Они везде!

* * *

Я не люблю евреев: они работают упорнее; они разумнее; они ведут себя открыто; наконец, они — повсюду.

Джон Голсуорси

* * *

— Сколько у нас всего евреев? — спрашивает Брежнев Косыгина.

— Миллиона три — четыре.

— А если мы всем им разрешим уехать, многие захотят?

— Миллионов десять — пятнадцать.

Моя фамилия Иванов!

О, благословенная возможность сменить фамилию! Если б не это, возможно, были бы места, где нас таки бы не было!

Я рассматриваю старые фотографии.

— Дядя Миша, а зачем вы сменили фамилию Розенберг на Романчук?

— Когда я учился в шестом классе — победил на районной олимпиаде по химии, потом победил на областной олимпиаде. А вот на республиканской не победил, комиссия решила, что это не дело — чтоб на всесоюзной олимпиаде Украину представлял Розенберг. Тогда моя мама развелась с отцом, фиктивно, конечно!

— А у нее девичья фамилия Романчук?

— Да откуда же? Она Зильберман. Романчук — это фамилия наших бывших соседей по коммуналке.

— Она что, за соседа замуж вышла?

— Фиктивно!

— А ему это зачем?

— Очень просто, мы уже полгода как эту квартиру получили, а ему очередь подходила! Лишний человек — лишний метраж! Теперь у них трехкомнатная

— а я Романчук!

(из историй о моих знакомых евреях)

* * *

Один чистокровный русич и москвич в энном поколении с печалью говорил, что евреи просто дискредитировали фамилию Иванов. Теперь он представляется Иванов, делает ударение на втором слоге. Да, тяжелая ситуация! Что бы сделал еврей в таком случае?

Кацман заявляет, что хочет сменить фамилию. У него интересуются, какую фамилию он хочет носить? Он заявляет: Иванов. Буквально через неделю он снова приходит и просит поменять ему фамилию на Петров. Получает он новый паспорт, а в паспортном столе уже все извелись от любопытства. Наконец делопроизводитель не выдерживает:

— Нет, ну скажите нам, зачем менять фамилию Иванов на Петров?

— О, это очень просто! Завтра я пойду устраиваться на работу в КБ. В отделе кадров на меня посмотрят и спросят: «Как ваша фамилия?», а я: «Петров». Они: «Фамилию меняли?», я: «менял». Они: «А какая раньше была?», я: «Иванов».

* * *

Когда началась волна эмиграции, мы с удивлением обнаружили, в скольких Ивановых таились Рабиновичи!

У евреев издавна были проблемы с фамилиями. Например, когда в Австро-Венгрии евреев вносили в городской реестр, им давали смешные, а подчас и очень обидного содержания фамилии, откровенно вымогая на лапу. С тех времен сохранилось немало анекдотов о еврейских фамилиях.

Янкель приходит домой из ведомства, выдающего паспорта.

— Как нас теперь зовут? — интересуется жена.

— Швейслох.

— Ой, вей! Ты не мог что-нибудь сделать, чтоб нас звали как-нибудь поприличнее?

— Что я мог сделать?! Моих пятидесяти гульденов хватило только на то, чтобы добавить в нее букву «в».

(Schiessloch по-немецки «задний проход»).

* * *

Барон (ударение ставится в этом слове на первый слог) — распространенная еврейская фамилия. Такая фамилия была у директора берлинского сада. Однажды его знакомый, банкир Эрлих, решил пошутить:

— Кстати, вы в самом деле барон или только так называетесь?

Барон с улыбкой ответил:

— Я такой же барон, как вы — честный (Ehrlich по-немецки «честный»),

* * *

Яков Бардак недоволен своей фамилией и несколько раз подавал прошение об ее изменении, но получал отказ. И тут он узнал, что в Италии такие просьбы за определенную плату удовлетворяют запросто. Так, например, еврейский композитор Рубен Левенпферд изменил свое имя на Руджеро Леонкавалло. Яков едет в Италию, подает прошение, платит оговоренную сумму и через две недели получает ответ: ему разрешается изменить имя Яков Бардак на Джакомо Борделло.

* * *

К Конриду, директору нью-йоркской «Метрополитен-опера», пришел известный певец Розен. Конрид решил немного пошутить:

— Где вы потеряли окончание «фельд» от вашей фамилии?

— Там же, откуда вы взяли свой «рид»! — иронически ответил Розен.

* * *

В купе едут двое мужчин. Один явно еврейской наружности, хоть он и гладко выбрит, а другой типичный бюргер.

— Разрешите представиться — Крон.

— Очень приятно. Аш. А скажите, герр Крон, вы еврей?

— С чего вы взяли? Я католик.

— А вот скажите, герр Крон, откуда взялось это «р» в вашей фамилии? — не отстает сосед.

— Я догадался, господин Аш: из вашей фамилии (по-немецки «Арш» — задница).

* * *

В купе поезда едут два пассажира. Наконец один нарушает молчание:

— Позвольте представиться: я Иванов. А вы?

— А я — нет.

* * *

Да что там фамилия?! Почесав в затылке, Рабинович идет до конца — он меняет веру своих отцов на более социально адаптированную, и, что характерно, отцы это решение только приветствуют!

Адвокат Хаймович, с тех пор как крестился, носит на цепочке очень тяжелый золотой крест, чтоб все могли его видеть. Однажды, сидя в трамвае, он хочет гордо прикоснуться рукой к кресту — а его нет!

— Шма, Исроэл! («Слушай, Израиль!» — начальные слова молитвы) — вопит он на весь вагон. — Где мое распятие?

* * *

Адвокат Блау воскресным утром сидит на крылечке своего дома и читает фривольный роман. По дороге важно шествует в церковь недавно перешедший в христианство коллега Хаймович.

— Вы идете на богослужение? — осведомляется он у Блау, зная, что тот тоже выкрест.

— Для меня, — улыбается Блау, — это занятие уже несколько лет назад потеряло прелесть новизны.

* * *

Венский адвокат Гольдштейн объявил, что будет креститься по протестантскому обряду. Все очень удивлены, потому что в Австро-Венгрии протестантов не жаловали. Его коллега-выкрест Блау аккуратно интересуется, почему он не хочет стать католиком.

— Среди католиков развелось слишком уж много евреев, — презрительно отмахивается Гольдштейн.

* * *

Выкрест Коган встречает соседа.

— Добрый день, господин Мюллер! Вот иду на елочный базар покупать рождественскую елку. Вы тоже будете наряжать елку?

— Да нет, зачем?! Я же не еврей!

* * *

Маленькая Фрида спрашивает у отца:

— Папочка, а в каком возрасте становятся евреями?

— Деточка, это не имеет никакого отношения к возрасту!

— Нет, имеет! Сам смотри: я еще маленькая, и я христианка. Вы с мамочкой старше, но тоже еще христиане. А вот дедушка — тот уже еврей!

* * *

— Мальчик, как тебя зовут?

— Абраша.

— Надо же! Такой маленький, а уже еврей!..

* * *

Венский доктор Грюн перешел в лютеранство. Его коллеги-выкресты только руками разводят: ну почему бы не стать католиком? Грюн объясняет это так:

— Вот стану я католиком, а меня спросят: «А кем вы были раньше?» И я буду вынужден ответить: «евреем». А если я теперь приму католичество и кто- нибудь меня спросит, кем я был прежде, я честно отвечу: «лютеранином».

* * *

Адвокат-выкрест Фрид спрашивает у своего только что крестившегося друга Когана:

— Отчего ты такой мрачный? Ты жалеешь о том, что сделал?

— Конечно, нет! — раздраженно отвечает Коган. — Просто никак не могу придумать, какую бы фамилию взять? Ведь если я назову себя Керн, Корн или Ковач, то каждый сразу догадается, что раньше моя фамилия была Коган.

— Но это же так просто, — отвечает Фрид. — Назови себя Леви, и тогда никто в мире не догадается, что прежде твоя фамилия была Коган.

* * *

Молодой человек приходит к приятелю и сообщает, что крестился.

— Ой, твой отец перевернется в гробу!

— Ничего, мой брат на следующей неделе тоже хочет креститься. Тогда папа опять будет лежать на спине.

Умберто Эко Из романа «Маятник Фуко»

— О, Господи Иисусе! — вздохнул Бельбо и повернулся в мою сторону. — Там, напротив, стоят два или три дома, в которых живут ортодоксальные евреи, знаете, такие, которые носят черные шляпы, длинные бороды и пейсы. Таких в Милане не много. Сегодня пятница, с заходом солнца начинается суббота. Так вот, в квартире напротив приступают к серьезным приготовлениям: полируют подсвечники, готовят еду, расставляют все так, чтобы завтра не пришлось зажигать огонь. Даже телевизор остается включенным всю ночь, только им заранее приходится выбирать интересующий их канал. У нашего Диоталлеви есть небольшой бинокль, и он постыдно подглядывает в окна, наслаждаясь мечтой, что находится по другую сторону улицы.

— Но зачем? — спросил я.

— Да потому, что наш Диоталлеви вбил себе в голову, будто он еврей.

— Что значит — вбил себе в голову? — спросил задетый за живое Диоталлеви. — Я и есть еврей. Вы что-то имеете против, Казобон?

— Вам виднее.

— Диоталлеви, — твердым голосом промолвил Бельбо, — ты не еврей.

— Вот как?! А моя фамилия? В ней такое же еврейское звучание, как и в фамилиях Грациадио или Диозиаконте, слышится такой же отзвук гетто, как и в имени Шолом-Алейхем.

— Считается, что фамилия Диоталлеви должна приносить счастье, поэтому ее часто давали детям в сиротских приютах — как доброе предзнаменование. А твой дед прошел через приют.

— Но как еврейский ребенок.

— Диоталлеви, у тебя розовая кожа, грудной голос и ты практически альбинос.

— Существуют кролики-альбиносы, должны же быть альбиносы и среди евреев.

— Послушай, Диоталлеви, невозможно по желанию стать евреем, как становятся филателистами или свидетелями Иеговы. Евреем надо родиться. Смирись с этим, ты ведь не глупее других.

— Я прошел обрезание.

— Да ладно! Кто угодно может это сделать из соображений гигиены. Достаточно найти доктора с необходимым инструментом. В каком возрасте ты прошел обрезание?

— К чему такие подробности?

— Очень даже к чему. Евреи любят докапываться до мелочей.

— Никто не сможет доказать, что мой дед не был евреем.

— Конечно, потому что он был подкидышем. Но с таким же успехом он мог бы оказаться наследником Византийского трона или незаконнорожденным отпрыском династии Габсбургов.

— Никто не сможет доказать, что мой дед не был евреем, — упрямо повторил Диоталлеви, — и, кроме того, он был найден у Оттавских Ворот.

— Но ведь твоя бабушка не была еврейкой, а родословная у них определяется по материнской линии…

— …но кроме записи в свидетельстве о рождении — даже в актах гражданского состояния мэрии можно читать сквозь строк — существуют еще кровные узы, а моя кровь вопит о талмудистском мировоззрении, и ты рискуешь оказаться расистом, если станешь утверждать, что любой язычник может быть таким же правоверным талмудистом, как и я.

Он вышел. Бельбо пожал плечами:

— Прошу нас извинить. Такая дискуссия происходит у нас каждый день, с той лишь разницей, что каждый раз я пытаюсь прибегнуть к новым аргументам. На самом деле Диоталлеви — верный приверженец Каббалы. Однако и среди христиан есть ее приверженцы. И потом, знаете, Казобон, не стану же я противиться желанию Диоталлеви быть евреем.

— Думаю, не стоит. Мы же демократы.

— Да, мы демократы.

Венский адвокат Коган задумал креститься и, чтобы проникнуться новой верой, совершает путешествие в Рим. Вернувшись из поездки, он весьма пренебрежительно отзывается об образе жизни католических священнослужителей. И все же несколько недель спустя он переходит в католичество.

— И это после всего, что вы наговорили про кардиналов…

— Я решил так, религия, которая допускает такое, наверняка лучше всех остальных.

* * *

Сын набожного еврейского адвоката крестился. Коллеги адвоката насмехаются над ним по этому поводу.

— Я ничего не имею против, — говорит им адвокат. — Видите ли, к сожалению, мой сын слишком глуп, чтобы оставаться евреем.

* * *

Адвокаты собираются в венской кофейне:

— Вы слышали, молодой Розенталь крестился! А вы, Блау, не подумываете о том, чтобы принять христианство?

— Нет, это для меня слишком по-еврейски!

* * *

Молодой астроном Фрид собирается креститься. Накануне он идет в кошерный ресторан и заказывает себе в последний раз все свои любимые блюда: фаршированную рыбу, гуся с кашей, кугл и три вида цимеса.

Хозяин ресторана подходит к нему и спрашивает:

— Ну как, нравится?

— Отлично! — бормочет Фрид с набитым ртом.

— И от такой религии вы хотите отступиться?!

* * *

Преуспевшие выкресты рассуждают о причинах, побудивших их отказаться от веры отцов. Ну, у кого карьера буксовала, кто не мог жениться на девушке из общества, и только один заявляет:

— А я, господа, крестился по убеждению.

Все остальные возмущенно орут:

— Расскажи это гоям!

— И все-таки дело обстоит именно так, — настаивает выкрест. — Я убедился, что лучше преподавать в университете, чем быть меламедом в Решетиловке.

* * *

Молодой адвокат Розенблюм решил креститься. Он спрашивает коллегу- христианина:

— Что полагается надевать для этой церемонии?

Коллега чешет в затылке:

— Да откуда мне знать? На мне тогда были только пеленки…

* * *

Один журналист, не сумевший сделать карьеру из-за своего еврейского происхождения, решил наконец креститься.

— Скажи, зачем ты это сделал? — неодобрительно интересуется сосед.

— У меня было на это шесть серьезных причин, — вздыхает журналист, — мама, теща, жена и трое детей.

* * *

Двое студентов-евреев приняли решение креститься и пошли к священнику. Им приходится очень долго ждать в приемной. Наконец один не выдерживает:

— Кто знает, когда он нас примет. Пойдем покуда в синагогу, успеем к минхе.

* * *

Два свежих выкреста.

— Изя, таки ты уже говел?

— Еще нет.

— Пойдем тогда вместе говнем!

* * *

В суде свидетельствуют два еврея. Судья вызывает их по очереди и делает отметки в своих бумагах.

— Ваше имя?

— Хаим Фридман.

— Религия?

— Такая же.

Вызывает второго:

— Ваше имя?

— Ицхак Леви.

— Вероисповедание?

— Вы не поверите, господин судья: евангелическое!

* * *

Красная Шапочка:

— Бабушка, бабушка, а почему у тебя такой большой нос?

— Еврей потому что, — сказал волк и заплакал.

* * *

Не секрет, что юноше с фамилией на «ман» или «фельд» в глазах которого была печаль избранного народа по Земле обетованной, не стоило подавать документы в лучшие вузы Страны Советов, но каким-то образом он там оказывался.

Путем многочисленных ухищрений Рабинович сменил фамилию и поступает в МГУ. Он блестяще сдает экзамен, и профессор благожелательно спрашивает:

— Как ваша фамилия?

Рабинович ни жив ни мертв: он забыл свою новую фамилию.

— В чем я точно уверен, — торжественно говорит он, — так это в том, что я не Рабинович!

* * *

Коммуналка. Звонит телефон.

— Позовите Мойшу к телефону!

— Здесь таких нет!

Снова звонок.

— Позовите Мишу к телефону!

— Мойша, тебя к телефону.

* * *

В советское время выбирают в синагоге раввина. Кандидатур три: один прекрасно знает Талмуд, но не член КПСС; второй член КПСС, но плохо знает Талмуд; третий и Талмуд знает, и член КПСС, но еврей.

* * *

Проект новых автодорожных правил: нарушил раз — прокол в паспорте, нарушил два — второй прокол, нарушил три — в графу национальность записывается «еврей».

* * *

В отделе кадров:

— Скажите, вы принимаете на работу людей с фамилией на «штейн»?

— Нет!

— А на «ман»?

— Нет!

— А на «ко»?

— Да, принимаем.

— Коган, заходи!

* * *

Приходит человек в магазин канцтоваров:

— У вас ватман есть?

— Нет, уже уволился.

— Да нет, вы не поняли, мне для кульмана!

— А Кульмана еще при прошлом товароведе ОБХСС забрало!

— Да нет, вы не поняли, я — дизайнер!

— Вижу, что не Иванов!

* * *

Вступительные экзамены в консерваторию. Выходит худенький очкастый паренек и с блеском исполняет импровизацию на тему Вивальди. Восторженный экзаменатор спрашивает:

— Как ваша фамилия?

— Иванов.

— А зовут вас как?

— Иван.

— А отчество какое?

— Соломонович.

— Да, глубоко талант закопан!

* * *

К директору цирка приходит человек, ставит на стол дипломат, оттуда выбегают мыши во фраках, достают крохотные инструменты и играют Вторую симфонию Чайковского.

Директор:

— Не может быть! Какой невероятный номер!

— Так что — берете?

— Боюсь, ничего не выйдет. Ведь первая скрипка у вас — еврей!

* * *

Анкета:

Имеете ли вы судимость?

Национальность?

— Да…

* * *

В отделе кадров:

— Вы — еврей?

— Нет, я не еврей.

— Хорошо, значит, вы не еврей?

— Я же сказал, что я не еврей.

— Отлично. Последний раз спрашиваю. Вы еврей?

— Да не еврей я, не еврей!

— Что вы горячитесь? Я же так и пишу, что вы — еврей.

— Щас как дам в морду!

— Вот теперь я вижу, что вы не еврей. Тогда переходим ко второму вопросу анкеты. Ваши родители — евреи?

* * *

В СССР изобрели машину для приема на военный завод на работу. Поставили в отделе кадров. Заходит первый соискатель. Машина:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Судимости есть?

— Да в молодости…

— До свидания!

— Ну, что вы…

— До свидания!

Заходит второй соискатель. Машина:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Судимости есть?

— Нет.

— Родственники за границей есть?

— Седьмая вода на киселе.

— До свидания!

— Да и не родственники вообще!

— До свидания!

Заходит третий соискатель. Машина:

— Здравствуйте.

— Здгавствуйте.

— До свидания!

* * *

В отделе кадров Рабинович заполняет анкету.

Фамилия — Рабинович.

Имя — Абрам.

Отчество — Моисеевич.

Национальность — русский.

Начальник отдела кадров возмущенно:

— Да с такой фамилией мы лучше еврея возьмем!

* * *

Приходит еврей устраиваться на работу.

— Ваша фамилия?

— Рабинович.

— Как же мы вас можем взять — ведь вы все равно уедете.

— Да я никуда и не думаю уезжать.

— Тогда тем более мы вас не возьмем — нам дураки не нужны.

* * *

Мария Исааковна Петрова заполняет анкету, у нее интересуются

— А почему вы Исааковна? Еврейка, что ли?

