ГЛАВА 1

Бог — замечательный Бог. Темпл знала это по восхитительным чудесам, все еще заметным на разрушенном лике земного шара. Например, сияющие рыбы на отмели. Они походили на диво дивное, не сравнимое ни с чем, что она видела прежде.

Это случилось ночью, когда небесное светило раскрасило остров густыми тенями. Луна была такой сочной, что освещала мир ярче, чем днем, позволяя Темпл воспринимать все с невероятной четкостью, словно солнце скрывало правду, а ночь дарила ей свои глаза. Она покинула маяк и спустилась на пляж, чтобы без помех полюбоваться луной.

Темпл стояла на отмели и чувствовала, как ее ноги погружались в песок, как бормочущие волны щекотали лодыжки. И вот тогда она увидела чудо — стаю крохотных рыб, метавшихся вокруг нее, будто детские шарики в очерченном мелом круге. Рыбы сияли изнутри серебристым светом, хотя некоторые из них были золотистыми и розовыми. Они сновали вокруг и танцевали у лодыжек Темпл, и она чувствовала прикосновение их маленьких наэлектризованных тел. Ей казалось, что она стояла под луной и на самой луне одновременно. Такого с ней еще никогда не бывало. Она бродила по земле пятнадцать лет, но ничего подобного не видела. И можно было бы сказать, что мир накрыло черным проклятием и что дети Каина отвернулись от праведности и добра.

Однако Темпл знала другую истину. Она понимала, что мир катится в адскую пропасть. Она верила, что злые поступки и отвратительные стечения обстоятельств изгнали ее из общества людей на изолированный остров. Но именно это и привело ее к волшебной ночи с незабываемой луной, сиявшей ярче солнечного света, и к изумительному чуду рыб, которого она иначе никогда бы не увидела.

Вот почему Бог был замечательным Богом. Благодаря Его стараниям вы не пропустите ни одного события, которое вам положено пережить как свидетелям.

* * *

Она ночевала в заброшенном маяке, стоявшем на вершине утеса. В округлой нижней комнате имелся очаг, на котором она готовила рыбу в почерневшем железном котле.

В первый вечер своего прибытия на остров Темпл обнаружила люк, ведущий в сырое складское помещение. Там она нашла свечи, рыболовные крючки, аптечку и ракетницу с коробкой окислившихся патронов. Она испробовала один из них, но тот дал осечку.

Каждое утро она искала в подлеске земляные каштаны и проверяла сети на береговой отмели. Она оставляла кроссовки в маяке — ей нравилось чувствовать горячий песок под босыми ступнями и траву флоридского пляжа между пальцами ног. Пальмы походили на кусты, поднявшиеся в воздух. Их ломкие увядшие листья шелестели на ветру и, словно юбки, развевались вокруг высоких стволов.

Около полудня Темпл взбиралась по спиральным лестницам на сигнальную башню. На средней площадке она останавливалась, чтобы перевести дыхание и подставить лицо под солнечные лучи, бившие из грязных окон. Наверху она выходила на узкий решетчатый балкон и прогуливалась по кругу, осматривая сначала бескрайнее море, затем побережье материка и каменистый мыс зачумленного континента. Иногда Темпл замирала на месте, разглядывая перевернутую полусферу рефлекторной лампы. Сверкающая стеклянная оптика походила на поставленный боком котел, покрытый мириадами квадратных зеркал. Она могла видеть в них свое отражение, четкое и многогранное — целую армию отражений.

Вечерами Темпл листала неиспорченные гнилью журналы, которые она отыскала в старых ящиках из-под бутылок с керосином. Слова для нее ничего не значили, но ей нравилось любоваться картинками. Они показывали места, в которых она никогда не бывала. Вот толпа причудливо одетых людей приветствовала прибытие какой-то персоны, сидевшей в длинной черной машине. Молодые мужчины в белых костюмах возлежали на кушетках в домах, чьи стены не были покрыты пятнами засохшей крови. Женщины в нижнем белье изгибали тела на фоне декораций безупречно белого цвета. Абстрактные небеса, белые-белые! Неужели был возможен такой удивительный цвет? Если бы ей дали всю белую краску, сохранившуюся в мире, что осталось бы незатронутым ее кистью? Она закрывала глаза и размышляла об этом.

Иногда ночи выдавались холодными. Она поддерживала огонь в очаге и, кутаясь в армейскую куртку, прислушивалась к океанскому ветру, свистевшему на флейте ее высокого дома.

* * *

Затем случилось еще одно чудо — или, возможно, это было предзнаменование, потому что на следующее утро после сияющих рыб она заметила на пляже тело. Темпл увидела его во время утренней прогулки вокруг острова — на северном конце, у отмели, куда она шла, чтобы проверить сети.

Сначала тело выглядело черной полоской на белом песке, и она определила его размер издали, поднеся пальцы к глазам. Слишком маленький размер для человека, если только он не сложился вдвое или не зарылся в песок — что было вполне вероятно. Темпл осмотрелась по сторонам. Ветер мирно посвистывал в траве над береговым откосом. Она села и зафиксировала взгляд на темном предмете, высматривая какое-либо движение.

Сегодня отмель удлинилась еще на дюжину футов. С каждым новым днем она увеличивалась все больше и больше. Когда Темпл приплыла сюда, остров находился на значительном удалении от материка. Чтобы добраться до него, она использовала переносной красно-белый холодильник, который держал ее на плаву в водоворотах у рифов.

С тех пор прошло несколько месяцев. За это время остров вытянулся в сторону континента. Сезонные течения отгоняли воду дальше к океану, приближая маленькую и безопасную территорию к зараженному материку. На противоположном берегу образовалась рифовая коса, к которой от острова тянулась узкая полоска выступавших над водой кораллов. Две сходившиеся части отмели напоминали пальцы Бога и Адама, устремленные навстречу друг к другу, и их упорное сближение обещало, что однажды перешеек оголится полностью и станет легко проходимым. Пока Темпл ничто не угрожало. Буруны у рифов выглядели грозными и свирепыми. Любой, кто отважился бы перебраться через них, разбился бы о скалы. По крайней мере, в данное время.

Человеческая фигура не шевелилась, поэтому Темпл встала и осторожно приблизилась к ней. Мужчина лежал лицом вниз на мокром песке. Кончик его фланелевой рубашки, высунувшийся из штанов, подрагивал под порывами ветра. Неестественное расположение ног и приподнятое к пояснице колено указывали на сломанный позвоночник. В волосах виднелся песок. Посиневшие ногти были обломанными. Темпл еще раз осмотрелась по сторонам. Затем она вытянула ногу мужчины и ткнула пальцами в его спину. Тот никак не отреагировал, поэтому она ткнула его еще раз, посильнее.

И тогда он начал извиваться. Из его горла вырывались приглушенные звуки: рычание и сдавленные стоны. В них не чувствовалось боли, скорее он испытывал вожделение и досаду. Его распростертые руки заметались по песку, рисуя «крылья ангела». Эти прерывистые импульсивные движения, сотрясавшие все мышцы его тела, говорили сами за себя. Он походил на сломанную механическую игрушку, судорожно повторявшую одни и те же действия.

— Зомби! — произнесла вслух Темпл.

Мужчина схватил ее за лодыжку, но она сбила его руку ногой. Темпл села рядом с ним, откинулась немного назад, уперлась ладонями в песок и толчком ноги перевернула слизняка лицом вверх. Его тело оставило после себя изогнутую влажную ямку. Мертвяк снова замахал одной рукой, но другая оказалась под его спиной, поэтому Темпл перешла на ту сторону и опустилась на колени рядом с головой мужчины.

Нижней челюсти не было, как и одного глаза. Лицо покрывали порезы и черные пузыри. Кусок кожи на скуле задрался вниз, оголив хрящи и желтовато-белую кость, к которой приклеился мокрый песок. Осиротевшую глазницу заполняла густая сукровица, похожая на яичный кетчуп. Полоска водорослей, торчавшая из носа, придавала мужчине комичный вид. Как будто кто-то подшутил над ним. Но отсутствие челюсти лишало его лицо правильной формы. Иногда даже самые отвратительные восставшие мертвецы создавали целостное впечатление, если они сохраняли симметрию тела. Однако без челюсти голова этого зомби выглядела нелепо укороченной, а шея — длинной, как у лошади.

Темпл помахала пальцами перед его уцелевшим глазом, и зрачок мертвяка завращался в глазнице, стараясь уследить за ее движениями. Он никак не мог сфокусироваться на цели. Она поднесла пальцы к широкой ране, где прежде находился его рот. На верхней челюсти оставалось несколько потрескавшихся и поломанных зубов, но под ними ничего не было. Зомби не мог укусить ее. Когда она дотронулась до воспаленного нёба, сухожилия, тянувшиеся к искалеченному рту, образовали радиальный узор. Молочно-белые кости, торчавшие на стыке с вырванной нижней челюстью, задвигались в призрачном ритме пережевывания. Желтые связки, похожие на резиновые ленты, напрягались и расслаблялись, вытягивались и сокращались.

— Что вы пытаетесь сделать? — спросила она. — Вы хотите укусить меня? Я думаю, мистер, ваши кусачие дни навсегда ушли в прошлое.

Она отвела руку от лица зомби и, откинувшись назад, оглядела его. Мертвяк с трудом повернул голову в ее направлении и снова начал извиваться.

— Перестаньте бороться с собой, — сказала она. — У вас сломан позвоночник. Вы не сдвинетесь с места. Это конец ваших дней.

Она вздохнула и перевела взгляд на широкий материк, видневшийся за коралловой отмелью.

— Зачем вы пришли сюда, мистер кадавр? — спросила она. — Ветер донес до вас запах незараженной плоти? Вам захотелось выпить крови юной девушки? Я знаю, что вы не приплыли сюда. Вы слишком глупы и медлительны для этого.

В глотке мертвяка нарастало бульканье. Из отверстия дыхательного горла, присыпанного мелким песком, выбрался маленький синий краб. Скатившись на землю, он быстро исчез из виду.

— Знаете, что я думаю? — спросила Темпл. — Мне кажется, вы хотели перебраться через рифы. Вас смыло теми волнами и швырнуло на скалы. Вот что я думаю. Разве я не права?

Ему удалось высвободить вторую руку. Он потянулся к ней, но пальцы опустились в нескольких дюймах от ее колена и прорыли канавки на мокром песке.

— Эх, были бы вы здесь прошлой ночью, — продолжила она. — Луна выглядела такой огромной, что казалось, будто можно вытянуть руку и сорвать ее с неба. А вокруг моих лодыжек сновали сияющие рыбы. Это было незабываемое зрелище, мистер. Я сказала бы, настоящее чудо, если оно вообще возможно.

Темпл посмотрела на вращавшийся глаз и содрогавшееся тело.

— Похоже, вас мало интересуют чудеса. Но, в любом случае, вы можете любоваться ими, даже если ничем не заслужили их. Красота мира доступна для всех — и для хороших людей, и для плохих. Возможно, плохие люди замечают ее больше, чем все остальные.

Она печально вздохнула.

— Мне кажется, что вы уже устали от моей болтовни. Хотя, знаете, и мне надоело говорить за двоих. Трясти своей челюстью за нас обоих… Вы поняли мою шутку?

Девушка засмеялась, но ее голос затих, когда она встала, смела песок с ладоней и посмотрела на материк. Она направилась к пальмам, стоявшим на откосе за полоской пляжа. Осмотрев траву под деревьями и потопав босыми ногами, она нашла то, что искала. Это был большой камень величиной с футбольный мяч. Чтобы отрыть его палкой и извлечь из земли, ей потребовалось полчаса. Природе не нравилось грубое вмешательство.

Темпл скатила камень вниз и перенесла его на пляж, где неподвижно лежал искалеченный зомби. Увидев ее, он снова оживился. Его тело начало извиваться. Руки судорожно тянулись к ней, из горла вырывалось бульканье.

— А ведь вы первый мертвяк, добравшийся сюда, — сказала ему Темпл. — Я думаю, это кое-что значит. Вас можно сравнить с Христофором Колумбом. Так вы думаете, что скоро сюда придут другие зомби? Несмотря на прилив и все прочее? Вы утверждаете, что ваши сонные дружки уже в пути? Да, я могу поверить вам на слово. Тут даже и спорить не стоит.

Она еще раз осмотрела отмель.

— Ладно, вы меня уговорили.

Темпл подняла камень над головой и бросила его в лицо мужчины. Раздался громкий хруст. Руки зомби все еще двигались, но она знала, что так бывает даже после смертельных ударов. Для надежности она дважды повторила это действие. Оставив камень там, где тот упал — как знак над могилой, — Темпл отправилась к сетям, нашла средних размеров рыбу и, вернувшись в маяк, приготовила ее и съела с солью и перцем. Затем она поднялась по ступеням на верхнюю площадку башни, прошла по узкому балкону и осмотрела подступы к материку. Встав на колени и опустив подбородок на холодный бортик металлических перил, она прошептала:

— Я думаю, что мне снова пора отправляться в дорогу.

 

ГЛАВА 2

Тем вечером при свете очага она вытащила из люка вещи, которые спрятала в складском помещении в первые дни своего пребывания на острове: переносной холодильник, солдатскую флягу и пистолет с двумя оставшимися патронами. Затем она отнесла на пляж изогнутый непальский нож и точильный камень. Там, под большой луной, Темпл села на песок и плавными движениями начала обрабатывать край клинка. Она потратила на это почти час, пока не почувствовала языком кисловатую остроту лезвия. То был хороший нож — длиною в фут и с внутренним изгибом. Он посвистывал, когда Темпл рассекала им воздух.

Ночь прошла без происшествий. Выспавшись как следует, она встала еще до рассвета и собрала оставшиеся вещи. Уложив в холодильник нож, флягу и панаму, она перенесла свой плавучий контейнер на пляж. Оставалось только попрощаться с домом. Он был добрым к ней, и Темпл чувствовала печаль, покидая его. Она вернулась в маяк и постояла внизу, представляя себя горошиной в основании высокой башни.

Девушка поднялась в последний раз на решетчатый балкон и взглянула на тысячи крохотных зеркал угасшей рефлекторной лампы. Заметив, какими длинными стали ее волосы, Темпл связала их лентой в «конский хвост». Затем она просунула руку сквозь решетку, вытащила одно из зеркал и положила его в карман — как сувенир о времени, проведенном на острове. Честно говоря, она не любила вспоминать свою жизнь. В ее уме хранились секреты, которые она не хотела ворошить слишком часто. Но иногда взгляд в прошлое был важным и необходимым, даже если в тех темных уголках ума Темпл находила что-то тошнотворное.

Она спустилась вниз и, выйдя на крыльцо, захлопнула дверь. Ей не хотелось, чтобы ветер, ворвавшись в комнату, навел там беспорядок. Темпл нравилось думать, что после ее ухода все вещи останутся на своих местах. Она откинула голову назад и, стоя перед маяком, взглянула вверх.

— Прощай, старая добрая башня, — сказала она. — Оставайся верной людям. Заботься о тех, кто поселится здесь после меня. О мертвых и живых, о грешных и святых.

Темпл удовлетворенно тряхнула головой. Ей понравилось ее краткая речь. Эти слова напоминали благословение или тост, пожелание на день рождения или погребальную проповедь. Она знала, что правильно произнесенные слова могли превращать моменты жизни в действительно красивые события.

* * *

Она спустилась на пляж, разделась догола и сложила одежду и обувь в переносной холодильник. Плотно захлопнув крышку, Темпл для верности попрыгала на ней, затем столкнула контейнер в прибой и затащила его подальше в волны, пока тот сам не начал покачиваться на воде. Подталкивая его перед собой, она преодолела полосу бурунов. Как только Темпл оказалась за шумным кипением волн, она поплыла к материку, все больше удаляясь от отмели и скал, на которые ее могло бы выбросить течение. Держась руками за холодильник, она использовала лишь силу ног. Когда ее мышцы уставали, Темпл просто дрейфовала и посматривала на материк, стараясь понять, куда несли ее приливные волны. Над водой дул утренний бриз. Он вызывал мурашки на мокрой коже, но это было лучше, чем плыть в полуденную жару, когда солнце над головой поджаривало тебя, как глупую ящерицу.

Темпл не могла судить о времени. Она не была хорошей пловчихой. Скорее всего, прошло около часа, прежде чем она добралась до материка. Перетащив холодильник на пляж, девушка села на камень, отжала соленую воду из волос и обсохла под ласковым ветром.

Берег выглядел пустым. Темпл открыла контейнер и вытащила небольшую подзорную трубу. Она поднялась по сломанным бетонным ступеням на покрытую гравием стоянку и осмотрела ближайшие окрестности. На дороге стояли две машины. Чуть дальше виднелись какие-то дома. На большом расстоянии бродило несколько зомби. Их беспорядочные перемещения свидетельствовали о том, что они пока не учуяли ее запах. Пригнув голову, она навела подзорную трубу обратно на машины — на джип и красный двухдверный спорткар. Насколько она могла видеть, все колеса были целыми.

Девушка вернулась на пляж, расчесала пальцами волосы и, взглянув из-под длинной челки на берег, заметила бредущую фигуру. Ей не требовалась подзорная труба. Движения зомби говорили сами за себя. Она подвязала волосы в «конский хвост» и достала одежду из холодильника. Женщина увидела ее и направилась к ней. Ноги зомби увязали в песке.

Темпл осмотрела женщину в подзорную трубу. На ней была форма медицинской сестры — точнее, зеленый верх и цветастые пижамные штаны. Разглядеть узор было почти невозможно. Что-то похожее на леденцы на палочках. Темпл сложила подзорную трубу и сунула ее в карман куртки. Она подошла к холодильнику, достала пистолет и убедилась, что патроны не промокли. Затем она вложила непальский нож в ножны, закрепленные на бедре двумя кожаными ремешками.

К тому времени, когда она закончила сборы, медсестра находилась в двадцати ярдах от нее. Руки зомби тянулись к добыче. Инстинктивные желания. Голод, жажда и страсть — остаточные стимулы, сплетенные узлом в урчавшем животе. Темпл в последний раз взглянула на зомби и, повернувшись к ней спиной, поднялась по бетонной лестнице на дорогу. Другие слизняки по-прежнему бродили вдалеке, однако она знала, что вскоре они заметят ее и начнут собираться в стаю, а затем в огромный рой. Поэтому она быстро направилась к машинам и открыла дверь красного спорткара. Ключи торчали в замке зажигания, но мотор не заводился.

Она поискала ключи от джипа. Их не было. К счастью, под передним сиденьем валялась отвертка. Темпл открутила винты на крышке блока зажигания и вскрыла колпак на цилиндре замка. Нащупав бороздку в конце цилиндра, она вставила туда головку отвертки. Небольшой поворот, и двигатель; «покашляв», завелся. Приборы на панели оживились.

— Вот теперь порядок, — сказала Темпл. — Небольшой подарок для девушки. И полбака бензина. Остерегайся больших открытых пространств и все время находись в движении.

* * *

Мир пребывал в том же состоянии, которое она помнила, — те же выжженные и бледные ландшафты, словно кто-то провел по ним губкой и стер цветные оттенки и влагу, оставив лишь серость и сухость костей. Но она была рада вернуться сюда. Она соскучилась по творениям человеческих рук — достаточно удивительным, если подумать о них. Взять, к примеру, эти высокие кирпичные здания, с их маленькими комнатками, шкафами и дверями. Они походили на муравейники или осиные гнезда, с которых сорвали защитный слой.

Однажды, еще совсем маленькой девочкой, она побывала в Орландо. И Темпл помнила, как стояла около одного из небоскребов и размышляла об удивительно умных людях, толкавших цивилизацию вперед. Она даже несколько раз пнула ногой основание этого здания, желая убедиться, что оно не опрокинется. И в какой-то момент она поняла, что такая махина никогда не упадет.

В первом городе, повстречавшемся ей на пути, она заметила на углу двух улиц круглосуточный универсам. Темпл вырулила на тротуар и остановилась перед ним. Она находилась глубоко на территории слизняков — зомби здесь были везде, куда бы ни падал взгляд. Но они рассредоточились, потому что тут не осталось живых, на которых они могли бы охотиться. И они передвигались очень медленно. Некоторые вообще едва ползали. «Наверное, давно ничем не питались», — подумала Темпл. Это место было потерянным для людей. Ей следовало двигаться на север.

Но прежде она решила пройтись по магазину. На одной из полок Темпл нашла нераспечатанную коробку крекеров с ореховым маслом — ее любимых, двухслойных ярко-оранжевых сырных печений. Она открыла пачку и съела несколько штук, наблюдая у витрины за слизняками, которые медленно двигались в ее направлении. Ей вспомнилась диетическая пища на острове. «Разве рыбы, плававшие в море, могли бы сравниться с этими крекерами?» — подумала она.

Темпл собрала у дверей небольшой запас: кроме коробки с крекерами, там оказались бутылки с водой, пакет с двадцатью четырьмя банками «коки», три банки «Принглс», несколько банок с чили и супом, куски сыра, дюжина пачек с макаронами и другими продуктами. Она добавила туда же фонарик и батарейки, щетку для волос, кусок мыла на тот случай, если ей удастся помыться, зубную щетку, пасту и большой рулон отрывных лотерейных билетов (Темпл нравилось думать о куче миллионов, которые она могла бы выиграть в былые времена).

Она проверила полки за стойкой администратора, но не нашла там ни оружия, ни патронов. Заметив, что зомби подошли уже довольно близко, она загрузила свою добычу на пассажирское сиденье машины и снова двинулась в путь.

Когда Темпл выехала из города и свернула на длинный отрезок двухполосного шоссе, она открыла «коку» и еще одну пачку крекеров с ореховым маслом. Они были воздушными, как облачно-оранжевые небеса. Наслаждаясь ими, она подумала о том, как умно Бог заставил слизняков игнорировать обычную пищу. Иначе нормальным людям ничего не досталось бы.

Девушка вспомнила старый анекдот, который вызвал у нее улыбку, — тот, где зомби пригласили на свадьбу. В конце вечеринки на столах осталось больше половины угощений, а за столами — вдвое меньше гостей. Она порадовалась шутке, скрасившей длинную дорогу.

* * *

Какое-то время машина мчалась по прибрежному шоссе. Повсюду виднелись косматые пальмы и пучки песколюба, пробивавшиеся через трещины в дорожном покрытии. Для смены впечатлений Темпл свернула на трассу, ведущую в глубь страны. Тут было царство аллигаторов! Прежде она никогда не видела так много рептилий. Они грелись на черном асфальте и при виде машины лениво и без спешки уползали в канавы за обочиной.

Иногда Темпл проезжала через другие города — по-прежнему без признаков нормальной жизни. Ей даже стало приходить на ум, что она — последний живой человек, оставшийся на планете со всеми этими мертвецами. Она решила первым делом найти карту и проехать по стране, любуясь интересными видами.

Можно было отправиться в Нью-Йорк и провести оттуда тур до Сан-Франциско, который славился благоустроенными дорогами на крутых холмах. И еще хотелось бы найти бродячего пса или приручить волчонка. И тот сидел бы рядом с ней, высунув голову из окна. А потом они отыскали бы машину с более удобными сиденьями и пели песни во время поездок. Она кивнула головой. Это было бы правильно и хорошо.

Солнце село, и она включила фары. Одна из них еще работала, поэтому Темпл могла видеть дорогу, хотя и несколько однобоко. На расстоянии светилось несколько тусклых огоньков, но зарево на горизонте указывало на большой город, поэтому она поехала в том направлении. К сожалению, ночью в дороге вас начинают преследовать противные мысли об одиночестве. Она вспомнила, как лет пять назад они с Малкольмом проезжали через Алабаму. Он сидел рядом с ней на пассажирском сиденье. А она тогда была очень юной. Да, очень юной и маленькой! Она подталкивала кресло вперед — и даже после этого ей приходилось сидеть на самом краешке, чтобы доставать ногами педали.

Малкольм был еще моложе. Он почти все время молчал. Ему нравилось жевать резинки, которые она находила слишком приторными и сладкими. Малкольм бросал в рот сразу две пластинки, и она слышала его сочное чавканье. А затем наступила тишина. Он просто смотрел в окно на большую черную пустоту перед ними.

— Что случилось с дядей Джексоном? — спросил Малкольм.

— Он пропал, — ответила Темпл. — Мы больше не увидим его.

— Он обещал научить меня стрельбе из пистолета, — сказал Малкольм.

— Я сама научу тебя этому. В любом случае, он не был твоим настоящим дядей.

Чтобы выбросить из головы грустные мысли, она опустила оконное стекло и позволила ветру играть с ее волосами. Когда и это не помогло, она решила пропеть шутливую песенку на французский манер. Она когда-то знала ее. Забытые строчки вспоминались не сразу.

На ухабистой сельской дороге машина заглохла. Темпл вышла из салона, подняла капот. Похоже, причиной поломки был масляный насос, но ей не хотелось лезть в темноте под машину и щупать железки. Сам двигатель так нагрелся, что требовалось не менее часа, чтобы он мог работать. Кроме того, у нее не было никаких инструментов для детального осмотра. Неподалеку на грунтовой дороге стоял заброшенный дом. Там мог бы оказаться набор ключей и отверток.

Темпл посмотрела на темный горизонт, подсвеченный городскими огнями. Ночная мгла не позволяла оценить расстояние. Скорее всего, она дошла бы до окраин лишь к утру. А рядом находился дом. В нем могло храниться что-то интересное. Она давно не сталкивалась с зомби и чувствовала себя неоправданно смелой. В любом случае, ей хотелось отвлечься от ночных воспоминаний. Поэтому Темпл привязала ножны к бедру и сунула пистолет за пояс брюк (два патрона на крайний случай!). Включив фонарик, она направилась к дому по грунтовой дороге. Хорошо, что не пришлось выбивать дверь ногами — та была открыта настежь.

В прихожей стояла ужасная вонь. Темпл узнала запах разлагавшейся плоти — возможно, трупа или слизняка. Велев себе дышать через рот и действовать быстро, она прошла на кухню. Ничего полезного. Перевернутый пластиковый стол и наполовину отвалившиеся обои с узором земляничных вьюнков. Из-за сырости повсюду виднелись пушистые пятна серо-зеленой плесени. Темпл посмотрела в окно. Гаража во дворе не было. Открыв вторую дверь, она обнаружила деревянные ступени, ведущие в подвал. Она подождала немного, прислушиваясь к безмолвию дома, затем осторожно спустилась вниз.

