Спеть песнь безумству храбрых, без меня, не получилось. Промозглый ветер, поднимая брызги, утяжелял мою зимнюю накидку влагой. Волчья шерсть на воротнике походила скорее на облезлую кошку. Романтики, мать её, никакой не было. Тупо сохли по каютам. Это если в моём случае. Большинство же на нижней палубе, а то и вообще в трюмах. Развлечений — ноль. Рыба при такой погоде не ловилась, кокос не ню… не рос. Алкоголь, в смысле, надоел. Как я оказался в океане? М-да…

— Локот… — спустя полчаса после Элидара зашёл Санит — один из самых здравомыслящих людей в моём окружении, но с просьбой, отдававшей оккультизмом. — Я тут наслышан, что вы не собираетесь с нами?

— А есть причины отправиться?

Вот, что бы не говорил воёвый, а он знатный — то же выражение неудовлетворения на лице, промелькнувшее на мгновение, что и у Мишки — не любят они вопросом на вопрос.

— Есть.

Я, словно в местном реверансе, покрутил рукой, требуя продолжения.

— Я понимаю, что современные локота не выходят на поле боя, но дело в том, что именно это отличие тебя… Как бы объяснить…

— Уважение?

— Нет, не то. Уважение, разумеется, есть… только оно основано на… Раньше владыки кланов всегда выходили на бой. Считалось, что если ты теряешь силу в руках, то и разум утекает… Дело даже не в этом… У одних бытует мнение, что ты тот, кто… ведёт к милости духов. У других просто уверенность, что ты придерживаешься традиций предков.

— Путано как-то… Более объективных причин нет?.

— Нет. И всё-таки прошу. Люди, конечно, не откажутся. Но и с таким настроением уже не пойдут. Вести некому. Я воёвый. Сам понимаешь, для большинства и стрелу мне в спину пустить чуть не в радость. Элидар — маг. К тому же имперец. Да ещё и не был в рабах. Отголоски орузовского настроения до сих пор витают… Не Варёного же вперёд пускать.

— Хоть какие-то осмысленные доводы… Давно такая любовь? — усмехнулся я.

— Нет. Раньше просто шептались. После перехода через орочьи степи, уже в открытую говорят, что тебе духи помогают. Забрал души орков… Провёл через невозможное… Маг подчиняется тебе…

— Недоговариваешь…

— Кто-то слышал ваш разговор с магом Элидаром. Он говорил, что ты забираешь души убитых… — склонил голову Санит. — Только не смейся. Ты когда вёл нас на орков, многие почувствовали прилив силы. Теперь считают, что вроде, как и ты, тоже маг… Вы же из одного мира.

— И… ты веришь в это? В то, что я — маг? — Уточнил я.

— Не знаю. Раньше бы сказал — нет.

— А сейчас что изменилось?

— То, что вы с несуществующего материка.

— Как это связано?

Санит ответил не сразу.

— Знаю, ты разумный человек. Поймёшь. Это не недоверие. Но о том, что вы из настолько развитой Империи, ты тоже не рассказывал.

Промелькнула мысль оспорить это утверждение, но сейчас главное было не это.

— То есть ты считаешь, что я маг и скрываю это?

— Возможно это какая-то иная магия… — несколько смутившись, ответил Санит.

— М-да…

— Люди решили, что ты выше магов. Ты справедлив. Если надо, сам рубишь головы, если надо милостив, — попытался реабилитироваться воёвый. — Ты взял имперский город… Даже мои потеряли уверенность, когда узнали что идти надо без тебя.

— Давай подытожим. Ты считаешь что я маг и даю силы в бою?

— Да, — твёрдо ответил Санит. — Я тоже чувствовал.

И это, повторюсь, один из самых здравомыслящих!

Идти вновь в Империю не хотелось. Мягко говоря… Не прельщало вновь махать железякой и рисковать жизнью. Меня вполне удовлетворял вариант остаться на хозяйстве. К тому же… Алия. Дело даже не только в том, что в кой-то веки у нас полноценная семья, а в том… Я боялся, что стал зависим от неё. Проверять не хотелось. Я даже не то чтобы не рвался, я отпирался! Но, когда ко мне явился полный состав самых значимых людей Шахматной…

Эль ухахатывался, когда я пересказывал ему наш разговор с Санитом.

— … Так это значит ты, а не я, силы тогда в людей вливал?! — весело прищурившись, прокомментировал он. — Я то дурак, половину своих, на людей разлил, а надо было, всего-то, тебя попросить.

— Ты что, магией тогда…

— Разумеется. Не ты же.

— Ну… Извини… Получается я.

— Да-а… Дремучие… Пусть так и думают. Не говори никому, что это не ты. Тем более, что и в самом деле, такое может быть.

— Серьёзно? — ухмыльнулся я.

— Не совсем так как ты думаешь… В каждом из нас есть толика магии. Местные, когда хотят урожай улучшить, молятся вокруг зерна. Говорят, помогает. Сам ни разу не видел. Поэтому всё может быть… Тогда ведь ты психологически раскачал толпу? Вот они и почувствовали прилив сил из округи. К тому же сам этот транс, в который ты их ввёл может… Интересно… Я как-то не догадался тогда тебя в магическом рассмотреть… Не знаешь, где иконки с твоим ликом приобрести?

— Древа попроси. Он вырежет…

— Ну… раз ты местный идол… — улыбался друг. — То придётся идти в Сапожный. И мне не так скучно будет!

Выбора мне особо не оставили. И вот теперь, проклиная всех местных духов и богов, я болтался на «Императоре». Обидно, что потеряли «Винный бочонок» — гурдонское судно. Его практически сразу после начала шторма унесло с «хвоста». А там сотня людей…

Десяток раз в день, а то и в ночь, я выходил на палубу в поисках хоть каких-то развлечений. Руки назад нашёл. Прямо на моих глазах, разбушевавшаяся стихия смыла Варёного за борт. Спасательных кругов тут ещё не изобрели. Парусник, это вам не катер — так просто не развернёшь. Тем паче, что паруса убраны, а якорь до дна не достаёт — шли по контрабандному пути в обход возможного расположения имперцев, а глубина тут… Сигнальная система между кораблями, чтобы предупредить вследидущих, отсутствовала, вернее, только зарождалась на нижней палубе — Эль и Санит пытались собрать собственно сам прожектор — соорудив из безжалостно распиленного доспеха отражатель. Одновременно прорабатывалась Наином, выпросившимся с нами в поход, система сигналов передачи. Трудность составляла безграмотность большинства. Да как большинства… Тотальную безграмотность.

Не жить бы наказанному… Я кричав: «Человек за бортом!», бежал к корме, стараясь разглядеть Варёного в бушевавшей стихии одновременно соображая, что же делать?

— Где? — раздался звонкий голос прямо в ухо.

Я, указал на мелькавшую внизу голову наказанного.

Лафотский не раздумывая, прыгнул в пучину. За ним по фальшборту заструилась верёвка. Молодец парень. Быстро сориентировался. Обратно мы их вытягивали по очереди — бросили ещё один канат.

Отогревали наказанного и его спасателя у печки на камбузе, сунув в руки кружки с настойкой.

— Это он специально… — прокомментировал Тарт.

— Ты это… Варёный… — поддержал друга Потыкун, — в следующий раз скажи, что выпить хочешь. Мы те так найдём. А то может случиться, что нам за тебя пить придётся.

— Да он не из-за настойки… Он из-за Рыжей.

— Думаешь, довела девка?

— Не-е. Он уж не знает, как к ней подкатить. А мож ей имя его не нравится? Вот и сменил. Был Варёный, стал Мочёный.

Мужики заржали в голос.

— Глумится будете, — стуча зубами ответил Варёный, — бескоренными сделаю.

— А ну то да-а… — продолжил Тарт. — Коли сам корень смочить не можешь, так полагаешь и другим не нужен?

— Да чего не может? — снова пробасил Потыкун. — Может. Он как смочил!

— А ты, правда, Варёный! Показал бы ей? Может там ей понравится?

— Так ты-ж… думаешь, чего он в знатные штаны вырядился? Там обтянута всё! И она сразу видит, как он рад ей!

Мужики снова заржали.

— Му-с-с-куны, — отбил зубами Варёный.

Сходу в Сапожный мы соваться не стали. Высадили под покровом ночи Яра и Гроза с двумя десятками парней на лодке у начала горного хребта. Где-то здесь мы когда-то высаживали Чустама. Последнему, кстати, запретили выход из Северных земель в течение луны. Похрен на его потери в бизнесе — боялись подставы, не смотря на то, что и Чустам, и этот самый Гроз, прошли проверку — тому, кто озирается, и духи активней помогают.

Парни, распустив парус, должны были незаметно пройти вдоль скал до места, откуда выплыл Гроз и связаться с рабами. Героический, дело прошлое, поступок — плыть чуть не десяток дней с передышками на скудных «балкончиках» скал.

