибо... - Сенцов был в ужасе, но виде не подал, поблагодарив, а Элла Бунько поставила перед ним глубокую суповую тарелку и принялась наваливать в неё сластей изо всех своих блюд и блюдец, заполнив последнюю до краёв. Такое же "изысканное кушанье" она приготовила и себе любимой. Кстати, "Мадам Буквоед" тоже любит "простой" чай.
- Кушайте, Константин! - пропела "Мадам Буквоед", лопая сладости так, будто недедлю пропадала в диких дебрях без еды.
Что-то в Сенцов сладости не лезли - он не взял ни штучки из своей заполненной тарелки и, подумав, решил начать допрос издалека... Сенцов для начала думал выяснить, а тот ли Буквоед попал под пулю? Константин почему-то заподозрил, что слишком уж просто его убили, этого обитателя преисподней, который годами хранил небывалую таинственность, и вдруг так легко и просто пошёл в расход...
- Гражданка Бунько, вы знаете человека по имени Игорь Гришаничкин? - осведомился Сенцов, дабы узнать, слыхала ли эта прожорливая особа другие имена Буквоеда? По идее, должна была слышать, раз годами жила с ним под одной крышей.
- Не-ет? - Элла Бунько так удивилась, что даже перестала таскать сладости из всех своих блюд и блюдец, помимо наполненной тарелки. - А... а кто это?
- Не важно, - отрубил Константин, чтобы не выдавать тайну сладствия. - Забудьте про Игоря Гришаничкина. Лучше скажите, а Эдуард Слимко вам знаком?
- Нет... - Элла Бунько отказалась и от Эдуарда. Она энергично двигалась по кухне: вытащила из буфета наполненный "черноморскими" вафлями пакет, высыпала все вафли на блюдо и тут же принялась уплетать их за обе щёки с каким-то нездоровым азартом. Она уписала вафель шесть, прежде чем Сенцов опомнился и решил, что пора переходить к гражданину Бунько, которого Элла Бунько знала, как своего мужа.
- Я развелась с ним, потому что он - бандит... - Элла Бунько начала жалобно всхлипывать, заедая своё горе шоколадными фигурками человечков, которыми была наполнена её конфетница. - У меня - двое детей, а он каждый вечер приходил пьяный, приводил каких-то жутких дружков... Я думала, что они - вообще, зеки, и поубивают моих детей! Я даже на детскую замок навесила, чтобы не пробрались! У него под столом стояли какие-то чемоданы неизвестно с чем - я боялась в них лезть, потому что Петр угрожал мне расправой, если я сунусь в его "работу"... Он называл это "работой", а я чувствовала, что он кого-то грабит, или что...
- Почему вы не обратились в милицию? - задал дежурный вопрос Сенцов, хотя сам отлично понимал, что при таком "кристальном" муже она никогда бы туда пошла.
- Я боялась... - зарыдала Элла Бунько и осушила свою чайную чашечку залпом. - Я была уверена, что он перестреляет моих детей! А когда я случайно нашла в кармане его куртки пистолет - так сразу же собрала детей и убежала к моей маме, в Богоявленку! А потом его арестовали и упекли в кутузку - тогда только мы смогли домой вернуться. Я с ним тут же и развелась, когда прошёл суд, а потом - письмо прислали, что этот изверг в тюрьме на тот свет отправился. Только тогда мы с детьми вздохнули свободнее, а то я их в школу одних отпускать боялась: думала, подкараулит их кто да не увижу я их больше!
- Постойте... - прервал рыдания Сенцов. - Элла Вячеславовна, вы говорите, ваш муж, Бунько Петр, умер в тюрьме?
- Туда ему и дорога! - бодро согласилась та, вытирая кружевным платочком густо накрашенные глазки. Предусмотрительная дама: пользуется водостойкой косметикой, и те галлоны слёз, которые она испустила при Сенцове, никак не повредили её небывало чёрным ресницам, похожим на лапки крупного паука.
- Вы почему ничего не съели? - скрипучим голосом осведомилась госпожа Бунько, заметив, что предоставленная Сенцову тарелка сладостей осталась наполненной доверху.
- Извините... - пробулькал ей Сенцов, разыскивая по карманам мобильный телефон. Вот стажёр, рыбья его башка! Распинался тут, рассказывая, что Вовк сидел с Бунько в одной камере три года... но про то, что Бунько в этой камере отдал концы - не сказал ни слова! Выходит, что Буквоед не освободился из заключения - он просто подстроил свою смерть и сбежал...
- Алё, напарник, ну что там у тебя? - в трубке раздался бодрый голос стажёра, а Сенцов был готов задушить его.
- Ты чего не сказал мне, что Бунько крякнул? - зло зашипел ему Сенцов, комкая цветастую салфетку у себя на коленках.
- А ты и не просил... - буднично ответил стажёр, таким ненавязчивым, но циничным и наглым способом сваливая свою вину на Константина.
- Чёрт... - Константин от злости едва не плюнул: постыдился гадить на выскобленный хозяйкою паркет. - Ты, хоть, представляешь, что проворонил, стажёр?
- Ничего... - булькнул стажёр таким голосом, будто бы действительно, ничего не случилось. - Бунько же убит...
