Перед глазами возникло что-то серое, но успокаивающее. Я поняла, что проснулась и, судя по всему, все еще жива. Мысли вяло возвращались ко мне, и вскоре я осознала, что пока я спала без снов и волнений, меня куда-то переместили. Вокруг меня сновали какие-то люди. В слабом еще сознании мелькнула мысль о том, что все сразу они, наверняка, не могут быть маньяками, а значит, я спасена.
Я огляделась и увидела, что лежу на узкой кушетке, а вокруг какие-то приборы, инструменты. "Я в больнице,-решила я.-Что же со мной случилось?" Я пошевелила руками, потом ногами. Все вроде бы было на месте. Никакой боли я не чувствовала, а напротив, ощущала приятную истому, какая обычно бывает после того, как долго и крепко выспишься.
Тут только я заметила, что для обычной поликлиники, куда бы меня привезли, в случае чего, эта палата выглядит слишком шикарно. Стены были не обшарпанные, а безупречно ровные и матово-серые. Нигде не видно было ламп или светильников, хотя было светло. Кровать, на которую меня положили, совсем не была похожа на больничную койку: ни привычной металлической сетки, ни скрипа, ни колючего одеяла и свалявшейся подушки. Матрас был воздушный и очень удобный. Все это было, по меньшей мере, странным. Не могли же меня, безвестную и неимущую, поместить в частную клинику да еще в отдельную палату?
Один из проходящих мимо заметил, что я открыла глаза, и подошел ко мне. К нему тут же присоединилась женщина. Это были врачи, по крайней мере, на них были одеты белые халаты.
- Ты что-нибудь помнишь?-спросили меня сразу.
- Ничего. Я не помню, как оказалась здесь,-ответила я, потому что последнее, что осталось в моей памяти - это насмешливое лицо маньяка Боскуса.
- Язык она помнит,-обратившись к стоящей рядом женщине, тихо произнес мужчина, а потом снова ко мне:-Как тебя зовут?
- Юлия.
- Имя тоже помнит,-молвила женщина и многозначительно подняла бровь.
- А где я?-решила я спросить.
- В безопасности,-заверил меня мужчина.-Что ты еще помнишь?
Я пожала плечами, не понимая, что они хотят от меня услышать и почему их удивляет, что я помню свое имя и говорю по-русски.
- Ну, хорошо. Не волнуйся,-обратилась ко мне женщина.-Не хочешь еще поспать?
- Нет.
Я хотелось узнать, что стало с маньяком, поймали ли его и когда мне можно будет уйти, но тут я увидела его самого. Боскус внезапно вошел в дверь и направился к нам. Я просто ошалела и не знала, как реагировать на это. Судя по всему, Боскус был здесь своим. Он кивнул двоим стоящим возле моей постели и что-то спросил у них на незнакомом мне языке.
Я сразу закрыла глаза и отвернулась. В голове пронеслось сразу несколько версий происходящего, но правдоподобной мне показалась лишь одна: я стала жертвой какого-то эксперимента над людьми. Я много читала разного рада газет и как-то наткнулась на заметку о том, что там и тут по России находят людей потерявших память. Они вспоминали только о том, что им сделали укол, а что было до того, не помнили. Похоже было, что и меня постигла та же участь. Тогда почему же я все помню? Или со мной у них вышел прокол?
- Юлия,-позвал меня Боскус.
Я вздрогнула и открыла глаза.
- Ты меня помнишь?-спросил он.
- Нет,-тихо ответила я, потому что такой ответ подсказало мне мое обострившееся чувство самосохранения.
- Помнишь, как мы с тобой познакомились?
Я снова отрицательно покачала головой. Растерявшись, я не знала, что еще ждать от этих странных людей, кто бы они ни были. И поэтому или по какой-то другой причине меня словно заклинило на "нет".
- Помнишь, где ты живешь?
- Нет.
- Кто твои родители?
- Не знаю.
- Как ты здесь оказалась и зачем?
- Не знаю.
- Можешь что-нибудь рассказать о себе, своей жизни?
- Я ничего не помню.
Пусть думают, что их эксперимент удался,-решила я тогда,-может быть, тогда не станут меня больше ничем травить и отпустят. Я уже знала куда пойду, если выберусь отсюда.
