Монархия – мать русской демократии

Григорий Голосов инициировал очень правильную дискуссию: какая политическая система нужна России объективно, то есть независимо от шкурных интересов и/или субъективных этико-эстетических предпочтений сегодняшних (и завтрашних) политических акторов. Не могу не воспользоваться шансом к этой дискуссии подключиться.

По Голосову, оптимальная политическая система для России – это парламентская демократия, ограниченная возможностью обеспечивать единство политической воли в чрезвычайных ситуациях. Последнее предполагает механизм быстрой «концентрации власти в руках лица, не связанного коалиционными обязательствами и парламентской дисциплиной, но пользующегося прямо выраженным доверием народа».

Необходимость такого механизма объясняется тем, что Россия, с нашими залежами ядерного оружия, остается (на неопределенный исторический срок) сверхдержавой. А значит, грубо говоря, ядерный чемоданчик должен быть в одних руках: доверить его коллективному органу (парламентскому большинству или сформированному им кабинету министров) – невозможно. Детального описания такой модели Григорий Голосов пока не предлагает. Поищем, говорит.

С тем, что реальная демократия в России возможна только в условиях развитого парламентаризма, я согласен. Но есть два замечания, которые представляются мне существенными.

1. Посылка о сверхдержавности России как источнике внутриполитических мотиваций, на мой взгляд, является ложной. Современная Россия – не сверхдержава. Обладание ядерным оружием не есть критерий сверхдержавности. Такое оружие сегодня есть, скажем, у Пакистана, а завтра может оказаться у КНДР. Но разве эти страны можно назвать сверхдержавами? Главный (и, по большому счету, единственный) критерий сверхдержавного статуса – это наличие возможности контролировать (мягче: удерживать в устойчивом поле влияния) определенную часть мира за счет распространения позитивных образцов: политических, военных, экономических, социальных, культурных. К сверхдержавам можно отнести, например, наполеоновскую Францию, покойный СССР, вчерашние и сегодняшние США. Но Россия не экспортирует позитивных образцов. Поскольку она их не создает и не воспроизводит. РФ даже региональной державой уже не является: у ближайших соседей все чаще можно найти настроение «посмотри, как в России, – и сделай наоборот». Потому оглядываться на мнимый (утраченный) статус страны при проектировании нашей политической системы едва ли необходимо.

2. Наряду с демократией и «логикой чрезвычайного поведения» политсистема должна ответить на еще один проклятый вопрос – об устойчивой легитимности власти. На этом предмете я хотел бы остановиться чуть подробнее.

Мы помним – было даже на нашем веку – периоды частичной (временами – почти полной) нелегитимности нашей власти. Так было при позднем Горбачеве и неоднократно – при Ельцине. А вот Путин никаких проблем с легитимностью не испытывал. Хотя и как личность, и как политик он куда слабее того же Ельцина, на мой взгляд. Значит, дело не в свойствах правительствующих личностей или, по крайней мере, не столько в них, сколько в исторических условиях формирования представлений о легитимной власти в России.

Глубинная анархическая природа русского человека не позволила русским сформировать имманентную власть, легитимность которой коренится в волеизъявлении нации. Со времен призвания варягов легитимная русская власть традиционно была не имманентна народу, а трансцендентна ему. Легитимность в России исторически базируется на этой самой трансцендентности. Механизм обеспечения которой – монархический ритуал. Он достаточно сложен и многогранен, но я бы выделил три его основные составные части:

а) эксклюзивность инстанции верховной власти (монарха): у монарха не может быть прямых, допускаемых им самим соперников, претендентов в реальном времени на его престол;

б) непогрешимость монарха: объектом критики может быть кто угодно и что угодно, включая политику монарха и ее последствия, но только не инстанция верховной власти как таковая;

в) независимость монарха от имманентных систем и институтов, например, политической и правовой систем; в частности, это значит, что исключительно сам монарх наделён правом не только выбирать себе преемника, но и формировать самоё логику выбора; народу об этом знать ничего не нужно и даже вредно.

Власть в России всегда была устойчиво легитимной, когда монархический ритуал соблюдался. И стремительно теряла легитимность вослед эрозии ритуала. См. Смутное время, 1917 год, рубеж 80—90-х годов прошлого века. Путин (точнее, коллективный Путин) в начале уходящего десятилетия восстановил легитимность президентства не благодаря каким-то тайным личным достоинствам и заслугам (наличие которых вызывает большие сомнения) самого главы государства, а благодаря возрождению – осознанному и бессознательному – единственного правильного ритуала власти (пп. а) – в)). Частичные же проблемы с легитимностью нынешнего Медведева связаны с эрозией ритуала, по крайней мере, по пункту а). (Двух или полутора царей народное сознание вынести не может, необходим строго один).

Итак, ключевой вопрос: как совместить монархический ритуал, который есть необходимое условие устойчивой легитимности власти и, соответственно, стабильности системообразующих конструкций государственности как таковой, с подлинной, неимитационной демократией?

Мой вариант ответа: только в рамках конституционной монархии.

Политическая система при конституционной монархии в России может выглядеть примерно так. Законодательная власть – у двухпалатного парламента. Нижняя палата – Государственная Дума – избирается раз в пять лет по смешанной (пропорционально-мажоритарной) системе. Верхняя – Сенат – формируется из представителей законодательной и исполнительной власти регионов. Госдума сама, без какой-либо внешней помощи формирует федеральную исполнительную власть – правительство, назначает премьера и ключевых министров. Она же отправляет правительство в отставку. Аналогичная схема воспроизводится в регионах: законодательные собрания назначают региональных премьеров. Которые становятся уже не главами регионов (с концепцией делимого суверенитета пора проститься), а главами исполнительной власти регионов.

Наконец, монарх. У него три основные функции:

• верховный главнокомандующий Вооруженными силами, которому в военное время непосредственно подчиняются войска;

• право роспуска Государственной Думы при наличии для этого конституционных оснований; например, если Дума в течение определенного срока не смогла сформировать федеральное правительство;

• назначение судей.

Последнее позволит сделать первый шаг к реальной независимости третьей власти от первых двух.

Монарх в состоянии быть тем самым лицом, которое, по Григорию Голосову, концентрирует в своих руках особые полномочия в чрезвычайных ситуациях. От коалиционных обязательств он свободен по определению, доверие же к нему со стороны народа будет определяться самим институтом монархии, а не персоной, занимающей трон.

Вот такое предложение к дальнейшему обсуждению. Только, если можно, не надо приводить аргумент, что конституционная монархия – это утопия. Давайте не будем забывать: Россия – страна реализуемых и реализованных утопий.

2010 г.

Россия: трудная дорога к монархии

Наверное, ничто так не порадовало автора этих строк, как результаты голосования на Slon.ru об оптимальной форме государственного устройства России. Почти 40 % участников опроса предпочли конституционную монархию (главный соперник – вариант «демократическая республика» – получил в полтора раза меньше голосов). Судя по всему, активная мыслящая часть нашего народа начинает мыслить в правильном направлении. Почему это направление правильное и отчего именно конституционная монархия – будущая мать русской демократии, я пытался подробно рассказать вот здесь в июле 2010 года, в рамках дискуссии, инициированной Григорием Голосовым. Так что кому, как не мне, радоваться уверенному росту конституционно-монархических настроений!

Не пересказывая подробно те июльские тезисы, повторю идею вкратце: чтобы в Россия состоялась эффективная легитимная демократия, надо и необходимо, чтобы сакральный контур верховной власти, символически воплощающий стабильность государства и незыблемость основ его исторического бытия, был отделен от исполнительной и законодательной властей. Такой вариант возможен только в условиях конституционной монархии, где первое лицо – монарх – лишен как исполнительно-распорядительных функций, так и возможности влиять на принятие законов (за исключением Основного закона), но при этом воплощает трансцендентность верховной власти, что для традиционного русского политического сознания синонимично ее легитимности. Кроме того, монарх:

• является Верховным главнокомандующим Вооруженными силами во время войны;

• наделен некоторыми правами верховного политического арбитра, например, правом роспуска нижней палаты парламента в ситуациях тупиковых политических кризисов;

• назначает судей (благодаря чему третья власть становится-таки независимой от первых двух).

Многие относятся к полемике о государственном устройстве будущей России как к занятию сугубо схоластическому, и отчасти они правы. Но лишь отчасти. Да, и 25 лет назад любой умный скептик сказал бы, что обсуждение посткоммунистического бытия страны лишено практического смысла, ибо «посткоммунистическое» при нашей жизни не наступит. Но вот как-то очень быстро пришел 1989 год, и…

Нечто похожее совершается и сегодня. Я все больше убеждаюсь, что страна уже находится внутри процесса, который можно определить как «перестройка-2». О некоторых важных предпосылках и чертах этого процесса – см. здесь. Опять же, важно терминологически определиться на берегу. Перестройка – это не революция сверху, как многие почему-то думают. Перестройка – это, скорее, нечто прямо противоположное. Это – попытка правящей элиты сохранить существующий строй в условиях, когда неэффективность строя уже стала очевидной самим элитам. Перестройка – это расползание основ существующей политико-экономической системы, которое правящее меньшинство пытается отчасти купировать, отчасти игнорировать, – пока, как сказал бы новейший классик, процесс распада системы не принимает очевидно необратимого характера. Так всё и происходило и в СССР конца 1980-х. Так все происходит и сегодня.

Не будем трогать все аспекты/элементы перестройки-2, коснемся одного: делегитимации инстанции верховной власти. В 1989–1990 гг. была делегитимирована власть Политбюро ЦК КПСС. Почему? Потому что источником этой легитимности были «вечно живое» (единственно верное) учение и сам по себе советский (коммунистический) проект. «Советский» и «коммунистический» – это, бесспорно, не одно и то же, но в контексте этого нашего обсуждения разница несущественна.

Как только системообразующее учение перестало быть единственно верным, а коммунистический проект выпал из реальности, сразу стало понятно, что оснований для власти Политбюро больше нет, а каждая союзная республика вправе сама решать, как ей интегрироваться в «цивилизованный мир» (то есть в победивший капиталистический проект). Последний гвоздь в гроб коммунистической идеократии забил Михаил Горбачев весной 1990 года, введя «светский» (не вписанный в идеократию) пост президента СССР и тем самым лишив эксклюзивности сакральный контур власти в лице партийных инстанций. Сейчас мы наблюдаем частичную делегитимацию президента РФ. Действующий глава государства воспринимается все менее серьезно и более забавно. Его публичные слова стремительно теряют какую-либо вещественную ценность.

Но дело здесь не в личных качествах Дмитрия Медведева и не в его склонностях к электронным игрушкам последнего поколения. И даже не в восприятии власти как увлекательной компьютерной игры. Глубинных причины делегитимации – две. Общая и частная.

Общая – это объективное начало исторического процесса перестройки-2, неизбежно (на первом этапе – вопреки желанию элит) ставящего под сомнение все основополагающие институты, политико-социальные конструкции длящейся/уходящей эпохи. Частная – это так называемый тандем. Конструкция власти, в которой на не вполне понятных основаниях, зато с правом решающего голоса присутствует «другой президент», нарочито воспринимаемый многими как «настоящий правитель». В данном случае – Владимир Путин, но, опять же, персоналии здесь не имеют определяющего значения.

Русское политическое сознание не приемлет двух царей. Царь может быть только один. Если царей больше одного – ни один из них уже не может считаться настоящим, что бы ни говорила по этому поводу пропаганда, официальная или антиофициальная. Сам факт наличия тандема – пусть и не в институциональном, а исключительно в мифологическом качестве, разницы нет – подорвал основания легитимности существующей власти и тем самым способствовал распространению перестроечных ощущений и настроений. Путин, с точки зрения логики и интересов системы, совершил огромную ошибку, не уйдя – вопреки, как я по-прежнему уверен, его личным желаниям и приоритетам – полностью от власти в 2008 году. «Тандемократия», изначально призванная зацементировать каркас сегодняшней власти посредством некоего сочетания в ней «старого» и «нового», сыграла в истории прямо противоположную роль.

И что бы ни происходило дальше – объявит ли 18 мая Медведев о своем втором сроке, отправит ли он в отставку путинское правительство или, напротив, Путин решит возвращаться в Кремль, – разрушительных последствий «тандемониума» этот режим полностью уже не изживет и не преодолеет. Это значит, что следующему (с мая 2012 года) президенту России, кто бы им ни оказался, придется снова ставить вопрос о восстановлении легитимной верховной власти. С определенного момента этот вопрос игнорировать уже будет нельзя – если, конечно, не дожидаться момента, пока верные генералы не уговорят тебя отречься от престола, а бывшие коллеги по ЦК КПСС не сообщат, что твоего государства больше не существует.

Стало быть, президент должен будет собрать Конституционное совещание или хотя бы Круглый стол, где будет обсуждаться уже постпостсоветское устройство России. И на этом совещании, оно же стол, вполне может выясниться, что единственный вариант релегитимации власти – призвание монарха. Который восстановит историческую преемственность базовых символических конструкций русской имперской власти. А единственная альтернатива такому признанию – отказ от имперской парадигмы и переход к национальному государству. С официальным признанием русского национализма главной государственной идеологией и движущей силой госстроительного процесса.

Если Россия остается империей (в правовом формате конституционной монархии), то она – органическая наследница своего прошлого. Включая советский период. «Так было, и так будет». С учетом того, что конституционная монархия следующих времен де-факто явится классической парламентской демократией. Если Россия становится национальным государством, то она отказывается от части собственного прошлого и переходит в проектную фазу нового государственного строительства, «с нуля». «Так не было, но так будет». Поскольку национализм в истории – вернейший спутник и щедрый донор демократии, концепция национального государства в России может привести к слому извечной модели трансцендентности верховной власти и превращения этой власти в имманентный институт – не от Бога, но народа, от той самой нации как сообщества политически равных, цивилизационно и культурно однородных людей.

Да, для власти сегодняшней не существует более сложных вопросов, чем те, ответ на которые можно найти в «Википедии». Но мы-то должны заглядывать чуть глубже. И лучше сделать это чуть-чуть заранее, чтобы, желательно, не в последний момент. Не тогда, когда уже совсем поздно.

2011 г.

Империя и ее двойник

Мыслить штампами катастрофически удобно. Ибо так очень легко примириться с окружающим тебя политическим/околополитическим пейзажем. А главное – собственным местом в нем.

Например. Много лет подряд российский истеблишмент пестовал миф о том, что в российской власти существуют две основные группировки: «либералы» и «силовики». Первые – хорошие, вторые – плохие (или наоборот, в зависимости от позиции наблюдателя). От первых исходят экономические реформы, подоходный налог в 13 % и дружба с Западом. От вторых – уголовные гонения на бизнес, милитаризм и самоизоляция. И, конечно, «силовики» давно бы уже сбросили атомную бомбу в самое сердце Европы, если бы либералы их не сдерживали.

По собственному опыту знаю: очень непросто отстаивать альтернативную точку зрения о том, что нет идеологически противостоящих друг другу «либералов» и «силовиков», а есть лишь множество кланов и кружков по интересам. И когда надо – из чисто практических соображений – «силовик» у нас легко становится «либералом», а «либерал» – «силовиком».

Всякого носителя такой альтернативщины стремительно записывали в интеллектуальную обслугу какого-нибудь мрачного субъекта (чаще всего все тех же мифических «силовиков»).

Шли годы, смеркалось. И в какой-то момент героическая схватка «либералов» с «силовиками» куда-то рассосалась. Мы перестали о ней знать и вспоминать. Штамп вышел из моды и перестал быть орудием описания этой реальности.

Впрочем, давно уже выросли и взяты на вооружение другие штампы. Которыми так же удобно оперировать для вторичного смесительного упрощения (© К. Леонтьев) всего и вся. Например, миф о том, что современная Россия практически вернулась в СССР. Что РФ – это Советский Союз, версия 2.0.

Доказательства: в Российской Федерации, как и в СССР, есть проблемы со свободой слова, собраний, политической деятельности, слышен грозный рев в одночасье восставших из пепла несметных войск, способных сокрушить все живое, а главное – проявления и продукты советской эстетики на каждом шагу. При президенте Путине мы начали возвращение на всеобщую историческую Родину и вот наконец вернулись. Enjoy.

А если разобраться?

Общие симптомы двух болезней еще не означают их тождества или хотя бы близости. Голова может болеть с похмелья, при мигрени и от опухоли мозга. Однако диагнозы в трех приведенных случаях – существенно разные, как и методы лечения. И не дай Бог перепутать опухоль с похмельем.

Попробуем разобрать ситуацию по пунктам, чтобы убедиться: Россия – это не СССР 2.0, а страна более чем антисоветская. Поверхностные черты сходства никак не должны отвлечь нас от осознания глубинных, сущностных различий.

1. СССР был идеократией – своеобразным религиозным государством, где высшая власть принадлежала институтам религии коммунизма (разноуровневым комитетам КПСС). Как многие уважающие себя религии, коммунизм претендовал на глобальность и экстерриториальность. Согласитесь, государство с названием «Союз Советских Социалистических Республик» могло бы возникнуть с любой части мира, ибо в этой формуле нет никакой четкой географической привязки. Власть в СССР предметно руководствовалась господствующей идеологией в своей деятельности.

РФ – государство типично светское, без какой-либо преобладающей идеологии, тем более – религиозного свойства/толка. Идеократии у нас нет и в помине. То, что формально именовалось идеологией в постсоветские годы, – почти забытая ныне «суверенная демократия» и т. п. – являло собою лишь набор пропагандистских конструкций, призванных объяснить отдельные действия власти. Но власть от такой псевдоидеологии было совершенна независима. И списывала очередную «концептуальную» модель в утиль, как только для того улучалась практическая возможность.

Советский Союз неудержимо двинулся к своему развалу, когда (конец 1980-х гг.) выяснилось, что коммунизм таки не победит, а стране придется становиться банальной частью «цивилизованного человечества». Для чего, разумеется, идеократия становилась препятствием, подлежащим устранению со столбовой дороги истории.

РФ изначально строилась на стремлении интегрироваться в «цивилизованное человечество». И нынешние попытки отбрыкаться и отбрехаться от глобального «старшего брата» обусловлены не какими-то существенно новыми идеями, обрушившимися на нас метеоритным потоком из ночных глубин русского космоса, а внезапным осознанием, что строить мегакоррумпированную страну третьего-четвертого миров и одновременно сидеть на высокой скамье европейской цивилизации – нельзя. По крайней мере, весьма затруднительно.

2. В развитие п. 1, но отдельно, чтобы первый пункт не показался читателю слишком длинноскучным. СССР предлагал миру некий универсальный проект. И выступал экспортером этого проекта. РФ ничего такого не делает. Единственный предмет ее цивилизационного экспорта – это коррупционно-отмывательные технологии. Но и здесь нет эксклюзива. Многие страны на разных континентах освоили коррупцию и ее производные не хуже нашего.

3. Советский Союз был, по сути, детищем и последствием двух мировых войн. Он принадлежал эпохе модерна, где все настоящее – война и революция, плоть и кровь, любовь и смерть. Российская Федерация – детище и последствие холодной войны, проигранной СССР. Она принадлежит эпохе постмодерна, где игрушечное превалирует над настоящим. В войне и мире, крови и лимфе. Только смерть остается самой собою, как водится и всегда.

4. В силу пп. 1–3, РФ, в отличие от СССР, не может быть империей. Можно сколько угодно фантазировать на эту тему, только фантазии невоплощаемы в жизнь. Кроме того, РФ не может быть империей согласно второму началу термодинамики (грубо говоря, разбитая чашка сама собой не может собраться из осколков). Эту мысль я развивать сейчас не буду, т. к. она сложновата даже для меня самого. Пытливого читателя хочу для начала адресовать к словарям. А в обозримом будущем, Бог даст, вернемся к теме.

5. СССР строился на относительно низком уровне коррупции. РФ отличает весьма высокий уровень коррупции, лежащий в основе нашей экономики РОЗ (Распил, Откат, Занос). Которая предполагает, что коррупционные соображения – именно они – служат ключевым мотивом принятия многих важных и важнейших политико-экономических решений.

Если коррупционные надежды и чаяния подточили советскую бюрократию и властную машину в целом (во второй половине 1980-х), то в России дело обстоит ровно наоборот: если вдруг в некий День гнева коррупция будет упразднена (чудесным образом, поскольку иного варианта пока не видно), аппарат госуправления схлопнется, ибо исчезнет сам смысл его существования.

6. Советская экономика была гигантским механизмом обслуживания своей сердцевины – военно-промышленного комплекса. Позволявшего нашим Вооруженным силам делать свое главное дело – ждать большой войны с целью обеспечения мира во всем мире.

РФ-экономика есть механизм обслуживания своей сердцевины – нефтегазового комплекса. Отрасли и сферы, в которых нефтегазовый комплекс особо не нуждается, неизбежно отмирают. Можно считать доказанным, что все многолетние разговоры о «диверсификации экономики», «новом технологическом укладе» и т. п. – заведомый фарс и блеф. Имеющий такое же отношение к реальной политике, как всякая «суверенная демократия» – к государственной идеологии.

7. В Советском Союзе деньги играли второстепенную роль. В Российской Федерации они определяют всё или почти всё. Превратившись из экономического инструмента в сакральную субстанцию, способную, как и положено всякой субстанции такого рода, обеспечивать физическое бессмертие. Систему власти в России можно описать как монетократию – господство денег.

8. СССР ориентировался на автаркию, т. е. полное обеспечения себя всем необходимым – от ядерных ракет (хороших) до легковых автомобилей (плохих, но все же своих) и колбасы (по-разному). РФ же изначально ориентировалась на импорт всего, что слишком дорого и муторно делать дома при избранной модели экономики. Потому сегодня РФ совершенно зависима от Запада, прежде всего технологически. И коллективный рогозин, на полном серьезе рассуждающий о некотором стремительном «импортозамещении», просто морочит голову – если не себе, то наиболее доверчивым из сограждан.

9. Постсоветская РФ-элита – это корпорация по утилизации советского наследства. Только одни приватизировали нефтяные месторождения и НПЗ, вторые – мясокомбинаты, а третьи – культурные символы и эстетические образцы. Поиски высокой неосоветской эстетики начались вовсе не с Путина, а с культовых программ нашего телевидения 1990-х годов: «Старые песни о главном» и «Намедни 61–91». Именно там СССР был очень талантливо показан как сусальная страна нашего детства, а не мрачное вместилище таежного ГУЛАГа. Национальный лидер стал во многом ответом на эти «Старые песни». Паразитическая эпоха, начавшаяся в конце минувшего века и устоявшаяся в нулевые годы столетия нынешнего, попросту не могла создать собственных символов и потому приспособила для своих нужд надежные советские, слегка модернизировав их. Но это вовсе не является истинным возвращением в СССР.

10. Пародист может быть очень способным и профессиональным, но не может взаправду занять место пародируемого артиста. Жанры не пересекаются. Как и эпохи.

2014 г.

Политическая философия Александра Пушкина

Некоторые, заметные многим свежайшие перемены во внешне-внутренней политике нашего Отечества влекут за собой последствия, и весьма благоприятные – только не осознаваемые нами сразу и совершенно.

Благодаря ужесточению позиций властей по многим вопросам, равно как и безупречному единению огромного большинства народа вокруг темы «Крым наш», публицист-комментатор получил возможность не заморачиваться текущими политическими интригами и скандалами, которым еще недавно он уделял столько безжалостного времени. В конце концов, кому будут нужны все эти мелкие сюжеты хотя бы год спустя, и стоит ли изводить на них, вместе с компьютерной памятью, благосклонное внимание окружающих? Нынче есть возможность заняться сюжетами большими, историческими, и вряд ли стоит упускать такой момент.

Еще недавно мы могли считать, что главное событие 6 июня 2014 года – это, скажем, саммит в Нормандии, где серьезные мировые лидеры собираются в честь 70-летия высадки союзных антигитлеровских войск. И судьба мира, особенно в украинской его части, во многом зависит от того, получится ли разговор Барака Обамы с Владимиром Путиным. А если получится, то каким – по духу, тону и психологии.

А сейчас мы можем вспомнить, что союзники высадились в Нормандии как раз в день рождения Александра Сергеевича Пушкина, и посвятить часть своих переживаний – ему.

Повод вспомнить Пушкина в России есть всегда. Каждый день. Но сегодня я привлек бы внимание читателя к тому, что А. С. – в некоторой степени основоположник, классик и систематизатор российской политической философии. В том смысле, что он прежде многих дал нам незамутненный общественно-политический портрет базового обитателя наших тутошних мест – русского человека. Наш общий и отдельный портрет.

Если мне когда-нибудь пришлось бы преподавать любознательной молодежи что-то из политической теории, я начал бы с курса Пушкина. Или даже с совета перечитать нашего главного классика.

Если какой въедливый критик зачем-то заинтересуется этим текстом, он сможет сказать мне, что сам термин «политическая философия» использован здесь весьма условно и не вполне точно. Готов принять этот упрек сразу и с гнетом его двигаться дальше. «Пугливыми шагами».

1. А. С. Пушкин дал и показал нам важнейшую русскую общественно-политическую идею – идею инобытия.

Политика, в общем, находится за гранью русской практической реальности, она же и повседневность. Понятия типа «местное самоуправление» или «гражданские обязанности» звучат слишком скучно и оттого нам несколько чужды. Вот войны, революции, всякие прочие фатальные катастрофы – это то, что надо. Чтобы оказаться в политике, русский человек должен выйти за пределы своего банального наличного бытия и оказаться в некоем зазеркалье. Этим мы существенно отличаемся от европейцев.

Тяготение к инобытию проявляется в доминировании двух важных склонностей, живущих в русском человеке бессознательно: а) к самозванству; б) к побегу.

Самозванство – это решительно-отчаянная попытка найти себе альтернативную идентичность. Потому что изначальная идентичность, данная Богом, родителями и страной, вполне устраивать не может. Русский человек вообще любит не ценить то, что у него есть, и ценить то, чего нет. В этом плане мы – стихийные реформаторы, чей порыв в иное измерение сдерживается крепостью и суровостью нашего исторического государства. Как только хватка государства ослабевает, начинается такое переустроение, что хоть святых выноси.

«Борис Годунов» дает нам сразу двух самозванцев, связанных между собою подобно головам державного герба. Самозванец – не только Григорий Отрепьев, но и сам царь Борис, тоже получивший трон не вполне корректным образом. Притом настоящий, правильный самозванец всегда отличается тем, что верит в собственную альтернативную идентичность чуть более, чем полностью. Вроде как на самом деле считает себя царем или кем-то еще подобным. В этом смысле уже и не так важно, кем самозванец является на самом деле. «Димитрий я иль нет, что им за дело?» Самозванец – большой актер, который на сцене полностью перевоплощается в персонажа, становится неотделимым от него. Главное – чтобы спектакль продолжался как можно дольше, в идеале – до земной бесконечности. И Емельян Пугачев, пушкинский и непушкинский, никогда не добился бы стартовых побед, если бы не объявил себя Петром III. Ведь какой толк в нашей России жить и гибнуть НЕ за царя?

Не случайно, как принято считать, именно Пушкин дал Гоголю сюжет «Ревизора».

Самозванство – это форма побега, так сказать, по вертикали. Из одного существа – в другое. А есть и побег по горизонтали, тоже проявление тяготения к инобытию. «Давно, усталый раб, замыслил я побег в обитель дальную трудов и чистых нег». Куда бежать – непонятно, но важно не терять надежды, что побег все же возможен. Здесь – природная русская клаустрофобия. Выражающаяся хотя бы в том, что всякое расширение территории считается благом, независимо от последствий. А всякое сокращение территории порождает рефлекторное удушье. Каким будет наше счастье, если – и когда – мы все-таки прорвем турецкие проливы (Босфор, Дарданеллы) и окажемся прямо на Средиземном море, о!

Еще формы вертикального побега – безумие (Германн в «Пиковой даме», Евгений в «Медном всаднике»). И, конечно, смерть. Которая в России бывает вполне предпочтительнее обыденной жизни.

2. Добрый русский царь – это злой царь.

Государство не воспринимается нами как друг, сподвижник или тем более слуга. Оно – строгий учитель. Призванный выбить из нас природную дурь всеми доступными и недоступными способами. Фамильярность с учителем невозможна, иначе его указки перестанут бояться. Страх – основа легитимности. Мы часто благодарны злому царю за добрую науку, но не спешим благодарить за милости и послабления, которые более свойственны правителям ничтожным. «Я думал свой народ в довольствии, во славе успокоить, щедротами любовь его снискать, но отложил пустое попеченье: живая власть для черни ненавистна. Они любить умеют только мертвых – безумны мы, когда народный плеск иль ярый вопль тревожит сердце наше!» («Борис Годунов»).

Уже, кажется, все сказано про Иосифа Сталина, но мы не перестали его премного уважать. Один очень известный актер, ныне, увы, уже покойный, жаловался на то, что очень хотел сыграть Сталина смешным – но это так и не получилось. А вот сделать посмешище из Горбачева или Ельцина – чего проще! Нынешняя власть это во глубине души хорошо знает. Образование и всякое прочее здравоохранение – абстракции, подлинная цена которым неясна. То ли дело национальная безопасность – вот это вещь конкретная. Чтобы народ не вышел из берегов, его надо держать в узде, во его же собственное благо. Ибо без строгого (м)учителя-государства заблудится этот народ в истории, потеряется и пропадет. А еще одной революции мы не переживем.

3. Волшебный фарт – вот двигатель русской души.

В России ничего не может быть постепенно, умеренно, аккуратно. Всякие слишком длительные реформы обречены уже потому, что они длительные. Счастье достигается только чудесным образом, оно не есть банальный результат протяженного эволюционного пути.

«Расчет, умеренность и трудолюбие: вот мои верные три карты» – заговаривает себя Германн в «Пиковой даме». Но заговаривает напрасно. Три карты, действительно способные изменить его судьбу, – тройка, семерка, туз, иначе никак. Он идет на авантюру, ведущую к безумию и смерти. Это лучше, чем расчет, умеренность и трудолюбие.

Не обещайте русскому народу долгих лет добросовестного труда. Обещайте чудо: в него поверят гораздо скорее – и простят вас, если (и когда) чуда не произойдет. В крайнем случае, всегда можно убедить себя, что оно-то и свершилось.

4. Земная власть не ограничена никем и ничем, кроме власти неземной. Над людьми земная власть тотальна, перед неземной – ничтожна. В этом смысле тотальность и ничтожество – одно целое.

Вот, к примеру, «Медный всадник», политический пейзаж с наводнением. «В тот грозный год покойный царь еще Россией со славой правил. На балкон печален, смутен вышел он и молвил: с Божией стихией царям не совладеть».

5. Главное русское счастье – вовремя уйти. Уйти по собственному выбору, а не по воле других. Здесь мы вновь обращаемся к побегу.

«Блажен, кто праздник жизни рано оставил, не допив до дна бокала полного вина, кто не дочел ее романа и вдруг сумел расстаться с ним» («Евгений Онегин»).

Я всегда считал «Моцарта и Сальери» пророчеством о самоубийстве Пушкина. А Дантеса – орудием и другом Александра Сергеевича. Хотя, возможно это вовсе не так.

О политической философии Пушкина еще можно написать диссертацию. Но сейчас это все так дискредитировано… Подождем лучших времен.

Ждать – также одно из любимых русских занятий.

2014 г.

Третья мировая как альтернатива

надоевшему миру

Намедни мой давний приятель, ветеран русской журналистики Игорь Дудинский, написал манифест о войне. Ключевой фрагмент манифеста такой:

«Война – сакральная святыня русских. Недаром у нас такое трепетное, болезненное отношение к Победе. Дискредитируя последнее, что у нас осталось, власть окончательно добивает творческий потенциал нации. Уж так исторически сложилось, что только война позволяет русским проявить свои лучшие человеческие и метафизические качества. Вне войны у нас связаны руки и обрезаны крылья. В “мирное” время мы лишены возможности заявить о себе как нация. Поэтому война – наше естественное, созидательное, пассионарное состояние.

Закончится война – и от нашей сегодняшней окрыленности и вдохновения не останется и следа. Мы снова превратимся в рабов системы».

Со сказанным можно спорить, но классик на то и классик, что всегда дает повод и причину порассуждать.

Последние 25 лет мы, как теперь выясняется, жили хорошо. Даже слишком хорошо.

Большие войны прошли мимо нас. Точнее, они достались и нам, но как-то больше по телевизору. Главный пропагандистский тезис брежневских времен «лишь бы не было войны» вошел в наш позвоночник достаточно глубоко, чтобы мы не мечтали о радикальных приключениях.

Чем мы занимались эти 25 лет? Жили.

В процессе проживания к нам приходили то хамон и пармезан, то нищета и депрессия, то «Санта-Барбара» и богатые, которые тоже плачут, то выборы и их результаты, то отказ от выборов и совершенное политическое спокойствие. Но война как-то ушла с переднего плана. Она осталась в прошлом. В настоящем сохранилась Великая Победа – нужная, впрочем, для того, чтобы никогда-таки больше не было войн.

И Советский Союз мы распустили вроде как бескровно, потому что слишком боялись именно повторения большой войны. Правда, в Приднестровье, Закавказье, Центральной Азии какие-то войны за советское наследство произошли. Но не у нас, не в центре, не в метрополии. Брежневское воспитание помешало нам всесторонне втянуться в процесс сражений. Мы решили жить ради жизни, тихо, по-обывательски. Мы радовались сугубо мирной радостью и грустили гражданской грустью.

Забыв о том, что после 1945 года, согласно официальной статистике, у человечества было только 26 мирных дней. И это – не учитывая всякие незарегистрированные вооруженные конфликты где-то в дебрях Вселенной. А у нас – целых 25 лет! Но может ли так продолжаться до бесконечности? Тезисы Леонида Ильича забыты, а мир должен доказать свою несостоятельность. Сейчас у нас тут, в наличном и окружающем русском человечестве, пахнет войной. И не маленькой, которая идет скромной кровью на чужой территории, а очень большой, даже если это пока не так заметно.

Есть всякие теории, которые объясняют войну рационально. Дескать, люди берутся за оружие, чтобы переделить какие-нибудь территории, ресурсы, сферы влияния и т. п. И не жалко этим людям жизни своей ради ресурсов, которые им после смерти уже никогда не достанутся.

Такие теории имеют право на существование. Как и другие, согласно которым война – просто одно большое благо. Потому что значительную часть человечества куда проще убить, нежели прокормить. Вот почему и возникают периодические войны – с целью оптимизировать численность нашего прожорливого биологического вида. И, кстати, совсем не случайно Европа, которая после 1945-го зареклась устраивать большую войну на своей территории, отличается такой умеренной рождаемостью. Чем меньше людей родится – тем меньше их (нас) придется, в крайнем случае, убивать.

Но есть и другой комплекс теорий. Объясняющий, почему таки война – естественное состояние человека. Существа, стремящегося к войне и порождающего ее постоянно, несмотря на все прекраснодушные аргументы о вреде массовых убийств.

Здесь надо привести сразу несколько соображений.

Во-первых, война придает человеческой жизни абсолютный, целостный смысл. Вот живешь ты себе, тянешь лямку, встаешь по будильнику, смотришь телевизор, забираешь детей из вечного сада, снова ложишься спать, уже под рюмку водки. Эта реальность, в которой один день не отличается от другого, бессмысленна. Твоя жизнь в ней не отличается от любой другой. Ты принужден постоянно думать, почему существуешь ты – маленький обыватель, не совершивший подвигов и не стяжавший славы. Совсем иное – война. Здесь ты совершаешь подвиг каждый день, даже если сам не пребываешь на фронте. Выжил – уже подвиг. И всегда можно будет рассказать потомкам, что ты прошел войну. Круто.

«Я хожу, чтобы, с этою книгой побыв, из квартирного мирка шел опять на плечах пулеметной пальбы, как штыком, строкой просверкав».

Во-вторых, война приносит человеку столь необходимую людской голове ясность. В мирной жизни полно всяких нюансов и полутонов. То ли сосед хороший человек, то ли плохой – в общем, прямых формальных и логических оснований ликвидировать его на первый взгляд нет. Во время войны есть ты – и есть враг. Как и почему он оказался твоим врагом – не важно, этот вопрос подлежит анализу мирной жизни, которая во время войны забывается. Сделал врагу плохо – значит, у тебя все хорошо.

В-третьих, война обесценивает конкуренцию за мирные блага. Чем примиряет человека с его неудовлетворительным бытием. Какая разница, есть ли у тебя / твоего соседа большой дом, если его можно разрушить одним попаданием снаряда, или красивая машина, в мгновение ока превращающаяся в металлолом. Что, в сущности, есть для войны карьера, добытая в мирное время? Фикция и блеф. На войне важно, кто выстрелит первым и максимально точно. А перед лицом пули все регалии, звания и прочие активы мирного времени прочно теряют смысл. «Все слиняло, один голый человек остался», – как говорил персонаж пьесы А. М. Горького «На дне».

В-четвертых, только война обнажает саму ценность физической жизни. В мирное время человек длит ее каждый день, не очень понимая, чего бы ему завтра не умереть – днем раньше, днем позже, не все ли равно. Только на войне важно выжить, потому что иначе нельзя победить врага. А победить его надо обязательно. Чем ближе смерть, тем сильней и явственней работает инстинкт самосохранения.

В-пятых, война позволяет перезагрузить жизнь посредством умолчательного списания грехов. Ну и что, что при мирной жизни ты был пьяницей, вором или даже мелкобытовым убийцей? Ты пошел на войну – и все это исчезло. Ты начал жизнь с нуля. Если погиб – мертвый герой, выжил – живой. Но все равно типа герой. В любом случае, ты имеешь право не спрашивать себя, почему ты так бестолково жил до войны и вместо нее. Это ли не счастье?

В-шестых, война дает острое чувство принадлежности к общности себе подобных. Еще вчера ты ненавидел Сидора Петровича с пятого этажа за то, что его прыщавая дочь слишком громко играет на расстроенном пианино. А сегодня вы вместе идете уничтожать врага, и проклятущие гаммы сливаются в сладостный марш победы. Ты понимаешь, для чего судьба объединила тебя с Сидором Петровичем под одной жизненной крышей. Вы просто ждали войны, чтобы пойти на нее вместе и умереть, если получится, в один день.

В-седьмых, война обостряет все ощущения. Ведь каждое из них может оказаться последним. Один знакомый мне авантюрист всячески пропагандировал идею секс-туризма в места боевых действий – ведь такого оргазма, как под грохот канонады, больше ни при каких обстоятельствах не бывает. Если этот бизнес еще не налажен, скоро, возможно, для него создадутся все достаточные условия.

Пролонгация мирной жизни – это безумно скучно. Ожидание войны сравнимо с ожиданием праздника. Оно главнее, больше и удивительнее, чем сам праздник.

Вот почему мы, типа великий народ, потерявший за 25 мирных лет ощущение собственного величия, снова подошли к грани представления о пользительности сражений. И это, конечно, вовсе не маленькая война за независимость условных сопредельных территорий. Это совершенно новая мировая война.

По итогам которой выжившие снова захотят мира, хамона и пармезана. Если эти слова сохранят хоть какое-то положительное значение.

