Зима была страшной. Не суровой — как оказалось, местные преувеличили здешние холода. Ну, минус пятнадцать, возможно, один раз — двадцать было. В среднем минус пять — десять мороза. И длилась всего два месяца, дальше снова в плюс пошло — ну какая это зима? Если только не учитывать, что мы добрались до Северных земель поздней осенью. Неподготовленными. Без жилья. Без тёплой одежды. Практически без продуктов.

Зима была страшной. Зима была голодной. Зима была холодной…. Мы потеряли более шести десятков человек. То есть почти каждый день похороны. Львиная доля умерла не совсем естественной смертью. Мы просто крошили друг друга по самым разнообразным поводам: от ревности, до желания забрать плошку каши. Более десятка из-за этого казнили. Двое пропали на охоте. Неизвестно что с ними, ушли и не вернулись. Особо переживали за арбалет утерянный вместе с ними. Одна вообще вышла в метель из землянки и не дошла до другой. Нашла блин время погулять. Обнаружили нечаянно через два дня, замёрзшей, километрах в пяти от селения. Пятеро умерли от болезней. Причём один из них — пятилетний ребёнок. Алия после этого прямо грызла книги и практиковалась, практиковалась, практиковалась…. Она уже несколько часов могла ходить без сдерживающего магию амулета. Значительно проредила наши ряды и живая природа — девятерых — задрали звери.

Звери. Северные земли совсем не напоминали родной Урал. Звери здесь были жуткими. Кошачьих, типа тигра, но побольше размером, было только с десяток видов. Земляные драконы — медведь в чешуе. Трёхметровые ящерицы доисторического периода! Вкусные-е-е. Ну и мы для них тоже. Пару охотников съели именно они, пока в спячку не впали. Ряд местных хищников можно продолжать очень долго, но и травоядных хватало. Косули, полулоси-полузубры, называются топуны. Хрумзы! Ну не совсем они, но очень похожи, только без клыков. Опять же зайцы, белки, глухари. Очень вкусными были шоты — такая огромная желеобразная крыса размером с небольшого поросёнка. Только надо найти место их спячки, а там прямо брали и в мешки складывали — почти безобидные создания, пока спят.

Голод. Мы съели почти всю живность, что сняли с корабля. Остались гусь, две гусыни, аналогично с курами и утками, (и то съели бы, если не яйца), племя говяжьих извели полностью, Кроме птичьих, остались лишь жеребец и четыре кобылы. Без гужевого транспорта тут никак.

Жили мы в ямах — двух десятках землянок, которые мы успели выкопать, пока земля не стала замерзать. Выкопали бы больше — только инструмента не хватало. Огарик, ну или теперь уже Алия, осенью приготовила укрепляющую основу, и мы попытались сделать деревянные лопаты, только она что-то перемудрила и лопаты через пару дней напряжённого труда ломались. Мы за месяц совершили огромный объём работы. Косили траву для скота, рубили дрова. Я, кстати, тогда был против заготовки дров — времени мало, однако Клоп настоял — сырые, потом не разожжешь. Сейчас те дрова использовались лишь на растопку. Встретил наш Север в общем, по полной программе….

— Хромой, ты идёшь? — Рваный приоткрыв дверь, впустил свежий воздух. — Или мы без тебя?

— Да. Иду уже! Корабельные подошли?

— Идут. Уже видно.

— Алия, — напутствовал я. — От Ларка и Торика не на шаг.

— Угу.

У девчонки переходный возраст — тринадцать исполнилось. У нас опять конфликт — обиделась, что не беру с собой. Сложно с ней. Я уже даже не помню, когда у меня последний раз секс был. Не с ней в смысле, а вообще. Я тут пытался к одной рабыне подкатить, так в ответ знаете, что услышал? «Хромой, ты конечно представительный человек, да и парень симпатичный, только вот я не хочу неделю по кустам потом бегать». Алия была ещё та заноза. Последних моих две пассии получили вдруг расстройство желудка. Причём не на день или два, а на неделю. После того как она не смогла найти ко мне подход, а разговор между нами был, она зашла с другой стороны. Пришла открыто в женскую яму, и заявила: «Это мой мужчина — только попробуйте»! При этом поиграла молниями меж рук. И как только узнавала…. С Арушей у нас даже до поцелуев не дошло, так переглянулись, да поговорили разок. Еле потом уговорил Алию дать лекарство девушке.

