«Луна сострадательна, ей свойственны материнские энергии».

Индийский астролог

«В сложной жизненной ситуации забота о других помогает сохранить психическое равновесие».

Психолог

Когда все, кто мог работать, собрались на площади, глашатай перестал лупить в гонг, а важный господин рядом с ним, одетый в шёлковые одежды, стал пересчитывать людей:

– Так, сколько вас… один, два, три… а вы ещё кто такие? – толстый волосатый палец уперся в группу скромных актёров, стоящих немного поодаль от всей толпы.

– Да это просто артисты, господин, – раздались голоса деревенских.

– Да, мы артисты, бродим туда-сюда, свадьбы, праздники, торжественные случаи, – Чандра начал входить в роль и даже улыбнулся любезно толстому господину.

– Бродяги… бесполезный народ, – фыркнул толстяк. – Толку с вас немного. Однако вам повезло – сегодня мой господин одарит всех, кто будет работать по его приказу. Так что это ваш шанс сделать в этой жизни хоть что-то полезное.

– Смотрю, вы собрали тут всех взрослых жителей деревни. А кто же будет присматривать за детьми? – вопросил Шани, как всегда невозмутимо.

– У нас есть старшие дети, они присмотрят, – сообщила ближайшая женщина. – А нам надо работать. Что делать, иначе мы не сможем заплатить налоги.

– Что же это за работа? – тихо осведомилась Дхамини.

– Давайте это выясним, вечер нескоро, нам хватит времени устроить репетицию, – негромко предложил спутникам Чандра. Все кивнули.

Пересчитанные жители деревни и пять бродяг потянулись по пыльной дороге вслед за повозкой толстого господина. Через полчаса они вышли на берег большой реки. Тут небожители снова опешили от изумления: с одного берега реки, преграждая движение вод в реке, тянулась гигантская насыпь. Она ещё не достигла другого берега, и река все ещё убегала, стремясь освободиться от преграды на своем пути.

Множество людей пришло сюда же, люди со свирепым выражением лиц разделили их на группы и дали работу: одни копали землю и собирали камни, другие складывали землю и камни в мешки, третьи несли на возвышающуюся поперёк реки насыпь, четвертые высыпали из мешков принесённое, увеличивая насыпь.

– Зачем вы это делаете? Почему останавливаете реку? – возмутились Ями и Чандра разом.

– Господин Синду владеет всеми этими окрестностями и этой рекой, вернее, этим её отрезком, – пояснил толстый господин с важностью. – Он решил оставить всю реку себе.

– Но ведь она затопит всю долину, – заметил Чандра, Ями же от возмущения не нашла слов.

– Вот именно. Тогда у господина Синду будет свой запас воды и он будет продавать воду тем, кто живет ниже по течению. Вернее, проживал ранее – реки-то у них больше не будет, – толстяк хохотнул.

– Вот это жадность, – поразился Каколь. – Сперва отнять воду, затем продавать её…

– Что? Как это так? Воды реки текут в океан и питают его, в самой реке проживает множество живых существ – они погибнут, если вся вода останется здесь, – заговорил Чандра быстро и взволнованно.

– Это не очень хороший поступок, – добавил Шани негромко. Ями только зашипела в возмущении, сжимая кулаки.

– Какое дело моему господину до каких-то рыб и пиявок? Рыбой, кстати, тоже можно будет торговать, ей тут места достаточно, – толстяк почесал бровь рукоятью кнута. – Так что, будете работать? Вам за день работы заплатят – один динар, да целая миска риса, на всех пятерых.

– Ни за что, – Чандра в отвращении отвернулся от уродующей реку картины.

– Никогда, – почти одновременно с ним выкрикнула Ями и тоже отвернулась.

– Это гадко, и участвовать в таком – неправильно, – выразила свои чувства Дхамини.

– Вы назвали цену нашей работы, уважаемый. А сколько получают жители деревень за целый день работы? – спокойно осведомился Шани.

– Они должны быть довольны – участвуя в работах, они не платят налоги, – расхохотался толстяк.

– А как же они зарабатывают на еду и всё прочее, если весь день работают на этой дамбе? – по-прежнему спокойно уточнил Шани.

– Как-нибудь, это не волнует моего господина, – пожал плечами толстяк. – Работаешь – не платишь налог, не работаешь – платишь.

– А каков налог? – не отставал Шани.

– Сорок динариев за лунный месяц.

– В лунном месяце меньше сорока дней, – заметил Чандра.