Подвал встретил ее едким аммиачным запахом. Она осветила фонариком стол, располагавшийся посреди комнаты. Тот был завален склянками, конфорками и резиновыми трубками. Сбоку от змеевика возвышался старомодный безмен с длинной ручкой. Некоторые бутылки были наполовину заполнены желтоватой жидкостью. Она когда-то видела такое оборудование. Самогонный аппарат. Несколько лет назад, когда слизняки отвлекли на себя силы правопорядка, многие люди воспользовались этим, и самодельный алкоголь стал повсеместным явлением.

Ее внимание привлек верстак у стены. Она подошла к нему, надеясь найти среди инструментов крестовую отвертку и разводной ключ. Еще ей не помешали бы плоскогубцы. Темпл опустила фонарик на стол, но тот, подкатившись к краю, упал на пол. Он мигнул, но остался гореть. Хорошо, что так. Ей не хотелось возвращаться к машине на ощупь. Повернувшись к ступеням, она увидела шкаф, который не заметила прежде. Он находился в темном углу около лестницы. И, пока она разглядывала его, дверцы, освещенные слабым светом фонарика, содрогнулись от удара и приоткрылись, словно кто-то навалился на них изнутри. Она вновь почувствовала смрад гниющей плоти — теперь гораздо сильнее. Прежде его приглушал аммиачный запах домашней лаборатории.

Из шкафа вывалилось трое зомби: двое длинноволосых мужчин в фермерских комбинезонах и женщина, одетая в сатиновое платье. Разорванный ворот выставлял напоказ ее обвисшую и высохшую грудь. Темпл успела забыть, как плохо пахли мертвяки. В нос ударила тошнотворная смесь плесени и гниения, прогорклого масла и кала. Она увидела свежие фекалии, прилипшие к икрам и голеням женщины. Судя по всему, зомби недавно питались — они были сильными и подвижными. И они преграждали путь к лестнице.

Темпл прикоснулась рукой к пистолету, но передумала использовать его. У нее оставалось только две пули. Слизняки не стоили таких затрат.

Она вытащила из ножен непальский клинок и ударом ноги уложила ближайшего мужчину на цементный пол. Взмахнув кукури, Темпл вонзила изогнутое лезвие в голову второго зомби. Слизняк упал на колени, и его зрачки абсурдно сошлись к переносице. Она попыталась высвободить нож, но тот застрял в костях черепа. Женщина в порванном платье крепко схватила ее за запястье. Темпл почувствовала, как обломанные ногти впились в ее кожу.

— Отойди от меня! — крикнула она.

Понимая, что ей не удастся вытащить застрявший нож, она выпустила рукоятку, и тело мужчины упало на спину. Кукури торчал из его головы, как изогнутый рог. Женщина пригнулась, намереваясь укусить ее за плечо, но Темпл ударила ее локтем в скулу. Затем она впечатала кулак в висок женщины — еще раз и еще. Это должно было подействовать на зомби, отвлекая примитивный мозг от напора инстинктивных желаний.

Второй мужчина поднялся на ноги и направился к ним. Темпл отодвинулась в сторону, выставляя женщину перед собой. Мужчина по-медвежьи обхватил их обеих и толкнул на верстак. Смрад, исходивший от мертвяков, был нестерпимым. Набежавшие слезы застилали глаза Темпл. Она ощупала руками верстак, нашла отвертку и вонзила ее в шею мужчины. Он разжал объятия и отшатнулся назад. Но угол удара оказался неудачным. Отвертка вошла в шею почти горизонтально и не попала в мозг. Поэтому зомби ходил кругами, открывая и закрывая окровавленный рот, откуда доносились булькающие звуки.

Женщина-зомби, державшая ее за запястье, снова оскалила зубы, собираясь укусить Темпл за щеку. Девушка пригнулась и ударила ее руку о край верстака. Кости женщины хрустнули. Ее пальцы разжались.

Темпл подбежала к трупу первого слизняка, уперлась ногой в его лицо и двумя руками выдернула нож из трещины в черепе. Женщина находилась за ее спиной, но Темпл это не беспокоило. Она в развороте взмахнула кукури, и лезвие без труда рассекло шею женщины, срезав ее голову.

Последний зомби был отвлечен торчавшей из его горла отверткой, которую он царапал ногтями. Темпл, восстановив дыхание, подкралась к нему сзади. В его длинных волосах запутались куски засохшей краски, как будто дом осыпал его крошевом, упавшим с потолка. Приподняв нож, она нанесла два быстрых удара. Когда-то давно ее так учили: один удар пробивает череп, второй — рассекает мозг.

Темпл подняла фонарик с пола. Рукоятка была скользкой от крови и экскрементов. Она отыскала на платье женщины чистый кусок, оторвала его и вытерла лезвие непальского ножа.

— Танго с кадаврами, — усмехнулась она. — Господи! Какие же это грязные танцы!

* * *

«Знай, в мире имеется музыка, и тебе нужно услышать ее, иначе ты все пропустишь».

Вот так и сейчас — Темпл вышла из дома, и ночной воздух освежил ее лицо убаюкивающей прохладой. Он нес в себе чистоту свежей страны, только что созданной Богом. Словно все старое и пыльное сбросили с полки, освободив место для чего-то сверкающе нового.

«Твоя душа стремится стать частью этой гармонии, откуда бы она ни приходила. И только приобщившись к ней, ты сможешь воспарить над покрытыми сажей равнинами, где живые падают ниц, а мертвые поднимаются на ноги. Или где мертвые падают, а живые поднимаются в повторяющихся циклах жизни».

Вот так однажды она объясняла Малкольму законы гармонии.

«Это свойство природы, — говорила ему Темпл, пока мальчик чавкал карамелькой, и конфета крутилась под его щекой как белка в колесе. — Это сама природа, а она не умирает никогда. Мы с тобой тоже являемся ее частичками и будем ими, даже когда умрем».

Их разговор касался человеческих душ, открытых небес и звезд, сияющих везде, куда ни бросишь взгляд. Вспоминая о той беседе, она решила взять из машины несколько вещей и пойти пешком к огням, сверкавшим на горизонте. Чуть позже она заметила дорожный знак и, осветив его фонариком, увидела буквы, которые не умела читать. Темпл помнила, как выглядят знаки с названиями некоторых городов, но здесь указывалось что-то другое. И еще имелось число «15».

Если отблески в небе сияли на расстоянии пятнадцати миль, значит, перед ней располагался немаленький поселок. Ей нравились большие города, дававшие шанс на знакомство с новыми людьми. Она могла найти там свой образ жизни на зеленой земле Бога или, что тоже было неплохо, получить холодную «колу» со льдом. А пятнадцать миль — такие пустяки. Всего лишь три или четыре часа ночных дорог и пустошей, холодных и спокойных мыслей, если только они не превратятся в печальные размышления.

Она будет на месте как раз к завтраку.

 

ГЛАВА 3

Улицы выглядели безопасными — ни зомби, ни диких собак. Большой город невозможно было обнести оградой, и при таком обилии извилистых аллей не помогло бы никакое патрулирование. Однако освещение продолжало работать. Значит, кто-то поддерживал его, и Темпл догадывалась, что это делали не слизняки. Скорее всего, уцелевшие жители прятались где-то.

Около спуска с магистральной трассы она взобралась на остов большого рекламного щита и съела пачку крекеров с ореховым маслом. Город лежал перед ней как на ладони. В данный момент она находилась на южных окраинах, где аккуратные домики были выкрашены в пастельные цвета.

Главная улица этого района состояла из магазинов и ресторанов. Там, на широких тротуарах, когда-то выставлялись столики, за которыми, попивая коктейли, сидели богатые люди в кремовых костюмах. Теперь большинство витрин зияло разбитыми стеклами, и зазубренные осколки сверкали тошнотворно-белыми отблесками солнца, словно клыки в оскаленных пастях домов. На некоторых стенах пастельная краска отвалилась кусками вместе со штукатуркой, выставив наружу крошившийся бетон. В одном месте между двумя ресторанами виднелись собранные в кучу железные столы и деревянные кресла. Но жалкий заградительный барьер давно был пробит стаей слизняков.

Ей нравился этот симпатичный пригород, такой пустой и безопасный на вид. Она дала себе слово вернуться сюда когда-нибудь. Все здания здесь не превышали шести этажей в высоту — в отличие от деловой части города, на которую она сейчас смотрела. Тот район напоминал огромный замок на холме, состоявший из серебристых шпилей и железобетонного великолепия.

Темпл спустилась с остова рекламного щита и направилась к высоким зданиям в центре города. Через пятнадцать минут она вошла в их длинные тени, пересекавшие улицы от тротуара к тротуару. Приятная прохлада остудила ее кожу. Увидев ювелирный магазин, она надолго задержалась у витрины. Там, на искусственных вельветовых шеях, висели запыленные побрякушки. В красивых маленьких коробочках сияли кольца, вставленные в прорези. Бессмысленные украшения.

Когда-то давно, в ушедшую эпоху, эти предметы имели свою ценность. В детстве ей встречались люди, которые собирали такие вещи в надежде, что в далеком будущем вернется мода на драгоценности. Они прятали свою поживу в маленькие ящички, затем складывали их в большие коробки, потом набивали ими огромные контейнеры и сидели сверху у ручных пулеметов, как алчные короли.

Там, на витрине, была одна штучка, которую Темпл с удовольствием носила бы в кармане, чтобы порою любоваться ее красотой. Этот рубиновый кулон походил на слезинку и напоминал по форме ее остров. Золотая оправа крепилась к цепочке, но если бы рубин стал ее собственностью, она содрала бы металл, чтобы просто перекатывать камень в руке. Рассматривая кулон, она заметила движение, отразившееся в витрине магазина.

Сзади к ней приближалась человеческая фигура. Темпл инстинктивно выхватила кукури из ножен и повернулась, занося клинок над головой для быстрого удара. Затем она увидела ружье, нацеленное в ее переносицу.

— Кто вы, мистер? — спросила она, опуская нож. — Я едва не приняла вас за слизняка. Что за глупая идея подкрадываться к людям?

Услышав ее речь, мужчина отвел ружье в сторону.

— Я думал, ты одна из них, — ответил он. — Ты стояла здесь слишком долго без всякого движения.

— Тогда прошу вас извинить меня за беспокойство.

Он подозрительно прищурился и осмотрелся по сторонам. Темпл могла бы назвать его симпатичным мужчиной. Возраст около тридцати лет. Длинная челка белокурых волос, ниспадавшая на его глаза. Свежевыбритое лицо и настороженный вид придавали ему сходство с котом или каким-то грызуном, всегда готовым к бегству.

— Здесь не безопасно, — сказал молодой человек. — Идем с нами.

— С кем, с вами, золотоволосый воин?

Внезапно он сунул два пальца в рот и громко свистнул. Из-за углов аллей и зданий выбежала группа вооруженных людей — не меньше двенадцати человек. Ее окружили плотным полукругом. Один мужчина в очках приблизился к ней и начал осматривать ее руки и кожу на шее.

— Ты не больна? — спросил он. — Тебя не кусали слизняки?

— Я в порядке. Отстаньте от меня.

Он сжал ее виски ладонями и осмотрел зрачки, после чего повернулся к блондину.

— Она в норме. Мы можем сделать полную проверку, когда вернемся в крепость.

— Если вы дорожите своей жизнью, то лучше не рискуйте, — посоветовала Темпл.

— Идем с нами, девушка, — сказал блондин. — Мы позаботимся о тебе. Ты будешь в полной безопасности.

— А у вас найдется лед?

— Что ты сказала?

— Лед для напитков?

— Да, у нас имеются холодильники, — ответил мужчина.

— Тогда ладно. Вы уговорили меня, мистер.

Они повели ее к горделивым башням деловой части города. По пути их отряд пристрелил пару зомби — двумя точными выстрелами в голову.

— Мы стараемся свести их популяцию к минимуму, — объяснил блондин, которого звали Луис.

Он шел во главе группы. Остальные участники патруля перемещались в боевом порядке, осматривая местность во всех направлениях. Темпл шагала за вожаком — чуть сбоку, чтобы сохранять дистанцию между собой и другими людьми. Ей, в частности, не нравился один мужчина. Этот костлявый парень с копной жирных волос, на которой едва держалась бейсбольная кепка, обращал на нее слишком много внимания. Она видела, как его тяжелый взгляд отражался в витринах магазинов. Чтобы избавиться от навязчивого соглядатая, Темпл замедлила шаг и примкнула к задним рядам отряда. Но неприятный мужчина сделал то же самое и оказался рядом с ней.

— Меня зовут Авраам, — представился он. — А тебя?

— Сара Мэри.

— Сара Мэри… и…?

— Сара Мэри Уильямс.

— Сколько тебе лет, Сара Мэри?

— Двадцать семь.

Он осмотрел Темпл с головы до ног, задерживая взгляд на всех округлых частях ее тела. На лице мужчины появилась хищная усмешка.

— Тебе не двадцать семь, — сказал он.

— А вы докажите.

— Мой брат Мозес утверждает, что я носом чую правду и ложь. Он говорит, что я могу почувствовать лжеца за сотню ярдов. Это мой тайный талант. Я знаю, что ты обманываешь меня, Сара Мэри.

Она смотрела прямо перед собой и, сжимая зубы, думала о высоком бокале «колы», заполненном сверху донизу кубиками льда.

— Давай проверим, насколько я прав, — продолжил Авраам. — На мой взгляд, тебе шестнадцать лет. Максимум, семнадцать.

— Я не считаю свои годы. Не знала, что это кому-то так важно.

— Откуда ты пришла, Сара Мэри?

— С юга.

— Видишь! Вот почему я заподозрил тебя в обмане. На юге нет поселений. Там царство слизняков до самого конца архипелага Флорида-Кис.

Она чувствовала, как его похотливый взгляд пытался пробраться под ее одежду.

— Так что с тобой случилось, Сара Мэри? Ты убежала от своего дружка? Ты ищешь сильного мужчину, который мог бы позаботиться о тебе? Не бойся. Говори все без утайки. Я обещаю, что ты будешь под моей защитой.

Чтобы не сболтнуть лишнего, Темпл прикусила нижнюю губу и торопливо зашагала вперед. Поравнявшись с лидером отряда, она спросила:

— Куда мы идем?

— Посмотри наверх, — ответил Луис.

Над ними возвышались четыре небоскреба. Каждый занимал городской квартал. На первом уровне располагались магазины розничной торговли. Другие этажи предназначались под деловые офисы. На высоте шестого этажа четыре здания соединялись друг с другом закрытыми переходами. Такая замкнутая структура создавала единый комплекс, в котором могли безопасно размещаться тысячи людей.

Луис вывел группу на широкую аллею, огибавшую один из небоскребов. Они спустились по бетонному пандусу к грузовым воротам подземного гаража. Подойдя к неприметной двери у стальных ворот, бойцы отряда убедились, что ни один зомби не увязался за ними. Затем Луис открыл замок и впустил людей внутрь здания.

— Это ваша крепость? — спросила Темпл.

Когда все вошли в подземный гараж, вожак захлопнул дверь, закрыл ее на ключ и задвинул мощные засовы.

— Да, это наш дом, — ответил он.

* * *

Гостью передали на попечение женщины, которую звали Руби. Та накормила Темпл, снабдила ее новой одеждой из универсама, забаррикадированного на первом уровне здания, и показала ей спальное место на шестнадцатом этаже, где офисы были переделаны в жилые помещения.

Руби хотела нарядить ее в небесно-синее льняное платье, но Темпл взяла себе еще и штаны, похожие на те, которые она носила. Ее нынешняя одежда была порвана и покрыта засохшей коричневой кровью. Когда она передала ее Руби из примерочной кабинки, женщина испуганно покачала головой и пощелкала языком, словно пустынная птица.

— Бедное дитя, — произнесла она. — Наверное, дорога к нам оказалась для тебя невыносимо трудной.

— Дорога была нормальной, — ответила Темпл. — Зомби почти не надоедали.

— Какой безумный мир…

Похоже, Руби хотела добавить еще пару фраз. Но она замолчала, не в силах выразить свое отчаяние.

— Эй, послушайте, — сказала Темпл. — У вас тут действительно имеется лед? Я думаю, высокий бокал со льдом и «колой» был бы сейчас к месту.

Руби принесла ей стакан «колы» со льдом и предложила посмотреть на детей, игравших в одном из коридоров. Там были установлены качели и пластиковая горка, принесенная из магазина игрушек. На полу виднелись квадраты «классов», нарисованные мелом.

— Мы организовали тут школу, — пояснила Руби. — Основные занятия проводит моя сестра Элайн. Шесть дней в неделю, по утрам. Воспитание детей является важным делом. Когда чума закончится, нам придется восстанавливать всю утраченную культуру. Ты ходила в школу?

— Меня обучали кое-чему.

— Я была юной девушкой, когда началось это безумие. Тебя тогда, наверное, еще на свете не было.

— Вы правы, мэм.

— Представляю, каким странным и враждебным тебе кажется наш мир.

— Нет, мэм, он мне таким не кажется.

— Разве?

— Мир относится к тебе по-доброму, пока ты не начинаешь сражаться с ним.

Руби посмотрела на Темпл и, вздохнув, покачала головой. Она была пухленькой женщиной, с круглым лицом и милыми морщинками, которые собирались в уголках ее глаз при каждой улыбке. И еще Темпл нравилась ее прическа. Она никогда не видела ничего подобного. Волосы были собраны наверху в красивые узлы и ниспадали вниз спиральными прядками. Руби носила длинное бесформенное платье и сандалии. Ногти на ее руках и ногах были выкрашены в приятный оттенок бургундского красного. Темпл подумала, что такого же цвета становилась пролитая кровь, побывшая на воздухе минут пятнадцать-двадцать.

Голоса игравшей ребятни отражались эхом от мраморных стен коридора. Здесь находилось двадцать детей разного возраста. Закрашенные окна не позволяли слизнякам видеть их с других высотных зданий, иначе, как предполагала Темпл, они давно бы собрались в огромную стаю снаружи. По периметру коридора располагались большие желтые лампы. Они дополняли рассеянный солнечный свет, который проникал через тонкий слой коричневой краски. Темпл подумала о Малкольме и представила его среди детей. Конечно, он тут же захотел бы удрать отсюда… или сцарапал бы краску с окон, чтобы любоваться миром. Но с момента их расставания прошло два года. Теперь он был бы старше, чем многие из этих ребят.

— Сколько в вашей общине людей? — спросила она.

— Если брать в расчет все четыре соседства, то получится семьсот тринадцать человек. Ты будешь семьсот четырнадцатой.

— Соседства?

— Четыре небоскреба. Мы называем их соседствами.

— И это все дети, которые имеются в общине?

— Их большая часть. В наше время трудно обзаводиться детьми. Мы располагаем доктором, но медицинские припасы ограничены. И людям нелегко сохранять… оптимизм.

— Понятно.

Руби улыбнулась, словно хотела показать, как много у нее оптимизма.

— Мне нравится твоя шляпка, — кивнув на панаму, сказала она. — У нас таких в городе не найти.

— Спасибо. А мне нравится лак на ваших ногтях.

— Правда? Хочешь, я сделаю тебе маникюр? Многие наши женщины не заботятся о красоте своих ногтей, поэтому лак почти никто не использует.

Добрая женщина снова отвела ее в универсам, где в отделе косметики показала стойку с запыленными стеклянными бутылочками. На этикетках были указаны сотни разных цветов. Темпл выбрала розовый оттенок, который Руби назвала «сахарной ватой», хотя даже она не знала, что собой представляла эта сахарная вата, — скорее всего, какое-то подобие леденцов на палочке, изображавшихся на спортивных майках.

Затем они поднялись на шестнадцатый этаж, где ей выделили комнату для проживания. Маленькая комнатка с матрацем на полу. Стол, лампа и горшок с искусственным цветком.

— Туалет и душевая у нас общие, — извиняющимся тоном пояснила Руби. — Они находятся рядом с лифтом. Тебе придется делить их с другими женщинами.

— Спасибо вам за «колу» и лак для ногтей, — в ответ сказала Темпл. — За пищу и все остальное.

— Добро пожаловать в нашу общину. Я рада, что ты останешься с нами. Мы будем заботиться о тебе, Сара Мэри.

Темпл промолчала. Она попыталась представить себе жизнь в этом месте, в компании многих людей, и, к своему удивлению, обнаружила, что такая идея не вызывала у нее больших возражений. «Интересно, — подумала она, — неужели я повзрослела?»

— И еще один совет, — сказала Руби. — Ты можешь ходить где угодно, но лучше сторонись четвертого соседства. Там обитает большинство наших мужчин. Холостых мужчин! Тех, кто ходит в патрули. Это они привели тебя сегодня в крепость. Хорошие парни — вежливые и деликатные. Но иногда, собравшись вместе, они становятся немного грубыми. Я не хочу, чтобы у тебя сложилось неправильное впечатление о наших людях. У нас прекрасная община.

Руби ушла, и Темпл осталась одна. Она прогулялась к лифту, осмотрела общую душевую и вошла в отдельную кабинку, предназначенную для инвалидов-колясочников. Раздевшись догола и оставив нож гуркхов на краю раковины, она помылась под душем и вытерлась полотенцем, которое ей дала Руби. Затем Темпл долго промывала волосы в горячей мыльной воде. Причесавшись, она осмотрела себя в зеркале. Белокурые локоны и худощавое лицо с длинными ресницами и синими глазами. Она считала себя симпатичной девушкой. В компании других людей она старалась походить на девочку и повторяла мимику детей, надувая губы, опуская подбородок и приподнимая брови. Но ее грудь уже стала заметной, а ягодицы округлились. В гламурных журналах она видела женщин с такими телами и поэтому знала, что с фигурой у нее все в порядке.

Она надела новые трусики: хлопчатобумажные, с маленькими розочками. Руби дала ей и бюстгальтер, но Темпл отложила его в сторону. Вернувшись в свою комнату, она накрасила ногти розовым лаком с оттенком «сахарной ваты». В какой-то момент она поторопилась, лак попал на кожу, но такая оплошность не огорчила ее. Она блаженно вытянулась на матраце и, глядя в окно на темневшее небо, дала лаку высохнуть. Чуть позже включилось уличное освещение. Осматривая город, она поняла, что некоторые фонари имели автоматические таймеры, а мощные прожектора на высотках управлялись людьми.

Темпл прильнула к окну, и ее дыхание затуманило стекло. Она пожелала засыпавшему миру доброй ночи. У нее слипались глаза. Дремота навалилась, как тяжелый груз. Она легла на матрац, сложила ладони вместе и, прошептав молитву, прислушалась к тихому гулу большого здания. Через минуту или две ее сознание рассеялось во все стороны, и сны унесли Темпл в огромный запутанный космос.

* * *

На следующий день она прошлась по всем зданиям общины, вежливо улыбаясь и отвечая на приветствия людей. Они были рады видеть новое лицо. Они гордились тем, что их ряды увеличились еще на одного человека; что появился дополнительный кирпич в оплоте против волн смерти и нежити, бивших извне. Некоторые обитатели крепости рассказывали ей о тех местах, откуда они пришли. Старики плели сказки о прежнем мире. Она слышала много таких историй, но в основном в них говорилось о детях, катавшихся на велосипедах по улицам в часы вечерней прохлады; о пикниках в тенистых парках; о покупках в бакалейных магазинах и о встречах с приятными и добрыми людьми. Или о походах по диким местам, где людям ничто не угрожало, кроме укусов комаров и москитов.

Темпл относилась к таким историям с большим подозрением. Все это напоминало ей присыпанную позолотой ностальгию. Она на личном опыте знала, что счастье и печаль всегда находили свой путь к человеку, и не важно, кто кусал тебя — москиты или слизняки.

Она предложила свою помощь на кухне, где несколько женщин готовили изысканную, на ее взгляд, пищу. Они попросили ее очистить скорлупу с яиц — община имела курятники и даже сады на крышах зданий. Но когда кухарки увидели, как долго она возится с одной миской, они прогнали ее, сказав, что ей лучше пойти отдохнуть и познакомиться с другими людьми. Они обещали принять ее помощь в следующий раз.

Вечером она пошла в конференц-зал, переделанный в кинотеатр. Темпл сидела в темноте рядом с какой-то девочкой и смотрела старый фильм, который показывали на большом экране. Кинолента рассказывала о космических кораблях и пустынных планетах, а девочка, сидевшая рядом, держала в руках большую банку с попкорном. Затем, хрустя лакомством, они начали передавать эту банку друг другу.

На следующий день Темпл так скучала, что места себе не находила. Выглянув в окно, она увидела бойцов, уходивших на патрулирование. Отряд перемещался по улице в боевом порядке, словно юркая змея. Ей нравилась такая слаженность действий. Эти люди казались сильным и единым организмом, состоявшим из множества частей.

Тем вечером ей не спалось, и она бродила по безмолвным коридорам зданий. Бессонница ощущалась как недомогание. Когда тишина стала невыносимой, она перешла по закрытому проходу в четвертый небоскреб и на шестом этаже увидела людей, игравших в карты на таблетки. Они собрались в большом фойе, занимавшем два этажа. Высота помещения усиливала эхо их громкого смеха и резких голосов. Наверное, десятилетия назад здесь находилась приемная какой-то головной компании, — предположила она, — организации, которая занимала несколько этажей этого огромного здания.

Сначала мужчины были недовольны ее появлением, которое, судя по всему, вызвало у них легкое замешательство. Веселый смех затих, когда они — один за другим — заметили ее.

— Продолжайте игру, — сказала она. — Я просто не могу заснуть, вот и все. Не обращайте на меня внимания.

Игра продолжилась — сначала вяло, затем нарастая по громкости и вульгарности. Наконец, потеряв бдительность, они вообще забыли о присутствии Темпл. Ей нравился запах их сигарет и звон бутылок со спиртным. Волны грубого хохота перекатывались по фойе словно массивные камни. В помещение заходили новые мужчины, вернувшиеся с вечернего патрулирования. Темпл видела, как они удалялись в оружейную комнату, дверь которой была обита листовой сталью. Они заходили туда с пистолетами, штурмовыми винтовками и ружьями 20-го калибра, а затем появлялись вновь с пустыми руками. Первым делом они направлялись к столу, заставленному бутылками, где парень в белом фартуке готовил им напитки.