— Хромой!

— Да иду я! Ладно, не грусти. В следующий раз возьму. Ну, холодно в лесу ночевать. О тебе же забочусь.

— Ага. Или зверья боишься?

— И это тоже.

Алия была просто магнитом для части живности Севера. Девчонка, встав с топчана, подошла ко мне. Мы обнялись и обменялись поцелуями… в щёчку. Я даже обрадовался, что не как обычно: чмок в губы. Детский. Ну, правда, ребёнок. Миленький наивный ребёнок. Я вышел из ямы….

Около выхода перетаптывался Шумный, которого держал за узду Ларк.

— Тебя пока дождёшься. Мёрзнут же люди…, - проворчал он.

Парень за зиму изменился. Он несколько раз уже поучаствовал в драках — отбивал своё счастье — Нирку. Драки, ну пусть не так — бои, были нормой в нашем «государстве». Это были санкционированные дуэли на кулаках. Во-первых, как сказал Наин, дух закаляет, во-вторых — веселье, и, в-третьих — убивать исподтишка меньше будут. Обстановочка у нас была ещё та. Выживает сильнейший, как говорится. А что вы хотели?

Я вскочил при помощи Ларка в седло. Передо мной стояли полторы сотни рабов. Нет, не так, полторы сотни воинов. Пусть худых от голода, пусть кутающихся в тряпьё, потому как мёрзли, не смотря на установившуюся плюсовую температуру, но это были воины, идущие за жизнью.

Я подъехал к кучкам. Строем это было не назвать.

— Штобот! — Крикнул Оруз.

Пацан, к которому обращался бывший гребец, хотел спрятаться, но рабы вытолкнули его.

— В яму.

— Все же идут!

— В яму я сказал! — Перепираться Оруз не стал и продолжил осмотр нашей маленькой армии.

Штобота Оруз выгнал не просто так. Этот четырнадцатилетний паренёк, отдавал почти всю свою пайку восьмилетней сестре. На прошлой неделе его откачивали от голодного обморока. Я кивнул Нумону. Он жестом поздоровался со мной. Гигант решил жить с корабельными на суднах, то есть командой Прикованного. Он даже Шарлу ради этого оставил. На кораблях, насколько я знаю, был вообще дубак, в ямах — несколько теплее.

— Ну! Пошли! — Хмуро скомандовал Рваный.

Пафосными речами этих парней не завести. Все и так понимали, что надо идти. Идти грабить. Решение это назревало уже давно, но окончательно сформировалось десятину назад, когда этот самый Штобот упал в обморок. Почти шесть сотен человек, не смотря на всю экономию, голодали. И мы шли, чтобы разнести соседнюю деревню. Я не без оснований надеялся на то, что они сами отдадут нам продукты, когда мы подъедем, но… далеко не факт.

Староста деревни был твердолобым. Имели с ним беседу руки назад. По сути, он послал нас. Устоять деревне в пару сотен населения перед нами не было шансов. Мы не собирались гробить людей, штурмуя частокол, мы собирались поджечь её.

Эту зиму я не забуду никогда. Голод, порождал безумие. Одному я лично отрубил голову. Изнасиловал девчонку за поленницей. Хотел убить после этого. Ладно, кто-то из рабов пошёл в туалет и увидел.

За поленницей вообще, кстати, было общественное место — туалета как такового у нас не было — не удосужились. Так вот излюбленным местом для срамных дел стал именно склад дров. Причём действа, происходившие там, были непристойны, но святы. В порядке вещей было, забежав «за угол», увидеть там кого-либо из женского пола. Правила этикета в этом случае позволяли отвернуться и сделать свои дела как можно тише. Если же рабынь было больше двух и сравнительно молодого возраста, что, кстати, обычно и происходило, то по правилам надо было вежливо ответить на их подколы, что, мол, там ничего не «стручок», но показывать не буду.