– Значит, налог больше одного динария в день. Видите, мой господин вам, бродягам, платит даже больше, чем дневной налог, а вы еще и нос воротите. Убирайтесь тогда подобру-поздорову, – и толстяк поднял кнут, чтобы подстегнуть жалких бродяжек. Но, к своему изумлению, увидел их уже довольно далеко, идущими по дороге по направлению к деревне.

– Какой отвратительный, злой человек этот Синду, – Ями наконец нашла направление своего гнева, которое было поддержано всеми в компании. – Мучать людей, реку… Шани, ведь ты его накажешь?

– Кажется, кто-то должен получить плоды своих поступков, – Шани нагнал Чандру, за которым едва успевал, так быстро дэв шёл по дороге. – Спасибо, что привёл меня сюда, Чандра. Очень поучительное путешествие.

– Я? Привёл тебя? – изумился Чандра.

– Конечно. Мы же здесь из-за тебя. Я же говорил, ты – очень быстрая планета. Пока другие только поднимают ногу, ты уже успеваешь побывать везде, потому и получается так, что ты – всегда впереди, показываешь направление, – пояснил Шани и почти улыбнулся.

– О… не думал обо всём этом так, – признался Чандра. Дхамини, внимательно наблюдавшая за происходящим, про себя порадовалась. Несмотря на проблему с рекой, Шани был спокоен и бережно обращался с Чандрой.

– В деревне остались только дети и совсем старые люди, а ведь есть много дел – собрать фрукты, выпасти коров, слепить горшок, починить что-нибудь, – озабоченно нахмурилась дочь гандхарвов. – Кто всем этим занимается, когда люди весь день на работе?

– Давайте сегодня им поможем, – предложил Чандра. – Они ведь не виноваты в том, что их господин – такой грешник. А с ним разберёмся ночью, когда наступит время Луны.

– Согласен, – кратко ответил Шани. Каколю оставалось только кивнуть, хотя такое количество работы его не радовало.

– Когда же мы всё успеем? – ужаснулась Ями. – Еще и подготовить выступление…

– Успеем, если делать всё по порядку и в нужном темпе, – улыбнулась Дхамини, и Чандра ответил на её улыбку.

В первую очередь небожители направились к домику Китары. Девочка уже проснулась и гладила кролика, который вышел пощипать травку.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – Чандра улыбнулся девочке, и та доверчиво обняла его за шею.

– Хорошо! Может, я даже смогу пойти на ваше представление вечером?

– Обязательно пойдёшь, – заверил Чандра, поглаживая Китару по спине.

– Наши поклоны, – компания обернулась на приветствие и увидела, что к домику подошли два обвешанных котомками человека. Конечно, небожители сразу узнали братьев Ашвинов даже и в человеческом облике, для Китары же это были просто странствующие лекари.

– Намастэ, – поприветствовали Ашвинов присутствующие.

– Мы тут проходили мимо, решили зайти в эту деревню – может, кому-нибудь нужно наше искусство лекарское, – братья, подмигнув небесным существам, уже вытаскивали какие-то травы и снадобья из своих многочисленных котомок.

– Братья! Как я рада вас видеть! – шепнула Ями, расплываясь в улыбке. – Вы давно не заходили в Сурья-локу.

– Много дел, сестра. Но твою свадьбу мы ни за что не пропустим, – пообещали Ашвины, и Ями постаралась скрыть, что напоминание о свадьбе не доставляет ей удовольствия.

– Но как вы здесь оказались? – постаралась она сменить тему.

– Чандра-дэв нас позвал, – пояснил один из близнецов, пока второй осматривал девочку – щупал ей пульс и слушал дыхание. – Он же контролирует воду, сок растений – это тоже вода, значит, он наделяет растения целительными силами. Без целительной силы растений люди не могли бы излечиваться от болезней, и их жизнь была бы куда тяжелее и короче. Поэтому мы, конечно, всегда приходим, когда Чандра-дэв нас зовёт.

– О… я не знала этого, – Ями посмотрела на Чандру, который заглядывал в котомки Ашвинов, ища какие-то травы.

– И я не знала, – добавила Дхамини, а Шани снова почти улыбнулся.

– Это чахотка, – тихо, чтобы не слышала Китара, объявил один из Ашвинов. – Ей нужны лекарства, но главное – хороший уход. Ей надо хорошо питаться, помогают также поездки на море или…

– В горы, – закончил Чандра, вытаскивая травы из котомок Ашвинов. – Вот те самые травы для лекарства.

