К вечеру нашли дорогу. Совершенно пустую. Мы с Чустамом сходили на неё. Нашим критериям по запутыванию следов она не подходила, скорее наоборот, поскольку была превращена прошедшей бурей в приграничную полосу. Знаете когда распаханная такая полоса вдоль границы. Мы, например, чётко видели следы недавно проехавшей повозки, ну, или телеги. И самое плохое, что они были единственными.

— Что делать будем? — Чустам разглядывал следы.

— Пустим впереди нашего вольного, а сами следом поедем. Преследование всё равно только через несколько осьмушек начнётся, если вообще сегодня, там может и затопчут наши следы.

— Ты про имперцев не забывай, те должны уже идти по следам.

— Магов ещё вспомни.

— И вспомню. Воду надо — лошади пить хотят.

— Тогда туда, — ткнул я пальцем в сторону, где должна была быть река.

— Телега туда поехала.

— Да и орки с ней. Клоп предупредит — объедем.

— Тоже верно.

Я поймал себя на мысли, что после моего повторного освобождения из рабства, Чустам стал мне даже роднее чем Клоп. Может, конечно, влияние присутствия новеньких, на фоне которых корм как-то ближе. Но вернее всего просто притираемся. Липкий кстати, довольно социальный тип. Настолько быстро акклиматизироваться в чужом коллективе не каждый сможет. Шутки, прибаутки, он даже сленг наказанных почти не употребляет. Тот ещё жук, похоже.

— Ладно, давай отдых, перекусим и дальше, — я развернул Звезданутого.

В отряде и без нас сообразили, что пора бы подкрепиться. Из мешка Мира был выужен хлеб и копченая рыба, то есть то, что можно есть без готовки. Клоп нарезал какой-то забавный по форме корень. Оказалась приправа из кареты, похоже на имбирь, но с более мятным вкусом. Я, взяв ломтик, попробовал:

— М-м-м. Клоп да ты ценитель вкуса (долго не мог перевести на местный — гурман). К рыбке само-то.

— Шван подсказал. Я выбросить хотел.

— Понятно. Смотрю сапоги подошли?

— Знаешь как удобно?

— Пока не знаю. Но сейчас попробую. Ларк, а ты, куда сапоги дел?

Тот растерянно смотрел на меня. Сапоги были уже на нём. Как говорится в большой семье….

— Ладно — тебе больше ногами двигать, — смирился я с потерей.

Ещё две пары разобрали Чустам и Толикам. У остальных обувь была не рабско-орочьего производства, то есть получше.

— Ты костюмчик примерь, — посоветовал Клоп.

— И вправду, чего это я.

Размерчик был мой. Почти. Прежний хозяин был мягко говоря немного поупитанней. Сверху костюма я надел меч с перевязью.

— А неплохо, — резюмировал Липкий. — Это тоже одень.

Вор протянул мне шапку цветом под костюм. В нашем мире я бы такую не надел. Этакий, немножко женский, покрой. По форме напоминала обычную вязаную шапку, то есть без полей, козырьков и чего бы то ни было, но изготовленная из плотной ткани, по краю которой шла кружевная оборка.

— Ларк, — вор повернулся, — снимай сапоги.

— Пусть носит, — заступился я.

— Ты просто себя не видел. Сейчас побреем, волосы подрежем, чтоб из-под шапки не торчали и вылитый либалзон. Документы тоже есть. Жеребец под стать. Печать под шапкой не видно.

— Липкий прав. Рот только не открывай. Я не встречал знать без двух зубов.

— Шести, — поправил я его.

— Остальные не заметно, — возразил корм.

— Огарик вставишь?

— Если выточишь.

Я повернулся к парню:

— Ты что, правда, можешь вставить зубы?

— Там ничего сложного. Только вытачивать из кости надо и выглаживать потом.

— Хромой, ты не отвлекайся, мастера замаешься искать, чтобы выточил, — вернул меня к примерке Липкий.

— Да я сам выточу.

— Видел я с такими зубами — лучше уж совсем не приращивай. Сапоги одевай.

— Зачем всё это?

— Документы у знати спрашивает только стража и то по отдельному приказу. Ну а уж палец к печати приложить…. Я вообще о таком не слышал.

— У знати свита.

— Вон два твоих стража стоят, — кивнул Липкий на Чустама и Клопа. — Шлем оденем, на воёвого и печать не видно будет, хотя тому тоже надо одеть, больно взгляд глупый.

— Ты это…, — подал голос Клоп.

— Да шучу я. Вы чего парни?

— Кто же поверит, что стража в шлемах едет? Да ещё и в таких штанах?

— Я не таких причудливых знатных видел. Один ещё и со щитами заставлял ходить и его чуть что прикрывать. Штаны конечно не воёвые, но это кто особо присматриваться будет. Толикам пробуй синий костюм.

— Мне-то зачем?

— У тебя лицо верить заставляет. Будешь горном. Ну, или вон Швану дайте костюм. Он и говорить умеет как надо.

— Дело говорит, — подтвердил Шван, — на городских въездах только во второй, а то и третий круг стен документы у знатных спрашивают. А палец приложить, так только на въезде в вотчину локота или грандзона какого щепетильного. Можно только на имперских наткнуться…. Тем всё равно.

— Ты хочешь сказать, что мы вот прямо по дороге можем ехать? — дошло до Чустама.

— Остальных если приодеть. В особенности Большого и мелкого.

— Рабами и будут.

— Не бывает такой одежды у рабов либалзона, да и пешком….

После некоторой коррекции стражем вместо Клопа поставили Липкого. Колотоп расстроился, так как с него вознамерились снять кольчугу и сапоги. Было принято решение в ближайшее время разжиться ещё лошадьми и одеждой, а пока маскарад свернули, поскольку приобретать лошадей мы могли всего двумя способами — воровать и забирать, а костюмчики раньше времени светить не хотелось.

— Что, тронулись, фантазёры, — предложил Чустам. — Лошади пить хотят, да и темнеет уже.