— А по-вашему, Исаакиевский собор — синагога?

* * *

В первые годы после революции Рабинович заполняет в анкете графу о социальном происхождении. Правду сразу решил не писать. Подумал- подумал и написал: «Сын крестьянки и трех рабочих».

Идет прием в партию. Рабинович тоже подает заявление. Председатель шутки ради спрашивает его:

— Могут ли клопы совершить революцию?

— Могут. Ведь в них течет рабоче-крестьянская кровь.

* * *

Идет прием в партию. Спрашивают первого:

— Скажите, чем ваши родители занимались до революции?

— Мои родители имели завод. Но не такой большой, как сейчас, например, завод Лихачева, а маленький такой заводик…

Такой же вопрос задают следующему.

— Мои родители имели поместье, но не такое большое, как колхоз «Светлый путь», а совсем маленькое…

Спрашивают третьего:

— Ну, а ваши родители чем до революции занимались?

— Мои родители имели бардак, но не такой большой, как сейчас, а совсем маленький бардачок.

* * *

— А при коммунизме в паспорте будет пятая графа?

— При коммунизме не будет паспортов. А в удостоверении личности будет пункт: «Был ли евреем при социализме?»

* * *

— Мы бы вас взяли, но нам нужен сотрудник со знанием высшей математики.

— Я окончил мехмат.

— Очень хорошо, но нужно также знать ядерную физику.

— Я также окончил физфак.

— Замечательно! Но дело в том, что в Ашхабаде у нас есть подшефное предприятие, так что нужно знать туркменский язык.

— Я знаю туркменский язык.

— Долго ты еще будешь надо мной издеваться, еврейская морда?!

* * *

Еврей поступает в аспирантуру на кафедру истории. На экзамене по истории он отвечает на все вопросы, но от него требуют все новых имен и дат.

— Историку нужна особенно хорошая память! — говорят ему.

— О, у меня прекрасная память. Себя я помню с восьмидневного возраста: надо мной склонился седобородый еврей и отрезал мне путь к поступлению в аспирантуру!

* * *

— Привет, Рабинович! Как ты изменился! Без бороды, без усов.

— Извините, но я — не Рабинович.

— Как? Ну, ты даешь — и имя поменял?!

* * *

Пришел вождь каннибальского племени к костру. Видит — кучка пленных сиротливо в уголке мнется. Вождь спрашивает у шамана:

— А чего ребята этих не жрут?

— Да ты понимаешь… отказываются. Говорят: «Мы их кушать не будем: они евреи».

— А ты им объясни, что евреи — тоже люди.

* * *

— Я русский, — гордо выпрямился Зорин.

— А я американский, — скромно сказал Киссинджер.

* * *

«Евреи — как намыленные муравьи!» — с возмущением и завистью говорил один аспирант с мехмата. Понятно, будучи славянином, он не слишком комфортно чувствовал себя в обществе всех этих семитов, полусемитов и околосемитов, составлявших подавляющее большинство. Но самым вожделенным и, увы, практически недосягаемым для человека с пятой графой был партбилет. Да, Рабинович хотел в партию. Это теперь он над этим смеется и с удовольствием рассказывает анекдоты примерно такого содержания.

Рабинович приходит к секретарю парторганизации и просит походатайствовать о его приеме в партию. Секретарь говорит, что нужно сначала пройти собеседование:

— Ты знаешь, кто такой Карл Маркс?

— Нет.

— А Фридрих Энгельс?

— Нет.

— Слушай, ты не готов к приему в партию, никого из товарищей не знаешь.

— Скажите, вы Изю Федельмана знаете?! Нет! А Арона Гершензона? Тоже нет?! Ну и что из того?! Я не знаю ваших товарищей, вы — моих. Примите меня в партию и все перезнакомимся!

* * *

Рабиновича рекомендовали в партию как передовика производства, автора стенгазеты и многодетного отца. На собеседовании Рабиновича спрашивают:

— Дети есть?

— Нету!

— А по паспорту — трое!

— Разве это дети? Это — сволочи!

— Сколько лет?

— Простите, что?

— Ну, сколько лет вы жили?

— А! Тридцать!

— А по паспорту — сорок!

— Так 10 же лет — в колхозе!

— Но вы же жили!

— Шоб вы так жили!

— Родственники за границей есть?

— Нету!

— А по нашим сведениям, в Израиле…

— Так разве то они за границей? То я за границей!

* * *

— Рабинович, вы — член партии?

— Нет, я ее мозг!

* * *

У Рабиновича спрашивают:

— Возможна ли в СССР многопартийная система?

— Невозможна, потому что больше одной партии народ не сможет прокормить.

* * *

У Рабиновича спрашивают:

— Будут ли деньги при коммунизме?

— Будут. Но не у всех.

* * *

— Рабинович, какой ад лучше: капиталистический или социалистический?

— Конечно, социалистический: то дров нет, то смолу на другой объект отправили, то черти пьяные…

* * *

Рабиновича выгнали из партии. Хаймович интересуется за что.

— Вынесли три выговора — и выгнали! Подходит ко мне парторг и спрашивает, почему я не был на последнем партсобрании. Ну я ему: «Я же не знал, что оно — последнее! Если бы знал — обязательно бы пришел!»

— А второй за что?

— Да опять этот парторг! Пришел ко мне в кабинет, а у меня над столом два портрета — Хрущева и Брежнева. Он так строго спрашивает:

— Зачем ты эту морду повесил?

«Какую?» — спрашиваю, а он мне второй выговор. Невзлюбил он меня и на общем собрании под монастырь подвел, спрашивает: «Рабинович, как ты представляешь себе коммунизм?» Ну, я ему с энтузиазмом:

— Прямая, ярко освещенная солнцем дорога, с одной стороны лежат деньги, с другой — продукты, подходи — бери сколько хочешь!

Он аж затрясся.

— Рабинович! При коммунизме денег не будет!

А я:

— А продуктов?

* * *

Выгнали Рабиновича из партии, лишили премии и отправили в отпуск в декабре. И

приснился ему как-то чудесный сон:

Снится ему, что Израиль захватил СССР, всех евреев построили на Красной площади, туда въезжает Голда Меир на броневике и через мегафон спрашивает:

— Евреи! Чего вы хотите?

И все евреи дружно, в один голос отвечают:

— Чтобы Рабиновича восстановили в партии!

* * *

Приходит Рабинович домой и мрачно говорит жене:

— С завтрашнего дня буду приходить домой на два часа раньше и на 30 рублей буду больше в получку приносить!

Жена, обрадованно:

— Тебя что, повысили?

— Да нет, из партии выгнали.

* * *

В поезде идет разговор о знаменитых людях. Участвующий в разговоре еврей повсюду видит «своих».

— Эйнштейн…

— Еврей.

— Спиноза…

— Еврей.

— Левитан…

— Еврей.

— Мендельсон…

— Еврей.

— Гейне…

— Еврей.

— О Господи Исусе, Пресвятая Богородица! — воскликнул сосед.

— Тоже евреи.

* * *

— Рабинович, почему вы в партию не вступаете?

— Потому что обязанности у меня будут, как у коммуниста, а права — как у еврея!

* * *

— Але, это КГБ?

— Да.

— К вам мой попугай не залетал?

— Нет. А вы — кто?

— Я — Рабинович. Я хотел вам сказать, что я его политических убеждений не разделяю!

* * *

— Тук-тук!

— Кто там?

— КГБ. Рабинович, у вас есть попугай?

— Есть!

— Покажите!

Рабинович открывает холодильник, оттуда вылетает попугай и орет:

— Слава КПСС! Слава КПСС! Слава КПСС!

— Спасибо! До свиданья!

После ухода гостей Рабинович поворачивается к попугаю и говорит:

— Понял, падла, чем Сибирь пахнет?!

* * *

Разговаривают два музыканта:

— Нет, ну я не понимаю, как такую классную музыку — джаз — могли придумать какие-то негры? — Сема, успокойтесь, они-таки были негры только по паспорту!

* * *

Еврейская семья на опере «Евгений Онегин». Теща спрашивает у зятя-гоя:

— Скажи, а Онегин — еврей?

— Нет, Роза Марковна, он русский.

Проходит пять минут.

— Скажи, а Ленский-то еврей?

— Нет, Роза Марковна, русский.

Проходит еще пять минут.

— А Татьяна, я вижу, еврейка?

— Нет, что вы, Роза Марковна. Она чисто русская.

Проходит еще время.

— Ну, а няня Татьяны, она-то ведь еврейка, да?

— Еврейка, еврейка… — вздыхает зять. Теща поворачивается к сцене, хлопает в ладоши и кричит:

— Браво, няня!

А. Корсунь И не забудь передать привет маме…

Харьков. 20 июня 2001 года. Квартира Иваненко. 2 часа 32 минуты местного времени [1]Ну, или 35 минут, или 37. Вам-то какая разница?
. Все спят. Истошно звонит телефон. Наконец хозяин просыпается и поднимает трубку, в ней раздается голос:

— Алло! Говорят, ты едешь к папе? Так вот; как увидишь папу, так передай ему привет от Нюмочки из Бердичева. Как «какого Нюмочки»? А то он не знает. Того, шо жил в соседнем с ним доме на Старосинагогальной улице. Не, ну он помнит. И скажи ему, шо тот сюртук, который папа брал одеть на свою свадьбу (шоб он мине был так здоров, как он возвращает вещи), пусть папа оставит себе — Нюмочка уже пошил себе новый.

Да, еще о дяде Боре скажи: умер три, нет, уже, наверно, четыре года назад в Бер-Шеве. Скучал ужасно. Все вспоминал о родине. О том, шо Кароль был должен ему 15 злотых, которых тот не отдал ему, когда началась война. Нет, ну об этом не говори. Папе это будет неприятно. Да и шлемазл Сема, сын дяди Бори, все равно не знает ничего об этом долге.

Да, еще скажи, шо привет передает Сеня из Умани. Скажи, шо те облатки, которые папа дал ему в прошлый раз, Сеня уже продал, так шо пусть пришлет новые. И еще скажи: у народа совсем нет денег. Эти он продал по три гривны за штуку, а если больше десяти сразу — так по две гривны. Так шо более трех тысяч он не наторговал, а из них две ушло на покрытие расходов. Ну, ты же умный, ты же знаешь, шо сказать: сейчас все дорого — свет, вода, отопление.

А еще скажи, шо тетя Фира уже вышла на пенсию, так шо мы уже забыли запах курицы, которую мы ели, пока она работала экономистом на птицефабрике. Так шо пусть папа пришлет хотя бы одну итальянскую. Ну, или две… Пусть и у нас будет праздник.

Да, еще скажи папе: будет проездом из Киева во Львов, пусть заедет в Любавичи — Римма уже родила двоих детей. Да, мальчики. Эфраим и Менаше. Очаровательные дети, вот осенью в школу пойдут. Пусть приедет и благословит их. Внуки все-таки.

Да, как приедешь, за разговором скажи папе, шо он правильно все сделал, шо ввел службу на национальных языках. Кантор Лева Герцль говорил, шо не звучит кадиш на латыни. И он таки это понял. Ведь в «шалом» — два слога, а в «рах» — всего один; и это слово (шоб оно всегда было с нами) только в припеве повторяется трижды. Так шо, теперь из-за какой-то латыни менять мотив?

Да, и еще скажи папе, шо сапожник Лешик, шо чинил обувь на углу Старосинагогальной и Пилсудского, таки тоже еврей. Когда пришли русские в 39-м, он потребовал деньги за починку сапог у одного энкавэдэшника. Так этого поца наутро арестовали как польского буржуазного националиста. Так он, пока его вели конвоиры, кричал, шо его отец был брачным аферистом, а потому он не буржуа, а из пролетариев, и еще, шо он не поляк, а таки еврей, и даже пытался доказать это. А ведь я Каролю еще тогда говорил, шо за каждым Лешиком скрывается Ашер. И знаешь, он им таки доказал, шо он таки еврей. Вернулся из НКВД, снова открыл мастерскую. Но тут пришли немцы, и ему снова срочно пришлось стать поляком. Сменил фамилию на Валенса. После войны работал электриком в Гданьске. А потом (шоб я так жил!) стал бо-о-олыпим человеком. А энкавэдэшника того я долго, на свое счастье, не встречал. И даже фамилию его (Андропов) запамятовал. А как-то по телевизору увидал (не, ну он постарел, конечно, полысел, но очки-то и прищур-то — те же!), так сразу все и вспомнил. Кароль к тому времени уже уехал учиться в Краков. А этот шлемазл, сразу как русские пришли, хотел в нашей синагоге открыть школу атеизма. Ну, мы его погнали кто дрыном, кто камнем. Драпал тогда он — земли под собой не чуял. Прибежал к своим — глядь, все сапоги порвал, пока несся. Ну, он к сапожнику Лешику, а дальше ты все и сам знаешь.

Да, и еще скажи папе, шо моему соседу Семе очень нужно ружье — соседский питбуль вместе со своим хозяином повадились удобрять рододендроны на Семином цветнике под окнами. Нет, ну если он не может прислать ружье, то пусть пришлет штук десять ежей. Или, на худой конец, моток колючей проволоки.

Да, и еще скажи папе, шо Ромка Шухевич, который отвлекал ксендза разговорами о Святой Троице, пока мы с Каролем обносили яблони в саду у ксендза, теперь-таки национальный герой Украины. А ведь это я послал Ромку на выучку к нашему шамесу, шоб ему было о чем дискутировать с ксендзом. Шухевич тоже мог бы стать папой, но его изучение ТаНаХа было прервано войной как раз на Иисусе Навине.

Да, и если папа захочет покатать тебя по Киеву на своем папавозе — не садись слева от него — как сказал мне глава союза советских офицеров Соломон Моисеевич Иванов, левые пуленепробиваемые стекла папавоза уже заменены на простые.

А еще скажи, шо Софочка, местная курва, как вышла в тираж, стала монахиней, потом в люди выбилась, стала матерью Терезой. Когда она в Союз приезжала с Горбачевым встречаться, так я ему позвонил. Говорю: «Мойша! Увидишь Терезу, так передай, шоб она заехала в Бердичев к родственникам и знакомым!» Так ведь не заехала. Знала ведь, что в Бердичеве еще живы те, кто помнит, шо она за монахиня. Ну, вот и кто она после этого?

Да, и еще скажи папе, шо крыша синагоги в Брацлаве таки прохудилась. Так шо когда идет дождь, так там совершенно невозможно сидеть. Да, но только скажи, шо она стала протекать только в этом году. А то мы с ним поспорили, и я сказал, шо она уцелеет до 2000 года.

Да и еще скажи, шо Станислав был переименован в Ивано-Франковск еще двадцать лет назад. Так шо пусть папа позвонит в Америку Хаиму Станиславскому, которого мы знали с ним еще до его отъезда, и скажет, шо он теперь-таки Ивано-Франковский!

Да, и еще пусть папа пришлет швейцарцев охранять синагогу в Умани. А то тут позапрошлый год понаехало УНСО, так теперь никто синагогу охранять не хочет. Правда, Ицик, местный раввин, нашел место в «Тании», где говорится, шо сам Бааль Шем Тов будет ее охранять. Так вот пусть приедут швейцарцы и снимут ребе с дежурства.

Да, и еще чуть не забыл! Мойша Кац из Иерусалима говорит, шо тот плащ, который папа снял, когда служил мессу у Стены Плача, совсем износился. Хава пошила ему из него новую ермолку. Но Мойше теперь снова не в чем ходить. Так шо пусть папа вышлет новый плащ. Но я не знаю нового адреса Каца (они недавно переехали). Так шо пусть папа вышлет его мне (ты мой адрес знаешь). А уже я передам его тете Розе, когда она будет ехать туда. Только пусть вышлет побыстрее, а то тетя Роза осенью будет уезжать.

Да, и напоследок немного о себе. Я тут слышал, шо папа недавно вызвал долларовый дождь в Колумбии. Так вот, я хотел попросить, а нельзя ли перегнать эту тучу ко мне в квартиру. Нет, ну не просто так (ну, ты же умный!), я ему 15 % дам, не захочет — пусть забирает 20. Но ты ему так и скажи, шо это просто грабеж. Ему ж самому и одного хватит. А на 15 он еще и правнуков обеспечит.

Да и вот еще шо: не забудь передать привет маме. И не забудь спросить ее о здоровье. Когда я ее видел в последний раз, она выглядела совсем неважно. А ее врач (этот поц из Сорбонны) вместо того, шобы лечить ее, прописал лекарство ее мужу. Запамятовал, как называется — не то «целибат», не то «гутталакс». И он после этого будет говорить, шо окончил Сорбонну! Я спрашивал Абрашу Цеперовича, который там делал пересадку, когда летел в Штаты, так вот он его там-таки не видел!!! Так если бы его там не видел только один Абраша Цеперович! Так и его жена Сара там тоже его не видела! И их невестка Ривка, которая летела двумя годами позже, тоже его там-таки не видела!!! Да, так вот, пусть мама приедет ко мне, я ее вылечу и без всяких лекарств, чисто природным способом. Нет, ну, конечно, без папы, у него же больное сердце!

Да, и не расстраивай маму! Особенно не спрашивай ее, почему, когда ты открываешь бельевой шкаф, из него выпадает скелет. Ну, ты же сам умный, ты же почти два института закончил! Неужели ты не можешь понять, шо брюки и пиджак вешают на стул, стоящий возле кровати, а бумажник кладут под перину, а не наоборот! Потому шо, когда ты в последний раз так делал, тогда я еще жил в Одессе, а ты приезжал туда поступать в институт и я приходил к тете Соне, шоб повидать тебя. Так вот, хотя ты и говорил, шо у тебя совсем нет денег, но у тебя таки пропали 451 доллар и 56 центов, хотя ты говорил, шо у тебя пропало-то всего 12 рублей и два жетона на метро. Как будто я не помню, шо не было тогда еще в Харькове метро.

Да, так вот о туче. Если папа не согласится, скажи, шо мое последнее слово — 25 %, и пусть он подавится! Лучше, шоб я его никогда не видел, чем отдавать такие комиссионные за природное явление!!! А сколько там той работы — перегнать 2–3 фуры дождя (а мне много-то и не надо!) Это ж по воздуху, без погрузки-разгрузки, без затаможки-растаможки! И не говори ему сразу моего последнего слова! Начни торг с 5 %. Ну, ты же умный, ты же можешь отличить нахес от цуреса! Значит так, я даю вам на двоих 25 %. Нет, таки 20. Шо значит «раньше было 25»? Ну, так то ж для папы! А на двоих вам и 20 сойдет! Сколько выторгуешь, будет тебе за работу.

