1

Прогрессивная общественность устроила дикий скандал по поводу агитационных роликов за Владимира Путина, которые записали глава благотворительного фонда «Подари жизнь» Чулпан Хаматова и худрук столичного Театра наций Евгений Миронов. Лейтмотив свободолюбивых выступлений: Хаматова и Миронов выступать в поддержку Путина категорически не хотели, но их заставили. Выкрутили руки, и не только. Первой пригрозили, что лишат финансирования фонд, помогающий тяжелобольным детям, и созданный под его патронажем Центр детской гематологии, второму – что прикроют его свежеотстроенный театр. Причем по поводу Хаматовой со всех сторон зазвучало, что ролик она записывала дрожащим голосом, со слезами в прекрасных глазах, а кровавый тиран превратил больных детей в своих заложников. И потому он упырь, которому нет места на этой земле.

Когда я все это читал и слушал, у меня в мозгу вертелся любимый вопрос Альберта Эйнштейна: «Кто из нас сумасшедший?»

Итак.

Владимир Путин, используя свои государственные возможности, серьезно помог Чулпан Хаматовой создать/наполнить деньгами благотворительный фонд, за счет которого построили детскую гематологическую клинику. До самого последнего времени фонд имел репутацию «около-путинского», что, кстати, само по себе стимулировало многих спонсоров давать деньги. За это актриса должна премьера презирать и ненавидеть, а акцией в его поддержку – брезговать?

Тот же Путин с использованием тех же возможностей помог сделать в центре Москвы новый современный театр. И потому худрук этого театра должен плюнуть премьеру в лицо?

Чего ради, спрашивается? Ради потных аплодисментов прогрессивной общественности?

Я не знаком лично ни с Чулпан Хаматовой, ни с Евгением Мироновым и не берусь обсуждать их мотивы. Но они, я считаю, имели не только право, но и моральную обязанность как-то поддержать Путина в его архитрудной, скрипящей и дребезжащей избирательной кампании. И поддержка эта свидетельствует не о чем ином, как об их порядочности – извините, что я употребляю это слово, давно выпавшее из русского общественно-политического словаря (за ненадобностью).

Я – один из старейших (по стажу) критиков Владимира Путина и его команды. Мой товарищ, известный политолог Андрей Пионтковский, назвал меня основоположником клептопутинистики, т. е. учения о подлинных устремлениях людей, которые уже много лет правят Россией, и о монетократии – всевластии денег в нашей нынешней РФ.

Моя статья «Бизнес Владимира Путина» вышла еще в 2005-м, а одноименная книга (написанная в соавторстве с блистательным Владимиром Голышевым) – в 2006 году. И тогда, я помню, все те антипутинские рассуждения и откровения были восприняты прогрессивной общественностью довольно прохладно. Я слышал из уст наших свободолюбцев в основном разглагольствования двух типов:

1. Все ерунда, Путин – не бизнесмен, а неосоветский диктатор-империалист сталинского толка.

2. Белковский потому так откровенно говорит о Путине и Ко, что у него есть мощная крыша в ФСБ.

Что касается п. 1, к сегодняшнему дню, по-моему, все всем уже ясно (за исключением отчаянных маргиналов). А по п. 2 я и тогда всем предлагал: уважаемые дамы и чуваки, если вы считаете, что право независимого высказывания у нас гарантирует только/именно ФСБ, то залезайте все под крышу этой организации – и тогда настанет у нас такая свобода слова, что американцы с французами обзавидуются!

Так что нынче у меня есть моральное право Владимира Путина защитить и даже слегка воспеть.

Можно обвинять его в том, что он за 12 правящих лет так и не создал инфраструктуру, которая позволяла бы фонду «Подари жизнь», Театру наций и вообще любым некоммерческим учреждениям находить деньги без прямого или косвенного участия власти. Но не в том, что Хаматова и Миронов оказали ему ответную любезность.

Да, Путин – противник демократии европейского образца. Но при этом он, берусь утверждать, – высокоморальный человек. Если под моралью понимать классическое: «свод правил поведения в определенной социальной среде». Путин не сдает и не предает. Давайте вспомним, как он спас Анатолия Собчака от ареста. Как обеспечил все интересы Бориса Ельцина (и ельцинской семьи) после отставки первого президента. Хотя с конъюнктурной точки зрения и первое, и второе было Путину совершенно невыгодно.

Путин может обижаться (есть такие предварительные данные) на Алексея Кудрина или Ксению Собчак за то, что они, люди его круга, в последнее время позволяют себе слишком много фронды. Но он их и пальцем не тронет.

Наконец, сакраментальное: а судьи кто? Посмотрим хотя бы на системную оппозицию, которая на днях в лице Геннадия Зюганова и Владимира Жириновского провела пресс-конференцию о преступном/тотальном засилье Путина в телеэфире.

Когда меня просили прокомментировать это мероприятие, я впервые за долгие годы честно не знал, что говорить. Может, лидеры КПРФ и ЛДПР заранее не предполагали ничего подобного и телевизионный перекос стал для них шокирующим сюрпризом? Или они не знают, что сами участвуют в выборах по договоренности с Кремлем, чтобы легитимировать победу Путина, желательно в первом туре?

Кто возьмется осуждать Путина? Зюганов, который с 1996-го последовательно и методично отказывался от власти, некогда плывшей ему прямо в мозолистые руки, а в конце 1990-х обеспечивавший утверждение в Госдуме любого ельцинского премьер-министра, хотя легко мог это дело заблокировать?

Жириновский, который первым в постсоветской истории России превратил большую политику в большой бизнес, еще в 1993-м разменяв громкую электоральную победу ЛДПР на постоянное теплое место в системе формировавшейся тогда монетократии?

Чубайс и правые либералы, которые с середины «лихих» девяностых уверяли нас, что русскому народу нельзя давать право свободного выбора, иначе он не тех выберет, а результаты приватизации священны и никакой ревизии не подлежат?

Михаил Прохоров, у которого Путин служил рекламным агентом его непонятного «е-мобиля»? Помните, как премьер всеприлюдно, под взглядами десятков телекамер проехал за баранкой этого пылесоса из своей резиденции Ново-Огарево в медведевские Горки? Интересно, сколько по рыночным расценкам стоила бы такая реклама? Миллиард долларов? Два?

Системные оппозиционеры осуждают нечестные выборы, да-да. Но почему-то депутаты «оппозиционных» фракций не собираются сдавать свои мандаты, чтобы делегитимизировать нечестную Думу. А «оппозиционные» кандидаты в президенты так и не приходят выступать на Болотные площади, хотя поначалу отчаянно грозились. К чему бы это? К страху? К тайным соглашениям с Кремлем, о которых не принято говорить вслух?

Вам не нравится Путин, которого вы уже не боитесь называть кровавым тираном? Но вы, дамы и господа, и есть его создатели, спонсоры, защита и опора. Он долгие годы устраивал вас тем, что позволял кормиться с его руки, не требуя взамен никакой ответственности за судьбы страны. О, как вам это нравилось! Но теперь, когда ВВП зашатался, когда стало очевидно, что режим его неэффективен…

Я по-прежнему считаю, что Путин должен уйти. Вероятно, значительно раньше, чем в 2018 году. Но не потому, что он плохой человек. Не хуже многих, как по мне. А потому, что его курс ведет страну не туда. Что Россия за 1 200 лет своей истории выстрадала право быть европейской страной. Потому, что мы подошли вплотную к тому историческому пределу, когда может реализоваться вековечная мечта нашего человека: стать европейцем, оставшись при этом русским.

Азиатчина в виде архаичного авторитаризма и тотальной коррупции нас больше не устраивает и устраивать не может. Но смена режима отнюдь и далеко не сводится к уходу Путина. Реальные перемены невозможны без нового нравственного климата в обществе. А новый климат – без покаяния элит.

Не надо говорить, что во всем виноват Путин. Да, с капитана корабля всегда спрашивается по максимуму. Но виноваты мы все. В том числе и я (хотя к элите я по определению не отношусь, так как не участвую в принятии важных решений).

В 2004 году Михаил Ходорковский написал статью «Кризис либерализма в России», в которой призвал системных либералов к этому самому покаянию. В ответ Егор Гайдар, идеолог первых ельцинских реформ, пафосно ответил: «Каяться не намерен!» Но ему таки пришлось покаяться. Чуть позже и через силу. (Рекламная пауза: об этом написана моя пьеса «Покаяние», 2010 год).

Хочется, чтобы мы хоть на мгновение отвернулись от Путина и посмотрели в зеркало на самих себя. И на Россию, которую сделали такой, как она есть, мы, а не только он.

И последнее. Я хочу, чтобы Путин ушел от власти живым и здоровым. Как говорят у евреев, до 120, Владимир Владимирович!

 

2

Есть люди, которые прилагаются к своим чинам и званиям. А есть – которые наоборот.

Наоборот – это, например, Михаил Ходорковский. У него отобрали весь бизнес. Посадили в тюрьму. Дали сначала восемь, потом еще двенадцать с половиной лет колонии. Восемь с лишком он уже отсидел. Много раз бывал в карцере, чуть не погиб от ножа сокамерника. Вся государственная пропаганда долго и упорно работала на то, чтобы объяснить: нет никакого Ходорковского, забудьте. А Ходорковский все равно остается на авансцене. Весь мир его знает и полмира – уважает.

Типичный же пример человека-приложения – Владислав Сурков. Бывший кремлевский куратор внутренней политики, ныне – вице-премьер по несуществующей модернизации (забавная синекура получилась, не спорю). Долгие годы строил из себя великого демиурга, который чуть ли не придумал «Единую Россию» и даже Путина с Медведевым. Читал умные книжки. Сам писал романы, очерки, рецензии, стихи и песни. И вот – два месяца назад сняли с должности Владислава Суркова, заменив на Вячеслава Володина. И как-то все сразу «великого демиурга» взяли да и позабыли. Земная слава прошла быстро, как парад по брусчатке.

Больше того. Вопреки опасениям многих интеллектуалов, круто промышлявших в свое время рецензиями на роман «Околоноля» и утечками, что, дескать, «великий демиург» есть вынесенный мозг (во всех смыслах) Владимира Путина (он же Дмитрий Медведев), Вячеслав Володин как начальник внутренней политики оказался получше своего предшественника. Может, он и не читал Борхеса. Зато и не ссорит Кремль на ровном месте с теми, с кем вполне можно не ссориться. Надо Кремлю (с сугубо прагматической точки зрения), чтобы оппозиционеры, ораторы Болотной площади – проспекта Сахарова Сергей Удальцов, Владимир Рыжков и Борис Немцов посидели за одним столом со Медведевым, а сам Володин вел бы протокол, – значит, посидят. При Суркове сцена «Удальцов читает нотации президенту, первый замруководителя кремлевской администрации терпеливо записывает» могла случиться лишь в фотошопе. Сегодня это политическая реальность. Реальность перестройки-2, которую Сурков в день своей отставки назвал «дивным новым миром», для которого он уже не годится. И был на сей раз совершенно прав.

Но я, в сущности, хотел сказать не о Суркове/Володине и даже не о Ходорковском. А о Дмитрии Анатольевиче. Медведеве.

После «рокировки» 24 сентября 2011 года многие стали говорить, что он, дескать, хромая утка, которая уже никогда не встанет на две уверенные лапы. Да и сидел-то, мол, в президентском кресле, чтобы всей магией юридической души отогреть его для вечного возвращения патрона. Сам Медведев таким трактовкам категорически сопротивляется. И всякий раз напоминает, что в мае 2012-го, сразу после третьей инаугурации Путина, станет премьер-министром, получит карт-бланш для формирования своего кабинета, пропремьерит все шесть следующих путинских лет, а в 2018-м снова явится нам главой государства. И уже не в формате «тандема», ибо 65-летний патрон все-таки соберется на давно заслуженный отдых. В общем, «не спеши ты нас хоронить, а у нас еще здесь дела».

Медведеву многие не верят. А кандидат (фиктивный, конечно) в президенты Михаил Прохоров и экс-министр финансов Алексей Кудрин смутно, но ясно дают понять: премьерство – это их удел. Потому что, во-первых, у них лучше получится, а во-вторых – только такого типа кадровое решение примирит Путина с Болотной площадью. И побудит русских образованных горожан (РОГов), выступающих ныне движущей силой коллективного протеста против политической азиатчины, хоть на пару лет разойтись по домам. И по клеткам обитаемых офисов, где творится русская финансово-экономическая реальность.

Да и сам уходящий президент, кажется, верит в свои перспективы не вполне или по крайней мере недостаточно искренне. Только этим можно объяснить случившуюся истерику Института современного развития (ИНСОРа) – признанного ДАМского мозгового центра. Глава ИНСОРа, давний фанат Медведева Игорь Юргенс несколько раз официально заявил, что действующему (до 7 мая) президенту главой правительства становиться ни в коем случае не нужно, ибо его аппаратно загрызут путинские вице-премьеры: Игорь Сечин (титульный злодей par excellence), Дмитрий Рогозин и, конечно, все тот же Владислав Сурков. Так что пусть лучше премьером будет Кудрин, которому никакая «кровавая гэбня» с борхесианской постмодернизацией не страшны.

Чует мое трепетное сердце, Юргенс творит провокацию. Цель которой – таки застолбить права Медведева на премьерство. Логика здесь такая. Путин никак не любит ИНСОР и все, что с ним связано, – ведь именно Юргенс и Ко многократно призывали Медведева отправить путинское правительство в отставку и решительно пойти на второй срок (уже в 2012-м, а не в 18-м). Стало быть, когда такая институция говорит: Путин, ты кинь его, нарушь все, что обещал всеприлюдно, – национальный лидер из самых глубин раздраженной души своей должен ответствовать: а вот хрен вам, сказал, что сделаю Медведева премьером, – значит, сделаю!

Я тоже думаю, что ключевое обещание Путин в мае исполнит. Не в путинской традиции обманывать тех, кто не подводит его. А Медведев – ни капельки не подвел. В этом смысле он был и остается лучшим кадровым достижением Владимира Владимировича.

Если вдуматься, 24 сентября 2011 года – это совершенно евангельский сюжет. Третий президент, разрази меня гром, хотел, очень хотел остаться на своем посту. Это подтверждали самые разные информированные люди – от все того же Алексея Кудрина и Анатолия Чубайса до Михаила Горбачева. Но молиться он должен был за то, чтобы исполнилась не его воля, но воля его политического отца. Владимира Путина. Она и исполнилась.

Путин промахнулся. Сделай он ставку на верного ДАМа – и никаких Болотных площадей в помине не было бы. Активная часть российского общества, те самые РОГа, еще пару-тройку лет верили бы в медведевскую либеральную реформацию и продлили бы третьему президенту кредит надежды. Надежды не факт, что оправдались бы, но Кремль еще какое-то время чувствовал бы себя спокойно. Однако на Путина, судя по всему, произвела неизгладимое впечатление «арабская весна». Особенно полутруп Хосни Мубарака, который возили на больничной каталке в немилосердный суд. ВВП не поверил, что все это случилось в силу внутренних арабских причин, а главное – из-за патологического нежелания некоторых правителей уходить вовремя. Он решил, что все это сделали внешние злобные силы: США, Европа и т. п. А раз так, они могут учинить подобное и в России. И ДАМ в решающий момент с такой атакой не справится. В результате Дмитрий Медведев вынужден был подставить обе щеки под удары прогрессивной общественности.

Еще когда прогрессивная общественность восторгалась выбором путинского преемника (конец 2007 – начало 2008 гг.), я умудрился добавить к этому делу свою ложку дегтя, публично сказав, что большого президентского толку от него не будет и по взглядам он от Путина на самом деле фундаментально не отличается. Так что теперь, когда ДАМ уходит, а многие уже демонстративно не ставят его ни в ломаный евро, я обязан сказать о нем пару абсолютно теплых слов.

На троне он не был злодеем – для российского правителя, если полистать учебник истории, это уже много. Да, были всякие странные решения типа отмены летнезимнего времени (до сих пор не могу разобраться, какое же время отменили, знаю только, что утром зверски темно). Но было и смягчение уголовного законодательства. Благодаря чему тысячи людей уже вышли на свободу и десятки тысяч – скоро выйдут. Даже Владимир Переверзин – человек из самого страшного ЮКОСа, отказавшийся оклеветать Ходорковского на суде, – уже дома.

Собственно, нереализованные ожидания, зерна которых посеял Медведев, и вывели РОГов на Болотную – Сахарова. Это тоже немало.

Давайте же, перед концом его президентского служения, скажем ДАМу наше скромное «спасибо». И дадим только один товарищеский совет. Дмитрий Анатольевич! Не идите вы в премьеры! А то ведь испортите себе всю оставшуюся репутацию. Будет кризис, да и модель экономики надо, наконец, менять. Для этого нужно жесткое коалиционное правительство, без маниловщины и ноздревщины.

Оставайтесь в истории тем, кто вы есть. Не больше, но и не меньше.

 

3

Ну что.

Дни и события вокруг инаугурации Владимира Путина, включая московский «Марш миллионов» и акцию «Оккупай Абай» у памятника Абаю Кунанбаеву на Чистых прудах, показали, в общем и целом, что мы с вами, дорогой читатель, не промахнулись. Мы по-прежнему можем быть уверены, что:

А) запрос активной части общества – русских образованных горожан (РОГов) – на то, чтобы стать полноценными европейцами и жить в России как европейском государстве, никуда не рассосался, он стабилен и долгосрочен, он – до победного конца;

Б) застоя таки не будет, кто бы что ни говорил; почему – см. п. А;

В) перестройка-2 продолжается и набирает обороты.

«Марш миллионов» подтвердил еще один важный тезис, с которым автор этих строк давно носился, как с писаной торбой: радикальная часть протеста стимулирует сугубо мирную, и потому их не надо противопоставлять. Помните, мы с вами уже обсуждали: если бы группа оппозиционеров не пошла на прорыв к ЦИКу/Лубянке 5 декабря 2011 года и лидеров бы не арестовали, еще неизвестно, состоялись бы Болотная площадь и проспект Сахарова в таком неубиенном масштабе.

Ошибся я – как, впрочем, и подавляющее большинство активных/пассивных наблюдателей – лишь в оценке численности марша 6 мая. Я помню, за пару дней до этого события мы перетирали грядущий марш с депутатом Госдумы Ильей Пономаревым и сошлись во мнении, что 20–25 тысяч – это предел. Потом, когда выяснилось, что народу пришло примерно втрое больше, я спросил Илью Владимировича:

– А чего это мы с тобой так лоханулись? Почему столько пришло?

– Потому что накануне прошел дождь, – со всей неприкосновенной твердостью всеобщего избранника ответил мне Пономарев.

Я, правда, забыл у него уточнить: может, он имел в виду телеканал «Дождь», действительно сделавший немало для мобилизации/консолидации протестного актива? Но в любом случае Пономарев прав. И был бы столь же прав, ответив, что причина – неурожай кофе в Колумбии или пожар в Вороньей слободке. Грубо говоря, на поверхностном уровне смысл ответа: «а фиг его знает», оно же «по кочану».

Но на глубинном уровне – смысл иной, куда более интересный. Как любил говаривать в аналогичных ситуациях старший коллега Ильи Пономарева по левому движению Владимир И. Ленин, такова воля истории. Что еще может быть сформулировано в виде известного (вам, мой преданный читатель) «закона Белковского»: в истории всегда происходит то, что должно произойти. Потому что субъект истории – Господь Бог, и Он, как водится, располагает.

Значит, если России суждено стать национальным государством европейского образца, то так и пойдет дальше. К 2018 году мы будем жить в другой России без кавычек. Только не надо просить у меня бизнес-план и график мероприятий. Все произойдет как-то вроде само собой, в соответствии с упомянутым законом. Мы-то с вами помним, например, что 19 августа 1991 года ситуация казалась совершенно безвыигрышной: «против меня войска, против меня штыки, против меня – тоска, руки мои тонки». А уже 21-го история прямиком пошла туда, куда только и могла пойти. А украинская революция 2004 года? Никто (ну, почти никто) ведь в нее не верил, пока она таки реально не началась.

Что-нибудь такое случится и на этот раз. Ведь Тот, Кто располагает – не фраер.

Хотя скачку участников акции 6 мая есть и вполне рациональное объяснение. В команде протестующих произошла замена. Многие из тех, кто делал атмосферу на Болотной/Сахарова, разъехались по дачам, Турциям и тем самым Европам. А их место заняли люди, которые так поступать не привыкли или привыкли, но не всегда. Протест стал менее столичным, добрым и гламурным. А более – провинциальным (а значит, глубинным), злым и серьезным. И еще: более левым (в идейном смысле).

И это хорошо. Потому что чуть позже первая колонна вернется с дач и объединится со второй. И протестная жизнь продолжится.

Что бы там себе ни думал Владимир Путин.

Хотя я сам давно уже призывал оппонентов власти перестать поминать Путина всуе. Ведь чем чаще поминаешь – тем он сильнее. Он напитывается энергией этого бесконечного поминовения.

Повторю еще раз мысль, которая кажется мне не архи-, но все же важной. Путин никакой не кровавый тиран. Примеров и доказательств тому – вагон и большая телега. Но, если совсем уж просто. Когда проект «Гражданин поэт», в котором тирана жестко костерят через слово, концертирует в Barvikha Luxury Village, в трех км от путинской резиденции, или в Театре эстрады, чей директор Геннадий Хазанов столь трепетно относится к первому лицу РФ, – это что?

Путин – не только не тиран, но даже, строго говоря, и не лидер. Он – бренд, символизирующий сложившийся у нас с позднеельцинских времен гламурный авторитаризм. Свою функцию бренда он выполняет заподлицо. Кто-то с помощью бренда берет миллиардные кредиты в госбанках (о которых сам ВВП, как правило, ничего не знает, а если/когда узнает, то даже уже и не удивляется), а кто-то – оправдывает свою скороспелую оппозиционность. Проблема же Путина не в ручном управлении, как многие думают – страна управляется таким количество шаловливых рук, что за ними уже никак не уследить, – а в том, что всякий бренд успешен только тогда, когда он модный. А бренд «Путин» таким быть перестал. И потому придется ему сойти.

Но помимо Путина-бренда есть, конечно, и Путин-человек. Возможности его не стоит преувеличивать (опять же см. выше), и дело, конечно, не в нем. Но понимать этого человека, раз мы уж так любим перемыть ему упругие кости, нам придется.

Почти 13 лет (собой и Господом храним), что ВВП так или иначе находится при большой власти, его многочисленные слова и доминирующие действия все-таки уже позволяют сделать нам некоторые выводы, раз мы тут типа аналитики, а не просто пришли компоту с белым хлебом покушать.

Путин – не диктатор и не властолюбец. Он просто легкий мизантроп в целом и тяжелый русофоб в частности.

С ВВП в его относительной молодости (первой половине 1980-х годов) случилась страшная история. Оказавшись на работе в ГДР, он неожиданно увидел живого немца. И обалдел.

Он вдруг понял, что в мире есть категория человеческих существ, способных работать даже без дула автомата, приставленного к коллективному виску, и выдавать результат без семикратного напоминания в течение дня. Что можно быть на работе трезвым, причем даже в рабочее время. Это антропологическое открытие смутило Путина. И, похоже, он пришел к выводу, что власть (не в России, а вообще), как и философия (здесь сошлемся на Венедикта Ерофеева), должна быть немецкой. Если получится.

Судя по всему, Путин должен думать примерно так. Русский человек – он, конечно, добрый и хороший, сострадательный и созерцательный, рыбак и батрак и мира осеннего мрак. Но он не пригоден к последовательному целенаправленному труду, к мирному неэкстремальному созиданию. Русский – это машина генерации проблем (а не их решения), человек-пиздец, способный смести все на своем пути, неукротимый сеятель энтропии, живое воплощение второго начала термодинамики. Часть той силы, что вечно хочет блага, а получается как всегда. Герой старого анекдота, который, оказавшись в тюремной клетке с двумя шарами, один шар сломал, а другой – потерял.

Потому ему (этому человеку) нельзя давать выходить на оперативный простор. Ему надо четко указать его узкое место, изолировать от пространства возможностей, время от времени утирая сопли холщовым (но ни в коем случае не шелковым, чтобы не зазнался) носовым платком (это и есть социальная политика). Ну, и время от времени утешать рассуждениями/пояснениями, что, дескать, Россия в очередной раз встала с колен, а быть бессловесным рабом Империи – это честь и счастье, не доступные всяким заморским дуракам.

Задача Путина – не мобилизовать русский народ. А наоборот. Предельно расслабить, чтобы не рыпался. Риторика ВВП должна проходить по категории седативных препаратов аминазиновой группы. Ибо вокруг – что-то двойное сплошное имени легендарного Кащенко. Потому формальное содержание этой риторики не имеет значения, и не надо даже об этом думать (и особенно – говорить, т. к. жизнь коротка, времени до конца света все меньше). Вообще, ВВП был бы идеальным главным врачом советской психушки, но жизнь, как это нередко бывает, указала ему совсем иной путь.

Вот президент РФ подписал стратегический суперуказ «О долгосрочной государственной экономической политике». В указе обещано: создание и модернизация 25 млн. высокопроизводительных рабочих мест к 2020 году, увеличение объема инвестиций не менее чем до 25 % ВВП к 2015 году и до 27 % – к 2018 году. Перед правительством (тем, которое во главе с Дмитрием Медведевым, ха-ха-ха) поставлена задача увеличить производительность труда к 2018 году в 1,5 раза относительно уровня 2011 года, а долю продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей в ВВП к 2018 году – в 1,3 раза относительно 2011 года.

Разумеется, будучи человеком по-своему вполне разумным, Путин не может верить, что обещания будут выполнены. Космические корабли не начнут бороздить Большой театр. Хотя бы по двум причинам: 1) космических кораблей у России теперь нет – «спиздили, бляди» (© В.В. Геращенко); 2) после реконструкции, проведенной влиятельными бизнесменами братьями Магомедовыми под патронажем Д.А. Медведева, Большой театр больше не готов к приему космической техники. Для обоснования обратного, конечно, существует какой-нибудь случайный вице-премьер Дмитрий Рогозин, но, глядя в его честное лицо, истерзанное многолетними устрицами брюссельского розлива, быстро приходишь к выводу, что это никак не может быть серьезно.

Потому, собственно, истинный message высочайшего повеления только один: дорогие россияне, отгребитесь! Вам указ, вы и выполняйте. Если сможете, неразумные подданные мои.

Путин ничего не строит и никуда не ведет. Его самодовлеющая сверхидея – стабильность. Сделать с этой страной (по вышеуказанным причинам) все равно ничего невозможно. И раз уж я оказался у власти по какой-то иронии постсоветской судьбы, то единственное, чего могу добиться – чтобы не развалилось. Я это и делаю. Кто может, пусть сделает лучше. Хотя не сможет никто. Ибо кругом одни жулики и сволочи, алкоголики и тунеядцы, туды их в качель.

Вот, помню такую историю. В начале 2000 года я через своего тогдашнего босса Бориса Березовского как-то слегка взаимодействовал по касательной с предвыборным штабом ВВП. Однажды я принес им (штабу) несколько тем и идей – с моей точки зрения, находившихся на опасной грани гениальности. Темы и идеи призваны были помочь Путину резко нарастить хрупкий рейтинг. Штаб все взял и через пару дней ответил:

– Идеи прекрасные, Владимир Владимирович от всего отказался.

– Почему, раз идеи прекрасные? – спрашиваю я, слегка опешив (ну молодой был еще, что возьмешь!).

– А потому, что рейтинга и так хватает для победы в первом туре. А самое главное, как считает Владимир Владимирович – не расплескать.

Вот это «не расплескать» и есть неформальный слоган путинского президентства. Отсюда и мания стабильности.

Что из этого вытекает? Что Путин – не безудержный самодур, а все же политик, действующий в предлагаемых обстоятельствах. В начале нулевых годов перед ним стояла задача защитить собственность ельцинского правящего класса – он ее решил. (Чему сам до сих, кажется, удивляется, хотя щипать себя за мягкие части тела, за истечением срока давности, уже перестал).

И если сегодня он через силу и слабость поймет, что активный, длящийся и неразрешимый обычными седативными методами конфликт с РОГами несет угрозу его фирменной стабильности, он, вполне возможно, таки пойдет на уступки. Не только политические, но даже психологические.

Во многом потому, что РОГа – это люди, которые не вполне соответствуют путинскому представлению о русском предмете. РОГа внутренне готовы к ответственному европейскому созиданию.

Так что борьба за власть только начинается, не бойтесь.

Надо сказать, что у Путина в нашей истории был предшественник. Император Петр Великий.

Нет, я вовсе не хочу сравнивать их напрямую. У Петра были огромные планы и амбиции, у ВВП их нет. Петр строил великое государство, европейское по форме и азиатское по содержанию. Путину бы – только то самое «не расплескать».

Но что-то общее у них есть. А именно – отношение к русскому народу. Потому что Петр тоже в молодости увидел немца (в широком смысле). И тоже прибалдел.

Император, как мы знаем, нещадно обращался со своим народом. Но самая изощренная месть русским, которую он задумал и учинил – это Санкт-Петербург. Иезуитски названный как бы не в честь основателя, а совсем даже во имя святого апостола Петра.

Петр I решил построить имперскую столицу на болоте, в депрессивном климате, любой ценой. Во влажной атмосфере, где всякий мыслящий человек рано или поздно понимает: пора идти убивать старушку, ибо семый час давно. Не случайно титульный славянофил Иван Аксаков призывал ненавидеть Петербург всем сердцем и видел в том ключевую задачу истинно русского человека.

И правящая династия в таком месте тоже может быть только немецкой. Не случайно же, как только немецкая династия слилась, столица уехала обратно в Москву, где до сих пор и остается. А новообретенный Ленинград, город-герой поэмы без героя, стал просто крупным населенным пунктом.

По сути, в имени главного оппозиционного места нынешней России заложена поистине гоголевская мистика. Ведь Болотная площадь – это и есть Санкт-Петербург, в его полном объеме, заочный и дослезный, Достоевский и бесноватый. Помните анекдот: у наркомана спрашивают, как найти площадь Ленина? Наркоман отвечает: очень просто – длину Ленина умножить на ширину Ленина.

И вот из глубин этой самой Болотной площади, подобно плевку, сделанному некогда в Солярис, вышел на поверхность российского государства Владимир Путин. Ему ли не постичь эмоций тех, кто сегодня стоит против него?

Попробуем сделать выводы.

Итак, для продолжения протестов, а значит, и политических реформ, есть все основания.

Когорта новых оппозиционных лидеров в основном построена. Это, прежде всего, (по алфавиту) Алексей Навальный, Илья Пономарев, Сергей Удальцов, Илья Яшин. Отдельно (вне алфавита) – Ксения Собчак, чья политическая капитализация за последние месяцы выросла многократно.

Еще, пожалуй, вскорости появится два-три новых человека той же плеяды. Если я не ошибаюсь.

Преимущество молодых лидеров не только в том, что они мыслят по-новому, не как предшественники, привыкшие за любым чихом бегать в Кремль. Но и в новой эстетике, которая для политики весьма важна. Ведь когда смотришь на портрет Собчак с Навальным, где-то на Чистопрудной сцене – это Боттичелли. «Весна» и «Рождение Венеры» в одном флаконе. А съезд «Единой России» – чистый, конкретный Босх. И здесь уже ничего не изменишь.

Ну и, конечно, остается еще Михаил Ходорковский. Который по полной программе побывал в аду при жизни, потому у него – особые права. Молодежь, так или иначе, должна к нему прикоснуться.

И, хотя в России нормальным внутренним неискусственным состоянием остается пессимизм, я вижу поводы для оптимизма.

Стандартное кухонное рассуждение, что смена власти не приведет к исцелению вечных русский болезней, прежде всего – коррупции, лишено как бытовой, так и научной логики. (Хотя в нем и сквозит типичная, роковая путинская обреченность). Во-первых, потому что дорога в тысячу ли начинается с одного шага, а все в жизни когда-то бывает в первый раз. Во-вторых: если у корейцев и (почти) бразильцев почти получилось, то мы-то чем так уж хуже?

Прорвемся.

 

4

Кажется, в жизни Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Гундяева начинается светлая полоса. Активная часть российского общества наконец оценила беспрецедентные труды предстоятеля РПЦ МП на ниве православной миссии: Святейшему присуждена «Серебряная калоша» – премия за самые сомнительные достижения в шоу-бизнесе. Формально – за таинственное изъятие (путем т. н. фотошопа) с фотографии патриарха его возлюбленных часов «Брегет» каталожной ценою в $30 тыс. Фактически же – по совокупности улик (простите, заслуг).

Как принято восклицать в подобных случаях, «аксиос!» («достоин!»). За три года патриаршества Кирилла РПЦ МП действительно практически полностью ушла в шоу-бизнес. Я лишь пунктиром напомню самые запоминающиеся моменты «православной миссии» по-гундяевски: мотопробеги с обнаженными девицами, почетные караулы в мини-юбках, специальный православный дресс-код, идея миссионерских ночных клубов, 666 одноразовых храмов шаговой доступности по Москве и окрестностям, бесноватые «православные эксперты», призывающие арестовать всех мыслящих людей страны, ибо «союз патриарха Кирилла и Владимира Путина спасет Россию» (хотя непонятно, чего там спасать, если, по версии тех же людей, Россия давно встала с колен). Апофеозом этого нонстоп-шоу стало крещение дочери Филиппа Киркорова в закрытом на спецобслуживание московском храме, где народный артист обратился к собравшимся с амвона. Причем рожден младенец, как мы помним, был от суррогатной матери, что в православии, мягко говоря, не приветствуется. А главным достижением новоявленного субъекта шоу-бизнеса можно считать дело «Пусси Райот» – и чует мое сердце, получат девицы настоящий срок, иначе мрачное шоу с постоянным продлением их предварительного заключения не имело бы репрессивного смысла.

Впрочем, в самой РПЦ МП к заслуженной победе предстоятеля относятся почему-то неоднозначно. Так, руководитель пресс-службы патриарха диакон Александр Волков раскритиковал ведущую церемонии «Серебряной калоши» Ксению Собчак за то, что она, по версии клирика, «…называла предстоятеля церкви „господином Гундяевым“ и производила другие не менее непристойные реплики». Не анализируя это высказывание с точки зрения норм русского языка, отметим, что диакон Волков считает непристойным само мирское имя Святейшего Патриарха, а это уже бунт, притом уже и не очень тихий. Кириллу Гундяеву надо бы как-то разобраться со своими подчиненными. А один православный публицист, который будет отмечен в учебнике РФ-истории тем, что его в моем офисе когда-то не накормили бутербродами, просто предложил отлучить от Церкви всех, кто вознаградил предстоятеля РПЦ по достоинству. Ну не хамство, а?

Так или иначе, акулы шоу-бизнеса признали патриарха за своего, за равного, что и есть главный промежуточный (он же предварительный) итог его предстоятельства.

Впрочем, на ниве шоу-бизнеса отметились на днях и вполне светские деятели. Например, премьер-министр России Дмитрий Медведев. Он тут слетал в г. Грозный и лично пообещал главе Чечни Рамзану Кадырову включить республику в т. н. проект горно-туристического кластера на Северном Кавказе. Говоря проще, к середине текущего десятилетия в Чечне должен появиться горнолыжный курорт мирового значения, на который толпами будут ездить европейцы и похожие на них физлица. Причем курорт, как нам сообщили, уже вроде как начал строиться. Бизнесмен чеченского происхождения Руслан Байсаров, бывший зять главной российской попшоу-звезды А.Б. Пугачевой, созидает туристический объект «Ведучи» в Итум-Калинском районе воинственной республики. Смета строительства – 14,5 млрд руб. (почти полмиллиарда долларов), из которых 70 % дает федеральный Внешэкономбанк (значит, на самом деле дает все, т. к. в современной РФ сметы меньше, чем на 30 %, не завышаются).

Пожалуйста, если вы мне доверяете, уберите с лица скептическую ухмылку. Лично я, аки Медведев, верю в перспективы чеченских лыж. Ибо для будущего курорта есть огромный рынок. Судите сами.

По официальной статистике, в странах Евросоюза ежегодно порядка 150 тыс. человек завершают жизнь самоубийством. И делают они это как-то банально: кто из окна бросится, кто веревку намылит, а еще в ходу всякие сильнодействующие препараты, предназначенные для передозировки. Согласитесь, всем этим людям может быть предложена качественно новая концепция: если тебе надоело жить, покупаешь путевку на горнолыжный курорт, а там… ну, как повезет. В полном соответствии с заветами Роберта Льюиса Стивенсона, автора «Клуба самоубийц» (по его мотивам был снят культовый советский фильм «Приключения принца Флоризеля»), можно было бы создать Международный клуб самоубийц, своего рода суперпрофком, ведающий путевками в чеченские горы. Курорт, способный занять абсолютно свободную туристическую нишу suicide resort (суицид-ресорта), может окупиться в рекордные сроки. Так что Медведев-шоу в Грозном прошло не зря.

В плане интеграции в индустрию развлечений российская оппозиция стремится ни в чем не отставать от властей, духовных и светских. Например, один влиятельный оппозиционер, имя которого я не разглашаю в интересах следствия, предложил мегапроект, призванный раз и навсегда положить конец кровавому режиму им. В.В. Путина. Идея в следующем: ставить штамп «Единая Россия» – партия жуликов и воров» на отечественных деньгах. Попалась тебе купюра любого достоинства производства Ц,Б РФ – сразу ставишь штамп и тем самым запускаешь идею в массы. Так постепенно те, кто еще чего-то не понимает про «Единую Россию», все поймут и снесут существующий строй.

Что ж, замысел по-своему грамотный. Уже хотя бы потому, что в эпоху монетократии, т. е. всевластия денег, надписи на купюрах априори приобретают полусвященный характер. Но это не значит, что проект (в полном соответствии с канонами шоу-бизнеса) нельзя усовершенствовать. Я бы предложил всем гражданам РФ и лицам без гражданства делать соответствующие татуировки прямо у себя на лбу. Это проще – поскольку всяких денежных бумажек бывает много, а лоб у человека, как правило, один. Кроме того, такая татуировка всем окружающим сразу видна, ибо, вопреки всесильному Рамзану Кадырову, на большей части территории РФ скрывать лица пока не принято. И когда первый миллион человек выйдет на улицы Москвы с лобовой заповедью про жуликов и воров, кремлевские стены падут даже без иерихонских труб и прочих аудиоприспособлений.

Некоторые другие оппозиционеры решили развлечь публику (а главным образом самих себя) войной с Ксенией Собчак, чья роль в российской фронде за последние месяцы сильно выросла. Утверждается, что Собчак должна дистанцироваться от «инфраструктуры массового протеста» (кто-нибудь эту инфраструктуру живьем видел?), пока не объяснит ситуацию с большими деньгами, изъятыми у нее при обыске.

Я бы на это сказал следующее. В неискоренимые времена Владимира Путина российская оппозиция финансировалась в основном черным налом (если интеллигентнее: неучтенной наличностью), зачастую весьма сомнительного происхождения. Ситуация начала меняться с появлением на арене Алексея Навального, который предметно показал, что антивластные проекты могут финансироваться безналично, легально и прозрачно. А затем явилась г-жа Собчак, которая продемонстрировала и вовсе прежде невиданное: оказывается, критик власти может оплачивать свою деятельность сам, без спонсоров. Рисковать своими собственными деньгами, заработанными в данном конкретном случае совершенно понятно как – посредством пресловутого шоу-бизнеса. Чего Ксении Анатольевне, конечно, простить нельзя, ибо конкуренция в бизнесе слишком жесткая.

Главное же шоу текущего сезона выдала нам сборная России по футболу. Которая доказала на практике: если уж ты доехал до чемпионата Европы, то играть совершенно не обязательно. Ибо миллионы свои все равно получишь и уже получил. А что еще требуется индивидууму при монетократии?

Мы все жалуемся, что российская экономика целиком зависит от сырьевого комплекса. Это уже неправда: мы диверсифицировались. Важнее любой нефтянки в нашей стране стал шоу-бизнес.

Show must go on, это понятно. А идеальное шоу должно начинаться как комедия, а заканчиваться драматически. Когда уже занавес, как вы думаете?

 

5

В российском обществе до сих пор царит не вполне здоровый ажиотаж по поводу широко объявленного развода В.В. и Л.А. Путиных.

Ну, не знаю, не знаю. Лично мне вся эта история очень нравится. По нескольким фундаментальным причинам.

В первую очередь, я представляю себе глубоко одухотворенные лица начальников Общероссийского народного фронта (ОНФ), которые только что объявили совершенно традиционную семью, где нет места скандалам и тем более разводам, одной из важнейших духовных скреп российского общества. И решили, чует мое болезненное сердце, срубить очень много бабла на реализацию программы предотвращения разводов по всей стране. И вот, буквально за несколько дней до судьбоносного учредительного съезда ОНФ, его лидер выкидывает такой фортель. Насколько я знаю, в ночь после легендарного представления балета «Эсмеральда» в Государственном кремлевском дворце организаторы съезда стояли на ушах, чтобы оправдать случившееся и сохранить финансовый поток. Удалось или нет – посмотрим. Но место в ОНФ в новейшей истории РФ Путин, кажется, засветил недвусмысленно.

Еще очень интересно, как отреагирует на верховный развод РПЦ МП и непосредственно ее предстоятель Кирилл Гундяев. Положивший немалую часть своего пастырского служения на жесточайшую антиразводную пропаганду. (Ему-то разводиться, понятно, не с кем, во всяком случае, официально). Осудить решение Владимира Владимировича и Людмилы Александровны он не может – не ровен час, иссякнет поток большого общенационального бабла, которое есть главный предмет поклонения вверенной священноначалию РПЦ МП. Поддержать – тогда срочно нужно найти каноническое обоснование, что для опытного богослова, в сущности, не проблема. Но все равно интересно, как предстоятель и иже с ним выкрутятся. Это должно быть премного эстетично.

Ну да Бог с ними, со всеми этими персонажами. Возлюбленный ВВП так приложил их просветленными ликами об единый мраморный стол, что даже стебаться над ними пока неприлично. Надо дать им легкий необязывающий тайм-аут.

Интереснее другое. Например.

Я вот не сомневаюсь, что на разводе – после долгих усилий – настояла Людмила Александровна. Чтобы реализовать понятное в веках женское желание – привести формальное положение дел в соответствие с давно уж фактическим.

Но почему ВВП не отказался? Ведь прежде, должно быть, уклонялся, ссылаясь на кучу условностей, сопровождающих, подобно команде охранников и пажей, сумбурные и муторные президентские обязанности. А здесь – прямо под телекамеру резанул всю правду-матку в федеральном объеме. Сославшись на некую свою тотальную публичность. Что, конечно, милое вранье – как мы знаем, в вопросах личной и семейной жизни Путин всегда был предельно непубличен.

Значит, он уже расслабился. Он не боится, что враги вынесут его из Кремля в неправильном направлении. И, в то же время, не собирается, судя по всему, сидеть там вечно.

Такой расслабленный (постневротический) президент часто бывает лучше перенапряженного (невротического). Меньше спонтанных реакций у него должно случаться по разным поводам.

Кроме того, ВВП еще раз показал и доказал, что для него личное важнее политического. Пойти, в конце концов, навстречу многолетней жене – главнее, чем какой-то там ОНФ. ОНФы приходят и уходят – «уж сколько их упало в эту бездну» ©, «а живы будем, будут и другие © – тридцатилетний брак все равно остается.

Мы, собственно, за это его всегда ругали. Что всякие там друзья с их хотелками для Путина бывают много важнее и политики, и экономики.

На что хозяин Кремля с укоризненным взором безмолвно нам отвечал: а вы хотите, чтобы ВАШИ друзья были мне дороже политики/экономики?/и своих друзей тоже? А кто меня выручать станет, если что?

В общем, Путин еще раз доказал, что он все-таки человек, а не железная политическая машина. Что само по себе симпатично, как бы ни оценивать Путина-лидера.

Да здравствует развод, черт побери!

 

6

26 марта 2000 года Владимир Путин был впервые избран президентом России. Юбилей. Такими словами, наверное, начнутся сотни разных текстов на заданную тему. И все они будут посвящены лидеру, который может оставаться правителем России еще вроде как сколько угодно.

Я же хочу по случаю высокой даты написать про другого персонажа. В 10 000 раз (примерно) менее интересного, чем Путин, но в принципе тоже имеющего какое-то право на существование. Про себя, Белковского.

(Кто-то скажет, что я законченный нарцисс, он же павлин, и будет не совсем не прав. Но в конце концов нарциссизм и павлинизм есть важные части мужской привлекательности, а кокетство – привлекательности женской. Никуда не денешься).

Итак, в нарциссическом порядке.

Когда Путин пришел, мне было 29. Сейчас – 44. Определяющий отрезок жизни. Этот отрезок прошел для меня под знаком и дыханием Владимира Владимировича.

Сегодня я должен признаться (впервые? пока и уже не помню): я люблю Путина. И на то есть причины, хотя правильная любовь – она беспричинная.

Для меня путинское время – это полная, беспримесная стабильность. 15 лет назад я был рядовым: ни должностей, ни званий, ни наград. Сейчас я такой же рядовой: ни должностей, ни званий, ни наград. Все стабильно.

Хорошо это или плохо? Ну почему плохо, рассуждать можно долго и как бы лежит на поверхности, а вот почему хорошо, я скажу: меня почти невозможно уволить/разжаловать. Неоткуда. Как прочно сказал по этому поводу Александр Галич:

Когда окончательно привыкаешь, что ты рядовой, – перестаешь поклоняться любым звездочкам на любых погонах. Это очень успокаивает, упрощает жизнь. За это успокоение-упрощение я благодарен эпохе Путина, а значит, и самому ее символу-предводителю.

Но при всем при том благодаря Владимиру Владимировичу я смог-таки удовлетворить свое нехилое тщеславие. Став человеком и публицистом, довольно известным в узких кругах.

На 80 % (или больше?) я обязан этой известностью – она еще в нашем мире называется «узнаваемость» – статьям и книгам про Путина. Чуть ли не весь мир требовал от меня комментариев и оценок по поводу В.В. И получал их, преумножая перечень муторных трудов, в совокупности тянущих уже на полное (в крайнем случае неполное) собрание сочинений В.И. Ленина.

Конечно, зачем мне эта известность, я полностью и непротиворечиво объяснить не могу. Она лежит в глубинах моего лица мертвым грузом. Может быть, затем, что я таки не умер от неудовлетворенного тщеславия. Тоже результат.

Я имел наглость жестко ругать (мягче: критиковать) лидера, чья популярность ныне стремится к 100 %. И он за то никак всерьез не наказал меня. Меня не убили, не посадили. Разумеется, это можно объяснить так: ты, старик, слишком мелок, чтобы великий тобой интересовался. И это правда. Но ведь в этом мире, а особенно в этой стране, ничтожество не избавляет от ответственности, не так ли? Так что я вкусил-таки сладчайших плодов от древа путинского милосердия.

Путин вообще не заслонял мне солнце – не мешал жить и работать. Он великодушно плевал на меня и тем самым дал возможность заниматься почти всем тем, чего я хотел.

Путинская администрация где-то лет десять назад закрыла мне доступ на федеральные телеканалы и тем самым оказала огромную услугу. Я сэкономил кучу жизненного времени, потребного для поездок в «Останкино» и холостого сидения в студиях – в ожидании собственной реплики. Но еще главнее – я избежал соблазнительной участи сказать в телевизоре кое-каких больших глупостей, которые зафиксировала бы история. Не говоря уже о том, что отсутствие присутствия в федеральных СМИ убило во мне коварные зачатки самоцензуры.

Притом путинская администрация ничуть не закрыла мне дорогу в независимые СМИ – а там мне было (и есть) хорошо-интересно, там моя аудитория, которая ко мне благосклонна. И где я говорю и пишу, что считаю нужным, без предварительных инструкций-согласований.

Путин даже разрешил мне публично быть против «крымнашизма». Это дорогого стоит.

15 лет назад у меня, еще вовсе не старого дурака, было много иллюзий. Что вот мне вскоре найдется государственное место в строительстве какой-то новой России. А потом, когда-нибудь, и еще более важное место и т. п. Теперь я знаю, что ничего этого – ни места, ни строительства – не было, нет и не будет. И если про строительство еще надежда есть – когда-нибудь, потом, если мы все захотим, – то с невозможностью места все устаканилось на 100 %. И на счастье. Путин объявил мне, что я для власти не гожусь никак, что чистая правда. А не объявил бы – я зачем-то прорывался бы туда еще долго.

Лишив меня «вертикальной мобильности» (это так по-умному типа называется), начальник удалил меня от самого изощренного зла текущих времен. Мне повезло.

Крушение иллюзий – это эмоционально плохо, но практически – супер. Тому, кто разрушил твои базовые иллюзии, можно поставить памятник в темных глубинах души. Должность сторожа на кладбище иллюзий – невысокооплачиваемая, зато надежная.

Еще я премного благодарен путинскому времени за то, что оно, оставив меня во тьме и тишине, дало распознать в этом сумраке себя. Определиться с самим собой.

Понять, например, что по формату я маленький человек, а не большой. Что по основной предназначенности – криэйтор и консультант, а не менеджер. Что я не ньюсмейкер – т. е. персона, самой своей жизнью генерирующая новости, а комментатор чужих новостей. Чем могу быть и остаюсь кому-то интересен.

Если бы я был вовлечен в монументальную суету больших государственно-частных дел, я никогда не успел бы разобраться с собой и, наверное, быстро погиб бы под обломками этой монументальности.

Путинская система позволила мне стать включенным свидетелем больших исторических событий – например, постсоветских «цветных» революций – и при этом не выколола глаза. Оставив уникальную возможность свидетельствовать и дальше. Спасибо.

Благодаря Путину я расстался с положительным отношением к понятиям «империя» и «тиран». Я больше не считаю, что «лес рубят – щепки летят». А ведь раньше считал. Я понял, что очень важное – это банальность добра. Что не в редком подвиге состоит подлинная добродетель, а в умении достойно нести бремя обыденной жизни.

Это все – Путин. Это было при нем. А значит, хотя бы отчасти, – благодаря ему.

Все путинское время, но особенно последний год из пятнадцати, окончательно убедили меня, что от наследия СССР надо отказаться, Иосифа Сталина – запретить, а Владимира Ленина – мирно похоронить ради Бога. И если бы не политика Путина, я не уверен, что это понимание пришло бы ко мне своевременно.

Остановив водоворот разрушительно-созидательных реформ и замедлив тем самым ход русского исторического времени, Путин сделал это время материально различимым. Его можно теперь разрезать на куски, накапливать, засаливать на зиму. Счетчик материального времени отчетливо тикает в моей голове.

В какие-то годы, когда я был сильно недоволен Путиным, – думал уехать из России, чтоб поработать где-то еще. Потом понял, что все-таки хочу остаться здесь, на русской природе. Может, удастся посмотреть, что случится после Путина; может, и не удастся, но это другой вопрос.

Владимир Владимирович за 15 лет правления был не слишком почтителен к своему фундаментальному народу. Он отобрал у народа права выбирать себе власть и наказал бесконечными авралами (саммиты, Олимпиада, чемпионат) за отсутствие склонности к систематическому труду. Он по полной программе вложился в поверх зубов вооруженные войска, которые ни при каких обстоятельствах не должны дать народу выйти из берегов.

Но все-таки он был к этому народу и сострадателен. Он действительно хочет защитить его от унижения злыми внешними врагами. Ведь мы и сами себя можем унижать как угодно.

При Путине закончилась моя молодость, началась средняя жизнь, а там уже скоро – и история, как говорил Довлатов.

Спасибо за понимание.

 

7

Как говорил великий детсковзрослый писатель Корней Чуковский, в России надо жить долго – до чего-нибудь и доживешь. (Цитата апокрифическая, потому в кавычки не заключается).

Вопрос о том, чтобы очень долго жить (а не приказать долго жить), да еще и неограниченно продлить так называемую молодость, резко актуализировался в российских элитах лет 15 назад. Когда люди ощутили не просто сладость и прелесть субстанции, именуемой в просторечии «миллиарды долларов», но – даруемую этой субстанцией власть над людьми, государствами, ходом истории и природой вещей. А всякая власть хороша тогда, когда она может быть доведена до логического конца. Если с помощью больших денег можно устроить войну или революцию, поменять правительства и законы, то, стало быть, должно быть и товарно-денежное решение проблемы старения и, далее по расписанию, физического бессмертия. Скажем мягче: дожития до нереальных прежде возрастных величин, типа 130–150 лет.

Новым и новейшим хозяевам РФ стало тогда очевидно, что пролонгация избранных жизней есть высшее отражение принципа универсальной справедливости. Действительно: логично ли, чтобы красавец-богач, источающий вкус и воздух эпохи, дающий работу сотням тысяч безымянных людей, летающий на сверхзвуковых самолетах и благотворящий Большому театру, жил столько же, сколько какой-нибудь склонный к дешевой водке закройщик из Торжка или потерявшая счет неплатежеспособным клиентам проститутка Магаданского вокзала? Одна из олигархических звезд конца 1990-х годов прямо говорила вашему покорному слуге: дескать, ты не думай, я уже планирую жизнь на 50–60 лет вперед. Как так? Да очень просто. Через 10 лет будут созданы индивидуальные лекарства, которые позволят прямо отключать гены, отвечающие за старение. Они окажутся очень дорогими, эти лекарства, но мыто их купим. А еще через 10 лет – другие лекарства на ту же тему, только гораздо более мощные. И мы снова их купим. И так, как принято желать у простых смертных евреев, до ста двадцати.

С тех пор, когда наши элиты потянулись к вечной посюсторонней жизни, немалые деньги вложились в российские, зарубежные и комбинированные исследования на эту тему. Не будучи ученым вообще и медико-биологом в особенности, я не буду тут перед вами делать вид, что суть и результаты научно-жизненных изысканий хорошо понимаю. Я, скорее, так, осваивал их на ощупь, чтобы как-то постичь интуитивно и перевести общий смысл на русский газетный язык.

Итак.

Есть вроде бы две основные теории старения.

Первая – стохастическая – учит нас, что организм стареет и движется на всех парах к пресловутой смерти под влиянием всяких внешних и внутренних гадостей. Неожиданных падений кирпичей на головы, перманентных стрессов, неумеренного употребления вредных веществ и т. п. В результате в человеческих клетках накапливается много всякой ерунды, биологические процессы в нас становятся вялыми и бессмысленными, и так – до гробовой доски. Бывай здоров.

Вторая – генетическая – предполагает, что у каждого двуногого человека есть своя собственная, генетическая программа старения. Которая гораздо важнее, чем то, сколько кирпичей на вас попадало в единицу времени и т. п. Можно, по Уинстону Черчиллю, всю жизнь пить виски ведрами, паровозно курить сигары, полностью игнорировать спорт – и протянуть до 90 лет. (Т. е., по нынешним меркам, с учетом возрастной инфляции, до 97—100). А можно отдавать всего себя исключительно здоровому образу жизни, спать только на свежем воздухе, пить лишь дистиллированную воду – и заполучить в сорок с небольшим смертельный инфаркт.

Как мне – полному профану в глубинах всяческих биологий – представляется, обе теории все же где-то смыкаются. И образуют одну большую метатеорию.

Так или иначе, все ныне созданные или создаваемые лекарства от старости/смерти стремятся помочь нам изменить некое потайное функционирование на клеточном уровне. Чтобы, с одной стороны, вернуть стареющему телу молодежный обмен веществ, с другой – подкорректировать генетическую программу старения путем своего рода «хакерского взлома».

Есть, например, такие «ионы Скулачева». Которыми давно занимается под сенью МГУ, а в последние 8 лет – на деньги госкорпорации «Роснано» им. А.Б. Чубайса – наш РФ-академик Владимир Скулачев. Ожидается, что скоро мир будет завален антисмертельными и антистарческими препаратами на базе «ионов Скулачева», позволяющими устранять из клеток т. н. «свободные радикалы», накапливающиеся с возрастом. И играющие для клеток ту же вредоносную роль, что финансируемые из-за рубежа некоммерческие организации – в жизни современного российского общества-государства.

Со всех сторон звучат и другие названия, которые хочется выучить наизусть, как школьную басню: ресвератрол, рамапицин и т. п. Они здорово в свое время помогли пожить мышам, почему теперь бы и не людям? Впрочем, не буду я такие препараты пропагандировать, а то: а) меня могут заподозрить в тайной рекламе; б) кто-нибудь из читателей действительно ненароком сагитируется, а мне потом отвечать.

Есть и другие универсальные методы победы над смертестаростью. Например, заморозить себя лет на 20–25 и разморозиться тогда, когда стремительно развивающаяся медицина точно сможет гарантировать полноценное полубессмертие. Или – поместить себя в неближний космос, где, как утверждают многие ученые, из-за пониженной гравитации все разлагается куда медленнее.

Не говоря уже о клонировании и т. п.

У меня же есть своя собственная – сугубо антинаучная – теория продления жизни (ее же можно, при желании, назвать теорией приближения и отдаления смерти).

Согласно мне, Белковскому, человек умирает тогда, когда полностью исчерпано его базовое жизненное задание. И, напротив, может человек даже при изрядных, страшных болезнях прожить долго-долго, если жизненное задание не отпускает его.

Например. Народный артист СССР Николай Анненков был движим принципиальным заданием – встретить 100-летие на сцене родного Малого театра. Так и получилось. А буквально через несколько недель Анненков умер, ибо перечень заданий оказался предательски пуст.

А помним ли массу примеров того, как совершенно бравые молодцеватые старики, выглядевшие на 15–20 лет моложе объективных лет, начинали стремительно угасать и умирали вскоре после банального выхода на пенсию? (Потому-то я и считаю, что повышение пенсионного возраста до 67 лет, причем для мужчин и женщин одновременно, – очень положительная мера. Не столько экономически, сколько социально-психологически. Ведь пенсионный возраст – это, для его носителя, психологическая черта старости. Мы до сих пор хотим утверждать, что в 60 лет мужчина старик, а женщина есть старуха и вовсе в 55? Абсурд).

И наоборот. Вот такой пример. Одна известная дама была больна раком в четвертой стадии. Оставались ей считаные месяцы. И тут узнала она, что, оказывается, у нее есть родной сын. Которого от нее при рождении скрыли в детдоме, сказав, что ребенок умер. И теперь сын хочет покинуть детдом и прийти к матери. Она прожила еще лет 15, несмотря ни на какой рак.

А как молодеют пожилые мужики, в 50–60 лет родив очередных (или тем более первых в жизни) детей. Свидетельств тому вокруг вас и меня – премного.

Значит, чтобы продлить физическому лицу жизнь и молодость, надо дать такому лицу качественно новое жизненное задание.

Для активной части российского общества у меня такое задание есть. Дожить до дня, когда Владимир Путин уйдет от власти. Чтобы познать сенсацию, о которой не без дрожащей гордости можно рассказывать внукам и правнукам.

Ведь когда-то такой день настанет. Рано или поздно. И встретить его надо обязательно: а) живым; б) молодым.

Можно, конечно, в предвкушении его сакрального ухода заморозить себя или отправить куда-нибудь к комете Чурюмова-Герасименко. Но это, во-первых, только для тех, у кого денег много. А таких мало. А потом: ждать этого дня куда прикольнее в полном сознании, в разгаре активности, прямо на русской земле.

Праздник ожидания праздника – это покруче любых ионов Скулачева, да простит мне все на свете премудрый академик.

И чем дольше ВВП решит оставаться, тем больше у нас окажется стимулов держать себя на плаву.

Вечная молодость – это реальность. Докажем себе и другим.

 

Часть 1

 

1

26 июня 2013 года наша страна, также известная как Российская Федерация, отмечает неофициальный, но весьма примечательный праздник – 50-летний юбилей самого известного в РФ заключенного, бывшего держателя контрольного пакета нефтяной компании ЮКОС Михаила Ходорковского.

Ходорковский сел в тюрьму почти 10 лет назад. В недавнем интервью одному из столичных изданий он заявил, что покончил бы с собой, если бы знал, чем именно станут его тюремно-лагерные мытарства.

Кремль так и хотел. Мы хорошо помним, что в 2005-м, когда экс-олигарх получил первый срок, кумир интеллектуалов Владислав Сурков, тогдашний административный куратор общероссийской внутренней политики, дал указание «всем постам» (то есть многочисленным комментаторам и СМИ, находившимся в поле решающего влияния администрации президента) говорить и писать, что от МБХ скоро ничего содержательного не останется. «Следствие закончено, забудьте». Это, правда, не мешало тому же г-ну Суркову в интервью западным СМИ (например Der Spiegel) похваливать Ходорковского и даже называть сидельца своим, типа, учителем. Понятно почему и зачем. На случай внезапной перемены конъюнктуры. Чтобы и начальственное поручение выполнить заподлицо, и перед мировой либеральной общественностью не особо подставиться. А то, знаете ли…

Все получилось. С точностью до наоборот.

«Ходорковского скоро никто и не вспомнит», – таков был лейтмотив подсурковских публикаций 2005 года. В день своего 50-летия МБХ – второй по известности человек в стране. И я не уверен, что первый по известности ощущает себя намного счастливее второго.

Конечно, Ходорковский не мог покончить с собой – видимо, в упомянутом выше интервью случилась не очень удачная формулировка. Ибо жизнь и смерть дает Господь Бог. А олигарх, даже очень бывший, опальный и знаменитый, все же не может присвоить божественные прерогативы.

Профессиональные астрологи говорили мне, что 2003-й – сороковой год жизни МБХ, обернувшийся арестом на неопределенный срок, должен был стать одним из самых успешных в его жизни. Астрологи, в отличие от спецпропагандистов, не ошиблись. Так и вышло.

Что было бы с Ходорковским, не сядь он в тюрьму? Он остался бы одним из пошлых деятелей нашей экономической элиты, которые хорошо умеют плавать на океанских яхтах, летать на частных самолетах и ползать на брюхе перед большим политическим начальством.

Русская тюрьма, которая есть самый надежный в мировой истории способ убиения всего живого в человеке (см. Варлама Тихоновича Шаламова), – напалм и газовые камеры на этом эпическом фоне выглядят блюдами из меню элитного санатория, – превратила МБХ в главного политического мыслителя современной России. Я согласен, что это тоже звучит пошловато. Но известно, что пошлость плоха всем, кроме одного: она, как правило, совершенно верна. По смыслу и самой себе.

Соскочив с самолетов и яхт, Ходорковский начал формулировать представление о России, старой, нынешней и еще не наставшей. И у него, надо признать, получилось.

Первый его заметный труд – статья «Кризис либерализма в России» – появился 29 марта 2004 года. В ней заключенный призвал статусные либеральные круги к признанию своей ответственности за неоднозначную ситуацию в стране и покаянию за ошибки 1990-х годов, в том числе при проведении ключевых рыночных реформ. Статья произвела фурор и вызвала крупный скандал одновременно. Ведущие либералы подвергли «Кризис либерализма в России» достаточно жесткой критике, несмотря на их декларированно лояльное отношение к автору. Икона официального либерализма Егор Гайдар дал программное интервью журналу «Итоги», заголовок которого был вынесен на обложку: «Каяться не намерен!». Основной пафос интервью был столь же традиционен, сколь и ожидаем для людей этого круга: да, ошибки были, достаточно серьезные и болезненные, но они явились естественной платой за переход от советской системы к постсоветской, а заслуги официальных либералов перед страной гораздо значительнее и ценнее ошибок.

Впоследствии г-н Гайдар испытывал серьезные проблемы во взаимоотношениях с алкоголем. Что приводило к различным эксцессам, например, его знаменитому «отравлению» в Ирландии в конце 2006 года. (Убежден, что в действительности дело было всего лишь в передозировке ирландского виски Tullamore Dew, которое щедро подают в бизнес-классе летящих в город Дублин рейсовых самолетов). В декабре 2009 года идеолог либеральных реформ 1990-х годов, глава Института экономики переходного периода (ИЭПП) Егор Гайдар скончался в возрасте 53 лет. Царствие ему небесное.

А Ходорковский тем временем написал трилогию «Левый поворот» (2005–2008 гг.), в которой весьма точно описал глобальные и локальные политико-экономические процессы, призванные изменить и уже меняющие облик мира. Дальше пошли «Тюремные люди» – серия очерков о персонажах, из которых состоит, которых делает и которыми делаема та самая русская тюрьма.

И так далее.

Нынешний юбиляр состоялся как главный политический мыслитель эпохи по нескольким причинам, но одну из них стоит выделить как главную. Все, что он писал, было нечеловечески серьезно. Ибо творилось во всамделишном, посюстороннем аду, филиале полубессмертного ГУЛАГа.

Ключевая же проблема российской политики – почти полное отсутствие серьезности. «Амуры, черти, змеи на сцене скачут и шумят» (©). Единороссы как самопровозглашенные воплотители русских консервативных начал так же смешны и нелепы, как, скажем, харизматичный Владимир Вольфович Жириновский, очень талантливо говорящий по-русски с густым еврейским акцентом, в роли и нише главного националиста. Который всегда, типа, за русских и неизменно за бедных.

Русские образованные горожане (РОГа), составляющие основу того самого неведомого социологам нового гражданского общества, требуют новой серьезности. Но политический класс ее им не предлагает. Потому что в этой реальности куда удобнее быть клоуном и фигляром. Получается много популярности при полном отсутствии ответственности.

Но в том, что Ходорковский – это серьезно, сомневаться уже не приходится. Не всякий добропорядочный еврейский мальчик из хорошей московской семьи способен провести 10 лучших («цветных», как сказала автор «Крутого маршрута» Евгения Гинзбург) лет в тюрьме и не просто остаться – а стать самим собой. Второе куда интересней и принципиальнее первого.

Лезвие ножа заключенного Кучмы, которое лишь по трансцендентной случайности не принесло МБХ настоящую смерть, – это вам не устрицы, поглощаемые в г. Париже мнимым политбеженцем, членом совета директоров пяти компаний с государственным участием, профессором Сергеем Маратовичем Гуриевым.

Президент Владимир Путин, как мне видится и слышится, переживает из-за Ходорковского, потому что всей силой своей природной интуиции понимает: это он, попустительством решению о долгой тюрьме, сам сделал себе человека-проблему. А вовсе не разрешил ее (его), как может казаться поверхностным наблюдателям.

Ходорковский не выйдет по амнистии – это мы уже понимаем. Ибо выйдут лишь те, кто признает свою вину перед РФ. А МБХ делать этого не готов.

Но истина, как мы видим в душный юбилейный день, – в этой самой вине.

Мы все с детства виноваты перед РФ. С помощью этого комплекса и чувства вины нами управляют всю нашу утлую жизнь. И когда я слышу очередное измывательство широкощекого функционера типа «вице-премьер Дмитрий Рогозин» на тему «раньше думай о Родине, а потом о себе», то у меня прорывается единственно возможное: а не пошли бы вы во всем известное место!

Можно, я сначала подумаю немножко о себе, о родных и близких меня, беспокойного? А уже следующим шагом – о так называемой родине (со строчной буквы, простите), которая, как примерно говорил неистовый Виссарион Белинский, есть лишь понятие прикрытия для корпорации государственных воров!

А заодно подумаю и о Ходорковском. Потому что если к 50 годам о тебе есть что думать – ты уже победил.

Этот юбилей – «Рим, который взамен турусов и колес не читки требует с актера, а полной гибели всерьез» ©. МБХ посмотрел Медузе Горгоне прямо в завидущие глаза. И не сошел с ума. Скорее наоборот.

Меня долго обвиняли в том, что написанный мною в 2003 году в соавторстве еще с 10 политологами доклад «Государство и олигархия» помог посадить Михаила Ходорковского. Я долго отрицал и оправдывался, но больше не буду. Если я действительно это сделал, то поспособствовал появлению в России очень серьезного политика-философа.

И это хорошо.

Это нам надо.

Дай Бог нам теперь в Ходорковском не разочароваться. А ему – не разочаровать нас.

 

2

25 октября 2013 года исполнилось ровно 10 лет аресту Михаила Ходорковского. В 2003-м тогдашний главный совладелец крупнейшей нефтяной РФ-компании ЮКОС был взят сотрудниками Генеральной прокуратуры (еще не лишившейся своих могущественных следственных подразделений) и ФСБ прямо на борту чартерного самолета, в аэропорту Новосибирска. На дворе стояло раннее утро осенней сибирской субботы. Время ареста главные оппоненты Ходорковского образца 2003 года – заместитель руководителя кремлевской администрации Игорь Сечин (ныне – глава «Роснефти») и Генпрокурор Владимир Устинов (сейчас – полпред Президента РФ в Южном федеральном округе) определили со всей федеральной ответственностью: в Москве еще царила глубокая ночь, традиционно наследующая пятничному вечернему расслабону. Вероятность, что олигарх успеет дозвониться до какой-нибудь большой столичной шишки и отменить (приостановить) арест, была минимальной.

В тот же день Ходорковского доставили в СИЗО «Матросская Тишина». Он должен был там оказаться, ибо организаторы ареста убедили самих себя и заодно своего верховного босса Путина в том, что по мере продолжения сибирского путешествия магнат станет, например, сенатором. Скажем, от Эвенкийского автономного округа (поглощенного впоследствии Красноярским краем). И тогда сенаторская неприкосновенность помешает давить на него так, чтобы он убоялся карающей мощи государственной машины.

Вокруг тюремного похода экс-владельца ЮКОСа наверчено немало слухов, переходящих в мифы. Один из самых распространенных, по крайней мере в первые годы Ходорковского сидения, – что олигарх-де сам подвел дело к собственному аресту. Мол, мог бы и уехать из страны, но не уехал, чтобы продолжать бескомпромиссную борьбу с путинским режимом и стать знаменем либерального сопротивления. А тюрьма, дескать, помогает стать знаменем куда быстрее, чем банальная свобода.

Уверен, что эта версия высосана из пальца и садиться МБХ совершенно не собирался. Он просто верил, что его, такого богатого, знаменитого, умного и красивого, не арестуют, потому что не арестуют никогда. А еще – доверял гарантиям безопасности, которые дала ему расширенная «семья» Бориса Ельцина, включая руководителя администрации президента Александра Волошина. Да и сама «семья» считала свои гарантии надежными. Она не столько обманывала Ходорковского, сколько обманывалась сама. Действительно, казалось, что Сечин и Устинов, о ту пору еще не выглядевшие средоточием околопутинского могущества, не посмеют пойти на столь радикальный шаг без согласования с Волошиным. Который по многим вопросам был де-факто таким же главным, как президент, а то и главнее.

Но Сечин – Устинов со своей задачей справились. И шеф кремлевской администрации вынужден был тут же подать в отставку, уступив место Дмитрию Медведеву. Иначе у самого прославленного арестанта и у всего прогрессивного человечества сложилось бы устойчивое впечатление: г-н Волошин сознательно заманил г-на Ходорковского в западню.

Хотя западня, конечно, была. Просто не столь примитивно организованная.

