Хок аккуратно сложил салфетку и оттолкнулся от стола. Час назад ему казалось, что в двери постучалась смерть. Сейчас же его самочувствие было превосходным. Чудесное излечение от странной болезни уже не вызывало в нем удивления. Что бы ни случилось с ним на палубе, это уже в прошлом.

— Мои комплименты шеф-повару, — сказал Хок. — Эмброуз, из чего ты приготовил этот соус?

— Обычная смесь масла, лаймового сока и большого количества рома «Эпплтон» крепостью пятьдесят один градус.

— Так вот в чем секрет. А я-то думал, разве можно так захмелеть от одного бокала вина?

Он совсем не был пьян, зато русские опьянели. Сначала они вели себя робко, наверное, были поражены величественным приемом, но, выпив чрезвычайно много водки и игристого вина из погребков яхты, порозовели и разговорились.

По мнению Хока, ужин прошел в нужном русле. О делах не было сказано ни слова, и Эмброуз почти без умолку говорил по-русски, лишь изредка прерываясь, чтобы поделиться с Хоком кратким содержанием беседы. Когда стюард убрал со стола, Конгрив снова наполнил бокалы марочным портвейном «Сандеман».

Хок, вольготно рассевшись на стуле, наслаждался видом своих владений, потягивая портвейн из бокала. Ему нравилась эта каюта и все, что в ней находилось. Фарфор и керамика, украсившие стол, передавались в роду Хока по наследству. Каждый предмет сервиза с золотой каймой нес на себе фамильный символ Хока — изображение черного ястреба в золотом ореоле. Такой же символ был и на флаге Хока — большом вымпеле, окрашенном сусальным золотом, который развевался на дымовой трубе яхты, и на форме экипажа. Даже на запонках для манжет у Хока красовался тот же символ.

Что касается каюты, с ней Хок провозился изрядно, пытаясь как можно точнее воспроизвести интерьер рабочего кабинета в доме деда на острове Грейберд. Эта каюта была наполнена предметами из той самой комнаты. Стены, обшитые панелями черного орехового дерева, были увешаны истерзанными на полях сражений или просто древними флагами.

Здесь была и потрясающая коллекция холодного оружия, веками передававшаяся в его семье. Мечи были развешаны повсюду, а самые ценные экземпляры были специально освещены. Взгляд Хока упал на один предмет из этой коллекции — украшенную причудливым орнаментом рапиру самой изысканной работы. Один из предков Алекса взял ее из рук павшего маршала Нея, храбрейшего из полководцев наполеоновской армии, когда тот возглавлял последнюю атаку французов при Ватерлоо.

Дед учил его искусству фехтования. Позже в Оксфорде он вполне освоил это ремесло и трижды становился победителем на университетских состязаниях. Он все еще практиковался время от времени.

Встав со стула, он снял рапиру с ее почетного места над маленьким камином. Забавляясь, сделал несколько выпадов и парировал невидимые удары.

— Брайан, — прошептал Хок высокому стюарду, который стоял у двери. — Тот саквояж, что Том Квик оставил в буфетной, — будь добр!

— Конечно, сэр! — ответил Брайан, слегка козырнув, и распахнул дверь в буфетную.

Брайан Драммонд был одним из «стюардов» на борту яхты, которых Хок завербовал в вооруженных силах Великобритании. Брайан раньше служил в элитном батальоне пловцов-десантников. По сути стюарды были небольшим отрядом спецвойск под командованием Брайана Драммонда и Тома Квика.

Будучи в приподнятом настроении, Хок уже не собирался стучаться в небесные врата. Держа в руках рапиру, он коснулся ее острием одежды бородатого русского по фамилии Голголкин.

— Вы фехтуете? — спросил Хок, и Конгрив, заулыбавшись, перевел.

— Нет, — ответил Голголкин.

— Жаль, это мой любимый вид спорта, — сказал Хок, раздвинул полы пиджака и сунул рапиру за камербанд, повернув ее на бок. По традиции, которой Хок следовал в любой компании, он надел черный галстук и смокинг.

— Каждый должен носить такую вещь, — заметил Конгрив, лукаво улыбнувшись. — Никогда не знаешь, откуда придет опасность.

Хок с Конгривом придумали абсолютно новый способ выудить нужную информацию. И сейчас Конгрив заметил, что Хок собирается привести их план в действие.

— Эмброуз, будь добр, скажи нашим гостям, что сейчас подадут десерт. Я для них приготовил нечто особенное, — сказал Хок.