2014 г.

О победе России в Четвертой мировой войне

Девятое ноября (1989) – день, когда рухнула Берлинская стена, – мог бы стать главным национальным праздником Российской Федерации. Вместо случайного, бессодержательного и безликого 4 ноября.

Девятое ноября – фактический день окончания Третьей мировой войны, она же холодная война. (Да, не будем обманываться, Третья мировая у нас не в будущем, а в прошлом.) Та великая война завершилась поражением СССР, что и создало необходимые предпосылки для:

– распада коммунистической империи;

– возникновения РФ в ее современных границах и формате.

Вот почему праздник.

Можно, конечно, назвать еще памятные даты, способные претендовать на большой праздничный статус.

15 марта (1990) – день, когда Михаил Горбачев избрался президентом СССР, отодвинув тем самым от власти идеократические структуры КПСС. Этот шаг означал, что Советский Союз больше не строит коммунизм, не реализует проект «развитого социализма». А значит, и сам по себе более не нужен. Поскольку главный смысл существования СССР – согласитесь, государство с таким названием могло бы сформироваться в любой части мира – состоял в коммунистическом проекте. Нет проекта – нет и СССР, что очень хорошо поняли тогдашние элиты союзных республик.

21 августа (1991) – дата краха ГКЧП СССР, когда союзный центр полностью лишился реальной власти. И роспуск Империи стал тактико-техническим вопросом.

4 октября (1993) – день расстрела по приказу Бориса Ельцина последнего советского парламента, из чего возник новый конституционный РФ-строй.

Так или иначе, как мы видим, рождение России по смыслу вытекает из гибели СССР. РФ родилась в войне с Советским Союзом, которую выиграла. Россию, как и США с Европой, можно считать бенефициаром холодной войны. И в принципе, РФ при наличии стратегического желания могла бы создать с Америкой и ЕС коалицию держав-победительниц.

В том и состоит одна из важнейших внутренних проблем, которые испытывает сегодня РФ. С одной стороны, она – формальный правопреемник СССР, наследующий его ядерное оружие, постоянное кресло в Совете Безопасности ООН и остаточные сверхдержавные амбиции. И заодно большую часть советской символики, поскольку новой за минувшие четверть века придумать почти не удалось. А если удалось – получилось как-то коряво и неубедительно, подобно 4 ноября.

С другой стороны, Российская Федерация – это анти-СССР. И не только по способу своего возникновения, но и по содержанию. Советский Союз опирался на: примат единой государственной идеологии; коллективизм; закрытость; низкий уровень коррупции; войска и военно-промышленный комплекс. РФ стоит на: отсутствии государственной идеологии; индивидуализме; относительной (изначальной) открытости; тотальной коррупции; сырьевом комплексе.

Российская Федерация – это типичный Эдип, убивший отца своего. Но отказывающийся этот факт признавать. Наш Эдип отрицает свою роль в гибели Лая, ежегодно оплакивает его и любит порассуждать о том, как хорошо бы отцу воскреснуть.

Зависнув между фантомной (существующей только в нашем болезненном пассеистском сознании) империей и несложившимся (пока что) национальным государством, РФ впала в тяжкий кризис идентичности. Что и породило нынешние локально-глобальные выкрутасы имени президента Путина.

Оборона тупика

Когда Владимир Путин говорит, что нимало не возрождает империю и не ищет для своей страны исключительного места в мире (см. в том числе речь на недавнем Валдайском форуме – 2014 в Сочи), он не лукавит. Он действительно занят не нападением, а обороной. Обороной исторического тупика, в котором оказалась РФ.

К середине второго десятилетия XXI века зримо ощутилось, что у страны нет ни доминирующей идеи, ни образа будущего. Она способна (хочет) только застыть в ее нынешнем состоянии и летаргически просидеть в нем сто лет. Но это невозможно, потому что быстро и бурно развивается окружающий мир. Ставя перед Россией, хочет она того или нет, все новые и новые вызовы.

Как же обеспечить нам безопасный и комфортный летаргический сон? Все очевидно: четырьмя способами.

1. Объявить единой и единственной национальной идеей наш главный tangible asset – Владимира Путина.

2. Придумать, что США пытаются нас расчленить и уничтожить (с помощью Украины и вообще). И потому последний смысл нашего существования – противостоять этому расчленению. Любой ценой. Гарантия нерасчленения – существование Путина (см. пункт 1). Пока он жив, жива и Россия, о чем на сочинском «Валдае» сказано в открытую. Остальное второстепенно или вовсе не важно.

3. Убедить себя в том, что тот самый бурный окружающий мир катится в бездну, а мы – тихая гавань. В которой никогда не будет легализованных гей-браков и прочей социокультурной ерунды.

4. Соорудить быстренько некую Берлинскую стену light – чтобы она по возможности спрятала от наших натруженных глаз роковую (для нас) динамику окружающего мира.

Субъект обороны тупика – понятное дело, Путин, а главный инструмент обороны – шантаж окружающего мира большой войной: дескать, мы воевать не хотим, но в принципе готовы, так как нашему народу на миру и смерть красна. А вы, изнеженные гомофилы, не хотите и не готовы. Так что у нас заведомое военно-психологическое преимущество.

Мы победим.

Логика поражения

На самом деле мы, то есть нынешняя РФ, проиграем.

Всякий человек, корпорация и страна умирают не от старости и/или болезней, а по мере исчерпания жизненного задания. Так стало с СССР. К этому идет РФ в силу вышеозначенных причин.

Но, кроме всего прочего, современная логика «обороны тупика» – это поход против истории. А против истории не следует идти, потому что в ней всегда случается то, что должно произойти. Субъект же истории – Господь Бог, который не терпит неповиновения на длинной дистанции.

Путин и Ко так болезненно обращаются к прошлому, поскольку любой разговор о будущем для них концептуально невыносим. Но в карете прошлого далеко не уедешь, как правильно заметил драматический классик.

Кремль неслучайно так прикипел в последние годы к Великой Отечественной войне. И прославлению ее ветеранов, которых уже почти не осталось в живых. Путину чудится, что мы все еще живем в ялтинско-потсдамском мире, источником легитимности которого была Вторая мировая. О том, что нынешний миропорядок рожден уже Третьей мировой и 9 ноября (а не 9 мая), он, кажется, заставляет себя забыть.

Из нафталина вынимаются какие-то геополитические конструкции сугубо прошлых столетий, не имеющие отношения к актуальной современности: постоянные сферы влияния государств; тяжелые вооружения как источник власти; контроль над территориями как заведомое условие национального выживания.

В то время как в этом мире имени 9 ноября власть достигается с помощью экспорта идей, моделей и технологий, а не сухопутными войсками, оккупирующими те или иные территории. Но поскольку у нас нет идей, моделей и технологий, то мы предпочитаем впасть в отрицание современности.

(К тому же в 2003 году началась Эра Водолея, которая предполагает максимальную открытость и унификацию мира. Россия, страна Водолея, вдруг решила пойти еще и против собственной эры.)

Это все не получится. Вопрос лишь в том, сколько времени осталось до поражения. И сколько мы все за это заплатим.

А победителем в войне, как и 25 лет назад, окажется Россия. Следующая Россия – национальное государство европейского образца.

2014 г.

«За Путина!»

Всегда приятно, когда твою позицию публично поддерживает президент твоей же страны. 12 мая 2011 года Дмитрий Медведев сказал про «Общенациональный народный фронт», создаваемый под водительством Владимира Путина, буквально следующее:

«Я понимаю мотивы партии (очевидно, «Единой России». – С. Б.), которая хочет восстановить свое влияние в стране, создание такого альянса укладывается в рамки и объяснимо с точки зрения избирательных технологий».

А чуть раньше, 9 мая 2011 года, Станислав Белковский, то есть я, написал в «Московском комсомольце» вот такое:

«“Народный фронт” – точное повторение технологии 2007 года, когда точно так же создавали якобы массовое движение “За Путина!” во главе с адвокатом Павлом Астаховым и дояркой Натальей Агаповой. Движение было призвано показать, что если хочешь сохранения курса Путина – голосуй за “Единую Россию”, даже если она тебе не нравится. То же самое делают и сегодня, никаких оригинальных идей в Кремле не появилось. Движение “За Путина!”, по поводу создания которого поклонники русской демократии тоже хватались за сердце и обзывали его “путинской опричниной”, исчезло столь же стремительно, как и появилось, – сразу после думских выборов-2007. (Правда, одно публичное собрание “запутинцев” зафиксировано еще в ноябре 2008-го, но после него “опричнина” рассосалась вовсе). Так же случится и с “Народным фронтом”, вот увидите. Голый политтехнологический проект, ничего больше. Правда, задача у “Народного фронта” посложнее будет, чем у пропавшего без вести движения “За Путина!”. Популярность “партии жуликов и воров” (в широком смысле) нынче куда меньше, чем 4 года назад. Да и “боль людей, беспокойство, что Путин уйдет” (так говорил в 2007-м главный “запутинец” Павел Астахов) куда-то подулетучились. Народу, в общем, по фигу, уйдет Путин или не уйдет. Потому обеспечить “Единой России” большинство в следующей Думе, даже при всем остаточном обаянии путинского бренда и надмирном сверкании административного ресурса, будет ой как непросто. Хотя все равно – обеспечат. В избирательных комиссиях у нас, в конце концов, не дураки сидят».

Медведев и я солидарны в том, что не надо из-за «Народного фронта» переживать. Это под думские выборы и ненадолго. Спикер Госдумы Грызлов говорит, что «Народный фронт» будет выдвигать президента? Азохен вей, бояре! Адвокат Астахов говорил 4 года назад, что его движение намерено с 2008 г. контролировать «партию власти» и даже самоё власть. Ну и?

В принципе, может, этот «Народный фронт» на рубеже 2011/12 гг., находясь уже на стадии естественного умирания, прощально поддержит кремлевского кандидата в президенты. Но имя этого кандидата фронтовики узнают в Кремле. И на принятие соответствующего решения они не повлияют.

Обновление «Единой России»? Простите, а кто обновлять будет? ФНПР? РСПП? Карманный «Союз пенсионеров», созданный единороссами же? Всевозможные женщины и «афганцы», которые умели с середины 1990-х прислониться к любой «партии власти», начиная с черномырдинской НДР? Свежевозобновленный Минюстом «Конгресс русских общин» во главе Дмитрием Рогозиным, который обязательно создаст во Фронте представительство фиктивных националистов, – если, конечно, не добьется того, чтобы его сделали лидером предвыборного списка «Справедливой России»?

Правда, среди участников народно-фронтовой оргии каким-то боком затесалось движение автомобилистов «Свобода выбора», которое до недавних пор имело неплохую репутацию. Но автомобилисты всегда могут сказать в своё оправдание, что им взамен пообещали отмену транспортного налога и техосмотра одновременно. И это для них гораздо важнее, чем персональный состав российской власти. И с их логикой в данном случае даже можно вполне согласиться.

Но всё же – если б у меня была шляпа, я снял бы ее перед Кремлём. Ибо навязывать нам повестку дня – в первую голову, обсуждение совершенно не важных для страны и нас тем/сюжетов – он научился почти идеально. Сколько лет мы страдали над экзаменационным вопросом: кто станет преемником Путина? Прежде чем поняли: логика системы требовала выдвижения вместо номинального чекиста номинального либерала, то есть человека, похожего на Медведева. А если бы преемником стал не Медведев, всё равно при третьем президенте РФ всё было бы примерно так же, как и сейчас. Так из-за чего мы истекали клюквенным соком, дамы и господа?

И вот уже три года длится полемика, кто станет президентом-2012: Путин или Медведев? Ответ: без разницы. Скорее, Медведев, ибо того требует всё та же неумолимая логика системы, вытекающая из жизненно важных интересов элит. Но даже если Путин – то что? А нынче нам подбросили очередную дохлую крысу: «Народный фронт». И мы, стало быть, должны всё бросить и его обсуждать, как будто в нём есть что-то интересное и даже загадочное. А ничего в нём нет, поверьте мне. Во всяком случае, ничего нового/увлекательного.

Жизнь, граждане, коротка. Не надо тратить ее на обмусоливание чужой повестки дня. Надо перманентно создавать свою. Вон, посмотрите на успешных гражданских активистов последнего времени типа Евгении Чириковой / Алексея Навального. Они добились первичных успехов благодаря тому, что навязали стране свои вопросы, а не ввязывались в бесплодную полемику по поводу кремлёвских обманок и мистификаций.

Со своей стороны я предлагаю следующее: в качестве альтернативы «Общенациональному народному фронту» создать «Общенациональный народный тыл» (ОНТ). Который будет по факту состоять из всех жителей РФ, которым по тем или иным причинам не нравится путинский Фронт.

В рамках ОНТа будет обсуждаться не всякая политтехнологическая ерунда, а только вопросы принципиальные, они же ОНТологические: будущее России; любовь; война; революция; искусство. Вещи, которые длиннее одной отдельно взятой жизни. Важнейшая же прикладная, то есть краткосрочная задача всех членов ОНТа – отсидеться в тылу 4 декабря 2011 года и ни в коем случае не ходить на так называемые думские выборы. По нескольким причинам:

1. Результат выборов от нас с вами не зависит, все равно посчитают, как надо;

2. «Оппозиционные» партии, которые пройдут в следующую Думу, ничем качественно не отличаются от «Единой России» и предадут своих избирателей во всех нужных Кремлю случаях;

3. Так называемая Государственная дума – не полноценный властный орган, а вынесенный законопроизводящий отдел администрации президента; так чего там выбирать?

Вместо похода на морозный фронт – останемся лучше в уютном тылу. Так и продлим, бог даст, нашу утлую жизнь, столь обильно расточаемую ныне на споры по несущественным поводам.

2011 г.

Путин: кровавый и еще кровавее

Посмотрел я тут «Манифест свободной России», подготовленный нашими статусными оппозиционерами к «Маршу миллионов» 12 июня. М-да…

Как сказал однажды В. В. Маяковский М. А. Светлову: «Я агитки писать умею, я и пишу, а вы не умеете, так и не беритесь».

Про орфографию и пунктуацию документа я лучше промолчу. Но сами программные тезисы манифеста (ничего, что я это святое слово начал со строчной буквы?) вштыривают нипадеццки. Например, манифестуальное требование № 1: «отставка В. В. Путина как символа системы». Хотел бы в заданном контексте заметить, что:

– В. В. (сколько скрытого почтения, однако!) Путин в самые близкие годы в отставку не уйдет – значит, приоритетным такое требование быть не может, больше того, оно содержит в себе прямой и заведомый обман паствы;

– символ вообще не уходит на пенсию – он может быть только забыт/заброшен; постоянное нарочитое повторение оппозиционерами петушиного слова «Путин» ведет к чему угодно, только не к забвению этого бренда, в котором, если верить «лидерам народных протестов» (без кавычек здесь невозможно), все начала и концы.

Примерно столь же адекватной была реакция оппозиционеров на новую редакцию закона о митингах, подписанную Владимиром Путиным в пятницу, 8 июня 2012 года.

Особенно меня тронуло кричащее разочарование, с которым прогрессивная общественность встретила сам факт подписания. Словно были какие-то сомнения, что президент свое дело сделает, причем точно до 12 июня – очередного «Марша миллионов». А иначе зачем было устраивать гонку с экстренными голосованиями в Госдуме и Совете Федерации?

(Пользуясь случаем, хочу повторить имена благородных сенаторов, не поддержавших закон: «против» проголосовала Лариса Пономарева от Чукотского АО, покинула зал СФ Людмила Нарусова от Брянской области, воздержался Константин Добрынин из Архангельской области.)

Президент Путин продавил новую версию закона, ужесточающую санкции за нековенциональное поведение на митингах, потому что он испытывает реальный страх перед русским народом. ВВП – классический русофоб par excellence. Дитя питерских болот, в котором живет генетическая память о 1917 годе, он не доверяет собственному народу и категорически не хочет, чтобы русские вышли из берегов. В его понимании русский бунт как был в веках бессмысленным и беспощадным, так и остался. И он в глубине души должен искренне возмущаться дурачками-оппозиционеришками, которые не дошли коллективным умишком до простой истины: энергию бунта оседлать не удастся, она сметет всех. Ей можно противопоставить только танки, но кто возьмет на себя такую ответственность? А чеченских спецподразделений, разбросанных от столичного «Президент-отеля» до Одинцовского района Московской области, на весь настоящий бунт не хватит. Путин хочет сказать: малятки, ограничивая вас в желании разбередить русскую народную душу, я предотвращаю большую кровь; неужели неясно?

Он не верит в возможность мирной революции на русской почве, и по-своему он (отчасти) прав. К тому же ВВП насмотрелся за последние 10 лет на нечто небывалое. Например, киевский Майдан, в реальность которого он не верил, искренне считая, что народ постоит до первых сильных морозов и разойдется. Две революции в Киргизии – в Киргизии! Ну и, конечно, на «арабскую весну», увенчавшуюся черенком от лопаты в отдельных деликатных местах Муаммара Каддафи. От этих зрительных впечатлений Путин и решил, как мне представляется, вернуться в Кремль: ведь если что, Дима не сдюжил бы. Слился бы.

Единственное, чего Путин не учитывает, – что в России за годы его правления сформировался класс русских образованных горожан (РОГов), который не хочет никаких погромов и расправ, а неизбывно желает, что все стало как в Европе. Именно этот класс – главная движущая сила протеста. И он может обеспечить мирную смену власти, пусть даже с революционными элементами (но не в формате чистой революции). И от РОГов, как от голливудской погони, Путину не уйти, как бы он ни заговаривал себя мантрой стабильности.

Ну и, конечно, новая редакция закона – это воплощение ценностей господствующей в РФ монетократии, т. е. власти денег. В этой системе всё должно, в конечном счете, упираться в деньги. Хочешь бузить – плати. Не можешь платить – не бузи.

Теперь посмотрим на последствия принятия закона о митингах. Оппозиция утверждает, что страна стремительным домкратом погружается во мрак тоталитаризма, Конституция РФ де-факто отменена, со дня на день начнется массовое производство народных автозаков по северокорейской лицензии, а мужчин призывного возраста вызовут на сборы в спецназ МВД РФ, чтобы они разогнали и расфигачили себе подобных. Радикальных «лидеров протеста» вскорости загребут пачками на общественные и прочие частные работы. В общем, кровавый режим совсем окровавел, как океанский закат, и лязг тюремных ключей скоро включат прямо в партитуру государственного гимна Российской Федерации – скорее всего, в припев.

Я же в позорном законе не вижу ничего плохого, кроме хорошего.

Во-первых, этот документ углубляет и усугубляет конфликт (если угодно, разрыв) между властью и РОГами (шире – активной частью российского общества). А это и есть ключевой перестроечный симптом. Повторю в 152-й раз (не для тупых, а чтобы самому не забыть): перестройка характеризуется, прежде всего, тем, что правящему режиму отказывают в доверии его выгодоприобретатели, те, кто благодаря этому режиму произрос и состоялся в жизни. Так что путинский закон еще пуще заводит нас в перестройку-2. Помните, на зрелой стадии горбачевской перестройки-1, в 1990-м, власти тоже приняли решение об ограничении митингов в пределах Садового кольца. Прогрессивная общественность того незапамятного розлива возмущалась почти так же, как мы плачемся сегодня. И?

Во-вторых, логика перестройки-2 предполагает, что страх перед радикальным протестом (а закон продиктован именно страхом) должен компенсироваться уступками протесту нерадикальному. Что и случилось у нас с декабря 2011 года. Да, новые электоральные законы половинчаты и лукавы, но, в любом случае, это гораздо лучше, чем было до того, и больше всего, о чем мы всего год назад могли мечтать. Стало быть, митинговый закон – провозвестник уступок власти в других сферах, а это весьма неплохо.

В-третьих, очередной удар по Конституции – благо. Ельцинская Конституция 1993 года безнадежно устарела и исчерпала себя. Если мы идем в Европу, нам нужна парламентская демократия (возможно, в формате конституционной монархии) и, потому, новый Основной закон. Исходя из этого: чем меньше авторитет действующей Конституции, тем лучше. (Вообще, меня, мягко говоря, удивляют наши оппозиционеры, ретиво защищающие нынешний Основной закон, под сенью которого и возникли все условия для становления развитого ельцинизма-путинизма).

В-четвертых, ни мирный, ни радикальный протест никуда не исчезнут, невзирая ни на какой закон. На этом тезисе я хотел бы остановиться чуть подробнее. С подтезисами.

А) Из истории известно, что нежесткие ограничения – а новый закон действительно жестким не назовешь, между понятиями «штраф» и «расстрел» есть сущностная разница – только усугубляют желание ограничиваемых протестовать. Так будет и в России, здесь и сейчас. Т. е. Путин выступил рекламным агентом протестов, что с ним и раньше не раз бывало (вспомним фразу про бандерлогов, во многом поднявшую РОГов с декабрьских диванов на дымящийся проспект Сахарова).

Б) Что касается радикального протеста. И здесь новая редакция закона о митингах сыграет стимулирующую роль. А что радикалов будут серьезнее винтить и сажать (хотя из путинской бумаги это напрямую не вытекает)? Так неужели кто-то не понимает, что этого им и надо?

Из всех формальных оппозиционных лидеров единственный онтологически чуткий – Эдуард Лимонов. (Пришло мне время его воспеть, а то давно не виделись.) Лимоновский лозунг «Да, смерть!» (хоть и позаимствованный слегка у испанских фалангистов, но в данном случае это неважно) – куда интереснее и глубже, чем кажется на первый поверхностный взгляд. Основатель НБП, как художник, понимает, что стремление к смерти так же присуще человеку, как и страх смерти. Эти два инстинкта дополняют друг друга до целого. Ибо только смерть востребует человека полностью, на все нешуточные 100 %. В момент смерти – и только в эту минуту – человек абсолютно равен сам себе. («Все слиняло, один голый человек остался» – © М. Горький). И ошибаются те, кто считает, что Лимонов подставляет молодых нацболов, отправляя их на акции с тюремным исходом. Напротив – он дает им настоящий и единственный шанс. Одно дело – жить безвестно в провинции, тянуть лямку и сдохнуть в 30 лет от дешевых наркотиков. Совсем иное – ворваться на всем скаку в приемную президента РФ и при всем честном народе огрести суперпочетные 2 года тюрьмы. С элементами настоящей славы. Для провинциала любого рода, мечтающего об изменении участи, выбор очевиден. А, как сказал нелюбимый Владимиром Путиным народ-языкотворец, «на миру и смерть красна».

Так что радикальный оппозиционер, он же экстремист, сидит потому, что хочет сидеть. Иначе у него изменится гормональный фон и рассосется чувство внутренней гармонии, без которого любая политическая борьба бесполезна.

Конечно, настоящие суровые репрессии – типа повального выкашивания народных масс пулеметами – закрыли бы тему протестов на определенное время. А так…

Итого: новая редакция закона о митингах в основном отвечает целям и задачам перестройки-2, которую мы нынче переживаем. Слава Богу. Все идет своим чередом.

2012 г.

Справка ФСБ о Владимире Путине

Помните старую шутку, что главный персонаж картины Пикассо «Девочка на шаре» – это мужчина на кубе? (Скорее всего, имелся в виду не Фидель Кастро, хотя и он, возможно, тоже.) Сюда же можно приплести не менее опытный анекдот про пьяного ворошиловского стрелка, который никак не может понять, почему в центре Москвы стоит памятник Пушкину, если попал Дантес.

Это я вот к чему.

Хотя 60 лет 7 октября (между прочим, в день образования ГДР) исполняется президенту РФ Владимиру Путину, эту статейку я начну не с него, а с себя.

Разочаровавшись некоторое время назад в российской оппозиции и вообще в политических технологиях как способе трансформации наличной (и безналичной) политической реальности, я решил, от греха подальше, стать простым писателем. Это, конечно, скажете вы, типично русский путь. Но с одной атипичной деталью: я решил стать сразу не русским, а немецким писателем.

Я посчитал, что русских писателей, во-первых, и так до фига, а человеку в возрасте не следует заведомо теряться в толпе. Во-вторых, почти все наши русские писатели недавно примкнули к оппозиции, и это значит, что мне, пусть даже как их наимладшему брату (своего рода Иванушке-дурачку семитского замеса), придется снова вернуться туда, откуда недавно ушел. А я, несмотря на повышенный интерес ко всему немецкому (особенно медицине), всегда неоднозначно относился к теории вечного возвращения.

Потому ваш покорный слуга написал и решил издать в Германии совершенно немецкую книгу о нынешнем юбиляре – Владимире Путине. Вы будете смеяться, она скоро увидит свет. (И, наверное, ужаснется от этого ослепительного зрелища.)

Дело здесь не только в том, что есть информповод (юбилей), а немцы относятся к ВВП особенно трепетно, ошибочно полагая, что он хорошо владеет немецким языком. Но и в том, что я давно знаю: неплохо продаются только такие русские человеческие бренды: «В. В. Путин» и «К. А. Собчак». С недавних пор еще – Pussy Riot, но про них уже напишет следующее (после меня) поколение начинающих писателей.

С К. А. Собчак я знаком очень мало, и потому писать о ней мне страшновато. С В. В. Путиным я вообще практически не знаком, потому могу писать о нем все, что угодно, в любом объеме. Согласно одному из законов Сирила Паркинсона, только два человека идеально представляют себе миллиард долларов: миллиардер и нищий. Вот в роли этого самого нищего – по отношению к объекту изучения, то есть В. В. Путину, – я и решил выступить.

Ниже я – в рекламных целях – привожу один-единственный фрагмент этой книги. Он основан на изысканиях моей личной структуры ФСБ (Фонд Станислава Белковского) в области астрополитологии. То есть новой, стремительно набирающей влияние научной дисциплины, позволяющей объяснить отечественную и мировую политику с сугубо астрологических позиций.

Итак, поехали.

«Есть науки серьезные, а есть – не очень.

Я как политолог (если можно так выразиться) к числу вторых, то есть не очень серьезных, отношу, например, политологию.

Нет, конечно, все в этой науке рассчитано, расписано, расчислено и систематизировано. И про общественные структуры мы всё знаем, и про политические системы, и про сломы социальных поверхностей, и про плоский мир в информационном обществе. Если бы в мире не было политологов, – а все мировые вузы ежегодно выпускают их явно больше, чем в зоопарках Земли рождается обезьян, – то давно обанкротились бы крупнейшие кейтеринговые компании. Которые обслуживают сегодня сотни политологических и приравненных к ним конференций по всему миру. Заодно и поставщики кофе серьезно бы пострадали. Ибо coffee break – точка экстремума любой политологии, а кульминация ее – фуршет.

Так что пока у Nescafe есть еще деньги, чтобы снимать в рекламе самого Джорджа Клуни, наука политология не умрет, соответствующие факультеты и кафедры не закроются. Слава богу.

В то же время я не могу предательски (по отношению к номинальным коллегам) не констатировать, что современный специалист нашего медального профиля вообще, как правило, в девяти случаях из десяти не может делать правильных выводов. Во всяком случае, таких, что рассматривались бы как научные хотя бы в приблизительном смысле слова.

По двум системообразующим (дискурсообразующим) причинам.

А) Истинный политологический вывод может быть сделан только на базе строго конфиденциальной информации, которой у меня/моих коллег нет и быть не может. Только очень наивный профессор из Гарварда или Йеля способен считать, что истекающий важностью сенатор или всемирно известный продавец пылесосов приглашает его на закрытый ленч в какой-нибудь дубовой комнате отеля “Плаза” (NY, NY), чтобы рассказать скрытую правду, доступную только посвященным, но не профанам. В таких случаях нашего брата чаще всего пичкают откровенной дезинформацией в надежде, что мы на следующий день расскажем все на ухо, по большому секрету знакомому обозревателю The Washington Post – и, соответственно, утечка пойдет-поедет, постепенно разойдется, и великий обман общественности удастся на славу. Стоимость же обмана не превысит $70 с человека, которые (со скидкой) попросит видавшая и не такие виды дубовая комната. Впрочем, иногда пылесосный король может рассказать и некую глубоко научную правду о романе султана Брунея с его собственной карликовой черепахой, но это означает лишь одно: организатор ленча активно употребляет в пищу плоды переработки пейотля; а хорошо это или плохо – Бог весть, ибо здесь уже никакая наука, даже медицинская, не в курсе дела.

Б) Классический политолог призван и обязан рассуждать, опираясь на старые тенденции, которые в момент рассуждения как раз и меняются, причем никого не предупредив. И прознать про качественное изменение наш вальяжный брат может лишь после, но не до. Характерный пример: за считанные месяцы до начала череды забавно-кровавых революций в странах MENA, то есть “арабской весны”, подавляющее большинство маститых специалистов утверждало, что старые светские клептократы в Египте, Тунисе и Ко продержатся еще долго, так как: им, по большому историческому счету, нет альтернативы; элиты консолидированы; у радикальных перемен нет сколько-нибудь осязаемой социальной базы; да и вообще никто, совсем никто не хочет прихода к власти исламистов. Но вскоре череда революций грянула, социальная база сразу откуда-то взялась (нашлась), египетский менеджер Google Ваэль Гоним стал человеком года по версии журнала Time, а исламисты через год пришли к власти, никого, особенно политологов, и не спросив. И тогда мы с коллегами, следуя бессмертному принципу Уинстона Черчилля, объяснили всему миру, почему наш предыдущий прогноз, оказавшийся неверным, на самом деле был верен, как никогда и нигде. Получилось ли у нас – судить вам.

Поэтому, когда ваш автор приходит домой и снимает мундир политолога, крепко сшитый в кремлевском ателье № 5, что расположено в самом центре Москвы, в Третьяковском проезде, прямо напротив бутика Rolls-Royce, он предпринимает попытку разобраться в реальности с помощью чуть более надежных дисциплин, чем политология. Например, астрологии.

Звезды я любил с детства. Еще в 70-х годах XX века, когда моя бабушка водила меня гулять в затевавшихся сумерках по легендарному Чапаевскому парку на северо-западе Москвы (там теперь находится типа элитный дом «Триумф Палас»), я сразу, как только все становилось совершенно deep purple, выхватывал взглядом с неба одну-единственную звезду. (В Советском Союзе все было в дефиците: и водка, и колбаса, и звезды небесные.)

– Что это, бабушка? – однажды спросил я.

– Венера, – ответила бабушка. – Запомни: если видишь в небе одну, только одну звезду, это и есть Венера. Она первая загорается.

Потом-то, конечно, я узнал, что Венера – это никакая не звезда, а всего лишь планета, да еще Солнечной системы. И расположена она от Земли, в сущности, не дальше, чем один микрорайон Большой Москвы от другого, например, Северное Митино от Южного Бутова. Особенно в базарный день.

И я предложил бы проанализировать нашего юбиляра именно с астрологических позиций. Поверьте, друзья: это достаточно надежный компас. Ориентируясь по звездной карте загадочного российского лидера, можно сделать определенные выводы и не участвуя в бесконечных поездках на Валдай или Сочи. Хотя на мероприятиях, организуемых во имя введения нашего брата в заблуждение, в православной России кормят и поят ну прямо как на убой. И совсем вопреки протестантскому аскетизму дубовых комнат Нью-Йорка. Так что стоит делать и то, и другое. В смысле: и смотреть на звезды, и отвлекаться от них ради путинских валтасаровых пиров.

Впрочем, здесь все особое дело скорее в супруге Путина Людмиле Александровне (урожденной Шкребневой). Которая, как утверждают, заразила этим увлечением мужа Владимира. Поэтому нынешний президент не только поверяет реальность раскладами звездного неба, но и нередко принимает решения под влиянием звезд. А значит, и нам туда же дорога.

Прежде мы с вами уже обсуждали, что Путин родился в 1952-м, в год Дракона. Это значит, что Путин умеет, как минимум, изображать власть и быстро убеждать окружающих, что именно он и есть власть. (Скажем, у его формального преемника Дмитрия Медведева это никогда не получалось, сколько бы он ни надувал румяные щечки, ни вытягивал стрункой флейту-позвоночник и ни требовал от его подчиненных “отливать его высказывания в граните” – довольно странное, кстати, пожелание для человека, выросшего в семье профессора химии.)

Вместе с тем Путин – Дракон не вполне классический. Он скорее любит атрибуты власти, чем самоё власть. То есть – ритуал власти, ее дворцы, бронированные автомобили, самолеты с золотыми унитазами. Приемы с лучшим шампанским. Но не власть как функцию безграничного владения людскими умами и душами. Отправление функции власти его, по свидетельствам многих очевидцев, сильно утомляет. Чего с Драконом быть не должно. Кроме того, стандартный Дракон всегда бессознательно чувствует собственную исключительность – неслучайно в нашей дарвиновской природе нет настоящего животного, соответствующего этому тотему.

Именно поэтому классический Дракон – скорее одиночка, не тяготеющий к командной игре. (Многими это воспринимается как социопатия, диссоциальное расстройство личности, что нередко тоже оказывается правдой.) Путин же нет – он скорее командный лидер. И не чурается “положить живот за други своя”, если это действительно необходимо не только по большой политике и/или бизнесу, но и по простой человеческой дружбе.

Неполное служебное соответствие Владимира Путина статусу и образу Дракона заставляет вновь задуматься над страшной версией, согласно которой дата рождения нашего героя фальсифицирована, на самом деле он появился на свет в 1950 году, а Владимир Спиридонович Путин – не родной его отец. Но это леденящее душу предположение мы обсудим отдельно, как-нибудь потом.

Хотя есть в характере Путина и нечто абсолютно, совершенно, неисцелимо драконье. Первая заповедь типичного Дракона как вождя – нельзя суетиться, а это включает паузы перед принятием решений, отказ принимать решения под давлением (не важно, врагов или друзей), а также некую общую загадочность, ибо ожидание напрягает подданных и как бы лишает их уверенности в чем бы то ни было, прежде же всего – в способности рационально понимать и просчитывать волевые интенции босса. Не говоря уже о его чисто конкретных решениях.

Простой пример: сколько раз Путин твердо обещал друзьям/соратникам/близким сотрудникам назначить их на какие-то важные должности только для того, чтобы наутро они узнали из газет: назначен кто-то совсем другой, зачастую вовсе уж несусветный. Вспомним сентябрь 2007 года. Премьер-министр России Михаил Фрадков, прозванный Винни-Пухом за откровенное внешнее сходство с популярным сказочным персонажем, ожидаемо подает в отставку. Путин на прощание награждает его орденом “За заслуги перед Отечеством I степени”, который до некоторых пор, в полном соответствии со своим формальным уставом (статутом), считался символом президентской власти и простым смертным вовсе не вручался. Все практически уверены, что новым главой федерального правительства (а заодно и путинским наследником-преемником) станет первый вице-премьер, бывший аналитик советской внешней разведки по шведским делам (Полтавская битва и т. п.) Сергей Иванов. Больше того: в этом совершенно уверен и сам Иванов. Он уже вовсю готовится принимать поздравления, а секретариат первого вице-премьера судорожно закупает ящиками водку класса premium и дорогие коньяки. И вот около 15:00 оглашается высочайший указ: премьером будет некий Виктор Зубков, 69 лет от роду, бывший директор совхоза, проработавший несколько лет руководителем Российской финансовой разведки (почему? Бог, опять же, весть) и только что собравшийся совсем уж выходить на пенсию. Искавший себе пенсионную синекуру где-то в кромешном Совете Федерации.

Немая сцена.

Очень стоит обратить внимание и на другой путинский тотем – Барсука, которого президент России здорово напоминает внешне. (Несмотря на все пройденные им за последние годы косметологические процедуры.) У Барсуков (я об этом писал еще в 2004 году в “Комсомольской правде”) всегда множество решений и тайных лазеек, они, можно сказать, следователи по жизни. Характер достаточно тяжелый, что сполна испытали на себе президентские родные и близкие. К таким людям непросто подобрать ключи: они по своему глубинному разумению делят мир на своих и чужих, при этом рассчитывая в основном на собственные силы. (Вот для Бориса Ельцина, например, своих и чужих почти не было. Он мог в одночасье простить врага, назначив его на высокий пост, и слить в утиль как бы закадычного друга.) Они также склонны многое делать исподтишка. Подобные личности всегда стремятся довести дело до конца, хотя по их внешнему виду и поступкам иногда очень трудно судить, чем же они, собственно, занимаются. Значимые дела подобные люди могут хранить в тайне даже от самых близких. (Вспомним описанную историю с Ивановым/Фрадковым, эпопею с назначением преемника-2008 и многочисленные инсинуации-2011 на тему, останется ли все-таки Медведев на второй срок.) От природы Барсуки крайне недоверчивы и подозрительны.

Барсуки – консерваторы, не склонные предавать забвению прошлое, даже не имеющее практического смысла. Тех, кто ему препятствует, Барсук убирает без дополнительного шума. Во всем он стремится хранить конфиденциальность – настолько, насколько это вообще возможно.

Но вернемся к драконьей ипостаси нашего юбилейного президента.

Как и предупреждала ФСБ, текущий год Черного дракона – самый удачный в жизни Владимира Путина. Вот лишь несколько доказательств.

Март: безоговорочная победа на выборах президента. Оппозиция, зачарованная массовостью Болотных площадей и проспектов Сахарова, грозится путинскому триумфу что-то противопоставить, но ничего не может (“сливает протест”, как сказал бы мой будущий, русский и старший коллега Эдуард Лимонов).

Май: самый прокремлевский футбольный клуб Европы, лондонский “Челси” выигрывает по пенальти финал Лиги чемпионов УЕФА, хотя играет гораздо хуже соперника – мюнхенской “Баварии”.

Июль: сам факт однодневного визита Путина в Лондон во время Олимпийских игр оборачивается серией побед российских мастеров дзюдо, любимого президентского вида спорта.

Август: противник Путина Борис Березовский с треском проигрывает в том же Лондоне иск на $5,6 млрд другу и партнеру нашего дракона Роману Абрамовичу. Причем судья баронесса Глостер не оставляет Березовскому ни единого шанса, обвинив его в self-delusion – нарочитом самообмане и стремлении продать свои иллюзии под видом реальности.

Октябрь: ненавистный ВВП Михаил Саакашвили столь же убедительно проигрывает парламентские выборы в собственной Грузии, к чему еще недавно никто не готовился.

Лучших подарков на юбилей Путин не мог и ожидать.

Как сказал он сам в давнее время (2007-й): “Я самый богатый человек мира, ибо я коллекционирую эмоции”. Уйди в отставку, Владимир, лучше не скажешь! Несомый крыльями удачи, президент РФ будет вкушать ее сладостные плоды где-то до конца января – начала марта 2013-го.

А потом…

Специалисты ФСБ считают, что начнутся серьезные проблемы. На 61-м году жизни был убит Троцкий, стал жертвой покушения Папа Римский Иоанн Павел II, много еще чего произошло с разными знаменитыми людьми. И если Греция к тому моменту выйдет из зоны евро, резко ускорится отток капитала из России, упадут цены на нефть, еще пуще нынешнего сократится потребление российского газа (за счет сланцевого бума и перехода на спотовый рынок), грянут несколько внушительных техногенных катастроф, прокиснет ботокс на кремлевских складах…

Ну, вы понимаете. Поскольку у нас тут ФСБ, не будем дальше уточнять и дешифровывать. Никакая удача не бывает вечной, особенно в политике. И закладываться исключительно на нее, к чему, похоже, стремится юбиляр, неразумно.

