Обратно мы не спешили, запутывая следы, поэтому реки, за которой было наше логово, достигли только через семь дней, неделю по-нашему, хотя я уже привык к десятидневке в этом мире. За это время узнали имя гиганта, то есть говорили буквы — а он кивал — да, нет. Звали его Нумон. Мы даже начали с ним разрабатывать местную версию жестового языка, чему, кстати, Нумон был очень рад. Понятно, причину отсутствия у него части тела я не выяснил, но на пальцах элементарное он, вернее я, понимал.

К реке вышли километра за два до моста. Чустам сказал, что мы должны очень нашуметь своим бегством, как-никак Империю обворовали, а это серьёзно, поэтому мосты могут взять под охрану — чтобы нас поймать. Я если честно сомневался, что из-за четырёх рабов будет суета, хотя убийство представителей власти…. Насколько я не прав, мы узнали буквально через несколько часов.

Корм пошёл на разведку к мосту. Большой (хотя и знали его имя, но прозвище, это вам не имя), играл с Огариком в ножички. Игру показал им минут тридцать назад, но, не смотря на травянистую почву, Огарику она очень понравилась. И он с детской непосредственностью быстро нашёл напарника, так как у меня дико заныла нога — судя по боли — грядёт буря, не меньше, и я предпочёл сесть. Бури, кстати, здесь бывали. Не такие конечно как в кино, но вот чтоб видно всего метров на десять и ветер, ломающий ветви и выворачивающий старые деревья — запросто.

— Дед плывёт, — вдруг встрепенулся Огарик.

— О, готовь мягкое место, — прокомментировал Клоп.

— Далеко? — спросил я.

— Меньше осьмушки, — ответил Огарик.

— Нас найдёт?

— Да. Дядь Хромой, заступишься?

Похоже, парню светили серьёзные неприятности.

— Попытаюсь.

— А мы ведь на его лодке можем переплыть, — Клоп улёгся на землю, жуя травинку.

— А лошадей?

— Твой точно переплывёт. Да и эти должны.

Тут вернулся Чустам:

— Ну что?

— Не знаю. Близко подходить не стал. Вроде всё спокойно, но нутро прямо воет. Надо будет ждать, чтобы кто-нибудь проехал, так не понятно.

— Дед плывёт, Клоп предлагает на его лодке.

— Огарик, — отреагировал корм, — а мазь то ведь лечебная закончилась.

— Не трави ты ему душу. И так защиты уже просит.

— Что значит защиты? Я бы на месте деда выпорол его. Ой, как выпорол!

— Ну да. И был бы я сейчас в рабстве или с дыркой в животе.

— Тоже верно, но ты со стороны деда глянь….

Дед появился через час. Чустам и Клоп подхватили лодку и затащили через камыши к берегу. Огарик спрятался за моей спиной. Дед с хмурым видом вышел, и остановился шагах в пяти от меня.

— Мир, тут такая история…, — начал я.

Дед махнул рукой, прерывая меня:

— Нашёл заступника? Это хорошо. Давайте ладони.

— Зачем?

— Давайте я говорю!

Я протянул руку.

— Ты тоже!

Огарик протянул свою ручонку. Дед, вынув нож, резко чиркнул по рукам, умудрившись одним движением разрезать обе. Я дёрнул ладонь, но меня словно током прошило, на время обездвижив. Огарик не отреагировал никак.

— Сжимайте ладони.

Огарик положил свою руку сверху моей.

— Лей! — дед хмуро глянул на Огарика. — Лей говорю!

Руку зажгло. Через несколько секунд дед отпустил мою руку.

— И что это было? — потребовал я объяснений.

— А теперь он будет знать, где ты.

— Зачем?

— Потому что ты теперь за него в ответе. Теперь рассказывайте, а потом я расскажу.

Я минут за пятнадцать рассказал историю наших злоключений, утаив роль Огарика.

— Это всё? — дед пристально посмотрел на Огарика.

— Я одного силой слегка приложил, — опустив голову, произнёс парень, — и спасти раненого не смог.

— То есть показал себя люду?

Огарик кивнул.

