Давно, в дни юности далекой, Соблазнов жизни и забот, Ты предпочел стезе широкой Ярмо страданья за народ. Во дни печали и гоненья Ты стыд будил в твоих врагах Суровой мощью убежденья, Глаголом истины в устах. Всю жизнь гоним, всю жизнь терзаем, И в наши дни, на склоне лет, Ты сохранил, неувядаем, Любви и правды пышный цвет. Да сгибнет родины мучитель Заздравный пенится бокал — За наш священный идеал И за тебя, его носитель!

Русь пою, ко мне, мелодия! Преисполнен жару рьяного, Вспоминаю покровителей, Пестунов ее, учителей, От Кирилла и Мефодия До Делянова! Много лет сидя с указкою, Под надзором православия, Ты корпишь над старой сказкою О сластях самодержавия. Много лет тебе историю Про ярмо поют татарское И велят носить с любовию Хоть такое ж, только царское. Мутят дикими законами Ум последний твой чиновники, Пожирают миллионами Плод трудов твоих сановники. К просвещенью щель убогую На твой счет законопатили И ведут своей дорогою К кабаку тебя предатели… Продолжаю в том же роде я: Русь! Скорей с размаху рьяного Пореши ты, наученная, До банкротства доведенная, И Кирилла, и Мефодия, И Делянова!

В царстве тьмы, где, в угоду святым небылицам, Будут жарить нас вечным огнем, А царям и высокопоставленным лицам Замежуют все лучшее в нем, — На хлебах, в ожиданьи достойной награды, Тени русских царей-молодцов Впопыхах строят свиты свои на парады, Шлют с приказами в Питер гонцов Разъярясь, звонким голосом Павел Мальтийский Потрясает подземную ширь: "Задремал? Ввозят книги! Мятеж всероссийский! Строй в шеренги, командуй: в Сибирь!" Николай, проникая до Гатчины взглядом, Поучает, как правил он сам: "Пропусти пред собою их майским парадом, Да и крикни: мол, руки по швам!" Александр напевает с отеческой лаской: "Позаштопай дворянскую честь, А народ пожимай… Только, Саша, с опаской, Берегись, чтобы ноги унесть…"

По верноподданной реляции Толстого Последний нигилист заклепан в Шлиссельбург, Обет безграмотства вся Русь принять готова, И можно помышлять о въезде в Петербург. Всё пышные плоды победы предвещает: Печатают рубли, приладили бюджет, Растут чиновники… и, презрев бремя лет, Мещерский к торжеству тромбоны прочищает…

«Ничто не ново под луною», — Не нов и этот будет год, И он обычной чередою В былое, старое уйдет. Но с ним в немую даль забвенья, Быть может, сжалившись, судьба Возьмет и свой символ гоненья — Самодержавного раба.