- По-моему, все в порядке,-сказал Боскус то ли мне, то ли тем двоим, что стояли рядом.
- Проверить не нужно, считаешь?-усомнилась женщина.
- Я и так вижу,-ответил Боскус и снова обратился ко мне:-Тебя не беспокоит то, что ты ничего не помнишь о себе?
- Немного. Вы ведь мне расскажите, что со мной случилось?
Мне не терпелось услышать, ради чего все это было затеяно.
- Конечно,-обрадовался Боскус и добавил:-Ничего страшного с тобой не случилось.
Ты потеряла память. Это бывает.
- Но почему это произошло со мной?
- Ты упала и ударилась головой.
"Ну, просто мексиканский сериал",-усмехнулась я про себя и снова спросила:
- Когда я могу уйти домой?
- А где твой дом?
- Не знаю. Вы не расскажите мне?
Боскус оглянулся на женщину. Та кивнула и подсела ко мне. Как оказалось, именно она отвечала здесь за легенды.
- Меня зовут Эл,-представилась женщина.-Я расскажу тебе о твоей прошлой жизни, чтоб она не стала для тебя чем-то новым и странным. Слушай. Тебе восемнадцать лет. Ты жительница Цезарии, гражданка Рима, единственная дочь цензора Солона. У тебя есть большой, красивый дом, обширные угодья и немало рабов.
Я изумилась и, кажется, слишком широко раскрыла глаза. Почему они не придумали что-нибудь из реальной жизни?
- Я понимаю. Тебя это удивляет пока, но ты привыкнешь,- стала убеждать меня Эл.-Это ведь твоя жизнь.
- Так у меня есть отец?-переспросила я, дивясь и думая о том, как же они представят мне моего мнимого родителя, да к тому же еще древнего римлянина?
- Да. У тебя был отец, но он, к сожалению, умер два года назад. Теперь ты круглая сирота,-грустно молвила Эл.
"Ну вот, и понарошку не дали побыть нормальным ребенком",- подумала я, а Эл продолжила:
- Но Солон был на хорошем счету у консула. Ты ни в чем не нуждалась и не будешь нуждаться. К тому же с таким приданым ты - завидная невеста. На сколько я знаю, у тебя уже есть и жених - ближайший друг твоего бедного отца Марк Сагдор.
- В самом деле?- весьма удивилась я.
Меня уже начинал разбирать смех. И в то же время я категорически не могла понять, зачем они внушают мне это. Для какой такой корысти может понадобиться подобная чушь?
- Но прежде чем уйти домой, ты должна пройти курс реабилитации,-предупредила меня Эл.-Вспомнить или заново выучить свой родной язык, ознакомиться с законами и нормами гражданской жизни и… отрастить волосы. Ты должна выйти отсюда такой, какой была до того, как потеряла память.
- А какой мой родной язык?-не поняла я.-На каком же я сейчас говорю?
Интересно, что они придумают.
- Этот язык остался в твоем сознании как некий архетип. А твой родной - цезарийский. Ты должна будешь его вспомнить.
Что за бред? Может быть, я попала в дурдом и вокруг меня сумасшедшие? Да, точно.
Это, несомненно, так. И как только я встречусь с настоящим доктором, я все ему расскажу. А этим буйнопомешанным лучше ничего не говорить. Пусть думают, что я - гражданка Рима, царица Сафская или алжирский дей, только бы не трогали меня.
- Отдохни еще,-обратился ко мне Боскус.-С завтрашнего дня начинаются занятия.
Чем скорее, ты все вспомнишь, тем скорее окажешься дома.
Я кивнула. А они взяли и дружно вышли за дверь. Щелкнул запор. Я осталась одна.
Если они сумасшедшие, то почему спокойно разгуливают? Да где же я?! Что это за место? Кто эти люди? Тут я внезапно вспомнила о том, что говорил мне Боскус перед тем, как я отключилась. Он нес какую-то околесицу про другую планету. И после этого они нормальные? Они - сеятели… Так это секта! Ну, конечно! Нужно бежать отсюда. И как можно быстрей.