Но и критиковать его слишком жестко за это – бессмысленно. Ведь он – дитя и одновременно сторож российской системы монетократии (власти денег), которая стоит на трех китах: деньгах, технологиях и фарте. И нельзя заставить Путина, да еще под самое его 60-летие, перестать верить в фарт. Который сопровождал его большую часть политической жизни.

Мы ж не звери.

Иначе он любил бы нас, ибо любит по-настоящему только животных. Они в отличие от людей всегда приносили ему в благодарных зубах самую настоящую удачу».

2012 г.

Путин между Брежневым и Горбачевым

Многие наблюдатели/комментаторы пребывают в ужасе от давешнего (16 ноября 2012 года) выступления Владимира Путина на форуме «Петербургский диалог». Дескать, безо всяких особых усилий Путин сам себе организовал PR-катастрофу, не разобравшись в ложном антисемитизме группы Pussy Riot (она же бывшая «Война») и засыпав федерального канцлера Германии Ангелу Меркель странноватенькими предложениями (типа обмена футбольными сборными).

Я же, хоть убейте (в хорошем смысле), никаких оснований для ужаса и паники не вижу. Мы столкнулись с фирменным путинским юмором, который совершенно рационален, прекрасно считывается и, не побоюсь этого слишком умного слова, деконструируется.

1. Говоря о том, что будущие участники панк-молебна в ХХС в некоем прошлом вешали в магазине чучело еврея, ВВП, на мой взгляд, хотел сказать примерно следующее. Вы считаете, что лидеры двух крупнейших стран должны обсуждать Pussy Riot? Нам больше заняться нечем? Ну тогда я вам задвину про антисемитизм, и расхлебывайте! Может, шутка получилась и неудачной, но мотивы ее ясны. И путинская некомпетентность здесь ни при чем.

2. Сюда же – предложение «подчеркнуть особый, доверительный стратегический характер отношений между Германией и Россией» и сделать так, чтобы на чемпионате мира 2018 года немецкая сборная выступила за Россию, а российская – за Германию. Путин добавил, что у спортсменов автоматически вырастает ответственность, когда они играют за чужую страну.

Никакого безумия, намек абсолютно ясен. Вы, друзья, лучше меня знаете, как управлять Россией? Хорошо, давайте поменяемся местами, они же роли. Я пока порулю Германией, благо язык ее еще не совсем забыл. А канцлершу Меркель посадим в Кремль. Посмотрим, как вы тут справитесь с моей страной и особенно – с моим народом.

3. На самом деле настоящее хамство за гранью фола Путин позволил себе лишь однажды. Когда сказал: «По поводу того, что “нет такого немца, который являлся бы абсолютным образцом для нас”. Есть такой немец – это госпожа федеральный канцлер».

Понимающим, что есть нордическая красота, оставалось только густо покраснеть.

Этот, с позволения, гэг – явный продукт обучения у Сильвио Берлускони. В 2005 году Берлускони, будучи премьер-министром Италии, заявил, что добился переноса Европейского агентства по продовольственной безопасности из Хельсинки в Парму, приударив за президентом Финляндии Тарьей Халонен. Как у них там в Европе водится, грянул публичный скандал. И тогда путинский друг, чтобы исправить положение, сказал нечто следующее: все, кто когда-нибудь видел Тарью Халонен, понимают, что я пошутил. Разразился скандал вдвое больший.

Так что Путин, иронизируя по поводу немецких образцов, прошел по лезвию бритвы. Другое дело, что прогрессивная общественность, полностью сконцентрированная на Pussy Riot, этого не заметила.

Она тут же ударилась в предположения, что неоднозначные фразы Путина – продукт его болезни. То ли боли в спине слишком сильны. То ли болеутоляющие препараты чересчур воздействуют на психику.

Вообще, здоровье (а точнее, болезнь) президента РФ – это главный новый хит всех сил добра в нашей стране и сопредельной реальности. Роятся слухи один пикантнее другого. Доминирующее мнение: после полета с журавлями-стерхами Путин неудачно приземлился на ноги и серьезно травмировал спину. В результате чего заработал межпозвоночную грыжу. Усилиями многочисленных профессионалов, подвизающихся в Фейсбуке, грыжа уже почти превратилась в саркому (т. е. рак) позвоночника. Несколько раз уже прозвучало и слово «инсульт». В общем, критики президента всё более напоминают генерала из достоевского «Игрока», с замиранием сердца телеграфирующего по поводу жизни/смерти любимой бабушки-тетки.

Да и мы, простые телезрители, видим, что дело нечисто. ВВП резко сократил программу визитов, слишком мало летает (самолетами). Как-то неочевидно двигается. Во время возложения цветов к памятнику Минину & Пожарскому 4 ноября 2012-го перемещался бочком-бочком, да еще и был обмундирован в пальто на два размера больше (словно под пальто – корсет или какой-то другой лечебный агрегат).

Чего уж там – укатали сивку крутые горки. Столько лет напряженно заниматься нелюбимым делом – здесь никакой физкультурник не выдержит!

Кажется, многие оппозиционеры рассматривают высочайшую болезнь как свой главный и единственный шанс. Не исключаю, что скоро Координационный совет оппозиции (КСО) найдет новую фишку, которая и ляжет в содержательную основу планируемой акции «Юрьев день»:

– сформировать международную комиссию по медицинскому освидетельствованию В. В. Путина (предположительно во главе с канцлером А. Меркель);

– добиться еженедельной, а впоследствии и ежедневной публикации бюллетеней комиссии.

Хотя оппозиционеры просто не понимают, что за доброе здоровье ненавистного тирана им следовало бы молиться или хотя бы выпить. Ведь если что (не дай Бог!) – случатся досрочные выборы, и придет снова президент Медведев. Вам оно надо?

Так или иначе, сюжет со здоровьем снова заставил многих аналитиков вспомнить о сходстве нынешнего В. В. Путина со стародавним Л. И. Брежневым. Проанализируем это дело и мы.

Действительно, между Владимиром Владимировичем и Леонидом Ильичом немало общего. Может быть, даже больше, чем кажется на первый взгляд.

И вопрос не только (не столько) в восемнадцати годах пребывания у власти.

А) И Путин, и Брежнев были выдвинуты элитами для долгосрочной стабилизации положения и привилегий последних. Оба в общем и целом справились с поставленной главной задачей.

Б) Будучи плоть от плоти пригородных низов, и Л. И., и В. В. выше всего ставили стабильность, ибо знали, чем тут у нас чревата нестабильность. Никаких иллюзий по части «народа-богоносца» никто из них не испытывал.

В) Оба символизировали переход от чистого вождизма к коллегиальному руководству. Подобно Брежневу, Путин скорее модератор элит, чем лидер, принимающий единоличные решения наперекор элитному консенсусу (как это могли делать Сталин, Хрущев и даже Ельцин).

Г) Вместе с тем оба смогли тонко и технично избавиться от неудобных соратников-попутчиков. Которые в начале правления Брежнева (Путина) воспринимались более чем серьезно.

Д) Оба лидера, что бы они там ни говорили, следуют принципу «эпоха зрелищ кончилась, пришла эпоха хлеба». При Брежневе начал хоть немного отъедаться и отсыпаться советский народ, при Путине – постсоветский.

Е) Ни один из них не кровожаден, что для нашей истории – редкость. Брежнев не уничтожил своих аппаратных конкурентов, не посадил Солженицына, даже с акад. Сахаровым обошелся куда мягче, чем можно было бы ожидать. Путин не был по-настоящему жесток ни с кем, кроме Ходорковского и Ко.

Ж) Оба выглядели молодо и привлекательно в начале правления, болезненно и анекдотично – на излете. Оба, упустив верный исторический момент для ухода, изжили и пережили себя в политике.

З) Непомерно возвеличиваемые при жизни, ни Брежнев, ни Путин не заслужат благодарности потомков. Во многом, по причинам изложенным в пунктах Е и Ж.

Но Путин – это не только Брежнев. Он еще и Михаил Сергеевич Горбачев.

ВВП – ранний Горбачев, потому что:

– он уже почувствовал, что сложившаяся в России политико-экономическая система себя исчерпала и идет вразнос;

– он знает, что с этим надо что-то делать;

– он не знает, что именно надо с этим делать;

– он боится, что если что-то делать, то система окончательно пойдет вразнос.

ВВП – поздний Горбачев, потому что он уже не порождает у своих подданных никаких надежд. Его или терпят, или ненавидят. То есть он перестал выполнять главную функцию, неизбежную для успешного правителя: генерацию надежд.

Так что Путин – это Брежнев + целых два Горбачева. Вот какой многогранный у нас президент!

Пожелаем ему все-таки крепкого здоровья и долгих лет физической жизни.

P. S. Поскольку наша прошлая и нынешняя политическая реальность, строго говоря, неописуема в терминах и категориях политологии, я решил проанализировать позднего Брежнева (и не только его) средствами художественной прозы. В журнале «Медведь» опубликован мой рассказ в одном действии «Зюльт», посвященный последней любви Генерального секретаря ЦК КПСС, а также тайным причинам решения о вводе советских войск в Афганистан (1979). «Зюльт» расположен вот здесь. Enjoy.

2012 г.

Путин: совсем другое послание

Оглашение Послания президента РФ – 2013 свершилось. Я смотрел это дело в интернете своими глазами и хотел бы выделить следующие важнейшие элементы случившегося.

1. Владимир Путин явно начал движение от военно-полевого богословия к религиозному экзистенциализму. Именно поэтому в Послании-2013 впервые был процитирован не Иван Ильин, а Николай Бердяев. Это можно считать несколько тревожным сигналом для целого ряда знаковых фигур российского политико-идеологического истеблишмента: патриарха Кирилла Гундяева, нар. арт. РФ Никиты Михалкова и др. Видимо, замена Ильина на Бердяева отражает растущее влияние либерального крыла кремлевской администрации на смысловые, содержательные и ссылочные приоритеты ключевого политического документа страны. Силовики отчасти посрамлены.

2. Все собравшиеся в Георгиевском зале Кремля слушали президента с нарочито серьезным выражением лица. Плавающей ухмылки не скрывал лишь все-еще-пока-председатель Высшего арбитражного суда (ВАС) РФ Антон Иванов. Понятно почему. Еще у г-на Иванова во время финального исполнения гимна РФ суматошно бегали глаза. Притом по официальному телевидению РФ главу ВАС показывали нарочито часто. Видимо, чтобы президент не отступился от намерения довести широко объявленную реформу высших судов до конца.

3. Незадолго до окончания церемонии пресс-секретарь президента Дмитрий Песков начал отчетливо дремать. Что также не укрылось от государственной телекамеры. Этот жест г-на Пескова в целом верно отразил общую гипногенную атмосферу собрания. Впрочем, доверенное лицо г-на Путина, известный русский писатель Эдуард Багиров указал мне, что пресс-секретарь не спал много предыдущих ночей, завершая подготовку текста Послания. Этот аргумент я, с некоторыми оговорками, готов принять.

Всё. Больше про оглашенное Послание мне как политологу и политическому консультанту на пенсии сказать нечего.

Но поскольку Slon не опубликовал бы столь короткий комментарий на такую важную тему, я хочу добавить еще нижеследующее. Текст, прочитанный Владимиром Путиным 12 декабря, был не единственно возможным. Администрация президента заказала еще несколько резервных текстов группе райтеров. В состав этой группы входил и я. В результате мой вариант был почти полностью отвергнут. Хотя аванс в размере 100 тысяч рублей я получил. Нынче я хочу опубликовать тезисы отклоненной Кремлем версии Послания – полного текста не будет, так как он оказался слишком длинным даже по моим меркам.

Итак.

1

Сегодня мы празднуем 20-летие Конституции РФ – Основного закона, по которому живет наша страна. Когда действующая Конституция принималась на референдуме в декабре 1993 года, в дыму неугасимых пожарищ Белого дома и на фоне первых постсоветских, откровенно скандальных выборов в Государственную думу, немногие верили, что этот Основной закон проживет так долго и станет базой развития нашего государства на десятилетия вперед. Однако это случилось. Нам удалось защитить Конституцию и собственно установленную ею политическую систему от самого разного рода покушений и рисков. Во многом нам удалось это потому, что мы выявили главный источник риска для Конституции. Это – многонациональный народ РФ, который в Основном законе назван еще и главным источником власти в стране. Возможно, так оно и есть. Но мы хорошо знаем, что, во-первых, русский народ лишен правового сознания. Мы исторически не умеем относиться к закону как чему-то непреложному, что надо не только знать, но и соблюдать. Во-вторых, нет ничего страшнее, чем русский человек, вышедший из берегов. Считающий, что именно он может на самом деле определять состав и облик власти. Те, кто безответственно мечтает о русском Майдане, могут столкнуться лишь с русским погромом. Который положит конец стабильной конструкции нашей государственности, приведет к большому кровопролитию и разрушению основ современной цивилизации в границах Российской Федерации. Поэтому защита Конституции требовала, в первую очередь, разумных ограничений политической активности русского народа. Мы этого добились. И мы прошли этот путь без резких колебаний и катаклизмов. Не могу не сказать об этом именно в этот праздничный день. Который, кстати, давно пора уже сделать выходным. Так как при нынешней производительности труда расходы на обогрев национальной экономики в середине декабря, особенно в условиях полновесной зимы, не покрываются доходами от трудовой деятельности наших сограждан. Лишь осознав русский народ как проблему, а не актив, мы можем построить гармоничное устойчивое здание нашей многонациональной демократической государственности.

2

Мы должны сегодня четко сказать, благодаря чему нам удалось в столь непростых исторических условиях обеспечить долгосрочную стабильность в стране, исключить реальную возможность распада России, что отнюдь не казалось невероятным в 90-е годы прошлого века. Основой нашей долгосрочной стабильности стала коррупция. И в политике, и в экономике, и в духовной сфере. Там, где отец действующей Конституции Борис Николаевич Ельцин вынужден был стрелять по парламенту из танков, мы научились эффективно договариваться со всеми парламентскими партиями по деньгам. В результате любые радикальные сценарии трансформации политической системы страны остались в прошлом. Надеюсь, навсегда. Открыв широкий доступ к коррупционным доходам чиновникам, представителям исполнительный власти, мы навсегда устранили национальный невроз, обусловленной гигантской разницей между низкой зарплатой должностных лиц и высоким уровнем их ответственности за результаты работы. Бесспорно, коррупция остается не только благом, но и проблемой для страны. Потому что многие, привыкнув к благоприятному коррупционному климату, стали, выражаясь простым русским языком, брать не по чину. Из-за чего случаются порой такие эксцессы, как установка на Красной площади рекламного чемодана одной известной фирмы. (Не скрою: нам предлагали весьма крупную сумму за включение прямого упоминания бренда в текст этого Послания, но мы с такой постановкой вопроса не согласились.) Нам нужна не оголтелая борьба с коррупцией, которая может закончиться социальным взрывом, за которым последуют стремительная деградация и архаизация государственных и общественных институтов, а мягкое разумное регулирование коррупции. В частности, посредством введения системы дифференцированного налогообложения взяток и приравненных к ним форм доходов. Считаю необходимым, чтобы уже в первой половине 2014 года федеральное правительство внесло соответствующие законодательные инициативы в Государственную думу. У правительства и без того много дел, но оно, я убежден, справится с дополнительной нагрузкой.

3

В наступающем 2014 году Россию ждет очень радостное, но и очень ответственное мероприятие – зимние Олимпийские игры в Сочи. Нас много ругали за этот проект. Скептики утверждали, что создать разумным образом инфраструктуру зимней Олимпиады на субтропическом курорте невозможно. Что $60 млрд, инвестированные в подготовку Игр, лучше было использовать на социальные нужды. Что значительная часть средств из бюджета Олимпиады была расхищена и, как у нас теперь принято говорить, распилена. И так далее. Но время доказало нашу правоту. Впрочем, все было ясно с самого начала. Еще великий русский историк Василий Ключевский говорил, что русский народ может работать только в режиме аврала. К систематическому, последовательному, монотонному труду наши соотечественники непригодны – в отличие, скажем, от немцев и некоторых других народов «большой восьмерки». Русскому человеку нужен, с позволения сказать, заградотряд – некий субъект или система мер, которая не дает расслабляться и сдвигать сроки выполнения поставленных задач. Таким заградотрядом для нас в Сочи стало собственно время проведения Игр, которое нельзя отложить или изменить. Только так нам удалось создать уникальные объекты, на которых пройдет Олимпиада. Убежден: если бы мы не взяли на себя сложнейший олимпийский проект, за прошедшие годы было бы украдено ничуть не меньше бюджетных и иных средств, но преобразить лучший российский курорт нам бы не удалось. По тем же причинам мы провели Универсиаду в Казани и саммит АТЭС в уходящем году, проводим чемпионат мира по футболу 2018 года. Нам необходимо подумать, какие еще крупные международные мероприятия мы могли бы провести в ближайшие годы. Прошу председателя правительства взять этот вопрос под личный контроль.

4

В прошлогоднем Послании я уже говорил о необходимости поиска духовных скреп, объединяющих и цементирующих пестрое в своем разнообразии российское общество. Сегодня для нас очевидно, что одной из важнейших скреп может стать всемерная борьба с гомосексуализмом. Мы должны гарантировать российским семьям, что ни один ребенок в нашей стране не вырастет геем или лесбиянкой. Для этого считаю необходимым ввести общенациональную систему профилактики гомосексуализма на базе психоневрологических и приравненных к ним лечебных учреждений. Современные технологии, созданные российским оборонно-промышленным комплексом, уже сегодня позволяют нейтрализовать гомосексуальные наклонности на генетическом уровне. Такая практика должна быть внедрена повсеместно. Геям и лесбиянкам надо перекрыть доступ к руководящим должностям в национальных системах образования и здравоохранения. Возможно, правительству следовало бы подумать о введении повышенной ставки подоходного налога для приверженцев однополой любви. Считаю правильным проработать вопрос о введении визового режима для геев и лесбиянок, с территории какого бы государства они ни въезжали в Россию. Впрочем, подходы к реализации данной модели духовной скрепы не могут быть исключительно репрессивными. Не будем забывать, что гомосексуалы живут в России на протяжении столетий. Многие из них сегодня занимают ответственные посты в администрации президента России, в правительстве, государственных корпорациях и акционерных обществах с госучастием, в науке и культуре. Они активно занимаются технологической модернизацией страны. Поэтому я считал бы важным предложить компромиссное решение: все совершеннолетние гомосексуалы, которые сделают нотариально заверенный coming out до 1 июля 2014 года, выводятся из-под действия описанного мною выше комплекса мер.

5

Не могут не вызывать разумного оптимизма наши новые и новейшие достижения во внешней политике. В частности, ситуация, которая складывается сегодня на Украине. Мы можем констатировать, что Россия всеми своими действиями во многом способствовала возрождению политической активности украинского народа, выходу сотен тысяч людей на так называемый Майдан-2. Кроме того: в недавней истории с неподписанием соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС мы, после многолетних последовательных усилий, смогли доказать европейским партнерам: нельзя с хохлами иметь дело, *****!..

Спасибо за внимание.

Учитывая универсальный (в историческом пространстве-времени) характер предложенных мною тезисов, я не оставляю надежды, что они, хоть и были отвергнуты в этом году, попадут в Послание следующего года. Вот увидите.

2013 г.

«Русская весна» Путина

Судьбоносная русская весна 2014 года все еще не закончена, многое еще впереди. Но главное про эту психическую весну уже ясно. Для удобства читателя расставим все по цифрам-пунктам.

То, что мы наблюдаем сегодня, – это ГКЧП-2. Весной 2014-го президент РФ Владимир Путин отстранил от власти самого себя образца 1999–2000 годов. Того, который был вытолкнут в Кремль волей истории и ельцинской «семьи» (в широком смысле самого последнего слова), чтобы защитить от русского народа элитную конвенцию 1990-х годов. И на внутрироссийской сцене, и в международном масштабе. Долгие годы Путин обеспечивал интересы российских элит, делавших деньги в России и занимавшихся их (и самих себя) легализацией на Западе. Во внешней политике он был умеренным западником, выполнявшим все свои системообразующие обязательства перед евроатлантическим миром.

За это время Путина вельможный Запад много раз унижал, обманывал и обижал. Не буду повторяться с примерами. Но в последние годы случилось нечто, что заставило ВВП на это пойти.

Во-первых, перестройка-2, о которой мы с вами неоднократно говорили. Полное отчуждение активной части элит от власти плюс разочарование в экономической модели страны.

Во-вторых, глубочайший предколлапсный кризис экономики тотальной коррупции, экономики РОЗ (Распил, Откат, Занос), которая проявила свою фатальную нежизнеспособность даже в ситуации стабильно сверхвысоких цен на нефть.

Как и ГКЧП-1 в 1991 году, Путин вынужден был закрыть самого себя в крымском Форосе и привести в Кремль (Ново-Огарево) себя же, но качественно нового, образца 2014 года. Чтобы решить все те же две базовые ГКЧП-задачи: а) остановить перестройку, неумолимо ведущую к расползанию страны; б) сделать не столь значимым для народа/общества нависающий экономический коллапс. ГКЧП-2 в лице того же президента, но с качественно новым содержанием готов к изоляции страны и плевать хотел на интересы элит. Теперь все должны присягнуть на верность чрезвычайному положению или уехать из страны. Вторая опция сама по себе есть проявление большого милосердия, ибо ГУЛАГа для несогласных не предполагается.

Формально все остается как есть, фактически – переведено в чрезвычайный режим. Парламент де-факто разогнан: он окончательно превратился в машину для срочного выполнения кремлевских приказов, сам политический статус парламентария умножен на ноль. Единственного депутата Госдумы (Илью Пономарева, «СР»), который осмелился голосовать против аннексии (присоединения) Крыма, вот-вот лишат мандата, для чего принимается специальный закон. Деятельность независимых СМИ полностью не запрещена, но существенно ограничена: примеры очевидны.

В этом смысле сценарий 19 августа 1991 года повторяется. Даже лица площадной клоунады во многом те же, только постаревшие на двадцать с лишком лет и оттого еще более клоунские: Владимир Жириновский, Александр Проханов, Сергей Кургинян.

Конечно, нынешний единоличный ГКЧП будет куда сильнее тогдашнего коллективного. Потому что ГКЧП-1 состоял из людей несчастливых, нефартовых в политике. С устойчивым имиджем неудачников. Многоопытных и даже во многом грамотных, но не привыкших к действиям в условиях критической политической ситуации. Владимир Путин же – лидер очень фартовый, ему всегда везло. У него имидж твердого победителя. Да и с опытом политвыживания в экстремальных условиях у него тоже все не так плохо: он прошел Чеченскую войну, «Норд-Ост», Беслан и тому подобное. Потому ГКЧП-2 гораздо устойчивее исторического предшественника, и власть его продлится много дольше. Но все же – не слишком долго. Эта затея все равно обречена. Потому что, каким бы ни был чрезвычайный порыв, нельзя стоять на пути локомотива истории. Сшибет.

Вопрос лишь в том, какую цену Россия успеет заплатить за весенний «госпереворот» 2014 года.

Важнейший движущий мотив ГКЧП-2 – месть Западу. Мы так вас любили и ценили, а вы… Месть – плохой мотив, весь замешанный на темных энергиях. Не всегда понятно, но граф Монте-Кристо – один из самых отрицательных героев мировой литературы. На мести может быть построена краткая череда тактических успехов, но – никакая стратегическая победа.

Отдельный мотив – месть Украине. Ведь для такого фартового Путина именно Украина традиционно была территорией неудач. Начиная с «оранжевой революции» 2004 года, которая состоялась категорически вопреки всем кремлевским прогнозам. И вопреки обещанию президента США Джорджа Буша-младшего не мешать избранию пророссийского президента (тогда – Виктора Януковича). Собственно, Буш-младший своего обязательства и не нарушал. Америка легитимировала победу Виктора Ющенко тогда и только тогда, когда триумф Майдана стал сверхочевиден. Но разве мнительному Путину, человеку параноидального типа сознания/мышления, это объяснишь? Он по-прежнему уверен, что обманули и кинули, так как без Америки большие революционные вещи никогда не делаются.

И с революцией 2013–2014 годов случилось то же самое. Уже и продавили Януковича. И дали срочно $3 млрд кредита с обещанием еще $12 млрд. И цены на газ оперативно снизили в полтора раза. И даже смирились с досрочными президентскими выборами 21 декабря. И сценарий разгона Майдана написали, тщательно и подробно. И все равно – полнейший облом, бегство Виктора Федоровича, форменный, натуральный беспредел, всемирное унижение. И когда? В дни его триумфа на сочинской Олимпиаде! «Песню испортил, дурак».

Путин может смириться со многим, но не с тем, что на Украине появится база НАТО, а сама эта страна в обозримом будущем станет Европой и начнет показывать России довольный кукиш. Потому работа по расчленению Украины может продолжиться. ВВП этого так не бросит. Физико-географический коридор между РФ и Приднестровьем, признание которого может случиться в скором будущем, должен быть под контролем РФ (ГКЧП-2). Формальным или фактическим. Во втором случае – путем расстановки прокремлевских руководящих кадров после глубокой федерализации Украины.

Многие думают, что ВВП вот-вот одумается и остановится. Ну Крым, ну даже Донецк с Луганском, но не далее же везде!..

На мой взгляд, не остановится. Это противоречило бы самой логике ГКЧП-2. Ведь если взять тихую паузу хотя бы на год, перестройка-2 и экономический коллапс возьмут двусторонний реванш – как пить дать. Надо постоянно подпитывать русский народ маленькими победоносными спецоперациями, чтобы маниакальная стадия психоза «русская весна» подольше не сменялась депрессивной. Другого выхода у Кремля нынче просто нет.

Элиты с каждой новой стадией будут приходить в дополнительный ужас, но их уже никто не спросит. Путин уже пожертвовал любимыми друзьями – Тимченко, Ротенбергами, Ковальчуками. Заставив их, как он сам недавно сказал, плакать перед телевизорами. Что же ждет остальных, хе-хе! Точнее так: их ждет то, на что они сами решатся, не более и не менее того.

Разумеется, на откровенные аферы Путин, человек консервативного мышления, не пойдет. То есть не введет войска на территорию НАТО. Но признание Нагорного Карабаха или массированные инвестиции в победу пророссийских сил на выборах в Латвии – почему нет?

В плане военной мощи России ГКЧП-2, конечно, серьезно блефует. Российская армия, невзирая на все крымское воодушевление, к протяженной войне с НАТО не готова. Да и ядерные арсеналы находятся, по свидетельству экспертов, в совершенно разобранном состоянии и не слишком конкурентоспособны.

Другой вопрос, что ценность человеческой жизни в евроатлантическом мире стала столь высока, что на большую и горячую, как спелый чебурек, военную войну Запад ради неглавных интересов не пойдет. Потому блеф еще долгое время будет работать.

Но и сам режим санкций, если их вводить широко и метко, может дать серьезный эффект. Ведь он таки противопоставит верную элиту идеологии и стратегии ГКЧП.

К слову: о женевских соглашениях 17 апреля. Они стоят не дороже бумаги, на которой написаны. Россия пошла на них по двум причинам: а) чтобы создать прецедент неупоминания Крыма, то есть как бы молчаливого признания сторонами факта аннексии; б) чтобы выиграть немного времени, в течение которого вроде как будут созданы доказательства украинской вины в срыве соглашений (типа пасхальной провокации в Славянске с легендарной уже «визиткой Яроша»). Запад – чтобы дать России последний мирный шанс перед масштабными санкциями. Все игроки примерно понимают, что они делают.

Как Россия сможет компенсировать неслыханный отток капитала из-за режима санкций? Прежде всего – широким приглашением сомнительного капитала и его носителей со всего мира. Всех капиталовладельцев, которые никак не могут и не смогут легализоваться в евроатлантическом мире. Такие люди станут все больше определять морально-деловой климат в РФ в эпоху ГКЧП-2. Поздравим с этим самих себя.

Сейчас как-то уже становится принято соболезновать Украине. Дескать, государственность ее вот-вот может рухнуть под натиском «зеленых человечков», пятой колонны русскоязычных регионов и всех приравненных лиц. Я бы с соболезнованиями не торопился. Украина ныне действительно приобрела уникальный шанс стать европейской страной. А что ради этого, может, придется пойти на некоторые территориальные уступки – что ж? Если Израиль долго – правда, безуспешно – повторяет мантру «мир в обмен на территории», то почему бы не вообразить тезис «Европа в обмен на территории»? Хотя важно, конечно, не дать ГКЧП-2 реализовать весь план и сохранить-таки украинский выход к Черному морю. Это – предмет особых забот. Но судьба Украины вызывает не только быстрый пессимизм, но и сдержанный оптимизм.

Итак, выводы.

1. ГКЧП-2 – это программа окончательного саморазрушения Советско-российской империи. Предсмертные ее конвульсии.

2. Россия, по итогам, станет европейским национальным государством. Правда, с украинской оговоркой-вопросом: в каких границах?

3. Самый грамотный вопрос на сегодняшний день: доживем?

Впрочем, всякое весеннее обострение когда-нибудь кончается.

2014 г.

Триумф предсказуемости

Самое главное в жизни человека – это надежда (хотя некоторые святые апостолы утверждали, что любовь, и они тоже правы), а самое печальное – предсказуемость, она же, по сути, безнадежность. Лишь неумный человек может завидовать ясновидящим типа Вольфа Мессинга, не понимая сущностной трагедии такого типа персонажей. В этом смысле новое правительство РФ – триумф предсказуемости, он же ее апофеоз. Собственно, и прилагательное «новое» не вполне уместно – как говорилось в легендарном спектакле Сергея Образцова «Необыкновенный концерт», «у рояля то же, что и было».

Как нам и обещали, премьер-министром стал Дмитрий Медведев. Сомневались в этом только мощные старики системы «Алексей Кудрин» / «Михаил Прохоров», которые почему-то верили, что Владимир Путин променяет порядочность на здравый смысл. (Его 13-летняя жизнь в большом политическом искусстве твердо свидетельствует, что он таких разменов не совершает никогда, точнее, почти никогда.) Способен ли Дмитрий Медведев руководить федеральным правительством со всеми его (правительства, а не Медведева) проблемами и заморочками? Нет, он руководить правительством не способен. Откуда я это знаю? Оттуда же, откуда и вся страна, которая 4 года наблюдала за так называемым президентством Медведева. Дмитрий Анатольевич не может быть премьером (реальным, а не номинальным) по той же причине, по какой я не смогу сделать операцию на сердце. Разница только в том, что я такую вещь понимаю, а Медведев – нет. Есть понятие «масштаб личности», и оно неистребимо, как цветное пятно на черепе Михаила С. Горбачева. Впрочем, надувать щеки и изображать из себя реального начальника ДАМ будет со страшной силой своего внутреннего насоса. Главное, чтобы во время какого-нибудь очередного правительства один из его членов (в хорошем смысле) не расхохотался над премьер-министром во весь голос. А то неудобно получится.

В условиях стойкой неспособности Медведева, все более напоминающего молодого и пышущего психическим здоровьем Константина Устиновича Черненко, руководить кабинетом министров, реальным боссом окажется первый вице-премьер Игорь Шувалов. Как аппаратчик (и по физическим кондициям, sorry) он выше Медведева на 3 головы. (Я не преуменьшаю?). Медведев умеет только ставить резолюции, то есть истерически «расписывать документы», думая, что они типа будут выполняться. (О, святая простота имени вязанки хвороста!) Шувалов же знает, как на самом деле проводить решения в жизнь. Это две большие разницы, как говорят у нас в зарубежной Одессе. Примечательно, что как раз незадолго до переутверждения Шувалова в должности – термин «переутверждение» тоже не вполне корректен, ибо первый вице-премьер при главе правительства Медведеве значит много больше, чем при премьере Путине, так что чувак де-факто пошел на повышение – известный вашингтонский юрист и политбеженец Павел Ивлев обнародовал некие документы. Эти документы, всерьез опубликованные в самых влиятельных деловых газетах мира – The Wall Street Journal и Financial Times, – порождали вполне легитимное подозрение, что Шувалов, возможно, вовлечен в махровые коррупционные схемы. С участием прозрачных бизнесменов Алишера Усманова и Сулеймана Керимова. За несколько дней до объявления состава старо-нового правительства первый вице-президент «Газпромбанка» Александр Шмидт, в силу некоего странного стечения обстоятельств считающийся правой рукой Шувалова по частным и личным финансам, сбил на своем «Мерседесе» маленького ребенка и велел водителю ехать дальше, ибо нечего жалеть всяческое русское быдло, коему несть арифметического числа. В день обнародования указа о кабинете министров все тот же шуваловский Шмидт без тени иронии написал заявление о возбуждении уголовного дела против дамы-блогера, которая раскрыла тайну сбитого ребенка. Помешало все это воцарению Шувалова в качестве главной (фактически) фигуры нового правительства? Нет. Этого достаточно, чтобы понять, что это вообще за правительство.

В кабинете министров есть фигуры комические и трагические. К первым относится, например, бывший кремлевский демиург Владислав Сурков. Он всерьез полагает, что способен руководить аппаратом правительства, то есть заниматься не гламурной фигней, а бесконечным и муторным документооборотом с непредсказуемыми последствиями. Ну-ну. Надеюсь, что вскоре стены Белого дома будут украшены репродукциями картин Хуана Миро, а вместо памятника Петру Столыпину, который почему-то, вопреки путинской воле, так и не построили, возведут мемориал Борхеса. Ничего более радикального/серьезного от Суркова ожидать не приходится.

К трагическим – то есть на тему «не читки требует с актера, а…» – фигурам можно отнести нового (во всех полных смыслах слова, на этот раз) главу МВД Владимира Колокольцева. Во-первых, это один из немногих некоррумпированных (во всяком случае, все так говорят) топ-ментов. Во-вторых, он точно знает, как нейтрализовывать народные протесты – доказал это еще на Манежной площади в декабре 2010 года. В этом конкретном случае животный инстинкт страха перед собственным народом Владимира Путина не подвел. Хотя экс-министр Рашид Нургалиев делал все возможное, чтобы коллегу Колокольцева утопить.

Мой же фаворит – новый министр культуры Владимир Мединский. Дело в том, что несколько месяцев назад, стоя рядом со мною (мне есть что спеть, представ перед Всевышним!) в очереди на паспортный контроль (место действия – московский аэропорт «Домодедово», DME), он пообещал назначить меня худруком одного из важных столичных театров.

– Вы иронизируете, Станислав! – добавил тогда будущий глава Минкульта.

Нет, я не иронизирую. Все гораздо хуже.

2012 г.

Второе лицо России: мы повернемся к вам своею азиатской рожей

Мы как-то довольно быстро, со стремительной печалью привыкли к тому, что комментировать высказывания высших должностных лиц РФ, даже самые формально судьбоносные, становится совершенно бессмысленно и бесцельно. Как минимум, по двум причинам:

– то, что российские руководители говорят/пишут, имеет, как правило, мало отношения к тому, что они реально делают или собираются делать;

– веселая, жовиальная фантасмагория, занимавшая ранее до половины живого объема высоких высказываний/текстов, окончательно вытеснена невеселой, депрессивной фантасмагорией, заполоняющей их тексты уже на 90 и более процентов.

Ну как, например, всерьез обсуждать программную статью премьер-министра Дмитрия Медведева «Время простых решений прошло», опубликованную на прошлой неделе в «Ведомостях»? Что можно сказать о тексте, где:

– ключевым экспертом по современному инвестиционному климату объявлен Ф. М. Достоевский (при всем к нему гигантском уважении);

– доказательствами эффективности текущего кабинета министров объявлены многочисленные бесполезные фантомы – от «Открытого правительства» до «Национальной предпринимательской инициативы» (без кавычек эти псевдосущности упоминать было бы неприлично);

– в заслугу своему правительству Медведев ставит соблюдение бюджетного правила, к незапамятному изобретению которого нынешний премьер не имеет ни малейшего отношения – напротив, отец родной бюджетного правила Алексей Кудрин указывает на стойкую потенциальную неспособность правительства оное соблюдать;

– в 2013-й раз за новейшую историю РФ обещана поддержка малого бизнеса и мифические кредиты малосредним предпринимателем от ВЭБа; разве кто-нибудь может поверить, что в стране с такими транзакционными, прежде всего – коррупционными издержками малый бизнес в традиционном понимании этого термина вообще возможен? Реален только крупный бизнес, местами и временами тщательно вуалируемый под малый;

– в 1446-й раз говорится о системной стратегической несостоятельности нашей экономики, но не предлагается, как и прежде, ни одной (!) идеи коррекции экономической модели;

– проигнорирована тотальная коррупция как источник большинства экономических вообще (и финансовых в частности) проблем государства?

И т. п.

Можно было бы опять посмеяться, но, честное слово, смех в горло уже не лезет. Фактически месседж псевдопрограммного выступления Дмитрия Медведева такой:

– это правительство до сих пор существует, не сомневайтесь;

– сохраняется вероятность, что в 2018 году я, Медведев, снова займу президентский трон – надейтесь.

Для трансляции этих двух тезисов разумнее было бы выкупить в тех же «Ведомостях» рекламную полосу на четыре с половиной года вперед и публиковать двухфразное правительственное послание каждую неделю. Эффект был бы сильнее. Но, несмотря на все вышесказанное, давешнее интервью руководителя кремлевской администрации Сергея Иванова четырем изданиям сразу все же заслуживает некоторого обсуждения. Попытаюсь сейчас оправдать это утверждение по пунктам.

Интервью можно считать своего рода ответом на статью г-на Медведева. Г-н Иванов решил продемонстрировать практическое воплощение известного слогана Алексея Навального «Мы здесь власть!». Мы, а не какое-то там правительство. Неслучайно он несколько раз в раздраженном контексте упомянул блогеров как класс. А кто у нас самый высокопоставленный блогер, известно. Главное же по пункту А: шеф путинской администрации отказался признать действие в полном объеме глав 4 и 6 Конституции РФ, из которых вытекает, что в политической системе России есть формальное второе лицо – председатель правительства. Иванов же утверждает обратное: второго лица нет. Личные сантименты С. Б. в отношении Д. А. хорошо понятны: в конце концов, именно Медведев в 2007 году перешел Иванову дорогу к вожделенному президентскому посту. Но это все же не значит, что высокопоставленный кремлевский персонаж вправе так явно и открыто пренебрегать Основным законом страны. Это – прецедент. Наша власть, разумеется, привыкла напропалую нарушать Конституцию де-факто, но чтобы девственно отрицать ее в принципе?!

Сергей Иванов официально объявил, что низкая явка на выборах – это хорошо, ибо отражает здоровое состояние общества. Европейская же политическая традиция безусловно предполагает, что степень легитимности избранной власти пропорциональна явке, а не наоборот. Так что главный администратор Путина прямо дал понять, что Россия Европой становиться никогда не собирается. «Мы – Азия-с». (Слово «Азия» приводится здесь не в сугубо географическом значении, пусть никто не волнуется.)