На всякий случай выделили рабам один из сигнальных прожекторов, изготовленных по пути. Делов-то им было всего на руки. Мы же за это время должны были незаметно пройти на другой берег залива и поймать кого-нибудь из местных — хотя бы ориентировочно узнать диспозицию врага. Незаметно… Тремя кораблями… Один из которых был гигантских размеров… Послали в итоге одного «Сухого», ссадив с него всех, кроме команды, сформированной частично из безпечатных — если поймают, то купцами прикинутся — в океане документы проверить сложно. Оставшиеся же два судна направили подальше от берега.

Вроде всё было правильно. Вроде всё было верно, только его величество случай, явившийся через пять дней…

— Хромой, не уйдём! — в который раз начал тему Варёный. — «Рыбак» точно печати примет!

Разговор шёл о корабле, добытым ещё Сухим. А если подробнее, то о корабле, добытом Сухим, и которого (корабль, в смысле) не в этот час, так в следующий, возьмет на абордаж пятимачтовый императорский барк, ну или как там его, нечаянно обнаруживший нас на нашем импровизированном рейде.

Изначально хотели притвориться сошедшимися в битве кораблями. Один-то ведь имперский! Чтобы враг купившись на ловушку, пришел на помощь своим собратьям. Но, чуть не все корабельные завопили, что перепутать «Импрератора» с иным судном сложно. То есть нас раскусят.

— Давай, развернёмся! — крикнул я Глобу, стоявшему у борта.

Тот тоже понял, что не уйти. Да и собственно! Если мы состыкуемся, то не факт, что они нас опрокинут! Нас точно больше!

— Пока поворачиваемся, он нас достанет. Надо с кормы подпустить ближе. Возможно, паруса ему проредим. Опускай с кормовых мачт! Бортовые металки на корму! Люм! Сигналь «Рыбаку» что мы сбавляем ход! Пусть чуть вперёд идёт! Потом в борт заходит!

Императорское судно тут же, заметив, что мы приспустили паруса, тоже стали убирать часть своих, и слегка сменило курс. На нашей палубе кто-то радостно засвистел.

— Он не уходит! — повернулся к команде Глоб. — Он пытается зайти с борта! Лишние с палубы! Рубиться будем!

— А то среди нас такие есть, — пробурчал Варёный.

Мы уже четверть дня играли в салочки с противником. Суть игры проста. Имперское судно не желало идти на сближение. Они хотели подойти на расстояние выстрела пушки и просто расстрелять нас, желательно сбоку, но не на ближе дистанции покрытия наших баллист и камнемётов, чтобы не пострадать самим. Нам же, надо было наоборот, как можно ближе подпустить врага, чтобы двумя кораблями зайти на абордаж, но настолько быстро, чтобы нам не нанесла существенных потерь пушка. Тот, кто первым повредит такелаж противника, лишив его манёвренности, окажется в более выигрышной ситуации. Мы в этом случае сможем зайти одновременно с двух сторон, они — получат шанс расстрелять, либо взять на крюки нас по очереди.

— Забавно. — Санит стоял рядом со мной.

— Что именно?

— Дракон «Дракона».

То, что имперское судно называлось столь пафосно, я уже рассмотрел. Но пока связи не увидел.

— Тысячник, а капитан военного корабля приравнивается к нему, — пояснил Санит, — зовётся меж собой Драконом.

— Понятно.

Только мы спускали паруса, замедляясь, как «Дракон», опускал часть своих, слегка меняя курс, чтобы медленно зайти с борта. Глоб тут же давал команду поднять парус, чтобы избежать укреплённого магией камня в бок. А за это время мы их получили уже три. И если два, срикошетив от борта, не нанесли особого урона, то самый первый, когда мы по дурости дали врагу подойти на достаточное расстояние, прошил два паруса, сорвав один из них с такелажа.

Погода словно насмехалась над нами. Утром был моросящий дождь, из-за которого мы и оказались в опасной близости от имперцев. Сейчас же наоборот — солнце, изредка прикрываемое облачками, позволяло видеть любой наш манёвр. Сейчас бы утреннюю погоду. Разбежались бы в стороны и напали. Ан, нет же…

— Ашо один! — заорал с мачты Глаз. — Тама ашо парус ближа к нам адёт! Далече токмо!

— Так далече или близко? — задрав голову, прокричал Глоб.

— Далече! А идёт ближа к нам!

— С какой стороны?!

— Он тама! — указал литроповский в ту сторону, куда был направлен нос нашего корабля.

— Сколько мачт?!

— Не знамо! Не разглядно!

— Он считает по пальцам, — оповестил Глоба Санит.

— Нумон! Уводи правее! Паруса первой выровнять! Охренели там! Медузы! Самому смотреть придётся, — Глоб, кряхтя, схватился за ванты.

Не было его минут пятнадцать, в отличие от его голоса. Как ещё голосовые связки не сорвал.

— …Потыкун! Сволочь! Тебя не за косорукость в рабы отправили?! Отон, помоги, а то он в штаны от натуги наложил!

— Зачем сам-то полез? — спросил Санит, когда Глоб вернулся с небес на землю. — Ты ж капитан!

— Помощник слёг. Твои, раз уж разговор пошёл, постарались.

— Это тот косоротый?

— А твои, лары благородные, глянь-ка!

— Нет. Но языком так не крутят.

— Перегнул парень. Согласен. Но не ломать же!

— Рука тяжёлая…

— А голова? Нет?

— Накажу их. Успокойся.

— Накажет он… — пробурчал Глоб, не отвлекаясь от созерцания противника. — Люм! Сигналь «Рыбаку»! Пусть не жмётся к ним!

— Что там? — спросил я, подразумевая парус на горизонте.

— Не знаю. Как он вообще увидел? Там точка…

— Глаз… — пространно произнёс Санит.

— Корабельный, ты дашь нам клинки вынуть или нет? — выглянул в люк из нижней палубы Варёный. — Руки на рукояти уже вспотели.

— Ещё успеешь устать железом махать… Нумон! Правее! — переключился Глоб.

— Говорю же, давай развернёмся и нос в нос.

— Варёный! Ты уже пятый кто это предлагает!

— И что не так?

— Так они тебе и дали. Пройдут вдоль борта и разнесут в щепы. А то и «Рыбака» отгонят в сторону и на крюки возьмут.

— Пока берут, и мы подойдём.

— Только мы камнями не сможем — они в сцепке будут. А они нас потреплют ещё на подходе. Да и парней на «Рыбаке» не жалко? Мы ведь не на жеребце. Быстро развернуться не сможем.

— А когда начнём?

— Не переживай! До вечера они либо сами нападут, либо уйдут. В темноте мы вдвоём, так или иначе, взойдём на их борт.

— Они уйдут, а утром вернутся, — хмуро произнёс Лафотский, равнодушно опершись о фальшборт, наблюдая за имперцами.

— Могут… — подтвердил Глоб.

— Лафотский! Пошли, поедим! Всё равно не дают сталью позвенеть.

— Если в сытый живот клинок воткнут, быстрее умрёшь.

— Да?! По мне так если сдыхать, то лучше быстрее. На палубе то чего сидишь? Прилетит камень в голову. Тогда точно быстро умрёшь.

— Борт пробьют — давка внизу будет.

— Ну…

Выстрел пушки с судна противника прервал размеренную беседу.

— Однохлазые! — весело заорал Глаз с мачты, комментируя промах противника. — С ветру зайти надо и каменюками их забросать!

— Головастые все, — пробурчал под нос Глоб. — То я не пытаюсь. Ты лучше за парусом смотри! Люм, пробегись. Дай команду распустить нижние.

Июмиил — наказанный из «старослужащих», прибившийся к Глобу после тотальной вырезки этого типажа в первую зиму, побежал вдоль корабля.

— Так далече! — крикнул сверху Глаз в ответ. — Чё его глазеть! Имперши вновь то полено шо дымило порошком сыплют! А другое на нас правят. У них тама на палке тоже хто-то сидит!

— Не на палке, а на рее! — возразил Глоб.

— Каха разниса?!

— Я же твой глаз задницей не называю!

— Так он и не задница!

— Вот и рея не палка!

— Так шо не палка то? Бревно оно и есть бревно!

— Каменноголовый. Нумон! Правее выравнивай! Не видишь, опять на ветер пытаются выйти! Люм! Как ещё раз камнемёт прогромыхает, паруса убираем!

— Понял!

— У сторону пошёл! — раздался крик Глаза примерно через час, оповещая о движении показавшегося на горизонте паруса. — Малёхонкий!

— Ну… хоть тут духи не оставили, — прокомментировал Глоб.

Шансы нарваться на ещё один имперский корабль не велики конечно… Но, на этот же нарвались! Не дай бог ещё бы на один…

— Маг снова в камнемёт льёт. Ча каменюку закатят и к нам направят!