- Буквоед подстроил свою смерть и сбежал! - железно пригвоздил Сенцов. - За полгода до освобождения, дундук!
- Ну, чего ты кипишь? - заныл на том конце Ветерков.
- Вот как лишат тебя премии - будешь знать, почему люди кипят! - огрызнулся Константин. - Надо узнать, почему он решил сбежать, когда скоро и так бы вышел, где он скрывался и с кем общался в это время, а так же, где он взял деньги на покупку квартиры! Тогда мы найдём убийцу! А ты что? Воронишь?
- Та, я не знал! - начал оправдываться стажёр.
- Ладно, не реви! - примирительно сказал Сенцов. - Лучше узнай, по какому адресу проживал не Бунько, а именно Гришаничкин до того, как заселиться в мой дом! Узнаешь - позвони!
- Хорошо... - буркнул Ветерков. Наверное, у него возле компьютера разложены булки и вафли - разговаривая с Сенцовым, стажёр чем-то хрустел и шуршал, словно бы разворачивал обёртки и грыз... Хорошо ему - сидит на месте, в то время, как Сенцов лазает по богом забытым местам и каждый раз не успевает к Кате...
- Ну, что, что-нибудь нашли? Узнали? - осведомилась Элла Бунько, в тарелке которой остались одни фантики.
- Узнал... - пробормотал Сенцов, окончательно потеряв аппетит. - От вас прежде всего.
- От меня? - удивилась жена Буквоеда, округлив свои кукольные глазки.
- Именно, - согласился Сенцов. - Вы сказали мне, что ваш муж умер в тюрьме, хотя по-настоящему - он только подстроил свою смерть и под этим предлогом сбежал. Причём, за полгода до официального освобождения. У вас есть версии, зачем он это сделал?
- Нас убить... - тут же устрашилась госпожа Бунько, и на её сдобных щеках даже сквозь густые румяна проступила смертельная бледность. - В-вы поймали его? - чуть слышно прошептала она, отодвигаясь назад вместе со стулом, и Константину показалось, что эта яркая дама сейчас хлопнется в обморок прямо перед ним.
- Не волнуйтесь, Элла Вячеславовна, он вам больше не повредит! - твёрдо заявил Сенцов, наблюдая за гражданкой Бунько, как та немного ожила, порозовела и с надеждой в голосе осведомилась:
- Значит, поймали, да?
- Не поймали, - отказался Константин. - Ваш бывший муж застрелен. Позавчера... вернее, уже вчера утром - мы нашли его труп.
- Застрелен?? - встрепенулась Элла Бунько, плохо скрывая широкую улыбку, так и рвущуюся из неё наружу. - А вы уверены, что нашли именно его труп?
- Да, наши эксперты установили, что это именно он, - согласился Сенцов. - Но я вынужден пригласить вас на опознание.
- Я согласна! - с готовностью закивала Элла Бунько, а по её довольному виду Сенцов понял, что она безумно рада гибели бывшего мужа-бандита. Как человек, Константин прекрасно её понимал: попробуй, проживи с двумя детьми под одной крышей с самим Буквоедом, которого боится даже милиция. Однако, ум милиционера настойчиво подсказывал, что Элла Бунько могла узнать о том, что Петр свободен, и специально заказала убийство.
- Мы вызовем вас повесткой! - пообещал ей Сенцов, встал из-за переполненного сладостями стола и зашагал в прихожую, чтобы уйти.
- Да вы хоть, на дорожку возьмите! - засуетилась Элла Бунько, заметив, что Сенцов уходит, не съев ни крошки. - Я знаю, что у милиции за работа - без сна, без отдыха и без еды днями напролёт! Давайте, я вам в кулёк насыплю!
С этими словами Элла Бунько очень проворно для своего веса промчалась на кухню, притащила оттуда полиетиленовый пакетик и тарелку сладостей, которую предлагала Сенцову.
- Возьмите, возьмите! - упорно отрезала она все попытки Константина отказаться и высыпала содержимое тарелки в пакет.
Пакет наполнился до краёв, и Элла Бунько едва завязала его.
- Вот! - она настойчиво протянула пакет Сенцову.
Константин согласился взять: Элла Бунько попала в точку, описывая милициейские будни: ни сна, ни отдыха, и поесть невозможно... Он протянул руку... и тут же вспомнил о Кате, как та отдавала ему пакеты "казнённых" конфет, когда обнаруживала на весах лишние полкило... Катя... Сенцов опять забыл позвонить ей... Чёрт, сколько раз он уже забывает! Бестолочь несчастная... Перед глазами Сенцова тут же, как живая, встала Катя... и ушла к банкиру, который тоже возник, как живой, с "Порше", нагло помахал холёной чистой ручкой и увёз Катю... навсегда.
- Вы что? - скрипучий голос Эллы Бунько разогнал видения, и Сенцов обнаружил себя, тупо торчащим посреди её прихожей с протянутой рукой.
- А... задумался... - невнятно пробурчал Сенцов, взял из полных рук гражданки Бунько тяжёлый круглый пакет, выжал слово "Спасибо" и шагнул в прохладный, мглистый коридор, на стенах которого собрались сырые капли.