— А теперь я вам расскажу, что молва несёт. Вели себе имперские воины спокойно рабов, а тут вышли на них адепты смерти с юным магом. Первого воина убили сразу, из второго маг высосал всю жизнь, из третьего только наполовину — насытился значит. Дале он спросил: «Согласен ли кто служить ему?» Трое рабов согласились, а остальных он приказал своим адептам взять для жертвоприношения. Жертвы даже не сопротивляясь, последовали за адептами. Тут они четверым этим рабам головы то и снесли и выложили, значит, из них крест для таинства какого-то. А чтобы ни у кого не возникло сомнения, что чёрный круг магов смерти жив, воткнули они посередине того креста копьё со своим символом, — дед замолчал.

— Да не было такого! Где копья?! — повернулся я к своим.

— Моё — вот, — показал Клоп.

— Вон у дерева стоит, — указал рукой Толикам.

Взгляды скрестились на Ларке. Тот потупил взор:

— Я оставил нечаянно.

— Зашибись! — Я кинул палочку, которую вертел весь разговор в Ларка, тот сжался.

— А почему трое, — Клоп встал с земли, отряхивая штаны, — четверых же увели?

— Да какая разница, — ответил ему Чустам. — Дед вон, посчитали, что убежал.

— Нет, — Липкий опершись о дерево, наблюдал за всем со стороны, — Большой не числился по бумагам.

— Что же они всех рабов…, — я вспомнил отчаявшегося.

— Десятник прикрылся, — произнёс Чустам. — Его бы по голове не погладили, если б узнали, что оружие сдал. Рабы правду могли рассказать, а так…. Вроде бы он и сделать ничего не мог. Магия!

— Потом погадаете, прервал разговор Мир, — а теперяча бежать вам надо. Пошли Хромой в сторону — посекретничаем.

— То, что поведал, это не всё, — дед задрал рукав, когда мы отошли.

Красный круг с узором на предплечье окружало воспаление.

— Одарённых детей, утерянных в этой местности в последние годы не много, а таких как он, вообще десятилетия ждут. Коли метка жечь начинает, то значит, проверяют, где я. С самого утра болеть начала, можно ждать не сегодня, так завтра в гости.

— Маги?

— Да. Огарика искать будут. Но если уж в селе говорят, то они точно в курсе ваших веселий. А теперь слушай….

Рассказ деда длился минут двадцать.

— … Вот как-то так. Теперь бери своих, и улепётывайте из этого локотства и чем далее, тем лучшее будет.

— Куда, не посоветуешь?

— Ты Хромой как дитё. Мне ведь магов надо будет обманывать. А смогу ли я то, или нет…. Лучше я не буду знать, куда пойдёте. И помни, случится, что с ним, я остаток жизни отдам, чтобы найти тебя.

— Почему я?

— Сам гадаю. Есть что-то в тебе…, может, потому, как не врал ты ни разу. А я чувствам доверяю, ещё ни разу не ошибся. Руку дай, — дед, задрав рукав на левом предплечье, снял кожаный браслет с золотым кругляшом — один в один как у Огарика, и стал завязывать его на моей руке:

— У Огарика такой же, и ежели он снимет, или там кто недобрый на золото позарится, то твой жечь будет, ну а ты — так наоборот. Денег вот немного, — Мир снял с пояса кошелёк, протянув мне.

Отказываться я не стал — не в том сейчас положении.

— Чуть не забыл…, — дед резко махнул рукой, отвесив мне смачный подзатыльник. — Третий день хочу это сделать.

После меня дед инструктировал Огарика, это заняло ещё минут двадцать. Что рассказывал дед, слышно не было, но паренёк регулярно кивал головой.

— Ну? — спросил меня Чустам.

— К морю хочу.

Корм усмехнулся:

— Понятно.

— Вы это, — обратился я к новеньким, — с нами опасно, похоже, маги заинтересовались, так что….

— Ты если мешаем, то так и скажи, — откликнулся Липкий, — а пугать не надо. Я с детства вдоль меча хожу. Набоялся уже.

Троица внимательно смотрела на меня, ожидая ответа.

— Мешать вроде не мешаете…, — я в голове прокручивал все за и против.