Большая «семья», играя на проснувшихся общественно-политических амбициях МБХ, пыталась использовать его как «тролля» – против так называемой питерско-чекистской (понятие очень условное, но мы его используем как самое простое и знакомое читателю) части сотрудников президента Путина. Прежде всего – против Сечина, который в 2002–2003 гг. стал усиливаться гораздо быстрее, чем от этого прежде неприметного, местами сероватого аппаратчика ожидали. Напомню, конфликт между Путиным и Ходорковским начался в феврале 2003-го, на встрече президента с крупными капиталистами в Кремле. Когда олигарх поставил перед главой государства вопрос о возможной коррупции при покупке «Роснефтью», уже попавшей на территорию сечинского решающего влияния, небольшой компании «Северная нефть». Путин с улыбчивым раздражением осадил собеседника. Видимо, проговорив для себя в голове свой любимый тезис: если ты обвиняешь меня (вариант: моих близких людей) в коррупции, то сам должен быть белее снега альпийских вершин. И в анамнезе у тебя должна быть лишь бескорыстная борьба за свободу и/или справедливость, а не большая приватизация 1990-х, помноженная на череду сомнительных смертей простых физических лиц.

Почему Кремль, презрев репутационные издержки, все же посадил Ходорковского? По справедливости. В ее путинском понимании. Или ты с нами, и тогда на тебя распространяется круговая порука. Или ты против нас, и тогда давай узнаем, кто из нас сильнее. Только спорить будем по-взрослому, а не понарошку. Одному остается власть, другой расплачивается свободой.

Впрочем, в СИЗО и последующие колонии Михаилу Ходорковскому помогла попасть и прогрессивная РФ-общественность, на словах как бы жутко его защищавшая. Вокруг будущего сидельца в 2003-м велась истерическая PR-кампания под общим лозунгом: победа или смерть! Или Путин выгонит своих зарвавшихся силовиков, или мы объявляем ему вендетту вкупе с джихадом! Ходорковский – наше знание, сила и оружие! Надо валить Путина или валить из страны! И т. п.

Несомненно, прогрессивная общественность думала вовсе не о судьбе Ходорковского-человека. А о возможности еще долгие годы кормиться с барского ЮКОС-стола. Чтобы кормление не прекращалось ни днем ни ночью, надо было поддерживать вокруг фигуры МБХ максимальный градус напряжения. В результате олигарх оказался заложником чужих интересов и упустил шанс прийти к договоренности с Кремлем. Шанс, который летом 2003-го еще существовал.

Разумеется, справедливостью по-путински и всем общественным контекстом вокруг МБХ-драмы воспользовались Игорь Сечин и Ко. Они постепенно довели ЮКОС до банкротства якобы из-за гигантской недоплаты налогов.

(Заметим в скобках: большую роль в этом играл руководитель Федеральной налоговой службы Анатолий Сердюков, еще не упавший в объятия прекрасной Евгении Васильевой, зато премированный в 2007-м году за успехи в борьбе с МБХ постом министра обороны). И забрали основные Ходорковские активы в «Роснефть», превратив ее в крупнейшую нефтяную корпорацию страны. Роман Абрамович, Александр Волошин и др. очень горевали по бывшему партнеру, но сделать для него в критический момент ничего не захотели: ну не ссориться же с Путиным из-за таких второстепенных вещей, в самом деле!

О том, что принесло «дело ЮКОСа» российской политике и экономике, уже говорилось в разных жанрах и форматах многие тысячи раз. Повторяться я не хочу. Попробуем лучше оценить, что 10 лет тюрьмы дали самому Михаилу Ходорковскому.

Представим себе, что никакой спецоперации, увенчанной арестом 25.10.2003, не произошло. Все со всеми договорились, конфликт улажен еще тогда.

Сегодня МБХ был бы обычным олигархическим упырем. Может, купил бы какой-нибудь английский футбольный или американский баскетбольный клуб. Ездил бы по цивилизованному миру с лекциями типа: в путинской России, конечно, коррупция и стагнация, есть отдельные атипичные отступления от демократии, но в целом, guys, – неслыханный прогресс, какого не знала русская история со времен Рюрика, Трувора и Синеуса. Стал бы полпредом зимней Олимпиады-2014 в Сочи и, чего доброго, пробежался бы мимо собственного офиса с неугасимым олимпийским огнем…

Разгром бизнеса и 10 лет тюрьмы превратили Ходорковского в крупнейшего политического мыслителя (реально) и общественного деятеля (потенциально) современной России. Стоило ли оно страданий и мучений, подталкивавших МБХ, по его собственному признанию, к мыслям о самоубийстве? Не знаю. Только он может ответить на этот вопрос ответственно и достоверно.

Для нас же – простите, Михаил Борисович, – это все хорошо. Потому что в Вашем лице мы получили все-таки источник надежды. Мы увидели, что бывают несгибаемые люди. Которые в эпоху постмодерна, когда везде и во всем царит сплошная симуляция, остаются собой. Несмотря на гнет репрессивной машины, по сути не сильно изменившейся со сталинских времен.

Свобода нулевых годов XXI века высветила бы худшие качества Ходорковского. Тюрьма – высветила лучшие. Так тоже бывает в истории. 10 лет дали МБХ сертификат настоящести. Сертификат неподдельный, потому что русская тюрьма – это настоящее, а не мнимое.

В отличие от многих, я не вижу в самом знаменитом российском заключенном наших дней классического политика – в прикладном, утилитарном смысле этого слова. Тексты МБХ – особенно если читать их под лупой и немного в сердцах – не дают оснований считать, что он снедаем чисто политическими страстями. Выйдя на свободу – что, дай бог, должно случиться в августе 2014 года, – он не бросится со связкой гранат на Кремль. Он может возглавить что-нибудь типа Совета НКО или начать крупный образовательный проект. Может даже поддержать кого-нибудь на разных выборах, включая Мосгордуму-2014, но скорее с моральных, а не с политических позиций.

Если Ходорковский и станет для кого-то угрозой, прямой или косвенной, то не для Путина, а для своих собственных вчерашних соратников, привыкших паразитировать на олигархе. Похоже, ВВП это понимает. Потому, кажется, смирился с мыслью, что МБХ выйдет еще при его президентстве. (Впрочем, не хотелось бы сглазить).

Накануне «Левада-центр» опубликовал данные социологического опроса, согласно которым большинство – 65 % – москвичей хотят освобождения Ходорковского. Надеюсь, что те люди, от которых это действительно зависит, тоже входят в состав большинства.

 

3

Ну что, без ложной скромности, я могу сказать: впервые за много лет встретил мужчину умнее себя. И если бы я был Путиным (скажем шире – президентом России), я бы, конечно, Ходорковского тоже посадил в тюрьму. Именно и только его. А не вообще «абстрактного олигарха».

(Много я этих олигархов на своему веку перевидал, но Ходорковскому из них никто и в подметки не годится. Точнее, знал только одного такого же крутого по интеллекту – Березовского. Но Боря, царствие ему небесное, был по психотипу криейтор, а не менеджер. И в этом смысле полярен пути и самоопределению Ходорковского. Березовский покончил с собой потому, что исчерпал себя как творец. Ходорковский не покончил с собой в тюрьме потому, что, как всякий типичный менеджер, умеет смотреть на все творение Господне отстраненно. В том числе и на ад, полноправный филиал которого – русская тюрьма. Ну ад и ад, и что? В этом плане экс-главный политзаключенный России – аналог Данте, на которого соотечественники показывали пальцем на улицах: он был в аду!.. А Данте было все равно).

Потому что Михаил Борисович действительно опасен. Для любой власти и наипаче – для русской власти. Опасен своим всепроникающим умом и чувством юмора. Я, в общем, и себя никогда не считал человеком совсем уж скучным, но могу сказать: у Ходорковского юмор уж очень незаурядный. И он, конечно, наделен главным в таком случае умением: не ржать в голос над собственной шуткой, а дать возможность оценить шутку другим. Если эти другие, конечно, смогут.

Мне кажется, я чего-то понял про историю «Путин – Ходорковский».

…Кино называлось «Звездные войны», производства Джорджа Лукаса и Ко. Думаю, вы это кино тоже помните.

«Страх есть путь на темную сторону. Страх порождает гнев; Гнев порождает ненависть; Ненависть – залог страданиям. Я сильный страх в тебе ощущаю, – это слова Йоды, сказанные Энакину во время Совета Джедаев». (Цитата по Википедии).

В 2003 году Путин был магистром Йодой, а Ходорковский – Энакином Скайуокером.

Тогдашний президент России (вы мне, конечно, скажете, что он же и нынешний, но будете не совсем правы) Владимир Путин очень сильно изменился за эти годы. Ранее он не совсем верил в то, что он действительно хозяин этой страны.

Со временем Владимир Владимирович постиг, что не боги горшки обжигают. Что быть и служить президентом этой страны не так уж сложно, ибо народ готов поклоняться любому, сидящему на троне. Независимо от объективных и субъективных достоинств/недостатков сидящего.

Еще, как мне представляется, Владимир Владимирович не без некоторого тщательно скрываемого удивления обнаружил, что и во главе других великих мировых держав сидят люди, скажем так, ничем особенно не выдающиеся. Простые такие чуваки и чувихи, которые зачастую перед путинским умом и обаянием устоять не умеют. (Обалдеть, правда?) И вообще, к 2013 году выяснилось, что Путин – чуть ли не самый яркий из лидеров большой восьмерки (G8) и даже большой двадцатки (G20). Кто мог это себе представить в 1999-м, когда Борис Ельцин сказал своему преемнику «берегите Россию»? Может, кто-то и мог, но мне человек с таким богатым воображением не знаком.

И потому – опять же, как мне кажется, ибо доказательств здесь нет и не может быть – Путин перестал бояться. Перестал бояться вообще. И Ходорковского в том числе. Отчего и решил своего главного оппонента помиловать, а дело ЮКОСа – типа в корне пересмотреть.

В общем, Путин отпустил Ходорковского тогда и только тогда, когда понял, что не уступает своему главному оппоненту ни в чем. Немецкая тайная дипломатия, о которой принято говорить с подачи политолога Александра Papa, искусно вписавшегося в кадр встречи в берлинском аэропорту «Шонефельд», конечно, сыграла роль, но сугубо второстепенную. Без главного условия, описанного выше, Ходорковский не вышел бы на свободу.

И, как мне показалось, сам он это прекрасно понимает. Слишком умен, чтобы не понимать.

Именно потому Путин так хотел, чтобы Ходорковский написал прошение о помиловании. Ибо с точки зрения не столько формального права, сколько фактических понятий, по которым живет наша Россия, прошение – это признание. Но не вины, а ошибки. Мол, ввязался в серьезный бой в 2003 году, не просчитав ресурсов. Недооценив соперника. Управленческая ошибка – с кем не бывает?

А для человека с классическим управленческим сознанием, коим в полной мере наделен (и вознагражден?) Ходорковский, признание ошибки – это круче, страшнее, это более болезненно, чем признание вины. Т. к. менеджер имеет право быть виноват, но скорее всего не должен ошибаться. На то он и менеджер.

Путин и Ходорковский сегодня не враги. Они оценили друг друга по гамбургскому счету и пришли к выводу, что дальше воевать не надо. Ибо самое трудное для мужчины – это найти, с кем воевать. А самое распространенное – воевать против себя самого. «С кем протекли его боренья? С самим собой, с самим собой» (©). И если ты находишь реального противника, с которым воевать-таки стоит, за пределами собственного ума и плоти, – то ты уже победил.

Потому Ходорковский и Путин сегодня оба – победители.

А самое страшное наказание для победителя – одиночество.

Посмотрим, как и в каком темпе они все это переживут.

 

Часть 2

 

1

Мои многочисленные, как песчинки в Аравийской пустыне, друзья по отечественной оппозиции долгое время объясняли мне, что не стоит Белковскому выступать перед большими скоплениями людей. По трем научно обоснованным причинам: а) я не выговариваю букву «р»; б) я еврей; в) мальчик некрасив. И потому большие скопления русских людей будут уязвлены самим моим желанием что-то им сказать.

Я, конечно, огрызался, как мог. Пытался напомнить оппозиционным друзьям, что два весьма влиятельных российских политика XX века – В.И. Ленин и А.Д. Сахаров – тоже не выговаривали букву «р». И по этому поводу не комплексовали. Что лучше не выговаривать одну букву, чем, по известному анекдоту про чукчу (послушайте, не является ли прямое использование этого прославленного этнонима проявлением неполиткорректности?), угадать все буквы и не суметь назвать слово (а именно этим, в сущности, занимается наша оппозиция после Болотной площади и проспекта Сахарова). Что ссылка на мое еврейство есть полуправда, т. к. по отцу я не еврей, а еврей только по жизни, как один из лучших ораторов современной РФ В.В. Жириновский. Но в целом, несмотря на отдельные аргументы, я с позицией друзей соглашался. Ибо, как говорит одна моя знакомая, «картавость – это твой самый маленький дефект».

Впрочем, отринем стихийный, как народные протесты, нарциссизм и перейдем к делу. Произошло нечто странное. Я неожиданно похудел на 15 кг и методом рефлексии пришел к выводу, что настал мой звездный час. Если и когда я поправлюсь обратно, широкие народные массы меня уже точно не примут. Потому я отправился в лагерь «ОккупайАрбат» (у памятника Булату Окуджаве) и прочитал там две публичные лекции.

И что же я увидел? Что собравшиеся – простые, недорогие россияне, зачастую не москвичи, во-первых, хорошо понимают, что я им говорю, во-вторых, искренне хотят политических перемен. Не потому, что у них сломалась последняя стиральная машина, купленная на потребительский кредит в благословенные путинские годы. А просто и только потому, что надоело быть быдлом. А хочется быть – европейцами. То есть людьми, которые уважают себя, свое государство и уважаемы своим государством, им же принадлежащим.

За последние месяцы был мною вычленен из муторного потока реальности еще один интересный феномен. Дорогие россияне, т. е. крупные капиталисты и приравненные к ним лица, вдруг проявили интерес к финансированию оппозиции и некоторых протестных проектов. Еще год назад при попытке заговорить с ними на эту тему они стремительно удалялись в комнату отдыха, попросив секретаря вызвать Скорую психиатрическую помощь (телефон 06, если кто не знает). Сегодня они сами нередко выходят на связь и всерьез спрашивают: а что бы такое оппозиционное поддержать? А то уже, мол, достал режим, который отчетливо, как пресловутый Колобок, катится в коррупционную и вообще неуправляемую пропасть.

Что все это значит? Что в стране назрели реальные перемены; что неуклонно растет и ширится перестройка-2 (впервые предсказанная вовсе не Центром стратегических разработок, как ошибочно полагает прогрессивная общественность, а газетой «МК» при помощи мини-пророка С. Белковского); что в обществе есть говорящий запрос на подлинную, неиллюзорную оппозицию.

В общем, как говорил в некоторых аналогичных случаях Б.А. Березовский, «ситуация динамичная, надо действовать». (Это утверждение нельзя считать призывом к насильственной смене несуществующего строя?) И вся наличная в РФ оппозиция действует. Так же как и привыкла. Она всемерно укрепляет свою прочную, как гора Эверест, и древнюю, как Гомер, репутацию полного трэша, отстоя и неадеквата.

С одной стороны, есть системная оппозиция в составе КПРФ, ЛДПР и в некотором роде «Справедливой России». Эта часть противников режима ничего не видит и не слышит, поскольку полностью сконцентрирована на сакральном акте молитвенного сидения в Государственной думе. Точнее, молитвенного стояния на коленях перед В.В. Путиным. Молятся они за Путина же. Потому, если, не дай бог, с нынешним президентом что-нибудь непредвиденное случится – и он удалится под сень струй, устроив себе отпуск с привкусом восковых фигур, уже нельзя будет говорить, что Путин никогда не уйдет. А значит, придется все бросить и начать бороться за реальную власть, чего системные оппозиционеры не любят, не умеют, а главное – категорически не хотят.

С другой стороны, имеется несистемная оппозиция, возросшая на энергии всяких Болотных площадей и проспектов имени не выговаривавшего букву «р» лауреата Нобелевской премии мира. Здесь тоже расцветает сотней цветов неотцветающий жасмин. Эта оппозиция ведет себя в полном соответствии с идеологией старого еврейского анекдота. О том, что вызывают Рабиновича в КГБ СССР и просят написать письмо его родному брату, живущему в Израиле. И Рабинович пишет: «Дорогой Хаим, наконец-то я нашел время и место тебе написать».

Передовой отряд оппозиции тоже нашел время и место. Именно сейчас, когда ситуация динамичная, надо действовать, непримиримые враги режима ответственно заявляют:

– ничего конструктивного мы делать не будем;

– объединиться и договориться промеж себя мы не можем, поэтому обязательно разругаемся.

Типа – аминь.

Возьмем, к примеру, Алексея Навального. Которого я, как и прежде, совершенно искренне и без иронии считаю одним из самых перспективных российских политиков. У мыслящих представителей протестных масс все чаще возникает вопрос: а где Навальный-то? Почему ничего серьезного не делает? (Инициативу расклеивания на заборах объявлений «Путин – вор, Тимченко – по договоренности» мы рассматривать не будем). Закрадывается смутное, как февральское небо, подозрение, что Навальный перестал делать нечто сногсшибательное, поскольку у него заняты руки. Обеими руками он вцепился в свою корону главной оппозиционной звезды, чтобы она не свалилась с его покатой головы.

Хватка – мертвая. Герой «РосПила» боится, что, ввязавшись в некий коллективный проект, т. е. объединившись с себе подобными (конечно, не такими красивыми и умными, но таких красивых и умных, как Навальный, не бывает) и сделав что-нибудь прорывное, перейдя тем самым в новое политическое качество/измерение, он растратит уникальный имиджевый ресурс. Правда, перенапрягшись на короне, Алексей не успевает поднять глаза вертикально вверх и увидеть, что часть драгкамней на этом объекте уже склевали вороны и прочие летучие чудища. И, если так пойдет дальше, алмазный его венец рискует превратиться в траченную молью шапку-ушанку.

Но хватка – она хватка и есть, не только у Навального. Пытаются оживиться (в прямом смысле слова) ветераны либеральной оппозиции, которых я не буду называть по их настоящим именам, поскольку на самом деле отчаянно люблю их, как товарищ Деточкин – болезненных родственников в разных городах СССР. Воскресить их, почти и счастливо забытых паствой, должен все тот же Навальный. К чьей короне тянется из либеральной могилы их костлявая рука. Ненавидя Алексея Анатольевича (т. к. завидуют), они ему в то же время беззастенчиво льстят и объявляют почти уже Мессией.

Что по-своему справедливо – кто, кроме Мессии, может воскрешать из мертвых? В общем, хотят въехать в постпутинский рай, где реки текут дорогим виски, на навальном горбу.

Стало быть, каждый занят своим делом – и бороться за власть уже некогда.

(Предыдущие два абзаца написаны из зависти к Борису Немцову, которому, как известно, любая телка даст).

Всякий оппозиционер, словно бабушка-гадалка с Казанского вокзала, знает: если не повторять слово «Путин» хотя бы три раза в минуту, то удачи не будет. Я же знаю: использование этого термина повышает читаемость и цитируемость текста в среднем на 30 %. Потому и упомянул Путина трижды.

А Ксению Собчак, которая действительно, несмотря на всю ревностную злобу к ней традиционных оппозиционеров, может стать политическим лидером, я приплел по двум причинам. Нигде выше ее имя не упоминается. А это противоречит основам заложенной мною публицистической традиции.

Если ее имени в тексте не будет, она не поставит ссылку на него в своем твиттере. И рейтинг заметки в результате упадет на 70 %.

Желаю успеха Маршу миллионов 12 июня, а всем нам – неизбежной победы. Над самими собой.

 

2

Много лет подряд – примерно с осени 2001 года – я пытался принимать посильное участие в судьбе российской оппозиции. Ну, то есть искал для оппозиции типа деньги (также известные в тусовке как «бабло»), подкидывал кое-какие идейки (некоторые были даже неплохие и почти сработали) и так далее.

Почему я так делал?

Потому что считал и считаю, что Владимир Путин – нехороший правитель России. Нет, я вовсе не о том, о чем оппозиция говорит все эти годы. Путин никакой не кровавый. Он никого не убивал. Он всегда выручал своих друзей. ВВП, в отличие от большинства оппозиционеров, очень порядочный человек.

Вопрос в другом. У Владимира Владимировича, да продлит Господь его нудные дни, нет стратегического видения того, что надо делать с этой нашей Россией. Он просто молится за то, чтобы все не развалилось. А если развалилось, то не совсем. А нам был бы нужен лидер, который смог бы совершить решающий рывок вперед-и-вверх. Но это точно не Путин.

Однако с возрастом я понял, что человеческие качества, они, наверное, куда важнее политических. Поэтому поддерживать оппозицию перестал. И заступил на руководящую должность в весьма солидную организацию – ФСБ. Да-да, именно так. ФСБ – это Фонд Станислава Белковского, где я выступаю учредителем и вроде как почти директором.

Поскольку основная задача русского интеллигента – обязательно куда-нибудь переметнуться, причем, как правило, в самый неподходящий момент, я решил, что солидная контора ФСБ в состоянии разработать эффективный план кремлевской борьбы с оппозицией в России. Этот план уже разработан. Ниже (то есть далее) приводятся его основные положения.

План хронологически привязан к важнейшему событию в русской оппозиционной жизни – выборам в Координационный совет оппозиции (КСО), которые официально состоятся в Интернете 20–21 октября 2012. А пока – идут дебаты кандидатов в главные враги кровавого режима на моем любимом (без иронии и дураков, без которых обходиться, впрочем, почти невозможно) телеканале «Дождь».

Мы (ФСБ) в плане борьбы с оппозицией предложили Кремлю примерно следующие тезисы.

1. Очень важно понимать, что магистральная оппозиция в РФ не очень сильно, во всяком случае, не качественно, отличается от власти. Это люди тех же базовых ценностей. У оппозиции и власти практически одна кровеносная система. Они как асимметричные сиамские близнецы: пуповина, связующая номинальных врагов, прочна, как сибирский валенок, только один близнец сильно больше другого. Так бывает: чтобы в этом убедиться, посетите на досуге петровскую Кунсткамеру, она же Музей антропологии и этнографии РАН (г. Санкт-Петербург). Потому воевать против оппозиционеров со всем звериным оскалом, который натужно пытается придать себе Кремль с помощью телеканала НТВ и других подручных приспособлений, никакого смысла нет. К оппозиционерам надо, скорее, милеть людской лаской, чем вставать железа тверже ©. И все будет хорошо.

2. Исходя из п. 1, не следует делать всевозможные мочильные проекты типа «Анатомии протеста». Единственный конструктивный результат фильма «Анатомия протеста-2», показанного на НТВ – это лютый, бешеный пиар координатора организации «Левый фронт» Сергея Удальцова. О котором он еще недавно и мечтать не мог. Теперь вся страна знает: Удальцов – это круто. Ему сами грузины, которые, насколько можно понять из кремлевской пропаганды, решают судьбы России, предлагали все здесь у нас на фиг взорвать. Разве несерьезному человеку такое предложат?

3. Напротив. Оппозиционеров надо нежнейшим образом гладить по прическе. Ну, например. Почему бы не снять фильм «Физиология протеста» (я еще с детства, когда появилось первое импортное порно, считал, что для советски образованного зрителя физиология интереснее анатомии)? Посвященный всего лишь тому, как группа особо продвинутых кандидатов в члены КСО выпивает и закусывает в каком-нибудь престижном и дорогом баре напротив Кремля. В режиме реального времени. Тогда народ сразу поймет, насколько режим кровав, а судьба оппозиции незавидна. (Львы, арены, кандалы, наручники, тюрьмы, заговоры и т. п.).

4. Очень желательно выборочно хвалить оппозиционеров по кремлевскому так называемому ящику, известному в просторечии как «телевизор». Например. Надо пригласить пару видных кандидатов в КСО для участия в некоей праймтаймовой программе Первого канала. Скажем, в «Спокойной ночи, малыши!». Чтобы кандидаты рассказали Филе, Хрюше, Каркуше и другим избирателям, в чем там состоят их базовые идеи по освобождению страны из-под кровавого путинского заложничества. Это решит сразу две проблемы. Во-первых, приглашенный в праймовую программу оппозиционер сразу решит, что Кремль сделал на него тайную ставку, и дистанцируется от политической борьбы (в которой он на самом деле и не участвовал, а сто тысяч лет только делал вид). Во-вторых, все остальные [квази]оппозиционеры обязательно подумают, что чувак реально продался власти, пусть даже и всего лишь за благосклонную улыбку Каркуши/Хрюши, и предадут его анафеме. Ну, и конец после этого несчастному, неблагоразумному оппозиционеру.

5. Также неплохо было бы, чтобы кто-то из высшего политического руководства страны (не будем говорить кто, хотя это был вроде как слоненок) поцеловал пару видных оппозиционеров в их народолюбивые животы. (Помните такой прецедент, типа из 2006 года?) Тогда раскол оппозиции неизбежен уже на животном уровне.

6. Никогда не следует использовать для распространения компромата на оппозицию кремлевские каналы. Компромат надо передавать непосредственно самим оппозиционерам. Дерьмом про самих себя они унавозят информационное поле так эффективно, как это и не снилось никаким властным пропагандистам.

7. Надо иметь в виду еще несколько моментов. Скажем, кое-какие «лидеры народного протеста» плотно сидят на транквилизаторах. Почему бы не выписать им вместо дешевых народных «колес» качественные кремлевские таблетки, которые привязали бы врагов «кровавого режима» к этому самому режиму уже однозначно и навсегда, пока самая настоящая мертвая смерть не разлучит их?

А еще некоторые лидеры, вполне способные даже выиграть выборы в КСО, страдают социопатией (диссоциальным расстройством личности). Это значит: не верят ни в какие человеческие привязанности, а только в систему взаимных интересов. Какой тут простор для манипуляций! Достаточно послать к такому лидеру народного протеста возмущенного до стадии кипения разума подполковника ФСБ (в хорошем смысле), который объяснит ему, что все прочие оппозиционеры просто цинично пытаются его использовать, обмануть и кинуть. И – дело в шляпе, вся наша оппозиция загорится изнутри.

Как вы, надеюсь, понимаете, дорогой читатель, вышеприведенные 7 тезисов – строго-настрого конфиденциальные. Поскольку подготовлены непосредственно для Кремля. И потому у меня к вам огромная просьба: не пересказывайте их никому, совсем никому.

А вне рамок режима секретности я хочу сказать следующее. Тоже по пунктам.

А) Оппозиционность в России стала модной, а Владимир Путин – немодным. Это необратимо. И на этом голубом знамени есть и моя капля крови, чем горжусь.

Б) Выборы в Координационный совет оппозиции (КСО) хороши уже тем, что из их чрева появляются совершенно новые политики: молодые, красивые, умные. Чтобы никого не обидеть, не стану называть остальных.

В) Я назову тех кандидатов, которых самолично как интернет-избиратель планирую поддержать на выборах в КСО. Это: Елена Лукьянова (адвокат, в т. ч. Михаила Ходорковского); Татьяна Лазарева (всемирно известная телеведущая); Изабель (Белла Казбековна) Магкоева (левый активист-феминист); Даниил Константинов (умеренный националист, безо всякой вины почему-то сидящий в тюрьме); Роман Доброхотов (журналист, единственный из кандидатов в начальники оппозиции, кто по ошибке программистов был упомянут в предвыборном списке КС О дважды подряд, потому за него уже нельзя не голосовать).

ФСБ везде расставит своих людей.

 

3

10 декабря 2012 года – годовщина первого митинга на Болотной площади, положившего начало тому, что названо «массовыми народными протестами». Этот праздник многие уже готовятся отмечать со слезами на глазах – усталыми и немного едкими. Сквозная минорная тема: год назад было столько надежд, столько возможностей и ожиданий, и вот – все профукали. Волна народного энтузиазма схлынула, катимся обратно в застой.

Это очень хорошо.

Потому что в нынешней России, если по некоему поводу царит дрожащая эйфория – значит, ничего хорошего не жди. Сколько нам говорила прогрессивная общественность, что президент Дмитрий Медведев вот-вот развернет недетские либеральные реформы сверху (только плохой Путин с охранительными силовиками мешает). Дело закончилось позорным пшиком 24 сентября 2011 г. (широко объявленной «рокировкой», если кто забыл). А если на повестке дня – пессимистическое занудство, значит, дело движется в правильном, победном направлении.

На самом деле Болотная площадь принесла огромные результаты, значение которых еще не оценено.

Во-первых, она показала, что на свежий воздух может в изрядном количестве выйти не политический активист, готовый на равных сразиться с ОМОНом, а простой обыватель. Которому пусть страшно, но уже не так, чтобы очень. 50 000 человек на Болотной стали шоком для города, где буквально накануне 8-тысячный митинг считался апофеозом массовости.

Во-вторых, Болотная дала этому обывателю имя: РОГ – русский образованный горожанин. У РОГа – три фундаментальные характеристики: 1) он хочет, чтобы было как в Европе; 2) он не хочет власти, которая представляет, по преимуществу, село, люмпенов и национальные окраины; 3) он интересуется результатами выборов, потому что желает, чтобы власть формировалась на выборах (а не где-то на Марсе, как долгие века принято в России).

В сущности, год назад на Болотной произошло рождение нового российского гражданина. А ведь «гражданин» и «горожанин» – слова однокоренные, о чем многие всю жизнь не догадываются. Гражданское общество не может появиться в селе, где время отсчитывают по солнечным восходам и закатам. Демократия – дитя города. Этот город, впервые за долгое время осознав и осмыслив себя, решил заявить себя живым общественным существом и сказать что-то очень внятное своей формальной власти.

«– Болото иной раз издает очень странные звуки. То ли это ил оседает, то ли вода поднимается на поверхность, то ли еще что, кто знает?

– Нет, нет! Это был голос живого существа».

(А. Конан-Дойл, «Собака Баскервилей»).

В-третьих, Болотная интегрировала весь протест политических активистов, начиная с Маршей несогласных 2006–2007 гг. и акций 2008–2011 гг. имени Э.В. Лимонова в защиту 31-й статьи Конституции. Все эти протестные форматы не надо противопоставлять. Как декабристы разбудили Герцена, так и многочисленные неудачные попытки вывести на улицы много народу таки конвертировались в Болотную. Если бы 5 декабря группа активистов во главе с Алексеем Навальным и Ильей Яшиным не пошла бы к Центризбиркому, загремев в итоге на 15 суток, еще неизвестно, сколько бы народу пришло на Болотную. Ведь именно пятого поздно вечером выход на массовый митинг стал для многих из просто формы неприятия РОГами балаганных думских выборов, но моральным долгом – поддержать заключенных.

В-четвертых, Болотная площадь породила проспект Сахарова – 24 декабря. Эти два суперсобытия внешне очень похожи, но различаются внутренним качеством.

Болотная еще была озорным праздником непослушания, неся на себе печать всей прошлой протестной маргинальности. Многие достойные люди, включая десятки моих знакомых, в последний момент не вышли 10 декабря на площадь только потому, что реально боялись: бить будут.

И немудрено: Кремль накануне митинга нагнетал всеми своими теле– и прочими каналами слухи о «кровавых провокациях» и «жестком ответе». Организация события была кустарная, звук, шедший со сцены, тонул в первых же рядах собравшихся. Из музыкальных коллективов прийти на Болотную не побоялась лишь культовая группа «Рабфак» с хитом «Наш дурдом голосует за Путина».

Другое дело – проспект Сахарова. Когда уже стало ясно, что бить и разгонять никого не будут, в дело пошел полный мейнстрим. На сцене, оборудованной по последнему слову РФ-гламура, обнаружились и Алексей Кудрин, и Михаил Прохоров, коих на Болотной и духу не было. На Сахарова уже выступала Ксения Собчак, впервые заявив о своих амбициях общественного лидера. Да и места для героического «Рабфака» больше не нашлось, ибо спеть и станцевать захотели слишком многие.

Создав проспект Сахарова, Болотная сделала протест не просто разрешенным, но модным. Что и есть один из важнейших признаков перестройки-2, которая именно в декабре 2011-го из сферы теории окончательно перешла в зону практики.

В-пятых, Болотная (вкупе с последующим Сахаровым) породила новую ситуацию безлидерного протеста. РОГа выросли на площади не ради какого-то вождя, а исключительно для себя. Попытки некоторых оппозиционных фигур заявить, что «все это сделали мы», быстро сошли на нет, ибо изначально выглядели как неумная шутка. Не случайно так возмущен все тот же Эдуард Лимонов – один из самых ярких протестных лидеров. Он всю жизнь делал ставку на жесткую вождистскую организацию. А Болотная поставила под сомнение саму эту парадигму.

И дело не в том, что «протест увели с площади Революции» и тем самым не дали восставшему народу захватить Кремль. Все равно никто штурмом ничего бы не взял – единственным продуктом радикального сценария стал бы очередной мартиролог героев сопротивления. Дело именно в девальвации вождизма как такового. Что само по себе толкает нас в морозную спину к парламентской форме правления – единственно приемлемой для РОГов в частности и будущей России (если мы хотим-таки быть Европой) вообще.

Кремль не заставил себя долго ждать. Политические реформы – возвращение губернаторских выборов, облегчение создания партий, создание Общественного телевидения – были объявлены сразу после Болотной/Сахарова, в предновогоднем послании уходившего президента Медведева. Хотя, конечно, это финальное послание было прежде всего жестом президента возвращавшегося – Путина.

Можно сколько угодно говорить, что реформы эти сплошь половинчатые и непоследовательные и воспользоваться ими невозможно. Кто хочет – тот воспользуется. Даже о таких мерах по состоянию на начало Болотной мы не могли и мечтать.

А нынешняя антикоррупционная кампания, судорожно затеянная Кремлем на финише 2012 года? Да, можно исходить из того, что все это – борьба кланов. Допустим.

Ну и что? Главный объективный результат антикоррупционной движухи – все равно в другом. Власть, подобно заправской унтер-офицерской вдове, с остервенением сечет саму себя, уже окончательно показывая не только РОГам (они и раньше о многом догадывались или знали), но и народу в целом, что в России царит система тотальной коррупции. Экономика РОЗ (распил, откат, занос). И атланты, на плечах которых покоится эта система, – не какие-то стрелочники или реликты лихих девяностых. А невзбитые сливки общества, ключевые фигуры путинской элиты, ближайшие соратники президента.

Никакая антикоррупционная кампания, состоящая из расклеенных по лифтам слепых листовок про партию жуликов и воров, ничего не даст, пока общие и частные сведения о всеобщем воровстве не польются на россиян сквозь легитимные каналы информации – прежде всего государственное телевидение? Вот нынче-то оно и случилось. Всевозможные фильмы про Сердюкова, Скрынник и бесчисленных сочувствующих объективно, независимо от желания их создателей и тем более от кураторов, сыграют в перестройку-2 ту же роль, что легендарная программа ЦТ «Взгляд» – в горбачевскую перестройку-1. (Это сравнение, конечно, условно, но, на мой взгляд, уместно).

А ведь именно Болотная толкнула Путина на то, чтобы прервать действие многолетнего пакта «демонстративная коррупция в обмен на бюрократическую лояльность». Ветшающий президент, у которого 13 лет позади и бог весть сколько еще впереди, борется не столько за власть, коей он пресыщен, сколько за любовь активной части общества, РОГов, которым, как ему кажется, он сделал много хорошего, даровав безграничные бытовые свободы. Он тянет свои заскорузлые пальцы к раскаленной болотной поверхности, отдергивает, боясь обжечься, – но тянет их все равно. Путин опоздал: в честность и искренность его антикоррупционной кампании поверили бы 5–6 лет назад, но не сейчас. Но спусковой крючок уже нажат, и этот фарш невозможно провернуть назад.

Всем этим мы обязаны Болотной – а значит, самим себе.

Что теперь делать? Выходить в очередной протестный день. Вам не нравится оппозиция? Да ее от самой себя уже тошнит! Она даже митинг проводить не будет, чтобы не сболтнуть лишнего.

Выходим – ради себя. Для нашей победы на том пути, который начался 10 декабря 2011 года.

 

4

Новогодние каникулы ничего кардинально не изменили. В нашей России все как всегда.

Власть работает на оппозицию, а оппозиция – на власть.

Весь 2012 год оппозиция только и делала, что складировала народный протест на серебряный (для золотого ресурсов не хватило) поднос, чтобы вручить все это дело власти. И сказать: не волнуйтесь, пока мы живы, протест не представляет для вас, власти, никакой реальной угрозы. Мы, классические вампиры, сожрем всю его энергию целиком.

Власть же, в свою очередь, отвечала оппозиции совершенно соразмерным великодушием. Когда многим (ошибочно, но это уже другой разговор) казалось, что протест захлебывается, Кремль снова начал принимать решения, не совместимые с политической жизнью. В первую голову – тот самый «закон Димы Яковлева». И, таким образом, возродил протест.

Я уже писал про этот закон, и вроде как слишком сильно повторяться нельзя. Но есть вещи, про которые нельзя не повторяться. К тому же есть и кое-что новое, о чем нельзя не сказать.

Психологическая подоплека закона вполне ясна.

Долгие годы президент России Владимир Путин в соответствии с заложенной в него стартовой программой делал все возможное, чтобы способствовать легализации российских элит на Западе. И в личном, и в экономическом качестве.

Переводя с порой сложного белковского на банальный русский язык, это значит следующее: представители российской элиты должны были стать органичной неотъемлемой частью элиты мировой. А наворованные в процессе бесчисленных приватизаций деньги – легальными активами на зарубежных счетах. А заодно западной недвижимостью и прочими благами так называемой цивилизации.

Но Путин – умный человек, пусть и не стратегически мыслящий. Он еще в 2004 году понял, что схема, она же машинка, как-то не работает. Когда США обещали ему, что не помешают победе пророссийского кандидата (в то время – Виктора Януковича) на выборах президента Украины, а потом… Потом, осенью 2004-го, случилась «оранжевая революция». И Путин так и не смог поверить, что революцию организовали НЕ американцы. Понятно, это был вопрос самолюбия. Ну кто в самом деле еще мог так унизить президента России, дважды приезжавшего агитировать за Януковича, кроме единственной сверхдержавы современного мира?

Хотя на самом деле революцию организовала определенная часть украинской элиты при финансовой поддержке – страшно даже сказать! – опального РФ-олигарха Бориса Березовского. По моим скромным и предварительным подсчетам, из $50 млн революционного бюджета Березовский дал три четверти. Не получив взамен практически ничего. Он все это делал только из почти мальчишеского желания насолить Путину. Ну, типа, насолил. Чем все потом закончилось – это другой вопрос.

Хочу подчеркнуть: люди на киевский Майдан выходили, конечно, бесплатно. Деньги требовались на организацию инфраструктуры революции: палатки, питание, безопасность и т. п. Это я так, на всякий случай, даю бесплатные советы бесплодному Координационному совету нашей оппозиции.

Потом Владимир Владимирович неоднократно высказывал Западу все свои обиды. Например, в знаменитой мюнхенской речи 2007 года. Недалекие наблюдатели сочли ту речь чуть ли не объявлением новой «холодной войны», не понимая одной простой вещи: «холодная война» между вассалом и сюзереном невозможна по определению. Точнее, она идет всегда и постоянно, но никогда не конвертируется в осмысленные последовательные слова.

То не война была, но концентрированное выражение обиды. Мы идем к вам с большими деньгами, которыми хотим вас завалить, мы не угрожаем вам ракетами и танками, как наш близкородственный Советский Союз, мы любим вас, а вы, суки, нас отвергаете. И совершенно непонятно – почему. В силу старых предрассудков, что ли?

Вот что говорил в Мюнхене-2007 тогдашний и нынешний президент РФ Владимир Путин. И – как некогда сказал покойный Виктор Степанович Черномырдин – отродясь не было, а вот опять…

Американский закон имени русского Магнитского поставил крест на многих РФ-усилиях. Соединенные Штаты, как легитимный и эксклюзивный мегапредставитель все того же цивилизованного мира, сказали российской элите: чуваки, легализации не будет. Любой конгрессмен только скажет, что ваши деньги грязные, и – бывай здоров! Хорошо, если не в американской тюрьме.

А как это можно терпеть, если основные капиталы уже в тамошних банках, дети учатся в западных университетах, да и вообще… В Тыве и Карелии (ничего, кроме хорошего, не хочу сказать об этих восхитительных российских регионах, где тоже имел честь лично бывать), конечно, любит отдыхать принц Монако Альбер. Но лишь потому, что в Европе есть большие проблемы с разрешениями на охоту – одна Брижит Бардо, новейший претендент на российское гражданство, с потрохами сожрет всякого реального/потенциального охотника. А охотиться под прикрытием многосильного Путина – одно удовольствие.

И вот здесь-то ситуация и пошла вразнос.

Российские элиты по-прежнему надеются на Западе легализоваться и жарко шепчут на ухо коллективному западному сознанию: это Он принимает решения про сирот, а мы-то совсем не такие. Но сам Владимир Владимирович, похоже, обижен на Запад вообще и на США в частности нипадеццки (как принято сегодня говорить среди интернет-молодежи). И он пройдет свой недетский путь до конца. Усугубляя предсказанный еще в 2010 году автором этих строк (да простится мне эта маленькая нескромность) процесс перестройки-2, смысл и суть которого сводятся к одному: отчуждению элит от власти. Иначе: отвращению людей, получивших от правящей системы все, от самой системы. Так было в конце 1980-х, так происходит и сегодня.

Главным политическим событием начала 2013 года стали не законы и митинги, при всем к ним отрицательном и положительном отношении, а новейший голливудский фильм «Анна Каренина». Снятый по сценарию Тома Стоппарда – лучшего там у них, в Голливуде и окрестностях, специалиста по России и ее (нашим) зимним реалиям.

Я смотрел эту «Анну Каренину» уже трижды. И могу сказать со всей уверенностью, которая только может быть присуща русскому (в широком смысле) публицисту: ничего лучшего за последние годы я не видел. И хорошо понятно, почему это получилось.

Чешский еврей по происхождению, 75-летний Том Стоппард (первозданное имя – Томас Штрауслер) разбирается в России, как никто иной на Западе. Это он написал 10 лет назад пьесу «Берег утопии», где блестяще разобрано на элементы специальное русское политическое мышление. С его навязчивой тягой к невероятному и постоянной готовностью отвергать реальное.

С «Анной Карениной» получилось нечто похожее. Пусть формально и совершенно неполитическое. Стоппард понял, чего, собственно, добился Лев Николаевич Толстой в своем романе (который стоило бы назвать великим, если бы это не звучало абсолютной пошлостью): он стопроцентно проник в психологию, больше того – мозг женщины. Что почти никогда не удавалось писателям-мужчинам (кроме закоренелых геев).

Но Стоппард сделал и нечто большее. Действие его «Анны Карениной» происходит прямо и натурально в театре. Актеры перемещаются в пространстве этого театра: между партером и сценой, между галеркой и гримерками. И скачки, на которых лошадь Вронского Фру-Фру ломает себе хребет, происходит на театральной сцене. И заснеженный паровоз, под колеса которого бросается главная героиня, – игрушечный, сценический.

Только смерть под его колесами – она настоящая. Нипадеццки.

Так и существуют российские элиты. И оппозиция вместе с ними. Они не выходят за пределы своего маленького, уютного, плюшевого театра. Потому что за пределами – бесконечная Россия. А там – очень страшно. Там-то – по-настоящему. Чего никогда не хочется.

Облепленный грязью и снегом поезд истории несется прямо на нас. Мы не хотим оказаться под его колесами. Но можем оказаться.

Если Россия бросится под паровоз – этому не стоит удивляться. Это надо будет принять как данность.

 

1

В последнее время Русская православная церковь Московского патриархата (РПЦ МП) резко наращивает свою социально-политическую активность. Видно, что товарищи, также известные как «священноначалие РПЦ МП», ощущают потребность не остаться в стороне от нависающих над страной Россией перемен.

Свою принципиальную позицию РПЦ МП уже определила: она решила окончательно дистанцироваться от активной части российского общества и превратиться в придаток исполнительной власти, т. е. «партии жуликов и воров». Бесспорно, церковь жуликов и воров – это вещь пикантная, хотя в истории совершенно не новая. Даже нашей истории, хотя семейство Борджиа в этом смысле еще более показательно.

Ну да ладно. Перейдем к конкретике.

Пока были митинги на Болотной площади и проспекте Сахарова, где собрались русские образованные горожане, представляющие собою, кстати, наиболее перспективную основу новой православной паствы, РПЦ МП четко выполнила поручение исполнительной власти отвратить русских от защиты гражданских прав и политических свобод. Правда, предстоятель РПЦ МП Кирилл (в миру Гундяев) повел здесь себя относительно осторожно. Он бросил в бой своего формального духовника – некоего схиархимандрита Илия Ноздрина. Который типа выдает себя за святого, хотя… Ну-ну. Господь разберется. Не будем опережать события. Будем только надеяться, что по мере технического прогресса адские сковородки стали делать с антипригарным покрытием, и никому не придется слышать запах жареного схиархимандрита…

Так вот. Ноздрин по поводу митингов по поводу фальсификации думских выборов изрек следующее: «В чем суть нынешней ситуации и многих разговоров в нашей стране? Это не что иное, как провокации людей, которые стремятся вызвать в России смуту, организовать беспорядки, что на руку тем, кто так ненавидит нашу страну и желает подорвать в ней стабильность, благополучие и мирный ход жизни. Деяния недругов нашей страны привлекают из бездны темные силы, тем самым провоцируют хаос, который более опасен, чем период украинской так называемой оранжевой революции. В этот сценарий вполне вписываются те события и выступления, которые мы наблюдали в Москве и Санкт-Петербурге в минувшие дни. Эти вопли, которые раздавались на Болотной площади, по свидетельству очевидцев, нередко оплачены организаторами этих событий, являются проявлением страстей и ненависти в нашем Отечестве, которое становится на путь мирной жизни».

Выдвинув на авансцену этого мощного старика, г-н Гундяев еще раз дал понять давно очевидное: РПЦ МП вообще не заинтересована в пастве. Она заинтересована только в государственном финансировании. Но не Ноздриным единым жив Московский патриархат. Есть типы и помощнее, хотя и не столь бородатые. Например, руководитель отдела по взаимодействию Церкви и общества (ОВЦО) о. Всеволод Чаплин. Он тут вообще развил нечеловеческую активность по политической части. В частности, призвал создать православную партию. Видимо, сама РПЦ МП с проблемой выбивания/освоения бюджетов уже не справляется, нужна еще и партия. О. Чаплин отдельно сказал, что протестные выступления русских образованных горожан были спровоцированы безнравственными людьми, и добавил, что главными ценностями православных партий должны быть «неприятие коррупции» и «борьба с безнравственностью в СМИ».

Это все выглядит особенно логичным и последовательным, если учесть ту проповедь нравственности, которую отец Всеволод, дай ему Бог здоровья и долгих лет жизни, учинил в одном из московских ресторанов. На проповеди присутствовали (главным образом случайно) несколько моих знакомых, которые не только поделились со мной своими впечатлениями, но и покинули заведение в знак протеста – поведение святого отца показалось им уж слишком циничным и неприличным.

Отец Чаплин, изрядно приняв на грудь хреновухи (для несведущих: жидкость, несколько отличающаяся по химическому составу от вина Нового Завета, за многих изливаемого во оставление грехов), устроил настоящее шоу. Придется процитировать рассказ одного из участников события, опубликованный в Интернете. «Знаете, люди болотныя (видимо, речь идет об участниках митинга на Болотной площади. – С.Б.), – сказал отец Чаплин, – внутри я либерал! Но как поп-толоконный-лоб и государственник вынужден банду Путина – Гундяева поддерживать. Иначе мне нельзя!».

«Чуров-то прихожанин моего храма! – продолжил святой отец, призванный не только транслировать официальную точку зрения РПЦ МП, но и убеждать общество в истинной святости священноначалия. – Исповедуется у меня. После выборов не был еще, но я точно знаю: он страдает. А придет время – покается!» После чего, по свидетельству очевидцев, заревел: «Банду Путина под суд! Гундяева – в ссылку!».

Я не знаю, собирается ли Гундяев в ссылку. Думаю, более приличествовал бы ему монастырь, хотя бы даже и в VIP-исполнении. Но у него в запасе есть кадры не менее мощные, чем отец Чаплин. Например, некий Кирилл Фролов, представляющийся как глава Ассоциации православных экспертов (АПЭ). Проповедь истинной веры он ведет в основном в своем блоге (хотя г-н Гундяев тут намедни, перебив инвективы схиархимандрита Ноздрина, призвал ни фига не доверять социальным сетям). В основном там обсуждаются вопросы геополитики и геоэкономики, особенно же – влияние России на Украину. А также роль РПЦ МП в построении «русского мира».

Типичная цитата из Кирилла Фролова: «ОБСЕ не нравятся выборы в России… Декабрьские 2011 года и любые, где побеждают не “их” кандидаты». Кто бы сомневался. Я помню, как эта ОБСЕ протаскивала в 2004 году неконституционное «переголосование второго тура» президентских выборов на Украине, лишь бы привести Ющенко к власти. Ну кому еще не ясно, что за «Болотом» и за готовящемся «Макфол шоу» 4 февраля стоят Вашингтонский ЦК и Брюссельский горком? Так они же и не скрывают этого…».

Притом все эти люди утверждают, что занимаются «православной миссией» и привлекают в Церковь заблудшие души. Истинно, кого Господь задумал погубить…

Один из важнейших (негативных, на мой взгляд) результатов политического 2011 года – моральный крах РПЦ МП. Когда предстоятелем стал Кирилл Гундяев, казалось, что Русская церковь может стать духовным лидером русского народа и предводителем перемен. Сегодня представляется, что священноначалие РПЦ МП – какая-то группа злобных клоунов, будто специально посланная для дискредитации Московского патриархата как такового. Они рассуждают про какие-то несусветные вещи типа «православных ночных клубов», «одноразовых храмов шаговой доступности» и т. п. Но единственное словосочетание, которое, как правило, отсутствует в их рассуждениях, – это «Иисус Христос». Притом что Он остается главой Церкви, и, кажется, Его от этой должности Никто не освобождал.

Есть Книга, которую, видимо, в сегодняшнем руководстве РПЦ МП давно не перечитывали. Там говорится, например, следующее.

«Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно.

20 Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях.

21 и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его.

22 Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его.

23 И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его.

24 и, возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем.

25 Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь.

26 и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят.

27 Тогда сказал он: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего.

28 ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения.

29 Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их.

30 Он же сказал: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются.

31 Тогда Авраам сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят».

И еще.

«Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное».

Отдельному вниманию Ассоциации православных экспертов: не надо меня ругать за эти цитаты. Автор Книги – не я.

Церковь без Гундяева – это, на мой взгляд, сейчас даже более актуально, чем «Россия без Путина».

 

2

Прогрессивная общественность спорит, началось ли сразу же после объявленной победы Владимира Путина на выборах оголтелое закручивание гаек. И как тяжела и неказиста будет доля активистов, причастных к организации мероприятия в пустом фонтане на Пушкинской площади 5 марта. Ведь не ровен час впаяют молодым политикам по 15 суток – и тогда мы окончательно поймем, что кровавая тирания возвращается…

А тем временем две молодые москвички – Надежда Толоконникова и Мария Алехина – арестованы на два месяца (!) за участие в панк-молебне в храме Христа Спасителя. Обе женщины – матери маленьких детей: дочери Толоконниковой Гере – 4 года, сыну Алехиной Филиппу – 5 лет. Обе вроде бы имеют какое-то отношение к девичьей панк-рок-группе Pussy Riot («Бунт кошечек»), которая 21 февраля устроила тот самый молебен «Богородица, Дево, Путина прогони» в главном официальном культовом учреждении страны. И теперь им грозит до 7 лет самого настоящего лишения свобод – по статье 213 УК РФ («Хулиганство»).

Поначалу почти никто, даже и в самой Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП), не воспринял историю с выходкой Pussy Riot слишком уж всерьез. Известный православный публицист, протодиакон Андрей Кураев написал в своем блоге: «Какие-то девчонки что-то самочинно спели в храме Христа Спасителя…. будь я ключарем этого храма, я бы их накормил блинами, выдал по чаше медовухи и пригласил бы зайти вновь на Чин Прощения. А если бы я был мирянином-старостой, то на прощание еще бы и ущипнул их малость… По-отечески. Для вразумления. Ибо учиненное ими, конечно, безобразие, но – законное безобразие. Масленица на дворе. Время скоморошества и перевертышей… Ну такая вот НОРМАльная выходка. Эти юные хулиганки могли об этом и не знать (о традициях Масленицы). Но нам то, продумывая нашу реакцию, забывать про них негоже». И даже уполномоченный рупор патриархии о. Всеволод Чаплин прореагировал на случившееся вполне спокойно. 22 февраля в интервью телеканалу «Дождь» он сказал буквально следующее: «Об этом узнаю впервые от вас, но могу сказать, что ничего нового в этом нет. Две тысячи лет наш Храм осаждают».

Но уже через пару дней все вдруг изменилось. Проректор школы православного миссионера при храме Апостола Фомы Дмитрий Пахомов и сопредседатель православного общественного движения «Народный собор» Олег Кассин обратились не куда-нибудь, а в Генеральную прокуратуру РФ со свирепым требованием проверить храмовый экспресс-концерт на предмет наличия в действиях его участниц преступных деяний – хулиганства и даже вандализма (ст. 214 УК РФ). И уже 26 февраля, аккурат в Прощеное воскресенье, пресс-служба ГУВД заявила, что уголовное дело по статье о хулиганстве возбуждено, полиция принимает меры к розыску участников акции. А 3 марта более 30 (!) сотрудников Центра по противодействию экстремизму ГУВД, угрозыска и ФСБ произвели спецоперацию, в результате которой Надежда Толоконникова и Мария Алехина были арестованы. Далее – суд впаял им меру пресечения в виде двухмесячного ареста. Думаю, герои пушкинского фонтана о таком могли только мечтать – их настолько всерьез, видимо, пока не воспринимают.

Скорость реакции силовиков, равно как и масштаб спецоперации поражают воображение. Давно ли мы видели/слышали, чтобы с такой ответственностью и таким размахом правоохранители занимались убийствами? терактами? крупными коррупционными делами? Едва ли силовая машина могла так резко стартовать с места в карьер без серьезных лоббистских усилий на самом верху. Чьих? Скорее всего, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, в миру – Владимира Михайловича Гундяева.

И тут уже отец Чаплин не пожалел негодования для арестованных дам. Назвав панк-молебен не чем иным, как уголовным преступлением, он отметил: «Прекрасно, что правоохранительные органы всерьез отнеслись к расследованию преступления, совершенного в храме Христа Спасителя. Симптоматично, что одна из участниц группы уже сказала, что они не могут исполнить очередное свое “произведение”, то есть пресечены следующие правонарушения». По мнению святого отца, имело место не просто хулиганство, а оскорбление чувств верующих, разжигание ненависти по отношению к ним, осквернение священного места, и оценка этого должна быть такой, «чтобы ни у кого в будущем и мысли даже не было сделать что-то подобное. И если не действует разум и уважение к чувствам других, пусть действует хотя бы страх, если без него эти люди не способны ничего понять».

Апофеозом кампании против Pussy Riot стало выступление Владимира Путина. Избранный президент во время встречи с журналистами в Белом доме 7 марта сказал вот прямо так: «…я приношу свои извинения всем верующим и священнослужителям. Надеюсь, что этого больше не повторится». Простите, дорогой читатель, вы не припомните, когда и за что Путин в последний раз перед нами извинялся? А то у меня в последнее время с памятью не очень…

Друзья и защитники арестованных пытались оправдаться по существу. Они говорили, что песнопение «Богородица, Путина прогони» – именно радикальный молебен, обращенным к Богородице с просьбой урезонить власть земную и идущую у ней на поводу власть церковную».

Но никто во власти – гражданской, силовой и церковной – не захотел этого слушать и слышать.

Возникает резонный вопрос: почему РПЦ МП, которая, как правило, никогда не обращает внимания на творящиеся в стране страшные преступления – от насильственных до коррупционных, – так яростно взялась за девчачью панк-группу, которая, может, и похулиганила, но ничего чудовищного, видит Бог, не совершила? Почему именно против Толоконниковой и Алехиной патриархия задействовала всю мощь репрессивной машины государства?

Моя версия такова. Многоуважаемое священноначалие увидело в Pussy Riot опасных конкурентов… для самих себя.

Дело в том, что в последние три года патриарх Кирилл (В.М. Гундяев) и его близкие соратники выступали почти исключительно в стиле панк. С элементами стиля трэш. Этот круто замешанный панк-трэш стал доминирующей эстетикой, а если угодно – и этикой начальников РПЦ МП.

Крестные ходы байкеров с голыми девицами. Православные ночные клубы. Православные же показы мод, на которых самыми заметными персонажами были открытые геи (всю блогосферу обошла фотография чернокожего в сверкающих лосинах, рекламирующего «православный дресс-код»). Пресловутые «одноразовые храмы шаговой доступности», против которых восстают даже те горожане, кто еще вчера симпатизировал РПЦ. Если это не панк-трэш – то что?

А знаменитое программное выступление нетрезвого о. Всеволода Чаплина в одном из московских клубов? Разве оно оскорбило чувство верующих меньше, чем выходка поющих девиц в ХХС? Осудила ли патриархия одного из своих ключевых сотрудников, дезавуировала ли она его латентный бред? Вроде бы нет.

Апофеоз панк-трэша им. В.М. Гундяева – т. н. Ассоциация православных экспертов (АПЭ), возглавляемая неукротимым льстецом патриарха неким Кириллом Фроловым. Мирянином, снискавшим в Москве репутацию городского сумасшедшего (возможно, ошибочную – в конце концов врачи и урбанологи разберутся). Кирилла Гундяева Фролов провозглашает не иначе как новым патриархом (Г)Ермогеном, беспримерным подвижником благочестия, призванным – вместе с не менее героическим В.В. Путиным – спасти Россию. Правда, зачем спасать страну, которая давно уже встала с колен, не объясняется.

Фролов невероятно плодовит: ежедневно он прогоняет в своем блоге несколько записей весьма внятной идеологической направленности. Прежде я читал его блог регулярно, потому что порой было очень смешно. Например, 24 сентября 2011 года, сразу после объявленной «рокировки» Путин – Медведев, глава АПЭ уподобил диалектическую триаду президент – премьер – патриарх Святой Троице. А в последнее время стало уже даже как-то и несметно. Вот, например, характерное выступление Фролова после требования Болотной площади отправить в отставку председателя ЦИК Владимира Чурова: «Этим пособникам ни в чем нельзя идти на уступки. Они требуют головы Чурова, они не должны ее получить. Чуров – православный христианин, мы вместе причащались, один из самых уважаемых священников в Москве благословляет Чурова облачаться в стихарь. Это серьезный священник, лицемера и фальсификатора он бы к Причастию не допустил».

Как вы считаете, этот, выражаясь языком Интернета, аццкий трэш, от которого патриархия ни разу не отмежевалась, привлекает мыслящих людей в Церковь – или наоборот? Оскорбляет умы верующих – или как?

Господь невероятно креативен. Не случайно именно Ему удалось создать Небо и Землю, а заодно и так называемого человека. Он мог бы испепелить Гундяева и Ко. Но Он поступает тоньше. Он дает им возможность полностью дискредитировать самих себя. Чтобы, когда деятельность нынешнего священноначалия РПЦ МП достигнет логического предела, можно было поставить вопрос об учреждении новой Русской Церкви. Параллельно с новым государством Российским.

Кажется, вопрос потихоньку назревает.

 

3

Русская православная церковь Московского патриархата (РПЦ МП) неожиданно обнаружила, что у нее, оказывается, есть проблемы с репутацией и авторитетом (некриминальным). Нет, конечно, наши (имею право употребить это местоимение, поскольку вот уже почти 20 лет принадлежу к числу прихожан РПЦ МП и ни в какую другую «юрисдикцию» ни разу в жизни не переходил) священноначальники ни в коем случае не подумали, что эти проблемы как-то связаны с их скандальными действиями и вырви-глаз-высказываниями. Методом глубокого погружения в материал они выяснили, что против них, а наипаче против предстоятеля РПЦ МП Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Гундяева, ведется целенаправленная и масштабная информационная война, за которой стоит, ясный перец, опальный олигарх Борис Березовский. И от этой всепроникающей «березовщины» святая церковь решила защититься всеми доступными ей средствами.

Для начала некая организация «Общественный комитет по правам человека», близкая к священноначалию, составила и обнародовала список врагов РПЦ МП, он же «Всеобщий перечень агрессивных антихристианских ксенофобов и наветчиков». В этом списке есть и ваш покорный слуга, причем на почетном 7-м месте. Впрочем, перечень составлен по алфавиту, поэтому относительно своей значимости в среде христианофобов я, бесспорно, не обольщаюсь. Но раз уж я стал, что называется, врагом церкви со справкой, то придется отрабатывать. А так как я еще и аналитик (этого не отрицает даже околоцерковный Комитет по правам человека), то придется проанализировать всю честную PR-кампанию, которую развернули Кирилл Гундяев и Ко в собственную защиту.

Прежде чем приступить к анализу, расскажу один апокриф из жизни злейшего противника РПЦ МП (по ее собственной версии), того самого олигарха Березовского. Некоторые помнят, что в январе 2012 года, пробудившись от длительного политического анабиоза, он вдруг призвал Владимира Путина передать всю полноту власти в РФ Комитету национального спасения (не путать с правами человека) во главе с… патриархом Гундяевым. Вскоре мы с полуинфернальным олигархом повидались в Израиле (спешу засвидетельствовать, что в зеркале Березовский по-прежнему отражается, хотя тень отбрасывает не всегда, а только по настроению), и я, давясь безвкусным хумусом, намазанным на сделанную из крови ортодоксальных младенцев мацу, сказал ему:

– Борь, ты разве никогда не слышал, что Патриарх нынче преизрядно дискредитирован и быстро превращается в посмешище?

– Да? – зачесал лысину Березовский и как-то отчетливо погрустнел. Стало ясно, что священный план национального спасения оказался как никогда близок к провалу.

Возможно, именно в тот момент олигарх и решил оттоптаться на Кирилле Гундяеве, чтобы поквитаться с ним за собственный прокол, вызванный недостаточной осведомленностью лондонского изгнанника в наших тут, русских делах. Хотя не знаю – с Березовским мы с тех пор практически не виделись.

Зато мы все точно знаем, как РПЦ МП оттаптывается на себе самой. Да так, что никакой Березовский (даже и вместе с Белковским) уже просто не нужен, какие бы коварные замыслы он ни вынашивал.

В защиту своей эксклюзивной духовной роли в российском обществе святая церковь организовала авто– и мотопробег. Который завершился молитвенным стоянием участников пробега на столичной улице Волхонка, напротив храма Христа Спасителя.

Услышав о спасении души патриарха Гундяева посредством автопробега, я осознал эзотерический смысл великого романа Ильфа и Петрова «Золотой теленок». Я вдруг понял, что этот роман был величайшим религиозным произведением русской литературы XX века. И только агрессивная антирелигиозность коммунистического режима, при котором писался и издавался «Золотой теленок», помешала авторам сказать некоторые вещи более открыто.

Например. Мне стало очевидно, что сюжет с Адамом Казимировичем Козлевичем и ксендзами – это про угрозу католической экспансии на канонической территории РПЦ МП. А в роли защитника православных твердынь, нейтрализующего неканоническое воздействие ксендзов на предводителя «Антилопы гну», выступает истинный подвижник традиционного благочестия – Остап Ибрагимович Бендер-бей, сын турецкоподданного. Если бы не он, не миновать России растворения в пучине латинства, экуменизма и цезарепапизма. Тем более что по своему литературно-художественному образу О.И. Бендер-бей как никто близок к иерархам сегодняшней РПЦ МП. У них с легендарным литературным персонажем, похоже, одинаковые ментальные, этические, эстетические да и экономические приоритеты.

Потому в следующий раз – ас учетом PR-бюджетов святых отцов этот раз может случиться довольно быстро – я, как ветеран отечественных политтехнологий, хотел бы посоветовать устроить молитвенное стояние в белых штанах. А предстоятелю РПЦ МП – провести пасхальное богослужение в милицейской фуражке с гербом города Киева. В результате наше священноначалие подчеркнет преданность идеям Книги, которой оно по-настоящему достойно. Ну а уж про эсхатологию «Золотого теленка» – когда при попытке пересечения румынской границы у подвижника Бендер-бея отнимают любимую бранзулетку – я и вовсе молчу. Это сюжет, достойный самых выдающихся толкователей с религиозным образованием – уровня руководителя Отдела по взаимодействию церкви и общества (ОВЦО) РПЦ МП о. Всеволода Чаплина, не меньше.

Надо сказать, что отец Чаплин отметился серией высказываний, призванных защитить ядро русского православия от хулителей. То, что у священников должно быть как можно больше предметов роскоши, ибо так они воплощают торжествующего Христа, мы уже обсуждали. Потом была история с Моцартом – отец Чаплин сравнил его с современной певицей-наркоманкой Бритни Спирс, указав, что Моцарт – галимая попса. Возможно, таким образом эти люди готовят/выдвигают на роль главного композитора всех времен и народов митрополита Илариона Алфеева, бывшего студента Московской консерватории, правую руку Патриарха. (Тут вспоминается бессмертный риторический вопрос М.М. Жванецкого: может, в консерватории что-то не так?).

Но я все же рискнул бы напомнить о. Чаплину отдельные нетипичные подробности моцартианской жизни. Величайший композитор мира (я, увы, не владыку Алфеева имею в виду) был, как известно, похоронен в общей могиле. А для чего? А только для того, чтобы Шарль Гуно сказал потом: есть три периода в человеческой жизни, первая – только я, вторая – ян Моцарт, третья – только Моцарт. («Только Алфеев» как-то сюда не ложится, ну хоть ты тресни). И вообще: слава, отец Чаплин, бывает двух видов: прижизненная и посмертная. Настоящая – только вторая. Но это так, к слову пришлось. Тем более что митрополит Иларион на днях отметился во время патриаршего визита в Болгарию тем, что демонстративно долго на глазах офигевшей паствы говорил по мобильному телефону Vertu стоимостью порядка $10 тысяч. Наверное, на это шеф ОВЦО РПЦ МП заметил бы, что определенный тип разговоров не может вестись с помощью более дешевых средств связи, т. к. в таком случае торжествующий Христос не сможет разобрать, о чем, собственно, идет мобильная речь.

Однако не Чаплиным единым жива РПЦ МП. Но и всяким действием, подчеркивающим ее эксклюзивный статус в российском обществе. Например, один из московских храмов, подобно заправскому ресторану, был закрыт на спецобслуживание: нар. арт. РФ Филипп Киркоров крестил свою дочь Аллу-Викторию, рожденную от суррогатной матери. Притом по окончании церемонии (слово «таинство» здесь прозвучит не вполне в контексте) певец обратился к собравшимся VIP-приглашенным прямо с амвона, совершив то, за что девочки из группы Pussy Riot нынче сидят в тюрьме. Эта история возмутила даже ведущего церковного интеллектуала, протодиакона Андрея Кураева, который прямо заявил, что дитя суррогатного материнства не может быть крещено в православном храме. За что подвергся полному словесному разгрому со стороны высшей иерархии РПЦ МП. Что-то с ним будет теперь?

Может, кому-то покажется, что все это смешно. Но мне, вы будете смеяться, так не кажется.

Не может выжить государство, в котором рушатся основные системообразующие конструкции. Возьмем, к примеру, современную Россию. Бюрократия воспринимается уже не иначе как сборище жуликов и воров. Если и есть где-то честный бюрократ, в существование его уже никто (почти) не верит. Армия – аналог и филиал тюрьмы, в которую главное не попасть. До недавнего времени как моральный авторитет оставалась церковь. Но всего за каких-то три года позолоченная ржавчина сожрала и этот форпост.

Сколько сможет выстоять стол, у которого отпилили три ноги? Я ничего не утверждаю. Я просто спрашиваю.

 

4

Невиданное за последние 600 лет отречение Папы Римского от Святого Престола вызвало волну бурных эмоций, и не только по эту сторону обитаемого мира. 11 февраля 2013 года, когда пришло известие об отречении, в Риме разразилась страшная гроза, и молния ударила в купол собора Святого Петра.

Впрочем, для всех, кто следил за устными и письменными выступлениями папы за последние 8 лет – с тех пор, как кардинал, глава ватиканской Конгрегации по вопросам веры (бывш. Святая Инквизиция) Йозеф Алоиз Ратцингер стал Бенедиктом XVI, – отречение не стало полной сенсацией. Уходящий Папа Римский неизменно обозначал главную проблему вверенной его попечению Церкви: явный кризис католичества в Старой Европе.

«Храмы пустеют», как говорил по другому, но очень схожему поводу покойный Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Европа, былое средоточие католичества, становится совсем секулярной, а исповедание христианской религии – чистой формальностью. Европейские политические лидеры, которые сегодня превозносят Бенедикта XVI за его «мужественный поступок», на деле проводят политику, с которой Церковь согласиться не может ни при каких обстоятельствах. Повсеместно легализуются однополые браки, усыновление детей гомосексуальными парами, на очереди – легализация эвтаназии. Огромный удар по авторитету Римской католической церкви нанесли и скандалы вокруг священников-педофилов, разразившиеся как раз при Бенедикте XVI. Открылось то, что скрывалось десятилетиями, но ответственность за случившееся, по негласным канонам истории, пришлось взять на себя старику Ратцингеру.

«Я поздно встал и на дороге застигнут ночью Рима был» (© Ф.И. Тютчев). Папа Ратцингер признал, что он не в силах остановить процессы, нивелирующие влияние католичества в Европе. Это можно сделать, только пойдя на кардинальные реформы в самой Церкви. Но, очевидно, Бенедикт XVI посчитал, что его 86 лет – не лучший возраст для начала таких реформ. Да и сил, физических и душевных, для попытки изменить заданный логикой Просвещения ход европейской истории уже не осталось. Отсюда и отречение. Ратцингер поступил абсолютно честно и уже благодаря этому не будет забыт историками Церкви.

Уход Папы Римского важен для нас еще и потому, что напоминает о проклятых вопросах, касающихся судьбы нашей Церкви – Русской православной церкви Московского Патриархата (РПЦ МП). Ведь она тоже нуждается в кардинальных (прошу прощения за неудачный каламбур) реформах. Именно 2012 год высветил потребность в таких реформах ярко, как ничто и никогда.

Некоторые ошибочно полагают, что РПЦ МП есть историческая правопреемница Русской ортодоксальной церкви. Это, мягко говоря, не совсем так. РПЦ МП фактически основана в сентябре 1943 года Генералиссимусом Иосифом Сталиным. Тогда великий учитель и вождь народов принял в Кремле местоблюстителя патриаршего престола Сергия Страгородского, митрополитов Алексея Симанского (будущего патриарха Алексия I) и Николая Ярушевича. И поручил Церкви быть верным и надежным отрядом советской власти, ее агентом среди тех, кто не отрицает существования Бога, а заодно помнит словосочетание «Святая Русь». Апокриф гласит, что Сергий Страгородский явился на встречу с вождем в светском платье, а не в епископском облачении. На что лукавый слушатель семинарии со своим фирменным акцентом спросил местоблюстителя: «Меня – боишься, Его (Господа Бога. – С.Б.) – не боишься»?

Подлинность этой сталинской реплики экспериментально не установлена. Но слова вождя вполне могли стать девизом РПЦ МП – перетяжку с таким текстом стоило бы вывесить у ворот официальной резиденции патриарха в столичном Чистом переулке. Потому что основная задача нашей титульной Церкви с 1943 года – обслуживание интересов власти. А Господь Бог – подождет. У него ведь все равно в запасе вечность, как сказал бы Владимир Владимирович (Маяковский).