– Но мама девочки слишком бедная, чтобы все это обеспечить, в этом доме даже молоко бывает не каждый день, – печально заметила Дхамини.

– Ну, мы сделаем всё возможное, – покачал головой близнец. – Увы, и дэвы не могут всего.

– Это очень грустно, – тихо произнесла Дхамини и глянула на Чандру. Тот сосредоточенно что-то обдумывал, и дочь гандхарвов невольно задалась вопросом, откуда дэву знать про чахотку – он же точно знал, что от неё помогает.

Но дела не ждали, поэтому компания, оставили Китару на попечение Ашвинов, быстро распределила обязанности, договорившись встретиться в полдень под уличным навесом – для репетиции вечернего представления. Ями и Дхамини снова отправились в лес, собирать фрукты и ягоды. Шани занялся починкой всего, что нуждалось в этом, – от крыш до разных вещей, тут он был мастер, потому что умел всё. Каколь ему помогал – носил тростник для починки крыш и стен. А Чандра взял на себя обязанности пастуха – под его присмотром коровы лучше давали молоко, поэтому это было самым подходящим занятием для Луны.

– Обувь надень, будешь коров в лесу искать, а там колючки, – внезапно заявил Шани и протянул Чандре сандалии. Ями ахнула, а Чандра так удивился, что замер на месте на несколько мгновений.

– Да… хорошо… – пробормотал он, обувая сандалии. – С-спасибо…

– Шани, ты прикоснулся к обуви Чандра-дэва, – воскликнул Каколь, тоже не веря своим глазам.

– Да, и что такого? – пожал плечами Шани. – Не придавай значения пустякам и суевериям, Каколь. Знаю, все считают что обувь – это нечто нечистое, потому только прикосновение из почтения к носящему её считается достойным. Но это довольно глупо – ведь в обувь тоже вложен чей-то труд, и, касаясь обуви, мы оказываем в первую очередь почтение тому, кто её создал, а не тому, кто имеет возможность её носить. Многие из тех, кто делает обувь, сами ходят босыми, так почему бы не поблагодарить их через их изделия?

– Вот это да, вот так Шани! – в восторге воскликнул ворон. – Он из нечистого делает чистое, из недостойного – достойное! Вот что делает мой Шани!

– Тише, угомонись, – улыбнулась Дхамини, она смотрела теперь на Шани по-новому, открыв ещё одну сторону этого дэва.

– Всё-всё, лечу за тростником, – Каколь побежал, смешно подпрыгивая на ходу. И все, обдумывая полученный урок, разошлись по своим делам.

В полдень, как и договаривались, небесные существа собрались в прохладной тени, только не под уличным навесом, а в купе деревьев на лугу. Коровы мирно жевали свою жвачку, а Ями создала небольшой ручеёк, чтобы в самый зной была прохлада. Откуда-то повеял и свежий ветерок. Дхамини озабоченно присмотрелась к Чандре – вроде бы выглядел он лучше, чем утром, хотя полдень – не самое любимое время Луны. В полдень силы Сурьи достигают своего пика, а Луна, напротив, имеет наименьшую силу.

– Нам точно нужно ещё что-то делать в такую жарищу? – жалобно вопросил Каколь.

– Ничего не поделаешь, у нас не так много времени, свадьба Ями скоро, – напомнила Дхамини, и Ями сделала откровенно кислое лицо. – Вот, поешьте фруктов, восстановите силы, и начнём.

После короткой трапезы Чандра распределил роли:

– Не все знают, – и дэв покосился на Шани и Каколя, – что искусство Натья – это не только движения танца, это еще и искусство мимики, и искусство языка жестов. Натья – это история, рассказанная жестами, музыкой и ритмом, передающая и чувства, и отвлечённые понятия. Сегодня вечером мы расскажем историю, понятную и близкую нашим зрителям – историю пастушки и пастушка. Как они играют на лугу. Эти бедные люди весь день работают, таская тяжёлые мешки с землёй, представление о богатом дворце вряд ли сейчас им нужно. Вот напомнить о радостях их собственной жизни, которую они уже позабыли из-за злого человека, – нужно.

Чандра оглядел внимавших ему небожителей:

– Дхамини, ты, разумеется, будешь пастушкой. Ями – подружкой пастушки, будешь повторять за Дхамини всё, что она делает, и отходить в сторону, когда она подаст знак. Каколь – вот тебе барабан, будешь отбивать ритм, покажу, какой, – тут Чандра достал невесть откуда инструмент и вручил немного опешившему ворону. – Шани… да ты просто постой, никуда не двигайся и ничего не говори – только на публику поглядывай, твоего вида уже будет достаточно для нужного эффекта.