Г-н Иванов с некоторым тихим упорством отрицал политическое значение г-на Навального. Дескать, он никто, и звать его никак. Опять же, исходя из европейских политических представлений, человек, который получил на выборах мэра огромной столицы огромной страны почти 30 % голосов, впервые в жизни участвуя в электоральной кампании, не может считаться пустым местом. Как бы к Навальному ни относиться, его теперь нельзя не признать серьезным политиком. Однако же С. Б. ссылается на то, что из-за низкой явки абсолютное число голосов, поданных за оппозиционера в Москве (около 600 тысяч), невелико, а потому нечего и обсуждать. Здесь администратор противоречит уже не только европейскому образу мышления, но и самому себе из п. Б: если низкая явка – это хорошо, то политик, выгодоприобретающий на таком уровне явки, – молодец. Разве нет? В общем, с формальной логикой у проинтервьюированного получается как-то не блестяще. Хотя само намерение объявить г-на Навального никем и ничем в преддверии возможного сурового решения по «делу “Кировлеса”» 9 октября тоже вполне объяснимо.

Сергей Иванов простыми русскими словами объяснил, что в бытность министром обороны РФ он добивался финансирования Вооруженных сил путем личных договоренностей с тогдашней первой заместительницей министра финансов той же РФ Татьяной Голиковой (ныне – председатель Счетной палаты). И Голикова давала деньги, если считала это действительно верным и нужным. Стало быть, никакие законы, включая закон РФ о федеральном бюджете, подзаконные и нормативные акты отношения к финансированию войск в нашей стране не имеют. Нужен просто пакт некоей группы из двух или более физических лиц. Это утверждение, достойное отдельного параграфа в новом едином учебнике российской истории, над которым работает Русское историческое общество (РИО).

Про демонстративное отвращение шефа администрации к Москве уже многими сказано, повторять очевидные вещи не буду. Понятно, что Кремль, видимо, решил проэксплуатировать антимосковские настроения, нарастающие в разных частях нашей общей Родины, в своих политтехнологических интересах. Впрочем, трудно понять, как люди, находящиеся у власти, позволяют себе впрямую работать на раскол, а значит, и на развал вверенной их попечению страны. Еще сложнее уяснить, как все это соотносится с риторикой про «духовные скрепы» и грядущим посланием Владимира Путина Федеральному собранию (декабрь 2013), где, как нам превентивно обещают, пойдет речь о всемерном усугублении единства нации.

Да, в ивановском интервью стилистический посыл не менее важен, чем откровенно скандальное содержание. Все эти леопарды и балеты Эйфмана призваны были показать, что перед нами – не замшелый ветеран кровавой гебни, пахнущий тройным одеколоном, а почти куртуазный европеец, благоухающий «Диором». Вот только на самом деле, если сбросить со стола шелуху, никакого европеизма не наблюдается. Сплошная махровая азиатчина. И «Диор», если принюхаться, – паленый, изготовленный на подпольном заводе где-то недалеко от столь ненавистной г-ну Иванову Москвы.

К тому же из пунктов А – Д вытекает, что руководитель администрации президента РФ далек от понимания основ как политики, так и права. Такие компетентные специалисты теперь рулят нашей политической системой. Мы доживали до этого и дожили. «Мы повернемся к вам своею азиатской рожей». Это, по Иванову, и есть то самое второе лицо России. Оно же первое. Оно и последнее, как свежесть фирменной осетрины с кремлевского приема.

2013 г.

ДАМа прошу не обижать

Премьер-министр России Дмитрий Медведев намедни дал большое интервью сразу нескольким телеканалам. По итогам информационной акции разнообразные эксперты подвергли главу правительства вполне ожидаемой критике.

Основные претензии к ДАМу примерно таковы.

1. Из выступления премьера так и осталось неясным, есть ли у его правительства какая-нибудь внятная стратегия – как в части выхода из кризиса, так и вообще. Иными словами, в чем базовая философия правительственной политики, нам не объяснили и даже не попытались.

2. В который уже раз за последние 15 лет мы услышали, что пора слезать с нефтяной иглы. Но никаких конкретных идей, как бы все-таки это наконец сделать, вновь не прозвучало. Зато Медведев заявил, что на пресловутую сырьевую иглу нас подсадил лично дорогой товарищ Л. И. Брежнев в 60—70-е годы прошлого века. Найден новый, совершенно уже мертвый виновник торжества, на которого можно все списывать.

3. Что-то невнятное Дмитрий Анатольевич сказал про западные санкции против России. Дескать, санкции эти скорее полезны, чем вредны, поскольку позволят нам наладить полное импортозамещение. И потреблять по всем фронтам свою позицию вместо чужой. А вот каким макаром такое чудо случится, опять же не пояснил. Хотя признал, что типа за полгода ничего не сделаешь, требуется по меньшей мере несколько лет. Была использована и традиционная для нынешней РФ-власти аргументация «сам дурак»: да, мы потеряем из-за санкций несколько десятков миллиардов долларов, но и Европа окажется в проигрыше: в этом году на 40, а в следующем – на все 50 млрд. Это осознание должно облегчить нашу подсанкционную участь.

4. Премьер не вполне трезво оценил проблемы, связанные с падением рубля. По его версии, национальная валюта еще вырастет, ибо сейчас решительно недооценена. Надо просто запастись терпением и подождать. Сколько и чего ждать – твердо не разъяснено. Но зато сказано, что сам ДАМ хранит сбережения в рублях. (Уж не лукавит ли он? Кто доподлинно знает?) Потому что премьерские расходы – все в рублях, а в обменники не набегаешься. И остальным гражданам надо поступать точно так же. Не слишком убедительный призыв, особенно с учетом того, что граждане, по предварительным подсчетам Центробанка, за 2014 год приобрели около $60 млрд наличными. И не останавливаются.

5. Несмотря на дешевую нефть, падающий рубль, санкции и т. п., правительство так и не скорректировало пока ни бюджетные расходы на 2015 год, ни основополагающий сценарий развития. А почему? Надеемся, что пронесет и кривая куда-нибудь выведет.

6. Премьер дал понять, что четкого плана действий в условиях запрета на импорт продовольствия из стран – источников санкций у правительства тоже нет. Стоило ли в таком случае вводить сам запрет? Или можно было подождать, пока появится план?

7. Качественной разницы между кризисом-2008 и нынешней ситуацией, когда нам почти перекрыт доступ к западным рынкам капиталов, г-н Медведев не видит. Логика его такая: пережили мы разные кризисы, переживем и еще много всего, прорвемся. Может быть, и неплохой настрой для частного лица, отвечающего исключительно за свой семейный бюджет, но несколько легкомысленный для главы правительства большой страны. Опять же: где программа? где стратегия? прорывные идеи? Или их не существует, или их от нас скрывают. И неизвестно еще, что хуже.

8. Вот премьер нам говорит, что все ничего (типично русская формулировка, она же и российская), а правительство тем временем приостановило исполнение майских (2012 года) указов президента об индексации зарплат врачам и учителям. А ведь еще недавно майские указы считались абсолютно сакральными. Не подлежащими никакой ревизии. Правда, в 2014 году место этих указов в сакральной нише занял Херсонес (Корсунь), в связи с чем зарплаты можно, видимо, и не повышать. Ведь за все в жизни надо платить, в том числе и за возвращение в состав РФ святых мест.

9. Снова что-то сказано об улучшении инвестиционного климата, но никаких конкретных мер не обозначено. И так уже долгие годы подряд. Сколько можно?

10. Премьер несколько затруднился с ответом на вопрос, является ли он твердым либералом. И перевел обсуждение идеологического вопроса в возрастную плоскость: в 16 лет легко быть либералом, а вот попробуй им остаться к поздней зрелости, под грузом откровений и страданий накопленной жизни!

В общем, критиковать медведевское общение с журналистами нынче довольно модно. В связи с чем считаю необходимым премьер-министра от разнузданной критики несколько защитить. По нескольким фронтам, они же позиции.

Во-первых, благодаря премьерскому эфиру мы убедились, что Дмитрий Медведев существует. И по-прежнему занимает свой пост. А это само по себе является фактором какой-никакой, но стабильности, что для страны в принципе психологически важно.

Во-вторых, в интервью принимал участие телеканал «Дождь», что приносит нам легкую дополнительную надежду на сохранение и грядущее процветание этого независимого СМИ, претерпевшего в уходящем году немалые гонения.

В-третьих, хорош премьер или не очень, но он в очередной раз продемонстрировал, что свою роль в системе российской власти понимает очень четко. Эта роль – не мешать президенту править страной. Нет, конечно, если ты не простой председатель правительства, а сам Владимир Путин (как это было в 2008–2012 гг.), тогда ты еще и полупрезидент, и реальной власти у тебя очень много. Но во всех других случаях премьер не должен выходить из-за несгибаемой спины главы государства. Такими были и прежние первые министры, назначенные лично Путиным: Михаил Фрадков, Виктор Зубков. Таков и Дмитрий Медведев. А когда человек – будь то большой государственный начальник или бомж, базирующийся на провинциальном вокзале, – полностью адекватен своей позиции, это уже хорошо. Здесь, собственно, кроется и ответ на вопрос, почему вопреки намекам и даже прямому давлению с разных сторон (включая давление обстоятельств) Путин не меняет своего премьера. Потому что новый глава правительства может оказаться уже не столь соответствующим своей роли, по крайней мере на первых порах, когда незрелые амбиции бьют в голову почище любого игристого вина. (Не говоря уже о том, что ДАМ – надежнейший товарищ ВВП, что он доказал всеми годами и делами службы, включая экстремальную рокировку 24 сентября 2011 года.)

В-четвертых, эфир показал, что Дмитрий Анатольевич отнюдь не лишен отчаянной смелости, граничащей, как принято говорить в либеральных кругах, с потерей инстинкта самосохранения. Ведь он не мог не понимать, что ему зададут все неудобные вопросы, которые не любят (потому что боятся, и не только) ставить перед истинным источником политики в стране – президентом. И что эксперты, лишенные священного трепета перед номинально вторым лицом государства, оттопчутся и отлежатся на любых ответах, какие бы Медведев ни дал. Человек осторожный, пекущийся только о собственном имидже и нервной системе, в такой ситуации от интервью просто уклонился бы. Медведев пошел на риск. Молодец.

В-пятых, председатель правительства честно признался, что с экономикой ничего хорошего сделать нельзя, поскольку она слишком зависит от внешних параметров, факторов и сил. Он не наводил тень на плетень, а резанул правду-матку. Разве мы более не считаем честность достоинством политика?

В-шестых, глава правительства правильно вычленил ключевое достоинство своего верноподданного народа – терпение. А умение находить в контрагенте, будь то человек или целая нация, ключевое позитивное свойство и работать именно с этим свойством – есть показатель всякого хорошего управленца. Такого, например, как самый популярный российский политик всех времен Иосиф Сталин, поднявший тост за терпение народа на победном банкете в мае 1945-го. Действительно: если бы не терпение тогда, мы могли и не выиграть великую войну. Если бы не терпение сейчас – нас мог бы ожидать проклятый украинский сценарий. А на черта он нам?

И, наконец, в-седьмых. Еще в годы медведевского односрочного президентства мы как-то любили над ним подтрунивать. То он у нас был «айфончиком», то «лунтиком», то кем-то еще. А если сейчас, из нынешней исторической дали, оглянуться назад, в ДАМские времена, то не покажется ли нам, что в тех временах было нечто неуловимо хорошее, чего больше нет? Я говорю даже не о каких-то элементах гражданских и человеческих свобод, с которыми с тех пор, кажется, стало существенно хуже. А о том, что тогда была некая надежда на размытое, но лучшее будущее, а сейчас…

Все познается в сравнении. И, может быть, у правителя, который умеет быть забавным и даже смешным, есть определенные преимущества перед тем, над кем смеяться совершенно не хочется. Хотя, чем бы все ни кончилось, нам так или иначе придется посмеяться над собой. Такая наша судьба. Жить не можем иначе.

2014 г.

Власть посредственности

Споры пикейных жилетов на российской политической – или, скажем точнее, околополитической – кухне в последнее время часто сводятся к двум тезисам:

1) мы в глубокой заднице;

2) ну а Запад вообще полностью сошел с ума и идет к гибели.

(Таким образом, с точки зрения прикладной сравнительной политологии задницу можно определить как нишу или тихую гавань, где мы традиционно укрываемся от гибельного безумия т. наз. цивилизованного мира.)

К Западу много претензий. Прежде всего: он недостаточно эффективно борется с нами. Мы бы и сами призвали себя к порядку, но не хотим покидать нашу эксклюзивную нишу. Так что вся надежда до недавнего времени была на Запад. И вот теперь надежда тает прямо на слезливых глазах.

Запад окончательно потерял рычаги управления ситуацией в мире. (Предполагается, что эти рычаги у него всегда были и прежде работали безотказно.) Потому, по вине Европы и Америки, нас ждет смерть от трех неискоренимых факторов риска, обозначенных главным начальником Запада, президентом США Бараком Обамой, на Генеральной ассамблее ООН.

А) Лихорадка Эбола.

Уже ясно, что она унесет миллионы жизней в кратчайшие сроки. Как чума XIV века, от которой тогда погибла четверть населения Европы, или 25 млн человек.

Правда, врачи-скептики (они же оптимисты, это с какой стороны посмотреть) утверждают, что участи заболеть Эболой достоин не каждый, так что не надо преувеличивать. Да и я сам, как простой обыватель, живущий на свете не то чтобы давно, но и не совсем недавно, помню, что на моем веку человечество должно было умереть от трех страшных недугов: СПИДа, атипичной пневмонии и птичьего гриппа. Так, может, и Эболу переживем?

Б) Исламское государство (ранее известное как Исламское государство Ирака и Леванта, ИГИЛ).

Виноваты в его появлении целиком США и союзники. Потому что они сначала ввели войска в Ирак, а потом решили вывести обратно. Что в целом оказалось крайне безответственно и непоследовательно. Надо было или не вводить, а если уж ввели – никогда не выводить.

Скоро Исламское государство захватит российский Северный Кавказ, параллельно войдет в Ташкент, в Душанбе, и противостоять этому изнеженный Запад не сможет. Итог: всему конец. Чему всему – точно сказать нельзя, но – конец.

В) Мы, т. е. Россия.

Широта русской души в сочетании с ее непредсказуемостью не позволяют ожидать от нас ничего хорошего. Сами мы контролировать себя не в состоянии и вообще за себя не ручаемся. А поскольку Запад после краха СССР почему-то не догадался нас раздолбать, то теперь ему придется нас же расхлебывать. И ведь не расхлебает, потому что морда треснет и вообще сил нет.

В общем, если верить нам самим, то свой мандат на всемирное руководство евроатлантический мир позорно профукал. Начинаются новые века мрака и всемирного разрушения.

А почему?

А потому, что на Западе произошло катастрофическое вырождение политических лидеров и политической элиты вообще.

Когда-то этим миром правили титаны уровня Гая Юлия Цезаря, Уинстона Черчилля, генерала Шарля де Голля. Каждый из них выиграл по своей мировой войне, формальной или неформальной. Все они многократно побывали на передовой, под самыми пулями. Повидали смерть с ультраблизкого расстояния. Они знали истинную цену большим победам – жизнь – и потому умели этих побед достигать.

Ну или, возьмем попозже, Рональд Рейган и Гельмут Коль. Первый благодаря своей подлинно голливудской неколебимой решимости довел до логического конца «холодную войну» и развалил СССР. (Сам СССР в том, конечно, не виноват.) Второй не прощелкал тевтонским клювом финал «холодной войны» и воссоединил Германию.

С такими героями никакая Эбола никому не была страшна!

А что сейчас?

Самые главные мировые начальники – Барак Обама и Ангела Меркель. Кто они на фоне богатырей прошлого? Пигмеи. (Это метафора. Не надо путать с теми настоящими пигмеями, которые, питаясь зараженными обезьянами в диких саваннах Африки, и стали первичными разносчиками Эболы.)

Господин Обама ни дня нигде не работал, кроме как в политике. На войнах не был, пороху не нюхал. Не имея серьезного опыта госуправления, не говоря уже о международных конфликтах высокой степени сложности, стал президентом. Потом – тут же – исключительно за пацифистскую демагогию, без единого практического деяния получил Нобелевскую премию мира. И, отрабатывая незаслуженную репутацию миротворца, шесть с половиной лет судорожно предотвращал какую бы то ни было войну. Не предотвратил. Даже Сирию раздолбать не сумел, пойдя на поводу у Владимира Путина. Говорят, правда, что он устроил «арабскую весну» и как-то приложил руку к революции-2014 в Киеве. Но это его нимало не оправдывает.

Госпожа Меркель в своей доканцлерской карьере тоже ничем выдающимся не отметилась. Долгие годы была функционером партии «Христианско-демократический союз» (ХДС) и даже снискала прозвище «девушка Коля» (в хорошем смысле, разумеется). А главным промежуточным событием ее карьеры стал скандал 1999–2000 гг. – тогда г-жа Меркель почему-то поспособствовала разоблачению незаконного финансирования ее собственной партии, что сильно ударило все по тому же Гельмуту Колю, боссу и наставнику будущей лидерши ФРГ. В результате Коль навсегда ушел в тень, а для Меркель открылись новые волнующие возможности, коими она чуть позже воспользовалась.

Ну а президент Франции Франсуа Олланд даже на этом фоне выглядит посмешищем. Служил он раньше то депутатом, то мэром провинциального городка, отсиживался в тени своей экс-супруги Сеголен Руаяль. Затем, на совершенном политическом безрыбье, заскочил дуриком в Елисейский дворец. Чтобы через два года обнаружить, что рейтинг его упал до скандально позорных 12 %.

И эти люди могут что-то сделать, например, с нашим Владимиром Путиным, образцом политической мощи? М-да. Так что падение современного мира неизбежно, остается лишь завороженно подождать.

С такой концепцией можно было бы согласиться, если бы не хотелось несколько возразить.

Да, классическая западная демократия, которую мы научились презирать быстрее, чем сумели в ней разобраться, ведет к некоторому вырождению правящего человеческого материала. К усреднению всего и вся. Люди сильные и яркие, но неформатные, склонные тянуть политическое одеяло резко и строго на себя, сейчас не очень в чести. Да, они прорываются на поверхность по-прежнему – взять хотя бы Сильвио Берлускони. Но, подобно Берлускони, завершают правящую карьеру далеко не самым красивым образом.

На смену лидерам-харизматикам демократия привела устойчивые политические и общественные институты. Парламенты, партии, суды, независимые СМИ. Которые стали выше личностей. И не дают этим личностям взять реванш, как бы последним ни хотелось. Кроме того, при институциональной демократии резко возросли требования к прозрачности политика. Да, Обама признался, что в знойном гавайском детстве нюхал кокаин, но ничего действительно радикального с ним с тех пор не произошло. Он никого не убивал и даже не превышал автомобильную скорость. Меркель? Там даже кокаином не пахнет.

А люди без скелетов в шкафу, не пережившие многих запретных приключений, как правило, куда скучнее изощренных авантюристов и вообще азартных игроков с жизнью. Вот, помните, был такой французский социалист Доминик Стросс-Кан, который должен был, по всем опросам, стать президентом своей страны вместо Олланда? И что же? В нужный момент выяснилось, что у него крайне отвратительный сексуальный облик. Скрыть который не удалось. Большой игрок сошел с дистанции, уступив трассу бледной тени.

В таких условиях ожидание подлинных героев старинного образца – дело неблагодарное. Да, телевизионная картинка очень страдает. И очень сосет под ложечкой от предчувствия нового Черчилля. Но…

А если могучий харизматик все же прорывается к власти, особенно в той стране, где институты не особенно устоялись, то рано или поздно он начинает крошить демократию и возводить себя на бессменный пьедестал. Вот, например, Реджеп Тайип Эрдоган в Турции. Прекрасный лидер, не правда ли?

Нарастание и упрочение демократии означает и широкое распространение политической посредственности. А по-иному – того самого среднего класса, в том числе и среди лидеров, на котором, как нас учили, держится стабильность западного мира. Но мы не поверим в эту стабильность, пока она не приобретет знакомые нам, как никому другому, черты с усами генералиссимуса. Вот тогда мы и успокоимся. И, может быть, поверим в демократию вновь.

2014 г.

Философия запрета

В нашем государстве и обществе стремительно нарастает количество и масштаб всевозможных запретов. Запреты охватывают все новые и новые сферы жизнедеятельности человека, разумного и умелого.

Вот, например, на днях столичные правоохранители дали понять, что скоро нельзя будет ни подавать милостыню, ни просить ее. Причем даже в пассивной форме – т. е. стоя с жалобным видом в подземном переходе. И доноры, и акцепторы милостыни будут привлекаться к административной ответственности. Почему? Потому что нищие и убогие одним фактом своего присутствия на социальной сцене парализуют крупнейшие транспортные институции города, в первую голову метро, где просителей подаяния особенно много. А те, кого удается развести на скудное подаяние, также замедляют движение человеческого потока, особенно в часы пик, заодно культивируя социальное иждивенчество, равно как и представления о том, что нищенство относится к норме (а не извращению). И с этим надо что-то делать.

Про прочие новые и новейшие запреты, касающиеся всего или почти всего – от митингов до курения – уже много рассказано-проговорено. Прогрессивная общественность, к которой я одним своим крылом тоже имею отношение, привыкла такими нововведениями ярко возмущаться, в крайнем случае – горько высмеивать их. И я тоже, конечно, не чужд этому объединяющему возмущению вкупе с желанием посмеяться.

Но в иной моей ипостаси – тайного кремлевского наймита – я предложил бы подойти к проблеме повальных запретов более широко и глубоко. С метафизических или, если угодно, философских позиций. Попытавшись понять не только истинную подоплеку принимаемых запретительных решений, но их объективные и долгосрочные – а не эмоциональные, сиюминутные или рекламные последствия.

Итак, по порядку.

1. Всякий запрет несет в себе огромную потенциальную энергию новых, до поры до времени скрытых от поверхностного взгляда возможностей.

Что эта глубокомысленная фигня значит, спросите вы? А вот что. Всякий запрет хорош тем, что его можно со временем частично отменить. (Не полностью, конечно, иначе не стоило запрещать.) Или – скажем мягче – пересмотреть. По крайней мере, изменить пространственно-временные границы его применения.

Например, 7 лет назад у нас (помните?) запретили игорный бизнес. По всей стране, кроме четырех специально предназначенных для того игорных зон. Для которых тщательно подобрали такие привлекательные места, куда никакой уважающий себя игрок не поедет. Стало быть, де-факто запрет оказался тотальным.

Но вот – политико-социальная ситуация изменилась. Сначала случились Сочи, где после Олимпиады надо загружать гигантскую туристическую инфраструктуру. Потом присоединили Крым, которому тоже нужно много новых денег – как минимум, чтобы уменьшить последствия экономического разрыва с Украиной. И что же? Совершенно легальные игорные зоны теперь будут в Сочи и в Крыму. А туда уже игроки более-менее могут поехать – в погоне за климатом, ностальгией и видовой панорамой. А если бы игорный бизнес никогда не запрещали, то он оказался бы уныло размазан по всей стране. И уникальных возможностей поддержать Сочи и Крым мы бы не обнаружили.

Это – характерный пример того, как запрет, тактически кажущийся неразумным, создает стратегические возможности, разглядеть которые сквозь толщу надвигающихся лет может лишь самый зоркий глаз. Не будем говорить чей, ибо и так понятно.

Кстати, и введенный недавно запрет на курение в общественных местах может стать мощнейшим локомотивом развития российских территорий, в таком развитии приоритетно нуждающихся.

Почему, например, не принять законодательные поправки, согласно которым в Сочи и Крыму создаются специальные курительные зоны. Где можно курить везде – от ресторанов до отделений милиции? Это не только станет мощным стимулом интенсификации туристического потока, но и мотивирует миграцию многих тысяч россиян в направлении главных жемчужин российского Причерноморья. Что, в свою очередь, может облагородить демографическую ситуацию в Сочи и Крыму. На фоне нарастания международной напряженности в черноморском бассейне здесь мы видим еще и существенное военно-политическое значение.

2. Частичная отмена (пересмотр параметров) запрета, о чем мы с вами говорили в п. 1, существенно улучшает – пусть и на ограниченном временном отрезке – психологический климат в обществе. Вызывая прилив социального оптимизма. По принципу старого еврейского анекдота: «Как осчастливить человека? – Отобрать у него всё, а потом вернуть половину».

Никто не станет по-настоящему ценить половину, предварительно не лишившись всего, так ведь?

3. В запрете важно видеть не только ограничение, но и стимул. Порождающий большое количество косвенных позитивных социальных последствий. Опять же – не сразу распознаваемых простой обывательской оптикой.

Возьмем, к примеру, то же курение в общественных местах. Означает ли, что курящие россияне станут меньше курить? Разумеется, нет. Изменится лишь география эксплуатации привычки. Курить будут всё больше дома, на приусадебных участках, в гостях у друзей и т. п. Что это означает? Что среднестатистический россиянин будет, воленс-ноленс, больше времени проводить с семьей, среди детей, живых физических друзей и т. п. А значит, начнут восстанавливаться межличностные и межгрупповые коммуникации, о крайнем ослаблении и даже распаде которых мы так грустим и печалимся с конца советских времен. Разве плохо, что дети станут чаще видеть родителей, а друзья привыкнут устраивать товарищеские вечеринки не раз в год, а раз в неделю?

Нанесет ли запрет ущерб розничной торговле, как о том много говорили табачные лоббисты? Нет. Даже наоборот, у россиян появился внятный мотив закупать табачные изделия впрок. В том числе – из опасений новых, следующих запретов. Это значит, что оборот табачной розницы только вырастет. Вместе с количеством рабочих мест в данной ключевой отрасли национальной экономики.

Скорее можно говорить, что курительный запрет приведет к оттоку клиентов из заведений общественного питания. Но здесь мы имеем дело лишь с краткосрочным негативным эффектом, который с лихвой перекрывается вышеописанными позитивными последствиями. В среднесрочной же перспективе рестораны и кафе, оказавшись в ситуации обостренной конкуренции, вынуждены будут улучшить показатели своей деятельности по интегральному критерию «цена + качество». Что для многих населенных пунктов РФ, особенно для Москвы, где ресторанные цены зашкаливают, а качество кухни не улучшается, сегодня представляет собою серьезный вопрос. К тому же со временем, в соответствии с базовой логикой, описанной в пп. 1–2, определенным заведениям (скорее даже, сетям заведений) можно будет присваивать статус национально или социально значимых, освобождая их от полного запрета на курение. Такая перспектива простимулирует социальную ответственность ресторанного бизнеса, обострит в нем чувство некоммерческой сопричастности проблемам страны и общества.

4. Запрет часто ведет к сакрализации объекта запрета, т. е. к приобретению этим объектом особого, священного статуса. Не случайно само слово «табу» (запрет религиозного свойства) означает «священное».

В этом контексте совсем по-иному выглядят новые ограничения для организаторов и участников уличных акций. Прежде всего – акций оппозиционных, ибо ограничения, по сути, на них и направлены. (Демонстрация, скажем, сторонников зимнего времени вряд ли рассматривается авторами запретов как угроза.)

В 2011–2012 гг., на фоне массовых выступлений на Болотной площади и проспекте Сахарова, оппозиционная деятельность стала восприниматься едва ли не как форма развлечения, а то и светской столичной жизни. Нечто среднее между большим пикником и очень большим корпоративом. Оппозиционерами оказались неожиданно объявлены люди, которые имеют гораздо больше общего с властью, чем с народным протестом. Можно сказать, что произошла определенная десакрализация, профанация оппозиции.

В новой ситуации это невозможно. Перескакивать с олигархического бала на корабль возмущенной улицы уже не получится. Оппозиционером сможет считаться лишь тот, кто действительно каждый день рискует последними сбережениями (штрафы новыми законами введены недетские), а то и свободой. В российском оппозиционном деле вновь появится священный пафос, очищенный от гламурных наслоений. И в тот исторический момент, когда запреты будут смягчены, среди лидеров народного протеста останутся только твердые, стойкие, натерпевшиеся, в общем, истинно достойные. Так что не будем торопиться поносить новое законодательство о массовых акциях слишком громко.

5. Многовековые исследования русского национального характера показывают, что для нашего народа запрет вообще исторически является важнейшим побудительным мотивом к действию. Грубо говоря, русский может и не проявлять никакого интереса к купанию в бурной реке, но если видит грозное «Купаться запрещено!» – тут уж надо полезть в воду из принципа.

Так что чем больше запретов – тем больше причин и поводов для индивидуальной и коллективной мобилизации россиян.

Да и с милостыней, думаю, все скоро устроится. Примут какое-нибудь решение, что подаяние просить, давать и получать можно, допустим, только у храмов. На специально оборудованных папертях. Создадут ФГУП (госкорпорацию) «Роспаперть», которая получит большие бюджетные деньги на благоустройство соответствующих объектов. Сюда же – и лицензирование профессиональных нищих, чтобы исключить из получателей подаяния явных мошенников и антиобщественные элементы. И все станет совершенно цивилизованно, вот увидите.

2014 г.

Эра пресечения

В последнее время в России все более популярным становится домашний арест. В первую очередь благодаря известным людям, которые стали его объектами (жертвами): от оппозиционера Алексея Навального и поэта-художника Евгении Васильевой до олигарха Владимира Евтушенкова.

Конечно, условия этой меры пресечения фактически для всех разные: скромную квартиру Навального в Марьине не сравнить с пышной резиденцией Васильевой в Молочном переулке и тем более с поместьем Евтушенкова на Рублевке. К тому же г-же Васильевой, как мы помним, разрешили по нескольку часов в день гулять центром Москвы. Навальный такой чести не удостоился, Евтушенков – пока неизвестно.

Но все же много и совершенно общего. Не покидать жилище без начальственного разрешения. Не пользоваться ни телефоном, ни Интернетом. Не общаться ни с кем, кроме близких и адвокатов (и, конечно, следователей, которые через суд и устроили тебе новую надомную судьбу). И еще электронный браслет, который с помощью спутника всегда расскажет и покажет, где ты есть. И не нарушил ли режим, определяемый мерой пресечения.

Все познается в сравнении. Думаю, Михаил Ходорковский в 2003-м сильно предпочел бы домашний арест «Матросской Тишине». Но и первое – это мрачно. Особенно для русского человека, исторически страдающего:

– бессознательной клаустрофобией, подчиняющей жизнь поиску расширенного пространства;

– манией побега, в географическом или надгеографическом смыслах.

Особенно же тягостным домашнее заточение должно быть для тех, кто привык к каждодневной демонстрации своей популярности, власти и/или влияния. К десяткам, сотням, тысячам наставленных глаз, восторженных, подобострастных и/или заискивающих. Осознание собственного большого (национального, государственного, мирового) значения – это наркотик, постоянно требующий новых инъекций. Делать такие инъекции под домашним арестом намного сложнее, чем на воле.

Стойкий человек всегда может утешить себя тем, что каждый день заточения – это монетка в копилку будущей великой славы. И что терпение вознаградится результатом на следующей, постарестной стадии жизни. Хотя запас подобной уверенности со временем истончается. Тем более с нарастанием вероятности, что завершится домашний арест не возвратом в привычный мир свободных перемещений, а обвинительным безусловным приговором со всеми вытекающими последствиями.

Но.

Можно посмотреть на домашний арест чуть более широко. С позиций, так сказать, метафизических и даже, если угодно, цивилизационных. И если употребить такой взгляд, то может оказаться, что домашний арест – это не только драма/большая проблема, но и благо. Для арестованного и некоторых людей, его окружающих.

Ибо домашний арест позволяет человеку, не принося (в отличие от полноформатной русской тюрьмы) избыточных жертв, круто изменить жизнь в направлении очищения и самоограничения.

Прежде всего посмотрим на выпадающие коммуникации: Интернет, телефон.

Систематизацией смертельного вреда, наносимого Интернетом, мы с вами уже занимались, повторю главное.

Интернет – наркотик, по убойной силе сопоставимый с героином. Сетезависимый человек с каждым днем своей утлой жизни все больше времени проводит во Всемирной паутине, отодвигая далеко вглубь книги, спорт, природу, еду, секс и т. п. Он находится в непрерывном потоке новостей, 90 % которых – лишние, избыточные или фейковые. Несколько астрономических часов каждый день проходят в социальных сетях – легко посчитать, какую часть жизни в итоге посвящается этому иллюзорному псевдоспособу преодоления одиночества.

В результате интернет-наркоман превращается в заложника некоей альтернативной реальности. Которая трудно соприкасается с подлинной жизнью по эту сторону баррикад. Какие-нибудь 100 минут без Интернета – и уже начинаются ломка, лихорадочные поиски «точки доступа», позволяющей погрузиться в эту закабаляющую реальность вновь.

Слезть с интернет-иглы весьма непросто, а домашний арест дает такую возможность, быструю и эффективную. Да, это суровая терапия. Но ведь и наркоманов нередко приковывают наручниками к кроватям и батареям – вспомним прославленный опыт Евгения Ройзмана, нынешнего мэра Екатеринбурга. Условия домашнего ареста всё же помягче будут.

Дальше – телефон. Вы никогда не задумывались, сколько лишних, ненужных звонков вам поступает каждый день? Сколько времени вы проводите в общении с собеседниками, которые на поверку оказываются случайными неопознаваемыми объектами в вашей жизни? Какой стресс порождает аппарат, каждые 5 минут разрывающийся от чужого желания сообщить вам нечто совсем бесполезное или задать абсолютно никчемный вопрос? Находит ли на вас время от времени нарочитое стремление выключить мобильный ко всем чертям на неведомое время?

Домашний арест снимает эту проблему.

Избавившись от телефонно-комьютерного крепостничества, человек воленс-ноленс вновь, как в прошлые эпохи, начинает читать. Домашний арест реанимирует и реабилитирует книгу – еще непознанную или хорошо забытую. (Неплохо, кстати, своевременно задуматься, хватит ли вашей нынешней библиотеки на весь срок домашнего ареста или ее надо заблаговременно расширить.)

Но есть блага и более глубокие.

Семья. Сколько времени современный городской человек, муравей сумасшедшего мегаполиса, уделяет своим родным и близким? Утром он растворяется в городе с его офисами, ресторанами, пробками, выхлопными газами, случайными связями, чтобы лишь поздним вечером/ранней ночью приземлиться дома. 2/3 жизни (как минимум) проходят без жены и детей. Горожанин – заложник не только Интернета, но и всего духа времени, помноженного на дух места. Обыденные мечтания удалиться под сень струй и поселиться с семьей где-то на отдаленном озере никогда не воплощаются в реальность – по меньшей мере без готовности к обрушению всей предыдущей жизни с системой ее целей и результатов.

Домашний арест отвечает на эти вопросы.

Будучи ограничен собственным домом и электромагнитным браслетом, человек возвращается внутрь семьи. Ему вновь становится ясна истинная цена отношений с родными и близкими. Их присутствия (равно как и отсутствия) в его жизни. Цена верности и солидарности. Измены и безразличия. Из фона для тараканьих бегов семья превращается в неотменимую среду обитания.

Более того – домашний арест создает новую философию Дома.

Наш неутомимый герой, постоянно бегущий по лезвию современности, давно утратил патриархальные представления о Доме. Дом – это место для регулярного сна, поскольку все прочее совершается во внешнем (по отношению к дому) мире. Еще – объект финансовых инвестиций. И в некоторых случаях знак/символ престижа. Не более и не менее того.

Но если ты знаешь, что твой дом – место твоего будущего заключения, где тебе придется провести один из самых драматичных периодов жизни, 24 часа в сутки, то отношение к жилищу не может не измениться. Дом становится твоим альтер эго, вернейшим другом и надежнейшим партнером. Который, если что, не сдаст и не предаст. Пространством не просто идеального комфорта, но взаимной любви. Тогда априори меняется представление о назначении дома. Он снова твоя крепость – в самом старом и правильном смысле слова. Ты вовремя в и полном объеме посвящаешь себя дому – и даже если тебя никогда не арестуют, тьфу-тьфу-тьфу, любовь и дружба с домом принесут свои достойные плоды. Возвращение из чужого холодного муравейника в собственный теплый дом – сладостное путешествие.

Накануне и вскоре после краха тоталитарной советской системы мы много говорили о необходимости самоограничения. О том, что соблазны свободного мира, рухнув на голову после десятилетий тотального «нельзя», могут оказаться непосильными для наших слабых душ и мозгов. Так во многом и получилось. Окунувшись в безграничный океан «можно», мы утратили берега. Нам нужен инструмент принуждения, чтобы вновь выйти на сушу.

Домашний арест – такой инструмент. Его неплохо было бы сделать и добровольным, по контракту с правоохранительной системой. Заодно у этой системы появился бы новый легальный источник внебюджетного финансирования. Захотел – отсидел у себя дома на общих правовых основаниях. Месяц, три, год. Столько – сколько необходимо для обратного превращения из монстра в человека.

Вообще в стране, где в соответствии с глубокой традицией уголовным обвиняемым может в любой момент времени оказаться всякий, по надуманной причине или вовсе без таковой, где самое неверное – зарекаться от тюрьмы, очень правильный режим жизни – ожидание ареста.

И очень хорошо, если домашнего.

2014 г.

Крепостная Россия

7 октября 2014 года, в 62-й день рождения Владимира Путина, Государственная дума рассмотрит так называемый «закон Ротенберга» (по имени крупного бизнесмена, чья недвижимость стоимостью порядка 30 млн евро арестована недавно в Италии). Акт, в соответствии с которым россияне различных категорий (как дорогие, так и недорогие) смогут получать из федерального бюджета РФ стопроцентную денежную компенсацию ущерба, нанесенного им плохими (неправильными) решениями иностранных судов, да и вообще любыми действиями других государств/правительств.

Еще в июне нынешнего года правительство РФ в лице вице-премьера, руководителя аппарата кабинета министров Сергея Приходько раскритиковало концепцию закона. Впоследствии ругался по этому поводу и министр экономического развития Алексей Улюкаев, по мнению которого столь странный акт не должен быть принят. Но времена меняются. И вот уже 25 сентября тот же Сергей Приходько прислал в Госдуму письмо с одобрением «закона Ротенберга». Так что, скорее всего, законопроект пройдет через нижнюю палату, как нож сквозь масло.

Ну что ж. Давайте представим себе, как на практике вся эта система будет работать.

Допустим, вы, мой друг, были на отдыхе в Болгарии. И там вас оштрафовали за безбилетный проезд в автобусе (вариант: за громкую нецензурную брань в общественном месте) на 20 евро.

Вернувшись в РФ, вы отправляетесь в Минфин России, что в Москве, на улице Ильинка, и становитесь в очередь перед окошечком специальной кассы. Когда очередь подходит, протягиваете бумаги, подтверждающие ваши страдания, и получаете из федерального бюджета те самые 20 евро – в рублях, по курсу Центробанка на день выплаты. После чего с чувством глубокого морально-материального удовлетворения отправляетесь восвояси.