Собственно, поэтому РПЦ МП всегда четко соответствует той государственности, которая существует в данный момент исторического времени, – подобно тому, как жидкость принимает форму объявшего ее сосуда. При советской власти патриархия выгораживала безбожный коммунизм. Духовный наставник и политический отец нынешнего патриарха Кирилла Гундяева, ключевая фигура РПЦ 1960—1970-х годов митрополит Никодим Ротов даже призывал различать виды атеизма: дескать, есть плохой атеизм, а есть хороший – коммунистический, ибо он, по версии владыки Никодима, по сути своей есть почти христианство.

При горбачевской перестройке и в годы правления Бориса Ельцина казалось, что воздух свободы может сыграть с профессором Плейшнером, т. е. РПЦ МП, хорошую шутку. Что Церковь сможет избавиться от тотальной кремлезависимости и действительно стать духовным водителем русского народа. Но то был обман приблизительного зрения. Просто РПЦ МП опять приняла форму сосуда – хаос свободы породил брожение и в ней. Но как только обрушилась на нас путинская стабильность, официальная Православная церковь снова подстроилась под ситуацию, покорившись всем основным направлениям государственной работы.

Но если при патриархе Алексии II (Ридигере) РПЦ еще сохраняла некоторое чувство собственного достоинства, самосознание особости и инаковости своей природы, то при Кирилле Гундяеве она рухнула в пучину обслуживания казенных интересов безвозвратно. Похоже, в гипотезе о существовании Бога эта церковь уже не нуждается. Ее бог живет в резиденции «Ново-Огарево», апостолы же подвизаются в профилированных кремлевских корпусах.

В РПЦ МП нынче последовательно вытаптывается и уничтожается все живое и мудрое. Например, в январе этого года был запрещен в служении известный и популярный молодой священник отец Димитрий Свердлов. Формальный повод: он якобы отлучился от своего прихода без согласования с церковным начальством. На самом же деле он лишь на несколько дней съездил в Крымск, чтобы помочь там жертвам страшного наводнения. Истинная причина гонений на отца Димитрия в том, что он открыто высказывался о нечестности и несправедливости думских выборов-2011 и симпатизировал протестному движению.

Мне часто задают вопрос: какая программа должна быть у легальной оппозиции в современной России? Я часто отвечаю на него развернуто, хотя не все слышат и слушают. Так вот. Один из ключевых пунктов – это назревшая (и уже даже перезревшая) реформация Русской церкви. Пока РПЦ МП остается – и все более становится – придатком исполнительной власти, реальные политические перемены в нашей стране невозможны, в этом я убежден.

Итак, основные положения доктрины церковной реформации, на мой взгляд, должны быть следующими.

1. РПЦ МП как общественная организация, единое бюрократическое целое должна быть ликвидирована.

2. Русская церковь – желательно, чтобы она вернула досталинское название и стала Российской православной церковью – должна трансформироваться в конфедерацию независимых приходов.

3. Прихожане будут избирать себе пастырей, пастыри – епископов, епископы – патриарха. Неизменную со сталинских времен модель вертикального управления Церковью следует упразднить.

4. Необходимо возродить процедуру оглашения (катехизации) – всякий член Церкви должен понимать, почему он становится православным и что есть Бог, который главнее всех земных начальств.

5. Следуя (только в данном случае) католическому примеру, надо ввести институт конфирмации: любой взрослый человек, даже если он крещен в детстве, должен подтвердить, что принадлежит к православной Церкви.

Это если вкратце.

Реформация необходима для того, чтобы Церковь стала институтом раскрепощения русского человека, перестав быть агентом авторитаризма и служанкой светской власти.

Это, на мой взгляд, хорошо понимают все. И верующие миряне, и священники, и даже архиереи, многие из которых не возлагают на нынешнее руководство РПЦ МП уже никаких надежд. Ибо оно (руководство) отделило себя от верующих русских людей стеной повыше кремлевской.

Да, мне, конечно, скажут, что эта программа слишком радикальна. Сразу согласен. Но, как наглядно показывает богатая отечественная история, в России удаются только быстрые и радикальные реформы. Наверное, это из-за нашего климата: при такой погоде планировать что-то надолго и постепенно нельзя. Любые реформы в России – петровские ли, ленинско-сталинские, ельцинские – были жесткими и стремительными. Остальные же либо буксовали, либо откровенно проваливались.

Правда, церковная реформа займет не меньше пятисеми лет. Ибо сам организм РПЦ МП крайней инертен и неповоротлив. И мы должны отдавать себе в этом отчет.

Но что такое 5–7 лет по сравнению с русской вечностью, которая нависает над нами гигантским светлым облаком?

И, конечно, для православной реформации есть необходимая предпосылка. Отречение патриарха Кирилла Гундяева. Который, подобно Бенедикту XVI, должен закончить свою карьеру в женском монастыре.

Там ему самое правильное место.

 

5

В Пскове убит священник Павел Адельгейм. Ему было 75 лет. Убийца – вроде как душевнобольной. Которому, по его собственным словам, ударить ножом святого отца приказал сам сатана. Скорее всего, так оно и есть – здесь нет оснований сомневаться в истинности версии, заявляемой самим преступником. Кто, кроме дьявола, мог направить эту убийственную руку?

Отец Павел Адельгейм, отсидевший по политической статье еще в советское время и лишившийся в лагере ноги, считался церковным диссидентом. Хотя, конечно, это слишком пошлая формулировка. Очень правильно сказал о покойном другой известный священнослужитель, протодиакон Андрей Кураев: «Убит последний свободный священник Московской патриархии. Кто из священников, да еще семейных и штатных, теперь сможет не анонимно и публично сказать «владыка, вы неправы»? Он не был диссидентом. То есть он не искал специально поводов для критики и конфликта. У него не было аксиомы предустановленной неправоты церковной власти. У него была одна тема – тема удушения общинно-приходской жизни. И в этом он был вполне каноничен. Сатана душил его через псковского митрополита (да-да, страсти и капризы могут быть и у архиерея). А минувшей ночью перешел к более решительным действиям».

Да, еще в 2008 году отца Адельгейма убрали из настоятелей псковского храма Святых Жен-мироносиц. Потому что РПЦ МП такие независимые священники совершенно не нужны. Покойный резко критиковал многие церковные порядки и отдельно – церковный суд, превратившийся в инструмент расправы с неугодными священнослужителями, полное подобие мирского басманно-мещанского правосудия. Но не только. Например, вопреки официальной позиции Московской патриархии святой отец выступал против обвинительного приговора девицам из группы Pussy Riot. И сказал об этом деле так, как никто (почти никто) из церковных людей не осмелился бы сказать.

«Реакция на панк-молебен в храме Христа Спасителя была естественной и возникла не на пустом месте. Она выразила общественную оценку симфонии, повторившей историческое заблуждение, приведшее к катастрофе 1917 года. Молебен заявил протест против смычки несовместимых начал: государственного механизма с церковным организмом, свободы с насилием, любви с корыстью… Ответ спровоцирован государством, презревшим общественное мнение, и РПЦ, отвергнувшей народ Божий.

…Если правоохранительные органы нарушают права и свободы граждан, жаловаться некому. Легитимные средства защиты не работают. Государство толкает граждан на «несимметричный ответ», а потом расправляется с ними «по закону».

…Как РФ поступает вопреки декларациям собственной Конституции, так РПЦ поступает вопреки канонам и традициям. Попран догмат о соборной Церкви. Упразднены Поместные соборы, приходы превращены в торговые точки, народ Божий отлучен от церковной жизни. РПЦ пренебрегает легитимными протестами, на вопросы паствы не отвечает, изгоняет несогласных. Либо лопай что дают, либо уходи. РПЦ опирается не на Евангелие и догматы, не на каноны и собственные установления. РПЦ опирается на правовые и силовые структуры РФ, давя несогласных, не считаясь с церковным правом. Под именем «церковного суда» создана неканоническая организация для расправы с неугодными епископу клириками и приходами. Жаловаться некому. Нравственную оценку акции в ХХС следует начинать с провокационных причин, породивших ее, а не делать вид, что акция совершена на пустом месте из хулиганских побуждений: «вот плохие женщины ни с того ни с сего пошли плясать в храм». Это лицемерное объяснение исключает собственную вину власть имущих. Из каких бы побуждений женщины ни совершили акцию, их поступок ответил на многолетнее поругание церковных канонов Священным начальством. Женщины не объяснят, какие устои Церкви нарушены, но они обнажили неправду РПЦ и ее противоестественные связи с РФ. Это объясняет невероятный успех акции. Реакция госструктур, РПЦ и общества показала, что выпущенная стрела попала в болевую точку и вызвала мощный резонанс, которого женщины заранее не могли предположить, и указывает на провиденциальный смысл акции».

Сегодня практически невозможно представить себе честного, не берущего взяток чиновника. Не потому, что таких не бывает в принципе. Как ни странно, бывают. Но такого типа люди не могут быть востребованы самой правящей системой, которая есть надстройка над базисом тотальной коррупции – «экономикой РОЗ» (Распил, Откат, Занос). Никто не позволит, чтобы некий начальственный пост занял человек, не мотивированный воровством. Иначе как таким человеком управлять, заставлять делать то, что нужно системе?

Точно так же РПЦ МП нужен кто угодно, но только не святые люди. Официальная церковь хочет подмигивать окружающим, как бы давая понять: да ладно, все свои, кто в наше время боится Бога? Нас, как и все большие статусные структуры в этой стране, интересует прежде всего бабло. Особенно – государственное и окологосударственное. От церковной кружки, от простых прихожан уже ничего не зависит. Главная задача – пробить какие-нибудь очередные бюджетные мегаресурсы. И освоить их так, чтобы мало никому не показалось (во всех смыслах словосочетания). Как говорится, священник не обязан верить в Бога, он просто должен делать свою работу.

Мне повезло – удалось несколько раз пообщаться с отцом Павлом. Как мне представляется, он действительно верил всем сердцем. И тем самым отличался – к счастью или к сожалению – от великого множества клириков РПЦ МП.

Отец Адельгейм погиб от руки одинокого безумца. Но его мученическая смерть – свидетельство того, что вообще происходит сейчас с религиозной организацией «РПЦ МП».

За четыре с половиной года предстоятельских трудов патриарху Кириллу Гундяеву удалось почти невозможное – полностью убить представления об официальной Православной Церкви как силе, способной быть духовным лидером российского народа. Те, кто сегодня рассуждает о «росте влияния Церкви», или плохо информированы о РФ-реалиях, или неудачно шутят. О каком «росте влияния» можно говорить, если даже введение преподавания основ православной культуры в средней школе сталкивается с колоссальной оппозицией со стороны и педагогов, и родителей (простых и высокопоставленных)! А ведь еще лет 15 назад, я уверен, тема бы прошла на ура.

Но от тех времен, когда РПЦ МП могла порождать у паствы неиллюзорные надежды на свою совершенно иную роль в государстве и обществе, не осталось уже и следа.

Московский патриархат хочет быть не инстанцией духовного/нравственного водительства, но госкорпорацией – типа «Газпрома» или «Российских технологий». И такой подход встречает понимание у многих влиятельных мирян. Которым кажется, что можно много и безоглядно грешить, ежедневно и круглосуточно, а потом отвалить денег на типа церковь и ни о чем уже не беспокоиться. На эту тему есть неплохой анекдот (да простится мне его цитирование на фоне трагических псковских известий).

Умер олигарх. Стучится в двери рая. Говорит апостолу Петру: я столько денег отгрузил Московскому патриархату, мне точно говорили, что попаду в рай. На что апостол отвечает: принято решение деньги вам вернуть и отправить вас по назначению в ад.

«Авраам сказал ему: у них есть закон и пророки; пусть слушают их. Он же сказал: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются. Тогда Авраам сказал ему: если закона и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лук. 16, 19–31).

От лица РПЦ МП сейчас все больше говорят люди, очень напоминающие бесноватых. Таких, которые могут убить ножом священника и вообще кого угодно.

К примеру, так называемая Ассоциация православных экспертов (АПЭ) устами своего начальника, несчастного юноши Кирилла Фролова, постоянно призывает посадить в тюрьму всех, кто хоть в чем-то не согласен с официальной позицией Кирилла Гундяева и Ко. Любимый клиент АПЭ – это, как ни странно, автор этих строк. На меня щедрые сердцами «православные эксперты» написали уже сотни (я не шучу) заявлений в Генеральную прокуратуру. Счастье мое, что у Генпрокуратуры есть дела и более (особо) важные.

А всевозможные православные хоругвеносцы? Нормальному человеку достаточно увидеть их один раз, чтобы бежать от РПЦ МП во все возможные стороны света.

Все эти персонажи страшно озабочены созданием в Москве «быстровозводимых храмов шаговой доступности». Хотя сам этот текст, выдержанный в сугубо магазинной стилистике, за сто верст воняет кощунством. А ведь покойный патриарх Алексий II говорил, что храмы пустеют. Что не в отсутствии зданий и сооружений, но в растущем равнодушии церковных прихожан и «захожан» (тех, кто время от времени заходит в храмы, но реально не воцерковлен) и состоит проблема. Впрочем, кто будет думать о пустеющих храмах, когда в полном соответствии с каноническим правом экономики РОЗ важны земельные участки и деньги, выделяемые на строительство?

Трагическая гибель честного и независимого священника отца Павла Адельгейма еще раз напомнила нам: курс на всемерное обслуживание власти, взятый руководством РПЦ МП, это прямой и ускоренный путь в тупик; ее надо и пора заменить конфедерацией православных приходов, независимых ни от каких вертикалей. В прошлый раз, когда я это сказал, 40 депутатов и сенаторов разных направлений потребовали возбудить против меня уголовное дело по статье 282 УК РФ. Получается, что РПЦ МП не может уже защититься ничем, кроме уголовной статьи.

Все это, хотя и выглядит смешно и нелепо, скорее все же печально.

 

6

Русская Православная Церковь Московского Патриархата (РПЦ МП) остается архиважной пристяжной лошадью в упряжке современного российского государства. Ее высокие представители постоянно высказываются по наиболее актуальным вопросам политики, экономики, социальной и культурной жизни страны, активно предлагают различные меры, направленные на спасение России в тех или иных формах (вариантах). Пользу, которую приносит Московский Патриархат отдельным членам общества, трудно переоценить. Говорю об этом со всей уверенностью, ибо 11 ноября 2014 года, РПЦ МП круто облагодетельствовала лично меня.

В тот день заседал XVIII Великий русский народный собор (ВРНС). Озаботившись одним из важнейших гуманитарно-стратегических вопросов нашей эпохи, Собор под председательством Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла принял Декларацию русской идентичности. Текст ее недлинный, зато умный и красивый. А ключевой пассаж Декларации звучит так:

«На основе программных тезисов настоящего документа предлагается следующее определение русской идентичности: русский – это человек, считающий себя русским; не имеющий иных этнических предпочтений; говорящий и думающий на русском языке; признающий православное христианство основой национальной духовной культуры; ощущающий солидарность с судьбой русского народа».

Так вот – лично я, Белковский С.А., строго подхожу по всем вышесформулированным критериям. Стало быть, я стопроцентный русский. И если раньше мне еще приходилось это кому-то доказывать, то теперь мой статус и полномочия подтверждены Церковью. И беспокоиться более не о чем.

Пользуясь случаем, я хотел бы вступить со священноначалием РПЦ МП в заочный диалог и предложить к обсуждению некоторые вопросы, волнующие меня как типичного представителя русского народа. (Ведь можно сказать, что моими устами нынче говорит русская душа, но это было бы слишком пафосно даже для меня).

1. За неделю до завершения формирования русской идентичности, 4 ноября 2014 года, в Успенском соборе Московского Кремля Патриарх Кирилл произнес программную речь о западных санкциях против группы российских физических и юридических лиц. По версии Святейшего, санкции призваны дезорганизовать русскую нацию, заставив каждого ее представителя думать строго о своем, личном, шкурном и меркантильном. В крайнем случае – о своей семье. В то время как мы, русские, должны противопоставить санкциям грандиозную мобилизацию вокруг существующего начальства. Отринув частное, предать себя в руки общего. В качестве примеров позитивной мобилизации Патриарх привел Отечественную и Великую Отечественную войны.

Исходя из сказанного, надо ли понимать, что: а) РПЦ МП приветствует санкции, равно как их дальнейшее расширение; б) для преодоления духовно-душевной смуты Россия сегодня нуждается в войне, не иначе, т. к. без войны мы не мобилизуемся и не консолидируемся?

2. Еще чуть ранее, на Валдайском форуме в г. Сочи (наша русская география порой бывает весьма причудлива), было практически официально заявлено, что президент РФ Владимир Путин равен России, как и наоборот: «Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России». РПЦ МП скромно уклонилась от комментирования данного системообразующего тезиса. А хотелось бы выяснить позицию Церкви: как она видит свое место в нарисованном пейзаже? Сохраняет ли она некую, хотя бы формальную автономию или уже находится как бы внутри президента РФ, тождественного самой РФ?

3. Глава Отдела Московского Патриархата по взаимодействию Церкви и общества (ОВЦО) протоиерей Всеволод Чаплин сделал несколько фундаментальных заявлений по вопросам экономической политики страны. Он предложил фактически отделить российскую финансовую систему от международной, указав, что мы не можем зависеть от параметров (курс доллара и т. п.), на которые не влияем.

Идея о. Чаплина – создать банковскую систему, которая была бы «основана на этических правилах». Указав на то, что это получилось у мусульман, которые отказались от ростовщичества, ссудного процента, но при этом «эффективности у исламского банкинга это не убавило», отец Всеволод предложил создать «православную систему банкинга без ростовщичества, входящую в прямые отношения с Китаем, исламским миром, иными возрастающими в мире центрами влияния; отказаться от диктата по отношению к отечественной экономике тех глобальных центров, которые все больше и больше проявляют свою недружественность; максимально отказываться от тех валют и экономических инструментов, которые связаны с недружественными нам центрами; закрутить мировую экономику по нашим собственным правилам».

Планирует ли Московский Патриархат использовать все свое влияние в российском обществе, чтобы реализовать подобный план? Станут ли в случае воплощения плана приходы РПЦ МП лицензированными банковскими учреждениями? С учетом непростой ситуации в финансово-экономическом блоке российской власти, будет ли выдвинута кандидатура Всеволода Чаплина на пост председателя Центробанка РФ?

4. РПЦ МП неизменно – как и подобает Святой Церкви – проповедует солидарность, сострадание, милость к падшим. Не планирует ли Московский Патриархат использовать свои особые отношения с президентом РФ, чтобы добиться помилования узников по так называемому «болотному делу», которые получили суровые тюремные сроки за весьма незначительные правонарушения (или даже при отсутствии таковых)?

5. Неизменное внимание уделяет наша Церковь нашей же оппозиции. В частности, хедлайнерами (ключевыми выступающими) первого дня XVIII Всемирного русского народного собора (РВСН) стали председатель ЦК КПРФ Геннадий Зюганов и лидер ЛДПР Владимир Жириновский. Люди, безусловно, более чем уместные на подлинно православном мероприятии. Но не все оппозиционеры в равной мере пользуются благосклонным вниманием РПЦ МП. Возьмем, к примеру, находящегося под домашним арестом Алексея Навального. Так называемый Христианский правозащитный центр решил пикетировать жилище г-на Навального в связи с тем, что последний призвал не отменять концерт известной рок-группы «Лайбах» («Любляна») в Санкт-Петербурге.

Стоит ли разменивать христианнейшие силы на решение столь скромных задач? Не лучше православным правозащитникам посвятить себя другим богоугодным делам, например, защите русского православного христианина Алексея Навального и группы его соратников, которые подвергаются реальным уголовным преследованиям по смехотворным поводам типа изъятия с забора во Владимире некоей любительской картины?

6. Многие активисты православных организаций, считающихся чувствительно близкими к РПЦ МП, активно поддерживают Новороссию и приводят ее в пример в качестве оазиса христианского благочестия. Насколько это совпадает с официальной позицией Патриархата? Известно ли Святой Церкви что-нибудь о расстрелах, проводившихся под патронажем легендарного министра обороны ДНР Игоря Гиркина-Стрелкова, и самосудах, патронируемых иными командирами новоросских войск?

7. По-видимому, избыточная занятость на ниве формулирования вопросов русской идентичности помешала РПЦ МП прокомментировать многие законодательные акты, принятые российским парламентом в последние годы. От «закона Димы Яковлева», существенно ухудшающего положение ждущих усыновления российских сирот, – до «закона Ротенберга», предполагающего компенсацию убытков наших олигархов на Западе за счет налогоплательщиков РФ. Теперь, когда проблема идентичности решена, не готова ли Святая Церковь дать ответственную оценку ряду элементов законотворческой активности в стране?

8. Как РПЦ МП относится к отдельным новациям в сфере социальной политики? В частности, к существенному сокращению количества медицинских учреждений? Видит ли Святая Церковь в этом предпосылку к национальной мобилизации и консолидации? Не хочет ли кто-то из официальных представителей Московского Патриархата прокомментировать сюжет с компанией «Медстройинвест», в ведение которой переходят здания ликвидируемых лечебных учреждений, и поведением ее главы Жомарта Каменова, который недавно получил очень мягкое наказание (1 год ограничения свободы) за участие в избиении экипажа машины «скорой помощи», не уступившей дорогу «Роллс-Ройсу» бизнесмена?

9. В каких валютах хранятся финансовые резервы РПЦ МП? Каков удельный вес китайского юаня и северокорейской воны в этих резервах?

10. Планирует ли РПЦ МП обратиться в Фонд национального благосостояния (ФНБ) РФ за финансовыми средствами для реализации своих амбициозных политико-социальных программ? (На мой взгляд, надо торопиться, иначе все может достаться иным государственным корпорациям).

Это, конечно, далеко не все вопросы, волнующие меня как русского человека, но надо же с чего-то начинать. Все-таки мы, русские, заслуживаем, чтобы нам хоть изредка отвечали.

Не так ли?

 

7

2015 год Русская православная церковь Московского патриархата (РПЦ МП) начала с обозначения своего актуального места в системе российского государственного устройства. Место это представляется столь же широким, сколь и многоугольным.

Прежде всего РПЦ МП заявила свои претензии на особую роль в управлении экономикой и финансами РФ.

В рождественском интервью телеканалу «Россия-1» (программе Дмитрия Киселева «Вести недели») Патриарх Московский и всея Руси Кирилл сформулировал приоритеты экономической теории РПЦ:

– обменный курс валюты (какой бы то ни было, рубля ли, доллара ли, иены ли) ни в коей мере не отражает ее реальную цену;

– доллар США, хоть и вырос нынче по отношению к рублю, на самом деле не стоит почти ничего и есть явление сугубо символическое;

– прИговор (да-да, именно с ударением на первом слоге, видимо, сказывается углубленное общение Святейшего с лидерами силовых структур РФ) рублю выносить крайне рано;

– русский народ никогда не жил так хорошо, как в последние годы, а потому можно немножко и перетерпеть всякие социально-экономические неурядицы;

– русские всю свою историческую судьбу рожали детей в нищете, почему бы не продолжить в том же духе.

И так далее.

В 2010 году автор этих строк опубликовал в «Новой газете» концепцию объединения РПЦ МП и МВД РФ (в контексте развертывавшейся тогда под патронажем президента Д.А. Медведева реформы органов внутренних дел). Сегодня, кажется, более актуальной была бы уже доктрина формально-фактического слияния Московского патриархата с Центральным банком РФ. Что, вероятно, позволило бы отмолить курс рубля вкупе со стабильностью банковской системы – если и когда других эффективных мер воздействия у мегарегулятора уже не останется.

Другим финансовым голосом РПЦ МП говорил руководитель отдела по взаимодействию церкви и общества (ОВЦО) протоиерей Всеволод Чаплин. В декабре 2014 года он сформулировал основные положения идеологии православного банкинга. Например:

– России надо создать параллельную банковскую систему, которая строилась бы не на ссудном проценте, а на участии банка в прибыли финансируемых им проектов (по образу и подобию исламского банкирства);

– православный банкинг должен быть развернут лицом к Китаю/исламскому миру и, по возможности, независим от Запада;

– все это дело позволит нам избавиться от принятых на Западе критериев и стандартов, а значит, понять, что никакой катастрофы в экономике в РФ нет и не предполагается – такие мрачные представления лишь навязывают нам международные недроброжелатели, движимые конъюнктурно-корыстными целями.

А в январе 2015-го о. Чаплин перешел к практическим действиям по части православного банкинга. Он разослал письма главам пяти регионов – Белгородской, Кемеровской и Псковской областей, Республики Марий Эл и Ставропольского края – с призывом включиться в пилотный проект создания христианнейшего финансового института. С уставным капиталом 400 млн руб. Среди прочего, протоиерей сообщил адресатам:

«Система, основанная и действующая вразрез с христианскими запретами на занятие ростовщичеством, демонстрирует сегодня разрушительные, губительные тенденции. Это требует взращивания новых, более разумных и справедливых принципов и механизмов работы финансовой системы, основанных на традиционных общественных ценностях. Православные нормы жизни, применяемые и в деловой сфере, должны, наконец, решительно встать преградой на пути хаоса, разрушения и анархии».

Обнародован был уже и первый серьезный инвестор православизации банковского дела. Это известный бизнесмен Василий Бойко-Великий. В лихие девяностые, равно как и благословенные нулевые годы нынешнего века, бизнесмен назывался просто Василий Бойко (не Великий) и возглавлял компанию «Ваш финансовый попечитель», запомнившуюся агрессивным участием в череде жестких корпоративных войн. Потому г-ну Бойко пришлось отсидеть пару лет в тюрьме по обвинению в причастности к мошенничеству с землями нескольких подмосковных колхозов-совхозов. Испытание привело к преображению: бизнесмен взял двойную фамилию, став действительно Великим (говорят, так позиционировалась его бабушка с одной из сторон), и выступил крупнейшим внедрителем православных ценностей в деловую и прочую практику. В частности, потребовал от всех своих сотрудников, женатых нецерковным браком или тем более живущих безо всякой регистрации в непосредственном грехе, срочно обвенчаться (под угрозой увольнения). В конце 2011 года, потрясенный деструктивными протестами креативного класса на Болотной площади и проспекте Сахарова, Бойко-Великий открыл на территории своего офиса часовню в честь святого благоверного мученика, христианского государя Ивана Васильевича Грозного. Видимо, с намеком.

Злые финансовые аналитики, зачастую далекие от святых начал нашей национальной жизни, тут же не преминули напомнить обществу, что РПЦ МП прежде была вполне активна в самом что ни на есть традиционном, т. е. неправославном банкинге. Например, в незапамятные времена создала банк «Софрино», который в 2014-м благополучно обанкротился. И банк «Пересвет», где современный Патриарх Кирилл некогда был даже членом совета директоров. И еще – финансовый институт с откровенно стремным названием «Банкхаус Эрбе» (на самом деле по-немецки это значит всего лишь «Банковский дом «Наследие»), до 2008 года именовавшийся по-русски и более торжественно – Международный банк Храма Христа Спасителя. Но что тут поделаешь: видимо, долгий опыт банковской жизни и привел священноначалие РПЦ МП к пониманию, что правильный банкинг должен быть совершенно иным. Не вкусив горького опыта, как бы церковники это постигли?

Но не финансовой системой единой жива официальная РФ-церковь. Она тщательно рисует границы своей идеологической нише в текущей РФ.

Через три дня после Рождества Христова все тот же неутомимый отец Чаплин дал развернутое интервью радиостанции «Эхо Москвы». Где, среди прочего, определил в положительные герои христианской истории России генералиссимуса Иосифа Сталина. Согласно о. Всеволоду, Сталин очень хорош тем, что:

– слышал голос собственного народа и всегда был проводником его потаенных чаяний, но никогда не пытался сломать русских или навязать им свою волю (см. «Архипелаг ГУЛАГ», «Колымские рассказы» и другую классику на эту тему);

– совершенно не был гонителем православия, а напротив, восстановил и возродил Церковь;

– расстрелял далеко не всех православных священников, а только большую часть; да и расстрелянные частенько погибали не за веру, а за неправильные политические взгляды – а по такому поводу расстрелять никого не грех, особенно попа.

В общем, актуальный девиз священноначальника в принятой ныне форме – «Я Сталин» (а не какой-нибудь там Шарли).

Отрицательные же герои по версии отца Чаплина – Михаил Горбачев и Борис Ельцин. Т. е. те лидеры, при которых – как бы ни оценивать их иные результаты и достижения – Церковь получила подлинную свободу. Но свобода эта, как намекнул протоиерей, не особенно и нужна. Административное влияние – вот что гораздо нужнее РПЦ МП. И если бы Московский патриархат развязал себе руки прямо при Владимире Путине, да и не при обычном Путине, а при сверхновом, образца 2014 года, то было бы совсем зашибись.

О свободе рассуждал намедни и сам Святейший. В своем программном выступлении, случившемся в стенах Государственной думы в рамках Рождественских чтений. Причем присутствовали многие благочестивые депутаты, включая Владимира Жириновского и Сергея Железняка, сенаторы, служители культа (включая форменно людей в ермолках).

Патриарх Кирилл изложил важнейшие позиции РПЦ МП примерно так.

Свобода – это в принципе ничего, но далеко не так важно, как солидарность и справедливость.

Революции XX века в России были инспирированы зарубежными центрами влияния, а исполнены – западными марионетками. Но марионеток можно и пожалеть, ибо они были, несмотря ни на что, исполнены идей справедливости.

Окружающий мир катится к духовно-нравственной катастрофе; выживем только мы, потому что у нас нравственности очень много.

Справедливость есть, по большому счету, Бог, и потому она непостижима. А значит, не надо спрашивать, сколько получают руководители госкомпаний, где у нас православное шубохранилище и зачем кто-то из священноначальников ездит на бронированном «Мерседесе» в сопровождении государственной охраны.

Самое главное в церковном служении – борьба с абортами. Надо исключить аборты из системы ОМС, и тогда в РФ немедленно настанет демографический бум.

Все.

Что ж.

РПЦ МП наконец-то достигла того, к чему стремилась все последние годы. Она полностью превратилась в придаточное звено государственной политико-идеологической машины. И теперь вынуждена будет следовать любым кульбитам власти, как бы они ни соотносились собственно с христианским вероучением.

Взамен РПЦ МП фактически отказалась от миссии духовного водителя русского народа. Ибо такая миссия в принципе не может быть доверена никакому звену бюрократической машины. Но это не повод для скорби. Верховные и приравненные к ним попы получили ровно то, что хотели. Их надо поздравить с успехом. Тем самым они взрыхлили почву для будущей Русской Реформации (РР). С чем надо поздравить уже всех, а не только попов.

 

1

«И колос взрос, и час веселый пробил, и жерновов возжаждало зерно». (© М.И. Цветаева).

Сорок (!) депутатов Государственной думы и членов Совета Федерации обратились в Генеральную прокуратуру и Следственный комитет РФ с призывом возбудить против автора этих строк (Белковского С.А.) уголовное дело по факту экстремизма. А сам факт был ими типа обнаружен в моей статье в «МК» от 15 февраля 2013 года – «Папа указал путь патриарху». Дескать, я совершенно неправильно и даже возмутительно изложил концепцию реформирования Русской православной Церкви Московского Патриархата (РПЦ МП).

«Инда взопрели озимые» (©). Депутаты, которые инициировали уголовное преследование вашего покорного слуги, один достойнее другого.

Например, единоросс Андрей Исаев. Мы с ним знакомы много лет. Но твердое убеждение, что я экстремист, разжигающий религиозную рознь, пришло к нему именно в тот момент, когда его коллега Дмитрий Гудков из «Справедливой России» откопал у Андрея Константиновича какую-то незадекларированную недвижимость (кажется, отель) в Германии.

Или, скажем, член (в хорошем смысле) фракции «Справедливая Россия» Татьяна Москалькова. В прошлом высокопоставленный милиционер (ныне это называется «полицейский»), она запомнится в политической истории РФ, скорее всего, двумя вещами.

А) Яростной активностью по защите унтер-офицеров МВД РФ Дмитрия Целякова и Александра Носенко, которых суд признал виновными в банальном вымогательстве.

Б) Желанием выдвинуться от «Справедливой России» в губернаторы Московской области на выборах, пока что (если не отменят) запланированных на сентябрь 2013 года), вместо ее сопартийца Геннадия Гудкова. Замысел понятен: выдвинуть того, кто не сможет составить никакой конкуренции кандидату от «Единой России». Т. е. совершенно порядочная женщина хочет угробить политикоэлекторальные шансы собственной партии, с чем я, как политолог по особо важным делам, ее искренне поздравляю.

Там еще таких много. Например, вице-спикер Госдумы, известный политтехнолог Сергей Железняк. Я с ним неоднократно за руку здоровался. И как сторонник идеи Учредительного собрания, которое призвано в обозримом историческом будущем принять новую российскую Конституцию, хотел бы отметить: без человека по фамилии Железняк проводить это мероприятие было бы не вполне логично. Правда, на этот раз сакраментальные слова «караул устал» скажет не он нам, а мы – ему. И ему подобным.

Готовьтесь, пацаны. Всякие шутки когда-нибудь заканчиваются.

Впрочем, думцам, призывающим отправить меня в тюрьму за концепцию реформирования Церкви, не откажешь в известной логике. Особенно, конечно, единороссам – представителям «партии власти». Намеренно беру это словосочетание в кавычки, потому что, в отличие от КПСС, «Единая Россия» никогда не контролировала власть и не была, если выражаться особо умным политологическим слогом, ее субъектом. «ЕдРо» всегда оставалось лишь инструментом Кремля, который можно было использовать и в хвост, и в гриву. И ведь использовали, черт побери. И продолжают.

Дела у «ЕдРа» в последнее время идут из рук вон плохо. Репутация «партии жуликов и воров» (© Алексей Навальный) пристала так, что не «отмыть ни водкой, ни мылом» (© Армен Григорян). Депутаты-единороссы как подорванные начали в массовом порядке слагать мандаты. Ветеран партии Владимир Пехтин, председатель думской Комиссии по депутатской этике (! – лучшего политического анекдота нарочно не придумаешь) попался на многомиллионной недвижимости в США. И убежал из Думы, пока не поймали. Правда, знающие люди говорят, что не по доброй воле: г-на Пехтина вызывали в Администрацию Президента РФ и сообщили ему пожелание Владимира Путина: не позорь партию, отваливай. Пехтин очень не хотел, но пришлось. Все-таки ослушаться Путина единороссам пока не дано.

Тем же верным путем Паниковского последовали депутаты Ломакин и Толстопятов, оказавшиеся чрезвычайно богатыми людьми без явных признаков (источников) средств к существованию. А все те же информированные источники утверждают, что в ближайшее время еще от 6 до 8 единороссов сложат мандаты, чтобы не дискредитировать себя и других (особенно президента Путина).

Репутация «партии власти» упала ниже стандартного советского плинтуса. На муниципальных и возвращенных нам (благодаря Болотной площади и проспекту Сахарова) губернаторских выборах единороссы в аморфной массе своей все чаще скрывают партийную принадлежность и идут типа самовыдвиженцами. Потому что упоминание бессмертного бренда «Единая Россия» вызывает у большой части электората тошнотно-рвотные позывы.

Что в такой ситуации остается делать?

Только переключить внимание на мнимый экстремизм Белковского и объявить его врагом народа. Плавали, знаем.

Примечательно, что сама Русская Православная Церковь Московского Патриархата молчит практически как рыба об лед. От ее имени по поводу моей концепции церковных реформ высказались только один человек и два персонажа.

Человек – профессор Московской духовной академии Андрей Кураев – внятно сказал, что со мной не согласен, но уголовного моего преследования категорически не желает. И готов дискутировать со мной в мирном, спокойном режиме. Ибо есть о чем говорить.

Спасибо, святой отец.

Оставшиеся два персонажа высказались мерзко, но не слишком убедительно.

Начальник Отдела по взаимодействию церкви и общества (ОВЦО – забавная аббревиатура, не правда ли?) Всеволод Чаплин сказал, что Белковский боится быть забытым, потому якобы и заявляет программу реформ РПЦ МП. Что ж. Следуя логике Чаплина, можно прийти к выводу, что репрессивное письмо сорока депутатов и сенаторов организовал я сам. Тем самым глава ОВЦО провозглашает мое Вселенское могущество, превосходящее буквально небо и землю. И за это «я благодарю тебя, великий цезарь» ©.

Думаю, что в такой ситуации Всеволод Чаплин мог бы встать передо мной на колени и поцеловать мне руку с диким воплем «батюшка, благослови!». Но заранее предупреждаю о двух вещах: а) благословлять его я не буду; б) просьба не пытаться поцеловать меня куда бы то ни было, т. к. с учетом личных особенностей г-на Чаплина это выглядело бы очень двусмысленно.

Еще чего-то там начал лепетать Николай Усков, историк-медиевист, подвизающийся ныне главным редактором интернет-издания «Сноб» им. олигарха М.Д. Прохорова. Г-н Усков позволил себе заявить, что роль Мартина Лютера мне, Белковскому, не подходит.

Мотивация этого персонажа мне понятна чуть более чем полностью. Он достаточно тесно связан с той частью иерархии РПЦ МП, где в чести далеко не латентный сами додумайте что. По моим данным, одно время шла даже речь о том, что Николай Усков может стать в РПЦ МП всамделишным епископом (т. е. монахом задним числом). Сорвалось это лишь потому, что Усков решил в известный момент совершить coming out. А РПЦ МП официально такие вещи не одобряет. К сожалению, coming out околоцерковного публициста почему-то задержался, о чем паства может лишь сожалеть. «Нельзя ли ускорить процесс?» – спрашивал в аналогичном случае герой незабвенной повести Стивенсона «Приключения титулованной особы» (известной советскому народу по снятому на ее содержательной основе фильму «Приключения принца Флоризеля»).

А теперь я хочу обнародовать собственное, совсем не депутатское (неприкосновенности у меня никогда не было и нет) обращение к Генеральной прокуратуре и Следственному комитету РФ.

Дорогие друзья!

Я хочу сесть. Поверьте. Потому что я устал стоять на ветру русской истории. Ибо он, как правило, бывает слишком ледяным. И очень-очень изредка – ласковым.

А всякий, кто устал стоять, должен ненадолго присесть. Таков нравственный закон, который в отличие от звездного неба существует внутри нас.

К тому же я давно хотел перейти на государственное содержание, на коем не пребываю уже более двадцати тягостных лет. Да и пиар выйдет такой, что мало никому не покажется, особенно «Единой России» и РПЦ МП.

Но.

Такой исход, предупреждаю, наверняка расстроит Президента РФ Владимира Путина. Потому что все мировые СМИ опять несправедливо обвинят его в кровавой тирании. И Путин на ровном месте, безо всякой осмысленной причины, будет страдать.

Поэтому решите – чьи интересы вам ближе: Белковского или Путина.

Если Белковского – вы меня посадите.

Если Путина – откажете в возбуждении уголовного дела.

Решайтесь.

Время пошло (с ударением на второй слог, хотя можно было ударить и на первый).

Спасибо.

 

2

Помните такой жанр: «покаяние диссидента»? Это когда самых разных диссидентов, советских и несоветских, прессовали в КГБ СССР и других охранительных органах и заставляли публично признаваться в собственной неправоте. Меня еще никто не начинал прессовать, но я хотел бы принести диссидентское покаяние уже сейчас. Так сказать, превентивно.

Но сначала – о той ситуации, которая сложилась в связи с аннексией (прошу прощения, добровольным присоединением) Крыма.

Сейчас, конечно, принято считать это огромной победой России. Только ленивый не кинет в меня камень. Но все же я считаю случившееся российским поражением.

Как сказал великий православный поэт Борис Леонидович Пастернак, «пораженья от победы ты сам не должен отличать».

Признаюсь: дело в том, что почти всю мою сознательную жизнь я культивировал в себе мечту – жить в Германии, но чтобы эта Германия называлась Россией, говорила по-русски (уже потому, что мой единственный бизнес – это русский язык), исповедовала православие и была Россией на самом деле. Я имею в виду не оккупацию Германии нашими танками, о возможности которой со страхом и трепетом уже на полном серьезе шепчутся в Европе, а наоборот: оккупацию России европейскими ценностями. Иными словами, я хочу, чтобы моя страна Россия превратилась из дряхлой азиатской постимперии в современное национальное государство европейского образца и уровня. Чтобы преодолеть нашу русскую провинциальность и приобрести какую-никакую, но столичность, чтобы быть не медвежьим углом и не больным человеком Европы, а большим самодостаточным европейцем в полный рост. Я знаю, что несколько процентов народа моей страны – лучшие, талантливейшие люди нашей эпохи – тоже так думают. Подавляющее большинство, конечно, пока против. Тем более на фоне триумфального «добровольного присоединения». Но так уж сложена старуха история, что большинство должно идти за активным творческим меньшинством, а не наоборот. Согласно известной теории историка Арнольда Тойнби, если активное творческое меньшинство перестает выполнять свою созидательную функцию, создавая для нации позитивные образцы, нация умирает. Это лишь вопрос времени, которого никогда не бывает слишком много.

Хорош тот правитель, который культивирует в своем народе позитивные черты и борется с негативными. А не наоборот – использует недостатки для поддержания собственной власти. Так ли нынче в России или наоборот?

Углубление государственности, построенной на тотальной коррупции и административном произволе, я никак не могу считать победой России. Возможно, я не прав, но многоопытная старуха история все равно всех рассудит. И кого-то даже и оправдает. А вся эта история еще отнюдь не закончилась. Посмотрим, что будет хотя бы через полгода-год. Как известно, с разными великими властями, бывает, происходят неожиданные вещи. См. единый учебник старухи истории.

Есть еще одна вещь. Вослед Иосифу Александровичу Бродскому (я не сравниваю себя с великими. – С.Б.), я могу сказать, что эстетика для меня важнее этики. Очень трудно находиться в атмосфере, где театральным режиссером считается, скажем, не живой Юрий Петрович Любимов, а Сергей Ервандович Кургинян. В этом плане даже тоталитарный СССР был получше – там все-таки режиссерами считались Любимов, Е.А. Товстоногов и А.В. Эфрос.

Я полагаю, что Украине уже не стоит насмерть биться за Крым. А лучше было бы сконцентрироваться на строительстве того самого национального государства европейского образца, которое мы пока не можем построить в России. Теперь для этого открываются совершенно новые возможности. Важно только, чтобы в краткой перспективе страна перенесла горечь текущего поражения и поняла, что в той же самой истории многое плохое тоже делается к лучшему. Вон Германия проиграла за сто лет две мировые войны – и сегодня все равно ведущая держава Европы.

Я не знаю, будут ли закручиваться гайки в России. Как показывает опыт, президент Владимир Путин идет на всяческие ужесточения, когда он нервничает. Сейчас, когда он на коне, он может даже расслабиться и допустить отдельные вольности. Хотя, разумеется, безнаказанно бить полицейских никому не позволит.

Теперь хочу сказать вам о предмете значительно менее интересном – себе. Публицисте Станиславе Белковском. Которого вы уже и еще знаете.

Трагические моменты истории многим плохи, но хороши тем, что простой человек типа меня имеет все возможности ощутить полноту своего ничтожества. Теперь позвольте немного порассуждать о почти личном.

Несколько человек сыграли в моей жизни очень важную положительную роль.

Это мой отец, Александр Донатович Белковский, который, будучи инвалидом-колясочником (Советской Армии) первой группы, никогда не впадал в уныние. И даже тогда, когда умирал в 47 лет в страшных мучениях.

Это Борис Абрамович Березовский, который научил меня любить безумные идеи. Как неожиданно выяснилось, безумные идеи в жизни реализуются не реже небезумных. Ибо безумие века сего есть мудрость перед Господом (это, правда, сказал не Березовский а Кто-то Другой).

Это Владимир Владимирович Путин. Он, во-первых, сделал меня относительно известным человеком, потому что эту чахлую известность я приобрел на комментариях о нем. Во-вторых, Владимир Владимирович ни разу не наказал меня за те нехорошие слова, что я про него (скорее, его политику) говорил.

Это Михаил Борисович Ходорковский. Который тоже приложил руку к моей известности, возникшей после доклада «Государство и олигархия» (2003 год). А заодно показал мне еще один пример большого житейского мужества.

А кроме того, один очень умный человек, который сказал мне короткую, но жизнеобразующую фразу: ты не фронтмен. Что в развернутом переводе означает: если ты не герой, не надо геройствовать; если ты не готов отсидеть десять лет, не лезь на рожон; если ты не Наполеон Бонапарт, не веди людей на Аркольский мост. Грубо говоря, если ты клоун, то становись хорошим и лучшим клоуном, но не рвись на роль Гамлета. Как говорил по схожему поводу народный артист СССР Сергей Филиппов, «не по таланту пьешь». Фраза Ходорковского, прозвучавшая для меня тихим весенним громом относительно недавно, мне исключительно помогла.

Есть еще несколько важных (для меня) людей, которых я мог бы вспомнить. Не хочу занимать ваше время и место, дорогой читатель.

Как сказал все тот же Борис Леонидович Пастернак, «позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех». Это относится ко многим – и ко мне тоже. Чем быстрее это поймешь – тем целее, во всех смыслах, будешь.

По собственному опыту я, например, могу сказать, что постоянное участие в телевизионных передачах примитивизирует текст и даже само сознание выступающего. Потому что ты все время подстраиваешься под широкую аудиторию, большая часть которой не готова к восприятию действительно глубоких/важных мыслей. В итоге твой текст постепенно становится проще, проще, проще, проще – и далее везде. Хотя ты сам можешь этого пленительно, до поры до времени, не замечать. Так что лишний раз вылезать на телеэкран не следует просто по соображениям защиты собственного сознания. В этом плане я рад, что меня давно запретили на основных федеральных телеканалах. Что бы я там говорил, в сущности?

Хорошие мысли рождаются, как правило, в молчании и одиночестве. И произноситься они должны после того, как родились, а не до. Иначе это называется мыслительный выкидыш.

Я тут намедни решил попросить украинское гражданство, так как прекрасно понимаю: государству Российская Федерация я не нужен. Одна из основных идей моего любимого китайского мегаромана «Троецарствие»: ключевая фишка человека – родиться вовремя. Бывают эпохи созидательно-разрушительные, когда одновременно разрушается старое и созидается новое. А бывают – паразитические, когда утилизируется уже созданное. Сейчас – вторая, а не первая. И в такое время человек типа меня объективно не требуется, нравится это самому человеку или нет.

При этом я вдруг отчетливо понял, что никаких особых заслуг перед Украиной у меня нет. Под пулями на Майдане-2014 я не стоял. Я, правда, значительную часть жизни провел в моем любимом киевском ресторане «Горчица», но это, увы, далеко не особая заслуга. Так что буду ползти тихо, без истерики.

И уже несколько лет назад я хотел сосредоточиться только на писательских делах, но помешало мне банальное тщеславие. Как же откажешься от похода на какой-нибудь престижный эфир, тем более если там говорят про самого Путина! Или Ходорковского.

В результате я хотел бы прямо сейчас, не отходя от компьютера, заведомо и заранее попросить помилования у всех субъектов, которые его осуществляют. Включая самого главного Субъекта (это, как ни странно, не Путин).

Хотелось бы, чтобы пока рот не забили глиной ©, а благодарности у меня хватит на всех.

 

3

Как-то так получилось, что географически мы живем на краю обитаемой суши. А исторически хотим прорваться поближе к центру. По карте мира – строго налево. Бесспорно, вниз и направо от нас на карте тоже что-то нарисовано. Но прорыв туда не есть преодоление провинциальности, а есть лишь ее усугубление.

Романтическое свидание в Париже – это для нас само собой разумеется, если получится. Такое же свидание, например, в Утан-Баторе – скверный анекдот; да простит меня великий монгольский народ, основатель нашей государственности, в которой мы живем по сей день, не смея поднять пристыженных глаз. Конечно, есть еще паллиативные азиатские варианты типа Гонконга или Дубая. Но это все, если по-честному, – точки Азии, оформленные как филиалы Европы.

Несколько лет назад мне предложили съездить в КНДР. Дескать, прикольно очень. В прикольности я и не сомневался. Но как-то с вызовом и ложной буржуазностью отказался, узнав, что на границе КНДР, прямо в аэропорту Пхеньяна, надо сдать мобильный телефон. И вернут его тебе только при вылете обратно. А еще тебя будут постоянно сопровождать полтора агента местных спецслужб, ибо агентов у них гораздо больше, чем иностранных туристов, за коими предписано следить.

А вот в Южной Корее я пару раз был. Понравилось. Особенно французский ресторан Pierre Gagniere, франшиза одноименного легендарного парижского заведения, на последнем этаже сеульской гостиницы Lotte Plaza. В этой Республике Корея как-то все хотят быть похожими на европейцев всем – кроме языка, истории и разреза глаз.

Одна шестая (седьмая?) часть суши зачем-то мучает нас клаустрофобией: все время не хватает пространства. Я вообще в личном качестве слегка этим страдаю. В свое время всенародно известный врач Яков Маршак научил меня, что делать, если застреваешь в лифте: сразу начинаешь раздеваться (в хорошем смысле) – и клаустрофобия отступает. (По правде, ни разу не проверял, но доброму доктору верю). Вот и русский человек преодолевает свою клаустрофобию, лишь оказавшись в тесной Европе, по пространству в подметки не годящейся одной шестой (седьмой). Потому что только там он может начать, наконец, в переносном смысле раздеваться: снять погоны и прочие знаки отличия, ослабить галстук, чуть-чуть распрямить спину, разжать сведенные губы, отпустить в свободный полет переполненные напряжением челюсти, привстать с продрогших колен – и… В КНДР не разоблачишься.

О преодолении русской провинциальности написана добрая треть нашей великой литературы. Пушкин женился потому, что его не выпустили за границу. Да весь Чехов, собственно, об этом. «В Москву! В Москву! В Москву!» – звучит сегодня еще слезливее, только на место Москвы надо подставить Лондон. Драма русского образованного человека – это мечта стать иностранцем, что в более прикладном плане означает «европейцем», но остаться при этом русским по культуре и языку. «Сделайте меня немцем», – как бы в шутку говорил императору Александру I генерал Ермолов. Но как бы и не в шутку. Нет, потом можно двигаться и в Азию, но только в качестве европейца. Ибо в Азии своих родных азиатов уважают, как правило, несколько меньше.

25 лет тому назад, когда я был молод, как пресловутая черепаха Тортила, многим казалось, что при нашей жизни Россия станет полноценной и официальной частью Европы. Слово «Евросоюз» тогда еще не прижилось, но что такое Европа – уже было всем примерно понятно. Это где чисто, дают колбасу и клубнику с пяти утра (© М.М. Жванецкий), есть демократия со свободой слова, Британский музей и Шартрский собор, кто-то по-доброму неведомый платит большую зарплату, а ты, как и у нас, делаешь вид, что работаешь. Жизнь оказалась жестче. Выяснилось, что Европа вообще-то довольно противное место. И к ней есть-пошло сразу несколько фундаментальных, системообразующих претензий.

1. Работать все-таки надо, причем регулярно и систематически. Иначе ничего не сложится. Да, конечно, есть куча людей, сидящих на всяких пенсиях и социальных пособиях, причем не унизительных и не символических (в отличие от наших). Но работающие кормят неработающих. И чтобы чувствовать себя уверенно, по-европейски, надо все-таки рано или поздно оказаться в числе первых, а не вторых.

2. Требуется знать и соблюдать законы. Вовремя платить налоги и переходить улицу на зеленый свет, а на красный – только стоять. Это гораздо хуже, чем у нас: законы соблюдаем тогда и только тогда, когда в зоне прямой видимости есть страх полицейского наказания, а во всех остальных случаях – не блюдем и даже этим бравируем.

3. Европеец туп. Он свою задачу чаще всего понимает буквально: делает то, что ему поручено, и не делает того, что не поручено. Русский же подлинно креативен, потому зачастую любит поступать ровно наоборот. Вот, к примеру, наш таксист: он досконально разбирается в политике, экономике, астрофизике, даст вам совет по части ботинок и макияжа; единственное, чего он толком не знает, – это маршрут поездки. Маршрут должен объяснить ему ты, т. е. платежеспособный (в меру) клиент.

4. Европеец невежествен. Вполне возможно, он не читал своих «Гамлетов» и «Фаустов». В отличие от русского, который на всем этом вырос, – чтобы стать русским европейцем и узнать, насколько нерусский европеец ни фига не читал.

5. Европеец беспечен. Его со всех сторон уже окружают и подпирают арабы, турки, курды, бушмены, кентавры и сфинксы, понаехавшие к нему неизвестно откуда, и скоро все эти амуры, черти и змеи свергнут проклятого европейца и установят такой строй, который очень похож на наш доморощенный. Нам, цивилизованным людям, такая перспектива очень не нравится.

6. Европеец забюрократизирован. Он готов создать регламент даже на кривизну огурцов. То ли дело у нас – и авиационный двигатель делается с таким творческим размахом, что новейший самолет исчезает с экранов радаров, еще толком не появившись на них.

7. Европа катится к гибели. Фактически с момента своего создания. Известный «Закат Европы» Освальда Шпенглера издан в 1918 году, и с тех пор уже ясно, что закатится вот-вот. Над нашей же евразийской империей никогда не заходит мраморное Солнце.

Итого: Европа – это дом рабства, а Россия – дом свободы. У нас сплошь и рядом можно нелегально черпать деньги из бюджета экскаваторным ковшом и выкидывать новорожденных в мусорные баки. Это, в общем, не предосудительно. Воруют все, только в разных масштабах. А уполномоченный по правам ребенка занимается, по преимуществу, проблемами Калифорнии. Так что некому унять нашу свободу.

Хотим ли мы в дом рабства?

И здесь вдруг скандально, но социологически выясняется, что, оказывается, немного, отчасти, всеми 20 % народонаселения, – хотим. Несмотря на кричащие во весь переполненный успехами рот достижения нашего древнего государства.

Что же делать?

Если графа Монте-Кристо не выходит – переквалифицироваться в управдомы. Если невозможна евроинтеграция вообще, в страновом масштабе, она возможна в частности. По отдельности, «пугливыми шагами» ©, на уровне отдельных личностей и семей, кто и как желает. Только нужно понять все страхи и комплексы Европы, чтобы интегрироваться в нее ментально. Постепенно стать таким же тупым, формальным и тошнотворным, как обычный европеец. И заодно привыкнуть к тому, что если ты забыл в приличном баре мобильный телефон, то тебе его вернут в любой момент и не скажут, что ты его никогда здесь не забывал.

Центральная европейская идея – это банальность добра. Чтобы делать добро, достаточно платить налоги, заботиться о близких и выкладывать мусор в профильный бак, а не на балкон к соседу. Разрывать на груди рубашку и совершать подвиги во имя добра совершенно не обязательно. Скорее, даже вредновато.

А нам, как всей целокупной стране, еще совсем не поздно окончательно перевыбрать традиционную монгольскую модель. И гордиться этим, как нашивкой за неизлечимые исторические ранения.

 

4

Вы будете смеяться, но долгожданное открытое общество в нашем мире победило. Определился и лидер открытого общества – это пресловутый Большой Брат (ББ) прямо из романа Джорджа Орвелла «1984». Который все время смотрит на тебя, следит за тобой, чтобы никогда не потерять из виду твои планы и намерения, слова и мысли.

Однажды мы сидели в городе Тель-Авиве с одним известным израильским специалистом по общим вопросам выживания человека, и он вдруг говорит:

– Вот ты треплешься по мобильному и не знаешь, что какой-нибудь авианосец, стоящий неподалеку от Гибралтара, всего тебя уже записал.

И, насладившись моментальным шоковым эффектом, добавил:

– Можешь расслабиться. Твои разговоры на фиг никому не интересны. И хорошо, что неинтересны. А то слишком интересной стала бы уже твоя жизнь.

Истории Джулиана Ассанжа и Эдварда Сноудена, прогремевшие в последние годы, – я не оцениваю мотивы этих людей, я о последствиях их сомнительных поступков – еще раз нам показали, что все мы под колпаком. Жизненных тайн в их старом, традиционном понимании больше не существует. Все скелеты, базирующиеся во всех шкафах мира, готовы выйти на смотр своих непогибших частей и ждут лишь приказа. Простой разговор по телефону уже не сильно отличается от прямого эфира по телевизору. Если кому понадобится – все узнают про тебя все. Это плод технологических побед, которых добилось человечество.

Вскрыть вашу электронную почту для профессионала – пару часов работы. Если на столике в кафе перед тобой стоит декоративный цветок – стебель его может транслировать сигнал в Центр сбора какой-нибудь глобальной информации. Мимо проходит голубь (не мира, а обычный) – приглядитесь, может, вместо одного глаза у него суперсовременная видеокамера. Если вам иногда кажется, что прослушивающее устройство каким-то образом встроено вам прямо в мозг – необязательно отвергайте эту мысль. Как гласит постсоветская народная пословица, если у вас нет паранойи, это еще не значит, что за вами не следят.

Правда, супертехнологии принадлежат не всем, а только избранным. Но это пока. Ведь и ядерное оружие как-то расползается по Земле сетевой опухолью – и остановить это дело почему-то не получается. Так же могут расползтись и все ноу-хау Большого Брата. В роли которого выступают в основном США вкупе с еще несколькими серьезными странами.

Это и есть то открытое общество имени Большого Брата. Мы мечтали о первом и забыли как-то о втором. О том, что у открытости есть совершенно другая сторона. Как правильно говорил американо-канадский экономист Ричард Флорида, автор теории креативного класса: если ты очень любишь прозрачность в Интернете, постоянно думай о безопасности своей кредитной карточки. А то абсолютно прозрачно можешь лишиться всех и всяческих денег.

Собственно, и государственная Россия, хоть и отстала от Америки технологически на много световых лет, вполне способна воспроизводить наше открытое общество новейшего типа. Вспомним: как только какой-нибудь оппозиционер начинает выпендриваться не по чину, отведенному ему политической системой, например звать народ к топору (а Владимир Путин опасается прежде всего этого, ибо русский человек, вышедший из берегов, может стать надолго недоговороспособен), большие телеканалы тут же говорят и показывают про оппозиционера такое, чего некрепкие нервы могли бы и не выдержать.

К тому же, чтобы видеть нужных людей насквозь, совершенно необязательно быть государством. На такое способна любая крупная корпорация, у которой есть силы и средства поддерживать высокие технологии открытого общества.

Можно ли спрятаться от Большого Брата? Как ни удивительно, можно.

Рецептов два – менее и более надежный.

1. Менее надежный: изменить привычный технологический уклад своей собственной жизни. Покинуть зону всеобладающего прогресса. Отказаться от современных мобильных телефонов, компьютеров, электронных букридеров и прочей злокозненной ерунды. Жить в глухой провинции у моря, предаваясь обветшавшим бумажным книгам. Правда, чтобы использовать способ 1, необязательно удаляться под сень провинциальных струй. Вполне достаточно быть президентом крупной страны. Например, России. Недавно нам открыто рассказали, что Владимир Путин принципиально не пользуется планшетниками и прочими современными гаджетами, в Интернет заходит только по большим праздникам, чтобы узнать прогноз погоды, а мобильный телефон держит на почтительном расстоянии – где-то в застегнутом на все пуговицы кармане охранника. Потому-то о его украинских планах иностранные спецслужбы, несмотря на их поистине голливудское мегамогущество, узнают не первыми.

2. Более надежный: избрать путь маленького человека. Усмирить незрелые амбиции. Признать, что гениями и героями становятся (точнее, рождаются) немногие. А официант бывает – в европейском мире по крайней мере – должностью не менее почетной, чем фельдмаршал. Если, конечно, он хороший официант и блюдет себя в этой роли. Это у нас, в России, «маленький человек» звучит несколько трагически – так, что великая русская литература над звучанием этого двучлена уже обрыдалась. В Европе же маленьких уважают. Тяни лямку, занимайся близкими, возделывай свой сад – и ты банально не нужен старшему брату. Но русское сознание, в основе своей, маргинально – ив положительном, и в отрицательном смысле слова. Несложно закрыть амбразуру дзота, написать «Войну и мир» или, наоборот, спиться, не отходя от буфета Курского вокзала. Все эти варианты для нас более понятны и приемлемы, чем банальная судьба добропорядочного мещанина.

Иными словами, если ты маленький человек, можешь смело тратить часть скромных семейных доходов на передовые технические устройства и проводить в Интернете все доступное время. Большому Брату ты не требуешься, у него других хлопот достаточно. Например, послушать задушевные телефонные разговоры канцлера ФРГ Ангелы Меркель (о том, что их слушает Агентство национальной безопасности США, мы недавно узнали по линии г-на Сноудена) или определить, в каком из бетонированных коттеджей пакистанского Абботабада все еще скрывается недопойманный Усама бен Ладен.

Впрочем, есть категория людей, для которых вышеописанные рецепты 1, 2 в принципе неприемлемы. Это публичные политики. (Еще не достигшие высот путинского просветления). В самых разных странах и кластерах обитаемой суши.

Политики, по определению, идут к власти. Иначе нет смысла заниматься политикой (хотя в современной России и приравненных к ней странах политика превратилась в форму бизнеса, но этой уже другая история). А значит, они:

а) не должны ощущать себя маленькими людьми;

б) обречены на использование всех технических достижений этой прекрасной эпохи.

Притом политики за долгую историю своего ремесла научились профессионально лгать. Это им приходится делать так часто и помногу, что политик лжет на автомате – даже тогда, когда это совершенно не требуется практически.

Но теперь, когда открытое общество пристально смотрит на политика глазами своего лидера Большого Брата, – что же дальше?

Выходов, опять же, два.

Первый. Политик должен стать честным, а политика – территорией тотальной правды. Нереалистично, скажете вы? А как иначе? Если разоблачение может последовать уже через несколько исторических минут после стандартного сеанса черной политической магии.

Второй. Можно официально провозгласить для сильных мира сего отдельную мораль. Мол, большим (немаленьким) людям в качестве компенсации за висящий на них груз неподъемной ответственности открыто разрешается все, что не позволено иным. Стал большим политиком/начальником – получи лицензии на убийство и изнасилование, распишись в путевом листе.

Критик скажет мне, что второй путь стар как мир – «что позволено Юпитеру, не позволено быку». Так-то оно так. Но вот официального объявления о необходимости параллельных моралей еще не было. Ждем?

Европа, кстати, все ближе к первому пути. Там карьера Доминика Стросс-Кана, который был без пяти минут президент Франции, прервалась из-за его приставаний к отельной горничной. Карл-Теодор цу Гутенберг, надежда немецкой политики, потенциальный преемник г-жи Меркель, не только ушел с министерского поста, но и отчаянно убыл в США после обнаружения скромного плагиата в его диссертации. Про эстонского министра внутренних дел, которого уволили за поездку на дачу в казенном авто, и говорить нечего, так как имя его я не вспомнил.

А каким путем собирается двигаться наша Россия? Какие есть версии?

 

5

Авторитетный Американский институт общественного мнения, он же Институт Гэллапа, опубликовал данные нового большого опроса. Результат: 63 % жителей США считают, что править страной должны, по возможности, женщины.

Считается, что часть респондентов (т. е. тех, кому хватает желания и сил отвечать на социологические вопросы) сказали так под властью предчувствия, согласно которому следующим (2016 год) президентом США станет Хиллари Клинтон – по крайней мере, она сейчас наиболее вероятный кандидат от Демократической партии, а конкуренты-республиканцы пока никакими яркими фигурами в этом смысле не радуют. Но дело не в перспективах конкретной женщины, пусть даже весьма выдающейся. Дело в принципе.

Я с относительно давних пор отношу себя к сторонникам женского правления. И хочу воспользоваться опросом Гэллапа, чтобы порассуждать на заданную тему.

Согласно одной из важных научных теорий, женщины правили миром изначально. Т. е. сперва был матриархат, а все остальное – потом. Хотя бы уже потому, что только женщина непосредственно дает человеческую жизнь. И тем самым выполняет определенную эксклюзивную функцию, представителям других полов не очень доступную. И пока наши предки обеспечивали свою жизнь коллекционированием и собирательством, никому бы и в голову не пришло поставить под сомнение власть Женщины, наипаче Матери.

Но потом человечество ударилось во всякие занятия, требовавшие грубой физической – преимущественно мужской – силы. От охоты до пахотного земледелия. И, воспользовавшись сменой экономической модели раннечеловеческого бытия, мужчины как-то вышли на политическую авансцену. С которой все никак не соберутся уйти.

А дальше – началась война. С помощью тяжелых вооружений, своих для каждой эпохи. И выяснилось, что раз человек-мужчина пригоден для ведения боевых действий – в отличие от женщины, которую слишком жалко расходовать попусту, – то он и должен править. Получилось, таким образом, что не война – продолжение политики иными средствами, как учил нас много позже Карл фон Клаузевиц, а как бы наоборот. Политика – продолжение войны. Ибо война – источник власти.

Так началась цивилизация войны, из которой мы и не думали вываливаться, даже если нам казалось, что за окном – мир. Я где-то прочитал (честно говоря, не помню где), что после 1945 года, в самую спокойную человеческую эпоху, у нашего биологического вида было всего 26 полностью мирных дней. Откуда такая цифра получена и почему мы уверены, что в один из двадцати шести этих дней где-нибудь на границе Того и Бенина никто ни в кого не стрелял из автоматов Калашникова, неизвестно. Хотя если там и стреляли, то это значит лишь одно: мирных дней было еще меньше. Может, даже ни одного.

Иными словами, мужчины вовлекли мир в перманентную войну, которая и есть главное (единственное) основание их власти (доминирования).

Война, если разобраться с ней не только по Клаузевицу, – вообще очень интересная штука. Не случайно маскулинно-патриархальное человечество так любило и любит повоевать.

Во-первых, война дает жизни очень предметный и прикладной смысл. В мирный день, которого, как мы теперь знаем, почти не бывает, ты валяешься на диване и занимаешься одним из двух дел: а) ловишь этот день; б) убиваешь этот день как отрезок общего времени, которое ты тоже должен убить. После мирной ловли и условного убийства приходя к выводу: жизнь бессмысленна, кругом одна всяческая суета.

Совсем другое дело – война. Здесь ты должен чисто конкретно и в самом прямом смысле глагола убить врага, иначе он убьет тебя. Ты предельно концентрирован и отмобилизован. Никаких сомнений в осмысленности твоей жизни, могущей прерваться в любую секунду, не остается. Война уничтожает стенания, сомнения и рефлексии, присущие мирному дивану.

Во-вторых, война как ничто иное дает человеку ощущение устойчивой общности. Помогая тем самым бороться с самым страшным – одиночеством. Космическим одиночеством, если угодно.

Воюют ведь, как правило (есть исключения), не потому, что дорог тебе твой дом ©. Дом-то можно спасти вполне, сдавшись в плен. Или конвертировать в новый дом, спешно продав уязвимое имущество прямо перед началом войны и куда-нибудь сбежав (эмигрировав). Воюют – из чувства принадлежности к чему-то существенно большему, чем ты сам и даже твоя аморфная семья. К тому, что есть до тебя, во время тебя и будет после тебя, неопределенно долго. И потому чем более одинок человек, чем холоднее ему в мировом пространстве, пронизываемом реликтовым излучением температурой в три кельвина (-270 градусов по Цельсию), тем пуще порой тянет его на войну. Даже придуманную, несуществующую. Если перелистать всяких литературных классиков войны, можно найти немало подтверждений только что сказанному.

В-третьих, война толкает человечество вперед, то есть вглубь его собственных скрытых возможностей. Ведь где была бы вся великая наука и нынешние неизмеримые технологии, если бы не угроза войны? В предвкушении мира человечество не почесалось бы – ив итоге осталось бы без трех четвертей своих важных свершений.

В-четвертых, война оправдывает мир. Чем мы занимаемся в мирное время? Готовимся к войне и тем самым предотвращаем ее. Это объясняет наше существование? Более чем.

Стало быть, положить конец перманентной войне можно, лишь забрав власть у мужчин.

В чем я вижу принципиальные преимущества женского правления?

1. Чтобы уже закончить с военной тематикой.

Женщина способна ценить мир гораздо больше мужчины, поскольку война – настоящая, горячая война – отнюдь не настолько нужна ей для внутренней легитимации. Мать – она и есть мать, других доказательств исключительного положения в мире не требуется.

Кроме того – дополнительное, но важное: в эпоху сверхвысоких технологий женщина может воевать почище мужчины, а значит, половые ограничения, наложенные старой и недоброй цивилизацией войны, во многом теряют значение и смысл.

2. Власть – вещь скорее интуитивная, чем дискурсивная. Важнейшие правильные решения правитель принимает путем интуитивного озарения, вглядываясь в реальность, открытую только ему.

Именно поэтому успешные правители не так часто бывают классическими интеллектуалами. Или суперумными людьми в формальном, мужском смысле ума.

Недаром многомудрые советники, изучившие сотни веков наук, часто так бывают раздражены, что их советы не востребованы властителями. Людьми, которые нередко кажутся кондово-крестьянскими по сравнению с их гиперначитанными консультантами. Но раздражаться здесь не на что. Хорош тот правитель, который видит единственно верное решение сразу и насквозь, через толщу пространства-времени, а не в силу муторных, часто верных формально и при том ошибочных по сути логических рассуждений.

Интуицией же сильны прежде всего женщины. Именно поэтому власть органически принадлежит им.

3. Хорошо, когда формальное удается привести в соответствие с фактическим.

Женщины на самом деле правят миром. Сегодня меньшая их часть делает это открыто, с высоты занимаемого положения. Как, скажем, какая-нибудь Ангела Меркель. Большая часть – скрыто, косвенно, умело манипулируя мужскими страстями, слабостями и комплексами. Я почти уверен, что биографию любого крупного политика, не являющегося стопроцентным недвусмысленным геем, можно разложить на решения, принятые во имя женщин.

Возьмем, к примеру, Наполеона Бонапарта. Он зачем ввязался в войну с Россией-1812? Да, конечно, из-за нарушения нашей страной условий Тильзитского мира, Континентальной блокады и т. п., – скажет нам умный дискурсивный мужской историк и будет прав. Но прав и тот, кто скажет: у Наполеона был комплекс вины перед польской графиней Марией Валевской, матерью его старшего сына Александра, и потому он должен был поставить последнего польским королем при регентстве матери. Что никак не получалось без системной военной победы над Россией.

Еще простой общечеловеческий пример на тему подлинной власти. Вот если мужчина делает сексуальное предложение женщине и получает отказ – то что? Да, в общем, почти ничего. В порядке вещей. А если наоборот? Это уже, простите, для женщины форменное оскорбление. Можете не сомневаться, что, если оскорбленное создание захочет, «отказник» довольно быстро приобретет репутацию гея или импотента (или того и другого сразу).

Так кто на самом деле главнее-то?

В общем, пора догадаться о приличиях и пропустить даму вперед – на дороге к власти. Это я пишу в один из дней, когда кажется, что у нас тут мир. Но это только кажется. Война – это ведь не только когда стреляют тебе в грудь или спину. Но и тогда, когда автоматная очередь дребезжит прямо у тебя в голове.