Да, а вот о Гисе ничего не говори папе, у него же больное сердце! Как это «чего не говори»? А вот ничего и не говори. Не было ее и все! Ну, ты же знаешь, шо она спуталась с этим хазером, когда уехала в Питер. Ее бедная мать думала, шо она работает на базе. А когда увидела ее по телевизору в Словении, так ее чуть было не парализовало, когда Буш говорил ее Гисе «миссис Путина, вы меня просто покорили!» И, когда до нее дошло (до какой еще Гиси, нет, до ее матери Раи Шнейерзон), шо ее дочь вышла за этого поца из России. Так она взяла ее метрику (нет, не свою, а Гиси) и сожгла ее на керогазе и сказала: «У меня никогда не было дочери, я сделала аборт 60 лет назад в клинике Аарона Брука!» Да, того самого, которого расстреляли в 42- м, за то, шо он якобы делая аппендицит немецкому полковнику, сделал ему еще и обрезание. Нет, ну вы только подумайте, как будто в Бердичеве нет своего моэля! Нет, ну в 59-м он приезжал, извинялся. Говорил, шо когда обнаружилось, шо он тоже обрезан, пришлось все свалить на того врача, шо делал ему недавно аппендицит, а не то бы расстреляли бы и его.

Ладно, у меня тут дела, я очень спешу. Ты знаешь шо, ты папе ничего не передавай, я тут ему письмо написал, все обо всех, шо ему нужно знать, а то ты шо-нибудь напутаешь, как всегда. Ты когда едешь? Как автобус в субботу? И какой же шлемазл повезет вас в субботу, та даже и к папе? Так ты шо, не придешь на утреннюю молитву? А как же я тебе передам письмо? Так, слушай сюда, зайди, наверно, сейчас ко мне, я тебе письмо передам для папы. А еще я тебе передам для папы подарок — икону Бердичевской Божьей Материй[15]. Только, показывая ее, не переворачивай ее обратной стороной, т. к. там написано квадратным письмом «Шлема из Азлов закончил это в Бердичеве 9-го ава 5680[16] года». Пусть папа думает, шо она написана в XVII веке! Кстати, позировала для этой иконы Голда Меир, когда проездом из Штатов в Палестину она заезжала к нам в Бердичев в гости к своей тетке Pyт[17] поскольку у Голды не было своих детей, то ей на колени посадили ее племянника, маленького Кароля. Ну и беспокойный же он был ребенок! Мало того, шо он каждые два часа искал сисю, чем шокировал тетю, потому шо искал ее не там, где она должна была быть, так еще и платья Голды приходилось менять до тех пор, пока Шлема не сообразил сделать из голубой клеенки образ и подобие плаща. Когда ты его будешь смотреть на этой иконе, знай, шо эта клеенка до сих пор украшает стол на кухне у внука Шлемы.

…Такты к чьему папе едешь? Как, к Римскому? Ты ничего не перепутал? Разве он в Киеве живет? Римские же, уезжая, говорили, шо едут в Киль, да это на пол-пути из Г ельзенкирхена в Менхенгладбах, я там, кажется, даже был. А вот теперь-то я понимаю, почему они никого на проводы не пригласили! А то говорят «последние деньги ушли на автобус» — боялись проговориться, шо вместо Киля едут-таки в Киев.

Ну, так и как они там? Шо ты о них знаешь? Как, мамы нет? Шо, совсем? От- мучалась, бедняжка, Царство ей Небесное! А ведь сколько пережила, бедняжка. Четырех мужей пережить, а три поколения соседей в коммуналке на Старосинагогальной, 13, квартира 666-бис, третий звонок в верхнем ряду слева от двери, два длинных звонка, потому шо один раз звонят ее муж и сын, а три — ее подруга Сима. Как? Римский это уже не фамилия? И кто ж они теперь? Как? Как ты говоришь — «Католик»? Тоже мне конспираторы. Как будто по ним не видно, шо никакие они не католики, а таки Римские!

Как это я не туда попал? Это я-то не туда попал? Сам ты не туда попал! Нет, ну вы только посмотрите на этого поца: это он будет учить меня набирать телефонный номер!!! Куда, куда говоришь идти?..

…Иваненко наконец-то положил трубку. За окном светало. На часах было что-то около полчетвертого. Спать не хотелось. «А что если найти папу (пусть даже и Римского, пусть даже и в Киеве) и передать все, что он запомнил из этого диалога, — подумал он. — Нет, лучше зайти к Нюмочке и взять икону для папы…»

24.06.01, 23:31

* * *

На международном конкурсе йогов первое место занял товарищ Рабинович, который 73 года живет, затаив дыхание.

* * *

Разговор по телефону:

— Рабиновича можно?

— Нет.

— Он в командировке?

— Нет.

— В отпуске?

— Нет.

— Болеет?

— Нет.

— Я вас правильно понял?

— Да.

* * *

Женщина едет в автобусе в Америке. В автобус входит мужчина и садится рядом с ней. Он одет в черную шляпу, длинный черный кафтан, черные брюки и туфли и имеет длинную курчавую темную бороду. Женщина смотрит на него с отвращением и шипит: «Это все такие евреи, как вы». Мужчина с недоумением смотрит на нее и говорит: «Извините мадам, я не понял». «Посмотрите на себя. Весь в черном, борода, всегда в своей нелепой шляпе! Это такие евреи, как вы, позорят всех нас», — продолжает женщина. Мужчина спокойно отвечает: «Прошу прощения, мадам, но я не еврей. Я меннонит». Женщина смотрит на него и вдруг начинает улыбаться: «Ах, как это хорошо, что вы сохраняете свои традиции».

* * *

Старушка на улице подбегает к негру:

— Ты еврей?

— Нет, не еврей! — пошел дальше.

Старушка постояла в задумчивости и снова его догнала:

— Ты еврей?

— Нет, не еврей! — раздраженно отвечает тот.

Процедура повторяется несколько раз, пока взбешенный негр не начинает кричать:

— Да! Еврей! Еврей!

Старушка всплескивает руками и изумленно говорит:

— А так похож на негра!

* * *

Моисей доказал, что все от Бога.

Соломон — что все от головы.

Иисус — что все от сердца.

Маркс — что все от потребностей.

Фрейд — что все от члена.

А Эйнштейн доказал, что все это относительно…

* * *

Очередь у магазина. В хвосте стоит пожилой еврей. К нему подходит еще более древний еврей и интересуется, что дают.

— Цорес.

— А какого размера?

— Как раз на нашу голову!

* * *

В принципе, Рабинович редко демонстрировал свою иронию и злоязычие, осознавал, что он на птичьих правах. Если уж он и выражал недовольство, то делал это так простодушно, что это не принималось всерьез.

Рабинович проходит мимо входа в здание КГБ и читает табличку: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!»

— Можно подумать, если бы они написали «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!», так здесь стояла бы очередь.

* * *

Рабинович пишет письмо родственникам в Израиль:

«…Вы просто представить не можете, какое у нас изобилие! И как все дешево! К примеру, можно купить слона за три рубля! Но к чему мне слон? Так что я иду на базар, добавляю семь рублей и покупаю себе курочку…»

* * *

Царь верхом на коне выезжает на площадь.

— Ура! — из последних сил хрипит старый скрюченный еврей. — Пусть у него будет столько же сил жить, сколько у меня — кричать «ура!».

* * *

К Рабиновичу приходят два активиста и уговаривают его подписаться на внутренний государственный заем. Рабинович с улыбкой кивает.

— Это замечательно! Даю двадцать тысяч рублей!

— Что ты мелешь? Ведь ты за целый год даже половины не зарабатываешь! — возмущается один.

— Хорошо, тогда десять тысяч рублей.

— Ты что, самый умный?! Вон я подписался на пятьсот рублей, а я член партии.

— Конечно, конечно! — всплескивает руками Рабинович. — Я не имею права на пятьсот, я ведь даже не кандидат! Ладно, я подписываюсь на десять рублей. Молчите, это мое последнее слово!

* * *

Рабинович разбрасывает на Красной площади чистые листки бумаги.

За нарушение общественного порядка его забирают в отделение милиции. — Ты что, гад, делаешь?!

— Как что? Листовки разбрасываю.

— Какие же это листовки? Ведь на них ничего не написано.

— А и так все ясно!

* * *

Рабинович оставил машину на площади, пошел в ГУМ, возвращается, подходит к машине, а там его ждет милиционер.

— Как вы могли на Красной площади оставить машину?! Ведь здесь гуляют и народные депутаты, и члены правительства…

— А я ее запер!

* * *

Учитель-еврей в Советском Союзе читает ученикам басни Крылова. Доходит дело до слов: «Вороне где-то Бог послал кусочек сыра».

Ученики, с угрозой:

— Бога же нет!

Учитель перепуган. Но он берет себя в руки и говорит:

— Ну а сыр? Разве сыр — есть? Так что теперь, и диктант не писать?!

* * *

Посадили Рабиновича в лагеря, но через пять лет он попал под амнистию. Сосед пришел к нему с бутылкой водки отметить такое дело. Выпили. Сосед сочувственно говорит:

— Наверное, ужасно было в лагере?

Рабинович пожал плечами.

— Все было не так уж плохо. Будили нас в семь часов. На завтрак давали чай с булочкой. Ну да, чай мог бы быть чуточку погорячее. В половине первого мы обедали, а после еды было время вздремнуть до полдника. Потом мы перекидывались в картишки — чтобы скоротать время до ужина. После еды раздавали сигареты, потом занятия в кружках по интересам, а в десять ложились спать.

— Слушай, а Хаймович рассказывал совсем другое…

— И где теперь твой Хаймович? Снова там!

* * *

Американец, француз и советский гражданин Рабинович хвалятся отвагой своих народов. Американец:

— У нас каждый пятый американец попадает в автомобильную катастрофу, но мы все равно наращиваем выпуск автомобилей.

Француз:

— У нас каждая четвертая проститутка больна венерической болезнью, но мы все равно ходим в публичные дома, как наши отцы и деды!

Советский гражданин Рабинович:

— У нас каждый второй в стране — стукач, но мы как рассказывали политические анекдоты, так и будем их рассказывать.

* * *

Рабинович смотрит на себя в зеркало:

— Один из нас определенно стукач!

* * *

На заводе идет открытое партсобрание.

— Товарищи! Коммунизм уже на горизонте! — вдохновенно сообщает Рабинович.

Голос из зала:

— А что такое горизонт?

— Горизонт, товарищи, — это воображаемая линия, которая удаляется при приближении к ней.

* * *

На заводе идет открытое партсобрание.

— Дорогие товарищи! Мы уже одной ногой находимся с вами в коммунизме, но другой мы пока еще в социализме.

— И долго мы так враскорячку стоять будем? — интересуется Рабинович.

* * *

На заводе идет открытое партсобрание. Старый еврей спрашивает у докладчика:

— Скажите, а кто придумал социализм — политики или ученые?

— Конечно, политики.

— Я так и думал. Потому что если бы ученые, то они бы сперва на животных попробовали.

* * *

Встречаются два еврея. Один другого спрашивает:

— Изя, ты знаешь Абрама?

— Это тот, что живет напротив тюрьмы?

— Да. Так вот теперь он живет напротив своего дома!

* * *

В КГБ вызвали нескольких евреев, занимающих видные должности.

— Значит так, в Америке ходят слухи, будто евреи у нас подвергаются притеснениям. Вы должны написать открытое письмо и убедительно доказать, что притеснения — выдумка вражеской пропаганды.

* * *

Евреи написали оду, прославляющую Советский Союз на все лады. В КГБ остались недовольны.

— Они начнут кричать, что это написано под давлением. Должна быть какая- то критика, в пределах разумного.

Бывший раввин взял ручку и дописал постскриптум:

«Все хорошо, только нигде не достать свечей…»

— Хорошо! — похвалил сотрудник КГБ. — Пусть знают, что страна полностью электрифицирована! Напиши еще что-нибудь.

«…и чай везде подают недостаточно сладкий».

В Америке это письмо принесли главному раввину. Он прочитал его и с сожалением сообщил:

— Темна и горька жизнь наших соплеменников в Советском Союзе…

* * *

Почему евреи рассеяны по всему миру? Наверное, чтобы пореже встречаться друг с другом. Недавно мне довелось пересечься с одним профессором математики, который более десяти лет прожил в Израиле, после чего вернулся в Ригу. Я спросила у него почему? Он запустил пятерню в седую шевелюру и со вздохом сказал: «Ой, ну там же полно евреев! Я ничего против нас не имею, наш народ стойкий, умный, талантливый, но (тут он блеснул своим знанием идиша) обер зеер паскудне!» Переводится это именно так, как вы подумали…

Земля обетованная: «Добро пожаловать!», или «Не влезай, убьет!»

Трудно ответить на вопрос: Израиль светское государство или религиозное? С одной стороны, лишь небольшая часть его жителей носит традиционную одежду и аккуратно исполняет все предписания, с другой — эти самые традиции незаметно вкрадываются в повседневную жизнь обычных людей.

Ребе Шмуэль занимался организацией алии и расселением евреев в Эрец Исраэль. Для этого он собирал средства у европейских богачей.

— Не понимаю, как можно построить еврейскую страну без «шабес-гоев», — говорил один из богатых благотворителей. — Современное общество с телефоном, телеграфом, железной дорогой — как в таких условиях будет выглядеть суббота?!

— Дорогой мой, — ответил ребе Шмуэль, — давайте разделим работу: вы, бизнесмены, позаботьтесь о деньгах для строительства железных дорог, телефона и телеграфа, а мы, раввины, позаботимся о субботе.

* * *

Два студента технийона несколько часов подряд завзято спорят: есть Бог или Бога нет? В конце концов они приходят к выводу: Бога нет. Вероятно, от этой дискуссии у них пересохло в горле, они покупают по бутылочке воды,

говорят браху и только потом пьют. Я напоминаю им, что они решили, что Бога нет. Юноши смущаются. Потом один из них говорит:

— При чем тут одно к другому? Есть Бог или нет Бога — это общий вопрос, а воду без брахи пить нельзя!

* * *

В одной из иерусалимских строительных компаний владелец, человек глубоко религиозный, предоставлял своим служащим возможность позавтракать за его счет. Однажды (дело было в пятницу) на завтрак были говяжьи сосиски, и новый курьер отказался их есть, сказав, что он католик и по пятницам не может есть мясо.

— Как, ему, значит, нехороша наша еда? Да я его сейчас же вышвырну, чтоб и духу его здесь не было!

— А что он сделал плохого? — заступилась секретарша. — У нас, евреев, тоже есть запреты — не едим же мы свинину…

— Не понимаю, ты что, хочешь сказать, что можно уравнять наши священные традиции и всю эту идиотскую чушь?!

* * *

Образованная элита Израиля, со снисходительным презрением поглядывающая на представителей религиозных общин, частенько прибегает к слову Торы, чтоб объяснить свои поступки и решения.

Заведующий лабораторией решил уволить лаборантку и взять на ее место дочь своих недавно эмигрировавших друзей. Так как претензий к работе сотрудницы не было, он не мог придумать, как бы это дело обставить. В конце концов он вызвал своего заместителя и попытался переложить эту задачу на него.

— Я не стану этого делать, — категорически заявил заместитель. — Вот вы как думаете, почему Бог лично повелел Аврааму принести в жертву сына своего, Исаака, почему не передал свою волю через ангела? Потому что ангел ему сказал: «Тебе надо зарезать человека? Вот и делай это сам!»

* * *

В спорах между наукой и религией побеждает казуистика.

Преподаватель технийона ядовито сообщает преподавателю ешивы, что видел, как его студенты отплясывали с девушками в ночном клубе.

Ребе отвечает светлой улыбкой.

— Ну и что? Другие молодые люди тоже гуляют с девушками.

— Но другие молодые люди не изучают священных книг!

— А, так вы хотите сказать, — говорит раввин, — что вам не нравится, что мои студенты изучают Тору?!

* * *

Хрущеву не по себе, когда он думает о том, что останки Сталина находятся в СССР. Он предлагает де Голлю поместить их в Пантеоне. Де Голль вежливо отказывается, Хрущев обращается в Вашингтон. Там тоже не хотят, чтобы Сталин лежал на Арлингтонском кладбище. Хрущев пишет Макмиллану; но и в Вестминстерском аббатстве для Сталина не нашлось места.

Наконец Хрущев спрашивает Бен-Гуриона, израильского премьер-министра. Бен-Гурион согласен, правда, он напоминает советскому лидеру, что на Святой земле самое высокое в мире число воскресений из мертвых…

Так Сталин остался в России.

* * *

Приятно то, что в Израиле, где религиозные ненавидят светских, выходцы из стран Востока — выходцев из Европы, старожилы — новоприбывших, левые — правых, все солидарны хотя бы одном вопросе — правительство никуда не годится!

Министр говорит секретарше:

— Вызови мою машину.

Секретарша — диспетчеру:

— Приготовьте патрону машину.

Диспетчер — начальнику гаража:

— Лимузин шефу, будь он неладен!

Начальник гаража — парковщику:

— Телегу нашей обезьяне!

* * *

Из цирка сбежал лев. Наделю его искали, но он как будто сквозь землю провалился. Выяснилось, что лев прятался в здании

Гистадрута (администрации профсоюзов). Он съедал по одному сотруднику Гистадрута в день, и этого никто не замечал. Но на седьмой день он сожрал марокканского мальчишку, который разносил кофе и булочки по кабинетам…

* * *

Заседание Совета министров в кнессете. Министр финансов докладывает о грядущем дефолте и полном экономическом коллапсе. Министр торговли предлагает:

— Давайте объявим войну Соединенным Штатам. Американцы нас завоюют, потом предложат что-то вроде плана Маршалла, и мы поправим наши дела!

— Какая безответственность! — возмущается министр обороны. — Вы только подумайте, в какой яме мы окажемся, если, не дай бог, победим?

* * *

Барак, Нетаньяху и Шарон летят на военном вертолете над Израилем. Барак говорит:

— Я вот сейчас скину с самолета купюру в сто шекелей и осчастливлю какого- нибудь человека в Израиле!

Нетаньяху тоже не удержался:

— А я вот сейчас кину 5 купюр по 20 шекелей и осчастливлю пятерых.

Ну и Шарон вставил свои 5 копеек:

— А я сейчас высыплю 20 пятишеке-левых монет…

И тут из динамика раздается голос рядового Когана:

— А если я выкину вас троих с вертолета, тогда 6 миллионов человек станут в один миг очень счастливыми.

* * *

Военные говорят:

Абсолютный нуль — общее количество мыслительных процессов членов кнессета в любую единицу времени.

* * *

Во времена СССР по какому бы поводу ни собиралось больше двух евреев, неизбежно всплывала тема отъезда. На эту тему сами евреи сочинили множество анекдотов. Евреи — парадоксальный народ. Рождаются в России и уезжают на родину…

12 апреля 1961 года в космос полетел Юрий Алексеевич Гагарин. Прежде чем оторваться от Земли, он произнес историческое слово: «Поехали!», после чего огромное количество евреев начало выезжать в Израиль.

* * *

Три пожилых еврея сидят на скамеечке в парке. Один:

— Ребята, хватит уже об отъезде! Давайте лучше о бабах!

— Давайте… Раечка еще не уехала?