Темпл немного смутилась, когда к ней подсел Луис, вожак одного из патрульных отрядов.

— И как тебе игра? — спросил он.

— Я пока присматриваюсь, — ответила она. — Похоже на покер с небольшими вкраплениями «дворняжки».

— Дворняжки?

— Была такая карточная игра, в которую мне доводилось играть в детстве.

— Ты уже поняла правила?

— Я же говорю, что пока смотрю и учусь. Что тут ставят на кон?

— Лекарства. Снотворное, болеутоляющие таблетки, амфетамины.

— Ясно. А где симпатичная девушка может получить такую наличку?

— Хочешь сыграть?

— Я попробовала бы партейку-другую.

Луис рассмеялся, дружелюбно и весело. Он покопался в кармане и высыпал на ее ладонь три синие таблетки.

— Эй, Уолтер, — крикнул он одному из мужчин, сидевших за столом. — Может, сделаешь перерыв. Наша маленькая гостья хочет испытать свою удачу.

Мужчины засмеялись, и Темпл села на освободившийся стул.

— Не знаю, что вы нашли тут уморительного, — проворчала она. — Карты могут переворачивать даже придурки.

— О-о!!! — воскликнули мужчины за столом.

Первый подход закончился проигрышем, и она лишилась одной из синих таблеток. Зато через десять партий парни дали ей пластиковый пакет, чтобы она смогла унести свой выигрыш. Три таблетки нембутала, пять — викодина, двенадцать — оксиконтина, семь — декседрина… и четыре виагры, которые Темпл вернула Луису за спонсорскую помощь.

— Как, ты сказала, тебя зовут? — спросил вожак отряда.

— Сара Мэри.

— Я впечатлен, Сара Мэри. У меня даже нет слов!

— Это хорошо. А как насчет того, чтобы взять меня завтра утром в патруль?

Он снова засмеялся, совсем по-приятельски.

— Ты интересная девушка, — сказал Луис. — Но почему бы тебе не позволить нам самим управляться с грязной работой?

— Судя по тому, что я видела, вы не особенно пачкаете руки.

— Сара Мэри, разреши мне заказать тебе какой-нибудь напиток.

Он подвел ее к бару и купил ей «колу» со льдом.

Устроившись на скамье, Темпл какое-то время наблюдала за игрой. Затем в фойе вошел противный и костлявый зануда Авраам. Он сел рядом с ней и снова начал рассматривать округлости под ее одеждой. С ним был огромный парень, которого он представил как своего брата Мозеса. Когда Мозес пожал ей руку, то едва не сломал ей кости. Эти братья выглядели как результаты опытов до и после введения какой-то фантастической сыворотки роста.

Мозес не стал тратить время на беседу и сразу же направился в бар. Он сидел там, пил и смотрел в пустоту, словно видел что-то на другой стороне мироздания.

Темпл знала, что он не был мечтателем, поглощенным своими творческими мыслями. Она уже встречала таких молчунов — опасных и безжалостных, потому что они смогли выжить и вернуться из отвратительных мест той другой и темной стороны, где компанейские люди никогда не бывали. Сувениры, которые они принесли с собой из тех пространств, остались с ними навсегда — в их слезящихся красноватых глазах, в грязных полосках под ногтями, в темном налете на коже.

Мозес пил и смотрел в пустоту. Его брат оказался более общительным. Авраам начал рассказывать о какой-то девушке, которую он едва не задушил. Она соблазняла его и дразнила обещаниями. Но, когда он затащил ее в одну из складских комнат, она не дала ему желанных наслаждений. Поэтому он наказал и унизил ее. Пока Авраам делился своими впечатлениями, Темпл с отвращением смотрела на его язык, облизывавший губы, и белую слюну, засохшую в уголках сладострастного рта. Потом она встала, перешла в другую часть зала и села на краю мраморной цветочной тумбы. Она продолжала следить за игрой, стараясь не замечать похотливых взглядов костлявого ловеласа, — взглядов, которые впивались в ее тело острыми иголками.

Через пятнадцать минут один игрок обвинил другого в обмане и в присвоении таблеток. Завязалась драка. Парни, вцепившись друг в друга, повалились на столешницу. Остальные мужчины попытались разнять их, но стол опрокинулся, и разноцветные таблетки рассыпались по мраморному полу. Люди принялись собирать бесхозную добычу. Образовалась дикая свалка.

Зрелище было неприятным, поэтому Темпл покинула зал и стала подниматься вверх по лестнице. Почувствовав усталость, она вышла в коридор на темном тихом этаже. В лицо пахнуло свежим ветерком — настоящим воздухом ночи, а не циркулирующим потоком из вентиляционной системы. Она пошла навстречу сквозняку и наконец нашла его источник. В стене зияла дыра. В задней части одного из просторных офисов был выломан целый сегмент оконного стекла — от пола до потолка, не меньше восьми футов шириной. Перед отверстием стояло несколько стульев. Настоящая обсерватория!

Осмотрев пустое помещение, Темпл подошла к пролому, обхватила предплечья руками и взглянула на крыши города. Она, наверное, находилась на двадцать пятом этаже. Высота вызывала головокружение. Темпл заставила себя придвинуться к самому краю отверстия. Там, внизу, на улицах и площадях, в желтых лужах еще не сломанных и не сгоревших фонарей, она видела сотни медлительных зомби, перемещавшихся без цели и направления. Они постоянно двигались, даже когда им не за кем было охотиться. Их ноги, желудки и челюсти действовали по воле инстинктов. Темпл вновь перевела взгляд на крыши. Ее глаза слезились на холодном ветру, и огни города, перескакивая с места на место, превращались в пушистые шары. Она вытерла слезы и села на стул, глядя в темноту над освещенной частью мира, где мрак клубился, словно океан. Темпл знала это место, хотя оно существовало за гранью всех разумных слов.

Она настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как в комнату вошел бородатый мужчина. Темпл от неожиданности вздрогнула, когда он сел рядом, — массивная фигура, под которой заскрипели металлические ножки стула. Мозес, брат Авраама.

— Я просто осматриваю окрестности, — сказала она, оглядываясь на дверь. — Надеюсь, вы не против?

Огромный мужчина пожал плечами. Он достал из кармана куртки длинную сигару и откусил ее кончик. Выплюнув его в дыру, Мозес чиркнул спичкой о ноготь большого пальца, сделал несколько затяжек и выпустил изо рта клуб дыма. Горящая спичка полетела в отверстие. Темпл проследила взглядом за бледно-красной искоркой, исчезнувшей во тьме, затем искоса посмотрела на Мозеса, не зная, что ей делать: убежать или молча уйти. Однако он не обращал на нее внимания. Мужчина попыхивал сигарой и вглядывался в ночное небо.

— Вы что-то хотели? — спросила она.

Он повернул голову и осмотрел ее, словно она была божьей коровкой, севшей на фалангу его пальца.

— Я много чего хочу, — ответил он. — Только ты не сможешь дать мне этого.

Темпл еще раз покосилась на него и наконец решила, что ей пока ничто не угрожает.

— Вот и хорошо, — произнесла она.

Какое-то время их взгляды, нацеленные на городские крыши, были идеально параллельными. Потом он выпустил струю дыма и задал вопрос:

— Ты когда-нибудь видела слизняков без ног?

Темпл не поняла, зачем он поднял эту тему, но все-таки решила ответить.

— Да, видела несколько раз. Они ползали на руках или локтях, как зеленые кузнечики.

— Точно.

Он попыхтел сигарой и продолжил разговор:

— Знаешь, я слышал об одной общине в Джексонвилле. Там, чтобы отпугивать зомби, установили на оборонительном периметре дюжины газовых горелок. Что ты думаешь об этом?

— Я думаю, что их общины больше нет. Они мертвы.

— Как догадалась?

— Зомби не боятся огня. Они слишком глупые. Топают прямо через пламя. Проходит какое-то время, и тебя окружает куча ходячих факелов, которым не терпится съесть твои кишки.

Мозес медленно кивнул, и Темпл поняла, что он уже видел горящих слизняков. Он просто проверял ее.

— Сара Мэри Уильямс, — сказал он, произнося ее имя с такими паузами, как будто читал его на плакате с большого расстояния. — Мой брат Авраам не верит, что ты пришла к нам с юга. Он по натуре очень подозрительный. А я верю тебе.

— Ваша воля. Верьте, во что хотите. У нас свободная страна.

Пару минут они провели в молчании. Темпл нравилось вдыхать этот терпкий сладковатый дым сигары. Решив, что их беседа подошла к концу, она встала и направилась к выходу. Но Мозес снова заговорил, не глядя на нее — не зная, ушла она или осталась.

— Видишь это отверстие? — сказал он, указав на темный кусок неба в утробе выломанной стеклянной панели. — Когда нынешние жители крепости захватили здание, оно уже было здесь. Наверное, какой-то бедолага, спасаясь от слизняков, разбил стекло и прыгнул вниз. Местные парни расширили дыру и устроили здесь обзорную площадку с красивым живописным видом.

— Местные парни? Разве вы не один из них?

— Нет, я по своей природе бродяга. Меняю места, любуюсь видами Земли, питаюсь тем, что дает мне Господь. Но Аврааму понравилось это место. Если бы не он, я давно ушел бы отсюда.

— Почему?

— Потому что в данный момент их крепость выглядит неприступной. Но если найдется такой человек, который среди ночи откроет двери в подвале, мы все погибнем в этом доме смерти.

Мозес снова повернулся к ней. Их глаза оказались на одном уровне, хотя он сидел на стуле, а она стояла. Он прищурился от дыма сигары и убрал с бороды несколько табачных соринок.

— Знаете, что я думаю? — спросила она.

— Что?

Темпл кивнула головой на темную горловину зачумленного городского ландшафта.

— Я думаю, вы более опасный, чем все, что находится там.

— О малышка! — поморщившись, ответил он. — Забавно, что ты произнесла эти слова. Потому что я могу сказать о тебе то же самое.

Мозес остался сидеть у окна, а она ушла, обернувшись лишь раз, перед тем как выйти на лестничную клетку. Ее последним впечатлением было облако дыма, тянувшееся жгутами к темной дыре, зиявшей в проеме стены. Со стороны казалось, что это его душа не вмещалась в большое тело и истекала через поры кожи в надежде на возвращение в те дикие края, где она могла бы занять правильное место среди жестокости мертвых и живых людей.

Вернувшись в свою комнату и приняв таблетку нембутала, она почти тут же заснула.

* * *

Воздействие снотворного замедлило ее реакции. Когда примерно через час чья-то рука вставила ключ в ее дверной замок, она была так глубоко в самой себе, что не успела вознестись наверх, — туда, где происходили реальные события. Она слышала скрежет ключа, поворот дверной ручки и тихий скрип петель, когда дверь открылась, а затем захлопнулась. Она с трудом выбралась из сна на поверхность сознания и вздрогнула, поняв, что кто-то включил свет в ее комнате.

— Авраам? — прошептала она.

— Я пришел пожелать тебе доброй ночи. Поцеловать тебя на сон грядущий.

Она прищурилась, прикрывая глаза от яркого света. Он стоял, склонившись над ней. Его немного покачивало от выпитого спиртного. Алчный взгляд заставил ее потянуться к нижнему белью, которое она носила, — к тонкой майке и трусикам.

— Уходи, Авраам.

— Ого! — сказал он, осматриваясь по сторонам. — Это твой клинок? Внушительная вещь.

Он взял со стола непальский нож и вытащил его из ножен. Издавая ртом свистящие звуки, словно мальчик, игравший с деревянным мечом, он несколько раз взмахнул кукури в воздухе.

— Верни его на место!

Авраам бросил нож на стол, но не потому, что она так попросила его.

— Говорят, ты хорошо играла в карты этим вечером. Наверное, чувствуешь себя крутой девчонкой, верно? Лихая кобылка с «конским хвостиком». Я вижу, тебе нравится играть с парнями.

Она приподнялась на матраце и прислонилась спиной к стене. Ее голова по-прежнему была затуманена снотворным.

— Тебе лучше уйти, — сказала она.

— К счастью, в нужных местах ты такая же женщина, как и все остальные.

Отойдя от стола и шагнув на матрац, он снова склонился над ней. Темпл подтянула под себя ноги, осознавая, что из такого положения ей не удастся отпрыгнуть в сторону. Авраам расстегнул пояс, затем ширинку и вытащил наружу вялые гениталии. Они выглядели как сдутые воздушные шарики после дня рождения.

— Возьми моего дружка в свой ротик, — велел он. — Сделай его большим и крепким.

— Тебе лучше убрать эту гадость! Я не шучу, Авраам. Убери его! Живо!

— Давай, Сара Мэри. У нас здесь что-то вроде одной большой семьи. Все девушки вьют уютные гнезда. Время от времени парни приходят к ним, получают свой сахарок и возвращаются на улицы, чтобы убивать слизняков. Скажи, что ты хочешь, и я дам тебе это. Таблетки? Спиртное? Просто окажи мне любезность. Возьми мой член в рот и пососи немного.

— Я сказала, прекрати! Мне такие глупости ни к чему! И я не буду твоей игрушкой! Серьезно, Авраам. Тебе лучше уйти.

Туман в ее голове начал рассеиваться. Темпл увидела, как он придвинулся к ней. Его обвисший член болтался прямо перед ее глазами. Она почувствовала затхлый запах.

— Ты такая симпатичная, Сара, — произнес Авраам. — Я хочу трахнуть тебя.

— На! — ответила она.

Темпл вонзила кулак в его мошонку. Казалось, что удар пришелся по мешочку с теплыми потрохами. Раздался чмокающий звук, и мужчина с воем рухнул на спину. Его штаны сползли до колен. Он извивался на полу, как дождевой червяк. Однако его стоны скоро перешли в рычание. Он заставил себя подняться на ноги. Его лицо стало красным, а глаза влажными от набежавших слез. Зубы издавали тошнотворный скрежет.

— Ты сам напросился, — сказала она. — Уходи, Авраам. Я просто стараюсь тут прижиться. Не приставай ко мне.

Разъяренный мужчина не слушал ее. Сжимая одной рукой гениталии, он схватил со стола непальский нож.

— Ах ты, маленькая дырка! Я разрежу тебя пополам!

Авраам метнулся к ней, но она присела и выставила руки, чтобы отвести удар. Клинок просвистел над ее головой, и Темпл почувствовала холод в левой ладони. Посмотрев на руку, она увидела, что нож отсек половину ее мизинца. Кровь хлынула вниз по запястью. Остальные пальцы стали скользкими и липкими. Однако боли не было. Она чувствовала только холод. Темпл знала, что боль придет позже. И что бы она ни собиралась предпринять, ей лучше было сделать это сейчас.

Она попятилась к окну. Авраам снова пошел в атаку. Но, когда он занес нож над головой для решающего удара, Темпл шагнула навстречу, перехватила его запястье и в развороте усилила мах противника. Авраам упал на пол, разбив подбородок о планки паркета. Она по-прежнему сжимала запястье мужчины, приподнимая его руку под небольшим углом. Одновременно она с силой ударила ногой по его локтю. Раздался хруст, напоминавший треск сломанной ветки. Авраам утробно завыл во весь голос. Кровь прилила к его лицу. Сухожилия на шее вздулись и стали твердыми, как кости.

— Тише, — сказала она, стараясь угомонить его. — Замолчи! Тебя услышат люди.

Он продолжал завывать. Темпл повернула мужчину на бок и нанесла ему пару звонких пощечин. Кто-то говорил ей, что так поступали с истеричными людьми. Однако она понимала, что парень сейчас переживал не истерику, а сильную боль. Темпл поискала что-нибудь для кляпа, увидела подаренный Руби бюстгальтер и затолкала его в рот Авраама. Всовывая ткань между зубов мужчины, она отметила, что лифчик имел мягкие вставки для увеличения груди. Добротная вещь.

— Перестань кричать! Ты слышишь? Т-ш-ш!

Она прижала левую ладонь ко рту Авраама, чтобы он не вытолкнул кляп. Кровь из отсеченного пальца стекала на щеку Авраама, заливая его глаз и ухо. Чтобы он поменьше извивался, Темпл надавила коленом на его грудь. Она оставила нос мужчины свободным, но что-то пошло не так. Через минуту его лицо стало пурпурным. Он начал дергаться в конвульсиях и вскоре вообще затих. Темпл убрала руку со рта Авраама и посмотрела в его глаза, наполовину прикрытые тяжелыми веками. Они уже успели затуманиться белесой пленкой.

— Проклятье! — прошептала она. — Почему жизнь всегда находится в полдюйме от смерти?

Темпл подошла к столу, достала из ящика шариковую авторучку и, сунув острый кончик в ноздрю Авраама, ударом ладони резко вогнала ее внутрь носового канала. Она несколько секунд удерживала ее от возвратного движения. Затем она принялась оказывать помощь самой себе, туго обмотав обрубок искалеченного пальца резиновой лентой с волос. Наконец она присела у окна, перевела дыхание и грустно покачала головой.

— Мне ведь тоже понравилось это место.

 

ГЛАВА 4

Около четырех часов утра она постучала в дверь Руби.

— Что случилось? — с материнской заботой спросила женщина, застегивая домашний халат.

— Вам придется заштопать меня.

Темпл вошла в комнату и опустила на пол тяжелую зеленую сумку, в которой что-то громко звякнуло. Она закрыла за собой дверь и поднесла руку к лицу Руби.

— О мой Бог! Как это произошло?

— Меня ранили.

— Мы должны пойти к доктору Маркусу.

— Мы не пойдем к нему. Я уже заглянула в амбулаторию и позаимствовала лидокаин. Надеюсь, у вас найдутся нитки и иголка? Мне нужна небольшая помощь — один-два стежка. А затем я уйду отсюда.

— Расскажи, что случилось.

— Я обещаю дать вам полный отчет, но только после того, как перестану пачкать кровью ваш ковер.

Женщина еще раз осмотрела ее руку.

— Нам понадобится больше света, — сказала она.

Усадив свою гостью на кровать, Руби осторожно положила ее руку на стол.

— Вот, — прошептала Темпл, передавая ей шприц и ампулу с лидокаином.

— Сколько кубиков? — спросила хозяйка.

— Я не знаю. Лучше поменьше. Мне еще понадобится эта рука.

Руби вколола лекарство в мякоть ее ладони, у самого основания мизинца.

— Я не понимаю. Почему ты боишься довериться Маркусу?

— Когда наступит утро, ваши люди перестанут питать ко мне добрые чувства. Кое-кто из местных мужчин имел забавные идеи о дружбе и братстве. Так у вас найдутся нитки и иголка?

Руби открыла ящик стола и покопалась в вещах.

— Какого цвета? — дрожащим голосом спросила она.

— Вряд ли это важно… Через минуту любая нить станет черной от крови.

— Да, конечно. Глупый вопрос… Я просто не подумала.

— Прошу вас, начинайте. Представьте, что вы штопаете носок.

Руби вставила нитку в ушко иглы. Когда рука онемела, Темпл взяла с полки один из журналов и подложила его под ладонь, чтобы кровь не растекалась по столу. Затем она осмотрела мизинец. Он был срезан чуть выше первой фаланги. Кость проступала на кончике, как желтый прутик. Она натянула кожу на край кости и плотно сжала ее пальцами.

— Можете приступать, — сказала она. — Сделайте несколько стежков и завяжите узелок. У вас получится, поверьте.

Руби начала зашивать рану. Темпл перевела взгляд на картину, висевшую над кроватью. На ней изображался огород, в центре которого находились три зайчика и девочка в чепчике. Острая боль проникла сквозь заморозку лидокаином. Темпл почувствовала головокружение и, сжав зубы, отогнала от себя темный туман надвигавшегося обморока. Она вытащила из кармана еще одну таблетку викодина и сунула ее в рот. Когда все закончилось, она попросила развязать резинку, служившую жгутом. Ей захотелось взглянуть, что получилось. На краю шва проступила кровь, но ее было немного. Руби перевязала обрубок пальца бинтом и завязала узелок с красивым бантиком.

— Вы отлично справились. Спасибо.

— Я никогда не делала такого.

— Ладно… Мне пора.

Темпл попыталась встать, но комната вдруг закружилась каруселью. Свет в ее глазах померк. Шея, став слишком гибкой, не могла держать голову прямо.

— Тебе плохо? — спросила Руби.

Казалось, что ее голос доносился через слой ваты… сахарной ваты, которая была чем-то вроде леденцов, нарисованных на майках… или через слой пушистых заячьих хвостиков, собранных со всех огородов мира.

— Я посижу чуть-чуть, — прошептала Темпл.

И тогда нахлынувшая темнота поглотила ее полностью.

* * *

Ее следующим впечатлением был яркий солнечный свет, вливавшийся в окно. Она лежала под тонким покрывалом на постели Руби. Хозяйка комнаты куда-то ушла.

— Проклятье, — проворчала Темпл, спуская ноги на пол.

Ее голова еще плавала в море пурпурного эфира. Взгляд накрепко прилипал к тем местам, на которые она пыталась смотреть. Ей приходилось двигаться аккуратно и медленно. Она встала и, держась рукой за стену, подошла к окну, затем снова вернулась к постели. Несколько минут Темпл ходила взад и вперед между окном и кроватью, пока зрение не стало нормальным, а голова больше не моталась на шее. Чуть позже в комнату вбежала Руби.

— Ты растревожила улей, Сара Мэри Уильямс. Тебя ищут по всей крепости. Наши лидеры говорят, что хотят расспросить тебя и выяснить картину происшествия. Но мне не понравились лица некоторых из мужчин. Я когда-то видела уже такие взгляды.

Она открыла шкаф и начала перебирать наряды, которые хранились там.

— Люди болтают, что ты превратила Авраама Тодда в месиво.

— Я и пальцем не тронула бы его, если бы он…

— Можешь не рассказывать. У этих Тоддов сердца чернее сажи. Господь тебе судья, но я уверена, что парень заслужил такую участь. Ты воздала ему по заслугам. К сожалению, Мозес — брат Авраама — занес тебя в свою повестку дня, а он очень упрямый мужчина, и теперь ничто не отвлечет его от поставленной цели. Это означает, что тебе лучше убраться отсюда. Я выведу тебя из крепости. Переодевайся.

Рука Темпл пульсировала от боли, поэтому Руби помогла ей снять одежду и сложить ее в сумку.

— А где лифчик, который я дала тебе?

Темпл ничего не ответила и приподняла руки, чтобы Руби смогла натянуть на нее желтое хлопчатобумажное платье, которое она достала из шкафа. Летний сарафан имел кружевную отделку, вызывавшую легкий зуд на коже.

— Для чего все это? — спросила Темпл.

— Такой наряд не привлечет к тебе внимания. Каждый член общины, который не задействован сейчас в охоте на тебя, готовится к службе. Люди надевают праздничную одежду.

— К какой еще службе?

— Сегодня воскресенье, милая. По воскресеньям мы проводим церковные службы.

Темпл давно уже не различала дни недели.

Руби вытерла губкой ее лицо и, зажав зубами клипсу для волос, сделала что-то с волосами своей подопечной. Затем она закрепила прическу клипсой и гордо осмотрела Темпл.

— Взгляни на себя! Разве ты не прекрасна?

Темпл посмотрела в зеркало, в котором отражалась нежная домашняя девушка.

— Я выгляжу как сдобная лепешка. Скажите, а где сейчас меня ищут ваши мужчины?

— Они думают, что ты убежала. Они осматривают ближайшие улицы. Кроме всего прочего, этой ночью кто-то проник в оружейную комнату.

Взгляд Руби перешел на сумку, которую Темпл оставила у двери.

— Я взяла только пару стволов.

— Успокойся, Сара Мэри. Все нормально. Оружие тебе понадобится. Мне очень не нравится это решение, но тебе придется уйти. Я хотела бы, чтобы ты осталась с нами. Жаль, что Мозес Тодд не способен на снисхождение. Иди за мной. Нам нужно добраться до лифта.

Пока Руби открывала дверь и осматривала коридор, Темпл приподняла сумку здоровой рукой и закинула ее на плечо.

— Идем!

На пути к лифту они встретили небольшое семейство: мужчину, женщину и мальчика. Отец рассказывал сыну об аэропланах — о том, как они летали в небе. Мальчик мечтательно сказал, что хотел бы увидеть такой самолет в реальной жизни. Руби и Темпл улыбнулись и, проходя мимо, пожелали им доброго утра.

Войдя в лифт, Руби нажала на кнопку П2. Когда дверь открылась, они оказались на безлюдной подземной парковке, забитой автомобилями. Руби увлекла Темпл к дальним рядам и остановилась перед «тойотой» с выбитыми задними фарами.

— Я не могу дать тебе лучшую из этих машин, — сказала она. — Но пройдут недели, прежде чем наши парни заметят отсутствие такой развалюхи. Она на ходу, и у нее полный бак бензина. Я уже проверила. Дай мне твой багаж.

Взяв сумку, она бросила ее на пассажирское сиденье.

— Теперь слушай меня внимательно, — продолжила женщина.

Она опустила руки на плечи Темпл и посмотрела ей прямо в глаза.

— Я знаю хороших людей, которые живут на севере отсюда. Это около часа езды. Они позаботятся о тебе. Скажи им, что знаешь меня. Просто следи за дорожными знаками на Уиллистон и ищи огороженный лагерь около трассы. Ты все поняла?

— Да, поняла.

— Береги себя, ладно?

Темпл не знала, что ответить, но ситуация требовала каких-то слов.

— Вы сделали хорошее дело, — сказала она. — Ваша щедрость и доброта превосходят обычные рамки. Вы правильный человек. У вас королевское сердце. Что-то типа этого.

— Теперь уезжай, — прошептала Руби.

Она выглядела встревоженной и расстроенной.

— Я подозреваю, что впереди тебя поджидает множество бед. Куда больше, чем в прошлом.