 

1

Видит Бог – я никогда ни строчки, ни словечка не написал о Сергее Ервандовиче Кургиняне. (Кто такой Сергей Ервандович Кургинян, читатели хорошо знают, потому я не расшифровываю и не привожу его титулов).

Почему не написал? Потому что я очень хорошо отношусь к С.Е. Кургиняну.

Для меня именно Кургинян – а никакой не Путин, положим – есть настоящий гарант стабильности. Знак того, что, как было сказано, «память спасена».

Вот ведь включаешь первую программу постсоветского телевидения, а там – Владимир Познер и Сергей Кургинян. Вместе. Точно как в 1989 году. И если Владимир Владимирович (Познер) за 20 лет отчетливо постарел, то Кургинян – ни на йоту. И говорит он почти тот же самый текст, что и 20 лет назад.

А ведь сменилось уже три поколения. На смену первому секретарю МК КПСС Прокофьеву пришел, скажем, Березовский, а на смену Березовскому, скажем, Сурков. И все слушали Кургиняна. И никто ведь не сказал: на что нам весь этот набор слов? Нет. Слушали и дослушали. Но не до конца, ибо конца все не видно.

И здания во Вспольном переулке, в любимом некогда центре покойной Москвы, где должен был разместиться театр Кургиняна «На досках», стоят как вкопанные. За 20 лет все большое имущество в стране уже несколько раз поменяло хозяев. ЮКОС ушел бесплатно в частную собственность и так же бесплатно вернулся в государственную (начальственную). Квартиры и дачи членов Политбюро ЦК КПСС стали достоянием сначала новых, а потом – новейших русских. И сам театр «На досках» едва ли сегодня есть. А комплекс во Вспольном – по-прежнему существует и принадлежит Сергею Кургиняну. Несколько поколений рейдеров прошли мимо – кто в небо, а кто и в землю. Кургинян с его недвижимостью – остался. Недвижим и подвижен, как потомок Сфинкса.

Недавно один мой политический друг сказал: смотри, кто в неизменности сохранился от самых ранних постсоветских лет – только трое: Зюганов, Жириновский, Чубайс. Да, действительно. Даже Явлинский, несмотря на всю занудность, сошел, как сходит городской снег перед весенним равноденствием. Но еще прежде Зюганова, Жириновского и Чубайса возник Кургинян. И он тоже с нами, по-прежнему. Из букв его имени, наверное, можно собрать слово «вечность». Если попробовать.

И чем больше я с ностальгическим восторгом вспоминаю 1989 год, когда деньги еще ничего не решали, а внезапная весна, казалось, никогда не обернется бетонной духотой, тем больше уверяюсь, что очень нужен и важен мне Сергей Ервандович – последний живой свидетель тех времен, поручитель их прошлой истинности и подлинности. Пока в пыльном воздухе Москвы рассеяна субстанция Кургиняна, можно быть уверенным, что те времена нам не приснились. «Но был он, пламень, был».

А потому – никогда ничего про него не хотел ни писать, ни говорить.

Ибо если бы захотел – что же должен был бы написать или сказать?

Что безразмерный цикл Кургиняна о модернизации и развитии так похож на триллер категории «Б»? Когда сначала тебе, кинозрителю, по идее, должно быть страшно, но вскоре становится просто смешно. Но не очень смешно, потому что как-то немного скучно. А потом и вовсе уходишь, бросив на месте остатки попкорна. Ведь невозможно смотреть, как отставной вампир в 1377-й раз от сотворения мира корчит одну и ту же «ужасную» рожу. И зал должен типа цепенеть. А зал и ухмыляться уже не в силах. Даже те три зрителя, что все еще остались. Просто потому, что им не нравится идея идти домой. У них нет дома, чтобы туда идти.

Я же не могу так написать про Кургиняна. Потому что очень хорошо к нему отношусь.

Или – что я могу сказать про виртуозное умение Сергея Ервандовича, прочитав семь слов на сайте «АПН Северо-Запад», написать диссертацию на тему «Выпадение АПН Северо-Запад из культуры как предпосылка консенсуса Юргенса-Белковского»? Вот вы, может, не верите, а я про это в газете «Завтра» читал. На полном серьезе.

Традиционный читатель, конечно, вряд ли поймет, при чем здесь Юргенс с Белковским и откуда берется их консенсус. Я это, признаться, тоже понимаю не до конца. Но рискну предположить. Сергей Ервандович, допустим, просто знает, что какой-нибудь староплощадной начальник не любит Юргенса и Белковского одновременно. А также и последовательно. Никаких других оснований для их консенсуса – равно как нарочитого упоминания его на огромной полосе «Завтра» – не существует. Вот вам и вся культура с последующим выпадением из нее.

И что же – я должен сказать, что такой плодовитый публицист, как Сергей Кургинян с опасной скоростью теряет ощущение языка? Например, когда совершенно не чувствует откровенной двусмысленности пассажей типа: это мне, замшелому, все содержание да содержание. Здесь ведь – прямая отсылка к бессмертному щедринскому: «поступив на содержание к содержанке, он сразу так украсил свой обывательский формуляр, что упразднил все промежуточные подробности».

Вот всего этого я, конечно, писать не хотел и не собирался, но, в конце концов, кто-то же должен был это сделать.

Неправда, что в России ныне нет свободы слова.

Напротив – может быть, никогда в русской истории у нас не было такой свободы слова, как сегодня. Можно говорить все что угодно: слова потеряли силу. Девальвировались. Обесценились. Раньше стоили, может быть, $1 000 за баррель. А сейчас – доллар за тонну в базарный день.

Владимир Путин, когда был президентом, восемь с половиной лет подряд говорил, что нам нужно «слезть с нефтяной иглы». И все эти восемь с половиной лет принимались только решения, усугублявшие зависимость России от этой самой нефтяной иглы. И содержимого соответствующего шприца.

Россия восстановила свое влияние в мире – много лет говорили почти все и почти везде. И продолжают говорить, хотя Россия полностью потеряла влияние даже на просторе своей бывшей Империи.

И так далее – примеров не счесть.

Позднероссийская власть денег, она же монетократия – освободила слово, умножив его на нечто, близкое к нулю. Кто сказал, что мы обречены молчать? Мы обречены говорить. Но нас некому слушать. Мы обречены писать, но некому нас читать.

Что ж – пошлем привет царю Мидасу: наши желания исполнились. Мы хотели свободы слова, и мы ее получили.

Когда слово в России было запретным и дефицитным, как черная икра XXI века, когда за него сажали и убивали, когда слово гремело оружием и вызывало привыкание, как наркотик, – тогда-то оно ценилось. И Солнце останавливали словом, и куда-то бросались гроба шестеркою дубовых ножек и т. п.

Потом мы вошли в эпоху перепроизводства слова. Когда за слово даже в морду никто уже не даст. Нет, кто-то даст. Человек из Чечни, например. Потому что в Чечне тотальной власти денег не наступило. Нет, конечно, деньги там тоже очень важны. Но там еще важна сила. А слово – составная часть силы. Так уж повелось из традиционных эпох.

В основной, материковой России слово потеряло силу, как соль. И перестало быть частью силы. Кричи, ори – не слышат; мертвецы – не слышат.

Меня часто спрашивают: «А как же это они тебе разрешают такое говорить?» Отвечаю: говорить вообще можно все. Если к разговору не прилагается, как минимум, миллиард долларов. А у кого нет миллиарда, те, как сказал один из идеологов правящей российской Системы девелопер Полонский, могут идти в одно мягкое место.

Чтобы слово снова начало расти и приобрело хоть какую-то силу, его надо сначала запретить. Хотя бы – с помощью главного санитарного врача Геннадия Онищенко. Который мог бы найти в определенных словах очертания свиного гриппа и сенной лихорадки.

Нет, не совсем запретить. Скорее, ограничить оборот. Чтобы те или иные слова использовали только люди со специальными разрешениями. Лицензиями на убийство.

В первую очередь – надо ограничить свободный оборот слов, уже доведенных почти до полной потери истинного значения. К числу таких слов относятся, безусловно, «модернизация» и «развитие».

О модернизации сегодня говорят очень много. И далеко не всякий может объяснить, что конкретно он имеет в виду.

Зато я возьмусь объяснить, что понимает под модернизацией российская правящая элита.

Для современных российских правителей модернизация – это система финансово-технологических мероприятий, позволяющая решить две задачи:

– качественно сократить потребление нефти и газа внутри России;

– ответить на исторический вопрос, каким образом все-таки можно унести деньги в могилу.

Рассмотрим обе задачи чуть-чуть подробнее.

Самое выгодное, что умеет делать российская правящая элита – поставлять на экспорт отечественные нефть и газ. Аналогичные поставки российским предприятиям и особенно гражданам – далеко не так рентабельны. Можно, конечно, повышать внутренние тарифы, но только до определенного предела. Из-за ограниченной платежеспособности большинства предприятий, но особенно – граждан.

Тем временем резервы роста добычи нефти и газа – исчерпаны. Потому что за постсоветское время инвестиции в разведку и разработку новых месторождений были критически недостаточными. Главное было – гнать на экспорт. А там – хоть трава не расти.

Что же делать в такой ситуации?

Во-первых, резко сокращать потребление всей и всяческой энергии внутри страны. Отсюда, например, и берется идея о тотальном запрете «лампочек Ильича» и переходе на энергосберегающие лампочки китайского производства (своего такого производства у нас нет и не предвидится).

Во-вторых, переводить самое Россию с нефти и газа на другие виды топлива. Например, на уголь. Эта идея пришла в голову нашим правителям еще несколько лет назад. Собственно, и приснопамятное «Мечел-шоу» годичной давности, когда Путин обещал прислать к угольщикам доктора, было прелюдией к собиранию нескольких больших угольных компаний в единый холдинг, который правильно бы обеспечивал страну теплом и светом. Кризис помешал довести это дело до логического оздоровительного конца.

Но, какой бы там ни был кризис, жизненную философию нашей элиты никто не отменял. Потому первым важнейшим проектом в рамках так называемой «модернизации» станет энергосбережение.

Еще в 1990-е гг., когда люди, взявшие власть в России, поняли, что деньги правят миром, возникло ощущение: человек с большими деньгами не может умереть, как простой смертный. Не должен. Не имеет права.

Безусловно, погибнуть в бою за деньги, как за высшую сакральную субстанцию – это можно. Но не в бою, а дома, в своей постели, в окружении плачущих тещ и слезящихся лакеев – это было бы чересчур пошло. Для чего же тогда деньги и почему они бог, если они не обеспечивают бессмертия?

В 1999-м, один РФ-олигарх говорил мне почти точно следующее:

– Ты не понимаешь… Человек, у которого много денег, отличается от человека, у которого мало денег, не количественно, а качественно. Скоро, скоро мы вложим большие деньги и создадим индивидуальные лекарства. Соответствующие геному каждого человека с большими деньгами. Эти лекарства продлят нашу жизнь лет на 20–30. Ну, скажем, до 95—105 лет. А пока лекарства будут действовать, мы вложим еще большие деньги и придумаем что-нибудь следующее. В общем, до 120, как минимум…

Отсюда – повышенный интерес к нанотехнологиям. Мало кто из российских силу имущих знает, что это такое. Но много кто знает, что нанотехнологии как раз и нужны для создания эликсира физической жизни. Чтобы конвертировать большие деньги в бессмертие. Настоящее, посюстороннее бессмертие. А не фиктивное, обещанное былым Господом по ту сторону гробовой доски.

Серьезный человек с серьезными деньгами вообще не вправе доверять Господу. Ведь у последнего, как честно признано в Писании, нет денег. А раз нет – чем же он будет отвечать, если кинет – и жизни вечной таки не существует?!

Нельзя рисковать и доводить дело до ворот кладбища.

Так они думают.

И потому вторая часть программы модернизации – разработка технологий, побеждающих физическую смерть. Для избранных, конечно. Ибо для всех званых на скудную русскую землю бессмертия не напасешься.

Ведь, кажется, даже тот прежний, ветхий Господь, которого к нам посылали до возникновения Больших Денег, рассуждал почти так же?

Итак.

Никакой модернизации в нынешней России при нынешней ее элите – кроме энергосбережения и поисков пролонгации жизни богатых – не будет и не может быть.

Не будет реиндустриализации.

Не будет воссоздания ВПК. Ни новой науки и/или образования.

Никто не станет заниматься модернизацией институциональной, т. е. построением новой политической системы.

Никому не интересно гражданское общество (которое, как и все реальное в России, может быть создано только сверху).

Все это решительно выходит за рамки жизненно важных интересов правящей элиты и, с ее точки зрения, относится лишь к области совершенно неоправданных издержек.

Потому все разговоры о модернизации следует прекратить. И дальнейшая дискуссия, имеющая целью сформулировать что-то, что выходит за рамки тандема «экономия сырья + финансовое бессмертие», способна лишь выхолостить и обесценить понятие «модернизация» окончательно. Потому что Кремль будет умно кивать головой, а поступать – исключительно по-своему. Так, как он и должен, в соответствии со своей внутренней логикой, поступать.

Подлинной модернизацией для России может стать лишь построение качественно нового государства. У которого, возможно, есть шанс возникнуть на руинах существующей Российской Федерации.

Важнейшими предпосылками создания нового государства являются:

– прекращение – по естественным причинам, о которых мы поговорим во второй части этой статьи – существования Российской Федерации;

– уход нынешней правящей элиты после завершения (исполнением) ее центральной внутренней (заветной) миссии – утилизации наследства СССР;

– формирование критической массы новой элиты; сейчас очертания новой элиты практически не видны; мы выдвигаем гипотезу, согласно которой решающую роль в создании этой следующей элиты для постРФгосударства могут сыграть русские иностранцы, потомки разных волн эмиграции, но преимущественно – первой волны; возможно, с течением последнего РФ-времени эту гипотезу придется поправить и уточнить;

– установление в России конституционной монархии при участии и под давлением со стороны внешних сил.

О том, почему такое может произойти и как оно будет организовано, мы поговорим в следующей серии.

 

2

Прежде чем перейти к попытке описания ключевых параметров нового государства, которое может возникнуть на руинах РФ, коснемся вопроса о российской политической традиции и ее роли в формировании будущей нашей государственности.

Традиция эта складывалась почти 1 200 лет – со времени призвания варягов (а не 700 и тем паче не 500 лет, как полагают многие исследователи). Соответственно, российская политическая традиция есть ровесница и непременная историческая спутница нашей цивилизации как таковой. Подошедшей к своему критическому, «изломному» возрасту (все те же 1 200 лет).

Важнейший компонент российской политической традиции: государство не имманентно русскому человеку (народу), а трансцендентно ему. Государство не формируется русскими людьми, а дается им извне. Сверху или сбоку – как получится.

Для нашей страны – это единственно нормальное и привычное положение вещей, первейшая предпосылка как существования государства, так и его пакта с народом, живущим и жизнедействующим в формальных пределах государственных границ.

Источник происхождения государства не может быть доподлинно известен и стопроцентно понятен русскому человеку Дистанция между государством (верховной властью) и народом всегда должна быть ощутимой (осязаемой) и неделимой. Дистанция поддерживает тайну этого трансцендентного государства. Если и когда дистанция и тайна исчезают, русский человек перестает уважать государство, ценить его и, соответственно, повиноваться ему. На нашей живой памяти так было. В конце 1980-х. Когда выяснилось, что власть КПСС не дана свыше, а Михаил Горбачев – вовсе не верховный жрец единственно правильной религии коммунизма, а обычный «Райкин-муж», которого можно убрать простым человеческим голосованием. То же случилось далее и с Борисом Ельциным. При Владимире Путине дистанция вновь появилась, а устранение верховной власти обычными людскими руками стало невозможным. В результате чего психологически комфортное для русского человека восприятие власти/государства было, в известной немалой степени, восстановлено.

Русский житель не ждет от государства милости и заботы, нежности и облегчения. Государство в России существует не для того. Его основная миссия сводится к четырем «П»: принуждение, пространство, победы, подвиги. Принуждение народа к труду и образованию; удержание гигантских пространств и границ расселения русского человека, что никак не возможно без архимощной государственной силы; победы над внешними противниками и обстоятельствами; подвиги, о которых будет говорить «цивилизованный мир» (спасли-прикрыли Европу от монголов; спасли человечество от нацизма; открыли для человека дорогу в космос; пусть не богоизбранный народ, зато народ-богоносец, и неизвестно еще, что круче – ведь добровольное бремя без отчетливого призвания есть жертва больше еврейской). Пока государство соответствует в народном сознании четырем «П», оно – легитимно. И имеет право на все, включая попрание любых формальных законов и насилие в отношении своего народонаселения.

Популярность власти для русского политсознания (а наипаче для бессознательного) – это и есть, по существу, легитимность. Наша традиция не предполагает, что народ выбирает себе верховную власть.

Поэтому оценка народом может быть не количественная, рейтинговая (20 % туда или 30 % обратно), а только качественная, в рамках двоичного политического кода: правитель или легитимен, или нет. Третьего не существует. Пока власть легитимна, она устойчива. Когда она преодолевает сверху вниз качественный барьер и теряет легитимность – текущей государственности приходит конец (1605, 1917, 1991 гг.). Соответственно, оппозиция бывает легитимной – то есть сильной и право имеющей – только при нелигитимной власти. Никак иначе и никогда. Например, при Ельцине КПРФ была – в народном восприятии, а не на самом деле, конечно, – серьезной силой, готовой и способной прийти к власти. При Путине – КПРФ закончилась, хотя число приверженцев ее взглядов не уменьшилось.

Правитель, который в полной мере воплощает все четыре государственные «П», всегда легитимен и достоин уважения со стороны русского народа. При жизни и после смерти. Не случайно за два посткоммунистических десятилетия так и не удалось, несмотря на сверхназойливые усилия, развенчать Иосифа Сталина. Точнее: не удалось убить народное уважение к Сталину. Генералиссимусом всемерно стращали, потом пытались делать его смешным – ничего, по большому счету, не сработало. Лучшие русские актеры играли «плохого Сталина», «недостойного Сталина», даже «трусливого Сталина», а потом поражались, почему зритель в массе своей все-таки сочувствует тирану. Образу, которому не хочет сочувствовать даже несущий его актер. Все это потому, что с точки зрения нашего традиционного политического бессознательного, Сталин полностью справился со своей миссией как большой государственный лидер (4 «П»), А то, что миллионы людей поубивал, – так то нормальная цена для истинного вопроса. Человеческая жизнь у нас никогда не ценилась слишком дорого. И если пробил час отдать мириады таких недорогих материальных жизней заради воплощения государственного идеала – почему нет?

Стихи Волошина, между прочим.

Государство Российское для его постоянного, завсегдашнего обитателя – не друг и не родственник, не отец и не мать. И уж тем более – не «наемный менеджер», каким грезили наши либералы из начала 1990-х. А – строгий учитель. Который неизвестно кем назначен. Да нам и не важно кем. Кем надо, тем и назначен – потому и учитель. Учитель заставляет нас приходить в школу каждый Божий день к восьми тридцати утра. Мы не хотим. Хотим спать. Лениться хотим. Но встаем и идем. Потому что только подавляющей волей учителя мы сможем стать людьми. Мы не то чтобы любим учителя, даже подчас ненавидим его. Но мы признаем его право принуждать и подавлять нас. Ради нашего же блага. Ведь если б не острая указка и грубая линейка учителя, его угрожающий взгляд и тамтамовый голос, мы никогда не проснулись бы до рассвета. Мы расползлись бы в наших просторах и растворились бы в чужой истории. От учителя жаждем мы не снисхождения и доброты, но победительного насилия, берущего верх над нашим органическим нежеланием трудиться и просвещаться. Насилием, за которым потом и всегда приходит благодарность.

Нам не требуется знать, с кем спит учитель, что он пьет и где покупает огуречный рассол. Более того: все эти знания нам вредны. Ведь узнай мы это все, исчезнет дистанция – и учитель станет слишком плотским, слишком понятным, и, тем самым, как бы уже и не учителем вовсе. А всего лишь одним из нас, незадачливых разгильдяев.

В нашей школе нет закона кроме того, что установлен учителем. И жаловаться на учителя некому. Надо терпеть. Ибо все, что терпим, – ради нашего выживания и спасения, в конце концов.

Но все сказанное не значит, что государство для русского человека тотально. Это не так. Государство – макромир, обнимающий человека со всех внешних сторон. В макромире государство реализует свои цели, высокие и внешние, перпендикулярные обычному человеку. А у этого обычного русского человека есть еще микромир, сотканный из бытовой, культурной и религиозной традиций. И та самая «тайная свобода», воспетая главными русскими поэтами, названная своим именем или неназванная – это право жить в микромире, защищенном от государственного проникновения. Русские микромиры неисчислимы. У древнего крестьянина был свой микромир. А у позднесоветского интеллигента – свой. Но сам принцип прошел через нашу историю в неизменности. «Мы принадлежим помещику, но земля принадлежит нам». «Мы порабощены государством, но нашу скромную святость и бедный обряд никто у нас не отнимет». «Мы ходим на партсобрания, но под одеялом читаем Солженицына, и это наше право, и наше безмолвное счастье». Потому мы спокойно жили и под монгольским игом, и под коммунистическим тоталитаризмом. Ничего страшного.

Учитель велик и страшен, но он никогда не знает, когда ученик курит в дальнем углу школьного двора. Учитель священен, но пространство, куда не проникает луч глаза его, – еще святей.

И по этой самой причине все реформы в России, которые затрагивали сложившиеся микромиры, всегда были болезненными и непопулярными. Начиная с Крещения Руси. Включая великие освободительные реформы 1860-х, покусившиеся на тайну крестьянских отношений с мистическою русскою землей. «Верхушечные реформы», которые не затрагивали тайную свободу и «бедный обряд», всегда проходили спокойно и мирно. Глубинные, нутряные – никогда.

Но народ, недовольный реформами, принимали их результаты при условии, что государство могло заставить его. Все те же четыре «П» – строгий учитель, ломающий ученика через колено ради блага последнего. Те реформы в русской истории считались и считаются успешными, какие удалось «дожать». Не бросив на полпути. Каких бы жертв реформы ни стоили.

Эти успешные реформы делались теми, кто твердо понимал для себя благо народное лучше, чем сам народ. Благо народа – вторично по отношению к благу государства. Не наоборот. Такова русская политическая традиция.

Тот же, кто в реформах преизбыточно рефлексировал, пугался треволнений, останавливался на пол– или четвертьпути, обречен был поражению. Но никогда еще русский народ не сказал «спасибо» за отмененные или непроведенные реформы. Начал – заканчивай.

На этих четырех ножках по имени «П» стоит стол под названием «Россия». Если одна ножка надломилась – государство теряет устойчивость. Сломались две ножки – валится набок. О трех и четырех уже и не говорим.

Почему ельцинское государство постоянно страдало тяжелой истероидной лихорадкой? Потому что было злым, «антинародным»? Полноте! После всех веков темной крови?! Ельцинское государство не выполняло обязательную программу из четырех «П», вот почему. Оно не удержало русского пространства, бестрепетно отдав даже сердечную сестру Украину. Часто проигрывало, когда надо было побеждать, но главное – не могло скрыть от народа своих поражений и придумать помпезных побед. Не совершило достоверно известных подвигов. И не могло, увы ему, как следует принуждать.

По тем же причинам русский народ Ивана Васильевича Грозного признавал, а Бориса Бодунова – сдал. К тому же происхождение Годунова-царя было слишком уж из земли, а потому, с русской точки зрения, и вызывало неисчерпаемые сомнения.

Чтобы создать новое государство, надо понимать традицию. Но надо и знать, что все новое в России возводится на болоте, как Санкт-Петербург. Твердой почвы, чтобы оттолкнуться рациональным усилием конечностей, не существует. Строить должен тот, кто: а) очень хочет строить, во что бы то ни стало; б) понимает свой собственный образ русского будущего; в) верит, что именно его план строительства нужен и необходим России; г) способен навязать себя – заставить Россию принять себя и свой план; д) умеет догадаться, где и в чем лежит заветная награда.

Только так. Не надо спрашивать у России, что ей требуется сегодня. Надо объяснить России, что ей потребуется завтра.

В обозримом историческом будущем России необходимо демократическое государство, официальной и фактической целью которого будет сохранение и развитие русской (российской) цивилизации.

Здесь и далее слова «русский» и «российский» используются как синонимы.

Предпосылки новой государственности:

1. Крушение Российской Федерации.

Российская Федерация есть реализация классической государственной модели, которую для удобства можно назвать «постсоветской» (хотя этот термин, разумеется, отнюдь не идеален, но развернутая полемика по его поводу не относится к задачам читаемого вами текста). Постсоветская государственность предполагает прежде всего: случайность как принцип формирования правящей элиты – «в нужное время в нужном месте»; авторитаризм и застой как способы закрепления результатов счастливой исторической случайности и, таким образом, грубого/чернового состава элит; паразитизм элит как принцип их существования и управления подведомственной территорией; невозможность созидательной стратегии, принцип вечного транзита из СССР в никуда, позволяющий отказаться от советских обязательств (при сохранении части советских символов), не возлагая на себя никаких новых принципиальных/системных обязанностей.

В современной российском исполнении постсоветский режим есть классическая монетократия – власть денег.

Эта государственность должна рухнуть в близком историческом будущем по одной лишь главной причине. Источником легитимности монетократической государственности по определению являются деньги. Субстанция денег. Эта субстанция – и только она – обеспечивает связность элит, а также управленческого механизма и по вертикали (от начальников к подчиненным, от Центра к регионам), и по горизонтали (между важными административно-экономическими партнерами). Государственные деньги РФ скоро заканчиваются. По оценке Минфина РФ, финансовые резервы, позволяющие решать любые вопросы экономического, социального, политического и метафизического свойства, истекают в конце 2010 г. Значит, на самом деле – еще раньше. Когда денег не станет, не станет и клея, скрепляющего скелет страны. «Если у вас больше нет чудотворного эликсира денег, то зачем вы нам»?

Мы помним: точно так же советская власть прошла точку невозврата в своем движении к краху тогда и именно тогда, когда у нее закончился коммунизм – ее источник легитимности. Распад советской империи стал необратим 15 марта 1990 года – в этот день Михаил Горбачев избрался президентом СССР, обесценив тем самым сакральную жреческую вертикаль во главе с Генеральным секретарем ЦК КПСС. «Если у вас больше нет сакрального эликсира эксклюзивно эффективной идеологии, зачем вы нам»?

Крушение РФ не зависит от наличия либо отсутствия политической оппозиции в стране. Сегодня оппозиции нет, но систему это не спасет. Если у человека иссякают жизненные силы, он должен умереть – независимо от того, есть ли у его жены любовник, готовый жениться на вдове после кончины законного супруга. Есть любовник – хорошо, вдова не останется одинокой. Нет любовника – останется. Пока и если прекрасный принц не явится на захудалой кобыле. Как писал академик Опарин (по учебнику которого я готовился некогда к поступлению в медицинский институт), все процессы в природе, включая старение и смерть, необратимы.

2. Кризис российской цивилизации.

Сама наша цивилизация, существующая в разных государственных оболочках с IX века, находится в глубоком кризисе. Опираясь на сумму выводов, к которым пришли в разные времена классики полицивилизационного подхода (Шпенглер, Тойнби, К. Леонтьев и другие), мы можем констатировать в сегодняшней РФ наличие некоторых важнейших признаков упадка.

В частности, такие.

Правящая элита полностью сняла с себя обязанность производства позитивных этических и эстетических образцов для народных масс. На любые беды – у них один ответ: «Мы снимаем и показываем «Дом-2», потому что народу нравится». Представьте себе учителя, провозглашающего: я ругаюсь матом на уроках, потому что моих учеников это забавляет. Я даю детям наркотики, потому что детям это нравится. Я продаю ученикам алкоголь, потому что их родители готовы за него платить.

Элита, которая забыла, что ее исключительное право принимать важнейшие решение жестко обусловлено обязанностью генерировать позитивные образцы и распространять их, в том числе и собственным примером – первейший признак упадка цивилизации. См. всемирную историю.

Далее. Правящая элита уже совершенно открыто декларирует, что не знает, как решать острые и острейшие проблемы страны. И элиту это не смущает. Ее основной посыл: эти проблемы не нами созданы и, по-видимому, в принципе не подлежат решению. А значит – и ответственному обсуждению. Например – проблема Чечни и кадыровщины как политического явления/стандарта. Правители России признают, что индивидуальноколлективный Рамзан Кадыров полностью вышел из-под контроля и в любой момент может сделать данницей Чечни всю Россию (точнее, любую точку ее пространства – вся экстенсивная Россия Кадырову просто не нужна, ибо слишком обременительна). И что же они собираются делать? Ничего. Просто ничего. А что бы вы сделали? – вот их ответ.

То же – нс экономическим кризисом. Мы уже много раз слышали, что кризис пришел к нам из США. В этом утверждении – вся антикризисная стратегия. Другой нет. Позиция РФ-элит: мы не виноваты, а раз мы не виноваты, почему мы должны отвечать?

Власть в современной России не подразумевает ответственности. А предполагает только право приобретения материальных и приравненных к ним благ за счет того или иного властного ресурса. Такое поведение правящей элиты безусловно указует на состояние цивилизационого упадка.

И, конечно, – народные массы. У масс и элит в сегодняшней РФ нет общих интересов. Они живут в разных мирах, граница между которыми охраняется куда тщательнее государственной. Это – третий признак кризиса цивилизации.

Газетный формат не позволяет нам углубляться в дальнейшие подробности. К сожалению или к счастью, все уже понятно и без избытка слов.

Можно ли преодолеть цивилизационный кризис и сохранить русскую цивилизацию, открыв перед нею новые перспективы развития? Вероятно, можно. Но только путем создания нового российского государства.

Следовательно, новая государственность, альтернативная умирающей нынешней, становится императивом для тех, кто считает, что русская цивилизация представляет собою непреходящую ценность и должна жить в истории до последних ее, истории, дней. Старая государственность может просуществовать еще некоторое время, но спасти русскую цивилизацию в рамках и пределах этой государственности – невозможно.

Для создания новой российской государственности необходим коллективный субъект – зародыш правящей элиты следующей России. Основные критерии, которым должны отвечать индивидуальные члены этого коллективного субъекта, примерно и в основном таковы:

а) онтологическая и психологическая готовность заниматься столь сложным и, возможно, неблагодарным делом, как построение нового государства на российской территории;

б) органическое и честное отчуждение от базовых ценностей постсоветской монетократии;

в) отсутствие криптонаркотической зависимости от общества потребления, его фундаментальных установок;

г) способность мыслить историческими и политическими категориями скорее, чем деловыми и финансовыми;

д) отсутствие комплекса неполноценности перед Западом (метафизической Большой Европой).

В России такие люди есть, но их мало. Критической массы точно нет. Значит, новая элита должна быть импортирована. Ее основу, вполне возможно, составят потомки трех эмиграций, преимущественно – первой. То есть: западные жители, ощущающие себя русскими и способные увидеть позитивный вызов в проекте построения новой российской государственности.

Вероятно, особую роль в этой импортной критической массе могут сыграть потомки российских дворян, рожденные на Западе после и по причине эмиграции их прямых и косвенных предков. Опыт общения с такими людьми показывает: там есть, на что надеяться, кого ловить. Может быть.

В России к таким людям могут присоединиться редкие – при том не уставшие и не разочаровавшиеся до конца – носители контрольного пакета вышеперечисленных ценностей. В первую голову, провинциальная интеллигенция, оставшаяся вне пространства гламура, зато сохранившая (каким-то непостижимым с точки зрения социальной физики образом) основные интеллигентские черты: ответственность и боль. И тем отличающаяся принципиально от постсоветской постинтеллигенции, которая сегодня стала доминирующей интеллектуальной прослойкой, несущей себе подобным и неподобным сообщение о спасительном избавлении от ответственности: все попытки русской интеллигенции решить проблемы России и народа заканчивались плохо для всех троих: России, интеллигенции, народа. Потому благословим эпоху, которая не призывает нас ни к чему подобному. (Это их точка зрения, не моя и не наша).

Барон Мюнхгаузен умел вытащить сам себя из болота за волосы. Но мы так не сможем.

Для построения на историческом пустыре нового государства потребуются и внешние по отношению к России энергии. Источников этих энергий потенциально – три:

– пассионарные кавказские племена, гордые и жестоковыйные; но у нет них никакой необходимости, а равно и возможности выстраивать большую Россию с нуля нет – и не будет;

– Китай; здесь есть потребность в малонаселенных территориях и изобильных природных ресурсах Сибири/ Дальнего Востока, но – ни малейшей потребности в России как целостном, внутренне непротиворечивом государстве; наверное, Китай в перспективе не возражал бы разделить территорию современной РФ по Уральскому хребту все с теми же пассионарными кавказскими племенами – не более и не менее того;

– Запад (США + титульная Европа).

В нашем случае реален, а потому и прагматически продуктивен только третий вариант. До периода Обамы многие члены Запада склонны были – хотя и далеко не все, разумеется – считать Россию абсолютным злом, которая пусть бы и распалась на несколько единиц или даже десятков квазигосударств. В обамический период все они должны осознать, что возвышение кавказских племен по древнемонгольскому сценарию плюс фактическое (пусть даже не формальное) приобретение Китаем контроля над азиатской частью нынешней территории РФ – это для Запада катастрофическая комедия. Не обязательно осознают, но шанс объяснить есть.

А если объяснить – они станут коспонсорами нашей новой государственности. На каких условиях? Отдельный вопрос. Обсудим немного позже.

Теперь – несколько слов о государственной модели/ политическом строе следующей России.

Демократия, безусловно, нужна России, так как только демократия позволит рекрутировать из отечественного (неимпортного) человеческого материала элитный пласт, замещающий отлетающих монетократов.

Но традиционная западная (евроатлантическая) демократия на российской почве невозможна. Почему? Потому что необходимым условием такой демократии является имманентность государства народу. Которая и определяет формы и контуры гражданина как субъекта политики.

В России же исторически государство, как мы излагали здесь выше, трансцендентно народу. И по-другому у нас государство никогда не приживалось и не жило.

Отсюда: единственная форма, при которой в России возможна демократия, есть конституционная монархия.

При такой форме и волки истории сыты, и овцы вожделения целы. Монарх – трансцендентен, отделен от своего народа той самой сакральной дистанцией, существует прежде всякой политики (предполитичен) и независим от нее, невыбираем, неизменен и несменяем (во всяком случае, вопреки собственной воле и/или на протяжении своей физической жизни). Но исполнительная (Правительство, корпус глав регионов) и законодательная (общенациональный Парламент и региональные парламенты) власть формируются на вполне свободных демократических выборах. У этих ветвей власти не будет сакрального статуса, но и необходимости в подобном статусе у них нет. Сегодня одни выбраны – завтра другие. Важно, чтобы монарх гарантировал существование государства как такового во веки веков.

В описываемой системе, наряду с монархом, существует двухпалатный парламент. Почти как сейчас, но не совсем. Нижняя палата – Государственная дума – избирается целиком по партийным спискам и самостоятельно, без вмешательств извне формирует Правительство. А также, если и когда нужно, отправляет Правительство в отставку. Верхняя палата – Сенат – формируется путем прямых выборов по мажоритарным округам. Сенат наделен правом вето на законы, принимаемые Думой, а также назначает некоторые властные и/или контрольные инстанции, не относимые к исполнительной власти: главу Центробанка, аудиторов Счетной Палаты, некоторые др.

Монарх в такой системе:

– выступает гарантом Конституции – обладает правом вето на любые конституционные изменения, предлагаемые (одобренные) законодательной и исполнительной властью;

– гарантирует права и свободы человека; среди прочего, единолично назначает Уполномоченного по правам человека;

– назначает судебную власть – судей и генерального прокурора (возможный путь к независимости третьей власти от первых двух);

– является верховным политическим арбитром – в частности, распускает Государственную думу в некоторых определенных Конституцией случаях (неспособность Государственной думы своевременно сформировать правительство, систематическое неисполнение Думой ее конституционных обязанностей и т. п.); имеет право увольнять губернаторов на основании ходатайств законодательных собраний регионов или, напротив, распускать законодательные собрания по просьбе Сената – и кое-что еще, вполне подобное изложенному;

– называется Верховным главнокомандующим; объявляет и прекращает войны; присваивает высшие воинские звания и награды; во время официальной войны держит в непосредственном подчинении Генеральный штаб.

Вот такие функции. Достаточно, чтобы гарантировать целостность системы, с одной стороны, и независимость ее ключевых элементов друг от друга (но не от монарха) – с другой.

Монархия, разумеется, должна быть династическая и наследственная. Наследник определяется волей царствующего монарха, и только ею (но не династическими законами). Лучше всего – вернуть формально Романовых, чтобы легче было объяснить народу, откуда династия вообще взялась и почему есть историко-правовые основания для ее возвращения. Монарх, разумеется, должен соответствовать критериям, означенным выше для новой элиты в целом. Это значит, что он, вероятно, будет настоящим иностранцем, но с российско-имперской династической кровью и хотя бы относительно четким представлением, где и в чем находится сегодня Россия. Оптимальный (хотя совсем не единственный) кандидат – принц Майкл Кентский, двоюродный брат британской королевы Елизаветы II и легитимный потомок новомученика Николая II. Впрочем, обсуждение подходящих фигур для русского престола останется за пределами этой статьи. И без того – слишком много всего.

Кто установит (восстановит) монархию в России? Учредительное собрание. Которое было незаконно прервано в 1918 году. Приходит время прекратить его перерыв. Это же Учредительное собрание примет новую Конституцию России.

Вы думаете, все это – фантастика? Конечно. Кто бы спорил. Но в России сбываются, как правило, именно фантастические сюжеты. Если бы летом 1989-го, вам, дорогой читатель, сказали, что Советского Союза вот-вот не станет, потом всю Россию очень быстро, сплошь и наискось приватизируют, а править ею будет групповой киборг по имени Абрамович, – как бы вы это прокомментировали? Тогда, не сейчас?

 

3

Немалую роль в легитимации следующей российской государственности предстоит сыграть Русской Православной 1Деркви. Хотя бы уже потому, что вослед Учредительному собранию, которое установит основы и опоры нового государства, последует коронация монарха – в Успенском соборе. Что же и где же еще?

Кажется, легитимирующая роль 1Деркви по отношению к светской власти вполне отвечает амбициям нашего нового Патриарха Кирилла. Многие действия Патриарха указуют на то, что он не намерен ограничиваться доктриной «секторальной 1Деркви», которая занимается лишь окормлением верных и не особенно интересуется делами государственными/общественными. Кириллу, вероятно, близка концепция «тотальной Церкви», которая не только вправе, но и должна высказываться по всем важным вопросам – больным и здоровым – национального бытия. Играя важнейшую роль в созидании национального сознания. Важно только в процессе «тотализации» не перепутать Церковь с самим государством.

Если государство сложилось и устоялось в русской истории как носитель четырех «П» (принуждение, пространство, победы, подвиги), то Церковь, исторически оправданная и право имеющая, – это, скорее, четыре «С»: святость, сострадание, созерцание, солидарность.

Сила Церкви определяется ее инаковостью, перпендикулярностью по отношению к государству. Ее органическая (для русской почвы) цель – не столько участвовать в утверждении государственного макромира, сколько выступать защитницей русских микромиров, непобедимым стражем той самой тайной свободы.

Не случайно в монгольское время, получив особый, отдельный статус, Церковь оберегла нашу духовную и культурную идентичность. Так же, теми же вечными силами Патриарх Гермоген предотвратил восшествие польского короля на русский трон (хотя на уровне светского государства все было почти уже решено).

Нет сильнее способа убить влияние Церкви, чем превратить ее в часть государства. Этого захотел Петр I, он поступил так, и преуспел. Недаром уже при Николае I пришлось запрещать уход из официального православия, чтобы государственная церковь не обвалилась. Когда большевики после прихода к власти уничтожили Церковь как связный целостный институт, русский народ этого, по большому счету, и не заметил.

И, напротив – при коммунистах, будучи не просто отдельной от государства, но гонимой, Церковь начала восстанавливать свое влияние и доверительные отношения с паствой. Отныне в Церкви вновь искали заступничества от внешней государственной реальности. И пусть церковные иерархи принуждены были отрабатывать идеологическую барщину участием в разных публичных компаниях советской власти – типа «борьбы за мир». Церковь стала частью иного, и там вновь была святость.

Если и сравнивать Русскую Церковь, то – с русской литературой. Ее негласной соперницей на протяжении XIX–XX веков. Как и Церковь, наша литература предполагает духовное водительство. Всякий по-настоящему великий писатель – крипторелигиозный лидер (Достоевский, Толстой, даже Солженицын). Наша литература, как Церковь, – вселенская по замыслу и национальная по воплощению. Потому христианская и языческая одновременно. Миссия русской литературы – гарантировать «тайную свободу». Защищать маленькую бездонную душу от насилия со стороны каменного макромира. Литература влияет, пока она тотальна. Теряет влияние, становясь секторальной. (Как в наши дни). И/или – государственной. Для своей паствы «государственный писатель» так же искусственен и бессмыслен, как «государственный священник».

РПЦ вновь слишком опасно сблизилась с государством в постсоветское время. Нет, прямых попыток подчинить Церковь уже не было. Но соблазн подчиниться – в обмен на широкий поток невиданных возможностей и материальных благ – воскрес и разросся. Церковь позволяла себя использовать и для возвращения советского гимна, и для возвеличения победительного подвига наших футболистов в матче с голландцами на Евро-2008. Это все не пошло Церкви на пользу, нет.

Сейчас Церковь снова решает – стать в полной мере придатком, инструментом уходящей светской элиты, тем самым умерев для будущей России. Или – одной из точек консолидации элиты будущей. Той, о которой мы говорили в предыдущей части этой статьи.

Рассматривая Патриарха Кирилла, слушая его, трудно поверить, что он предпочел бы первый путь.

Но, в тот же час, очень смущает скороспелая «миссия», предполагающая едва ли не политические и даже маркетинговые технологии «раскрутки» Церкви, какие мы имеем несчастье наблюдать буквально в последние месяцы. Сомнительный шоу-бизнес с байкерами и рокерами, «православная смена» на Селигере, в лагере официально-молодежного цинизма и разврата – неужели можно предположить, что соучастие в подобном укрепит авторитет Церкви? И кого могут привести в Церковь бесноватые фрики из всяческих «союзов православных граждан»?

Впрочем, пока не будем углубляться сюда. Предоставим времени накопить свой ответ.

Следующая Россия уже не будет называться «Российской Федерацией». Тем не менее, она должна стать таковою по сути. Иначе удержать под единым контролем целое русское пространство не удастся.

Как известно из истории, Россия создавалась путем постоянной и последовательной колонизации новых земель. Так мы дошли до подлинного балтийского берега на Северо-Западе, до Черного моря – на Юге, до Тихого океана – на Востоке. Русский принцип: взять новую землю и вгрызться в нее, не особо рассчитывая на этой земли неизменную благодарность. А завтра, может быть, – новый поход, и снова вперед.

Но, если посмотреть из другого угла, русский человек живет на краю мира. В своих огромных пространствах он одинок. Маргинален, если угодно. Больнее всего мы переживаем свою неизбывную провинциальность. Тянем вожделеющие ладони к столицам – «В Москву! В Москву! В Москву», а оттуда – к Европе. Где, по нашему тайному разумению (что бы мы там ни утверждали явно в запальчивости и раздражении) – центр мира. Обитаемой суши. Но дотянуться умеем – не всегда.

Реальный федерализм был самой – и почти единственной – удачной находкой постсоветской России. Поскольку федерализм, и только он, позволяет поставить дух колонизации выше провинциальности. А инстинкт вгрызания в землю – выше стремления «бросить эту проклятую дыру».

Если и когда русскому человеку дают выбирать себе все региональное начальство – это уже аргумент против провинциальности. А если на соискательный конкурс является большая столичная знаменитость – тем более.

Если и когда у данной территории (региона) есть существенные права, включая право выбирать себе политическое руководство, создаются основы для создания настоящих региональных элит, привязанных к месту, отождествляющих себя с ним. И с большой Россией, объемлющей данную территорию, – тоже.

Сейчас перед нами вновь стоит двуединая задача:

– создать (может быть, точнее – возродить) полноценные региональные элиты;

– закрепостить их судьбами/интересами регионов.

Почему от федерализма фактически отказались при Путине? Потому что федеральная элита не хотела делиться деньгами с регионалами. Только и всего.

А что там эксперимент с назначением губернаторов? Провалился, сомнений нет. Те мастодонты, кто никогда не хотел уходить от региональной власти (а ради их устранения антифедеративный переворот якобы публично и затевался) – остались. А вновь назначенные кремлевские наместники – да ладно, кто-то помнит, как их зовут? Хоть одно имя назовете без запинки и Интернета?

Правда, в постсоветском федерализме была одна ошибка, которую в начале следующей России надо сразу устранить. Чтобы не заблуждаться и четко знать, как соотносится Империя с ее составными частями.

Должно изначально понимать, что суверенитет не делится между Россией и регионами. 100 % суверенитета – принадлежат России. А губернатор – не глава региона, а руководитель соответствующей исполнительной власти. При том он может, по горделивой местной традиции, называться и «президентом». Но это – ритуальное название, а не государственный смысл.

Тогда все встает на свои места.

Конституция следующей России, которую придется принимать возобновленному Учредительному собранию, будет включать:

– прямые выборы законодательных собраний регионов;

– выборность губернаторов (председателей правительств регионов) этими самыми законодательными собраниями;

– прямые мажоритарные выборы сенаторов – по 2 от каждого региона.

Из властных инстанций, сидящих в столице, только монарх может убрать губернатора до истечения срока его полномочий – но исключительно по просьбе законодательного собрания того же самого региона. При том монарх может распустить и региональное заксобрание – но только по ходатайству Сената, если тот увидит в деятельности данного конкретного заксобрания опасные антигосударственные (антиобщественные) вещи. Федеральное Правительство, создаваемое Государственной думой, вмешиваться в судьбы региональных правителей – не сможет.

Чтобы дать стартовый толчок новейшему федерализму, этого пока достаточно.

Автор этих заметок, понятное дело, – не экономист. Потому не станет говорить о нашей жалостной экономике подробно. Но несколько слов все равно придется сказать. Таково требование жанра.

Сегодня почти для всех, чьей функцией не является трансляция кремлевской пропаганды самого грубого помола, ясно: постсоветская модель экономики РФ исчерпана. Потому что эта модель построена на нещадной эксплуатации промышленности и инфраструктуры, унаследованной от СССР (советской власти). Безо всякой, хотя бы малейшей модернизации. А гарантийные сроки советского промышленно-инфраструктурного комплекса – вышли давно.

Стало быть, следующей элите придется строить экономику (и экономическую модель) с нуля. (Черт побери!).

Основные установочные параметры экономической модели следующей России, примерно, по нашему мнению, таковы:

– Надо в полной мере использовать наши естественные сырьевые преимущества – но только не для безудержного экспорта сырой нефти и природного газа, а для реиндустриализации страны; дешевые энергоносители должны достаться, в первую очередь, внутреннему рынку;

– Следующая экономика должна востребовать весь не до конца исчерпанный интеллектуальный и технологический потенциал страны – и создать импульсы для расширенного воспроизводства такого потенциала;

– Новейшая российская экономика должна сформировать предпосылки для восстановления нашего политического лидерства – хотя бы в региональном масштабе (на глобальный пока не замахиваемся, разумеется, не до того нынче).

Концепция, которая отвечает всем параметрам – энергетическая империя. Да-да, вы будете смеяться. Это она.

Но это – не та «энергетическая империя», которую провозгласили Владимир Путин и Ко в 2005–2006 гг. У них империя – это бессрочное сырьевое процветание, экономическая обломовщина, царство-лежа-на-боку. Им, правда, по совету из Европы пришлось от их любимого термина отказаться. Потому мы можем взять термин на вооружение. Бесплатно, ибо не запатентовано.

И объяснить, что наша энергетическая империя – это система, в рамках которой Россия сможет стать региональным лидером в области альтернативной (неуглеводородной) энергетики.

Совершив рывок в области альтернативной энергетики, за которой – будущее, мы займем эксклюзивную нишу на пространстве бывшего СССР. За это стоит побороться.

О том, что сказано, хочется говорить куда подробнее. И требуется еще сказать о многом другом.

Например, о политической столице, которую надо бы перенести в Санкт-Петербург (город-проект, символизирующий возможность самой русской победой над провинциальностью). И деловые столицы, которых должно быть, как минимум, две: в русской Европе и русской Азии. Например: Москва, Иркутск.

И про создание новейших ядерных сил. Вокруг которых может кристаллизоваться следующая российская армия. Не компот из обломков армии давно уснувшего СССР, а – Вооруженные силы будущего государства российского.

Но – пришло время заканчивать. Пора дать слово другим. Я очень надеюсь, что эта дискуссия продолжится другими, более мудрыми и достойными. Не по поводу моих заметок, конечно, а о близкой судьбе России во времени и пространстве…

 

4

Я почти уверен, что в современном мире, отравленном едким цинизмом и болезненной склонностью человека к баблу, все-таки существует настоящая любовь. Безрассудная, беспредельная, бесцельная и часто, увы, безответная. Например, такая, как моя любовь к российской прогрессивной общественности.

Подобно всякому влюбленному, я не могу не переживать за психосоматическое состояние моей виртуальной пассии. Пассия же в последнее время грустна и тревожна. Пр. общественность (это я так ее уменьшительноласкательно называю) до дрожи переживает по нескольким отчетливым жизненным поводам. И хочет, хоть меня и не очень любит, чтобы я переживал вместе с нею.

Например. Мне было предложено как следует поволноваться и даже несдержанно порыдать на тему «Судьба Совета по правам человека при Президенте РФ». Точнее, он полностью называется «Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека», но так и язык сломать можно, а великий и могучий, правдивый и свободный язык Белковского нам с вами, дорогой читатель, еще пригодится.

Вы представляете? Из совета только что ушли несколько достойнейших людей, и прежде всего – Игорь Юрьевич Юргенс! Глава Института современного развития (ИНСОРа), бывшего мозгового центра бывшего президента Дмитрия Анатольевича Медведева. Еще немного – и совет лишится кворума, и тогда его безвременно покинет почтенный председатель Михаил Федотов, автор действующего до сих пор федерального закона «О печати»…

В общем, недалек тот темный час, когда кровавый путинский спецназ неотвратимо явится прямо в московское кафе «Жан-Жак», оплот остатков русской демократии. И расстреляет каждого пятого. Что, с моей точки зрения, было бы неплохо, потому что вечером в этом самом «Жан-Жаке» фиг найдешь свободное место, а более дешевого виски в столице РФ не бывает. Разве что где-нибудь в Химкинском лесу, но в моем возрасте лень вштыривает сильнее жажды.

Я почти уже приготовил лошадиную, как врачебная фамилия, дозу соленых слез и проглотил несколько сырых яиц, чтобы мои стенания по части трагической участи Совета по правам человека (СПЧ) хоть немного напоминали крик простреленной навылет волчицы (© И.М. Воробьянинов). Но тут внутри меня что-то неожиданно надломилось.

Я задумался над несколькими вещами.

Первое. А чем, собственно, занимался СПЧ все эти годы? Выражаясь суконно, посконно, домотканно и сермяжно (© О.И. Бендер-бей), в чем состоял (точнее, состоит, поскольку СПЧ еще никто, даже страшный Путин, не разогнал) предмет деятельности данного уважаемого государственно-общественного утверждения?

За исторический период непосильных трудов совет изготовил несколько заключений (в хорошем смысле) о том, какие плохие у нас в России законы и судебные приговоры. Ай, молодца! А то мы с луны свалились и Салтыкова-Щедрина не читали! Лучше бы вручили Президенту РФ (не важно, Путину, Медведеву) собрание сочинений Михаила Евграфовича, и ситуация с правами человека, глядишь, прояснилась бы, как апрельское небо.

Эти заключения Президент РФ неизменно отправлял, слегка поморщившись, прямо в агрегат, именуемый в просторечии шредером (не путать с бывшим канцлером Германии, который друг Путина и может нам всем, если обидится, отомстить нипадеццки). Что, конечно, само по себе было очень прогрессивной технологией: скончавшийся политолог-фантаст (почти как Белковский) Рэй Брэдбери считал, что для уничтожения всевозможных бумаг, связанных или вовсе не связанных с правами человека, надо разогреть атмосферу до 451 градуса по Фаренгейту. Температура, при которой вопреки всесильному Воланду, утверждавшему, что рукописи не горят, все же воспламеняется бумага. А в наше время – все просто. Кинул в изящную машинку – и забыли.

При этом СПЧ неизменно и активно надувал щеки, а его босс Михаил Федотов даже числился помощником Президента РФ. Ну, в общем, серьезные люди, влиятельные без дураков. Вы понимаете.

А теперь я хочу сказать второе. И главное.

Хотя, прежде чем это главное скажу, я обнародую нечто, что среди современной интернет-молодежи называется дисклеймером. А на ВМПСе (т. е. Великом, Могучем, Правдивом и Свободном) может именоваться скорее предупреждением.

В совете, бесспорно, есть умные и порядочные люди. Например, Елена Лукьянова, адвокат вообще и защитник Михаила Ходорковского в частности. Дисклеймер (он же – предупреждение) окончен. Вернемся к делу.

СПЧ в целом и отдельные его члены в последнее время активно защищал всевозможных борцов за народное счастье. Как правило – пэтэушниц из Усть-Урюпинска (Нижнего Мухосранска), подравшихся с ОМОНом или типа того. Почему подравшихся? Да, да, я знаю, из ненависти и отвращения к кровавому режиму. Но если серьезно, то, скорее всего, по двум основополагающим причинам.

У пэтэушниц периодически заканчиваются дешевые наркотики (системы «винт»), и тогда у них предметно сносит башню (думаю, современно мыслящий читатель понимает смысл приведенных мною политологических терминов). Девицы призывного возраста часто страдают нестабильностью гормонального фона, из-за чего их воленс-ноленс тянет учинить с омоновцем что-нибудь глубоко физическое.

Правда, в России есть один человек, на которого СПЧ конкретно забил болт с прибором. По странному стечению обстоятельств, этот человек – один из самых известных публицистов РФ. Как вы уже догадываетесь, речь идет обо мне, Белковском.

К сведению уважаемых правозащитников. Со мной произошли следующие вещи.

А) Спикер парламента Чечни Дукваха Абдурахманов, за которым стоит могущественный, как Зевс-громовержец, Рамзан Кадыров, официально предложил выслать меня из России. В нарушение Конституции РФ, поскольку гражданина нашей типа страны – а никакого паспорта, кроме российского, у меня нет – принудительно изгнать с канонической РФ-территории, согласно Основному закону, нельзя.

Б) Болезненные активисты из скандально известной Ассоциации православных экспертов (АПЭ), возглавляемой потенциальным насельником больницы имени Алексеева (Кащенко) мирянином Кириллом (Фроловым), публично призвали посадить меня в тюрьму по 282-й статье Уголовного кодекса («экстремизм»), В Интернете активно тиражируется обращение, недвусмысленно озаглавленное «Белковский должен сидеть в тюрьме».

И – вот что странно – отечественная правозащита, в том числе в коллективном лице СПЧ, молчит, как рыба об лед. Никто не возвышает свой глуховатый голос в защиту ветерана протестного движения.

Я хочу обратиться в Совет по правам человека при Президенте РФ с формальным вопросом: почему вы меня не защищаете? Ведь все поводы налицо.

Предлагаю варианты ответа:

– Белковский – не человек;

– у Белковского нет прав человека, т. к. их отобрали – например, за превышение скорости жизни;

– Белковский не есть региональная пэтэушница, которая только и достойна СПЧ-защиты;

– иное.

А теперь, уважаемые знатоки, внимание, правильный ответ. Вы меня не защищаете, потому что на мне особенно не капитализируешься. Я хоть и добавил за свою жизнь в бороду кровавому режиму пачку седых волос, не произвожу впечатления профессиональной жертвы. А значит, вашей скупой правозащитной слезы я недостоин.

Кроме того, тут имеет место фактор банальной человеческой трусости. Одно дело – напропалую попрекать кровавостью Владимира Путина, который, если посмотреть на него внимательно, кроток и безответен, как бездомный котенок. И совсем другое – полемизировать с уважаемыми чеченскими товарищами. Здесь сразу всплывают в памяти бренды «Анна Политковская», «Наталья Эстемирова» и некоторые другие. А правозащитникам хочется жить на дачах и ездить с мигалками, а не искать себе приключений в кавказских зинданах и свежевспаханных рвах.

В общем, очень жаль, что В.В. Путин не пользуется моими советами. Я бы ему посоветовал: чтобы истерику по поводу того, кто входит в СПЧ, а кто из него выходит (в бизнес), прекратить, совет надо вообще ликвидировать. А функции его передать МВД РФ. В конце концов, «внутренние дела» – это понятие куда более глубокое и емкое, чем просто «полиция».

Можете вывезти меня на окраину Венского леса и избить волшебной флейтой, но я не понимаю, чем парадные придворные правозащитники отличаются от столь жестко мочимого ими режима. По-моему, у них общая кровеносная система. И умрут они, долго и счастливо, в один день.

Надеюсь.

Еще же вы спросите меня, почему вопреки фундаментальной традиции я не упомянул Ксению Собчак, отвечаю: я только что это сделал.

 

5

Состоявшийся в Москве так называемый «Марш в защиту детей» (против иностранного усыновления) обернулся, как и следовало ожидать, позорным провалом.

Несмотря на нечеловеческие административнофинансовые усилия, приложенные его организаторами, собралось, по официальным (значит, скорее всего, завышенным) данным, типа 12 000 человек. Примерно в 4 (!) раза меньше, чем 13 января 2013 – на марш против антисиротского «закона Димы Яковлева», мероприятие совершенно добровольное и безбюджетное.

Причем значительную часть этих второмартовских 12 тыс. составляли гастарбайтеры из стран Центральной Азии (их индивидуальные и групповые портреты обильно опубликованы в Интернете) и откровенно оплаченные люди, которых свезли из регионов РФ. Причем отдельных коммерческих участников «детинга» (неформальное название позорного марша) организаторы попытались даже кинуть на деньги, после чего те написали заявление в полицию. Если кого-то по итогам этого заявления посадят – было бы совершенно справедливо.

Но самой позорной звездой «детинга» стала дама по имени Ирина Бергсет (в девичестве – Фролова), как бы лидер свежеслепленного из того, что было, некоего движения «Русские матери». С главной трибуны мероприятия она заявила, что ее бывший муж, норвежец Курт Бергсет, организовал целую индустрию по изнасилованию их общего 4-летнего сына. Которого, согласно версии российской общественной активистки, одевают в костюм Путина, а потом принуждают к сексуальному контакту последовательно 12 норвежских человек мужеского и женского пола.

Отдельно она пожаловалась, что в момент сватовства инфернальный педофил Курт представлялся инженером, а потом, после всеобщего прибытия в Норвегию, оказался банальным рабочим на буровой. (Если есть разница, значит, она его не любила, а просто хотела любой ценой свалить из вожделенной РФ за границу).

Я не берусь оценивать степень морально-материальных страданий г-жи Бергсет: с ней не знаком и, надеюсь, Господь убережет от такого знакомства. Но все же, как говорил М.С. Горбачев, вопросы остаются. Например.

А) Что такое «костюм Путина»? Кимоно дзюдоиста? Оперение журавля-стерха? И не слишком ли это велико маленькому мальчику?

Б) Почему г-жа Бергсет-Фролова перепутала возраст своего младшего сына, причем в полтора раза? По официальным данным, он родился в январе 2007 г., т. е. ему должно быть 6 лет, а никак не 4.

Странноватенько все это. Включая экстравагантные заявления мадам великой русской матери типа «Европа для детей – ад, Россия – рай» и «Карательные отряды феминисток осуществляют план всеобщей и принудительной геизации Норвегии». Здесь уже возникают большие сомнения в психической адекватности главной героини «детинга». Равно как и в основах кадровой политики тех, кто делает г-жу Бергсет лицом своей публичной кампании.

А теперь попробуем перейти от частного к общему.

Главный вопрос: откуда вообще берется эта истерическая история с запретом иностранного усыновления русских сирот?

Признаться, уже некоторое историческое время я не мог найти ответы на два вопроса.

1. Почему «закон Димы Яковлева» считается симметричным ответом на американский «акт Магнитского»?

Какая связь между РФ-коррупционерами и бедными российскими же сиротами, получающими шанс обрести полноценные семьи в Америке? Что же здесь симметричного?

2. Почему речь уже постепенно зашла о полном запрете иностранного усыновления, если другие страны, которые не США, ничего аналогичного «акту Магнитского» не принимали и вроде бы пока не собираются (согласно официальным заявлениям их представителей)?

Тут-то меня и осенило. «Ищу рукавицы, а обе за поясом» ©.

Америка ни при чем. Геополитика ни при чем. Месть за «магнитский закон» – ни при чем.

Ну а русские сироты – ни при чем вдвойне.

Планируется грандиозная экономическая афера. Самым циничным образом организуемая под флагом защиты детей.

Для начала присмотримся к организаторам – идеологам кампании против иностранного усыновления (вобравшую в себя провальный «детинг»). Это уполномоченный по правам ребенка в РФ, экс-адвокат Павел Астахов, и политтехнолог, бывший театральный режиссер Сергей Кургинян. Персонажи весьма примечательные и вполне характеристические (для нашей эпохи).

Астахов известен тем, что, как правило, проигрывал все дела своих клиентов – кроме тех, где клиенты включали собственный недетский административный ресурс. Провалы у адвоката случались весьма громкие. Скажем, дело американского как бы шпиона Эдмунда Поупа (2000 год) – тогда адвокат не нашел ничего лучше, чем состряпать свое выступление в суде… в стихах. Причем очень плохих. В результате суд Поупа приговорил. А выручил Астахова (в первый раз) президент Владимир Путин, «шпиона» вскоре помиловавший. Другая история – защита Астаховым интересов холдинга «Медиа-Мост» и его эксвладельца Владимира Гусинского, закончившаяся, вестимо, плачевно. Я как-то спросил одного из бывших руководителей «Медиа-Моста»: а чего вы взяли адвоката с такой-то репутацией? Ответ: ну, нужен же был нам в команде хоть один защитник-нееврей…

Точно так же всю жизнь работал и Сергей Кургинян. Он начал консультировать последнего премьер-министра СССР Валентина Павлова и первого секретаря Московского горкома КПСС Юрия Прокофьева за несколько месяцев до их полного политического краха. За год до расстрела Верховного Совета – подписал в клиенты его руководство во главе с Русланом Хасбулатовым. Принялся окормлять Бориса Березовского незадолго до его конфликта с Кремлем и эмиграции. Наконец, в 2010 году публично вписался за Юрия Лужкова. Тогда, помню, один мой приятель-политолог сказал: ну, если Кургинян за Лужкова, значит, скоро – отставка мэра. Излишне говорить, что так и произошло (в сентябре 2010 г.).

Но при всем при том назвать этих людей олухами Царя Небесного никак нельзя. В современном РФ-обществе, где титульный критерий успеха – количество заработанных любым образом денег, они – люди скорее успешные. Ибо из каждой клиентской передряги выходили с солидной материальной выгодой. Недаром Кургинян заседает в большом особняке в Вспольном переулке (в самом центре Москвы), а Астахов часто защищает права русского ребенка, не выходя из личной резиденции в Монте-Карло.

Они – крутые специалисты по разводке лохов. Только не простых и незамысловатых, а высокопоставленных и небедных. И у них это часто получается.

Вот так и сейчас.

По данным аппарата уполномоченного по правам ребенка в РФ, у нас официально зарегистрировано чуть более 100 000 сирот, находящихся на полном государственном обеспечении.

Вполне возможно, что скоро мы узнаем: да, 100 000 усыновителей для них уже найдены. Но нет жилищных условий для усыновления. Значит, нужны 100 000 квартир минимальной себестоимостью $100 000 каждая. А это – $10 млрд, без малого. Такие деньги в стране, конечно, есть. Их освоением будет заниматься какая-нибудь госкорпорация в форме некоммерческой организации «Детспецстрой», которую совершенно случайно возглавит, условно, однокурсник Астахова по Высшей школе КГБ СССР или юрфаку Питтсбургского университета.

На днях Астахов написал в своем Твиттере, что очень озабочен состоянием детских домов Забайкалья. Это, чует мое сердце-вещун, толстый намек. Надо же дать как минимум $25 млн каждому региону на окислительно-восстановительные работы. В совокупности – около $2 млрд.

А кампания по пропаганде усыновления?

Как минимум придется снять два полнометражных фильма: российский и голливудский. Первым сможет заняться нар. арт. РФ Никита Михалков, вторым – великий клипмейкер Тимур Бекмамбетов. Поскольку в обоих фильмах Астахова должен играть Брэд Питт, Кургиняна – Джонни Депп, норвежского изверга Бергсета – Джек Николсон, а Барака Обаму, как главное воплощение расправы над русскими детьми, – Уилл Смит, бюджет каждой из картин – типа $100 млн. Не меньше.

А издание тиражом 100 млн экземпляров учебных пособий по усыновлению?

Астаховы и кургиняны (совпадения фамилий случайные) неплохо нажились на постсоветской Экономике РОЗ (Распил, Откат, Занос). Но им кажется, что мало. Они укра… заработали миллионы, а хотят – миллиарды. Чтобы стать как абрамовичи и Прохоровы. Купить в складчину футбольный клуб «Манчестер Юнайтед» и карибский остров Сан-Бартелеми.

Афера с запретом иностранного усыновления и бюджетом, как мы можем подсчитать, под $20 млрд – их последний шанс. И они, кажется, намерены его использовать. Напропалую торгуя нашими сиротами, и больше никем и ничем.

И сейчас они разводят самого главного VIP-клиента в их жизни – Путина.

Впрочем, судя по последним кадровым решениям, Путин устал от таких разводок и не хочет быть лохом.

Владимир Владимирович! Так и не будьте им.

 

6

В России, кажется, назревает большая амнистия.

Вроде бы по экономическим статьям. Из которых самая главная – всеподметающая (© А.И. Солженицын) 159-я – мошенничество. Как и 58-ю статью УК СССР, по которой в сталинские годы можно было посадить кого угодно, за что угодно и ни за что вообще (помните мрачный анекдот: «Ни за что десять дают»?), 159-ю в последние лет пятнадцать использовали в хвост и в гриву. Чтобы уничтожить кого угодно, отнять собственность, отомстить за личную обиду и т. п. Жертвами ее становились совершенно необязательно предприниматели, а просто дорогие и недорогие россияне, оставшиеся с «правоохранительной» (без кавычек здесь никак) системой РФ беззащитными, один на один.

Номинально говорится, что амнистия коснется типа бизнесменов. А плюс к ним – ветеранов всех и всяческих войн, революций, кавалеров наград бывшего и нынешнего государств, беременных женщин и т. п.

Это, возможно, так, но это не совсем так.

Амнистия касается всех.

И тех, кто выйдет – в случае если Госдума эту несчастную амнистию утвердит и подтвердит – на свободу.

И тех, кто не выйдет.

И тех, кто вообще не сидит (в тюрьме).

«Ко всем относится», – как говорил министр-администратор в пьесе Евгения Шварца «Обыкновенное чудо».

Н.Я. Мандельштам в своих знаменитых воспоминаниях писала, что сама формулировка «избежать террора» – абсурдна. Ибо государственный террор, когда он происходит, уничтожает всех. И репрессированных (государственно затерроризированных), и нерепрессированных. Первые погибают физически, вторые – морально и духовно. Ибо всесжигающий ужас, запрещающий оставаться человеком, поселяется в них (нас) навсегда.

То же можно сказать о русской тюрьме вообще – не просто как о пенитенциарном учреждении, но как об общественном явлении и институте.

Тюрьма в России – больше чем тюрьма. Это не учреждение для исполнения наказаний или исправления преступников. Оно (здесь уместен только средний род, ибо ничего женского и женственного в русской тюрьме нет, даже смерть гораздо больше женщина, чем тюрьма) – злой волшебник, источник вечного страха русского человека. От тюрьмы-то у нас не зарекаются, потому что с момента зачатия обучают: если что – сядешь. Страх тюрьмы сопровождает нас всю жизнь. И мы точно знаем: нечего рассуждать о вине. Точнее, вина у нас всегда запредельна. Тебя сажают не за нарушение закона, а за то, что ты как-то неформально кармически виноват.

И чем меньше ты считаешь себя достойным тюремной камеры, тем вероятнее она придет в твою жизнь. Характернейший пример из нашей эпохи – Михаил Ходорковский. Много лет существовала и действовала легенда, что он, дескать, сознательно хотел сесть. Потому и сел. Убежден в обратном. Ничего МБХ не хотел сидеть. Он, напротив, считал, что такого умного и красивого мальчика, как он, посадить не могут. Потому что он слишком безукоризненно нежный – как облако в штанах. Ну вот вам и результат. Да, конечно, он еще полагался на гарантии безопасности со стороны своих условно-досрочных друзей в Кремле – типа тогдашнего (2003 год) руководителя администрации президента РФ Александра Волошина. Который после ареста Ходорковского вынужден был подать в отставку, чтобы никто не посмел подумать, что гарантии свободы – реальные ли, мнимые ли – не выполняются. Но суть не в гарантиях. Владимир Путин еще много лет назад говорил по этому поводу с одним моим знакомым и вынес (хоть и юрист по номинальной специальности) такой неюридический вердикт: может, Ходорковский нефть сам у себя и не воровал, но это не важно – сидит-то он все равно по справедливости. Потому что много чего насовершал, чего доказать невозможно, но – есть.

Сейчас амнистию многие обсуждают в контексте судьбы бывшего главы ЮКОСа. И это понятно: он – самый известный заключенный России, и о ком здесь говорить, как не о нем. Впрочем, до сих пор неизвестно, коснется ли его амнистия. Хотя формально решение принимает Государственная дума, мы-то понимаем, что без Путина эта машинка не заработает. Как он в конечном счете скажет, так и будет. И мы пока не знаем, считает ли президент, что справедливость в отношении МБХ уже свершилась, а значит – хватит сидеть. Хотя не без его участия (иначе быть в данном случае не могло) самому известному заключенному уже скостили 2 года, и, так или иначе, он должен выйти не позже октября 2014-го. Значит, наверное, путинским современным понятиям о справедливости эта милость уже соответствует.

Но бог с ним, с Ходорковским. Если с амнистией все выгорит в ее нынешнем проектном варианте, из тюрем на волю выйдут, по разным подсчетам, от 110 до 150 тысяч человек.

Это еще мало – по сравнению с 800 тысячами всех российских официальных заключенных. Но уже много – в сравнении с тем, что было раньше.

Такая большая амнистия впервые в постсоветской истории поставит под вопрос всевластие ГУЛАГа над русской душой и телом.

И если Путин это сделает – а, повторюсь, невзирая на формальный механизм принятия решения через парламент, активные хлопоты бизнес-омбудсмена Бориса Титова и представителя правительства РФ в высших судах Михаила Барщевского, все зависит от главы государства, – то его президентство уже можно будет считать успешным. Как бы ни оценивались другие результаты этого правления. В конце концов экспрессивного самодура Н.С. Хрущева мы вспоминаем в первую голову не благодаря царице полей кукурузе, сколько бы ни иронизировать – и справедливо – по этому поводу.