— Глаз! — крикнул вышедший на палубу Эль. — А тебе видно, из чего он наливает?!

— Не-е, маг Элидар! Далече!.. Он кажный раз, из мешка што рядом шото берёт! Мелкая шото.

— Им ответил кто-то, — подошёл к нам Мишка. — Подмоги просят. Ночью отойдут от нас, а утром вновь начнут. Они выжидают.

Словно по команде все посмотрели на Лафотского. Разговор шёл о магическом радио, представлявшем собой медную кастрюлю. На всех имперских кораблях были такие амулеты, позволявшие переговариваться. На всех. В том числе и на «Императоре». И если раньше мы ими не пользовались, ввиду отсутствия пары, то теперь, слушая как с «Дракона» пытаются связаться хоть с кем-нибудь, благодарили духов, что не превратили эту штукенцию действительно в кастрюлю. А мысли такие были…

— Глаз! — крикнул наверх Глоб. — Парус где?!

— Она там! — указал мужик несколько левее нашего курса.

— Точно мелкий?!

— Тошно! Рее и ашо одна! По парусу на хаждой!

— Ты что там, уже реи видишь!

— Палки шо так стаят! — Глаз показал рукой вертикаль.

— Это мачты!

— Мачты, рее! Палки!

— Нумон! Лево шестнадцатую круга! Люм! Поворот всех парусов на пять пальцев правее!

— Ветер слегка сменился, — возразил Люм.

— Да?! — Глоб посмотрел на простыню, развевавшуюся вместо флага (Своим обзавестись ещё не успели, а вывешивать перечёркнутый Сухим Императорский, во время рейда к врагу, было несколько нагло). — Хорошо! Так оставляем!

— Полагаешь имперец? — риторически спросил Санит.

— Кричали, кричали, полдня в свой котелок, а как этот на горизонте появился — докричались! Ясно дело он. Люм! «Рыбаку» просигналь поворот!

Имперцы активизировались, поняв, что мы для чего-то начали набирать скорость. То и дело приходилось опускать парус, чтобы повторить до автоматизма отработанный манёвр с попыткой сближения, чтобы осадить псов на нашем хвосте. Удивительно было, что имперцы, тоже видевшие парусник, не пытались больше с ним связаться. Хорошая новость пришла уже в третьей четверти дня.

— «Винный»! — заорал Глаз, махая в сторону настигаемого нами парусника, который стало видно даже с палубы. — Эта ашо «Винный»! — голос мужика чуть не сорвался.

— Ты уверен?! — переспросил Глоб.

— Шо я «Винного» не знаю! «Винный»!

— Люм! Пошли поднять имперский закрещенный! Быстрее!

Как только перечёркнутый потемневшими линиями флаг взвился на мачте, настигаемый парусник повернул в нашу сторону, подтверждая зрение Глаза — это действительно был «Винный бочонок»!

Как же может изменить перевес сил маленькое судно! На «Драконе» не сразу поняли, что судно наше. А когда дошло… Надо отдать должное капитану «Винного». Молодой парень, помахав, проплывая мимо нас рукой, начал отдавать распоряжения о подготовке к абордажу! «Дракон» к этому времени судорожно, по-другому не описать, потому, как крен корабля был критическим, пытался повернуться под полный ветер, чтобы уйти. Мы, сбросив скорость, пытались теперь развернуть и наше судно, так как манёвр «Винного» был очевиден — он шёл на таран! «Рыбак» в этот момент оказался в самом выгодном положении, поскольку находился в той стороне, куда заворачивало имперское судно. Причём бортом к нему. Нашим оставалось лишь повернуться на девяносто градусов, чтобы встать на встречный курс.

С «Дракона» пытались остановить атаку «взбесившегося клопа» разрядив в него всё стрелковое оружие, но… Одно дело стрелять из пушек по нам — пристрелянной уже цели. Эти собаки всю корму «Императора» разворотили. А другое, по мелкому кораблику, который не стоит на месте. Все камни ушли в «молоко». «Винный» словно заговорённый, приближался к имперцу. Секунда… две… И пресловутый «Бочонок» с треском разбиваемого борта, причём своего, врезается под углом в борт «Дракона» ещё больше креня судно противника. На палубе «Дракона» баллисты и камнемёты, только что разворачиваемые на нового врага, оказались толком не закреплены и покатились по палубе. Одна из баллист, даже пробив фальшборт оказалась подвешенной на такелажном канате, которым была привязана к мачте, у самой кромки воды. Соответственно мы, оказались на некоторое время вне зоны орудий «Дракона». «Винный» проскрежетав по борту, ушёл за корму вражеского судна, не имея возможности нанести повторный удар. Но, этого было уже достаточно, так как «Рыбак», то и дело разряжая по пути все свои два камнемёта, уже был почти на встречном курсе, тогда как враг на десяток минут потерял способность к маневрированию и стрельбе.

Самыми медленными оказались мы… «Рыбак», воспользовавшись положением, первым вцепился крюками во врага и попытался отбить атаку врагов высыпавших на его палубу. Только имперцам удалось перерубить канаты и скинуть цепи абордажного такелажа «Рыбака», отойдя на пару метров (при этом бросив часть команды на палубе противника), как «Винный», не смотря на повреждения, вцепился почему-то в корму имперца, возвышавшуюся над ним метра так на четыре. Как потом объяснял Вирлат — двадцатизимний капитан «Винного», боялись, что тот может уйти, и куда смогли, туда и зацепились. Последним на сближение шёл «Император». Мы, толком даже не успев убрать паруса, ломая реи, со скрипом ударились в противоположенный от «Рыбака» борт противника и по инерции продолжая движение, оттолкнули нос «Винного», торчавший из-за кормы врага, в сторону. Мастерства нашим капитанам ещё набираться и набираться… Облепили мы имперцев как мухи… Только облепить одно, а взять врага, шерсть которого вздыбилась, словно у загнанной в угол кошки — другое. Да, полторы тысячи против семи сотен, да вроде как со всех сторон… Но…

— Назад! Куда на копья! — орал Санит команде Варёного, первой сунувшейся по переброшенным подмостям. Только поздно орал, атака на данном направлении захлебнулась не начавшись. Имперцы просто не дали перейти нашим.

Во многом выручил Лафотский, организовав переход с кормы, слегка возвышавшейся над бортом врага. Откуда знаю? Потому что я как раз был там.

— Не кидай! — остановил он парней, прикрывшихся от арбалетов подмостями, готовясь спустить их. — Арбалеты! Залпом в копейщиков! Не в арбалетчиков! — перехватил он цевьё одного из арбалетчиков. — Туда!

— Так те ж стреляют!

— Туда! — злобно дёрнул он его. — Те прикрыты! Эти нет! Залпом!

В арбалетчиков врага, засевших в центре палубы за поставленными на ребро щитами для абордажа, действительно трудно было попасть.

— … Теперь давай мост! Вперёд! — командовал Лафотский.

И дальше мясорубка… Было тесно… Очень тесно… толпа на толпу. Многие были в таких же, как и у имперцев доспехах, что дезориентировало не только врага, но и некоторых наших. Лязг металла… Крики… Скрип трущихся бортами кораблей… Со стороны (А я, вместе с Санитом, наблюдал за всем с кормы нашего корабля) жуткое зрелище. Вторым прорывным участком был нос нашего судна, с которого начал атаку Элидар, пытаясь дойти до мага. Особо мне видно не было, но там, словно мор на имперцев напал. Нет, Эль не кинулся в гущу врага, размахивая клинками. Он, похоже, перепрыгнув ещё до того как подмости опустились (Я смог разглядеть его уже внезапно появившимся перед врагом), шарахнул во все стороны молниями, освобождая плацдарм для наступления. Парни, перебегая за спиной мага, постепенно образовывали клин с Элем во главе, тесня противника. Особенно выделялись гиганты Отон и Нумон, с одного удара крушащие врага.

— В середине атака захлёбывается. — Я понимал, что Санит и сам это прекрасно видит, но на всякий случай….

— Центральных останови! Пусть Варёный оставит два десятка в обороне, а сам через нос идёт. — скомандовал Санит Жуку, возжелавшему реабилитироваться за свои прегрешения кровью и служившему в данный момент посыльным воеводе.

Опять же как возжелавшему… Ровно также, как возжелали и остальные ссыльные… Причём почти добровольно! Не оставлять же их наслаждаться жизнью в тылу, когда добропорядочные граждане нашего государства будут рисковать жизнью?

Хотелось направить казнокрада в самую гущу событий, но тогда проще было казнить — комплекцией он для того не вышел. Остальные так, либо иначе преступившие закон, были в первых рядах.

— Ильнас! — тут же переключился Санит на второго своего адъютанта. — Арбалетчиков с носа в центр, а то они сейчас в спину своим же начнут бить.

— А лучников?

— Сам как думаешь?

