«Под взглядом (аспектом) Сатурна Луна отчасти приобретает его качества, приспосабливая их к своей природе».

Индийский астролог

«Испытавшие в детстве нужду люди часто как бы копят впрок, становясь жадными. На самом деле в глубине души они просто боятся, что бедность вернётся».

Психолог

Вечером, когда усталые жители деревни вернулись после тяжёлого дня, они были изумлены. В каждом доме их ждал ужин, умытые дети и выпасенные коровы. В этот вечер коровы дали втрое больше молока, чем обычно, дети были здоровы – никто не расшибся, даже колени не ободрал. Дома были крыты новыми крышами, покосившиеся стены поправлены. Везде было чисто, а коровы украшены гирляндами цветов – Чандра, пренебрегая колючками, нарвал цветы в лесу, решив, что коров нужно отблагодарить за их усердие в деле производства молока.

– Как так? Кто всё это сделал? – недоумевали люди. Дети мало что могли объяснить, а компания актеров уверяла, что они ничего не знают – весь день репетировали вдали от деревни и ничего не видели. Люди благодарили Махадэва, Нараяну, матушек Гоури и Лакшми, семейные божества – а артисты уже готовились к вечернему представлению. Дхамини с волнением посмотрела на небо – оно было чистым, и наливающаяся круглым боком Луна спокойно светила в вышине, даря свою улыбку жителям всех трёх миров.

– Ах, Чандра-дэв, спасибо, – прошептала дочь гандхарвов.

Небесные существа сами зашли в домик Китары и Радхи, как и обещали утром. Женщина была рада предложить гостям еду, неизвестно как появившуюся в доме. Китара, усилиями братьев Ашвинов, которые предпочли скрыться до того, как жители вернулись с работ, чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы выдержать просмотр представления.

– Девочка говорила, что её отец исчез, – негромко заговорил с матерью Шани. – Что же случилось?

– Не знаю, – пробормотала Радха и отвела глаза. – Мы давно его не видели. Он исчез почти сразу после рождения Китары.

– Так значит, Китара не помнит собственного отца? – Шани покачал головой. – Это прискорбно.

– Кушайте, кушайте, – Радха засуетилась, явно не желая продолжать этот разговор.

Тем временем Чандра, улыбаясь, предлагал хохочущей девочке угадать, в каком кулаке спрятано ладду. В конце концов он достал ладду из уха Китары, к её полному восторгу.

– Скажи, Китара, ты хотела бы, чтобы твой папа нашёлся и вернулся домой? – спросил Чандра как бы между прочим.

– Конечно! Ещё бы! Я очень хочу, чтобы мой папа вернулся! – заявила девочка, поедая ладду. Чандра и Шани встретились глазами и слегка кивнули друг другу. Они получили то, что им было нужно, – просьбу.

В этот необычный вечер жители деревни ждали и от представления чего-то особенного – и были не разочарованы. Мастерство Дхамини, энтузиазм Ями и Каколя, спокойная благожелательность Шани и, разумеется, энергии Чандры на девятую ночь растущей Луны – всё это делало выступление артистов незабываемым. Люди, полностью захваченные историями, рассказанными в искусстве Натья, сопереживали героям – простым пастушку и пастушке, которым приходилось искать заблудившихся коров, отгонять змей, убегать от тигра, мокнуть под дождём и испытывать иные превратности пастушеской жизни. При этом герои истории никогда не унывали, встречали трудности с улыбкой и при каждой возможности играли, наслаждаясь и природой, и обществом друг друга. И все это было рассказано без слов – только движениями, мимикой и мудрами – особыми знаками пальцев. Представление заставило людей плакать и смеяться, пугаться, радоваться, хлопать в ладоши от восторга. Влюблённые находили друг друга глазами, а давно женатые пары чувствовали, что пора стряхнуть пыль с отношений.

В какой-то момент Дхамини осознала, что не может найти Чандру, и, повинуясь интуиции, отправилась под навес рядом, ускользнув от взглядов зрителей. Она нашла Чандру в самом дальнем углу, он скорчился и мучительно кашлял, со свистом втягивая воздух.