Через час достигли реки и небольшого мостика. Только река была не та, вдоль которой мы должны были ехать. Так, мелкая речушка с заросшими берегами, вернее всего приток большой. Лошади жадно стали пить. Да что лошади! Мы сами пускали котелок по кругу, звучно глотая спасительную влагу. А вы поешьте копчёной рыбы и потерпите час. У водоёма почувствовали первых комаров. Пока ещё мелких. Вообще эти местные твари, не удивлюсь, если выведены магами в качестве оружия. Такие… не, не здоровые — огромные жужжащие вертолёты вмещающие казалось литр крови. По крайней мере, если убьёшь напившегося, создавалось такое впечатление. Нос этих монстров напоминал скорее донорскую иглу

— Флягу надо добыть, — вытер губы рукавом Клоп.

Единственная ёмкость — котелок, не очень подходила для перевозки воды.

— Бутылки есть, только в них вино, — приняв от Колотопа котелок, уведомил Шванк.

В темноте особо видно не было, неполная луна лишь слегка освещала нас, но все взгляды скрестились на нём.

— А чего молчал? — первым отошёл Липкий.

Шванк напившись, громко дыша, выпалил:

— Вино не настойка. Там всего три бутылки.

— Свой человек, — усмехнулся вор. — Но, одну надо выпить — ребёнку воду набрать.

Слова рабов от дела недалеко расходится, благо, что местным пробкам штопор не нужен был — они и так нормально торчали из горлышка.

— Хорошо, — сделал пару глотков Чустам и передал мне сосуд.

— Ну, так, — принял после меня бутылку Шван, — Дуваракское, по полимпериала за бутыль.

Он сделал глоток, протянул Клопу:

— Я такое, будучи горном, всего раза три пробовал — алтыри имперские делают.

Шван второй раз за вечер привлёк к себе общее внимание.

— Ты хоть бы сказал, — Клоп так и не успел глотнуть.

— Мужики, — вступился я за старика, — мы свободны, (хотел сказать, только что отказались от самой красивой девушки, но прикусил язык) можем мы, в конце концов, почувствовать себя грандзонами. Когда ещё удастся выпить вина стоимостью в четверть себя самого.

— М-м-м, — потребовал передать ему бутыль Большой.

— Этому ведро надо, — заметил Чустам.

Большой замотал головой, после того как глотнул, и показал два пальца. Все засмеялись. Тут со стороны дороги послышался скрип колеса. Все повернулись в ту сторону. Вскоре на мост въехала одинокая телега, на которой угадывались три фигуры.

— Пусть едут, — прошептал я.

Мы подождали, когда они отъедут.

— Может ещё одну? — предложил Клоп.

На некоторое время повисла тишина. Я прямо нутром ощущал, что ждут моего ответа, причём желательно положительного.

— Один раз живём, — тихо произнёс я.

— Шванк, где лежат? — спросил Клоп.

— Там у каурой справа в узле, — ответил горн.

— Обе брать? — вопрос адресовался мне.

— Разумеется.

— Дядь Клоп, я принесу, — подскочил Огарик.

Когда мальчонка принёс бутылки, одна была распечатана.

— Чего это? — Спросил я его.

— Я тоже хочу попробовать такое дорогое вино. А вы же не дадите.

Все заулыбались.

— Наш парень, — похвалил Чустам.

Вторую бутылку распивали медленно (договорились по пол глотка), растягивая удовольствие.

— Как-то с пары бутылок хорошо стало, — почувствовал я неладное.

— С него так и есть, — ответил Шван. — Пройдёт через осьмушку, даже похмелья не будет.

Распечатывать после этого третью как-то расхотелось, ну или наоборот… я ещё не закончил внутреннее противоборство.

Тут вдруг высказался Ларк:

— Я никогда больше не пойду в рабство.

Хотелось напомнить о его недавней трусости, но… вечер был прекрасным, и обижать никого не хотелось.

— Согласен, — протянул руку Ларку Чустам.

Вдруг все по-детски стали класть руки на их связку, я тоже положил. Да, наивно, для нашего циничного мира, но для этого…, а может, именно для нас, сейчас было ощущение какой-то близости со всеми ними, пусть и детской… или пьяной. Последним положил руку Огарик. Чустам улыбнувшись, потрепал его по волосам. Действительно славный паренёк. Мотнула только вот его жизнь…. Хотелось сжать его как щенка и растрепать ему ещё больше вихры. Надо кстати подстричь.

Третью всё-таки распечатали. Только дали первый круг, как на мост, с той стороны, откуда мы приехали, вылетела кавалькада вооружённых всадников. Мы равнодушно проводили её взглядом.

— Двенадцать, — раздался голос Чустама. — За нами.

— Почему? — я отглотнул из бутылки и передал Швану.

— Первым точно тот хмырь из кареты был.

— Не должны успеть, — усомнился я.

— Нет. Как раз, — возразил Липкий. — Пока сигнальный предупредил, собрали отряд, выслали.

— Какой сигнальный?

— У всех знатных есть такой амулет. Пуговица там, на которую нажать надо или кольцо снять.

— Я с него перстень снял, — Клоп достал из-за пояса кольцо.

— Может и оно, — пожал плечами Липкий.

— В нём нет магии, — успокоил Огарик.

— Что сидим? Поехали, сейчас увидят, что следов наших нет, и вернутся — края дороги смотреть. Хотя они сами сейчас так натоптали.

Спокойствие было полное. Никаких лишних мыслей или движений. Надо сказать, что и не лишние не хотелось делать. Три бутылки вина уделали восьмерых взрослых человек! Вина!

— Встали. Едем, — мой разум, наконец, подавил воздействие алкоголя.

Я даже догадался показать драгоценности феи Огарику. Тот выцепил одно кольцо:

— В этом есть.

Я с размаха выкинул его в реку.

— Была бы свежая основа — развеяли бы, — вздохнул парень.

— Что такое основа? — спросил я его, пока подсаживал на Звезданутого.

— То, что дед делал, когда дверь пробивали.

— А ты умеешь такую?

— Умею. Только она всего полдня в себя магию впитывает сама. Потом день в неё можно вливать. А следом уже она начинает отдавать.

— И что отдаёт?

