Когда Соловьев открыл дверь, раскаленная, словно солнечная корона атмосфера приемной, разрядилась, яростный шум голосов людей в погонах мгновенно затих. Глава окинул собравшихся взглядом. Как обычно, военные и правоохранители разошлись по группкам: отдельно стояли оба командира пограничных частей вместе с одетым в гражданское заместителем начальника городского одела ФСБ, рядом сверкали крупными звездами на погонах полицейские - начальник горотдела вместе руководителем отдела по борьбе с оборотом наркотиков, главный таможенник с руководителем службы судебных приставов, отдельно три командира воинских частей с военным комиссаром.

  В наступившей пронзительной тишине лишь отчаянно стучали клавиши старенького ноутбука секретарши. Ошеломленные, полные ненависти, вопросительные - всякие взгляды моментально скрестились на Главе города. Это лишь кажется, что люди в погонах вне политики. В маленьком городе им волей-неволей приходится с кем-то приятельствовать, а с кем-то враждовать. Вот немалая их часть и дружила с прежней администрацией города, да и Виктор Александрович с поистине медвежьей грацией сумел отдавить немало любимых мозолей. Сильный порыв ветра закачал по-весеннему голыми ветвями тополя, росшего напротив окна, бросая причудливые тени по столпившимися перед дверями кабинета людьми в форме. Даже сейчас они непроизвольно разбились на две неравные группы, в поменьше - военные и пограничники, в побольше - полицейские, пожарные и прочие служивые люди. И если в группе 'военных' были в основном приехавшие из других областей, то в 'полиции', в основном местные, знавшие друг друга чуть ли не с школьных времен. Всех их Соловьев в той или иной мере знал. Их сильные, слабые стороны и считал заслуживающими уважения людьми, но сегодняшние события их явно огорошили, ударили как будто мешком из-за угла. Лица большинства бледные, в глазах плещется полное замешательство. Он мысленно усмехнулся, зрелище растерянности военных придало ему дополнительной спокойной уверенности в собственных силах.

  Энергичным шагом Глава подошел к сидящей за столом у окна секретарю. Женщина прекратила нервно стучать по клавишам и подняла тоскливые глаза со слегка потекшей косметикой. Соловьев посмотрел на нее осуждающим взглядом, не любил он, когда вот так расклеиваются, у него тоже сын остался в Москве, но он же не устраивает трагические сцены! В присутствии посторонних он промолчал, лишь со злостью сжал губы.

  Привычки начальника женщина успела хорошо изучить и знала, что серьезно проштрафилась в глазах начальника. Секретарша посмотрела виновато на Соловьева, машинально чуть ли не в узел завязывая прядь волос.

  -Слушаю Вас Виктор Александрович, -произнесла она сдавленным и немного виноватым голосом.

  -Вера, собери мне в кабинет замов и немедленно, -решив не упрекать ее за внешний вид, распорядился Глава и, не дожидаясь ответа и ни на кого не глядя, направился в собственный кабинет.

  -Хорошо, Виктор Александрович, -произнесла все таким-же тоном женщина ему в спину и потянулась к телефону.

  У двери Глава неожиданно остановился. Повернувшись к людям в погонах, натянул на лицо натуженную полуулыбку:

  -Товарищи офицеры, прошу вас немного подождать, не более десяти минут, мне нужно отдать срочные распоряжения.

  Дверь бахнула, закрываясь, люди в погонах вновь принялись нервно обсуждать ошеломляющие новости. Один за другим, ни на кого не глядя и едва успев поздороваться с военными, к Главе торопливо заскочили заместители. Слухи по администрации расползались моментально, и они уже были в курсе фантастических известий. Последней, на бегу кинув военным 'Здрасте', торопливо прошмыгнула в дверь заместитель по социальным вопросам, унылого вида женщина далеко за сорок. Глава не обманул, не прошло и нескольких минут, как заместители, с вытянутыми от удивления лицами, пулей вылетели из кабинета.

  -Дзинь! - взорвался трелью телефон, заставив присутствующих нервно дернуться и замолчать.

  -Да-ответила, поднимая трубку секретарь, -Да подошел...зовут...-она скосила взгляд на лежащий на столе блокнот, торопливо перелистнула пару страниц, - Александр Степанович...хорошо.

  Положив трубку на место, она объявила:

  -Заходите товарищи, Глава Вас ждет.

   Соловьев сидел в глубине кабинета за письменным столом и с сосредоточенным видом что-то быстро писал в еженедельнике.

   -Садитесь, - он торопливо махнул рукой в сторону стоявшего вдоль окон длинного стола заседаний и вновь уткнулся в бумаги. Когда только-что подошедший начальник таможни попытался поздороваться, Соловьев лишь нетерпеливо махнул рукой не поднимая взгляд от разложенных перед ним бумаг, дескать не до этого. Зашуршали отодвигаемые стулья, люди расселись. Глава поднял взгляд, вроде все. Энергично приподнявшись и прихватив с собой ежедневник со стопой бумаг, пересел на высокое кожаное кресло во главе стола заседаний.