Представили? Нет?

Вот и я думаю, на самом деле все будет не так. Любому обыкновенному (т. е. недорогому) россиянину государство всегда объяснит, что закон писан не про него. К тому же факт имущественного оскорбления со стороны иностранного государства надо доказать в нашем, российском суде. Который едва ли станет поощрять сутяжничество мелких сошек.

Другое дело – люди богатые и знаменитые. Способные добиваться нужных судебных решений в кратчайшие сроки. Знающие истинную дверь, ведущую в потайную минфиновскую кассу. Они-то свое получат. И даже, возможно, много больше своего. Ведь размер ущерба будет определять прикормленный суд здесь, на нашей общей Родине. И если твой арестованный дом в Тоскане стоит $10 млн, то почему бы не посчитать, что вместе со свежим ремонтом и моральным ущербом тебе причитаются все $100 млн? Тем более что федеральный бюджет – он же бездонный. Если/когда там начинают заканчиваться деньги, всегда можно изъять накопления негосударственных пенсионных фондов. Или ликвидировать широко разрекламированный некогда базовый материнский капитал. Или просто плавно опустить рубль до каких-нибудь 50 за доллар, чтобы существенно сократить фактические государственные обязательства перед так называемым населением. Так что не оскудеет рука компенсирующего.

Правда, тут возникает один скользкий вопрос: а почему вообще нужен столь специфический законодательный акт, в соответствии с которым государство обязуется решать частные проблемы олигархов/чиновников и т. п. за наш общенародный счет?

Россия, как известно, – страна благодати, а не закона. Неформальные уложения здесь важнее и естественнее формальных. Компенсировать нужным людям их заграничные неудобства можно и безо всякого привлечения дерзкого общественного внимания. Традиционным образом. Вот так, например.

Приходит олигарх Ротенберг (фамилия вымышленная, любое совпадение ее с чем-то реальным случайно) в правительство и говорит:

– Вот, у меня арестовали семь дворцов и пять яхт на трех континентах. Хочу возместить ущерб. Дайте мне триллион рублей, а я вам построю подводный туннель от Сочи до самого Крыма.

– Милый друг! – восторженно восклицает правительство. – Как мы ждали тебя, как надрывались томительным ожиданием! Ведь нам как раз деньги девать некуда. Дадим тебе твой триллион. А потом, если выяснится, что туннель дороже обходится, потому что его надо снаружи обшить чистым золотом, а потом еще отлить в граните, добавим полтора триллиона сверху. Нам не привыкать.

И все компенсируется без шума и пыли. Так зачем же напрягать депутатов, провоцировать на нелояльные высказывания министров, будоражить остатки возмущенного национального разума?

Судя по всему, лишь и только затем, чтобы государство РФ, выплатив лучшим из своих сыновей справедливо им причитающееся, получило право регрессного иска к зарубежным державам. И приобрело возможность развернуть судебное преследование всего мира. Всех стран и народов, которые нас недостаточно уважают, все еще считая, что лихорадка Эбола страшнее российской угрозы. Нет, мы докажем, что наша угроза посерьезнее любой эпидемии. Мы заставим себя уважать (согласен, звучит двусмысленно, зато верно).

Стало быть, после принятия «закона Ротенберга» налогоплательщики России в полном составе будут возмещать олигархический ущерб от иностранных санкций. Компенсировать не просто убытки самых богатых людей страны, но и целиковые последствия нашей единственно верной миролюбивой внешней политики.

Так? И да, и нет.

Во-первых, надо уточнить наше понимание самого термина «налогоплательщик». В некой европейской политической культуре налогоплательщик – это человек, который содержит свое государство и взамен вправе требовать от государства выполнения определенных функций.

Но в нашей доморощенной, выстраданной столетиями политической культуре все выглядит немного по-другому. У нас государство – само себе налогоплательщик. Оно продает нефть, газ и другие полезные ископаемые. А полученные деньги раздает жителям, сообразно ценности последних в системе существующей власти. У нас не граждане содержат государство, а наоборот. Во всяком случае, такова психология власти. Да, собственно, и граждане в европейском понимании отсутствуют в России как класс. Есть подданные. Границы прав и свобод каковых определяет власть – главный эксклюзивный кормилец. Наши права – они не по праву рождения и не от Господа Бога. Они – от казенных щедрот. Кремль дал – Кремль взял. И жаловаться не на что.

С точки зрения власти русский народ состоит из одних государственных иждивенцев, различающихся только своей номинальной ценой для Родины. Вот, например, руководитель государственной нефтяной компании стоит 4 500 000 (четыре с половиной миллиона) рублей в день. А провинциальный учитель – 5000 рублей в месяц. Но базовая философия отношений обоих с государством – одна и та же.

Предельно откровенно смысл взаимоотношений государства и человека в России сформулировал недавно известный правовед, председатель Конституционного суда Валерий Зорькин. Он внятно указал, что важнейшее достижение нашей уникальной цивилизации – крепостное право. Которое, по проф. Зорькину, было и остается ключевой духовной скрепой русского народа. В качестве историко-морального авторитета судья избрал чеховского Фирса из «Вишневого сада», который назвал главным несчастьем своей жизни «волю», т. е. отмену крепостного права (1861 год).

Браво, лучше не скажешь! Действительно, мы крепостные. Ведь если государство считает возможным, например, отправлять своих солдат и офицеров в отпуск на войну, то, значит, эти люди в погонах – государственные крепостные, и больше совершенно никто. Жизнь такого человека – дешевый скоропортящийся товар.

Еще в 2000 году появился такой анекдот.

Идет совещание в Кремле. Председательствующий говорит:

– Друзья, все мы уже стали богатыми, все у нас есть: и миллионы, и виллы, и яхты. Пора бы уже и о людях подумать.

– Да-да, – говорит секретарь совещания. – Я как раз тут проект закона подготовил. Душ по 200–300 нас устроит?

«Законом Ротенберга» нам откровенно плюют в коллективную рожу, показывая, что наше место в нашем же государстве – прямо у санузла. Будем ли протестовать? Нет. Мы лучше скажем государству спасибо, что вообще не убили. Ибо ключевая функция государства такого типа – предотвращение крепостного бунта. Не дай Бог задеть милиционера – получишь годы реальной тюрьмы, как узники Болотной.

Да и вообще, нас, россиян, как-то расплодилось слишком много, вы не находите? Всех не прокормишь. Помните старую шутку: почему нельзя разделить все на всех? Потому что всего мало, а всех – много. Чем меньше дармоедов претендует на нефтегазовые доходы, тем жизнеспособнее это государство.

Оно в нас верит. Мы оплатим все его авантюры. И не только деньгами. А всем остаточным содержанием нашего национального организма.

2014 г.

О вреде кумиротворения в отдельно взятой стране

История с поездкой актера Михаила Пореченкова на Донбасс, где он пострелял в абстрактное пространство, надев каску с надписью «Пресса», выросла до масштаба грандиозного общественно-политического скандала. Еще немного – и Россия так разделится по критерию оценки похождений г-на Пореченкова, что начнется холодная гражданская война.

На мой же скромный взгляд, повода для большой войны Михаил Пореченков отнюдь не создал. Оценивать его поступки столь серьезно можно лишь в том случае, если неаккуратный стрелок – признанный интеллектуальный и моральный авторитет национального значения. Он же не есть ни первое, ни второе (ни даже десерт). Г-н Пореченков – хороший, очень хороший (как многие считают, а что думаю по этому поводу лично я, здесь неважно) актер. Лицедей. Его любят, им восторгаются, его забрасывают живыми цветами за его лицедейский талант. А не за гражданскую/политическую позицию.

Превратив Пореченкова в кумира, мы пытаемся и спрашивать с него как с кумира. А зачем? Не легче ли просто раскумирить артиста и отнестись к нему сугубо функционально? Как к человеку, который умеет делать свою непосредственную работу, а все остальное уметь и понимать не обязан.

Вообще, наше представление о том, что актер с очень узнаваемым – благодаря кино и телевизору – лицом по определению должен служить общественным авторитетом, очень странное и незрелое. От него стоило бы раз и навсегда отказаться.

Актер – это человек, который всегда играет. На сцене, на экране и за их пределами. Не более и не менее того.

И когда Михаил Пореченков говорит, что стрелял в Донецке холостыми патронами, а стрельбы были постановочными, он, мне кажется, сам искренне в это верит. Ведь для настоящего актера вся жизнь – постановочная. И всякий патрон – настолько же холостой, насколько мир – театр, а люди в нем – члены труппы этого театра. Гамлет ведь умирает на сцене по-настоящему. И так же по-настоящему воскресает, чтобы потом выйти на поклоны. Здесь нет никакого противоречия. Ибо в мире игры граница между жизнью и смертью становится условной. И война на Донбассе для этого мира – такой же спектакль, как, например, «Белая гвардия» на сцене МХТ.

Требовать от какого-либо актера, чтобы он был источником моральных образцов, совершенно ни к чему. Он не для этого предназначен.

Известный нидерландский мыслитель Йохан Хейзинга, исследователь стихии игры, сказал в своей книге «Человек играющий»: «…игра лежит вне разделения мудрости и глупости, она точно так же не знает различения истины и лжи. Выходит она и за рамки противоположности добра и зла. В игре самой по себе, хотя она и есть продукт деятельности духа, не заключено никакой моральной функции – ни добродетели, ни греха».

К тому же важное достоинство подлинного актера – пустота. Которую заполняет режиссер с помощью драматурга. Без этой звенящей пустоты артисту трудно переходить из образа в образ – и на сцене, и в жизни. Осип Мандельштам считал, что в этом смысле актер – прямая и фундаментальная противоположность поэту. Не случайно так трудно бывает человеку, который умудряется стать большим актером и большим поэтом одновременно; первый, кто вспоминается, – Владимир Высоцкий.

Так что мы можем просто принять, что в Донецке Пореченков играл свою очередную роль – и вычеркнуть эту тему из перечня обсуждаемых предметов всеобщей необходимости.

Вот еще пример.

Есть другой знаменитый актер, Иван Охлобыстин, мой давний приятель. Несмотря на его радикальную позицию по многим вопросам, я как относился, так и отношусь к нему с нежностью («за такие слова меня современники удавят»). Вот я – Иван Иванович, вероятно, со мной не согласится – склонен полагать, что Охлобыстин в свое время стал священнослужителем вовсе не потому, что его неудержимо влекло в официальную Церковь. А из-за творческого простоя. В какой-то момент ему катастрофически не хватало ролей. И он решил сам себя назначить на роль, способную поглотить актера целиком, без остатка. Когда же жизнь предоставила Ивану Ивановичу возможность снова заняться актерством в прямом смысле слова и полном объеме – он со священнической темы аккуратно съехал.

Охлобыстин играл и тогда, когда рекламировал «Евросеть» (где служил креативным директором) с помощью стадионных шоу. И когда призывал к расправам над геями (уверен, что никаким гомофобом он в действительности не является, как не является и антигомофобом, – просто у актера в разные дни бывают разные спектакли). И сейчас, изображая несгибаемого борца за Русский мир. И если завтра Иван устроит шоу в поддержку американской оккупации России, я тоже не удивлюсь. И нежность моя к нему никуда не денется. Разве можно осуждать актера за то, что он вчера – король Лир, а послезавтра – Хлестаков?

Нам просто не надо творить кумиров на ровном месте – и тогда не будет нам горького разочарования в самый неподходящий жизненный момент. И не придется картинно бросать к актерским ногам бутафорские пистолеты…

А на днях в РФ разразился кризис восприятия еще одного кумира – Елизаветы Глинки (доктора Лизы). Врача, которым долгие годы вся «прогрессивная общественность» искренне восхищалась. За ее большую работу по организации хосписов и лечению неимущих, особенно бомжей.

Доктор Глинка, подобно Пореченкову, съездила с гуманитарной миссией на Донбасс. Чтобы вывезти с войны некоторое количество беззащитных детей. А вернувшись с Донбасса, сначала воздала хвалу кремлевским чиновникам, которые помогли ей преодолеть страх перед войной. А потом приняла участие – в компании с Общероссийским народным фронтом (ОНФ) и всеми думскими партиями, включая «Единую Россию», – в организации марша в День народного единства 4 ноября. Отметившись еще и высказываниями, полностью соответствовавшими духу и букве нынешней официальной политики.

Здесь многие представители «прогрессивной общественности» схватились за голову: как же так, ведь мы вам столько лет верили, доктор Лиза, как, может быть, не верили себе?!

И эта драма представляется мне изрядно преувеличенной.

Во-первых, всякий гражданин РФ, согласно Конституции, может наслаждаться свободой слова и собраний, а также участвовать в организации любых законных массовых акций. И доктор Глинка – нисколько не исключение.

Далее. Насколько можно судить по официальной биографии, она никогда не была оппозиционером, тем более – «борцом с режимом». Напротив, всегда устанавливала конструктивные отношения с властью (в тех или иных формах) и совершенно не собиралась их расстраивать.

Изначальным донором фонда Елизаветы Глинки была партия «Справедливая Россия», чей глава Сергей Миронов был в те времена спикером Совета Федерации, т. е. (номинально) третьим человеком в стране. Потому и фонд назвался «Справедливая помощь». Потом все это дело перешло под крыло Михаила Прохорова и его партии «Гражданская платформа» – при всем уважении, они к реальной оппозиции и оппозиционности тоже отношения не имеют.

Т. е. доктор использовала свой ресурс публичности, чтобы получать от властных и околовластных структур ресурсы для воплощения своих планов. Что принципиально нового она совершила в конце октября – начале ноября 2014 года?

И здесь вновь встает вопрос: а стоило ли «прогрессивной общественности» по собственному желанию возводить уважаемого доктора на кумиронесущий пьедестал, чтобы потом спрашивать с нее по придуманному этой же общественностью счету?

К тому же, воля ваша, но и г-н Пореченков был движим совершенно лучшими побуждениями, когда двигался на Донбасс. Он ведь хотел помочь людям всей мощью своего искусства, не так ли? Просто вышло все как-то коряво, но стартового мотива это не отменяет.

Кумиротворение, друзья, – дело часто соблазнительное, но стратегически ненадежное. Заниматься им надо крайне осторожно. Если заниматься вообще. Помните, в какой книге сказано «Не сотвори себе кумира»?

Отдельно хочу сказать, что, совершенно не будучи ни святым, ни моральным авторитетом, я всего лишь выражаю свое частное мнение. Если позволите, без последствий.

2014 г.

Теперь все опять всерьез

Большие кризисные эпохи, когда трещит и пенится миропорядок – «интересные времена», по вечнокитайской терминологии, – многим плохи. Но одним все-таки хороши: в такие времена ты не просто можешь, но должен «остановиться, оглянуться», выпасть из рутины – кому-то печальной и скучной, кому-то радостной и веселой – и задуматься над тем, как, в чем и почему прошла твоя предыдущая жизнь. В мире, государстве, обществе, семье и наедине с собой.

Четверть века назад распад нашей российско-советской империи (известно, что Иосиф Сталин в 1922 году предлагал назвать старо-новую империю просто РСФСР, но Владимир Ленин настоял на экстерриториальном и внеэтническом бренде СССР) перешел в решающую и необратимую стадию. Россия по этому случаю сумела избежать мировой войны с огромными жертвами. Повезло.

Но за все в жизни надо платить. За относительно спокойный сценарий имперского краха мы заплатили превращением в классическую страну третьего мира с тотальной коррупцией, примитивизацией экономики, технологической деградацией, полураспадом всех основных социальных систем. Мы приобрели безответственные элиты, которые, как правило:

а) куют деньги в России, чтобы легализовать и использовать их на Западе;

б) осязают себя в постмодернистской реальности, где слова и/или политические жесты ничего (почти ничего) не стоят, где очень многое – заведомо понарошку и не всерьез.

Украинская история пахнула на нас холодным воздухом старого недоброго модерна с его возможной самой настоящей, неигрушечной войной. Но политический и медийный классы этого «не», похоже, в полном объеме еще не поняли. Постмодернистские игры продолжаются. Без должной оценки широких последствий этих игр по эту сторону нашего морально-материального мира.

Вот, например, гиперпопулярный среди широких слоев народа РФ Дмитрий Киселев, телеведущий и руководитель информационной группы «Россия сегодня», за последние годы призывал нас к разным интересным вещам, например, «сжигать сердца геев». В искренность его людям типа автора этих строк с самого начала не верилось. А потом и сам г-н Киселев на собрании сотрудников «России сегодня» дал понять, что все это сердцесожжение – гипербола, которую не надо понимать буквально. Что ж, неплохо. От несожженного сердца как-то отлегло. Одно только замечание: миллионы телезрителей про гиперболу не догадываются, им забыли подробно разъяснить. Они принимают яростные призывы за чистую монету. В результате в стране существенно растет гомофобия, независимо от истинной личной позиции влиятельного телеведущего. И если вдруг начнутся гей-погромы, то кто примет ответственность за гиперболы, которые типа не всерьез?

Или, скажем, дама-депутат (не привожу ее имя, чтобы не нагнетать на ровном месте парламентский пиар), только что призвавшая россиян жить по северокорейским идеям чучхе (опоры на собственные силы). Это вы серьезно? – как спрашивал знаменитый актер Стивен Фрай скандального петербургского депутата Виталия Милонова по схожему поводу. Как на собственные силы обопрется элита, привыкшая эксплуатировать, по преимуществу, собственные слабости? Разве элитные люди действительно хотят в КНДР? Где только что любимый лидер Ким Чен Ын официально и легально сжег из огнемета провинившегося министра безопасности, а несколько месяцев тому расстрелял собственного дядю, заподозренного в неполной лояльности («если у вас нету дяди, вам его не расстрелять»). По более жесткой версии, высочайшего дядю заживо скормили собакам. Насколько уместен этот наш доморощенный чучхе-юмор с привкусом смерти?

А еще бригада депутатов из «Единой России», КПРФ и ЛДПР призвала нынче отдать под трибунал первого-последнего президента СССР Михаила Горбачева. За развал СССР, приведший, по депутатской логике и в конечном счете, к сотне человеческих жертв в революционном Киеве-2014. Я, признаться, без восторга отношусь к исторической роли Михаила Сергеевича. Но, опять же, насколько серьезно требовать расправы над 83-летним лауреатом Нобелевской премии мира? Депутаты просто хотят отпиариться, это ясно. Но как отзовутся их не слишком ответственные слова в разгоряченных свежепойманным крымским солнцем головах избирателей, не разбирающихся в тонкостях пиара и толком не слышавших про постмодерн?

Я и сам, конечно, премного грешен в этом плане, признаю. Ради красного словца наговорил в разные годы немало вещей, которых можно было бы вполне избежать. Частичное (неполное) мое оправдание лишь в одном: я никогда не сидел во власти и не обращался непосредственно к многомиллионной аудитории. В прежние годы я нередко жалел об отсутствии таких амбициозных шансов. Сейчас – рад: как хорошо, что не сидел и не обращался! Если ты небольшой человек, то ты можешь не прорваться к вершинам великого добра, зато у тебя больше шансов избежать участия в великом зле.

С течением лично-исторического времени вообще многие политические поступки воспринимаются по-иному. Вот я, например (простите, что снова про себя, но таким примером пользоваться легче, чтобы поменьше людей невзначай обидеть), долго критиковал Геннадия Зюганова (КПРФ) и Владимира Жириновского (ЛДПР) за их упорно-стойкое нежелание бороться за реальную власть. А сегодня я бы воздержался от жестких выпадов против них. Да, Зюганов и Жириновский поступали плохо, постоянно и систематически вводя своих актуальных и потенциальных избирателей в заблуждение относительно реальных карьерных намерений. Но, с другой стороны, не говорит ли их жизненная стратегия об их достаточно адекватной самооценке, присущей в этом мире далеко не каждому? Вполне возможно, что лидеры КПРФ и ЛДПР, остановившиеся в середине 1990-х годов в сантиметре от власти, просто понимали, что не сдюжат? Что кризисная Россия тех лет им не по силам и не по нервам? Что пусть лучше все делает Борис Ельцин, которому не так трудно и залезть на танк, и тем же танком разогнать парламент?

А как мы все упивались особыми отношениями президента Ельцина с алкоголем! Как мы то смеялись, то возмущались, то брезгливо морщились! Сегодня я бы уже так не наморщился. Некоторые драматические решения тех звонких лет трудновато было бы принять на совершенно трезвую голову. А принимать (во всех смыслах) – требовала острая необходимость.

Довольно легко кричать «банду Путина под суд!», почти наверняка зная, что тебя не сожгут из огнемета и не скормят злобным собакам. Совсем другое дело – пережить на самом ответственном посту, например, «Норд-Ост» и Беслан. Не покинув в решающее время должность, как это сделал в прошедшем феврале украинский Виктор Янукович.

Эпоха постмодерна породила представление о том, что политическим лидером может стать любой. Главное – каким-то образом влезть в общенациональный телевизор и, по возможности, не вылезать оттуда никогда, пока тебя с ним не разлучит политическая смерть. Ну, или, на худой конец, завести мощный блог и раскрутить его до пары миллионов посещений в день.

Я же как политический консультант на пенсии считал бы, что все претенденты на большую политику, движимые скороспелыми публичными амбициями, должны в обязательном порядке проходить психологическое лицензирование. Дипломированный психолог по итогам специального обследования должен дать ответы на два вопроса:

А) Способен ли претендент на политическое поприще постоянно и помногу, комфортно и беспечно, не испытывая угрызений совести и нарастающего страшного стресса, лгать – без чего публичная политика до недавних пор не существовала?

Б) Готов ли он, если понадобится, легко отдавать смертельные приказы, без чего тоже нередко не обходится современная власть?

В этом смысле демократическая политика, кстати, сущностно отличается от автократии. При демократии ответственность за тяжелые и тяжкие решения перераспределена между многими легитимными институтами. И потому психологический груз, выпадающий на долю всякого начальника, куда меньше. Автократ, живущий по принципу «что хочу, то и ворочу», гораздо больше подвержен риску сойти с ума, чем обычный демократический лидер.

Пребывая на обитом пороге кризиса постмодерна, мы должны многое передумать и пересмотреть. Прежде всего – пересмотреть в зеркало. Действительность оказывается куда богаче наших желаний.

Если еще вчера мы не знали, что управлять собственным письменным столом куда проще, чем государством, то сегодня-завтра нам придется это понять. Чем скорее, тем потому что – как говорил один известный в России и уже, увы, покойный политический консультант.

2014 г.

Отчаяние Виктора Януковича

Всякая Россия в своем историческом развитии достигает точки, когда ей становится интересна только Украина. А Украина, кажется, сегодня живет и борется уже и для того, чтобы мы устыдились скудости и бессмысленности нашей политической псевдожизни.

Нынче я вновь слышу хмурые голоса, напоминающие, сколько крови и слез приносят революции, любые революции. Как эти проклятые революции ввергают свои страны в хаос. Как они пожирают своих детей, а наипаче – отцов. И если бы революции, как понедельники, взять и отменить… Зачем они, спрашивается, и кому вообще нужны?!

Мне представляется, здесь мы имеем дело с не совсем правильной постановкой ключевого вопроса.

Как говорила моя школьная учительница биологии Таисия Максимовна Никольская, «научный, дарвиновский вопрос – не зачем, для какой цели, а почему, по какой причине?». Сегодня я не могу назвать себя последовательным дарвинистом, особенно с учетом растущего (с возрастом) тяготения к креационизму, т. е. точке зрения, что всё живое сотворил Господь Бог, причем в кратчайшие сроки. Но в том, что касается анализа революций, я бы с Таисией Максимовной согласился.

Известный современный мыслитель Нассим Талеб (американец ливанского происхождения), прославившийся книгами «Черный лебедь» и «Антихрупкость», правильно заметил: проблема Израиля не в том, что рухнул лояльный ему египетский режим Хосни Мубарака, а том, что премудрые евреи не смогли верно оценить вероятность такого падения и потому не подготовились.

То же касается и сегодняшней Украины. Можно сколько угодно рассуждать, что насилие порождает насилие, и выход ситуации из-под контроля не выгоден никому, вообще никому. И это правда. Но важнее понять, почему случилось то, что сейчас происходит, и почему оно должно было случиться.

Нынче ходит много разговоров о некоем геополитическом конфликте, в который ввязался президент Украины Виктор Янукович. Дескать, он решил кинуть Европу и пойти под покровительство путинской России. Вот здесь, собственно, и начался скандал. Наверное, подпитываемый теми странами и силами, которые такой геополитический выбор Януковича не разделяют.

А по-моему, всё это пустое. Виктор Федорович не оперирует геополитическими категориями. Он, мне кажется, не знает значения слова «геополитика», ибо не открывал словарь на букву «г», чтоб не поначитаться лишнего.

А чтобы понять, как и чем движим человек и лидер, спровоцировавший нынешний политический кризис в Киеве, – все тот же Янукович, – надо вспомнить, откуда этот лидер есть-пошел, где, как и когда он научился думать. И принимать решения.

Виктор Федорович – человек непростой судьбы. Его мать умерла, когда ему было всего два года. Уже (или, если угодно, еще) в 17 лет Янукович впервые был осужден на 3 года лишения свободы – за участие в грабеже в составе некой преступной группировки «Пивновка». В 20 лет, в 1970-м, сел повторно, теперь на 2 года – за побои. Впоследствии судимости с него сняли, причем по ходатайству дважды Героя Советского Союза, летчика-космонавта Георгия Берегового. Будущего президента Украины и космонавта связывал родной город Януковича – Енакиево, где Береговой провел часть детства-юности.

Но как бы ни выглядела формальная сторона дела, все эти драматические перипетии не могли не оставить отчетливого следа в душе В. Ф. Может быть, именно ранняя тюрьма породила в нем глубинный, нутряной страх, который и сегодня, во многом, движет им при принятии важных и важнейших решений.

После уголовной молодости Янукович взялся за ум и сравнительно быстро сделал солидную карьеру. В 1997-м он становится губернатором Донецкой области, одного из главных промышленных и одновременно криминализированных регионов Украины. По отзывам большинства свидетелей и украинских экспертов, на этой должности он хорошо проявил себя как модератор региональной элиты. Правда, это слишком по-умному сказано, а если проще – В. Ф. был разводящим между разными кланами и группами влияния, делившими Донецкую область, которые в то время учились воевать и договариваться без помощи огнестрельного оружия.

В 2002-м он становится премьер-министром с прицелом на президентский пост. Есть много версий, почему Леонид Кучма сделал ставку именно на Януковича. Одна из них гласит, что назначение В. Ф. должно было сорвать наметившийся тогда альянс между «донецкими» (в частности, в лице олигарха Рината Ахметова) и вроде-как-оппозиционным кандидатом в президенты Виктором Ющенко. Другая – нисколько не противоречащая первой, – что все равно В. Ф. никто всерьез не принимал. Он призван был стать не полноценным, а церемониальным президентом в парламентской республике с премьер-министром Кучмой.

Стратеги Банковой улицы (где находится в Киеве администрация президента), видимо, посчитали, что для выполнения роли номинального правителя человек с двумя судимостями подойдет идеально. И с тех пор многие, прежде всего – собственные соратники традиционно склонны были считать Януковича глупее, бездарнее и слабее, чем он есть на самом деле.

После Оранжевой революции 2004 года его почти вовсе списали в утиль. Откуда он восстал, чтобы привести «Партию регионов» к победе на парламентских выборах в 2006-м. Но и тогда близкие партнеры В. Ф. побежали договариваться с «оранжевыми», чтобы создать коалиционное правительство без Януковича-премьера. В результате они получили-таки именно Януковича-премьера. Правда, продержался он недолго – до декабря 2007-го. И потом, в 2009-м, ему предложили 10-летний пакт о разделе страны и власти с Юлией Тимошенко. Пакт предполагал, что В. Ф. становится… правильно, номинальным президентом без полномочий. А «оранжевая принцесса» – конечно, полноценным премьер-министром с реальной властью. Янукович до последнего делал вид, что предложение принимает. Но в решающий день-момент сходил в церковь и вышел оттуда просветленный: сделки не будет, я пойду на общенародные выборы и стану президентом по-настоящему.

Так и произошло. В 2010-м. А украинские элиты недооценили, какой запас ненависти к себе они создали в Януковиче за все минувшие годы. И как он должен был отыграться, как ярко показать, что это он будет распоряжаться судьбами всех – не наоборот!

Три с половиной года В. Ф. тестировал Украину: сможет ли он править по-царски, в режиме «что хочу – то и ворочу». Продлил базирование российского Черноморского флота на 25 лет – сошло с рук. Посадил Юлию Тимошенко – катастрофы не случилось. В 2012-м сформировал новое правительство, почти целиком состоящее из прямых ставленников его семьи, – услышал в ответ лишь глухое брюзжание, без последствий.

Но в прошлом году он ввязался в дело, которое оказалось ему не по плечу. В судорожных поисках денег для спасения предбанкротного украинского бюджета (а каким еще может быть бюджет, если правительство работает в интересах одной-единственной семьи?) он начал лавировать между Россией и Евросоюзом, пытаясь развести и кинуть, если называть вещи своими именами, обе стороны. Не будем забывать: в той среде, где В. Ф. формировался с младых ногтей, кинуть и развести фраера – это не плохо, а сладостно и почетно.

Когда старушка Европа отказалась озолотить Украину, Янукович сорвал подписание соглашения об Ассоциации с ЕС и кинулся умасливать Владимира Путина. Аргумент его был прост, как все тюремное: если я немедленно не получу большой кредит и скидку на газ, моя власть падет, а это сильно испортит Кремлю и лично ВВП предолимпийское настроение.

Московские деньги и скидку он получил. Но будучи вовсе не геополитиком и вообще не стратегом, не учел одного: есть заветные области бытия, в которые нельзя вступать грязными сапогами. Провернув аферу с обещанным и неподписанным соглашением об Ассоциации с ЕС, В. Ф. покусился на главную национальную парадигму своей страны: Украина – не Россия. Ибо если Украина не идет в Европу, пусть даже медленно и почти виртуально, ее самостоятельное национально-государственное существование теряет смысл. Просто отмирает ее жизненное задание.

Еще – Янукович переоценил терпение своего народа. Совершив типичную ошибку индуктивиста: если дождь шел вчера и позавчера, он пойдет и завтра. Так появились и многосоттысячный Евромайдан, и радикальный, с кровью, протест улицы Грушевского.

Сейчас страх не дает В. Ф. двигаться ни вперед, ни назад. Ни раздавить восставший народ танками, ни пойти на реальные уступки оппозиции. Он хочет просто тянуть резину в расчете, что сердце само собой успокоится, и кривая куда-нибудь выведет. Но стратегически он уже проиграл.

Фарш невозможно провернуть назад. В политике можно играть против кого и чего угодно, но не против истории. Вопрос сегодня лишь в том, как и на каких условиях Виктор Янукович в эту историю уйдет.

Я пишу этот текст в шесть утра. Не потому, что совсем не спится, а потому, что всегда надо следить за свежими новостями из Киева. Больших новостей из Москвы я не жду.

Такая вот история.

2014 г.

Хроника широко необъявленной смерти

Страна перестает быть безнадежно провинциальной, когда всем хочется о ней что-нибудь рассказать, написать и т. п. Когда она интереснее иностранцам, чем их собственная родина.

Как публицист, не владеющий почти ничем, кроме устно-письменной речи, я считаю, что сегодня в России самое интересное – говорить-писать об Украине. Это само по себе свидетельствует о судьбах двух стран. Что теперь как раз мы – провинция, и пришло время это признать. Это горьковато. Потому что бегство от собственной провинциальности – главная жизненная, она же историческая мечта русского человека. Помните: «В Москву! В Москву! В Москву!». Слово «Москва» можно заменить на «Париж» или «Нью-Йорк» – смысл не поменяется.

Но это всё и неплохо. Потому что сделать национальное государство европейского образца из провинции легче, чем из недоразвалившейся империи, которая хорошо помнит свои старые амбиции, но не соображает, что у нее давно уже нет нужной амуниции. Чтобы встать с колен на самом деле, а не в пропагандистских конвульсиях кремлевских пиарщиков, – неплохо бывает для начала опуститься на колени. Так легче понять и избыть собственные ошибки, еще вчера неосознаваемые и не признаваемые.

Итак, в Киев, в Киев, в Киев!

Как мы и полагали, пока-еще-президенту Украины Виктору Януковичу не удалось пересидеть Майдан. Его режим начал сыпаться. Правительство Николая Азарова ушло в отставку. Янукович срочно ищет кандидатуру нового премьера. Оппозиционные лидеры Виталий Кличко и Арсений Яценюк от счастья формировать новый кабинет пока отказываются: опасаются, и небезосновательно, что шатающийся президент их подставит и кинет. Действительно, а почему нет? Если человек сформировался в среде, где подстава и кидалово – непременное условие любых достижений?

Согласиться на премьерский пост может, например, 48-летний Петр Порошенко, крупный бизнесмен и политик, одна из ключевых фигур Оранжевой революции-2004. Будучи человеком умным, г-н Порошенко не хуже Кличко-Яценюка понимает все риски. Но он знает и другое: следующего шанса занять столь высокую должность ему может и не представиться. Тем более что бывший политический партнер и кум экс-президента Виктора Ющенко несколько раз почти мистически-фанерным образом пролетал мимо уже твердо обещанных ему государственных топ-постов.

В начале 2005 года он получил от новоизбранного г-на Ющенко гарантии, что станет при нем главой правительства, чтобы лишь в день инаугурации, ближе к вечеру, узнать, что премьерство почему-то уплывает к Юлии Тимошенко. В 2006 году он был уже согласованным кандидатом на пост спикера парламента, но тут болезненно и мучительно развалилась оранжевая коалиция, и председателем Верховной рады стал совсем другой человек – социалист Александр Мороз. В 2008 году Ющенко и Тимошенко договорились (а в то время это само по себе было уже очень трудно), что Порошенко точно становится главой Национального банка, – но и здесь случилось что-то, что помешало воплощению сценария.

Будучи столько раз бит на ближайших подступах к заветным высотам, Петр Алексеевич может презреть все неудобства сосуществования с президентом Януковичем просто по принципу «надо ввязаться в серьезный бой, а там посмотрим». Ведь не только коварный (но при том неглубокий и стратегически недалекий) президент может переиграть премьера, но и – чем черт не шутит – возможно и наоборот.

Кроме правительства, В. Ф. принес в жертву и так называемые «репрессивные законы», принятые 16 января. Акты российского образца, грозившие большими санкциями за любую активность майданного типа и ее освещение в СМИ, отменены подавляющим большинством депутатов Верховной Рады. Правда, большого очарования в украинском обществе это не вызвало. Стандартная реакция: чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное (© Э. Успенский, «Дядя Фёдор, пёс и кот»). Нечто подобное президент Украины и провернул. Виктор Федорович вообще уже полностью превратился для украинцев в героя старого еврейского анекдота: как осчастливить человека? – надо отнять у него всё, а потом вернуть половину. И что бы Янукович ни предпринимал – даже если бы завтра освободил Юлию Тимошенко и в тот же день помчался подписывать соглашение об Ассоциации с ЕС, – он не вернет себе доверия политически активных сограждан. Поезд ушел, ибо задолбало сверх всякой меры.

Потому вопрос лишь в том, сколько В. Ф. еще продержится и досидит ли в нынешнем кресле до общенациональных выборов-2015.

Но сам В. Ф. так может и не считать. Он смертельно боится уйти, ибо знает, сколько людей наточили на него не зуб, но целую акулью челюсть. Страх заставляет его цепляться за президентство из последних сил.

Тем более что перед глазами у него есть исторические примеры. Например, казус первого демократически избранного президента РФ Бориса Ельцина. Который в 1998-м году считался полноформатным политическим трупом и вынужден был сделать премьер-министром отнюдь не близкого ему Евгения Примакова. Но уже в 1999-м сковырнул Примакова, вскоре сделал ставку на Владимира Путина и выиграл, гарантировав себе 7 лет (2000–2007) спокойного безопасного умирания в широкой, как русская душа, резиденции.

Конечно, Янукович далеко не Ельцин, характер не тот и воля не та. Да и Украина, как мы уже полностью убедились, не Россия, она не позволяет себя размашисто насиловать. Но сценарий Ельцина 1998–1999 гг. В. Ф. вполне может взять на вооружение: при недостатке воображения чужой опыт, да еще прагматически успешный, переживается особенно остро.

Что, исходя из собственных целей и неупразднимой психологии, Виктор Федорович нынче должен делать?

1. Ссорить оппозиционеров Кличко, Яценюка и Тягнибока между собой. Давая каждому из них понять, что остальные-то уже созрели для сепаратных переговоров, и…

2. Ссорить всю троицу с Юлией Тимошенко. И обратно. Уговорить трех джентльменов, что выход «оранжевой леди» из тюрьмы явится для них роковым, ибо на фоне Юлии Владимировны они померкнут и сойдут с авансцены. А для чего, спрашивается, столько прилагали майданных усилий? Параллельно – дать понять Ю. В., что давно бы уж ее освободил, только Кличко-Яценюк-Тягнибок типа уговаривают этого не делать.

3. Дальше вбивать клин, и без того вбитый, между радикальной и нерадикальной частями протеста. Например, соблазнить движение «Правый сектор» – движущую силу атак на улице Грушевского, которая уже выдвигает своего представителя Дмитрия Яроша в политические лидеры, альтернативные триаде Кличко – Яценюк – Тягнибок. Классический Янукович-style: доказать радикалам, что статусные лидеры Майдана их предали, сдали и слили, а вот с президентом можно и легко договориться о чем-нибудь напрямую.

4. Если будет сформировано новое, «проевропейское» правительство во главе с Порошенко или кем-нибудь еще – почаще подставлять его нерешаемыми задачами, чтобы дискредитировать в хлам еще до наступления 2015-го.

5. Наконец, взрывные решения чеченоподобного типа. Звучит страшно, но, увы, реально. Не кажется ли вам, что какой-нибудь радикальный протестант вдруг в состоянии так сильно обидеться на Кличко и Ко, что решит взорвать бомбу в присутствии последних? Или, например, какие-нибудь совсем уж радикалы захотят силой освободить из тюрьмы Юлию Тимошенко, и при попытке побега… А здесь уже путь к чрезвычайному положению, при котором так удобно расслабляться в президентском имении «Межигорье», – открыт.

В общем, конвульсии В. Ф. продлятся еще некоторое время. Но он все равно проиграет, вот увидите. По меньшей мере, по трем причинам.

1. Он пошел против базового вектора истории Украины – об этом мы с вами говорили в прошлый раз.

2. Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. В данном случае речь идет о высоком европейском обществе. Если ты хочешь держать много денег в западных банках и где-то неподалеку приобретать всякие активы (например, намедни мы узнали от украинских журналистов, что неформальный казначей семьи Януковича, олигарх Сергей Курченко прикупил сеть АЗС в Германии) – ты не можешь управлять своей страной с азиатским варварством.