— Что вложишь. Укрепление или здоровье. Можно веселье или…, — Огарик на секунду замешкался, — чтоб нравиться кому-нибудь.

Последнее слово он произнёс со стеснением.

Отрезвление наступило где-то ближе к полуночи, за это время мы прилично отмотали вдоль берега и даже переправились вброд через речушку. Ужасно хотелось спать, но вот те воины с моста всё ещё стояли в глазах. Ближе к утру мы, проехав по просёлочной дороге, выехали к селу. Поскольку час был очень ранний то в наглую проехали через него. Ну а так как село было раскинуто на двух берегах той же реки, у которой мы жили, то, простучав по деревянному настилу моста, мы оказались на другом берегу, почти незамеченными. Могли бы и совсем, но двум пострелятам возраста Огарика, приспичило поутру к реке. В руках у парней были двузубые колья — наверняка рыбу острогами долбить, пока не проснулась. Будем надеяться, что преследователи не устроят опрос жителей деревни. Сразу вдоль реки, русла которого мы старались временно держаться, поворачивать не стали. Пошептавшись, решили ехать чуть подальше от берегов. Всё-таки за нами не полные идиоты едут и если смогут проследить хотя бы до села, то поймут направление в котором мы движемся. Да и глубже в лес — меньше народу. Огарик откинувшись на меня, дремал. Как только начало светать, решили сделать привал. Только привязали лошадей, как все попадали спать.

Через час, не больше нас разбудил Чустам.

— Хватит уходить надо.

Перечить никто не стал. Все молча стали грузить свои «подушки», то есть то, что вместо них использовали на лошадей.

Десять дней! Десять! Мы добирались до этого балзонства Швана которое оказалось мало того, что в заднем месте балзонства, так ещё и в довольно болотистом заднем месте, где комарьё водилось тучами и однозначно входило в местную ОПГ по сбору крови, ну или работали на станции переливания. В течение десяти дней, мягкое место превратилось в жёсткое, как собственно и кожа от укусов насекомых, зато у некоторых на ногах мышцы стали бугриться. Особенно вымотали первые три дня, пока темп держали, стараясь уйти как можно дальше от мест, где набедокурили. Всё это время постарались не влипать в истории, чтобы не наводить на наш след. Хотя пару раз хотелось пошерстить купцов, вернее встающие на ночь обозы. Особенно насчёт лошадей. Останавливали картинки трёх разъездов воинов, которые нам встретились по пути, всплывающие перед глазами — в балзонстве явно план — перехват. Два из них были балзонскими или локотскими, как охарактеризовал их Чустам, а вот третий — имперский.

— Как определяешь? — спросил я его, когда мы смогли выдохнуть — стук копыт десятка уже затих.

Мы чуть не выехали на дорогу, когда Клоп услышал бряканье сбруи. Убежать далеко не смогли, поэтому имели возможность воочию рассмотреть каждого проехавшего. Благо ни один из них не повернул голову в нашу сторону.

— У имперских оружие одинаковое и обычно два самострела на десяток есть — на случай стычки с латниками. У местных редко такую роскошь встретишь.

— А не по гербу? — Явно съёрничал Толикам.

— Ну и по этому тоже.

Герб Империи представлял собой кулак на фоне какой-то загогулины. Кто-то из рабов рассказывал, что кулак значит единение всех локотств, а загогулина, это не загогулина вовсе, а Гнутая гора, где обитали маги. Но особо верить этому…. Вживую я этот герб, не помню, чтобы видел, только нарисованным палочкой на земле. Пока был маленьким, как-то не обращал внимания, у орков ему негде взяться, ну а сейчас просто проморгал, не обратив внимания.

— Ну ладно, поехали, — прервал я спор.

Выезд на дороги уже был стандартизован до автоматизма. Сначала галопом и из разных мест выезжали всадники, разворачиваясь по дороге в разные стороны, проехав метров тридцать-сорок (если ранее не было предусмотрено других планов), они сворачивали на противоположную сторону, опять же в разных местах. В это время Липкий, Чустам и Большой старательно заметали следы на обочинах. Выглядело, конечно, как шизофрения под кисло-сладким соусом паранойи, но…, так постановил совет.

Ужасно добивала воцарившаяся жара. Для этого времени года, причём, это ещё не так и жарко. В степи этот засушливый промежуток выдерживался легче, уж не знаю почему, может из-за ветра. Тут же духота прямо давила…

Замок, крепость, обитель, не знаю, как назвать то место, которого мы, наконец, достигли, и которое являлось промежуточной целью нашего путешествия, выплыл где-то в первой осьмушке десятого дня. Предстал он перед нами приземистой крепостью на противоположном берегу двухкилометрового блюдца озера. У меня к этому времени дико разболелся зуб, и бесило буквально всё.

— И что, вот это штурмовать? — пространственно произнёс Чустам.

— Ну не штурмовать…, — ответил Шван. — Я смогу пройти туда, но… мне нужен помощник.

— Зачем? — задал вытекающий из фразы вопрос я.

— Одному мне не пройти будет, — неопределённо ответил Шван. — там магические предупреждающие амулеты есть….

Похоже дедок имел ввиду Огарика.

— Ты Шван, не обижайся, но так тоже не пойдёт, — мягко возмутился я. — Никто из нас в неизвестность шагать не будет.

Старик на некоторое время задумался, но потом видимо решился:

— Есть подземный ход, но мне одному его вход не открыть. Нужен помощник.

— А что все? — Спросил Чустам.

Старик опять замолчал не десяток секунд.

— Давайте встанем где-нибудь неподалёку, а я обдумаю свой ответ.

— Не находишь, как-то подозрительно?

— Я объясню.

Отдых нам действительно нужен был. Шван, показал с его точки зрения, стоящее место — за холмом, скрывающим нас от имения или крепости. Я всё ещё не знал, как назвать это место, поскольку это была довольно небольшая каменная стена окружающая некую территорию, на которой, судя по крыше, было всего одно двухэтажное строение с покатой крышей типа как у наших старых пятиэтажек, отличие было лишь в черепице уложенной здесь вместо шифера.