  Расстегнув пиджак и, тщательно подравняв лежащие перед ним бумаги, Соловьев окинул оценивающим взглядом сидящих перед ним людей в форме. Многие из них его не любили, держа дулю в кармане, дескать, кто ты такой, царек не доделанный, но в глаза это никто не стал бы говорить. Сейчас они попали в одну лодку и выплывут или потонут, во многом зависело от того, сумеет ли он их убедить или нет.

  -Еще раз добрый день, - поздоровался Виктор Александрович с присутствующими, угрюмо закивавшими в ответ.

  -Александр Степанович, -обратился он высокому худощавому полковнику в синей форме летчиков, -расскажите о результаты облета окрестностей города.

  Тот поднял тусклый взгляд, встряхнулся, сбрасывая угрюмую задумчивость и попытался по привычке подняться, но Соловьев небрежно остановил его жестом, дескать не до этого.

  -Докладываю! -слегка глуховатым голосом начал летчик, -Экипаж облетел окрестности города. За периметром в двадцать километров начинается совершенно чужая земля, дороги, поля, обрываются словно ножом обрезали. Дальше одна степь, а на севере от города начинается настоящая тайга, что-то типа сибирской. По моему приказу борт пролетел дальше в сторону областного центра, но ни его, ни городов и деревень лежащие по пути, не обнаружил.

  Он замолчал, вопросительно глядя на Соловьева. Мысли его витали далеко от этого кабинета. Он вспоминал дочь с малолетним внуком уехавшими по путевке в Сочи и размышлял как станет рассказывать о переносе города жене. Теперь она все равно что умерла, родители никогда их больше не увидят. Лишь многолетняя военная закалка спасала офицера от нервного срыва... Сидящие за столом уже знали новости об облете города от самого летчика и встретили его речь угрюмым молчанием. Глава задумчиво постучал пальцами по столу, секунду поразмышлял, затем спросил.

  -Плотина ГРЭС осталась на нашей земле?

  -Да, -торопливо откашлявшись, односложно ответил летчик.

  -Это хорошо, - Глава незаметно выдохнул воздух и кривовато улыбнулся. Еще немного подумав, снова спросил:

  -А людское жилье, чужое, -он выделил интонацией последнее слово, -экипаж заметил?

  -Да, несколько стойбищ из чумов по типу тех, в которых живут северные народы и каких-то оборванцев около них.

   -Ну и куда мы попали? Надеюсь сам факт переноса города с окрестностями сомнению не подлежит? -Глава упер тяжелый, пронизывающий взгляд, каким хищник, готовясь к нападению, смотрит на жертву в лицо летчика и, с силой прижал ладонь к зеркальной поверхности стола.

  -Я не знаю, -устало ответил летчик и опустил взгляд на столешницу.

  -Хорошо..., -Глава небрежно откинулся в кресле, - Фотографии окрестностей додумались сделать?

  -Да, -проронил полковник, вялым движением достал из кармана куртки тощую стопку белых прямоугольников и передал ее Соловьеву.

  Торопливо просмотрев фото и пару раз многозначительно хмыкнув, Глава отдал их офицерам. Пока они, передавая фотографии из рук в руки и, тихо переговариваясь между собой, рассматривали, он неторопливо выровнял лежащие перед собой листки бумаги, продолжая с лихорадочной поспешностью решать, как строить диалог дальше. Он обязан победить. Сейчас или никогда! Давить, давить и убеждать в собственной правоте и необходимости ему подчиниться. Пока вояки не опомнились он должен взять их под контроль, иначе все планы пойдут насмарку. Сами погибнут и город погубят.

  -Кто-нибудь знает где мы оказались? -он обвел слегка сощуренными глазами офицеров. Те промолчали, пряча угрюмые взгляды в стол. Глава внутренне усмехнулся. Не им соревноваться с ним, половину жизни проработавшим в еще том гадюшнике-городской администрации, в искусстве подчинения людей.

  -Значит так мужики, я тоже не господь бог и не знаю где мы, но в одном точно уверен, мы не в России двадцать первого века. На другую планету нас перенесло, в другое время, не знаю, пусть ученые разбираются. Главное страны под названием Российская Федерация здесь нет, и это реальность, в которой нам предстоит жить дальше! Я избран Главой города и для меня основное-любой ценой обеспечить безопасность, -он выделил голосом последнее слово, - и наладить материальную базу для нормального существования горожан. Мне и Вам вместе придется этим заняться, или.... Или мы все очень скоро погибнем.

  -Кто нас перенес? Кто? -суетливо вскинувшись, истеричным голосом спросил главный таможенник, -Или это какое-то природное явление?