- А повестку вы мне точно пришлёте?? - громко напоминала ему Элла Бунько, высунувшись из-за двери.
- Да! - поспешил заверить её Сенцов и быстро пошёл вниз по хилой, прогнившей деревянной лестнице, гулом своих шагов заглушая горькие мысли о Кате.
Едва Константин покинул дом Эллы Бунько и сел в служебную машину, помахав рукой пьянчужкам, как его мобильный телефон дал о себе знать своей скрипучей песней. Константин вздрогнул и выцарапал его из кармана судоржным движением: больные мозги решили, что звонит Катя, и рука едва не разорвала карман...
- Напарник! - голос Ветеркова едва не оглушил Сенцова на левое ухо и Константин глухо пробурчал:
- Чёрт...
Можно было и не спешить так - всё равно стажёр подождал бы, ведь он - не Катя, а всего лишь, наглый стажёр...
- Ну, чего у тебя? - осведомился Константин, заводя мотор и убираясь прочь с этого тесного допотопного двора, чтобы не терять зря время.
- Напарник, тут такое! - заверещал стажёр, как будто бы начиналась атомная война, а Сенцов об этом не знал.
- Та не верещи ты... - зашипел Константин, боясь оглохнуть.
- Я пробил Гришаничкина и вот, что узнал! - стажёр продолжал верещать, пробыковав шипение Сенцова, а может быть, он просто его не услышал. - Человек по имени Игорь Гришаничкин мёртв!
На Сенцова будто ведро воды кто вылил. И этот - мёртв... Одни мертвецы вокруг, как на гигнатском зловещем кладбище, и может быть, в скором времени Сенцов тоже попадёт в их печальный список...
- Гришаничкин в прошлом году погиб от инфаркта в больнице Калинина, куда был доставлен с отравлением грибами! - визгливо тараторил Ветерков, а Константин понял: Игорь Гришаничкин - не настоящее имя Буквоеда, а один из многих его псевдонимов.
- Ясно, - угрюмо отрезал Сенцов, глядя на дорогу одним равнодушным глазом, в то время, как другой его глаз был направлен в собственный пупок. - Знаешь, стажёр, я вообще, думаю, что они прикончили не того Буквоеда... - пробормотал он... и тут же понял, что тупым бараном заклинился на светофоре, и водители тех машин, которым он не даёт проехать, свирепо терзают клаксоны, наполняя улицу оглушительно грозным воем.
- Тю, чёрт... - плюнул Сенцов, трогаясь с места. - Блин...
- Ты чего, напарник? - удивился Ветерков... а Константин считал себя счастливчиком, что по морде ни от кого не получил.
- Та! - фыркнул Сенцов, направляясь к отделению. - Ты Крольчихину скажи, чтобы не обольщался на Буквоеда. Я тут поговорил с этой Эллой, она не знает ни Слимко Эдуарда, ни Битюгова Гектора, ни того же Гришаничкина. Если бы её муж был Буквоедом - она бы хоть раз услышала эти имена!
- Хорошо... - пробулькал в телефонной трубке Ветерков. Ему хорошо - сидит себе на стульчике, кушает, когда захочется, а Константин тут мотается по дырам, и... чуть не сбил кого-то, не посмотрев перед собой.
***
Когда Константин Сенцов вернулся в отделение - он увидел, что Крольчихин сатанеет. И орёт почему-то на стажёра, который бледнеет, синеет и зеленеет, спрятавшись за свой компьютер.
- Как это - не того Буквоеда?? - разрывался он, колотя кулаками что попало перед собой, а на столе Крольчихина валялся отчёт, кое-как накаряканный такими буквищами, за которые дотошный Тетёрко его мог запросто премии лишить.
- Та вот... - булькнул стажёр, на всякий случай держа голову за монитором, чтобы Крольчихин не попал по ней своим шальным кулаком.
- Чёррррт!! - зарычал тем временем Крольчихин, скомкал этот свой очередной отчёт и зло шваркнул бумажный шар мимо корзины, под стол, где у него на полу уже валялось три или четыре таких вот шара. - Я столько лет потратил, чтобы вычислить Букоеда проклятого, и на тебе - осечка, чёрт!
- Простите... - крякнул стажёр, пригнувшись, потому что кулак Крольчихина свистнул в сантиметре от его неосторожного носа.
- Так, ладно, хорошо... - успокаивал сам себя Крольчихин, уперевшись руками в столешницу и мысленно считая до десяти. - Сенцов!
- Да, - Сенцов решил не молчать, и сделал шаг вперёд, чтобы следователь не сатанел из-за него зря.
- Тебе задание! - Крольчихин снова решил куда-то его отправить в то время, когда Сенцов уже решил, что свободен и может, наконец-то извиниться перед Катей и не дать ей уйти к хищному банкиру. - Узнай, почему Гришаничкин погиб от инфаркта, отравившись грибами! По возвращении напиши подробный отчёт!
- Есть, - без энтузиазма кивнул Сенцов, развернувшись, чтобы снова впихнуться в измурзаннкю "Дэу" и отправляться в больницу Калинина, где гражданина Гришаничкина в последний раз видели живым.
