В России завершен очередной политический сезон. Он был поистине выдающимся. Самым значимым и интересным за все время, условно именуемое путинским (с 2000 года). И даже более того — за последние почти 20 лет. Поскольку именно в этом сезоне впервые наметилась смена вектора развития постсоветской России, начертанного Борисом Ельциным и К еще в конце 1993-го. Мы получили шанс — пусть маленький и хилый, но уже осязаемый — отказаться от курса на полноценную клептократию третьего мира и повернуть на перекрестке по указателю «Европа».

Если считать эту колонку каким-никаким, но протоколом временного задержания для истории, пронумеруем главные результаты сезона.

1. Мы видим ясно (© В. И. Ленин), что у нас оформилась и кристаллизовалась новая социальная группа — РОГа (русские образованные горожане). Наши сограждане, которые за минувшие 12 лет, когда границы уже были давно открыты, а кое-какие карманные деньги наконец появились, научились вглядываться в Европу. Осознавая потихоньку, что Россия, в общем, тоже Европа, пусть и вид сбоку. И потому вправе и в состоянии быть национальным государством европейского образца.

2. РОГа заявили, что бытовых свобод, которыми так щедро наделила их путинская эпоха, — пить, есть, путешествовать, спать, читать, смотреть, ковырять в носу — для европейского самоощущения недостаточно. Необходимы свободы политические. Этот запрос был предъявлен власти и всему миру на Болотной площади и проспекте Сахарова (декабрь 2011 года), в ходе массовых выступлений года 2012-го. Я помню, до недавних пор самым успешным протестным действием считался Марш несогласных в Питере 3 марта 2007 года, собравший 7000 человек. На Болотную же пришло порядка 50 000, на Сахарова — почти 80 000, 6 мая и 12 июня 2012-го — до 100 000. Это не количественный, но качественный скачок.

3. РОГа показали, что тотальная атомизация современного российского общества, которая еще недавно казалась необратимой и неизбывной, заканчивается. Что на смену совокупности несовместных «я» приходит некое новое «мы». А значит, возникли предпосылки для реально новой политики и борьбы за настоящую власть, потому что политика (в отличие, например, от искусства) — это «мы».

4. РОГа выходили не за конкретными лидерами, а ради себя, своих прав и своего будущего, которое по времени может поразительно скоро (по меркам невыносимой русской истории) пересечься с настоящим. Особенно хорошо это было заметно на акции 12 июня, где плохо декорированная и едва слышная сцена была отделена от дрожащей растущим бурлением аудитории четвертой стеной. То была стена между временами: сцена

— вчера, партер — сегодня и завтра.

5. Болотная/Сахарова дали фантастический результат. Возвращаются прямые (пусть с подковыркой) выборы губернаторов, мэров, резко упрощена регистрация партий. До начала сезона мы об этом только мечтали.

6. Образованные горожане, которых до недавнего времени Владимир Путин, пусть и со многими оговорками, устраивал как гарант бытовых свобод и медленно-верного материального роста, почти что целиком отказали в доверии власти. Ключевое слово здесь

— «доверие». Отныне даже полезные и конструктивные (объективно) шаги Кремля/ правительства воспринимаются с подозрением, скепсисом и иронией, покато сползающей в сарказм.

7. Минувший сезон полностью подтвердил наш с Вами, дорогой читатель «МК», тезис о перестройке-2 как процессе, который неизбежно приведет к смене политического режима. Хочу еще раз напомнить: перестройка — это никак не революция сверху, скорее наоборот. Это тотальное этическое и эстетическое отчуждение активной части общества от власти на фоне попыток начальства сохранить режим посредством точечных, зачастую имитационных реформ. Плюс перестройка — это ситуация горького разочарования в политико-экономической системе со стороны выгодоприобретателей этой самой системы. Так было и в первую перестройку, при М. С. Горбачеве: полное отчуждение интеллигенции + разочарование партфункционеров. Так происходит (произошло?) и сейчас. Спросите у большинства так называемых олигархов, то есть крупных бизнесменов с ощутимым политико-административным влиянием, и они подтвердят вам, что система тотальной коррупции, включающая пресловутую экономику РОЗ (распил, откат, занос), их больше не устраивает — и дальше дела так идти не могут. Поскольку в условиях экономики РОЗ цена и качество товара (услуги) никогда не встречаются в одной точке.