  Собравшиеся за столом переглянувшись, промолчали, их и самих мучал этот вопрос.

   Цзинь-цзинь, - защебетала приземлившаяся на подоконник беззаботная весенняя птаха. Для нее ничего не изменилось, а мелкие проблемы людей важны лишь им самим. Толпа перед окнами здания, еще недавно с азартом выкликавшая Главу администрации, таяла, словно кусок сахара в кипятке.

  Соловьев несколько мгновений смотрел на таможенника, размышляя над тем, что ему ответить, потом, с небольшой заминкой, откликнулся:

  -Я не знаю, но считаю, что выяснение этого вопроса следует поручить ученым из сельскохозяйственной академии и институтов города.

  Он помолчал, в очередной раз поправил лежащие на столе в идеальном порядке документы и произнес:

  - Мужики! Вся страна сейчас для нас - это наш город, это семьдесят тысяч горожан и несколько тысяч сельских жителей, и они нуждаются в Вашей защите. Есть тут враги, нет ли их, я не знаю, но рассчитывать нужно на самый плохой вариант. Они есть, и они сильны. Поэтому необходимо определится с новыми взаимоотношениями между городской властью и военными. Считаю, что в связи с переносом города черт знает куда, Вы должны перейти в подчинение городской власти, - произнес он и увесисто шлепнул рукой по столешнице.

  Ловко, подумал заместитель начальника отдела ФСБ, рассматривая большое желто-коричневое знамя города, висевшее рядом со стягом России в дальнем углу кабинета. Начальник как обычно был занят. Вместо него представлял службу заместитель. В сейфе секретки отдела успело накопиться внушительное досье о незаконных делишках Соловьева, ждали лишь отмашку из центра, чтобы пустить его в ход. Из потенциального сидельца Глава города разом превратился в спасителя.

  В кабинете воцарилось напряженное молчание. Перспектива превратиться из привилегированных федералов и областников в городских подчиненных, никого не радовала. Это и снижение статуса и, повседневный контроль со стороны администрации в то время как командиры успели привыкнуть к самостоятельности. Из Москвы или областного центра все не проконтролируешь. Тем более что еще тлела надежда, что перенос не навсегда, немного потерпеть, и они вернутся назад и все возвратится на привычные рельсы. Планов действий при фантастической ситуации, произошедшей с городом, не существовало, от слова совсем. Не у МЧС, не у военных не у милиции и даже в администрации города. Их можно было использовать лишь несколькими фрагментами в части касающейся карточной системы и перевода экономики на мобилизационные рельсы. Есть от чего растеряться.

  Задумчиво нахмурившись, начальник пожарного гарнизона машинально почесал бритый затылок и приподнял руку. Дождавшись кивка Соловьева, он поинтересовался:

  -Вы полагаете, что обратный перенос в наш мир невозможен и главным станет выживание?

  - Полагаю - быстро и громогласно произнес, сверкая от возбуждения глазам, Соловьев, - раз нас перенесло сюда, значит тут нам и жить, и считаю, что нужно исходить из этого, и делать все возможное, чтобы выжить. Все согласны?

  -Мы давали присягу России, а не городу, - сверкнув неприязненным взглядом произнес молодой, едва за тридцать подполковник, командир радиолокационного батальона, - у меня нет приказа переходить в подчинение городской власти!

  С Главой у офицера сложились очень непростые отношения. Еще на первом своем сроке Соловьев обещал ему выделить землю под дачные участки военным, но так и не сделал это. Офицер тогда не сдержался и высказал все, что думал о Главе города. Соловьеву доброжелатели об этом случае донесли, он даже ездил в штаб округа жаловаться и требовать убрать неугодного командира. Но там лишь посмеялись над излишне деятельным главой муниципалитета.

  Несколько мгновений они обменивались взглядами, потом Соловьев не выдержал и отвел взгляд. И тут же, спохватившись, что присутствующие на совещании могут истолковать это как непростительную слабость, побагровел. На память он никогда не жаловался и врагов вместе с друзьями этих врагов он помнил хорошо и никогда не забывал. Бросив гневный взгляд в сторону локаторщика, он произнес голосом, в котором уже лязгал металл:

  -Многие из Вас прошли через Чечню, и Вы должны понимать, что если Вы не защитите людей, то кто? Присягу принимали защищать Россию? Сейчас вся она это город и его окрестности! Или мы будем вместе, одним кулаком, -он приподнял крепко сжатый кулак над собой, -или нас переломают поодиночке! Докажите делом, а не трескотней, что вы настоящие патриоты, а не балаболки!

  Глава остановился, медленно обвел взглядом внимательно слушавших его военных, зрачки его сузились, и он продолжил:

  -И не забывайте, что Вам как любому другому жителю города необходимы продукты питания, тепло зимой, вода, свет и главное безопасность. Город будет вас обеспечивать всем необходимым, а вы станете сидеть на его шее и ждать приказа неведомо от кого? Не бывать такому!