- А можно, и я тоже? - осведомился Ветерков, решив напроситься вместе с Константином.
- Нет, ты мне нужен здесь! - оставил стажёра Крольчихин - наверное, чтобы снимать стресс, рявкая на него.
***
Константин Сенцов решил завершить это задание поскорее - вот и мерял больничный коридор быстрыми широкими шагами, топая так, что аж эхо рождалось. Он находился в токсикологическом отделении, где окончил дни свои Игорь Гришаничкин. Здесь, кроме него, закончили дни свои ещё многие и многие граждане, и Сенцов невольно видел краем глаза, как мимо него пролетают их несчастые, тощие призраки. Или это только сенцовское вообрадение, которое разыгралось из-за голода, недосыпа и расшатанных нервов?? Сенцов мечтал найти тут кого-нибудь живого, чтобы тот подсказл, где в этом мертвенно-зелёном коридоре притаился кабинет заведующего этим отделением, а то сам он, преодолев десятки метров, так и не смог его найти.
- Эй, батенька, а где же ваши бахилы? Где халат? Почему в грязном?? Тут стерильно!! - внезапно Сенцова кто-то начал ругать, возникнув за его спиной, и Сенцов, не ожидав, рывком обернулся, ощутив испуг.
Позади него возвышалась немолодая медсестра, чей рост превышал сенцовский сантиметров на пять-десять. Она глядела него сверху вниз, осуждая, а Сенцов решил быть твёрдым ментом, а не тютей. Нельзя с такими тютей быть - сожрут.
- Я по поводу смерти гражданина Гришаничкина Игоря! - твёрдым голосом произнёс Сенцов, глядя этой особе прямо в глаза. - Он умер в вашей больнице, и мне нужно пообщаться на эту тему с заведующим отделением!
- Нет, батенька, сперва вы у меня наденете халат и бахилы! - сварливо предписала крупная медсестра, знаком приказав Сенцову следовать за собой, к одной из одинаковых дверей. - Нечего заразу таскать, тут и так её хватает!
- Та, ладно, надену я ваши бахилы! - согласился Сенцов - неохотно, потому как время не хотел терять на какие-то дурацкие бахилы.
Медсестра отперла дверь, пропустила Сенцова впереди себя - чтобы не вздумал сбежать от неё без бахил - и Константин увидел перед собою шкаф с дверцами, закрытыми на ключ, стул и письменный стол, на котором лежала толстая регистрационная книга.
- Так, - основательно произнесла крупная медсестра, опредлив своё тело на стул перед столом и раскрывая книгу. - Давайте свой паспорт, сейчас я вам буду выписывать халат и бахилы!
- А... можно как-то... так? - булькнул Сенцов, которого злила идиотская эта волокита...
- Нет, давайте паспорт! - пригвоздила эта крупная медсестра, глядя на Константина из-под своих очков так, словно бы Сенцов, не давая паспорт, наносит ей личное оскорбление.
- Вот, берите... - булькнул Константин, осознав, что если будет артачиться - волокита продлиться ещё дольше.
- Ну, вот так бы сразу! - похвалила Сенцова медсестра, списывая его данные таким почерком, словно бы у неё не руки были, а печатный станок. - А то "не хочу", "не буду" - как малое дитя!
Сенцову показалось, что он провёл "в гостях" у медсестры всю вечность, пока наконец, смог выйти - в белоснежном, накрахмаленном халате и шаркая неудобными бахилами. Она заметно подобрела, видя Сенцова в "правильной" одежде, и даже не отказалась, когда Константин попросил её провести себя к завотделением.
- Скажите, а вы, случайно, не помните такого пациента - Гришаничкина Игоря? - осведомился у неё Сенцов, прежде чем отворить тяжёлую дверь, обитую красным дермантином и снабжённую золочёной табличкою: "Заведующая отделением Янковская Э.В. Часы приёма...".
- Ой, нет... у меня их тучи перед глазами... - отбоярилась эта медсестра и поспешила исчезнуть, скрывшись где-то в населённом грустными призраками коридоре.
Сенцов пожал плечами и решил навестить Янковскую Э.В., после чего - обязательно позвонить Кате. Открыв тяжёлую дверь, Константин очутился в приёмной, где стоял стол с компьютером, и помещалась секретарша, чем-то похожая на Кошкину Евдокию - молодая, дородная, вся такая лощёная, накрашенная, разодетая...
- Ой, мужчина! - она несказанно обрадовалась, увидав перед собою на пороге Сенцова и растянула в лучезарной улыбке свои ярчайшие напомаженные губы. - Проходите, проходите, не стесняйтесь, садитесь! Как вас зовут?
Сенцов садиться не стал, а только показал ей удостоверение на ходу и сурово изрёк:
- Оперуполномоченный Сенцов Константин, мне нужно пообщаться с вашей начальницей!
- Ну, вот, как мужчина - так с начальницей! - обиделась секретарша, надув губки. - Как всегда! Ну, идите!
- Спасибо, что разрешили! - буркнул Сенцов и тут же вступил в кабинет заведующей, не постучавшисть, чтобы не тратить ни секунды.