– Какого такого вида? – с подозрением осведомился Каколь, Ями тоже нахмурилась, видя в предложении Чандры Шани какой-то скрытый смысл.

– Да скоро всё увидите, – утомленно отозвался Чандра. Сейчас он больше всего хотел опуститься на дно реки или океана, подальше от пышущего жаром Солнца. Но времени на это не было, поэтому дэв собрал все свои силы, и под деревьями стало хорошо и прохладно.

– Я готова, – Дхамини уже встала в первую позицию. Чандра задал ритм, и Каколь, к своему изумлению, даже смог его повторить, не особенно сбиваясь. В этом представлении Шани изображал силы природы вообще – то он был деревом, за которым пряталась, играя, пастушки, то закрывал их от дождя, то был скалой. При этом его роль показывали танцующие, а самому дэву действительно нужно было только стоять с важным видом. Каколь успокоился – ничего непочтительного к его Шани вроде бы не было, а отбивать ритм оказалось здорово.

– Дхамини, – Чандра окликнул девушку на середине танца. Сам дэв двигался очень легко, как будто бы тёк, как вода, при этом почти не касаясь земли, – Ями вспомнила, что Чандра – очень лёгкий, взлетает, когда захочет.

– Что-то не так? – с тревогой спросила Дхамини, остановившись.

– Всё верно, – Чандра улыбнулся подбадривающе, и дочь гандхарвов сама невольно улыбнулась. – Ты очень хорошая танцовщица и сама это знаешь. Но сейчас твоему танцу не хватает чувства. Ты сдерживаешься, это не даёт раскрыться в полной мере твоему искусству.

– Да, но… – пробормотала Дхамини тихо и опустила глаза, склонила голову. – Чандра-дэв, как быть, когда эти чувства неуместны и вообще никому не нужны?

– Девочка моя, – сказал Чандра отеческим тоном и приподнял голову Дхамини за подбородок, заставив её смотреть прямо в глаза дэву. – Ты думаешь, я не вижу, что с тобой происходит? Но никакое чувство, признают его или отрицают, не может скрыться от Чандры. Неважно, что думают другие, – если чувство есть, его надо выразить, вложить в танец. Иначе нельзя наполнить жизнью никакое искусство. Только подлинные чувства. Понимаешь?

– Да… да, понимаю, – Дхамини смотрела на Чандру, как загипнотизированная. Другие не слышали, о чем они шепчутся, и, кажется, не заметили ничего необычного, так быстро все происходило. Им казалось, что это очередная фигура танца. Дхамини заулыбалась и продолжила историю ровно с того места, где остановилась. Она думала о том, кого полюбила, хотя и не слишком знала, но чувствовала, что именно ему принадлежит её сердце. Она думала о нём и позволила себе почувствовать свою любовь и нежность – и ей казалось, что видит его образ повсюду, и танцевала с ним и для него.

Чандра удовлетворённо кивнул, теперь танец Дхамини был само совершенство. А Шани, к которому и испытывала чувства Дхамини, тоже не мог оторвать взгляд от девушки, сам не зная почему.

– Да всё и так хорошо, зачем дальше репетировать, – жалобно воззвал Каколь, у которого после пары часов репетиции уже в глазах двоилось, а руки отбивали ритм сами по себе, без всякого участия со стороны головы. – Это же деревенские жители, не дэвы…

– Каколь! – разом вскричали Дхамини и Чандра в возмущении.

– Что ты говоришь, какая разница, дэвы это или крестьяне, – искусство священно, и было бы оскорблением дэви Сарасвати стараться вполсилы, – проговорила, переводя дух, Дхамини. Она совершенно не заметила, что прошло уже столько времени, и только сдвинувшийся Сурья на небе указывал, что пора уже и передохнуть.

– Каждый понимает искусство в меру своего образования и опыта, но дело исполнителя – подобрать подходящий репертуар и выполнить всё совершенно, – наставительно заметил Чандра и глянул на небо. – Ладно, давайте пока отдохнём. Ями и Дхамини ещё надо заняться свадебным танцем.

– Охохо… – простонала Ями, набирая воду из ручья. – Дхамини, дай мне несколько минут…

– Уж не знаю, на что жаловаться, день прохладный, – Шани весело блеснул глазами. – А я, раз вам больше не нужно «дерево», пойду чинить крыши в деревне.

– Я тебе сейчас нужен? – опасливо спросил ворон своего дэва.