  Крыть было нечем, и покрасневший подполковник лишь катнул желваками и опустил взгляд вниз.

  -На ближайшие дни... и годы безопасность, и развертывание производства всего необходимого для выживания - это главная проблема.

  Уже пару минут с напряженным вниманием что-то читавший в телефоне начальник горотдела полиции, воспользовался паузой:

  -Р-разрешите? -слегка заикаясь спросил он. Во время командировки в Чечне его контузило. С тех пор он заикался, когда волновался. Дождавшись кивка Главы, он поправил очки и зачитал сообщение, пришедшее на телефон, - на Гончарке задержали подозрительного бомжа на коне, по-русски не понимает, похоже это абориген, говорит на языке, напоминающем башкирский.

  Гончарка-район города с малоэтажной (частной) застройкой.

   Сидящие за столом оживились, послышался оживленный шепот. Если это действительно местный житель, то появлялся шанс узнать, куда же они все-таки попали.

  -Хорошо, -произнес Соловьев, - жду от Вас информации где мы и кто вокруг нас, -сказал он и что-то пометил в еженедельнике.

  -Д-доложу, -согласно наклонил рано поседевшую голову начальник полиции и принялся что-то набирать на телефоне. Хотя формально полиция и не подчинялась местной власти, но финансирование ее шло в том числе и от муниципальных властей, а, как известно кто платит тот и заказывает музыку и, главный городской полицейский успел привыкнуть, как минимум, учитывать мнение администрации.

  -Да и пусть его медики проверят, не хватало еще чтобы он какую-нибудь заразу в город принес!

  Произнеся это, Глава бросил пристальный взгляд на офицера, но на лице того можно было прочитать только крайнее внимание. Молча кивнув тот продолжил набирать текст.

  -Виктор Александрович, -вновь обратился начальник пожарных, - нам было бы проще принять решение если бы Вы вначале озвучили свои предложения что нам, городу делать, хотя бы ближайшее время.

  -Ну что же, это разумно. Говорю сразу, придется действовать крайне жестко! Продовольствия в городе к сожалению, немного, как максимум на три-четыре недели. Точное количество сейчас выясняют, поэтому все консервы придется закладывать на хранение на крайний случай, а самим переходить на карточную систему. Запасы мобилизационного резерва на комбинате хлебопродуктов и мясокомбинате реквизируем и искать местные источники продовольствия, раз есть люди то их не может не быть! Продержимся до осени - выживем, район засеет все, что только можно! Что касается огородов - всем желающим десять соток, пусть сажают овощи, фрукты. По углю и электричеству, уголь придется экономить, да все придется экономить, пока не доберемся до местного сырья. Запасов ГРЭС хватит лишь месяца на два, это крайний срок. Не найдем за это время угля, зимой перемерзнем, а кто сумеет все же выжить, скатится в средневековье. Пока все, остальное после того как разберемся в обстановке.

  -Ну что, по-моему, дело ясное, - военный комиссар, недавно выбранный депутатом в городское собрание и по слухам ставший близок к Главе, поднял руку, - я за предложение Виктора Александровича!

  Офицеры думали, выбор предстоял сложный. Многие горожане считали Соловьева радетелем за город, некоторые, всего лишь жуликоватым чиновником. Вот только в деловой хватке, организационном таланте и знаниях сложного городского хозяйства и те, и другие не сомневались. Возможно, он был лучшим, из возможных, кризисным управляющим для города попаданцев. С другой стороны, он лишь недавно избрался, стало быть имеет нерастраченный кредит доверия населения. Город должен возглавлять сильный управленец, пользующийся доверием и поддержкой большинства, а рознь и склоки неминуемо приведут к гибели. Первыми взметнулись вверх руки полицейских и начальника пожарных, за ними, после недолгих колебаний, нехотя поднялись руки остальных. Кто с заметной долей скепсиса на лице, кто с надеждой, но за предложение подчинить военных городской власти проголосовали все. То, что иного выхода нет, сомнения не вызывало.

  Соловьев сидел прямо, словно палку проглотил. Глаза его зажглись торжеством, у него все получилось! Но не единый мускул на лице не дрогнул, лишь губы раздвинулись в чуть снисходительной усмешке, когда он произнес негромким голосом:

  -Благодарю за принятое правильно, -он выделил последнее слово голосом, -решение и информирую Вас что сегодня же предложу депутатам дополнить штат администрации должностью заместителя главы по военным и внутренним делам, кандидатом на нее я вижу "Вас Степан Алексеевич!"

  Соловьев протянул руку в направлении военкома:

  -Вы не против?