* * *

Оперный театр. Дают «Евгения Онегина». В одном из первых рядов сидит Рабинович с женой. Через некоторое время он засыпает.

Его расталкивает жена:

— Пока ты тут спишь, Ленский Онегину послал вызов.

— И что, он таки едет?

* * *

— Как разговаривает сегодня умный еврей с глупым?

— Из Тель-Авива по телефону.

* * *

В Москве около здания израильского посольства молодой мужчина проколол в машине, принадлежащей посольству, колесо. Подходит возмущенный милиционер.

— Как вам не стыдно, молодой человек? Если вы не согласны с политикой израильского государства, то напишите плакат или помидор гнилой в окно зашвырните.

— Ой, не мешайте! Всегда хотел узнать, чем пахнет воздух свободы!

* * *

Рабинович приходит в ОВИР и просит визу в Америку.

— Зачем вам туда?

— У меня там дядя. Я бы ему помог. Он глуховат и не может найти работу.

— Так пускай он приедет сюда!

— Вы не поняли, я сказал «он глуховат», а не «глуповат».

* * *

Рабинович подал заявление на выезд. Его тут же уволили, мотивируя тем, что он может вывезти какие-нибудь секреты. Потом приходит отказ, но снова на работу его не берут. Деньги быстро тают. На последнюю пятерку повел сынишку в цирк. Гвоздь программы: дрессировщик сует голову в пасть тигру-людоеду. Затем он предлагает сделать то же самое желающим из публики — за сто рублей. Тигр, конечно, огромный, страшный, но сто рублей! Рабинович выходит на арену и, весь дрожа, сует голову в пасть. Потом вынимает ее оттуда целой и невредимой.

С удивлением смотрит на тигра и слышит его шепот:

— Ви что думаете, ви единственный отказник в этой стране?

* * *

Еврейский мальчик приходит из школы:

— Папа, а что такое «пролетарский интернационализм»?

— Точно не знаю, сынок. Но ехать надо.

* * *

На политинформации:

— Можно ли построить в Израиле коммунизм?

Рабинович:

— Зачем такой маленькой стране такое большое счастье?

* * *

Советские евреи делятся на четыре категории:

Уездные евреи (которые уезжают).

Потомственные евреи (которые уедут потом).

России верные евреи (которые остаются).

Дважды евреи Советского Союза (которые уезжают и возвращаются назад).

* * *

Еврей обращается к властям:

— Хочу эмигрировать в Израиль!

Оформили документы, уехал.

Через полгода в Израиле приходит в посольство:

— Хочу назад в Советский Союз!

Вернулся. Через полгода опять:

— Хочу в Израиль!

— Послушайте, вы бы определились, где же вы хотите жить!

— Понимаете, и там и здесь плохо. Но эти две недели пересадки в Риме!

* * *

Одесса 2000 года. Разговор в очереди:

— Посмотрите вон на того гражданина. По-моему, он еврей!

— Не может быть! Все евреи давно уехали!

— А мне кажется, еврей. Давайте спросим.

— Товарищ, извиняюсь, вы случайно не еврей?!

— Я?? Еврей?? Поц я, а не еврей!!

* * *

— Рабинович, почему вы хотите в Израиль?

— Надоели праздники!

— Какие праздники?

— Колбасу купил — праздник, туалетную бумагу достал — праздник…

* * *

Инспектор ОВИРа отговаривает ученого-еврея эмигрировать в Израиль:

— Работа у вас хорошая, квартира хорошая, чего же вам еще не хватает?

— Жена настаивает…

— И вы, мужчина, не можете повлиять на жену?

— Родители жены тоже хотят ехать…

— Так пусть они и едут, а вы оставайтесь!

— К сожалению, я единственный еврей в семье…

* * *

Инспектор ОВИРа отговаривает пожилую еврейку, учительницу географии, эмигрировать в Израиль:

— Вы что, хотите, чтоб ваши внуки жили в стране, в которой нет полезных ископаемых!..

* * *

Лектор говорит, что в Израиле плохой климат: зимой дождь, летом жара. Старый еврей в первом ряду жестикулирует — отводит ладонь то вправо, то влево. Лектору кажется, что старик поколеблен в своей решимости ехать. Чтобы проверить свою догадку, он просит старика объяснить его жесты.

— А вот думаю: брать зонтик — не брать зонтик…

* * *

Попал Леонид Ильич Брежнев в авиакатастрофу. В крайне тяжелом состоянии его доставили в больницу. Необходимо переливание крови. Но в Кремле в тот день не было электричества, и вся консервированная кровь, хранившаяся в холодильниках, испортилась. А у Брежнева была очень редкая группа крови. Отправили гонцов по всей Москве. И наконец где-то на окраине города разыскали человека с нужной группой крови. Им оказался Хаим Рабинович. Взяли у него кровь и доставили в операционную. Перелили кровь. Прошло минут пятнадцать — Брежнев открывает глаза. Кто-то из членов Политбюро спрашивает:

— Ну, как, Леонид Ильич?

— Надо ехать!

* * *

В автобусе:

— У тебя билет есть?

— Нет. Сначала визу надо получить.

* * *

Лучше иметь дальних родственников на Ближнем Востоке, чем близких — на Дальнем.

* * *

1982 год… Пик застоя… Железный занавес… На завод должна прибыть делегация сенаторов и конгрессменов из США, совершающая поездку по СССР и очень интересующаяся вопросами прав человека.

Директор завода с секретарем парткома обсуждают и планируют визит. На заводе все хорошо — завод работает, план выполняется… Но директора волнует, что на предприятии нет ни одного еврея. Секретарь парткома принимает решение и звонит секретарше: «Позовите ко мне передовика производства, члена парткома слесаря Иванова!»

Входит Иванов.

Секретарь парткома: «Иванов! Немедленно бежишь в паспортный стол, там все договорено. И быстро получаешь новый паспорт на имя Рабиновича!»

Иванов: «Я — евреем!? Никогда!»

Секретарь парткома: «Хочешь партбилет на стол положить?!»

Прошло двое суток. Каждые полдня по заводу бродила американская делегация. И вот, в конце визита, с ехидным видом руководитель делегации говорит: «Все у вас хорошо — завод работает, план выполняется… Да вот нет у вас ни одного еврея!» Из-за спины директора выскакивает секретарь парткома. И говорит: «Как нет?! Быстренько позовите сюда передовика производства, члена парткома слесаря Рабиновича!.. Что?! Как?! Как это „уже в Израиль уехал“?!!»

* * *

В КГБ Рабиновича отговаривают ехать в Израиль:

— Думаете, вам там будет хорошо? Знаете, как говорится, хорошо там, где нас нет!

— Вот-вот. Я и еду туда, где вас нет!

* * *

Еврей в ОВИРе.

— Какие причины побуждают вас к выезду?

— Две. Первая — мой сосед по коммуналке говорит, что когда кончится советская власть, он прикончит меня и всю мою семью.

— Но советская власть никогда не кончится!

— А вот это вторая причина!

* * *

В багаже еврея-отъезжанта портрет Ленина.

— Это что? — спрашивают его на советской границе.

— Не «что», а «кто»! — возмущается еврей. — Это Владимир Ильич Ленин!

— Это кто? — спрашивают его на таможне в Израиле.

— Не «кто», а «что»! Это золотая рамка!

* * *

Советские евреи делятся на храбрых и отчаянных. Первые — уезжают, вторые — остаются.

* * *

Идет посадка на корабль, следующий в Израиль. Проходит час, два, три, а людской поток все не кончается. Мужчина, провожающий, спрашивает бравого южанина-капитана:

— Простите, у вас что, корабль безразмерный?

— Зачэм безразмерный, дарагой, бездонный!

* * *

В Тель-Авиве открылся супердорогой ресторан «Ностальгия». Чтобы попасть туда, надо отстоять огромную очередь, потом тебя пересаживают с места на место, обсчитывают, хамят, кормят плохо приготовленной пищей, а напоследок презрительно бросают в спину:

— Не нравится — убирайся в свой Израиль!

* * *

Звонок в Израиль:

— Мы через неделю прилетаем! Если сможете, подыщите для нас квартирку в Тель-Авиве. Только, бога ради, не в русском гетто.

Ничего ему не присмотрели, потому как повесил трубку, а в каком гетто хотел бы жить — так и не сказал.

Правдивая история

Ю. Белочкина Родственник из Израиля

Редко встретишь человека, у которого не было бы родни в Земле обетованной. Смотришь на иного: круглое румяное лицо, нос картошкой, фамилия заканчивается на «ов», а двоюродная тетка в Германии, заставляет третье поколение расплачиваться за Холокост. Так обстояли дела и у моего шофера. За два года работы на еврейскую организацию в общем и на меня в частности он ни разу не заикнулся о наличии культурной сопричастности. И старшая его дочь, красавица Ленка, никогда не участвовала в молодежных программах, а облик ее был канонически славянским. И вот в один прекрасный день он попросил его выручить, прикрыть перед начальством на полдня. Отношения с сотрудниками и подчиненными я строю по принципу «Ты — мне, я — тебе», и это себя оправдывает. Шофера своего Диму я использовала в качестве снабженца и тренера по самообороне, он бывший вояка, а кавалерам небрежно представляла его своим телохранителем. Производило впечатление! Короче, отказывать в такой малости я ему не собиралась, но из женской гадостности предположила, что он решил сбегать «налево».

— Что вы, Юля, я не такой! — покраснел Дмитрий. — Брата нужно встретить двоюродного, в Борисполе.

Выяснилось, что брат обретается на ПМЖ в Тель-Авиве.

В аэропорт в итоге мы поехали вместе. Я села за руль, и наша «беха» птицей летела по лучшему в Украине шоссе.

— А где брат жить будет? — из вежливости поинтересовалась я.

— У меня, где ж еще! — слегка обиделся Дима. — Гостиницы в Киеве дорогущие! Помню, как вы чертыхались, когда оплачивали счета американских волонтеров. Не, пусть лучше сэкономит! Понимаете, он когда уезжал, мы ему помогли… На теперешние деньги это где-то две штуки зелеными. Он обещал — как встанет на ноги, так и пришлет. Но вот сам приехал…

Не будучи физиономистом, каждый, увидев новоприбывшего, сказал бы: «хитрая еврейская падла». Я с изумлением взглянула на Диму: нет, просто непонятно, как у него может оказаться такой брат?! Персонаж был одет как- то нарочито по-курортному: светлые шорты, панама, сандалии, из багажа у него был небольшой стильный рюкзак.

После братских объятий персонаж побежал опорожниться перед дорогой. Рюкзак свой он сунул Диме.

— Какой легкий! — изумился Дмитрий.

— Ну, Дмитрий, похоже, гостинцев он вам не привез! — невинно отметила я.

— Ничего, нам лучше деньгами! Ленку в институт поступили, так теперь лапу сосем…

Тут во мне возобладало свойственное еврейским девушкам сострадание:

— Дмитрий, вы меня старше на пятнадцать, даже шестнадцать лет. Но послушайте меня! Толку с этого мажора вам не будет. Давайте я позвоню Лоре, она в момент найдет однокомнатную квартиру где-нибудь по соседству с вами на Оболони, чтоб он не сидел на вашей шее.

— Юля, но он же мой брат! — полез в бутылку Дмитрий.

Я пожала плечами, запасы человеколюбия у меня кончаются быстро.

Тут вернулся персонаж, представился он на израильский манер Менахемом, но тут же великодушно позволил называть его Мишей.

— Послушайте, а не выпить ли нам кофе?! — экспрессивно воскликнул он. — Я надеюсь, наш очаровательный водитель к нам присоединится?!

Он окинул меня барственным и очень цепким взглядом, наверное, так осматривали женщин на невольничьих рынках арабских стран. Именно так хорошо «адсорбировавшиеся» израильтяне имеют обыкновение разглядывать олимок.

Мне, как человеку простому, снобизм не чужд. Мне двадцать три, у меня служебная квартира практически в центре Киева, право пользования служебной же «бехой» и отдельный кабинет. Правда, до того, чтобы у меня была секретарша-блондинка модельного типа, я еще не дослужилась, но все равно есть чем гордиться. Поэтому я повыше задрала свой семитский нос и обдала гостя холодом, что, впрочем, при такой погоде было нелишним.

Конечно, мы пошли пить кофе. Как и все остальное, он был не очень-то и вкусным и очень дорогим. Об общепите в таких местах у меня практически нет хороших воспоминаний. Кроме, пожалуй, одного. На заре моей карьеры в еврейской среде мне поручили встретить все в том же Борисполе трех религиозных евреев из мюнхенского отделения. Компанию мне составил один из студентов Открытого университета Израиля. Мы приехали за сорок минут до времени «Ч» и устроились в укромном уголке попить пива. Выяснилось, что никто из нас не говорит по-немецки. Я успокоила, что это ничего, ведь рабочий язык нашей конторы английский.

— Нет, — покачал головой мой коллега Павел. — Нужно хотя бы поздороваться на их языке. Им будет приятно!

— Нет проблем! «Доброе утро» на немецком «гуттен морген», я точно знаю!

— Надо запомнить! — сказал Павел и попросил еще по кружке пива.

Через полчаса объявили о задержке рейса на пятьдесят минут. Мы продолжали пить пиво. Через какое-то время Павла осенило, что когда самолет приземлится, будет уже не утро. Я порылась в дебрях памяти, но «доброго дня» там не обнаружилось. Кроме нас в баре сидела парочка гомосексуалистов и нарочито степенно цедила кофе. Я не стыжусь пробелов в образовании, поэтому подошла и после коротких расшаркиваний обрисовала нашу проблему. Парень уверенно сказал, что нам надлежит сказать «гуттен таг», после чего мы гармонично воссоединились за одним столиком. Это были наши товарищи по несчастью, ждали тот же рейс, но у них с собой было. Через пару минут юноши украдкой разлили коньяк по кофейным чашечкам и выпили за знакомство, потом за благополучную посадку лайнера, потом за светлое будущее… Когда самолет сел, мы нехотя покинули бар. И вот появляются три степенных еврея в шляпах и лапсердаках. Павел достает из кармана кипу, нахлобучивает себе на голову, улыбается, машет руками, покачиваясь, идет навстречу, останавливается, несколько мгновений молчит, потом улыбается еще шире и радостно орет: «Хайль Гитлер!» Интуиция подсказывает ему, что он что-то не то сказал, и он кричит еще громче: «Хенде хох!» Короче, игры подсознания: свежую информацию он позабыл, и всплыло что-то родом из детства. По счастью, немцы оказались с чувством юмора и ржали до самого Киева, по очереди изображая «приветствие». А то б моя карьера могла окончиться, толком и не начавшись.

Но на этот раз был только кофе, ликер, шоколад и чудовищный счет, который деликатно положили на свободный угол стола. Израильский гость почему-то в упор не замечал этого белого листика, и когда Дима потянулся к нему, его рука не сделала ни малейшего движения.

На следующий день мне нужно было уезжать в Москву, и я щедрой рукой оделила его двумя выходными днями. Встречая меня на вокзале, Дима поинтересовался, не могу ли я занять ему полтинник до зарплаты. Я сделала это без колебаний, ведь это давало мне право выспросить последние новости, а мне страсть как хотелось проверить, насколько я проницательна. Последние известия с театра военных действий были такие: к брату приезжают родственники из Полтавы, а родственники из Харькова уже приехали. Да-да, два дня, как приехали. Где живут? Естественно, у них. Да нет, он не против повидать свою троюродную сестру, но зачем, спрашивается, она привезла своего мужа и двоих детей? Один не вылазит из туалета, другой — из холодильника. Зачем деньги занимает?! Продуктов купить, кормить всю эту ораву. Да, еще вечером из Полтавы приедут двое.

— Дима, а почему бы вам не взять денег на продукты у вашего Менахема? — коварно поинтересовалась я.

— Ну, он все-таки гость! Его бы мы прокормили, но всю эту толпу…

Из Полтавы приехало пятеро: родной брат израильского гостя с женой, двумя сыновьями и соседским мальчиком, который захотел увидеть столицу.

— Где же они размещаются? — полюбопытствовала я. — У вас ведь три комнаты…

— Ой, молчите! — простонал гостеприимный хозяин. — Миша в спальне, харьковчане в детской, полтавские спят в гостиной, и Ленка там же, а мы с Мариной на кухне, на диване. Я утром встал, а спина буквой «зю», думал — не разогнусь.

Я замаскировала хихиканье под сочувственный вздох.

— Но хуже всего — дети. Жрут — что саранча, Марина от плиты не отходит. Грохот стоит неимоверный, один в компьютер играет, другой музыку слушает, младшие целый день какие-то дебильные мультики смотрят…

— Может, снять все-таки что-то отдельное?

— Ничего, полтавские завтра сваливают, может быть… Ленка вчера не ночевала дома, говорит, у подруги… Знаете, Юля, я детей, в принципе, люблю. Была бы жизнь получше — заделали бы Ленке братика или сестричку. Но этих нужно в вольере держать и еду подавать через решетку на вилах. Вы знаете, что они сделали? Сунули в микроволновку кастрюлю супа.

Железную!!! Слава богу, никто не пострадал, но грохоту было и микроволновке капец!

Вечером ко мне явилась Ленка собственной персоной и спросила, не могу ли пустить ее спать на коврике у дверей своих роскошных апартаментов на Десятинной. С Ленкой мы вместе ходили в бассейн и по магазинам, этим наша дружба и ограничивалась, поэтому я напрямик спросила, какого черта я должна селить ее на своей территории.

— Понимаете, я в очень трудном положении. Вчера я ночевала у подружки, но ее мама против…

— Ничего, ты молодая, поспишь на полу рядом с двоюродными братиками! — безжалостно сообщила я.

— Да я не против! Понимаете, дядя Миша… Он… он ко мне пристает. Ну, не то чтоб пристает, но смотрит… Я в кухне переодевалась, а он на дверях занавеску отодвинул и смотрел. А если я папе скажу, он его на части порвет.

— Ну и хорошо!

— Нехорошо! Так он папе денег даст.

— Надежды юношей питают! Ну, каков фрукт! К собственной племяннице!

— Я ему не родная племянница, ведь папа мне не родной папа. Так можно я у вас поживу?

Я посмотрела на Ленку без всякого удовольствия. Будь моя воля, я бы построила всех девиц ростом выше метр шестьдесят восемь у глухой бетонной стены и с наслаждением расстреляла из РПК (для пацифистов сообщаю — ручной пулемет Калашникова). Но не выгонять же несовершеннолетнюю еврейскую девушку модельного типа в объятия сутенеров и прочих нехороших людей?! Ей было позволено остаться, но только в том случае, если она не будет попадаться на глаза моим гостям.