- Вы живёте в трамвае? - гражданка Янковская была явно не довольна появлением Константина, зыкнула него из-под своих прямоугольных очков. А Константин решил, что глаза её - живой рентген аппарат, она его сейчас просветит, выявит болезнь, и незамедлительно начнёт лечить... Вот это - да, Сенцов и впрямь ощутил себя каким-то больным...
- Оперуполномоченный Сенцов Константин! - Сенцов рявкнул для остастки рявкнул, сбрасывая наваждение и подсунул под её острый нос своё удостоверение.
- Ну и что? - железным голосом осведомилась эта прямая, подтянутая железная леди бальзаковского возраста, не теряя токого спокойствия, котрым не обладал даже сам товарищ Берия...
- Вы должны помнить одного пациента! - Сенцов старался быть не менее железным, он же всё-таки, милиция, а не слизень.
- А я их всех помню! - выплюнула гражданка Янковская, всем своим видом показывая, что страшно занята и должна куда-то бежать, хотя на мониторе её компьютера мирно дремал пасьянс.
- Игорь Гришаничкин! - Сенцов почти что рявкнул, чтобы не поддаваться на её провокацию, и не превращаться в студень. - Вы помните такого пациента?
- А чего ж не помнить? - провочала гражданка Янковская, выложив на стол свои длинные руки с цепкими пальцами. - Нажрался поганок, грибничок, и всё!
- Он умер в вашем отделении от инфаркта! - на всякий случай напомнил ей Сенцов, чувствуя, что железная леди пытается увильнуть от правдивого ответа.
- Ну, да, от инфаркта! - кивнула она своей головой, волосы на которой были почти деревянными от избытка лака. - Но доставлен был с отравлением грибами! Наелся поганок - промывали его три часа! А потом ещё от галлюцинаций корчился - орал, что его черти преследуют, никакого покоя не было от него, всех больных будил своими криками! И умер от инфаркта - от испуга, чертей своих перепугался!
- Да? - Сенцов решил, что больше грибы есть не будет - мало ли, что?
- Да! - подтвердила гражданка Янковская. - Медсестра к нему зашла, когда он снова ночью разорался, а он уже синий! Умер от страха!
- А... у него были какие-нибудь родственники? Приходили? - негромко поинтересовался Сенцов, обескураженный тем, какие последствия могут быть от банального блюда из грибов.
- Нет, он был одинок, - возразила Янковская, машинально перемещая виртуальные карты на своём мониторе. - Никого, жил один!
- Спасибо, - поблагодарил Сенцов и решил уйти, разобравшись, что настоящий Гришаничкин в его деле Буквоеда не причём - Бунько забрал себе его фамилию уже после того, как горе-грибник преставился, и поэтому Сенцов покинул Янковскую, чтобы опять-таки, не терять драгоценное время, закончить рабочий день вовремя, а потом - приползти к Кате, чтобы вымаливать её прощение.
Сенцов хотел разыскать крупную медсестру, чтобы отдать ей халат и бахилы, но она сама нашла его и негромко сказала:
- Постойте.
- Я как раз хотел вам всё это отдать, - Сенцов был рад, что она появиалсь, и ему не нужно ждать. - Я всё узанл, я ухожу.
- Вы знаете, - сказала она негромким голосом, когда впустила Константина в свой кабинет и странно пригтворила дверь, как заговорщик. - Родни-то у Гришаничкина не водилось, но к нему постоянно приходила одна дама, Аграфеной её звали, я запомнила, потому что имя такое, заковыристое! Крутилась около него, вертелась, обхаживала - соленья да варенья ему носила, которые ему нельзя! А потом - как раз после неё - Гришаничкин и видел своих чертей! Говорю вам, неспроста она к нему ходила! Отравила она его!
- А... кто она вообще такая, вы узнали? - осведомился Сенцов, подозревая, что Аграфена эта могла быть связана с настоящим Буквоедом - они специально выбрали одинокого Гришаничкина, чтобы сжить его со свету и отдать его личность и квартиру в распоряжение жестокого бандита.
- Соседка по лестничной клетке! - заявила крупная медсестра, бросая халат Сенцова в одну корзину, с халатами, а бахилы - в другую, с бахилами. - Вы загляните к ним, я думаю, сектантка она! Странная такая!
- Хорошо, - Сенцов согласился, подозревая, что "сектантка" может быть из банды Буквоеда.
Бывший адрес Гришаничкина распечатали ему в жэке, вот Сенцов и избрал его своим следующим пунктом.