  Военком попытался сохранить серьёзную мину, но тут же расплылось в улыбке:

  -Спасибо за доверие! - подскочив с места, жизнерадостным голосом произнес военный и глазами преданного пса уставился на благодетеля. К власти, пусть не большой, в качестве депутата городского Собрания он пришел в команде нынешнего Главы города и сейчас вновь убедился, что сделал правильный выбор.

  -Ну все товарищи, - махнул рукой Соловьев, по рабочим местам. И тут же добавил слегка, улыбнувшись и, пародируя Мюллера из 'Семнадцати мгновений весны' - а Вас Степан Алексеевич и товарищи полицейские я попрошу остаться...

  Уже после обеда по городу заходили вооруженные автоматами полицейские патрули, запасы консервов в магазинах под расписку изымались. На недовольство торговцев полицейские внимания не обращали, а собственные действия обосновывали введением в городе режима Чрезвычайной ситуации и приказом начальства. К этому времени у ворот важнейших городских объектов встала вооруженная охрана из числа сотрудников МВД. Одновременно все автозаправочные станции опечатывали, исключение составила лишь АЗС на территории городского автобусного предприятия, но туда могли заехать лишь собственные автобусы да автомобили по списку администрации.

  Вечером, когда взбудораженные жуткими слухами горожане вернулись после работы домой, неожиданно заговорили телевизоры. Появившийся на экране Соловьев был как никогда серьезен и сходу обрушил на горожан известие, что город перенесся в неведомый мир. Немного подождав, пока горожане слегка опомнятся от невероятных новостей, он призвал:

  -В мире, куда мы перенеслись живут настоящие дикари. Один из них неспровоцированно напал и тяжело ранил пожилую жительницу города. Сейчас та лежит в больнице. За городской чертой цивилизация заканчивается. Для аборигенов мы всего лишь скот, будущие рабы или отродья нечистой силы. Речь идет о нашем существовании и если мы хотим выжить, драться за жизнь придется всерьез! Только если мы будем действовать совместно и дружно работать на общее благо, мы займем достойное место в новом мире. Нам на долгие годы придется забыть о нормированных рабочих днях, отпусках и прочих прелестях цивилизованной жизни. А городской администрации придется принять много непопулярных решений, но только они дадут нам возможность выжить!

  Граждане, друзья, наша земля бедна ресурсами, но вокруг нас богатейший Урал. Здесь есть вся таблица Менделеева и только от нас, от наших рук и знаний зависит сможем ли мы построить недостающие нам промышленные предприятия, или проедим доставшиеся нам ресурсы и глупо погибнем! Пока новые производства не построили, я призываю к всемерной экономии любых ресурсов. Каждый целлофановый пакет, металлическое изделие, одежда, да все вокруг нас, не воспроизводимы в ближайшие годы и должны всячески сберегаться, а после идти на переработку. Вспомните о старинных вещах, оставшихся от бабушек и дедушек. Механическая мясорубка или швейная машина, даже простая авоська представляют огромную ценность...

  Соловьев еще долго рассказывал об дальнейших планах администрации, с цифрами в руках объяснял использование городских запасов и многое другое. Реакция ошеломленных горожан варьировалась от полного неверия до банальных истерик и инфарктов, так что службе скорой помощи пришлось принять до ночи множество вызовов к больным.

  За окном давно уже опустилась густая тьма, но в здании администрации по-прежнему горел яркий свет. А снаружи тьма не рассеивалась даже огнем уличных фонарей. В целях экономии угля на электростанции, приняли решение впредь их не включать. Вместе с Соловьевым, сквозь зубы молча проклиная его, вся администрация оставалась на рабочих местах до ночи. Глава уже заканчивал запланированные на сегодняшний день дела и, собирался домой, когда зазвенел телефон. Начальник городского отдела полиции подрагивающим от волнения голосом сообщил, что наконец смогли найти человека, который разобрал речь пойманного накануне аборигена. Помог старенький мулла, башкир по национальности. Оказалось, что город перенесся в прошлое из 2011 года на башкирские земли в южных предгорьях Урала в 1109 год по мусульманскому календарю или в 1689 год по-христианскому...

  Старинный, торговый и сельскохозяйственный городок, основанный на Южном Урале первыми русскими поселенцами еще в самом начале семнадцатого века, поднялся на старинном караванном пути из Средней Азии на Урал а оттуда дальше на запад, в Русь. Веками он жил торговлей и сельским хозяйством, окружающие плодородные земли и умеренный климат давали возможность выращивать богатые урожаи пшеницы, разнообразные овощи и фрукты. Уже в советское время, эвакуированные во время войны металлообрабатывающие заводы стали основой промышленности города. Тысячи людей тогда работали на них. Город, процветавший во времена СССР, после его развала, захирел, население уменьшилось с 80 тысяч человек до едва 70 тысяч. Заводы, вырванные из производственных цепочек, влачили жалкое существование, вынужденные вместо производства готовых изделий заниматься ремонтом, моторный - двигателей, электротехнический - почти любых электротехнических изделий.Последующие пару дней горожане пребывали в состоянии прострации, переваривая ошеломляющие известия о переносе города в старину, но продолжая по привычке ходить на свои предприятия и в организации. А городские власти использовали это время на полную катушку. Соловьев воспринял перенос как вызов собственным способностям в качестве управленца и развел бурную деятельность, истово оправдывая кредит доверия горожан, стараясь делами доказать сомневающихся, прежде всего из городской верхушки-он идеальный вариант управленца и способен обеспечить выживание города. Уже на следующий день он с утра собрал в актовом зале и 'порадовал' подчиненных заявлением, что отныне рабочий день -десять часов, а выходные временно отменяются. А кому не нравится он никого не держит, но и всему городу вскоре предстоит работать в подобном режиме. Осмелившихся уйти нашлось всего лишь несколько человек.