Гигант — это конечно сила! За таким и спрятаться чуть что можно. Липкий — мутный и опасный тип, может и ночью прирезать за башок. Дедок — вообще балласт из балластов. И самое главное, это то, что лошадей-то у нас четыре. То есть своей компашкой мы худо-бедно поместимся, а вот с ними…. Да собственно, чего я менжуюсь…

— Ты, мил человек, — старик словно прочитал мои мысли, — не гони нас раньше времени. Как будем обузой…, ну или буду…, — он глянул на Большого и Липкого, — так скажешь, я и отойду. Может, что и решится за это время. Пользы большой от меня не будет, но кашеварить могу, да и знаю много. Если и вправду, сможете, деньги мои забрать, то отдам всё. Пойми просто меня — куда я один….

И что на это сказать? Без нас старик точно долго не протянет. Один, в лесу…. Можно, правда, всех троих…. И наши, и новенькие, пристально смотрели на меня, ожидая ответа. Тут ещё Огарик с Миром подошли. Причём последний, очень уж внимательно изучал меня взглядом. Понятно, что можно было устроить общее голосование, сняв с себя ответственность, но вопрос задавался конкретному человеку — мне. И этот конкретный человек, дело прошлое, нисколько не нужнее нашей команде, чем скажем тот же старик. М-да… дилемма… Пауза затягивалась.

— Вы попрощались? — спросил я Мира, выигрывая время на раздумье.

Тот кивнул. Я ещё раз глянул на троицу:

— Тогда выходим. Чустам, дашь Серебрушку Шванию?

— Хорошо.

В принципе не дал конкретного ответа. Может это и подло, но так сказать взял тайм-аут на раздумье, оставив пути отхода. Не знаю я, что с ними делать. Я как мог, искал разумное объяснение своего поступка, вернее… успокаивал сам себя, так как внутри знал, что потом точно не прогоню их, и именно это злило, поскольку противоречит логике выживания.

Собираться особо было нечего — не раскладывались. Единственное, пристроили мешок с продуктами, привезённый дедом. От него же мне досталась довольно приличная сумка. И я, и он знали что там.

— Амулет с его шеи не снимай. Он хоть немного, но сдерживает силу, — напутствовал меня шёпотом в дорогу дед.

Мирант обнял внука. У Огарика глаза были на мокром месте. Я, пожав руку деду, закинул парня на Звезданутого.

— Спасибо Мир.

— Спасибом не отделаешься. Смотри за ним! Езжайте! — дед хлопнул по крупу Звезданутого.

Огарик ещё долго пытался выглянуть из-за меня, выискивая глазами Мира. Я же рассматривал холм, видневшийся на том берегу. Это место, хоть и ненадолго, но подарило ощущение дома. Да, приходилось уживаться не с самыми приятными людьми, но и они уже начинали казаться родными. Да, может, где-то не хватало еды или одежды, но мне там было комфортно….

— Куда идём-то? — спросил Клоп.

— Вдоль реки, — ответил я ему. — Только от берега надо отъехать.

Через полчаса меня догнал Липкий и пристроился рядом со Звезданутым:

— Спасибо Хромой, я бы на твоём месте, если честно, не взял нас

Хотелось ответить ему: ещё не поздно передумать, но сейчас было не до него. Мысли занимала дорога, вернее наш пункт назначения, а если быть совсем точным — его отсутствие.

— Ты если чего надо — говори, — не отставал вор, — может, что посоветую.

— Где ближайшая граница локотства?

— Ближайшая недалеко, но туда нельзя, орки не любят гостей.

— Поверь мне, это мы знаем, локотство соседнее где?

— Да одинаково. Вон туда, — он показал чуть не в обратную сторону, — Верхундское. А вот туда, — указал он по ходу нашего движения — Слопотское, за ним Халайское.

— Халайское это же северное?

— Да.

— Толикам!

— Ау.

— Ты же говорил, что северные земли далеко?

— Ты просто размер Слопотского не знаешь, да и Халайское довольно вытянутое и размером с четверть империи будет, а может и больше. Орки там.

— Как орки? Степи вон там!

— Рисовать надо. Халайское огибает орочьи степи и уходит за них.

