Люська мрачно жевала травинку. Было тоскливо. Сегодня воскресенье, последний день учебной практики. Многие удрали еще в пятницу. Разъехалась и вся их веселая и шумная ватага: три богатыря — Даня, Джонни и Лешка — спешили на открытие чемпионата по футболу, самоуверенная Ада раскопала в себе очередной талант, на этот раз дрессировщика, и отправилась срочно реализовывать его на своей дворняге. Осталось двое: она — Люська, и Женька — существо с мрачным, но неистощимым юмором, авантюристка и зануда. Значит, еще два дня свободы и приключений, а потом Люська уедет к бабушке, Женька — к морю, и прости-прощай до сентября! Кстати, куда она подевалась со своим аквалангом?

— Эй, Ихтиандр! — заорала Люська. — Ты что, нашла в реке золото инков?

Недалеко от берега раздался плеск, и в солнечной дорожке появилась Женька.

с пафосом продекламировала Люська. — А где золото инков?

— Тут, — Женька сняла маску и протянула подруге огромного рака. — Нравится?

Люська попыталась было взять рака, но тот извернулся и повис на ее пальце.

— Аоыу-у-у!!! — возопила Люська, отшвыривая рака. — Вот как, сударь?! Вы намеревались убить меня посредством этого ядовитого животного?! Вам это даром не пройдет! К барьеру!

— Всегда к Вашим услугам! — Женька подхватила более-менее ровный прутик и замерла в классической фехтовальной позиции.

— Ха! — фыркнула Люська. — Нашли дурака драться с профессиональным бретёром!

Та пожала плечами. Люська была права: еще не прошло и месяца, как Женька была признана «первой шпагой Университета» в новом виде спорта — боевом фехтовании.

— Что Вы предлагаете, сударь?

— Н-ну… — Люська уселась по-турецки и задумалась. — А на ножах?

— Они у тебя с собой?

— А как насчет беседы за углом?

— Я — пас! Самоубийц нет. Вот когда и у меня будет голубой пояс по каратэ, тогда и побеседуем.

— Ну, ладно. Тогда дуэль отменяется.

— По техническим причинам, — добавила Женька, растягиваясь рядом с подругой на траве.

Странная это была пара. Никак они не вписывались в понятие «Студентки Университета». В общежитии у них вечно царил творческий беспорядок: по всем углам валялись книги на французском, английском, испанском, польском языках (некоторые были зачитаны до дыр), посреди комнаты стояла старинная астролябия, на стенах красовались парусники и, конечно, коллекции Люськиных ножей и Женькиных шпаг. Девчонки метеорами носились по коридорам Университета, церемонно, a ля Луи XIV, раскланиваясь с преподавателями, и причиняли тысячи мелких неудобств местному начальству. Но благодаря им факультет неизменно держал первое место по спортивной и культмассовой работе, поэтому подругам прощались и беспорядок в комнате, и беготня по коридору, и многое другое. Даже в эти последние дни начальник практики, милейший Павел Андреевич, смотрел сквозь пальцы на постоянные и длительные отлучки подруг из лагеря.

— Что будем делать? — лениво болтая ногой, спросила Люська. — Может, захватим галеру?

— Вдвоем? — Женька сердито куснула ромашку. — Эх, сбежали «Тигры» к мамочкам под крылышко!

— Тоска! — подтвердила Люська.

Некоторое время они лежали молча. Вдруг Женьку осенило:

— Люсь! «Полигон»!!!

Люська вскочила. «Полигон» был давней и несбыточной мечтой «Тигров». Эта история началась две недели назад, когда передовые отряды краснокожих в лице Дани открыли в глубине леса забор, который окружал Нечто. Попытки проникнуть туда закончились провалом: «забор» был трехметровой сплошной стеной из полированного металла. Генеральный конструктор Джонни пытался прикрепить к кроссовкам магниты, но металл оказался немагнитным. Преподаватели на все вопросы отвечали одинаково: «Не лазьте — это танковый полигон!». Оттуда и пришло это словечко в кодовый язык «Тигров».