Парень сорвался с места. Ни того, ни другого, мы до конца сражения больше не видели. Шельмецы! Однозначно обоих наказать!

Битва магов… Я полагал это будет нечто эпическое! Как же я глубоко ошибался. Маг имперцев, внешне казавшийся довольно старым, проявил завидную прыть, выкосив с десяток наших, прежде чем Элидар смог дойти до него. Первый удар нанёс имперец, шарахнув с обеих рук молниями. Но электрический разряд, штука капризная. Обе ушли в окружение мага. Причём одна в имперского же воина. Изначально я думал, что это возможно от неопытности, только… Маг так расчистил пространство вокруг себя. Когда направленный удар Элидара, представлявший собой «минивзрыв», разразился на том месте, где был имперец, Эль уже получил молнией сбоку, за которой, почти не уступая ей в скорости, промелькнула и тень владельца. Элидар, падая, крутанул клинком, встречая противника. Через минуту наши уже вытаскивали Эля из-под тела вражеского кудесника. Из спины вражеского мага торчало остриё клинка, пробившего тело насквозь. Правда и Элидар передвигаться самостоятельно уже не мог — его, подхватив на руки словно младенца, перенёс обратно на наш корабль Отон. Нумон в это время начал яростно выкашивать врага, размахивая цепом.

Остальную часть битвы я не видел, поскольку с позволения Санита, побежал к другу. Так и так от меня толку мало.

Эль дышал прерывисто. Плечо кровоточило глубокой резаной раной. Один из сельских парней, зим тридцати, пытался снять с мага кафтан.

— Да куда ты?! — оттолкнул я его, падая на колени и распластывая кинжалом ткани одежды.

— Хорошая же ащё одёжа, — бурчал сельский, доставая из сумки, висевшей наперевес горшок с мазью.

— Мать же твою! Ты ещё и об одёже думаешь! Жизни спасай!

Предполагая количество раненых, мы с Элидаром приказали организовать десяток санитаров, которые имели сумки с тряпьём, служившим перевязочным материалом и горшком заживляющей мази.

Элидара трясло. Тем не менее, он был в сознании, да ещё и весело, насколько это можно назвать весёлым в таком состоянии, подмигнул. А вот говорить он не мог. Просто хрипел.

— Как он? — подошёл Санит.

— Хреново. Ты чего не на корме?

— Сдались. Как только мага убили.

— Лекари у нас есть?

— Так я лекарь, — пробубнил сельский. — Вы токо подойти-то дайте.

— Я настоящих лекарей имею ввиду!

— Так мой дед руки подранных волками выходил. Отец многих от смерти спасал. И я двоих нитками шивал. Вы токмо дайте…

— Действуй, лекарь! — встал я с колен.

— Вот токмо выпей, — достал из сумки флягу селянин, прикладывая горлышко к губам Элидара.

— Я пойду? — спросил Санит. — Надо пленных распределить. Лекарские организовать.

— Конечно, — кивнул я.

В этот момент Эль стал закрывать глаза.

— Так должно, — прокомментировал селянин, видя, что я снова приземлился на колени, склонившись над лицом друга.

— … Сон его одолевает. Боли не будет. Дёргаться, когда тычать буду, не станет. Дело шустрее пойдёт, — голос селянина был настолько меланхолически мерным! Аж бесило!

— Он маг! Он и так боль перетерпит!

— Не гневись на меня, локот. Токмо тебе править, а мне, от таких соединять. То древний лексир. Прадед вывел. Он от отца сыну даётся. Тама не тока сонные травы, тама травы, что кровь бегать лучшее делают. Тама травы, что сил больному дают. Тама множе чего, — спокойно вещал селянин, раскладывая на развёрнутой тряпке, гигантского размера изогнутую иглу, маленький ножик, по лезвию которого визуально можно было понять — бритва, суровые нитки (Ну такая у меня ассоциация с этой верёвкой!), какие-то листья, ножницы… Нет, не те, что использовались в местных цирюльнях, похожие скорее на те, что применялись в нашем мире для стрижки овец, а ножницы! Неказистые, даже немного нелепые, но с гвоздиком посередине! Палочки, с заранее намотанной на них тканью…

Закончив подготовку, селянин достал кувшин, откупорив который, сначала глотнул, а потом полил вокруг раны, стирая спёкшуюся кровь тряпочкой.

— Выпей, — протянул он мне кувшин.

Уверившись в профессионализме селянина, по крайней мере, его инструмента, я на автомате отпил из кувшина, чуть не задохнувшись от крепости напитка. Через минуту по телу растеклось тепло, а в голове слегка похорошело.

Тип селянина относился к тому, которому нужен слушатель.

— Вот ты, локот, думашь, что я ничего понимать не могу? А я могу, — продолжал селянин, всё больше интригуя. — Прадед мой, тожа издаль пришёл. Говорил, что ещё будут те, что как птицы летать захотят, — дальше селянин замолчал, склонившись над раной, и что-то там вытирая тряпочкой. — Держи вота так, — наконец окончив извлекать сгустки крови, скомандовал селянин, сжимая края раны.

— Так что там прадед? — не удержался я.

— Что прадед? Сильный мужик был. Деда лекарить научил. Отца… Меня… Только все его недоумным считали. А вот коли нога сломится, али в боку заболит, к нему шли. Вот эти нитки он надумал. Они после сами расползутся. До сих пор никто не знает, как то происходит.

— Я про то, что будут другие, что летать захотят.

— Да. Тожа про повозки, что по небу, словно птицы летят, сказывал. Я пока он к духам не ушёл, малёханький был. Ну и спрошаю: мол, тожа хочу так. Так он в ответ и говорит: Радуйся тому, что есть. Благо здесь у нас. Придут люди, что летать будут — худо за ними появится.

— Отойди от него! — вынул я клинок.

Ещё до моего, в грудь парню уткнулся меч Сибурта. Парень сузил глаза, глядя на меня.

— Коли хотел бы, ещё ликсиром убил. Теперя уже позно — делано всё. Сила в нём могучая — выжавет. А на меня локот, не серчай. Глупостей я много говорю. Толька зла не желаю. Люди говорят в прадеда. А я… Я как птица желаю… Как прадед сказывал. Дай волю Толикаму помогать?

— Отойди! Всему своё время, — когда парень отошёл от Элидара, опустил я клинок. — Давай сегодня тем, что умеешь, займись — жизни спасай. А вернёмся — посмотрим.

Жизни… Без Элидара, так больше и не пришедшего в сознание, было плохо. И дело было даже не в тех, что были при смерти. Те либо умирали, либо нет. Мерзко. Сам знаю. Дело в калеках… Битва на холодном оружии… С чем мы сталкивались раньше? С орками? Так те редко били, чтобы не насмерть. В Ханыроке? Так то даже и не битва. Так. Избиение младенцев. А здесь… Про отрубленные пальцы молчу. Жук, кстати, потерял два. Ноги, кисти, руки… Не смотря на заживляющую мазь, которая кончилась в первый день, калеченых оказалось много. Основная масса, а это около трёх десятков, оказалась либо без кисти, либо без предплечья. Я понимаю, что статистически, это не много. Но надо было видеть боль в их глазах.

Потери… Почти две сотни с «Рыбака» (а это половина находившихся на нём) первым встретившего атаку. Столько же с «Императора». «Винный» отделался даже не испугом… Хотя как иначе охарактеризовать стопроцентное отсутствие на нём пострадавших, я не знаю.

Пленные… Пять сотен. Что с ними делать? Тоже не знаю. Пока разделили пополам между «Драконом» и «Императором». Чтобы бунта не было.

Судна… Незначительно, то есть, оставшись без нескольких рей, пострадали «Дракон» и «Император». «Винный» тонул прямо на глазах. Его капитан, глядя на то, как с судна пытаются спасти хоть что-то, хмуро стоял на носу «Императора». Я хотел подойти, но увидев проблеск слезы, развернулся. «Рыбак», на удивление, был целёхонек. Для того чтобы мало-мальски восстановить повреждения кораблей, понадобились сутки…

К Сапожному мы не шли… летели! Зная о том, что враг передал данные о нас, предугадать дальнейшее развитие событий не сложно — Если в округе есть достаточное количество кораблей противника, то нас раздавят.

— Как он? — спросил я Наина, подошедшего со спины.

— Уснул. Рана затянулась уже. Нитки сдёрнули. Не обманул деревенский. Внутри сами исчезли. А снаружи, словно сухой лист — прикоснулся — отпали. Он просит дать магу Элидару ещё эликсира.

— Пусть сначала сам выпьет.

Ответ я не услышал, но спиной почувствовал, как он кивнул. «Почувствовал!..» Я, развернувшись, чуть не сбил Наина, спешно направившись к Элидару.

«Как там Алия делала? Руки на грудь и… Твою ж… Что дальше то?» — я словно дебил пытался что-то выдавить из себя, когда ощутил щёкот по ладоням. Причём происходило это не тогда, когда я по придурошному тужился, а… когда расслаблялся.