— Там есть участок, между степью и морем, — включился в разговор Шваний, — который лишь на бумаге принадлежит империи, а в действительности там орки ходят к морю. А вот за этим участком уже идёт север. Его бы может уже давно прибрали к рукам, только вот товары оттуда не доходят большей частью — орки забирают.

— Так мир же с ними?

— Не остаётся в живых тех, кто видел грабителей. Все понимают, что зелёные, только доказать некому. А обозы не доходят — вот такая сказка. Зелёные на лафотов ссылаются. Империя бы готова морем возить, всё-таки самый короткий путь, а земли там богатые, только всё равно далеко, да и действительно в море лафоты шалят. Локот Халайский раз в год собирает войско, прося сил у Империи, и посылает туда дань собирать. Народ там тёмный и считает земли своими, а локотских сборщиков разбойниками.

— Ну, так они такие и есть, получается, — произнёс Толикам, — защиту обеспечить не могут, а налоги собирают.

— Суровые там земли, звери магические бродят….

— То есть? — Заинтересовался я. — Они же вроде на западе?

— Там тоже есть, но основные сражения среди магов были именно на севере.

Невесёлая картинка северных земель вырисовывалась. Идти туда желание несколько поутихло.

— Пройтись не желаешь? — подошёл с противоположенной стороны Чустам.

— Давай, — я оглянулся, ища кому бы предложить лошадь на время.

Из наших, пешим был только Ларк, чужакам Зезданутого с Огариком я не хотел доверять. Хоть и всё равно догоним, но не хотел.

Я махнул рукой Ларку он скачками подбежал и даже помог спуститься — адъютант, блин.

— Я с вами, — попытался слезть Огарик.

— Сиди давай, — остановил его корм, мы о неинтересном.

Огарик хмуро посмотрел на него — не поверил. Мы с Чустамом остановились, пока все пройдут вперёд. Клоп оглянулся на нас, но остался около Толикама, слушая рассказ о севере. Ларк и Огарик тут же затеяли спор шёпотом — кто из них в седле, а кто на крупе.

— Куда идём?

— Пока из балзонства, потом из локотства.

— Ещё скажи к морю.

— Ну а почему бы и нет — нас никто не держит.

— Ну что ж верно, — Чустам замолчал.

— Ты меня за этим позвал?

— И за этим. Севером чего интересуешься?

— Тоже вариант.

— Туда луны четыре, если не пять добираться и это если каждый день идти.

— Мы не куда не торопимся.

— Там холодно, сам говорил, что нужна одежда, деньги.

— Заработаем.

— Хотел сказать награбим?

— Тоже работа.

— Какой-то ты спокойный.

— Наверно начинаю привыкать к свободной жизни. А вообще просто хорошо.

— Конечно. По следам имперская стража и так понимаю маги, а ему хорошо.

— Так поэтому и радуюсь, завтра может быть по-другому. Знаешь, Чустам, я вот когда попал в загон, вернее после этого…. Не важно. Так вот, только тогда понял, насколько прекрасно быть свободным. Нет, и раньше понятно, что нравилось, а вот насколько…. Я сейчас день свободы готов отдать за остаток жизни в рабстве, — я вобрал носом ароматы леса и выдохнул. — Мы ведь сейчас самые свободные люди. Думаю, что и Клоп не хочет в село именно потому, что там тоже рабство. Да, более уютное, да — можешь к девкам хоть каждый день, но…. Не знаю, как объяснить.

Корм внимательно меня слушал.

— Вон дед, — продолжил я. — Он думает, что недавно попал в рабы. А ведь он всю жизнь был рабом. Делал то, что ему скажут, ходил туда, куда пошлют…. А быть свободным, это значит делать то, что тебе нравится, а не другим.

— Тебя Толикам не кусал?

— Смейся, смейся.

— Тебя послушать так все рабы.

— Ну почему, мы свободные.

— Не-е-ет. Ты вон пообещал Миру за внуком смотреть, так что… ты раб — у тебя обязанность.

— Если бы я не хотел, то не пообещал бы, значит, я не чужое пожелание выполнил, а своё.

— Куда бы ты делся?

— Умеешь же ты всё испортить — такую теорию разрушил.

— Ничего я не рушил. Просто по твоим словам, ты у нас и есть единственный раб, — усмехнулся Чустам. — А теория, как ты говоришь, верная.