8. Выборный цикл (2011–2012) продемонстрировал, что Владимир Путин превратился в президента: а) села; б) городских люмпенов; в) национальных окраин. Большие индустриальные города его по большому счету отвергают. Особенно же столица. Майская (2012) поездка второго- четвертого Президента РФ на инаугурацию по обезлюдевшей, зачищенной от жителей Москве — яркое тому подтверждение.

9. В завершившемся сезоне окончательно рухнули байки о том, что Владимир Путин и весь его краснокирпичный Кремль воплощают некий неоимперский проект, призванный завершиться (вос)созданием Советского Союза light. РФ заняла нишу «евразийской Нигерии», очень крупной страны третьего мира, правда, до сих пор не расставшейся с важнейшими атрибутами имперского наследства — ядерным оружием и креслом постоянного члена Совета Безопасности ООН. На сегодня даже самый отчаянный сказочник едва ли возьмется утверждать, что Россия де-факто остается империей. Потому что главная функция империи в истории — создание позитивных образцов. Цивилизационных, культурных, моральных, технологических, военных. Какие образцы создает сегодня РФ? По части уровня взяток и механизмов легализации коррупционных доходов? Не случайно даже наши близкие друзья по коматозному СНГ разбегаются от нас, как черт от Pussy Riot.

10. Ушедший политсезон подтвердил, что важнейшей задачей российских элит как была, так и остается их личная экономическая легализация на Западе. А самыми чувствительными для этих элит (т. е. для совокупности людей, причастных к принятию важнейших политико-экономических решений) — любые внутренние и внешние действия, такой легализации угрожающие. Возьмем пресловутый американский «закон Магнитского», позволяющий лишать американских виз и арестовывать счета не только тех, кто повинен в мученической смерти юриста Сергея Магнитского (Бутырский СИЗО Москвы, 2009 г.), но и вообще самых разных коррупционеров и нарушителей прав человека. После того как «закон Магнитского» был единодушно одобрен международными комитетами двух палат Конгресса США, Госдума и Совет Федерации в ответ возмущенно возбудились в полном объеме. В Вашингтон отправилась делегация наших сенаторов во главе с бывшим владельцем обанкротившегося банка «Российский кредит» Виталием Малкиным, чтобы заморских коллег как-то разубедить. (По достоверным недоказанным данным, делегацию должен был возглавлять шеф Комитета СФ по международным делам Михаил Маргелов, но в последний момент понял, чем это кончится для его репутации, и благовидно соскочил.) А на решающем этапе подключилась самая тяжелая артиллерия из возможных. Как говорят (все)знающие люди, 18 июня перед саммитом G20 в Лос-Кабосе сам Владимир Путин в приватном разговоре с Бараком Обамой просил принятие «закона Магнитского» не форсировать. Взамен: целая Сирия с ее Башаром Асадом, за которых мы только что вроде как были готовы порвать миру его зверино-империалистическую пасть. И, видать, до чего-то Путин условнодосрочно договорился. По странному стечению обстоятельств 19 июня грузовое судно, перевозившее из РФ в Сирию отремонтированные боевые вертолеты, спешно вернулось обратно в порт Калининград. И ровно в тот же день Минобороны РФ опровергло активно нагнетавшиеся дотоле слухи о военных учениях на территории Сирии с российским участием.

Так что если кто-то вам будет говорить, что РФ-элита строит у нас тут осажденную крепость, не плюйте больше ему в лицо. Слюну пожалейте.

И напоследок — еще два важнейших итога сезона:

— морально-политическая катастрофа РПЦ МП;

— жесточайший кризис всей и всяческой оппозиции. Но подробно об этом — в следующий раз. Колонка-то не резиновая, даже обязательное упоминание Ксении Собчак влезло в нее с огромным трудом.