***
Сенцову повезло с Гришаничкиным - он обитал не так далеко, как семейство Бунько, в Калининском районе, в старых пятиэтажках, и не так далеко от Кати - через дорогу от её дома. Сенцов припарковал машину во дворе, где кроме его "Дэу" машин не водилось, вышел и направился к подъезду, жалея, что лавочки вокруг него пусты - только кот сидит, бесполезно щуря глазищи. У соседей можно многое узнать, а вот, от кота - ничего... Дверь подъезда была стальной, несла кодовый замок, и Сенцов застрял перед нею, размышляя, какую бы квартиру ему "осчастливить" своим нежданным-негаданным звонком. Он только решил "осчастливить" пятую квартиру, как вдруг заметил, что к нему приближается некий тип. Странный такой - молодой, без седины, но одетый как какой-то бомж - во что-то мешковатое, типа парусиновой рясы, подпоясанный верёвицей - куском обчной бельевой верёвки. На грязном лице его топорщилась клочковатая пегая бородёнка, а всклокоченные волосы не мыты, наверное, целый год. Сенцов подумал, что этот тип сейчас полезет "инспектировать" ближайший мусорный бак, однако ошибся - прошествовал мимо него, "дервиш" вытащил из карманов своего дикого одеяния чип-ключ и преспокойненько отпер стальную дверь, ввалившись в подъезд, как хозяин. Сенцов поспешил войти за ним, опасаясь, что этот странный тип захлопнеь дверь у него перед носом и исчезнет. А ведь он заинтересовал Сенцова - выглядит, как бомж, хотя, похоже, и не бомж совсем...Тип оказался обут в тяжёлые берцы. Топая ими по бетонным ступенькам, он поднялся на второй этаж, потом - на третий, а Сенцов поднимался за ним тихой сапой, приотстав, чтобы не спугнуть. Он достиг третьего этажа, когла вдруг сошёл с лестнице и придвинулся к одной из квартир, дверь которой несла тяжёлую девятку. Сенцова словно молния ударила - девятая квартира принадлежала почившему Гришаничкину! Нужно разобраться - это всё очень и очень странно, даже жутко...
Сенцов спрятался на площадке - притаился, пригнувшись за перилами и наблюдал за тем, как этот "скиталец" достаёт связку разных ключей, объединённых огромным железным кольцом, выбрал из них один и принялся откручивать замок! Он быстро открыл дверь, распахнув её, и Сенцов вздрогнул - услышал, как из недр "потусторонней" кватиры вырвался леденящий кровь сдавленный вопль - будто бы, девичий - и зглох внезапно, словно несчастной бысто зажали рот. Сенцову это очень не понравилось, даже на пугало, и он решил вызвать спецназ. Мало ли, что там? А вдруг, кого-нибудь держат в плену?? И убьют сейчас?? Константин на всякий случай сказал Кирпичеву, чтобы тот ехал побыстрее...
Дожидаясь спецназ, Сенцов притаился опять, как вдруг наткнулся на кого-то, кто оказался позади него... Рывком обернувшись, Константин испугался опять - двое рослых, плечистых мужчин, одетых так же, как странный дервиш, молча высились за его спиной, напоминая двух одинаковых тупых Кинг-Конгов.
- Простите... - протранно булькнул Сенцов, в один из них угрожающе протянул к нему свою лапищу, собираясь схватить...
Константин увернулся от клацнувших около свего плеча пальцев, тут же прыгнул вперёд, навернув его ногой в живот, но второй Кинг-Конг мощной оплеухой поверг Сенцова на твёрдый пол. Константин больно ударился, заныл от боли, чувствуя, что башкой приложился хорошо - в ушах зазвенело, перед глазами замелькали противные мушки. "Дикари" надвигались, рыча, а Сенцов, собрав все свои силы, вскочил, бросаясь в драку за собственную жизнь...
Его ударили по голове, и Константин, оглушённый, безвольно повалился на руки "дикарей", они с готовностью подхватили его и проворно понесли прямо в "нехорошую" квартиру. Сенцов провалился куда-то в пучины небытия, барахтаясь там, мучтительно стараясь вынырнуть и прийти в сознание, чтобы драться дальше. Пучина никак не выпскала его, Сенцов балансировал на грани темноты, видя перед безвольными своими глазами старую мебель прихожей - шкафы, антресоли, ковровую дорожечку, сплошь затоптанную, комнату какую-то, задымлённую, душную... Его шваркнули на голый пол, словно неживой мешок, Сенцов ударился так больно, что внезапно протрезвел, распахнул бешеные глаза и увидал над собой десятоки ног, закованные в одинаковые берцы. Воздух был настолько тяжёлым, провонял дымом и чем-то ещё неизвестным, вонючим, что лёгкие просто рвались на свободу, заставляя Сенцова мучительно кашлять. Голова Константина сама собой завертелась, разыскивая для организма толику воздуха, и тут же на глаза ему попалось второе тело, которое лежало рядом с ним. Около него оказалась какая-то гражданка юных лет - связанная по рукам и ногам, дёргающаяся в безуспешный попытках освободиться от пут. Глаза бедняжки были мокрые от слёз, и Сенцов, увидав её, беспомощную, решил быть ментом. Сейчас, приедет спецназ, и всё разрешится... Но вдруг над ним склонилось страшное лицо - в клобуке с прорезями для сверкающих глаз, а из-за лица выдвинулась рука с огромным ножом! Сенцов собрал свои силы, быстро тающие в недостатке кислорода, схватил эту грозную руку, взяв её в суровый захват, вскочил на ноги, прижав агрессора к полу, заставив его заныть, но тут же на него навалилось, кажется, с десяток человек, Константин принялся отбиваться от них, рассыпая тумаки руками и ногами. У его уха свистнул нож, потому что Константину пришлось отпустить его владельца, и Сенцов, увернувшись от смертельного удара, оказался у окна. Окно было заколочено досками крест-накрест, Константин повернулся к нему спиной, прижавшись к этим доскам ноющими от полученных ударов лопатками, и увидел, как на него, выступая из клубов дыма, надвигаются одинаковые из-за балахонов и клобуков серые сектанты, вооруженные кто ножом, кто палкой, кто скалкой... Что-то Кирпичев запаздывает... как бы это запоздание не стало для Сенцова фатальным.... Константин только решил, чью атаку будет отбивать в ближайшие секунды, как вдруг в прихожей раздался шум и грохот - дверь слетела с петель, выбитая, и в следующий миг ворвался спецназ. Чёрные фигуры замелькали в дыму, вмиг уложив всех сектантов на голый пол, освободив их от импровизированного оружия, взяв на мушку. Один из бойцов принёс откуда-то ведро воды и залил дымящий в большой чаше костерок, после чего отодрал доски и распахнул окно, чтобы проверить.