— Ничего не верная. Если по ней я раб — значит неверная.

Корм засмеялся:

— Тебе бы в грандзоны. Те тоже слова кладут так, как им удобно.

— Может когда и стану. Наши уже далеко, Ларка пришлёшь?

— Ладно, — Чустам зашагал быстрее, догоняя наш отряд.

— И это, — вдруг остановился он, — спасибо, что старика не прогнал.

Пока корм шёл до наших, пока Огарик, ссадив Ларка, ехал обратно, я пытался вспомнить, когда это умудрился проморгать момент, в который вдруг стал ответственным за принятие решений? Если честно, то последние слова Чустама меня не вдохновляли. Понятно, что я оставил новеньких — так получилось…, само…, не понятно, почему вдруг благодарность? Если бы значит, я прогнал, то корм и это бы просто принял? Я вроде как против, но раз Хромой сказал….

— Большой, а тебе, зачем кандалы? — спросил я, когда мы с Огариком нагнали всех.

Гигант и вправду нёс свои кандалы на плече, с тех пор как их сняли. Большой снял цепь с плеча и крутанул восьмёркой — не желал бы я попасть под этот удар.

— Серьёзно…. Утяжелить бы конец и рукоять какую.

Большой кивнул два раза, улыбнувшись, показал батог, который он использовал как посох и, проходя мимо ближайшего дерева, рёбрами ладоней показал, что вырубит кусок для утяжеления, но потом, ткнув пальцем в пустые отверстия для заклёпок, пожал плечами — нечем крепить. По сути, для него идеальное оружие — и дальность о-го-го и удар будет, посерьёзней, чем у меча.

— Ты канавку выруби и перевяжи чем, — посоветовал Толикам, — Клоп вон все обрезки с упряжи собрал.

Большой вопросительно мыкнул.

— Ну, вот так, — Толикам попытался подъехать к дереву, но кобыла под ним воспротивилась ввиду обилия веток. Тогда он спрыгнул и, подойдя к стволу, показал гантелеобразную фигуру на нём. — А рукоять к звену цепи примотай.

В общем, через десять минут, пришлось цыкать на Большого, чтобы он прекратил шоркать лезвие топора. Оказалось его мысли не далеко расходятся с делом. Создавалось, если честно, ощущение такого… немножко дурочка — большой, немой, глупый.

— Чустам, буря будет, — нога ныла всё сильнее, да и ветер нехорошо стал шерстить листву крон.

— Вижу.

— Давай к реке.

— У реки сильнее будет, овраг бы.

Мнут через двадцать, небо потемнело, и стали падать крупные капли дождя.

— Встаём, — крикнул я.

— Клоп, рассёдлывай и вяжи лошадей вон к тому дереву, — словно ждал сигнала, крикнул Чустам. — Большой рубит ветки, Ларк и Липкий строить шалаш, Толикам и Шваний…

— Можно Шван, — крикнул старик, поскольку к этому моменту шум леса уже глушил голос.

Чустам гневно глянул:

— С вас вещи прикрыть от дождя.

— Чем?

— Ветками! Шевелитесь!

Я чуть не спрыгнул с лошади. Наверно даже спрыгнул бы, если бы Чустам сказал мне что делать. А так слез, и спустив Огарика, тупо встал. Даже ребёнок кинулся помогать деду и Толикаму. Я, взяв Звезданутого в повод, повёл к Клопу, который продёргивая сквозь узды вожжи вязал лошадей в одну вязанку вокруг дерева. Тут вспыхнула молния и через пять секунд раздался гром — Звезданутый вдруг дёрнулся и стал вырываться, я еле удерживал. Ко мне подскочил Большой и мощным ударом ладони по морде! Привёл коня! В чувство. Звезданутый явно побаиваясь Большого побрёл за ним на поводу.

Я не видел ураганов, собственно и это не ураган. Я даже не знаю, чем отличается буря от урагана, но природа это сила! Страшно не было. Даже раскаты грома, предугадываемые по вспышкам, был ожидаемы. Но какая мощь!

