Это ребенок!

Семь с половиной месяцев спустя ...

— Ник, глупый сукин сын! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! — кричит Тина.

Я смотрю на врача в панике и кричу:

— Дайте ей обезболивающее! Дайте ей обезболивающее!

Гейл улыбается и объясняет Тине:

— Тина, всё идет так хорошо, но уже слишком поздно для обезболивающего. Ваш ребенок уже почти здесь и хочет встретиться с его мамой. Поэтому, когда я говорю, тужьтесь.

Тина сжимает мою руку, откидывает голову назад и протяжно стонет. Она покраснела, вспотела, ее волосы в беспорядке, но, ей-богу, она выглядит красивой. Она — боец.

Гейл смотрит на Тину и говорит:

— Давай, Тина. Тужься сильнее, милая.

Тина крепко сжимает мою руку и выпускает длинный протяжный стон. Гейл говорит нам:

— Головка выходит. Еще один толчок, и у вас будет ребенок!

Тина тяжело дышит и Гейл говорит:

— Сейчас, Тина. Тужься в последний раз!

Тина напрягается изо всех сил, а потом... плач.

О, боже. Этот прекрасный звук.

Гейл улыбается и протягивает мне хирургические ножницы. Она держит пуповину, и я перерезаю ее. Она плотная как резина!

Она несет нашего ребенка в угол, кладет салфетку и взвешивает его прежде, чем принести обратно нам.

Она протягивает нашего ребенка Тине, который припадает своим маленьким ртом к ее груди, и объявляет:

— Поздравляю, вас двоих. У вас здоровая девочка.

Я смотрю на свою жену и дочку и стараюсь держать себя в руках.

Тина смотрит на меня застенчиво и сообщает:

— Я не могу нести ответственность за то, что говорила, во время родов, Ник. Мы не будем упоминать о том, что вырвалось из моего рта когда-либо снова. Аминь.

Я хихикаю и касаюсь личика моей дочери. Она издает какие-то тихие звуки и шевелится немного, но продолжает сосать.

Она так мала.

Крошечная.

Но я помог сделать ее. Она моя. Я сделаю всё что угодно для неё.

Боже, она только что родилась, а я уже под каблуком.

Я спрашиваю свою прекрасную жену:

— Как мы назовем нашу маленькую принцессу?

Тина смотрит на меня и шепчет:

— Мне нравится Татьяна.

Я широко улыбаюсь и шепчу в ответ:

— Мне тоже нравится.

Тина смотрит на нашу дочь и спрашивает ее спокойно:

— Татьяна, ты хочешь увидеть свою семью?

Татьяна хныкает слегка и извивается. Тина говорит:

— Я буду считать, что это «Да».

Я выхожу в коридор и зову наших друзей войти. Нат, Мими и Лола плачут. Макс, Ловкач и Духи тяжело сглатывают и смотрят на нашу дочь с восторгом.

Нат хрипит:

— Как ее зовут?

Я отвечаю:

— Татьяна.

Мими шепчет:

— Красиво.

Все улыбаются и кивают в знак согласия.

Парни стараются уйти. Чужая жена, кормящая грудью, заставляет их чувствовать себя некомфортно. Тина кричит:

— Парни. Можете остаться на минуту? Я хочу спросить вас кое о чем.

Парни вновь присоединяются ко всем, и Тина смотрит на меня и улыбается. Это моя реплика.

Я спрашиваю всех:

— Как вы смотрите на то, чтобы стать крестными Татьяны?

Все шесть смотрят на меня, открыв рот.

Лола шепчет:

— Все мы?

Тина кивает и улыбается:

— Мы не могли решить, кого из вас выбрать. Кроме того, это было бы несправедливо. Мы любим всех вас, а не только двоих из вас. Это была бы честь для нас.

Я выпрямляюсь и спрашиваю парней:

— Есть возражения?

Они все широко улыбаются и качают головами. Я смотрю на девушек и спрашиваю:

— Возражения, дамы?

Мими прочищает горло и шепчет:

— Вы уверены, что хотите меня, как крестную? — она смотрит вниз и продолжает: — Я точно не гожусь для этого.

Я начинаю говорить, но Тина перебивает. Она уверяет Мими:

— Это не так. Когда Татьяна будет нуждаться в помощи с хулиганами — ты поможешь. — Тина оглядывает комнату и продолжает: — Когда ее будет нужен кто-нибудь, чтобы рассмешить, Ловкач расскажет ей свои ужасные шутки. Когда она захочет услышать любовные истории, она попросит Лолу, которая будет их ей читать дюжинами. Когда кто-то посмотрит на нее не так, у нее будет Дух, чтобы прикрыть ее спину. Когда она станет старше и будет нуждаться в помощи в моде и косметике, Нат поможет ей выглядеть шикарно. Когда у нее будет плохой день, и нужно будет поднять настроение, у нее будет дядя Макс, чтобы сказать ей ободряющую речь. И когда она почувствует, как мир рухнул из-за какой-то подростковой трагедии, ей поможет Сиси, чтобы напомнить ей, что все плохое проходит. Итак, как видите, у Татьяны лучшая семья, о какой только можно попросить. Мы все можем быть неудачниками, но мы идеально подходим друг другу.

Мими нервно улыбается, прочищает горло и говорит тихо:

— Хорошо, но не говорите, что я вас не предупреждала.

Мы все смеемся, и все прощаются с Татьяной, которая перестала есть и решила поспать вместо этого. Я забираю ее от Тины и помещаю в маленькую кроватку. Я сижу рядом с Тиной на кровати, обнимаю ее и спрашиваю:

— Как ты себя чувствуешь, детка?

Она играет с пальцами другой моей руки и мягко улыбается:

— Я измотана, милый. Но так счастлива. Лучший день из всех.

Она поднимает свое лицо, и я нежно ее целую.

Я шепчу ей в губы:

— Я люблю тебя, Тина. Ты — мое всё.

Я чувствую ее улыбку у моих губ, и она говорит:

— Я люблю тебя сильнее. — Она спрашивает: — Ты можешь дать мне немного воды, милый? В горле пересохло.

Я встаю, чтобы принести ей воды. Иду обратно в палату с улыбкой.

Две мои красивые девочки крепко спят. Я использую момент, чтобы думать о том, что чувствую.

Я чертовски нервничаю из-за того, что я — папа. Я в восторге от того, что увижу, как Татьяна вырастет. И я счастливее, чем когда-либо был в своей жизни.

Я смотрю на маленькую женщину, спящую в постели. Сильная, с золотым сердцем, милая женщина, которая однажды послала мне конфеты. Моя жена и мать моего ребенка. Любовь всей моей жизни.

Тепло растекается внутри меня.

Я понимаю, что, наконец, чувствую умиротворение. Я улыбаюсь.

Этого стоило ждать.

КОНЕЦ