3. Элиты не готовы заложить под Януковича свои головы. Не случайно 78 депутатов парламента от «Партии регионов» (частично близкие к большим бизнесменам Ринату Ахметову и Сергею Тигипко) уже отказались голосовать за силовые варианты решения украинского кризиса. А то ли еще будет!

Ну и предпоследнее. Надеюсь, к сегодняшнему дню мы все убедились, что миллиардные вложения в украинские евробонды и мощная скидка на РФ-газ не приблизила, а отдалила Украину от России. Это только монетократы – адепты всевластия денег – верят, что большое бабло решает любые проблемы. На самом же деле бабло эти проблемы часто создаёт. Вообще, это ваше бабло – тёмная материя, с которой надо поступать крайне осторожно.

Последнее же мы скажем скоро, когда настанет полнота времен.

2014 г.

Президент Украины

как Наполеон наших дней

Пока мы тут с вами сидим по кухням, накапливаем благородное отвращение к РФ-режиму, периодически восклицая, что, конечно, «пора валить», на Украине продолжают происходить действительно интересные события.

Вот экс-премьер-министр Николай Азаров, едва уйдя в отставку, сразу, по сообщениям многих СМИ, улетел на частном самолете в столицу Австрии Вену, где находятся бизнес и жилой дом его сына. 66-летний доктор геологических наук Азаров продемонстрировал, что за долгую партийно-правительственную карьеру понял про жизнь практически все, что необходимо для спокойной старости.

Во-первых, лохов-сограждан надо яростно агитировать против Евросоюза и за Таможенный союз – но самому-то лучше базу (она же запасной аэродром) держать в ЕС. Чтобы в нужный момент личной грудью соприкоснуться с проклятым «евросодомом», который грозит растлением нашему девственному православному миру.

Во-вторых, скоропостижно покинув высокий пост и лишившись разветвленной охраны, на родине лучше не задерживаться – по соображениям безопасности.

В-третьих, никогда не надо пользоваться простыми рейсовыми самолетами: там на борту всегда много грязного быдла (т. е. представителей собственного народа), мечтающего о содомической смене приоритетов, а частными охранниками весь салон не забьешь.

Отъезд Азарова – столь же откровенный, сколь и стремительный – привел в возбуждение европейские элиты. Под впечатлением от докторского поступка евродепутат Ребекка Хармс неожиданно заявила, что у самого украинского премьера, а также ныне исполняющего его обязанности первого вице-премьера Сергея Арбузова и шефа президентской администрации Андрея Клюева уже есть австрийское гражданство. Вскоре, впрочем, депутат поправилась: мол, доказательств у нее не хватает, но с учетом того, сколько бабла эти ребята вывезли из облагодетельствованной ими Украины в опасную и трудную Австрию, австрийские паспорта им скоро, того гляди, обломятся. В общем, как говорят у нас в русской литературе: полный Хармс.

Серьезные вещи происходят и в оппозиции (естественно, я не уточняю, что в украинской, ибо в нашей российской давно не происходит ничего, заслуживающего внимания).

Начали выходить на поверхность радикальные лидеры – профессиональные революционеры. Например, координатор движений «Правый сектор» и «Тризуб», сражавшихся со спецназом на улице Грушевского, Дмитрий Ярош. Он дал обширное интервью «Украинской правде», в котором четко сформулировал свою позицию по ключевым вопросам повестки дня. Например:

а) профессиональные революционеры не будут до бесконечности ждать результата уютных зачайных бесед статусных лидеров оппозиции с Виктором Януковичем – они готовы взять инициативу на себя;

б) радикальный протест способен выдвинуть собственного кандидата в президенты страны – вовсе не из привычного строя «Тимошенко – Кличко – Яценюк»;

в) ни гражданской войны, ни раскола Украины никто не допустит, ибо 80 % населения, независимо от цивилизационно-культурных приоритетов, против Януковича (ибо действительно достал).

Тем временем единый и несгибаемый пакет базовых требований протестующих не к Януковичу даже, но к текущему историческому моменту, похоже, определен. Это досрочные выборы президента (в результате которых Виктор Федорович исчезает с политического лица украинской земли) и конституционная реформа, приближающая страну к парламентской республике европейского образца. Наконец-то все, кому дано понимать, поняли, что нельзя даже теоретически стать Европой, сохраняя суперпрезидентскую республику, где глава государства де-факто сжимает в своих руках все три ветви власти.

На этом фоне ведущий статусный оппозиционер Виталий Кличко вновь сходил к В. Ф. Я. и узнал нечто удивительное: оказывается, все-еще-президент Украины не хочет никакого политического урегулирования, а стремится тянуть резину до бесконечности. О чем мы с вами, дорогой читатель, здесь не раз говорили.

Да, конечно. Янукович будет тянуть и дальше. И это всякие наблюдатели, независимые и зависимые, считают, что трон его шатается, а положение – хуже губернаторского. Он-то сам так пока не считает. Больше того: как трусливый человек, оказавшийся во внештатной ситуации, он обязан крепить свою психологическую стабильность сильнодействующим средством – самообманом.

В. Ф. нынче уговаривает себя, что он, пожалуй, самый крутой или, по крайней мере, самый хитрый лидер во всемирной истории. И по его биографии, а не книжкам Макиавелли или Талейрана будут учиться практическому разуму грядущие поколения мировых политиков.

Действительно. Вот если бы Янукович в ноябре 2013-го подписал в Вильнюсе соглашение об Ассоциации с ЕС, он не получил бы больших денег ни от Европы, ни от России. И правил бы страной в условиях актуального экономического краха. А так, всего-то слегка плюнув в лицо народу своему, он уже добился:

1. $3 млрд от России;

2. Обязательств еще на $12 млрд;

3. Большой скидки на российский газ, чего никак не удавалось продавить в предыдущие четыре года пребывания В. Ф. у власти.

И вот уже, чтобы не отпустить Украину в Таможенный союз (куда она совершенно не собирается) и предотвратить насилие (при том что на масштабное кровопролитие режим не способен – войска, скорее всего, не подчинятся, о чем честно заявил в парламенте экс-министр обороны г-н Кузьмук), сама Европа собирается дать больших денег. Как только что сообщило издание European Voice, верховный представитель Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон готовит план срочной финансовой помощи Украине. Согласно анонсированному плану, с 2014-го по 2020-й страна получит от Евросоюза аж 19 млрд евро. Не ультразавиральные $160 млрд, которые незадолго до отставки на полном серьезе требовал д. г. н. Азаров, но тоже нехило. Януковичу хватит, чтобы прокормить семью, да, пожалуй, и не одну.

А тем временем, как и стремился В. Ф., растут противоречия между оппозиционными лидерами. Вот уже и Юлия Тимошенко из тюрьмы прислала своим соратникам по партии «Батькивщина» конфиденциальное (не подлежащее оглашению в СМИ, но все равно оглашенное) письмо, что никакая конституционная реформа не нужна, а нужны только досрочные выборы президента, и как можно быстрее. Что в переводе с тимошенковского на любой индоевропейский язык означает: следующим президентом должна быть я, ибо заслужила и выстрадала! И со всеми большими полномочиями, иначе нет смысла.

Виталий Кличко и Ко с таким подходом, ясное дело, вряд ли согласятся. Да и между радикальными и умеренными крыльями протеста напряженность не ослабевает никак. Стало быть, Виктор Федорович еще тянет-потянет, да, глядишь, и уцелеет. Утерев нос всем скептикам, которые уже видели его удаляющуюся от власти сгорбленную фигуру.

Но пребывая в этом успокоительном самоослеплении, пока-еще-президент забывает про одну довольно важную вещь. Для украинских элит, включая большинство его собственных товарищей «по чувствам, по перу», он уже превратился в острую проблему. Взять хотя бы украинских олигархов, которые очень боятся предстать на Западе адептами авторитарной коррумпированной власти, проливающей кровь сограждан, – а к этому все идет. В политике же, если один человек становится острой проблемой для всех, его обычно отсекают.

Чем скорее Янукович это поймет, тем лучше. Еще не поздно получить, вместе со всей семьей в расширительном смысле слова, политическое убежище в какой-нибудь теплой православной стране, остро нуждающейся в семейных миллиардах. Например, на Кипре. По Киеву поползли слухи, что к В. Ф. срочно летят монахи со Святой горы Афон, на чьи единственно верные советы он очень рассчитывает. Может, святые люди помогут человеку-проблеме сделать отважный выбор?

Хотя, конечно, правителю, который так хитер и крут в своих собственных глазах, невероятно трудно смириться с потерей власти. Здесь Януковичу нужны уже не столько монахи, сколько опытные психологи. Которые спасли бы В. Ф., объяснив ему буквально следующее:

– в истории много крутых пацанов теряли власть и удалялись из своей страны – взять хотя бы Наполеона Бонапарта (чем Янукович, в конце концов, хуже Наполеона?);

– политик может считать себя успешным тогда, когда за годы власти воплотил свою истинную миссию; В. Ф. хотел обеспечить безбедное существование своей семье в нескольких поколениях – и обеспечил; а об остальном подумают следующие украинские лидеры.

По-человечески очень хочется все-таки спасти Януковича. Главное, чтобы он сам побыстрее этого захотел.

2014 г.

Прóклятая Украина

Психологическое состояние нации неплохо характеризуется потоком главных новостей, которые эта нация для самой себя порождает.

Вот, например. Несколько лет назад, взяв в руки одну вполне влиятельную латвийскую газету, я сразу был вознагражден передовицей на тему: в N-ском районе обнаружены следы медведя. Здесь все ясно. Состояние народа Латвии – это лунное море Спокойствия. Бóльшую проблему, чем следы анонимного медведя, найти затруднительно. Хотя, конечно, здесь есть и аспект постимперских страданий: ведь медведь – это чаще всего русский медведь. И на бессознательном уровне его следы в N-ском районе могут означать предощущение какой-то новой большой войны с привкусом оккупации.

У нас, в России, главная новость последних двух недель, затмившая даже олимпийские терзания Евгения Плющенко, – судьба жирафа Мариуса из датского зоопарка. Точнее, даже нескольких жирафов, каждый из которых приблизительно известен нам под именем Мариус. Мы, пасынки страны, где жизнь человека никогда не ценилась дороже стакана паленой водки, не можем допустить жирафьей гибели. «Спасти Мариуса» становится похожим на пролог новой национальной идеи. Все лучшие люди – от главы Чечни Рамзана Кадырова до начальников московского цирка господ Запашных – предлагают свои услуги по жизнеустройству датских жирафов. Это, конечно, самопародия на наш многосотлетний имперский комплекс. «Он хату покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать» – пока на Родине собственным крестьянам любезно предложили VIP-сервис в виде раскулачивания и голодомора. Но спасать человечество наша империя уже не берется, посему переходим на фауну. А на десерт нашей исторической жизни будем кормить бактерий, тем более что соответствующий прецедент уже создан лично премьер-министром РФ Д. А. Медведевым.

А еще бывают новости с Украины. Они сейчас примерно такие. (Привожу выборочно и хаотически, по мере поступления в утомленный ночным наблюдением мозг.)

– Евромайдан в ночь на среду отстоял себя перед лицом атаки силовиков. 25 погибших, больше 200 раненых со всех сторон. Осколком войскового происхождения ранен заместитель и многолетний доверенный друг Юлии Тимошенко Александр Турчинов.

– Все-еще-президент Виктор Янукович обратился к народу с призывом жить дружно, хотя бы и под пулями. Сказал, что злые советники (видимо, имея в виду шефа своей администрации Андрея Клюева и главного архитектора великой дружбы с РФ Виктора Медведчука) уговаривают его «применить силу». Т. е., наверное, подавить народ всамделишными танками. Но он-то сам – сторонник компромисса. Никакого большого насилия!

– На Западной Украине народ занимает региональные администрации и полицейские офисы. Сопротивления силовики не оказывают.

– На Майдане Незалежности (он же площадь Независимости) спецназ «Беркут» в процессе штурма сжег Дом профсоюзов, где до вчера располагался штаб сопротивления. Как по мне, ничего страшного: архитектура этого здания не украшала Майдан. После ухода Януковича какой-нибудь всемирный архитектор построит здесь что-нибудь покрасивее.

– Оппозиционные лидеры Виталий Кличко, Арсений Яценюк и Олег Тягнибок, посетившие Януковича в его рабочем кабинете в ночь майданного штурма, застали главу украинского государства в состоянии глубокого неадеквата. Он действительно верит, что вот-вот все рассосется само собой, стоит только пристрелить еще несколько десятков живых людей. Видимо, перед глазами у Януковича стоит премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган, который в 2013 году расфигачил в своей стране массовые протесты, и – раз, два, три! – ничего не произошло. Кроме, конечно, потери Эрдоганом политической репутации, которую он ковал предыдущие много лет. Но словом «репутация» Виктора Федоровича не проймешь. Он свободен от этой химеры. Нельзя потерять то, чего, в твоем собственном понимании, не существует.

– Власти прикрыли 5-й телеканал, который активно освещал майданные события. Канал принадлежит крупному бизнесмену и политику Петру Порошенко, который еще недавно входил в януковичское правительство, а месяц назад стал даже рассматриваться кандидатом в премьеры. (Сейчас, видимо, уже нет.) Практического смысла в этой акции, с точки зрения интересов власти, не было никакого: активная часть населения Украины ненавидит Януковича что с 5-м каналом, что без. То есть украинская президентура на ровном месте создала народу дополнительный раздражитель против себя самой. Что ж – на Украине, как и в России, и везде в мире, по-прежнему действует старый добрый принцип Белковского: на определенной стадии деградации система начинает принимать решения, противоречащие ее же собственным жизненно важным интересам.

– Архиосторожные украинские олигархи, самые богатые люди страны Ринат Ахметов и Виктор Пинчук, всегда предпочитавшие дружить с любой властью, выступили с однотипными публичными заявлениями. О том, что пора прекращать насилие и, в соответствии с национальной традицией, возвращаться за щедро уставленный дарами природы переговорный стол. На самом деле эти олигархические заявления означают:

а) для украинского народа – не возненавидьте нас с перебором, ибо мы за последствия действий неадекватного президента не отвечаем, ей-ей;

б) для Запада – не трогайте наши счета и прочие активы, Янукович отдельно, мы – отдельно.

Вот примерно так. А общее настроение этого информационного потока выразила еще пару недель назад киевская журналистка, заметная активистка Майдана Анастасия Береза (цитата не дословная): я не хочу и не могу никуда уезжать из моей страны, даже на краткий отдых, ибо главные исторические события сейчас совершаются здесь, у нас и у меня.

Счастлива та страна, которая для самооправдания не нуждается в датских жирафах.

Украинцы предъявили претензии на то, что хотят быть свободными. Без дураков. Симулякры свободы уже не работают. «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой».

В этой ситуации Виктор Янукович еще может одержать некоторое количество тактических побед, но все равно обречен. Нельзя идти по шпалам против локомотива истории в надежде, что он нечаянно сойдет с рельсов, – ни фига не сойдет.

В этой ситуации особенно пикантно выглядит российский истеблишмент. Про то, что миллиарды безусловных единиц, вложенные в экстренное спасение Виктора Федоровича, надо навсегда списать из Фонда национального благосостояния РФ, я уж не говорю. Это банальность. Хотя, как почти всякая банальность, она верна.

Но всевозможные подзуживания на тему «Янукович, подави мятеж!» – это гиперреальные шаги к полному отторжению Украины от России. Миллиардами ФНБ и медвяными устами своих спикеров официальная РФ оплатила и оправдала антироссийскую идею, которая станет-таки доминирующей для украинских элит на долгое долго. Мы давно к этому шли и наконец пришли. Слава нам за нашу находчивость.

Наш истеблишмент так не любит все, что происходит в Киеве, не столько по причине Украины, сколько по причине России. Ведь мы-то не хотим отстаивать свои права и свободы. Обломно это и муторно. Куда удобнее сначала сжечь в специальном виртуальном крематории, не имеющем аналогов в материальной реальности, сердца геев, а потом с диким криком «Пора валить!» отправить своих детей за границу, предварительно прикупив там достойную недвижимость. Потому что в этой стране все равно ничего сделать нельзя. А вот на Украине сделать можно, поэтому с высоты нашей импотенции мы теперь будем ее презирать за хаос и всяческий разброд.

За постсоветские годы украинцы как общество, лишенное имперской опеки, всерьез повзрослели. Они готовы отвечать за себя и вершить свою судьбу сами.

Мы же остались амбициозными детьми. Которые знают только одно слово – «Дай!», обращенное к властителям, истории, географии и Господу Богу. Мысль, что надо самим что-то принести на этот алтарь, чтобы получить обратно, нам не приходит. Тотальная инфантильность застит зрение и слух.

А тут же выясняется, что Украина, которую мы по умолчанию считали младшей сестрой, переросла и стала старшей. Нет, сознание ребенка смириться с этим не может. Так что будем и дальше спасать жирафов, точно зная, что в нашей помощи даже жираф не нуждается. И еще – проклинать Украину, которая не понимает, что такое вечное счастливое детство.

2014 г.

Украина: цена свободы

Хочу начать с разнузданного бахвальства (в общем, не приличествующего пожилому публицисту).

Если и когда я ошибаюсь в каких-нибудь оценках и прогнозах, то даже бомжи Казанского вокзала спешат мне злорадно на это указать. Зато когда я оказываюсь прав – прогрессивное человечество нарочито старается этого не замечать. В результате я твердо убедился в справедливости политологической максимы: сам себя не похвалишь – не похвалит никто.

Так вот. Без ложной скромности, но краснея и потупившись, признаюсь: в последние дни я получил немало поздравлений по части того, что мои прогнозы (декабрь 2013 – январь 2014 г.) о скором и неотвратимом падении так называвшегося президента Украины Виктора Януковича полностью оправдались. С чувством глубокой благодарности всем поздравившим хочу заметить: точность этого прогноза была обусловлена вовсе не тем, что ваш покорный слуга слишком умный. А тем, что оценка развития украинских событий была мною проведена психологическими методами. И всё.

Ведь мы с вами понимали, что доминирующая глубинная эмоция В. Ф. Януковича – это страх. В. Ф. не банально, но патологически труслив (глыбоподобная внешность такого типа людей никого и никогда не должна вводить в заблуждение). И потому он должен был слиться. Что и произошло.

Есть политические режимы – не обязательно демократические, но даже и тоталитарные, например СССР брежневских и позднейших времен, – которые управляются институтами. Коллегиальными органами системы «Политбюро», парламентами, судами, институтом президента (а не физическим лицом президентом, здесь не надо путать). Такие институциональные режимы, как правило, полностью или частично депсихологизированы. Их решения не слишком зависят от детско-юношеских комплексов и фобий лидеров.

Иное дело – режимы, где все завязано на конкретную личность. Здесь роль психологии в политическом прогнозировании приобретает гигантское значение. Я вот, например, точно знаю, почему, по каким сугубо психологическим причинам, например, Владимир Путин никогда не воспользуется советами Станислава Белковского. Но пока не скажу. А это была бы уже тема совсем иная.

Продолжим наш разговор.

Российский политический класс отметил смену власти на Украине форменной истерикой, в которой пока и пребывает. Хотя истерика эта, на мой взгляд, совершенно неискренняя. Просто таким традиционным историческим способом холопы спешат засвидетельствовать свою преданность Барину.

Вот, к примеру, депутат законодательного собрания Санкт-Петербурга Виталий Милонов. Он уже потребовал запретить гастроли в нашей Северной столице украинской рок-группы «Океан Эльзы». Ссылаясь на некий якобы присущий группе украинский фашизм (что для всех знающих «Океан Эльзы» и ее фронтмена Святослава Вакарчука звучит, мягко говоря, несерьезно).

Действительно ли г-н Милонов так пылает сине-желтыми страстями? Уверен, что нет. Помимо желания еще раз напомнить о себе Высокому Начальству (чтобы никто не сомневался, что питерский депутат – патриот из патриотов!), он банально делает то, что некогда принесло ему глухую славу. Ведь публичная известность Виталия началась с требования запретить в СПб концерт Мадонны. (Не помню уже, под каким предлогом, да это и неважно.) И теперь депутат знает: чтобы поддерживать свою дутую известность, надо выступать против каких-нибудь привлекательных концертов. Если технология работает, зачем ее менять?

А что его странные заявления не приносят ничего, кроме дальнейшего ухудшения российско-украинских отношений, г-на Милонова не волнует. Он просто не мыслит такими категориями.

Или вот, скажем, лидер «Справедливой России» Сергей Миронов. Он уже успел пообещать жителям Украины стремительную раздачу российских паспортов. Случится ли это на самом деле? Сомневаюсь. Как сомневается, думаю, и сам г-н Миронов. Но большую международную напряженность по такому поводу он уже создал. А что будет завтра – об этом люди системы «Миронов» стараются не думать. У них не так мозги устроены.

Лидер ЛДПР Владимир Жириновский – самый известный еврей из культовых русских националистов – намедни заявил, что Россия вправе ввести на Украину войска. Будучи очень умным человеком, Владимир Вольфович не сомневается, что Верховный главнокомандующий РФ такого приказа не отдаст. Ну и что? Надо же просто еще раз понравиться своему электорату и отчасти Кремлю. А то, что теперь много лет придется объяснять нереальность российского вторжения перепуганным политикам, экспертам и журналистам по всему миру, – ну, это же не Жириновскому делать. И пострадает первым делом глобальный «плохой парень» Путин, чей мозг будут стабильно выносить на переговорах и пресс-конференциях по всему миру, а не стареющий шеф ЛДПР, с которого всю жизнь взятки гладки, как с гуся вода.

Глава КПРФ Геннадий Зюганов назвал случившееся в Киеве «политическим Чернобылем». Свою политическую карьеру, сопряженную с тотальным отказом от борьбы за власть на фоне регулярного и систематического введения в заблуждение собственных избирателей, он, конечно, катастрофической не считает.

Но не депутатами едиными, левыми, либеральными и демократическими жива Россия. Премьер-министр Дмитрий Медведев, точно знающий, как кормить бактерий и при этом не быть тряпкой, тоже высказался про Украину. В духе примерно таком (искать точную цитату из ДАМа – себя не уважать): на нашей братской сестре нет легитимной власти, ибо все вышло не в соответствии с конституцией, а в результате форменного мятежа.

Надо заметить, что уважаемый председатель Правительства РФ хоть и большой ученый, в юриспруденции познавший толк, но не вполне владеет достаточно простыми знаниями. Например:

– конституцию Украины уже изменили, вернув текст 2004 года;

– понятие «легитимность» не тождественно термину «легальность»; легитимной считается та власть, которую признают, особенно в столице страны, а не ту, которая зафиксирована исключительно на бумаге;

– ни в одном тексте украинской конституции не было и нет статьи «О побеге президента», в то время как реальный, физический побег г-на Януковича стал ключевым фактом сегодняшнего политического дня;

– «мятеж не может кончиться удачей – в противном случае его зовут иначе».

Но Дмитрий Анатольевич – большой начальник, умеющий летать над верноподданной Москвой кортежем из трех вертолетов. И он, конечно, вправе считать, что его точка зрения всем интересна. Даже если она лишь дальше портит наши отношения с Украиной, и без того сильно подпорченные.

МИД РФ тоже не остался в стороне от картинной, наигранной истерики. По официальным его (МИДа) словам, на Украине «штампуют “решения” и “законы”, в том числе нацеленные на то, чтобы ущемить гуманитарные права русских и других национальных меньшинств, проживающих на Украине», ссылаясь фактически лишь на «революционную целесообразность». Повсеместно звучат призывы к «чуть ли не полному запрету русского языка, люстрации, ликвидации партий и организаций, закрытию неугодных СМИ, снятию ограничений на пропаганду неонацистской идеологии». И дело даже не в том, что мидовцы почему-то неважно представляют себе ситуацию в соседней стране, что довольно странно само по себе. А в том, что это заявление работает прямо против интересов России, которая теряет последние шансы остаться для Украины хоть каким-то серьезным авторитетом. Думаю, лет через 10–15 мы таки прочтем в мемуарах нынешнего министра Сергея Лаврова, зачем такое заявление вообще возникло. Уже предвкушаю.

Впрочем, в итоге забавнее всех оказался уже упоминавшийся бывший спикер Совета Федерации Сергей Миронов, который предложил переселить в Россию весь украинский спецназ «Беркут», замеченный в кровавом штурме Майдана. Так что, похоже, готовится ввод украинских войск в Россию, а не наоборот.

У меня, признаться, тоже много идей, связанных с Украиной. И конституция 2004 года мне не нравится (могу объяснить почему). И Юлию Тимошенко как лидера я считаю фигурой весьма опасной (ибо авторитарной и слишком жесткой для хрупкого украинского тела). И…

Но я отныне решил публично об этом не распространяться. Потому что я не гражданин Украины, и эта страна разберется как-нибудь без меня. Ведь если на меня плевать хотела моя Россия, то что же мне лезть с непрошеными советами в чужой монастырь? А выслуживаться перед Кремлем мне не надо, потому что я никто и звать меня никак. И в этом смысле – совершенно свободен.

Почти как Украина, объяснившая нам, таким умным и самодовольным, что такое свобода. А главное – какова ее справедливая цена.

2014 г.

Украиной не кончится…

3 сентября Владимир Путин и Петр Порошенко обсудили шаги по урегулированию кризиса на юго-востоке Украины, после чего Путин опубликовал 7 шагов по стабилизацию ситуации. Номинально все хотят скорейшего прекращения войны на Украине и полноценного мира. Только мир этот каждый понимает сугубо по-своему.

Россия, она же Кремль, она же Путин, хочет переформатирования Украины. Чтобы эта страна не вступала в НАТО, а определенная часть ее территории находилась под неформальным контролем (мягче: влиянием) Москвы. Путин считает, что об этом он должен договориться с США и Евросоюзом, как патронами Киева, а украинский президент Петр Порошенко – с лидерами сепаратистов, т. е. самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик (ДНР и ЛНР).

Украина, она же Порошенко, не хочет никакого переформатирования и не понимает, как и о чем ей говорить с ДНР и ЛНР, которые она же объявила террористическими организациями.

США и Евросоюз выражают по всем этим поводам глубокую озабоченность, но столь же глубоко садиться за стол переговоров с Россией не спешат: дескать, Украина – независимое государство, оно должно само решать свою судьбу, вы-то здесь, ребята, при чем?

Ребята же склонны полагать, что у них есть рычаг давления на другие стороны с целью принуждения к переговорам на почти кремлевских стартовых условиях. Этот рычаг – российские войска и вооружения, которые всегда способны «заблудиться» в окрестностях ДНР-ЛНР. Не случайно «ополченцы» начали больно бить украинскую армию как раз накануне минской встречи, и военные успехи их, еще недавно почти разгромленных, продолжаются по сей день.

Причем пытливым наблюдателям ясно, что одной лишь Украиной дело не кончится. Ведь потом Кремль посчитает, что надо предотвратить вступление в НАТО Молдовы – а значит, как-то легализовать в качестве российской территории Приднестровье. Да и Азербайджану быть в евроатлантическом альянсе нежелательно – а для воздействия на этот сюжет есть замороженный конфликт в Нагорном Карабахе.

В общем, праздник далек от финиша. Советская империя, недоразвалившаяся в 1991 году, окончательно уходит в историю именно сейчас. И Российская Федерация, как морально-психологический правопреемник этой империи, требует компенсации и за ее крушение, и за утрату своего лидерства в постимперском мире. Поиск компенсации уже породил войну, которая неизвестно, когда и на какой территории закончится.

Так что выиграл от минской встречи, пожалуй, один лидер – Александр Лукашенко. Он предстал миротворцем и смог убедить приехать в Минск важных еврокомиссаров, несмотря на то, что против Белоруссии действуют санкции ЕС. Из «последнего диктатора Европы», как его еще недавно называли, Александр Григорьевич уверенно превращается в предпоследнего.

2014 г.

Во всем виновата Америка

Год назад, 21 ноября 2013 года, в Киеве начался Евромайдан. Мы все, конечно, знаем, что это был проект США по смещению законной украинской власти, истинная цель которого – зверски насолить Российской Федерации, лишив ее традиционного влияния на драгоценную страну-соседку. Как и многие американские провокации международного значения, Евромайдан удался. Потому что США – страшная сила, которой весьма трудно сопротивляться. А желание Вашингтона принизить непокорную РФ неизменно нарастает в пространстве/времени.

Впрочем, Россия не проглотила американскую обиду просто так, чем она неоднократно грешила в своем постсоветском прошлом. В ответ на Евромайдан мы присоединили Крым, а потом поддержали доведенных киевскими властями до отчаяния жителей Донецкой и Луганской областей, решивших с оружием в руках отстоять свою автономию вплоть до де-факто отделения от Украины.

Такова официальная версия. Есть и другая. Неофициальная. Всю ответственность за ее содержание автор этих строк берет на несчастного себя.

Дело, по Белковскому, было так.

В феврале 2010 года президентом Украины был избран Виктор Янукович. Избрали его честно, без фальсификаций. Во всяком случае, никто всерьез не жаловался. Конечно, кроме проигравшей те выборы Юлии Тимошенко. Но у Юлии Владимировны, как правило, так: если она не выигрывает – значит, все не по-честному.

Путь Януковича к главному украинскому креслу был тернист и извилист. Впервые его объявили президентом страны еще 10 лет назад – в ноябре 2004-го. Но Украина объявила этот факт не соответствующим действительности. Собрался первый Майдан. Верховный суд Украины при негласном одобрении уходившего, но еще не ушедшего президента Леонида Кучмы признал наличие фальсификаций при подсчете избирательских голосов и назначил повторное голосование во втором туре, вошедшее в историю как т. н. «третий тур» выборов президента. И там уже Янукович уступил Виктору Ющенко порядка 8 % голосов. После чего почти единодушно был признан политическим трупом.

Но труп оказался жизнелюбив. Человек, пришедший в политику из самых донецких низов, прошедший два сеанса тюремного заключения, захотел отомстить времени и человечеству за унижение-2004. И показать, что вполне способен восстать из гроба во имя больших свершений. Что вскоре Януковичу и удалось. В 2006 году, воспользовавшись непримиримым конфликтом между вождями «оранжевой революции» Виктором Ющенко и Юлией Тимошенко, он стал премьер-министром. То есть, в условиях парламентско-президентской республики, – фактически главным человеком в стране. В 2007-м он этот пост, правда, потерял. Но извлек из очередной неудачи полезные уроки.

К выборам-2010 Виктор Федорович подошел как компромиссный кандидат, не враждебный гражданским свободам и правам человека, искренний украинский патриот, спокойная, конструктивная альтернатива труднопредсказуемой и ненадежной Юлии Владимировне. Умудрившейся за время своего премьерства (декабрь 2007 – февраль 2010) серьезно подпортить себе политическую репутацию. И многие верили, что Янукович образца 2010 года – это вовсе не то же самое, что он же, но в 2004-м.

Однако, сделавшись-таки главой государства, Янукович решил поставить эксперимент: можно ли совершенно и полностью узурпировать украинскую власть, и так, чтоб тебе за это ничего не было?

Поначалу эксперимент шел успешно. Первым шагом Янукович вернул себе большие президентские полномочия, предусмотренные Конституцией 1996 года и отмененные в 2004-м. Ничего страшного не случилось – никто не восстал. Потом отправил в тюрьму г-жу Тимошенко и несколько членов ее бывшего правительства. И здесь Украина отнюдь не взорвалась. Наконец, в 2012-м, после очередных парламентских выборов, В. Ф. сформировал кабинет министров, почти полностью подконтрольный его семье (в прямом смысле последнего слова). По признанию экс-соратника Януковича Юрия Бойко, бывшего вице-премьера по ТЭКу, главным специалистом по кадрам в стране стал сын президента Александр Янукович по прозвищу Саша-Стоматолог (такова его первая специальность) – без одобрения этого молодого джентльмена ни одно серьезное назначение не обходилось.

Украина отреагировала на такую постепенную узурпацию унылым раздражением, которое вылилось в драматическое падение рейтинга Януковича. По данным соцопросов на ноябрь 2013-го, на выборах-2015 В. Ф. был обречен проиграть любому из соперников-оппозиционеров: Виталию Кличко (рейтинг боксера был тогда максимален), Арсению Яценюку, Юлии Тимошенко и даже радикалу Олегу Тягнибоку. Но – при условии честного подсчета голосов, в который верилось все меньше. В общем, страна, более или менее согласившаяся с умеренным Януковичем в 2010-м, вовсе не хотела видеть его у себя на шее в образе диктатора.

К тому же «семейный» кабинет уверенно вел страну к экономической катастрофе. Потому что при определенном уровне коррупции уже не может сойтись ни один бюджет, независимо от благосклонности конъюнктуры. И тогда Янукович решил затеять хитрую игру с целью выжать из зарубежных партнеров – неважно каких – большие деньги на спасение украинской экономики и себя вместе с ней. Он вроде как уверенно (во всяком случае, так казалось) двинулся в направлении подписания соглашения об ассоциации Украины с ЕС. Послав сигнал, что хочет получить от богатой Европы $160 млрд (не меньше!) на проведение больших реформ. Параллельно В. Ф. начал непубличный торг с Россией на тему: если дадите много денег и скинете цену на газ – могу с Европой ничего не подписывать. И своего он почти добился: Москва согласилась дать Киеву $15 млрд за счет нашего Фонда национального благосостояния и снизила газовую цену на целых 40 %.

И тогда Янукович сорвал подписание соглашения с ЕС. Причем с особым цинизмом, в последний момент, стремительно отказавшись от всех своих прежних обещаний. Данных не столько Европе, сколько своей собственной Украине. Активная часть украинского общества восприняла такое поведение президента как уже открытый плевок в национальное лицо. Что и стало детонатором взрыва, т. е. Евромайдана. Хотя, если б не соглашение об ассоциации, Майдан случился бы все равно. Ибо не вопрос интеграции с Европой был на самом деле главным в повестке дня. А упорное нежелание украинцев жить при диктатуре, под властью беспредельных в своей наглости жуликов и воров.

Мне кажется, Янукович, с его развитой тюремной интуицией, уже год назад почувствовал, что дело его пахнет керосином. Но уцепился за власть, понимая, что ему, в отличие от старика Кучмы, уйти по-хорошему не получится: слишком уж много делов наворочал за неполные 4 президентских года.

Сначала он хотел запугать майдановцев пакетом репрессивных законов (приняты 16 января 2014-го). Потом – прямой физической силой посредством вернопреданных войск. Многие многомудрые наблюдатели (помните?) каждый день повторяли, что уличные протестанты вот-вот не выдержат давления и разойдутся. Что запах крови перебьет тягу к свободе. Но Майдан победил, а Виктор Федорович закономерно слился: 21 февраля подписал бумагу о возвращении Конституции-2004 и досрочных выборах президента, а 22 февраля и вовсе бежал. По маршруту, как позже выяснилось, Харьков – Крым – Ростов-на-Дону. Так закончился проект украинской узурпации.

Мы все, конечно, знаем, что, избавившись от мегакоррумпированного тирана, Украина ввергла себя в пучину бедствий. Из-за Майдана страна потеряла Крым, почти потеряла Донбасс, втянулась в настоящую горячую войну, на которой уже погибли тысячи человек. И, конечно, оказалась перед лицом больших экономических лишений: газ снова дорогой, а разухабистых средств ФНБ РФ Киеву больше не выделяют. И те же самые люди, что год назад и чуть позже предрекали Майдану скорое поражение, снова успокаивают нас: потерпите немного – и Украина вовсе перестанет существовать, т. к. она не государство даже вовсе, а какое-то историческое недоразумение.

А мне кажется, что считать Украину недогосударством если и можно было, то только до Евромайдана. Но не после. Народ, который может победить страх смерти ради свободы, заслуживает безусловного права на то, чтобы быть и жить в истории. Что же до войны и лишений – то за все в этом мире, как мы знаем, приходится платить. А свобода – самый дорогой товар на мировом рынке. Ее баррель гораздо дороже нефтяного.

И лично мне нимало не жалко украинцев. Их выбор можно считать плохим или хорошим, но он логичен, последователен и внутренне непротиворечив.

Нет, я отнюдь не идеализирую новую, послемайданную украинскую власть. За ней уже замечены и ошибки, и глупости, и много еще чего. Но эта – как и все последующие власти, которые на Украине когда-либо будут, – знает, что на нее есть управа. Майдан, если что, всегда может собраться вновь. А значит, вариант позднего Януковича – клептократическое всевластие по лекалам третьего мира – невозможен.

Наверное, все это очень плохо, и в этом всем виновата Америка. Конечно, Америка. Кто сильный – тот и виноват, тому и за все отвечать.

2014 г.

Год Украины в России

Под Новый год о реальности своего существования напоминают не только Дед Мороз и Санта-Клаус. Но и бывший президент Украины Виктор Янукович, который дал пространное интервью газете «Аргументы и факты».

Где именно имела место беседа, так и осталось неясным. Видимо, страх за единственную жизнь по-прежнему мешает г-ну Януковичу раскрывать свои точные координаты. Но по смыслу экс-президент оказался достаточно ясен.

Тезис первый. Я был очень хорошим президентом.

При мне (с февраля 2010 по февраль 2014 г.) на Украине стабильно выплачивались зарплаты и пенсии, гривна стоила вдвое дороже нынешнего, Крым оставался на своем политико-географическом месте. Все неприятности страны начались с того момента, когда злые враги вынудили меня бежать, т. е. с 22 февраля уходящего года. После меня украинский народ с каждым днем живет все хуже и хуже.

Тезис второй. Я ни в чем не виноват.

Я не хотел крови и не отдавал никаких кровавых приказов. Силовой разгон студентов 30 ноября 2013-го и последующие войсковые атаки на Евромайдан – провокация, устроенная, видимо, тогдашним главой администрации президента Сергеем Левочкиным (доверенным лицом Януковича на протяжении 10 лет, 2003–2013 гг. – С. Б.).

Слухи, что я, дескать, профинансировал стартовый этап войны на Донбассе, лишены оснований. Во всей и всяческой войне повинен Александр Турчинов, который с конца февраля по начало июня был и. о. президента.

Тезис третий. Я не подписал соглашение об Ассоциации Украины с Евросоюзом, потому что Европа не захотела мне за это платить. А мне важно, чтобы платили. Я же не лох какой-нибудь.

Тезис четвертый. Физическая жизнь В. Ф. Януковича – самый драгоценный актив человечества.

Я мог бы во времена Майдана выйти к народу и поговорить, но не сделал этого, ибо меня могли убить. Я бежал 22 февраля, потому что меня могли убить. Я не отдавал войскам никаких широкомасштабных приказов, т. к. меня могли убить.

Тезис пятый. Никакой большой коррупции при мне не было.

Семья Януковича ничего не украла. Зарубежных счетов у нас с сыновьями не было и нет…

Конечно, выслушав это, легко предположить, что Виктор Федорович издевается. Или откровенно держит аудиторию за сообщество милых идиотов.

Но я так не думаю.

Во-первых, всякий человек, особенно президент, не самым обычным образом покинувший свой пост, нуждается в самолегитимации. Проще говоря, в стратегическом пожизненном самооправдании. И он обязан убедить в своей полной правоте, граничащей с тотальной невинностью, не только окружающих, но прежде всего себя.