- Жив, старлей? - осведомился он у Сенцова, повернув свою крупную голову, под каской, в балаклаве, и Сенцов по голосу узнал Кирпичева.
- Ага, - выдохнул Сенцов, повернувшись к раскрытому окну, чтобы подышать. Дым быстро выветривался, давая шанс кислороду, и Константин, наконец-то, смог соображать. Повернувшись, он увидел, как бойцы Кирпичева освобождают от пут бледную исхудавшую пленницу, поднимают её на шаткие ноги, а она рыдает навзрыд.
- Вы ничего не понимаете!! - скрипучим голосом орала тётка-сектантка, с которой бойцы стащили клобук. - В ней сатана! Его нужно изгнать! А вы не даёте! Он вселится и в вас, если вы не дадите нам провести экзорцизм!
- Мы сейчас проведём допрос! - рявкнул злобный Сенцов, скрежеща зубами. - И узнаем, зачем вы напали на сотрудника милиции и каким образом сгноили Игоря Гришаничкина! Кирпичев, давайте их - на базу, - вздохнул, отдышавшись, Сенцов и потянулся к выходу, чтобы покинуть нехорошую квартиру и ехать в Ровд, чтобы осчастливить Крольчихина сообщением о том, что разгромил деструктивную секту.
***
Крольчихин не горел желанием допрашивать прибацанных чепуховыми суевериями сектантов, но ему всё-таки, пришлось это делать, потому что они собирались в квартире Гришаничкина, и, следовательно, проходили по его делу. Перед его столом на стульях сидели двое из них - гроластая тётка, по имени баба Аграфена, да тот "дервиш", за которым Сенцов - остальные сектанты ревели в обезьяннике. "Дервиша" звали брат Спиридон, он сидел, понурив свою башку, а когда Крольчихину надело за ними наблюдать, и он рявкнул, что "засадит их до конца их паршивых деньков", брат этот раскрыл свою пасть и принялся изрыгать:
- Вы, хоть, понимаете, что конец света грядёт?? Нет?? Если мы не будем собирать людей - они умрут!! Их всех сжжёт сатана! Мы должны были провести эзорцизм, птому что пришёл сатана, но вы не дали! Теперь он во всех вас! Вы все - сатана!!
Он аж пищал - так надрывался, а бабка Аграфена вдруг вдруг влепила ему подзатыльник, заставив захлопнуть пасть, и он захлопнул её, прикусив свой невменяемо высунутый язык.
- М-м-м-м... - брат Спиридон заныл от боли, а бабка Аграфена приняла очень даже вмеяемы й вид и чётко произнесла:
- Мы кино репетировали! А вы чего ворвались? Сорвали нам всё!
- Ну, да, в квартире погибшего Гришаничкина? - ехидно передразнил её Крольчихин, зыркая своими недовольными глазами. - И захватили оперативника! Зачем?
- Так мы подумали, что он - артист! Приехал нам для кино! - бодро отбоярилась бабка Аграфена, мограя. - А Гришаничкин мне квартиру завещал! Я ж ему сестра двоюродная! И не Аграфена я, а Татьяна! Татьяна Гришаничкина, наши с Игорем отцы - братья!
- Да? - опешил Крольчихин, и уже начал стискивать кулаки, чтобы колотить Сенцова... Но тут в допросную проскользнул Ветерков с отпечатанным листом. Тихо прокравшись, он сунул его Крольчихину, и следователь, пробежав его глазами, сурово пригвоздил:
- Так, гражданка, не врите! Мой стажёр узнал, что у Гришаничкина Игоря не было ни сестёр, ни братьев, ни тёток, ни дядек! Какая сестра?? Кстати, потерпевшая Егорова нашему воторому следователю рассказала, что вы её две недели морили в подвале, пристёгнутую к радиатору! Что у вас за секта?
- Чёрт! - выплюнул брат Спиридон, плюнув прямо на пол. - Ведьма! - ругнул он Аграфену. - Какого чёрта было пеньку этому поганки в суп подкладывать???
- Та ты сам хорош! - накинулась на него Аграфена, злобно шипя. - Девчонку эту охмурил, окрутил, а ей всего шестнадцать лет!
- Выглядит на все двадцать пять! - огрызнулся брат Спиридон, топоча своими ножищами в берцах. - Я в паспорт её не смотрел!