— Он сам силы тянет, — поняв, что я пытаюсь сделать, прокомментировал Юлан — тот самый деревенский лекарь. — Токо рядом садишься, как худо становится.

— Сам, так сам, — прошептал я, расслабляясь.

Через полчаса накатила тошнота. Я попытался встать, но ноги подкосились. Сибурт, ставший на время восстановления Эля его телохранителем, поддержал меня. Только он коснулся моего плеча, мне стало чуточку легче.

— К пленным веди, — прохрипел я.

Имперских воинов приводили по трое, усаживая на стулья со связанными сзади руками. Я ходил вокруг них, задавая ничего не значащие вопросы, берясь за плечо. Уже после первой партии, мне стало значительно лучше. После второй, я был практически бодр…

— Как вас зовут?

— Дивилар. Ликаст. Смортин. — По очереди ответили мужики.

— Откуда вы?

— Жиконское. Сварбское. Сварбское.

— Откуда пришло судно?

— Из Дуварака.

— Это «Дракон» стоял в Сапожном?

— Нет. Мы только шли туда.

— Зачем?

— Точно не знаем. Говорят в каменоломнях бунт. Мы должны были пройти через горы к Алмазной.

— Как узнали о нас?

— Ненароком увидели паруса. Тысячник сказал повернуть на вас…

— Аликсий, — заглянул в каюту, где проводился допрос, Глоб. — «Купец» на горизонте.

— Не отвлекаемся. Идём в Сапожный, — ответил я капитану, переключаясь вновь на пленных. — Что за корабль стоит в заливе?

— «Лучезарный».

— Сколько на нём человек?

Все ответили что не знают. И двое не врали…

— Сколько?! — положив руки на оба плеча и глядя в глаза тому, что солгал, спросил я.

— Не знаю, — твердолобо повторил он.

Я чувствовал что злоба, накатывающая на меня, только усиливает приток сил от пленного.

— Должно быть шестьсот, — после пяти минут молчания, в течение которых я так и не сменил позы, глядя в глаза и держась за плечи, сдался он. — Но сколько сейчас не знаю. Можно и тысячу взять.

— Откуда знаешь?

— Брат на нём служит…

Уходили пленные в подавленном состоянии. Особенно тот, что посмел обмануть. Ноги не подкашивались, но всё же заметно было.

— Готовь следующих, — когда увели эту троицу, обратился я к Саниту, единственному присутствующему при экзекуции — остальным воёвым, во избежание кривотолков, я велел ждать за дверями. — Я к Элидару.

— А говорил, не маг…

Отвечать я не стал, хмуро посмотрев на воеводу.

До прежнего полуживого состояния я себя доводить не стал. При первых признаках головокружения, отошёл от Мишки. Тот выглядел гораздо лучше. Терапия силой помогала. Выйдя на палубу чтобы вдохнуть свежего воздуха, увидел Наина и Санита стоявших у фальшборта. Я направился к ним, планируя забрав воёвого, продолжить допрос.

— … он как глянет на меня, — донёсся голос Санита при приближении. — Думал, душу вынет.

— Маг, не маг… — ответил Наин. — Человек сильный. И разум есть. А если и маг, то только лучше.

— Согласен. Обидно только. Не доверяет…

— Словно бабы, — подошёл я к ним. — За спиной.

Если мужики и вздрогнули от неожиданности, то я этого не заметил. А ощущать людей, когда сам высосан досуха, я не мог.

— … Не доверяю… — продолжил я. — Доверяю! Если не вам, то кому? А маг… Молнии пускать не могу. Магию не вижу. Значит не маг!

— Мы ж меж собой, — попытался оправдаться Наин.

— Меж собой… Я же услышал! И другие могли. Порождаете слухи. Прекращайте. Закончится всё. Сядем. Поговорим. Сейчас пошли.

— Слухи и так пойдут, — возразил Санит, пока мы шли до каюты допроса. — Если имперских в живых оставить. Они в трюме шепчутся, что мы Адепты смерти.

— Да? Из-за копий?

Ларк и Клоп до сих пор носились с найденными нами копьями этого запрещённого ордена.

— Из-за них. Ну и ты не совсем обычно спрашиваешь…

— И по боку. Пусть так. Сильней бояться будут. Лишь бы среди наших такие слухи не пошли.

Санит не ответил. Только молчание иногда красноречивей слов. Я остановился, развернувшись в тесном коридоре нижней палубы.

— То есть?

— Копья эти… То что ты души орков забрал, все знают… И жена…

— А что жена?

— Магичка не выберет простого человека.

— Охренеть! Ты понимаешь, к чему привести может? Почему не пресекаешь?

— Толку то… Они втихую будут. Ещё хуже.

— Ладно… — продолжил я, негодуя, путь, но вновь остановился. — А ты?

— Не Адепты, конечно… — Санит смотрел на меня. — Говорят, что когда вы от орков бежали…

— Договаривай!

— Ритуал Адептов…

— Клоп! Сука! Это не мы сделали! Это стража, охранявшая рабов, чтобы оправдаться!

— Я и не говорил…

— Потом тебе расскажу! — вновь зашагал я по коридору. — Охренеть!..

После третьей процедуры донорского перелива силы, Элидар придя в сознание, открыл глаза. И слава духам! Поскольку у меня горело всё тело — оказалось, данное действо проходит не совсем безобидно для меня. Температура поднялась точно выше тридцати восьми. Да и ощущения не из самых приятных. Выпив отвара (в глотку ничего кроме жидкости не лезло), я упал в беспокойный сон…

Ближе к Сапожному увидели паруса «Сухого», повернувшего тут же в сторону от нас. После условного сигнала прожектором с мачты, «Сухой» сменил курс на встречный.

— По берегу, селяне ничего толком не знают, — начал Шапель — капитан «Сухого» Да и у сторону от нас шарахаются. А вот поутру с «купцом» устретились.

— Мы видели их. Догонять не стали, — перебил Глоб, но тут же замолчал, видя хмурые взгляды.

— Они поначалу тожа у сторону, — продолжил Шапель, — но мы пошустрее. А как камнемёты развертали на них, так они и сбавили ход. Докричаться не могли — близко не пускают. А лодку приняли. Купец говорит, что на днях из моря малое имперское судно прибыло, после чего усе имперцы словно взбеленилися. Ощема, говорит по слухам армада рабов шла на Пакр, а имперцы их устретили. Я уж думал, не увижу вас. Толька купец говорит, народ не больно-то поверил, поскольку имперцы усилили охрану по берегу. Гонцов разослали. То имперкое судно, што бунтовавшихся караулило, к Пакру пришло. У городе паника. Жители у стороны разъезжаются. Говорят, ждут они нас. Купец у свого знатного узнал, што вскоре запретят суднам покидать город, от он и сиганул из залива. В Пакре пяток купеческих стоит. Недалече отседа ещё пара суден у села. Общем всё.

— Не густо — резюмировал Санит, мельком взглянув на меня.

— Глоб! Берёшь «Сухого» и идёте искать те корабли, что у села стоят, — прохрипел я — восстановиться после переливания силы Элидару, оказалось не просто.

Меня бил озноб. Всё время! Кусок в горло не лез. Особенно рыбы, которой мы питались последнюю пару лун. Нервировало всё! Переплетение отдачи силы на сторону и отсутствия оной извне, накладывало свою лапу на мой организм такими болями! Ломало кости. Жар почти не спадал. Зубы! Я трогая языком ощущал, что они шатаются! «Вампирство» из пленных не помогало… Только… мысли были ясными. Злыми! Уставшими от боли! Но ясными!

— «Дракон» и «Рыбак» идут к скалам, где Яр должен появиться. Я перейду на «Дракона». Санит, остаёшься с Глобом.

— Локот… — начал Санит и замолк, видя злобный взгляд — говорить было больно — каждый звук словно иголка в мозг.

— Что? — выдавил я из себя.

— Как скажете.

— Сибурт остаётся с Элидаром. Собери мне десяток.

— На «Драконе» всего две сотни.

— Мне хватит.

— Я выделю сотню из своих.

Я кивнул, не став кочевряжиться, всё таки на «Драконе» всего две сотни.

В мою сотню впихали лучших.

Не знаю, где воспитывался капитан «Винного», а ныне главенствующее лицо «Дракона», но склонил в приветствии голову он вполне подобающе.

— Как зовут?

— Вирлат, локот.

— Аликсий. Как последние взойдут, уходим на правое побережье залива.

Капитан молча склонил голову.

Вроде и судна рядом, а перевозились с пересаживаемой на «Дракона» сотней больше часа. Начало уже смеркаться. На обратный рейс пересадили на «Императора» ещё полста пленных — Санит настоял, чтобы численность команды превосходила численность безоружного противника на борту.