Во-вторых, маска прирастает к лицу. Голый король действительно считает себя прекрасно одетым – и он нимало не лжет, когда это утверждает.

Так что Янукович транслировал нам правду – свою личную выстраданную правду низложенного лидера.

На его правду мы могли бы возразить, например, что Виктор Федорович последовательно шел путем узурпации власти, отправил по тюрьмам своих политических оппонентов (Юлию Тимошенко, Юрия Луценко и др.), что именно при нем казнокрадство достигло пределов, для украинской экономики невыносимых, что он не просто сорвал подписание соглашения об Ассоциации с ЕС, но сделал это с особым цинизмом, демонстративно плюнув в лицо и своему народу, и зарубежным партнерам, – и всем этим превратил себя в фигуру, совершенно для Украины неприемлемую. Ни по каким параметрам. И что, конечно, специально-расстрельные приказы силовикам мог отдавать только президент, а никакой не Левочкин.

Но у нас нет задачи повторять совершенно очевидные вещи. Зачем дергать политический труп за нос, тем более что его попытка приподнять голову из гроба ничем серьезным завершиться не может? Мы лучше оглянемся назад и посмотрим, чем стал в итоге для Украины 2014 год. Который – учитывая резко повышенное внимание наших государственных СМИ к сопредельно-братским делам – по праву можно считать годом Украины в России.

Точка зрения, что Украина стонет под бременем тяжелого экономического кризиса, вполне оправданна. Национальная валюта действительно упала почти вдвое, инфляция скачет, растут тарифы на газ, свет и общественный транспорт. Премьер-министр Арсений Яценюк прямо признает, что в случае существенного похолодания в стране возможны массовые отключения электричества.

Правительство Яценюка внесло в парламент весьма непопулярный проект бюджета. Где предусмотрено всемерное сокращение социальных расходов на фоне всеобщего и многократного роста все тех же тарифов.

Запад, с одной стороны, готов финансово поддержать страждущую Украину. Но – постепенно и в обмен на реальные реформы европейского образца. До щедрости, с которой Россия пыталась прошлой зимой спасти Януковича – помните, $15 млрд обещанного кредита и $3 млрд экстренно выданного, снижение газовых цен на 40 % и т. п., – Америке и Европе ой как далеко.

Если посмотреть на заданную тему наши федеральные телеканалы, то Украину ждет неминуемая экономическая катастрофа уже в ближайшие месяцы. С намеком: вот тогда прижимистый украинский народ поймет, что в очередной раз обманут Западом, и воленс-ноленс развернется лицом к России! Если, конечно, Россия на этот раз захочет встречно развернуть холеное обиженное лицо.

Но на все это хочется задать ленивый контрвопрос: ну и что? Не хлебом же единым, в конце концов.

Финансовое положение страны, на территории которой идет настоящая горячая война (недавно президент Петр Порошенко заявил, что расходы на нее составляют 100 млн гривен, т. е. примерно $6 млн в день), и не может быть устойчивым. Не говоря уже о том, что за всякие реформы, требующие расставания с советской социальной системой, приходится платить. Много.

Зато на Украине состоялись-таки признанные всеми, включая РФ, свободные президентские выборы – в мае, когда победил Порошенко. И свободные парламентские выборы – в октябре. Когда блок Порошенко, вопреки ожиданиям, занял в командном зачете второе место. Мы, возможно, мечтаем и еще долго будем мечтать о таких выборах, а на бедной Украине они уже вполне себе происходят.

Кроме того, в 2014-м исчезло долговременное и жесткое политическое разделение Украины на Запад и Восток. Раньше ведь было как: в русскоязычных регионах (Восток, Юг) побеждали строго одни кандидаты на выборные посты, а в украиноязычных (Центр, Запад) – прямо противоположные. В мае Порошенко взял первое место во всех областях, принимавших участие в голосовании. А на октябрьских выборах Верховной рады Оппозиционный блок, созданный бывшими соратниками беглого Януковича, хоть и получил некоторое большинство в ряде регионов Востока и Юга, но далеко не абсолютное – и потому его представительство в парламенте оказалось скромным (29 мандатов из 450).

В общем, панически покинув Киев в феврале, Виктор Янукович открыл-таки своей стране европейскую дорогу, за что экс-президента, возможно, стоит поблагодарить. Разумеется, Украина стоит лишь в начале этого пути. Который неизбежно окажется трудным, как всякий путь к вершине, требующий подъема центра тяжести. Но, как гласит увековеченная для русского языка Иосифом Бродским китайская пословица, дорога в тысячу ли начинается с одного шага. И всякое тяжелое усилие всегда вознаграждается – лучше идти вверх, превозмогая боль и усталость восхождения, чем бесконечно валяться у подножия горы, рассуждая, что так удобнее и спокойнее.

Нет никакого резона идеализировать новые украинские власти. Петр Порошенко, Арсений Яценюк и иные, которых привел в правящие кабинеты Майдан, – люди старой элиты, порождение прежней системы. Они одной ногой хотят идти в Европу, но другой, насколько можно судить сегодня, – еще планируют постоять в старой реальности, где коррупция определяла логику важнейших государственных решений. А лояльность чиновника оставалась куда важнее его честности и эффективности.

Но стать такими, каким был президент Янукович, они все равно не смогут. Майдан дышит им в спину. И если что – Украина переживет еще одну революцию. Не поморщится.

Нам говорят, что добровольческие батальоны, созданные для войны в Донбассе, представляют собой угрозу для легальной украинской власти. И что в новом году возможен бунт регулярных войск, недовольных снабжением армии и сопутствующим старорежимным воровством. Вероятно, так оно и есть.

Но важнее все же другое. В 2014-м Украина своей кровью заслужила право на перемены. На национальное государство европейского образца. И оно там у них появится. Когда – другое дело. Как говорил немецкий социал-демократ Эдуард Бернштейн, конечная цель – ничто, движение – всё.

2014 г.

Россия любит Америку

К сожалению или к счастью, я не слишком долго прожил в Советском Союзе. Родная империя развалилась, когда мне было лишь немногим более двадцати.

Но советскую антиамериканскую пропаганду – во времена от позднего Брежнева до раннего Горбачева – я помню неплохо. Была она, честно говоря, усталой и вялой. Беззадорной. Пропагандисты той волны отбывали номер, не веря в собственную правоту и не особенно надеясь убедить в чем-то других. США – исчадие ада? Ну исчадие и исчадие, подумаешь. Мало ли у нашего теплого ада исчадий. Совсем другое дело сейчас.

Антиамериканизм в современной РФ достиг концептуальных и технологических высот, о которых идеологическая машина СССР не могла и мечтать. В этой сфере стальной «Майбах» пришел-таки на смену крестьянскому «Запорожцу». (Кстати, почему до сих пор не запрещен импорт украинских автомобилей? Надо как-нибудь разобраться.)

Мы в последнее время поняли про США сразу всё. Например:

– Америка уничтожила Советский Союз, потому что она всегда хочет уничтожать нашу страну, как бы та ни называлась;

– Америка 23 года подряд стремилась развалить независимую РФ, но мы с большим трудом устояли и сдюжили;

– США специализируются на принесении миру больших несчастий; их бизнес – кровавый хаос; почти все войны и революции конца XX – начала XXI века организовал Вашингтон;

– Государственный департамент (пресловутый легендарный Госдеп) США всегда финансировал и продолжает финансировать непримиримую антигосударственную оппозицию у нас в РФ;

– тот же Госдеп готовит серию майданов по всей территории РФ – от Калининграда до Курильских островов;

– США оккупировали Украину и превратили ее в посмешище (причем посмешище, опять же, кровавое);

– США не соблюдают никаких законов и пытаются править миром по беспределу; в частности, средь бела дня похищают на курортах мирных торговцев оружием, арестовывают родственников наших депутатов, облыжно обвиняя их в хакерстве, и т. п.;

– США нагло и беспардонно, методами грубой силы и вежливого шантажа подчинили себе Единую Европу, Канаду, Австралию, Японию и еще тучу государств/народов; государства/народы не хотят американского владычества, стонут, сопротивляются, но отбиться от гегемона пока не могут;

– в самих США неукоснительно нарастают фашизм и нацизм;

– американцы безответственно умудрились избрать себе на голову чернокожего президента, который, с одной стороны, лидер слабый и никчемный, с другой – ястреб почище покойного Рональда Рейгана;

– наконец, с помощью околоземных спутников и других новейших приспособлений (айпады, айфоны и др.) Америка в состоянии контролировать сугубо частную жизнь любого человека в мире: прослушивать разговоры, перлюстрировать почту, вести деликатные съемки в спальнях – в общем, Большой Брат смотрит на тебя такими завидущими глазами, каких еще не знала мировая история.

При позднем Брежневе / раннем Горбачеве многие мои знакомые, хотя и не особенно любили Америку, но и люто ненавидеть ее как-то не стремились. Сегодня прямо вокруг меня стремительно нарастает число людей, вполне разумных и вменяемых, которые преисполнили себя подлинной ненавистью к США. Они совершенно искренне убеждены, что все наши проблемы, от неурожая бобовых до эпидемии свинки, порождены американцами. Так говорят по телевизору, а по телевизору врать не будут.

Да я и сам, как выясняется, чему-то плохому про Америку вполне верю. Например, я так и не понял, что хорошего принесла война в Ираке. И удастся ли ее когда-нибудь закончить, если не иметь в виду под желательным концом триумф Исламского государства (Ирака и Леванта).

Но во многом остальном антиамериканская мифология все же представляется мне сильно преувеличенной. Ей-ей, далеко не во всех революциях США играли инфернально решающую роль. Нередко они шли за событиями, легитимируя уже свершившийся без них результат: на постсоветском пространстве в 2003–2005 гг., в Тунисе и Египте (2010–2011 гг.). Не все чисто, конечно, в Ливии, где без Америки, а заодно Франции и Великобритании, режим Муаммара Каддафи еще несколько лет продержался бы. Но и там без внутреннего конфликта не было бы иностранного вмешательства. И уж в чем я действительно уверен – делайте со мной все, что угодно, – что вовсе не США свергли Виктора Януковича в феврале 2014 г. Как пристальный наблюдатель я берусь утверждать (и утверждал это в еще в самом начале года): Янукович пал потому, что решил узурпировать (опять же, по беспределу) всю возможную власть, а украинские элиты и вообще активная часть общества этого решительно не захотели.

Да и в принципе на постсоветском пространстве после 1991 года всемирный жандарм был скорее стражем границ, чем их нарушителем. Можно сколько угодно выдумывать, как США хотели распустить РФ на мелкие кусочки, только фактических доказательств тому почему-то не найдено. Если не считать позднейшие пропагандистские изобретения.

Что же до глобального наблюдения со спутников за человеческим муравейником – страхи здесь несколько преувеличены. По крайней мере, для христианского сознания (а мы вроде как православная страна). Ведь гораздо эффективнее любого американского агрегата за всяким человеком следит непосредственно Господь Бог. И репрессивные меры он подчас принимает такие, что кровавому Госдепу и не снились. Так что если хоть немного бояться Бога, то спутник уже не так страшен.

Впрочем, я понимаю, насколько я сейчас малоубедителен. Даже для узкого круга моих знакомых, не говоря уже о большой аудитории.

Что же произошло с нами? Почему мы так яростно и истово возненавидели США?

Ответ: от большой любви. Мы просто влюбились. В Америку. Причем давно. Только до некоторых пор были не готовы себе в этом признаться.

Ведь любовь и ненависть – практически синонимы. Общий же антоним их – безразличие. Мы нынче относимся к США как угодно, но только не безразлично.

Америка – не та, что существует в реальности, а та, которую мы сами себе надумали, – реализовала русскую мечту. Воплотила нашу тягу к вселенскому размаху. Наше стремление жить и действовать, не сковывая себя скучными рамками законов. Наше желание дать миру последнее и окончательное представление о справедливости.

От этой Америки мы хотим ответной, встречной любви. Ее-то нам и не хватает. Нам кажется, что нас, таких красивых и умных, глобальный гегемон пытается не просто проигнорировать, но даже задвинуть в медвежий угол истории с географией. А это неправильно, нехорошо. Мы хотим сидеть с Америкой за одним пиршественным столом, говорить комплименты, сыпать анекдотами и тостами, а не, как бедные родственники, подъедать отбросы на сиротской кухне.

Столетиями мы страдали от нескольких профессиональных недугов.

Во-первых, от нашей маргинальности (и в хорошем, и в плохом смысле слова) – чувства обитания на краю Ойкумены; ощущения огромного, но заброшенного пространства, из которого надо хоть немного выйти, чтобы подойти к глобальному мейнстриму, теснящемуся где-то на Западе.

Во-вторых, от чувства провинциальности, этой маргинальностью порожденного. Преодолеть собственную провинциальность – важнейшая сознательно-бессознательная задача русского человека. И вот – Америка хочет втоптать нас в эту провинциальность? Нет, так не пойдет. Она обязана нас полюбить, иначе мы за себя не ручаемся.

А спутник этой смертоносной любви – зависть.

Реальная (невыдуманная) Америка все-таки выиграла у нас холодную войну. Потому что ее модель к концу XX века оказалась для разных стран и народов привлекательнее нашей.

Будучи страной молодой, возникшей в XVIII столетии буквально на ровном месте, эта проклятая Америка научила разные народы забывать свое самодовлеющее над ними прошлое. Хотя бы отчасти. Чтобы на пространствах, свободных от роковой памяти, громоздить проамериканское настоящее-будущее. А это совершенно убойная технология.

Ведь любой, наверное, человек хотел бы стереть какую-то часть своего прошлого, точно зная, что это невозможно. А США вторглись в память целых цивилизаций, чтобы перепрограммировать их. Вот что такое настоящее американское вторжение, а не всякие там ракеты с авианосцами.

Мы тоже так хотели, но у нас не вполне вышло. А в последние годы выходит все меньше и меньше. Коррупция, конечно, вещь по-своему более добрая, чем коммунизм, но совершенно непривлекательная с точки зрения всеобщей этики и эстетики. На ее базе экспорт цивилизации не построишь.

Любовь и ненависть к Америке у нас когда-нибудь закончатся. Одновременно. Вопрос лишь в том, до какой степени мы готовы себя изнурить ради этих сверхценных чувств. И сколько еще продлится церемония изнурения.

2014 г.

К теплому морю

2014 год начался для России под знаком извечной тяги к теплому морю. Сначала триумфально прошла зимняя Олимпиада в Сочи – и выяснилось, что граница между зимой и теплом не так непроницаема, как нам казалось всю жизнь. Потом РФ присоединила Крым. Дальше, 17 апреля, на прямой линии с верным народом президент Владимир Путин дал понять, что присоединил бы и Аляску, пересмотрев рыночные договоренности Александра II, но только зачем – холодно там, братцы, холодно, а холодных территорий у нас у самих пруд пруди. Нет, нам подавай тепло. Которого нам так не хватает и не хватало всю нашу всемирно-историческую жизнь.

И в этот момент неизбежно возвращается в голову Василий Палыч Аксенов со своим «Островом Крымом». Великий писатель, ушедший 5 лет назад, когда о возвращении Крыма в Россию никто всерьез не задумывался. Хотя любить Аксенова сейчас не очень модно, надо признать, что он смог сформулировать некоторые важнейшие свойства русского человека. Это две основные задачи:

а) стать иностранцем, оставшись при этом русским;

б) вырваться из плена вечной русской мерзлоты (побег!) и найти Другую Россию, какая лежит непременно у теплого моря.

И тот не русский, кто всю свою жизнь не решает – хотя бы даже и тайно, для собственного бессловесного душеупотребления, – задачи а) и б).

Уже в аксеновской «Затоваренной бочкотаре» появляется далекая страна Халигалия, о которой грезит русский интеллигент Вадим Афанасьевич Дрожжинин. Умеющий кушать кофе с яблочным пирогом в гостинице «Националь» – о, вершина советской западной буржуазности! Аксеновский персонаж – главный и почти единственный специалист по этой стране из недосягаемого теплого моря. Все ее обстоятельства и подробности он знает наизусть. «По сути дела, Вадим Афанасьевич жил двойной жизнью, и вторая, халигалийская, была для него главной».

Но, конечно, попасть в Халигалию ему не суждено. Не дают виз – ни въездной, ни выездной. Зато в Халигалии на халяву запросто побывал другой герой «Бочкотары» – Володя Телескопов, простой русский разгильдяй, не знавший о Другой России ничего такого рационального. «Божий плотник», непонятно как пристроившийся на теплоход «Баскунчак» – единственное европейское судно, побывавшее в Халигалии за последние 40 лет.

Потом была виртуальная Апельсиния, в самом сердце вечной мерзлоты («Апельсины из Марокко»). В романе «Ожог» все становится уже более определенно: альтернатива вечной нашей Сибири – Европа. Мы – европейцы, лишь ошибкой Господней заброшенные на холодный, бесконечно остывающий край Вселенной. «Боже, боже, есть ли конец одиночеству? …даже тогда, безденежный и брошенный в ночь наводнения на Аптекарском острове, я был не одинок и чувствовал за своей спиной мать-Европу, и она не оставляла меня, юношу-европейца, и была она, ночная, великая и молчала. Где ты?».

Надо бежать. Больше того, улетать – другого варианта не остается. «Глухой Крик цапли, В Котором Слышался Шелест Сырых Европейских Рощ, Тяжелый Полет Цапли в Европу Над Костелами Польши, Через Судеты, Через Баварию, Над Женевой, В Болота Прованса, Потом В Андалусию».

Но чтобы бежать – необходимо отделиться от России. Здесь вновь всплывает проект русского сепаратизма. Который самому Аксенову воплотить не удалось – он-то полностью остался в составе России.

В полный рост идея Другой России встает, конечно, в «Острове Крыме». Хотя «Крым» как сакральная земля появляется еще в «Ожоге». Так называется магаданская яма, в которой освобожденные из лагерей зэки ждут парохода на материк. (Беглецы – корабля на Большую Землю, которая может оказаться Европой, а может – чем-то другим.) В «Острове Крыме» – заветный сепаратистский проект реализовался. Не в индивидуальном, а в коллективном варианте.

Вот именно так только и может выглядеть идеальная Россия – маленькая страна у теплого моря. Не имеющая ничего общего с гигантскими, нечеловеческими «льдами Йошкар-Олы». Если Другая Россия и проникает в первую, основную, огромную, страшную и холодную, то только с этнографическими целями.

«Лучников пошел по обочине обледеневшего шоссе в сторону города. Он поднял воротник своего кашемирового сен-жерменовского пальто, обхватил себя руками, но мокрый злой ветер России пронизывал его до костей, и кости тряслись, и, тупо глядя на тянущиеся в полях длинные однообразные строения механизированных коровников, он чувствовал свою полную непричастность ко всему, что его сейчас окружало, ко всему, что здесь произошло, происходит или произойдет в будущем».

А там, на песчаном и галечном берегу, – мечта русского сепаратиста. «Считалось почему-то, что Симферополь с его нагромождением ультрасовременной архитектуры, стильная Феодосия, небоскребы международных компаний Севастополя, сногсшибательные виллы Евпатории и Гурзуфа, минареты и бани Бахчисарая, американизированные Джанкой и Керчь, кружева стальных автострад и поселения богатейших янки – менее опасны для идейной стойкости советского человека, чем вечно пританцовывающая, бессонная, стоязычная Ялта, пристанище киношной и литературной шпаны со всего мира».

И тут начинается, развертываясь во всей полноте, та самая главная русская трагедия. Описанная еще А. П. Чеховым невозможность ухода. Из ледяных объятий канонической России, лежащей то ли на одной шестой, то ли на одной седьмой части суши, вырваться – невозможно. Особенно если ты русский интеллигент – представитель особого, объективно существующего и данного нам в ощущении подвида представителей русской цивилизации.

Андрей Лучников, главный герой «Острова Крыма», подчиняет себя Идее Общей Судьбы (ИОС). В результате воплощения которой Другая Россия должна слиться с Россией-Матерью в лице СССР и, конечно, погибнуть. Эта будущая гибель очевидна для Лучникова, как и для всех прочих идеологов Общей Судьбы, но нимало не смущает его/их. Он свободно идет гибели навстречу, увлекая за собой всю маленькую и успешную ДР, счастливо и странно состоявшуюся на Черном море.

Так и должно быть. Идея Общей Судьбы терзает и пронзает русского человека, как Вселенную – холодное (температурой три кельвина) реликтовое излучение, возникшее в момент Сотворения мира. Бежать навстречу России, чтобы она наказала тебя за это, – вот тоже неразрешимый секретный код русского и русскости.

Россия никогда не бывает благодарной своим чадам и порождениям. Особенно за то, что они хотят сделать или уже сделали для нее. Всякий, кто хочет почему-то быть русским, должен это понимать.

Освободиться от смертельных объятий России может только тот, кто поставил себе защитный экран от реликтового излучения, транслирующего Идею Общей Судьбы. Во времена Империи это удавалось немногим. После Империи, в эпоху Заката России, это уже удалось миллионам. Это и есть первая настоящая русская революция, какую познала история, если разобраться.

Крым как сакральная земля в последний раз всплывает (во всех смыслах) в финальном романе Аксенова «Таинственная страсть». Здесь, как ни странно, Другой Россией становится утонувший Советский Союз – точнее, его теплая часть, после гибели Империи переставшая быть Россией. (Это просто наказание с особым цинизмом, не иначе!) А храмом ДР – крымский парк Литфонда. Оказалось, что путешествие к теплому морю возможно не только в пространстве, но и во времени. И оттого главное русское путешествие выглядит еще более безнадежным.

Еще в 2009 году я сформулировал свой первый план системного РФ-прорыва к теплому морю: купить у Греции, терпящей финансовое бедствие, семь Ионических островов, чтобы сделать там Другую Россию. Республику Семи Островов, как она называлась и встарь. Там бы мы избавились от клаустрофобии (отчего всю жизнь так рвались взять Константинополь с его проливами!) и непреодолимой зимы. В конце концов, те земли нам не чужие. Там были и Каподистрия, и адмирал Ушаков. Кто знает, может, на волне сочинско-крымских успехов, размыкаемых в глобальное измерение, и этот план может быть взят на вооружение? Неясно только, где теперь деньги у экономики с ее прогнозируемым (официальным Минфином РФ) экономическим ростом в 0 (ноль) процентов.

«Я люблю этот Остров, память о Старой России и мечту о Новой, порты скалистого Юга, открытые на весь мир, энергию исторически обреченного русского капитализма, девчонок и богему Ялты, архитектурное буйство Симфи, тучные стада восточных пастбищ и грандиозные пшеничные поля Запада, чудо индустриальной Арабатской зоны, сам контур этого Острова, похожий на морского кота. Я столько лет отдал этому чуду натуры и истории, и неужели все это может пропасть по велению какого-нибудь Пренеприятнейшего, вопреки всем смыслам… О Боже, я должен этому помешать!»

2014 г.

Почему мы хорошие, а кругом – козлы

Изучение официальной пропаганды – занятие не самое легкое и отнюдь не всегда веселое. Но порой необходимое. Особенно для политических аналитиков, к числу которых я все еще принадлежу. (Впрочем, осталось не так долго: согласно очередным идеям российского законодателя, уже с 2020 года для любых легальных занятий потребуется официальное профильное образование, и политаналитиком я быть уже не смогу. Так что надо мне торопиться.)

Чтобы вам, мой любимый читатель, не тратить дефицитное время на просмотр всяческого широкоформатного трэша, я изложу вам ситуацию кратко. Всего в нескольких абзацах.

Итак, в мире постоянно растет количество плохих стран.

Самые плохие, что нам понятно уже не менее года, – это США и Украина.

США хотят нас (РФ) уничтожить и расчленить, потому что вконец сошли с ума от сверхдержавных амбиций. С этой целью они ввели против нас санкции, не порожденные и не обусловленные никакими нашими действиями. Просто так возникли санкции, на ровном месте, по вашингтонской злобе и ненависти к нам. Вторжение американо-натовских войск на территорию РФ вполне вероятно. Сдерживают вашингтонских безумцев только: наш ядерный потенциал, едва не проданный и не пропитый в проклятые 1990-е гг., но сейчас возрожденный; стремительная – за последние 2 года – модернизация Вооруженных сил РФ в целом; депутаты, которым вот-вот предстоят ночные учения в московском метро; губернаторы, которых скоро призовут на сборы и объяснят особенности ведения ядерной войны в мирное время.

Сами же США тем временем разваливаются, и довольно быстро. Президент Обама не пользуется никаким авторитетом и через пару лет с позором уйдет в последнее забвение. Недавние события в г. Фергюсоне показали, что американские власти далеки от соблюдения прав человека, в их судах царит телефонное право, а хрупкий межрасовый мир (которого, впрочем, никогда и не было) сменится тотальной войной представителей всех цветов кожи между собою. Так что если мы еще день простоим и ночь продержимся, то Америка рухнет, а с ней отпадет и главная угроза.

Украина – это, как мы знаем, несостоявшееся государство, где власть 22 февраля 2014 года захватили США, чтобы насолить нам, РФ. Американские марионетки, поставленные править Украиной, – это ультранационалисты, фашисты и олигархи. Правда, от них все равно ничего не зависит, так как правят страной прямо из Вашингтона. Недаром США поставили на ключевые укродолжности неких Порошенко и Яценюка: эти сомнительные личности свободно владеют английским и потому понимают хозяйские команды («фас», «апорт», «к ноге» и др.) без перевода. Но не надо печалиться: под гнетом экономических проблем, а также из-за непрерывного хаоса во власти Украина погибнет еще раньше, чем США. Большая часть ее территории отойдет к России, прочие объедки – к Польше, Венгрии и Румынии. Что явится логическим завершением исторического недоразумения со столицей в Киеве.

К сожалению, и с Европой в последнее время пошло что-то не так.

Еще нынешней (минувшей) весной мы знали, что Европа не любит Америку, крайне зависима от России (товарооборот – свыше 400 млрд евро в год) и плевать хотела на Украину. Поэтому в преддверии мировой войны, начинаемой США, Евросоюз окажется с нами. Как пить дать. Конечно, Вашингтон давит на европейских лидеров, но давить ему не передавить.

А летом-осенью случился не вполне предвиденный облом.

Сначала совершенно плохой предстала Германия, вчера – наш лучший друг на евромировой арене. Она не только поддержала все санкции против РФ, но и стала активно склонять к тому же всех своих партнеров по Евросоюзу. И вообще канцлер Ангела Меркель принялась постоянно критиковать наше политическое руководство.

Это все, конечно, объяснимо. У США на г-жу Меркель есть мощный компромат, с помощью которого главный мировой шайтан контролирует канцлера. Не зря, как сообщил нам легендарный Эдвард Сноуден, Агентство национальной безопасности (АНБ) США много лет подряд прослушивало все заветные Меркелины телефоны. К тому же канцлер – не исключено, что и лесбиянка, поскольку не смогла принять жесткой позиции в отношении сексуальных меньшинств, которую исповедует православная Москва. Но дело не только в Меркель и ее вашингтонозависимости. А и в том, что всякий немец в глубине души так и остался нацистом, мечтающим о Четвертом рейхе. А чтобы возродить рейх, надо убрать с дороги Россию. Так всегда было в истории, есть и будет.

Следующий Плохиш – Франция. Конечно, только очень недалекие люди могли избрать своим президентом Франсуа Олланда. Который очень боится и поставить нам пресловутые «Мистрали» (в таком случае Вашингтон и Берлин его убьют), и потерять корабельные деньги. С другой стороны, эти «Мистрали» нашему флоту на фиг не нужны, так что терзания Олланда нам просто смехотворны. Это еще и потому не беда, что во Франции есть порядочные люди во главе с лидером Национального фронта Марин Ле Пен. Недавно Национальный фронт, в рамках русской православной программы борьбы против национализма и фашизма, получил от каких-то пророссийских источников то ли 9, то ли 40 млн евро. Скоро г-жа Ле Пен станет президентом вместо Олланда, после чего мы получим-таки совершенно ненужные нам «Мистрали». Есть и другой вариант: французский народ скинет иго вашингтонско-берлинских марионеток, ликвидирует Пятую республику и восстановит монархию. Которая будет априори пророссийской – хотя бы в силу общности монархических традиций. Кандидат на престол Франции – принц Генрих Сикст Бурбон Пармский – недавно побывал в Москве по приглашению благочестивой общественности во главе с олигархом Константином Малофеевым. Так что процесс пошел, как говаривал один наш бывший лидер.

Про какую-нибудь жалкую Литву, чей лидер бездетная, тоже, похоже, лесбиянка, с комсомольско-партийным прошлым Даля Грибаускайте перешла к прямым оскорблениям в адрес РФ (моська и должна лаять на слона, что поделаешь!), и вспоминать отдельно не стоит. Но тут подвернулось под наши вельможные ноги еще одно геополитическое чмо – Болгария. Она стала очень плохой страной в последние несколько дней, когда было решено окончательно отказаться от проекта газопровода «Южный поток».

Что говорить, болгары всегда пользовались нашими благодеяниями, чтобы неизменно предавать нас. Мы им дали в XIX веке независимость от Турции, а они за это воевали против нас на стороне Германии и Ко сразу в двух мировых войнах подряд. О ненадежности болгар и опасности дружбы с ними предупреждали нас великие мыслеписатели – и Константин Леонтьев (автор работы «Наше болгаробесие»), и Федор М. Достоевский. И, конечно, в наши дни именно Болгария должна была сорвать проект «Южного потока», принеся свой суверенитет на алтарь низкопоклонства перед Западом и скрытой, но застарелой ненависти к русским.

И вообще все эти уроды воюют с нами, потому что завидуют человеческому и политическому калибру нашего лидера. Ведь у них-то в результате демократии наступило полное лидерское вырождение, о чем метко сказал на днях представитель МИД РФ.

Да и хрен с ними со всеми. Мы все равно всех одолеем. Они умрут, а мы останемся. Потому что когда русский человек ощущает собственную правоту – он непобедим ©.

Вот примерно так.

Хоть я до 2020 года остаюсь типа политологом, хотел бы прокомментировать все это дело не с высоких политических, а с глубоких психологических позиций.

Есть такие люди, которым остро необходимо сознание собственной правоты. Для них признать себя неправыми, даже по частному поводу, не говоря уже о большом серьезном деле, – все равно что покончить с собой.

Такие люди не совершают ошибок. «Я слишком умен, мудр и нравствен, чтобы ошибаться». Если же дела идут не очень хорошо, то тому есть два объяснения.

1. На самом деле они идут хорошо, просто не все это понимают. Если я напился пьян, свалился в сугроб и схватил воспаление легких, я тем самым уберег себя от СПИДа, чумы и рака. Только дураки и циники думают иначе.

2. Все окружающие хотят меня подставить и оскорбить, и исключительно из ревности к моим достоинствам.

Такие люди не признают поражений. Если они даже где-то в чем-то проиграли, то на самом деле – победили. Я провалился на вступительном экзамене – да на черта мне был этот дерьмовый вуз, я достоин гораздо большего! – и т. п.

На самом деле это все очень закомплексованные персонажи, которые на бессознательном уровне ощущают свою глубокую неправоту, равно как и неспособность справиться с окружающим их миром. И потому на сознательном уровне транслируют и миру, и самим себе ровно обратное. Чтобы не ужаснуться и выжить.

Конечная точка таких людей – как правило, полное одиночество. Ведь если я такой красивый, смелый и умный, а вокруг меня – одни вонючие козлы, то как я могу не остаться один?

2014 г.

Наш российский сепаратизм

Советник Президента РФ, академик РАН Сергей Юрьевич Глазьев, выступая в Москве на конференции «Евразийская экономическая интеграция», заявил, что из-за санкций против нашей страны Евросоюз вот-вот потеряет 1 000 000 000 000 (один триллион) евро. В общем, мораль проста: Европе вашей – кирдык.

Откуда взялась эта цифра? Не сомневаюсь, что из очень надежного источника: головы г-на Глазьева. Видимо, советник ее просто придумал. Может быть, за 10 минут до начала выступления, а может – за пару дней. Просто необходимо было напугать человечество вселенскими масштабами санкционных потерь. А конкретное количество нулей определялось уже силой глазьевского воображения. Он мог бы сказать и «квадрильон», если бы знал, сколько это на самом деле.

(Как политконсультант на пенсии, рискну дать один непрошеный, но оттого не менее мудрый совет, базирующийся на беспрецедентном опыте: чтобы придуманная цифра звучала убедительно, она должна быть существенно некруглой. А еще лучше – со знаками после запятой. Вот объявил бы академик, что Европа потеряет 987,666 млрд – и все бы сразу поверили, что за этой цифрой уж точно стоят вычисления ударной группы нобелевских лауреатов.)

Еще Сергей Юрьевич оптимистически обрисовал перспективы братской Украины. Согласно советнику, эта страна дожила до экономической катастрофы, скоро неминуем всеобщий (неизбирательный) дефолт. Еще недавно Украине для спасения надо было 50–55 млрд у. е., а сейчас – ровно двое больше. (Почему именно столько? Неважно.) Но денег этих нет и не будет, так как Запад поманил Киев европейским пряником, а потом, разумеется, сразу кинул и бросил.

Но при этом, говорит академик, Россия готова обсуждать с банкротной Европой перспективы выживания катастрофической Украины. Сейчас самое время: рубль упал до 40 за доллар и 50 за евро, нефть пикирует ниже $90 за баррель, и потому единственная страна, которой никакое спасение не требуется и которая сама кого хошь спасет, – это мы. Россия.

Кому адресованы все эти советнические сентенции?

Европе – точно нет. У нее совершенно другие приоритеты. Гибельного духа над ней почему-то не ощущается. Есть одна проблема: из-за продовольственных санкций, которые Россия ввела против самой себя, в Евросоюзе нынче дешевеет еда. Вот, например, газета Bild сообщает, что самым кошмарным образом обвалились цены на фрукты и овощи: тыквы, баклажаны и кукуруза подешевели на 36,4 %, томаты – на 35,2 %, огурцы – на 32,7 %, виноград – на 28,9 %, клубника и малина – на 27,5 %, картофель – на 19,3 %, персики – на 19,2 %. Но и прочая пища не лыком шита: масло за последние полгода потеряло в цене 10,8 %, свиные отбивные – 2,7 %, филе говядины – 2,4 %, а яйца – 9,1 %. Не будучи (до сих пор) академиком по экономике, я с такой точностью рассчитать не могу, но общую тенденцию подтверждаю: когда я пишу эти строки, а вы читаете, я нахожусь как раз в Берлине. А здесь регулярно захожу в супермаркет. Кстати, германская столица вполне может и должна стать священным городом дауншифтера: я вот, когда здесь бываю, трачу вдвое меньше, чем за аналогичный период времени в Москве.

Конечно, любой кремлевский советник объяснит, что падение цен на продовольствие поставит на грань разорения немецких фермеров, которые скоро устроят у Бранденбургских ворот Агромайдан и снесут к черту правительство Ангелы Меркель. Когда же фермеры не обанкротятся, Агромайдана не случится, и кабинет Меркель останется там же, где он есть, нам подскажут, что это американские спецслужбы нейтрализовали весь агроактив, а так вообще-то революция в ЕС не за горами. Вот как только все всё поймут про глазьевский триллион – так тут же и выйдет хрустальная ночь длинных ножей в современном исполнении.

На Украине же проблем действительно немало, в том числе экономических. Да и вообще трудно представить себе беспроблемной страну, на территории которой идет настоящая война. Но и там акад. Глазьева давно научились не принимать всерьез.

Так кому же адресованы все эти страшные дефолтные квинтильоны?

Ответ готов: русскому народу, то есть – всем нам.

Советник четко объясняет следующее. Может, у нас в экономике и действительно творится что-то не то. И, вопреки бахвальной браваде, прожить без западных кредитов, а наипаче – технологий мы уже не в состоянии. Но им-то всем, кто нас окружает, придется еще хуже. И вот ради этого – чтобы им было совсем плохо – мы готовы потерпеть, затянуть потуже пояса, и далее – везде. Навсегда.

Если у нас не выходит каменный цветок, который мы долго пытались изваять, но потом плюнули, – это не страшно. Страшно должно быть всем, кто вокруг нас. Хотя бы потому, что все боятся большой войны, а мы не боимся всех ей запугивать. Ну что поделаешь, если мы кроме нефти и газа можем экспортировать только два системообразующих товара – коррупцию и ужас. Как говорится, используй то, что под рукою, и не ищи себе другое.

Когда-то ведь и мы хотели быть хорошими. Ну, чтобы демократия, и взяток не брать, и улицу переходить на зеленый свет. Как в Европе. Но это всё оказалось: а) очень трудно; б) очень скучно. Что же в такой ситуации нам делать? Понятно что. Две вещи:

1) изолировать себя от остального мира, чтобы не с чем было сравнивать;

2) убедить себя, что остальной мир скоро рухнет, а мы – останемся. Потому что мы – Святая Русь. По нашей собственной шкале святости, разумеется.

И если кто-то думает, что нынешняя самоизоляция страны – совокупность плохих случайностей и недопонимания между народами, то он заблуждается. Самоизоляция – единственный выход для того, кто больше не хочет играть по правилам, соответствовать каким бы то ни было стандартам и следовать приличиям. А что еще остается делать?

Вот, известный писатель, издатель газеты «Завтра» А. А. Проханов объявил намедни, что Россия находится в состоянии религиозной войны с США. И когда мы победим – что, конечно, неизбежно, ну, ясный перец, – то сможем спокойно увеличить среднюю норму отката с 50 до 70 процентов, а заодно полностью ликвидировать, скажем, так называемое бесплатное здравоохранение, оно же образование. И кто нам что скажет? Никто – ничего. Победителей не судят.

Но чтобы победить, надо превентивно отгородиться. Только там мы сможем констатировать победу над этим миром. Полную и безоговорочную.

На самом деле мы чувствуем, что нечто очень важное в этой жизни проиграли. Что так и не дотянулись до сладкого винограда европеизма. Не сдюжили. И теперь, в полном соответствии с басенным каноном, должны объявить виноград совершенно и неисправимо зеленым.

Мы ведь даже уже не спорим, что у нас нет демократии. Мы просто утверждаем, что ее и на Западе нет, потому что там элиты нагло манипулируют массами псевдоизбирателей-балбесов. Да, у нас жуткая коррупция, а у них? Вон президент ФРГ отдохнул где-то за чужой счет, после чего слетел с должности, а ненавистный нам (за то, что провел крутые реформы, не ссылаясь на проклятие национального менталитета) Саакашвили и вовсе ботокс за бюджетные деньги вкалывал. Свобода слова? Да любые CNN и BBC – дубины тотальной пропаганды, вы разве не знаете?

В отличие от Советского Союза, с которым многие незрелые наблюдатели сравнивают нынешнюю Россию, мы совершенно не нуждаемся ни в понимании, ни в утверждении, что мы – хорошие и правильные. Да, мы плохие и неправильные. И наше главное (единственное) оправдание – что они тоже плохие и неправильные. А в мире, где плохие все, побеждают, естественно, самые плохие. Особенно если они с ядерным оружием. А чтобы избежать лишних вопросов, прежде всего – к самим себе, мы повесим занавес. Уже не железный, но даже с применением нанотехнологий.