Я вскочила с постели и обнаружила, что совершенно голая. Проклятье! Где теперь моя одежда? Окон здесь не было. Я не имела понятия, где нахожусь и что мне делать. Я обмоталась простыней и стала расхаживать по палате в поисках чего-нибудь металлического и острого. Как назло все предметы, предназначения которых я не знала, ни коим образом не подходили для отмычки. Но вдруг я ощутила нечто тревожащее: по спине пробежали мурашки. Я внезапно почувствовала внимательный взгляд наблюдателя. Я всегда чуяла, когда на меня смотрят исподтишка. Даже и не разглядывая комнату, я тут же догадалась, что где-то притаилась камера. Как вести себя? Кто те, кто наблюдают за мной сейчас? Если это не сумасшедший дом, не больница и не секретная лаборатория, проводящая эксперименты над людьми, то что же?
Я уселась на кушетку и просто стала ждать. Моя нелегкая жизнь приучила меня не предаваться бурным эмоциям, все спокойно воспринимать и обдумывать, прежде чем решаться на что-то. Ситуация была не ясной. Возможно, ход, интуитивно угаданный мной в самом начале, и был единственно верным. В таком случае мне нужно пока придерживаться его. А значит, я потеряла память и искренне верю в ту чушь, что они тут мне несут. Так тому и быть…
Завтра наступило после того, как я снова проснулась. Мне принесли поесть. Еда была несколько необычной, но очень вкусной еще и потому, что у меня уже давно маковой росинки не было во рту. Кажется, это было мясо, правда на вкус незнакомое, и какие-то злаки, которые я тоже не определила. Фрукты - это точно яблоки и абрикосы, а вот напиток - черт его знает. Впрочем, мало ли на свете напитков и яств, которые я, сирота казанская, никогда не пробовала и не попробую.
Человек, приносивший мне завтрак, оставил дверь открытой. Я не сразу заметила это. Странно. Теперь меня не хотят держать взаперти? Или он просто забыл? Я было пыталась заговорить с ним, спросила, где это я нахожусь, но он удивленно посмотрел на меня и покачал головой. Я догадалась, что он не понимает моего языка.
И только я хотела, обмотавшись простыней, выглянуть за дверь, как тот же человек снова вернулся. "Наверное, вспомнил, что не запер дверь",-решила я сначала, но ошиблась. Он принес для меня одежду и, ткнув себе в грудь, произнес, видимо, свое имя:
- Гай.
- Очень приятно,-отозвалась я, хотя и знала, что он ничего не понял. Ну что-то же надо было ответить, и я добавила к этому, тоже хлопнув себя:-Юлия. Можно просто - Лиса.
Человек этот выглядел как мальчик, но по выражению лица я дала бы ему лет тридцать. И в то же время он не был карликом, и почти был одного роста со мной.
Он достал из кармана блокнот и принялся старательно произносить написанное там.
Только со второго чтения я догадалась, что он пытается произнести русские слова.
- Пока можешь выйти осмотреться. Звонок позовет на занятия. За тобой придут,-удалось разобрать мне из его тарабарщины.
Я заулыбалась и закивала в ответ, мол, поняла. Он тоже криво осклабился и ушел, снова оставив открытой дверь.
Я принялась одеваться. Это была не моя одежда и вообще черт знает что. Раз они объявили меня римской гражданкой, то теперь я должна и тунику носить?! Потом-то я узнала, что то, что принес мне Гай, были туника, стола и башмаки из мягкой кожи. Но тогда я понять не могла, как это все надевать и в какой последовательности.
В то время, когда я в замешательстве вертела в руках цветные шелка своей новой одежды, на пороге возникла Эл.
- Доброе утро,-сказала она.-Не помнишь, как это носится?
- Нет,- откликнулась я.-Я… не помню.
- Вот это - вниз, это - сверху. Если находишься у себя, можешь не надевать столу.
Но если выходишь из комнаты или на улицу, без нее нельзя. Это неприлично.
- Понятно.
Я стала неуклюже натягивать тунику, которая доходила до самого пола, взяла в руки выпавший узкий ремешок, не зная, как поступить с ним.