* * *

Темпл провела в пути час, но не нашла того места, о котором говорила Руби. Дорожные знаки не помогли. Удалившись на безопасную дистанцию и притормозив перед большим указателем, она запомнила, как выглядело название города, располагавшегося в сорока одной миле отсюда. Расстояние соответствовало часу езды. Естественно, она решила, что это был Уиллистон. Послушно следуя знакам, она добралась до места назначения, но не заметила ничего похожего на огороженный лагерь.

Начался дождь. Она заехала на стоянку у торгового центра, заглушила мотор и прислушалась к стуку капель, барабанивших по крыше машины. Дождь был плохим знамением. Темпл понимала, что он смывал все нечистоты мира, — что этот дар очищения, как и Великий потоп, посылался свыше для удаления мертвой плоти, для насаждения бабочек и одуванчиков на каждую пядь зачумленной земли. Но в действительности все происходило иначе. Вместо обещанных благ дождь приносил озноб и сырость. А позже, когда солнце выглядывало из-за туч, гниения и мерзости становилось больше, чем прежде, и смрад испарений, словно удушливый газ, исходил от каждого камня и каждой души.

* * *

Дождь усилился. Она решила переждать его внутри какого-нибудь здания. Рядом с торговым центром находился магазин игрушек, похожий по форме на склад. Разноцветная вывеска над стеклянной дверью сохранила почти все буквы. Темпл восприняла это как добрый знак. Она достала из сумки один из пистолетов, извлекла обойму и убедилась в наличии патронов. Затем она подъехала к двери и загнала машину на тротуар под навес магазина. Запах воздуха был невыносимым. Озон смешался со зловоньем язв. Тошнотворные миазмы мора стекали в лужи на асфальте. Пленка на поверхности воды напоминала корку из воска. Когда на нее наступали, она трескалась, как желатин.

Освещение внутри не работало, но большие витрины пропускали достаточно света. Лишь задние ряды полок оставались в тени. Она прошла по проходу, перебирая пыльные коробки и представляя себе детскую комнату, заполненную красивыми пластмассовыми куклами, машинками и магнитными конструкторами. Она немного задержалась около звездолетов с лакированными этикетками и полюбовалась маленькими фортепьяно с клавишами, которые подсвечивались, когда на них нажимали пальцами. В ее уме мелькали глупые и мимолетные фантазии, связанные с этими предметами.

На одной из полок она увидела военные игрушки. Темпл взяла коробку с истребителем, сорвала пластиковую пленку и подержала самолет на ладони. Ей вспомнился мальчик, который этим утром расспрашивал родителей про аэропланы. И она подумала еще кое о чем из своего далекого прошлого… о Малкольме, который сидел на пассажирском сиденье, когда они ехали в Холлис Бенд. Он тогда указал рукой на небо.

— Что это такое?

Она посмотрела через ветровое стекло и увидела серебристый расширяющийся хвост. Крохотный объект в острие полосы был похож на металлический ромб.

— Это истребитель, — ответила она. — Реактивный самолет. Такие часто показывают в видеофильмах. Наверное, он возвращается на военную базу.

— Я раньше никогда не видел их по-настоящему.

— Теперь увидел. Говорят, что самолетов почти не осталось.

— Почему?

— Летать очень трудно, — объяснила Темпл. — Чтобы научиться такому умению, нужно потратить уйму времени.

— Как эти истребители держатся в воздухе?

— Ты сам подумай, о чем спрашиваешь? Птицы же летают в небе и не падают.

— Потому что они машут крыльями. А самолеты не машут! Как им удается летать?

— Это реактивный самолет. Он движется с помощью ветра.

— С помощью ветра?

— Да, он сам создает его, — ответила Темпл. — У него имеются особые турбины.

— Ух ты! А если ветра не будет?

— Когда ты быстро перемещаешься, вокруг тебя создается свой собственный ветер.

— Ты шутишь.

— Не веришь? Опусти вниз оконное стекло. Полностью. Теперь сделай ладонь плоской. Вот так. Это будет твое крыло. Высунь руку из окна.

Малкольм выполнил ее инструкции, и его рука начала перемещаться вверх и вниз.

— Ты чувствуешь тягу? Чувствуешь, как струи ветра стараются поднять твою руку вверх? Вот так летают самолеты. С помощью аэродинамики.

— Аэродинамики?

— Это слово обозначает явление, о котором я тебе сейчас рассказала.

— Откуда ты узнала о нем?

— Не помню. Наверное, от кого-то другого.

— Но это слово ты запомнила точно?

— Конечно. Запомнила и передала тебе. Теперь ты тоже можешь рассказывать людям о самолетах. Так знание и распространяется в обществе. Так выстраивается цивилизация.

— Аэродинамика, — тихо повторил Малкольм. — Аэродинамика.

— Ладно, парень, поднимай стекло. Я уже замерзла.

Слабый шорох в конце прохода оборвал поток ее воспоминаний. Она обернулась и увидела зомби, который медленно ковылял к ней по запыленному линолеуму. Старик походил на высохшую мумию. Кожа на его лице сморщилась и местами отвалилась от оголившейся плоти — особенно вокруг рта. Фаланги на руках протерлись до костей. Очевидно, он провел в магазине несколько лет и все эти годы никем не питался. Из его горла донесся щелкающий звук. Когда он оскалил зубы, Темпл заметила, что его тонкие щеки были порваны. Чтобы приблизиться к ней, ему потребовалось бы несколько минут.

Она приподняла пистолет, прицелилась в лоб старика и нажала на курок. Крови не было. Когда слизняк упал на пол, над ним поднялось облачко пыли. Темпл вернулась к машине. Дождь уже кончился. Она провела в магазине почти целый час. Сев за руль и сунув игрушечный самолет в «бардачок», она проглотила одну из таблеток. Ее не волновало, какая это была таблетка. Ей просто хотелось почувствовать себя по-другому, и в данный момент ее не заботило, куда могла привести такая перемена настроения.

* * *

Около десяти часов вечера Темпл наткнулась на охотников. Чем дальше она продвигалась на север, тем многолюднее становились дороги. Примерно через каждые полчаса она встречала другие машины, и всякий раз водители снижали скорость, пытаясь переброситься с ней словом, помахать рукой, улыбнуться, приподнять воображаемую шляпу, отдать воинский салют или как-то выразить почтение родственной бродячей душе. Однако с наступлением темноты дороги снова опустели. В ночное время люди прятались в норах, стараясь уцелеть до рассвета.

Охотники устроили лагерь неподалеку от трассы. Они развели большой костер на парковке у начальной школы. Свернув на стоянку, Темпл сделала несколько кругов вокруг бивуака. Она внимательно разглядывала троих мужчин, которые следили за ее машиной встревоженными взглядами. Они сидели неподвижно у костра и искоса наблюдали за ее перемещениями.

Темпл вышла из салона и направилась к ним, изобразив на лице полнейшее безразличие. Мужчины осмотрели ее с головы до пят, но остались сидеть на своих местах. Они жарили что-то на вертеле, и свет от костра создавал танцующие тени на фасаде школьного здания. Ночь стирала жуткий холокост чумы, превращая это место в сравнительно уютное убежище.

Один из охотников передвинул шляпу на затылок.

— Добрый вечер, принцесса.

— Я не принцесса, — ответила Темпл.

— Не обманывай меня. Хотя на котильон ты уже опоздала, дорогуша.

На ней все еще было желтое летнее платье, подаренное Руби. Темпл смущенно фыркнула. Мужчины пили что-то из металлической кружки и ели из оловянных мисок жаркое с бобами.

— Меня зовут Сара Мэри. Я еду с юга, — сказала она. — Мне нужно попасть в Уиллистон.

— Уиллистон? Ты проехала его. Тебе придется вернуться на двадцать миль назад. Ты теперь почти на границе Джорджии.

— Какой облом! — проворчала она, оглядываясь на темный горизонт за ее спиной. — Я так и знала!

— Клайв может нарисовать тебе карту, но ночью ты, скорее всего, собьешься с пути.

— Спасибо, не стоит. Я лучше поеду дальше на север. Мне не нравится возвращаться туда, где я уже была.

— И куда на север? — спросил мужчина по имени Клайв. — Тебе не говорили, что маленькой девочке опасно блуждать в одиночку по диким местам? Я не знаю, заметила ли ты, но у нас тут возникли проблемы с ожившими мертвецами.

Темпл пожала плечами.

— Они не доставляют беспокойства, пока вы уклоняетесь от их зубов.

Мужчины засмеялись.

— А ведь она права, — сказал Клайв. — Эй, детка, что там за бинт? Ты ранена?

— Подралась немного, — ответила она, пряча руку за спину. — Это не укус.

— Послушай, принцесса, — предложил ей парень в ковбойской шляпе, — как насчет того, чтобы поужинать с нами? Дорога никуда не денется. Поедешь на север чуть позже. Кстати, мы нашли бутылку виски, если тебе интересно. Что скажешь, странствующая воительница?

Темпл оглянулась на машину, затем посмотрела на дорогу и, наконец, согласилась:

— Ладно. Останусь ненадолго, а затем снова в путь. Мне нравится путешествовать. Я хочу увидеть все, что ждет меня впереди.

Охотники рассказали ей, что они тоже перемещаются с места на место, любуясь красотами природы и осматривая великие достижения американского народа, пока их еще можно отыскать. Они заверили ее, что страна была полна забавными и интересными достопримечательностями.

— Я никогда не заезжала дальше Гринсборо, — посетовала Темпл. — Говорят, что на севере имеется множество удивительных чудес, на которые я хотела бы взглянуть.

— Мы проехали по всем северным штатам и даже побывали в Канаде, — поправив ковбойскую шляпу, похвастался Ли.

— Расскажи ей о водопаде, — посоветовал Гораций.

Он сидел на земле и, опираясь на руки, смотрел на звездное небо.

— Речь идет о Ниагаре, — сказал Ли. — Раньше там была куча гостиниц и кемпингов для молодоженов, проводивших медовые месяцы. Возможно, ты видела этот водопад в старых фильмах. Короче, прикинь, что со скал срывается огромное количество воды, словно тысячи рек одновременно падают вниз. И кажется, будто что-то произошло с земной корой, и половина русла исчезла. Мощь падения воды настолько велика, что ты чувствуешь брызги на своих щеках за полмили до водопада. Я никогда не видел ничего подобного. Понимаешь, такие явления природы длятся век за веком независимо от тех дел, которые мы, тщедушные люди, вершим на поверхности земли.

Клайв наполнил кружку из бутылки и передал ее Темпл. Сделав пару глотков, она почувствовала, как виски опалило ее грудь приятным огнем. В животе образовался шар теплоты. Расслабившись, она рассказала охотникам о своем невероятном переживании, о чуде с рыбами, и они согласились, что это было потрясающее событие. Гораций склонился к горшку, который пускал пар по краю костра, и наполнил тарелку бобами. Затем он срезал с тушки, насаженной на вертел, несколько кусочков мяса и передал тарелку Темпл.

— Возьми, поешь, — сказал он. — У нас его много.

— Что это?

— Жаркое из слизняка.

— Зомби? Только не говорите, что вы питаетесь падалью.

— Конечно, питаемся, милая, — ответил Ли. — В этом нет ничего плохого. Либо они пожирают нас, либо мы отправляем их на вертел. Какой из двух вариантов тебе больше нравится?

— Разве их мясо не ядовитое?

— Нет, если приготовить его правильно. Без этого блюда мы не продержались бы пять лет. Прикинь, как много пищи бродит вокруг нас. Можно жить припеваючи, стреляя в слизняков из ружей и луков.

— А как насчет гнили?

— Мы охотимся только на свежих слизняков — тех, кто стал зомби недавно.

Она наклонила тарелку к костру и осмотрела куски мяса. Они были сочными внутри, с обугленной черной корочкой. Темпл понюхала один из кусочков.

— Пахнет розмарином.

— Обычный запах человеческой пищи, — смущенно ответил Гораций.

— Мы люди пустошей и диких мест, — сказал Ли. — Но это не означает, что у нас нет вкуса на утонченные вещи. Гораций — кулинарный волшебник. Ты чувствуешь запах специй, изготовленных по его особым рецептам.

— Ладно, к черту сомнения, — согласилась она. — Я попробую.

Темпл сунула кусок мяса в рот и пожевала его, позволяя сокам покрыть вкусовые пупырышки ее языка. Она проглотила пережеванную пищу и посмотрела на охотников, которые, склонившись вперед, ожидали ее реакцию.

— Просто объедение, — сказала она, вызвав тем самым одобрительные восклицания мужчин. — Похоже на свинину.

— Я всегда говорил, — со смехом ответил Ли, — что различие между человеком и свиньей создается только щепоткой хороших специй.

Пока она ужинала, охотники пустили по кругу наполненную кружку. Затем кто-то заметил приближавшегося слизняка. Клайв решил продемонстрировать ей свое мастерство стрельбы из лука. Он натянул тетиву, прижал щеку к правой руке, прицелился и послал стрелу прямо в глаз зомби. Темпл захлопала в ладоши.

Гораций вытащил из футляра гитару и запел о луне, о прекрасных женщинах и одиночестве. Она сонно слушала песню и вдыхала густой дымный воздух. От выпитого виски, усталости и разговоров о великой земле Бога ее разморило. Заметив, что она клюет головой, охотники предложили ей лечь на одну из циновок. Они сказали, что она может спать до утра, а мужчины будут дежурить у костра по очереди. Темпл подозрительно прищурилась.

— Все нормально, Сара Мэри, — заверил ее Ли. — Мы не обидим тебя. Когда нам нужны женщины, мы идем в особые места, где можно получить любые удовольствия. И потом ты странница — одна из нас. Спи спокойно, сестренка. Обещаю, что утром ты отправишься своей дорогой.

Темпл кивнула и легла на циновку лицом к костру, который отгонял от нее прохладу ночи. Она уже начала дремать, но вдруг вспомнила что-то и приподнялась на локте.

— Вы добрые люди, — сказала она. — На самом деле меня зовут не Сара Мэри Уильямс. Я Темпл.

— Мы рады познакомиться с тобой, принцесса, — с улыбкой отозвался Ли.

— О'кей! — ответила она. — Теперь все нормально.

Темпл повернулась на спину, посмотрела на звезды и удивилась, что, когда она закрыла глаза, увидела их вновь перед собой.

* * *

Утром, проснувшись, она заметила на стоянке двух новых мужчин. Они стояли, прислонившись к грузовику, и о чем-то беседовали с охотниками. Темпл села, обхватила руками колени и в который раз прокляла свое нелепое платье. Два незнакомца были одеты в джинсы и хлопчатобумажные куртки. Они держали ружья в руках, но разговор вели спокойно и мирно. Ли посмотрел в ее сторону и, не спеша, направился к угасшему костру. Парень выглядел встревоженным. Он кривил губы, как будто его щеки чесались изнутри.

— Кто они? — спросила Темпл.

— Хорошие люди, — ответил Ли. — Вполне дружелюбные.

— Тогда почему у тебя такой вид?

— Они рассказали, что встретили какого-то громилу на дороге — довольно грозного с виду и с кривыми зубами. Он разыскивает белокурую девушку твоего возраста. Громила умолчал о причинах поиска, но они поняли, что это не к добру.

— Где они видели его?

— На окраине Уиллистона.

— Да уж.

Она вскочила на ноги и побежала к машине.

— Я не думаю, что еще одна блондинка странствует по этим дорогам сама по себе, — добавил Ли.

— Я тоже так не думаю.

Темпл открыла дверь и достала из сумки перепачканные кровью штаны и рубашку. Когда она стянула через голову дурацкое платье и бросила его на заднее сиденье, Ли прикрыл глаза рукой и торопливо отвернулся. Остальные четверо мужчин с интересом разглядывали ее стройную фигуру в трусиках с цветочками.

— Ты не расскажешь, почему тот парень сел тебе на хвост?

— Я убила его брата, — ответила Темпл, натягивая рубашку, а затем штаны.

— Он это заслужил?

— Он заслужил хороших тумаков. Но так получилось, что он умер. Ты можешь повернуться.

Ли осмотрел ее одежду, прищурился и перевел взгляд на дорогу.

— Куда планируешь направиться?

— На север. Только на север. Он не сможет гнаться за мной вечно. А я привыкла путешествовать.

— Я это вижу.

Он кивнул и, ударив ногой по колесу, снова посмотрел на горизонт.

— Может, передумаешь и присоединишься к нам?

Он был на два десятка лет старше Темпл, но смущался, как подросток.

— Ли, все было нормально. Я благодарю тебя, и Клайва, и Горация за вашу доброту ко мне. Вы найдете в этих краях много интересного. Вы увидите чудеса наших южных штатов. А я втяну вас в беду. На мне проклятье погони. Либо кто-то преследует меня, либо я гонюсь за кем-то. Это будет неправильно, если я загружу вас своими проблемами и собью с однажды выбранного пути.

— Ладно, — сказал Ли. — Как хочешь.

— Спасибо тебе.

— Мне кажется, ты сможешь позаботиться о себе.

— Я тоже так думаю.

 

ГЛАВА 5

Пульсирующая боль тревожила руку. Темпл потянулась к сумке за таблетками, но вытащила вместо них пластиковый пакет, в котором хранился обрубок ее мизинца. Прямая дорога тянулась вдаль, как стрела. Никаких помех не было. Поэтому она поднесла пакет к лицу и осмотрела его содержимое.

Удивительно, но кончик мизинца выглядел живым и красивым. Казалось, что сейчас произойдет какой-то трюк, и он соединится с рукой, как в известном детском фокусе. Ноготь по-прежнему был выкрашен в оттенок «сахарной ваты». Кожа вокруг раны подсохла и сморщилась. Как странно! Ведь прежде он был частью целого и мог бы служить ей всю жизнь. А теперь он обрел свою собственную участь. Темпл хотела убрать пакет в сумку, но передумала и спрятала его в отделение для перчаток.

* * *

Кварталы пригорода. Шикарные и белые, как кость, коттеджи формировали строгие ряды архитектурного плана. Их прямоугольное расположение с четкой кристаллической структурой могло бы соперничать по точности с творением Бога.

Вдоль квадратных участков с заросшими лужайками тянулись широкие тротуары. Гаражные ворота походили на приоткрытые рты с белозубыми усмешками.

Темпл нравилось, как эти дома соединялись в длинные цепочки, словно блоки конструктора. Подобная картина всплывала в ее уме каждый раз, когда она слышала слово «община»: счастливые семьи, живущие в кубических зданиях с одним и тем же цветом штукатурки. Если бы сейчас было другое время, она поселилась бы здесь — в районе, где все выглядело одинаковым… даже почтовые ящики.

И тут — среди симпатичных коттеджей — на четырехполосном шоссе с разделяющей полосой газона, где на равных интервалах росли высокие смоковницы, она увидела скопление слизняков. Длинная цепочка из двадцати зомби неуклюже перемещалась вдоль дороги.

Темпл промчалась мимо них к объекту преследования. Это был крупный мужчина, который пытался уйти от погони. Он нес на руках тело дряхлой старухи, похожей по размерам на подростка. Темпл притормозила рядом с ним и опустила оконное стекло.

— Эй, мистер, — сказала она, — вы собрали целую толпу поклонников. Когда вы свалитесь от усталости, они устроят в вашу честь веселый пир.

Мужчина посмотрел на нее пустыми серыми глазами, в которых не было ни искры разума. Он задыхался от изнеможения, но продолжал идти.

— Вам не мешало бы оторваться от них, — продолжила Темпл. — А то скоро позади вас будут маршировать парадные колонны. Почему бы вам с бабушкой не обойти машину с другой стороны и не сесть на заднее сиденье? По крайней мере, я создам для вас фору, если вы такой любитель марафона.

Мужчина снова посмотрел на нее. Его грязные волосы цвета мокрого сена свисали прядками ниже век и покачивались перед глазами-пуговками, которые выглядели слишком маленькими для широкого скуластого лица. Его лоб был измазан копотью. Выпятив нижнюю губу, он натужно дышал через рот. Постояв немного, мужчина вновь зашагал по тротуару, но оступился и едва не упал. У Темпл сложилось впечатление, что он шел по дороге уже долгое время. Старуха в его руках была мертва, хотя, судя по виду, она испустила дух совсем недавно.

— Эй? Вы немой? Или больной на голову? Ладно, мистер Молчун, все нормально. Пусть будет по-вашему.

Темпл проехала немного вперед и остановилась, затем достала из сумки винтовку с оптическим прицелом и вышла из машины. Когда мужчина прошествовал мимо нее, она опустилась на одно колено, оперлась плечом о крыло «тойоты» и начала стрелять. Звуки выстрелов отличались от оглушительного треска старых ружей, к которым она привыкла. Боевая винтовка издавала приглушенные хлопки, напоминавшие стук при повороте заводной рукоятки двигателя.

Первая пуля пробила головы двух зомби. Темпл уверилась в этом по брызгам крови и мозгов. Упав на землю, они были уже мертвы.

Затем она прицелилась в женщину в ночной сорочке и ранила ее в плечо. Пуля развернула зомби на сто восемьдесят градусов. Темпл потребовалась еще пара выстрелов, чтобы попасть ей в затылок.

Следующая пуля вошла в шею тучного слизняка. Он попытался остановить струю крови, поднял руки вверх, чтобы зажать сквозную рану, и это сделало его похожим на цыпленка. Через несколько секунд она попала ему в лоб.

Темпл стреляла, пока не опустел магазин. Затем она достала из сумки кукури и прикончила оставшихся слизняков, нанося им раны, после которых они больше не поднимались с тротуара. Выбравшись из кровавого месива, она обмахнула себя панамой, вдохнула чистый воздух и подставила лицо ветерку. Пальмы, обрамлявшие улицу, весело шелестели листвой.

Тем временем высокий мужчина вернулся к машине и опустил труп старушки на горячий асфальт. Он присел у ног Темпл, глядя на нее с подобострастием и детской робостью.

— Эх ты, бедолага! — сказала она. — Зря я не позволила тебе умереть. О чем ты думал, собирая такую процессию слизняков? Вряд ли тебе суждено жить в этом мире. Похоже, я, глупая дуреха, нарушила план Бога насчет тебя.

Мужчина перевел взгляд на мертвых зомби за ее спиной.

— Ты можешь говорить? — спросила Темпл. — Или ты из тех даунов, которым речь не доступна?

Он протянул руку к старухе и костяшками пальцев убрал волосы с ее лица. С его губ сорвался низкий стон — нечленораздельный, как у хныкающего младенца.

— Как давно умерла твоя бабушка? Сегодня утром, я полагаю? Тебе лучше оставить ее здесь, прежде чем она начнет кусаться. Потому что после этого она уже не будет кормить тебя супом.

Темпл подошла к «тойоте», открыла дверь и забралась внутрь. День был ярким, широкая дорога манила вдаль, прохладный ветерок ласкал кожу, и левая рука почти не болела. Но она знала, что не сможет забыть этот образ слабоумного мужчины, стоявшего на коленях перед мертвой старушкой и неловко поправлявшего ее волосы. Поэтому она выбралась из машины.

— Проклятье, — проворчала она. — Ладно, мистер. Давай похороним твою бабушку.

В ближайшем гараже она нашла лопату, моток веревки и две штакетины для деревянной ограды. Передав их мужчине, Темпл прошлась по участку, отведенному под строительство новых коттеджей, и выбрала место, где грунт был более мягким. Она указала слабоумному парню на лопату.

— За работу, мистер. Начинай копать. Она ведь не моя бабушка, верно?

Темпл ожидала, что он приступит к действию. Но мужчина стоял перед ней, тупо глядя под ноги. Он был на две головы выше нее. Его плечи печально поникли, словно он устал носить вес своего громоздкого тела. Ей пришлось показать ему, как использовать лопату — как держать черенок, как рыть землю. В конечном счете, он научился правильно вонзать клинок в грунт, и вскоре дело наладилось. Тем временем Темпл сложила из двух штакетин крест и крепко связала его веревкой.

— Теперь опусти ее на дно могилы, — сказала она, когда яма стала достаточно глубокой.

Она указала пальцем на костлявое тело, затем на углубление в земле. Мужчина поднял старушку и нежно уложил ее на сырую глинистую землю. Он посмотрел на Темпл, ожидая дальнейших инструкций.

— Ладно. Хм! Теперь тебе нужно нарвать букет цветов. Много цветов!

Она наклонилась и сорвала дикую ромашку.

— Типа этого. Только больше. Там за домом целый цветник. Иди туда. Давай быстрее!

Когда он ушел, Темпл вытащила из-за пояса пистолет, который принесла с собой из машины. Она спрыгнула в могилу и ощупала запястья старой женщины. Затем она оттянула ее веки и осмотрела глаза. Закатившиеся назад зрачки уже начинали подергиваться. Темпл попыталась открыть ее рот, но не смогла разжать челюсти. Она поднесла ладонь к ноздрям трупа.

— Вдохни запах плоти, бабуля, — сказала она. — Теперь открой глазки, красавица.

Голова старухи дернулась вверх. Ее челюсти щелкнули, когда она попыталась впиться зубами в пальцы жертвы. Темпл просунула ствол пистолета в рот мертвой женщины, направила его в сторону нёба и выстрелила. После этого она сбросила в могилу несколько горстей земли и присыпала ими окровавленную голову женщины.

Когда она выбралась из ямы, из-за угла дома с напуганным видом выбежал мужчина. Темпл помахала ему рукой и указала на ближайшее дерево.

— Не волнуйся, — сказала она. — Я стреляла в белку. Она убежала. Ты нарвал цветов?

Он протянул ей букет, в котором преобладали выдранные корешки и свисавшие с них комья грязи.

— Отличная работа, мистер, — сказала она. — Осталось засыпать яму землей.

Он послушно выполнил ее распоряжение.

Темпл с грустью наблюдала за его медлительными движениями, походившими на сдвиги тектонических плит, на сползание ледников, обнажение минеральных жил и прочие феномены природы. Он взяла импровизированный крест и воткнула его в холмик могилы.

— Теперь Бог будет знать, где искать ее душу, когда Он придет за ней, — объяснила она. — Букет помести у креста. Давай иди!

Украсив могилу цветами, он вопросительно взглянул на Темпл.

— Да, хорошо, — похвалила она. — Похоронив бабулю, ты сможешь убегать от любой стаи слизняков. Я не знаю, для чего тебя создал Господь, но мне кажется, что ты должен найти свое место среди святых и грешников.