Костёр разводить не стали. Мне вообще эта идея перестала нравиться, больно угрюмо и опасно выглядело имение. Так вроде ничего особенного, но некто внутри меня твердил, что сама постройка не так проста и, не смотря на свой довольно неказистый для этого мира вид — прагматична и готова встретить любых гостей. И это только ощущения от созерцания сердца этого балзонства.

— Я не имею зла на старого грандзона, — как только уселись на довольно мшистой поляне, начал свою речь бывший Горн. — Он и не знает о том, что творится в столице локотства, а уж тем более о действиях его сына. Он хороший человек, который не позволял себе… ну разве что изредка, повышать на меня голос. И в связи с этим, я бы не хотел лишний раз тревожить его.

— Надо же, мы тоже, — подковырнул Липкий.

— Не злословь, юноша! — В голосе Швана прорезались нотки, заставившие Липкого замолчать. — Я не о том, что возжелал проникнуть в его дом и взять своё. Я о том, что некоторые секреты грандзона, я бы не хотел обнародовать никому. В том числе и вам всем. И это не признак неуважения к вам, это слова моего достойного отношения к нему. Я осознаю свою зависимость от вас и готов в меру своих возможностей… не возместить, а помогать вам, так как вы были ко мне бескорыстны. Но это не говорит о том, что я не ценю и те десятилетия, что я прожил с ним.

Шван замолчал.

— Я ничего не понял, ты сходишь сам? — непосредственно спросил Клоп.

— Сам не могу.

— Я всё равно не понял. Мы идём все? Или кто? Ты скажи нормально.

— Твоя непонятливость…, — тон старика снова повеял раздраженностью и некоторым высокомерием.

— А я бы на твоём месте обдумал слова, — пресёк я старика, так как стало обидно за друга — тот к нему всей душой, а этот сморчок…. — Мы ведь как ты сказал, ничего не просили от тебя, ты сам предложил. А теперь, когда отмотали десяток дней, ты вдруг решил проявить характер? Если тебе так дорог твой грандзон, так ты так и скажи. Помнём тебе бока, да и ладно. Ну а выматывать людей, которые проехали нелёгкий и немалый путь с риском для своих жизней…. Повторюсь, жизней! Ты не имеешь никакого права. И это как ты понимаешь, я ласково сказал. Похоже, Чустам правильно сказал, не позорился бы ты дед…., — я схватился за щеку.

— Ты чего? — Клоп удивлённо смотрел на меня.

Причём я не совсем понял, к чему относились его слова, к тому, что я схватился за щеку или урезонил Швана.

— Зуб болит.

Огарик, сидевший у дерева, встал и подошёл ко мне:

— Наклонись.

Я присел на корточки. Он большими пальцами провёл мне по щекам, точно определив больной зуб, и подержал на нём пальцы секунд десять, при этом глядя мне в глаза. По щеке растеклось тепло, и стук кувалды в зубе стал стихать.

— Прошло? — отпустил он мою голову, всё ещё подозрительно глядя в глаза.

«А симпатичный будет парень, если не израстёт. Сколько девчонок попортит», — пронеслось в голове, пока я разглядывал детское лицо мальчонки.

— Почти. Спасибо.

Огарик вернулся на место где сидел.

— Извини Шван, — неудобно было за то, что вспылил.

— Это вы меня простите, — произнёс дед.

— Да тебе не за что…

Дед, вдруг соскочил и довольно резво побежал в лес. Я удивлённо проводил его взглядом, даже не пытаясь встать, пока не наткнулся глазами на воинов окружающих нас. Шван, я так понял, тоже был очень-очень удивлён, когда получил латной перчаткой по зубам от воина, к которому бежал. Я, схватив Огарика за ворот, задёрнул за себя и схватил арбалет, судорожно взводя.

Понятно, что к тому времени как воины подошли метров на двадцать мы были уже во всеоружии. Ребята окружили нас серьёзные, примерно человек пятнадцать, из которых четверо были лучниками. Тягаться с ними было бессмысленно, но и кучкой идти, склонив головы, никто не собирался. Клоп и корм, успели даже шлемы одеть.

— Клади оружие и на колени! — крикнул один из них.

— А меч средь расщелины не хочешь? — ответил ему Чустам, целясь из лука.

Я старался охватить взглядом двоих лучников, от ещё двух меня закрывал Звезданутый. Рука на палке приклада арбалета стала слегка вялой. Я, перестав метаться, выбрал ближнего, в конце концов, я не снайпер, хотя аж целых два выстрела за спиной — пробовал.

— Стоять! — Раздался голос поправившего челюсть Швану воина, приказ явно был сделан не нам. — Мы стражи балзонства на котором вы находитесь и требуем подчинения.

— Мы ошиблись в границах и хотели бы покинуть ваши земли! — Ответил ему Чустам. — Большой меж лошадей, тебя целят.

Гигант не стал испытывать судьбу и скрылся в табуне, тут же вражеские лучники перераспределили цели.

— Мы не можем вас выпустить без балзона! — раздался ответный крик.

— А мы не можем отдать гордость!

— Лошадей в хвост!

— Предлагают с ними пойти, — уведомил меня корм, хотя и так всё было понятно.

Я, конечно, осознавал, что если мы пойдём с ними в крепость, то нам каюк, но… был шанс придумать что-либо по дороге, ну и Огарика, скажем, можно было спровадить. Хотя о чём я? Самому себе можно признаться — просто оттягивал время:

— Хорошо.

— Сними стрелы! — крикнул Чустам.

— Лук — сняли!

Муштровка у воинов была на пять, поскольку тут же они опустили луки, но стрелы с тетивы не убрали.

— Хромой, опусти! — крикнул Чустам, опуская лук.

Причём кричал скорее по привычке, поскольку я был в пяти шагах от него.

— Выньте из самострела! — раздался голос с той стороны.

Чустам глянул на меня искоса, я снял болт, хотя это было не честно. Они за доли секунды перейдут в готовность, а я — нет.

— Большой, Ларк, — Чустам не сводил с противников глаз, — вы ведёте лошадей сзади нас шагах в пятидесяти. Остальные идём за десятником.