Снег уже почти сошёл. Шумный нет, нет, пофыркивал. Белоснежный жеребец с тёмными ногами был характерным. Последнее время он всё жался к Чёрненькой — кобыле Наина. Тот уже ухмыляться стал — лошадиную свадьбу сыграть предлагал.

— Что скажешь? — догнал моего жеребца Оруз.

Бывший гребец оказался хозяйственным и дальновидным мужиком. Смутно подозреваю, да что подозреваю — почти знаю, что он всю жизнь мечтал о своём доме и последний месяц донимал меня о месте нового размещения поселения. Старое место было признано нерациональным — до реки далеко, а деревья, признанные изначальным критерием к расположению, как оказалось, имеют свойство исчезать под топорами.

— Да что думать. Предлагаю ещё раз посмотреть твою обитель.

— Хромой…. Прекрати. Не девка ведь. Ездили уже!

Разговор шёл о крепости. Полуразрушенной, но находившейся в стратегически выгодном местоположении — в конце горной долины. С военной точки зрения мы рассматривали новое поселение не просто так. Мы прекрасно понимали что Империя так просто не оставит нас в покое. Нет, в мечтах немножко витали… но, хочешь мира, готовься к войне. Да и… так уж вышло… местные на нас несколько ополчились. Только в эту деревню мы едем уже второй раз. Со слов Бороды — одного из рабов нашедших неземную любовь среди местных девиц и теперь проживавшего в той самой деревне, куда мы ехали, местные ведут переговоры о том, чтобы собраться несколькими деревнями и отвесить нам люлей. Только баловство это всё. Больно будет, но не думаю что смертельно. Вооружены мы были гораздо лучше.

— Просто предлагаешь всем сорваться с обжитого места?

— Зачем сразу всем? Отправимся сотней в Шахматную. Через луну остальные подъедут.

Шахматной, Оруз назвал крепость не просто так. Дело в том, что сразу за ней стояли две скалы и…. Нет, начать надо не с этого. Зима в ямах была скудной на развлечения, и я как мог, постарался разнообразить досуг рабов. Ну, и наряду с культивацией литературных вечеров — то есть декламирования легенд, сказок и историй, разумеется, рассказал о картах, шашках и шахматах. А вот последнее…. Последнее я вырезал сам. То есть, как получилось. И так уж совпало, что бочонок «ладьи» очень напоминал одну из скал за крепостью, а неказистый короткорылый «конь» — вторую. Первым сходство заметил Оруз и после этого крепость не иначе как Шахматной, называть перестали.

— А корабли? — Продолжил я сопротивление скорее из вредности, чем из своих соображений.

— Это да…. Далековато будет. Чего менжуешься? Легенд местных испугался? Ты один против.

Вот…. Заманчиво. Правда, заманчиво. Крепость стояла на возвышенности и, не смотря на разрушенную почти до основания часть стены, была действительно неплохим, в случае принятия боя, укрытием. Только…. местные говорили, что это бывшая крепость магического клана и со всеми кто входит в неё, приключаются разные несчастья. Кто от болезней умирает, кто с ума сходит. Чхал бы я на эти сказки, но была парочка странностей в этой крепости. Первая, это нежелание магического зверья входить туда. Магического зверья, значит магического. Довольно строгая классификация была произведена Алиёй. Она рассматривала в определённых представителях местной флоры и фауны какие-то внутренние свечения. Откуда знаю, про нежелание зверья? Да просто в первый наш визит туда, нас по дороге стала преследовать пара огромных волков. И не факт, что мы бы выжили, только когда мы пересекли границу крепости, волки словно упёрлись в невидимую стену. Они кружили метрах в пятидесяти от крепости и не решались ни на шаг больше приблизиться. Мне даже показалось, что они напуганы. Покрутившись минут двадцать, они развернулись и затрусили в обратную сторону.