На пути к машине она заметила, что мужчина идет за ней. Затуманенный взгляд дауна «приклеился» к ее ногам. Он следовал за тенью, которую Темпл отбрасывала на тротуар.

— Что ты тут себе придумал, мистер? Ты не поедешь со мной. Я не желаю заботиться о тебе. Ты зря считаешь меня добрым и нежным созданием. Тебе понятны мои слова? Ты встретил плохую девушку. Проклятье! Мне нужно было скормить тебя этим слизнякам, когда я тебя увидела. Зачем мне полоумный, о котором все время придется тревожиться?

Взглянув на машину, она снова повернулась к мужчине.

— Пойми, глупыш. У тебя своя судьба. Так же, как у меня и у других людей. Твоя жизнь и смерть не зависят от меня. Я не нанималась тебе в няньки! Короче, ты останешься здесь! Ты больше не будешь идти за мной следом!

Темпл подняла руку вверх, приказывая ему остановиться. Затем она медленно подошла к машине, забралась внутрь и, захлопнув дверь, в последний раз посмотрела на слабоумного мужчину. Он стоял посреди дороги, как обрубленное дерево.

Темпл помчалась вперед, сжимая руль до онемения в пальцах. Сильная пульсирующая боль пронзила левую руку, но она не стала принимать таблетки, потому что это страдание казалось ей заслуженным наказанием.

* * *

За следующим подъемом дороги она увидела универсам и заправочную станцию. Насосы все еще работали, поэтому Темпл наполнила бензобак.

Обнаружив в магазине пачку сырных крекеров, она вынесла ее наружу и села на бордюрный камень, чтобы немного перекусить.

Вдали бесцельно бродило около дюжины слизняков. Они пока не замечали ее.

Темпл почему-то вспомнила свою первую встречу с дядюшкой Джексоном. Когда он нашел их, они с Малкольмом жили в канализационной трубе, питаясь белками и ягодами.

— Откуда вы взялись, детишки? — спросил он у них.

В ту пору Темпл было не больше десяти лет. Она зарычала на него как зверь, поднявшийся из земли, и оскалила зубы.

— Совсем одичала, малышка? — пошутил дядя Джексон. — Вот только я не поверил в этот спектакль. Я вижу проблеск разума в твоих глазах. Ты умная девочка, хотя и притворяешься дикаркой. Моя лачуга в полумиле отсюда. В том направлении. Видите? Приходите в гости, когда вам надоест торчать в трубе.

Это он научил ее стрелять из пистолетов и винтовок — показал, как задерживать дыхание и поражать дальние цели. Это он научил ее водить машины и заводить их без ключей.

В первый вечер, когда дядя Джексон кормил их с Малкольмом овсянкой из глиняных чашек, он шепотом спросил ее:

— Как долго ты собираешься заботиться об этом мальчишке?

— Сколько понадобится.

— Ты его сестра?

Темпл пожала плечами.

— Мы выросли в одной общине, — ответила она. — Там все перемешалось. Никто не знал точно своих отцов, сестер и братьев.

Дядя Джексон понимающе кивнул.

— Иди сюда, — позвал он. — Хочу дать тебе кое-что. Непальский кукури.

— Что еще за кукури?

Он порылся в ящике, стоявшем в углу комнаты, и вытащил предмет, завернутый в кусок покрывала. Это был длинный нож, имевший внутренний изгиб. Он отражал свет очага кроваво-красными бликами.

При виде такой красоты Темпл захотелось прикоснуться к нему. Она ожидала, что лезвие будет холодным на ощупь, но ее пальцы почувствовали теплую вибрацию.

— Это боевое оружие гуркхов, — пояснил дядя Джексон. — Непальских воинов, которые славились своей свирепостью и силой. Они были очень ловкими и живучими. Такими же, как ты. И они не расставались со своими ножами.

— Как ты назвал его? Чукури?

— Кукури. Если тебе трудно запомнить это слово, можешь просто называть его ножом гуркхов.

После ужина Малкольм, уступавший ей в возрасте на два года, заснул на куче одеял, расстеленных в углу. С другой стороны комнаты раздавался храп дяди Джексона. Угли в очаге наполняли лачугу красноватым заревом.

Темпл держала клинок в руках и ласкала его пальцами снова и снова. Закрыв глаза, она ощущала его вес и балансировку, привыкала к рукоятке, прикладывала лезвие к щекам и губам. Это был подарок. Первый подарок за всю ее жизнь, с тех пор как она себя помнила.

Темпл тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Она осмотрела парковку около универсама, поднялась на ноги и, вернувшись к «тойоте», села за руль. Подумав немного о событиях прошлого, она завела мотор, развернула машину и поехала назад к кварталам пригорода.

Глупыш стоял там, где она велела ему оставаться. Он подергивал себя за кончики грязных волос и щурился от ослепительного марева. Подъехав к нему, Темпл опустила оконное стекло.

— Что, мистер, так и будешь торчать здесь до Второго пришествия? — спросила она. — И это твой план? Стоять на дороге и ждать, пока слизняки не заставят тебя двигаться? Я никогда не встречала такого идиота, как ты. А уж поверь, за свою жизнь я повидала столько глупостей, что могу кое с чем сравнивать.

Взглянув в печальные глаза мужчины, она попыталась проследить его взгляд. Но невозможно было понять, что творилось в его голове. Плоское лицо дауна не соответствовало массивному телу. Ум без проблесков света никак не проявлял себя в пустых зрачках. Темпл открыла пассажирскую дверь и перебросила сумку с оружием на заднее сиденье.

— Залезай, если хочешь покататься, — сказала она. — Но я не обещаю тебе долгую и счастливую жизнь.

* * *

Он продолжал чесаться и дергать себя за волосы. Темпл быстро поняла, в чем было дело.

— У тебя вши! Тебе не стыдно?

К счастью, в следующем городе водопроводная система все еще работала, поэтому она нашла дом с колонкой на заднем дворе и прикрепила к крану длинный садовый шланг.

— Раздевайся, мистер, — велела она.

Глупыш не понял, зачем она расстегнула две пуговицы на его рубашке. Он с удивлением смотрел на ее пальцы.

— Не стесняйся, парень. У тебя не найдется ничего такого, чего бы я не видела раньше.

Мужчина разделся, встал посреди заросшего двора, и, когда Темпл начала поливать его из шланга спереди и сзади, он зажмурился, как маленький ребенок.

— Теперь мойся, — приказала она, показывая жестами необходимый порядок действий.

Подражая ее движениям, он неуклюже потер тряпкой живот.

— Сильнее прижимай ее к телу, — настаивала Темпл. — Эту грязь так просто не смахнешь.

Наконец, ее терпение закончилось. Забрав у него тряпку, она поскоблила ему спину, руки и грудь.

— Теперь сделай то же самое снизу, — сказала она, указав рукой на его пах. — Я на такие услуги не подписывалась.

Он несколько раз провел тряпкой по своим гениталиям.

— Ладно. Сойдет и так. Если кто-то согласится приютить тебя, ты в конце концов научишься и личной гигиене.

Через пару кварталов в торговом районе она нашла парикмахерскую, выбила витринное стекло и отвела своего подопечного в комнату, где находилась раковина. Она показала ему, что нужно было делать. Какое-то время он сидел в кресле, опустив голову в емкость с полукруглым вырезом. Струя воды омывала его макушку и затылок.

Пока он отмокал, Темпл вымыла свои волосы, причесалась и подрезала ножницами секущиеся концы.

Затем она усадила подопечного в одно из кресел перед большим зеркалом, взяла электрическую машинку и постригла его наголо. После этого она побрила его, нашла крем с хорошим запахом и смазала им лицо мужчины.

— Посмотри на себя, красавчик. Ты настоящий щеголь! Теперь ты не будешь пачкать машину.

Напротив парикмахерской располагалось офисное здание, превосходившее по высоте все остальные строения в этом районе.

Темпл и ее подопечный перешли улицу, отыскали вход в фойе и поднялись в лифте на верхний этаж. Пройдя по пустым коридорам, они нашли пожарную лестницу. На крыше возвышался большой металлический кожух централизованной установки воздушного кондиционирования.

Темпл взобралась на него и, вытащив подзорную трубу, осмотрела окрестности города. Глупыш уселся рядом с ней.

Солнце уже клонилось к горизонту. На концах темно-оранжевых облаков темнели коричневые подпалины.

— Куда же нам поехать? Что скажешь, напарник?

Она взглянула на крупного мужчину, еще раз удивляясь такому нелепому сочетанию качеств. Массивное крепкое тело и беспросветная тупость. Обветренное лицо с глазами, похожими на два глубоких колодца.

— Интересно, сколько тебе лет?

Он безучастно смотрел на солнце, погружавшееся в облака.

— Я думаю, тебе примерно тридцать пять. И, значит, ты уже жил, когда началась эта неразбериха с зомби.

Мужчина ощупал рукой гладко выбритый подбородок.

— Наверное, ты помнишь те первые дни. Или они проскочили мимо твоих пустых мозгов? Как ты отреагировал, когда впервые увидел слизняка? Неужели для тебя любое двуногое существо выглядит как человек?

Она заглянула ему в глаза, но там ее встретила бездонная пустота.

— Ты вообще что-нибудь понимаешь? Я когда-то знала одного дауна. Мы тогда жили в сиротском доме. Он был моего возраста и умел говорить, хотя и не очень хорошо. Маленький такой и слабый — рожденный, чтобы стать пищей для слизняков. Во всяком случае, я так думаю. А ты другой. Ты похож на медведя или какого-то крупного зверя. От природы стойкий и сильный. Да… Короче, мы с Малкольмом часто брали того парня на прогулки. Малкольму нравился этот мальчик. Он постоянно обучал его чему-то — например, пускать пузыри в стакан с «колой» через соломинку.

Темпл посмотрела на свои руки: на розовый лак, покрывавший ногти, и забинтованный обрубок левого мизинца. Палец болел, и пульсирующая боль, казалось, сигналила о чем-то важном.

— Знаешь, я не хочу говорить с тобой о Малкольме. Забудь, что я о нем упоминала. Сейчас нам нужно найти безопасное место, где я могла бы оставить тебя. Потому что, если ты будешь сопровождать меня, то точно станешь жертвой слизняков. Вот какова наша миссия, глупыш. Найти для тебя новый дом.

Она еще раз осмотрела горизонт через подзорную трубу. Вдали, у подножия холма, на повороте трассы промелькнула машина.

— Ты видел ее? Наверное, думаешь, какой-то странник мчится навстречу судьбе? Но знаешь, что говорит мое нутро? Оно говорит, что это мой старый друг Мозес Тодд, который хочет закончить со мной одно дело. Я не знаю, как он выследил меня. Однако люди не зря предупреждают, что от южан нигде не спрячешься. Они просто сидят на веранде и ждут, когда кто-нибудь убьет их брата. И тогда они отправляются мстить. Это для них как чертов отпуск.

Она сложила миниатюрную подзорную трубу и, сунув ее в карман, в последний раз посмотрела на красивый закат, которым можно было любоваться часами.

* * *

Оставив город позади, Темпл помчалась на север. Время от времени ей приходилось объезжать слизняков, слонявшихся посреди дороги. Она напевала веселые песни, и это, похоже, нравилось большому мужчине, сутулившемуся на соседнем сиденье. Глупыш не улыбался — Темпл не знала, понимал ли он юмор, — но на его лице лучилось умиротворенное выражение грудного ребенка, которого баюкали перед сном.

Через час они подъехали к большому городу, раскинувшемуся на зеленых холмах, как серая плесень. Оплот былой цивилизации постепенно возвращался в дикость старых времен. Под тенистым балдахином высоких дубов тянулись поросшие травой проспекты. Стволы деревьев покрылись испанским мхом, чьи «бороды» свисали почти до земли. Их побелевшие хвостики развевались на ветру лохматыми лентами.

Ветвясь от главных улиц, словно тонкие прутья, городские дороги со сломанным асфальтом уступали место мощеным аллеям. За увитыми плющом воротами и за белыми колониальными домами виднелись беседки, где когда-то готовили барбекю. Теперь от них остались только рухнувшие крыши и покосившиеся остовы с порванной москитной сеткой.

Постепенно жилой район сменился торговыми кварталами. Вдоль широких бульваров тянулись ряды магазинов и многоэтажных автостоянок. В центральной части города располагалась площадь, на которой, судя по всему, произошла последняя битва.

Пересохший мраморный фонтан был заполнен выпотрошенными почерневшими трупами. Бассейн фонтана украшала статуя ангела — все еще целые крылья простирались к небу. Его спину оседлал мертвец. Руки мужчины обвивали шею ангела, словно он пытался вознестись с ним ввысь, но его нижняя половина тела отсутствовала, что придавало ему сходство с тряпичной наручной куклой, богохульно брошенной на спину святого посланника.

Популяция слизняков была огромной. Боясь разбить машину, Темпл сбавила скорость. Она, как таран, расталкивала зомби в стороны и осторожно объезжала их скопления. Деловая часть города представляла собой ошеломляющую и гротескную картину. Всюду медленно и кучно бродили слизняки — некоторые по двое, по трое, иногда даже рука об руку, как влюбленные пары. Кровь жертв засохла коркой на их подбородках. Они спотыкались о кости обглоданных трупов и изредка обменивались бессмысленными жестами, обусловленными привычками прежней жизни. Так, например, мертвяк, одетый в черную сутану с белым воротничком священника, ежеминутно поднимал руки к небу, как будто призывал к себе бога мертвых созданий. Почти сгнившая женщина в свадебном наряде сидела у стены, расставив ноги, и кокетливо прикрывала обезображенное лицо кружевной вуалью.

Здесь же происходили порочные и чудовищные злодеяния, которые Темпл раньше никогда не видела. Безрукий слизняк пригнулся к растерзанному животу недавно убитого человека и, словно поросенок, пристроившийся к соскам своей матери, вгрызался в кишки бездыханного трупа.

Эти зараженные чумой мертвецы старались съесть любое живое существо — все, что находилось за гранью их понимания. Толпа слизняков разрывала на части мертвую лошадь. Они руками и зубами сдирали мясо с жесткой кожи. Некоторые из них были охвачены такой маниакальной жаждой крови, что поворачивались к другим зомби и инстинктивно начинали пожирать слабых особей. Они набрасывались на стариков и детей, вонзали зубы в их свежие части и впивались когтистыми пальцами в открывшиеся раны.

Темпл видела, как группа слизняков прижала девочку с бледным лицом к бетонному фасаду здания. Она огрызалась, защищала себя, кусала нападавших за руки, но их было больше. Зомби завывали и рычали, как выводок койотов на улицах мертвого города.

Заросший сорняками парк у городского центра превратился в ярмарку смерти. На площадке возвышалась карусель, вращавшаяся без остановки час за часом. Ее ржавые зазубренные кабинки пронзительно скрипели, а слизняки тянули к ним руки, пытаясь зацепиться за платформу. На земле валялось несколько оторванных конечностей, но зомби по-прежнему хватались пальцами за металлические распорки, и те, кому удавалось вскарабкаться наверх, садились на деревянных лошадок, сливались с бесконечным движением карусели и входили в ступор от человеческого гения и скорости, отзывающейся в кишках.

А разве можно было описать орду слизняков, кишевшую в сумерках позднего вечера? Фары выхватывали из темноты уродливых монстров, которые толкались, сливались в толпы и рычали друг на друга, напоминая личинок в животе у мертвой кошки. Самая жуткая и мрачная манифестация погубленного человечества на зачумленной земле. Казалось, что кошмары утраченного прошлого вырвались из ада, созданного для многих поколений людей.

Огромная армия медлительных существ с оскаленными ртами двигалась навстречу Темпл — гниющая, покрытая коростой масса, в чем-то возвышенная до патетики и в чем-то нелепая до мерзости.

Темпл таранила слизняков на малой скорости, расталкивая их в стороны, давя под колесами, содрогаясь от хруста их костей и черепов. Если бы машина остановилась, если бы мотор заглох, она погибла бы. Темпл знала, что смерть пришла бы в мгновение ока. Она не могла увеличить скорость. Это повредило бы машину. Поэтому ей приходилось прорываться сквозь толпу зомби под тихие стоны мужчины, сидевшего рядом с ней. Его пустые глаза, не мигая, смотрели на искаженные лица, мелькавшие в свете фар.

— Да, впечатляющее зрелище, — сказала Темпл. — Куда ни глянь, везде Армагеддон. Я никогда еще не видела столько слизняков. Не знаю, как ты, глупыш, но мне это напоминает конец света, и мы с тобой сейчас находимся в его непосредственной близости.

Она пригнулась вперед и сжала пальцами руль.

— С другой стороны, их скопление дает нам преимущество. Пусть братец Тодд попотеет, проезжая через этот город — особенно после того, как мы растревожили орду мертвяков.

Их машина двигалась вперед, и город, в котором поселились зомби, бурлил вокруг водоворотами смерти.

* * *

На рассвете они оставили позади фешенебельный пригород, где на покатых холмах стояли ряды многоэтажных остроконечных домов, с красивыми колоннадами и мраморными ступенями.

Темпл свернула с магистрали на двухполосное шоссе, уходившее в западном направлении. Количество слизняков резко уменьшилось. После жутких улиц города широкие просторы сельской местности радовали душу.

Шоссе пролегало вдоль огромных полей, на которых то там, то здесь виднелись фермерские усадьбы. Некоторые участки были огорожены белыми заборами с предупредительными надписями о частной собственности. Иногда в изношенных оградах встречались проломы, и там, на лугах, где прежде паслись лошади, бродили вездесущие зомби.

Дорога поднялась на высокий холм, с вершины которого открылся вид на противоположную равнину. К югу тянулось поросшее травой поле, а с северной стороны располагалось большое поместье. Темпл даже удивилась его размерам. Красивый белый дом стоял на вершине холма, венчая собой окрестные земли. Она свернула на подъездную дорожку.

— Какой роскошный особняк! — сказала она. — Давай осмотрим его.

Фасад был украшен восемью колоннами. Широкая прямая аллея вела от ворот к портику дома. Она с двух сторон огибала фонтан, чьи струи освежали воздух около усадьбы.

— Смотри, глупыш! Фонтан работает. Будь я проклята, если там никто не живет. И, кажется, я понимаю, как они отгоняют слизняков.

Ограда, окружавшая территорию поместья, отличалась от других изгородей в этой местности. Вместо белых деревянных штакетин она состояла из бетонных столбов, вкопанных в землю через каждые шесть футов. Между ними были натянуты полосы проволоки.

— Держись подальше от этих проводов, — предупредила Темпл. — Похоже, ты не знаешь, что такое электрический забор. Уверяю тебя, будет лучше, если ты не станешь опробовать его действие на собственной шкуре.

Она строго приказала спутнику оставаться в машине, затем подошла к металлическим воротам и обнаружила, что они тоже были подключены к электрическим проводам.

— Проклятье, — проворчала она. — Как же мы пройдем туда? Ладно, жильцы, подождите. Я сейчас пришлю вам визитную карточку.

Она вернулась к машине и достала из сумки пистолет.

— Тебе повезло, глупыш, что я умная и знаю, как справляться с трудностями.

Направив дуло в небо, она трижды нажала на курок с равномерными интервалами. Выстрелы эхом отразились от ближайших холмов.

— Я хочу привлечь их внимание, — объяснила Темпл. — Будем надеться, что обитатели сказочного замка проявят к нам любопытство раньше, чем это сделают местные слизняки.

Через пару минут она увидела человека, который вышел из-за угла дома. Ее удивило, что он не воспользовался передней дверью. Это был чернокожий мужчина в зеленом комбинезоне с нагрудником и широким поясом на талии. Он и без того выглядел долговязым, но гордая осанка и самодовольный вид делали его еще выше. Мужчина неторопливо зашагал по аллее. Его коротко постриженные волосы белели сединой на висках. На лице застыла вежливая холодная полуулыбка.

— Чем я могу помочь вам, мисс? — спросил он, подходя к воротам.

— Как мне вас называть?

— Джонс.

— Мистер Джонс? Типа Джона, но еще с буквой «с»?

— Именно. Чем я могу вам помочь?

— Это ваш дом?

— «Белле Айл» принадлежит миссис Гриерсон.

— Я не очень поняла, что вы сейчас сказали. Как насчет того, чтобы впустить нас и позволить нам передохнуть? Мы странствуем по стране, и было бы очень приятно, если бы вы проявили гостеприимство к нам.

— К сожалению, мисс, я вынужден отказать в вашей просьбе. Это частная территория.

— Частная территория? Вы что, с луны свалились? Похоже, вас не информировали, что ближайший город кишит зомби. Я такого скопления слизняков еще никогда не видела. В нашем мире больше не осталось частных территорий, мистер. Существуют места, где мертвяков очень много, и места, где их пока мало.

— Мне жаль, но вам придется поискать убежище в другом месте.

Он повернулся и зашагал обратно к дому.

— Минутку, мистер. Вы знаете, сколько мне лет?

— Нет, не знаю.

— Пятнадцать. Вы готовы скормить слизнякам беззащитную девушку, потому что вам жалко поставить на стол еще пару тарелок? А такое бездушие не будет терзать вашу совесть? Меня бы это сильно беспокоило.

Он уставился на нее долгим взглядом, и Темпл изо всех сил старалась выглядеть усталой бездомной девочкой. Наконец чернокожий мужчина приподнял крышку, электронной панели, закрепленной на каменной колонне. Он набрал код, и две половинки металлических ворот разъехались в стороны.

— Спасибо, мистер Джонс. Вы правильный человек.

— А этот джентльмен…?

— Не беспокойтесь. Он слабоумный. Мой подопечный ничего не украдет у вас.

Когда они прошли на территорию усадьбы, Джонс нажал на кнопку, и ворота закрылись за ними. Темпл захотелось подбежать к фонтану, омыть себя водой и прокричать хозяйке дома: «Йохуху, миссис Гриерсон! Я пришла! Встречайте!» Но она решила вести себя прилично и никого не сердить. Эти люди проявили к ней доброту, и ей не хотелось причинять им беспокойство. Поэтому она, как маленькая леди, держала руки за спиной и покорно следовала за мистером Джонсом к дому.

 

ГЛАВА 6

Внутри особняк выглядел так, как это показывали в старых фильмах: витые металлические украшения, лакированные деревянные панели и масляные картины. Величественная обитель, не знавшая неудач. За передней дверью начинался длинный коридор, тянувшийся через весь особняк. В большом фойе располагалась ажурная лестница, которая, изгибаясь дугами вдоль стен, вела на второй этаж. Большая люстра, свисавшая с потолка, напоминала волшебную сказку. Сияющие кристаллы, похожие на ледяные сосульки, скорее удерживали свет в себе, чем излучали его наружу. Мраморные плиты пола были выложены в виде черно-белых ромбов. У стен стояли интерьерные часы, полукруглые столики с моделями кораблей и буфеты из красного дерева, украшенные букетами цветов и стеклянными куполами, под которыми размещались старые желтые куклы.

Этот дом не тронула ходячая чума, бушевавшая в других частях мира. Темпл повернулась к двери, выискивая стойку с оружием, но вместо нее увидела там вешалку с плащами и зонтиками и полку для испачканной обуви. Окна не были заколочены досками. На них висели кружевные занавески и муслиновые шторы, подвязанные толстыми ярко-красными шнурами с большими пушистыми кистями. Никакой крови, засохшей коричневыми пятнами на стенах и полу. Никаких наблюдательных вышек и пулеметных гнезд. Казалось, что она попала в другую эпоху.

Войдя в дом, она услышала звуки рояля. Естественно, Темпл подумала, что это была запись. Но мелодия сменилась без какой-либо паузы, и тогда она поняла, что кто-то музицировал в соседней комнате на настоящем инструменте. Этюд был мирным и напевным, хотя несколько аккордов заставили ее загрустить. Точнее, вызвали печальную умиротворенность.

— Кто это играет? — спросила она у Джонса.

— Мистер Гриерсон. Он проводит за роялем каждое утро.

— А кто тот мистер на стене?

Темпл указала рукой на портрет офицера в старомодной военной форме. Мужчина стоял рядом с женщиной, одетой в длинное красное платье. Она сидела на стуле перед флагом с большой буквой «X». Темпл знала, что в старые времена под такими знаменами воевала армия Южных штатов.

— Это Генриетта и Уильям Катберт Третий, прапрабабушка и прапрадедушка миссис Гриерсон.

— Теперь я поняла. Иначе говоря, мы находимся в поместье Гриерсонов.

— Оно называется «Белле Айл».

— Надо бы запомнить. Позвольте мне вытереть кровь с моей обуви, а то я тут вам наслежу.

Джонс бросил на нее испепеляющий взгляд, и она ответила ему сладкой улыбкой.

— Как вас представить, мисс? — спросил он.

— Меня устроит любой традиционный способ.

— Какое имя мне назвать?

— Ах, вы об этом! Сара Мэри Уильямс.

— А его как зовут?

— Он слабоумный. Вы можете называть его как хотите. Я не знаю его имени. Мы ведь с тобой перед алтарем не стояли, правда, глупыш?

Джонс распахнул одну из створок высоких дверей и провел их в гостиную. Это была уютная комната с цветастыми диванами, массивными креслами и черным роялем, под приподнятой крышкой которого виднелись струны.

У стены за карточным столом сидела красиво одетая женщина. Она раскладывала пасьянс и посасывала напиток, в котором плавали какие-то мятые листья. Ей было около семидесяти лет. Симпатичная старушка в блестящем наряде, который Темпл никогда не видела в реальной жизни.

За роялем сидел молодой человек, одетый в элегантный костюм. Его длинные волосы ниспадали на спину. Хрупкое тело, склонившись вперед, слегка покачивалось в такт музыке. Когда он повернулся, Темпл увидела его зеленые глаза и чисто выбритое лицо. Она предположила, что молодой человек был старше ее лет на пять или шесть.

— Миссис Гриерсон, — произнес Джонс, — эта юная леди и ее друг проезжали мимо и попросили о помощи. Мисс Сара Мэри Уильямс.

— На самом деле нам нужна не помощь, а что-нибудь поесть, — поправила его Темпл.

— Какой приятный сюрприз! — поднявшись из-за стола, воскликнула миссис Гриерсон.