  Совместные комиссии из 'наскипидаренных' чиновников и полицейских поехали по городу. К засевшему в кабинете Главе, словно в центр раскинутой по городу паутины, стекались доклады. Из магазинов 'Охота и рыбалка' и оружейного, о том, что наличное оружие под расписку конфисковано и вывезено на склады воинских частей. От других посланцев администрации, что содержимое аптек описано, а городской медицинский склад, магазины, торговавшие компьютерной техникой и средствами малой механизации, опечатаны до дальнейших распоряжений. Протестовавшим против самоуправства хозяевам магазинов не помогли не грозные знакомства, не бурные истерики, посланцы администрации были непреклонны, а Соловьев возмущенные звонки просто игнорировал.

   Перед обедом состоялось внеочередное совещание городского Собрания. Соловьеву пришлось мобилизовать на него всех сторонников, а колеблющихся запугивать хаосом, который неизбежно наступит, если не принять чрезвычайных мер. Ему самому пришлось дважды обращаться к депутатам с короткими, но весьма эмоциональными речами. Он давил, давил и еще раз давил! После непродолжительного, но яростного спора с оппозицией, его предложения победили. Собрание приняло постановление:

  'О сложившейся экстраординарной

  и чрезвычайной ситуации в городе'

  В соответствии с ст. 2, 3 Конституции Российской Федерации, ст. 3 Федерального конституционного закона от 30 мая 2001 г. ? 3-ФКЗ 'О чрезвычайном положении', в связи сложившейся экстраординарной и чрезвычайной ситуации в городе, связанной с переносом его территории в семнадцатый век и в целях гарантирования прав и свобод и жизни жителей города

   Собрание депутатов города РЕШАЕТ:

  1. Возложить на Собрание депутатов функции высшего законодательного органа города.

  2. Установить, что на территории города действует Конституция и законодательство Российской Федерации, в части не противоречащей нормативным актам города.

  3. Утвердить Временное положение о Режиме чрезвычайного положения (Приложение 1).

  4. Ввести на территории города Режим чрезвычайного положения с 21 апреля 1689 г.

  5. Юридическому управлению администрации подготовить проект нового Устава города до 1 мая 1689 г.

  6. Утвердить Положение о временных полномочиях администрации города (Приложение 2).

  7. Утвердить Программу действий по промышленному и сельскохозяйственному развитию территории города (Приложение 3).

  8. Настоящее решение вступает в силу с 21 апреля 1689 г.

  В. А. Соловьев

  Собрание провозгласило себя верховным законодательным органом и предоставило почти диктаторские полномочия мэру, утвердив его программу действий.

  - Создание крепкой армии, способной защитить город;

  - Развитие сельского хозяйства: растениеводство, разведение птицы и свиноводство, самообеспечение города продовольствием;

  - Разработка богатейших месторождений Урала и его окрестностей;

  - Развитие промышленности до уровня как минимум середины 19 - начала 20 века, прежде всего военной промышленности и металлообработки;

  - Создание черной и цветной металлургии, химической промышленности и фармакологии.

  Еще одним решением объявили чрезвычайную ситуацию и подчинили администрации предприятия, хозяева которых оказались за пределами города. А чтобы не терять времени на сборы руководителей, решение спешно размножили и заверенную копию повезли по предприятиям. Структура управления приняла следующую конфигурацию. Во главе исполнительной власти стоял мэр, полномочия его существенно расширили, но власть его была далеко не диктаторской. Законодательную - представляло собрание депутатов города, а судебную - городской суд, руководствовавшийся решениями собрания депутатов и российским законодательством в части не противоречащей решениям законодательной власти.