Русские, раскрасневшись от водки и вина, широко заулыбались, когда Конгрив перевел. Сам хозяин яхты решил преподнести им блюдо, приготовленное собственноручно.

Хок нажал кнопку под крышкой стола. В буфетной Брайан увидел, как загорелась лампочка над дверью, и вошел в каюту, неся громадный чемодан. Как проинструктировал его Хок, поставил чемодан на стол перед русскими и снова отступил к двери.

— Джентльмены, — начал Хок, шагая вдоль стола к гостям. — Вот мой сюрприз. Думаю, вам понравится.

Пока Конгрив переводил сказанное, Хок нагнулся над столом и открыл застежки. Чемодан скрипнул.

— Сегодня у нас на десерт… — он эффектно распахнул чемодан, — деньги.

Глаза русских расширились при виде множества аккуратно сложенных пачек американских долларов.

— Не слишком жирно, правда, — сказал Хок, — всего двадцать миллионов калорий.

Русские потеряли дар речи. Они посмотрели друг на друга, потом на деньги, потом снова переглянулись. Этот Хок не был похож ни на одного из прежних клиентов. Они не знали, как правильно реагировать на этот жест. Слишком просто он обходится с деньгами.

Хок застегнул чемодан и снова передал Брайану.

— Эмброуз, — сказал Хок, — скажи гостям, что я предлагаю продолжить обсуждение будущей сделки на палубе. Может быть, даже немного пройдем под парусами.

Пока Конгрив переводил, Брайан подошел к книжному шкафу рядом с очагом, нашел там большую книгу в кожаном переплете — «Жизнь адмирала Нельсона» — и немного потянул ее на себя. Послышался отдаленный гул, шкаф отъехал в сторону. За ним оказался лифт.

— На этом лифте мы поднимемся на мостик, джентльмены, — сказал Хок. — Начнем переговоры там. — Он отступил и предложил гостям и Эмброузу войти первыми, затем вошел сам и нажал кнопку. Лифт двинулся.

Когда двери открылись, они оказались на капитанском мостике — в просторном помещении с черными стенами и множеством разноцветных дисплеев вдоль передней стены. Ряд темных окон опоясал все помещение. Капитанское кресло было привинчено к полу у центральной панели управления.

Большой монитор справа от кресла, судя по всему, показывал картинку из космоса. Сквозь пелену движущихся облаков можно было разглядеть во тьме маленькие мерцающие огоньки.

Хок, видя интерес гостей к этому монитору, сказал:

— Спутниковая съемка в текущем режиме. Наше точное местонахождение. Если увеличить изображение, мы увидим огни самого «Блэкхока».

Конгрив перевел.

— Капитан Робби Тейлор командует этим судном. Сегодня я дал ему выходной, — продолжил Хок. — Сейчас судовые системы работают в автоматическом режиме. Двадцать два бортовых компьютера осуществляют круглосуточное управление.

— Немного не туда заходит разговор, я полагаю, — прошептал Эмброуз Хоку и перевел слова друга русским.

Внезапно в полумраке раздался птичий крик, и к большому русскому метнулась тень. Хок крикнул:

— Снайпер!

Голголкин громко ругался. Конгрив коснулся стенной панели, после чего сводчатый потолок осветился мягким рассеянным светом.

Любимый попугай Хока сжал клювом правое запястье Голголкина.

— Снайпер! — снова крикнул Хок.

Птица не подчинялась, и Хок спокойно проговорил:

— Эмброуз, Снайперу чем-то очень не понравился этот тип. Спроси-ка нашего гостя, может быть, у него есть оружие?

Русский ответил на вопрос Конгрива утвердительно, и Эмброуз сказал:

— В правом кармане пиджака у него пистолет.

— Вынь его, — сказал Хок, и Конгрив извлек маленький автоматический пистолет.

Он передал оружие Хоку. Попугай сразу же отпустил запястье Голголкина и сел на протянутую руку Хока.

— Мистер Голголкин, я очень разочарован. Я не стал подвергать вас проверке металлоискателем, проявив учтивость. А сейчас выясняется, что вы пришли ко мне на ужин с оружием в кармане. Вы что, хотели воспользоваться им?

Эмброуз спросил об этом Голголкина, который с недовольной гримасой потирал запястье:

— Он говорит, что всегда носит с собой оружие. У него много врагов. Он приносит свои искренние извинения.