— Вперед, сыны Отечества! — заорала Люська, сверкнув зелеными глазами, и уже на бегу запела «Марсельезу».

Путь к «полигону» был давно проложен и тщательно выверен, поэтому не прошло и пяти минут как «Тигры» были на месте.

— Прибыли! — Женька небрежно сдула со лба темную прядь волос.

Подруги еще раз обошли стену. Ни трещинки, ни щелочки.

— Нет, ну, все-таки, — Женька остановилась, — как-то же внутрь попадают?! Может, тут какой-нибудь код? Отпечатки пальцев или химический состав пота, например?

— М-да, жаль! — Люська, усевшись на траву, прислонилась к стене. — Жизни ведь не хватит формулы подбирать, — и меланхолично засвистела «Марш авиаторов».

Дверь в стене распахнулась так неожиданно, что Люська перекувыркнулась через голову. Женька, не долго думая, прыгнула за ней.

— Вот это да! — ахнула Люська.

Перед ними была огромная поляна, посреди которой стояла полусфера метров десяти в диаметре.

— Тарелочка! — потерла руки Женька. — Пошли!

* * *

Но едва они переступили порог, как оглушительно взревела сирена.

Люська от неожиданности присела:

— Ой, мамочки! Женька, где у этого будильника кнопочка?!

Женька, зажимая ладонями уши, оглядывала огромную полусферу, освещенную ровным рассеянным светом. Морщась, она кивнула головой вперед, где в глубине зала тусклой мозаичной стеной высилась панель какой-то сложной компьютерной системы:

— Скорее всего там.

Люська рванула к панели и без малейшего уважения к технике стала тыкать пальцами во все кнопки, какие ей попадались на глаза.

Женька, болезненно приподняв бровь, следила за этими манипуляциями:

— Ты уверена, что здесь не припасена парочка ядерных зарядов?

В ответ новоявленный «оператор» проорал:

— Главное заткнуть этот хор Пятницкого, а ядерные заряды — это задача номер два.

Последние слова прозвучали воплем уже в полной тишине, но в следующую же секунду стало ясно, что с тишиной придется попрощаться. В недрах машины что-то басовито загудело, справа на пульте послышался мерный стук метронома, слева с мягким щелчком включился и затеплился красный огонек, наверху по всей панели один за другим не спеша разгорались экраны всевозможных калибров.

Люська торопливо спрятала руки за спину и деловито сказав:

— Что-то мы задержались. По-моему, нам пора… — развернулась было к выходу, но в эту секунду низкий рокочущий голос пригвоздил ее к полу.

— 29 июня, понедельник. Серия 3Б прим. Предпосылки те же. Включена система опознавания.

— Вообще-то с утра воскресенье было… — тоненьким голоском первой ученицы предположила Люська.

— Ох, ручки твои, ручоночки поганые! — прошипела Женька.

— Отклонение вертикали — 0,5 процента, отклонение горизонтали — 0,3 процента. Абрис в пределах нормы… Це плюс на уровне. Чэ-пэ-эм подлежит коррекции… — механическая речь ускорялась, переходя из баса в баритон и далее до истерического фальцета.

Неудачливые «взломщицы» ошеломленно слушали неразборчивое бормотание машины, которая с пулеметной скоростью сыпала им на голову всевозможные цэ, ню и эпсилоны.

— Мы взлетаем или уже наоборот? — несмело поинтересовалась Люська.

— … Соответствует предпосылкам. Хронопереносу подлежит. Совместите ладонь с детектором, — предложил бас, съехавший на вираже с фальцета.

— Это вы нам? — вежливо поинтересовалась Женька. — А зачем?

— Куда это он нас предпослать собирается? — с подозрением спросила Люся.

— Предпочтительные эпизоды: монастырь Шин-Сяо-Дай, 9 января 1406 года — детектор номер семнадцать; деревня Домреми, 12 октября 1428 года — детектор номер три; остров Тортуга, 4 апреля 1686 года — детектор номер семь…

— Конечно, Тортуга! — подскочив, в один голос воскликнули подруги. — Куда тут руку?..