  Первой жертвой стали городские банки и федеральное казначейство. Их объединили и напрямую подчинили заместителю главы по финансам. А по телевизору заместитель мэра объявил, что банкноты Российской Федерации продолжают использоваться до их обветшания и замены металлическими монетами и банкнотами, которые станет выпускать город. Большая часть городских заводов как впала с разрушением Союза в полукоматозное состояние, так и оставалась по сей день в таком-же положении, поэтому директора восприняли решение о переподчинении с явным облегчением. По крайней мере, теперь они видели перспективу возрождения своих заводов. Их, пусть устаревший станочный парк, для семнадцатого века станет хай-тэком и будет задействован на сто процентов. Город после переноса мог рассчитывать лишь на собственные силы, начиная от изготовления столовых приборов и чугунных сковородок с котлами, заканчивая производством оружия, станков на замену выходящим из строя, двигателей и других вещей, необходимых для нормальной жизни горожанина двадцать первого века. Серьезная промышленная база, заложенная еще в 40-70 г. далекого двадцатого века, давала возможность достаточно легко наладить их производство. Моторный и, электротехнический заводы, железнодорожные и грэсовские мастерские делали стартовые позиции города в металлообработке более чем крепкими, а молокозавод в купе с хлебокомбинатом, мясоконсервным комбинатом позволяли наладить переработку сельскохозяйственной продукции. Плохо было с легкой промышленностью, несколько частных цехов по изготовлению мебели и небольшая швейная фабрика.

  На ГРЭС, градообразующее для города предприятие, Соловьев приехал самолично. Солнце потихоньку склонялось к закату, когда служебный мерседес Главы подъехал к проходной станции. С ее директором у него сложились сложные отношения. Тот входил в узкую группку наиболее влиятельных людей города, до переноса был спонсором каждой местной фронды и сыграл немалую роль в первом отстранении Соловьева от власти, а на память тот никогда не жаловался. Директор немедленно принял Главу. ГРЭС до переноса входила в одну из крупнейших российских компаний и, директор мог бы попытаться оказать сопротивление. Как никак огромные деньги, возможность шантажа неподачей тепла и электроэнергии в город и даже собственный силовой ресурс-военизированная вооруженная охрана у предприятия были. Но, благоразумие взяло вверх, бунт на тонущем корабле неуместен. После некоторых колебаний, директор принял условия администрации. Симпатичная секретарша расторопно накрыла изысканный стол в зоне отдыха и немедленно удалилась. Усадив дорогого гостя на удобное кресло, хозяин кабинета уселся напротив и лишь рассыпался в комплиментах и в уверениях что станция полностью подчиняется городу. Незримые подковерные игрища имеют неписанные, но от этого не менее твердые правила, поэтому Соловьев внешне вполне благосклонно принимал эти заверения, и лишь торжествующе блестевшие глаза выдавали его подлинные эмоции.

  Лишь директор мясокомбината, точнее оставшегося после всех обрезаний 90-х годов небольшого огрызка в виде мясоконсервного цеха, возмутился самоуправством чиновников, категорически отказался подчиниться и расхохотался в лицо посланцу администрации. 'Варяг', совсем недавно приехавший в город не представлял местные властные расклады и привык во всем полагаться на покровительство реальных хозяев своего производства. На подобный демарш стоящий перед директором мелкий чиновник администрации лишь глянул взглядом, каким смотрят на обделавшегося несмышленыша, саркастически улыбнулся, молча развернулся и вышел из кабинета. Не успел победитель насладится триумфальной викторией, как дверь с грохотов распахнулась. Два вооруженных автоматами полицейских заскочили в кабинет. Не говоря ни слова, сдернули с удобного кресла на пол, ошарашенного их неожиданным появлением директора, выкрутили руки и сковали их наручниками. Не обращая внимания на возмущенные крики, и секретаршу в приемной, изобразившую внезапный обморок, они вытащили директора на улицу и погрузили в патрульную машину. Только вечером бедолагу выпустили из здания городского отдела, но в его кресле уже сидел бывший заместитель, тут-же назначенный Главой города на должность директора.

  На следующее утро в актовом зале здания администрации собрали актива города с участием мэра, финансово-экономического и торгово-промышленного управлений администрации, директоров предприятий и частных предпринимателей, активистов и заслуженных людей. Первым перед молчаливой аудиторией выступил глава города. Поднявшись к трибуне, он говорил недолго, лишь провозгласил, что городу необходимо наладить в первую очередь производство огнестрельного оружия, как стрелкового, так и тяжелого, металлургию, как черную, так и цветную. В области химической промышленности наладить производство серной и азотной кислоты, соды и целого ряда других веществ. Наладить изготовление бумаги и множества необходимых человеку мелочей начиная от ниток и мыла, заканчивая производством мебели. После него выступал руководитель торгово-промышленного управления, после этого каждому из директоров сотрудники мэрии выдали утвержденное главой города задание по выпуску продукции и налаживанию новых производств. После этого их отпустили, а частные предприниматели еще долго делили кто и что станет выпускать. Без согласия администрации, поставившей основные источники сырья под контроль, наладить серьезное производство было невозможно, но после недолгих споров, бизнесмены определились, кто чем будет заниматься и получили добро от главы торгово-промышленного управления.