— Эти враги, — сказал Хок, погладив попугая по голове, — они появились в результате нечестных сделок?

Конгрив спросил и перевел ответ:

— Говорит, враги у него политического характера, не в бизнесе.

— Пистолет ему вернут на катере. А пока продолжим.

Переведя, Конгрив сказал:

— Он еще раз извиняется и надеется, что это нелепое недоразумение не повлияет на ход переговоров.

Хок отмахнулся.

— Пойдемте, джентльмены. Хочу показать вам вид на острова с носа судна. Это великолепное зрелище. — Хок дотронулся до стенной панели, и в переборке по правому борту отъехала крылообразная секция. Перед ними открылось звездное небо. Он вступил в проем и предложил остальным следовать за ним.

— Сюда, пожалуйста, — сказал Хок, бодро ступая по тиковой палубе.

— Доведи до их сведения, — обратился Хок к Конгриву через плечо, — что они могут забрать пять миллионов из тех денег перед тем, как покинут яхту. Взамен три условия: доставить товар через шесть месяцев, иметь возможность осмотреть субмарину до ввода ее в эксплуатацию и последнее — я должен быть уверен, что подлодка соответствует предъявляемым мной требованиям. Ты со мной, Эмброуз?

— Конечно!

— Ну что ж, замечательно, — продолжал Хок. — Кроме того, как я уже говорил, хочу встретиться с последним покупателем, с которым они имели дело. При условии, что покупатель остался доволен заключенной сделкой, я предоставлю им обязательство о выплате остальной части суммы.

Четверо мужчин вышли на нос судна, на узкую десятиметровую площадку, возвышающуюся над освещенной лунным светом поверхностью океана.

— Они согласны со всеми условиями, — сказал немного запыхавшийся Конгрив, — кроме одного: они не могут назвать имен прежних покупателей.

— Хоть какой-то прогресс, — сказал Хок. — Чтобы сполна насладиться видом, предлагаю прогуляться над водой по этой площадке. Здесь нет ничего страшного, она крепкая.

Конгрив перевел, и русские в сопровождении Хока и Конгрива вошли на узкую обзорную площадку. Хок снял пульт дистанционного управления, висевший на стальном поручне, нажал кнопку, и вся конструкция начала медленно отъезжать от носа.

— Не пугайтесь, джентльмены, мы пользуемся этим приспособлением в качестве сходни, когда швартуемся в Средиземном море. Когда она полностью выдвинется, можно будет оглянуться и посмотреть на все надстройки яхты. Чем не зрелище?

Русские что-то сказали, и Конгрив перевел:

— Они говорят, что нервничают на такой высоте.

— К черту высоту, — сказал Хок. — Скажи им, пусть лучше посмотрят на акул, что кружат внизу. И еще спроси у них, не желают ли они сфотографироваться вдвоем на память? У меня есть фотоаппарат.

Конгрив перевел, и оба русских встали в обнимку, глупо заулыбавшись.

— Какой чудный снимочек выйдет, — сказал Хок, отступая и прижимая фотоаппарат к лицу. — Просто великолепно, но я слишком близко стою. Отойду немного. Улыбочку, улыбочку… вот так. В самый раз. Сейчас, сейчас…

Хок с Конгривом незаметно сошли с выдвижной конструкции на палубу, сверкнула фотовспышка, и…

Следующее движение Хока повергло русских в ужас. Он нажал кнопку на пульте, и поручни по обеим сторонам платформы опустились. Закричав, торговцы оружием вцепились друг в друга и испуганно глядели в морскую пучину.

Под ними кишели акулы. Мужчины что-то кричали, но Хок не обращал никакого внимания.

Более того, он вынул из-за пояса рапиру и начал медленно наступать на них.

— Сколько хотят за «Борзую»? — спросил он.

— Говорят, сто пятьдесят миллионов.

— Решено, — ответил Хок. — А кто является владельцем другой «Борзой»? Мне нужно имя.

Русские сказали несколько слов.

— Для них не представляется возможным выдать его имя, — сказал Конгрив.

— Операция «Невидимый меч», — сказал Хок. — Помните эту маленькую несостоявшуюся сделку в Бахрейне, товарищ Голголкин? — Он уколол мужчину кончиком рапиры в толстый живот. — Теперь может не состояться ваша дальнейшая жизнь!

Конгрив невольно улыбнулся. Алекс Хок обладал поразительным умением вести переговоры.