Мы не станем жить хуже, ибо у нас исчезнет база для сравнения. Мы просто примем самих себя, в своем нынешнем состоянии, как неизбежность. Или как безысходность. А если у тебя есть неизбежность, она же безысходность, а что-либо менять нет человеческих и исторических сил, то ты вполне можешь почувствовать себя счастливым. Хотя бы и ненадолго – всего лишь до конца света.

Это и есть наш достоверный, подлинный российский сепаратизм. За него не дают статей Уголовного кодекса. Потому что наказание за этот вид сепаратизма – гораздо горше.

Нельзя идти против истории. Это еще никогда хорошо не заканчивалось. А мы сейчас именно что пытаемся это делать, из последних дистрофирующих мышц.

И пока не рухнул нам на голову нанозанавес, только два последних вопроса:

– Сколько это продлится?

– Во сколько это нам обойдется?

2014 г.

«Черный список» Кремля

В недавние дни центральным героем российской оппозиции несколько неожиданно стал депутат Государственной думы, «эсер» Геннадий Гудков. Ну, мы все, конечно, помним, что Гудков-старший – [под]полковник ФСБ и один из крупнейших игроков на рынке частных охранных услуг в России. Скоро это воспоминание нам пригодится.

Полковник Гудков сообщил недавно газете «Московский комсомолец», что Кремль составил «черный список» оппозиционеров, которых власти будут мочить с особым цинизмом и коварством. Чтобы навсегда выключить из большого политического дела.

По данным г-на Гудкова, в Кремле по поводу «черного списка» прошло особое совещание, где, вы будете смеяться, звучала даже ненормативная лексика – мероприятие было «для своих». В нем участвовало много силовиков на уровне начальников управлений, были широко представлены ФСБ, МВД, Финмониторинг, Следственный комитет. Вели совещание «хорошо известные сотрудники кремлевской администрации».

По оценке Гудкова, в «черном списке» фигурируют около двух десятков человек. Первым обсуждали Алексея Навального. Другие лидеры списка – Сергей Удальцов и сам Геннадий Гудков.

Тем временем выяснилось, что уже 12 сентября 2012 г. Госдума может просто взять да и лишить полковника депутатского мандата (да-да, не просто неприкосновенности, она же иммунитет, а собственно законного кресла в нижней палате парламента). Это произойдет, если генеральный прокурор РФ внесет в Думу бумажки, неопровержимо свидетельствующие, что Гудков-ст. совмещал свою депутатскую карьеру с реальным бизнесом. Например, с торговлей стройматериалами в Коломенском районе Московской области – на этот душераздирающий факт сейчас особо упирают следственные органы чувств.

Большинство отечественных оппозиционеров и прогрессивная общественность в целом отнеслись к мытарствам Геннадия Гудкова солидарно и сострадательно. Злорадством отметился лишь ветеран протестных действий, один из лучших русских писателей последней четверти XX века Эдуард Лимонов, который в своем блоге на сайте «Эха Москвы» не промолчал: «Я могу по пальцам сосчитать, когда я сквозь годы был согласен с властью. А вот по поводу намерения власти лишить Геннадия Гудкова депутатского мандата я согласен. Лишить его, лишить! Офицер КГБ, хитрозадая личность, Гудков всю свою сознательную жизнь был столпом режима…» и т. п.

Не разделяя большинства бранных оценок, которые бывший узник СИЗО ФСБ РФ «Лефортово» Лимонов позволил себе в адрес профессионального комитетчика, я все же позволю себе заметить, что глубинно писатель не так уж заблуждается. И на Болотной площади, и на проспекте Сахарова премногие собравшиеся – своими белковскими ушами слышал! – кричали депутатам ГД, стоявшим на сцене: «Сдай мандат!». Действительно: если выборы нечестные, то Дума нелегитимна (как вы, уважаемые самообъявленные оппозиционеры, сами и сказали), а раз она нелегитимна – то как же в ней можно сидеть народным избранником? Так что сложение полномочий Гудкова или какого другого депутата, поддержавшего лозунг «За честные выборы!», – требование Болотной, а не только и даже не столько Кремля.

Но я, в отличие от Лимонова, не питаем проклятым злорадством. Мне жаль Геннадия Гудкова и очень хочется, чтоб у него все было хорошо и в политике, и в семье, и в семейном охранном бизнесе, который федеральные силовики нынче терроризируют на чем свет стоит. Меня, скорее, охватывает недоумение. Зачем все это Кремлю? Эти «черные списки», репрессии, гонения?

Писатель на то и писатель, что может сколь угодно глубоко заблуждаться по текущему смыслу и поводу, но стилистически-семантически он очень часто прав. «Столп режима» – верное словосочетание старик Лимонов нашел. Не Геннадий Гудков, дай ему бог здоровья и долгих лет жизни, но вся оппозиция в России вот уже почти 20 лет была надежной опорой режима. И остается ею, несмотря на долгожданно свершившееся освежение лиц и локальную ротацию лидерского состава.

Конечно, все начиналось с Владимира Жириновского, который в 1993 году откровенно «слил» Кремлю победу ЛДПР на первых (пятых) выборах в Госдуму. И Геннадия Зюганова, заблаговременно согласившегося проиграть президентские выборы-1996, хотя победа плыла сама в руки, по течению времени.

Но и при Владимире Путине оппозиция – не только системная, но и внесистемная, не только старая, но и новая, – играла свою режимную роль не без некоторого лиловатого блеска.

Что делала оппозиция первоочередным образом (© В. И. Ленин)?

Она навязывала стране и пастве ложную повестку дня. Например, ключевым провозглашался вопрос «кто будет президентом РФ – Путин или Медведев»? Как будто есть разница. Вокруг этого совершенно неважного вопроса сгорели миллионы мегатонн протестной энергии.

Сугубо аппаратные и бизнес-конфликты подавались оппозицией как политическое противостояние с концептуальной подоплекой. Ну, типа Игорь Шувалов – это хорошо, а Игорь Сечин – плохо. Словно между двумя этими (и еще двумя миллионами не этих) чиновниками есть идеологическая разница.

Оппозиция обещала проснувшимся РОГам (русским образованным горожанам), вышедшим на Болотную и Сахарова, то, чего делать заведомо не собиралась. В частности, добиться отмены результатов выборов (хотя бы думских), принудить Путина к пересчету голосов на президентских выборах и т. д. Даже отставки Владимира Чурова добиться не удалось – нисколько и не добивались.

Как только оппозиционерам дали возможность регистрировать партии, участвовать в выборах губернаторов и мэров, большинство статусных / титульных «противников режима» от этой почетной ноши демонстративно уклонилось. Под предлогом того, что законодательство все равно несовершенно. А вот когда оно станет совершенным, как Отец наш Небесный, тогда, типа, и попробуем. «Сделай так, чтоб работа была мне приятна – я, может быть, буду работать… да! Может быть!» (© М. Горький)

Оппозиция окончательно обожествила Владимира Путина, объявив его единственной, целостной, эксклюзивной и неизбывной причиной всех народных страданий, равно как и всех социально-природных явлений вообще. Только он принимает все решения – и по ту, и по эту сторону принципа удовольствия (добра и зла). Вот уйдет Путин – и сразу станет хорошо. Не уйдет – все всегда останется плохо. А поскольку, согласно базовой оппозиционной теории, Путин не уйдет никогда, то – круг замыкается. Мы обречены пребывать в этой бездне страданий до скончания земных и небесных дней.

Наша оппозиция сделала все, чтобы снять с повестки дня тему ответственности элит (людей и групп людей, принимающих важнейшие решения) за положение дел в стране, и, следовательно, вопрос о необходимости покаяния элит в целом. Кроме Путина и нескольких его помощников по «ленинградской команде» (т. е. не всплывавших на политическую поверхность в 1990-е гг.), виноватых у нас нет.

Посредством мыследействий, описанных в пп. 4–6, оппозиция окончательно убедила паству в стратегической бессмысленности протестной деятельности как таковой. Надувать щеки – можно, побеждать – нельзя. Надежда, которая есть главный двигатель человека разумного в социально-политическом процессе, мертва.

Я считаю, что о такой оппозиции любая власть может / могла бы только мечтать. И не нужны, больше того – вредны всякие там черные списки и мандатные лишения. Вообще, всем лидерам «протестных действий» (которые, как мы уже выяснили выше, бессмысленны, ибо бесплодны по определению) следовало бы предоставить пожизненный статус «государственной оппозиции РФ» и все приличествующие этому статусу причиндалы, включая госдачи, мигалки и персональные пенсии. Заслужили.

Чтобы как-то скрасить собственную безнадежность, оппозиция периодически впадает в истерику. Например, в последние дни/недели я все чаще слышу из-за неплотно прикрытых дверей великого протеста, что нам необходима народная революция, а после нее – еще несколько лет очистительной диктатуры. Других вариантов покончить с кровавым Путиным все равно, дескать, нет.

Что касается революции. Если вы, мой читатель, где-то в современной России услышите это слово, произносимое серьезным тоном, но теми людьми, кто в революционных процессах лично и непосредственно никогда не участвовал, знайте, – вам морочат голову. Я-то знаю, как делаются цветные революции. Но сейчас, чтобы текст не вышел слишком длинным (как будто Посейдон, пока мы там теряли время, растянул пространство), я на этом концентрироваться не стану. Инструкция по деланию революции, равно как и подробное описание понятийного аппарата этого дела, я предложу Slon на следующей неделе.

А что касается «временной очистительной диктатуры» – то простите, граждане записные фрондеры, идите вы в жопу! Движущая сила протеста и перемен в России – это РОГа, которые захотели стать европейцами, оставшись при этом русскими. Они (включая меня как рядового) не хотят менять шило плохого тирана на мыло хорошего. Мы хотим европейской политической системы, т. е. парламентской демократии. Вот и все.

Да, разлом между РОГами и Владимиром Путиным – уже непреодолим. Русские, желающие Европы у себя дома, не готовы принимать «национального лидера» ни в каком виде. Путин – надоевший муж, которого жена никогда больше не полюбит. Даже если он неожиданно за считанные месяцы сделает все то хорошее, что обещал, но чего не сделал за предыдущую совместную жизнь. Освободи ВВП Ходорковского, и РОГа будут истово аплодировать МБХ, лишь пренебрежительно оглядываясь на истекающего милосердием президента. Назначь Путин премьер-министром оппозиционера системы «Навальный», и РОГа скажут: ну вот, прогнулся старый фигляр, хоть что-то под занавес до него доперло. Такова несправедливость жизни. Точнее, начальственной жизни в авторитарной системе, где главная проблема правителя – невозможность ни счастливо остаться у власти, ни нормально уйти от нее. Но это вовсе не значит, что вместо этого правителя нам надо подсунуть нового Путина или, скажем, Ельцина. Сказочно доброго диктатора, который придет и исправит все.

А может, у кого-то уже есть и кандидатура диктатора? Так назовите ее. Вместе посмеемся. А потом еще РФ-оппозиция запланировала на 7 октября 2012 года выборы (праймериз) в некий Координационный совет (КС). Орган из 45 человек, который отныне будет рулить всеми митингами и прочими протестными акциями. А также, надо понимать, вести от имени разноликих протестных масс переговоры с Кремлем. Легитимность КСу придаст всенародное голосование – онлайновое (с помощью интернет-системы «Демократия 22», созданной IT-бизнесменом и микрополитиком из Екатеринбурга Леонидом Волковым) и офлайновое (на избирательных участках во всех городах, где хотя бы часть населения не любит власть). Голосование состоится 7 октября с. г.

Я не против такого начинания. Я даже всеми мизинцами «за».

Вот только несколько замечаний.

Почему 7 октября? Ведь в этот день все прогрессивное человечество будет отмечать 60-летие Владимира Путина. Нет ли здесь неправильного совпадения?

Все крупные праймериз в постсоветской РФ заканчивались, как правило, одним. Проигравшая (по очкам, а не нокаутом) сторона объявляла их нелегитимными и хлопала дверью.

Комитет из 45 человек по определению не сможет эффективно вырабатывать и принимать решения. Значит, он либо передаст свои полномочия какому-то одному лицу (возможно, тому самому «оппозиционному диктатору»), либо растечется сетью всяческих исполкомов и комиссий, которые вскоре породят нешуточную аппаратную конкуренцию и перегрызут друг другу глотки.

Трудно понять, как выбирать орган с абсолютно неясным мандатом и полномочиями. КС будет командовать митингами? А какие тогда будут лозунги/требования? КС пойдет от нашего имени в Кремль? А с какими условиями? И вообще, кто и когда все это будет знать?

Счетную комиссию на праймериз возглавит, кажется, вышеуказанный Леонид Волков. Соратник Алексея Навального, учредитель криптонавальной партии «Народный альянс». Означает ли это, что победитель праймериз уже известен? Стоит ли тратить тогда антинародные деньги и вообще чего-то проводить? Ведь Навальный – действительно самый яркий оппозиционер. Можно его просто кем-то провозгласить, и все.

Есть еще вопросы, но на сегодня – все. Нельзя оставлять без хлеба наше прогорклое завтра.

У меня подходят к концу не только добрые слова в адрес оппозиции, но и запасы коньяка Hennessy. Потому я не буду ни с кем спорить, что первые два места на праймериз в КС (если все это дело, конечно, состоится) займут Алексей Навальный и Сергей Удальцов. Пусть уж будет, как будет.

Утешает одно. Сейчас у нас идет год Черного Дракона. Самый удачный для Владимира Путина год. Ведь он родился при Черном Драконе (1952). Недаром российские борцы начали выигрывать золотые медали на ОИ-2012, как только Путин (на денек!) появился в Лондоне.

А если везет Путину – везет и его уютной, его милой, его трогательной оппозиции. Иначе быть не должно.

И слава богу.

2012 г.

Не вздумайте становиться героем

Есть такой старый короткий анекдот.

Умирает Рабинович (уточнение: наш, русский, православный Рабинович). Предстает пред лицом апостола. Сумбурно отчитывается за прожитую жизнь. Получает, как ни странно, направление в рай. И на радостях задает апостолу запрещенный вопрос:

– А вы не подскажете, в чем, собственно, был смысл моей жизни?

– А помнишь, – отвечает апостол, – в 1987 году в вагоне-ресторане поезда Москва – Ростов тебя попросили соль передать?

– Ну?..

– Ну вот…

Русский человек неплохо умеет совершать подвиги. Со знаками «плюс» и «минус». Но вот бремя обыденной жизни, в которой нет места подвигу, дается нам гораздо труднее.

Одна из невыносимых русских проблем – честно, официально, на полном серьезе признать себя маленьким человеком. Признать необратимо. Как факт и данность.

Среднему европейцу в этом плане почему-то гораздо легче. Свою протяженную, пожизненную обыденность он воспринимает как должное.

Родился, учился, честно каких-нибудь 50 лет служил официантом, платил скромные налоги, женился (вышла замуж), породил детей, воспитал их, прочитал несколько книг (5–6, а зачем больше, когда и в тех все написано?). Когда дети выросли, научился путешествовать, посмотрел мир, закончил строительство дома. 30 000 недель подряд не забывал поливать жасминовые кусты. Болел за «Баварию» или «Ювентус», когда-то даже взял автограф у самого… Арьена Роббена, Фернандо Торреса – нужное подчеркнуть. Бывал в церкви, не причащался, но исповедовался. Посмотрел 128 телесериалов по 256 серий каждый, собрал коллекцию бронзовых колокольчиков, отмечал юбилеи в кругу семьи, дождался правнуков, умер. Всё. Не тянет ни на героический роман, ни на волшебную сказку.

Этот средний европеец тоже кому-то когда-то передал соль. И частенько бывал счастлив. Совершенно не зная, что он, по нашему Константину Леонтьеву, есть, оказывается, орудие всемирного разрушения. Возможно, он даже думал, что имеет отношение к машине всемирного созидания – как ее рядовой мирный винтик, коих миллиарды и мириады.

Можно еще по-умному сказать, что маленький ничтожный обыватель шел срединным путем, который и есть путь культуры (по Аристотелю).

Но это не наш путь. В чем мы давно убедились.

Мы привыкли жить в огромном труднозаселенном пространстве на краю суши. И оттого остро, хотя бы и бессознательно, ощущаем свою оторванность от остального мира. Опять же – и в хорошем, и в плохом смысле. Тот же Константин Леонтьев сказал, что русский человек умеет быть святым, но не умеет быть честным. Из этого сырья можно, как известно, сделать икону Спаса или дубину народной войны, но только не платяной шкаф системы IKEA.

Маленький человек, как мы знаем, – распространенный персонаж русской литературы. Примеров столько, что их даже не надо и приводить.

Маленький человек вызывает, как правило, острый приступ жалости. Проистекающий из самой безнадежности его существования. Он мог бы стать большим – но это не получилось. По объективным социальным причинам. Тогда он превращается в среднекрупного монстра. В просто тихого алкоголика, ускоренно сокращающего бессмысленную жизнь. В убийцу, справедливого в запальчивости и раздражении. Или даже в посмертного вампира, готового отомстить прижизненному миру простых людей.

В общем, выходит из невыносимости обыденного существования в мир подвига, пусть даже и с тем самым знаком «минус».

Маленького человека, как он описан мейнстримом великой русской литературы, можно воспринимать очень сострадательно или слегка презрительно. Но никогда – нейтрально/уважительно.

А ведь в жизни наступает момент, когда ты должен ответить себе, кто ты: маленький человек или фронтмен мировой истории. Можно признать первое – и зажить скучнейшей европейской жизнью. Которая чем правильнее, чем тошнотворнее. А можно все-таки, вопреки объективной наличной реальности, причислить себя к лику героев. Для этого есть несколько технологических способов.

1. Вписать себя в некую великую эпоху.

Возьмем, к примеру, нашу эпоху. Еще недавно, в ее преддверии, все было трудновыносимо скучно. Другое дело – ныне, после февраля-марта 2014-го. Мы присоединили Крым. У наших границ началась всамделишная война. Вроде как за права русских и собирание т. н. Русского мира. Ничего, что русские из сопредельных государств хотят скорее остаться там, где они сейчас есть, и ни о каком русском мире, достигаемом путем войны, не просили. Наша задача – нести человечеству счастье. Независимо от того, правильно ли понимает человечество его условия и параметры.

Как только эпоха буржуазной тоски сменилась временем постбуржуазной доблести, провинциальный обитатель пропыленного дивана ощутил себя героем. И уже по факту стал им. Ведь великие события происходят при нас, а значит – вроде как и благодаря нам. Среди моих знакомых, добрых и не очень, есть как минимум 127 человек, считающих себя идеологами «Русской весны», авторами грандиозных побед на Донбассе, хранителями тайны всемогущего ядерного оружия и т. п.

Жизнь – удалась. Ради ощущения принадлежности к сообществу больших людей мы, конечно, готовы отказаться и от импортной колбасы, и от остатков свободы слова. За великую эпоху мы бы отдали и свою зарубежную недвижимость, если б она у нас была. Правда, наше новейшее самоощущение несколько пахнет смертью, но уж так исторически повелось: для нас, как верно напомнил нам Президент РФ во время весенней прямой линии с народом, на миру и смерть красна.

2. Найти себе альтернативную идентичность.

Бывает, например, что человек совершенно традиционной сексуальной ориентации объявляет себя геем. И даже становится активным борцом за гей-права. Почему? Потому что быть гетеросексуалом невероятно скучно. Особенно если в твоей практической действительности нет предметного секса. Лучше уйти в параллельную половую реальность и там стать тем самым фронтменом.

Или можно взять псевдоним. Например, простой Иван Иванович Хаймович становится сложным Раулем Мигелем Сааведрой. И в собственном представлении сразу превращается, скажем, в троюродного прапрапраправнука Христофора Колумба. Точно знающего, где спрятано золото партии. Больше по жизни уже можно ничем не заниматься. Кроме как укреплением и развитием своей новой идентичности, разумеется.

3. Пойти на радикальное снижение уровня своей жизни (дауншифтинг).

Например, начать жить в собачьей конуре. Чтобы все рассуждали, отчего и почему ты так поступил.

Мотивация: аморально жить в буржуазной недвижимости, созданной из пота и крови трудящихся. Заодно можно не отдавать долги, ибо какой спрос с человека, переехавшего в собачью конуру.

4. Совершить большое моральное преступление.

Например, взять и опубликовать многолетнюю тайную переписку с кем-нибудь из близких друзей. Чтобы несколько дней социальные сети об этом вкусно говорили.

Мотивация: нет больше моральных сил скрывать частную тайну, и, будучи не банальным обывателем, но человеком сверхъестественно высоконравственным и вообще героем, я решил предать ее гласности!

5. Совершить большое физическое преступление.

Какое именно, советовать не будем. А то еще обвинят нас в подстрекательстве. И пойти за него в тюрьму. Потому что удел героя – тюрьма. Пресная свобода – удел сверхобычного человека.

6. Спится и/или сторчаться.

Состояние измененного сознания всегда приносит чувство превосходства над окружающими. А предельное ускорение физической жизни дает ответ на вопрос, что делать с бременем времени.

Но если вы ищете способ избежать вышеперечисленных вариантов (и еще пары дюжин аналогичных), то задумайтесь: сколь сладостно и почетно все-таки быть маленьким человеком!

Когда последнего китайского императора династии Хань Сянь-ди (III век нашей эры) пришли свергать с престола и убивать, он возразил этому намерению так:

– Мы (императору положено называть себя во множественном числе. – С. Б.) талантами не обладаем, но и большого зла не совершили.

Это, пожалуй, и есть формула оправдания маленького человека. В мире, где добро и зло могут быть одинаково банальны, уклонение от зла – уже есть добро.

Не надо рассчитывать на подвиг, если он тебе не по плечу. Не надо делать из себя героя, ибо героев не может быть слишком много.

Вспомните, сколько счастья, если разобраться, даровано обыкновенному обывателю. И никогда не забывайте про соль, которой Господь вас не обнесет.

2014 г.

Кризис – отец родной!

Пришла хорошая новость: Московская служба психологической помощи населению (МСППН), которая существует при департаменте социальной защиты правительства Москвы, открыла бесплатные консультации для пострадавших от внезапного финансового кризиса. Занятия ориентированы на людей, кто эмоционально переживает тяжелую экономическую ситуацию, потерял (или вот-вот потеряет) работу, не может выплатить кредит и т. д.

Правда, в этой службе всего 350 психологов, а эмоционально пострадавших от кризиса – наверное, миллионы. Это значит, что каждый психолог должен обслужить бесплатно по несколько тысяч пациентов в день. Невозможно.

Поэтому я решил внести посильный вклад в решение наших общих психологических проблем. Постараюсь практически бесплатно сформулировать, что кризис – это, в общем, не так плохо (как гласит русская народная пословица, пить водку не только вредно, но и полезно).

Кризис не должен восприниматься лишь как время больших и малых проблем, тягостных раздумий и горьких разочарований. В эти дни у нас появляется объективная возможность пересмотреть свою жизнь и резко развернуть ее в правильном направлении. А в обычные дни, когда стабилен рубль и высока нефть, времени и желания переосмысливать бытие у нас не было.

Возьмем, к примеру, кредит. Говорят, что сейчас трудно будет рассчитываться по валютным кредитам, имея рублевую зарплату. Ну и? Только что принят Закон о банкротстве физических лиц – надо быстро научиться им пользоваться. (Какая-нибудь «школа банкротства» стала бы сейчас архиуспешным образовательным проектом.) Зачем вообще чего-то отдавать? Долгие годы вы, мои сограждане, кормили банки, выплачивая нечеловеческие проценты. Не пора ли понять и признать, что все долги, включая моральные, уже отданы? Именно кризис предоставляет нам уникальную возможность для облегчения не только кошелька, но участи и совести.

Я вас уверяю, что и многие банки будут поступать точно так же. По принципу «война все спишет». Понаберут экстренных больших кредитов у Центробанка и прочих государственных институтов. А потом скажут, что кризис не позволяет им ничего не вернуть, и нужны новые вливания. Чем же простые физические лица хуже банкиров, почему они не могут рассуждать и действовать аналогично?

Еще, насколько можно понять, вот-вот прекратится огромное потребительское кредитование населения. И это, если разобраться, – очень позитивное последствие кризиса. Ведь на протяжении долгих лет так называемого экономического роста россияне брали кредиты, которые были им (нам), в сущности, не нужны. На кредитные ресурсы покупались бесконечные холодильники, телевизоры и микроволновые печи. Точную процентную ставку среднестатистический россиянин своими математическими силами, как правило, подсчитать не мог. Потому банки бессовестно обманывали заемщиков, впаривая им, например, кредиты под 40–50 % годовых при номинальной ставке, скажем, 15 %. И россияне все равно брали, потому что очень хотелось новую микроволновую печь! А потом, не будучи способными рассчитаться с банком-грабителем, продавали свои внутренние органы или отправлялись воевать типа добровольцами в сопредельные государства. Так что система потребительского кредитования в РФ давно стала неофициальным спонсором войн, членовредительства и всякого прочего варварства. Не пора перезагрузить, а точнее – обнулить эту систему? Вот кризис и приносит такую возможность.

Что касается возможной потери работы. В русском сознании эта категория (в отличие от Херсонеса-Корсуни и майских 2012 года указов президента Путина) никогда не обладала сакральным статусом. Работа у нас, как известно, не волк и вообще любит дураков. К тому же тучные годы породили в России колоссальную искусственную занятость. Когда человек работает не по специальности, а занимает высосанное из пальца в силу каких-то внеэкономических соображений место. Например, профессиональный агроном охраняет ресторан. (Хочу заметить, что на Западе, типа там в Париже или Нью-Йорке, найти у входа в хороший ресторан охранника почти невозможно. Там, если что, вызывают полицию, и она приезжает за три минуты.) Или вот еще случай: я лично знал одного очень богатого человека, который для выгула своих домашних собак нанимал исключительно докторов наук. Чтобы животные, общаясь с умным человеком, умнели во время прогулок. Теперь же кризис создал ситуацию, когда агроном вернется в свою агрономию, а доктор наук – в докторантуру (где будет выгуливать скорее людей, чем животных).

Конечно, все это случится не со всеми и не сразу. Некоторое время придется поваляться на диване и мечтательно повспоминать о временах большой халявы. Но результат, маячащий но горизонте, более чем достойный – выпрямление искривленного ныне российского рынка труда. В конце концов, ради того, чтобы профессоры не работали мелкими лакеями, а охранники исчезли из ресторанов, стоит пройти через многократное падение рубля.

Кстати, о халяве. Она ведь в нашем сознании тоже неистребима. Вот уже долгие столетия. И за минувшие 15 лет мы как-то привыкли, что деньги – не зарабатываются. Они валятся с неба. Вот просто еще выросла нефть на пару долларов за баррель – и в нашем кармане автоматом что-то новое зашуршало. Потому, стало быть, работать можно только за деньги, превосходящие объективную цену самой работы. Иначе и смысла нет. Кризис нанесет по халявному мышлению решительный удар. Что само по себе станет радикальным фактором трансформации нашей экономики в каком-нибудь более-менее разумном направлении.

Спокойные (неинтересные) времена приучили нас к тому, что не мы кормим (как налогоплательщики) государство, а государство – нас (как нахлебников). Дескать, всяческие «Газпром» с «Роснефтью» зарабатывают гигантские триллиарды, часть из которых обламывается и нам, бездельникам. В такой финансово-психологической ситуации ни о какой реальной демократии, гражданском обществе, подконтрольности и подотчетности власти избирателям говорить, конечно, не приходится. Не может же нахлебник-паразит требовать отчета у щедрого кормильца! Кризис способен сломать эту философию отношений «власть – человек», превратив дорогого россиянина из подданного в гражданина. Не стоит ли хотя бы ради этого потуже затянуть наши кожаные пояса?

Кризис, как смерть, уравнивает многих. Вот намедни агентство Bloomberg сообщило, что за 2014 год российские богачи-олигархи потеряли $62 млрд, что превышает четверть их совокупного состояния. Представляете, как они локти себе грызут? И, подобно нам, простым смертным, сделать ничего не могут. Разве это не принесет нам дополнительное облегчение? К тому же, если и когда ты на своей практике понимаешь, что в гробу карманов нет, а значит, в стратегическом измерении богатый совершенно равен бедному, твоя длящаяся жизнь становится куда спокойнее и гармоничнее. Из нее исчезает навязчивая тяга погони за недостижимым материальным идеалом – тяга, которая нередко толкает недозрелое человеческое существо на большие ошибки, промахи и даже преступления.

Кризис пробуждает во многих, даже циничных и зачерствевших людях некоторые их лучшие качества. Например, честность. Вот губернатор Краснодарского края Александр Ткачев откровенно разрезал правду-матку, сказав накануне: «Мы пожинаем плоды наших завоеваний, политических побед нашей страны. Это расплата, цена вопроса, которую и экономика, и жители края и страны рано или поздно должны были разделить с президентом, с правительством, со страной. Потому что чудес не бывает. Нам казалось, что если мы присоединим Крым, сделаем этот политический шаг, ничего не произойдет, Запад и Америка это проглотят, и Россия останется устойчивой, крепкой, стабильной. Все будет по-прежнему здорово и хорошо. Но если почитать аналитику и высказывания наших зарубежных партнеров, а сегодня уже относительно недружественных стран, то это предрекали и на это рассчитывали. Мы же все рукоплескали, мы же все говорили, что здорово, Крым наш. Значит, мы должны разделить не только эту ответственность, но и эту ношу, эти потери». Заметьте, это в открытую говорит не какой-нибудь маргинально-оппозиционный Белковский, а мейнстримный заслуженный губернатор, один из ходячих символов крупного РФ-чиновничества. Да. Кризис учит ответственности. Напоминает, что за все в жизни надо платить, любящим кататься рано или поздно придется отвезти в горку тяжкие саночки и т. п.

Еще кризис часто и помногу заставляет власти отказываться от дурацких решений в пользу немного умных. Просто потому, что на все дурацкие денег не напасешься. Кажется, уже почти решено отложить введение в Москве, Санкт-Петербурге и Севастополе торговых сборов, грозивших катастрофой недобитому малому бизнесу. Говорят, что переносят введение в действие закона о хранении персональных данных граждан РФ исключительно в России (этот закон мог парализовать социальные сети и привычные нам интернет-сервисы). Сейчас, возможно, еще что-нибудь такое случится. Например, сегодня, 19 декабря, суд оправдает Алексея Навального по несколько надуманному (как мне представляется) делу Ives Roches. Почему бы нет, в конце концов? Оправдательный приговор хоть ненамного, но улучшил бы инвестиционный климат в охваченной демонстративными конвульсиями стране.

В общем, не будем печалиться. Кризис впереди долгий, но мы рискуем выйти из него совершенно другими людьми. Такими, чтобы за самих себя было не совсем стыдно.

2014 г.

2015-й и детектор лжи

В 2014 году, в контексте Крыма и не только, мы вновь немало говорили о праве наций на самоопределение. Задаваясь в очередной раз нелегким вопросом: где та околица, которая точно отделяет одну нацию от другой? Есть ли право на самоопределение у леса, поля, города, микрорайона, квартала, подъезда?

Но кроме самоопределения наций есть еще самоопределение каждого отдельного человека. И это не только человеческое право, но и обязанность.

Самоопределение человека происходит всю жизнь – от самого рождения и до конца. И для многих не заканчивается ничем внятным. Ведь и на смертном одре кто-то нередко не может дать себе ответ на вопросы: что это было? почему? зачем? «Жизнь прошла, будто и не жил», – говорил чеховский Фирс из «Вишневого сада».

Чем раньше любое физическое лицо займется вопросом о своем самоопределении – тем больше надежд, что это священное право-обязанность будет своевременно реализовано.

Например.

Неплохо бы задаться вопросом: герой ли ты? Нет, героями, конечно, считают себя многие, особенно по юности-молодости. А на самом деле?

Ведь за участь и статус героя надо платить высокую цену. Можно героизировать себя в своем воображении, не вставая из-за обеденного стола. А вот способен ли ты, скажем, закрыть грудью амбразуру дзота? Или сесть в тюрьму за свои убеждения? Если нет – то лучше не провозглашать себя героем. Чтобы потом в решающий жизненный момент не испытывать разочарования в самом себе – наигорчайшего из разочарований.

Притом я вовсе не хочу сказать, что быть героем лучше, чем обывателем. Нет, обыватель ничуть не менее матери-истории ценен. Сегодняшний демократический миропорядок европейского образца, собственно, и держится на обывателе. На идее и практике банальности добра. Когда очень простые действия, повторяемые непременно и регулярно, – от выноса мусора до уплаты налогов, – постепенно превращают свое количество в качество свободного, эффективного общества.

Герои же предназначены скорее для дестабилизации общества. Не только/столько для созидания, сколько для разрушения. Они сознательно и бессознательно летят на пламя подвига, потому что не выносят бремени обыденности и банальщины. Зачастую провоцируя критические ситуации, в которых подвиг становится совершенно необходим, а их героическая миссия – отчетливо заметна всему человечеству. Не надо идеализировать героев – их главным мотивом может быть скорее дьявольское тщеславие, чем ангельское благородство.

Так что брехтовский вопрос, какая страна несчастнее – та, в которой нет героев, или та, что нуждается в героях, – остается открытым.

Но выбор – обыватель ты или герой – все-таки лучше сделать. Чтобы в единственно правильный момент не пойти против самого себя и себя этим не разрушить.

То же касается и понятия «святой».

Я знаю людей, которые совершенно искренне (по-другому в таких случаях не бывает) считают и называют себя святыми. И считаются святыми в далеких-близких кругах почитателей/обожателей. Почему? Ну, типа, по роду занятий и долгу службы. Например, они распределяют благотворительную помощь детям и старикам, и уже потому святые. Особенно если их в этом качестве постоянно показывают по телевизору. И не дай Бог попытаться объяснить таким людям, что святость не предполагает пиара, тем более назойливого. Что святой приносит себя скорее Богу, чем человеку. Что готовность кротко выносить не только нищету, но и пытки на колесе – неизменная часть подлинной святости. А потому не может быть святых по профессии. Никогда.

И в общем, если ты действительно ощутил себя святым, то готовься к нравственному подвигу, о котором будет сказано уже после твоего конца. А если это не твое – то не заявляй себя в качестве святого. Будь просто хорошим, добрым обывателем, который может регулярно и банально помогать себе подобным без включенных телекамер и торжественного пафоса с элементами сентиментализма.

Самоопределение человека может/должно происходить и на более мелких, поверхностных, если угодно, уровнях. Например, в какой-то момент жизни неплохо бы понять, кто ты: ньюсмейкер или комментатор?

Ньюсмейкер – тот, чья жизнь создает постоянный поток новостей. Сделал ли такой субъект какое-нибудь заявление, сходил в ресторан или просто протер лоб шелковым платком – всё это есть события. О которых другие, особенно СМИ, обязаны и будут говорить и писать. Вот, скажем, В. В. Путин, М. Б. Ходорковский и А. Б. Пугачева – ньюсмейкеры. Они такой статус стяжали всеми своими судьбами.

Комментатор же самим фактом своей жизнедеятельности информационных поводов не порождает. И если он чем-то может быть интересен широкой аудитории, то лишь высказываниями по поводу ньюсмейкеров. Не первичными своими фактами, но вторичными словами о чужих фактах. Характерный пример – автор этих строк.

Я знал и знаю немало комментаторов, которые искренне относят себя к ньюсмейкерам. Искренне думают, что они всем интересны сами по себе, а не в приложении к царям, святым и героям. И очень обидятся, если раскрыть их повернутые внутрь себя глаза. Потому никаких примеров приводить не буду. Рано или поздно – все сами догадаются.

Или вот еще выбор из самоопределенческой колоды: руководитель ты или советник? Что есть твоя стезя – принимать сложные решения или обеспечивать их экспертизу? Конечно, бывает, что сразу и то, и другое, но редко.

Основная иллюзия советника – думать, что он может легко заменить руководителя. Потому что глубже знает предмет. Мысль о том, что на руководительском месте есть совершенно другая ответственность, часто невыносимая для советнического сознания, не приходит в голову своевременно.

Основная иллюзия руководителя – думать, что он может обойтись без советников. Что его опыт и интуиция всегда посоветуют ему лучше, чем субъективные люди, заложники своих страстей и страстишек. А значит, советники нужны не для реальных советов, а для дополнительного подкрепления уже принятого решения. Не больше и не меньше того. Когда большой босс заряжается такой иллюзией – чему история знает прорву примеров, – начинается его закат, порой быстрый.

О самоопределении человека можно говорить еще долго. В конце концов, обнаружение своей национальной, культурной, гражданской и всякой прочей идентичности – тоже часть самоопределения. Только тот может жить в гармонии с собой, кто безошибочно дал системный ответ на комплексный вопрос «кто я?».

Вернемся к теме 2014 года. 2014-й стал для нас годом ускоренного самоопределения. Поскольку поставил некоторые вопросы, уклоняться от ответов на которые уже невозможно.

Как политический аналитик я вынужден был многие годы подряд наблюдать за людьми, которые считались критиками Кремля и чуть ли не врагами Владимира Путина, одновременно заседая во всяческих советах при президенте/правительстве России, получая обильное бюджетное финансирование, не слезая с экрана большого федерального телевизора. Представляя себя изряднопорядочными и рукопожатными, они как бы боролись с «кровавым режимом», но так, чтобы с этим режимом ничего ни в коем случае не произошло, ибо его падение равносильно потере кормильца.

Ответ, как они умудряются совмещать яркую оппозиционность с недвусмысленной сервильностью, был у них всегда прост и высок: если мы исчезнем, на смену нам придут люди куда хуже, и тогда уже точно стране настанет полная труба (даже не газовая). И в таком режиме изряднопорядочные могли существовать очень долго, до бесконечности, потому что режим никакой тяги к самопрекращению официально не испытывает.

И вот сначала наступила крымская эпопея, а потом украинская война. И рассуждение на тему «с кем вы, мастера» (культуры и не только) перестало быть схоластическим. Или туда – или сюда. Пробежать между дождевыми струйками, не замочив благородных волос, стало уже практически невозможно. Здесь-то и произошло для многих ускоренное самоопределение – фактически какой-то несексуальный каминг-аут. И год, который потребовал от многих четко определиться – что, куда и где, не может не остаться в истории в добром ореоле. Ведь многие из нас давно ждали такого года.

И, быть может, 2015-й будет в этом плане не хуже. Он поможет нам понять, кто действительно верит собственным обещаниям умирать за Родину до победного конца – а кто на самом деле предпочитает лозунг «пора валить». Кто может отлучить себя от государственной кормушки ради заявляемых ценностей – а кто отлучит от себя ценности ради кормушки. Кто и как у нас умеет говорить, а наипаче – молчать.

Позади остается год – лакмусовая бумажка, впереди год – детектор лжи. Неплохое сочетание для интересных времен, в которые вошла наша Россия.

2014 г.