Ленка рассказала мне сводку последних событий: младшие родственники не поделили телевизор, и теперь между ними идет война не на жизнь, а на смерть, днем из Черновцов приехала бабушка с дедушкой. Бабушка ничего, только готовить норовит. Что в этом плохого? А это никто есть не может. Мама расстраивается — продуктов жалко. А вот дедушка — полный мрак! Он на каталке разъезжает по квартире, всем рассказывает, что тут полным-полно зеленых комаров, тучи зеленых комаров! Он требует их немедленно переловить, и все делают вид, что ловят, иначе он писается в знак протеста. Дедушку с бабушкой поселили в детской, харьковчан перевели на кухню, мама сегодня ночует у своих, а папа у соседа сверху. А что виновник торжества?

Ничего, малость утомился обилием родственного внимания, и закрылся в спальне, и телефон туда забрал! А между прочим, ей должен был звонить один мальчик… Были ли гостинцы? Пока не было. И еще, папе неудобно… У мужчин ведь своя гордость, но не могла бы я посодействовать, чтоб ему выдали зарплату на неделю раньше? Завтра, и желательно в первой половине дня. В доме из съестного осталась только коробка овсянки и лоток яиц, но эта орда сметет это за завтраком. А еще, можно она помоет голову моим шампунем? Шампуня в доме тоже не осталось, полтавчане извели на мыльные пузыри, а у нее завтра важное свидание.

От смеха у меня заболела печень, и я решила, что таким образом Всевышний подает мне знак, что надо выступить в роли доброго самаритянина. Я позволила Ленке пользоваться своей косметикой и подарила несколько вещичек из своего гардероба, в десять утра строгим голосом велела Дмитрию зайти ко мне в кабинет и выдала ему зарплату, «топливные» и на автомойку.

— Юля… — проникновенно сказал Дмитрий. — Вы меня спасли!

— А когда этот поц уедет? — бесцеремонно перебила я.

— На этих выходных.

— Послушайте, скажите ему прямо, он же вам денег должен, пусть отдаст! И этот балаган пусть оплатит…

— Балаган, это уж точно! Ночью-то дед такое отколол! Весь день доставал со своими комарами, а ночью стал жаловаться, что его кусают, ну Илья, брат мой из Полтавы, сказал ему, что ночью комаров ловить не будет. Так дед подкатился на каталке, взял пылесос, включил его посреди ночи и давай, типа, комаров ловить! Тут Людкины дети проснулись и со страху в рев. Я наверху у соседа спал, услышал, побежал разбираться, конечно. Лучше б я с Маринкой у тещи спал! В глаза как песку насыпали…

Дмитрий вяло махнул рукой, еще раз поблагодарил и ринулся в супермаркет за продуктами.

Наконец наступил день «X». Все родственники, разумеется, желали проводить взглядом самолет, уносящий дорогого гостя на Землю обетованную, поэтому Дмитрию пришлось нанять микроавтобус.

Я с облегчением изгнала Ленку из своего жилища, а при первой же возможности деликатно поинтересовалась у Дмитрия, дал ли дорогой гость денег и сколько?

— Дал, но всего пятьсот баксов. Короче, то на то и вышло!

Все-таки мой шофер Дима, наверное, не еврей! Потому что оптимист. То на то и вышло?! Как бы не так! Через три дня ему пришли огромные счета из нескольких контор, предоставляющих услугу «Секс по телефону», плюс звонки в Америку и Израиль. Общая сумма была чуть больше пятисот долларов.

* * *

Не все в Израиле пироги да пышки, бюрократический аппарат, сдобренный изрядной толикой законов Торы, поистине страшная машина. Наивный репатриант и не подозревает, что брак и развод таят в себе множество опасностей. В принципе, в Израиле без проблем признается брак, заключенный в любой точке мира, но в стране брак религиозный, и женят только евреев, евреев по маме. Это получается так, когда вы выезжаете, так никого не волнует, с какой стороны в ваши жилы попала семитская кровь, а надумаете жениться или выйти замуж — тут вас грубо ткнет носом израильская действительность. Никакой вы не еврей, а так, ни рыба ни мясо. И что делать? Становиться евреем, то бишь гиюр принимать. Как это делается? Теоретически: идешь к раввину и говоришь о своем твердом желании. Он тебя долго отговаривает, но ты настаиваешь. После чего тебя допускают к экспресс-курсу молодого иудея. Когда раввин решит, что ты знаешь все необходимое, последний штрих — обрезание, у женщин обходится без него.

На практике: раввин молча смотрит на тебя, пытаясь определить уровень твоего благосостояния и насколько тебе это нужно. Потом сочувственно говорит, что тебе наверняка придется много учиться, и раньше чем через полгода прием в настоящие евреи состояться никак не может. Ты униженно бормочешь о том, что свадьбу откладывать нельзя. Его улыбка становится еще более доброжелательной, и наконец тебе поведана сумма, от которой тебя кидает в дрожь. Ты выходишь, стараясь не хлопать дверью, и ругаешься, как тамплиер: «Уйду к сарацинам». Одна такая недоеврейка, надеясь разжалобить служителя культа, пришла на прием, привязав к животу подушку. Наивная, сумма возросла почти втрое! На эту тему имеется несколько анекдотов.

Молодой рабочий из Хайфы решил принять гиюр. Раввин долго отказывался, мотивируя тем, что соискатель не может пройти процедуру, ну вот нет в нем еврейского духа. Наконец он сказал, что все можно устроить за тысячу шекелей.

— А за пятьсот? — смущенно спросил соискатель.

— Вам можно и за пятьсот, ведь сразу видно, что среди ваших предков таки были евреи.

* * *

Русский влюбляется в еврейскую девушку. Ее родители говорят, что не дадут разрешения на брак, если будущий зять не пройдет гиюр. После обрезания раввин предлагает ему рюмку коньяка. Новоявленный гер просит вторую, потом сам наливает третью, а бутылку как бы невзначай прячет в карман. Раввин сокрушенно качает головой:

— Интересно, это что — русская тяга к выпивке или уже еврейская хуцпе (наглость)?

* * *

Русский влюбляется в еврейскую девушку.

— Гою я никогда в жизни не отдам свою дочь! — говорит ее отец, ортодоксальный еврей.

Молодой человек не сдается: делает обрезание, целый год изучает Талмуд в ешиве, потом снова приходит к отцу девушки.

— И все равно я не отдам вам свою дочь, — заявляет отец.

— Боже мой, — стонет молодой человек, — что же мне теперь делать?

— Да ладно вам! Поступите так, как все молодые евреи: женитесь на какой- нибудь гойше!

* * *

Молодой негр прибывает в Израиль специально, чтоб пройти гиюр. Раввин спрашивает его:

— Вы ведь живете недалеко от бруклинской синагоги? А почему вы не сделали гиюр там?

— Да понимаете, когда я пришел, тамошний раввин спросил: «Ты что, собираешься ходить в кипе в своем районе?» Я ответил: «Конечно». Он начал меня убеждать, что это опасно, но я сказал, что готов умереть за Всевышнего. А тогда он сказал, что не станет устраивать мне гиюр: среди евреев, хвала Всевышнему, и так хватает дураков!

* * *

Репатриант хочет жениться на девушке из религиозной еврейской семьи. Ее родители говорят, что не дадут разрешения на брак, если будущий зять не пройдет гиюр.

Раввин долго беседует с парнем и отказывает ему.

— Но почему? — возмущенно восклицает юноша.

— В Торе написано: «Не позволяйте слепому повернуть на дорогу, где вырыта яма!»

* * *

Вырыта, да еще какая глубокая! После всех перипетий с женитьбой, кстати, некоторые для простоты делают это на Кипре. Но иногда чувства остывают. И вот тут-то она, родимая, вас и поджидает! Система делает все, чтоб сохранить вашу ячейку общества. Кто-то из партнеров не желает расторгать брак? Значит, нужен еще один шанс… Процесс затягивается на годы. Но даже если обе стороны согласны, дешево вам не отделаться. В Израиле свято оберегаются интересы детей.

Посоветовавшись с адвокатессами, будущие матери-одиночки требуют денег на самые невероятные вещи и получают их. Вы лишь можете раззеватъ рот как рыба на песке, когда объявят сумму алиментов. Думаете, сможете не платить? Только если сбежите из страны, а иначе можно и на нарах посидеть. По этому поводу расскажу анекдоты:

Гражданин Израиля Рабинович в очередной раз собирался стать отцом: он срочно съехал с квартиры, которую снимал, и поменял номер своего мобильника.

* * *

Безработный репатриант разводится с женой. Решается вопрос об алиментах. Судья неодобрительно смотрит на парня:

— Итак, я назначаю для вашей дочери Сары двенадцать тысяч в год в качестве алиментов.

— Это так любезно с вашей стороны, — благодарно говорит парень. — Ну и я еще смогу добавить пару тысяч, если меня возьмут кассиром в супермаркет.

* * *

Наивный репатриант ожидает, что его встретят единоверцы с распростертыми объятиями! Как он заблуждается! Это там, в новосибирских НИИ или харьковской больнице, евреи держатся вместе.

* * *

Еврей уехал в Израиль. Не прошло и двух месяцев, как он вернулся обратно. Его спрашивают:

— Почему?

— Понимаешь, здесь люди как люди, а там — одни евреи. И все такие противные!

* * *

А в Израиле «Еврей еврею — lupus est», а все потому, что дружить, как известно, нужно против кого-то. Нет, есть, конечно, арабы, но они где-то за стеной, с ними имеют дело военные. А за разделительной стеной евреи смотрят друг на друга, и, вероятно, увиденное их не радует, потому что ведут они себя точно так же, как представители всех прочих национальностей на своей земле — вокруг конкуренты!

Поэтому те, кто прибыл вчера, норовят объегорить тех, кто прибыл сегодня, и к вечеру объединяются для того, чтобы обвести вокруг пальца тех, кто приедет завтра.

По мнению самих израильтян, те, кто прибыл сюда много лет тому назад, успели создать для себя шведский социализм с уймой льгот, а на долю тех, кто приехал сегодня, оставили лишь звериный оскал капитализма.

Ю. Белочкина Большое вам за это спасибо!

Все прибывающие в Израиль на ПМЖ так или иначе сталкиваются с представителями одной из самых загадочных израильских организаций — Центра Легкой Адсорбции. Первая встреча, как правило, оставляет самые лучшие впечатления, улыбки, поздравления; звучит вежливый вопрос: «В каком именно месте вы желаете обитать? Гостиница, конечно!» И душа наполняется светом, ты среди заботливых братьев по крови и разуму. Но дальше выясняется, что номер гостиничный предоставляется на небольшой срок, продлить который нет особой возможности. «Квартира по программе? Да, конечно, но, понимаете, желающих много, квартир мало, а в том месте, где вы бы хотели жить, и вовсе нет. А не могли бы вы пожить у друзей? Временно, конечно. Нет у вас друзей?! Не может быть, еврей еврею друг, товарищ и брат. Нет друзей, значит… но номер все равно придется освободить. Что значит, не выселитесь? Вон приехали новые репатрианты, нельзя же быть такой эгоисткой. Ну и что, что у вас ребенок? У них тоже ребенок! Администратор, принесите ключ. А вы, ребята с камерами, что тут делаете?! Снимаете для СКК репортаж, как женщину с ребенком выселяют на улицу в принудительном порядке? Да кто вам такое сказал?! Такое невозможно в нашей стране. Так, семья Михелевич, берите вещи, едем в другую гостиницу».

С работой они помогают особенно охотно. «Кто ты, брат мой?! Программист?! Отличная специальность, очень востребованная. Только для вас — оптовой фирме по торговле стройматериалами требуется человек сразу на две должности, программист и системный администратор, оплата — 5 шекелей в час. Не упустите такую редкую возможность, ведь работодатели предпочитают брать на эту должность мужчин. Что еще есть? Ну, для такой переборчивой особы… Квалифицированной работы нет, но есть хорошая неквалифицированная, в геронтологическом центре, ухаживать за нашими стариками. У нас в стране старость уважают. Что делать?! Ну, разное, помыть, обмыть, переодеть. Зарплата какая? 5 шекелей в час. Послушайте, а где бы вы хотели работать?! У нас вообще тяжело устроиться программистом, если не служил в армии. А может, вас интересуют курсы профессиональной переориентации?! У нас есть прекрасные курсы! Бесплатные? Ну, почти. Нет-нет, трудоустройство мы гарантировать не можем, но, скорее всего, куда-нибудь вас пристроим. Как насчет изготовления искусственных цветов?! Как раз для женщины утонченной, с высшим образованием. Зарплата какая? Ну, где-то 5 шекелей в час. Подумаете?! Ну, подумайте, подумайте. А насчет жилья пока ничего, амидаровских квартир так мало… Большое спасибо, что вы к нам обратились. Если будут проблемы с адсорбцией — звоните в любое время дня и ночи, кроме пятницы и субботы, конечно, а также понедельника, вторника и четверга! Не стесняйтесь, мы ведь здесь для того, чтобы вам помочь. Оставьте свой контактный телефон, как только что-то для вас появится — мы тут же вас отыщем».

И три недели мертвый штиль. Слава богу, что приятели нашли тебе неквалифицированную работу на 20 шекелей в час и ты начинаешь видеть свет в конце туннеля. Но почему бы не зайти в Центр Легкой Адсорбции?

Там ведь такие милые люди! Вежливые, любезные, и просто из штанов выпрыгивают, так помочь хотят.

И точно, прямо с порога давай ласково меня журить: «Где ж вы пропадаете?! Мы вам звонили вот буквально сегодня, но никто не взял трубку, и вчера, и позавчера. Жаль, жаль. У нас была трехкомнатная амидаровская квартира, ну как будто бы специально для вас! Целую неделю вам звонили… Когда звонили?! В рабочее время, конечно. Это ведь наша работа! Как, вы были на работе?! Вы нашли работу сами, без нашей помощи?! Нет, мы, конечно, не в обиде. Напротив, это демонстрирует, что ваша адсорбция идет хорошо. Что квартира? Ну, понимаете, она ж не может вечно находиться на балансе, пришлось отдать ее одному нашему сотруднику. Но ничего, обязательно что- нибудь появится».

Через месяц гробового молчания делаю контрольный визит. «Ой, как мы рады вас видеть, как рады! Есть вариант просто чудесный. Вы ведь мать- одиночка? Тяжело, наверное, одной с ребенком?! Так вот что мы для вас придумали. Да, именно для вас, вот вы зашли, а я уже трубку поднимал, звонить вам собирался. Наверняка вы не будете возражать против того, чтоб в квартире была одна соседка. Только одна. Очень милая женщина из Белоруссии, тоже мать-одиночка. Что? Да, дети есть, двое. Сколько комнат в квартире? Тоже две, но очень большие. В одной вы сможете сделать детскую, а в другой спальню. Ах, вы уже обеспечили себя жильем?! Ой, не передать, как приятно нам это слышать! Мы так рады за вас, так рады! Но вы все равно не пропадайте, у нас бывает много интересных возможностей».

И вот, когда через полгода я уже забыла, как моего куратора зовут, звонок! Телефонный, конечно.

«Ай, здравствуйте, олла хадоша Бунич Татьяна. Как хорошо, что мы вас застали! Есть шикарная возможность посетить фестиваль еврейской культуры. Бесплатно — нет, но почти даром, 40 шекелей, льготная цена для Центра Легкой Адсорбции. Как так не хотите, это ведь такая возможность! Нехорошо, нехорошо с вашей стороны, мы ведь столько для вас сделали. Вы ведь обеспечены и жильем, и работой. Послушайте, возьмите два билета, а третий мы вам дадим бесплатно. Что вы сказали? Куда засунуть билеты?! Ах понял, понял. Не извиняйтесь, мы рады узнать, что ваша адсорбция прошла благополучно с нашей помощью. Большое вам за это спасибо!»

(Записано мною со слов моей питерской приятельницы Татьяны Бунич).

* * *

Американец прилетает в Иерусалим, хочет посмотреть Стену Плача, но не может вспомнить, как она называется. Тогда он говорит таксисту-еврею:

— Подвези меня к тому месту, где евреи плачут, кричат и бьются головой о стенку.

Шофер подвез его к зданию налоговой полиции.

* * *

Израильтяне норовят сдавать налоговую декларацию первого апреля. Чтоб если что, сказать, что это была шутка.

* * *

Вечерняя программа новостей. Диктор объявляет:

— Уважаемые соотечественники! Уберите, пожалуйста, подальше от телевизоров тяжелые предметы и пустые бутылки, а если в доме есть подушки, положите их поближе. Сейчас перед вами выступит министр финансов и попытается обосновать необходимость очередного повышения налогов…

* * *

Звонит телефон. Жена берет трубку.

— Скажите, а муж ваш дома?

— Нет.

— Передайте ему, что звонил его друг.

— Его друг? — удивляется жена. — Вы наверняка ошиблись номером, мой муж работает налоговым инспектором.

* * *

Разговаривают два еврея:

— Ицик, что бы ты сделал, если б имел зарплату миллион шекелей?

— Ха, мне интересно, что бы делал миллионер, если б получил мою зарплату?!

* * *

А ведь здесь каждый норовит работать, как при социализме, а жить, как при капитализме.

В Израиле четыре крупных города, которые характеризуются так:

Хайфа — иногда работает;

Тель-Авив — иногда гуляет;

Бер-Шева — иногда спит;

Иерусалим — иногда молится.

* * *

Встречаются два репатрианта. Один говорит:

— Как твой новый начальник? С ним можно работать?

— Превосходный человек! С ним можно вообще не работать!

* * *

Два сотрудника Гистадрута встречаются в коридоре. Один:

— Как ваш новый начальник?

— Зверь! Заставляет работать за четверых!

— Сочувствую, бедняги!

— Но, к счастью, нас восемь!

* * *

Беседуют двое рабочих:

— Почему мастер тебя уволил?

— Понимаешь, мастер — это человек, который ходит и наблюдает за тем, как работают другие.

— Ну, это известно. А почему он тебя уволил?

— Из зависти. Многие рабочие стали думать, что мастер — это я!

* * *

Организация принимает на работу нового сотрудника. Начальник приводит его в контору и говорит:

— Этот человек у нас работает. Покажите ему, пожалуйста, чем вы занимаетесь, когда думаете, что я за вами наблюдаю.

* * *

Босс заходит в контору:

— Я же сказал: во время работы не курить!

— А кто тут работает?! — возмущаются подчиненные.

* * *

— Вы же не имеете никакого опыта в этой работе! Почему вы требуете такую большую зарплату?

— Именно поэтому! Вы же понимаете, что на первых порах мне придется нелегко.

* * *

Молодой человек опоздал на работу на два часа.

— На вашем месте я бы вообще не пришел! — в сердцах говорит ему шеф.

— Я не такой, как вы! У меня есть чувство долга.

* * *

Кацман опаздывает на работу. Шеф недовольно говорит:

— Вы должны были быть тут в девять, а уже половина одиннадцатого.

— О, а что, что-то случилось без меня за это время?

* * *

По поручению сослуживцев Кацман посещает больного сотрудника.

— Ты не волнуйся, лежи себе на здоровье. Мы все решили выполнять твою работу, только скажи, что ты у нас делаешь?