– Чандра… – прошептала Дхамини, коснувшись его плеча. Увидев слишком блестящие глаза, слишком бледную кожу и услышав его дыхание, Дхамини внезапно осознала истину, все части картины сложились в единый узор. – Вы же… это же… чахотка, да? Но ведь дэвы не болеют…

– Все, кроме одного, – Чандра кое-как восстановил дыхание. – На небесах это почти не заметно.

– Но ведь… как это вышло?

– Это долгая история, сейчас не место и не время, – отрезал дэв. – Не говори никому ничего, обещай мне. Дэвы и так смеются, что я слишком тусклый и не имею собственного света, еще и это… Возвращайся к зрителям, я скоро приду. Всё в порядке, это пройдёт, уже проходит. Иди же!

– Да… хорошо, обещаю, – в ошеломлении произнесла Дхамини и побежала к зрителям. Она никак не ожидала, что у весёлого и, честно говоря, довольно легкомысленного небесного существа есть такая тяжёлая тайна. Но расспросить Чандру более подробно сейчас не было никакой возможности.

Представление тем временем продолжалось, и Чандра вскоре вернулся, как ни в чем ни бывало, сверкая белозубой улыбкой и заигрывая с юными девушками, ни одна устоять не могла. Дхамини подумала, что многие из них будут вспоминать красивого, полного жизненной энергии, юного танцора с глазами оленя даже годы спустя. И представлять себе его облик в диске Луны – оказываясь невольно ближе к истине, чем могли бы себе вообразить. Через веселящуюся, хлопающую и пританцовывающую толпу деревенских протолкался, недовольно шевеля усами, давешний толстяк в шёлковых одеждах.

– Эй, вы, артисты! – обратился он в своей грубой манере к компании. Шани и Чандра со значением переглянулись.

– Чего изволите, господин? – почтительно осведомился Чандра, оставляя свои перемигивания с какой-то девушкой, к её большому разочарованию.

– Господин Синду услышал о вашем представлении и желает посмотреть на него. Идите за мной, в его дворец, – высокомерно заявил толстяк и, развернувшись, сделал несколько шагов.

– Что? Развлекать этого негодяя? Да ни за что! – зашипела Ями.

– Не очень хочется показывать искусство такому злому человеку, – поддержала её Дхамини.

– Искусство подобно Сурье – дарит свой свет всякому, будь он праведник или грешник, – усмехнулся Чандра весьма лукаво. – Поэтому мы пойдём и станцуем так, что господин Синду запомнит это представление на всю жизнь. И не только он. Пошли же!

– Время пришло для определения плодов поступков, – кивнул Шани. – Сделаем это так, как хочет Чандра, в его манере.

– Тогда… ладно, – пробормотала растерявшаяся Ями. Она не очень понимала, что происходит, но доверяла брату.

– Но мы пойдём не одни, – заметил Чандра даже несколько зловеще и поднял к губам флейту пастушка.

Услышав какой-то посторонний шум, толстяк обернулся и увидел, что за ним, в дом его господина, идут не пятеро бродяг-артистов, а вся деревня – старые и малые, женщины и мужчины, даже коровы в своих гирляндах.

– Что это? Зачем это? – заверещал толстяк и замахнулся кнутом на крестьян.

– Сопровождение, – Шани перехватил руку толстяка и легко вынул его кнут, сломал и выкинул обломки. Толстяк вытаращил глаза и от возмущения хватал воздух ртом, как огромная жаба. – Видите ли, уважаемый, наше представление для этих добрых поселян ещё не закончено. И они с удовольствием помогут нам развлечь господина Синду. Так что показывайте дорогу, уважаемый.

– Я… это… – забормотал толстяк, но Шани взял его за шиворот, и ему ничего не оставалось, как направиться в дом своего господина с целой толпой пляшущих под весёлые звуки флейты деревенских жителей.