Проверив цоканьем наличие связи по магическим амулетам между кораблями, мы начали поднимать паруса. Почему цоканьем? Потому что слышали обрывок фразы из этих «кастрюль». То есть теоретически, нас могли слышать. Поэтому было принято решение общаться только той азбукой, что проработали для сигнальных прожекторов, но только цоканьем, либо стуком. На «Драконе» «радистом» посадили Ларка. Парень подрос за последнее время интеллектуально.

— Стой, — поймал я его, когда тот только взошёл на борт. — Копьё заверни и больше никому не показывай.

— Почему?

— Потому. Позже объясню. Клопу то же самое передай.

— Ладно, — обескуражено ответил парень.

В ночь, медленно идя вдоль контура скал, нет-нет, да мелькали прожектором, который вдруг начал «садиться». Как же всё не вовремя. Светильники «Дракона», существовавшие на нём ранее, были по глупости все перенесены на «Императора». Мои «танцы с бубном» вокруг сдыхающего магического светильника, результата не дали. Вот забирал я силу на раз. А отдать… Элидару — да. Но он сам тибрил. Без спроса.

— Готовьте костёр! — скомандовал я и в это время… О, чудо! Нам ответили. Причём настолько быстро, что торопливость, с которой нам что-то пытались передать, ощущалась на расстоянии.

— Спускай лодку, — дал команду я, как вдруг раздался крик:

— Судно по курсу!

Как мы в него не вошли… До сих пор загадка. Прошли буквально в паре десятков метров. В это время на неизвестном корабле, стоявшем себе спокойно на рейде, тоже были очень удивлены, поскольку были слышны обескураженные команды по подготовке камнемётов и баллист.

— Все на стрелковое, — дал я приказ Дортуну. — Бить, как только будут готовы. Цель — палуба. Паруса спускаем.

Последнее распоряжение было не лишним, поскольку один из камней противника уже ударив в мачту, отрикошетил на палубу, судя по крику попав в кого-то. А паруса дорогое удовольствие в море. Как минимум у нас — запасных не было.

На «Рыбаке» парни пустили «бревно» с баллисты даже быстрее чем мы.

— Хромой! — вылетел на палубу Ларк. — Они просят помощь по амулету!

— Глуши! — понял я, о чём идёт речь.

— Это как?!

— Ори песни! Неси чушь! Кричи о помощи в устье залива! Что угодно, лишь бы было не понятно, что они говорят!

Как оказалось, когда я вошёл, Ларк исполнительный, но недалёкий. Хотя в данном случае это сыграло нам на руку. Он принял всё буквально. То есть, когда я на утро спустился в каюту капитана, то двое парней орали песни, перебивая друг друга. Один кричал о необходимой помощи, а сам Ларк реально нёс чушь, поскольку…

— Я рыба! Я ненавижу рыбаков! Хочу войти в толстую женщину! А сало мускуна вкусное! Я рыба!..

Только вражеский корабль начал поднимать парус, как его с двух сторон оборвали камни с наших кораблей. Мы бы сунулись на абордаж… но нас всего пять сотен. А если это «Лучезарный», то от шести сотен, до девятиста… Неподъёмно…

— Все молчим сто ударов сердца! — заорал я.

Как только парни смолкли, я на пороге крика проговорил прямо в кастрюлю:

— Прекратите пускать камни, иначе идём на абордаж! Глушите дальше!

Первым начал Ларк… Я рыба… Ну и далее…

На удивление имперцы вняли. Собственно глупое занятие кидать в темноте булыжники в друг друга. Интуитивно вроде понятно, что попал, но только интуитивно. А так… мазали. И мы, и они. Только стихли всплески и удары, как с нашего корабля начали махать имперским флагом при свете факела. Одновременно с борта стали спускать шлюп. Имперцы похоже не полные придурки, поскольку повторили наш манёвр. Ребята полагают, что вакханалию в «эфире» уже услышали и в их сторону идёт подмога. Возможно… В нашу должна идти точно.

Шлюпы сошлись в полной темноте между нами. Как в темноте… Луна выглянула, даря благословение жаждущим. А нам надо было рассмотреть врага повнимательней. Противник был всего трёхмачтовым и уступал по размерам «Императору». Но, кто его знает, сколько их на корабле? Нас то всего пять сотен! Но зато у нас два корабля, даривших психологическое превосходство. Спорная ситуация! Непонятно, откуда взялось вообще данное «корыто»? Судя по первой букве на носу «Д», ненароком освещённой его командой, это не «Лучезарный». Но по крикам в «эфире», однозначно имперский.

С нашей палубы, тем временем, шли полным ходом переговоры с берегом, путём перемигивания световых приборов. Они — прожектором, а мы в замедленном действии — по-индейски, то есть, прикрывая тканью пламень костра. Но суть не в средствах. Суть в цели. Мы с каждой минутой всё более понимали происходящее вокруг.

Блокированные в крепости ребята, не дожидаясь нашего появления, начали переход к морю по скалам. Обратная дорога им была отрезана, поскольку два дня назад они сдали крепость. Как это возможно, не представляю. Тем не менее, факт, есть факт. В течение пары часов рабы могут выйти на скалы, чтобы начать прыгать с утёса вниз.

А у нас… А у нас всего две гребно-парусных шлюпки и одна вёсельная шлюпка с «Рыбака», уже втихую выплывшая в тень скал. Как то не соизмерялось в местном мореходстве количество лодок с количеством команды корабля.

Имперцам в процессе переговоров, было предложено пропускать наши шлюпки с берега. Те упирались, хотя поперёк их носа встал «Рыбак», блокирующий передвижение врага. Тем не менее, рейсы с «Рыбака» не расстреливались, ввиду того, что шли по краю дистанции обстрела врага и малости шлюпки, представлявшей сомнительную цель (парни дважды смогли сделать пару ходок туда-сюда, перевозя рабов на «Рыбака»). А вот попытки подойти к берегу однопарусным шлюпкам с «Дракона», имевшим довольно высокие борта и ярким пятном выделявшийся в темноте парус, что их демаскировало полностью, пресекались баллистами и камнемётами. Ответные выстрелы прекращали эти попытки, но и наши шлюпки, кружа, боялись пройти мимо «Дайкура» — луна в какой-то момент выглянула из-за облаков полностью, освещая наименование вражеского судна.

Можно было рискнуть. Правда, можно. Можно было и парусным шлюпкам… Только если попадут — вообще перевозка затянется. Можно было и на абордаж… Но, хрен его знает, сколько их там. Мага не было точно, иначе разнесли бы нас. Да и пушек на борту, визуально, не наблюдалось.

Как только забрезжил рассвет, имперцы начали обстрел лодки занимавшейся челночным бегом, чуть не перевернув оную. Тут же вражеский корабль вновь получил пару камней в борт от нас. Я приказал выкинуть флаг переговоров. По правилам надо красный, но мы тупо помахали простынёй.

— Локот Аликсий, — подскочил Глаз. — Давай ужо разнесём ту лоханку!

— И заставим их пойти на крюки… И не факт, что справимся. Каждый раз, когда лодка приходит к «Рыбаку», нас становится человек на десять больше. А это значит, что каждый раз мы становимся сильнее.

К зениту договорились на встречу на нашем борту. Разумеется, прибыл не капитан…

— Сотник войск Императора, Пиртус Высокогорский… — заглянул в каюту Клоп, представляя парламентёров, — и сотник войск Императора Толират.

Я кивнул.

— Присаживайтесь, сотники, — как имперцы вошли в каюту, предложил я. — Локот Шахматного локотства Аликсий.

Тот, что знатный, а это было видно по расфуфыренному камзолу, был очень высок, но неимоверно худ. Чтобы войти в каюту, даже мне приходилось склонять голову. Этот же чуть в три погибели не свернулся. Второй был крепким парнем с простым лицом и настолько же простым костюмом, чёрного цвета. Оба зим тридцати — тридцати пяти.

Следом за ними вошли два арбалетчика из наших воёвых и Минтус. Я вопросительно приподнял бровь — на переговорах должны были присутствовать только я и Найн. Безопасность обеспечивалась отсутствием оружия у сторон. Вернее у стороны, поскольку и у меня и у Наина висели кинжалы за спинами.

— Черносотенник, — прошептал в ухо Минтус, зайдя сзади.

Я, с интересом посмотрев на крепкого, одобрительно кивнул своему десятнику.

— Мы не можем обращаться к вам как к локоту, Аликсий, — начал высокий.

— Почему же?

— Империя не признаёт ваше… уж извините за прямолинейность, самозвание.

— Вы не политик. Могли бы и помягче. Может оно и к лучшему — быстрее разрешим наши вопросы, — не стал я заострять внимание на наглости. — Предлагаю отойти вашему судну в сторону и дать нам приблизиться к берегу.

— Мы не можем этого сделать.

— Почему?

— Потому что рабы, которых вы намереваетесь забрать, являются собственностью Империи.