* * *

Шеф говорит Кацману:

— Когда я машу рукой, это значит, что вы должны подойти ко мне!

— Понятно, господин директор. А когда я качаю головой, это значит, что я не подойду.

* * *

Начальник выговаривает Кацману:

— Послушайте, вы каждый день опаздываете на работу!

— Э-э, шеф, ну зато я раньше ухожу!

* * *

Начальник выговаривает Кацману:

— Это безобразие! Вы опять спите на работе. Для этого у вас есть время дома!

— Да, — покладисто отвечает Кацман, — но ведь требуется еще и тишина.

* * *

— В нашем новом референте дремлет огромный организаторский талант.

— А я-то думаю: почему он все время такой сонный?

* * *

У директора фирмы спрашивают:

— Сколько служащих на вашем предприятии?

— Двенадцать… нет, собственно говоря, только одиннадцать, потому что кто- то обязательно сидит в клозете.

* * *

Начальник выговаривает Кацману:

— Когда бы я ни зашел, вы разговариваете по телефону.

— Но, шеф, это деловые разговоры!

— Хорошо, но впредь больше не называйте наших клиентов «старый гуляка» и «моя киска».

* * *

На следующий день после торжественного ужина по случаю юбилея фирмы директор вызвал Кацмана и сурово сказал:

— Я слышал, что прошлой ночью вы бродили по улицам города, толкая перед собой тачку. Я считаю, что такой поступок может отразиться на репутации нашей солидной и уважаемой фирмы!

— Разумеется, шеф, вы совершенно правы. Но дело в том, что время было позднее и от вас отказалось уже третье такси…

* * *

Босс — Кацману:

— Кацман, вы перепутали дебет с кредитом!

— Да, патрон, простите. Это произошло потому, что я левша.

* * *

Босс — Кацману:

— Опять ты пришел на работу непричесанный? Когда я был в твоем возрасте, я причесывал волосы каждое утро.

Кацман — Боссу:

— Оно и видно. Посмотрите, к чему это привело: у вас на голове не осталось ни одного волоска!

* * *

Среди дня босс пошел в парикмахерскую. Вдруг видит — в соседнем кресле сидит Кацман. Он начал возмущаться:

— Почему вы позволяете себе стричься в рабочее время?

— Но ведь волосы у меня растут в рабочее время! — в свою очередь возмутился Кацман.

* * *

— Выньте сигарету изо рта, Кацман!

— Но, шеф, это не сигарета, а карандаш!

— Вон, видите табличку «Курить запрещено». Может, там написано, что для карандашей сделали исключение?!

* * *

Кацман решительно толкает дверь и подбоченясь входит к директору:

— Знаете, шеф, моя зарплата не соответствует моим деловым качествам…

— Знаю, дорогой, знаю, — перебивает директор. — Но я не могу позволить вам умереть с голоду.

* * *

— Босс, я у вас уже десять лет служу бухгалтером. Я считаю, мне нужно повысить жалованье.

— Вы уволены! Мне не нужен бухгалтер, который так плохо считает.

* * *

Хозяин фирмы выступает перед служащими:

— Я еще раз благодарю всех вас за пожелания по случаю моего юбилея, и в этот день я дарю вам все, что вы у меня за эти годы украли.

* * *

Сослуживец спрашивает у Кацмана, зачем тот ходил в кабинет к шефу.

— Я сказал ему: либо он повышает мне зарплату, либо я увольняюсь!

— И до чего вы договорились?

— Оба пошли на компромисс: он не прибавляет мне зарплату, а я остаюсь в фирме.

* * *

Кацман мечется по конторе туда-сюда, обхватив голову руками, и причитает:

— Ах, моя голова, моя голова, сейчас лопнет! Кажется, я теряю свой разум! Шеф нехотя поднимает голову:

— Кацман, если у вас болит голова, идите домой! Только прекратите хвастаться!

* * *

— Вчера был юбилей нашего шефа. Служащие перед ним так и лебезили. А я написал ему письмо и выложил все: что он внушает мне омерзение, что и все другие на самом деле презирают его, считают кровопийцей и негодяем…

— Господь с тобой! Как только он получит письмо, он тут же тебя вышвырнет.

— А почему ты думаешь, что я его подписал?!

* * *

Начальник распекает нового работника:

— Вы что, думаете, я идиот?

— Я не знаю, я же здесь недавно работаю…

* * *

Хозяин — кассиру:

— Мне донесли, что ты воруешь деньги из моей кассы!

— А вы как хотели, — удивляется парень, — чтобы я работал у вас кассиром, а деньги воровал у кого-то другого?

* * *

Владелец небольшого продуктового магазина говорит соседу:

— Мой кассир, который сбежал с моей дочерью и кассой, кажется, начинает раскаиваться.

— Как, неужели он вернул деньги?

— Нет, но дочь уже вернул.

* * *

Кацман приходит к начальнику.

— Шеф, мне нужен выходной день, жена хочет, чтоб я помог ей делать генеральную уборку.

— Ну знаете, Кацман, это уже слишком! Никакого выходного дня я вам не дам…

— Спасибо, шеф, я знал — на вас можно положиться!

* * *

Заведующий отделом кадров спрашивает нанимающегося на работу Кацмана:

— У вас есть какие-нибудь рекомендации от вашего прежнего шефа?

— Да, конечно! Он много раз рекомендовал мне подыскать другое место…

* * *

Иерусалим. Звонок в дверь. Хозяйка открывает и видит слесаря-сантехника.

— О, наконец-то наш управляющий удосужился вас вызвать! Мы уже третий день не можем пользоваться раковиной на кухне!

— О, тогда я не туда попал! Меня послали в квартиру, где уже неделю не работает унитаз.

* * *

Хаим хотел наняться на работу ночным сторожем.

— Только вы должны дать мне хорошую зарплату! Ведь у меня есть особые таланты!

— Ой, вы хотите сказать, что не спите по ночам?!

— Сплю, конечно, но я просыпаюсь от наименьшего шума.

* * *

В кафе за столиком беседуют двое бывших одесситов, один эмигрировал в Штаты, другой — в Израиль. Израильтянин сочувственно качает головой:

— Что ты такое говоришь, Мойша?! Ты работаешь по 14 часов в день, да еще и сверхурочные?!

— Да и дорога в Нью-Йорк и обратно отнимает полтора часа.

— Но скажи, Мойша, ведь восемь часов ты все-таки спишь?

— Конечно.

— Слушай, Мойша, а мог бы ты рассказать мне поподробнее, как ты проводишь свои свободные 30 минут.

* * *

Выставка современного израильского искусства.

Экскурсовод:

— Обратите внимание на эту картину, она написана в духе реализма, называется «Группа инженеров за работой».

Кто-то из посетителей:

— Простите, но они же не работают.

— Я же вам сказал: картина написана в духе реализма!

* * *

Секретарша угрожает начальнику:

— Если вы мне не повысите зарплату, я начну писать мемуары.

* * *

Молоденькую девушку взяли секретаршей. Директор дал ей подробные инструкции: что нужно у посетителя спросить, и в зависимости от того, что он ответит, что ему сказать.

Рабочий день. Приходит посетитель. Девушка вежливо спрашивает:

— Вы представитель другой фирмы или пришли получить деньги по счету?! А может, вы друг нашего директора? Извините, я здесь недавно и еще не всех знаю…

Посетитель дружелюбно кивает:

— И первое, и второе, и третье!

Глаза девушки округляются, и она медленно говорит:

— Директор сейчас на заседании, он уехал на две недели, сейчас я сообщу ему, что к нему пришли.

* * *

К директору банка вбегает секретарша:

— Кассир сбежал!

— В сейф заглядывали?

— Да он там не поместится.

* * *

— Скажи, пожалуйста, не у вас устроилась наша бывшая секретарша Ривка Г ольдштейн?

— Да, у нас. Но не волнуйся. Мы мало чему верим из того, что она рассказывает о вашем коллективе.

* * *

Молоденькую девушку берут на должность секретаря.

— Это ничего, что вы без опыта работы, — ласково напутствует ее шеф. — В своих подчиненных мы ценим прежде всего инициативность…

— Отлично, босс. Куда мы пойдем сегодня вечером?

* * *

Молоденькая блондинка приходит устраиваться на работу. Директор смотрит на нее, как кот на сало:

— Ну-с, что вы умеете делать?

Девушка кокетливо улыбается:

— Ну, по правде говоря, ничего.

— Отлично! Не придется возиться с переквалификацией!

* * *

Приходит молодая женщина устраиваться на работу секретарем. Работать на компьютере она не умеет, стенографировать не умеет, иностранными языками не владеет.

Директор предприятия у нее спрашивает:

— Какие же у вас деловые качества?

— Я никогда не беременею.

* * *

Секретарша поднимает трубку:

— Попросите к телефону директора.

— Директор занят.

— Но я его жена!

— Э-э, все так говорят!

* * *

Секретарша говорит шефу:

— У меня для вас две новости: хорошая и плохая.

— Давайте сначала хорошую.

— Шеф, вы не страдаете бесплодием.

* * *

Секретарша одной из фирм сидит и мрачно стучит по клавиатуре одним пальцем. Молоденький курьер пытается ее развеселить:

— А в окно на втором этаже резиновая женщина залетела!

Она поднимает на него тяжелый взгляд:

— Резиновые женщины не залетают!

* * *

Печаль этой девы понятна — в Израиле аборт делается только по медицинским показаниям. Израильская медицина вообще заслуживает отдельных слов. Всем известно, что она занимает достойное место в мировом рейтинге, но чтобы вы попали в сферу интереса израильского доктора, нужно дойти до состояния, которое репатрианты называют «Смерть поср…ть отпустила!». А до тех пор врач нехотя выслушивает все ваши жалобы и прописывает чудодейственное средство «Акамоль». Заинтересовавшись оным, я выяснила, что это некий аналог парацетамола. Почему его выписывают от всего на свете — неизвестно. Традиция эта давняя и ее бережно наследуют выпускники с медицинским образованием. Нет, если, не дай бог, вы станете жертвой теракта или пострадаете в автокатастрофе, вас соберут до самого маленького кусочка, да еще и пришьют их красиво! Вот вам по этому поводу анекдот:

Израильский хирург переехал в Штаты и устроился работать в госпиталь в Далласе. Однажды пришло сообщение, что на дороге произошла катастрофа: груженый пикап врезался в ковбоя на лошади. Водитель пикапа не пострадал, но от второй стороны осталась только ковбойская шляпа и лошадиная задница.

— Посмотрим, что можно сделать! — бодро сказал хирург Бер-Шевы. — На стол все тащите!

Через два года Джордж Буш был избран Президентом Соединенных Штатов Америки.

* * *

Самая большая трагедия — поход к стоматологу. Стоматологи там ничем не лучше наших родных, а цены такие, что у многих зубная боль проходит как по волшебству.

Если репатриант едет в гости к родственникам в земли бывшего СССР — значит, ему нужно пойти к стоматологу. В Израиле со многими олимами случается ситуация, блестяще описанная Диной Рубиной. Причем, копейка в копейку! Дочь моих друзей, девушка из весьма обеспеченной семьи, повела своего приятеля-олима к семейному стоматологу. Перед этим она позвонила врачу и попросила, чтоб он предоставил молодому человеку кредит. Разумеется, врач не отказал в мелкой любезности девушке с такой фамилией.

Парень пришел на прием. Когда стоматолог увидел его зубы, он весьма эмоционально ужаснулся. Парень ужаснулся еще больше. Он начал допытываться у стоматолога, сколько будет стоить лечение. Тот совершенно не понимал по-русски. Так бывает даже в Израиле. Отчаявшись, парень вытащил кошелек, вынул купюру, помахал ею и показал на свои зубы. Стоматолог наконец понял. Он с улыбкой сказал «до хуя» и ушел в соседний кабинет приготовить рентгеновский аппарат. Когда вернулся — пациента не было. Забеспокоившись, он позвонил той девушке, которая порекомендовала его. Та знала иврит и знала русский и смеялась так, что не смогла затормозить перед перекрестком и врезалась в зад впереди идущего автомобиля. Дело в том, что на иврите «до хуй» — «в кредит». Врач понял, что молодой человек беспокоится об оплате, и решил сразу сообщить ему, что не станет торопить его с деньгами. С аварией тоже была связана любопытная история. В Израиле аварии не редкость, но, в отличие от наших широт, если жертв нет, участники просто обмениваются номерами страховых полисов, фотографируют автомобили и разъезжаются. Но тут водитель пострадавшей машины кинулся бежать, и все сразу поняли, что он нехороший человек. И правда, в смятом багажнике его машины нашлось какое-то взрывное устройство, которое, к счастью, не с детонировало. Видимо, на сей раз еврейский и христианский боги разменяли баш на баш. Врач, когда узнал детали этой истории, даже предложил сделать парню скидку, но тот прикинул, что, если он пойдет в армию, ему вылечат зубы бесплатно. И пошел в армию. Другая история тоже связана с нашими людьми. Один репатриант в кругу друзей рассказал известную в Союзе историю, как один человек утверждал, что если засунуть в рот лампочку (самую обычную лампочку, которую ввинчивают в стандартный патрон), то ее не удастся вынуть обратно. Его собеседник не поверил и решил попробовать, в результате его пришлось везти в больницу. После того как его освободили от лампочки, рассказчик начал думать: «Нет, ну как такое может быть?! Все, что входит, должно и выйти!» и тоже сунул в рот лампочку. Его привезли к тому же врачу, и тот лампочку ему не отдал, на всякий случай.

В Израиле эта история выглядела более живописно. Начало то же. И вот несчастный с лампочкой во рту в компании приятеля на такси едет в больницу. Таксист-араб смотрит на это, и сопровождающие охотно рассказывают ему про лампочку. Он подвозит их к больнице и предлагает подождать. Довольно быстро парни выходят, и у одного в руках лампочка. Водитель отвозит их назад и вдруг видит — лампочку-то они забыли! Он покрутил ее в руках и, видимо, решил, что это тупые евреи не могут вынуть изо рта то, что туда засунули. Короче, через какое-то время он понял, что арабский рот ничем не лучше. Он поехал в больницу, благо, знал куда, но его остановил патруль. Объяснить он ничего не мог — во рту лампочка. Полицейские сначала решили, что это новая вариация пояса шахида и хотели отвести его в участок. Но он пал на колени и написал название больницы, при этом показывая на лампочку. Его обыскали и отвезли в больницу. Там дежурный врач несказанно удивился и, конечно, оказал помощь. После того как все было оформлено, он заметил, что лампочка-то осталась… Угадайте, что он с ней сделал?

Во всех прочих местах говорят: наглость — второе счастье, но здесь наглость — первое счастье, и без него второго и третьего не предвидится. Не родись красивым, а родись нахальным — все у тебя будет. На одном из израильских Интернет-сайтов я вычитала меткую фразу: «Израильтяне произошли от евреев, как человек от обезьяны». А как же те, которые не могут перестроиться? В Израиле ширятся ряды вечных олимов. Они не желают учить иврит, селятся кучно в дешевых районах и, независимо от того, из какого региона бывшего СССР прибыли, называют себя русскими.

* * *

Умирает старый русский:

— Ваня здесь?

— Здесь, здесь…

— Маша здесь?

— Здесь, здесь…

— И Вася здесь?

— И Вася здесь.

— Кто ж тогда в России остался?

* * *

Вот именно они-то и сохранили те качества, которые мы рассчитываем увидеть в евреях. Этот замкнутый мирок, который выступает contra mondum. Для того чтобы стать в нем своим, нужно выказывать неприятие и презрение ко всему израильскому, нет, не еврейскому, потому что, вопреки распространенному мнению, это вовсе не объединение славян, хитростью проникших на Землю обетованную. В такой общине вас научат, как правильно оформить бумаги для получения всевозможной помощи (черта с два чиновник предложит взять вам то, что положено, если вы об этом не знаете). Найдут работу, ведь в Израиле для устройства на работу, хоть дворником, хоть министром, нужно иметь знакомства.

Вы устали от блата на Родине?! Дорогой мой, вы не туда приехали!

* * *

Двое сотрудников израильской фирмы разговаривают:

— В кулуарах говорят, что грядет большое сокращение штатов!

— Не беспокойся, нас это не касается. Просто шеф поймал жену на горячем и пригрозил уволить всех ее родственников.

* * *

Один еврей — другому:

— Пять лет я добивался гражданства в Ираке. До самого Хусейна дошел. Наконец дали.

— Но зачем тебе это?

— Как зачем? Чтобы получить статус политического беженца в Штатах! В Израиле я пять лет не мог устроиться на работу, а в Балтиморе у меня родня.

* * *

Мужик рассказывает друзьям:

— Наконец-то нашел работу, завтра выхожу. Говорят, место классное, там все сотрудники — это одна семья.

На следующий день приходит мрачный:

— Ну точно — все, как одна семья. Причем начальник в роли тещи.

* * *

Коган, мелкий служащий, приходит в офис с часовым опозданием: он хромает, левая рука в гипсе.

— Где вы были? — выговаривает ему шеф.

— Я выпал из окна третьего этажа, — оправдывается Коган.

— И вы мне хотите сказать, что вам на это потребовался целый час?

* * *

Коган ушел с обеда из офиса и оставил на своем столе записку: «Я на кладбище».

Когда он вернулся, на записке было дописано: «Да будет земля тебе пухом!»

* * *

Можете не спешить учить иврит, но интенсивно работайте над собой, приобретая свойственные израильтянам наглость и подозрительность. Все израильтяне немного параноики, общаясь друг с другом они всегда прикидывают — как он может меня обмануть и как я могу от этого защититься. Соответственно параллельная линия размышлений — что я смогу с него поиметь. А поиметь с израильтянина не просто, тут нужна развитая «хуцпа», т. е. непринужденная наглость, с которой израильтяне пытаются залезть в чужой карман. Таким образом, в кратчайшие сроки вам нужно полностью избавиться от скромности и интеллигентности, оставьте это в прошлой жизни, иначе вам не преуспеть в Израиле. Но не забывайте о вывезенной с родины хитрости, она вам пригодится там, где не возьмешь нахрапом. Наглость хороша в общении с работодателем, с чиновником этот номер не пройдет. Он тут царь и бог, ведь только землетрясение или пришествие Моисея могут пошатнуть его стул. Взяли его по большому блату, а чтоб его уволить, нужен не большой, а о-очень большой блат. Поэтому он вершит свое черное дело, не опасаясь жалобщиков.

* * *

Восьмое марта. В одной из приемных Гистадрута дежурит выходец из бывшего СССР Абрам Моисеевич Рабинович. Звонит телефон, и кто-то на русском языке говорит:

— С Восьмым марта вас, Абрам Моисеевич!

— Чего это вы меня поздравляете? Я что, баба?!

— Баба, не баба а сука приличная!

* * *

И тут-то вам пригодится опыт «маленького человека»: берите его измором, давите на жалость и получите то, что положено.