В жизни любого политического лидера – особенно долго и последовательно находящегося у власти – возникает момент, когда его уже должен волновать не текущий контроль над неизбывной ситуацией, а, как бы пафосно ни звучало, место в истории. Формулировки, с которыми он войдет в единый учебник, ждущий своего неотвратимого написания и издания.

Царствование ВВП противоречиво и неоднозначно – это уже ясно. Невиданные в русской истории бытовые свободы, равнозначные демонстративному невмешательству государства в этику и психологию лично-семейной жизни, совпали с безумным разгулом коррупции и развалом социальных систем, унаследованных от СССР.

Но позитив перевесит негатив, если Путин выпустит много людей из тюрем. И нанесет тем самым удар по самой концепции ГУЛАГа как способа мотивирования русского человека и управления им (человеком).

А.А. Ахматова говорила, что в нашей стране половина народа сидела, а вторая половина охраняла сидевших. И самое страшное – это взгляд, которым одна половина смотрит на вторую (и наоборот – вторая на первую).

Благодаря амнистии – не сразу, но постепенно, за ближним историческим горизонтом – в стране может появиться третье сословие. Те, кто не сидел и не охранял. Для кого тюрьма не есть неизбежность, действительная или недействительная, материальная или моральная.

Если бы наши большие – и необязательно такие уж большие – бизнесмены, которым формально амнистия и посвящена, не были эгоцентричными глупцами, они давно вложили бы немалую часть своих шальных миллиардов в строительство новых тюрем. Чтобы «исправительные учреждения», как где-нибудь в Скандинавии, больше напоминали профсоюзные здравницы, чем пыточные камеры.

Но русский бизнес устроен по принципу: пока петух жареный не клюнет… Да и когда клюет, общих выводов никто не делает. Только частные: какому следователю, прокурору и/или кремлевскому чиновнику дать на лапу, чтобы выскочить из смертельно-тюремной игры. Предприниматели, о которых мы так неистово печемся, сами по большому счету водрузили ГУЛАГ себе на шею. Потому что заказывали друг против друга те самые уголовные дела, чтобы поживиться чужой собственностью. А не пытались изменить правила игры в направлении подлинной свободы, экономической и внеэкономической.

Но мы их все равно амнистируем. Даже если этого не сделают Дума и ВВП. Системное и систематическое государственное насилие над человеком, именуемое русской тюрьмой, должно быть прекращено.

Без этого европейцами мы никогда не станем. Хотя и очень хотим и даже мечтаем об этом, если и не признаемся сами себе.

 

7

Министр иностранных дел России Сергей Лавров принял активное участие в судьбе конкурса «Евровидение». Он немножко нервно заявил, что кто-то там украл все азербайджанские голоса, поданные за российскую участницу конкурса Дину Гарипову. Из-за этого Гарипова типа не победила. И это, воля ваша, ужасный ужас и кошмарный кошмар.

Я хотел бы, пользуясь нечаянным и несчастным случаем ©, прокомментировать случившееся. По пунктам.

1. «Евровидение» – это, как всем и давно известно, своего рода гей-фестиваль. Хочу сразу подчеркнуть, что не вкладываю в только что сказанное какого-либо негативного смысла. Я сугубо платоническим образом гей сообщество очень уважаю. У меня там много друзей (хороших знакомых). Потому единственный способ гарантированно выиграть «Евровидение» или как минимум получить там победоносное место – это отправить туда козырного, более или менее известного в европейской тусовке органического носителя однополой любви. Всякий, кто анализировал (в хорошем смысле) результаты конкурса за последние лет двадцать, это поймет. Вот и вся любовь. К музыке.

2. Я, как гражданин РФ, не имеющий никакого другого гражданства и не собирающийся эту самую РФ покидать, впервые за долгие годы испытываю чувство гордости за свою страну. У нее не осталось никаких других международных проблем, кроме «Евровидения» с его бесконечно прекрасными и неповторимыми геями.

Например.

Россия почти полностью потеряла решающее влияние на постсоветском пространстве. Я об этом неоднократно писал, но все же повторюсь, ибо повторение – мать любого вечного живого учения.

Давайте слегка пройдемся по этому буфету, именуемому бывшим СССР.

Украина. Сколько бы ни говорили безответственные и/ или ангажированные комментаторы, якобы пророссийский президент Виктор Янукович оказался не другом, а совсем даже недоброжелателем официальной Москвы. Как и предупреждал автор этих строк, вопреки истерике прогрессивной общественности, видящей во всем формально пророссийском угрозу ее жизненно важным интересам. Газовый конфликт заходит в такой глухой тупик, который при номинально антироссийской «оранжевой» власти (2005–2010 гг.) был, честно говоря, труднопредставим. Украина начинает покупать газ в Центральной Европе, чтобы только не зависеть от чувственно дружественной РФ. В Таможенный союз с РФ, Белоруссией и Казахстаном вторая по значению постсоветская страна не вступает, ну хоть ты тресни. Не хочет, так как это противоречит ее приоритетным планам создания зоны свободной торговли (ЗСТ) с Евросоюзом. Соглашение о пролонгации аренды базы Черноморского флота в Крыму так и не поимело какого-либо политического значения, как мы и предупреждали. Ну, есть на острове Крым какой-то склад ржавой посуды, почему это важно с точки зрения мировой или хотя бы региональной политики?

Дальше – не меньше.

Белоруссия. Вроде как лучший друг РФ президент РБ (Республики Беларусь) Александр Лукашенко несколько лет дружил с нашим опальным олигархом Борисом Березовским, чтобы насолить Владимиру Путину. Олигарх жил под Минском, несмотря на то, что по официальному соглашению между странами – членами так называемого (уже несколько иронично, но все же) Союзного государства РФ и РБ, его должны были немедленно выдать России и поместить в наш родной СИЗО в связи с разными уголовными делами, возбужденными против него на родине. Путем нечеловеческих усилий официальная РФ заставила-таки выпереть Березовского из Беларуси – хотя и вовсе не в алчущую его плоти и крови Россию. Но уже после этого Лукашенко отказался размещать на территории своей страны базу российских ВВС. Причем с особым цинизмом – сначала пообещал, потом совсем немного кинул. И Москва сделать ничего не смогла.

Продолжаем разговор. Центральная Азия. Казахстан устами своего бессменного лидера Нурсултана Назарбаева собирается переводить своей казахский язык на латиницу – вместо учрежденной (или навязанной, смотря какими эмоциями руководствоваться) имперским руководством кириллицы. Ну?

Узбекистан вообще уже не скрывает своего раздражения Москвой, бойкотирует ОДКБ (Договор о коллективной безопасности) и прочие совместные структуры. Обида эта написана у президента страны Ислама Каримова на лице, хотя он и страшно пытается улыбаться. (Что сделаешь – восточное правило. Там так умеют).

Поехали налево (по карте). Закавказье.

Отношения с Азербайджаном, за чьи голоса на «Евровидении» так борется министр Лавров, во всех политико-экономических сферах никак не улучшаются. Скорее наоборот. Республика все более становится сателлитом Турции. А Турция, где исламисты медленно, но верно вытесняют идейных последователей Ататюрка и связанных с ними военных, – региональной силой, совершенно и отчетливо альтернативной РФ.

Грузия. Да, минеральная вода боржоми возвращается в Россию, но скорее благодаря лоббизму группы «Альфаконсорциум», которая унаследовала от безвременного погибшего в петле истории Бориса Березовского все это уникальное добро. Бывший российский олигарх и владелец (как утверждается методом оценочного суждения) банка «Российский кредит», а ныне – трудящийся премьер Востока Борис Григорьевич (Бидзина) Иванишвили много раз публично заявлял, что его страна движется строго в ЕС и НАТО, а независимость Абхазии и Южной Осетии признавать никак не собирается. Скорее, если переводить с тайного грузинского на явный русский, собирается заставить РФ сдать обе республики в обмен на формальные объяснения в ситуационной непринужденной геополитической любви (да простятся мне три подряд прилагательных, что правилами русского письма практически запрещено).

Далее получается уже почти совсем неприлично.

На президентских выборах (2012 год) в Приднестровье Россия всеми постимперскими фибрами поддерживала спикера местного парламента Анатолия Каминского, а победил – с разгромным счетом – его не любимый Кремлем оппонент Евгений Шевчук. Сейчас, конечно, Кремль делает вид, что Шевчук тоже наш кандидат, но… Как говорится, не надо ля-ля своим-то ребятам.

Примерно то же случилось на выборах в Абхазии и Южной Осетии – не признанных де-факто почти никем государствах, зависимых от РФ политически и экономически чуть более, чем полностью.

Ну, а про отношения с США и говорить не приходится. Они напоминают пролонгированный диалог психиатра с хорошо проверенным пациентом. Врач (Америка) говорит: успокойтесь, мы вас любим, все будет хорошо, и выпишем. Пациент (Россия) с ярко выраженной обидой отвечает: не, еще немного, и я захвачу полную власть в этом сумасшедшем доме. А пока это не получается – просто нахамлю, чтобы получить очередную дозу норсульфазина и оказаться закатанным в мокрые карательные простыни по полной программе. Что и есть единственный конструктивный результат такого программного/прогрессивного противостояния.

Итого.

Последняя сфера мировой политики, в которую эта РФ еще способна и хочет вмешиваться, – это гей-конкурс «Евровидение». Других проблем и вопросов, достойных внимания главы МИДа, у нас нет. Так надо понимать.

Простите, но по всем меркам это откровенный балаган. А всякий балаган когда-нибудь да кончается. И совсем не так, как хочется и представляется хозяевам балагана.

Можно сколько угодно убеждать себя в том, что Россия встала с колен. Если и встала, то сильно ударилась непокорной головой о сферу неподвижных звезд. После чего голова, судя по всему, стала работать несколько не в ту сторону.

Путин – умный человек.

Надо одуматься, пока не поздно.

Историческое время России уходит. Причем чуть стремительнее, чем хотелось бы. И, перефразируя классика отечественной геополитики О.И. Бендер-бея (что очень характерно в нынешней геостратегической ситуации, сына турецкоподданного), это время, которого мы не имеем…

 

8

Я очень люблю иностранных журналистов, а равно и зарубежных экспертов по России. За много последних лет мне довелось сотни раз встречаться с ними, выпивая белое вино за счет соответствующей иностранной редакции (и/или зарубежного аналитического центра). Чтобы выслушать очередной набор весьма забавных мифов о России. И попытаться эти мифы, они же стереотипы, хоть как-то опровергнуть.

Очередной разоблачительный момент настал сегодня.

Солидные (про несолидные и говорить не хочется) мировые СМИ переполнены комментариями по случаю учреждения в московском Манеже Общероссийского народного фронта (ОНФ). Который теперь, правда, называется несколько более коряво – «Народный фронт – за Россию» (НФЗР, почти нрзб), но суть дела от смены аббревиатуры не меняется. Основной смысл позиции внешних наблюдателей: формализация ОНФ – НФЗР, лидером которого избран, как ни странно, тот самый Владимир Путин, подчеркивает консервативный поворот в российской внутренней политике – к традиционным семейным ценностям, евразийству и т. п. под духовным водительством Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП). Сюда же относят и свежепринятые Госдумой законы: о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних и об ответственности за оскорбление чувств верующих.

Этот взгляд сам по себе весьма консервативен, но притом, увы, неверен.

Никакого реального поворота в сторону традиционных семейных ценностей в России быть не может. Потому что Россия – вообще не семейная страна. Используя запрещенный прием, приведу цитату из ведущего нашего консервативного мыслителя Константина Леонтьева, его классической работы «Византизм и славянство», которой большинство титульных РФ-консерваторов разве что не поклоняется: «Я, признаюсь, не понимаю тех, которые говорят о семейственности нашего народа. Я видел довольно много разных народов на свете и читал, конечно, как читают многие. В Крыму, в Малороссии, в Турции, в Австрии, в Германии, везде я встретил то же. Я нашел, что все почти иностранные народы, не только немцы и англичане (это уже слишком известно), но и столькие другие: малороссы, греки, болгары, сербы, вероятно (если верить множеству книг и рассказов), и сельские или вообще провинциальные французы, даже турки, гораздо семейственнее нас, великороссов. (…) пример: раз я прочел в какой-то газете, что одна молодая англичанка или американка объявила следующее: «Если женщинам дадут равные права и у меня будет власть, я велю тотчас же закрыть все игорные и кофейные дома – одним словом, все заведения, которые отвлекают мужчин от дома». Русская дама и девица, напротив того, прежде всего подумала бы, как самой пойти туда, в случае приобретения всех равных с мужчинами прав».

Да что и говорить, если главный семейный роман русской литературы – «Анна Каренина»!

Семью русским традиционно заменяло государство, в крайнем случае – община. А твердокаменная семья – это скорее идеал из серии «банальность добра», что русскому сознанию чуждо. У нас добро не может быть обыденным. Оно всегда сопряжено с разрыванием на груди рубашки, экспериментами в духе «каждой каплей слезовой течи распял себя на кресте» ©. Как сказал тот же Леонтьев, русский человек может быть святым, но не умеет быть банально честным. К семье и ее пресловутым ценностям это относится в более чем полной мере.

И лидер ОНФ, который за пять дней до учредительного съезда своей страшно консервативной организации объявляет на всю страну о разводе с многолетней женой, – живое свидетельство об истинной роли семейных ценностей на этой нервной почве.

Теперь пару слов о евразийстве. Никакая евразийская доктрина в условиях данной России не может быть успешной. Всяческое евразийство – концепция романтическая на грани истерики. Ибо стандартный русский человек внутренне ощущает себя европейцем. Просто периферийным европейцем, которого в центр событий пока не очень пускают. Отсюда жуткий комплекс неполноценности («низкопоклонство» ©) перед Западом и всяческое желание Европе понравиться. Даже в оголтелых криках «Запад, я тебя убью!», которые время от времени прорываются сквозь наш разорванный рот, звучит «Я тебя люблю!», и ничто иное. Азии же для русского сознания как партнера и ориентира не существует. Да, мы сами чувствуем в себе азиатчину, вбитую монголами, но хотели бы скорее вытравить ее, нежели культивировать. Легко можно представить себе русское романтическое свидание в Париже, но не в Улан-Баторе. Какое уж тут евразийство.

Дальше – РПЦ МП. Сегодня эта институция может быть каким угодно водителем, только не духовным. Огромный, многосоттысячный приток паствы в Русскую церковь на рубеже 80—90-х годов XX века был связан не только с перестроечной либерализацией, но с ожиданием или, если угодно, предощущением святости, которую искали заблудшие наши души. Сегодня от духа святости в теле Московской патриархии не осталось и следа. Да и где там глаголемый консерватизм? В предстоятельских часах Brequet, удлиненных бронированных «Мерседесах», чартерных самолетах, православных мотопробегах, почетных караулах из девиц в мини-юбках, встречающих патриарха Гундяева? Это все может в соответствии с новым законодательством попасть в категорию «оскорбление чувств верующих», но до духовного лидерства – космически далеко.

И не надо слишком серьезно вчитываться в Манифест и прочие программные документы ОНФ – НФЗР. Мало ли, по анекдоту, что на сарае написано? Уверен, что большинство членов Фронта завтра не сможет уверенно ответить на вопрос, о чем был Манифест. Просто положено готовить такие бумажки к съездам – вот и готовят.

Теперь об «антигейском» законе. По правде сказать, никогда еще в истории России гей-лобби не было так могущественно, как ныне. Оно царит не только в шоубизнесе и сопутствующих сферах, но и в политике. Не пугайтесь, но среди ведущих создателей того же НФЗР есть весьма влиятельные люди гомосексуальной ориентации. Подобный рост влияния гей-сообщества объясним и закономерен. В эпоху распада крупных структур и систем (к числу которых может быть отнесена российско-советская империя) на авансцену часто выходят разнообразные меньшинства. Которые в силу многолетних гонений на них всегда более сплочены, солидарны и отмобилизованы для борьбы. И если кто-то почему-то хочет ослабить гей-влияние в РФ, то следовало бы, наоборот, – легализовать гей-браки. В таком случае однополая любовь стала бы обычным делом, и сама основа для сверхконсолидации геев постепенно растворилась бы в толще современности.

А новый «кровавый» закон никакую пропаганду гомосексуализма, конечно, не ограничит. Прежде всего непонятно, как, по Эзопу, отделить море от рек, т. е. агитацию среди несовершеннолетних от апелляции к взрослым – если и большие, и малые смотрят один и тот же телевизор и сидят в одном Интернете. Так что создан закон совсем не для утверждения русского консерватизма, а как орудие конкурентной борьбы на открытом рынке. Ну, например, надо создать проблемы какому-нибудь телеканалу. И вдруг выясняется, что там недавно в урочное время показывали фильмы типа «Смерть в Венеции» или «Любовь Свана». Дальше – понятно: Роскомнадзор, Генпрокуратура, Следственный комитет.

Вообще западный ум до сих пор не в состоянии понять, что в России многие законы делаются не для их тотального применения. А так – про запас, на всякий случай. Когда надо кого-то конкретного прищучить. В перерывах между всякими случаями такие законы можно совершенно не соблюдать. Никто и не поморщится.

Или вот еще что иностранцы мне говорят: мол, у вас начались системные гонения на либералов, которые пачками бегут из страны в страхе и трепете перед «кровавым режимом».

Да-да. Вот только что знаковый либерал, один из ключевых идеологов второго президентского срока Дмитрия Медведева Игорь Юргенс, до недавнего времени возглавлявший легендарный Институт современного развития (ИНСОР), призван не куда-нибудь, а в ОНФ-НФЗР. Как главный консультант по ЕвраЗЭС. Когда в 2011 году, когда об ОНФ было впервые объявлено, г-н Юргенс публично костерил эту идею на чем свет стоит. Но прошло два года – и словно ничего не было.

А профессора Сергея Гуриева, эмигрировавшего в Париж, навестил вице-премьер Аркадий Дворкович. Который потом сообщил, что профессор вернется в Россию, как только к тому созреют необходимые предпосылки.

Я сразу представил, как вице-премьер СССР Л.М. Каганович посещает в конце 1940-х годов в Париже, скажем, Н.А. Бердяева. И уговаривает того вернуться. И мне сразу захотелось заплакать кровавыми слезами, взятыми по разнарядке со складов соответствующего режима.

Любимые мои иностранцы, этими красными слезами я расплачусь за ваше белое вино.

 

9

Ну да.

Ведущие социологические организации страны сообщили нам, что от 76 % до 88 % взрослого населения РФ выступает против легализации гей-браков и вообще пропаганды гей-супружества в любых доступных формах.

Вы будете страшно смеяться, но еще один календарный год назад к этим 88 % принадлежал и я. Но я перестал. Под влиянием двух факторов.

Фактором первым был мой приятель, известный журналист Антон Красовский. Который мне все объяснил и очень порадовал, совершив coming out – т. е. признав, что он гей, и в том нет и не может быть ничего неприличного.

Второй фактор – это лицемерие российских элит.

Ну мы же, черт побери, знаем, что едва ли не половина руководителей у нас – геи. И?

Еще мы знаем, что один человек, похожий на вице-премьера (не будем называть его по имени, хотя это был Слоненок ©), имеет обыкновение ходить за пределами служебных обязанностей в женском платье. Буквально. Что заставляет вспомнить апокриф про сватовство известного исторического гея, короля Франции Генриха III (Валуа) к еще более знаменитой британской монархине Елизавете I. Жених, как гласит предание, явился к невесте в женском платье. И в ответ на недоуменный вопрос заявил: ну и что, вы тоже в женском платье!..

И эти люди собираются запретить мне ковыряться в носу? ©

Да уж.

А еще, оказывается, более половины наших сограждан, по данным опросов авторитетных социологических центров, поддерживают законодательство о защите чувств верующих.

Хочу заметить, что в 2004 году я организовал – силами более чем известных специалистов, почище ВЦИОМ, Левады и Ко – социологическое исследование, результаты которого показали: дорогие россияне категорически не поддерживают кандидатуру Виктора Януковича на пост президента Украины. Как так получилось? А очень просто. Был правильно сформулирован вопрос. Который гласил типа так: «Поддерживаете ли вы дважды судимого за уголовные преступления кандидата в президенты на пост большой постсоветской страны?».

И как-то народ наш в том самом исследовании Януковича не поддержал. Хотя по всем остальным социологическим данным – носил его на руках.

Но руки в известный момент времени и места оказались слабы.

Точно так и с однополыми браками.

Достаточно было спросить у россиян: а как вы считаете, лояльность (безразличие) к тому, как человек распоряжается собственным телом, это хорошо или плохо?

И 80 процентов респондентов (отвечающих) сказали бы, что хорошо. И это, при известной интерпретации, означало бы, что большинство российского народа – за легализацию гей-браков. И никаких гвоздей.

Социология – это вещь такая, очень, скажу я вам, специфическая.

Она позволяет достигать любых результатов, которые хочет услышать и увидеть заказчик конкретного исследования.

В наше время социолог превратился в гуру, отца политических и приравненных к ним решений.

Он (социолог) твердо уверовал, что от его выводов зависит судьба мироздания. Как он скажет – так и будет.

Святая простота!

Если бы Наполеон Бонапарт проводил социологический опрос на тему «Становиться ли императором?» или «Побеждать ли при Риволи?», ясно, что не случилось бы ни первого, ни второго.

Если бы большевики социологическими методами определяли необходимость Октябрьского переворота 1917 года (он же – Великая Октябрьская социалистическая революция, ВОСР), то никогда В.И. Ленин не залег бы в свой фирменный Мавзолей.

Социология в ее современном понимании – это не столько научная дисциплина, сколько способ оправдания комплекса неполноценности правящих элит.

Ну, давайте проведем тщательный опрос на тему: а сколько джентльменов поддерживают лечение печени с помощью алкоголя? Особенно крепкого, типа водки и виски?

Я вас уверяю, результат будет в диапазоне 70–90 процентов.

И вот мы спрашиваем народ, хочет ли он свободы, она же, в данном примитивном понимании, и демократия. И он отвечает нам, что не хочет.

И мы готовы с этим мириться только по одной причине. Потому что мы сами этого не хотим. И все.

Социологическое беснование последних 20 лет обусловлено только двумя (не одной и даже не тремя) вещами.

Элиты как социальная группа, призванная принимать важнейшие решения, не уверена в себе и в тех вариантах решений, которые она предлагает. Посему она нуждается в постоянной перепроверке своей позиции через данные социологических опросов.

У российской элиты нет программы развития страны. Была бы – никто б никого и не спрашивал. Просто бы выполняли все, что намечено.

Но аудитория не единственная жертва этого социологического беснования.

Жертва № 1 – это сами социологи.

Они, кажется, всерьез поверили, что диктуют в этой стране политику. Что от их тщательно сформулированных вопросов что-то очень реальное действительно зависит.

Это не так, но социологу этого уже не объяснить. Он и дальше будет считать, что его подсчеты решают все.

Дай Бог.

Здесь ведь есть еще один фактор. Когда правящая элита не может сказать своей целевой аудитории, в просторечии именуемой народом, правду, она вынуждена пересказывать правду языком мертвых цифр. Что она и делает.

Она говорит: это вы считаете, дураки, что надо запретить гей-пропаганду, курение в общественных местах и т. п.

А мы-то что? С нас взятки гладки. Мы же типа слуги народа. Вот социологи рассказали нам, что вы думаете.

Мы думаем, что вас всех нужно ограбить и обобрать. Вы же не против, правда? Вот соцопросы свидетельствуют. А что?

Этот нечеловеческий роман закомплексованных элит, которые не знают, как оправдать свое безудержное воровство, и так называемых социологов, которые хотят оправдать свое место в истории и жизни, меня поистине восхищает.

Этот альянс несокрушим. Хотя к общественному мнению и науке он никакого отношения не имеет.

 

10

Большие кризисные эпохи, когда трещит и пенится миропорядок – «интересные времена», по вечнокитайской терминологии, – многим плохи. Но одним все-таки хороши: в такие времена ты не просто можешь, но должен «остановиться, оглянуться» ©, выпасть из рутины – кому-то печальной и скучной, кому-то радостной и веселой – и задуматься над тем, как, в чем и почему прошла твоя предыдущая жизнь. В мире, государстве, обществе, семье и наедине с собой.

Четверть века назад распад нашей российско-советской империи (известно, что Иосиф Сталин в 1922 году предлагал назвать старо-новую империю просто РСФСР, но Владимир Ленин настоял на экстерриториальном и внеэтническом бренде СССР) перешел в решающую и необратимую стадию. Россия по этому случаю сумела избежать мировой войны с огромными жертвами. Повезло.

Но за все в жизни надо платить. За относительно спокойный сценарий имперского краха мы заплатили превращением в классическую страну третьего мира с тотальной коррупцией, примитивизацией экономики, технологической деградацией, полураспадом всех основных социальных систем. Мы приобрели безответственные элиты, которые, как правило:

а) куют деньги в России, чтобы легализовать и использовать их на Западе;

б) осязают себя в постмодернистской реальности, где слова и/или политические жесты ничего (почти ничего) не стоят, где очень многое – заведомо понарошку и не всерьез.

Украинская история пахнула на нас холодным воздухом старого недоброго модерна с его возможной самой настоящей, неигрушечной войной. Но политический и медийный классы этого «не», похоже, в полном объеме еще не поняли. Постмодернистские игры продолжаются. Без должной оценки широких последствий этих игр по эту сторону нашего морально-материального мира.

Вот, например, гиперпопулярный среди широких слоев народа РФ Дмитрий Киселев, телеведущий и руководитель информационной группы «Россия сегодня», за последние годы призывал нас к разным интересным вещам, например, «сжигать сердца геев». В искренность его людям типа автора этих строк с самого начала не верилось. А потом и сам г-н Киселев на собрании сотрудников «России сегодня» дал понять, что все это сердцесожжение – гипербола, которую не надо понимать буквально. Что ж, неплохо. От несожженного сердца как-то отлегло. Одно только замечание: миллионы телезрителей про гиперболу не догадываются, им забыли подробно разъяснить. Они принимают яростные призывы за чистую монету. В результате в стране существенно растет гомофобия, независимо от истинной личной позиции влиятельного телеведущего. И если вдруг начнутся гей-погромы, то кто примет ответственность за гиперболы, которые типа не всерьез?

Или, скажем, дама-депутат (не привожу ее имя, чтобы не нагнетать на ровном месте парламентский пиар), только что призвавшая россиян жить по северокорейским идеям чучхе (опоры на собственные силы). Это вы серьезно? – как спрашивал знаменитый актер Стивен Фрай скандального петербургского депутата Виталия Милонова по схожему поводу. Как на собственные силы обопрется элита, привыкшая эксплуатировать, по преимуществу, собственные слабости? Разве элитные люди действительно хотят в КНДР? Где только что любимый лидер Ким Чен Ын официально и легально сжег из огнемета провинившегося министра безопасности, а несколько месяцев тому расстрелял собственного дядю, заподозренного в неполной лояльности («если у вас нету дяди, вам его не расстрелять» ©). По более жесткой версии, высочайшего дядю заживо скормили собакам. Насколько уместен этот наш доморощенный чучхе-юмор с привкусом смерти?

А еще бригада депутатов из «Единой России», КПРФ и ЛДПР призвала отдать под трибунал первого-последнего президента СССР Михаила Горбачева. За развал СССР, приведший, по депутатской логике и в конечном счете, к сотне человеческих жертв в революционном Киеве-2014. Я, признаться, без восторга отношусь к исторической роли Михаила Сергеевича. Но, опять же, насколько серьезно требовать расправы над 83-летним лауреатом Нобелевской премии мира? Депутаты просто хотят отпиариться, это ясно. Но как отзовутся их не слишком ответственные слова в разгоряченных свежепойманным крымским солнцем головах избирателей, не разбирающихся в тонкостях пиара и толком не слышавших про постмодерн?

Я и сам, конечно, премного грешен в этом плане, признаю. Ради красного словца наговорил в разные годы немало вещей, которых можно было бы вполне избежать. Частичное (неполное) мое оправдание лишь в одном: я никогда не сидел во власти и не обращался непосредственно к многомиллионной аудитории. В прежние годы я нередко жалел об отсутствии таких амбициозных шансов. Сейчас – рад: как хорошо, что не сидел и не обращался! Если ты небольшой человек, то ты можешь не прорваться к вершинам великого добра, зато у тебя больше шансов избежать участия в великом зле.

С течением лично-исторического времени вообще многие политические поступки воспринимаются по-иному. Вот я, например (простите, что снова про себя, но таким примером пользоваться легче, чтобы поменьше людей невзначай обидеть), долго критиковал Геннадия Зюганова (КПРФ) и Владимира Жириновского (ЛДПР) за их упорно-стойкое нежелание бороться за реальную власть.

А сегодня я бы воздержался от жестких выпадов против них. Да, Зюганов и Жириновский поступали плохо, постоянно и систематически вводя своих актуальных и потенциальных избирателей в заблуждение относительно реальных карьерных намерений. Но, с другой стороны, не говорит ли их жизненная стратегия об их достаточно адекватной самооценке, присущей в этом мире далеко не каждому? Вполне возможно, что лидеры КПРФ и ЛДПР, остановившиеся в середине 1990-х годов в сантиметре от власти, просто понимали, что не сдюжат? Что кризисная Россия тех лет им не по силам и не по нервам? Что пусть лучше все делает Борис Ельцин, которому не так трудно и залезть на танк, и тем же танком разогнать парламент?

А как мы все упивались особыми отношениями президента Ельцина с алкоголем! Как мы то смеялись, то возмущались, то брезгливо морщились! Сегодня я бы уже так не наморщился. Некоторые драматические решения тех звонких лет трудновато было бы принять на совершенно трезвую голову. А принимать (во всех смыслах) – требовала острая необходимость.

Довольно легко кричать «банду Путина под суд!», почти наверняка зная, что тебя не сожгут из огнемета и не скормят злобным собакам. Совсем другое дело – пережить на самом ответственном посту, например, «Норд-Ост» и Беслан. Не покинув в решающее время должность, как это сделал в прошедшем феврале украинский Виктор Янукович.

Эпоха постмодерна породила представление о том, что политическим лидером может стать любой. Главное – каким-то образом влезть в общенациональный телевизор и, по возможности, не вылезать оттуда никогда, пока тебя с ним не разлучит политическая смерть. Ну, или, на худой конец, завести мощный блог и раскрутить его до пары миллионов посещений в день.

Я же как политический консультант на пенсии считал бы, что все претенденты на большую политику, движимые скороспелыми публичными амбициями, должны в обязательном порядке проходить психологическое лицензирование. Дипломированный психолог по итогам специального обследования должен дать ответы на два вопроса:

А) Способен ли претендент на политическое поприще постоянно и помногу, комфортно и беспечно, не испытывая угрызений совести и нарастающего страшного стресса, лгать – без чего публичная политика до недавних пор не существовала?

Б) Готов ли он, если понадобится, легко отдавать смертельные приказы, без чего тоже нередко не обходится современная власть?

В этом смысле демократическая политика, кстати, сущностно отличается от автократии. При демократии ответственность за тяжелые и тяжкие решения перераспределена между многими легитимными институтами. И потому психологический груз, выпадающий на долю всякого начальника, куда меньше. Автократ, живущий по принципу «что хочу, то и ворочу», гораздо больше подвержен риску сойти с ума, чем обычный демократический лидер.

Пребывая на обитом пороге кризиса постмодерна, мы должны многое передумать и пересмотреть. Прежде всего – пересмотреть в зеркало. Действительность оказывается куда богаче наших желаний.

Если еще вчера мы не знали, что управлять собственным письменным столом куда проще, чем государством, то сегодня-завтра нам придется это понять. Чем скорее, тем потому что – как говорил один известный в России и уже, увы, покойный политический консультант.

 

11

2014 год начался для России под знаком извечной тяги к теплому морю. Сначала триумфально прошла зимняя Олимпиада в Сочи – и выяснилось, что граница между зимой и теплом не так непроницаема, как нам казалось всю жизнь. Потом РФ присоединила Крым. Дальше, 17 апреля, на прямой линии с верным народом президент Владимир Путин дал понять, что присоединил бы и Аляску, пересмотрев рыночные договоренности Александра II, но только зачем – холодно там, братцы, холодно, а холодных территорий у нас у самих пруд пруди. Нет, нам подавай тепло. Которого нам так не хватает и не хватало всю нашу всемирно-историческую жизнь.

И в этот момент неизбежно возвращается в голову Василий Палыч Аксенов со своим «Островом Крымом». Великий писатель, ушедший 5 лет назад, когда о возвращении Крыма в Россию никто всерьез не задумывался. Хотя любить Аксенова сейчас не очень модно, надо признать, что он смог сформулировать некоторые важнейшие свойства русского человека. Это две основные задачи:

а) стать иностранцем, оставшись при этом русским;

б) вырваться из плена вечной русской мерзлоты (побег!) и найти Другую Россию, какая лежит непременно у теплого моря.

И тот не русский, кто всю свою жизнь не решает – хотя бы даже и тайно, для собственного бессловесного душеупотребления, – задачи а) и б).

Уже в аксеновской «Затоваренной бочкотаре» появляется далекая страна Халигалия, о которой грезит русский интеллигент Вадим Афанасьевич Дрожжинин. Умеющий кушать кофе с яблочным пирогом в гостинице «Националь» – о, вершина советской западной буржуазности! Аксеновский персонаж – главный и почти единственный специалист по этой стране из недосягаемого теплого моря. Все ее обстоятельства и подробности он знает наизусть. «По сути дела, Вадим Афанасьевич жил двойной жизнью, и вторая, халигалийская, была для него главной».

Но, конечно, попасть в Халигалию ему не суждено. Не дают виз – ни въездной, ни выездной. Зато в Халигалии на халяву запросто побывал другой герой «Бочкотары» – Володя Телескопов, простой русский разгильдяй, не знавший о Другой России ничего такого рационального. «Божий плотник», непонятно как пристроившийся на теплоход «Баскунчак» – единственное европейское судно, побывавшее в Халигалии за последние 40 лет.

Потом была виртуальная Апельсиния, в самом сердце вечной мерзлоты («Апельсины из Марокко»). В романе «Ожог» все становится уже более определенно: альтернатива вечной нашей Сибири – Европа. Мы – европейцы, лишь ошибкой Господней заброшенные на холодный, бесконечно остывающий край Вселенной. «Боже, боже, есть ли конец одиночеству?…даже тогда, безденежный и брошенный в ночь наводнения на Аптекарском острове, я был не одинок и чувствовал за своей спиной мать-Европу, и она не оставляла меня, юношу-европейца, и была она, ночная, великая и молчала. Где ты?» (© В.П. Аксенов).

Надо бежать. Больше того, улетать – другого варианта не остается. «Глухой крик цапли, В Котором Слышался Шелест Сырых Европейских Рощ, Тяжелый Полет Цапли в Европу Над Костелами Польши, Через Судеты, Через Баварию, Над Женевой, В Болота Прованса, Потом В Андалусию».

Но чтобы бежать – необходимо отделиться от России. Здесь вновь всплывает проект русского сепаратизма. Который самому Аксенову воплотить не удалось – он-то полностью остался в составе России.

В полный рост идея Другой России встает, конечно, в «Острове Крыме». Хотя «Крым» как сакральная земля появляется еще в «Ожоге». Так называется магаданская яма, в которой освобожденные из лагерей зэки ждут парохода на материк. (Беглецы – корабля на Большую Землю, которая может оказаться Европой, а может – чем-то другим). В «Острове Крыме» – заветный сепаратистский проект реализовался. Не в индивидуальном, а в коллективном варианте.

Вот именно так только и может выглядеть идеальная Россия – маленькая страна у теплого моря. Не имеющая ничего общего с гигантскими, нечеловеческими «льдами Йошкар-Олы». Если Другая Россия и проникает в первую, основную, огромную, страшную и холодную, то только с этнографическими целями.

«Лучников пошел по обочине обледеневшего шоссе в сторону города. Он поднял воротник своего кашемирового сен-жерменовского пальто, обхватил себя руками, но мокрый злой ветер России пронизывал его до костей, и кости тряслись, и, тупо глядя на тянущиеся в полях длинные однообразные строения механизированных коровников, он чувствовал свою полную непричастность ко всему, что его сейчас окружало, ко всему, что здесь произошло, происходит или произойдет в будущем».

А там, на песчаном и галечном берегу, – мечта русского сепаратиста. «Считалось почему-то, что Симферополь с его нагромождением ультрасовременной архитектуры, стильная Феодосия, небоскребы международных компаний Севастополя, сногсшибательные виллы Евпатории и Гурзуфа, минареты и бани Бахчисарая, американизированные Джанкой и Керчь, кружева стальных автострад и поселения богатейших янки – менее опасны для идейной стойкости советского человека, чем вечно пританцовывающая, бессонная, стоязычная Ялта, пристанище киношной и литературной шпаны со всего мира».

И тут начинается, развертываясь во всей полноте, та самая главная русская трагедия. Описанная еще А.П. Чеховым невозможность ухода. Из ледяных объятий канонической России, лежащей то ли на одной шестой, то ли на одной седьмой части суши, вырваться – невозможно. Особенно если ты русский интеллигент – представитель особого, объективно существующего и данного нам в ощущение подвида представителей русской цивилизации.

Андрей Лучников, главный герой «Острова Крыма», подчиняет себя Идее Общей Судьбы (ИОС). В результате воплощения которой Другая Россия должна слиться с Россией-Матерью в лице СССР и, конечно, погибнуть.

Эта будущая гибель очевидна для Лучникова, как и для всех прочих идеологов Общей Судьбы, но нимало не смущает его/их. Он свободно идет гибели навстречу, увлекая за собой всю маленькую и успешную ДР, счастливо и странно состоявшуюся на Черном море.

Так и должно быть. Идея Общей Судьбы терзает и пронзает русского человека, как Вселенную – холодное (температурой три кельвина) реликтовое излучение, возникшее в момент Сотворения мира. Бежать навстречу России, чтобы она наказала тебя за это, – вот тоже неразрешимый секретный код русского и русскости.

Россия никогда не бывает благодарной своим чадам и порождениям. Особенно за то, что они хотят сделать или уже сделали для нее. Всякий, кто хочет почему-то быть русским, должен это понимать.

Освободиться от смертельных объятий России может только тот, кто поставил себе защитный экран от реликтового излучения, транслирующего Идею Общей Судьбы. Во времена Империи это удавалось немногим. После Империи, в эпоху Заката России, это уже удалось миллионам. Это и есть первая настоящая русская революция, какую познала история, если разобраться.

Крым как сакральная земля в последний раз всплывает (во всех смыслах) в финальном романе Аксенова «Таинственная страсть». Здесь, как ни странно, Другой Россией становится утонувший Советский Союз – точнее, его теплая часть, после гибели Империи переставшая быть Россией. (Это просто наказание с особым цинизмом, не иначе). А храмом ДР – крымский парк Литфонда. Оказалось, что путешествие к теплому морю возможно не только в пространстве, но и во времени. И оттого главное русское путешествие выглядит еще более безнадежным.

Еще в 2009 году я сформулировал свой первый план системного РФ-прорыва к теплому морю: купить у Греции, терпящей финансовое бедствие, семь Ионических островов, чтобы сделать там Другую Россию. Республику Семи Островов, как она называлась и встарь. Там бы мы избавились от клаустрофобии (отчего всю жизнь так рвались взять Константинополь с его проливами!) и непреодолимой зимы. В конце концов, те земли нам не чужие. Там были и Каподистрия, и адмирал Ушаков. Кто знает, может, на волне сочинско-крымских успехов, размыкаемых в глобальное измерение, и этот план может быть взять на вооружение? Неясно только, где теперь деньги у экономики с ее прогнозируемым (официальным Минфином РФ) экономическим ростом в 0 (ноль) процентов.

«Я люблю этот Остров, память о Старой России и мечту о Новой, порты скалистого Юга, открытые на весь мир, энергию исторически обреченного русского капитализма, девчонок и богему Ялты, архитектурное буйство Симфи, тучные стада восточных пастбищ и грандиозные пшеничные поля Запада, чудо индустриальной Арабатской зоны, сам контур этого Острова, похожий на морского кота. Я столько лет отдал этому чуду натуры и истории, и неужели все это может пропасть по велению какого-нибудь Пренеприятнейшего, вопреки всем смыслам… О Боже, я должен этому помешать»!

 

12

Некоторые, заметные многим свежайшие перемены во внешне-внутренней политике нашего Отечества влекут за собой последствия, и весьма благоприятные – только не осознаваемые нами сразу и совершенно.

Благодаря ужесточению позиций властей по многим вопросам, равно как и безупречному единению огромного большинства народа вокруг темы «Крым наш», публицист-комментатор получил возможность не заморачиваться текущими политическими интригами и скандалами, которым еще недавно он уделял столько безжалостного времени. В конце концов, кому будут нужны все эти мелкие сюжеты хотя бы год спустя, и стоит ли изводить на них, вместе с компьютерной памятью, благосклонное внимание окружающих? Нынче есть возможность заняться сюжетами большими, историческими, и вряд ли стоит упускать такой момент.

Еще недавно мы могли считать, что главное событие 6 июня 2014 года – это, скажем, саммит в Нормандии, где серьезные мировые лидеры собираются в честь 70-летия высадки союзных антигитлеровских войск. И судьба мира, особенно в украинской его части, во многом зависит от того, получится ли разговор Барака Обамы с Владимиром Путиным. А если получится, то каким – по духу, тону и психологии.

А сейчас мы можем вспомнить, что союзники высадились в Нормандии как раз в день рождения Александра Сергеевича Пушкина, и посвятить часть своих переживаний – ему.

Повод вспомнить Пушкина в России есть всегда. Каждый день. Но сегодня я привлек бы внимание читателя к тому, что А.С. – в некоторой степени основоположник, классик и систематизатор российской политической философии. В том смысле, что он прежде многих дал нам незамутненный общественно-политический портрет базового обитателя наших тутошних мест – русского человека. Наш общий и отдельный портрет.

Если мне когда-нибудь пришлось бы преподавать любознательной молодежи что-то из политической теории, я начал бы с курса Пушкина. Или даже с совета перечитать нашего главного классика.

Если какой въедливый критик зачем-то заинтересуется этим текстом, он сможет сказать мне, что сам термин «политическая философия» использован здесь весьма условно и не вполне точно. Готов принять этот упрек сразу и с гнетом его двигаться дальше. «Пугливыми шагами» ©.

1. А.С. Пушкин дал и показал нам важнейшую русскую общественно-политическую идею – идею инобытия.

Политика, в общем, находится за гранью русской практической реальности, она же и повседневность. Понятия типа «местное самоуправление» или «гражданские обязанности» звучат слишком скучно и оттого нам несколько чужды. Вот войны, революции, всякие прочие фатальные катастрофы – это то, что надо. Чтобы оказаться в политике, русский человек должен выйти за пределы своего банального наличного бытия и оказаться в некоем Зазеркалье. Этим мы существенно отличаемся от европейцев.

Тяготение к инобытию проявляется в доминировании двух важных склонностей, живущих в русском человеке бессознательно: а) к самозванству; б) к побегу.

Самозванство – это решительно-отчаянная попытка найти себе альтернативную идентичность. Потому что изначальная идентичность, данная Богом, родителями и страной, вполне устраивать не может. Русский человек вообще любит не ценить то, что у него есть, и ценить то, чего нет. В этом плане мы – стихийные реформаторы, чей порыв в иное измерение сдерживается крепостью и суровостью нашего исторического государства. Как только хватка государства ослабевает, начинается такое переустроение, что хоть святых выноси.

«Борис Годунов» дает нам сразу двух самозванцев, связанных между собою подобно головам державного герба. Самозванец – не только Григорий Отрепьев, но и сам царь Борис, тоже получивший трон не вполне корректным образом. Притом настоящий, правильный самозванец всегда отличается тем, что верит в собственную альтернативную идентичность чуть более, чем полностью. Вроде как на самом деле считает себя царем или кем-то еще подобным. В этом смысле уже и не так важно, кем самозванец является на самом деле. «Димитрий я иль нет, что им за дело?» Самозванец – большой актер, который на сцене полностью перевоплощается в персонажа, становится неотделимым от него. Главное – чтобы спектакль продолжался как можно дольше, в идеале – до земной бесконечности. И Емельян Пугачев, пушкинский и непушкинский, никогда не добился бы стартовых побед, если бы не объявил себя Петром III. Ведь какой толк в нашей России жить и гибнуть НЕ за царя?

Не случайно, как принято считать, именно Пушкин дал Гоголю сюжет «Ревизора».

Самозванство – это форма побега, так сказать, по вертикали. Из одного существа – в другое. А есть и побег по горизонтали, тоже проявление тяготения к инобытию. «Давно, усталый раб, замыслил я побег в обитель дальную трудов и чистых нег». Куда бежать – непонятно, но важно не терять надежды, что побег все же возможен. Здесь – природная русская клаустрофобия. Выражающаяся хотя бы в том, что всякое расширение территории считается благом, независимо от последствий. А всякое сокращение территории порождает рефлекторное удушье. Каким будет наше счастье, если – и когда – мы все-таки прорвем турецкие проливы (Босфор, Дарданеллы) и окажемся прямо на Средиземном море, о!

Еще формы вертикального побега – безумие (Германн в «Пиковой даме», Евгений в «Медном всаднике»). И, конечно, смерть. Которая в России бывает вполне предпочтительнее обыденной жизни.

2. Добрый русский царь – это злой царь.

Государство не воспринимается нами как друг, сподвижник или тем более слуга. Оно – строгий учитель. Призванный выбить из нас природную дурь всеми доступными и недоступными способами. Фамильярность с учителем невозможна, иначе его указки перестанут бояться. Страх – основа легитимности. Мы часто благодарны злому царю за добрую науку, но не спешим благодарить за милости и послабления, которые более свойственны правителям ничтожным. «Я думал свой народ в довольствии, во славе успокоить, щедротами любовь его снискать, но отложил пустое попеченье: живая власть для черни ненавистна. Они любить умеют только мертвых – безумны мы, когда народный плеск иль ярый вопль тревожит сердце наше!» («Борис Годунов»).

Уже, кажется, все сказано про Иосифа Сталина, но мы не перестали его премного уважать. Один очень известный актер, ныне, увы, уже покойный, жаловался на то, что очень хотел сыграть Сталина смешным – но это так и не получилось. А вот сделать посмешище из Горбачева или Ельцина – чего проще! Нынешняя власть это во глубине души хорошо знает. Образование и всякое прочее здравоохранение – абстракции, подлинная цена которым неясна. То ли дело национальная безопасность – вот это вещь конкретная. Чтобы народ не вышел из берегов, его надо держать в узде, во его же собственное благо. Ибо без строгого (м)учителягосударства заблудится этот народ в истории, потеряется и пропадет. А еще одной революции мы не переживем.

3. Волшебный фарт – вот двигатель русской души.

В России ничего не может быть постепенно, умеренно, аккуратно. Всякие слишком длительные реформы обречены уже потому, что они длительные. Счастье достигается только чудесным образом, оно не есть банальный результат протяженного эволюционного пути.

«Расчет, умеренность и трудолюбие: вот мои верные три карты», – заговаривает себя Германн в «Пиковой даме». Но заговаривает напрасно. Три карты, действительно способные изменить его судьбу, – тройка, семерка, туз, иначе никак. Он идет на авантюру, ведущую к безумию и смерти. Это лучше, чем расчет, умеренность и трудолюбие.

Не обещайте русскому народу долгих лет добросовестного труда. Обещайте чудо: в него поверят гораздо скорее – и простят вас, если (и когда) чуда не произойдет. В крайнем случае, всегда можно убедить себя, что оно-то и свершилось.

4. Земная власть не ограничена никем и ничем, кроме власти неземной. Над людьми земная власть тотальна, перед неземной – ничтожна. В этом смысле тотальность и ничтожество – одно целое.

Вот, к примеру, «Медный всадник», политический пейзаж с наводнением. «В тот грозный год покойный царь еще Россией со славой правил. На балкон печален, смутен вышел он и молвил: с Божией стихией царям не совладеть».

5. Главное русское счастье – вовремя уйти. Уйти по собственному выбору, а не по воле других. Здесь мы вновь обращаемся к побегу.

«Блажен, кто праздник жизни рано оставил, не допив до дна бокала полного вина, кто не дочел ее романа и вдруг сумел расстаться с ним» («Евгений Онегин»).

Я всегда считал «Моцарта и Сальери» пророчеством о самоубийстве Пушкина. А Дантеса – орудием и другом Александра Сергеевича. Хотя, возможно это вовсе не так.

О политической философии Пушкина еще можно написать диссертацию. Но сейчас это все так дискредитировано… Подождем лучших времен.

Ждать – также одно из любимых русских занятий.

 

13

В давние юные времена один из моих учителей сказал мне: если тебя кто-то сильно не любит, а явного мотива нелюбви ты не видишь, попробуй поискать зависть.

Вполне возможно, что именно зависть движет западными лидерами, заставляя их вновь и вновь возвращаться к теме санкций против России. Еще бы. Ведь эти лидеры нелюбимы собственными народами. Посмотрим относительно свежую социологию.

Например, Бараком Обамой удовлетворены лишь 40 % американцев. 54 % им недовольны, а его внешняя политика отчетливо не нравится целым 60 %. Ну а у какого-нибудь Франсуа Олланда (это президент Франции, если мы вдруг забыли) рейтинг доверия и вовсе порядка 15 %. Даже уже не смешно.

У нас, в русском мире, все по-другому. Только что авторитетный социологический фонд «Общественное мнение» (ФОМ) опубликовал новые данные: 66 % россиян хотят, чтобы Владимир Путин оставался президентом и после 2018 года. Другой монстр жанра – ВЦИОМ – утверждает, что 74 % наших сограждан готовы через 4 года снова проголосовать за действующего главу государства. А если б выборы случились вдруг в это воскресенье, то ВВП получил бы более 80 % голосов.

Что должен чувствовать по такому поводу пятнадцатипроцентный, как творог, Олланд, нервически кутаясь в пафосный интерьер Елисейского дворца? Что пришло время очередных санкций?

Многие представители российской прогрессивной общественности в прежние годы попрекали меня тем, что я, мол, кремлевский наймит. И вообще посадил Ходорковского. Особенно убедительно эту версию излагали традиционные получатели кремлевских грантов, члены всяческих экспертных советов при президенте/правительстве и другие истинно независимые от власти общественные деятели. Я пытался отбрехаться, но у меня не всегда получалось. С ходом времени слава кремлевского наймита померкла сама собой, и я уже ощущаю тревожные приступы зависти. К себе же – но прежнему, когда кто-то мог действительно и всерьез поверить, что я работаю на Кремль.

И если бы сегодня меня пригласил какой-нибудь средней руки государственный человек и сказал бы: «старик, ты можешь написать краткое, но развернутое оправдание нашему сегодняшнему режиму?» – я взял бы виртуальный белый лист и накорябал бы примерно следующее:

1. Исходить надо из принципа реальности. Уже ясно, что Россия никогда не станет Европой. Да, русский человек хотел бы как-нибудь превратиться в европейца, примерив поверх ватника торжественный камзол. Но делать мы для этого ничего не хотим. Хотя бы потому, что европейцем быть весьма трудно. Платить налоги, переходить улицу на зеленый свет, приходить на работу трезвым – все это большая морока. Не говоря уже о том, что тянуть европейскую лямку очень уж скучновато. Нет в этом типично русской фишки, прикола, которые мы так любим. Ибо нам, как напомнил недавно на телевизионной прямой линии В.В. Путин, на миру и смерть красна, и душа наша слишком уж широка для упорядоченных европейских экзерсисов. А потому стране нужна реалистическая власть, которая и не ставит несбыточных задач. А действует согласно категорическому императиву: используй то, что под рукою, и не ищи себе другое. Как гласит пошловатый, но умный анекдот про Снежную королеву, трудно сложить слово «вечность», имея в распоряжении только буквы «ж», «о», «п» и «а». Наша власть это понимает, так и действует. Отсюда и фронтальная стабильность, не дозволяющая великих потрясений.

2. Вопреки уверениям разных пропагандистов, полезных и вредных, никакого имперского проекта у путинской России нет. Мы не создаем Империю и не возрождаем ее. Опять же следуя принципу реальности: нет у нас на империю ни средств (материальных), ни сил (человеческих). Мы просто обороняем наш исторический тупик, чтобы он раньше времени не сломался. Наша концепция – страна всеобщего психологического комфорта. Комфортно здесь должно быть каждому. И олигарху, живущему между дворцом на Рублевке и океанской яхтой. И алкоголику, коротающему время на лавочке в публичном саду. И представителю т. н. креативного класса (креаклу), на чем свет стоит костерящему власть в своем победоносном Твиттере. Всякий человек, волею судеб приписанный к России, должен понимать, что на привычный ему образ жизни государство теперь не покушается. При одном условии: если этот человек не пытается лезть немытыми руками непосредственно и прямо во власть.

3. Хотя на самом деле хотеть во власть могут только безответственные люди, не понимающие, что это все взаправду означает. Многие ведь думают, что власть – это бесперебойная система безопасного распределения материальных (деньги) и моральных (слава) благ. Что ж, на коротких отрезках времени бывает и так. И если успел вовремя соскочить – молодец. А не успел… Власть может обернуться и кабинетом следователя, и тюремной камерой. Власть – ответственность, великая и страшная. И когда история вдруг случайно зевнет пастью гроба, очень важно не оказаться ни А.Ф. Керенским, ни В.Ф. Януковичем. А устоять в критической ситуации способны немногие. Избранные в правильном смысле слова. Те, кто не рвался на высокие посты, но был призван на них могучей силой, которой невозможно сопротивляться. Власть – не увеселение, а бремя и наказание. И мы должны благодарить за то, что нам не дают возможности бороться за власть. А если б не ровен час выиграли в этой борьбе, то что бы стало с нами и со страной?

4. Ругать сырьевую экономику можно сколько угодно. И сколь угодно справедливо. Невозможно только придумать ей никакой замены. Ну, допустим, возьмем мы весь заработанный на нефти-газе триллион долларов и вложим его в какие-нибудь высокотехнологичные отрасли. И что? Отраслей таких все равно не будет по двум причинам: а) триллион – в основном – разворуют; б) пока мы будем строить, Запад все равно опередит нас на световые года. В итоге останемся и без триллиона, и без новой экономики. Завиральная авантюра способна только разрушить сложившийся статус-кво всеобщего русского комфорта: олигархи обеднеют, лавочные алкоголики останутся без водки, а креаклы – без работы с доступом к Интернету.

5. Критики власти упирают на то, что народ РФ из-за сочинских олимпиад и территориальных присоединений, точнее, сопряженных с ними гигантских расходов, станет хуже кушать. Разводить демагогию им, конечно, никто не запрещает. Но если понимать русские вещи и называть их своими именами, то: нашего человека накормить (в прямом смысле) в принципе невозможно. Чем лучше он живет, тем больше у него времени и пространства для всяческих незрелых сомнений. По-настоящему же сыты мы можем быть только чувством принадлежности к некоему великому целому. Прежде всего – к стране, перед которой снимают головные уборы прочие народы и государства. Еще недавно мы бессознательно презирали себя, потому что так и не смогли пережить историческое поражение 1991 года. А сейчас, одним махом, – снова себя зауважали. И, заметьте, для этого не потребовалось даже серьезной войны. Всего лишь – Олимпиада и практически мирная комбинация в Крыму. Вы помните в России власть, которая убедила бы нас в нашем величии столь малой кровью?

6. Только нынешняя верховная власть, вызывающая обожание и трепет одновременно, может сдержать трех наших страшных псов, рвущихся с цепей на волю: русский национализм; кавказскую пассионарность; сибирско-дальневосточный сепаратизм. Если с этим режимом что-то случится, то псы сорвутся. И разнесут все к чертям прежде, чем сложится какой бы то ни было новый осмысленный режим. Мы этого хотим?

7. Мудрецы давно учат нас, что в эпоху подъема нацию надо усиленно гнать вперед, к великим свершениям, чтобы выжать из энергии подъема максимальный результат. Зато в период упадка – а мы, чего греха таить, переживаем именно цивилизационный упадок – нужна власть, которая замораживает все процессы, заливает национальную почву жидким азотом. Тогда есть шанс, что оборона тупика окажется долгоиграющей, а значит, на наш век хватит и еще поживем.

Итого. Прежде, чем пролить демократическую слезу над фомовско-вциомовскими процентами, не сулящими нам никакой смены власти никогда, перечитайте, друзья, вышеприведенные пп. 1–7. И вам полегчает.

Впрочем, их можно не читать и не перечитывать. Потому что госчеловек даже самой средней руки никуда меня не звал и ни о чем просил. И черновик, предварительно как следует смяв, я уже бросил в виртуальное мусорное ведро.

Я пп. 1–7 готов понимать, но все еще не готов в это верить. Как русский человек, я все-таки хочу преодолеть свою провинциальность и стать европейцем. Я не могу знать, как это получится, но надежда может оказаться прочнее даже нынешней власти с ее бесценными, стремящимися к небу процентами.

 

14

Роль и образ кремлевского наймита затягивают. От них весьма нелегко отказаться. Особенно если существуют они исключительно в воображении – неважно, твоем или чьем-то еще. Ранее в качестве этого самого наймита я предложил манифест из семи пунктов, полностью или частично оправдывающий нынешний режим. Сегодня мы с вами пойдем дальше по тому же пути и изучим некоторые стороны русской жизни, ставшие в последнее время объектом пристального внимания оправданного режима.

Например, Интернет.

Различные органы и ветви нашей власти уделяют проблеме Интернета повышенное внимание.

И это глубоко не случайно.

Во-первых, слабый (или вовсе отсутствующий в ряде случаев) контроль со стороны государства над интернетресурсами, особенно так называемыми социальными сетями (Твиттер, Facebook, ВКонтакте и др.) может приводить к самым настоящим революциям (государственным переворотам). Как это уже было, скажем, в Египте 2011 года (там свержение законной власти и вовсе назвали твиттер-революцией, а менеджер египетского Google Ваэль Гоним стал одной из ключевых фигур революционных событий) или на (в) Украине конца 2013-го – начала 2014 гг. Потому группа депутатов Государственной думы уже предложила законопроект, согласно которому все социальные сети с 2016 года должны держать свои серверы с данными российских участников исключительно на территории России. Чтобы спокойнее было. А по другому закону, уже совершенно принятому парламентом, можно отправиться в тюрьму даже за простой комментарий или лайк под каким-нибудь неблагонадежным сообщением с экстремистским душком. Досудебная же блокировка сайтов с антинациональным содержанием уже освоена правоохранительными органами в должной мере.

Во-вторых, Интернет является средой неограниченного распространения порнографии, особенно детской. Этим особо озабочена депутат Елена Мизулина, которая только что предложила установить специальные фильтры, не пускающие в мир особого, «взрослого» Интернета, а доступ к рискованным участкам глобальной Сети предоставлять гражданам РФ исключительно по предъявлении паспортных данных.

Все эти меры могут показаться своевременными. Но они недостаточны. Ибо уводят нас от разговора об истинной опасности Интернета для народа РФ и человечества в целом. Эта опасность отнюдь не сводится исключительно к радикальной политике или развращению невинных младенцев.

Основная угроза психическому и физическому здоровью современного человека – это интернет-зависимость. Которая пострашнее будет зависимости алкогольной и даже наркотической.

Обобщая данные ряда ведущих психиатров, психологов и социологов, можно прийти к следующему выводу: здоровый, ментально адекватный человек проводит в Сети не более полутора часов в день. Все, что больше, – уже признак патологической зависимости. Признайтесь честно: сколько времени Интернет ежедневно отнимает у вас?

Среди моих знакомых очень мало людей, которые проводили бы в Сети меньше 4 часов в день. А появление всевозможных смартфонов и планшетных компьютеров привело к тому, что Интернет стал доступен повсеместно и круглосуточно. Работа, учеба, любовь, секс, общение с друзьями и близкими, воспитание детей, искусство, физкультура, сон – все приносится в жертву Сети.

А что такое четыре часа в день (на самом деле миллионы россиян тратят больше) с финансовой точки зрения? Предположим, что час вашего рабочего времени стоит 500 рублей. Значит, вы теряете минимум 2 000 руб. в день, или 60 000 руб. в месяц. Приличная, между прочим, зарплата. А потом мы с вами жалуемся на профессиональную невостребованность и безденежье.

Интернет фатально меняет саму структуру личности человека. Ведь в тех же социальных сетях присутствует не человек как таковой, а его виртуальная версия. Которая может совершенно не совпадать с изначальной, «досетевой» («внесетевой») личностью. И по мере нарастания интернет-зависимости разрыв между реальной и виртуальной ипостасями человека лишь нарастает, причем стремительно. Тяга к самоутверждению и нарочитая потребность в чужом одобрении (признании), которые культивирует Сеть, может легко превратить милейшего, добропорядочного семьянина в агрессивного развратника, а тихого законопослушного обывателя – в патологического истероида, одержимого идеей совершения преступления.

Постоянно генерируя виртуальные, не имеющие оснований в реальной жизни, но при том весьма жесткие конфликты, Интернет возбуждает и развивает в постоянном пользователе агрессию и деструктивность, которые накапливаются и в любой момент могут привести к подлинному взрыву по «эту сторону» экрана, в обычной жизни.

По мере усугубления интернет-зависимости мы все более начинаем полагать реальным только то, что существует там, в Сети. Только сетевые образы и объекты вызывают у нас настоящие, живые чувства и эмоции. Для «оффлайнового» мира этих чувств уже не хватает.

Мы можем ужасно сопереживать сетевому котику, сломавшему лапку, и при том совершенно игнорировать тяжкие страдания собственных близких, отнюдь не виртуально нуждающихся в помощи и сочувствии. Мы способны сутки напролет общаться с сетевыми «друзьями» (или «последователями»), забывая о том, как выглядят и звучат наши настоящие, «посюсторонние» друзья.

Интернет убивает подлинность. Мы не можем сказать, насколько сетевая дружба действительно соответствует дружбе обычной, физико-человеческой. Слова в социальных сетях зачастую означают совсем не то, что значили бы в реальной беседе между людьми.

Интернет меняет иерархию событий. Важным становится лишь то, что активно обсуждается в социальных сетях. Если падение какого-нибудь популярного блогера с велосипеда стало хитом Твиттера или Фейсбука, то оно имеет значение. А если ураган, унесший жизни тысяч наших сограждан, не заинтересовал тех, кто диктует базовые информационные запросы в соцсетях, то, значит, он никакого значения не имеет.

Интернет уничтожает потребность в классическом образовании. Системные знания оказываются ненужными, если любой факт ты можешь выяснить или проверить за несколько секунд с помощью Сети. Раб Википедии – это современная интернет-альтернатива образованному человеку в старом добром смысле.

Интернет перегружает человека совершенно не нужной информацией. Нейтрализуя тем самым возможность сознательно стремиться к приобретению информации действительно нужной. Нет ведь никакой необходимости смотреть новости каждые полчаса. За этот временной отрезок – или ничего не произошло, или не произошло ничего такого, о чем было бы поздно узнать через час-другой. Но нет: мы уговариваем себя, что должны не пропустить очередную, чаще всего – совершенно бесполезную новость. Успеть, не опоздать к ней. Превращаясь в заложника бесконечного информационного потока, структурируемого по правилам, на которые мы никак не можем влиять.

Самый драгоценный ресурс человека – время. Вас, наверное, раздражают люди, которые навязывают вам многочасовые обсуждения совершенно маловажных вещей? Тогда почему вы не боитесь Интернета, который есть самый эффективный и потому страшный убийца времени?

Как и все наркотики, Интернет изначально помогает справиться со стрессом и нарастающим чувством одиночества. И, как всякий источник зависимости, требует постоянного «увеличения дозы». Преобразуя психологическую зависимость в физиологическую.

Вы обратили внимание, что вместо четырех часов (пару лет назад) проводите в Сети уже все восемь? Что вы начинаете сильно нервничать, оказываясь на территории без доступа к территории? Если вы хотя бы пару часов не «залезали», у вас начинается «ломка»? Вы испытываете жгучую потребность в новой интернет-инъекции?

Интернет стимулирует и другие, параллельные формы наркомании. Ведь когда выясняется, что в сутках только 24 часа и больше провести в Сети невозможно, недостаток кайфа приходится компенсировать водкой или чем-то похлеще. Интернет-зависимость – верный путь к полинаркомании.

Благодаря своей всепроникающей силе и наркотическому эффекту Интернет порождает огромное количество дутых авторитетов и фиктивных лидеров. Вытесняя на периферию авторитетов настоящих. Это происходит и потому, что фиктивным авторитетам/лидерам гораздо легче дается общение в формате, исключительно пригодном для Интернета. Стремительном и неглубоком.

Разумеется, главная жертва Интернета – дети и подростки с их неокрепшими душами. Чем раньше возникает интернет-зависимость, тем к более разрушительным последствиям для личности – а как следствие, и для общества – она приводит. Доступность Сети оборачивается своей темной стороной, стимулируя возникновение и развитие зависимости.

Итак, мы видим, что всякие порнореволюционные процессы – лишь только верхушка айсберга, именуемого Интернетом. Что оценить надо весь айсберг, во всей его пугающей полноте.

Что делать?

С занятых позиций кремлевского наймита я бы порекомендовал следующее.

1. Ограничить доступ россиянина к Интернету пресловутыми полутора часами в день. Технически это несложно, хотя потребует введения индивидуальных кодов доступа, по которым гражданин только и сможет проникать в Сеть. Если «кредит времени» исчерпан – с тем же индивидуальным кодом ты сможешь оказаться в Сети только завтра.

2. Сделать Интернет относительно дорогим удовольствием. Не слишком доступным детям и малоимущим. Для чего обложить провайдеров дополнительным налогом на общественный вред, ими приносимый.

Честно: я верю, что эти меры реализуемы. И слава Богу. Ведь я не настоящий кремлевский наймит, а только интернет-версия. Которая не требует, чтобы к ней относились совершенно всерьез.

 

15

В нашем государстве и обществе стремительно нарастает количество и масштаб всевозможных запретов. Запреты охватывают все новые и новые сферы жизнедеятельности человека, разумного и умелого.

Вот, например, на днях столичные правоохранители дали понять, что скоро нельзя будет ни подавать милостыню, ни просить ее. Причем даже в пассивной форме – т. е. стоя с жалобным видом в подземном переходе. И доноры, и акцепторы милостыни будут привлекаться к административной ответственности. Почему? Потому что нищие и убогие одним фактом своего присутствия на социальной сцене парализуют крупнейшие транспортные институции города, в первую голову метро, где просителей подаяния особенно много. А те, кого удается развести на скудное подаяние, также замедляют движение человеческого потока, особенно в часы пик, заодно культивируя социальное иждивенчество, равно как и представления о том, что нищенство относится к норме (а не извращению). И с этим надо что-то делать.

Про прочие новые и новейшие запреты, касающиеся всего или почти всего – от митингов до курения – уже много рассказано-проговорено. Прогрессивная общественность, к которой я одним своим крылом тоже имею отношение, привыкла такими нововведениями ярко возмущаться, в крайнем случае – горько высмеивать их. И я тоже, конечно, не чужд этому объединяющему возмущению вкупе с желанием посмеяться.

Но в иной моей ипостаси – тайного кремлевского наймита – я предложил бы подойти к проблеме повальных запретов более широко и глубоко. С метафизических или, если угодно, философских позиций. Попытавшись понять не только истинную подоплеку принимаемых запретительных решений, но их объективные и долгосрочные – а не эмоциональные, сиюминутные или рекламные последствия.

Итак, по порядку.

1. Всякий запрет несет в себе огромную потенциальную энергию новых, до поры до времени скрытых от поверхностного взгляда возможностей.

Что эта глубокомысленная фигня значит, спросите Вы? А вот что. Всякий запрет хорош тем, что его можно со временем частично отменить. (Не полностью, конечно, иначе не стоило запрещать). Или – скажем мягче – пересмотреть. По крайней мере, изменить пространственно-временные границы его применения.

Например, 7 лет назад у нас (помните?) запретили игорный бизнес. По всей стране, кроме четырех специально предназначенных для того игорных зон. Для которых тщательно подобрали такие привлекательные места, куда никакой уважающий себя игрок не поедет. Стало быть дефакто запрет оказался тотальным.

Но вот – политико-социальная ситуация изменилась. Сначала случились Сочи, где после Олимпиады надо загружать гигантскую туристическую инфраструктуру. Потом присоединили Крым, которому тоже нужно много новых денег – как минимум, чтобы уменьшить последствия экономического разрыва с Украиной. И что же? Совершенно легальные игорные зоны теперь будут в Сочи и в Крыму. А туда уже игроки более-менее могут поехать – в погоне за климатом, ностальгией и видовой панорамой. А если бы игорный бизнес никогда не запрещали, то он оказался бы уныло размазан по всей стране. И уникальных возможностей поддержать Сочи и Крым мы бы не обнаружили.

Это – характерный пример того, как запрет, тактически кажущийся неразумным, создает стратегические возможности, разглядеть которые сквозь толщу надвигающихся лет может лишь самый зоркий глаз. Не будем говорить чей, ибо и так понятно.

Кстати, и введенный запрет на курение в общественных местах может стать мощнейшим локомотивом развития российских территорий, в таком развитии приоритетно нуждающихся. Почему, например, не принять законодательные поправки, согласно которым в Сочи и Крыму создаются специальные курительные зоны. Где можно курить везде – от ресторанов до отделений милиции? Это не только станет мощным стимулом интенсификации туристического потока, но и мотивирует миграцию многих тысяч россиян в направлении главных жемчужин российского Причерноморья. Что, в свою очередь, может облагородить демографическую ситуацию в Сочи и Крыму. На фоне нарастания международной напряженности в черноморском бассейне здесь мы видим еще и существенное военно-политическое значение.

2. Частичная отмена (пересмотр параметров) запрета, о чем мы с Вами говорили в п.1, существенно улучшает – пусть и на ограниченном временном отрезке – психологический климат в обществе. Вызывая прилив социального оптимизма. По принципу старого еврейского анекдота: «Как осчастливить человека? – Отобрать у него все, а потом вернуть половину».

Никто не станет по-настоящему ценить половину, предварительно не лишившись всего, так ведь?

3. В запрете важно видеть не только ограничение, но и стимул. Порождающий большое количество косвенных позитивных социальных последствий. Опять же – не сразу распознаваемых простой обывательской оптикой.

Возьмем, к примеру, то же курение в общественных местах. Означает ли, что курящие россияне станут меньше курить? Разумеется, нет. Изменится лишь география эксплуатации привычки. Курить будут все больше дома, на приусадебных участках, в гостях у друзей и т. п. Что это означает? Что среднестатистический россиянин будет, воленс-ноленс, больше времени проводить с семьей, среди детей, живых физических друзей и т. п. А значит, начнут восстанавливаться межличностные и межгрупповые коммуникации, о крайнем ослаблении и даже распаде которых мы так грустим и печалимся с конца советских времен. Разве плохо, что дети станут чаще видеть родителей, а друзья привыкнут устраивать товарищеские вечеринки не раз в год, а раз в неделю?

Нанесет ли запрет ущерб розничной торговле, как о том много говорили табачные лоббисты? Нет. Даже наоборот, у россиян появился внятный мотив закупать табачные изделия впрок. В том числе – из опасений новых, следующих запретов. Это значит, что оборот табачной розницы только вырастет. Вместе с количеством рабочих мест в данной ключевой отрасли национальной экономики.