Вторая странность, это поведение самой Алии, в подземельях крепости, уходивших вглубь горы, на склоне которой раскинулось сооружение. Я еле вытащил её оттуда. Она чуть не растаяла от наслаждения получаемого, как только спускалась вниз. С её слов, там было огромное количество магии. Приятной магии. Я тоже ощущал некоторый подъём сил в этих катакомбах.

— Ладно. Уговорил. В крепость так в крепость, — сдался я.

Хотя как сдался…. Толку то, от того что я за или против…. Всё равно переселимся если большинство решило. — Давай лошадей сменим, — перевёл я тему.

Верхом дозволялось ехать только мне — берегли копытных. Лошади нужны были для тяговой силы — тащили по очереди две волокуши, на которых лежало оружие. Обратно волокуш должно быть больше. В прошлый раз две на своём горбу тащили.

Если честно, то можно было бы и без меня обойтись в этом походе — не велика птица. Только местные довольно уважительно относились к «мужу магички», что в переговорах имело определённое значение. Переубеждать деревенских в отсутствии супружеских отношений оказалось просто бессмысленным. Наши-то не все мне верили….

Деревня находилась недалеко — день пути. Но день туда и в ночь обратно не получалось. Во-первых, темно, а во-вторых, зверьё. Боязно в темноте идти.

На ночёвку встали демонстративно перед частоколом деревни.

— Глянь, едет, — кивнул в сторону деревни Долт.

Староста деревни мужик спокойный и разумный. Но сейчас наверняка материться начнёт. Ехал он не один. За его спиной ехали трое всадников. Одного из них я уже видел раньше, а вот двоих нет.

— Оруз! Аликсий! Вы чего ж творите? Я же сказал, что самим не хватает! — Смело проехав между рабами прямо в центр лагеря, остановил он своего жеребца.

Местные бессовестно исковеркали моё имя в угоду произношению. Мне было всё равно. После «Хромого» даже приятно.

— Акон, у нас голод, — Оруз бросил топор, которым вырубал колья для шатра.

— И что? Голод должен быть у меня?

— Мы вернём потом, — поддержал я Оруза.

Была призрачная надежда, что разойдёмся миром.

— Та что ж вы за люди?! Я же тебе говорю: нет продуктов!

— Акон. Я знаю что есть.

— Не дам!

— Сожжём.

— Не осмелитесь. Люд потом вас на кол поднимет.

— Зато сытыми.

— Аликсий, — спрыгнул с гнедого жеребца один из незнакомцев. — Дай представлюсь. Протит. Я староста Загорной, — протянул он руку.

Крепкий мужик. Одет по местной моде. Совсем даже ничего. Шуба из голубого меха. Клинок опять же на поясе. Для деревенских — шик. У них тут основное оружие — топор. И то, дай бог если железный, а то бывает из магически укреплённого дерева. Ненадёжная вещь.

— Моё имя ты знаешь, — ответил я на рукопожатие. — А Загорная это где?

— Далеко. Две луны если лошадьми. Слышал, у тебя жена магичка.

— Допустим, — не стал я оспаривать надуманный факт.

Собственно, свои магические услуги Алия уже предоставляла некоторым местным. И лечила нескольких. И зерно улучшала в одной из деревень. Так что наличие девчонки как таковой, не было секретом.

— Пошептаемся в сторонке?

— Пойдём, — удивился я.

— Дело у меня к тебе Аликсий, — как только отошли, начал он. — Жена твоя… может… другому магу помочь?

— Хм… в чём?

— Сын у меня. Младший. Шестую зиму живёт. Проснулась в нём сила гор, и теперь лежмя лежит. Умирает. Боюсь, до мытарей не дотянет.

— Сила чего?

— Магия эта…. У нас она так зовётся. Да и не хочется мне отдавать его имперцам. Ежели поможешь, то в долгу не останусь. И продуктов привезу и зерна на посев.

— Точно не знаю, но есть у меня амулет один…. Да и Алия посмотреть может. Привози.

— Он у меня здесь.