Успешной адсорбции и не будьте фраерами! (В Израиле так называют потенциальную жертву мошенничества).

Признаки того, что ваша адсорбция проходит благополучно:

Вы с лёту отличаете арабов от коренных израильтян, хотя они очень похожи. Такое расовое чутье необходимо для выживания, ведь большинство разговоров с израильтянами начинается с фразы: «Нет, ну эти арабы совсем распоясались…»

Вы потеряли последние остатки уважения к любой религии и поэтому без проблем выходите на работу в шаббат, но требуете за это тройную оплату.

С негодованием отвергаете предложения всевозможных посредников купить что-то дешево, но с предоплатой и ни на секунду не допускаете мысли, что все может быть по-честному.

Не удивляетесь, что водитель автобуса не объявляет остановки, и не стесняясь спрашиваете, где вам надо выйти. Если в автобус заходит солдат, начинаете чувствовать себя в большей безопасности.

Ваш иврит не стал лучше, но вы в курсе, что «до хуй» (в кредит) и «Едиот Ахранот» (название газеты) не грязные ругательства.

На просьбу закурить вы не демонстрируете свой левый хук, которым прославились во время учебы в новгородском политехе, а достаете пачку сигарет или зажигалку. Вы десятой дорогой обходите урны в общественных местах, спинным мозгом усвоив, что туда частенько закладывают пластиковую взрывчатку, тем не менее беспечно бросаете машину под окнами. Понимаете, что в Израиле детям можно ВСЕ, но не возмущаетесь по этому поводу, а просто пытаетесь держаться подальше от маленьких гаденышей.

Завидев стайку тинейджеров, не переходите на другую сторону улицы, потому что усвоили, что дети, выросшие в состоянии вседозволенности, менее агрессивны, чем их сверстники из тех мест, откуда вы родом.

Понимаете, что для того, чтоб развестись с женой, нужно познакомить ее с подходящим мужчиной. Перестаете возмущаться тому факту, что жены репатриантов из бывшего СССР считаются легкодоступными и перекладываете на свою жену хождение по всяческим инстанциям.

P.S. При полной адсорбции вы посоветуете ей выкраситься в блондинку и слегка укоротить юбку, тут ведь так жарко! Считаете, что купаться в море при температуре воды ниже 30 °C могут только сумасшедшие русские.

Вы смирились с тем, что среди евреев полно негров, а сами вы теперь русский и, видимо, останетесь им до конца своих дней.

P. P. S. А еще в Израиле существует проблема с местными палестинцами. В принципе, все демонстративно ее игнорируют, бросают на ночь машины прямо под окнами, тусуются в дешевых клубах без фейс-контроля, в общем, всячески облегчают шахидам их джихад.

* * *

В Израиле не очень популярны анекдоты о террористах, но парочку удалось отыскать.

Захватили арабские террористы израильский самолет. Пассажиров разделили: справа мужчины, слева — женщины. Посадили самолет на секретном иранском аэродроме. Никому не разрешили вставать с места. Террористы помолились Аллаху, потом достали анашу, спиртное ведь пророк запрещает, и закурили. Через какое-то время из рубки выходит радист и сообщает главарю:

— Босс, они не соглашаются выпустить из тюрем наших мучеников!

Главарь затягивается полной грудью и машет правой рукой:

— Ну, значит, этих будем е… ть, — потом взмахивает левой, — а этих просто из «калаша» положим, на камеру снимем и в Интернете выложим!

Женщины закричали:

— Их нельзя е…ть!!!

Мужчины — хором:

— Можно! Можно!

* * *

Самолет авиакомпании «Эляль» летит в Берлин. Симпатичная стюардесса подходит к мужчине семитской наружности:

— Что вам принести: бокал вина или, может, джин с тоником?

Мужчина смотрит на часы:

— Не надо, мне скоро за штурвал садиться.

Берегите Родину, мать вашу

Если хотите быть всегда в форме — идите служить в армию.

Дружеский совет

Представляя себе Рабиновича, мы видим его за прилавком или в медицинском халате, рядом с кульманом в конце концов, но почему-то нам не кажется, что из него получится бравый вояка. Такое мнение бытует с давних пор, по всей Европе охотно рассказывали анекдоты про солдата Когана.

Фельдфебель ставит возле орудия новобранца Когана. Через некоторое время, обходя посты, фельдфебель обнаруживает, что пост пустой. Он находит солдата спящим в казарме. Фельдфебель орет на него и грозит трибуналом.

— Уверяю вас, ничего не могло случиться, — оправдывается еврей. — Когда вы ушли, я попробовал сдвинуть орудие, но оно даже не шелохнулось. Значит, сказал я себе, один человек орудие не утащит. А если придет много людей, то с ними я один все равно не справлюсь. Потому я и пошел себе спать.

* * *

Солдат Коган проходит мимо старшего офицера и не отдает ему честь.

— Почему вы меня не поприветствовали?

— А разве я вас знаю?

— Вы что — не видели, какие звезды у меня на плечах?

— А разве я астроном?

— Вы знаете, что вам за это будет?

— А разве я пророк?

* * *

Упражнения с оружием.

— Не так нежно, Коган! — разоряется сержант. — Вы ведь винтовку берете на караул, а не вексель к оплате предъявляете!

* * *

Учебные стрельбы. Фельдфебель:

— Коган, сколько вы еще собираетесь ждать, прежде чем нажмете на спусковой крючок? Это ведь винтовка, а не вексель. Здесь нету трех месяцев срока!

* * *

Раздраженный фельдфебель говорит новобранцу Когану:

— Знаете что, Коган? Купите себе пушку и стреляйте из нее, как хотите!

* * *

Фельдфебель обучает новобранцев:

— Считаю до трех, и вы бежите. Раз… два… Эй, вы там, Коган! Я же еще не сказал «три»!

— Ах, герр фельдфебель, но я догадался, что вы вот-вот скажете «три»!

* * *

Фельдфебель смотрит, как солдат-еврей в окопе закрепляет на руке филактерии, и кричит негодующе:

— Мы тут воюем, а он давление себе меряет!

* * *

Фельдфебель:

— Рядовой первого года службы Шмелер! Почему вас не было на церковной службе? Вы же по бумагам протестант.

— Извините, господин фельдфебель, но я диссидент.

— Как вы сказали — диссидент? Это что, масон? Знаете что, уж лучше я запишу вас в евреи!

* * *

Фельдфебель вызвал к себе новобранцев-евреев.

— Чем занимались на гражданке?

— Коммерцией.

— Запомните, господа новобранцы, — орет фельдфебель. — Я не выношу трех вещей: во-первых, новобранцев, во-вторых, коммерсантов и, в-третьих, евреев.

* * *

Два солдата-еврея в окопах. Поблизости разрывается мина, на них сыплется земля, град каменной крошки. Когда им удается кое-как выбраться из-под завала, Абрам спрашивает:

— Слушай, Мойше, кровь — желтого цвета? Тогда я ранен.

* * *

В воинской части идут классные занятия. Солдата Когана спрашивают:

— Что вы будете делать, если услышите команду: «Добровольцы, вперед»?

— Сделаю шаг в сторону, чтобы добровольцы могли выйти вперед.

* * *

Армейская часть окапывается. Коган старается изо всех сил, его окоп уже двухметровой глубины. Подходит офицер и говорит:

— Коган, зачем так глубоко? Ты же не увидишь неприятеля!

— А вы думаете, — отвечает Коган, — мне так интересно на него смотреть?

* * *

Новобранцы травят байки. Доходит очередь до Когана.

— Однажды я сопровождал своего дядю в Севилью и узнал, что там есть коррида. У меня не было денег на билет, но я нашел какую-то калитку.

Потом долго шел по коридору, наконец толкаю дверь — и оказываюсь на арене! А испанцы ненавидят евреев, как увидели меня, сразу выпустили быка. Я побежал со всех ног, а бык за мной. Вдруг зрители давай хлопать, кричать: оказывается, бык поскользнулся и упал, да так и не поднялся. Они поздравили меня с победой и вручили мне изрядную сумму…

— Коган, да ты герой! — с уважением говорит один из его товарищей. — Я бы наверно обо…ся!

— А на чем, ты думаешь, бык поскользнулся?

* * *

Фельдфебель записывает сведения о новобранцах.

— Глаза, — бормочет он, бросая взгляд на стоящего перед ним парня, и пишет: «голубые». Нос, — бормочет он, поднимает взгляд и записывает: «прямой». Вероисповедание? — спрашивает он затем.

— Иудей, — отвечает молодой человек.

Фельдфебель зачеркивает уже написанное слово «прямой» и вписывает над ним: «горбатый».

* * *

Кайзер Германии посещает лазарет. До конца войны остается немного. С некоторыми из раненых солдат кайзер вступает в разговор, обсуждает шансы на победу.

Католик считает:

— Я в победе уверен, ибо мы усердно молимся Богу и готовы отдать свои жизни за правое дело!

Протестант:

— У нас храбрые солдаты и талантливые полководцы, с нами Бог, и мы победим!

Еврей:

— Ваше величество, я не сомневаюсь, что победа будет за нами. Но послушайтесь моего совета, на всякий случай перепишите маркграфство Бранденбургское на имя жены.

* * *

Фельдфебель:

— Коган, у вас пуговицы на шинели не хватает!

— А что я могу сделать?

— Пришить!

— А чего я буду пришивать, шинель ведь казенная.

— Пока вы несете службу, она ваша!

— А если она моя, то кому какое дело, все ли на ней пуговицы?

* * *

Фельдфебель поймал Когана на нарушении порядка. Поставил его перед строем и спрашивает:

— Почему солдату нельзя с горящей сигаретой идти через казарменный двор? Коган:

— Ой, мне и самому интересно, герр фельдфебель: почему нельзя?

* * *

Фельдфебель отругал солдата Когана за то, что тот побежал в столовую, не убрав рабочее место. Тот оправдывается:

— Вам, герр фельдфебель, хорошо. Вы рот закрыли — и рабочее место убрано.

* * *

Офицер проводит с солдатами занятия по теоретической подготовке. На следующий день он спрашивает стоящего в строю новобранца Когана:

— Почему солдат должен всегда быть готов отдать жизнь за родину?

— Да, в самом деле, господин лейтенант, почему?

* * *

Перед боем приходит в часть офицер и торжественно говорит:

— Солдаты! Сейчас начнется битва: армия против армии, солдат против солдата!

Новобранец Коган:

— Вы случайно не можете показать мне моего солдата? Может, я с ним договорюсь по-хорошему.

* * *

Рота готова к атаке. Звучит сигнал, все устремляются вперед, только Коган бежит назад. Его перехватывает капитан:

— Неприятель — там, впереди!

— Но должен же я сделать разбег?

* * *

Рабинович приезжает в Израиль и идет в армию. Его направляют в авиацию и обучают прыгать с парашютом. Рабиновичу страшно, он просит у Бога отпустить все грехи и благополучно прыгает. На земле он докладывает командиру отделения:

— Запишите, что я прыгал два раза.

— Но вы же прыгнули только один раз!

— Нет, два. В первый раз и в последний.

* * *

Рабинович приезжает в Израиль и идет в армию. Его направляют в авиацию и вместе с другими новобранцами обучают прыгать с парашютом. На тренировке пилот кричит:

— Эй вы, олимы! Перестаньте прыгать, мы еще не взлетели!

* * *

Советские евреи совершенно не рвались в армию. По правде говоря, готовы были на все что угодно, только чтоб увильнуть от этого почетного долга.

Абрам вызван на призывную комиссию. Он не хочет служить и спрашивает у друга Мойше: не посоветует ли тот что-нибудь, чтобы комиссия признала его негодным?

Мойше говорит:

— Если у тебя не будет зубов, тебя точно признают негодным! Ведь ты не сможешь есть солдатскую пищу.

* * *

Абрам пошел к зубному врачу и с большим трудом уговорил его вырвать ему все зубы.

Несколько дней спустя Мойше встречает злого, мрачного Абрама. Тот с ходу напускается на него:

— Хороший же совет ты мне дал, придурок!

— А чем ты недоволен? Тебя же признали негодным!

— Да. Но из-за плоскостопия.

* * *

Дело было в девяностых годах двадцатого века в Украине. Город уточнять не буду. В призывной комиссии был врач, известный тем, что за взятку всего в сто долларов объявлял негодным к военной службе еврейских юношей, которым часто приходилось в армии несладко. Происходило это следующим образом. Призывник говорил: «Доктор, у меня геморрой!» Врач осматривал призывника, вытаскивал спрятанную у того между ягодицами сотенную купюру и говорил: «Не годен!»

У одного парня было всего пятьдесят долларов. Он надеялся, что врач удовлетворится и этим. Врач нашел купюру, посмотрел на нее и сказал: «Годен!»

— Доктор, — взмолился еврей, — у меня же геморрой!

— Да, — буркнул врач, — но слишком мелкий…

* * *

Молодой Кацнельсон не хочет служить. Он приходит к военкому и предлагает ему взятку. Сторговались на пятистах долларах.

— Только сюда мне их не приноси, — шепчет военком. — Встретимся ночью, на кладбище, в полнолунье.

Не то чтоб парень хотел идти ночью на кладбище, но делать нечего. Пришел и видит: сидит военком на кресте, совсем голый, но в фуражке. Он деньги взял, в фуражку положил, потом с креста слез и говорит:

— А давай потанцуем под луной, раздевайся!

Страшно парню, но в армию уж очень не хочется. Разделся он, покружился с военкомом между могил. Потом военком снова залез на крест и говорит:

— Иди, завтра на комиссии встретимся.

Приходит Кацнельсон на комиссию, его быстро прогоняют по всем пунктам и говорят: «Годен!»

— Как годен?! — в ужасе спрашивает парень.

— Так, годен! — невозмутимо говорит военком.

— Как годен?! Я же дал вам пятьсот долларов.

— Какие пятьсот долларов?! Когда вы мне их давали? — в свою очередь кипятится военком.

— Ну как же?! Вчера ночью, на кладбище!

— Вы хотите сказать, что я вчера ночью был на кладбище?! И что я там делал?

— Как что! — орет призывник. — Я пришел, вы сидели на кресте, голый, в одной фуражке. Взяли у меня деньги, спрятали в фуражку, а потом я тоже разделся и мы с вами вместе танцевали вокруг могилы!

Тут военком строго смотрит на врача. Тот машет руками:

— Не годен! Не годен!

* * *

В глухой деревне стоит памятник неизвестному солдату.

Приезжает экскурсия.

— А вы действительно не знаете, кому этот памятник?

— Почему, знаем.

— Кому?

— Хаиму Рабиновичу.

— А почему он называется памятник неизвестному солдату?

— А неизвестно, был ли он солдатом!

Встречаются как-то друзья евреи после долгих лет разлуки, глядят — у Абрама руки нет.

— Абрам, ты что, на фронте был, руку потерял?!

— Да нет! В армию тянули… оторвали…

* * *

Коган в чем мать родила стоит перед врачом призывной комиссии. Тот командует:

— Повернуться! Наклониться! Годен.

Коган возмущенно:

— Что, стыдно сказать мне такое в лицо?!

* * *

— Абрам, почему тебя не взяли в армию?

— Из-за зрения. Вот ты, например, видишь гвоздик? Вон там!

— Где?

— Ну вон там!

— Да где? Не вижу…

— Да вон!

— А… Вижу!

— А я — нет.

* * *

Рабиновичу удается убедить врача в том, что он почти слепой. Получив освобождение от воинской службы, он прямиком направляется в кино. Купив билет, садится в один из последних рядов и вдруг видит рядом с собой того самого врача. Другой бы растерялся, но Рабинович спокойно спросил:

— Девушка, я правильно сел в автобус — мы едем на Пушкинскую?

* * *

Милиционеры обыскивают дома в поисках призывников, уклоняющихся от службы в армии. Старик Рабинович нервничает и просит семью спрятать его в погребе.

— Тебе-то чего бояться, в твои-то годы? — успокаивает его жена.

— Да? А генералы в армии уже не нужны?

* * *

В принципе, в армии Когану были не шибко рады, но тут-то и проявлялась наследственная живучесть его предков, сорок лет скитавшихся по пустыне.

Обойдя своих товарищей, Коган устраивался на самом теплом местечке, еще и норовил провернуть какой-нибудь гешефт, по своему обыкновению.

* * *

Когда Когана берут в армию, он говорит, что хотел бы служить во флоте.

— А плавать вы умеете?

— Плавать?! У вас что, кораблей нет?

* * *

Призывника Когана спрашивают, где он хочет служить.

— В ПВО хочу, в ПВО! Возьмите меня в ПВО, пожалуйста!

На него смотрят с подозрением — уж не работает ли он на вражескую разведку.

— А почему вы хотите служить в ПВО?

— А я возле аэропорта живу. Пожалуйста, возьмите меня в ПВО!

* * *

— Призывник Коган, где вы хотите служить?

— В Генеральном штабе!

— Вы что, идиот?

— Ой, ну я не знал, что это обязательно…

* * *

— Коган, вы любите Родину?

— Конечно, люблю! От всей души.

— А вы готовы отдать за нее жизнь?

— То есть?

— Ну, умереть за нее вы готовы?

— Вы меня, конечно, извините, но кто же тогда будет любить Родину?

* * *

Рядовой Кац жалуется командиру отделения: у него из тумбочки украли кусок сала. Командир выстраивает отделение и спрашивает:

— Кто украл у товарища сало? — И тут хлопает себя по лбу. — Но послушайте, евреи же не едят сало!

— Оно у меня не для еды, товарищ командир. Когда мы делаем марш-бросок и я мозоли натираю, то смазываю эти места салом.

Тут выходит вперед дневальный и докладывает:

— Товарищ командир, рядовых Петренко и Сидоренко рвет!

* * *

В полк должно прибыть пополнение — три молодых лейтенанта. Утром появляется первый лейтенант: форма сидит как с иголочки, чисто выбрит.

— Товарищ полковник! Лейтенант Иванов!

— Куришь? — спрашивает полковник.

— Никак нет!

— Пьешь?

— Никак нет!

— С женщинами путаешься?

— Что вы, товарищ командир, у меня есть невеста на родине!

— Комсоргом в третью роту! — командует полковник.

К обеду перед полковником стоит второй лейтенант. Форма помятая, трезв вроде, но глаза красные.

— Товарищ полковник! Лейтенант Петров!

— Куришь? — спрашивает полковник.

— Так точно!

— Пьешь?

— Случается.

— С женщинами как?

— Все в норме!

— Командиром в третью роту!

После отбоя кто-то громко стучит в ворота части. Полковник выглядывает в окно, видит — въезжает машина, из нее вылазит какой-то плюгавый лейтенант. Форма перешита, а ботинки и вовсе с «гражданки». Он кое-как вытягивается и докладывает:

— Лейтенант Коган. Товарищ полковник! Бабы и водка в машине, можно ехать на рыбалку!