- Это подпоясывают здесь.-Эл провела ребром ладони у себя под грудью.-Надень и столу. Мы идем на занятия. Сегодня у тебя первый день. Постарайся как можно больше усвоить, и тогда скорей попадешь домой.
Я попыталась изобразить радостную улыбку, но слова ее отнюдь не добавили мне оптимизма. Видимо у нас были разные представления о доме. Меня, очевидно, готовили для какой-то игры, маскарада или еще чего-то подобного. А вдруг они принесут меня в жертву какой-нибудь Кали?! Тогда при чем тут Древний Рим? Я начинала уставать от всей этой чертовщины.
Но усталость моя пропала тут же, как только мы с Эл вышли за пределы моего убежища. Я остолбенела, потому что никак не ожидала увидеть то, что увидела.
Вокруг меня и подо мной и надо мной располагались бесконечные двери, из которых выходили люди. Все они двигались в одном направлении по опоясывающей внутреннюю часть здания широкой винтовой лестнице. Даже вскользь окинув взглядом все это, можно было понять, что таких как я здесь несколько тысяч.
- Ты удивлена?-спросила меня Эл.
- Так много людей! Они что все без памяти?
- Некоторые поступили к нам на лечение недавно, кто-то вместе с тобой, а кто-то уже прошел весь курс реабилитации и не сегодня-завтра возвращается домой.
- Похоже, у нас свирепствует эпидемия амнезии,-сказала я и подумала про себя: "Милиция с ног сбилась, разыскивая без вести пропавших. А они вот где все".
- Странно, что тебя это удивляет,-подозрительно молвила Эл.-Ты в самом деле ничего не помнишь из своей прошлой жизни?
- Если бы я помнила, разве я была бы здесь у вас? Жила бы сейчас спокойно в своем большом доме и готовилась к свадьбе с Марком… как там его?
- Марк Сагдор. Он начальник личной гвардии прокуратора Цезарии и тоже гражданин Рима.
- Да…Интересно, сколько ему лет, если он был другом моего отца?-внезапно задалась я вопросом, сама от себя того не ожидая.
Странно я себя вдруг ощутила. Лишь на секунду, я представила себя вдруг знатной, богатой наследницей, которая выходит замуж за уважаемого и высокопоставленного военного, и даже немного возгордилась. Отчего бы? Это всего лишь чья-то нездоровая фантазия.
Эл заулыбалась и успокоила меня:
- Не беспокойся. Я не знаю точно его возраст, но он еще не стар.
Она повела меня вниз по винтовой лестнице, а в мою голову начали закрадываться смутные подозрения. У какой организации, пусть даже государственной, а тем более секты, могут быть средства на все это? Здание, в котором я находилась, было гораздо больше, чем все известные мне. Содержание такого количества пленников или кто бы мы ни были, требовало немало всевозможных ресурсов и финансов. У кого могли быть такие деньги? Кому это было нужно? И зачем? Для какой цели? Она действительно должна быть достаточно серьезной для таких вложений.
Такие мысли царили в моей голове, когда я вслед за Эл спускалась куда-то вниз.
Рядом с нами и впереди, и позади нас шли люди. Они не обращали на меня никакого внимания. Некоторые из них разговаривали друг с другом на каком-то языке, похожем одновременно и на латынь, и на французский, и на испанский. Мне казалось даже, что я могла различить отдельные слова, поскольку в школе изучала французский, а испанский был моим хобби. Здесь были и женщины и мужчины, молодые и постарше. Все шли сплошным потоком куда-то вниз по лестнице, и я тоже плыла сейчас по этому течению. Неужели никто из них ничего не помнит о себе, и им, так же как и мне внушают разные небылицы? Вот этот в тунике и кирасе думает, наверное, что он легионер или даже центурион. А возможно ему сказали, что он консул или император. Девушка, шагавшая чуть поодаль, закутанная в широкую накидку, свисающую до самого пола и путающуюся у нее в ногах, очевидно, мнит себя знатной римлянкой, а у той, что шагает впереди, на лопатке красуется татуировка в виде буквы "D". Может быть, ей сказали, что она гетера по имени Диана или Деметра. Как бы сбежать отсюда?