Скорее можно говорить, что курительный запрет приведет к оттоку клиентов из заведений общественного питания. Но здесь мы имеем дело лишь с краткосрочным негативным эффектом, который с лихвой перекрывается вышеописанными позитивными последствиями. В среднесрочной же перспективе рестораны и кафе, оказавшись в ситуации обостренной конкуренции, вынуждены будут улучшить показатели своей деятельности по интегральному критерию «цена + качество». Что для многих населенных пунктов РФ, особенно для Москвы, где ресторанные цены зашкаливают, а качество кухни не улучшается, сегодня представляет собою серьезный вопрос. К тому же со временем, в соответствии с базовой логикой, описанной в пп. 1–2, определенным заведениям (скорее даже, сетям заведений) можно будет присваивать статус национально или социально значимых, освобождая их от полного запрета на курение. Такая перспектива простимулирует социальную ответственность ресторанного бизнеса, обострит в нем чувство некоммерческой сопричастности проблемам страны и общества.

4. Запрет часто ведет к сакрализации объекта запрета, т. е. к приобретению этим объектом особого, священного статуса. Не случайно само слово «табу» (запрет религиозного свойства) означает «священное».

В этом контексте совсем по-иному выглядят новые ограничения для организаторов и участников уличных акций. Прежде всего – акций оппозиционных, ибо ограничения, по сути, на них и направлены. (Демонстрация, скажем, сторонников зимнего времени вряд ли рассматривается авторами запретов как угроза).

В 2011–2012 гг., на фоне массовых выступлений на Болотной площади и проспекте Сахарова, оппозиционная деятельность стала восприниматься едва ли не как форма развлечения, а то и светской столичной жизни. Нечто среднее между большим пикником и очень большим корпоративом. Оппозиционерами оказались неожиданно объявлены люди, которые имеют гораздо больше общего с властью, чем с народным протестом. Можно сказать, что произошла определенная десакрализация, профанация оппозиции.

В новой ситуации это невозможно. Перескакивать с олигархического бала на корабль возмущенной улицы уже не получится. Оппозиционером сможет считаться лишь тот, кто действительно каждый день рискует последними сбережениями (штрафы новыми законами введены недетские), а то и свободой. В российском оппозиционном деле вновь появится священный пафос, очищенный от гламурных наслоений. И в тот исторический момент, когда запреты будут смягчены, среди лидеров народного протеста останутся только твердые, стойкие, натерпевшиеся, в общем, истинно достойные. Так что не будем торопиться поносить новое законодательство о массовых акциях слишком громко.

5. Многовековые исследования русского национального характера показывают, что для нашего народа запрет вообще исторически является важнейшим побудительным мотивом к действию. Грубо говоря, русский может и не проявлять никакого интереса к купанию в бурной реке, но если видит грозное «Купаться запрещено!» – тут уж надо полезть в воду из принципа.

Так что чем больше запретов – тем больше причин и поводов для индивидуальной и коллективной мобилизации россиян.

Да и с милостыней, думаю, все скоро устроится. Примут какое-нибудь решение, что подаяние просить, давать и получать можно, допустим, только у храмов. На специально оборудованных папертях. Создадут ФГУП (госкорпорацию) «Роспаперть», которая получит большие бюджетные деньги на благоустройство соответствующих объектов. Сюда же – и лицензирование профессиональных нищих, чтобы исключить из получателей подаяния явных мошенников и антиобщественные элементы. И все станет совершенно цивилизованно, вот увидите.

Это говорю вам я – виртуальный кремлевский наймит.

 

16

Мыслить штампами катастрофически удобно. Ибо так очень легко примириться с окружающим тебя политическим/околополитическим пейзажем. А главное – собственным местом в нем.

Например. Много лет подряд российский истеблишмент пестовал миф о том, что в российской власти существуют две основные группировки: «либералы» и «силовики». Первые – хорошие, вторые – плохие (или наоборот, в зависимости от позиции наблюдателя). От первых исходят экономические реформы, подоходный налог в 13 % и дружба с Западом. От вторых – уголовные гонения на бизнес, милитаризм и самоизоляция. И, конечно, «силовики» давно бы уже сбросили атомную бомбу в самое сердце Европы, если бы либералы их не сдерживали.

По собственному опыту знаю: очень непросто отстаивать альтернативную точку зрения о том, что нет идеологически противостоящих друг другу «либералов» и «силовиков», а есть лишь множество кланов и кружков по интересам. И когда надо – из чисто практических соображений – «силовик» у нас легко становится «либералом», а «либерал» – «силовиком».

Всякого носителя такой альтернативщины стремительно записывали в интеллектуальную обслугу какого-нибудь мрачного субъекта (чаще всего все тех же мифических «силовиков»).

Шли годы, смеркалось. И в какой-то момент героическая схватка «либералов» с «силовиками» куда-то рассосалась. Мы перестали о ней знать и вспоминать. Штамп вышел из моды и перестал быть орудием описания этой реальности.

Впрочем, давно уже выросли и взяты на вооружение другие штампы. Которыми так же удобно оперировать для вторичного смесительного упрощения (© К. Леонтьев) всего и вся. Например, миф о том, что современная Россия практически вернулась в СССР. Что РФ – это Советский Союз, версия 2.0.

Доказательства: в Российской Федерации, как и в СССР, есть проблемы со свободой слова, собраний, политической деятельности, слышен грозный рев в одночасье восставших из пепла несметных войск, способных сокрушить все живое, а главное – проявления и продукты советской эстетики на каждом шагу. При президенте Путине мы начали возвращение на всеобщую историческую Родину и вот наконец вернулись. Enjoy.

А если разобраться?

Общие симптомы двух болезней еще не означают их тождества или хотя бы близости. Голова может болеть с похмелья, при мигрени и от опухоли мозга. Однако диагнозы в трех приведенных случаях – существенно разные, как и методы лечения. И не дай Бог перепутать опухоль с похмельем.

Попробуем разобрать ситуацию по пунктам, чтобы убедиться: Россия – это не СССР 2.О., а страна более чем антисоветская. Поверхностные черты сходства никак не должны отвлечь нас от осознания глубинных, сущностных различий.

1. СССР был идеократией – своеобразным религиозным государством, где высшая власть принадлежала институтам религии коммунизма (разноуровневым комитетам КПСС). Как многие уважающие себя религии, коммунизм претендовал на глобальность и экстерриториальность. Согласитесь, государство с названием «Союз Советских Социалистических Республик» могло бы возникнуть с любой части мира, ибо в этой формуле нет никакой четкой географической привязки. Власть в СССР предметно руководствовалась господствующей идеологией в своей деятельности.

РФ – государство типично светское, без какой-либо преобладающей идеологии, тем более – религиозного свойства/толка. Идеократии у нас нет и в помине. То, что формально именовалось идеологией в постсоветские годы, – почти забытая ныне «суверенная демократия» и т. п. – являло собою лишь набор пропагандистских конструкций, призванных объяснить отдельные действия власти. Но власть от такой псевдоидеологии было совершенна независима. И списывала очередную «концептуальную» модель в утиль, как только для того улучалась практическая возможность.

Советский Союз неудержимо двинулся к своему развалу, когда (конец 1980-х гг.) выяснилось, что коммунизм таки не победит, а стране придется становиться банальной частью «цивилизованного человечества». Для чего, разумеется, идеократия становилась препятствием, подлежащим устранению со столбовой дорогие истории.

РФ изначально строилась на стремлении интегрироваться в «цивилизованное человечество». И нынешние попытки отбрыкаться и отбрехаться от глобального «старшего брата» обусловлены не какими-то существенно новыми идеями, обрушившимися на нас метеоритным потоком из ночных глубин русского космоса, а внезапным осознанием, что строить мегакоррумпированную страну третьего-четвертого миров и одновременно сидеть на высокой скамье европейской цивилизации – нельзя. По крайней мере весьма затруднительно.

2. В развитие п. 1, но отдельно, чтобы первый пункт не показался читателю слишком длинноскучным. СССР предлагал миру некий универсальный проект. И выступал экспортером этого проекта. РФ ничего такого не делает. Единственный предмет ее цивилизационного экспорта – это коррупционно-отмывательные технологии. Но и здесь нет эксклюзива. Многие страны на разных континентах освоили коррупцию и ее производные не хуже нашего.

3. Советский Союз был, по сути, детищем и последствием двух мировых войн. Он принадлежал эпохе модерна, где все настоящее – война и революция, плоть и кровь, любовь и смерть. Российская Федерация – детище и последствие холодной войны, проигранной СССР. Она принадлежит эпохе постмодерна, где игрушечное превалирует над настоящим. В войне и мире, крови и лимфе. Только смерть остается самой собою, как водится и всегда.

4. В силу пп. 1–3, РФ, в отличие от СССР, не может быть империей. Можно сколько угодно фантазировать на эту тему, только фантазии невоплощаемы в жизнь. Кроме того, РФ не может быть империей согласно второму началу термодинамики (грубо говоря, разбитая чашка сама собой не может собраться из осколков). Эту мысль я развивать сейчас не буду, т. к. она сложновата даже для меня самого. Пытливого читателя хочу для начала адресовать к словарям. А в обозримом будущем, Бог даст, вернемся к теме.

5. СССР строился на относительно низком уровне коррупции. РФ отличает весьма высокий уровень коррупции, лежащий в основе нашей экономики РОЗ (Распил, Откат, Занос). Которая предполагает, что коррупционные соображения – именно они – служат ключевым мотивом принятия многих важных и важнейших политико-экономических решений.

Если коррупционные надежды и чаяния подточили советскую бюрократию и властную машину в целом (во второй половине 1980-х), то в России дело обстоит ровно наоборот: если вдруг в некий День гнева коррупция будет упразднена (чудесным образом, поскольку иного варианта пока не видно), аппарат госуправления схлопнется, ибо исчезнет сам смысл его существования.

6. Советская экономика была гигантским механизмом обслуживания своей сердцевины – военно-промышленного комплекса. Позволявшего нашим Вооруженным силам делать свое главное дело – ждать большой войны с целью обеспечения мира во всем мире.

РФ-экономика есть механизм обслуживания своей сердцевины – нефтегазового комплекса. Отрасли и сферы, в которых нефтегазовый комплекс особо не нуждается, неизбежно отмирают. Можно считать доказанным, что все многолетние разговоры о «диверсификации экономики», «новом технологическом укладе» и т. п. – заведомый фарс и блеф. Имеющий такое же отношение к реальной политике, как всякая «суверенная демократия» – к государственной идеологии.

7. В Советском Союзе деньги играли второстепенную роль. В Российской Федерации они определяют все или почти все. Превратившись из экономического инструмента в сакральную субстанцию, способную, как и положено всякой субстанции такого рода, обеспечивать физическое бессмертие. Систему власти в России можно описать как монетократию – господство денег.

8. СССР ориентировался на автаркию, т. е. полное обеспечения себя всем необходимым – от ядерных ракет (хороших) до легковых автомобилей (плохих, но все же своих) и колбасы (по-разному). РФ же изначально ориентировалась на импорт всего, что слишком дорого и муторно делать дома при избранной модели экономики. Потому сегодня РФ совершенно зависима от Запада, прежде всего технологически. И коллективный рогозин, на полном серьезе рассуждающий о некотором стремительном «импортзамещении», просто морочит голову – если не себе, то наиболее доверчивым из сограждан.

9. Постсоветская РФ-элита – это корпорация по утилизации советского наследства. Только одни приватизировали нефтяные месторождения и НПЗ, вторые – мясокомбинаты, а третьи – культурные символы и эстетические образцы. Поиски высокой неосоветской эстетики начались вовсе не с Путина, а с культовых программ нашего телевидения 1990-х годов: «Старые песни о главном» и «Намедни 61–91». Именно там СССР был очень талантливо показан как сусальная страна нашего детства, а не мрачное вместилище таежного ГУЛАГа. Национальный лидер стал во многом ответом на эти «Старые песни». Паразитическая эпоха, начавшаяся в конце минувшего века и устоявшаяся в нулевые годы столетия нынешнего, попросту не могла создать собственных символов и потому приспособила для своих нужд надежные советские, слегка модернизировав их. Но это вовсе не является истинным возвращением в СССР.

10. Пародист может быть очень способным и профессиональным, но не может взаправду занять место пародируемого артиста. Жанры не пересекаются. Как и эпохи.

А к чему это я все? Ну не про Украину же нынче, в самом деле, писать.

 

17

Мой давний приятель, ветеран русской журналистики Игорь Дудинский, написал манифест о войне. Ключевой фрагмент манифеста такой:

«Война – сакральная святыня русских. Недаром у нас такое трепетное, болезненное отношение к Победе. Дискредитируя последнее, что у нас осталось, власть окончательно добивает творческий потенциал нации. Уж так исторически сложилось, что только война позволяет русским проявить свои лучшие человеческие и метафизические качества. Вне войны у нас связаны руки и обрезаны крылья. В «мирное» время мы лишены возможности заявить о себе как нация. Поэтому война – наше естественное, созидательное, пассионарное состояние.

Закончится война – и от нашей сегодняшней окрыленности и вдохновения не останется и следа. Мы снова превратимся в рабов системы».

Со сказанным можно спорить, но классик на то и классик, что всегда дает повод и причину порассуждать.

Последние 25 лет мы, как теперь выясняется, жили хорошо. Даже слишком хорошо.

Большие войны прошли мимо нас. Точнее, они достались и нам, но как-то больше по телевизору. Главный пропагандистский тезис брежневских времен «лишь бы не было войны» вошел в наш позвоночник достаточно глубоко, чтобы мы не мечтали о радикальных приключениях.

Чем мы занимались эти 25 лет? Жили.

В процессе проживания к нам приходили то хамон и пармезан, то нищета и депрессия, то «Санта-Барбара» и богатые, которые тоже плачут, то выборы и их результаты, то отказ от выборов и совершенное политическое спокойствие. Но война как-то ушла с переднего плана. Она осталась в прошлом. В настоящем сохранилась Великая Победа – нужная, впрочем, для того, чтобы никогда таки больше не было войн.

И Советский Союз мы распустили вроде как бескровно, потому что слишком боялись именно повторения большой войны. Правда, в Приднестровье, Закавказье, Центральной Азии какие-то войны за советское наследство произошли. Но не у нас, не в центре, не в метрополии. Брежневское воспитание помешало нам всесторонне втянуться в процесс сражений. Мы решили жить ради жизни, тихо, по-обывательски. Мы радовались сугубо мирной радостью и грустили гражданской грустью.

Забыв о том, что после 1945 года, согласно официальной статистике, у человечества было только 26 мирных дней. И это – не учитывая всякие незарегистрированные вооруженные конфликты где-то в дебрях Вселенной. А у нас – целых 25 лет! Но может ли так продолжаться до бесконечности? Тезисы Леонида Ильича забыты, а мир должен доказать свою несостоятельность. Сейчас у нас тут, в наличном и окружающем русском человечестве, пахнет войной. И не маленькой, которая идет скромной кровью на чужой территории, а очень большой, даже если это пока не так заметно. Запись Игоря Дудинского (см. выше) – тому, конечно, не доказательство, но, как минимум, подтверждение.

Есть всякие теории, которые объясняют войну рационально. Дескать, люди берутся за оружие, чтобы переделить какие-нибудь территории, ресурсы, сферы влияния и т. п. И не жалко этим людям жизни своей ради ресурсов, которые им после смерти уже никогда не достанутся.

Такие теории имеют право на существование. Как и другие, согласно которым, война – просто одно большое благо. Потому что значительную часть человечества куда проще убить, нежели прокормить. Вот почему и возникают периодические войны – с целью оптимизировать численность нашего прожорливого биологического вида. И, кстати, совсем не случайно Европа, которая после 1945-го зареклась устраивать большую войну на своей территории, отличается такой умеренной рождаемостью. Чем меньше людей родится – тем меньше их (нас) придется, в крайнем случае, убивать.

Но есть и другой комплекс теорий. Объясняющий, почему таки война – естественное состояние человека. Существа, стремящегося к войне и порождающего ее постоянно, несмотря на все прекраснодушные аргументы о вреде массовых убийств.

Здесь надо привести сразу несколько соображений.

Во-первых, война придает человеческой жизни абсолютный, целостный смысл. Вот живешь ты себе, тянешь лямку, встаешь по будильнику, смотришь телевизор, забираешь детей из вечного сада, снова ложишься спать, уже под рюмку водки. Эта реальность, в которой один день не отличается от другого, бессмысленна. Твоя жизнь в ней не отличается от любой другой. Ты принужден постоянно думать, почему существуешь ты – маленький обыватель, не совершивший подвигов и не стяжавший славы. Совсем иное – война. Здесь ты совершаешь подвиг каждый день, даже если сам не пребываешь на фронте. Выжил – уже подвиг. И всегда можно будет рассказать потомкам, что ты прошел войну. Круто.

«Я хожу, чтобы, с этою книгой побыв, из квартирного мирка шел опять на плечах пулеметной пальбы, как штыком, строкой просверкав». ©

Во-вторых, война приносит человеку столь необходимую людской голове ясность. В мирной жизни полно всяких нюансов и полутонов. То ли сосед хороший человек, то ли плохой – в общем, прямых формальных и логических оснований ликвидировать его на первый взгляд нет. Во время войны есть ты – и есть враг. Как и почему он оказался твоим врагом – не важно, этот вопрос подлежит анализу мирной жизни, которая во время войны забывается. Сделал врагу плохо – значит, у тебя все хорошо.

В-третьих, война обесценивает конкуренцию за мирные блага. Чем примиряет человека с его неудовлетворительным бытием. Какая разница, есть ли у тебя/твоего соседа большой дом, если его можно разрушить одним попаданием снаряда, или красивая машина, в мгновение ока превращающаяся в металлолом. Что, в сущности, есть для войны карьера, добытая в мирное время? Фикция и блеф. На войне важно, кто выстрелит первым и максимально точно. А перед лицом пули все регалии, звания и прочие активы мирного времени прочно теряют смысл. «Все слиняло, один голый человек остался», – как говорил персонаж пьесы А.М. Горького «На дне».

В-четвертых, только война обнажает саму ценность физической жизни. В мирное время человек длит ее каждый день, не очень понимая, чего бы ему завтра не умереть – днем раньше, днем позже, не все ли равно. Только на войне важно выжить, потому что иначе нельзя победить врага. А победить его надо обязательно. Чем ближе смерть, тем сильней и явственней работает инстинкт самосохранения.

В-пятых, война позволяет перезагрузить жизнь посредством умолчательного списания грехов. Ну и что, что при мирной жизни ты был пьяницей, вором или даже мелкобытовым убийцей? Ты пошел на войну – и все это исчезло. Ты начал жизнь с нуля. Если погиб – мертвый герой, выжил – живой. Но все равно типа герой. В любом случае, ты имеешь право не спрашивать себя, почему ты так бестолково жил до войны и вместо нее. Это ли не счастье?

В-шестых, война дает острое чувство принадлежности к общности себе подобных. Еще вчера ты ненавидел Сидора Петровича с пятого этажа за то, что его прыщавая дочь слишком громко играет на расстроенном пианино. А сегодня вы вместе идете уничтожать врага, и проклятущие гаммы сливаются в сладостный марш победы. Ты понимаешь, для чего судьба объединила тебя с Сидором Петровичем под одной жизненной крышей. Вы просто ждали войны, чтобы пойти на нее вместе и умереть, если получится, в один день.

В-седьмых, война обостряет все ощущения. Ведь каждое из них может оказаться последним. Один знакомый мне авантюрист всячески пропагандировал идею секс-туризма в места боевых действий – ведь такого оргазма, как под грохот канонады, больше ни при каких обстоятельствах не бывает. Если этот бизнес еще не налажен, скоро, возможно, для него создадутся все достаточные условия.

Пролонгация мирной жизни – это безумно скучно. Ожидание войны сравнимо с ожиданием праздника. Оно главнее, больше и удивительнее, чем сам праздник.

Вот почему мы, типа великий народ, потерявший за 25 мирных лет ощущение собственного величия, снова подошли к грани представления о пользительности сражений. И это, конечно, вовсе не маленькая война за независимость условных сопредельных территорий. Это совершенно новая мировая война.

По итогам которой выжившие снова захотят мира, хамона и пармезана. Если эти слова сохранят хоть какое-то положительное значение.

 

18

Когда живешь в информационном потоке, постоянно узнаешь много всякой разной избыточной ерунды.

Вот я, например, слышал, что против России многие страны (так называемые западные, хотя их весомая часть находится не на Западе) ввели санкции. Ограничив нам доступ к западным (опять же в широком смысле) технологиям и деньгам. Еще правительство, кажется, изъяло (это очень деликатный термин, не правда ли?) пенсионные накопления граждан за 2015 год. Из-за бюджетных и прочих проблем. Министерство финансов в лице заместителя его главы Алексея Моисеева грозится, что скоро нефтяная цена упадет ниже $100 за баррель и тогда с государственными деньгами станет вовсе туго. Кто-то грозит нам приостановлением членства России в ФИФА и УЕФА – и если так случится, мы не станем свидетелями неизбежного триумфа нашей футбольной сборной на каком-нибудь очередном чемпионате мира/Европы. Да – еще, судя по всему, в близком будущем запретят импортные лекарства, которые многим из нас позволяли не умирать раньше времени. А импортные продукты во главе с устрицами, хамоном и пармезаном уже запретили.

Но самое удивительное – многие говорят и пишут, что совсем неподалеку от России нынче идет война. Настоящая, большая и горячая, как спелый чебурек. Я, правда, сам на эту войну не заглядывал, но опять же: когда живешь в информационном потоке…

Выйти из этого потока на берег разума можно только одним способом: оторваться от компьютера, занять удобную точку на свежем воздухе и поднять голову резко вверх. И если осенняя погода позволит, увидеть главное – Космос.

Я мало что понимаю в астрономии (как, впрочем, и в большинстве других дисциплин), но из детства запомнил: если ты посмотрел на звездное небо и тебе сразу же попалось на глаза что-то особенно яркое, то это – как раз не звезда, а планета Венера. Потом уже, вскоре после Венеры, глаз привыкает, и ты видишь все остальное. А если что-то кажется слишком красным, то это, скорее всего, Марс.

Отдельное же удовольствие – разглядывать Луну. Во-первых, потому что она близко. Во-вторых – всегда вызывающе разная, как изысканная дама. То белая, то кровавая, а то даже какая-то голубая. Она бывает всех размеров и форм. С поверхности московской земли – одна Луна. А из бара на крыше какого-нибудь высотного здания – совсем иная. Иногда хочется ущипнуть себя и спросить: да полноте, Луна ли это? Или какая-то космическая мистификация в особо крупных размерах?

В общем, согласно поэту, «в венцах, лучах, алмазах, как калифы, излишние средь жалких нужд земных, незыблемой мечты иероглифы, вы говорите: вечность – мы, ты – миг».

И там, где есть все эти труднопознаваемые светила, нет ни пенсионных накоплений, ни нефтяных цен, ни футбола, ни даже войны. Там царит гробовая космическая тишина – лучшее из того, к чему человеку стоит прислушаться.

А слышит эту тишину не только простое обывательское ухо, но и тонко настроенное высокопоставленное.

Вот, например, вице-премьер правительства РФ Дмитрий Рогозин, только что сопровождавший президента в поездке на Дальний Восток (это примерно там, где новый космодром «Восточный»), анонсировал создание сверхтяжелой ракеты, которая десятилетие спустя унесет нас прямо на Марс. Это очень правильно – ведь оптимизма по поводу того, что случится за предстоящие десять лет на пресловутой Земле, нет и не может быть.

Помните, это было еще у американского писателя Рэя Бредбери в «Марсианских хрониках»:

«Он хотел улететь с ракетой на Марс. Рано утром он пришел к космодрому и стал кричать через проволочное ограждение людям в мундирах, что хочет на Марс. Он исправно платит налоги, его фамилия Причард, и он имеет полное право лететь на Марс. Разве он родился не здесь, не в Огайо? Разве он плохой гражданин? Так в чем же дело, почему ему нельзя лететь на Марс? Потрясая кулаками, он крикнул им, что не хочет оставаться на Земле: любой здравомыслящий человек мечтает унести ноги с Земли. Не позже чем через два года на Земле разразится атомная мировая война, и он вовсе не намерен дожидаться, когда это произойдет. Он и тысячи других, у кого есть голова на плечах, хотят на Марс. Спросите их сами! Подальше от войн и цензуры, от бюрократии и воинской повинности, от правительства, которое не дает шагу шагнуть без разрешения, подмяло под себя и науку и искусство! Можете оставаться на Земле, если хотите! Он готов отдать свою правую руку, сердце, голову, только бы улететь на Марс! Что надо сделать, где расписаться, с кем знакомство завести, чтобы попасть на ракету?».

Но ближе (во всех смыслах) Марса – Луна. Как еще намного раньше говорил тот же вице-премьер Рогозин, а с ним и многие другие чиновники космического профиля, уже типа к 2025 году мы сделаем базу на Луне. И специальные роботы (человекообразные или нет, я, по правде сказать, не помню) будут там добывать нам полезные ископаемые. Да, еще к тем же временам появятся специальные лунные автомобили, чтобы нам было удобнее ездить по поверхности Луны. Не метро же там прокладывать, в самом деле, – а то пришлось бы завозить в космос неисчислимое множество стрелочников на случай возможных аварий.

Верят ли наши официальные лица в эти лунномарсианские проекты? На мой взгляд – да, верят. Не могут не верить. Доказательства? Ну, они бы очень громко засмеялись в присутствии первого лица РФ, если бы не верили. А все космические обсуждения происходят на полном серьезе. Да и как можно думать о полете на Марс, если хоть на минуту сомневаться, что когда-нибудь, к 2030 году (на русской земле тогда, вы будете смеяться, должны пройти еще очередные выборы президента), мы таки окажемся на Красной планете? Не в полном составе, конечно, но делегацией из максимально достойных.

Но даже если сверхамбициозная космическая программа все же гикнется – а этого нельзя исключать с учетом неясных нефтяных цен и поступлений средств в бюджеты всех уровней, – она все равно принесет немалую пользу. По меньшей мере тем самым чиновникам, которые отвечают за марсианские перспективы. Ведь все равно какое-то финансирование будет, а будет оно немаленькое, по обычным человеческим меркам. И часть финансирования удастся освоить. А если конечный результат окажется недостижим – что ж, мы хотя бы попробовали, разве плохо?

В конце концов, во всем так или иначе будут виноваты США, которые, движимые глобально-имперскими амбициями, на ровном месте, без ощутимой причины оставили нас без доступа к международному финансированию, а заодно и весьма полезным нам технологиям. Нет, мы ей-ей добрались бы до Марса и Луны в полном расцвете сил, если бы не иррационально-империалистическое поведение Вашингтона.

Но мы, россияне, конечно, все же расстроимся, если не попадем на сопредельные планеты. Хотя вообще-то мы почти никогда не расстраиваемся. Ну отобрали у нас пенсионные накопления – и что? Все равно они куда-нибудь со временем рассосались бы. Да и кто верит, что в России XXI века можно действительно жить на одну пенсию?

Говорят, вот еще у нас есть проблемы с образованием и здравоохранением. Нас это не должно беспокоить. Как известно из авторитетных источников, лишние знания умножают печаль. А печаль и есть конечная (она же и первичная) причина всех болезней. Не сомнительный импортный медикамент, который вот-вот запретят, а постоянная радость на сердце продлит нам жизнь выше планки пенсионного возраста.

А вот без космических путешествий мы не обойдемся. Можно смириться со всем, но только не с крахом звездной мечты.

У нас, конечно, есть еще Крым. Не полноценная замена Марсу, но тоже хорошо. Хотя Крым все-таки слишком близок и материален. Говорят – я не проверял, – что там есть даже какие-то проблемы с электроэнергией и паромом, чего в принципе не может быть на Луне, населенной нашими роботами и автомобилями.

Весь этот космос необходим нам, чтобы сбежать из земного измерения нашей жизни. Побег – это вообще очень русская идея. И он совсем не географичен. Мы бежим от самих себя, чтобы не предъявлять к себе никаких требований по части обыденного существования. Это побег по вертикали, а не по горизонтали. Побег от ощущения, что земная жизнь все равно не сложится. Так собака, которой злые насмешники привязали к хвосту пустую консервную банку, бежит, подгоняемая и пугаемая ее грохотом. И чем быстрее бежит – тем пуще грохочет банка, а чем громче банка – тем быстрее надо бежать.

Мы не в состоянии поверить, что кто-нибудь когда-нибудь достроит полноценную дорогу из Москвы в Санкт-Петербург (или хотя бы обратно). Но в Марс мы верим.

И не надо нас этого лишать, эта вера куда важнее устриц, хамона и пармезана.

Главное только, чтобы профильный вице-премьер Рогозин не раскололся и не захохотал в самый неподходящий момент, например, на важном совещании и в прямом эфире. Такого разочарования наша нация беглецов, боюсь, не переживет.

 

19

К сожалению или к счастью, я не слишком долго прожил в Советском Союзе. Родная империя развалилась, когда мне было лишь немногим более двадцати.

Но советскую антиамериканскую пропаганду – во времена от позднего Брежнева до раннего Горбачева – я помню неплохо. Была она, честно говоря, усталой и вялой. Беззадорной. Пропагандисты той волны отбывали номер, не веря в собственную правоту и не особенно надеясь убедить в чем-то других. США – исчадие ада? Ну исчадие и исчадие, подумаешь. Мало ли у нашего теплого ада исчадий. Совсем другое дело сейчас.

Антиамериканизм в современной РФ достиг концептуальных и технологических высот, о которых идеологическая машина СССР не могла и мечтать. В этой сфере стальной «Майбах» пришел-таки на смену крестьянскому «Запорожцу». (Кстати, почему до сих пор не запрещен импорт украинских автомобилей? Надо как-нибудь разобраться).

Мы в последнее время поняли про США сразу все. Например:

– Америка уничтожила Советский Союз, потому что она всегда хочет уничтожать нашу страну, как бы та ни называлась;

– Америка 23 года подряд стремилась развалить независимую РФ, но мы с большим трудом устояли и сдюжили;

– США специализируются на принесении миру больших несчастий; их бизнес – кровавый хаос; почти все войны и революции конца XX – начала XXI века организовал Вашингтон;

– Государственный департамент (пресловутый легендарный Госдеп) США всегда финансировал и продолжает финансировать непримиримую антигосударственную оппозицию у нас в РФ;

– тот же Госдеп готовит серию майданов по всей территории РФ – от Калининграда до Курильских островов;

– США оккупировали Украину и превратили ее в посмешище (причем посмешище, опять же, кровавое);

– США не соблюдают никаких законов и пытаются править миром по беспределу; в частности, средь бела дня похищают на курортах мирных торговцев оружием, арестовывают родственников наших депутатов, облыжно обвиняя их в хакерстве, и т. п.;

– США нагло и беспардонно, методами грубой силы и вежливого шантажа подчинили себе Единую Европу, Канаду, Австралию, Японию и еще тучу государств/народов; государства/народы не хотят американского владычества, стонут, сопротивляются, но отбиться от гегемона пока не могут;

– в самих США неукоснительно нарастают фашизм и нацизм;

– американцы безответственно умудрились избрать себе на голову чернокожего президента, который, с одной стороны, лидер слабый и никчемный, с другой – ястреб почище покойного Рональда Рейгана;

– наконец, с помощью околоземных спутников и других новейших приспособлений (айпады, айфоны и др.) Америка в состоянии контролировать сугубо частную жизнь любого человека в мире: прослушивать разговоры, перлюстрировать почту, вести деликатные съемки в спальнях;

– в общем, Большой Брат смотрит на тебя такими завидущими глазами, каких еще не знала мировая история.

При позднем Брежневе/раннем Горбачеве многие мои знакомые, хотя и не особенно любили Америку, но и люто ненавидеть ее как-то не стремились. Сегодня прямо вокруг меня стремительно нарастает число людей, вполне разумных и вменяемых, которые преисполнили себя подлинной ненавистью к США. Они совершенно искренне убеждены, что все наши проблемы, от неурожая бобовых до эпидемии свинки, порождены американцами. Так говорят по телевизору, а по телевизору врать не будут.

Да я и сам, как выясняется, чему-то плохому про Америку вполне верю. Например, я так и не понял, что хорошего принесла война в Ираке (2003-й – наст, вр.). И удастся ли ее когда-нибудь закончить, если не иметь в виду под желательным концом триумф Исламского государства (Ирака и Леванта).

Но во многом остальном антиамериканская мифология все же представляется мне сильно преувеличенной. Ей-ей, далеко не во всех революциях США играли инфернально решающую роль. Нередко они шли за событиями, легитимируя уже свершившийся без них результат: на постсоветском пространстве в 2003–2005 гг., в Тунисе и Египте (2010–2011 гг.). Не все чисто, конечно, в Ливии, где без Америки, а заодно Франции и Великобритании, режим Муаммара Каддафи еще несколько лет продержался бы. Но и там без внутреннего конфликта не было бы иностранного вмешательства. И уж в чем я действительно уверен – делайте со мной все, что угодно, – что вовсе не США свергли Виктора Януковича в феврале 2014 года. Как пристальный наблюдатель я берусь утверждать: Янукович пал потому, что решил узурпировать (опять же, по беспределу) всю возможную власть, а украинские элиты и вообще активная часть общества этого решительно не захотели.

Да и в принципе на постсоветском пространстве после 1991 года всемирный жандарм был скорее стражем границ, чем их нарушителем. Можно сколько угодно выдумывать, как США хотели распустить РФ на мелкие кусочки, только фактических доказательств тому почему-то не найдено. Если не считать позднейшие пропагандистские изобретения.

Что же до глобального наблюдения со спутников за человеческим муравейником – страхи здесь несколько преувеличены. По крайней мере, для христианского сознания (а мы вроде как православная страна). Ведь гораздо эффективнее любого американского агрегата за всяким человеком следит непосредственно Господь Бог. И репрессивные меры он подчас принимает такие, что кровавому Госдепу и не снились. Так что если хоть немного бояться Бога, то спутник уже не так страшен.

Впрочем, я понимаю, насколько я сейчас малоубедителен. Даже для узкого круга моих знакомых, не говоря уже о большой аудитории.

Что же произошло с нами? Почему мы так яростно и истово возненавидели США?

Ответ: от большой любви. Мы просто влюбились. В Америку. Причем давно. Только до некоторых пор были не готовы себе в этом признаться.

Ведь любовь и ненависть – практически синонимы. Общий же антоним их – безразличие. Мы нынче относимся к США как угодно, но только не безразлично.

Америка – не та, что существует в реальности, а та, которую мы сами себе надумали, – реализовала русскую мечту. Воплотила нашу тягу к вселенскому размаху. Наше стремление жить и действовать, не сковывая себя скучными рамками законов. Наше желание дать миру последнее и окончательное представление о справедливости.

От этой Америки мы хотим ответной, встречной любви. Ее-то нам и не хватает. Нам кажется, что нас, таких красивых и умных, глобальный гегемон пытается не просто проигнорировать, но даже задвинуть в медвежий угол истории с географией. А это неправильно, нехорошо. Мы хотим сидеть с Америкой за одним пиршественным столом, говорить комплименты, сыпать анекдотами и тостами, а не как бедные родственники подъедать отбросы на сиротской кухне.

Столетиями мы страдали от нескольких профессиональных недугов.

Во-первых, от нашей маргинальности (и в хорошем, и в плохом смысле слова) – чувства обитания на краю Ойкумены; ощущения огромного, но заброшенного пространства, из которого надо хоть немного выйти, чтобы подойти к глобальному мейнстриму, теснящемуся где-то на Западе.

Во-вторых, от чувства провинциальности, этой маргинальностью порожденного. Преодолеть собственную провинциальность – важнейшая сознательно-бессознательная задача русского человека. И вот – Америка хочет втоптать нас в эту провинциальность? Нет, так не пойдет. Она обязана нас полюбить, иначе мы за себя не ручаемся.

А спутник этой смертоносной любви – зависть.

Реальная (невыдуманная) Америка все-таки выиграла у нас холодную войну. Потому что ее модель к концу XX века оказалась для разных стран и народов привлекательнее нашей.

Будучи страной молодой, возникшей в XVIII столетии буквально на ровном месте, эта проклятая Америка научила разные народы забывать свое самодовлеющее над ними прошлое. Хотя бы отчасти. Чтобы на пространствах, свободных от роковой памяти, громоздить проамериканское настоящее-будущее. А это совершенно убойная технология.

Ведь любой, наверное, человек хотел бы стереть какую-то часть своего прошлого, точно зная, что это невозможно. А США вторглись в память целых цивилизаций, чтобы перепрограммировать их. Вот что такое настоящее американское вторжение, а не всякие там ракеты с авианосцами.

Мы тоже так хотели, но у нас не вполне вышло. А в последние годы выходит все меньше и меньше. Коррупция, конечно, вещь по-своему более добрая, чем коммунизм, но совершенно непривлекательная с точки зрения всеобщей этики и эстетики. На ее базе экспорт цивилизации не построишь.

Любовь и ненависть к Америке у нас когда-нибудь закончатся. Одновременно. Вопрос лишь в том, до какой степени мы готовы себя изнурить ради этих сверхценных чувств. И сколько еще продлится церемония изнурения.

 

20

В России все более популярным становится домашний арест. В первую очередь благодаря известным людям, которые стали его объектами (жертвами): от оппозиционера Алексея Навального и поэта-художника Евгении Васильевой до олигарха Владимира Евтушенкова.

Конечно, условия этой меры пресечения фактически для всех разные: скромную квартиру Навального в Марьине не сравнить с пышной резиденцией Васильевой в Молочном переулке и тем более с поместьем Евтушенкова на Рублевке. К тому же г-же Васильевой, как мы помним, разрешили по нескольку часов в день гулять центром Москвы. Навальный такой чести не удостоился, Евтушенков – пока неизвестно.

Но все же много и совершенно общего. Не покидать жилище без начальственного разрешения. Не пользоваться ни телефоном, ни Интернетом. Не общаться ни с кем, кроме близких и адвокатов (и, конечно, следователей, которые через суд и устроили тебе новую надомную судьбу). И еще электронный браслет, который с помощью спутника всегда расскажет и покажет, где ты есть. И не нарушил ли режим, определяемый мерой пресечения.

Все познается в сравнении. Думаю, Михаил Ходорковский в 2003-м сильно предпочел бы домашний арест «Матросской Тишине». Но и первое – это мрачно. Особенно для русского человека, исторически страдающего:

– бессознательной клаустрофобией, подчиняющей жизнь поиску расширенного пространства;

– манией побега, в географическом или надгеографическом смыслах.

Особенно же тягостным домашнее заточение должно быть для тех, кто привык к каждодневной демонстрации своей популярности, власти и/или влияния. К десяткам, сотням, тысячам наставленных глаз, восторженных, подобострастных и/или заискивающих. Осознание собственного большого (национального, государственного, мирового) значения – это наркотик, постоянно требующий новых инъекций. Делать такие инъекции под домашним арестом намного сложнее, чем на воле.

Стойкий человек всегда может утешить себя тем, что каждый день заточения – это монетка в копилку будущей великой славы. И что терпение вознаградится результатом на следующей, постарестной стадии жизни. Хотя запас подобной уверенности со временем истончается. Тем более с нарастанием вероятности, что завершится домашний арест не возвратом в привычный мир свободных перемещений, а обвинительным безусловным приговором со всеми вытекающими последствиями.

Но.

Можно посмотреть на домашний арест чуть более широко. С позиций, так сказать, метафизических и даже, если угодно, цивилизационных. И если употребить такой взгляд, то может оказаться, что домашний арест – это не только драма/большая проблема, но и благо. Для арестованного и некоторых людей, его окружающих.

Ибо домашний арест позволяет человеку, не принося (в отличие от полноформатной русской тюрьмы) избыточных жертв, круто изменить жизнь в направлении очищения и самоограничения.

Прежде всего посмотрим на выпадающие коммуникации: Интернет, телефон.

Систематизацией смертельного вреда, наносимого Интернетом, мы с вами уже занимались, повторю главное.

Интернет – наркотик, по убойной силе сопоставимый с героином. Сетезависимый человек с каждым днем своей утлой жизни все больше времени проводит во Всемирной паутине, отодвигая далеко вглубь книги, спорт, природу, еду, секс и т. п. Он находится в непрерывном потоке новостей, 90 % которых – лишние, избыточные или фейковые. Несколько астрономических часов каждый день проходят в социальных сетях – легко посчитать, какую часть жизни в итоге посвящается этому иллюзорному псевдоспособу преодоления одиночества.

В результате интернет-наркоман превращается в заложника некоей альтернативной реальности. Которая трудно соприкасается с подлинной жизнью по эту сторону баррикад. Какие-нибудь 100 минут без Интернета – и уже начинаются ломка, лихорадочные поиски «точки доступа», позволяющей погрузиться в эту закабаляющую реальность вновь.

Слезть с интернет-иглы весьма непросто, а домашний арест дает такую возможность, быструю и эффективную. Да, это суровая терапия. Но ведь и наркоманов нередко приковывают наручниками к кроватям и батареям – вспомним прославленный опыт Евгения Ройзмана, нынешнего мэра Екатеринбурга. Условия домашнего ареста все же помягче будут.

Дальше – телефон. Вы никогда не задумывались, сколько лишних, ненужных звонков вам поступает каждый день? Сколько времени вы проводите в общении с собеседниками, которые на поверку оказываются случайными неопознаваемыми объектами в вашей жизни? Какой стресс порождает аппарат, каждые 5 минут разрывающийся от чужого желания сообщить вам нечто совсем бесполезное или задать абсолютно никчемный вопрос? Находит ли на вас время от времени нарочитое стремление выключить мобильный ко всем чертям на неведомое время?

Домашний арест снимает эту проблему.

Избавившись от телефонно-комьютерного крепостничества, человек воленс-ноленс вновь, как в прошлые эпохи, начинает читать. Домашний арест реанимирует и реабилитирует книгу – еще непознанную или хорошо забытую. (Неплохо, кстати, своевременно задуматься, хватит ли вашей нынешней библиотеки на весь срок домашнего ареста или ее надо заблаговременно расширить).

Но есть блага и более глубокие.

Семья. Сколько времени современный городской человек, муравей сумасшедшего мегаполиса, уделяет своим родным и близким? Утром он растворяется в городе с его офисами, ресторанами, пробками, выхлопными газами, случайными связями, чтобы лишь поздним вечером/ранней ночью приземлиться дома. 2/3 жизни (как минимум) проходят без жены и детей. Горожанин – заложник не только Интернета, но и всего духа времени, помноженного на дух места. Обыденные мечтания удалиться под сень струй и поселиться с семьей где-то на отдаленном озере никогда не воплощаются в реальность – по меньшей мере без готовности к обрушению всей предыдущей жизни с системой ее целей и результатов.

Домашний арест отвечает на эти вопросы.

Будучи ограничен собственным домом и электромагнитным браслетом, человек возвращается внутрь семьи. Ему вновь становится ясна истинная цена отношений с родными и близкими. Их присутствия (равно как и отсутствия) в его жизни. Цена верности и солидарности. Измены и безразличия. Из фона для тараканьих бегов семья превращается в неотменимую среду обитания.

Более того – домашний арест создает новую философию Дома.

Наш неутомимый герой, постоянно бегущий по лезвию современности, давно утратил патриархальные представления о Доме. Дом – это место для регулярного сна, поскольку все прочее совершается во внешнем (по отношению к дому) мире. Еще – объект финансовых инвестиций. И в некоторых случаях знак/символ престижа. Не более и не менее того.

Но если ты знаешь, что твой дом – место твоего будущего заключения, где тебе придется провести один из самых драматичных периодов жизни, 24 часа в сутки, то отношение к жилищу не может не измениться. Дом становится твоим альтер эго, вернейшим другом и надежнейшим партнером. Который, если что, не сдаст и не предаст. Пространством не просто идеального комфорта, но взаимной любви. Тогда априори меняется представление о назначении дома. Он снова твоя крепость – в самом старом и правильном смысле слова. Ты вовремя в и полном объеме посвящаешь себя дому – и даже если тебя никогда не арестуют, тьфу-тьфу-тьфу, любовь и дружба с домом принесут свои достойные плоды. Возвращение из чужого холодного муравейника в собственный теплый дом – сладостное путешествие.

Накануне и вскоре после краха тоталитарной советской системы мы много говорили о необходимости самоограничения. О том, что соблазны свободного мира, рухнув на голову после десятилетий тотального «нельзя», могут оказаться непосильными для наших слабых душ и мозгов. Так во многом и получилось. Окунувшись в безграничный океан «можно», мы утратили берега. Нам нужен инструмент принуждения, чтобы вновь выйти на сушу.

Домашний арест – такой инструмент. Его неплохо было бы сделать и добровольным, по контракту с правоохранительной системой. Заодно у этой системы появился бы новый легальный источник внебюджетного финансирования. Захотел – отсидел у себя дома на общих правовых основаниях. Месяц, три, год. Столько – сколько необходимо для обратного превращения из монстра в человека.

Вообще в стране, где в соответствии с глубокой традицией уголовным обвиняемым может в любой момент времени оказаться всякий, по надуманной причине или вовсе без таковой, где самое неверное – зарекаться от тюрьмы, очень правильный режим жизни – ожидание ареста.

И очень хорошо, если домашнего.

 

21

Есть такой старый короткий анекдот.

Умирает Рабинович (уточнение: наш, русский, православный Рабинович). Предстает пред лицом апостола. Сумбурно отчитывается за прожитую жизнь. Получает, как ни странно, направление в рай. И на радостях задает апостолу запрещенный вопрос:

– А вы не подскажете, в чем, собственно, был смысл моей жизни?

– А помнишь, – отвечает апостол, – в 1987 году в вагоне-ресторане поезда Москва – Ростов тебя попросили соль передать?

– Ну?..

– Ну вот…

Русский человек неплохо умеет совершать подвиги. Со знаками «плюс» и «минус». Но вот бремя обыденной жизни, в которой нет места подвигу, дается нам гораздо труднее.

Одна из невыносимых русских проблем – честно, официально, на полном серьезе признать себя маленьким человеком. Признать необратимо. Как факт и данность.

Среднему европейцу в этом плане почему-то гораздо легче. Свою протяженную, пожизненную обыденность он воспринимает как должное.

Родился, учился, честно каких-нибудь 50 лет служил официантом, платил скромные налоги, женился (вышла замуж), породил детей, воспитал их, прочитал несколько книг (5–6, а зачем больше, когда и в тех все написано?). Когда дети выросли, научился путешествовать, посмотрел мир, закончил строительство дома. 30 000 недель подряд не забывал поливать жасминовые кусты. Болел за «Баварию» или «Ювентус», когда-то даже взял автограф у самого… Арьена Роббена, Фернандо Торреса – нужное подчеркнуть. Бывал в церкви, не причащался, но исповедовался. Посмотрел 128 телесериалов по 256 серий каждый, собрал коллекцию бронзовых колокольчиков, отмечал юбилеи в кругу семьи, дождался правнуков, умер. Все. Не тянет ни на героический роман, ни на волшебную сказку.

Этот средний европеец тоже кому-то когда-то передал соль. И частенько бывал счастлив. Совершенно не зная, что он, по нашему Константину Леонтьеву, есть, оказывается, орудие всемирного разрушения. Возможно, он даже думал, что имеет отношение к машине всемирного созидания – как ее рядовой мирный винтик, коих миллиарды и мириады.

Можно еще по-умному сказать, что маленький ничтожный обыватель шел срединным путем, который и есть путь культуры (по Аристотелю).

Но это не наш путь. В чем мы давно убедились.

Мы привыкли жить в огромном труднозаселенном пространстве на краю суши. И оттого остро, хотя бы и бессознательно, ощущаем свою оторванность от остального мира. Опять же – ив хорошем, и в плохом смысле. Тот же Константин Леонтьев сказал, что русский человек умеет быть святым, но не умеет быть честным. Из этого сырья можно, как известно, сделать икону Спаса или дубину народной войны, но только не платяной шкаф системы IKEA.

Маленький человек, как мы знаем, – распространенный персонаж русской литературы. Примеров столько, что их даже не надо и приводить.

Маленький человек вызывает, как правило, острый приступ жалости. Проистекающий из самой безнадежности его существования. Он мог бы стать большим – но это не получилось. По объективным социальным причинам. Тогда он превращается в среднекрупного монстра. В просто тихого алкоголика, ускоренно сокращающего бессмысленную жизнь. В убийцу, справедливого в запальчивости и раздражении. Или даже в посмертного вампира, готового отомстить прижизненному миру простых людей.

В общем, выходит из невыносимости обыденного существования в мир подвига, пусть даже и с тем самым знаком «минус».

Маленького человека, как он описан мейнстримом великой русской литературы, можно воспринимать очень сострадательно или слегка презрительно. Но никогда – нейтрально/уважительно.

А ведь в жизни наступает момент, когда ты должен ответить себе, кто ты: маленький человек или фронтмен мировой истории. Можно признать первое – и зажить скучнейшей европейской жизнью. Которая чем правильнее, чем тошнотворнее. А можно все-таки, вопреки объективной наличной реальности, причислить себя к лику героев. Для этого есть несколько технологических способов.

1. Вписать себя в некую великую эпоху.

Возьмем, к примеру, нашу эпоху. Еще недавно, в ее преддверии, все было трудновыносимо скучно. Другое дело – ныне, после февраля – марта 2014-го. Мы присоединили Крым. У наших границ началась всамделишная война. Вроде как за права русских и собирание т. н. Русского мира. Ничего, что русские из сопредельных государств хотят скорее остаться там, где они сейчас есть, и ни о каком русском мире, достигаемом путем войны, не просили. Наша задача – нести человечеству счастье. Независимо от того, правильно ли понимает человечество его условия и параметры.

Как только эпоха буржуазной тоски сменилась временем постбуржуазной доблести, провинциальный обитатель пропыленного дивана ощутил себя героем. И уже по факту стал им. Ведь великие события происходят при нас, а значит – вроде как и благодаря нам. Среди моих знакомых, добрых и не очень, есть как минимум 127 человек, считающих себя идеологами «Русской весны», авторами грандиозных побед на Донбассе, хранителями тайны всемогущего ядерного оружия и т. п.

Жизнь – удалась. Ради ощущения принадлежности к сообществу больших людей мы, конечно, готовы отказаться и от импортной колбасы, и от остатков свободы слова. За великую эпоху мы бы отдали и свою зарубежную недвижимость, если б она у нас была. Правда, наше новейшее самоощущение несколько пахнет смертью, но уж так исторически повелось: для нас, как верно напомнил нам Президент РФ во время весенней прямой линии с народом, на миру и смерть красна.

2. Найти себе альтернативную идентичность.

Бывает, например, что человек совершенно традиционной сексуальной ориентации объявляет себя геем. И даже становится активным борцом за гей-права. Почему? Потому что быть гетеросексуалом невероятно скучно. Особенно если в твоей практической действительности нет предметного секса. Лучше уйти в параллельную половую реальность и там стать тем самым фронтменом.

Или можно взять псевдоним. Например, простой Иван Иванович Хаймович становится сложным Раулем Мигелем Сааведрой. И в собственном представлении сразу превращается, скажем, в троюродного прапрапраправнука Христофора Колумба. Точно знающего, где спрятано золото партии. Больше по жизни уже можно ничем не заниматься. Кроме как укреплением и развитием своей новой идентичности, разумеется.

3. Пойти на радикальное снижение уровня своей жизни (дауншифтинг).

Например, начать жить в собачьей конуре. Чтобы все рассуждали, отчего и почему ты так поступил.

Мотивация: аморально жить в буржуазной недвижимости, созданной из пота и крови трудящихся. Заодно можно не отдавать долги, ибо какой спрос с человека, переехавшего в собачью конуру.

4. Совершить большое моральное преступление.

Например, взять и опубликовать многолетнюю тайную переписку с кем-нибудь из близких друзей. Чтобы несколько дней социальные сети об этом вкусно говорили.

Мотивация: нет больше моральных сил скрывать частную тайну, и, будучи не банальным обывателем, но человеком сверхъестественно высоконравственным и вообще героем, я решил предать ее гласности!

5. Совершить большое физическое преступление.

Какое именно, советовать не будем. А то еще обвинят нас в подстрекательстве. И пойти за него в тюрьму. Потому что удел героя – тюрьма. Пресная свобода – удел сверхобычного человека.

6. Спиться и/или сторчаться.

Состояние измененного сознания всегда приносит чувство превосходства над окружающими. А предельное ускорение физической жизни дает ответ на вопрос, что делать с бременем времени.

Но если вы ищете способ избежать выперечисленных вариантов (и еще пары дюжин аналогичных), то задумайтесь: сколь сладостно и почетно все-таки быть маленьким человеком!

Когда последнего китайского императора династии Хань Сянь-ди (III век нашей эры) пришли свергать с престола и убивать, он возразил этому намерению так:

– Мы (императору положено называть себя во множественном числе. – С.Б.) талантами не обладаем, но и большого зла не совершили.

Это, пожалуй, и есть формула оправдания маленького человека. В мире, где добро и зло могут быть одинаково банальны, уклонение от зла – уже есть добро.

Не надо рассчитывать на подвиг, если он тебе не по плечу. Не надо делать из себя героя, ибо героев не может быть слишком много.

Вспомните, сколько счастья, если разобраться, даровано обыкновенному обывателю. И никогда не забывайте про соль, которой Господь вас не обнесет.

 

22

Споры пикейных жилетов на российской политической – или, скажем точнее, околополитической – кухне в последнее время часто сводятся к двум тезисам:

1) мы в глубокой заднице;

2) ну а Запад вообще полностью сошел с ума и идет к гибели.

(Таким образом, с точки зрения прикладной сравнительной политологии задницу можно определить как нишу или тихую гавань, где мы традиционно укрываемся от гибельного безумия т. наз. цивилизованного мира).

К Западу много претензий. Прежде всего: он недостаточно эффективно борется с нами. Мы бы и сами призвали себя к порядку, но не хотим покидать нашу эксклюзивную нишу (см. выше). Так что вся надежда до недавнего времени была на Запад. И вот теперь надежда тает прямо на слезливых глазах.

Запад окончательно потерял рычаги управления ситуацией в мире. (Предполагается, что эти рычаги у него всегда были и прежде работали безотказно). Потому, по вине Европы и Америки, нас ждет смерть от трех неискоренимых факторов риска, обозначенных главным начальником Запада, президентом США Бараком Обамой, на Генеральной ассамблее ООН.

А) Лихорадка Эбола.

Уже ясно, что она унесет миллионы жизней в кратчайшие сроки. Как чума XIV века, от которой тогда погибла четверть населения Европы, или 25 млн человек.

Правда, врачи-скептики (они же оптимисты, это с какой стороны посмотреть) утверждают, что участи заболеть Эболой достоин не каждый, так что не надо преувеличивать. Да и я сам, как простой обыватель, живущий на свете не то чтобы давно, но и не совсем недавно, помню, что на моем веку человечество должно было умереть от трех страшных недугов: СПИДа, атипичной пневмонии и птичьего гриппа. Так, может, и Эболу переживем?

Б) Исламское государство (ранее известное как Исламское государство Ирака и Леванта, ИГИЛ).

Виноваты в его появлении целиком США и союзники. Потому что они сначала ввели войска в Ирак, а потом решили вывести обратно. Что в целом оказалось крайне безответственно и непоследовательно. Надо было или не вводить, а если уж ввели – никогда не выводить.

Скоро Исламское государство захватит российский Северный Кавказ, параллельно войдет в Ташкент, в Душанбе, и противостоять этому изнеженный Запад не сможет. Итог: всему конец. Чему всему – точно сказать нельзя, но – конец.

В) Мы, т. е. Россия.

Широта русской души в сочетании с ее непредсказуемостью не позволяют ожидать от нас ничего хорошего. Сами мы контролировать себя не в состоянии и вообще за себя не ручаемся. А поскольку Запад после краха СССР почему-то не догадался нас раздолбать, то теперь ему придется нас же расхлебывать. И ведь не расхлебает, потому что морда треснет и вообще сил нет.

В общем, если верить нам самим, то свой мандат на всемирное руководство евроатлантический мир позорно профукал. Начинаются новые века мрака и всемирного разрушения.

А почему?

А потому, что на Западе произошло катастрофическое вырождение политических лидеров и политической элиты вообще.

Когда-то этим миром правили титаны уровня Гая Юлия Цезаря, Уинстона Черчилля, генерала Шарля де Голля. Каждый из них выиграл по своей мировой войне, формальной или неформальной. Все они многократно побывали на передовой, под самыми пулями. Повидали смерть с ультраблизкого расстояния. Они знали истинную цену большим победам – жизнь – и потому умели этих побед достигать.

Ну или, возьмем попозже, Рональд Рейган и Гельмут Коль. Первый благодаря своей подлинно голливудской неколебимой решимости довел до логического конца «холодную войну» и развалил СССР. (Сам СССР в том, конечно, не виноват). Второй не прощелкал тевтонским клювом финал «холодной войны» и воссоединил Германию.

С такими героями никакая Эбола никому не была страшна!

А что сейчас?

Самые главные мировые начальники – Барак Обама и Ангела Меркель. Кто они на фоне богатырей прошлого? Пигмеи. (Это метафора. Не надо путать с теми настоящими пигмеями, которые, питаясь зараженными обезьянами в диких саваннах Африки, и стали первичными разносчиками Эболы).

Господин Обама ни дня нигде не работал, кроме как в политике. На войнах не был, пороху не нюхал. Не имея серьезного опыта госуправления, не говоря уже о международных конфликтах высокой степени сложности, стал президентом. Потом – тут же – исключительно за пацифистскую демагогию, без единого практического деяния получил Нобелевскую премию мира. И, отрабатывая незаслуженную репутацию миротворца, шесть с половиной лет судорожно предотвращал какую бы то ни было войну. Не предотвратил. Даже Сирию раздолбать не сумел, пойдя на поводу у Владимира Путина. Говорят, правда, что он устроил «арабскую весну» и как-то приложил руку к революции-2014 в Киеве. Но это его нимало не оправдывает.

Госпожа Меркель в своей доканцлерской карьере тоже ничем выдающимся не отметилась. Долгие годы была функционером партии Христианско-демократический союз (ХДС) и даже снискала прозвище «девушка Коля» (в хорошем смысле, разумеется). А главным промежуточным событием ее карьеры стал скандал 1999–2000 гг. – тогда г-жа Меркель почему-то поспособствовала разоблачению незаконного финансирования ее собственной партии, что сильно ударило все по тому же Гельмуту Колю, боссу и наставнику будущей лидерши ФРГ. В результате Коль навсегда ушел в тень, а для Меркель открылись новые волнующие возможности, коими она чуть позже воспользовалась.

Ну а президент Франции Франсуа Олланд даже на этом фоне выглядит посмешищем. Служил он раньше то депутатом, то мэром провинциального городка, отсиживался в тени своей экс-супруги Сеголен Руаяль. Затем, на совершенном политическом безрыбье, заскочил дуриком в Елисейский дворец. Чтобы через два года обнаружить, что рейтинг его упал до скандально позорных 12 %.

И эти люди могут что-то сделать, например, с нашим Владимиром Путиным, образцом политической мощи? М-да. Так что падение современного мира неизбежно, остается лишь завороженно подождать.

С такой концепцией можно было бы согласиться, если бы не хотелось несколько возразить.

Да, классическая западная демократия, которую мы научились презирать быстрее, чем сумели в ней разобраться, ведет к некоторому вырождению правящего человеческого материала. К усреднению всего и вся. Люди сильные и яркие, но неформатные, склонные тянуть политическое одеяло резко и строго на себя, сейчас не очень в чести. Да, они прорываются на поверхность по-прежнему – взять хотя бы Сильвио Берлускони. Но, подобно Берлускони, завершают правящую карьеру далеко не самым красивым образом.

На смену лидерам-харизматикам демократия привела устойчивые политические и общественные институты. Парламенты, партии, суды, независимые СМИ. Которые стали выше личностей. И не дают этим личностям взять реванш, как бы последним ни хотелось. Кроме того, при институциональной демократии резко возросли требования к прозрачности политика. Да, Обама признался, что в знойном гавайском детстве нюхал кокаин, но ничего действительно радикального с ним с тех пор не произошло. Он никого не убивал и даже не превышал автомобильную скорость. Меркель? Там даже кокаином не пахнет.

А люди без скелетов в шкафу, не пережившие многих запретных приключений, как правило, куда скучнее изощренных авантюристов и вообще азартных игроков с жизнью. Вот, помните, был такой французский социалист Доминик Стросс-Кан, который должен был, по всем опросам, стать президентом своей страны вместо Олланда? И что же? В нужный момент выяснилось, что у него крайне отвратительный сексуальный облик. Скрыть который не удалось. Большой игрок сошел с дистанции, уступив трассу бледной тени.

В таких условиях ожидание подлинных героев старинного образца – дело неблагодарное. Да, телевизионная картинка очень страдает. И очень сосет под ложечкой от предчувствия нового Черчилля. Но…

А если могучий харизматик все же прорывается к власти, особенно в той стране, где институты не особенно устоялись, то рано или поздно он начинает крошить демократию и возводить себя на бессменный пьедестал. Вот, например, Реджеп Тайип Эрдоган в Турции. Прекрасный лидер, не правда ли?

Нарастание и упрочение демократии означает и широкое распространение политической посредственности. А по-иному – того самого среднего класса, в том числе и среди лидеров, на котором, как нас учили, держится стабильность западного мира. Но мы не поверим в эту стабильность, пока она не приобретет знакомые нам, как никому другому, черты с усами генералиссимуса. Вот тогда мы и успокоимся. И, может быть, поверим в демократию вновь.

 

23

«День как день, только ты почему-то грустишь» © Виктор Цой.

День народного единства – 4 ноября – вроде бы главный официальный праздник современной РФ.

Праздник был учрежден в 2005 году, и сегодня, почти на грани его юбилея, приходится констатировать: судьба у Дня народного единства как-то не сложилась. Кажется, не вызывает он у среднестатистического россиянина ни особой гордости, ни целенаправленной радости. Ну, выходной – и слава Богу.

Возможно, произошло это потому, что концепция суперпраздника изначально была не очень ясна. Нам объяснили, что 4 ноября 1612 года народное ополчение под командованием гражданина Минина и князя Пожарского очистило Кремль от ограниченного контингента польских и приравненных к ним интервентов. Что типа и подвело черту под Смутным временем. И в нулевые годы XXI века у нас будто бы закончилось Смутное время-2 и воцарилась стабильность. Т. е. 4 ноября – это День стабильности. В общем, вы понимаете, к чему это и про что.

Но многие историки тут же заявили, что с датами вышла путаница. Ограниченный контингент капитулировал 5 ноября (по новому стилю, он же григорианский календарь), а днем раньше не произошло вообще ничего существенного. Отсюда, собственно, и смысловая неполнота главного госпраздника.

Неофициально же властные и околовластные люди дали понять, что новый праздник создавался не сам по себе, а для отмены предыдущего памятного дня – 7 ноября, годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, с некоторых пор известной под брендом «Октябрьский переворот». А поскольку россияне уже привыкли немного отдыхать и развлекаться в начале ноября, то и сдвинуть радостный день надо было в пределах статистической погрешности. Ну и почему бы не на 4-е, в конце концов? К тому же это день Казанской иконы Божьей Матери, что придает отмечанию добавочную святость.

Но вышло так, что по-настоящему после 2005 года отмечали 4 ноября только русские националисты. Которые неизменно устраивали в этот день Русский марш. Мероприятие столь же мирное, сколь и зловещее.

Всякий раз накануне Дня народного единства националисты делали вид, что готовы пройти русским маршем прямо до главных кремлевских покоев или, по меньшей мере, устроить большую бучу, от которой содрогнется земля московская. Власть картинно хваталась за сердце, делая вид, что боится-боится-боится. Прогрессивная общественность заходилась в праведном негодовании по поводу того, что вот – деды воевали, а у нас тут нынче фашизм вовсю поднимает голову. (О том, что эксклюзивные права на современный фашизм принадлежат Украине, мы узнали только в этом году). Потом Русский марш проходил своей дорогой – и ничего особенного не случалось. Страх и ужас складировались на антресолях, до следующего изрядного праздника.

Позднее дополнительное внимание к 4 ноября привлекал ключевой российский национал-демократ Алексей Навальный. Вопрос «Пойдет ли Навальный на Русский марш?» неизменно становился одним из главных в предпраздничной политической повестке дня. В 2011 году Навальный пошел – и его за это сильно ругали. Потом не ходил – и его за это ругали еще сильнее. В этом году оппозиционер, увы, сидит под домашним арестом, а потому самая яркая интрига Русского марша рассосалась сама собой.

Но, так или иначе, до 2014 года 4 ноября воспринималось благодаря фактическому наполнению праздника как День русского национализма. Что едва ли соответствовало концепции кремлевских чиновников, придумавших сдвинуть 7 ноября на трое суток назад.

Однако и здесь ситуация серьезно меняется. Похоже, в этом году классического Дня русского национализма мы не увидим.

Дело в том, что с национализмом у нас случился психологический кризис. До некоторых пор было очевидно, что:

1. Национализм у нас в основном оппозиционный, власть его не любит и даже опасается;

2. Националисты сконцентрированы на внутриполитической повестке, включая тему нелегальной иммиграции и неправильных иммигрантов вообще;

3. Ради успеха в борьбе за власть националисты могут объединиться с либералами, образовав некий единый национал-демократический фронт; Болотные площади и проспекты Сахарова 2011–2012 годов служили тому некоторым подтверждением.

Но в 2014-м вышеописанная триада сломалась. Это случилось после стремительной крымской эпопеи и начала войны на Украине.

Во-первых, многие националисты ощутили внезапный прилив лояльности к власти и лично Владимиру Путину. Они вдруг подумали, что президент все эти годы в основном разделял их взгляды, даже если тщательно скрывал. А значит, оппозиционность национализма ушла куда-то на задний план, вглубь русской души.

Во-вторых, внешнеполитическая повестка в одночасье уничтожила внутриполитическую. Ну что такое таджикский дворник, если Америка собирается нас расчленить и уничтожить, и мы должны все чохом объединиться для отпора смертельной угрозе? Стало быть, националисты забросили свои привычные дела и всецело посвятили себя страстям геополитическим.

В-третьих, кардинальные расхождения в оценке националистами и либералами темы «крымнаш» разом обрушили нарождавшийся национал-демократический фронт.

А ведь власть-то на самом деле никаким боком не стала лучше относиться к националистам, о чем вполне может рассказать, например, отправленный в тюрьму лидер движения «Русские» Александр Белов (Поткин). Она просто сделала так, что национализм, еще недавно такой большой и страшный, добровольно отдал любые претензии на политическую инициативу и согласился стать малой величиной на подпевках в кремлевском праздничном концерте.

Так что Русский марш свое кошмарное символическое значение утратил. Надолго или накоротко – неизвестно, но 4 ноября 2014-го Днем националиста точно уже не будет.

В этот день, правда, подкремлевские партии при поддержке знаменитого доктора Лизы (Елизаветы Глинки) проводят какое-то шествие прохладной Москвою, но интерес к акции у обывателя РФ стремится к нулю. Ну, какая-то формальная демонстрация псевдотрудящихся, не более и не менее того.

Итак, День народного единства, утратив оппозиционное содержание, оказался на грани потери содержания вообще. Что априори было вполне закономерно.

Ведь главный государственный праздник – он, как правило, про две вещи:

– источники нынешней государственности;

– основания ее легитимности.

Например, в США 4 июля – день оформления Декларации независимости, в которой британские заокеанские колонии впервые были названы Соединенными Штатами Америки. Во Франции 14 июля – это Великая революция с ее свободой, равенством, братством. Ну и наше прежнее 7 ноября туда же – ведь всем своим счастьем мы были обязаны Октябрьскому перевороту, по старому стилю – Революцией.

Поэтому, как мне представляется, надо готовиться к постепенному упразднению бессмысленного 4 ноября и придумывать новый день, имеющий прямое отношение к сути и естеству нового российского государства.

Конечно, эти суть и естество разными мозгами можно понимать по-разному.

Если кто-то считает, что Российская Федерация – демократическое государство, родившееся на руинах тоталитарного СССР, то отмечать надо 21 августа – в день падения ГКЧП, триумфа первого избранного президента РФ Бориса Ельцина.

Если же Россия, как нас проинформировали, полностью тождественна личности Владимира Путина, то праздновать необходимо 7 октября. Которое, сообразно концепции, вполне может считаться Днем рождения России.

Если же верить в чудесное спасение России после всех ее прошлых и современных выкрутасов, то главным национальным праздником должно в итоге стать 1 апреля – Всемирный день дурака.

Не обижайтесь. Тот дурак, в честь которого 1 апреля будет праздноваться у нас, – человек вовсе не глупый. Даже наоборот.

Это наш Иван Дурак. С большой буквы. О котором в энциклопедии сказано, что он «воплощает особую сказочную стратегию, исходящую не из стандартных постулатов практического разума, но опирающуюся на поиск собственных решений, часто противоречащих здравому смыслу, зато в конечном счете приносящих успех».

Пока что многие любимые нами с детства чудесные качества мы добровольно приписали своему президенту, отчего он и стал в наших глазах фигурой сакральной. Но все же 1 апреля как главный в России день будет получше, чем 7 октября. Как минимум по двум причинам:

– отмечать главный российский праздник предпочтительно весной, а не осенью, весной надежда на лучшее будущее всегда отчетливей;

– президент, как известно, не любит публичности при отмечании своего персонального дня рождения.

К тому же это ведь будет не его праздник. Как пел все тот же Виктор Цой, с которого мы начинали, это – НАШ день, и мы узнаем его по расположению звезд.

Необязательно кремлевских.

 

24

21 ноября 2013 года, в Киеве начался Евромайдан. Мы все, конечно, знаем, что это был проект США по смещению законной украинской власти, истинная цель которого – зверски насолить Российской Федерации, лишив ее традиционного влияния на драгоценную страну-соседку.

Как и многие американские провокации международного значения, Евромайдан удался. Потому что США – страшная сила, которой весьма трудно сопротивляться. А желание Вашингтона принизить непокорную РФ неизменно нарастает в пространстве/времени.

Впрочем, Россия не проглотила американскую обиду просто так, чем она неоднократно грешила в своем постсоветском прошлом. В ответ на Евромайдан мы присоединили Крым, а потом поддержали доведенных киевскими властями до отчаяния жителей Донецкой и Луганской областей, решивших с оружием в руках отстоять свою автономию вплоть до де-факто отделения от Украины.

Такова официальная версия. Есть и другая. Неофициальная. Всю ответственность за ее содержание автор этих строк берет на несчастного себя.

Дело, по Белковскому, было так.

В феврале 2010 года президентом Украины был избран Виктор Янукович. Избрали его честно, без фальсификаций. Во всяком случае, никто всерьез не жаловался. Конечно, кроме проигравшей те выборы Юлии Тимошенко. Но у Юлии Владимировны, как правило, так: если она не выигрывает – значит, все не по-честному.