Она прошествовала через комнату и, обняв юную гостью, расцеловала ее в обе щеки.

— Добро пожаловать, сэр, — добавила она, протягивая руку большому волоокому мужчине.

— Не обращайте на него внимания, — сказала Темпл. — Он даун и не знает, как приветствовать леди.

К ее удивлению, глупыш вытянул руку и мягко встряхнул ладонь миссис Гриерсон.

— Проходите, устраивайтесь, — защебетала старушка. — Позвольте представить вам моего внука Ричарда.

Молодой человек, сидевший у рояля, приподнялся и слегка кивнул головой в их направлении.

— Внук? — переспросила Темпл. — Значит, у вас тут целое семейство с дедушками, сыновьями и внуками?

— Ах, милая, нет! Я рано овдовела. Уже и не помню когда. У меня остались только мои мальчики — сын и два внука. К сожалению, отец Ричарда сейчас нездоров. Не хотите ли чая со льдом?

Темпл посмотрела на бокал, стоявший на карточном столике.

— А что там у вас плавает? Какие-то листья?

— Это свежая мята. Мы выращиваем ее в саду.

— Тогда я в игре. Угощайте.

Джонс вышел, и вскоре чернокожая женщина, которая, наверное, была его женой или сестрой, принесла на подносе бокалы с холодным чаем. Оставив поднос на кофейном столике, служанка молча удалилась.

Миссис Гриерсон усадила гостью на диван и засыпала ее вопросами. Темпл изо всех сил старалась быть приветливой и женственной. Она не глотала чай, как ей того хотелось бы, но, подражая миссис Гриерсон, пила его медленно и чинно. После каждого глотка она вытирала губы не своим рукавом, а маленькой льняной салфеткой. Темпл даже сидела, скрестив ноги, как однажды посоветовала ей какая-то женщина, хотя поза с локтями на коленях была более эффективной при защите от внезапного нападения.

— Откуда ты родом, девочка? — спросила миссис Гриерсон.

— Я местная. Живу через два города отсюда.

Она указала рукой в произвольном направлении.

— Так ты из Джорджии? Конечно! Я могла бы сама догадаться. Такие сладкие персики созревают только в Джорджии. А из какого города? Лейк-Парк? Стейтенвилл?

— Стейтенвилл. Он самый. Мы с братом выросли там. Моя мама ждала пятнадцать лет после первых родов. Вы же сами видите, какой он получился слабоумный.

— Ты зря разъезжаешь по дорогам в компании слабоумного брата, — сказал Ричард.

Несмотря на возраст, он через слово срывался на детский фальцет, и когда ему хотелось произнести что-то солидным тоном, это создавало противоположный эффект.

— Тебе повезло, что вы обратились за помощью к нам. Мы позаботимся о вас.

— Спасибо, Ричард, — вежливо ответила Темпл. — Мне очень понравилась мелодия, которую ты играл.

— Это Шопен. Я знаю сотни композиций. Если хочешь, оставайся у нас. Там снаружи опасно.

— Ах, Ричард, — упрекнула его миссис Гриерсон. — Зачем говорить о неприятных вещах? Сказать по правде, я даже не помню, когда в нашем доме бывали молодые девушки. Конечно, Мейси не в счет. Ах, Сара Мэри! Как жаль, что Бог не подарил мне внучек. У меня наверху хранятся потрясающие наряды, которые, я могу поспорить, подойдут к твоей фигуре. Перед ужином мы обязательно поднимемся ко мне и посмотрим на эту коллекцию. Конечно, вы оба можете оставаться у нас на любое время. В нашем доме много комнат для гостей.

— Значит, у вас двое внуков? — спросила Темпл.

— Что ты сказала?

— Вы раньше говорили, что у вас двое внуков.

— Да. Ричард и Джеймс, два моих мальчика. Теперь нас осталось только четверо. Они очень хорошие ребята. Красивые талантливые юноши.

— Когда мой старший брат не скитается по полям и холмам, — добавил Ричард, — он обычно уединяется в своей комнате. Знаешь, я люблю его как родственника, но иногда он бывает таким…

— Ричард! — прикрикнула миссис Гриерсон.

— Бабушка, я просто хотел сказать, что он немного нелюдим. Вы должны согласиться, что это слово идеально описывает его поведение.

— Мои мальчики, — с улыбкой произнесла пожилая женщина. — Они заботятся обо мне, как только могут.

* * *

Первым делом Темпл решила убрать машину с дороги. Она попросила Джонса открыть ворота и припарковала «тойоту» позади дома. Затем Мейси — та женщина, которая прежде приносила им холодный чай и которую миссис Гриерсон называла девочкой, хотя она была вдвое старше Темпл, — показала гостям примыкавшие друг к другу комнаты.

Когда Мейси повернулась, чтобы уйти, Темпл спросила ее:

— Вам нравится здесь?

— Вы имеете в виду особняк?

— Мне просто интересно, они нормально относятся к вам?

— Гриерсоны очень добры.

Темпл посмотрела на кружевные салфетки и цветочные обои.

— Живя в таком доме, можно даже не догадываться, что мир наполовину уже съеден.

— Извините, я не поняла, о чем вы говорите, — ответила Мейси.

— Не берите в голову.

Распрощавшись с горничной и заглянув в смежную комнату, Темпл обнаружила там старомодную ванну на львиных лапах.

— Я собираюсь немного помокнуть, — сказала она глупышу. — Ничего тут не трогай и не ломай. Лучше вообще держи руки в карманах.

Она жестами показала ему, что нужно сделать, и он покорно выполнил ее распоряжение. Затем она ушла в ванную комнату и, закрыв дверь, предалась омовениям. Когда Темпл вернулась в спальную, ее спутник сидел на кровати и держал в руке записку, которую он вытащил из кармана.

— Что это? — спросила она, забирая у него клочок бумаги. — Сначала ты удивил меня, пожав руку леди как настоящий джентльмен. А теперь еще и письмо. Ты сегодня полон загадок.

На бумаге были написаны какие-то цифры и буквы. Текст выглядел как адрес с небольшими пояснениями.

— Почему ты сразу не показал это мне?

Она сунула записку в карман штанов.

— Нужно будет узнать, что тут написано.

Затем пришла миссис Гриерсон. Она отвела Темпл в одну из своих комнат и с неподдельной радостью показала ей большой квадратный шкаф с цветастыми нарядами. Она с восторгом наблюдала, как юная девушка примеряла одежду. Каждый раз, когда Темпл появлялась в новом платье, миссис Гриерсон с улыбкой подносила ладони к губам, бросалась вперед и вносила свои поправки, потому что ее гостья постоянно надевала что-то не так, как надо. Темпл уже второй раз за неделю позволяла рядить себя в мягкотелую девицу. Ей не нравилось это, но она молча терпела, потому что некоторые женщины рассматривали такие игры в переодевания как плату за свое гостеприимство, а Темпл понимала, что многим обязана доброй старушке.

— Какая ты красавица! — воскликнула миссис Гриерсон. — Наверное, ты пользуешься большим вниманием у молодых мужчин?

— Особенно у нахалов, от которых потом приходится отбиваться.

— Ах ты, разбойница. Но ты не обманешь меня. Я помню, каково быть молодой.

— И каково это, по-вашему?

— Ты все время рискуешь! Тебя окружают опасности!

Миссис Гриерсон говорила об опасностях как о чем-то прекрасном.

Темпл примерно представляла, каким было рискованное поведение в молодые годы этой женщины: наверное, позднее возвращение домой, кража виски из семейного бара или поцелуй парня под тенистым деревом, пока другой ждал ее у крыльца, нетерпеливо прохаживаясь по аллее.

Позже их пригласили в столовую. Миссис Гриерсон села во главе большого полированного стола. Слева от нее поставили две тарелки для внуков, а справа — тарелки для гостей. Темпл вырядилась по такому случаю в платье персикового цвета. Ее волосы были искусно уложены узлом на макушке.

— Мой сын слишком болен, чтобы присоединиться к нам, — пояснила хозяйка. — Я велела Мейси отнести обед в его комнату.

— Если он такой же голодный, как я, — сказала Темпл, выпив целый бокал воды с кусочками лимона, — ему будет не важно, в какой комнате получать кормежку.

Гриерсоны переглянулись друг с другом и смущенно потупили взоры.

— Ой, извините, — спохватилась Темпл. — Я уже давно не обедала в благовоспитанном обществе. Успела отвыкнуть.

— Не беспокойся, дорогая, — ответила миссис Гриерсон.

Темпл посмотрела на пустое место рядом с Ричардом.

— Я полагаю, мы подождем твоего брата?

— Джеймс сейчас спустится, — заверила ее хозяйка.

Не успела она закончить фразу, как дверь распахнулась, и в столовую вошел второй ее внук. Он молча уселся за стол рядом с Ричардом.

— Джеймс, у нас гости, — произнесла миссис Гриерсон.

Молодой человек изобразил удивленный свист. Его старшинство казалось очевидным — не из-за каких-то особых физических черт, а скорее, как результат ответственности, которую он нес на своих плечах. Джеймс был бледнее брата и, в отличие от белокурого Ричарда, имел темные волосы. В его впалых глазах читалась усталость, и ему не хватало того самодовольства, которое лучилось во взгляде младшего брата. Тем не менее его симпатичное лицо и грубоватые манеры вызывали у Темпл сладкую дрожь в низу живота — какую-то тревогу и странное любопытство.

— Сара Мэри, — спросила миссис Гриерсон, — ты не хочешь произнести молитву?

— Пусть лучше это сделает кто-нибудь из вас. Я постоянно путаюсь в словах.

Ричард пришел к ней на помощь.

— Радуйтесь без устали, молитесь без пауз, во всем воздавая благодарение за то, что Бог дарует вам, — прочитал он молитву.

— Аминь, — произнесла миссис Гриерсон.

Темпл тоже прошептала «аминь».

— Помолимся Иисусу за то, что мы еще не мертвые, — сказал Джеймс.

Взглянув на брата, он с усмешкой добавил:

— Точнее, некоторые из нас.

— Джеймс! — грозно вскричала миссис Гриерсон.

Такую вкусную пищу Темпл еще не ела. Подсоленная курятина и клецки, толстая запеканка, зеленые бобы с грибами, присыпанные сверху хрустящим луком, и пшеничный хлеб. На десерт подали персиковый кобблер, после которого ей захотеть провести пальцами по тарелке и собрать все оставшиеся крошки.

— Итак, Сара Мэри, — спросил Джеймс, презрительно растягивая ее имя, — откуда ты приехала?

— Она из Стейтенвилла, — ответила вместо нее миссис Гриерсон.

— Неужели? — с иронией произнес Джеймс. — И как там, в Стейтенвилле?

— На мой взгляд, нормально, — парировала Темпл.

— Я не знал, что там остались уцелевшие.

— Всего несколько человек.

— Какой ужас! — вмешался Ричард. — Как тяжело, наверное, девушке твоего возраста находиться посреди такого уродства. Все время видеть этих тварей.

Он передернул плечами.

— Зомби не так уж отвратительны, — ответила Темпл. — Они делают то, что им положено делать. Как и все мы.

— Значит, им положено потрошить детей? — с внезапной злостью спросил Джеймс. — Им положено вытягивать кишки из богобоязненных людей?

— Дорогой, мне не хотелось бы напоминать тебе… — вмешалась миссис Гриерсон.

— Им положено пожирать остатки человеческой популяции?

— Джеймс, достаточно! Я не хочу, чтобы за моим обеденным столом говорили такие ужасные вещи!

— Ах, вы не хотите слушать правды? — взглянув на бабушку, произнес молодой человек. — Вот, значит, как! Как хотите!

Оттолкнув назад стул и швырнув салфетку в тарелку, он вышел из комнаты. Миссис Гриерсон проводила его взглядом и, повернувшись к Темпл, с вальяжным достоинством улыбнулась гостье.

— Я приношу извинения за поведение моего внука.

— Все в порядке, — ответила Темпл. — Иногда лучше вспылить и дать волю чувствам. Это помогает успокоиться.

— У него была нелегкая жизнь, — сказала миссис Гриерсон.

— Он служил в армии, — добавил Ричард.

* * *

— Что-то мне захотелось уехать отсюда. Мы останемся тут на несколько дней, чтобы сбить старину Мозеса со следа. Но я не выдержу долго общения с этой семьей. Как можно жить на клочке земли за электрическим забором?

Она повернулась к глупышу. Тот сидел на кровати, где она усадила его. Пальцы слабоумного мужчины тыкали в воздух, словно там что-то было. И это что-то привлекало все его внимание.

— Интересно, каким тебе видится мир?

Темпл задумчиво прикусила губу.

— Все-таки это место не такое уж плохое. Дадим им несколько дней. Пусть они привыкнут к тебе, и тогда ты, возможно, обретешь новый дом. Тут тебе и обед приготовят, и проследят, чтобы ты не поранил себя.

Кивнув головой и раздвинув шторы в стороны, она посмотрела в окно.

— Конечно, они немного чудные, но зато какой у них красивый особняк! Мы с тобой вряд ли найдем в этой жизни еще один такой уютный дом.

После заката она прокралась к машине и забрала кукури. Ей плохо спалось, когда она не держала его в руках. Машина была припаркована на площадке за домом — у подножья холма, поросшего густым лесом. Обернувшись, она заметила тропу, петлявшую среди деревьев. У кромки леса стоял человек и наблюдал за ней.

— Ну что, еще не насмотрелся на меня? — спросила она достаточно громким голосом.

Мужчина услышал ее, но промолчал. Он начал подниматься по тропе и вскоре скрылся за деревьями. Темпл взглянула на дом, чьи освещенные окна манили теплом и безопасностью, спокойствием и ожидаемой рутиной. Она посмотрела на туфли, подаренные ей миссис Гриерсон. Красивая обувь не предназначалась для прогулок по лесу, так же как и платье из тафты. Жаль, это были хорошие туфли.

* * *

Луны еще не было, поэтому она шла по тропе, полагаясь больше на чувства, чем на зрение. Вытянув руку, она размахивала перед собой кукури. Ее не так тревожил шанс падения, как риск наткнуться на электрическую проволоку, протянутую по периметру поместья. Тропа, петлявшая среди деревьев, вела на вершину холма. Время от времени ей казалось, что она слышала рядом шаги другого человека. Темпл не могла сказать, откуда они доносились — спереди или сзади. Но когда она замирала на месте, чтобы прислушаться, шаги тоже затихали. Ей надоело озираться в темноте и играть в кошки-мышки.

— Эй! — позвала она мужчину. — Почему бы вам не выйти, кем бы вы ни были. Мы могли бы продолжить полуночную прогулку вместе. Мне не хотелось бы задеть вас случайно ножом.

Ответа не последовало. Она оглянулась в направлении особняка. Дом был скрыт за деревьями, но в нижней части неба виднелось слабое зарево, указывавшее на его освещенные окна. Темпл снова зашагала по тропе.

Внезапно лес закончился, и она оказалась на открытой вершине холма, откуда открывался божественный вид. Прямо перед ней, под ее ногами, простирался зачумленный город, освещенный редкими огнями, едва светившимися в ночной темноте. В лужицах света она видела крохотных слизняков, кишевших на улицах. Единственным звуком был шелест листвы. Ее окружала невозмутимая умиротворенность, несовместимая со зрелищами ужаса внизу.

По-видимому, кто-то часто посещал эту поляну на вершине холма. Неподалеку от обрыва стояла деревянная скамья, рядом с которой располагался белый металлический столик со стеклянной столешницей. На земле валялись две пустые бутылки. Дядя Джексон обычно называл их «мертвыми солдатами».

— Мое ружье нацелено в твой затылок, — произнес голос за ее спиной. — Не поворачивайся.

Темпл развернулась на каблуках. Перед ней стоял Джеймс Гриерсон.

— Тебе было приказано не поворачиваться.

— Я слышала, что ты сказал.

— Думаешь, мне не хватит куража выстрелить в тебя?

— Я никогда не видела, чтобы кто-то стрелял в девушку без хорошей или плохой причины.

— Кажется, ты кое-чего не понимаешь, маленькая мисс. Выпустила, так сказать, из виду. В наш мир пришла смерть, и это все изменило.

— Тогда тебе лучше убить меня с первого выстрела. Потому что в ином случае я порежу тебя этим клинком на куски.

Он посмотрел на нее через прорезь прицела и уважительно хмыкнул. Какое-то время Джеймс размышлял, как ему поступить — нажать на курок или оставить девушку в покое. Затем он опустил ружье. В его другой руке была бутылка. Он поднес ее к губам и сделал глоток.

— Прекрасная ночь, — сказал он. — Черная как смоль. Звери ада рыщут в отдалении. Как насчет того, чтобы посидеть со мной и выпить виски?

Похоже, он забыл на время об угрозах.

— Ладно, — ответила Темпл. — Это уже по-добрососедски.

Сев на скамью, Джеймс опустил ружье на стол. Она устроилась на другом конце скамейки. Пару минут они молча смотрели на город. Затем он передал ей бутылку. Она сделала глоток и вернула ее обратно.

— Хорошее виски.

— «Хирш бурбон», шестнадцать лет выдержки. Самое лучшее.

Они выпили еще по глотку.

— Посмотри туда, девочка, — сказал он, жестом указав на город. — Волны мертвецов нахлынули на нас. Бич зла, возникший из ада.

Темпл не знала, как воспринимать его слова — как шутку или как серьезный разговор. Она вежливо рассмеялась.

— Я не вижу там зла, — ответила она. — Эти слизняки почти ничем не отличаются от животных. Зло — порождение ума, которое люди разбрасывают по миру.

— Вот как! Ты сеешь вокруг себя зло? Ты злая, Сара Мэри?

— Я недобрая.

Джеймс Гриерсон посмотрел на нее оценивающим взглядом. В ночной мгле он выглядел бледным и слегка возбужденным. Казалось, что в любое мгновение он мог ударить или поцеловать ее. Темпл не знала, какой вариант ему больше понравится. В конечном счете, это означало бы одно и то же.

— Ты женщина-воин, — сказал Джеймс. — Мы с тобой прошли через отвратительные сражения. Ты совершала поступки, которые пытаешься забыть. В тебе живет стыд, детка. Я вижу. Он горит в твоих кишках, как реактивный двигатель. Ты думаешь, что сможешь убежать от него?

Темпл смотрела на город слизняков. Она чувствовала взгляд Джеймса на себе, и ей не нравилось то, что они оба видели.

— Ты служил в армии?

— Служил, — ответил он, отхлебывая виски.

— Как долго?

— Два года. Меня отправили в Хаттисберг. Мы пытались отбить город у зомби.

— Наверное, непростая была задача.

— Наша рота строила станции спасения и оборудовала их радиосвязью. Мы возводили стены, а прямо перед ними роились слизняки.

— Да, им нравится торчать в местах, где происходят действия, — сказала Темпл.

— Мы думали, что выдержим натиск. Группы ликвидаторов убивали их сотнями и сжигали останки. Женщины разводили большие костры, и смрад от сгоравших трупов стоял в воздухе дни и ночи. Чтобы не сойти с ума, мы посменно менялись: пару дней у пулеметов на стенах, затем сбор тел и их утилизация. Но слизняков становилось все больше. Они приходили нескончаемым потоком. Иногда даже не верилось, что на земле так много мертвых.

— И что случилось потом?

— В какой-то момент мы не выдержали. У нас не хватало патронов. Каждый человек был на грани истощения. Помню, одна девушка упала от усталости в костер. Ее мать бросилась следом, пытаясь вытащить дочь, и они сгорели заживо. Хуже всего воздействовали мысли о неизбежности поражения. С таким врагом бессмысленно сражаться. Мы были обречены на провал.

— И вы сдались?

— Мы отступили. Нас отозвали в безопасные крепости. Желающим разрешили разойтись по домам. Я воспользовался такой возможностью и вернулся сюда.

— Ты должен был позаботиться о своей семье.

Он посмотрел через бутылочное стекло на темное небо.

— Гриерсоны решили оставаться верными своей славной истории. Они игнорируют современную жизнь во всех ее проявлениях. — Джеймс склонился к ней и тихо прошептал: — Сейчас в этом доме я постоянно натыкаюсь на живых мертвецов. Такого не было даже в те времена, когда я сжигал их на кострах высотой с двухэтажное здание.

Он передал ей бутылку и откинулся на спинку скамьи. Темпл сделала глоток.

— Твои родные поддерживают семейный быт. Они делают то, что им полагается делать.

— Так же как и слизняки, верно?

— Кажется, однажды мы уже использовали это сравнение.

Джеймс вновь посмотрел на нее, и Темпл почувствовала, какой неестественной и напряженной была ее улыбка.

— Так откуда ты приехала, Сара Мэри Уильямс? Только не говори мне о Стейтенвилле. Я там был. Это город призраков.

— Я приехала с юга. У меня там имелось приятное местечко. Однако от слизняков нигде не спрячешься, поэтому я снова отправилась в путь. Раньше я много путешествовала. Алабама, Миссисипи, Техас. Однажды я забралась на север до самого Канзас-Сити.

— А что с твоими родителями?

— С родителями?

— Где они?

— Хоть убей, не знаю. Конечно, кто-то меня родил, но, прежде чем я смогла запомнить их, они исчезли. Наверное, где-нибудь странствуют. Или погибли.

— А этот парень…

Джеймс кивнул головой в направлении дома.

— Он действительно твой брат?

— Глупыш? Ха-ха! Я подобрала его на дороге. Он не умеет говорить, но послушно выполняет все указания. Могу поспорить, что в переноске грузов он даст тебе фору. И он будет хорошим работником, если кто-то возьмет его под свою опеку.

— Значит, у тебя вообще нет семьи?

Темпл пожала плечами и, фыркнув, вытерла нос тыльной стороной ладони.

— На самом деле я одна. У меня был когда-то брат. Малкольм. Точнее, он мог бы быть моим братом. Все бумаги в нашем сиротском доме сгорели, поэтому мы не знали точного родства. О нас заботился дядюшка Джексон. Мы называли его дядей, но на самом деле он не был нашим родственником.

— И что с ним стало?

— Дядя Джексон… Его укусил слизняк.

* * *

Это случилось в верховьях гряды, где дядюшка Джексон любил охотиться на кроликов. Он крался в лощине, выслеживая дичь. Внезапно на его шее сомкнулись чьи-то руки. Острые зубы вонзились в запястье. Позже он говорил, что не заметил затаившуюся тварь. Наверное, она пряталась в листве и упорно выжидала, когда рядом с ней пройдет какой-нибудь человек. Что-то вроде паука в углу паутины.

Темпл встретила его, когда он возвращался к лачуге.

— Ты должна кое-что сделать для меня, малышка. Это будет не очень забавное мероприятие. Ты выполнишь мою просьбу?

Она кивнула. Дядя Джексон подвел ее к упавшему дереву, закатал рукав рубашки и вытянул руку. Он дал ей свой пояс и попросил затянуть жгут выше локтя. Когда Темпл управилась с этим, он велел ей воспользоваться кукури и отрубить ему нижнюю часть руки.

— Одним быстрым ударом, девочка. Как думаешь, ты сможешь сделать это?

— Ты получишь серьезное ранение.

— Это беспокоит меня меньше, чем альтернатива, детка. Давай руби ее!

В ту пору Темпл едва исполнилось тринадцать лет, и она должна была отрубить руку, дававшую ей с Малкольмом столько добра, сколько никто не предлагал им прежде.

— Ты готова?

Она кивнула. Дядя Джексон сунул свободный конец пояса в рот, чтобы не кричать от боли. Она взмахнула клинком и нанесла сильный удар — так, как он учил ее когда-то. После этой операции дядя уже не мог идти прямо. На пути к лачуге она поддерживала его, как могла.

Когда она уложила его на походную кровать, Малкольм встревоженно спросил:

— Что случилось с дядиной рукой?

Он с испугом смотрел из-за ее спины на мужчину, который стонал на постели. У Малкольма часто случались приступы удушья, и ей приходилось заставлять его дышать в пакет, когда мальчик слишком возбуждался.

— Он поранился.

— Его укусил слизняк?

— Все будет хорошо. Сходи к колодцу и принеси ведро воды.

— А где его рука?

— Делай, что я говорю.

Они согрели воду на печи, омыли и зашили кровоточившую рану. Темпл сбивала температуру дяди Джексона, меняя мокрые тряпки на его горячем теле. Она давала ему пить, пока тот трясся в ознобе. Его голова дергалась из стороны в сторону. Он хватался пальцами за то место, где прежде была его вторая рука. Через некоторое время он заснул.

Малкольм тоже погрузился в дрему. Темпл сидела у кровати и с тоской смотрела на лицо мужчины, освещенное красноватыми отблесками очага. Дядя Джексон проснулся после полуночи, и с этого момента он стал уже другим. В нем появилось смирение проигравшего человека.

— Как дела, малышка?

— Все нормально, — ответила она.

— Эта дрянь попала в меня, — сказал он. — Я чувствую ее в своих венах.

— Но я отсекла твою руку. Возможно, мы успели вовремя, и ты не изменишься.

Он покачал головой.

— Я чувствую яд. Эта зараза уже во мне. Она меняет мое тело. Тебе лучше увести Малкольма отсюда.

— Нет, ты не можешь знать наверняка, — возразила Темпл. — У тебя сейчас жар. Ты бредишь. Ты ведь мог не заразиться, верно?

— Послушай меня, малышка. Отнесись серьезно к моим словам. Это очень важно. Когда человек заражается чумой, он может чувствовать ее в себе. Ты поняла, что я сказал? Когда она в тебе, ты знаешь это.

— Но, дядя…

— Дай мне пистолет. Он там, на столе.

Темпл передала ему пистолет. Он вытащил магазин.

— Оставь только один патрон.

— Дядя, давай подождем…

— Делай, что я говорю. Оставь один патрон. Успокойся, милая. Ты должна быть сильной.

Темпл молча выполнила его просьбу.

— Теперь собери оружие и отнеси его в грузовик. Потом забери Малкольма. Уезжайте отсюда и больше не возвращайтесь. Ты все поняла? Ты слышишь, что я тебе говорю?

Она вытерла глаза рукавом и кивнула головой.

— Темпл, поспеши!

Внезапно изменившийся голос мужчины заставил ее выпрямиться.