- Мы пришли,-прервала мои мысли Эл.-Вот здесь тебе все объяснят.
"Хорошо бы",-подумла я, входя вместе со всеми в широкие двустворчатые двери.
Я оказалась в огромной аудитории, места в которой располагались амфитеатром.
Внизу в центре стояла цилиндрическая пластиковая кафедра; сиденья тоже были из пластика и уходили далеко вверх. Аудитория была уже полна разного народу. Все шумели и рассаживались. Я же стояла и глазами выбирала себе наиболее выгодное место. Наконец, как только я нашла себе место поближе к "сцене", вошел человек, в котором я сразу узнала Боскуса. Я сразу пожалела, что села так близко, потому что мы оказались с ним лицом к лицу на расстоянии двух метров.
Боскус начал что-то говорить, но я не могла разобрать ни слова. Язык мне был непонятен, но мне показалось, что он говорил сначала по-английски, потом по-немецки и итальянски, а затем я услышала и знакомую французскую речь. Потом он, вдруг посмотрев прямо на меня, сказал на чистейшем русском:
- Сегодня вы впервые будете присутствовать на реабилитационных занятиях. Вы будете вспоминать свой родной язык, свои корни и заново получать знания, соответствующие своему статусу, чтоб выйти из нашего оздоровительного центра такими, какими вы были до того, как потеряли память. Вы разделитесь на небольшие группы, и у каждой такой группы будет свой наставник. Занимайтесь прилежно и вскоре вы сможете покинуть это место, заново возродившись к жизни.
Боскус произнес подобную речь еще на нескольких языках, из чего я сделала вывод, что в плену пребывали люди не менее чем из девяти разных стран. А если еще учесть то, в скольких странах говорят по-английски, французски и испански, то география еще более расширится. После этого он стал называть имена. Их обладатели выходили на середину, и как только набиралась группа в пять, шесть или семь человек, к ним подходил наставник и куда-то уводил. Я внимательно слушала, стараясь не пропустить свое имя, и спустя почти полчаса, наконец, расслышала:
- Игнатиус из Митайо, Аврелий Аридский, Юлия Солонида, Миранда Акцинида, Корнелий из Льяджи.
Вспомнив, что моего мнимого отца звали Солон, я догадалась, что Солонида - это я, и вышла на середину аудитории. К нашей группе тут же подошла Эл и повела нас к выходу.
Наша группа состояла из троих молодых людей и двух девушек, включая меня. Мы были отобраны по языковому принципу. Все говорили по-русски. Видимо, так легче нам было пудрить мозги.
Мы оказались в небольшой приятной и уютной комнате с множеством растений, зеленоватыми стенами и мягким освещением. Окон здесь, правда, как и везде не было. Нас усадили на стулья в круг, так чтобы каждый видел каждого. Среди нас расположилась и Эл.
- Давайте для начала познакомимся друг с другом,- весело сказала она, прихлопнув ладонями.-Расскажите, что каждый знает или помнит о себе. Давай начнем с тебя, Корнелий.
Корнелий, смущенный юноша, рыжеволосый и конопатый, весь напрягся, словно сдавал экзамен, и уверенно стал представляться:
- Меня зовут Корнелий. Я из города Льяджа, что на севере Цезарии. Мой отец вольный горожанин, ремесленник по имени Тиобул.
- Это все, что ты знаешь?-спросила его Эл.
- Я знаю пока только то, что вы сами рассказали обо мне,-ответил Корнелий из Льяджи.
"Неужели, они тоже играют, как и я?-думала я, пока остальные пересказывали внушенные им небылицы.- Нет. Этот второй тоже кажется таким искренним и уверенным. Похоже, он действительно потерял память и теперь нисколько не сомневается в том, что он вольный крестьянин, проживает в вымышленной стране Цезарии и зовут его Игнатиус, а не Саша там или Дима".
- Ну, а теперь ты расскажи, все, что знаешь о себе,-обратилась Эл ко мне.