— Тогда вывози из деревни. А то мы её завтра жечь будем.

— Не по-людски….

— Знаю. Но и на охоте прожить не можем. У меня там дети, женщины.

— Наслышан, наслышан…. Так вот я и предлагаю выход. Коли здоровым сына увезу, я у Акона возьму зерна в долг.

— Тут видишь как…. Дело то это не быстрое. Если действительно маг, то сдержать силу из него можно. Только это может и год длиться. А то и больше. Так что бери в долг сразу.

— А амулет тот?

— Я не могу отдать его. Самому нужен.

В действительности Алия уже вполне обходилась без этого украшения, но вдруг рецидив?

— Жечь у вас тоже не получится.

— Чё ито?

— У вас конечно много люду. Токмо и у меня в селении Акона три десятка дружины. Крепкие ребята. Да и в соседние деревни посыльных отправили. Прав Акон. На кол вас посадят. Даже ежели сожжёте, до подземелий своих не доберётесь. Зол на вас люд. Сильно зол.

— Я тебя Протос сейчас не совсем понимаю. Только что ты о помощи просил и тут же угрожаешь? Если надо сына лечить — выезжай.

— А то что? Откажешь? Грабежом то оно проще жить.

Я пристально разглядывал мужика. И ведь не шутит!

— Ты, Аликсий пойми, — продолжил староста, — в дружбе оно всяко лучше, чем так.

Была в местных какая-то наивная простота. Нет, глупцами они не были, но спокойная и по сути безбедная, хотя и опасная, жизнь, оставляла свой отпечаток.

— Если я не доеду, то и тебе помогать некому будет. А мне сейчас не до духовности. Сейчас людей накормить надо.

— Так народ ежели заведётся, то на тебе не остановится. Он ведь далее крови захотит. К твоим двинется. Коли есть амулет, что может сыну помочь, то мне так даже лучшее будет. А твоих потом мытарям за награду отдадут, — спокойно ответил Протос.

— Второй раз упоминаешь. Каким мытарям?

— Так через три луны имперцы за налогом приедут.

— Три луны говоришь…. А сколько их приезжает?

— Две — три сотни. Обычно. В этот раз более будет. По ваши души приедут.

— Ладно, Протит. Спасибо. Если наутро жив буду — поговорим.

Староста покачал головой мне вслед. Я не видел, но почему-то знал.

— Рупос! Рваный! Долт! Поднимай людей! Сегодня жечь будем! — Прокричал Оруз, после того, как я объяснил диспозицию деревенских.

— Акон, а ты приготовил налог для Империи? — Спросил Оруз у старосты деревни, теоретически уже превратившейся в пепелище.

— Тебе-то чего? — Хмуро ответил староста.

— Предлагаю сделку. Ты нам продукты, а мы тебе защиту от имперцев.

— Вы завтра уплывёте, а мне потом ответ перед ними держать?

— А какой тебе ответ? Имперцы не дойдут до тебя. Скажешь, если что, налог приготовил, а они не приехали. В крайнем случае, сошлёшься на нас. Мол, отобрали. А насчёт уплыву…. Некуда нам плыть. Здесь теперь наш дом. Да и куда в море без продуктов?

— Имперцы убьют вас, — хмуро произнёс староста, разворачивая лошадь.

— Не перегибаем? — Подошёл Рупос.

— Они в соседние деревни гонцов послали. Утром нас сомнут, — объяснил я. — Надо сегодня обратно уходить.

Продукты мы получили. Мало, это да, но получили. Транспорт тоже. В том смысле, что воины Протоса (просто дружинниками, этих здоровенных ребят язык не поворачивался назвать), все были на лошадях. А сам Протос был очень заинтересован в нашем скорейшем прибытии домой — его сын прямо горел. В связи с этим часть лошадей дружины перевели в тягловых.

Любопытной была конструкция повозки на которой лежал сын Протоса. Этакие сани, но с осями, на которые в данный момент были надеты колёса. Очень изобретательно.