— Позвольте не согласиться с вами. Человек не скотина или вещь, и поэтому не может быть чьей-то собственностью. И, поскольку те люди решили взойти на борт моего корабля, а вы мешаете этому, прошу вас подвинуться в сторону.

— Это не ваш корабль, — демонстративно скривился знатный. — Это корабль Императора. И я предлагаю вернуть его законному владельцу.

— Это тот корабль, на котором вы пришли сюда не ваш! — начал я терять самообладание от такой наглости. — Он действительно принадлежит Императору. Пока принадлежит! А то судно, на котором находимся мы, это мой корабль! Если вы пришли испытывать моё терпение, то уже испытали. Его нет. Беспардонность, с которой вы ведёте себя, позволяет мне сделать вывод, о том, что вы пришли не договариваться. Дальнейший наш разговор в таком тоне приведёт к тому, что я дам команду захватить ваше судно!

— Если бы вы могли, то уже взяли бы нас, — наигранно ухмыльнулся знатный.

— Жертвы не нужны. Я дорожу жизнями своих людей. К вечеру возьмём. И не надейтесь на «Лучезарный».

Не скажу, что знатный вздрогнул, но однозначно данная реплика возымела действие.

— Предлагаю обмен, — продолжил я. — За каждую сотню рабов, которых вы пропускаете к нам, мы отдаём десяток воёвых с «Дракона».

— Вы не вправе диктовать условия войскам Императора.

— Колотоп! — крикнул я.

— Да, локот, — заглянул Клоп.

— Дай команду выкинуть пятерых пленных за борт. Так, чтобы гости, когда уплывали, видели. Поставь десяток арбалетчиков, на случай если гости решат помочь. А вы свободны, — улыбнулся я знатному. — Этих, спасти вам не удастся. А остальных может быть. Каждую осьмушку я буду выкидывать по десятку… Нет. Два. В море. Чтобы вы видели. Как только решите пропустить наших, помашите флагом. Мы поймём и позволим вам забрать своих. Колотоп! — прикрикнул я на Клопа, поскольку тот замешкался.

Черносотенник за время переговоров не произнёс ни слова.

— Второй что, для охраны был? — риторически произнёс я, когда парламентёры ушли.

— Для устрашения, — ответил Минтус. — Раз есть черносотенник, значит и часть его сотни на борту. Думаю на «Дайкуре» тоже не так много людей.

— Почему?

— Имея чёрную сотню не пойти на абордаж? Глупо. Они тоже боятся.

— Хромой, — вернулся Клоп, провожавший гостей. — Они ведь люди…

— Ты о чём?

— О тех, что за бортом.

— Те, что на скалах, тоже.

— Зазря ты так…

— Может быть, — прошептал я. — Может быть…

Противник сначала активизировал свои действия, начав стрельбу по лодке с «Сухого». Глаз, перешедший на наше судно и имеющий своё мнение по поводу имперцев, за два выстрела освоил баллисту (с камнемётом у него явные проблемы, да и дальность у них похуже) и пробил надстройку на корме врага, приплюсовав точное попадание в такую же баллисту противника, разнеся её в щепы. После чего враг на некоторое время замолчал, а мы, дали команду одной из шлюпок произвести попытку зайти к берегу… Рисковали мужики. Очень рисковали. Но, пошли. И… камнемёты врага молчали!

Какая же была радость, когда мы принимали рабынь… Рабынь! На борт. Тут же был отправлен световой сигнал на поставку мужиков. С берега ответили, что пока только бабы… Твою ж… А я искренне воспринимал каждый рейс лодки «Рыбака» как усиление нашей команды.

— Сколько вас там? — спросил я у одной из прибывших.

— Ако, — ответила женщина. — Тако много!

Твою ж мать! Ни одна из рабынь не умела считать!

— Ларк! Сигналь, чтобы мужиков отправляли!

Подстава! Блин буду! Ёж их!.. Они отсигналили, что первой тысячей идут бабы! Мать ж вашу! Всё это время мы этапировали баб, тогда как нужны воины!

— Хромой, там парус! — влетел Клоп, когда я только налив отвару начал беседу с одной из рабынь, пытаясь полностью разъяснить ситуацию.

— Наш?

— Да кто его знает! Но идёт от Пакра!

— Глаза пошли наверх!

— Он навёлся двумя баллистами на имперцев и не хочет карабкаться.

— Скажи, я попросил.

— Он упирается!

— Клоп! Я не могу везде успевать!

— Эж мы не дуры, — произнесла рабыня, зим так тридцати.

Хотя как тридцати… Я уже привык, что визуально определяемый возраст женщин с этой иерархической ступени надо делить на два.

— … Вы ж Хромой локот! Я ж давайте рядком буду за вами и спросы ваши говорить. А вы правьте как вам надо. А я говорить буду.

— Пошли, — встал я.

— … Девки ж не глупые. Если надо, то и копия в руки берут. Токо ж дайте! Мы свои мужикам отдали!

— Сколько вас? — идя на верхнюю палубу, спросил я.

— Так же много…

— Считать не умеешь.

— Нет, Хромой локот.

— Глаз! Твою мать! Наверх! — только увидев искомого скомандовал я.

— Ашо смажут!

— Бей! А потом наверх! — Далее тянуть кота за хвост не имело смысла — чёй бы то ни был корабль, наш или врага, развязка близка. Был конечно вариант с заблудившимся купеческим судном… Только вряд ли.

— Пускай! Бедовые! — на варёновский манер крикнул Глаз.

Вот же монстр! Ведь в точности ещё в один камнемёт! В ответ над нами тоже прошелестела стрела.

Ждать пришлось минут пятнадцать, прежде чем раздался голос Глаза сверху.

— Ашо один имперский!

— Точно!

— Глаз на шпор ставлю! Не наш!

— Сигналь «Рыбаку» абордаж! — понимая, что не уйдём, закричал я Ларку.

— А ашо с моря наши! — раздался голос Глаза.

— Я те последний выткну!

— Да они же тоже тока яшлись. «Имперашор» идёт!

— Глаз!

— Ож мо духом стану!

— Лук бери в руки! Идём на крюки!

Ситуация, если рассмотреть с нашей стороны — патовая. Вроде, как и кораблей больше, а на них бойцов не так уж и много.

События разворачивались с неимоверной скоростью. Поняв, что мы поворачиваем на сближение (А после стоянки это ой как сложно. Только на «Драконе» почти все свободные сели на вёсла.), имперцы начали поднимать паруса. Мы тут же просигналили «Рыбаку» выпустить их из ловушки. Пройдя меж нашими кораблями «Дайкур» отправив напоследок залп из своих метательных по «Дракону», весело побежал на встречу своему собрату. «Рыбак» подошёл чуть не вплотную к скалам, с которых словно горох сыпались в ледяную воду люди…

«Купцов взяли. Идут следом», — пришёл сигнал с «Императора» ещё на подходе.

Имперские суда, остановившись на приличном расстоянии, спустили шлюпку. Видимо, скоординировать свои действия. Связи то мы их лишили.

— Ларк, — увидел я парня на палубе, — а чего не глушим?

— Я не могу, — прохрипел он. — Тама друхие поют.

— Можешь прекратить. Давай слушать будем. Может, что полезное узнаем.

«Эфир» некоторое время хранил молчание.

— Лучезарный! — раздалось, наконец. — Рабов не выпускай! К вам идут шесть купеческих с двумя тысячами!

— Тут три корабля. Они забирают взбунтовавшихся с каменоломен.

— Там карающие должны разобраться. Вы этих не выпустите.

У меня прямо засвербело поюморить.

— «Император»! Где остальной флот! — грозно крикнул я в кастрюлю.

— Зови мага Элидара, — приглушённо прошептал кто-то.

Конспираторы, мать их! С минуту ничего не происходило.

— «Император»! — крикнул я ещё раз.

— Чуток подождите, локот, — произнёс растерянный голос из «кастрюли».

Потом был слышен хлопок двери и перешёптывание. Хорошая штука эти переговорные амулеты!

— «Император» слушает, — раздался, наконец, голос Эля.

Жив собака!

— Где остальной флот!

— Пять кораблей пошли на Пакр! Локот! Вы же сами велели! — понял игру Элидар. — Три судна будут менее чем через осьмушку здесь. Тысяча посуху пошла в обход города.

— Прикрой своим бортом! Я сменю «Рыбака».

— Как скажете, локот!

— Смешно, — спустя некоторое время раздался чужой спокойный голос из амулета. — Но недостоверно.

— А вот через осьмушку посмотрим, — ответил я. — Интересно, как ваш «Лучезарный» сможет нас удержать?

— Удержим, — раздался другой голос. — Подожди сотню ударов сердца. Я покажу.

Минут через пять с «Лучезарного» раздался выстрел пушки.

— Убедительно, — произнёс Эль. — Теперь наша очередь.

Ещё через пять минут, с «Императора» раздался точно такой же выстрел.

