Тасю разбудила медсестра, которая пришла ставить обезболивающий укол. Едва она вышла, как следом зашёл улыбающийся Виктор Андреевич. В его глазах светилось удовлетворение от хорошо сделанной работы, что всё выполнено вовремя, опасность миновала и мама с сыном были спасены.

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо! Виктор Андреевич, когда я могу увидеть своего сына? Как он?

– Он в реанимации, на пятом этаже. Пока ничего сказать не могу, я там ещё не был. Вы можете к нему сходить. Мамам разрешено посещение с четырёх часов.

– Спасибо вам за всё. Вы словно предвидели, что операция неизбежна и назначили мне тот гормональный препарат.

– Дексаметазон? Согласен, вовремя вы его получили. Главное, мы успели. Ещё немного и у вас могло быть серьёзное кровотечение, – и, помолчав, добавил. – Ваш сын мог бы с такой плацентой прожить ещё дня два, а у вас оставались до спасения считанные часы.

– Вы – наш ангел хранитель. Не спорьте! – остановила она пытавшегося возразить доктора. – Я многое пережила за эти месяцы. Мы с мужем ездили в женский монастырь, заказывали сорокоуст, чтобы монахини молились о нас. Господь услышал их молитвы и мои тоже, и я уверена, наша с вами встреча не случайна. Он направил вас ко мне, чтобы вы спасли меня и моего сына. Я так вам благодарна!

– Ну что ж, исполнять волю Господа – это прекрасно, – улыбнувшись, произнес он. – Я уверен, теперь всё будет хорошо, выздоравливайте, Тася.

* * *

С трудом дождавшись время свидания, Тася поднялась с кровати. Голова закружилась от слабости, чтобы не упасть, она присела, передохнула и, набравшись сил, держась за стены, осторожно стала добираться до лифта. Поднявшись на пятый этаж, подошла к двери, над которой светилась надпись «Реанимационная». До посещения оставалось ещё минут пять. Следом за ней из лифта вышла молодая женщина, которой она вчера уступила очередь на операцию. Тася обрадовалась, что девочку тоже удалось спасти, и она находится там же, где её сын. Двери открыли ровно в четыре. Женщина-врач велела надеть им бахилы, халаты, маски и шапочки и пригласила следовать за собой. С замиранием сердца она шла за доктором. Они подошли к кувезу.

– Искусственную вентиляцию лёгких мы отключили ещё утром, дыхание у ребёнка самостоятельное, подаём кислород в масочку, – рассказывала доктор, снимая пелёнку.

Когда кувез открылся, Тася увидела такого маленького человечка, какого никогда не видела в жизни. У него были маленькие ручки, маленькие ножки, одетые в крохотные носочки. На голове у малыша была надета маленькая синяя шапочка, на лице прозрачная пластиковая маска. Он спал и чему-то улыбался во сне. Словно радовался, что ничто не помешало ему родиться. Тася стояла, глядя на него, и сердце замирало в груди от нежности. Ей не верилось, что это тот малыш с экрана монитора УЗИ, ради которого ей прошлось столько пережить. И волна бесконечного счастья, любви к этому крошке затопила её. Она стояла, борясь с желанием взять его, прижать к груди и целовать, целовать, целовать… Но она не шевельнулась, только жадно смотрела на него запоминая каждую чёрточку, чтобы потом вспоминать о нём в палате, рассказывать родным. Минуты встречи пролетели как мгновение. Подошла врач и сказала:

– Всё, мы теперь будем отдыхать, а мама придёт к нам завтра.

Тася возвращалась в палату, чувствуя, как непреодолимая сила, сила материнской любви тянет её обратно. Она понимала, что не сможет теперь ни одного мгновения жить без него.