— Сделай все, как я сказал! Ты поняла меня?

— Да, сэр.

— Со мной все будет в порядке. Я позабочусь о себе, прежде чем зараза одолеет мой разум.

Он прижал пистолет к груди.

— Твоя ситуация осложнилась, малышка. Ты должна подумать о дальнейшей жизни. Тебе придется существовать в суровом мире. Я не знаю, как ты это сделаешь. Но ты справишься. Короче, ты должна уехать отсюда. Любое место может стать твоим домом. Ты понимаешь меня?

— Да, сэр.

— И никому не позволяй указывать, где тебе жить и кем тебе быть. Ты моя девочка… Ты взлетишь высоко… и будешь главенствовать над остальными.

— Да, сэр.

— Теперь уходи. Я всегда считал тебя своей дочкой. И я буду помнить о тебе. Это обещание мертвого человека. Куда бы ни улетела моя душа, ты навсегда останешься в ней.

* * *

— У каждого человека имеется свое время для смерти, — подытожила она. — Это были его последние мгновения. Я думаю, что Бог записывает где-то все наши сроки, но такую хронологию нам лучше не читать.

Джеймс передал ей бутылку, и она сделала пару глотков. Теплая волна опьянения распространилась на ее щеки и грудь. Она смущенно перебирала пальцами гладкую тафту своего платья. Ночной ветерок щекотал ее затылок, вызывая мягкую дрожь.

— Сколько лет ты оставалась с ним?

— Два или три года, — пожав плечами, ответила Темпл. — Я плохо разбираюсь в датах.

— И с тех пор ты путешествуешь по стране?

— Да, хотя бывали остановки.

— А что случилось с мальчиком? С Малкольмом?

Ее губы плотно сжались, и она устремила взгляд прямо вперед — на пурпурно-черный горизонт.

Это произошло рядом с гигантом при въезде в Талсу. Ей вспомнился железный человек в рабочей каске. Статуя Золотого бурильщика высотой с восьмиэтажный дом. Одна рука уперта в бок, другая покоится на верхней платформе нефтяной вышки. Суровая и мощная фигура, похожая на солдата Бога. Своими ногами она могла бы сотрясать землю. Местные жители говорили, что гигант был артефактом прошлого — величественной данью уважения для процветавшей нефтяной индустрии в ее лучшие десятилетия прошлого века.

Темпл хотела, чтобы Малкольм увидел эту статую. Ради нее они сделали крюк, остановили машину и начали глазеть на гиганта, чувствуя себя маленькими и тщедушными букашками.

— Кто создал ее? — спросил Малкольм.

— Не знаю. Наверное, городские власти.

— А зачем?

— Не знаю, — пожав плечами, ответила она. — Мне кажется, людям нравилось строить что-то большое. Возможно, они чувствовали гордость за свои свершения… за технический прогресс.

— Прогресс? К какой цели?

— Не важно. Лишь бы подниматься выше, опускаться глубже или перемещаться куда-то дальше. Пока находишься в движении, тебе не важно, куда ты идешь или за чем ты гонишься. Вот почему люди назвали это прогрессом. Волевым движением в какую-нибудь сторону.

— А теперь кто-то создает подобные статуи?

— Вряд ли, насколько я знаю.

— Потому что больше нет прогресса?

— О чем ты говоришь? Прогресс существует всегда. Просто его перестали воплощать в виде железных статуй.

— И где он теперь?

— Во многих вещах. Например, внутри тебя.

— Внутри меня?

— Конечно. В истории планеты еще никогда не было такого мальчика, как ты. Мальчика с твоим багажом впечатлений и с теми битвами, в которых ты сражался. Фактически, ты уникальное явление. Абсолютно новый тип человека.

Он почесал нос и поразмышлял над ее словами, затем снова перевел взгляд на железного человека.

— В любом случае, мне нравится эта статуя, — сказал Малкольм. — Она никогда не умрет.

Он был прав. Ради этой статуи они сделали крюк и остановили машину. Они смотрели на нее снизу вверх. И когда случилась беда, они уже не могли повернуть время вспять и изменить произошедшее. Хотя Малкольм был прав насчет железного человека. Могучий гигант являлся символом изобретательности, человеческой гордости и бессмертного духа эволюции. Эта мощная фигура бросала длинную тень, которая пересекала шоссе и тянулась к плодовитым равнинам Америки — через всю страну глупости и изумления, капитала и порочности.

Те прежние люди, наверное, чувствовали себя, как Господь на ужине в небесах между розовыми и синими горизонтами. Они взрывали границы мира своим дыханием и индустриализацией, и казалось, что даже Бог мог задохнуться в восторге от такой красоты и умереть бездыханным, глядя на свое творение. Все эти западные «Разор редс» и виды нищего, но элегантного Юга, всегда остававшегося на плохом пайке; вой койотов и кудзу, эта зеленая чума, заполонившая всю территорию; запыленные окна, не видевшие тряпку уборщицы, с тех пор как…

— Эй, — окликнул ее Джеймс. — О чем ты задумалась?

Темпл поняла, что слишком долго ничего не говорила. Ей не нравилось думать о некоторых вещах, потому что такие размышления поглощали каждую клеточку ее ума и тела.

— Что? — отозвалась она.

— Я спросил тебя о мальчике. Что с ним случилось?

— Его больше нет.

— Но что произошло?

Она еще раз посмотрела на Джеймса, на его бледную кожу и темные глаза. Теперь он стал другим. Он будто плавал в воздухе. Чтобы заставить парня замолчать, она склонилась к нему и поцеловала его в губы. Бутылка, стоявшая между ними, упала на землю. Ее опалило мужское дыхание. Оно вдруг превратилось в ее дыхание, и вкус его губ вызывал жар упоения. Руки Джеймса ласкали ее лицо. Он целовал Темпл с такой страстью, словно хотел проглотить ее целиком.

Какое-то время прошло в поцелуях. Они напоминали двух горных волков, которые кусали друг друга, играя. Она приподнялась и, развернувшись, устроилась на коленях Джеймса, затем опустила руки и расстегнула «молнию» на его брюках.

— Эй, подожди, — проворчал он, отстраняясь от ее поцелуев. — Мы не можем так… Ты…

— Все нормально, — прошептала она, чувствуя на шее влагу от его нежных губ. — Я уже потеряла свой шанс когда-нибудь иметь детей.

Темпл провела пальцами по мужскому члену и сжала его в руке. Тот был горячим и твердым, готовым пройти через все препятствия. Она прижалась к Джеймсу.

— Нет, подожди, — возразил он опять. — Это неправильно. Мне двадцать пять, а тебе…

— Замолчи. Просто дари мне любовь. Я не хочу ни о чем думать. Давай сделаем это прямо сейчас.

Она накрыла его рот губами, приподняла платье из тафты и, приспустив трусики, направила горячий член в себя. Колени Темпл болели на деревянных планках скамьи, но внутри уже двигался живой стержень, и ей нравилось, как ее тело держалось на нем. Ей нравилось думать об удовольствии, которое Джеймс получал от ее нижней части тела, — той, что отличала ее от мужчин и делала женщиной. Это слово заплясало в звеневшей голове — женщина, женщина, женщина! — и она поверила, что их связь была правильной. Проклятье! Еще бы не верить, когда она чувствовала это в своем животе, и в пальцах ног, и даже на кончиках зубов.

* * *

На следующий день она проснулась рано — солнце только поднялось над горизонтом. Темпл подошла к окну и осмотрела прямую подъездную дорогу, длинный разлом, тянувшийся между холмов, и огромное румяное небо, открывавшееся за створом каньона. Заглянув в смежную комнату, она увидела громоздкое тело, запутавшееся в простынях и одеяле. Обе подушки валялись на полу. Одна рука мужчины покоилась на ночном столике, под которым лежал сбитый будильник.

— Глупыш! Ты образец беспомощности!

Она подняла будильник и попыталась накрыть простыней храпевшую фигуру. При этом оголились его ноги. Темпл обошла кровать с другой стороны, попробовала высвободить конец одеяла, но не смогла натянуть его до обнажившихся бедер. В конце концов, она отказалась от своей затеи и встала перед ним, упершись руками в бедра.

— Хорошо, что мы нашли тебе этот дом. В одном ты меня точно не переубедишь: я тебе не мама!

Спускаясь по лестнице, она услышала музыку, доносившуюся из гостиной. Миссис Гриерсон сидела в кресле с высокой спинкой, похожей на веер. Рядом на проигрывателе крутилась граммофонная пластинка. Пожилая женщина вязала какую-то длинную, голубую, как глаза ребенка, вещь.

— Ты рано встала, моя милая, — сказала миссис Гриерсон.

— Я не привыкла много спать.

— Ты такая же непоседа, как и я.

— Наверное, вы правы.

Сев рядом со старушкой, она меняла пластинки, когда те заканчивались. До сих пор она видела проигрыватели только в старых фильмах. Ей всегда нравились подобные устройства с точными механизмами. Веселые и быстрые мелодии, с множеством труб и барабанов, создавали впечатление, что в комнате находилась толпа танцующих людей, одетых в свитера и юбки.

Чуть позже их позвали на завтрак — с бисквитами, джемом и кофе. Все Гриерсоны сидели за столом. Ричард и его бабушка пытались вести приятную беседу. Джеймс посматривал на Темпл всякий раз, когда она переводила взгляд в сторону. Она видела это уголками глаз. После завтрака, взяв тарелку с несколькими бисквитами, она поднялась в комнату глупыша. Мейси помогла ей одеть и накормить медлительного «медвежонка». Горничная была очень доброй и разговаривала с ним, как с большим ребенком, а он, в свою очередь, послушно выполнял ее указания.

Через час Темпл устала от безделья. Миссис Гриерсон раскладывала пасьянс в гостиной. Ричард снова и снова разучивал на рояле одну и ту же мелодию — причем, насколько она могла судить, без вариаций. Джеймс куда-то пропал. Темпл не понимала, как люди могли жить такой жизнью, сидя в доме с окнами, откуда открывался вид на места, где они никогда не бывали.

Она вышла во двор и прогулялась до подъездной дороги, затем поднялась на поросший лесом холм, нашла электрическую ограду и, стараясь не влезать ногами в лужи, проследовала вдоль нее по всему периметру поместья. Это была обширная территория, и Темпл потребовалось полчаса, чтобы обойти ее кругом. У боковой стены особняка располагалась увитая виноградником беседка. С одной из шпалер свисали деревянные качели. Она села на них и сделала несколько махов вперед и назад.

— Чем занимаешься?

Джеймс стоял неподалеку, прислонившись к дереву.

— Ничем, — ответила Темпл. — Просто захотелось покачаться. Конструкция трещит, но работает.

— Это не все, что ты делаешь. Я заметил, что сегодня утром ты дважды прогулялась вокруг поместья. Проводишь рекогносцировку?

— Нет. Я просто удивляюсь тому, как мой мир вдруг уменьшился настолько, что мне дважды удалось обойти его за одно утро.

Джеймс кивнул головой.

— А ты, значит, следил за мной? — спросила она.

— Послушай, прошлой ночью… Я не должен был… Я не хочу, чтобы ты… Мне кажется, это была ошибка.

— Ты так считаешь? Ты хочешь сказать, что не любишь меня? Неужели ты не подаришь мне белое платье и не возьмешь меня в жены?

Она захохотала.

— Не смейся, — глядя на ее ноги, ответил он. — Я просто пытаюсь прояснить ситуацию. Ты…

— Выходит, я отдала свою цветущую женственность мужчине, который не строит в уме благородных планов о нашем совместном будущем?

Темпл снова рассмеялась. Джеймс выглядел жалким и смущенным.

— Когда ты собираешься отвести меня к своему отцу, чтобы мы получили его благословение?

— Прекрати! — крикнул он.

В его глазах сверкнули искры гнева.

— Ладно, успокойся. Я просто подшучиваю над тобой. Вы, Гриерсоны, очень обидчивые люди. Сначала угощаете бисквитами и показываете модели кораблей, а затем распространяете вокруг себя ярость и ужас. Такое впечатление, что ваше семейство обитает на двух полюсах, пока все остальные люди бродят по широкой середине мира.

— Прости, но ты заговорила о моем отце.

— Он болен, верно? Как долго он болеет?

— Около года.

— А что за болезнь? Что с ним случилось?

— Ну, во-первых, он родился Гриерсоном. Сама наша семья — уже болезнь.

— Ты преувеличиваешь. Не так уж вы и плохи. Возможно, немного странные, но достаточно сердечные.

— Сердечные?! — фыркнул он. — Ты хочешь увидеть нашу сердечность? Тогда я покажу тебе ее. Идем! Я познакомлю тебя с моим отцом.

— Джеймс, подожди! Это была только шутка. Я не хочу встречаться с еще одним Гриерсоном. Мне и остальных вполне достаточно.

— Он тебе понравится. Он совсем другой. Общительный и любознательный.

Джеймс схватил ее за руку и повел в дом. Оказавшись внутри, они не стали подниматься вверх по главной лестнице, а прошли на кухню — к той двери, которая вела в подвал. Воздух здесь был затхлым, и Темпл уловила в нем знакомый зловонный запах. Когда ее спутник щелкнул выключателем, на потолке засияло несколько люминесцентных ламп. Она увидела клетку, сделанную из досок и проволочной сетки. Цементный пол устилали вязаные коврики. Сначала ей показалось, что клетка была пустой, но затем она увидела фигуру, сидевшую в углу.

— Познакомься с Рэндольфом Гриерсоном, — произнес Джеймс, — патриархом нашего семейства и единственным сыном Эдны Гриерсон. Этот яркий образчик американской аристократии когда-то был моим отцом.

Зомби медленно приподнял голову, выставляя на обозрение пересохшие губы, впалые глаза и серую кожу с отвратительными черными пятнами, которые шелушились по краям. Его взгляд был мутным, как у слепого человека. Казалось, что он полагался скорее на слух, чем на зрение.

— Джеймс, как давно твой отец стал мертвяком?

— Около года назад. Ты должна понять, что Гриерсоны не желают расставаться со своим прошлым. Вот, наверное, на что ты ссылалась, говоря о сердечности моих родственников.

Рэндольф Гриерсон не походил на тех слизняков, которых она видела прежде. Он царапал голову истертыми кончиками пальцев, и кожа кусками отлетала от его скальпа. В покрасневших слезящихся глазах сиял азарт охоты. Он вопросительно смотрел на двух людей, стоявших перед ним за проволочной сеткой. Казалось, Рэндольф Гриерсон молча задавал им философские вопросы: какова форма Земли и где мы на ней находимся? Зомби сделал несколько вялых шагов и, стараясь дотянуться до Темпл, просунул пальцы через проволочную сетку. Она, привлеченная загадочным взглядом, еще раз взглянула в его глаза.

— Он когда-нибудь видел других слизняков?

— Нет, не видел, — ответил Джеймс.

— То есть он не знает, кем стал?

— Думаю, что не знает. О Господи!

Молодой человек покачал головой. Темпл приподняла руку и прикоснулась к пальцам Рэндольфа Гриерсона.

— Твой отец осознает неправильность происходящего. Но он не может понять, что с ним случилось. Ему кажется, что он совершил дурной поступок. И он ищет способ искупить свою вину.

— Будь осторожна! Он укусит тебя, если ты дашь ему такую возможность. Живой он был образцом благородства и чести. Однако, став мертвым, он ничем не отличается от любого слизняка.

— Я не сомневаюсь в этом, — скрестив руки, сказала Темпл. — Он очень слабый. Чем вы кормите его?

— В том-то вся и беда. Мой брат считает, что его можно обмануть, подсовывая свинину, телятину или конину. Но папочка Рэндольф не желает подмены.

— Иногда я видела, как слизняки питались животными. Хотя это случалось очень редко. После длительного голода кто-нибудь из них сходил с ума и показывал другим пример.

Джеймс с изумлением посмотрел на нее.

— Ты так много знаешь о зомби.

— Я постоянно путешествую. Когда ты в пути, слизняки создают большие сложности, и их приходится избегать.

— А ты когда-нибудь видела, чтобы кадавра держали как домашнее животное?

— Нет. Такого я еще не видела.

— Значит, Гриерсоны еще не разучились удивлять людей своими поступками! В любом случае, я был немного удивлен, что моя бабушка не скормила тебя этому слизняку.

— Ты должен ее понять. Она любит своего сына.

— Он больше не ее сын.

— Я знаю.

* * *

Она научилась называть этот большой дом по имени — «Белле Айл», — и ей нравилось исследовать его укромные уголки, потому что там хранились удивительные вещи. Например, зеленые кукольные домики, с белыми фронтонами и миниатюрными свинцовыми очагами, на которых стояли крохотные кастрюльки. Или полки со старыми иллюстрированными книгами. Она аккуратно брала их в руки и раскрывала на мохнатом ковре, любуясь красивыми рисунками. Коридоры на верхнем этаже вели к многочисленным комнатам, и никто не запрещал ей входить в любую из них.

Открыв очередную дверь, она обнаружила какую-то мастерскую. У дальнего окна стоял стол, заваленный мелкими инструментами, стальными щипчиками, миниатюрными тисками, болтами из светлого дерева и кусками тонкой бронзовой фольги. В центре стола на причудливой подставке располагался перевернутый вверх дном миниатюрный макет корабля. Его корпус был наполовину покрыт полосками меди длиной с зубочистку. На всех предметах виднелся тонкий слой опилок. Она с улыбкой склонилась над столешницей и попыталась сдуть вездесущую пыль.

На стенах висели географические карты, размеченные пунктирными линиями и красными крестиками — маршрутами путешествий, которые тянулись через синие океаны. Кончиком указательного пальца она проследила одну из пунктирных линий, прочерченных через демаркационные границы прежних стран, — от города с неизвестным названием к другому городу.

— Кто разрешил тебе входить сюда? — раздался голос за ее спиной.

Она повернулась и увидела Ричарда Гриерсона. Он, подбоченившись, стоял в дверном проеме. Парень был старше ее на пять лет, но он относился к тому виду молодых мужчин, которые еще не полностью прошли этап мальчишества.

— Я провожу инвентаризацию, — пошутила она. — Как здорово! У тебя тут настоящая капитанская каюта!

Стряхнув с себя напускной гнев, Ричард самодовольно поправил лацканы куртки.

— Прошу прощение за грубый тон, — сказал он с почти женским жеманством. — Мы не привыкли к гостям. Конечно, ты можешь входить сюда в любое время.

— Неужели все эти корабли, которые я видела в доме, сделаны твоими руками? — спросила она.

— Да, их сделал я.

— Ты настоящий мастер, Ричард! Чтобы создавать такие миниатюрные модели и музицировать на рояле, нужны чувствительные пальцы. К сожалению, мои руки предназначены для более грубой работы.

Темпл приподняла вверх ладони, и он, увидев ее отсеченный мизинец, брезгливо поморщился.

— Я согласен с тобой, — начал он, — но хотел бы заметить…

— Ты и карты рисуешь?

— Нет, — ответил юноша. — Я взял их из географических атласов. Джеймс приносит мне все книги, которые он находит в опустевших городах.

— Понятно. Значит, карты рисовал не ты. Но маршруты-то твои?

— Да, мои.

— И для чего они нужны?

Его лицо посветлело. Он подошел к ней и снял с нижней полки несколько книг.

— Когда все вернется к нормальной жизни, я отправлюсь путешествовать по этим местам. Я собираюсь пройти под парусом вокруг света.

— Ого! А ты сможешь?

— Люди плавали. Вот смотри! Ты что-нибудь знаешь о Новой Зеландии?

— Нет. Я даже ничего не слышала о Старой Зеландии.

— У меня тут собрана кое-какая информация, — сказал он, открывая альбом с яркими фотографиями покатых холмов, высоких гор, изогнутых кустов и чужеземных рынков, с уличными ларьками и людьми в цветастых одеждах.

Это были почтовые открытки со всего мира. Огромная коллекция красивых пейзажей.

— Видишь? Австралийская пустыня. Портовый город на Таити.

А дальше был Мадагаскар. И Гренландия, на самом деле оказавшаяся не зеленой страной, а островом, который круглый год был покрыт льдами.

— Подумать только! — прошептала Темпл. — И ты собираешься добраться до всех этих мест?

Он закрыл альбом и, нахмурив брови, посмотрел на переплет.

— Я должен попытаться, — ответил Ричард.

— Почему же ты не отправишься в путешествие прямо сейчас? — спросила она. — Ведь Гренландия не сдвинется с места. Чего ты ждешь?

Он бросил на нее недоумевающий взгляд.

— Пока свирепствует чума, это невозможно сделать. Но однажды мир вернется к своему прежнему состоянию.

— А что ты знаешь о прежнем состоянии? Ты старше меня на пять лет. Мы с тобой родились в одном и том же мире.

— Я много читал о тех временах.

Он указал рукой на потертые книги, стоявшие рядами на полках.

— Видишь эти тома? Их сотни! Я знаю, каким был наш мир! И каким он может стать снова. Бабушка говорит, что нужно подождать. Это лишь вопрос времени!

Ричард улыбался, но такие улыбки обычно бывали у людей, прятавшихся в дальних уголках своего разума, где хранились яркие фантазии, нарисованные детскими цветными мелками.

Темпл посмотрела на книги, на корочки томов, едва проступавшие под слоем опилок. Она взглянула на игрушечные корабли, сделанные для воображаемых путешествий по красным пунктирным линиям карты. Она еще раз посмотрела на экзотические почтовые открытки в альбоме, все еще раскрытом перед ней. И ей вдруг стало ясно, что эти страны и города были только названиями, хранившимися в уме Ричарда. Ей захотелось дополнить его чудесные несбыточные мечты, додумать их своими собственными вымыслами, но что-то в них заставило ее почувствовать тоску. Они показались ей самыми грустными и печальными надеждами, которые она когда-либо встречала в своей жизни.

* * *

Началась вторая неделя ее пребывания в особняке. Она задержалась здесь на больший срок, чем хотела. Иногда она обходила ограду в течение дня, иногда — помогала Мейси на кухне, чтобы заняться хотя бы каким-нибудь делом. Миссис Гриерсон научила ее пинаклу, но Темпл оказалась слишком хорошей в этой карточной игре. Из милосердия она проигрывала старой женщине в половине партий. Каждый вечер она поднималась на холм, смотрела на город и считала огоньки. В какие-то дни ее сопровождал Джеймс Гриерсон, в другие — она оставалась одна.

Порою ночами она проходила по коридору, открывала дверь его спальни, и он ждал ее в постели. Если Джеймс не был слишком пьян, они занимались сексом, но Темпл никогда не засыпала рядом с ним, потому что не имела такой привычки и не собиралась обретать ее. Глядя в темноте на лицо мужчины, она гадала, откуда исходил тот свет, который отражался в его глазах. Они пили из одной бутылки, и Джеймс говорил, что следующий раз она может пойти вместе с ним на поиски припасов. Темпл кивала головой, надеясь к тому времени уже уехать отсюда. Она мечтала о дороге, о длинной магистрали, которая вела бы в глубь страны навстречу новым городам с живым и мертвым населением.

Вставал вопрос, куда отправиться дальше. Она жила на юге долгое время — почти столько, сколько помнила себя. Она, как дрозд, летала взад и вперед от столба к столбу вдоль одной и той же рухнувшей ограды. А что если рвануть на север и посмотреть на Ниагарский водопад, о котором рассказывал охотник Ли? На всю эту воду, с грохотом падавшую с края Земли? На реку, которую Бог согнул под странными углами? Да, такое зрелище она хотела бы увидеть. Тут и сомневаться нечего. И дальше прямиком в Канаду! Потому что она никогда не бывала в других странах. Мексика не в счет. Граница с ней не была обозначена, и Темпл могла пересекать ее по два раза на дню, когда колесила по штату Техас.

А еще ей хотелось бы побывать на берегах Калифорнии, которые она видела в старых оборванных журналах. Пальмы на закате, белые меридианы песка, пирсы, уходившие к горизонту, и свирепые волны, бившие о покрытые ракушками пристани. Она слышала, что в Калифорнии были созданы большие и безопасные области для живых людей. Огороженные города, где шла бойкая торговля, и даже было свое небольшое правительство. Оазисы цивилизации. Возможные зачатки нового мира. Ей хотелось бы посмотреть на что-нибудь подобное.

Или взять, к примеру, заснеженные горы, где можно было строить замки изо льда. Однажды в горах Северной Каролины она видела настоящий снег. Люди там часами могли ездить по заснеженным дорогам, не встречая ни одного слизняка. Зомби не выносили холод. Они не умирали, но замедлялись почти до полной остановки или просто замерзали. Ей вспомнился небольшой городок, расположенный рядом с брошенной лыжной базой. Замерзшие слизняки на улицах напоминали статуи. Она шла среди них и удивлялась тому, что Бог создал такую живописную картину. А ведь Он точно знал, что нужно делать.

Даже Ричард Гриерсон не сомневался, что мир был огромной территорией. Это понимала и она, и любой другой человек. Но некоторые места всегда оставались с тобой — не важно, куда бы ты ни уезжал.

Тем вечером после ужина Джеймс нашел ее на краю обрыва. На небе не было ни облачка, и городские огни, сиявшие перед ними, казались отражениями звезд.

— Ты что-нибудь слышала о парне по имени Мозес Тодд?

Темпл почувствовала, как все ее внутренности сжались.

— Откуда ты узнал это имя?

— Он так представился, когда Джонс открыл ему ворота. Этот человек сейчас сидит в гостиной. Ричард развлекает его сольным концертом.

 

ГЛАВА 7

Джеймс сказал, что Мозеса впустили без его ведома. Когда он увидел гостя, тот уже посасывал холодный чай и слушал музыкальные экзерсисы его брата Ричарда. Закинув руку на спинку кушетки и вальяжно скрестив ноги, Тодд с улыбкой встретил появление еще одного Гриерсона. Мужчина приподнялся и протянул огромную ладонь.

— Добрый вечер, сэр.

Пальцы Джеймса болезненно хрустнули под прессом рукопожатия. Гость мог бы раздавить и кирпич.

— Познакомьтесь, — сказала бабушка. — Это мистер Мозес Тодд. Он путешественник.

— Очень рад, — ответил Джеймс.

— А вы, я полагаю, второй внук этой леди?