Двигались мы очень медленно. В душе царил пустота, но не та, когда тебя ведут, словно телёнка на убой, а та, когда она неумолимо приближается, касаясь своим саваном, а ты не согласен. Окружившие нас воины шли впереди и по бокам. Сзади вели лошадей Нумон и Ларк, которые стали первоочередными целями для лучников противника. Радовала картина плетущегося впереди Швана, которого подталкивал один из воинов, когда тот замедлялся — похоже, попал дед из огня да в полымя. Но для нас ситуация была попистой, в смысле совсем. Через полчаса вышли на дорогу, ведущую вдоль озера к крепости.

— Огарик, — прошептал я, — сумка на Звезданутом. Я знаю, ты сможешь. Там есть деньги, разберёшься. Сумку обязательно забери и обратно к деду.

Он помотал головой.

— Уходи.

— Я с тобой.

— Так бывает, иногда надо просто уйти, я не могу сейчас объяснить.

Огарик потянул амулет с шеи.

— Так не сможешь?

Он ещё раз помотал отрицательно головой. Только больно уж смущал его взгляд. Вот ведь не уйдёт! Картинка мальчишки размазалась….

— Стой, — вскрикнул воин сбоку. — Где ребёнок?

— Тай! — крикнул старший противника, но тут же замолчал.

Перед ним стоял мальчишка, между рук которого бегали молнии. Пусть маленькие и не казавшиеся опасными, но для этого мира нереальное зрелище…. Я тихо вложил болт обратно в арбалет.

— Большой левых, — раздался шёпот Чустама. — Хромой — лучники, Липкий…

Вообще молодец Чустам, я хоть и вложил болт, но не охватил всей картины, а он успел. Сигнал к началу подал лучник врага, первым поднявший своё оружие, через доли секунды он принял в голову мой болт. События разворачивались очень быстро, но я помню только первые секунды, дальше обрывками…. Мой клинок входит под доспех воина, который смотрит на меня удивлённо сверху вниз, поскольку я, упав на колени перед ним и таким макаром прокатившись, вогнал под кольчугу свой клинок. Краем глаза помню молнии…. Нутром чую Огарика в той стороне. Отбиваю удар воина, который быстро возвращает меч в боевое положение, но, тут же падает. Память полностью вернулась в объятьях Чустама, оттягивающего меня к нашим от трупа со смятым шлемом:

— Хромой, всё! Он мёртв! — врываются в разум слова корма.

Нас уже окружало кроме тех, что выжили, ещё десяток всадников, среди которых было пара арбалетчиков. Мы сгрудились в куче по центру них. На поле боя лежали семь тел, из наших там был Большой с тремя стрелами и Ларк — они оказались отсечены от нас. Но это я осознал потом, а теперь я только вырвался из ласковых объятий корма и начал воспринимать информацию, которая доходила до меня словно сквозь вату, то есть приглушенно и не совсем адекватно, как будто это всё не со мной происходит. Помню, в детстве делали операцию под общим наркозом, так очень похоже на состояние после него, когда не совсем отделяешь реальность и сны, которые видел. Огарик, слава богу, исчез.

— Балзон, у них маг. Мальчишка! — доложился старший.

— Круг, — спрыгнул с лошади тот, к кому был обращён доклад.

Тут же шесть воинов встали спинами к балзону, не оставляя сколь либо значащего расстояния между ними и постоянно водя клинками по округе. Данное действо невольно слегка разгрузило нашу осаду.

— Я не трону твоих людей! — крикнул знатный оглядываясь. — Не спеши! Отойти от них! — последняя фраза была адресована воинам.

— Грандзон, он мальчишка, просто не ожидали…, — виновато продолжил старший.

— Не хватало мне только убитых магов на моей земле, любой алтырь потом почувствует это место. Отойти от них!

Воины послушно стали снимать окружение, кучкуясь ближе к знатному.

— Грандзон, если взять того хромого, то мальчишка сам появится! — крикнул Шван.

Похоже, он во время нашего товарищеского матча огрёбся ещё, так как лежал на земле и из его носа текли явно не сопли.

— Не появляйся! — крикнул я, пытаясь вырваться из рук Чустама.

Ну, а что ещё было кричать? Для меня Огарик сейчас был в шапке-невидимке, которая как раз дарила нам шанс на спасение, и данное предупреждение было совсем не лишним.

— Значит, вы и есть те самые адепты смерти, о которых гудит локотство? — По тону знатного было не понятно, издевается он или нет. — Неплохо нашумели. Что он вам пообещал? — Грандзон кивнул на лежащего Швана.

— Двадцать империалов, — ответил я, поскольку вопрос адресовался именно мне.

Знатный улыбнулся:

— Выверял. Меньше вы бы не пошли, больше — подозрительно. Я дам тебе империал, но мои воины проводят тебя через границу локотства.

Спрашивать для чего ему это, мне было не с руки, но и его воины рядом с нами, были не в жилу — так понимаю, верить тут особо никому нельзя, могут и в ловушку завести. Торговаться? Это было бы верхом глупости, я и этот империал не понял зачем он предложил.

— Мы сами уйдём.

— Сами вы не сможете — у нас не простые отношения со Слопотским локотством, есть риск, что вас задержат. А мой человек проведёт вас через границу. Вам здесь находиться опасно — империя ищет. Мне ваше присутствие на моей земле тоже не нужно. Объяснять не буду, не твой вопрос.

— Мне не очень нравится соглядатай среди нас.

— Честность? Похвально. Ты ещё молод и глуп. Я тебе предлагаю помощь.

— Один уже предложил, — я глянул на Швания, который лежал сбитый с ног на земле. Похоже, его ещё раз приложили.

— Хорошо. Убедил. Мои ребята проведут вас до границы и расскажут, что знают. Ты далее примешь решение, отпустить их и пойти самому или воспользоваться моим предложением.

— Согласен, — ответил я после паузы секунд в пять.

В конце концов, нам сейчас, лишь бы они все скрылись, а уж одного, двух, трёх….

— Поймайте их лошадей, — небрежно бросил знатный в сторону старшего стражи.