Путь Януковича к главному украинскому креслу был тернист и извилист. Впервые его объявили президентом страны в ноябре 2004-го. Но Украина объявила этот факт не соответствующим действительности. Собрался первый Майдан. Верховный суд Украины при негласном одобрении уходившего, но еще не ушедшего президента Леонида Кучмы признал наличие фальсификаций при подсчете избирательских голосов и назначил повторное голосование во втором туре, вошедшее в историю как т. н. «третий тур» выборов президента. И там уже Янукович уступил Виктору Ющенко порядка 8 % голосов. После чего почти единодушно был признан политическим трупом.

Но труп оказался жизнелюбив. Человек, пришедший в политику из самых донецких низов, прошедший два сеанса тюремного заключения, захотел отомстить времени и человечеству за унижение-2004. И показать, что вполне способен восстать из гроба во имя больших свершений. Что вскоре Януковичу и удалось. В 2006 году, воспользовавшись непримиримым конфликтом между вождями «оранжевой революции» Виктором Ющенко и Юлией Тимошенко, он стал премьер-министром. То есть, в условиях парламентско-президентской республики, – фактически главным человеком в стране. В 2007-м он этот пост, правда, потерял. Но извлек из очередной неудачи полезные уроки.

К выборам-2010 Виктор Федорович подошел как компромиссный кандидат, не враждебный гражданским свободам и правам человека, искренний украинский патриот, спокойная, конструктивная альтернатива труднопредсказуемой и ненадежной Юлии Владимировне. Умудрившейся за время своего премьерства (декабрь-2007 – февраль-2010) серьезно подпортить себе политическую репутацию. И многие верили, что Янукович образца 2010 года – это вовсе не то же самое, что он же, но в 2004-м.

Однако, сделавшись-таки главой государства, Янукович решил поставить эксперимент: можно ли совершенно и полностью узурпировать украинскую власть, и так, чтоб тебе за это ничего не было?

Поначалу эксперимент шел успешно. Первым шагом Янукович вернул себе большие президентские полномочия, предусмотренные Конституцией 1996 года и отмененные в 2004-м. Ничего страшного не случилось – никто не восстал. Потом отправил в тюрьму г-жу Тимошенко и несколько членов ее бывшего правительства. И здесь Украина отнюдь не взорвалась. Наконец, в 2012-м, после очередных парламентских выборов, В.Ф. сформировал кабинет министров, почти полностью подконтрольный его семье (в прямом смысле последнего слова). По признанию экс-соратника Януковича Юрия Бойко, бывшего вице-премьера по ТЭКу, главным специалистом по кадрам в стране стал сын президента Александр Янукович по прозвищу Саша-Стоматолог (такова его первая специальность) – без одобрения этого молодого джентльмена ни одно серьезное назначение не обходилось.

Украина отреагировала на такую постепенную узурпацию унылым раздражением, которое вылилось в драматическое падение рейтинга Януковича. По данным соцопросов на ноябрь 2013-го, на выборах-2015 В.Ф. был обречен проиграть любому из соперников-оппозиционеров: Виталию Кличко (рейтинг боксера был тогда максимален), Арсению Яценюку, Юлии Тимошенко и даже радикалу Олегу Тягнибоку. Но – при условии честного подсчета голосов, в который верилось все меньше. В общем, страна, более или менее согласившаяся с умеренным Януковичем в 2010-м, вовсе не хотела видеть его у себя на шее в образе диктатора.

К тому же «семейный» кабинет уверенно вел страну к экономической катастрофе. Потому что при определенном уровне коррупции уже не может сойтись ни один бюджет, независимо от благосклонности конъюнктуры. И тогда Янукович решил затеять хитрую игру с целью выжать из зарубежных партнеров – неважно каких – большие деньги на спасение украинской экономики и себя вместе с ней. Он вроде как уверенно (во всяком случае, так казалось) двинулся в направлении подписания соглашения об ассоциации Украины с ЕС. Послав сигнал, что хочет получить от богатой Европы $160 млрд (не меньше!) на проведение больших реформ. Параллельно В.Ф. начал непубличный торг с Россией на тему: если дадите много денег и скинете цену на газ – могу с Европой ничего не подписывать. И своего он почти добился: Москва согласилась дать Киеву $15 млрд за счет нашего Фонда национального благосостояния и снизила газовую цену на целых 40 %.

И тогда Янукович сорвал подписание соглашения с ЕС. Причем с особым цинизмом, в последний момент, стремительно отказавшись от всех своих прежних обещаний. Данных не столько Европе, сколько своей собственной Украине. Активная часть украинского общества восприняла такое поведение президента как уже открытый плевок в национальное лицо. Что и стало детонатором взрыва, т. е. Евромайдана. Хотя, если б не соглашение об ассоциации, Майдан случился бы все равно. Ибо не вопрос интеграции с Европой был на самом деле главным в повестке дня. А упорное нежелание украинцев жить при диктатуре, под властью беспредельных в своей наглости жуликов и воров.

Мне кажется, Янукович, с его развитой тюремной интуицией, уже год назад почувствовал, что дело его пахнет керосином. Но уцепился за власть, понимая, что ему, в отличие от старика Кучмы, уйти по-хорошему не получится: слишком уж много делов наворочал за неполные 4 президентских года.

Сначала он хотел запугать майдановцев пакетом репрессивных законов (приняты 16 января 2014-го). Потом – прямой физической силой посредством вернопреданных войск. Многие многомудрые наблюдатели (помните?) каждый день повторяли, что уличные протестанты вот-вот не выдержат давления и разойдутся. Что запах крови перебьет тягу к свободе. Но Майдан победил, а Виктор Федорович закономерно слился: 21 февраля подписал бумагу о возвращении Конституции-2004 и досрочных выборах президента, а 22 февраля и вовсе бежал. По маршруту, как позже выяснилось, Харьков – Крым – Ростов-на-Дону. Так закончился проект украинской узурпации.

Мы все, конечно, знаем, что, избавившись от мегакоррумпированного тирана, Украину ввергла себя в пучину бедствий. Из-за Майдана страна потеряла Крым, почти потеряла Донбасс, втянулась в настоящую горячую войну, на которой уже погибли тысячи человек. И, конечно, оказалась перед лицом больших экономических лишений: газ снова дорогой, а разухабистых средств ФНБ РФ Киеву больше не выделяют. И те же самые люди, что год назад и чуть позже предрекали Майдану скорое поражение, снова успокаивают нас: потерпите немного – и Украина вовсе перестанет существовать, т. к. она не государство даже вовсе, а какое-то историческое недоразумение.

А мне кажется, что считать Украину недогосударством если и можно было, то только до Евромайдана. Но не после. Народ, который может победить страх смерти ради свободы, заслуживает безусловного права на то, чтобы быть и жить в истории. Что же до войны и лишений – то за все в этом мире, как мы знаем, приходится платить. А свобода – самый дорогой товар на мировом рынке. Ее баррель гораздо дороже нефтяного.

И лично мне нимало не жалко украинцев. Их выбор можно считать плохим или хорошим, но он логичен, последователен и внутренне непротиворечив.

Нет, я отнюдь не идеализирую новую, послемайданную украинскую власть. За ней уже замечены и ошибки, и глупости, и много еще чего. Но эта – как и все последующие власти, которые на Украине когда-либо будут, – знает, что на нее есть управа. Майдан, если что, всегда может собраться вновь. А значит, вариант позднего Януковича – клептократическое всевластие по лекалам третьего мира – невозможен.

Наверное, все это очень плохо, и в этом всем виновата Америка. Конечно, Америка. Кто сильный – тот и виноват, тому и за все отвечать.

 

25

Среди моих знакомых есть некоторое количество людей, которые:

а) имеют некоторое отношение к так называемому политико-экономическому истеблишменту РФ;

б) искренне поддерживают президента этой РФ В.В. Путина.

Подчеркиваю – искренне. То есть это не какие-то дежурные подхалимы-конъюнктурщики, а идейные, убежденные путинисты.

Потому мне нетрудно время от времени проводить небольшие социологические исследования на тему «Точка зрения нелюмпенизированного путиниста». Примерно два раза в месяц я устраиваю неформальные опросы на тему «Что вы думаете о растущей международной изоляции России и конфликте с Западом?».

Так вот – по этому вопросу эти люди придерживаются двух диаметрально противоположных, притом практически равноправных позиций.

Около половины опрошенных мною считают, что скоро грядет ядерная война, и это, по крайней мере, неплохо. Запад получит по зубам и успокоится, и никогда уже эксклюзивная роль России в окружающем нас мире не будет поставлена под сомнение.

Оптимистический сценарий здесь таков. Какой-нибудь шальной взвод диких натовцев случайно или закономерно заходит на каноническую территорию РФ. В районе Крыма, Калининграда или, скажем, Южных Курил. Не дав опомниться ни взводу, ни всему остальному человечеству, мы наносим ядерный удар. По кому-нибудь или чему-нибудь. Что подвернется под наш пристальный прицел. После чего сразу наступает долгожданный мир. Эпоха вечного спокойствия. Время от времени прерываемого лишь овациями, которыми неизбежно будет награждать страну-победителя и ее лидера умиротворенное человечество.

У адептов такой точки зрения наша победа в ядерной войне сомнений не вызывает. Причем победа легкая, малой кровью, в основном – чужой, т. е. нерусской. Центральный аргумент: В.В. Путин никогда не проигрывает, он – фельдмаршал удачи. А какой-нибудь жалкий Обама, скованный по рукам и ногам врожденной нерешительностью и благоприобретенными избирателями, просто не успеет дотянуться до своего ядерного чемоданчика от Louis Vuitton.

Изложение такой концепции, как правило, заканчивается патриотическим заявлением в духе: у меня есть недвижимость на Западе, но ради Родины и Победы я готов ею пожертвовать. (Хотя зачем жертвовать, если все равно мы быстро и бескровно выиграем войну?).

Другая (вторая) половина идейных путинистов считает примерно наоборот. Да, В.В. Путин велик, в этом нет сомнений, и всю большую политическую жизнь он шел от победы к победе. Но сейчас, воля ваша, все же какая-то фигня творится. Ну да, Запад, конечно, оборзел, и надо было поставить его на место. И революция на Украине – это гнусный выпад против России, ясный перец. Но до таких санкций дело можно было и не доводить. И рубль с нефтью удержать от столь свободного падения. И если нам всем западные визы позакрывают, а детей придется эвакуировать из гарвардов-оксфордов, то это уж совсем смертная тоска будет. И западной недвижимостью, которая у нас имеется в наличии, мы жертвовать не готовы. Ибо она полита нашим реальным потом и виртуальной кровью. А что до ядерной войны – то об этом даже рассуждать нельзя, потому что ее не будет, на само рассуждение уже до добра не доведет.

А значит – полагает половина № 2 – надо срочно искать план примирения с Западом. Что-нибудь придумать, чтобы официальная Россия там, у них, снова стала вполне рукопожатной, а санкции, хотя бы частично, отменили. Здесь обычно следует предложение автору этих строк как большому криэйтору (помните, как это было у Пелевина: «творцы на… не нужны, нужны криэйторы») «вместе подумать» над миролюбивым сценарием. Как будто В.В. Путину, всемогущему и всеобъемлющему, наши жалкие идеи нужны.

Так сложилась моя жизнь, что к путинистам – идейным или безыдейным, мейнстримным или маргинальным – я не принадлежу. Я порой и сочувствую нашему президенту, и местами ему симпатизирую, но все равно я – не путинист. И если бы даже захотел им стать, уже не смогу: возраст, здоровье и т. п.

Но тема ядерной войны и примирения с Западом меня все равно интересует. В войне на всеобщее уничтожение я никогда не участвовал и хотел бы умереть, не познав подобного опыта. Кроме того, я не хочу, чтобы моя страна, которая Россия, превращалась в мирового изгоя. Хоть я член пятой колонны и национал-предатель, но все равно, как выясняется, – патриот. Исходя из такого политологического определения: «патриот – физическое лицо, которое: а) четко знает, какую страну считать своей; б) небезразличен к судьбе своей страны.

Поэтому тема всеобщего примирения – желательно вместо большой войны, а не после нее, – меня беспокоит.

Раньше я полагал, что для организации диалога Запад – Кремль нужны обоюдоприемлемые посредники. Отвечающие прежде всего таким критериям:

• Пользуются несомненным авторитетом и уважением в большей части обитаемого мира.

• Никогда особенно не критиковали Россию и Путина, особенно за миролюбивую внешнюю политику образца 2014 года.

• Отвечают базовым кремлевским представлениям о большом (вариант – серьезном) человеке.

Кандидатов на посредническую роль я пока придумал троих: Папа Римский Франциск (кстати, в 2013 году как бы поддержал мирные усилия Путина в Сирии, сказав, что рвущиеся к власти исламисты истребят всех тамошних христиан, что было бы очень нехорошо); Билл (Уильям) Клинтон, который был лидером США в краткий период максимального западничества Путина (кстати, Клинтон не только бывший президент сверхдержавы, но и, возможно, супруг будущего); Тони (Энтони) Блэр – ну, в общем, тоже правильный джентльмен.

Однако по мере углубления полухолодной войны я все больше стал задумываться, что индивидуального посредничества уже маловато будет. Договору о безвоенном мире могут и должны способствовать большие структурированные человеческие группы, имеющие во всем том непосредственный интерес.

И как раз в этот момент сомнений и тягостных раздумий свалилась трагическая весть: Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ) начало расправы над гомосексуалистами.

Похоже, подумал я, тут мы можем прийти к правильному решению. Ведь давайте посмотрим пристальнее.

1. ИГИЛ – террористическая организация, которую не любят ни Россия, ни коллективный Запад. Мы ее не любим не только в силу общего предубеждения против экстремизма во всех его формах, но и потому, что игиловцы уже грозились прийти к нам на Северный Кавказ и вроде как оттяпать его.

2. Торжество ИГИЛа несет страшную угрозу много кому, но особенно – гей-сообществу тамошних мест.

3. Стало быть, гей-сообщество больше других заинтересовано в том, чтобы Россия и Запад объединили усилия в борьбе с общим врагом.

4. Следовательно, все геи доброй воли должны стать посредниками в примирении между Москвой и Вашингтоном – Берлином – Брюсселем (далее – везде).

С учетом влияния, которым пользуются геи в РФ, это вполне реально. Мы ведь уже не маленькие, знаем, что все эти законы про запрет гей-пропаганды среди несовершеннолетних и т. п. – это так, милая шутка для широких народных масс. А на самом деле геи у нас занимают многие ключевые позиции в системе исполнительной и законодательной властей, равно как и в руководстве системообразующих госкорпораций. И все это серьезное лобби может сыграть исключительную роль в предотвращении большой войны.

Также, как известно, во многих пропагандистских конструкциях через запятую с геями используются и евреи. И как русскому человеку еврейского происхождения мне казалось бы несправедливым отстранять евреев от урегулирования всемирного кризиса.

Тем более что РФ в последнее время все активнее позиционируется как цитадель и средоточие борьбы против нацизма и фашизма. Мы спасли евреев в XX веке, можем спасти и в XXI. А взамен они (евреи) помогут нам спасти самих себя, а заодно и весь мир.

Мне представляется, что в чисто практической плоскости в ближайшее время можно было сделать следующее.

1. Силами МЧС РФ (возможно, при поддержке некоторых благотворительных фондов, специализирующихся на публичном спасении) организовать тотальный вывоз геев с территории, контролируемой ИГИЛ. (Разместить спасенных можно, например, в Новой Москве, куда органы госвласти уже переезжать явно не собираются, и вкусная территория начинает без вести пропадать).

2. Превентивно предоставить политическое убежище в РФ всем евреям, актуально или потенциально страдающим от нацизма. Особенно нацизма на Украине. (Кстати, губернатор Днепропетровской области, крупный европейский еврей Игорь Коломойский, объявленный нами в международный розыск, и многие ему подобные вскоре могут убедиться, что СИЗО «Матросская Тишина» – почти идеальное убежище от неотвратимого геноцида).

В таком случае западное человечество не просто убедится в миролюбии РФ, но и вынуждено будет пойти с нами на стратегические договоренности, гарантирующие полную мировую стабильность на 10 000 лет вперед. Ибо там, где затронуты интересы геев и евреев, – там и лежит глобальная истина.

Прошу рассмотреть.

 

26

Изучение официальной пропаганды – занятие не самое легкое и отнюдь не всегда веселое. Но порой необходимое. Особенно для политических аналитиков, к числу которых я все еще принадлежу. (Впрочем, осталось не так долго: согласно очередным идеям российского законодателя, уже с 2020 года для любых легальных занятий потребуется официальное профильное образование, и политаналитиком я быть уже не смогу. Так что надо мне торопиться).

Чтобы вам, мой любимый читатель, не тратить дефицитное время на просмотр всяческого широкоформатного трэша, я изложу вам ситуацию кратко. Всего в нескольких абзацах.

Итак, в мире постоянно растет количество плохих стран.

Самые плохие, что нам понятно уже не менее года, – это США и Украина.

США хотят нас (РФ) уничтожить и расчленить, потому что вконец сошли с ума от сверхдержавных амбиций. С этой целью они ввели против нас санкции, не порожденные и не обусловленные никакими нашими действиями. Просто так возникли санкции, на ровном месте, по вашингтонской злобе и ненависти к нам. Вторжение американо-натовских войск на территорию РФ вполне вероятно. Сдерживают вашингтонских безумцев только: наш ядерный потенциал, едва не проданный и не пропитый в проклятые 1990-е гг., но сейчас возрожденный; стремительная – за последние 2 года – модернизация Вооруженных сил РФ в целом; депутаты, которым вот-вот предстоят ночные учения в московском метро; губернаторы, которых скоро призовут на сборы и объяснят особенности ведения ядерной войны в мирное время.

Сами же США тем временем разваливаются, и довольно быстро. Президент Обама не пользуется никаким авторитетом и через пару лет с позором уйдет в последнее забвение.

Недавние события в г. Фергюсоне показали, что американские власти далеки от соблюдения прав человека, в их судах царит телефонное право, а хрупкий межрасовый мир (которого, впрочем, никогда и не было) сменится тотальной войной представителей всех цветов кожи между собою. Так что если мы еще день простоим и ночь продержимся, то Америка рухнет, а с ней отпадет и главная угроза.

Украина – это, как мы знаем, несостоявшееся государство, где власть 22 февраля 2014 года захватили США, чтобы насолить нам, РФ. Американские марионетки, поставленные править Украиной, – это ультранационалисты, фашисты и олигархи. Правда, от них все равно ничего не зависит, так как правят страной прямо из Вашингтона. Недаром США поставили на ключевые укродолжности неких Порошенко и Яценюка: эти сомнительные личности свободно владеют английским и потому понимают хозяйские команды («фас», «апорт», «к ноге» и др.) без перевода. Но не надо печалиться: под гнетом экономических проблем, а также из-за непрерывного хаоса во власти Украина погибнет еще раньше, чем США. Большая часть ее территории отойдет к России, прочие объедки – к Польше, Венгрии и Румынии. Что явится логическим завершением исторического недоразумения со столицей в Киеве.

К сожалению, и с Европой в последнее время пошло что-то не так.

Еще нынешней (минувшей) весной мы знали, что Европа не любит Америку, крайне зависима от России (товарооборот – свыше 400 млрд евро в год) и плевать хотела на Украину. Поэтому в преддверии мировой войны, начинаемой США, Евросоюз окажется с нами. Как пить дать. Конечно, Вашингтон давит на европейских лидеров, но давить ему не передавить.

А летом-осенью случился не вполне предвиденный облом.

Сначала совершенно плохой предстала Германия, вчера – наш лучший друг на евромировой арене. Она не только поддержала все санкции против РФ, но и стала активно склонять к тому же всех своих партнеров по Евросоюзу. И вообще канцлер Ангела Меркель принялась постоянно критиковать наше политическое руководство.

Это все, конечно, объяснимо. У США на г-жу Меркель есть мощный компромат, с помощью которого главный мировой шайтан контролирует канцлера. Не зря, как сообщил нам легендарный Эдвард Сноуден, Агентство национальной безопасности (АНБ) США много лет подряд прослушивало все заветные Меркелины телефоны. К тому же канцлер – не исключено, что и лесбиянка, поскольку не смогла принять жесткой позиции в отношении сексуальных меньшинств, которую исповедует православная Москва. Но дело не только в Меркель и ее вашингтонозависимости. Айв том, что всякий немец в глубине души так и остался нацистом, мечтающем о Четвертом рейхе. А чтобы возродить рейх, надо убрать с дороги Россию. Так всегда было в истории, есть и будет.

Следующий Плохиш – Франция. Конечно, только очень недалекие люди могли избрать своим президентом Франсуа Олланда. Который очень боится и поставить нам пресловутые «Мистрали» (в таком случае Вашингтон и Берлин его убьют), и потерять корабельные деньги. С другой стороны, эти «Мистрали» нашему флоту на фиг не нужны, так что терзания Олланда нам просто смехотворны. Это еще и потому не беда, что во Франции есть порядочные люди во главе с лидером Национального фронта Марин Ле Пен. Национальный фронт, в рамках русской православной программы борьбы против национализма и фашизма, получил от каких-то пророссийских источников то ли 9, то ли 40 млн евро. Скоро г-жа Ле Пен станет президентом вместо Олланда, после чего мы получим-таки совершенно ненужные нам «Мистрали». Есть и другой вариант: французский народ скинет иго вашингтонско-берлинских марионеток, ликвидирует Пятую республику и восстановит монархию. Которая будет априори пророссийской – хотя бы в силу общности монархических традиций. Кандидат на престол Франции – принц Генрих Сикст Бурбон Пармский – побывал в Москве по приглашению благочестивой общественности во главе с олигархом Константином Малофеевым. Так что процесс пошел, как говаривал один наш бывший лидер.

Про какую-нибудь жалкую Литву, чей лидер бездетная, тоже, похоже, лесбиянка, с комсомольско-партийным прошлым Даля Грибаускайте перешла к прямым оскорблениям в адрес РФ (моська и должна лаять на слона, что поделаешь!), и вспоминать отдельно не стоит. Но тут подвернулось под наши вельможные ноги еще одно геополитическое чмо – Болгария. Она стала очень плохой страной в последние несколько дней, когда было решено окончательно отказаться от проекта газопровода «Южный поток».

Что говорить, болгары всегда пользовались нашими благодеяниями, чтобы неизменно предавать нас. Мы им дали в XIX веке независимость от Турции, а они за это воевали против нас на стороне Германии и Ко сразу в двух мировых войнах подряд. О ненадежности болгар и опасности дружбы с ними предупреждали нас великие мыслеписатели – и Константин Леонтьев (автор работы «Наше болгаробесие»), и Федор М. Достоевский. И, конечно, в наши дни именно Болгария должна была сорвать проект «Южного потока», принеся свой суверенитет на алтарь низкопоклонства перед Западом и скрытой, но застарелой ненависти к русским.

И вообще все эти уроды воюют с нами, потому что завидуют человеческому и политическому калибру нашего лидера. Ведь у них-то в результате демократии наступило полное лидерское вырождение, о чем метко сказал на днях представитель МИД РФ.

Да и хрен с ними со всеми. Мы все равно всех одолеем. Они умрут, а мы останемся. Потому что когда русский человек ощущает собственную правоту – он непобедим ©.

Вот примерно так.

Хоть я до 2020 года остаюсь типа политологом, хотел бы прокомментировать все это дело не с высоких политических, а с глубоких психологических позиций.

Есть такие люди, которым остро необходимо сознание собственной правоты. Для них признать себя неправыми, даже по частному поводу, не говоря уже о большом серьезном деле, – все равно что покончить с собой.

Такие люди не совершают ошибок. «Я слишком умен, мудр и нравствен, чтобы ошибаться». Если же дела идут не очень хорошо, то тому есть два объяснения.

1. На самом деле они идут хорошо, просто не все это понимают. Если я напился пьян, свалился в сугроб и схватил воспаление легких, я тем самым уберег себя от СПИДа, чумы и рака. Только дураки и циники думают иначе.

2. Все окружающие хотят меня подставить и оскорбить, и исключительно из ревности к моим достоинствам.

Такие люди не признают поражений. Если они даже где-то в чем-то проиграли, то на самом деле – победили. Я провалился на вступительном экзамене – да на черта мне был этот дерьмовый вуз, я достоин гораздо большего! и т. п.

На самом деле это все очень закомплексованные персонажи, которые на бессознательном уровне ощущают свою глубокую неправоту, равно как и неспособность справиться с окружающим их миром. И потому на сознательном уровне транслируют и миру, и самим себе ровно обратное. Чтобы не ужаснуться и выжить.

Конечная точка таких людей – как правило, полное одиночество. Ведь если я такой красивый, смелый и умный, а вокруг меня – одни вонючие козлы, то как я могу не остаться один?

 

27

В 2014 году, в контексте Крыма и не только, мы немало говорили о праве наций на самоопределение. Задаваясь в очередной раз нелегким вопросом: где та околица, которая точно отделяет одну нацию от другой? Есть ли право на самоопределение у леса, поля, города, микрорайона, квартала, подъезда?

Но кроме самоопределения наций есть еще самоопределение каждого отдельного человека. И это не только человеческое право, но и обязанность.

Самоопределение человека происходит всю жизнь – от самого рождения и до конца. И для многих не заканчивается ничем внятным. Ведь и на смертном одре кто-то нередко не может дать себе ответ на вопросы: что это было? почему? зачем? «Жизнь прошла, будто и не жил», – говорил чеховский Фирс из «Вишневого сада».

Чем раньше любое физическое лицо займется вопросом о своем самоопределении – тем больше надежд, что это священное право-обязанность будет своевременно реализовано.

Например.

Неплохо бы задаться вопросом: герой ли ты? Нет, героями, конечно, считают себя многие, особенно по юности-молодости. А на самом деле?

Ведь за участь и статус героя надо платить дорогую цену. Можно героизировать себя в своем воображении, не вставая из-за обеденного стола. А вот способен ли ты, скажем, закрыть грудью амбразуру дзота? Или сесть в тюрьму за свои убеждения? Если нет – то лучше не провозглашать себя героем. Чтобы потом в решающий жизненный момент не испытывать разочарования в самом себе – наигорчайшего из разочарований.

Притом я вовсе не хочу сказать, что быть героем лучше, чем обывателем. Нет, обыватель ничуть не менее матери истории ценен. Сегодняшний демократический миропорядок европейского образца, собственно, и держится на обывателе. На идее и практике банальности добра. Когда очень простые действия, повторяемые непременно и регулярно, – от выноса мусора до уплаты налогов, – постепенно превращают свое количество в качество свободного, эффективного общества.

Герои же предназначены скорее для дестабилизации общества. Не только/столько для созидания, сколько для разрушения. Они сознательно и бессознательно летят на пламя подвига, потому что не выносят бремени обыденности и банальщины. Зачастую провоцируя критические ситуации, в которых подвиг становится совершенно необходим, а их героическая миссия – отчетливо заметна всему человечеству. Не надо идеализировать героев – их главным мотивом может быть дьявольское тщеславие, скорее чем ангельское благородство.

Так что брехтовский вопрос, какая страна несчастнее – та, в которой нет героев, или та, что нуждается в героях, – остается открытым.

Но выбор – обыватель ты или герой – все-таки лучше сделать. Чтобы в единственно правильный момент не пойти против самого себя и себя этим не разрушить.

То же касается и понятия «святой».

Я знаю людей, которые совершенно искренне (по-другому в таких случаях не бывает) считают и называют себя святыми. И считаются святыми в далеких-близких кругах почитателей/обожателей. Почему? Ну, типа, по роду занятий и долгу службы. Например, они распределяют благотворительную помощь детям и старикам, и уже потому святые. Особенно если их в этом качестве постоянно показывают по телевизору. И не дай Бог попытаться объяснить таким людям, что святость не предполагает пиара, тем более назойливого. Что святой приносит себя скорее Богу, чем человеку. Что готовность кротко выносить не только нищету, но и пытки на колесе – неизменная часть подлинной святости. А потому не может быть святых по профессии. Никогда.

И в общем, если ты действительно ощутил себя святым, то готовься к нравственному подвигу, о котором будет сказано уже после твоего конца. А если это не твое – то не заявляй себя в качестве святого. Будь просто хорошим, добрым обывателем, который может регулярно и банально (см. выше) помогать себе подобным без включенных телекамер и торжественного пафоса с элементами сентиментализма.

Самоопределение человека может/должно происходить и на более мелких, поверхностных, если угодно, уровнях. Например, в какой-то момент жизни неплохо бы понять, кто ты: ньюсмейкер или комментатор?

Ньюсмейкер – тот, чья жизнь создает постоянный поток новостей. Сделал ли такой субъект какое-нибудь заявление, сходил в ресторан или просто протер лоб шелковым платком – все это есть события. О которых другие, особенно СМИ, обязаны и будут говорить и писать. Вот, скажем, В.В. Путин, М.Б. Ходорковский и А.Б. Пугачева – ньюсмейкеры. Они такой статус стяжали всеми своими судьбами.

Комментатор же самим фактом своей жизнедеятельности информационных поводов не порождает. И если он чем-то может быть интересен широкой аудитории, то лишь высказываниями по поводу ньюсмейкеров. Не первичными своими фактами, но вторичными словами о чужих фактах. Характерный пример – автор этих строк.

Я знал и знаю немало комментаторов, которые искренне относят себя к ньюсмейкерам. Искренне думают, что они всем интересны сами по себе, а не в приложении к царям, святым и героям. И очень обидятся, если раскрыть их повернутые внутрь себя глаза. Потому никаких примеров приводить не буду. Рано или поздно – все сами догадаются.

Или вот еще выбор из самоопределенческой колоды: руководитель ты или советник? Что есть твоя стезя – принимать сложные решения или обеспечивать их экспертизу? Конечно, бывает, что сразу и то, и другое, но редко.

Основная иллюзия советника – думать, что он может легко заменить руководителя. Потому что глубже знает предмет. Мысль о том, что на руководительском месте есть совершенно другая ответственность, часто невыносимая для советнического сознания, не приходит в голову своевременно.

Основная иллюзия руководителя – думать, что он может обойтись без советников. Что его опыт и интуиция всегда посоветуют ему лучше, чем субъективные люди, заложники своих страстей и страстишек. А значит, советники нужны не для реальных советов, а для дополнительного подкрепления уже принятого решения. Не больше и не меньше того. Когда большой босс заряжается такой иллюзией – чему история знает прорву примеров, – начинается его закат, порой быстрый.

О самоопределении человека можно говорить еще долго. В конце концов, обнаружение своей национальной, культурной, гражданской и всякой прочей идентичности – тоже часть самоопределения. Только тот может жить в гармонии с собой, кто безошибочно дал системный ответ на комплексный вопрос «кто я?».

2014 год стал для нас годом ускоренного самоопределения. Поскольку поставил некоторые вопросы, уклоняться от ответов на которые уже невозможно.

Как политический аналитик я вынужден был многие годы подряд наблюдать за людьми, которые считались критиками Кремля и чуть ли не врагами Владимира Путина, одновременно заседая во всяческих советах при президенте/ правительстве России, получая обильное бюджетное финансирование, не слезая с экрана большого федерального телевизора. Представляя себя изряднопорядочными и рукопожатными, они как бы боролись с «кровавым режимом», но так, чтобы с этим режимом ничего ни в коем случае не произошло, ибо его падение равносильно потере кормильца.

Ответ, как они умудряются совмещать яркую оппозиционность с недвусмысленной сервильностью, был у них всегда прост и высок: если мы исчезнем, на смену нам придут люди куда хуже, и тогда уже точно стране настанет полная труба (даже не газовая). И в таком режиме изряднопорядочные могли существовать очень долго, до бесконечности, потому что режим никакой тяги к самопрекращению официально не испытывает.

И вот сначала наступила крымская эпопея, а потом украинская война. И рассуждение на тему «с кем вы, мастера» (культуры и не только) перестало быть схоластическим. Или туда – или сюда. Пробежать между дождевыми струйками, не замочив благородных волос, стало уже практически невозможно. Здесь-то и произошло для многих ускоренное самоопределение – фактически какой-то несексуальный камингаут. И год, который потребовал от многих четко определиться – что, куда и где, не может не остаться в истории в добром ореоле. Ведь многие из нас давно ждали такого года.

И, быть может, 2015-й будет в этом плане не хуже. Он поможет нам понять, кто действительно верит собственным обещаниям умирать за Родину до победного конца – а кто на самом деле предпочитает лозунг «пора валить». Кто может отлучить себя от государственной кормушки ради заявляемых ценностей – а кто отлучит от себя ценности ради кормушки. Кто и как у нас умеет говорить, а наипаче – молчать.

Позади остается год – лакмусовая бумажка, впереди год – детектор лжи. Неплохое сочетание для интересных времен, в которые вошла наша Россия.

 

28

В официальной России, кажется, зафиксирован новый виток культа Иосифа Сталина.

Коммунисты (КПРФ) снова (сколько раз уже было!) предлагают переименовать Волгоград в Сталинград, назвать именем генералиссимуса какую-то площадь в центре Москвы и поставить памятник Сталину на самом видном месте. Впрочем, с КПРФ взятки гладки. Эта политическая структура возникла и сформировалась для того, чтобы НЕ бороться за власть. А слиться в политический унитаз при первой же актуальной возможности. Каковая им и представилась еще в далеком и прекрасном, как детская любовь, 1996 году. С тех пор КПРФники делали вид, что борются за права избирателей, коих было немало (и ваш покорный слуга в том числе, почти все нулевые годы XXI века напролет). На самом же деле – отстаивали свою нишу в политико-технологической системе Кремля. Выступая то жупелом, призванным отпугнуть все общество от левых идей, то группой скандирования, вернее и прежде всех разучившей речовку «Крым – наш!». Ими рулит и еще долго будет рулить многолетний Геннадий Зюганов, а главной звездой русского коммунизма стал какой-то там депутат Валерий Рашкин, чья единственная заслуга в том, что он почему-то попал под западные санкции. Попал не вполне оправданно: никакого политико-экономического значения Рашкин никогда не имел и иметь не будет. Просто в Европе с ее базовым принципом банальности добра доминирует сугубо формальный подход: наговорил с три короба чего-то лишнего – получи, распишись. Кстати, Рашкин, по-моему, санкциям счастлив: он получил новый шанс прославиться и сделал рывок к тому, чтобы стать лет через пять-десять преемником бессмертного Зюганова. (В аппарате КПРФ поговаривают, что об этом жертва санкций мечтает более всего).

Однако же на этот раз призыв к новой сталинизации был услышан единороссами, которые живут не сами по себе, а всегда послушно выполняют волю Кремля. Их типа представитель, зампред Комитета Государственной думы по федеративному устройству Виктор Казаков, считает, что Иосифа Сталина можно по-новому увековечить в Москве на Поклонной горе, потому что он дважды кавалер ордена Победы. Можно переименовать и Волгоград, только это должна решать на месте городская Дума. А другим Думам на то полномочий не выдано.

Напомню, что недавно в Ялте, сменившей в 2014-м государственную прописку, был-таки установлен памятник Сталину. Да, в компании с Франклином Делано Рузвельтом и Уинстоном Черчиллем, но все же. К 70-летию Ялтинской конференции, определившей раздел мира между тогдашними сверхдержавами.

К чему это все? Да много к чему.

Во-первых, Российская Федерация, исходя из своей новейшей международной политики, решила переписать всемирную историю. И постановила считать, что мы до сих пор живем в Ялтинско-Потсдамском мире, где есть фиксированные зоны влияния тех или иных государств, а сила страны определяется количеством вооруженных войск на единицу площади.

То есть мы (РФ) пытаемся сделать вид, что не было никакой «холодной войны», которая завершилась поражением СССР в конце 1980-х годов. Условно – 9 ноября 1989 года, когда рухнула Берлинская стена, главный бетоннозрительный символ Ялтинско-Потсдамского миропорядка. (Шутка, что компания им. братьев Ротенбергов получит подряд на восстановление Берлинской стены, становится в последнее время все более распространенной).

Причем государство «Российская Федерация» в его нынешних границах и с нынешним державным устройством, определяемым Конституцией 1993 года, возникло именно в нелегкой борьбе с СССР. Которая закончилась победой Бориса Ельцина и Ко над ГКЧП Советского Союза. Потому РФ может считаться членом коалиции держав-победительниц в «холодной войне». И саму себя такой считала довольно долго: по крайней мере, еще в начале минувшего десятилетия Владимир Путин не скрывал намерений вступить-таки в НАТО.

Но позже все изменилось. Стало ясно, что стать частью евроатлантического мира мы не хотим. Потому что тогда придется жить по европейским законам, а это очень болезненно. Ведь пришлось бы, например, покончить с разнузданной коррупцией, а это полностью противоречит нашему суверенному историческому принципу: хоть день – да мой.

И вот где-то в районе февраля – марта 2014 года возникла у нас идея, что надо отменить современный мир и вернуться в Ялтинско-Потсдамский миропорядок. А кто ключевой создатель этого миропорядка? Конечно, Иосиф Сталин. Тут уж без него не обойтись. Вот как он прогнул Рузвельта – Черчилля, так и мы пережмем Обаму-Меркель. И пусть весь мир трепещет.

Это важная, но не главная роль Сталина в российской истории. Главная – он стал идеальным типом нашего национального правителя.

К Сталину можно относиться очень хорошо или очень плохо. Единственное, чего он никогда не вызывает ни у почитателей, ни у отрицателей, – это ирония. Сталин – это серьезно, неважно – со знаком «плюс» или «минус». Знаменитый артист Игорь Кваша, игравший генералиссимуса на сцене театра «Современник», сказал однажды, что его основная идея – сделать Иосифа Виссарионовича смешным и презренным. И если это не получится – план провалился. Он и провалился. Сталин стал каким угодно, но только не смешным.

Исходя из русской истории, мы не ищем свободы в государстве. В сфере политического. Нет, у нас есть свое представление о свободе, и оно, возможно, совершеннее западного. «Иная, лучшая потребна мне свобода», – как сказал Пушкин. Выбирать парламент или регулировать налог – это не наш удел. Слишком уныло для русской души, жаждущей не узкоформатной свободы, но подлинно большого беспредела. Свобода у нас наступает, когда мы вообще не соприкасаемся с государством. Днем голосуем «за» на партсобрании, а ночью – в упоении читаем под подушкой «Архипелаг Гулаг». Вот свобода!

Государство для нас – не наше продолжение, функция или там наемный менеджер, как любят говорить титулованные либералы. Государство – суровый учитель, который лупит нас указкой по пальцам, чтобы мы беспрекословно учили урок. Если нет государственного принуждающего механизма – мы перестанем работать, сопьемся и растворимся в гигантском пространстве от Владивостока до Лиссабона. Мы страшно боимся учителя. Но и ужасно любим его: ведь он придает нам форму, которой от рождения русскому человеку не хватает.

Сталин – тот самый великий учитель. Который если бьет, значит, по делу и ради нашего же блага.

Многие помнят фразу историка Исаака Дойчера (часто ошибочно приписываемую ялтинскому бронзовому Черчиллю): «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с ядерным оружием». А каким же образом получилось это ядерное оружие? Да с помощью ГУЛАГа и системы шарашек. Без того мы, разгильдяи, никогда бы не ушли от вседовлеющей сохи.

И Вторую мировую войну мы выиграли потому, что Сталин объяснил нам: нет таких жертв, на которые не пойдет Россия ради победы. Русская жизнь стоит ноль, куда важнее русская смерть. Нет проблемы, которую нельзя завалить трупами. Вот почему мы сильнее Европы: там человеческая жизнь, изнеженное существование временного куска мяса, стала стоить неприлично дорого. Им ли с нами тягаться?

И еще: Сталин убедительно и подробно рассказал нам про наше главное национальное достоинство – терпение. Тост за терпение русского народа он произнес на победном кремлевском банкете в мае 1945-го. И этот тост с тех пор стал классикой русской речи, как «Евгений Онегин» или «Война и мир». Может быть, никакой иной народ не вытерпел бы таких тягот. Но мы – смогли. И воздвигли себе тирана, чтобы он никогда не лишил нас уверенности в правоте безмерных страданий. Легитимности нашего безмолвного выбора, сделанного за нас и без нас, но – с нашего подразумеваемого согласия.

И потому, сколько ни выноси Сталина из Мавзолея, он все равно невыносим. Сталин воскресает так часто, как нам снова хочется страдать, и терпеть, и обожествлять жестокого государственного учителя. Отбрасывающего сталинскую тень. Сталин живет не просто в русской истории, он проник нам в костный мозг. Нужна серьезная химиотерапия, чтобы от этого избавиться. А сил пока не хватает, да и желания нет.

Первого марта я пойду на оппозиционный марш, хотя меня многие отговаривают – просто надо же в первый весенний день растрясти зимний жирок. И я как бывший избиратель КПРФ пойду туда со своими личными, негромогласными лозунгами.

1. Запретить Иосифа Сталина в принципе, как Гитлера в Европе.

2. Ликвидировать КПРФ как партию злобных клоунов, отравляющих национальный воздух.

3. Похоронить политического отца Сталина – Владимира Ленина – в Санкт-Петербурге. В соответствии с его волей.

Россия – страна революционная, постепенные меры здесь не работают. Надо все сделать быстро и решительно. Если только мы захотим.

 

29

Примерно 20 лет назад, когда Россия вошла в эпоху монетократии (всевластия денег), стало модно оценивать человека и его физическую жизнь в финансовых цифрах. Например, если у кого-то есть активы на 10 млрд долларов, то этот кто-то стоит $10 млрд. А если у кого-то активов мало, а долгов много – скажем, как у А.С. Пушкина перед дуэлью, – то такой человек стоит меньше нуля.

В моей пьесе «Покаяние» (прошу прощения за самоцитирование, но на этот раз оно может оказаться уместным) один из персонажей, типа политтехнолог, пишет диссертацию о методах оценки стоимости человека.

Один метод – исходить из ликвидационной стоимости. То есть из того, какие расходы потребуются, чтобы человека гарантированно ликвидировать. Без плохих последствий для инициатора/заказчика/организатора ликвидации. Вот нелегал-гастарбайтер, работающий на московской стройке, имеет ликвидационную стоимость ноль. Если с ним происходит несчастный случай, его можно замуровать в стену, а по документам такого жителя Земли вовсе не существует. И разыскивать его не придется.

А вот устранить лидера крупной страны – это многие миллионы. Надо ведь не только преодолеть разветвленную эшелонированную охрану, но и нейтрализовать потенциальный ответный удар, а за ним и месть сохранившихся соратников ликвидируемого.

Альтернативная методология – оценивать человека по восстановительной стоимости. Это значит, что надо получить ответ на вопрос: если человек умрет, сколько денег удастся собрать (общество готово заплатить) за его воскрешение? если считать, что за деньги можно сделать все, в том числе – вернуть мертвого в состав живых?

(Во избежание кривотолков сразу обращаю внимание, что в предыдущих трех абзацах приведены не мои лично-собственные соображения, а измышления литературного персонажа, неположительного участника пьесы «Покаяние»).

Конечно, если провести социологический опрос на тему «Поддерживаете ли вы оценку человека по ликвидационной либо восстановительной стоимости?», то процентов восемьдесят российских респондентов ответят решительное «нет». Нельзя же так грубо и цинично подходить к самой категории человеческой жизни, не правда ли?

Но на бессознательном уровне, представляется мне, именно такое отношение к жизни и человеку вообще в РФ куда более популярно.

Ведь как мы привыкли оценивать самих себя, а также систему создания и воспроизводства благ в нашей благословенной стране?

Есть территория. На которой расположены уникальные природные ресурсы. Прежде всего сырая нефть и природный газ. Большие корпорации (государственные или нет) добывают эти ресурсы и продают. Полученные деньги частично разворовываются (это плохо, но неизбежно), а частично – распределяются между людьми, т. е. жителями страны, т. е. как бы нами. Стало быть, люди, они же мы, – не создатели ценностей, а нахлебники сырьевого благополучия. А государство со всеми его поверх зубов вооруженными войсками – сторож благополучия, т. е. системы, при которой не все углеводородные доходы разворовываются большими дядями-тетями, а часть их все же достигает худосочных народных карманов. Да, расходы на силовые структуры стали уже непомерно большими, но такова плата за стабильность машины, которая всех нас кормит. И без которой мы бы померли с голоду.

В этой картине мира человек не есть эксклюзивный субъект или ресурс. Добывать сырье из земли может любой дурак. Точнее, это сырье как-то само собой добывается, с помощью сакрального железа, поставленного еще советской властью. Прочность нашей жизни определяется почти на 100 % всемирной ценой на нефть. А последняя – странными игрищами больших дядь-и-теть, только уже на международной поляне. В общем, почему нефть то дорожает, то дешевеет, мы узнать не сможем, ибо это тайна мировой власти. До которых – тайны и власти – мы никогда не будем допущены. Так что нам остается только знать, сколько сегодня дают за баррель, и принимать это как должное.

При таком раскладе – когда человек есть не создатель благ, а их проедатель и пропиватель – населению вообще лучше снижаться, а не расти. Чем меньше потребителей – тем больше к распределению плодов сырьевого экспорта, не так ли? Почему нельзя разделить все на всех? Потому что всего мало, а всех много».

Следовательно, при такой философии нашего РФ-мироздания цена и ценность человека зависят исключительно от его места в системе распределения сырьевых доходов. Если ты большой начальник где-то в «Газпроме», то цена и ценность твои весьма высоки. А если преподаватель физики в провинциальном вузе – т. е. человек, никакого отношения к производству национального богатства не имеющий, – то грош тебе цена в базарный день. Интеллект, образование, нравственные качества – все это не имеет значения, ибо никак не влияет на место героя в нефтегазовой иерархии.

Эта философия жизнеустройства однозначно определяет, что абстрактная ценность человеческой жизни вообще стремится к нулю. Ибо человек сам по себе – голый, взятый вне его должностей, чинов, регалий и званий, – не представляет интереса. Такого можно спокойно, например, послать воевать в другую страну, предварительно отобрав паспорт (военный билет) и объяснив, что на самом деле он ни с кем не воюет, а просто погибает в отпуске, как от солнечного удара или банальной скуки.

Обо всем этом я решил снова подумать после гибели Бориса Немцова.

В последние 15 лет я чего только не наслушался о Борисе Ефимовиче. И что он давно изжил и пережил себя. Что места ему в большой политике нет и не будет. Что он дергается и рыпается только потому, что завидует Владимиру Путину, лихо обскакавшему его в гонке преемников Бориса Ельцина. Что ему давно пора перестать строить из себя молодого плейбоя и официально постареть. И т. п.

Причем так говорили не только патентованные враги (скажем мягче – оппоненты), но и некоторые номинальные друзья политика.

И сейчас, когда Немцова нет, я хочу предложить еще один метод оценки ценности человека. Назовем его «методом дыры». С его помощью мы определим, дыра какого размера образуется среди нас, когда тот или иной человек уходит.

После гибели Бориса дыра образовалась какая-то гигантская, не правда ли?

И сегодня уже точно ясно, что Немцов был очень серьезным государственным деятелем, а не порхающим мальчиком на тонких эротических ножках. Что совершенно он не завидовал никакому Путину, а действительно боролся за свои идеалы. (А ведь мог бы, мог бы, как бывший первый вице-премьер, т. е. человек самой высокой номенклатуры, и любимец Ельцина, которого нынешний президент всегда очень уважал, вовсе не бороться, а найти себе уютное место на углеводородных хлебах). И что личностей масштаба Немцова на сегодняшних властных вершинах, где творятся миллиарды долларов в секунду, мы едва ли найдем.

Мы все это безупречно поняли, когда Немцова убили. И образовалась та самая дыра, позволяющая изучить человеческую ценность. При жизни Бориса нам не хватало воображения, чтобы представить себе будущую дыру. Впрочем, так часто бывает. Мы так привыкли. Даже и после убийства на Большом Москворецком мосту кто-то из нас говорил нечто вроде: да нет, это не власть, ей это невыгодно, потому что Немцов был никому не опасен, и т. п. Надо понимать, что если бы он сидел на огромных товарно-финансовых потоках, то был бы опасен и убить бы его, конечно, стоило. Ну, а так…

Да, и еще. Плох тот русский патриот, который не думает и не говорит сегодня, что Немцова убили американцы (Обама) и украинцы (СБУ). Чтобы перевести стрелки на Кремль, дискредитировать российскую власть и дестабилизировать обстановку в РФ. Ответом на эту провокацию должно стать дополнительное сплочение россиян вокруг нашего лидера. И т. д.

Ибо для настоящего патриота не существует ни личности, ни ее масштаба. Только всепоглощающее государство и его злые враги.

Мы много рассуждаем о том, что требуется для превращения России в полноценную Европу. Требуется, конечно, много чего. Не в последнюю очередь – принять идею банальности добра, о чем мы с вами много говорили не раз, и отказаться от тотального сознания, в котором только одна идея может быть правильной, а все остальные – вредны.

Но прежде всего надо научиться любить и ценить человеческую жизнь. Как самостоятельную субстанцию, а не приложение к чему-либо.

Ценить всякого человека как уникальное и неповторимое создание Божие.

Понять, что люди создают себе государство, а не государство изобретает людей.

Так, потихонечку, поскрипывая окровавленными мозгами, мы, может быть, и доползем до Европы.

Если доживем.

 

30

До недавнего времени самой счастливой страной в мире считалось маленькое тихоокеанское Вануату (слышали про такое?). Но за все в жизни надо платить, а особенно – за счастье. В марте 2015 года на острова Вануату обрушился страшный ураган «Пэм», погубивший десятки людей и разрушивший 90 (!) процентов зданий в столице страны.

Место счастливейшего из государств оказалось вакантным. Но ненадолго. Ибо свято место пусто не бывает. Заняла его, как вы уже, наверное, догадались, Российская Федерация. Достойный (право) преемник Вануату.

На днях Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) опубликовал результаты исследований о счастье и несчастье, оптимизме и пессимизме россиян. Получилось примерно следующее.

Счастливыми считают себя 80 % наших сограждан. Притом 29 % – совсем счастливыми, а 51 % – скорее (т. е. почти совсем) счастливыми.

Кроме того, мы, т. е. россияне, считаем нынешнюю ситуацию в стране лучшей за 5 лет. Несмотря на падение рубля, инфляцию, войну в сопредельном «братском» (этот эпитет без кавычек уже и не используешь) государстве, закручивание гаек, нарастание духовно-скрепленного маразма и т. п.

Так называемый индекс социальных настроений (показывающий, как люди оценивают ситуацию в их собственной стране) достиг 70 пунктов – оказывается, это абсолютный положительный рекорд за всю историю измерений. Оценка россиянами их личной жизни – и того выше: 84 пункта. Рекорд рекордов.

(Примечательно, впрочем, что о личной жизни лучше всего отзываются небедные люди в возрасте от 18 до 24 лет. Ну еще бы: по анекдоту, чукча был тогда молодой, его девушки любили).

А индекс социальных ожиданий, показывающий, как люди оценивают свое будущее, а не настоящее, с января по март вырос на 20 пунктов. Как утверждают социологи, положительная динамика связана с удвоением доли тех, кто уверен: тяжелые времена уже позади (с 11 % в январе до 22 % в марте с.г.).

В общем, жить хорошо, а станет еще лучше. ©

Правда ли все это? Можно ли доверять таким цифрам.

И да, и нет.

Уверен, что ВЦИОМ свою работу сделал профессионально и качественно, без каких-то там фальсификаций. В этом смысле цифры верны.

Формально – верны.

Социология – вещь очень хитрая, если не сказать изощренная. Сама постановка вопроса здесь кардинально влияет на результат. Не говоря уже об интерпретации результата.

Вот недавно был проведен опрос среди русских людей: кого бы вы поддержали в схватке исламистов – ИГИЛ (Исламское государство Ирака и Леванта) или Талибан? 90 % респондентов ответили: Талибан. Этот итог можно при желании интерпретировать так: подавляющее большинство россиян – сторонники талибов.

И с точки зрения социологической формы не подкопаешься. Но, как говорил в подобном случае наш вчерашний юбиляр В.И. Ленин, по форме – все правильно, а по сути – издевательство.

Но дело не только в тонкостях социологических методов. Позволяющих при желании установить, например, прямую причинно-следственную связь между длиной носа (формой ушей) человека и его политическими взглядами. Скажем, избиратели с носом длиннее 6 см голосуют преимущественно за либералов, а более коротконосые – за «Единую Россию». Тоже вполне себе был бы научный результат.

Дело еще и в том, что в ответах на вопросы социологов респонденты часто не говорят правды.

Во всяком случае, всей правды.

Поскольку они боятся этой правды сами. Ведь одно из качественных психологических определений гласит: правда – это устраивающая версия. Грубо говоря, если меня устраивает версия, что я хорошо пою (на самом деле нет), то я поверю в нее сам и постараюсь заставить поверить других. И если социологический интервьюер меня спросит, я, конечно, скажу, что пою хорошо. Поди проверь!

А если опросить людей, совершали ли они в жизни мелкие кражи в магазинах, многие постарались бы стереть воспоминания об этих дурацких эпизодах через неправдивый ответ. Не так ли?

Принципу «правда – устраивающая версия», круто искажающему социологическую оптику, подвержено все человечество. По крайней мере изрядная его часть. Но есть еще и отдельная болезнь авторитарной системы, которая существует у нас в России.

В такой системе интервьюер воспринимается многими как полицейский агент власти. Желающий понять не твои подлинные мысли, а степень твоей мыслелояльности этой власти.

Вот ляпнешь, допустим, ты, что не любишь Путина, а завтра вызовут тебя в местное ФСБ. И ты 30 000 раз пожалеешь, что ляпнул. Так чего рисковать, раскрывая свои никому в общем-то не нужные мысли? В этой ситуации респондент зачастую отвечает не то, что полагает истинным, а то, что, в его понимании, власть хочет от него слышать. Вы хотите убедиться, что я люблю Путина? Да, люблю, люблю, ради Бога. Только отгребитесь.

И этот феномен усугубляет искажение опросной картины.

Так что не все так уж ясно с реальным социальным оптимизмом и счастьем нашим с вами, возлюбленные россияне.

Здесь, конечно, мой критик может усмехнуться и сказать: ну ты загнул, старик! Ведь наш народ действительно счастлив. Независимо от опросов. Счастлив не просто количественно, а качественно. Доказательства? Да вот хоть история с только что случившейся поездкой Владимира Путина в Хакасию, к местам страшных пожаров. На вопрос, как они поживают, погорельцы – непосредственные жертвы пожаров, лишившиеся всего небогатого добра, – громко и последовательно кричали: хо-ро-шо! И щедро благодарили власть, которая не смогла смертоносные пожары предотвратить.

«Кажется, трудно отрадней картину нарисовать, генерал?». © (Генерал – это не я, если что).

И критик мой будет абсолютно прав.

Счастье – вещь глубоко субъективная. Цельная и целостная. Она не разлагается на отдельные компоненты и детали. Не зависит от цен на нефть и курсов валют.

Счастье – как легендарный Винни-Пухов мед: это такой странный предмет – или он есть, или его нет.

Счастливым можно быть в одиночку. Это, как правило, удел гениев, героев, маньяков, безумцев.

Счастлив наркоман, сделавший себе инъекцию героина. Счастлив пожилой профессор, влюбившийся в юную студентку и сбежавший с ней из привычного мира, бросив все прежнее. Счастлив тиран, упивающийся обществом своей единственной возлюбленной – власти.

Но для многих счастье – вещь коллективная. Быть среди своих, в своей среде. Понимать окружающих и быть понимаемым ими. Говорить с ними одним языком и на одном языке (что не одно и то же). Чувствовать свою уместность именно в этом обществе, здесь и сейчас. (Несчастен тот, кто родился не вовремя или не к месту. Впрочем, это тема для отдельного большого разговора, не в этом тексте).

И Владимир Путин действительно подарил счастье многим миллионам людей. После аннексии Крыма многие миллионы словно вернулись в молодость. Когда деревья были большими, а страна – великой. Где право унижать и бить нас принадлежало исключительно нам самим. В меру нашего трудноискоренимого исторического мазохизма.

Говорят, тогда мы жили голодно? Да мы и потом, после СССР, нимало не жировали.

Исчезают наши гражданские свободы? Но зачем нам свободы, если они не приносят счастья?

Счастье для многих – антоним свободы.

Счастлив тот, кто смог сбросить самый тяжелый груз – бремя ответственности.

У нас что-то не клеится? Виноват Барак Обама, это уже ясно. И пока он жив, клеиться и не может. А после Обамы придет какой-нибудь другой негодяй, и все пойдет по следующему кругу.

Трудно объяснить счастливому, что он не должен радоваться. И главное – почему не должен.

И раз правда – устраивающая версия, а нас устраивает версия, что мы счастливы, то так оно и есть.

Это не значит, что отрезвление не придет. Скорее наоборот.

С этого мы начинали. За все в жизни надо платить. И самую высокую цену – за неосновательное обогащение счастьем. Помните ураган «Пэм», расчистивший России дорогу к престолу наисчастливейшей страны?

Может быть, какой-то друг этого урагана уже вызревает в океане времен.

 

31

Накануне светлого Праздника весны и труда, Первомая депутаты законодательного собрания Санкт-Петербурга вышли с инициативой ввести (точнее – вернуть из советских времен) уголовную ответственность за тунеядство. Еще раз напомнив нам тем самым о священной роли труда в нашей жизни. (Впрочем, есть еще мнение, что питерская депутатская идея приурочена не столько к Первомаю, сколько к отмечаемому 24 мая 75-летию нобелевского лауреата Иосифа Бродского, который некогда был осужден советским судом именно за тунеядство).

Проблематика тунеядства в контексте праздника труда мотивировала меня порассуждать о труде в России. В нашей истории и современной жизни.

Классическое русское отношение к труду прекрасно сформулировал писатель Андрей Новиков-Ланской, которого в данном случае было бы обидно не процитировать.

«В связи с разговорами о тунеядстве и пр. имею заявить следующее. Труд – очевидное и неприкрытое зло. Труд превратил человека в обезьяну. Вместо того чтобы размышлять о высоком, творить, познавать и совершенствовать себя, человек вынужден тратить драгоценное время жизни и энергию на бессмысленный механистический труд, превращающий его в роботоподобную машину. Когда Христос говорит «Будьте как дети» и «Будьте как птицы», он имеет в виду именно это – прекращайте трудиться и займитесь уже, наконец, собой. Все это, разумеется, относится к подневольному вынужденному труду. Творческая, плодотворная, подвижническая работа – это уже не просто труд, а служение – совсем другое дело».

Умри, Новиков-Ланской, лучше не скажешь!

В школе нас учили – со ссылкой на Фридриха Энгельса – что как раз наоборот: обезьяна выбилась в люди благодаря труду. Дескать, и заговорила эта обезьяна человеческим голосом, т. е. обрела членораздельную речь, потому что не могла работать молча – в силу переполнявшего ее трудового восторга. И тогда Чарльз Дарвин в процессе эволюции переделал обезьяне гортань, чтобы из животного рта начал доноситься некий вменяемый текст.

Правда, нам тут же объясняли – уже по Карлу Марксу – про отчуждение труда, которое делает работника заведомо несчастным. Но это, нам говорили, случается лишь при капитализме, где эксплуататор, эксклюзивно владеющий средствами производства, присваивает результаты чужого труда. А при социализме и грядущем коммунизме труд становится непреходящей радостью, коей не испытывали и молчаливые приматы доисторических времен.

Но все это, воля ваша, звучало как-то неискренне. И даже сами учителя/преподаватели предательски вздыхали, рассуждая о благотворной роли труда. Не верилось им самим в тщательно произносимый текст.

И вспоминались в те академические часы чеканные русские пословицы – от «работа дураков любит» до «с трудов праведных не наживешь палат каменных».

Нет ничего более чуждого русскому космизму, чем регулярный последовательный труд. Чтобы долго-долго работать в одной точке пространства, возделывая свой сад (вариант: подстригая уимблдонский газон), наш темперамент не предназначен. Не случайно труд у нас проходит по категории подвига. Отсюда и «трудовая доблесть», и звание «Герой труда». Закрыть амбразуру дзота порой оказывается легче, чем нудно выполнять в протяженном времени порученное тебе – кем-то или даже самим собою – задание.

Специалисты говорят, что такое отношение к труду сформировалось у нас издревле, из-за нестабильного климата и неплодородных почв. Вот работаешь ты, работаешь на земле, а результат – все равно непредсказуем. Между трудозатратами и урожаями нет прямой причинно-следственной связи. А потому рождается представление, что ни количество, ни качество труда не связаны с успехом. Как и наоборот.

Может, и так. А может, здесь есть и нечто глубоко религиозное. Ведь Господь оценивает заслуги человека не по труду, а по вере его и праведности. Работай, не работай – к попаданию в рай это существенного отношения не имеет. А если не в рай, то какой смысл?..

Вот в Европе, которую мы не любим, но с которой, даже по свежайшей версии спикера Госдумы Сергея Нарышкина, хотим слиться, дело обстоит несколько по-другому. Там работа – привычный элемент банального добра. А никакой не подвиг. И героев труда в Европе не бывает. Ибо героизм здесь неуместен. Особенно это касается Севера Европы. Вот поэтому, наверное, Германия, проиграв подряд две мировые войны, как-то снова оказалась экономическим лидером континента. Способным кормить не только себя, но еще и Грецию, Испанию, Италию…

Но что немцу здорово – русскому, как известно, смерть. А умирать-то пока не хочется.

Как, впрочем, не хочется и просто так, обыденно жить. Жить хочется изощренно, изобретательно, с подвохом, чтобы окружающие народы и государства смотрели с завистью и подозрением. Труд же – это сверхобыденно. Ни зависти, ни подозрения он не вызывает.

«Нас жизнь томит, как тяжкий путь без цели, как пир на празднике чужом». ©

В самом русском словосочетании «человек труда» есть что-то горделиво-жалостливое, как в смертельном диагнозе. Скажешь о ком-то «он (был) человек труда» – и хочется прослезиться.

Русский труд по определению не приносит удовольствия – он отнимает время от удовольствий. Лучше всего это понимают бомжи, люмпены и прочие социальные маргиналы, которые четко отграничили актуальное доступное удовольствие от потенциального несбыточного труда. Как говорил горьковский Сатин из пьесы «На дне», «сделай так, чтоб работа была мне приятна – я, может быть, буду работать… да!.. Когда труд – обязанность, жизнь – рабство!».

А помните мрачноватый околополитический анекдот советских времен про Рабиновича у газетного киоска: «Правды» нет, «Россию» продали, один «Труд» остался»? Это ли не квинтэссенция противопоставления мучительной процедуры труда сакральным образам Правды и России? А можно понять и так: где труд, там не может быть ни Правды, ни России.

Есть еще один важный элемент всей этой смысловой конструкции. Труд в России никогда не вознаграждается. То есть – не вознаграждается по заслугам. Посредством работы невозможно стяжать денег. Деньги – настоящие, в правильном понимании этого слова, – можно получить тремя путями:

– родиться в семье большого начальника и стать со временем членом правления какого-нибудь «Газпрома» или ВЭБа;

– выгодно жениться (выйти замуж);

– украсть.

Иными словами, деньги у нас образуются исключительно сразу и методом обыкновенного чуда. К труду/работе они никакого отношения не имеют. Потому классический русский человек, когда ему нужны деньги, как правило, не ищет работы. Ибо незачем.

Философию нашего отношения к работе хорошо понимал величайший тиран русской истории Иосиф Сталин. Потому для индустриализации СССР он создал ГУЛАГ – жесточайшее в истории учреждение для принуждения к труду.

Эту же философию неплохо знает и нынешний великий правитель РФ Владимир Путин. Он ясно видит, что русский человек может добиться трудового результата только в условиях катастрофы, аврала, когда дедлайн дышит в спину и сроки перенести совершеннейшим образом нельзя. Потому президент увлеченно заваливает Россию авральными проектами – от сочинской Олимпиады и саммита АТЭС на острове Русский до чемпионата мира по футболу-2018. Да и про западные санкции ВВП рассуждает в том же духе: чтобы мы начали чего-то делать, нас нужно поставить в безвыходное положение. Потому санкции – не только зло (в краткосрочном измерении), но и добро (вдолгую). Ничего мы бы никогда не импортозаместили, если б не санкции. А так, может, и заместим.

И все разговоры о том, что мы выгоним из России гастарбайтеров, – от лукавого. Выгнать можно кого угодно, разумеется. Вот только не станем мы сами методично мести дворы. Не русское это занятие, честное слово.

Труд – процесс эволюционный. «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды». © А русское сознание – революционное. Мы должны прыгнуть из одного агрегатного состояния в другое, минуя все промежутки. Отрицая компромиссы и полутона.

Не случайно Россия стала первой страной победы коммунистического проекта (впоследствии развалившегося и провалившегося, но это другая история). «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям» – вот формула нашей мечты. Ресурсов же для удовлетворения потребностей у нас полно.

Россия – очень богатая страна, как известно. И богатство это – нерукотворное и немозготворное. Господь Бог засунул нам в недра нефть и газ, чтобы исполнить нашу истомленную душу непритворным весельем. И сама концепция «энергетической империи» – отсюда же. Жить надо не напрягаясь. В кайф. «Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое».

С Праздником весны и труда Вас, дорогие товарищи! Ибо, кроме бессмысленного труда, у нас все-таки есть вполне осмысленная весна.

 

32

Бывает, залезешь с утра в Википедию и вспомнишь такое, отчего замирают руки и наворачивается сердце. Юность, бедную и прекрасную, вспоминаешь.

Вот, к примеру:

«16 мая 1985 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения», который подкреплял эту борьбу административными и уголовными наказаниями. Соответствующие Указы были приняты одновременно во всех союзных республиках».

Многие политики и эксперты (например, покойный Егор Гайдар) считали и считают, что СССР рухнул из-за резкого падения во второй половине 1980-х годов цен на сырую нефть, спровоцированного Саудовской Аравией и Ко. Я традиционно придерживался иной точки зрения: Родина моя прекрасная прекратила свое сверхдержавное существование из-за морально-исторической дискредитации коммунистического проекта. Ради которого Союз Советских Социалистических Республик (согласитесь, государство с таким названием могло бы существовать в любой части суши, никакой территориальной или этнической привязки в гордом словосочетании нет), собственно, и создавался.

Но я готов принять и компромиссную позицию: не из-за нефти и не ввиду идеологического краха коммунизма распался СССР, а из-за водки. В широком и глубоком смысле слова «водка». А что вообще может быть в России шире и глубже, чем водка? Она велика, как евразийский хартленд, и глубока, как глаза любимой женщины.

Я в 1985 году вообще не пил – читателю трудно в это поверить, но придется – однако же антиалкогольный абсурд той эпохи помню хорошо. Помню, как к 11 утра выстраивались поистине похоронные очереди к магазинам. Как устраивались «безалкогольные свадьбы». (Не знаю, что должна быть за женщина, согласная и готовая выйти замуж за устроителя безалкогольной свадьбы). Помню, как в Центральном конструкторском бюро Госкомнефтепродукта РСФСР, где я тогда служил, устраивались авральные проверки на предмет, не хранит ли кто в столе или другом месте заветную бутылочку винно-водочного изделия. (В комнате отдыха при кабинете директора бутылочками был заставлен целый большой холодильник – а не какой-то там жалкий мини-бар гостиничного типа, – но на эту сакральную территорию проверки, вестимо, не распространялись).

Михаил Горбачев тогда был всенародно прозван Лимонадным Джо и «минеральным секретарем». Город Винницу предлагали переименовать в Чайницу. А доходы бюджета СССР от продажи алкоголя упали в 1985–1986 гг. на 30 (!) процентов. Вы можете себе представить последствия такого падения доходов, скажем, в сегодняшней РФ? И кто после этого скажет, что во всем виновата нефть?

В те легендарные времена появился самый смешной, по моему утлому чувству юмора, анекдот про чукчу. Звучал он так.

Приезжает чукча в Москву купить водки, ибо на Чукотке – Роман Абрамович был еще слишком молод – водки тогда не было в принципе. В аэропорту спрашивает: где у вас тут водку продают? Ему отвечают: вот как найдешь самую длинную очередь, становись в нее – водки и купишь. Возвращается чукча домой с пустыми руками. Сородичи его упрекают: что ж ты, блин, в столицу ездил, а водки так и не купил? А, говорит герой анекдота, ерунда какая-то приключилась. Я все сделал как мне сказали, встал в самую длинную очередь, отстоял полтора часа, а как до прилавка дошел, то продавец почему-то умер.

(Если кто-то не совсем понял, мораль такова: несчастный гость столицы стоял в Мавзолей В.И. Ленина).

Уже в тот исторический момент мы должны были понимать – на внезапно трезвую голову, – что СССР обрекает себя на смерть. Но не понимали, молодые были. А Советский Союз – обрек.

А ведь таким же путем шла и Российская империя, предшественница СССР. В августе 1914 года император Николай II подписал сухой закон, разрешавший использование алкоголя только в медицинских целях. Можно подумать, мы принимаем алкоголь внутрь не в медицинских, а в каких-то иных целях, хе-хе. Водка есть важнейшее средство успокоения русской души, мятежной и мятущейся, и что может быть более медицинским?

Официально императорский престол и двор объясняли необходимость сухого закона уроками поражения в Русско-японской войне. Дескать, проиграли войну не из-за бездарности командования и не потому, что Николай II был несколько фатально оторван от жизни, а потому, что миллионы резервистов в определенное время дружно ушли в запой и их не удалось мобилизовать, т. е. отправить на заведомо проигрышную войну. Да-да, конечно. Политики и военные проигрывают все, что им доверено и поручено, а виновата наша водка. Мы все, типа, виноваты.

Известный Дэвид Ллойд Джордж, который тогда готовился стать премьер-министром Великобритании, сказал весьма иронично про российский сухой закон: «Это самый величественный акт национального героизма, который я только знаю». И он не ошибался.

Надо ли говорить, что Россия без водки скатилась в революцию, Брестский мир и гражданскую войну. Кстати, гражданская война в достаточной мере завершилась именно и только тогда, когда советские власти сняли антиалкогольные ограничения.

Нечто всерьез винно-водочное заложено в сам генезис нашей государственности. Как утверждает летописец Нестор (которого, возможно, в реальной действительности и не существовало, как коньяка Hennessy на прилавках советских магазинов), святой равноапостольный князь Владимир сказал: «Руси есть веселие пити, не можем без того быти». Именно поэтому Российская Федерация под руководством князя Владимира приняла греческое православие, а не исламский ислам. А так, глядишь, по трезвяку могла бы исламизироваться и стала бы сегодня, скажем, частью ИГИЛа, т. е. халифата. И если мы (ну, условно мы) присоединяем Крым ради того, чтобы прижать к любящей груди место крещения ев. Владимира в Корсуни, то мы должны в полном алкогольном объеме вспомнить, чем мы обязаны князю.

Водкой.

Если бы не он, мы нынче нервно курили бы в нашем историческом медвежьем углу траву. Во всех смыслах этого многогранного выражения.

Водка спасла нас от поглощения исламским миром. Поклонимся ей.

Водка (точнее, ее отсутствие) ликвидировала самое мощное тоталитарное государство в мире. И на руинах Берлинской стены, павшей в результате многих решений и страданий горбачевской эпохи, следовало бы поставить огромный памятник водке. К сожалению, немцы в основе и массе своей слишком аскетичны и сдержанны, чтобы согласиться с таким радикальным эстетическим решением.