— Я горжусь своими мальчиками, — кивнув, ответила миссис Гриерсон. — К сожалению, их отец болен и не может присоединиться к нам. Но у нас гостит одна девушка. Я представлю вам ее, когда она вернется. Саре нравится совершать вечерние прогулки.

Джеймс заметил, как сузились глаза мужчины.

— Я с радостью поприветствую ее, — ответил Тодд.

— В последнюю неделю нам везет на гостей, — продолжила бабушка. — Ах, Ричард! Джеймс! Какое счастье, верно?

— Вы совершенно правы, — согласился Ричард.

Знали бы они, каким небезопасным для них было это «счастье».

* * *

Когда они спустились с холма, Темпл подошла к машине и вытащила из сумки пистолет. Стараясь не шуметь, они с Джеймсом вошли в дом через кухонную дверь. Из гостиной доносилась музыка. Ричард исполнял мелодию, похожую на колыбельную песню. В паузах между звуками Темпл слышала перестук маятника старинных часов, стоявших у двери. Она дождалась окончания мелодии. Когда раздались аплодисменты — то есть когда руки Мозеса были заняты, — она открыла дверь, вошла в комнату и нацелила оружие в голову Тодда. Темпл уже успела забыть, каким большим и крепким выглядел этот мужчина. Его темная борода давно не знала ухода, засалившиеся волосы были зачесаны на затылок. Он спокойно сидел на кушетке и с улыбкой смотрел на нее.

— Боже мой! — прикрыв рот рукой, воскликнула миссис Гриерсон.

— В чем дело? — спросил Ричард.

— Привет, малышка, — сказал Тодд.

Он поднялся на ноги, напоминая Пола Баньяна.

— Сделаешь хотя бы шаг, и я убью тебя, — предупредила Темпл.

— Ты так не поступишь, дорогая, — возмутилась миссис Гриерсон. — Я не знаю, к чему все эти грубости, но…

— Ричард, проводи бабушку наверх в ее комнату, — попросил Джеймс.

— Что происходит? — спросил его брат.

— Проклятье! Просто делай, что тебе говорят!

Ричард съежился, словно огрызающийся барсук, но затем встал, подошел к миссис Гриерсон и вывел ее под руку из гостиной. Темпл прислушалась к их шагам на лестнице.

— Невежливо держать гостей под прицелом оружия, — сказал Мозес.

— Вы мой гость, а не Сары Мэри, — ответил Джеймс. — Оружие в ее руках.

— Это верно, — согласился Тодд.

— Пройди туда, — велела Темпл, указав ему на деревянное кресло с красивой, драпированной сатином подушкой. — Только медленно.

Мозес сел в кресло. Джеймс принес из подвала веревки и крепко связал его запястья и лодыжки.

— Ты уверен, что защищаешь правильную сторону? — спросил Тодд, пока Джеймс завязывал последние узлы.

— Она провела в моем доме восемь дней и никого еще не убила. А от тебя, судя по виду, можно ждать больших неприятностей.

— Достаточно честный ответ, — произнес Тодд. — Она рассказала тебе, что убила моего брата? Расправилась с ним голыми руками. Как зверь. Неужели она не упоминала об этом на ваших вечерних посиделках?

Джеймс бросил быстрый взгляд на Темпл. Но он не ожидал от нее ни подтверждения, ни оправдания.

— Похоже, вам обоим нужно обсудить свои вопросы, — сказал он. — Я посижу в соседней комнате. Сара, позови меня, если что-нибудь понадобится.

Темпл молча кивнула. Когда Джеймс вышел из гостиной, Мозес снова улыбнулся.

— Как поживаешь, девочка? — спросил он.

— У меня все нормально.

Он облизал губы, как будто готовился к долгой беседе. Его борода изменила форму и стала напоминать морского ежа. Темпл увидела, как кончик его белого языка увлажнял уголки рта.

— Ты нашла для себя прекрасное пристанище, — сказал он, обводя взглядом комнату.

— Да, тут живут хорошие люди. Они немного не в своем уме. Точнее, некоторые из них. Но они содержат большое хозяйство и сохраняют свой быт.

— Как еда?

— Лучше, чем где-либо.

Темпл села на кушетку рядом с креслом и уперлась локтями в колени. Мозес посмотрел на пистолет, который она оставила на кофейном столике. Если бы его руки не были связаны, он мог бы дотянуться до него.

— Тебе лучше не терять бдительности, девочка. Всегда будь начеку. Ведь я могу вырваться из веревок и схватить твой пистолет.

— Если можешь, то давай попробуй. Это так или иначе завершит наше дело.

Он долгое время разглядывал ее — лицо, а не тело под одеждой, как прежде делал его брат. Глаза Мозеса копались в ее мыслях и проводили какие-то исследования. С его губ сорвался добродушный смех, от которого Темпл подскочила на месте. Она заметила маленькие крошки пищи, застрявшие в его бороде.

— У тебя крутой характер, детка, — сказал Тодд. — Я смотрю, тебе и черт не страшен.

— Как ты нашел меня?

— Я следопыт. Вырос среди охотников в Арканзасе. Это были мерзкие люди. Тебе бы они не понравились. Но они научили меня охотиться и различать следы врагов. А в наши дни на дорогах нечасто можно встретить белокурых девушек. Тебя нетрудно было отыскать.

Она осмотрела его с головы до ног.

— Не думаю, что ты хороший следопыт.

— Но я же здесь, не так ли? Слушай, а ты видела орду слизняков в городе, который находится в паре миль отсюда? За ними света не было видно. Я ехал сквозь их столпотворение, как через облако москитов. Вряд ли кто-то захотел бы оказаться в том городе без четырех колес и мощного мотора.

— Да, я видела их стаи. Знаешь, они научились пожирать животных. Лошадей и енотов. Некоторые из них уже едят себе подобных.

— Ты шутишь?

Он покачал головой.

— Просто какое-то извращение природы.

— Их голодание не сулит нам ничего хорошего, — вздохнула Темпл.

— Вот что я тебе скажу. Когда будешь уезжать отсюда, выбери другую дорогу. Не возвращайся через тот город.

Она с усмешкой посмотрела на него.

— Слушай, Мозес, я ведь знаю, зачем ты гонишься за мной. Я знаю, что ты хочешь сделать.

— Я догадался об этом, пока меня под дулом пистолета привязывали к креслу.

— Пойми, твой брат сам напросился! Но я позаботилась о нем. Чтобы он не стал слизняком. Такой участи я никому не желаю.

— Да, тут ты молодец. Я у тебя в долгу. Но это не оправдывает убийство Авраама.

— Мне жаль говорить тебе это… Твой брат был нехорошим человеком. Он принуждал меня к плохим вещам. Он приставал ко мне и позволял себе отвратительные вольности. Я была вынуждена защищаться.

Склонив голову, Тодд печально посмотрел на свои колени. Затем он перевел взгляд на Темпл и мягко произнес:

— Если честно, я могу поверить, что так оно и было. Ему не следовало обижать тебя. В этом смысле все мои симпатии на твоей стороне. В таких вопросах у нас с Авраамом имелись большие разногласия.

Он вздохнул и снова посмотрел ей в глаза. Теперь его взгляд был другим — беспощадным.

— К сожалению, малышка, не мы с тобой контролируем наши судьбы. Нам остается лишь смиренно выполнить задачи, которые мы получили по тем или иным причинам. Кто сделал таким похотливым моего брата? Кто направил его в твои руки? Это были не я и не ты. Конечно, он вел себя по-скотски. Но Авраам — мой брат! Моя плоть и кровь. Да, он совершал дурные поступки. Однако теперь это не имеет никакого значения. Надеюсь, ты понимаешь меня.

Она вздохнула и откинулась на спинку кушетки.

— Я догадывалась, что все так закончится.

— Мы играем написанные для нас роли. Таков сценарий судьбы.

— Ничего не поделаешь, — согласилась Темпл.

— Я вижу, что ты понимаешь меня. У тебя имеется чутье на такие вещи. Ты знаешь, что в мире существует свой порядок — набор правил для Бога и для людей. Многие думают, что наша планета пошла вразнос из-за зомби. Они думают, что теперь можно все уничтожать — плоть, ум и душу. Но мы с тобой живем не за стенами общин и крепостей! Мы странствуем по земле и знаем, что Бог по-прежнему смотрит на нас. Я уважаю тебя за такое понимание. За то, что ты остаешься собой — простой и скромной девушкой.

Темпл, поморщившись, почесала колено.

— Похоже, ты любишь потрепать языком, — проворчала она.

— Хочешь сказать, что моя речь в чем-то лживая?

— Нет, я этого не говорила. Просто мне кажется, что ты поднял слишком большую тему для маленького вечера. Я не знаю, что с ней делать.

— Да, она напоминает глубокий колодец. Не с нашими скудными умами спускаться туда. Так как мы поступим, девочка? Ты и я?

— У меня имеются кое-какие идеи, — склонившись вперед, ответила Темпл.

— Горю желанием услышать их.

— Я полагаю, ты останешься связанным в этом кресле до самого утра. Тем временем я пойду к своей машине, сяду в нее и умчусь отсюда в туманную даль. Мне не помешает хорошая дистанция между мной и тобой. Завтра наши гостеприимные хозяева развяжут тебя и отпустят на все четыре стороны. Ты же не станешь мстить им из-за меня, не так ли?

— Они мне ничего не сделали. Разве что привязали к креслу. Я думаю, что можно списать это на твой счет.

— Я считаю тебя честным человеком, Моз.

— Девочка, мы живем в мире, который не требует бесчестности поведения. Считай, что я дал тебе мое слово.

— Отлично.

— Хочу напомнить тебе, что ты можешь воспользоваться моментом и застрелить меня прямо сейчас, — сказал он, облизывая губы под густыми усами.

— Ты ничего мне не сделал.

— Пока не сделал. Но даю тебе еще одну гарантию — слово мужчины, живущего под серыми небесами смерти. В следующий раз, когда мы с тобой встретимся, я сделаю все, чтобы убить тебя.

Взгляд Мозеса снова пробрался внутрь ее черепа и начал охотиться там за тайными мыслями. По ее коже пробежали мурашки, словно кто-то следил за ней через темные окна ночи. Казалось, что он, как египетская статуя, сидел у входа в древнюю подземную пещеру. Ей не хотелось, чтобы ее секреты стали известны ему. Она встала и забрала пистолет с кофейного столика.

— Пока ты ничего не сделал мне, — повторила она, — хотя и надоел своим нытьем, как москит. Но не могу же я убивать тебя за такую провинность.

— Ты проявила праведное благородство, девочка. Я рад, что мы с тобой еще немного попылим по земле, прежде чем уладим наше дело… которое закончится чьей-то перерезанной глоткой.

* * *

Поднявшись в спальню, она села на кровать рядом с мужчиной, чей волоокий взгляд на округлом лице выискивал что-то в бесконечности. Темпл усмехнулась, отметив телесное сходство глупыша и Мозеса Тодда. Правда, руки ее спутника дрейфовали в воздухе без всякой мысли о божественном творении мира. Она потрепала ладонью его бритую голову и почувствовала колючие кончики волос, уже пробивавшиеся наружу. Глупыш согнул шею и вопросительно посмотрел на ее руку. Она показала ему ладонь и растопырила пальцы. Он нежно накрыл их гигантской рукой.

— Все хорошо, малыш, — сказала она. — Я думаю, нам пора расстаться.

Он, как ребенок, играл с ее пальцами.

— Будь послушным мальчиком. Они удивятся, когда найдут тебя здесь завтра утром. Но эти люди обойдутся с тобой по-доброму. Главное, не дай им скормить тебя их папочке, и тогда все будет хорошо.

Она засмеялась, глядя, как он перебирает ее пальцы.

— Это я шучу, глупыш. Они приличные люди и не обидят тебя.

Ей оставалось лишь попросить Джеймса Гриерсона присмотреть за Мозесом Тоддом. Тогда он будет занят и не заметит, что она оставила у них своего подопечного. Семейство Гриерсонов позаботится о слабоумном человеке — причем гораздо лучше, чем она. Темпл ведь не нянечка с подгузником, не спасительница кротких людей. Она принадлежала к другому миру — миру, который населяли насильники и безумцы, пожиратели плоти и бродяги различной степени мерзости, странствующие по диким и гиблым местам. Она совершала злые поступки, которые оставили отметины на всей ее жизни, не хуже печати на лбу. Отрицать их было бесполезно. Это стало бы тщетной суетой.

* * *

— Куда ты поедешь? — спросил Джеймс.

— Скорее всего на север, — пожав плечами, ответила она.

Они встретились в библиотеке на втором этаже. Осмотрев французские окна, выходившие на фасадный балкон, и книжные полки, заполненные сверху донизу разноцветными томами, Темпл подумала на миг о том, как было бы, наверное, интересно родиться сотню лет назад.

Она представила себя за маленькой учебной партой. Вот она грызет карандаш и читает буквы, а какая-то седая женщина в элегантном платье стоит у классной доски и, сжимая в руках длинную указку, показывает детям что-то важное на карте мира. Затем ученики сдают листы с контрольными заданиями, складывая их стопкой на деревянном столе.

Но Темпл было трудно удерживать в фокусе тот далекий нереальный мир. Ее воображение отступило, и она представила слизняка, ворвавшегося в класс. Все дети с визгом начали разбегаться в стороны. Тогда она достала из школьного ранца непальский нож и вонзила его в череп зомби, чувствуя небольшое сопротивление, когда клинок проник внутрь мозга. Дети радостно засмеялись, и седая учительница одобрительно закивала головой. Такая забавная сцена заставила ее улыбнуться.

— Он будет преследовать тебя, — сказал Джеймс Гриерсон.

— Конечно, будет. Но он не такой хороший следопыт, как ему хочется думать. Если я получу полдня форы, он никогда не отыщет меня.

— Я задержу его, насколько смогу.

— Не нужно. Полдня достаточно. Если у него останется надежда догнать меня, он уедет отсюда, не причинив вам вреда. А если ты задержишь его на долгий срок, он захочет отомстить тебе. Зачем вам неприятности?

— Я смогу позаботиться о нашей безопасности.

— Конечно, сможешь. Но твоя бабушка не хочет ссор и стрельбы. Так же, как твой брат, как Джонс и Мейси. Они стараются оградиться от ужасов реального мира. Не нужно приносить войну в их дом.

— Тебе действительно так хочется уехать? Ведь ты не сможешь странствовать всю жизнь.

— Кто сказал, что не смогу? На самом деле я видела только пару интересных поселений, в которых мне хотелось бы остаться. И те ситуации… они не потеряны. Просто мне показалось, что время еще не пришло. Думаю, что со мной все будет хорошо. Если я найду достойное место, чтобы обосноваться там, то остановлюсь и пущу корни.

Он с улыбкой покачал головой.

— Если бы не поместье Гриерсонов, за которым нужно присматривать, я поехал бы с тобой.

— У тебя своя миссия, а у меня своя. И речь тут идет не о романтических дорожных приключениях.

— Ты можешь заезжать к нам в любое время, — сказал он, наливая ей бокал бурбона. — Хотя бы для того, чтобы выпить со мной. Это будет честь для меня.

— Спасибо, — сделав глоток, ответила она. — В следующий раз, когда я буду в ваших краях, то обязательно загляну сюда и поприветствую семейство.

— Не сомневайся, поместье останется нетронутым.

— За бабушку Гриерсон! — сказала она, приподнимая бокал.

— За бабушку!

— За прекрасного музыканта Ричарда!

— За Ричарда!

Затем пошли тосты за их отца, за Джонса и Мейси, за глупыша и всех остальных, кто вспоминался им в тот момент. Они поцеловались. Джеймс обвил рукой ее талию. Они смеялись, вновь обменивались тостами.

К тому времени, когда бутылка закончилась, Темпл была немного пьяна. Ее мысли стали тягучими и тяжелыми. Вернувшись в свою комнату, она подумала о том, чтобы лечь в постель и поспать часок. Однако она знала, что, если сделает это, то не проснется до рассвета. Не желая терять ни минуты, Темпл зашла в ванную комнату, ополоснула лицо водой и открыла окна настежь. Она ходила по спальне взад и вперед, пока не вошла в привычный ритм, такой, какой был обычно.

* * *

Через полчаса, когда она собирала вещи, послышался стук в дверь. В коридоре, прислонившись к косяку, стоял Джеймс. Молодой мужчина выглядел пьяным и очень несчастным. В одной руке он держал бокал с виски, в другой — револьвер.

— Нужна услуга, — невнятным голосом сказал он. — И знаешь что? Я не верю, что тебя зовут Сара Мэри Уильямс. Угадал? Хотя это неважно. У тебя свои секреты, и я в них не суюсь. Ты сделаешь для меня одолжение?

— Зачем ты пришел? Тебе нужно лечь в постель, пока мухи не проснулись и не облепили твое лицо.

— Это неважно, — повторил он еще раз. — Тебя ждет дальняя дорога. Ты уезжаешь. А Гриерсоны останутся в долине, чтобы присматривать за лугами.

— Джеймс, уходи. Я сейчас не расположена к любви. И зачем тебе оружие?

— Какое оружие?

Он вздрогнул от удивления, увидев револьвер в своей руке. Затем он вспомнил.

— Это для тебя. Я хочу, чтобы ты убила моего отца.

Он покачивался в дверном проеме, сжимая бокал с бурбоном и неловко предлагая ей оружие.

— Перестань нести вздор.

Темпл взяла его за руку и повела назад в библиотеку. Она уложила Джеймса на кушетку, забрала у него револьвер и присела рядом на краешек стола.

— Тебе нужно поспать, дорогой.

— Ты сделаешь это, ладно? — умоляющим тоном спросил он. — Ты должна помочь мне. Больше некому. Я стыжусь, что мы держим его в клетке, как животное. Он был хорошим человеком. Достойным и приличным отцом. Это нечестно. Он не заслужил такого отношения.

— Вряд ли его теперь заботит ваше отношение. Хотя, возможно, ты и прав. Но если тебе хочется застрелить его, почему ты сам не сделаешь этого?

Джеймс посмотрел ей в глаза. Его лицо исказила гримаса отчаяния. По щеке мужчины покатилась слеза. Темпл поняла, что он переживал сейчас наихудший вид позора. Джеймс попытался встать, но покачнулся и снова упал на кушетку. Затем он хрипло произнес:

— Этот человек — мой отец!

Она с сомнением посмотрела на него. Парень презирал свою семью, но принял бы смерть, защищая ее. Он напоминал потрепанный флаг в постылое серое утро — поникший, овеянный славой, никчемный и упрямый.

— Ладно, черт с тобой, — сказала она.

Темпл встала, и Джеймс закрыл лицо руками.

— Спасибо, — сказал он. — Спасибо тебе. Храни свои секреты, Сара Мэри Уильямс. Я твой вечный должник.

Когда она выходила из комнаты, Джеймс окликнул ее.

— Подожди, — прошептал он, указав на револьвер, лежавший на столе. — Ты забыла взять оружие.

— Не волнуйся, — ответила она. — Я выполню твою просьбу. Просто не хочется будить весь дом.

* * *

Спустившись в подвал и придвинув табурет к дверце клетки, Темпл обменялась долгим взглядом с Рэндольфом Гриерсоном. Тот, сгорбившись, сидел у стены. Обессиленный зомби не мог даже встать. Его глаза с красной каемкой ввалились внутрь черепа, как у старого животного.

— Не знаю, мистер, что сказать, — произнесла она. — Честно говоря, я не нахожу это правильным.

Пальцы его рук хватали воздух. На мгновение он напомнил ей другого мужчину с затуманенным мозгом — ее глупыша.

— На мой взгляд, нечестно убивать человека, которого любят некоторые члены семейства, — продолжила она. — Пусть даже остальные относятся к нему враждебно. Каждый дом имеет своих призраков. Пришлые люди не должны совать нос в чужие дела и, тем более, заниматься изгнанием духов.

Темпл просунула пальцы через ячейки проволочной сетки, и слизняк едва заметно переместился в ее направлении.

— Да, я знаю, мистер, — сказала она, — вас не волнует ни то ни другое. Вам нужно лишь немного человеческого мяса в ваш живот. Лично я считаю вас везунчиком. В этом доме никто не может причинить вам вред — одно поколение по-прежнему любит вас; другое не желает видеть, во что превратился их добрый отец. Похоже, раньше вы были объектом всеобщего обожания, мистер Гриерсон. А теперь вы вообще стоите в стороне от их разногласий. Некоторые люди назвали бы это свободой.

Она склонилась вперед. Ее локти уперлись в колени.

— Вы отказались от поисков смысла. Вы вышли за пределы добра и зла. Но поймите, мистер, выполняя рутинную домашнюю работу, ваши родственники пытаются воссоздать порядок. Я хвалю их не за упорство — праведные дела совершать не трудно. Тем не менее, правда и порядок позволяют людям не падать духом. Они дают нам возможность уклоняться от вторжения зомби. Вы дали мне компас — точнее, мерило, которое отличает хорошее от плохого. Я сторонница праведной истины, и знаю, как тяжело проводить границу между добром и злом. Это скользкий бизнес, и часто последнее решение в таких вопросах может оказаться догадкой слепца.

Темпл встала, отодвинула щеколду и открыла дверь настежь. Сделав два шага, остановилась над сгорбленной фигурой и вытащила кукури из ножен.

— Иногда человек устает размышлять о сути добра и зла. Бывают времена, когда ты совершаешь действия, не задумываясь об этом. Это время без осмысления поступков безвозвратно уходит. И тогда дьявол, достав свой карандаш, начисляет тебе очки. Ты успокаиваешь себя: ну что изменит убийство в погибающем мире? А затем ты обреченно говоришь: да ладно, пусть моим домом станет ад.

Она подняла над головой непальский нож и с силой опустила его вниз.

* * *

Перед тем как подняться в библиотеку, она зашла в гостиную, где в кресле у окна сидел связанный Мозес Тодд.

— Ты все-таки решила прикончить меня? — спросил он.

— Нет. Я просто хотела спросить тебя кое о чем.

— Спрашивай.

— Ты когда-нибудь задавал себе вопросы — я имею в виду чрезвычайно важные вопросы, — на которые тебе не удалось найти ответы?

— Конечно, такое бывало.

— Я говорю о вопросах, которые преследуют тебя годами.

— Я понимаю, о чем идет речь.

— И как ты разбирался с ними?

— Почти никак, — пожав плечами, ответил Тодд. — Со временем некоторые ответы приходят сами собой. О других вопросах ты просто забываешь. А остальные продолжают накапливаться.

— То есть ты не можешь дать мне совет.

Мозес улыбнулся, поджал губы и всосал в себя воздух. У него получился забавный звук, как будто метлой провели по цементному полу.

— Перестань шельмовать, малышка. Мы оба понимаем истину. Когда ты выйдешь из этого дома под широкое синее небо, ответы будут везде, куда бы ни упал твой взгляд. Почему, по-твоему, ты так рвешься в дорогу?

— Я убегаю от тебя.

— Нет, ты не убегаешь. По крайней мере, спешишь не так быстро, как могла бы. Ты просто знаешь, что ответы можно найти только там — на воле. Пусть ты пока не отыскала их, но твое понимание мира уже превысило тот уровень, на котором находится большинство людей.

Затем выражение его лица изменилось. Он прошептал, как мерзкий заговорщик:

— Если хочешь, развяжи меня, и мы посмотрим, какие ответы придут к тебе, когда я сдавлю своими пальцами твою тонкую шею.

Темпл резко вскочила на ноги. Она хотела дать ему пощечину, но ей было противно касаться его колючей бороды.

— Увидимся позже, Мозес.

— Я рассчитываю на это, малышка.

* * *

— Ты выполнила мою просьбу? — спросил Джеймс, когда она вошла в библиотеку.

— Да, все уже сделано.

Он походил на высохшее дерево, лишенное всех соков.

— Тогда уезжай.

— Ты присмотри за Мозесом немного, пока я не уеду. Мне не хотелось бы давать ему повод для плохих идей.

— Хорошо, я пригляжу за ним.

Темпл повернулась, чтобы уйти, но Джеймс, переместившись на край кушетки, окликнул ее:

— Послушай, подожди. Позволь мне сказать еще пару слов.

— Что такое?

— Я должен высказать это кому-нибудь… Сегодня ночью я потерял своего отца.

Она посмотрела на его поникшую фигуру, на печальное лицо, обрамленное темными волосами, и ей стало понятно его состояние.

— Ты справишься, Джеймс. С тобой все будет в порядке. Каждому дому нужен мужчина. Ты теперь старший.

— Да, — прошептал он, кивая головой.

Другого утешения у нее не нашлось. Она открыла дверь, переступила порог и вдруг вспомнила кое о чем: о клочке бумаги, который глупыш достал из кармана. Она остановилась на мгновение. Одна часть ее ума советовала не копаться в чужих делах. Но другая часть тоже имела свое мнение. Темпл вернулась к Джеймсу Гриерсону.

— Один вопрос, — сказала она, передавая ему записку. — Ты не мог бы прочитать это вслух?

Он с досадой посмотрел ей в глаза.

— Что тебе еще нужно?

— Тут текст, — ответила она. — Ты не мог бы объяснить, что там написано?

— Зачем?

— Ну… в качестве одолжения.

Он посмотрел на записку и прочитал:

«Привет! Меня зовут Мори. Я не обижу и мухи. Моя бабушка любит меня. Она хотела бы заботиться обо мне вечно, но у нее больное сердце. Наверное, она скоро умрет. У меня имеются родственники на западе. Если вы найдете меня, не могли бы вы сделать доброе дело? Отвезите меня к ним. Благослови вас Бог! Адрес моих родственников: Джеб и Дженни Дюшан; 442 Хэмилтон-стрит; Пойнт-Комфорт, штат Техас».

— Проклятье! — прошептала Темпл.

Вот так и сужаются пути людей, посмевшие искушать судьбу. Она подумала о Малкольме, о железном гиганте, о величественных сооружениях людей, которые канули в Лету. Внутри нее кипела злоба, не менее лютая, чем у демонов или зомби. Голос Бога говорил цветами и пением птиц, но только не с ней. А ведь она могла бы уехать налегке и больше ни о ком не заботиться.

— Ладно, — со вздохом сказала она. — Ты не мог бы повторить мне адрес?