Эль раскусил таки состав «пороха»!

— Я хотел бы поговорить с вашим магом, — раздался тот же голос, что пообещал показать, как нас будут удерживать.

— Сейчас приглашу, — произнёс голос Санита.

— Я слушаю, — спустя несколько минут раздалось из амулета. — Кто хотел поговорить?

— Я маг Лириус. Если не ошибаюсь, то разговариваю с магом Элидаром?

— Не ошибаетесь.

— Маг Элидар, я рад вас слышать. Даже не знаю, как благодарить Магический круг, за предоставленную возможность пообщаться с вами. Жаль, что в столь неоднозначной ситуации… было бы гораздо удобнее за столом, наслаждаясь великолепным букетом дуваракского. Но вы ведь не примете моё предложение посетить мой кабинет?

— Вы правы, маг Лириус. Вынужден отказаться от столь заманчивого предложения.

— Я так и думал, — без тени ехидства ответил маг противника. — Постараюсь быть краток. У меня к вам предложение. Я к великому моему сожалению не могу знать причин, по которым, я уверен, вы вынуждены поддерживать беглых рабов. Но вы должны понимать, несколько это нелепо. Поверьте, мои слова не имеют целью нанести обиду вам. Обладая определёнными полномочиями, данными мне орденом Гнутой горы, я предлагаю принять нашу сторону. В этом случае, я могу гарантировать вам безопасность и определённые привилегии. В денежном смысле, вы тоже не будете обделены. Не спешите отказываться. Я уверен, у вас есть близкие люди. Им мы тоже можем помочь. Орден это довольно сильное общество, имеющее определённое влияние даже на семью Императора.

— Заманчивое предложение, — ответил Элидар. — Но я вновь вынужден отказаться. Как вы правильно заметили, вы действительно не совсем знаете причины, по которым я здесь.

— Может, раскроете мне эти причины? Тогда я, возможно, смогу как-то посодействовать в решении ваших проблем.

— Проблем у меня нет. А причины… Давайте будем откровенны. Не подумайте, что обвиняю вас в отсутствии честности. Только вы ведь вряд ли оставите меня в живых. По крайней мере, памяти лишите точно. Вам же не нужны люди, имеющие свои мнения и привязанности. На этом и держится орден. Вам нужны фанатично преданные, не помнящие другой семьи, кроме ордена, люди. В итоге вы получаете, конечно, запуганных силой существ… Ну, да это ваши проблемы. И даже если вы действительно сможете сдержать своё слово, я не желаю становиться собакой на привязи, выполняющей команды хозяина.

— Жаль. Если вдруг надумаете, то обратитесь к любому представителю ордена, назвав моё имя: маг Лириус. Этого будет достаточно, чтобы я незамедлительно лично выехал к вам.

— Я запомню. Благодарю вас.

— Маг Элидар… Мне не хочется произносить дальнейшее… но я обязан предупредить вас. Вы же понимаете, что становитесь врагом ордена?

— Отчего же? Отнюдь. Не становлюсь. Уже стал.

На некоторое время в эфире воцарилось молчание.

— Печально… Маг Элидар, у меня к вам последний вопрос. Не проясните судьбу мага Тиктуса?

— Я догадываюсь, о ком вы говорите. Но перед тем как ответить, обязан уточнить. Вы имеете ввиду, мага с «Дракона»?

— Да, маг Элидар.

— Он погиб.

— Жаль… До встречи, маг Элидар. Я уверен, когда-нибудь мы увидимся.

— Всё возможно. У меня к вам просьба, не могли бы вы прекратить манёвр, выполняемый вашими суднами.

— Зачем же?

— Дело в том, что вы встаёте на нашем пути.

— А как же мы тогда встретимся?

— Вы остроумны, а вот ваш человек на мачте, имеет не столь острое зрение. Вы сейчас встали на пути трёх наших кораблей, приближающихся с другого от нас борта. Боюсь, итог нашей встречи, может вам не понравиться.

Пока маги мило беседовали, «Дракон» встал на место «Рыбака» и мне из каюты были слышны крики спасаемых и спасателей. В коридоре тоже была суета. Но на палубу подниматься было некогда: я шёпотом объяснял пятерым парням, приглашённым в каюту, их роль в грядущем спектакле.

— Маг Лириус, — раздался из горшка спокойный голос слышимый ранее, — сколько кораблей?

— Жду доклада.

Через пару минут, Лириус подтвердил «Спокойному» наличие ещё трёх кораблей на горизонте. Я махнул Клопу.

— Локот Аликсий! Мы в осьмушке от города, — произнёс он прямо в горшок.

— Ты же всё слышал, — продолжил уже я. — Имперские вышли к нам. В городе в лучшем случае лишь локотская стража. Пешую тысячу не ждите. Входите. И не так как в Ханырок! Сожгите Пакр нахрен!

— Ла-адно, — протянул Клоп. — Постараемся, локот Аликсий.

— Маг Элидар. Поскольку ваша чудесная беседа закончена, разворачивайтесь сначала на «Дайкура». Там команда небольшая, но есть черносотенники. Нам ещё судна с двумя тысячами надо на дно пустить. Ускоряемся. Слегка выбились из графика. По вашей, кстати, вине, маг Элидар! Подошли бы вы чуть раньше, уже бы и этих взяли. Всё. Переходим на сигналы.

Я снова махнул рукой.

И парни хором начали «глушить эфир». Причём морскими командами: Развернуть корабль! Поворот направо! Поднять паруса! И так далее. Разумеется, куда же без песен! Но делали они это без старания. То есть не в полный голос.

Из-за какофонии творившейся в каюте, мне слышно не было, но с «Императора» просигналили, что имперцы смогли докричаться до друг друга и корабли с двумя тысячами развернулись обратно в Пакр. Вражеские корабли, караулившие нас, как только «Император» начал поворот, отошли на приличное расстояние и более не мешали погрузке.

А погрузка… Ну, почему люди не могут быть организованными!

Рабы ринулись вниз толпой. Мало того, что мы не успевали вытащить их из ледяной воды, так ещё и были случаи, что один падал на другого. Вода просто кишела от машущих руками людей. Кого-то поднимали на судно верёвками. Причём некоторые хватались за них по двое, что не давало возможности их поднять. Вокруг людей, боясь подойти слишком близко, крутились уже семь разномастных лодок — «купцы» наконец подошли. Почему боялись? А одна уже плавала кверху «брюхом». Перевернули. Поднятие на борт людей, затянулось далеко за полночь. Последних поднимали уже при свете светильников, демаскируя себя. Сложно сказать, сколько народа подняли на борт, но точно не пять тысяч. Даже четырёх не наберётся.

Рабы рассказали, что панику породили карающие, выбившие их из крепости. Они сотней шли по пятам, выбивая последних карабкающихся по скалам. Много народа сорвалось в ущелье, по краю которого пришлось пройти. Кто-то просто не смог преодолеть переход в горах. Многие погибли защищая крепость. Полсотни героев остались у ущелья заслоном, не давая пройти карающим…

«Дракон» напоминал госпиталь в военное время. Повсюду лежали люди. Многие кашляли так, как будто лёгкие сейчас выплюнут — как бы не воспаление… Погода к тому же начала портиться, усугубляя тоскливость восприятия ситуации.

Только начали подъём последней лодки, проверявшей наличие живых, среди тут и там плавающих тел, как одновременно раздалась команда Вирлата распускать паруса — боялись кораблей из Пакра. Однозначно они уже поняли, что их надули.

— Прекращаем, — зашёл я в каюту, где уже четвёртая смена орала песни и раздавала команды.

— «Лучезарный»! — подошёл я к «кастрюле». — Слышите меня?!

— Слышим, — ответил маг.

— Благодарю за охрану. Сейчас мы выдвинемся на вас. Не делайте резких движений. Вы понимаете количество людей, на бортах нашего флота. Если поставлю задачу взять вас, то возьмём. Поскольку вы не мешали нам, то в благодарность, я сброшу за борт пять сотен имперцев, когда будем проходить мимо. Готовьте лодки и фонари.

— Может быть, мы лучше пришлём шлюпки?

— Нет. Тогда вы вцепитесь в хвост. Да и надо дать вам понять, каково в нашей шкуре.

— Вы интересный человек, локот Аликсий. Знаете, я долго не мог понять, почему же именно так называется ваше локотство. Искал. Читал в книгах. И я нашёл ту игру — шахматы. Очень интересная игра. Так вот, локот Аликсий. Это ведь не мат? Вы понимаете?

— Разумеется, маг Лириус. Будет возможность, ещё сыграем.

— Обязательно. Как там говорится на вашей родине? До свиданья.

Последней фразой маг обескуражил, поскольку произнёс её, пусть и на ломаном, но русском языке!

— До встречи, маг Элидар, — продолжил Лириус.

— Надеюсь, нет, — ответил Эль. — Прощайте.