Я поколебалась несколько секунд. Мне в голову вдруг пришла смешная идея: а что если я выдам им сейчас: "Меня зовут Лиса. Я - воровка и почти шлюха. Нет у меня ни отца, ни матери, ни своего дома, ни тем более рабов. Ну, а что касается гражданства, то я гражданка России, и паспорт у меня имеется". Любопытно, как среагируют на это "достопочтенные жители Цезарии"? Реакцию же обманщицы Эл мне не трудно было предугадать. Но как только я мысленно произнесла свое резюме, мне стало грустно и обидно за то, что я не живу в их фантастическом мире и не верю в ту прекрасную сказку, в которую поверили они. А может быть эти сеятели творят благое дело? Возможно, Миранда Акцинида в настоящей своей жизни Марина или Маша, одинокая, некрасивая и никем не замечаемая бухгалтерша какой-нибудь захудалой автобазы (Боскус же говорил, что они выбирают тех, кого никто не будет искать).
А здесь она - дочь Акция, богатого работорговца и гражданина города Мербура, что находится всего лишь в нескольких стадиях от Эвксинского моря. И мне не захотелось оставаться в реальности, когда можно, хотя бы на некоторое время почувствовать себя в другом, волшебном, мире. Я сказала:
- Я - Юлия, дочь гражданина Рима цензора Солона.
- Отец Юлии был при дворе прокуратора очень известным и уважаемым человеком,-добавила Эл с улыбкой.
По ее интонации я поняла, что в нашем общем диковинном мире, именно я занимаю более выгодное положение. Мне стало так приятно, как не было никогда. Если бы все это было правдой! Но если мне удастся выбраться отсюда, я попаду в свою прежнюю жизнь с обшарпанной комнатой в общежитии, с вечным безденежьем и ребятами, которые снова будут принуждать меня выходить на дело.
- Для начала я расскажу вам о нашем государстве,-деловито заявила Эл.-Цезария - исконная земля обширной Римской империи, в центре ее - Великий город Рим.
Главный человек в Цезарии и во всей империи - император. Он издает законы, ему подчиняется армия и все чиновники. От имени нашего императора Амфилая Одиннадцатого каждой провинцией и самой Цезарией управляют консулы и прокураторы.
Цезарией правят консул Тибрус Ларнус, в руках которого сосредоточена исполнительная власть, и прокуратор Симеон Арозий, выполняющий функции судьи.
Должна добавить, что Юлии выпало редкая и славная участь быть гражданкой Рима, потому что по всей империи граждан насчитается не более двух тысяч. Они все известны по именам.
- Мы должны их все выучить?-с досадой в голосе спросил вдруг Аврелий, щупленький, курносый подросток, который считал себя уроженцем острова Арид.
Видимо нелюбовь к школьной зубрежке так крепко сидела в его подсознании, что не вытравилась даже после ликвидации воспоминаний.
- Не сейчас,-улыбнулась Эл.-Ты потом их узнаешь почти все. Но вы должны знать названия всех провинций Римской империи, в окружении которых находится Цезария.
Самая большая и южная - Маджад, на севере и северо-западе расположены Бироджи, Пайа и Торувальо. На востоке - Индия, на северо-востоке - Амфилион. Все, что находится за пределами империи - варварские страны. Но и они все когда-нибудь станут частью Великого Рима.
Эл еще долго рассказывала нам о Римском государстве, но из истории, преподаваемой нам в школе, я ничего подобного не могла вспомнить. Никогда не слышала я об императоре Амфилае Первом, Втором, а тем более Одиннадцатом. Ничего не говорилось в учебниках о провинциях Маджад и Сарьян. Никто из учителей истории никогда не называл Римскую Империю Цезарией. Я решила уточнить кое-что:
- Почему исконную землю зовут Цезарией?
- Хорошо, что ты спросила, Юлия,-похвалила меня Эл.-Если ты проявляешь интерес уже на первых занятиях, значит совсем скоро пойдешь на поправку. Ну, а что касается названия… Цезарией эта область зовется со времен первого императора Рима - Цезаря. Считается, что он ведет свой род от самого Юпитера. Нынешний император - его прямой потомок.
- И как давно умер Цезарь?-снова спросила я, точно зная год его убийства.
- Это произошло около пяти веков назад,-пояснила Эл, приятно удивляясь моему неподдельному интересу.