Наши четвероногие друзья, хоть и не все, но умудрились дать дёру, оказавшись без присмотра при шумящей рядом битве. Старший стражи поднял два пальца. Пара воинов безропотно перешли на рысь в разные стороны.

— Мы можем забрать наших? — спросил Чустам.

Знатный хмуро глянул на поле битвы:

— Лирт?

— Их живы. Из наших Белый и новенький ушли в круг, — ответил старший.

Пока мы разводили политесы, один из вражеских воинов проверил лежачих.

— Забирайте.

Чустам позвал Клопа и они подошли к телам и встали. Трое воинов врага забирали своих.

— Отдайте им и пусть идут, — скомандовал балзон. — Тай, Олк, поведёте их к границе. Пойдёте на сто шагов впереди. Около границы покажете восточную тропу. Попросят о помощи — переведёте, хотя вряд ли попросят, — ухмыльнулся знатный, и вставил ногу в стремя.

Империал, сволочь, зажал! После того как парни оттащили наших раненых в сторону, вражеский отряд сгрузил своих, и направился в сторону крепости, оставив нам двоих воинов. Грешным делом промелькнуло убрать их, но…. Как бы не они на нашу землю пришли, да и угрозы не представляли. Собственно логики в их смерти не было никакой.

Ларк оказался просто оглушённым, он, кстати, по рассказу Чустама, бросился в этот раз в бой, только вот первого удара ему хватило. Ладно, хоть не насмерть приложили. Интересно чем это его так? Правая сторона лица была знатно подредактирована.

— У тебя кровь на виске, — уведомил Клоп.

— Ударился наверно, — я ощупал голову и с ужасом понял, что часть скальпа держится на честном слове.

Но сейчас меня интересовало не это. Меня начинал колотить озноб. Тошнота накатывала волнами, к тому же я наверно потянул связки плеча.

— Ага, — усмехнулся Клоп, я даже видел как.

С Большим было несколько хуже. Очень хуже. Он один из немногих, кто не имел никакой брони — попросту не налазила. А одна из стрел вошла чуть левее центра грудины. Я не очень в медицине, но где-то там сердце. В суматохе не заметил как материализовался наш маленький герой:

— Дядь Чустам, дёргай по одной.

Только корм вытаскивал с довольно неприятным звуком стрелу, Огарик накладывал руки. Визуально ничего не было видно, но я ощущал силу. И это вызывало некоторый страх. Такая необъяснимая волна, которая заставляет участиться пульсу и веет мощью. Непонятной мощью, с которой тебе не справиться и ты это понимаешь. Ты словно стоишь на поле, а вокруг тебя бушует ураган. Или ныряешь вглубь водоёма, и тут тебя подхватывает течение, которому ты не в силах сопротивляться. Прямо на глазах, вокруг Большого, стала наливаться ярко-зелёным цветом трава.

— Огарик, где амулет? — спросил я, когда вторая, на мой взгляд, самая опасная стрела была вытащена.

— Дядь Хромой, я вот ещё эту залечу и одену.

— Амулет!

Дед предупредил, что парень ещё не совсем может справляться с магией, а сейчас у него полопались все капилляры на глазах и руки стали дрожать.

— Я его уронил на дороге.

Пока шёл к месту, где отправил Огарика в сторону, боролся со своей слабостью. Ватная вялость на грани дрожжи мышц вкупе с тошнотой нехило штормили меня. Дорога не была таковой в полном смысле этого слова, так, слегка примятая трава, может более жухлая, по сравнению с округой. На том месте стояли наши провожатые.

— Мне бы осмотреть, потерял кое-что, — довольно вежливо намекнул я им, чтобы отошли.

— Ищи, — пожал плечами один из них.

— Тай! — осёк его второй. — Нас проводить попросили.

— Попросили? — Ухмыльнулся первый, но всё-таки отошёл в сторону.

Зря я их сгонял, амулет нашёлся метрах в пяти от того места. Я бегом, ну то есть вприпрыжку похромал обратно. Колдунство, ну или магичество, с Большим к этому времени было закончено. Я накинул верёвочку на шею Огарику. Большой хрипел. Его стеклянные глаза смотрели в небо.

— Так должно быть? — спросил я, хотя ответ знал.

— Его сейчас нельзя везти, — Чустам рукавом стёр кровавые слюни с губ и щеки гиганта.

— Значит остаёмся.

— А эти? — корм кивнул в сторону провожатых.

— Да по боку.

— А если снова все вернутся? — предположил Липкий.

— Значит все умрём, — резюмировал Клоп. — Но, я согласен с Хромым.

— Мы сегодня не можем! — крикнул я воинам. — Так что завтра приходите!

Второй воин, тот, что не Тай, направился к нам:

— Почему?

Я кивнул на Большого.

Воин, не сказав ни слова, развернулся и пошёл к своим лошадям. Вернулся он через минуты три:

— Держи, — кинул мне стеклянный бутылёк. — Дайте выпить, через осьмушку уснёт, и кровь внутрь перестанет идти.

Перед тем как дать неизвестное снадобье Большому, я показал его Огарику. Тот несколько пространно глянул на него и пожал плечами:

— Магическое, не алтырское.

— Дай, — попросил Чустам.

Я протянул стекляшку. Он выдернул пробку, понюхал, приложил горлышко к языку и наклонил бутылёк:

— Похоже лечебное.

Специалисты блин!

— Приподними голову, — попросил я Клопа.

Вот если яд — убью! То есть убьём! Пока поил Большого, краем глаза наблюдая за Огариком.

Тому, похоже, было не очень хорошо, так как он сел на землю и глубоко дышал.

— Огарика посмотрите, — я по капельке вливал неизвестную жидкость в рот гиганту.

Большому стало лучше буквально минут через десять. Он действительно уснул здоровым, в этом даже сомнения не было, сном. Я, поняв это, направился к воинам, спокойно рассевшимся невдалеке и игравшим в «три». Это не кости, но близко. Три палочки бросаются из ладоней, выигрывает тот, у кого вторая палочка легла на первую, а третья — на вторую. Ну, или две палочки, если у противника все рассыпались. В общем, очень интеллектуальная игра.