— О, замполит приехал! — радуется командир.

* * *

Идут по пустыне русский и еврей. Русскому делать нечего, так он от тоски анекдоты про евреев рассказывает. В конце концов еврей не выдержал, говорит:

— Иван, не рассказывай больше анекдотов про евреев, а то я тебе воды не дам.

— Ладно, не буду.

Пять минут проходят в полном молчании. Потом у русского опять зачесался язык:

— Давай анекдот расскажу.

— Но только не про евреев!

— Ну ладно, не про них, так не про них. Идут, значит, по улице два негра — Мойша и Абрам…

* * *

Рабинович научился лучше всех собирать и разбирать автомат, а потом отлично отстрелялся. Старшина:

— Вот берите пример с Рабиновича. Солдат паршивый, а старается!

* * *

Осенью 1917 г. русского, узбека и еврея назначили на один из самых ответственных участков. Им строго приказали: водку не пить, в карты не играть и не хулиганить.

Вот стоят они на посту, делать нечего. Кто-то и говорит:

— А давайте, ребята, в картишки сыграем?

— Ну, дык, давай!

Играют. Вошли в азарт. А тут разводящий:

— Ну что, мужики, значится, в картишки режемся?

— Никак нет!

— Ну, вот ты, скажем, русский?

— Так точно!

— Православный?

— Так точно! — Поклянись на Евангелии, что в карты не играл.

— Ну, клянусь, — нехотя ответил русский.

— Ладно. А ты узбек?

— Ну!

— Мусульманин?

— Ага.

— Поклянись на Коране, что в карты не играл.

— Ну, клянусь, — с большой неохотой поклялся узбек.

— А ты еврей?

— Еврей.

— Ну-ка клянись своей Торой, что в карты не играл.

— А это зачем? Никто не играл, один я играл? Я что, сам с собой играл?

* * *

Прапорщик видит, как новобранец Коган ест яблоко, а косточки аккуратно складывает в карман.

— Зачем ты это делаешь? — спрашивает прапор.

— А я их продам, — охотно поясняет солдат. — Ведь они здорово интеллект повышают!

— Продай мне одно!

— Сто рублей!

Прапорщик достал сотку, взял яблочное семечко, проглотил и ждет. Через какое-то время подозрительно смотрит на Когана:

— Слушай, я ведь на эту сотку могу десять килограмм яблок купить! — возмущается он.

— Именно, — улыбается Коган. — Видишь, как ты быстро соображаешь!

— Верно, — бурчит прапорщик. — Помогает! Слушай, продай мне еще штучек пять…

* * *

Перестрелка в Чечне. По окопу идет солдат Коган, у него в руках две бутылки пива. Он нараспев выкрикивает:

— Холодное пиво! Всего пятьдесят рублей бутылка!

Тут в одну из бутылок попадает пуля. Коган кричит:

— Сто рублей бутылка!

* * *

Афган. Солдаты сделали опорный пункт в горах и отдыхают. Рядовой Коган ходит между военными:

— Недорого — фотографии голых девушек! Есть блондинки, брюнетки, рыжие…

Тут место расположения обстреливают из тяжелых орудий. Когда дым рассеивается, Коган добавляет:

— Йод, лейкопластырь, бинты!

* * *

Новобранцу Когану велели почистить ведро картошки.

— О, в двадцать первом веке в армии должна быть специальная машина для чистки картошки! — возмущается солдат.

— Конечно, — соглашается сержант Кацман. — Вот передо мной ее последняя модель!

* * *

Новобранец Коган попал на флот. На корабле паника: первый помощник говорит капитану:

— Дела плохи, барометр падает…

Новобранец Коган встряет:

— Что? Падает? Так надо продать его, пока не поздно!

* * *

А не ошибаемся ли мы в Когане, считая его плохим солдатом? Может, это он здесь такой, а как попадет в израильскую армию — так становится настоящим воякой?! Наверное, так оно и есть, ведь недаром про Израиль существуют такие анекдоты:

И на шестой день позвал Бог ангелов и сказал им:

— Решил Я создать страну и назвать ее Израилем. Это будет прекрасная земля с белоснежной горой на севере, с морем в центре и на юге, с густыми лесами и плодоносными садами. Я населю эту страну евреями, это будут умные и достойные люди, которые будут известны всему миру.

— Но, Господин мой, не думаешь ли ты, что это слишком много для одной страны? — спросил один из ангелов.

— Совсем нет! Ты же еще ничего не знаешь о соседях, которых Я им дам.

* * *

Идут арабо-израильские переговоры. Каждая сторона настаивает, что именно они населяли эту землю раньше и имеют на нее право. Слово берет израильский полковник:

— Я хочу вам рассказать одну историю. Было это очень давно. Пошел как-то израильский царь Давид искупаться в реке. Снял одежды и вошел в воду, а в это время подкрался араб и украл царскую одежду…

— Неправда! Нас тогда еще не было там! — закричал арабский посланник.

* * *

На разделительной стене Израиля появилось объявление на арабском:

«Уважаемые нарушители! В связи с нехваткой патронов предупредительные выстрелы производиться не будут».

* * *

Саддам звонит Бушу-младшему и говорит:

— Ты знаешь, я видел такой странный сон сегодня. Вижу я во сне Америку и Белый дом вижу, а над Белым домом развевается какой-то новый флаг. Приглядываюсь и вижу, что на нем написано по-английски — «Аллах есть Бог, Бог есть Аллах!»

Буш говорит ему в ответ:

— Ты знаешь, я сегодня тоже странный сон видел. Вижу я Багдад и дворец твой, а над ним флаг развевается и что-то на нем написано.

— А что же там написано?

— Да не знаю, я на иврите не читаю!

* * *

Вероятно, памятуя о соседях, тут Коган становится просто другим человеком. Даже его бывшие земляки были вынуждены это признать.

70-е годы прошлого века. Лекция о международном положении на предприятии. Лектор говорит долго и нудно. По окончании ведущий задает вопрос: «Есть ли вопросы к лектору?» Как обычно, вопросов нет. Всем хочется побыстрее разбежаться по домам. И вдруг с последнего ряда неприметного вида мужичонка тянет руку и задает неожиданно смелый и откровенный по тем временам вопрос:

— Товарищ лектор, вы много говорили и не сказали ничего конкретного. Вы скажите честно: третья мировая война будет?

Лектор, вначале несколько опешивший от такой наглости (20 лет ему никто не задавал «неудобных» вопросов), пришел в себя и ответил:

— Вы знаете, судя по тому, как складывается международная обстановка, как оценивают ее эксперты, третья мировая война скорее всего будет. Есть еще вопросы?

Мужичонка не унимается:

— Товарищ лектор, вы уж договаривайте, если третья мировая война будет, то с кем?

Лектор:

— Ну, опять же, судя по складывающимся тенденциям в мировой политике, учитывая оценки специалистов-международников, наиболее вероятный наш противник в третьей мировой войне — это Китай. Есть еще вопросы?

Мужичонка:

— Я все-таки не дождусь от вас конкретного ответа. Если третья мировая война будет, то кто в ней победит? Нас 250 миллионов, а китайцев уже полтора миллиарда.

Лектор:

— Ну, товарищи, вы же понимаете, что в современной войне численность не является таким решающим фактором, как это было в прошлые войны. Возьмем, к примеру, Ближний Восток. 5 миллионов евреев воюют против 50 миллионов арабов и постоянно одерживают победы. Есть еще вопросы?

— Скажите, а у нас евреев хватит?

* * *

Размышляя о возможности войны с Китаем, сочинили такой анекдот:

Третья мировая война. Одессу оккупировали китайцы.

По Дерибасовской идут два китайца. Один другому и говорит:

— Слушай, Фима, и когда все это кончится?

— А что?

— Таки щуриться надоело.

* * *

Но именно в израильской армии рядовой Коган проявил свои лучшие качества. Израильская армия — она ведь особенная.

Из устава армии обороны Израиля:

Во время обсуждения приказа с командиром запрещается крутить ему пуговицы на мундире.

Когда идешь на парад, не приводи с собой родственников.

Хотя бы во время боя не давай советов командиру.

Когда сидишь в окопе, не разговаривай — прострелят руки!

Не пишите слишком часто вашей девушке. А то еще она влюбится в почтальона!

* * *

Из перлов командиров израильской армии (подозреваю, что они родом из бывшего СССР):

И не стройте из себя то, что вы есть на самом деле.

Если нарушать правила техники безопасности, можно утонуть навсегда!

Ни в коем случае нельзя нарушать правила техники безопасности. Вот идем мы с другом, бывало, по минному полю, то он впереди, то я сзади.

И чему вас в школе на математике учили: стоять не умеете, ходить не умеете…

Все, как один, на кросс! Не можешь бежать — ползи, но все равно иди.

Снег выпал! Идите быстрее убирать, а то растает.

Что значит спит?!! Идите и ошпарьте его холодной водой!

Вчера я прошелся под вашими кроватями, мне непонятно, как вы там живете.

Идите и сделайте свою личную гигиену, а то из вас солдат, как из дерьма снаряд.

Или вы сейчас же перестанете курить, или одно из двух.

Имейте в виду! Еще одно нарушение, и вам уже не удастся оттянуть свой конец!

Даю вам сроку один день, сегодня и завтра.

Каждый солдат должен быть либо поощрен, либо наказан.

Смотрите сюда, это имитация ложных танков.

Сейчас мы пройдем участок границы в поисках нарушителей. Конечно, искать смысла нет, даже если найдем.

Идем ночью, идеальные условия, луна светит, солнце…

Вы пришли докладывать, так стойте и молчите!

Доложить о наличии людей! Кого нет в наличии, тут же и накажем.

Если всех в стране переодеть в военную форму, можно будет построить мирное демократическое государство Израиль.

Плохо, если боец продает родину, но еще хуже, когда он торгует консервами с врагом.

* * *

Майор идет по улице, а новобранец Рабинович проходит мимо и не отдает ему честь. Майор, в некотором замешательстве:

— Моня, разве мы с тобой поссорились?

* * *

Коган попал в авиацию. Вот он вышел в первый самостоятельный полет, но понял, что забыл позывные. Он запрашивает землю: «Земля, земля, кто я?»

Земля отвечает: «Вообще-то ты поц, но сейчас ты Сокол».

* * *

Новобранцев вывезли на маневры. На мосту висит плакат: «Мост взорван».

Командир видит в подзорную трубу, что по мосту, которого вроде как и нет, марширует пехотный взвод. Он связывается по радио с командиром взвода и начинает на него орать, и тут два солдата повыше поднимают самодельный плакатик, на котором написано: «Мы плывем».

* * *

На маневрах солдат Рабинович видит пробегающего мимо солдата условного неприятеля. Он поднимает незаряженный автомат и кричит: «Тра-та-та!» Тот бежит дальше.

Рабинович возмущается:

— Так нечестно! Почему ты не падаешь?! Я же тебя застрелил!

— Что значит застрелил? — возражает «неприятель». — Я же танк!

* * *

На маневрах командир высылает двух солдат проверить поселок на предмет «неприятельской бронетехники».

— Мы не пойдем в поселок без полицейских! — решительно говорит один из солдат. — Там ведь арабы!

* * *

На маневрах двух солдат посылают для проверки моста. Разведчики быстро возвращаются и докладывают, что мост непроходим для пехоты, лучше использовать тяжелую технику.

— Это что еще за ерунда! — кричит на них командир.

— Там под мостом ощенилась огромная злющая собака.

* * *

Коган и Рабинович служат в парашютной части. Перед первым прыжком сержант объясняет:

— Все очень просто. Вы выпрыгиваете из самолета, считаете до двадцати и нажимаете на кнопку справа, после чего парашют раскрывается. Если он все же не раскроется — а это бывает в одном из ста тысяч случаев, — то вы еще раз

считаете до двадцати и нажимаете на левую кнопку. Тут уж он наверняка раскроется. А внизу уже будут ждать машины, которые отвезут вас на базу…

Солдаты прыгают, считают до двадцати и нажимают на правую кнопку — парашюты не раскрываются. Они опять считают до двадцати, нажимают на левую кнопку — парашюты не раскрываются.

Рабинович кричит:

— Боже, что мне делать? Мой парашют не раскрывается!

Коган отвечает:

— Не паникуй, это же только маневры! У нас ведь во всем бардак, вот увидишь, когда мы окажемся внизу, машин там тоже не будет.

* * *

После маневров два еврея лежат в лазарете с вывихами стопы. Один вопит при каждом осмотре, второй стоически молчит.

— Ты прямо герой, — восхищается первый.

— Нет, я просто не такой дурак, как ты, и показываю врачу здоровую ногу.

* * *

Репатриант-сионист родом из Америки на второй день после приезда идет в армию. На маневрах он неудачно выпрыгивает с парашютом и его относит далеко в сторону. По счастью, он приземляется удачно недалеко от кибуца. Одна беда — он ни слова не знает на иврите, а в темноте вооруженная охрана кибуца может принять его за арабского лазутчика. И вдруг ему приходит в голову удачная мысль: он бежит к кибуцу и громко кричит: «Гефилте фиш! Гефилте фиш!» («фаршированная рыба» на идише).

* * *

Операция во время Шестидневной войны:

— Солдаты! — говорит израильский офицер. — У противника практически столько же живой силы, сколько у нас. Достаточно каждому из вас пристрелить одного…

Один из солдат перебивает:

— Я запросто могу подстрелить двоих!

Другой солдат тут же:

— В таком случае, может, я пойду домой?

* * *

Приехала советская делегация на арабо-израильский фронт:

— Почему вы постоянно терпите поражение? Вы ведь превосходите их численно и вооружение на уровне!

— Проклятые евреи нас все время обманывают.

— ??

— Из окопа кто-то кричит: «Мухаммед??» Мухаммед высовывается и говорит: «Я!» Ну, в него и стреляют.

— Так и вы делайте так же.

— Уже делали. Они все равно нас обманывают.

— ??

— Наш солдат кричит: «Абрам!» Абрам из окопа: «А кто меня спрашивает?» Наш солдат встает из окопа и кричит: «Я».

* * *

Солдатские матери во время Шестидневной войны:

— Война кончится дней через десять, — уверенно утверждает одна.

— Откуда вы знаете?

— Моего сына мобилизовали. А он никакой работы дольше недели не выдерживал!

* * *

На арабо-израильском фронте приходит Рабинович к командиру.

— Хочу к жене, отпусти домой.

— Ты что, с ума спятил? Война лее идет.

— Ничего не знаю. Отпусти, командир, домой, хочу к жене.

— Как я тебя могу отпустить? Надо тогда какой-нибудь подвиг тебе совершить.

— Какой еще подвиг?

— Ну, например, захватить вражеский танк.

Рабинович уходит и через полчаса приволакивает арабский танк. Его отпускают в отпуск, домой. Возвращается Рабинович из отпуска.

Однополчане его окружили и спрашивают:

— Рабинович, расскажи, как же ты умудрился так быстро захватить у арабов танк?

— Очень просто. Пришел на линию фронта и кричу: «Эй, кто хочет в отпуск, давайте меняться танками!»

* * *

Абраму предоставили отпуск, поскольку он утверждал, что его жена должна родить. Товарищ, провожая его к автобусу, осведомляется:

— И когда ожидается пополнение?

— Точно не знаю, но не раньше, чем через девять месяцев.

* * *

Абрам пишет жене из армии.

«Дорогая Сара! Мне нужны деньги на сигареты и проч., вышли мне, пожалуйста, пятьсот шекелей!»

Сара пишет:

«Дорогой Абрам! Высылаю тебе 50 шекелей на сигареты, а „и проч.“ ждет тебя дома!»

* * *

Идет перестрелка в секторе Газа. Арабы — израильтяне, арабы — израильтяне, арабы — израильтяне…

С арабской стороны:

— О, Аллах, у нас кончились патроны!

С израильской:

— Можем немного продать… за наличные!

* * *

— Рядовой Коган, какую тактику применили египтяне в Шестидневной войне?

— Русскую тактику войны с Наполеоном. Они заманили Израильские войска в Синайскую пустыню и ждали, когда ударят морозы.

* * *

Возвращается Хаим из армии. Едет он в поезде с другими дембелями, все травят байки о своих подвигах. Наконец Хаим не выдерживает:

— Это что! Вот я спас весь экипаж: нашего линкора.

— И что же ты сделал? — недоверчиво интересуются попутчики.

— Я пристрелил корабельного кока! — гордо расправил плечи Хаим. — А еще я спас женщину от изнасилования!

— Как было дело?

— Я ее уговорил!

* * *

Сирийский самолет терпит бедствие. Командир самолета обращается в радиоэфир: «Всем! Всем! Всем! В моем самолете отказал один двигатель. Необходима аварийная посадка. Я обращаюсь ко всем странам Ближнего Востока». Но в ответ полная тишина.

Немного позже командир попытался вновь: «Всем! Всем! Всем! В моем самолете отказали два двигателя. Необходима аварийная посадка. Я обращаюсь ко всем странам Ближнего Востока». Но в ответ опять лишь тишина.

Немного погодя командир делает третью попытку. И тут наконец-то в радиоэфире раздался голос:

— Шалом! Говорит диспетчер Тель-Авивского аэропорта. Мы бы хотели помочь вам.

— О! Аллах благословит вас! Спасибо! — ответил сирийский пилот и продолжил:

— Что нам следует делать?

— Повторяйте за мной: Итгадаль ве иткадаш… (начало кадиша).

* * *

Быстрая победа Израиля над превосходящими силами арабов в июне 1967 года дала начало особой категории шуток.

Даян и Рабин скучают. Рабин:

— Пурим только послезавтра, чем бы заняться?

Даян предлагает напасть на Сирию.

— Ну, хорошо. А что будем делать во вторую половину дня?

* * *

Министр обороны Моше Даян приезжает к американскому президенту Джонсону, чтобы договориться о поставках оружия.

— А не могли бы вы послать несколько батальонов во Вьетнам? — спрашивает Джонсон.

— Только если вы хотите завоевать Китай!

* * *

Брежнев напоминает американскому президенту о том, что у СССР есть атомная бомба. Тот ему в ответ:

— Вы тоже не забывайте, что Израиль — наш союзник!

* * *

После победы в Шестидневной войне советская пропаганда выставляла Израиль агрессором, и некоторые европейские страны, в частности Франция, поддержали это высказывание. По этому поводу возник такой анекдот:

Израильтянин, француз и русский отправляются в Африку и попадают в руки людоедов. Вождь говорит, что перед смертью каждый может высказать по одному желанию. Израильтянин первым просит, чтобы вождь пнул его в зад. Тот с удовольствием незамедлительно выполняет это желание. Израильтянин падает на землю, выхватывает из внутреннего кармана револьвер, убивает вождя и других людоедов и освобождает своих товарищей по несчастью.

— Почему же ты не стрелял сразу? — спрашивает его француз.

— А чтобы потом вы с русским не говорили, что я поступил, как агрессор!