История реальная и вымышленная весьма причудливо переплетались в рассказе Эл.
Будто за какой-то надобностью в настоящую историю добавили художественный вымысел. При этом участниками ее были и реальные лица, и придуманные персонажи, и мифологические боги и богини. Эл совершенно серьезно рассказывала нам о том, как в битве при Тоа, когда провинция Пайа подняла восстание против армии консула, на сторону римлян встали боги и вместе они одержали славную победу.
Мои собратья по несчастью слушали все это раскрыв рты, я - с интересом и, про себя недоумевая. Если бы мы действительно жили в те времена, то вся эта чушь про богов была бы уместна, но в наше время, где все это могло пригодиться? Как они могли использовать все то, что внушали нам, затрачивая при этом, судя по всему огромные средства? Мне не давал покоя этот вопрос: зачем, для чего это все? И кто такие сеятели? А может быть государство с ними за одно?
Мой мозг усиленно работал, строя различные версии, одна необычней другой, но то, что говорил мне Боскус, считая, что я ничего не вспомню потом, все равно не могло быть принято всерьез. Люди не могли летать на другие планеты, тем более в другие галактики. Однажды, правда, американцы высаживались на Луне, но она-то совсем рядом, а чтоб пролететь хотя бы до соседней галактики, понадобиться не одно столетие и не одна жизнь. Но тут вдруг лишь на секунду я представила: а что если все это правда, немыслимая, невероятная, фантастическая реальность? Ведь не все, что существует не только во вселенной, но даже и на Земле, поддается моему пониманию. Я внезапно испугалась и ощутила неприятный холодок в затылке и учащенные удары в груди. Наверное, при этом лицо мое приняло такое растерянное и испуганное выражение, что Эл, взглянув на меня, прервала свое повествование и спросила:
- Что случилась, Юлия? Тебе не хорошо?
Я уставилась на нее, поняв, наконец, что не смогу больше притворяться и дальше.
- Зачем вам все это нужно?-спросила я, желая раз и навсегда покончить с проклятой неизвестностью.
- Что?-не поняла Эл.
- Зачем вам все это?-повторила я с напором.-Зачем эти выдумки и сказки? Зачем вы держите нас здесь? Для чего все это затеяно? С какой целью?
- Юлия…
- Я все помню!-закричала я.-Я никакая не римская гражданка. Я Лиса! Я воровка!
Сирота из приюта! Я хочу знать, зачем весь этот маскарад?!!
Лицо Эл вытянулось и побелело. Глаза стали ожесточенными, взгляд - жестким. Она что-то коротко выкрикнула, и через несколько секунд в комнату ворвались двое мужчин, одетых как Гай. Они схватили меня за руки и поволокли из комнаты.
Я упиралась, ругалась, кричала во все горло. Я не понимала тогда, зачем делаю это. Меня обуял безудержный и дикий страх. Мне казалось, что теперь-то меня точно должны будут убить. Но я не могла больше играть. Неизвестность была для меня самым тяжким бременем. Неизвестность меня угнетала и делала несвободной. Я хотела освободиться, пусть даже ценой своей жизни.
Меня впихнули в ту же комнату, откуда я вышла утром, и заперли дверь. Упав на пол, я ударилась о ножку кровати и застонала, не от боли, а от обиды и бессилия.
Я поняла, что во мне что-то оборвалось, что мое ангельское терпение, воспитанное долгой воздерженностью бесправной сироты, наконец, дало трещину.
- Я хочу знать, что здесь происходит!-заорала я, зная, что за мной наблюдают.-Вам не удалось стереть мою память, как тем несчастным! Я не поверила в ваши сказки о богах и героях! Отпустите меня домой или убейте!
Это была первая в моей жизни истерика. Еще никогда я так не боялась и не психовала. Я билась всем телом в плотное, непоколебимое полотно двери и кричала:
- Боскус! Позовите Боскуса! Я хочу видеть того мерзавца, что заманил меня сюда!
Я хочу знать!
Ответом мне была лишь напряженная выжидающая тишина, за которой угадывалась какая-то натянутость, растерянность или недоумение. Я понимала, что меня изучают и чего-то ждут. И я тоже стала ждать.