Водка – это механизм и мерило русской свободы. Формула «с утра выпил – весь день свободен» родилась не случайно. Оковы нашего авторитарного общества/государства падают только с утра и только в определенных случаях.

Водка позволяет русскому человеку выжить в этих бесконечных снегах. В которых не выжили даже мамонты. Ибо не успели раскупорить судьбоносную жидкость, которая могла бы оставить их на поверхности Земли до наших, сегодняшних дней.

Водка адски согревает. И физически, и морально. Это тепло круче, чем любые результаты переработки углеводородов.

Вкус водки слаще глубокого поцелуя фотомодели. Ты пробуешь, пробуешь ее – в смысле водку – и никак не можешь распробовать. Тот, кто назвал водку «горькой», просто в свое время решил постебаться.

Водка – это наш национальный феномен, актив и бренд. Коньяк и шампанское бывают только французскими, если подходить к этому серьезно. Водка – только русской, если подходить к этому серьезно. Мне никогда не были понятны люди, которые пьют условный Grey Goose. Это все равно что иметь в полном распоряжении пару-тройку лучших женщин России, а спать с дешевой вокзальной проституткой.

И я, конечно, истово рад, что моя Россия на втором тысячелетии существования заполучила – выстрадала – практически мудрых правителей.

Владимир Путин недавно определил важнейшей задачей государства не допустить серьезного роста цен на водку. В Москве разрешили ее продажу с 8 утра, а в Московской области – продлили до 23:00. А ведь еще недавно было до 21:00.

Вот потому-то, как верно недавно подметил солидер движения «Антимайдан», известный байкер Александр «Хирург» Залдостанов, Майдана у нас в РФ не ожидается.

С такой политикой нам и никакие санкции не страшны. И пусть проклятый Барак Обама подавится. Желательно русской водкой.

 

33

Есть такая легенда, она же апокриф. Экс-президент США Джордж Буш-младший в день своего 40-летнего юбилея (1986 год), еще ни в одном глазу не будучи лидером свободного мира, проснулся с похмелья и вдруг понял, что бездарно растратил всю свою жизнь. Несмотря на принадлежность к весьма статусной семье нефтепромышленников – а может быть, именно в силу такой случайной принадлежности – он не добился ничего, а стал банальным американским алкоголиком. И когда он это понял, то вдруг, встав с кровати, резко изменил жизнь и вскоре оказался 43-м президентом США. Не последняя должность в мироздании, поверьте. Хотя, конечно, большую роль в сломе образа жизни и обретении новой карьеры сыграла его жена. Библиотекарь. Библиотекарь – это вообще довольно большая должность, если формально отвлечься от главной темы нашего повествования. Такой человек расставляет на полках книги, а книги расставляют на полках жизни нас, простых смертных.

12 июня считается большим праздником Российской Федерации. Как раз 12 июня 1990 года Верховый Совет имевшей в то время место РСФСР под председательством Бориса Ельцина, двумя неделями ранее избранного на этот пост, принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, объявившую приоритет российских законов над союзными. (Наша страна была не просто типа федеративной, а советской и социалистической, вы будете смеяться). А еще год спустя – 12 июня 1991 года – г-на Ельцина избрали президентом РСФСР (впоследствии – РФ).

Так начался процесс выхода России из состава собственной же (Российской, по формальному определению) империи. Процесс, который мог счастливо завершиться уже к началу нулевых годов XXI века, но так до сих пор и не закончен. Потому что некоторые преемники Ельцина – в интересах следствия не будем называть их великолепные имена – не очень владеют вопросом, как и почему империи живут, умирают, строятся и возрождаются прямо сегодня. В том самом XXI веке, когда и где мы, несмотря на все наше сопротивление жизни, таки живем.

Многие классики разнообразных жанров – включая нобелевского лауреата Александра Солженицына, например, – считали, что империя есть не актив, но колоссальное бремя для России. Колонизация многоквадратнокилометровых территорий евразийского хартленда (есть такой умный термин, он означает континентальное пространство, волею всех судеб и единственного Бога занимаемое нашей страной) обернулась для нас гигантскими расходами. Но не доходами – ни в финансовом, ни в политическом, ни в моральном смыслах. В составе СССР разные национальные республики – скажем, Грузия – жили гораздо лучше, чем собственно Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика. Не случайно рождались титульные анекдоты про грузин. Например: «Предложили «Волгу» купить. Я не против, но подумал: зачем так много воды и так далеко от дома?».

Солженицын в 1990 году в легендарной статье «Как нам обустроить Россию» официально предлагал все среднеазиатские и закавказские республики от России отделить. Как паразитические наросты, мешающие становлению национального государства Россия, иными солженицынскими словами – «нации-личности». Прямо вытекающей из праздника Троицы (Пятидесятницы), когда «Господь нисходил на апостолов языками разными». Но вот чего не предполагал классик – что отделение зайдет слишком далеко и совершенно квазирусские и уж точно славянские Украина с Белоруссией тоже отпадут от России.

А почему не предполагал? Потому что, будучи стопроцентным гуманитарием, хоть по первой в жизни формальной специальности и учителем математики, считал зачем-то, что одноименные заряды притягиваются. А они по законам физики как раз жестоко отталкиваются. Только у близких может быть навязчивая тяга к размежеванию – у далеких она, скорее, вытесняется силой притяжения. «Враги человеку домашние его», как сказал все тот же Господь. Который не ошибается, и все тысячелетия человеческой истории это вполне выпукло доказывают.

Украина и Белоруссия сбежали от России так быстро, сверкая бриллиантовыми поверхностями босых исторических пяток, как никогда не сбежали бы Казахстан с Киргизией. Последние, напротив, хотели оставаться в орбите России – по крайней мере, до тех пор, пока не случился «Крымнаш», напугавший всех, но особенно тех, кто еще мог хотя бы теоретически считать себя независимым государством в статусе нахлебника (любовника? любовницы? ненужное зачеркнуть) Российской Федерации.

12 июня достаточно долго – пока был жив Борис Ельцин и считал себя прямым продолжателем его дела Владимир Путин – отмечалось. Как день рождения русского национального государства, отказавшегося – во время провокации 19 августа 1991 года, названной путчем, – от имперского статуса.

Концепция праздника была несложной и вполне понятной. Эпоха империй в старом понимании этого термина прошла. Войсками и террором уже никого не прижмешь к любящей груди, как бы ни был ярок мазохизм отдельных земных народов (включая русский, к которому я, польский еврей, по праву и тем более обязанности рождения принадлежу и преодолеть эту принадлежность божественно и чертовски не в состоянии, что бы ни происходило).

Управлять странами и народами можно только за счет экспорта идей и технологий. Это своевременно поняли США, но окончательно – только при нынешнем президенте Бараке Обаме. Которого считают слабым, поскольку он не разбросал по миру достаточно атомных бомб. Но которого единый учебник мировой истории (если будет когда-то кем-то написан, что само по себе проблематично) признает сильным: Обама не только прыгнул выше головы, решив невозможную еще недавно для чернокожего задачу стать главой Америки (а косвенно – всего мира), но подарил нам обамическую модель миробытия, которая по сути дела гласит: живите как угодно, избирайте кого угодно себе президентами и/или терпите любую тиранию, хозяин, как говорится, барин – но в практических измерениях жизни и творчества вы будете следовать американским стандартам. Любой Ким Чен Ын (малолетний диктатор КНДР, если кто не помнит), пользуется айфоном и айпадом и потому же критически зависим от США. От норм и стандартов того самого обамического мира.

Россия имела – и до сих пор имеет, конечно, – все шансы стать национальным государством европейского образца. По Солженицыну, и не только. Раз уж Белоруссия и Украина отпали – не довести ли процесс до логического конца? И, как мне кажется, стоит в будущем предоставить полную государственную независимость исламским регионам Северного Кавказа. Чечне, Ингушетии и Дагестану. Такое решение диктует не только логика истории, но и весь истекающий чьей-то кровью Большой и длинный Москворецкий мост. Северный Кавказ завоеван был Россией в XIX веке как сферический поводок, позволяющий поддерживать прямую коммуникацию с верноподданным (вроде как) Закавказьем. Сейчас, когда Закавказья у нас больше нет, зачем нам поводок от навсегда (как минимум – очень надолго) сбежавшей собаки? Не отягощает ли он наши трудные национальные руки? Это, подчеркиваю, никакие не призывы к сепаратизму, а просто предложение хоть немного подумать.

12 июня – это день, когда мы начали отчетливое движение в Европу. Из которой, как Афина Паллада из головы Зевса, мы и родились. Ведь варяги (викинги) Рюрик, Трувор и Синеус, основавшие нашу (ту и эту самую, русскую, не сомневайтесь) государственность в IX веке нашей эры – точный год остается предметом споров, открытых, как перелом бриллиантовой руки, – пришли к нам из Европы. Чтобы навести так называемый порядок. Русский народ силен креативом, но с менеджментом у него (у нас) проблемы. Великий русский писатель Венедикт Ерофеев, автор поэмы «Москва – Петушки», говорил, что философия в России должна быть немецкой. Я бы перефразировал это так: при русском креативе менеджмент должен быть немецким. Или британским, как считал мой покойный друг Борис Березовский, от русской безнадежности повесившийся на шарфе (в истинности этой версии я почти убежден, кто бы за это меня ни критиковал). Успешные русские лидеры – от Петра Великого через Екатерину Великую, далее надолго – такую точку зрения, кажется, разделяли.

Бесспорно, монгольское завоевание XIII века надолго втоптало нас в Азию. По самые наши дни втоптало, можно сказать. И эта Азия, подогреваемая интеллектуально инфантильными евразийцами, все еще держит нас за все чувствительные места.

Но смысл наш – в Европе. Стране святых чудес, как сказал о ней славянофил Хомяков. Только в европейской тесноте наши бескрайние мысли могут обрести конструктивную форму, коей нам так не хватает.

А праздник выдвижения в Европу, наш Исход, наша светская Пасха – не покушаемся на святые образы, не дай Бог, а просто делаем метафору – 12 июня. Тогда все началось. Как, скажем, 9 ноября 1989 года рухнул – вместе с полуинфернальной Берлинской стеной – Ялтинско-Потсдамский мир. Чтобы уступить дорогу в вечность миру современному, где сталинский циничный вопрос: «Сколько дивизий у папы римского?» – уже неуместен.

Сейчас большинство моего народа не хочет праздновать 12 июня. Забыли. Но придется.

Россия окончательно будет Европой. Это вопрос только небольшого времени.

Не сомневайтесь.

«Это наш день, и мы узнали его по расположению звезд».

 

34

Не только св. князем Владимиром и Феликсом Дзержинским жив в эти дни русский народ. Но и продвинутым старцем Федором Кузьмичом. Который, как известно, умер в Томске в 1864 году (почему и называется, кроме всего прочего, Феодором Томским) и был канонизирован РПЦ в 1984-м, при патриархе Пимене. А на поверку оказался, по одной из популярных исторических версий, лично императором Александром I. Не скончавшимся (после непродолжительной болезни) в Таганроге в ноябре 1825-го, а сменившим имя и образ, отправившимся в долгое путешествие по России и нашедшим, рано или поздно, пристанище в Томске.

Именно в этом городе только что прошел конгресс, посвященный Александру Благословенному. На котором непосредственно президент Русского графологического общества Светлана Семенова ответственно заявила, что анализ разных рукописей императора и старца почти не оставляет сомнений: почерк принадлежит одному и тому же человеку. Так что дело теперь остается лишь за генетической экспертизой останков старца. Правда, пока непонятно, кто ее будет финансировать. И удастся ли для сопоставления ДНК провести эксгумацию останков Николая I, вроде как родного брата Федора Кузьмича. Но если все получится, легенда окончательно станет официальной историей.

По ходу александровского конгресса графологи и филологи, не участвовавшие в нем, доложили нам, что все эти старческие экспертизы почерка, проводившиеся и в советские времена, – заведомый фейк и блеф. Дескать, многоязычный Александр Павлович писал без ошибок и по-французски (в основном), и по-русски (в меру скромной необходимости). А монокультурный Федор Кузьмич – только ВМПСом (великим, могучим, правдивым и свободным) и отнюдь не всегда грамотно. И нечего здесь, по большому счету, сличать.

Впрочем, какая бы из версий ни победила, теория перевоплощения грешного государя в святого старца продолжит жить. Недаром за последние 150 лет ею тщательно занимались десятки, сотни серьезных людей, не исключая даже Льва Толстого. И хотя сам Лев Николаевич, написавший о казусе Федора Томского не вполне законченную книгу, достоверность теории не подтверждал, сама она (теория) якобы повлияла на его решение удалиться перпендикулярно прежней жизни. Мимо станции Астапово, далее навсегда.

Я совершенно не готов прочно судить, убежал ли император из жизни, еще на 40 лет оставшись. Но, судя по изученным мною источникам, такое вполне могло быть. И дело не в том, что Александр Павлович так уж пролонгированно терзался соучастием в убийстве отца. В конце концов, он оправдывал себя тем, что играл от обороны: отец мог в любой момент заточить старшего сына в крепость, а наследником престола сделать, например, принца Евгения Вюртембергского. Нет, здесь, пожалуй, иное. Еще в первое десятилетие правления император убедился, что, сколько бы желания и полномочий у самого абсолютного правителя ни было, радикальные реформы в России провести невозможно. Как не построить небоскреб на болоте. Эти пространства и эти люди не приуготованы для постепенных, милых, улыбчивых преобразований в сторону Европы. В ходе таких вот реформ дорогие россияне – и беспородные, и особенно элитных пород – обрушат царство и превратят все в один степной хаос. Так что если браться за перемены, то сугубо кровавым образом, как Петр I или большевики (о первом император что-то помнил, вторых как-то предвидел).

Дальше случилась война 1812 года. Которую выиграть России было, строго говоря, невозможно. Никак не по чину. Лучшие умы Европы систем «Меттерних» и «Талейран», конечно, считали, что Наполеон Бонапарт без особого труда уделает русского царя. Хотя сами-то заветно желали поражения императору французов (фактически же – главе тогдашнего Евросоюза). Да не только умы. Вон и ближайшие родственники Александра I – вдовствующая императрица Мария Федоровна и великий князь Константин Павлович – к началу осени советовали своему монарху сдаваться, пока еще могут быть сколько-нибудь почетные условия. Но наш император почему-то не сдался. Он типа отмолил победу. Крах Наполеона явился, в понимании Александра, не победой русского или еще какого-то оружия, а банальным чудом Господним (о чем почти прямо и говорится в царском манифесте от 31 декабря 1812-го). С тех пор безраздельный хозяин земли Русской стал окончательно впадать в глубокий мистицизм, замешанный на осмыслении, что никакой реальной власти у земных царей, по делу, нет и не может быть. Последним гвоздем в страдательный крест императора стало петербургское наводнение 1824 года – очень страшное по тем временам. Да, кем бы ты ни был по эту сторону земных баррикад, Его стихия – во веки веков сильнее. И любой тиран, способный держать в страхе миллионные орды подданных, – лишь песчиночка из Господнего решета.

При таком духовно-умственном состоянии поиск путей финального отхода был более чем оправдан, возможен и вероятен.

Но. Сверх того.

Как по мне, не так важно, был ли Федор Кузьмич когда-то императором и что там скажут безошибочные ДНК. Я давно остаюсь убежден, что история, строго говоря, не может считаться наукой. Поскольку к ней не применим базовый критерий научного знания – фальсифицируемость, по Карлу Попперу. Историческое знание практически невозможно опровергнуть: на любое опровержение всегда найдется контропровержение, столь же аргументированное многими устно-письменными свидетельствами. Возникновение всяческих доктрин типа альтернативной хронологии Фоменко – Носовского не случайно: эти люди, по большому счету, высказали те претензии, которые математик и должен предъявить историку, в силу полуполной несовместимости их базовых подходов к мирозданию и миропониманию.

Я могу сказать, что участвовал – сбоку и/или по касательной – в некоторых громких событиях совсем уж новейшей истории. Например, кое-каких революциях на постсоветском пространстве. И знаю, что уже сегодня в учебниках пишут совсем не то, что я видел своими глазами. Но это не точно означает, что учебники лгут. Это может говорить, что искажает моя собственная оптика. Как нередко бывает у людей с шизоидным типом личности и сопутствующим богатым воображением.

Кто знает? На самом деле?

История – это, скорее, конвенция. Система договоренностей членов нации о знании/понимании общего прошлого. Именно поэтому, кстати, я сторонник единого учебника истории. Если нет конвенции, нет и нации как государственно-политического субъекта. А нет нации – значит, Россия никогда не становится европейским национальным государством, а остается азиатской постимперией со среднесрочной тягой к окончательному распаду.

В эту конвенцию под видом доказанных фактов попадают версии, важные для самоощущения и самопонимания нации. И здесь у Александра-Федора Павловича-Кузьмича сохраняются нарастающие шансы на успех. Ибо царственный старец воплощает три фундаментальные русские идеи, они же и темы. (В определенный момент тема становится идеей, а идея – темой, это нормально, как прохладный русский июль).

Побег. Самозванство. Невозможность.

Находясь в тотальном гравитационном поле родной земли, русский человек мечтает о побеге. О том, чтобы оторваться от почвенной массы, сковавшей его по всем допустимым конечностям. Эмигрировать – в пространстве, времени или совсем уже как-то трансцендентно – другой вопрос. Лозунг «Пора валить» – один из главных для России во все времена. Лучше всего – к теплому морю, которого нам всегда так страшно (во всех смыслах слова «страшно») не хватало. Отсюда, отчасти, и истерика вокруг Крыма – из-за, скажем, Курильских островов такой истерики бы не было. Никто же ведь, кроме сугубо местных жителей, не осуждает ползучую передачу кое-каких сибирско-дальневосточных земель Китаю. А еще «Пора валить!» всерьез замешано на русской клаустрофобии, растущей из подсечно-огневого земледелия. Сколько нам территорий ни давай – все мало. Оттого-то мы так грезим разнообразными проливами и прорывом к теплому морю, уже чуть ли в межгалактическом масштабе. Я давно говорил: если б после кризиса 2008 года мы догадались купить у стонущей Греции Ионические острова, где есть некоторая традиция русского владычества, никакое «возвращение» Крыма уже не понадобилось бы.

Но легально и нелегитимно свалить отсюда нельзя. Не даст государство, трепетно созданное для нас монголами. Так как это государство по определению никуда отпустить человека не может. Потому здесь не может не быть, в тех или иных формах, крепостного права. Иначе все как-то свалят, и некому будет колонизировать эту необъятнейшую сушу. А точнее, контролировать ее, чтоб не развалилась и не расползлась. Значит, идеальный способ побега – это самозванство. Смена идентичности. Можно из монаха превратиться в царевича, а можно из монарха – в старца. Обо всем этом конечно, еще Пушкин все написал в «Борисе Годунове» и даже других местах, чего и повторяться. Мне представляется, бизнес по смене идентичности – такое себе алиби-агентство, но не для короткого времени, а для всей оставшейся жизни – стал бы одним из самых прибыльных у нас. Может, как-нибудь его и создать? Я подумаю.

Ну и, конечно, главное – принципиальная невозможность реализации задуманного. Мы ведь не готовы к долгим последовательным усилиям. Нам надо сразу – или никогда. Если не получается сразу, то уже никогда. Русские мечты не сбываются, в этом их соль.

Последнее особенно относится к русской власти. Любой главный начальник которой постоянно терзаем основным противоречием: «нельзя остаться» (т. к. ничего сделать все равно не получится) vs «нельзя уйти» (тогда порвут на части вместе с семьей, оскандалят и осмеют). Бессмысленность дальнейшего пребывания у власти, родящая смертную усталость-печаль, борется со страхом катастрофы, которой призван обернуться обычный, обыденный, позаконный уход.

Быть может, Александр Павлович нашел единственно правильный способ дать себе и побег, и самозванство, и преодолеть невозможность. И, стало быть, Федор Томский, кем бы он там ни был и существовал ли вообще, заслуживает стать национальным героем. Вот кому надо бы поставить памятники и на Лубянке, и на Боровицкой площади, и даже на Воробьевых горах.

И – кто знает – если превратить резиденцию «Ново-Огарево» в монастырь, там тоже найдется место для старца. С компьютерным почерком, довольно похожим на путинский.

 

35

Разумеется, я просил бы уважаемых несовершеннолетних (россиян в возрасте до 18 лет), а также наших сограждан, независимо от физического возраста считающих себя несовершеннолетними, это не читать. Уж лучше как-нибудь в другой раз, годы спустя, в архиве. Благо Интернет, как Господь Бог, хранит все, невзирая ни на какие законы о забвениях. А если уж читать прямо сейчас – то как-нибудь невнимательно. Не вчитываясь. От греха и Роскомнадзора подальше.

Итак, речь пойдет о легализации однополых браков. В Российской Федерации.

Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), все больше воспринимаемый официальной РФ с отчетливым раздражением, принял очередное судьбоносное решение. Рассмотрев иск трех итальянских гомосексуальных пар, ЕСПЧ единогласно постановил, что отсутствие в законодательстве Италии норм, официально признающих однополые союзы, есть нарушение права на уважение частной и семейной жизни. Гарантированное статьей 8 Европейской конвенции по правам человека.

Как ни странно, итальянские власти в ответ на решение не оскорбились, а вовсе даже обрадовались. И парламент Итальянской Республики под шумок поручил премьер-министру Маттео Ренци провести реформу, полностью легализующую в стране однополые союзы.

(Полноценными браками они пока не называются, но влекут за собой практически такие же правовые последствия, как и обычное супружество).

Россия ни в одной строчке этого судебного решения не упоминалась. Но определенные лица в нашей стране уже возбудились. Видимо, думая, что следующим историческим ходом Европейский суд может добраться и до нас. Многие маститые юристы высказались в том духе, что вердикт ЕСПЧ – вовсе не прецедентен и если уж речь зайдет о РФ, то все будет решаться в соответствии с ментальнокультурными особенностями нашей необъятной Родины. К тому же, как выяснилось, Конституционный суд РФ еще в 2006 г. постановил, что «ни из Конституции Российской Федерации, ни из принятых на себя Российской Федерацией международно-правовых обязательств не вытекает обязанность государства по созданию условий для пропаганды, поддержки и признания союзов лиц одного пола».

(Ну и что? – замечу я. Отсутствие обязательств не означает отсутствия прав. Захотим – так и создадим все условия в лучшем виде. Никто не запрещает).

Так или иначе, глубоко удовлетворенный итальянский иск снова побудил нас вспомнить роковой вопрос: доживет ли когда-нибудь Россия до легального института гомосексуальных браков?

Позиция консерваторов понятна без слов: никогда! Может, у нас разрешат повсеместно эпизодические гейпарады, но страной сплошного и тотального гей-шествия Россия никогда не станет. Пока не исчезнет с лица Земли.

Позиция реформаторов (людей с реформаторским складом мышления) – и про-, и антикремлевских – как ни странно, почти такая же. Ну да, со злобной гомофобией пора заканчивать. Но вопрос легализации однополых браков не надо ставить вообще, чтобы не ассоциировать его с реформами как таковыми и не отпугивать окончательно от реформаторского дискурса благонравный русский народ.

Я же полагаю, что никакие реально радикальные преобразования, выводящие страну на слегка заезженный, но по-прежнему сверкающий в столетиях европейский путь, невозможны без:

а) церковной реформации;

б) всеобъемлющей легализации однополых союзов.

Эти реформы, как ни крути, стратегически важнее, чем любые трансформации экономического, социального, даже политического свойства.

Ссылки на инерцию народного мышления, якобы препятствующую таким реформам, не представляются убедительными. Россия – страна крайностей. Мы любим одномоментно сжигать то, чему поклонялись, и поклоняться ранее сжигаемому. Потому-то у нас нередко удаются стремительные, революционные преобразования. От которых пресыщенное обыденностью русское сердце приходит в состояние экстатического биения. А медленные, сонные, эволюционные реформы – получаются крайне редко. И на определенной стадии воплощения завершаются, как правило, отказом от всяких реформ – поскольку, согласно классической аксиоме консервативного ума, риски, порождаемые большими трансформациями, всегда выше, чем прибыль от чаемого их успеха.

Потому-то у нас, пусть даже пока чисто теоретически, гомосексуальные браки могут легализоваться быстрее, чем во многих государствах, считающихся ныне более демократичными и развитыми.

Постараемся для начала отринуть традиционные аргументы против такой реформы.

Гомосексуальность, разумеется, никакая не болезнь, а одно из естественных состояний человека, это за последние 100 лет доказано-передоказано всеми возможными медиками, психологами и т. п. Еще Зигмунд Фрейд утверждал: лечить гомосексуала следует от болезненного стыда за свою ориентацию в обществе, такую ориентацию жестоко порицающем.

Гомосексуальность разлита в природе, как электронная свежесть после майской грозы. Любой неленивый зоолог расскажет вам, что однополая любовь присуща полутора тысячам видов животных. Причем у 500 видов это уже строго доказано – должно быть, на уровне видео-, аудио-, свидетельских показаний и т. п.

Я не хочу излишне концентрироваться на хорошо известных примерах из судьбы нашего человечества. Например, первобытных племенах Африки, Азии и Океании. Дальше, потом – древних греках и римлянах. У которых для нас и великую классическую философию создали форменные геи (Сократ, Платон, Аристотель). И суперполководцами, учителями больших войн были джентльмены с весьма разнообразными сексуальными предпочтениями – от Александра Македонского до Юлия Цезаря. Сюда же – бесчисленные поэты, художники, музыканты и пр. всех возможных и невозможных полов. Мы помним, конечно, что в сакрально наследуемой нами античности однополая любовь была почетнее и престижней разнополой. Ибо предполагала особую духовную составляющую, которая выше обычной похоти. Сюда же – и возвышенная любовь старшего к младшему. По ходу которой младший получает от старшего особую науку, бесценную для дальнейшей жизни.

В принципе древний мир не знал четкого разделения на гомосексуальную и гетеросексуальную любовь. Все могли практически все. И люди, и особенно – боги. Отрицание однополого секса – вкупе с десексуализацией божественного и утверждением суровых семейных ценностей – появляется вместе с Библией и становлением иудаизма.

Оно и понятно. Евреям, народу избранному и гонимому одновременно (а избранности без гонимости как-то по жизни не получается), нужно было, во-первых, ограничить себя от безудержного разнообразного секса. Чтобы сублимировать (конвертировать) его нерастраченную энергию в священные национальные и наднациональные свершения. Во-вторых, обеспечить себе нарастающее потомство, чему гомосексуальные вещи/практики никак не способствовали.

Со временем, правда, геи стали чем-то вроде внеэтнического народа, живущего под системными гонениями. И заслужили/выстрадали свой нематериальный Израиль в виде повсеместной легализации. Происходящей, быстрее или медленнее, в разных частях мира последние 30 лет.

(Отсюда, собственно, и мифология могущества гомосексуального лобби. Которое, по кое-чьему мнению, вместе, параллельно с евреями или же перпендикулярно им, правит миром).

Отвержение однополых союзов перешло из иудаизма и в христианство. И, скажут мне мои критики, для России как православной страны гомосексуальные браки неуместны.

Здесь мы не будем обсуждать, насколько современная Россия – страна действительно христианская, а не атеистическая-и-языческая. Это другой вопрос. Но если выступать с православных позиций, я сформулировал бы следующее.

Гомосексуальность в основном предопределена (скажем мягче: предзадана) генетически. Стало быть, до физического появления конкретного человека на свет.

Да, конечно, процесс воспитания ребенка на очень ранних стадиях тоже очень влияет. А все тот же Фрейд неумолимо утверждал, что человек изначально бисексуален, а там – как получится. Все это, наверное, не противоречит теории о генетической предзаданности, как и сказано в нашем предыдущем абзаце.

Потому гомосексуалов в мире, как принято считать, всегда было и есть примерно 6–7 %. Не больше, но и не меньше. И раз Господь создал гомосексуалов, он не может не желать им жизни и счастья. А Господь стоит выше Писания, невзирая на весь сакральный статус Последнего.

Аргумент для особых скептиков. Думаю, легализация однополых союзов лишит геев статуса притесняемого (или элитного, что во многом одно и то же) меньшинства. И ликвидирует основания самой конфликтной оппозиции сексуальных «большинства» и «меньшинства» как таковых.

Кроме всего прочего.

Мне думается, что в поисках выхода из международной изоляции легализация гей-браков – мощный геополитический маневр. Причем начинать столь важную реформу можно, в экспериментальном порядке, с отдельных регионов страны. Например, Республики Крым. Согласитесь, лозунг «Крым – наш!» на поверхности радужного флага, одного из символов гей-сообщества, резко повысит мировую популярность тезиса об имманентной принадлежности заветного полуострова к России.

В общем, пока не поздно, прошу рассмотреть.

 

36

Как говорил Достоевский, из русского хаоса образуется русский космос. В последнее время русский космос расцветает все ярче и болезненней.

С одной стороны, где-то около нас растет интерес к инопланетному разуму и внеземным цивилизациям. Известный IT-бизнесмен, изначально образованный физик Юрий Мильнер выделил $100 млн на вознаграждение любым физическим/юридическим лицам, способным помочь в установлении контакта с этим отдаленным разумом. Духовно-интеллектуальным лидером движения иноплатнетных поисков г-н Мильнер провозгласил легендарногениального ученого Стивена Хокинга, с которым продуктивно взаимодействует.

В отличие от IT-магната, я не могу похвастаться ни хорошим знанием трудов Стивена Хокинга, ни тем более личным знакомством с гением. Но в некоторые работы последнего я все же заглядывал. Г-н Хокинг исходит из предположения, что человечество погибнет, если не прорвется в космос. А инопланетные братья подстерегают нас почти на каждом шагу – осталось только определить план и траекторию каждого шага.

Что ж. Поскольку полноценно постичь способ мышления физического гения обыкновенному уму затруднительно (я в данном случае имею в виду себя, а никоим образом не солидных инвесторов типа г-на Мильнера), не исключаю, что речь идет о сложной системе научных и околонаучных метафор. Подразумевающих и Господа Бога, и маршрут перемещения человечества в лучший мир, где оно встретится со своими собственными людьми, только пришедшими в тот самый мир из прошлого (нынешними актуальными покойниками) или будущего (нерожденными существами). Кто знает.

Я бы – ни в коем случае не ставя себя на одну доску с великими – представил следующее. Как и сказано в Священном Писании, человечество должно погибнуть, чтобы возродиться. И открыть для себя совершенно новый космос, не вполне постижимый по эту сторону бытийных баррикад. Ну, что-то подобное. И тратить $100 млн по большому счету не требуется. Все случится самой собой, практически бесплатно, если измерять цену вопроса в деньгах. Впрочем, я вовсе не планирую вмешиваться в чужие затратно-инвестиционные решения, не дай Бог.

Тот самый Бог, который вполне способен преодолеть человеческое одиночество без достаточных научных поисков и изысканий, в этом смысле выступает в роли инопланетного (надпланетного) разума. Считай, молишься (если искренне, а не чисто формально) – уже вступил в контакт с таким разумом.

Но в нынешней России резко просыпается и иной интерес к освоению космоса. Олицетворяемый не столько фигурами уровня г-на Хокинга, сколько персонажами системы вице-премьера Дмитрия Рогозина и иже с ними.

За последние пару лет мы чего в этом смысле только не наслушались. Самым громким проектом имени г-на Рогозина стало анонсированное строительство российской космической базы на Луне. Что не только откроет нам доступ к экономически чистым лунным энергоносителям (а то вдруг они на Земле к тому часу закончатся), но и позволит лучшим представителям российских элит пересидеть, в случае чего, временные социально-политические трудности – например, очередной кризис, подчеркнутый каким-нибудь новым падением нефти и рубля, – на безопасной лунной поверхности.

Правда, станцию построят типа к 2050 году. Потому, увы, не слишком многие из взрослых читателей смогут лично проверить выполнение рогозинских обещаний. Так что вице-премьерскую теорию лучше пока проповедовать в школах и детских садах.

Хотя, наверное, и для полного скепсиса нет избыточных оснований. Ведь отчитываться создатели станции-2050 должны непосредственно перед Владимиром Путиным. А он, согласно актуальной государственно-политической теории, вечен, как сама Россия. Так что будет кому принимать лунный парад. И без нас.

Еще космический вице-премьер и его соратники обещали к 2020 году лишить зловредных американцев средств доставки грузов на Международную космическую станцию (МКС). После чего, как нас проинформировали, США придется снабжать МКС с помощью банального батута. Это, правда, несколько не соответствует современным представлениям о развитии американских средств космической доставки, причем не только по линии государства, но и абсолютно частным способом (мы, наверное, слышали про какую-нибудь компанию SpaceX и ее основателя Элона Маска). Но Дмитрий Рогозин – яркий оратор и порой может звучать куда убедительнее фактов.

Тем временем, правда, у нас обнаружено воровство в особо крупном размере на строительстве космодрома «Восточный». Откуда в декабре 2015-го должны состояться первые запуски. И пока неизвестно, состоятся ли. Да и уже запускаемые из всяких действующих космодромов ракеты валятся одна за другой. А согласно свежим данным, подавляющее большинство серьезных сотрудников российской космической отрасли пребывают в возрасте от 50 до 65 лет. Система воспроизводства кадров здесь нарушена, если не почти разрушена. И лет через 10 некому особенно будет развивать и осваивать русский космос.

На это любой сторонник теорий Рогозина возразил бы примерно следующее. Мы банально расплачиваемся за небрежение к космосу, которое преступно наблюдалось на русской земле в последнем десятилетии XX века и еще десять лет потом. Но сейчас мы вложим поистине гигантские деньги, осуществим тотальное импортозамещение, поменяем менеджмент на еще более эффективный, применив универсальный космический ресурс под названием «тяжелый взгляд Владимира Путина» – и снова станем мировым лидером в освоении внеземных пространств.

Такая уверенность (иногда даже честная) – чистое проявление сугубо гуманитарного сознания, помноженного на извечные спецслужбистские приколы. Такой тип сознания не всегда может понять, что всякая сложная (высокая) технология должна не просто поддерживаться, но совершенно регулярно обновляться. Иначе – погибает, словно неполиваемый райский цветок. Так что новейшее лидерство в космосе с каждым годом будет все более напоминать классический пропагандистский блеф.

Но и отказаться от такого блефа правящая Россия нынче не может. И понятно почему.

С одной стороны, космическая отрасль есть уцелевший – пусть и условно-сверхсрочно – символ советского имперского величия. И этот символ, наряду с немногими другими, надо культивировать, чтобы поддерживать самосознание якобы возрождающейся (возрожденной?) империи. Транслируемое более федеральным телевизором, чем актуальной общенациональной реальностью, но сути дела это не меняет.

А с другой и главной стороны, наш космос есть необходимая и неотъемлемая часть системы нейтрализации глобальных угроз для нынешней России. Пусть даже на бумаге и в компьютерных презентациях. Тем не менее.

Разочаровавшись в идее построить новую Россию, наши вожди нашли новое публичное оправдание своему собственному безразмерному существованию во власти. Они спасают нынешнюю, ветхую Россию от неминуемого уничтожения. Со стороны сонма, коалиции, консоруцима и конклава внешних врагов. Если нынешнее начальство уйдет – уничтожение неизбежно. И тогда под обломками ветхой России погибнем мы все. Точнее, те из нас, кто все же уцелеет в оборонительно-спасительном процессе.

На Земле нас, понятное дело, хотят ликвидировать США (вкупе с бессловесными, лишившими себя прошлого и будущего европейскими сателлитами). И космос здесь премного важен. Потому что критический американский удар по Кремлю может быть нанесен со спутника. А чтобы прикрыться от удара, следует создать систему тотальной космической обороны. Что и вроде как произойдет – к 2020-му, 2030-му или, в крайнем случае, 2050 году. В общем, надо успеть, пока США не собрались со спутниковыми мыслями.

Еще же один очевидный источник угрозы – инопланетные субъекты. Сначала неодушевленные – Дмитрий Рогозин давно уже говорит о потребности в дорогостоящей системе защиты от космического мусора, астероидов и прочих небесных тел (не знаю, насколько здесь уместен последний термин). А там уже подойдут и носители инопланетного разума. Для выявления и разоблачения которых нужны будут очередные триллионные инвестиции до две тысячи какого-нибудь ирреального года.

Судя по всему, часть правящей элиты всецело поверила в угрозу американо-инопланетного уничтожения. Ведь человек часто начинает верить в то, во что хочет, более того – внутренне обязан верить. «Как верит солдат убитый, что он проживает в раю». ©

Но большая часть верит едва ли. Здесь ведь для них главное – источники средств для купирования угроз. И еще – любовь.

Пугая верноподданный народ Западом, инопланетянами и еще хрен знает чем, наши властители на самом деле добиваются любви тех, кто якобы хочет их (и нас всех) уничтожить. Настоящей космической любви. Которую обретает школьный троечник, дергая за косичку красивую отличницу (такие тоже бывают).

Но любви нет. И не предвидится. Черный космос окружающего мира, насмотревшись на наши опыты последних лет, задумчиво и местами брезгливо отвечает нам ледяным молчанием.

 

37

4 сентября 1980 года, случилось нечто знаковое в истории русской литературы. Была подписана в печать системообразующая книга генерального секретаря ЦК КПСС Л.И.Брежнева «Малая земля». Совокупный ее тираж превысил 15 млн экземпляров – по популярности книга превзошла «Войну и мир», «Преступление и наказание», «Тихий Дон» и «Архипелаг ГУЛАГ», вместе взятые. Да что говорить, если «Малая земля» метеоритом ворвалась в школьную программу. Откуда была исключена по конъюнктурно-идеологическим соображениям лишь в конце 1980-х годов. (О чем, возможно, нынешние поколения школьников и пожалели бы, если б независимо знали творчество Брежнева).

Мы пытаемся достойно отметить юбилей. Именно 4 сентября 2015 года вышла в свет моя (т. е. Белковского) книга «Зюльт», главный герой которой – генсек Леонид Ильич. А время действия – конец 1979 года, жесткие дни принятия рокового решения о вводе войск в Афганистан. Работая с архивными документами и общаясь с людьми, знавшими покойного советского лидера не понаслышке, я пришел к выводу: война началась из-за женщины. Брежнев принял решение вводить войска, потому что не смог добиться руки своей последней молодой возлюбленной.

Как известно, многие считают, что афганская война – вкупе с драматическим падением цен на нефть, конечно, – погубила Советский Союз. Так что великий СССР пал жертвой большой частной любви.

Это заставляет нас еще раз вернуться к бессонно-тревожному вопросу: как и кем вообще принимаются важнейшие исторические решения? Грубее говоря, кто правит миром?

Конечно, вопрос поставлен не очень четко. Надо для начала определиться, о каком географическом мире и о каких временах мы говорим.

Вот в наши дни официальная российская пропаганда, транслируемая, главным образом, через федеральный телевизор, уверяет, что все контролируют США. И если чего где-то в мире происходит плохое – то это прямое дело рук Америки. Ибо ничего хорошего Вашингтон производить не в состоянии по определению.

Ну, скажем, взорвались некие химические заводы в Китае. Все понятно. Это специальный акт и жест накануне визита президента РФ в Пекин и торжественного парада по поводу 70-летия окончания Второй мировой войны. Чтобы испортить праздник, а заодно атмосферу переговоров Путина и председателя КНР Си Цзиньпина. Двух больших дяденек, пытающихся хоть как-то сгладить всеохватную американскую гегемонию.

А почему в Европе вдруг наблюдается резкий всплеск притока нелегальных мигрантов, сносящих пограничные кордоны, захватывающих вокзалы и порты? Ну, понятно почему. Волну миграции – военным, как в Сирии, или невоенным, как на Балканах, путем – инспирировали американцы, чтобы из-под стола показать кулак Европе: дескать, если кто-то в Евросоюзе сомневается в необходимости продления и расширения антироссийских санкций, то мы вам устроим человеко-демографическую катастрофу.

Если в Швейцарии арестовали в хлам проворовавшихся функционеров ФИФА – так это США хотят присвоить себе исключительное право определять места проведения чемпионатов мира по футболу. И прежде всего, отобрать ЧМ-2018 у нас (России).

Или, скажем, где-то произошла революция. Неужели кто-то думает, что народ или даже элиты революционной страны сами решают такие вопросы?! Вот, скажем, на Украине в 2014-м. Дело ведь вовсе не в том, что бывший правитель Виктор Янукович пошел путем узурпации всей возможной и невозможной власти, довел до запредельных высот уровень коррупции и демонстративно унижал свой народ. Просто Америка захотела окончательно выгнать с Украины все русское и российское, а заодно, для верности, ввести войска НАТО в Крым. Откуда в бинокль видна заветная Москва.

Москва согласно этой теории – главный предмет и объект американских вожделений. Вашингтон не успокоится, пока его авианосец «Джордж Буш» не войдет в акваторию Московского моря. Потому что наша Россия – почти (разве что еще вместе с Китаем) последняя в мире страна, не признающая американского всевладычества.

У американцев, согласно нашей официальной версии, для воплощения своего господства есть не только многие-многие войска и станок, печатающий доллары – главную резервную валюту современного мира. У них есть еще спутники, с которых они прослушивают все элиты мира. Ежесекундно пополняя запас разномастного компромата – и на своих врагов, и особенно на друзей, чтобы последние невзначай не вышли из-под контроля. Недаром президент России не носит при себе мобильного телефона, доступного всеслышащему спутнику.

(Меня давно несколько удивляет: почему люди, считающие себя верующими, боятся прослушки? Ведь за нами постоянно наблюдает Господь Бог, фиксирующий не только наши слова, но и мысли, причем с достоверностью, не доступной никаким техническим устройствам. И решения, что с нами делать, этот Субъект принимает быстрее, чем любой президент США. Ну да ладно. Это уже к иному вопросу – об искренности веры, в котором со стороны никак не разберешься).

Согласно другой теории, которой придерживаются многие наши специалисты, особенно входящие в созданный под патронажем администрации президента РФ так называемый «Изборский клуб», вся история человечества сводится к борьбе двух семейств – Рокфеллеров и Ротшильдов. Правда, в последнее время заговорили еще о каких-то Барухах, которые древнее и богаче первых двух вышепомянутых. И если у известных нам Биллов Гейтсов и пр. жалкие десятки миллиардов долларов, о которых в приличном обществе стыдновато говорить, то у Рокфеллеров, Ротшильдов и Барухов – триллионы. Совсем другой порядок и масштаб.

Я читал некоторое количество трудов адептов подобной теории. Среди которых есть и мои хорошие знакомые. Понял я примерно следующее.

Рокфеллеры контролируют преимущественно США, а Ротшильды – Китай. В России первые ориентируются на либералов (прежде всего системных, типа Силуанова– Набиуллиной – Чубайса), а вторые – на силовиков и патриотов (системы Сечин – Глазьев). Так что битвы кланов в окружении президента, о которых так любят рассуждать доморощенные аналитики, включая автора этих строк, – это лишь бледное отражение столкновения глубинных рокфеллеро-ротшильдианских интересов. Сам же президент, согласно этой теории, стоит над схваткой и остается тем самым одним из единичных политиков мира, не купленных ни первыми, ни вторыми. Вот за что его и ненавидят многие в мировых элитах.

Царская Россия была под Ротшильдами. Потом Рокфеллеры устроили революцию-1917, привели к власти большевиков и организовали СССР. В котором распоряжались почти безраздельно. Например. В сентябре 1964 года глава клана Дэвид Рокфеллер встретился с первым секретарем ЦК КПСС Никитой Хрущевым в Москве и пришел к выводу: главный советский начальник, что называется, съехал с катушек. Вскоре Хрущева сняли решением Пленума ЦК. И Л.И. Брежнев, с которого началось наше повествование, всегда делал все от него зависящее, чтобы не раздражать папашу Рокфеллера.

Потом Ротшильды, желавшие все-таки вернуться в наши края, оплатили перестройку и распустили созданный Рокфеллерами Советский Союз. Но то была не их победа, а билет на очередную войну. Продолжающуюся, как мы уже поняли, по сей день. Скажем, дело ЮКОСа организовали Рокфеллеры, чтобы насолить Ротшильдам, чьим прямым агентом и порученцем был (и остается?) Михаил Ходорковский. В ответ Ротшильды устроили сделку между «Роснефтью», ТНК-ВР и кем-то еще. В общем, все продолжается – см. выше распределение клановых обязанностей.

Да, чуть не забыл про древних Барухов. Они вообще стоят над всеми, где-то в седьмом измерении. Между прочим, теракт 11 сентября 2001 г. (помните такой?) был устроен для того, чтобы самолетом протаранить офис Барухов в одной из башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке – так как более простого способа уничтожить их офис просто не было (и нет). А второй захваченный самолет использовали для подстраховки: вдруг бы первый промахнулся?

Вот так все примерно обстоит.

У меня тоже есть конспирологическая теория. Я вот считаю, что все ключевые решения принимаются под прямым или непрямым влиянием женщин. Ради них, собственно. К примеру, Наполеон Бонапарт начал войну 1812 года из чувства вины перед своей польской возлюбленной Марией Валевской: их общего сына Александра он хотел сделать королем Польши, что было невозможно без разгрома нашего императора.

Впрочем…

Долгое любительское изучение истории привело меня к фундаментальному выводу, оформленному мною как «закон Белковского». В истории всегда случается то, что должно случиться и когда оно должно случиться. Брежнев ввел войска в Афганистан, потому что Советскому Союзу уже пришла пора умирать. И Наполеон к 1812 году себя исторически исчерпал. И т. д.

А решает все эти вопросы – и, соответственно, правит миром – иной Субъект. Который действительно живет в седьмом измерении. Но не Барух.

 

1

Наблюдая за постсоветским политическим пространством-временем и изучая его почти 20 лет, я могу сказать с высокой степенью внутренней уверенности: в политику весьма редко идут психически здоровые люди. В самом прямом, клиническом смысле термина «психическое здоровье». Мозг политика – это вместилище всевозможных маний и фобий, с которыми так называемый нормальный человек (при всей кричащей условности этого понятия) справиться просто не в состоянии.

Хочу сразу оговориться, что в данном случае не имею в виду бюрократов, по недоразумению принимаемых за политиков – типа большинства представителей сегодняшнего политического РФ-мейнстрима. Бюрократ на политической должности – совсем не то же самое, что подлинный, органический политик. Хотя в определении, кто из них есть кто, нередко случается путаница.

Потому 90 % настоящих политиков бывают или шизофрениками, или параноиками.

Шизофреники – криэйторы и заводилы, параноики – менеджеры и стражи. Первые хороши в эпоху нестабильности, больших рывков и скачков. Вторые – когда появляется мода, она же запрос, на стабильность, а контроль становится важнее развития.

Шизофреник живет сугубо и всецело в придуманном им мире, где царят его собственные законы. Потому-то ему не страшно. Он может висеть на волоске и ходить по лезвию бритвы, не испытывая паники или хотя бы навязчивой тревоги. Мир шизофреника ему совершенно не враждебен – хотя бы уже потому, что это Страна чудес/Зазеркалье, которого в наличной материальной реальности не существует.

Иное дело – параноик. Он мыследействует в настоящей, земной реальности. Которая к нему холодна и ему враждебна. Он многого боится и еще больше – подозревает. Вечно и профессионально «сидит на измене», как принято говорить в определенных кругах постимперского ада. Его основная задача – себя «от ветра, от лагуны священной шалью оградить». ©

Скажем, если для политика-шизофреника охрана – символ статуса и вообще «по приколу» (приятно же, когда тебе кто-то открывает автомобильную дверь и бегает за виски в ближайшее сельпо), то для параноика – отражение его истинного ужаса перед унижением и смертью.

В этом смысле и плане Березовский был типичный шизофреник. Путин же (второй и четвертый президент независимой РФ) – доподлинный параноик. В этом и была главная, фундаментальная причина их конфликта. А не в политике и тем более не в деньгах.

Ну не мог Путин поверить, что в сентябре 2000 года БАБ устроил скандал вокруг катастрофы АПЛ «Курск» не от ненависти или тайных планов свержения недавнего протеже, а просто, как говорится, не подумавши. Как и Березовский долго так и не понимал, чего уж такого плохого тогда совершил. Предательство? Это слово не из шизофренического запаса. Увольте.

Долгие годы подряд я говорил Березовскому:

– Боря, ты понимаешь, что это семья Ельцина тебя слила, потому что ты перестал быть ей нужен? А Путин – только орудие, но не источник твоей проблемы.

– Старик, ты ничего не понимаешь, – с фирменным раздражением отвечал опальный олигарх.

Согласился он со мной, кажется, году только в 2006-м. Тогда и созрело предварительное решение судиться с Романом Абрамовичем как символом и казначеем пресловутой Семьи. Но и здесь не ненависть, но обида двигала нашим шизофреником. Если бы Абрамович заплатил БАБу какой-нибудь жалкий миллиард долларов, то и процесса бы не было, и мы бы еще увидели их всех вместе в изысканной компании В.В. (Познера, а не Путина) на Сан-Бартелеми.

А процесс таки доконал Бориса. И дело не в пяти с половиной миллиардах, шанс получить которые был буквально ничтожен – это признавали все знакомые мне эксперты по англосаксонскому праву. Проблема в том, что судья Высокого суда г. Лондона баронесса Элизабет Глостер разоблачила БАБа так, как еще никто его не разоблачал. Она выявила в нем шизофреника и объявила об этом со всей силой своего прецедентного правосудия. В вердикте баронессы присутствует кошмарное слово self-delusion – суд, равного которому не знает новейшая история, признал, что Б.А. обманывает не только (и, кстати, не столько) других, сколько себя. А это уже трагедия. Опять же, она не в том, что никто не стал бы иметь дело с жертвой такого вердикта. А в том, что после разоблачения экс-магнату было уже трудно иметь дело с самим собой. Как же жить с главным обманщиком, сидящим прямо внутри тебя, как инфернальный голливудский Чужой?!

Поверхностно принято считать, что Березовский был великий комбинатор, готовый и способный кинуть любого, встреченного на пути. В действительности – не совсем. Или даже, скорее, наоборот. Немало знаю я людей, которые профессионально кидали Бориса, да так, что он отнюдь не сразу понимал, что же взаправду произошло. Про семью Бориса Ельцина я выше уже сказал. Других обманувших «беглого олигарха» было тоже предостаточно.

От персон относительно мелких – например, владельца газеты «Завтра» Александра Проханова. Который в 2002 году получил от БАБа $300 ООО «на развитие издания», соблазняя шизофреника туманными обещаниями стать оппозиционным кандидатом в президенты. (О, как я мутновато жалею, что не получил с тех средств заслуженный откат. Не такие уж маленькие деньги были по тем обывательским временам.) Никакого «развития издания» не случилось, вместо коммунизма объявили Олимпиаду: развивать А.А. Проханов решил собственную дачу. Сотрудники «Завтра» тогда подваливали ко мне с прозрачными намеками: а чего Березовский жмотится-то? Мы тут его интервью публикуем во всю ивановскую, а он – ни копья. Связанный обязательством молчания, я не мог предложить им со своей стороны ничего, кроме полувнятного мычания. Теперь, как любят утверждать ветераны разведок боем, «об этом можно рассказать».

Но главной ошибкой БАБа оказался, на мой взгляд, его ключевой партнер Бадри (по паспорту Аркадий Шалвович) Патаркацишвили. С какого перепою Б.А. посчитал его финансовым гением, так до сих пор и неясно. Гений, кажется, специально делал так, чтобы собственность Березовского последнему не принадлежала. Самой эффектной сделкой, которую А.Ш. насоветовал Б.А., было вложение $500 млн в акции холдинга «Металлоинвест» имени А.Б. Усманова. Причем, чтобы только получить право потратить полмиллиарда долларов, Березовский должен был (по идее и инициативе г-на Патаркацишвили) подарить передаточному звену – младшему совладельцу «Металлоинвеста» Василию Анисимову – самолет. Гениально, не правда ли?

К началу 2008 года эта БАБская инвестиция подорожала в пять раз – до $2,5 млрд. И тут как раз А.Ш. скончался в Лондоне, будучи джентльменом сравнительно молодым (52 года) и не то чтобы сильно больным. Заинтересованность определенных людей в этой смерти была столь очевидной, что я не понимаю логику Скотланд-Ярда: ведь именно тогда выяснилось, что доказать свои права на акции металлического холдинга БАБ не может (и никогда не сможет). Почему никто ничего не расследует, фиг его знает. В конце концов, у Бадри Шалвовича были сложные психоделические отношения с разными спецслужбами, и отнюдь не только российскими.

И вот в феврале 2008-го, сразу после странной бадри-смерти, выяснилось, что Березовскому вообще ничего не причитается. Все его дорогие покупки – от сказочного острова Fisher's Island близ Майами до дворца в Марракеше (Марокко) – вдруг стали собственностью родных и близких А.Ш., типа нажитой непосильным трудом. Особенно Б.А. жалел о своих грузинских активах – заводах «Боржоми» и телекоммуникационном операторе Magticom. Ведь Грузия была почти последней страной, дарившей ему надежду на вечное возвращение и право поговорить по-русски и за пределами собственного дома.

Примерно год назад (начало 2012-го) один наш общий с Б.А. знакомый мне сказал:

– Захожу я как-то раз в рейсовый самолет Тель-Авив– Лондон и думаю, что начинаю сходить с ума: в салоне сидит Березовский! Пригляделся: действительно он. М-да…

Для человека, который с 1993 года летал только чартерами, потеря статуса была чересчур болезненной. Его шизофренический мир из цветного стал подозрительно черно-белым. Словно отключили что-то очень важное в глубине завидущих глаз.

А украинская революция 2004 г., на которую БАБ выкинул $38 млн? Не говоря уже о вложенных в грудь майдана всякоразных больших мозгах. Бенефициары майдана обещали ему целый «Укртелеком», а потом побоялись даже пригласить в Киев.

А смерть Александра Литвиненко? Да-да, все мы слышали миллион раз про полоний со свежим гамлетом и кровавых РФ-отравителей. А почему никто не думает, что г-н Литвиненко тесно работал с испанскими силовиками и собирался давать в суде показания против некоторых паракриминальных партнеров Патаркацишвили? А? Ведь именно А.Ш. с пеной у рта убеждал Б.А., что экс-майора грохнула русская охранка. И убедил ведь, черт побери. Сомневаться Березовский стал только в последний год своей жизни, когда истинная роль Бадри в его судьбе прояснилась внезапным апрельским небом.

«Час ученичества, но зрим и ведом другой нам час – еще заря зажглась. Благословен за ним грядущий следом ты – одиночества верховный час». ©

Один из творцов и символов ушедшей эпохи, Б. А. прошел подлинное ученичество в последние 13 лет. За ним неизбежно пришло одиночество. Выход из которого один – шарф.

Историко-гуманитарный закон гласит, что человек умирает не от старости и/или болезней. А тогда, когда исчерпано его жизненное задание. Зафиксированное в картотеке у ГБ (не путать со службами безопасности).

Бывают эпохи созидательные и паразитические. Как говорил Бердяев, времена «про что-то» и «ни про что». В первом случае – «посмею быть Даниилом, посмею один против всех». Во втором – то же самое, только с огромной частицей НЕ.

БАБ, как бы к нему ни относиться, был человеком первого типа времен. Как и положено шизофренику. В эпохе паразитизма, где царят исключительно распильщики и охранники, ему места не было. Объективно. Но люди такого склада ума (чтобы не повторять навязшее «шизофреник») ведь объективными не бывают. Его погубил не злодейский заговор, а паранойя здешних/нынешних времен.

Я его оплакиваю, потому что с ним было очень интересно. Всю ночь – не побоюсь этого темного слова – мы могли с ним обсуждать «Великого инквизитора». А с кем еще из людей его формата/круга такое возможно? Не знаю.

Бывай. Я тебя целую.

Увидимся.

 

2

Технический ассистент (так его специальность официально определена всезнающей интернет-энциклопедией «Википедия») Эдвард Сноуден может стать лауреатом премии имени А.Д. Сахарова «За свободу мысли!». Об этом сообщили нам не какие-то мелкие жулики со стороны, а представители самого учредителя премии – Европарламента. Причем изначально в списке ключевых претендентов на премию 2013 года присутствовал, например, Михаил Ходорковский. Но на фоне сверкающего величия технического ассистента его фигура как-то померкла и была из круга соискателей скоропостижно исключена. Действительно, какой тут Ходорковский, вскоре (25 октября 2013 года) отмечающий десять лет пребывания в российской тюрьме, условия содержания в которой приравнены институциями все того же Евросоюза к пролонгированной пытке, когда у нас нарисовался целый Сноуден, проведший месяц в номере капсульного отеля московского аэропорта «Шереметьево»!

Ответ на вопрос, кто такой Сноуден, очевиден для любого непредвзятого сознания: он – профессиональный предатель. И больше никто и ничто. В неполные 30 лет он успел поработать в разных компьютерных фирмах – подрядчиках крупнейших спецслужб мира: Ц,РУ и АНБ (Агентство национальной безопасности). Потом он подумал, что жизнь проходит зря, и решил заработать всемирную славу одним из самых доступных путей. Посредством продажи (за деньги и без) секретных и полусекретных документов, попавших в его руки по долгу службы. Если считать такое поведение образцом свободы мысли, то технический ассистент действительно заслуживает престижной правозащитной премии. Носящей к тому же имя одного из крупнейших ученых и общественных деятелей XX века – Андрея Дмитриевича Сахарова. Который, возможно, поперхнулся коктейлем из райских плодов, узнав о номинации Сноудена из сообщения Агентства неземных новостей (АНН).

Молодежь часто склонна полагать, что Сноуден совершил некое подобие подвига, огласив сам факт слежки спецслужб США за всем миром, включая президентов разных стран на всех континентах, и даже штаб-квартирой ООН в Нью-Йорке. Популярно утверждение, что Сноуден, дескать, предал не конкретных людей, а лишенную человеческого лица государственную машину сверхдержавы.

Молодежь в данном исключительном случае неправа.

Сноуден, конечно, предал и подставил вполне конкретных людей, физических лиц из плоти и крови, которые брали его на работу, хлопотали за него и отвечали за ассистентскую порядочность перед той самой сверхдержавой. Для которой Ирак расфигачить из новейших оружейных систем – раз плюнуть и растереть. Что уж говорить о наказании, коему подвергнутся – формально или неформально – гаранты Сноудена!

Я долго вглядывался в разосланное по всему миру фотографическое лицо человека, сначала бежавшего от своих работодателей в Гонконг, а потом нашедшего приют в шереметьевском спальном ящике. И вот что я в нем увидел.

Свое предательство г-н Сноуден совершил, конечно, не из каких-то идеологических или гуманитарных соображений. А из обычного человеческого тщеславия. Жажды славы, иначе говоря. И он приобрел славу. Главным рекламным агентом этого джентльмена стало, конечно, правительство США. Которое ровно в день его 30-летия, 21 июня 2013 года, предъявило своему косвенному экс-сотруднику страшные обвинения в госизмене, о чем сообщили сотни мировых СМИ. А потом пошли чудеса похлеще. Франция, Италия, Испания и Португалия закрыли воздушное пространство для летевшего из Москвы самолета президента Боливии Эво Моралеса, ибо на борту лайнера мог оказаться сам Сноуден! После чего истребители ВВС США (!!!), поднявшиеся с легендарной авиабазы Рамштайн в Германии, посадили боливийский борт в Вене, чтобы на глазах у обалдевшего Моралеса безуспешно поискать технического ассистента в самолетном салоне.

Вот это слава так слава!

А мы не все и не всегда понимаем, что слава – наркотик покруче героина. И нас не должно удивлять, что ради очередной порции славы подсевший на нее потребитель, как наркоман в погоне за новой дозой, готов буквально на все: обмануть, ограбить и даже убить кого угодно и как угодно.

В этом плане я сочувствую Сноудену. В дежурном режиме человечество забыло бы его через год. Когда совсем закончились бы документики, похищенные у подрядчиков ЦРУ/НБ. Надо заметить, что и сами секретные материалы оказались какими-то хилыми. Можно подумать, ответственные люди по всему миру никогда не знали, что США прослушивают всех и вся, включая президентов, императоров и римских пап! Знали прекрасно. Только говорить вслух об этом было не принято. Самое интересное из раздобытого перебежчиком – некие сведения о взломе АНБ системы бронирования российского авиаперевозчика (интересно, что важного американские спецслужбы могли бы в ней найти? информацию о запредельных ценах на авиабилеты по России?). И еще – записи пары телефонных разговоров нашего премьера Дмитрия Медведева. Из которых, наверное, можно узнать совершенно сенсационные вещи типа «свобода лучше, чем несвобода».

В общем, когда-то в 2014 году обретший временное убежище в земной России Сноуден перешел бы в стадию ломки с последующим шоком от невыносимой внутренней боли, вызванной утратой доступа к наркотику-славе. И в итоге отправился бы по назначению – в самый страшный, ледяной девятый круг ада, куда Господь совершенно не случайно поместил именно всевозможных предателей.

Но премия Сахарова могла бы продлить ассистенту его посюстороннюю славу. И отсрочит печальный конец. Само по себе это вполне гуманитарненько и может оправдать присуждение премии «За свободу мысли» классическому, эталонному предателю.

Другое дело, что таким решением Европарламент – все же не последняя институция в современном западном мире – полностью дискредитирует саму премию. И в немалой части себя как ее учредителя. Потому что объявит банальное предательство из корыстных (в данном случае это не обязательно означает «денежных») мотивов универсальной правозащитной добродетелью.

Хотя есть один субъект, который должен аплодировать такому решению. Это российская общественно-политическая элита, буквально замешенная на предательстве. Для которой измена – хлеб жизни и двигатель судьбы.

«Кровавый режим» им. В.В. Путина держится вовсе не на каких-то мифических гэбистах, грозящих расправой всякому инакомыслию и инакодействию. А на патологической готовности всех, кто так или иначе вписан в машину/ систему власти, к немедленному и всеобъемлющему предательству.

Видели ли мы за последние 20 лет политика, который, будучи поманен сладкими объедками с кремлевского стола, не предал бы свой электорат? Кажется, нет. КПРФ, ЛДПР, полузабытая ныне «Родина», почивший в бозе СПС, условно-послесрочно здравствующее «Яблоко» – все они отказывались от предвыборных обязательств только ради того, чтобы зацепиться за чисто конкретные блага, раздаваемые ныне существующей (и номинально враждебной им) властью. Из-за этого они, собственно, и осточертели избирателям, что показали недавние (8 сентября) выборы. Только объяснить им это невозможно, ибо «к предательству таинственная страсть» (© Б.А. Ахмадулина) для них уже много сильнее всех прочих страстей.

(Кстати, на полях замечу: взлет Алексея Навального во многом связан с тем, что своим сторонникам, прошлым, настоящим и будущим, он кажется уникальным непредателем. Человеком, который не готов расторговать свою оппозиционность при первой же возможности. Так оно или нет, покажет завтрашнее время, но сейчас это воспринимается так).

Или возьмем, к примеру, историю с фактической ликвидацией Российской академии наук (РАН). Да, мы знаем, какие плохие Путин с Медведевым, снесшие многовековую цитадель нашей науки (потому что при сырьевой экономике серьезная наука просто не нужна). Но почему мы отказываемся признать, что РАН слила самое себя? Разве президиум РАН в знак протеста ушел в отставку? Нет. Академики ограничились требованиями отставки вице-премьера Ольги Голодец и главы Минобрнауки Дмитрия Ливанова (что было заведомо бессмысленно, ибо эти чиновники вопросы фатального уровня все равно не решают) и готовностью поверить в косметические улучшения закона о ликвидации.

И понятно, почему власть не испугалась пойти на столь дерзкий, стремительный и радикальный шаг. Она знает, что в осаждаемой крепости предатели всегда составляют контрольное большинство. Так не кооптировать ли заодно Сноудена в президиум «обновленной» Кремлем академии? Проживет вопреки предательскому закону забвения еще много дольше. Академик не умирает раньше времени, если только он не Сахаров.

 

3

Как известно человечеству, любовь и смерть часто идут рука об руку. Ибо это две главные силы во Вселенной. Любовь, согласно классику, движет Солнце и светила, а смерть – это такой субъект, который уравнивает всех. Независимо от морально-материального положения. И, в общем, если разобраться, смерть – это неизбежная расплата за любовь. За все в жизни надо платить, и за высшее из ощущений – особенно.

Сегодня доминирующее чувство в России – это любовь. К одному-единственному мужчине – Владимиру Путину.

А где любовь – там, понятно, и смерть. Например, смерть Бориса Немцова.

Глава Чеченской Республики Рамзан Ахматович Кадыров всегда высказывался о Владимире Владимировиче Путине в смысле исключительной любви. Дескать, великий человек, и все тут. Ну и высказался тоже вполне определенно: если надо, умру за Путина. Без типа разговоров.

Впрочем, пока умер кто-то другой. И, насколько позволяют нам судить всякие источники и составные части в кругу федеральных силовиков, нити этой трагической смерти (а разве бывает не трагическая? надо подумать) на банальном мосту рядом с неизменным Кремлем могут вести на юг современной России, во владения Рамзана Ахматовича.

Зачем это могло быть нужно?

Ну, во-первых, во имя любви, большой и чистой. Верховный главнокомандующий, чье имя не разглашается в интересах Роскомнадзора, рассказал, что на территории РФ есть национал-предатели, то есть враги России. Так вот – мы их и уничтожаем. Ничего, что нет ни приказа, ни конкретных имен, они же фамилии. Мы их сами знаем. Пресс-секретарь верховного главнокомандующего, конечно, опровергает наличие расстрельного списка, куда вместе с погибшим Немцовым входят все еще живые Михаил Ходорковский, Алексей Венедиктов и Ксения Собчак. А вот я бы так категоричен не был: не исключено, что список существует. Ибо его участников объединяет важный критерий, он же параметр: о них весьма резко и негативно высказывался в последние минувшие месяцы Рамзан Ахматович. (Дай бог всем фигурантам расстрельного списка крепкого здоровья и долгих лет).

Но ситуация в стране такова, что г-на Путина искренне любит не только г-н Кадыров. Но и федеральные силовики. Обязанные – как и Рамзан Ахматович – Его Высокопревосходительству своим особым положением в политико-экономической системе современной России.

И, если я не ошибаюсь, в последние дни эти силовики, обычно вежливые и интеллигентные, как чеховский дядя Ваня, немножко озверели. Поскольку, по их мнению, убивать большого оппозиционного политика прямо у стен древнего Кремля – это некоторый перебор. Да, отдельным товарищам в России все можно. Даже играться с золотыми пистолетами. Но вот так утешать собственные амбиции и подставлять тем самым всю государственную машину во главе с возлюбленным президентом – это… кхе-кхе…

Но Рамзан Ахматович – тоже ведь силовик. Одна из опор господствующего режима. Он и в Грузии, и в Крыму, и на Донбассе может порешать таких вопросов, что не многие отважатся. А если с Рамзаном Ахматовичем Кадыровым (известным также как РАК) что-то случится, то начнется новая чеченская война, хотя бы даже и глубоко гражданская. Чего, конечно, ВВП допустить не хочет и не может. Ведь до присоединения Крыма умиротворение Кавказа было и оставалось его главной исторической заслугой. Он сделал ставку на Рамзана – и как будто выиграл. Этот фарш невозможно провернуть назад. Переписать можно учебник любой истории, но только не своей собственной.

За минувшие годы РАК совсем перестал быть горным пацаном в тренировочных штанах, каким явился он к Путину в главный кремлевский кабинет в 2004-м, после гибели родного отца Ахмата-хаджи. Он не просто воцарился в Чечне и распространил свое влияние на весь российский Северный Кавказ. Он смело вошел во всякие федеральные сферы влияния, в крупный бизнес. Началось все с партнерства с семейством бывшего мэра Москвы Юрия Лужкова (см., к примеру, гостиницу Four Seasons, которая бывшая «Москва» имени И.В.Сталина). Впрочем, что там жалкий столичный девелопмент. Это всего лишь сотни миллионов долларов. Для современного РАКа – уже не масштаб. Вот есть такая компания «Стройгазконсалтинг», призванная строить магистральные трубопроводы для «Газпрома» и прочих главных корпораций российской жизни. Там номинальный владелец (скажем более политкорректно, бенефициар – красивое слово, правда?) – Руслан Байсаров, страшно гламурный персонаж чеченского происхождения, бывший зять нар. арт. СССР А.Б. Пугачевой. А фактический владелец кто? Как говорил в таких случаях Эрнест Хемингуэй, если читатель может догадаться, то можно уже дальше и не писать.

И вот – государственная машина вошла в самый большой ступор со дня воцарения Владимира Путина. С одной стороны – мы привыкли слышать, что в этой России все решают чекисты. (Это не так, но привыкли же!) С другой – выясняется, что кто-то может убить Немцова, причем сделать это в непосредственной зоне ответственности так называемых чекистов. И если у этого кого-то неожиданно о чем-то спросить, то он, возможно, ответит:

– А что? Вот чекисты у нас в Чечне тоже много кого поубивали. И меня не спрашивали. А мы люди гуманные. Почти как евреи. Око за око и зуб за зуб.

Да и врагов России никто не отменял. А кто ставит лишние вопросы, а особенно еще если лично пытается оскорбить РАКа, то оно враг и есть. Мы этого врага видим своим тяжело вооруженным взглядом, и лишние инструкции нам не нужны.

В конце концов, все же знают, что враги погибают от РАКа совершенно самопроизвольно, безо всякого его участия. Руслан и Сулим Ямадаевы, Мовлади Байсаров, другие официальные и неофициальные лица. И Бориса Немцова, конечно, ликвидировали американские шпионы, чтобы подставить Рамзана Ахматовича и поставить под сомнение его непреходящую любовь к Владимиру Владимировичу.

Но любовь, как учил нас Иосиф Виссарионович Сталин, всегда побеждает смерть.

Президент Путин, по слухам, слегка захворал, и из-за этого пришлось перенести евразийский саммит, назначенный в Астане. Якобы по этой же невнятной причине президент не прибыл вчера на коллегию ФСБ. Той государственной организации, которая могла бы что-то внятно сформулировать про особенности поведения РАКа в период весеннего обострения. И, отвлекшись от распила и крышевания, объяснить, чем новейшая методология РАКа угрожает основам основ путинской государственности.

Пресс-секретарь высочайшую болезнь опроверг. И правильно сделал. Большой кризис в сфере национальной безопасности – не повод болеть. Скорее – лишь повод крепко задуматься. Насколько прочна система, один из столпов которой – крутой пацан (пахан?) с неформальной (а ведь бывают и сугубо формальные, как у Джеймса Бонда) лицензией на убийство.

Я бы на месте Путина в такой ситуации точно бы заболел. Хорошо, что я не на его месте. И никогда не буду.

Но когда Владимир Владимирович выйдет из временного отсутствия, вызванного, как сообщает пресс-секретарь, необходимостью «непубличных встреч», то ему придется все-таки дать ответ на вопрос, открыто поставленный еще Болотной площадью и проспектом Сахарова в декабре 2011 года: кто здесь власть?

До недавнего времени мы считали, что Путин. Нравилось это кому-то или нет – другой вопрос.

Но спецслужбы, раскрывая убийство Немцова, кажется, объяснили нам нечто иное.

Ответ на извечный русский вопрос «Что делать?» я предпочел бы оставить тем, кто долгие годы восхвалял позитивную роль РАКа в судьбе нашего несчастного государства.