Вымокли до нитки все. Не помогло ни укрытие под деревом, ни рабская дерюга, захваченная с обоза хозяйственным Толикамом. Клоп пару раз выскакивал наружу, боясь за лошадей.

— Да прекрати ты, убегут, так убегут, ты не остановишь! — крикнул, наконец, я на него.

— Он не за лошадей боится, — громко произнёс мне в ухо Чустам в очередную отлучку раба, — а за то, что плохо дело сделал.

— Дед, так что там насчёт империалов? — спросил Липкий.

— Я раньше у старого грандзона когда служил, то часто в его балзонстве бывал — там у меня своя комната. А в ней тайник.

— Какое балзонство?

— Нуренское.

— Не слышал о таком.

— Оно называется балзонством, а так кусок земли на границе локотства, который по краю за день пешком обойти можно, причём половину земли озеро занимает.

— То есть, крепости нет?

— Есть. Только небольшая.

— Со стеной?

— Да.

— Хлопотно, — Чустам, да и остальные, прислушивались к разговору.

Хотя как прислушивались, Швану и вору приходилось перекрикивать ветер

— Двадцать империалов, — парировал Липкий.

Корм промолчал, схватив рукой ветку, которую уже пятый раз пыталось вырвать из стены шалаша.

— Надо хоть посмотреть, — продолжил вор. — Где именно балзонство?

— На границе со Слопотским, — ответил Шван.

— Так нам ещё и по пути.

— Немного правее надо бы.

У меня создалось стойкое ощущение, что дед не хотел туда идти. Может, конечно, денег жалел, но сомнительно….

— Хромой, — спросил Липкий, — а что у тебя в сумке?

Я, чтобы не замочить драгоценную поклажу прижал сумку к груди.

— Книги.

Липкий ухмыльнулся, но ничего больше не сказал.

Буря затихла так же, как началась — резко. Не за минуту конечно, но довольно быстро сменив шквалы ветра полным штилем. Лошади не разбежались.

— Чустам, — отозвал я корма в сторонку, пока наши собирались. — Это как понимать?

— Что именно?

— Ты меня в кормы толкаешь?

— Не понял?

— Только не надо….

— Давай отойдём ещё, — предложил корм.

Мы, отдалились метров на тридцать.

— Знаешь, Хромой, как определяют десятников в имперских войсках?

— Да откуда мне?

— Ну, хотя бы предположи, — корм не шутил.

— Те, кто более умелые, в смысле лучше всех занимаются?

— Нас поселили в одном доме и руки давали задания. Задания давались ни кому-то конкретно, а всем. Мы сами не торопились и за это нас наказывали. Когда едой, когда и лишним кругом пробежки. Постепенно вышли вперёд, кто не очень хотел наказаний, но за кем шёл народ. И это были зачастую далеко не те, кто лучше бился лучше или был сильнее. Тут другая сила — та сила, когда слушают, та сила, когда уважают. Потом понятно проверяли и будущих десятников, и кто-то не смог…. Так вот за тобой идут сильнее, чем за мной и надо быть совсем дураком, чтобы не признавать это. Возможно, ты и не вытянешь, но тогда этот десяток придётся разделить между другими, потому как если не самый сильный, то никто. Народ не может без того, кто ведёт. Так положено, так правильно, так делают все. Любое твоё слово, заметь, воспринимается без возражений. Даже когда ты не прав или сомневаешься. Вспомни всё, хоть остров — тебе было просто высказать сомнение, и все встали на твою сторону. Это сродни магии. Эти вон, которых освободили, даже не задумывались когда обращались к тебе. И не вздумай их переубеждать, а то они почувствуют слабину и потянутся сами верховодить. Вот тот мутный — так точно, только повод дай. Остальное я тебе объяснять не буду — сам не дурень. От меня подлости не жди — мне ведь также как тебе — выжить и быть свободным. По себе знаю тяжело, но чем могу — помогу. И это… забудь про корма. Прошу. Тупость это рабская. Кстати, будь готов, что тебя будут ненавидеть, — ухмыльнулся Чустам.

— Я осмыслю, — ответил я ему.

— Ну, давай, думай…, только у тебя особо путей нет, — Чустам развернулся и пошёл помогать Клопу, вязать вещи на лошадей — две всё-таки без сёдел.