- Так, стоп, какую девчонку? - решил разобраться Крольчихин и отрубил перепалку, грозно рявкнув.
- Егорову! - вздохнул брат Спиридон. - И секты у нас никакой нет! Так, собрались с мужиками подпугнуть её, чтобы отстала!
- И Гришаничкина что, тоже подпугнули? - ехидно заметил Крольчихин. - Поганками в супе?
- Ну, положила я ему - не поганки, а сатанинский гриб! Один, чтобы он помучился видениями моих убитых зверюшек! - проскрежетала Аграфена, морщась. - Достал он меня, пень горелый! Всё не давал мне ни собак, ни кошек кормить - звонил постоянно в службу отлова, они приезжали и забирали всех моих зверей! Я ж не знала, что он от инфаркта в больнице окочурится! А секты, правда, нету - мы хотели от Митьки... вренее, от Спиридона Егорову отвадить! Потому что у него из-за неё проблемы начались - она за ним, как хвост таскалась, всё умоляла замуж себя взять, а родители её хотели в тюрьму его упечь! Ну, вот мы и решили...
- Стоп! - снова отрезил Крольчихин, стукнув кулаком по столу, потому что Аграфена тараторила, как трещотка, ни разобрать половину слов. - Митька, или Спиридон?? И почему вы вообще ему помогаете? Кто он вам, только не врите... У меня уже вот такая голова...
- Митька - мой племянник, - вздохнула Аграфена и стащила с головы брата Спиридона всклокоченный парик, явив на свет его реальную причёску - холёную копну, поставленную в форме "кок". - И борода у него - не своя, приклеили! А из-за Егоровой его грозятся из универа отчислить... Ох, дурак он у меня!
- Где ключи взяли от квартиры Гришаничкина? - осведомился Крольчихин, чувствуя, как сильно он устал от этих ненастоящих Буквоедов, сект, убийц.
- Та соседка моя, Мила, кормила его рыбок, пока он за грибами своими на неделю уезжал! - плюнула Аграфена, а Сенцов понимал, что она жалеет, что вообще связалась со свои племянником. - А когда он помер - так вообще ключи никто у Милы не забрал, и я у неё их попросила, чтобы не пачкать свою квартиру! Не, вы не это - я, правда, не собиралась травить Гришаничкина! Думала, в больнице полежит, помучается видениями-то, выпишется и будет к моим зверюшкам получше относиться! Я ж не знала, что он до инфаркта перепугается!
- А для чего вы в больницу к нему ходили?? - не выпускал её Крольчихин. - Чтобы новую дозу яда дать?
- Да нет, что вы? Какой яд?? - закудахтала Аграфена, едва ли не плача. - Я хотела узнать у него, не приходят ли к нему мои зверюшки! А он матом всё крыл, окаянный!
- Так хорошо, а люди все эти - кто? - уточнил Крольчихин, указывая на изловленных сектантов.
- Митькины друзья! - объяснила Аграфена. - А вашего оперативника мы не специально захватили - ребята полумали, что это - брат Егоровой, пришёл бить Митьку!
- Ясно, - Крольчихину они уже порядком надоели, и он решил, что избавится ото всех этих горе-сектантов и идти отдыхать, потому что рабочий день был давно закончен. - Так, Казачук, ты из обезьянника всех этих двинутых повыпускай - они мне там не нужны, штраф им выпишу и всё! А с вас, граждане сектанты, я подписку о невыезде возьму! Набедокурили вы, придётся отвечать!
***
Сенцов питался подаренными Эллой Бунько конфетами и пытался позвонить Кате вот уже четвёртый раз... Катя не отвечала - домашний телефон испускал длинные гудки, словно бы её квартира пустовала... Константин думал, что она на работе - замотавшись со своими Буквоедом и Вовком, Сенцов даже забыл её график и не помнил, работает сегодня Катя или нет... Свинтус - Сенцов чётко осознавал это, вновь и вновь набирая номер Катиного мобильника. Катя не отвечала и по мобильному телефону - не просто не отвечала, а вместо Кати вещал оператор своим противным голосом:
- Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети...
Катя могла обидиться настолько, что занесла Константина в чёрный список... Какой же Сенцов свинтус - кто-нибудь другой, нормальный, давно бы уже на коленях приполз к Кате, разрыдался бы, и слёзно вымолил прощение... А Сенцов - мало того, что вторую неделю забывает позвонить, так ещё и тупо торчит дома, обросший лешей щетиной, жрёт дарёные сладости и даже не чешется отлипнуть от дивана и пойти мириться с Катей.
В следующую секунду Константин забил мобильник в карман, решительно встал на ноги и пошёл в ванную. Сейчас он чисто вымоется, избавит свой подбородок от щетины, отыщет в шкафу чистую рубашку, купит в ночном отделе цветы... нет, цветов мало - надо купить что-то ещё. Сенцов купит самые дорогие конфеты, которые только найдёт - пускай, потом будет не на что купить батон, но ведь Катя Сенцову куда дороже, чем какой-то батон! Со всем этим Сенцов приползёт к Кате на коленях, разрыдается и слёзно вымолит прощение... даже если для этого ему придется застрелиться...