– Не особенно, отдыхай пока, – сжалился Шани, и Каколь с облегчением пристроился подремать.

Чандра же погрузился на дно реки, где было хорошо и прохладно. Он выслушал все жалобы, которые обиженная дамбой река нашептала в уши дэва. Но даже с жалобами на дне было гораздо лучше, чем снаружи на солнцепёке.

Ями училась танцу невесты – обязательному элементу свадебного ритуала. Для танца, как сказала Дхамини, нужно было думать о том, кто тебя вдохновляет. Конечно, это был точно не Мангал-дэв – свадьба с ним была дочерним долгом, но вдохновения в мыслях о нём не было. Ями думала о брате, Шани – о том, кто так спокойно преодолевал все трудности, кто дал ей честь называться дэви, чья жизнь служила ей источником непрестанного восхищения. И танцевала, погрузившись в мысли о Шани.

– Ями! Что ты делаешь? – дочь Сурьи недовольно обернулась на полный ужаса возглас Чандры. Дхамини тоже была удивлена.

– Что-то не так? – дочь гандхарвов мысленно стала перебирать элементы танца, стараясь найти ошибку.

– У тебя, Дхамини, всё в порядке, ошибок нет. Но, Ями, это же танец невесты, ты же вкладываешь в него совершенно другие чувства!

– Вам-то что за дело, – пожала плечами Ями. – Не лезьте в мою личную жизнь и мои чувства. Вас это совершенно не касается.

– Но это неправильно… – Чандра осекся, наткнувшись на свирепый взгляд Ями.

– Что правильно, что неправильно, я уж разберусь без вас, Чандра-дэв, – отрезала разгневанная дочь Сурьи. – Я не совершаю никакого греха, так что будьте любезны, не мешайте разучивать танец.

Дхамини только вздохнула, а Чандра развернулся и скрылся из виду.

– Шани, поговори со своей сестрой, не стоит ей так делать, – Шани, укладывающий на ветхую крышу очередную связку тростника, невозмутимо обернулся к взволнованному Чандре.

– Ох, какая ты быстрая планета – еще и солнце сесть не успело, уже говоришь противоположное тому, что говорил утром, – Шани пристально вгляделся в дэва. – Но у тебя хорошие намерения, без фальши. Что случилось, Чандра?

– Ями… она вкладывает в свой свадебный танец другое чувство, к другому, не к жениху, – выдохнул Чандра. – Греха тут нет, но…

– Это всё? – Шани вздохнул и положил руку на плечо Чандры. – Успокойся, не о чем тут переживать. Какая разница, какое чувство в каком танце? Это только движения напоказ.

– Нет, есть! – упрямо возразил дэв. – Танец, искусство – это способ рассказать историю и передать свои чувства окружающим. В своём высшем проявлении искусство ведёт к раскрытию и очищению души, так задумывала дэви Сарасвати. Танец невесты – особый ритуал, в котором девушка, раскрываясь, как бутон цветка, предлагает себя жениху. Показывает свои нежные чувства. И все это понимают. Ями испытывает добрые чувства, но другого рода и не к жениху – к тебе, Шани. Как к любимому брату. Но это чувство не для танца невесты! Если она станцует танец так, что могут подумать… Они подумают что-то неправильное, и что-то плохое тогда случится. Шани, останови Ями, пожалуйста!

– Чандра, да успокойся, – Шани крепче сжал плечо дэва и спокойно посмотрел прямо в глаза Чандры. – Ничего не будет такого. Ями – чистая и священная дэви, значит, ничего плохого не произойдёт. Неважно, что там думают другие. А танец – это просто танец. Не переживай так из-за этого, Чандра. Я знаю, что происходит между Ями и Мангалом, но не вмешиваюсь, пока меня не попросят. Надо дать событиям время произойти, тогда все встанет на свои места.

– Но меня-то ты остановил, когда… я… Ями…

– Пытался заморозить насмерть, – Шани качнул головой. – Давай будем придерживаться этого определения. Да, остановил, по просьбе Ями. Без просьбы в эту ситуацию я не вмешаюсь. Всё в своё время, Чандра, не забегай вперёд. Лучше скажи, ты ведь понял, где отец Китары?

– Да… догадываюсь. Точно пойму после разговора с её матерью. Ты ведь тоже?..

– Конечно, – Шани кивнул и отпустил плечо Чандры. – Сейчас мы видим одно и то же. Сегодняшняя ночь станет решающей. И кое-кто получит то, что заслуживает.