— Что я должен? — Спросил я второго воина.

— Империал, — усмехнулся он.

Я развернувшись направился обратно.

— Клоп, там, у знатного, империал наберётся? — Подразумевая кошелёк того фраера, что мы дёрнули.

— Да, — Клоп отвязал мешочек от своего пояса и протянул мне.

Я отсчитал империал.

— Зачем? — спросил Липкий, когда я пошёл вновь к воинам.

Я остановился:

— Если скажу что любое добро должно быть вознаграждено, то не поверишь?

Липкий ухмыльнулся в ответ.

Пока я шёл, если честно, то жаба давила. Этакий порыв благородства уже не казался настолько правильным и прошёл. Да и наверно, надо было подождать, пока сможем убедиться в действии эликсира, ну или что там было. Да и цена завышена. Но если уж сделал шаг вперёд, то надо идти, перед своими же неудобно будет. Дойдя до воина, протянул им монеты:

— Империал.

Тот посмотрел на меня и взял деньги:

— Через осьмушку надо идти.

— Хорошо, — согласился я, хотя понимал, что всё зависит от состояния Большого.

Нумону стало лучше. Он реально спал. Грузили мы его вчетвером, на всякий случай привязали вожжами к шее Звезданутого. Хотя такие привязки, что слону дробина. Как оказалось — он всё равно регулярно сползал в сторону. К этому времени отошёл лишь Ларк. Судя по описанию его ощущений — лёгкое сотрясение у него в наличии. Огарик, только тронулись, откинувшись на меня, уснул. Минут через тридцать я остановил лошадь и попросил Клопа придержать ребёнка, но тот сразу проснулся. Я, спешившись, подошёл к кустам, где меня знатно прополоскало. В голове, зато слегка прояснилось. «Зеленорожая тварь! Всю жизнь мне испоганил. Встречу — убью!» — Вспомнился мне виновник периодического отсутствия моей памяти.

Огарика пересадил к себе Толикам.

— Интересно, как Шван предупредил их? — Клоп ехал слева от меня.

Провожатые метрах в ста — ста пятидесяти впереди — так понимаю, неприцельное расстояние для лука или арбалета.

— Воротный амулет наверно, — ответил Липкий.

— Это что такое?

— Ставят на дороге тайно такой, ну и в зависимости от того какой заказали, он реагирует на двух — трёх путников, если рядом проедут.

— Зачем?

— Ну, вдруг кто-то нападать едет. А так успевают приготовиться. Опять же гостей заранее встречают.

— Если знал, чего не сказал?

— Да откуда я знал? Предположил.

— Огарик бы почувствовал. Правда, Хромой?

Я просто посмотрел на Клопа. Тот понял, что мне не до разговоров. Мутило жутко. В прошлый раз так не было. Хотя тогда я наверно всё проспал, когда меня спеленали.

Воины нас провели почти по нашим следам почти на полдня обратно. Уже начинало смеркаться.

— Дальше мы вас не поведём, — объявил Тай. — Вам туда, — ткнул он в видневшуюся в низине речушку почти полностью затянутую камышом.

— Переедете через реку, и вы в Слопотском, — объяснил второй воин.

Тай, пришпорив свою лошадь, перешёл на рысь в обратную сторону, второй воин несколько замешкался, буквально на секунду. Я посмотрел на него. Тот еле заметно повёл головой из стороны в сторону и последовал примеру Тая.

— А вы говорите империал жалко, — позлорадствовал я. — Едем вон в тот лесок, ткнул я в противоположенную сторону.

— Чего это? — спросил Чустам.

— Тот второй воёвый взглядку дал, — ответил ему Липкий, видимо тоже заметивший знак воина. — Стану знатным, с меня империал, — несколько развеял серьёзность вор.

— Провозглашаю тебя на праве горна грандзоном рабов по каше, — поддержал Толикам. — Гони империал.

— Это кто тебя горном назначил?

— Ты в прошлый раз. Сам же сказал, что я подойду, когда камзолы мерили.

— Да у вас тут локотство смотрю, — Чустам направил лошадь к лесу.

— А чего? Ты будешь грандзоном по войскам, — Клоп тронул за ним. — Только локоту зубы надо вставить.

Все вновь заулыбались.

— Грандзона по войскам не бывает, — просветил корм. — Его либо правым плечом называют, либо младшим императором.

— А левое кто?

— Левое казначей.

— Я левым буду, — вклинился Липкий.

— Я то думаю, чего в нашем локотстве деньги не водятся, — подключился Толикам. — О, и имперский маг проснулся.

— Всё хорошо? — спросил я Огарика.

Тот хмуро кивнул. Забираем детство у пацана.

— Мне бы в туалет, — несколько хрипло произнёс он.

— Ну, давай, — остановил свою лошадь Толикам.

— До леса потерплю, — оглянувшись, ответил мальчонка.

Ехали мы посередине поля.

— Здесь все свои, можешь не стесняться, — приостановил лошадь Клоп. — Мы подождём.

— Здесь вытереть нечем и дед говорил нечего попусту…, — Огарик замялся.

— Мечом трясти, — улыбнулся Чустам. — Меч нужно в тёплых ножнах и смазанным держать. Мне отец тоже так говорил, правда, когда я постарше был, и по девкам ходить начал.

— А почему смазанным?

— Эт, тебе рано знать.

В лесу мы нашли довольно неплохое место и, разогнав на стражу всех, кроме меня, Огарика, Большого и Ларка, Чустам даже приготовил кашу, прокипятив воду из небольшого болотца неподалёку. Стражу теперь было принято выставлять всегда, даже ночью.

— Что думаешь? — спросил я Чустама, когда все разбрелись туда, куда он показал.

— Думаю, балзон нас убить чужими руками решил.

— Ему вроде не выгодно на его земле?

— Да мы не на его…, вернее всего. Помнишь, Шван говорил, что балзонство то маленькое. А так и нас под мечи положил, и соседу, наверняка не самому лучшему другу, под главные ворота навоза наклал. Я тоже слышал, что если мага убивают, то потом это место самый слабый алтырь чувствует. Ну а в этом случае, с Гнутой горы нужно ребят ждать. Они не любят когда их братию обижают.