— Протос, — мы ехали рядом, — а почему ты решил, что твой сын маг? Возможно, просто болеет? — Кивнул я на повозку, где под грудой меха лежал мальчонка. Внешне он выглядел просто как обычный ребёнок, которого лихорадило.

— Корень маг травы, — ответил староста.

— Что за трава?

Протос слегка повернувшись в седле, достал что-то из сумки и подкинул в сани-телегу. То, что он кинул, засветилось голубоватым оттенком. Переспрашивать что это такое, я не стал и так понятно — корень маг-травы.

— Расскажи про налог имперцам.

— Подать…. Какой тама налог…. Налог за что-то. А тута подать за силу. Каждый год приезжают и берут. Некоторые, кто далеко, не платят. Только рано или поздно Империя приходит и так же как ты, на день.

— В смысле как я?

— В том и смысле. Завтра вас имперцы перережут словно скот, а спрос будет с нас. Вы беда для Севера. Так и так, вас выжгут, словно лес под поле.

— Ты тоже платишь налог?

— Плачу….

— А если…. А если имперцы не будут доходить до вас?

— Не сдержать вам их, — поняв, куда я клоню, ответил староста.

— Ну, а вдруг?

— Сначала поле выжги, а потом уж паши, — ответил Протос поговоркой.

— Для того чтобы выжечь, надо цель представлять. А так, ради фантазий….

— Не будут тебе налог платить, — откровенно ответил собеседник. — Только силой брать придётся. А сил у вас мало. Это здесь деревни малочисленны. Пришёл бы ты к моей Загорной — народ бы камнями закидал.

— Большая деревня?

— Большая.

— А сколько семей? Если не секрет?

— Незачем тебе знать.

— Побаиваешься, значит…. Это хорошо.

— Две сотни, — вспылил Протос. — Ты больших мыслей о себе. Сначала дойди.

— Не кипятись. Хорошо. Допустим, налог я взять не смогу. Но…. Были на моей родине…. Не спрашивай где, не отвечу…такие народности, которые живя на определённой территории сдерживали врагов на границе. А Император за это их поддерживал. Назовём это платой за спокойствие.

— Три зимы сдержишь, поговорим, — осторожно произнёс староста.

— Три зимы долго. Нам сейчас сложно.

— Иначе никак. Продай корабль, — неожиданно предложил Протос.

— Который?

— Малый, — проявил недюжинную осведомлённость староста.

Я задумался.

— Тебе два незачем, а я тебе скот нагоню, зерна дам, шкур… — продолжил он.

— Шкур у нас у самих масса. А почему не большой? — Просто из любопытства спросил я, хотя ответ предполагал.

Да и… не дал бы мне никто продать имперский галеон. Там столько лиц в него влюблённых. Один только Нумон чего стоит.

— Он имперский. Его ежели что, заберут, — подтвердил мои догадки староста.

Местные ничего имперского не покупали — боялись.

— Заманчиво. Давай у нас отвечу. Возможно, и договоримся.

Вопрос о продаже корабля мы решили ещё по дороге, благо все влиятельные лица нашего торба находились рядом. Собственно, при словах: скот, зерно, пища, все остальные аргументы расплывались в разуме. Главная заковырка как оказалось, в цене. Задарма (мы же не лохи) все отказывались продавать. А дорого (Протос тот ещё жук) староста не хотел. Если коротко, то стоимость корабля измерялась в лошадях (плевали в данном случае на империалы) и представляла, со слов Древа, чуть менее тысячи голов. Староста же давал изначально полсотни в условных единицах, то есть пять процентов от рыночной. Сошлись на ста пятидесяти. Вернее на пятидесяти голов табуна, пятидесяти — крупнорогатого и остальное зерном и птицей. Так себе сделочка, но для нашей ситуации — шик.

Наверное, сам бог, увидев бедствия, послал нам Протоса…. Кстати, о богах…. Тут у нас была такая анархия…. Думаю, что сами всевышние на небесах и под землёй разобраться не могли, кому же из них молятся. Изобилие конфессий среди торба просто сводило с ума. Благо конфликтов на этой почве не происходило.