— Магов? — уточнил я, хотя и так понятно, что их.

— Приедут не просто маги, а будто чёрной сотни, только магической. А те, только им волю дай найдут причину. Говорят ни один из их визитов без наказания не остаётся — не по причине, так другое найдут.

— Между локотствами границу хорошо охраняют?

— Да смотря какие локотства. Но со Слопотским, хорошо должны. Амулеты могут быть развешаны. Слопотское за счёт товаров живёт. Мзду за провоз товара берут хоть и не очень большую, но со всех. Ну а для этого надо чтобы ничего мимо не вывезли или не ввезли стараются. У них с орками самая длинная граница.

— Какие от них товары?

— Да хоть те же грибы. В империи их очень ценят. Но в основном через это локотство рабов гонят к зелёным. С севера опять же идут шкуры, золото, хоть тот недоделанный горн и говорил, что не идут товары, только есть лихие купцы, что ходят туда и неплохо живут. Разве что недолго. С моря опять же, иногда Гурдонокские к ним приплывают.

Гурдон, это восточный материк, по слухам, нисколько не меньше чем тот, на который я попал, только порядки насчёт рабства там были другие (отгадайте, от кого я получил эти слухи), то есть, своих в рабство брать нельзя, только иноземных, поэтому империя была основным поставщиком рабов туда. Причём, судя по всему не только туда, а везде: от орков, до иноземцев получается.

— В основном все корабли в Луиланское приплывают, — продолжил Чустам, — у тех залив удобный — Сапожным называют, потому как в форме сапога. Только зачастую, чтоб на налоге сэкономить, всё равно через Слопотское везут.

— Амулеты по границе это как?

— Да вот Липкий рассказывал, так примерно то же, точнее не знаю. Что о нём, кстати, думаешь?

— Да, вроде нормальный, только… не знаю, сам себе на уме, что ли. И иногда слишком липкий.

Корм ухмыльнулся:

— Точно подметил. Зови троих — сварилось, — попробовал кашу Чустам.

После варева костёр сразу потушили, а перед сном, ещё раз передислоцировались, найдя сухой пятак на перешейке между двух болотин. Место так себе, сырое и неуютное, да и полянка была выше остальной местности, то есть видно нас. Но перешеек трёхметровой длины позволил бы нам сдерживать большее, чем наше, количество воинов, это и стало основным критерием выбора — потихоньку становились стратегами. Вернее Чустам прививал нам это. Извечный вопрос: что делать? — Оставили на утро.

Ночью попарно стояли на страже — по одному в каждую сторону. Вместе со мной попал Толикам. Моё место стражи было со стороны, откуда мы пришли, его — с противоположной. Огарик словно ждал, сразу проснулся и потянулся за мной. Стража предстояла мутная — утренняя. Я присел на землю у дерева.

— Давай, полечу, — прошептал он, при этом уселся на колени.

— Сам то, как себя чувствуешь?

— Нормально уже, я быстро восстанавливаюсь.

«Надо как-то объяснять парню, — думал я, пока наклонив голову под его руки, сдерживал свои, чтобы не начать чесать рану на голове, — что он уже большой и нельзя вот так усаживаться на колени». Или для его возраста это нормально? Как назло себя, в свете данного аспекта особо не помнил, в смысле прежнего себя. А нынешний… так я уже нож, будучи чуть постарше, в бедро первый раз засандалил. Я усмехнулся своим мыслям: «Нож в бедро! Да он сегодня к духам двоих отправил». Я потрепал вихры парня, когда он закончил лечение. Тот, свернувшись калачиком на коленях, уткнулся мне в грудь и стал засыпать. Ну…, какой он большой? Вот сложно вдруг стать… А кто я ему? Ладно, пусть крокодительница. Сложно стать родителем взрослого парня, ну, то есть большого, когда сам не имел детей. Из моей прежней жизни, мне вспомнился один знакомый, сошедшийся гражданским с девушкой, имевшей сына-первоклассника. Смешно и больно было слушать за стопкой, как этот ушлёпок «делает из парня настоящего мужика», то есть заставляет отжиматься, бороться и «держать удар» мальчишку, против его согласия. Мы со знакомым тогда здорово на эту тему поспорили. Мишка, бывший по природе своей невозмутимым, помню, тогда вообще вспылил. Через пару месяцев, девчонка ушла от знакомого без объяснения причин.

Мишка. Где ж ты сейчас? Ладно, если как я — в ребёнка…. Не-е, не в рабство конечно! Тьфу-тьфу. Огарик шевельнулся и начал сползать с колен. Я поправил его. Ладно, если в ребёнка, а если во взрослого селянина или мастерового из города? Вот что потом делать? У тебя, скажем семеро по лавкам, а ты сапожник, который сапог только носить умеет, и то, без портянок? М-да, я ещё хорошо попал. Плохо, конечно, но хорошо.

Вскоре утренниё лучи стали осветлять небо. Меня за плечо тронул Чустам, которого я заметил шагов за двадцать, вернее сначала услышал, а потом извернув шею, словно гусь — заметил.

— Чего не будишь? — прошептал он. — Твоя смена закончилась.

Я кивнул на мальчишку. Чустам молча сел рядом. Мы помолчали несколько минут.

— Хорошо, — вдруг прошептал он. — А помнишь, как у орков?

— Сейчас бы считали, — ответил я ему.

Мы, посмотрев друг на друга — улыбнулись. А жизнь то ведь чудесна!

Сзади вновь послышались вкрадчивые шаги. Чустам глянул и прошептал мне:

— Липкий.

— Ну, вы чего? — Вполголоса произнёс вор, тем самым, разбудив Огарика. — Мы там уже с копьями сидим. Один ушёл, другой… и никто обратно. Думали вас уже с отрезанными головами найти.

Огарик проснувшись, сразу заскоблил с коленей. Знает! Знает, что некрасиво уже в его возрасте! Хоть, это объяснять не надо.