  Жизнь горожан уже в первые дни после переноса разительно изменилась, но население в целом довольно спокойно восприняло это, понимая, что перемены неизбежны и даже необходимы для общего выживания. Лишь кучка вечно недовольных злобно пророчествовала наступление 'сталинских' времен. Уже на следующий день свет в жилых кварталах стал выключаться в десять вечера, а вновь появляться в шесть утра, что немало возмущало любителей 'ночной' жизни. С улиц исчезли легковые автомобили, без горючего не поездишь. Даже грузовые появлялись на улицах гораздо реже, зато вооруженные патрули военных и милиции круглосуточно обходили город. В продовольственных магазинах и киосках ассортимент стал гораздо беднее. С прилавков исчезли консервы и другие продукты длительного хранения, напоминая уже привыкшим к рыночному изобилию пенсионерам времена конца восьмидесятых. Частники, воспользовавшись моментом, попытались взвинтить цены до небес, но тут-же нарвались на, диких размеров штрафы, немедленно накладываемые полицией. Цифры на ценниках моментально вернулись к старым значениям. Хуже стало с 'культурной' жизнью. Дома культуры и единственный кинотеатр города продолжали работать в обычном режиме. Вещавшее с утра и до отключения электроэнергии, городское телевидение гнало вперемешку российские и зарубежные кинофильмы, изредка записи концертов и музыкальных клипов, а вечером городские программы. Но все это не могло заменить избалованным горожанам привычное информационное изобилие. Интернета не было от слова вообще, и привыкшая к нему молодежь не знала, куда себя девать в свободное время.

  Что горожане безусловно одобряли, так это то, что в городе исчезли безработные и тунеядцы. Их бросили на муниципальные работы. Кто шел добровольно, кто по направлению городского центра занятости, а кого и принудительно доставляли полицейские. Работы нашлось всем. Часть сооружала бетонные блокпосты на окраинах. По периметру города вслед за экскаваторами, рывшими глубокий ров, а из вынутого грунта формировавшими высокий вал, по весенней грязи шли остальные работники. Лопатами и ручными трамбовками они ровняли и укрепляли получившийся вал, готовя город к возможной обороне. Оставшиеся разбирали ставшие ненужными железнодорожные пути.

   К этому времени подоспели сообщения о результатах облета по максимальному радиусу окрестностей города. Никаких признаков деятельности человечества двадцать первого века, вокруг лишь немногочисленные стойбища кочевников да небольшие крепости местных князьков. Ближайшие крепостицы русских в паре сотен километров ближе к полярному Уралу, а основные поселения русских на севере, там же, где находилась резиденция знаменитого купеческого рода Строгановых, в тот период почти самовластных владык русского Урала. Ничего не дало и недельное прослушивание эфира мощными радиостанциями, имевшимися на радиоузле и у военных. Один лишь треск гроз. После этого стало окончательно ясно, что попаданцы перенеслись из двадцать первого века одни.

  Соловьев пребывал в великолепном настроении, намеченные планы выполнялись и, если бы не упрямство районной администрации он был почти счастлив. На предложение объединить город с перенесенными вместе с ним остатками района, глава ее администрации ответил категорическим отказом. Идти в подчиненные к Соловьеву он не желали. И сельские депутаты и, их руководитель понимали, что гайки будут закручиваться с еще большим усердием чем в первое пришествие Соловьева во власть. Да и становиться из довольно значительных чиновников рядовыми гражданами, они не желали. Не помогло убедить несговорчивых районников даже отсутствие у них силового ресурса- районный отдел полиции предпочел подчиниться городу.

  Прошло три дня и люди начали понемногу смирятся с тем, что город перенесся в далекое прошлое. Алексей Семенович, или как его звали приятели и заслужившие уважения коллеги из районной полиции, Семеныч, натянул на тощие ноги старые спортивки и осторожно прошлепал босыми ногами мимо мирно сопящей во сне жены на кухню. Везет ей, подумал он, сегодня у нее выходной, а тут не свет не заря тащись на службу. Поверх сверкающей молочной белизной газовой плиты, совсем недавно купленной в кредит по настоянию супруги, красовалась пошарпанная, приобретенная как-то по случаю двухконфорочная электроплитка. Он досадливо покосился на дорогую покупку, ставшую теперь лишним предметом мебели на кухне-газовая система третий день как пустовал. И похоже в ближайшем будущем газ так и не появиться. Сокрушенно вздохнув, включил электрическую конфорку, положил на нее чугунную сковородку и, выставив нагрев на шестерку, все равно пока старая плита накалится времени пройдет уйма, поплелся на гигиенические процедуры.

  Через полчаса он уже выходил из дома. На обшарпанной двери в подъезд белел бумажный лист с напечатанным ярко-алыми буквами объявлением 'Просьба до двадцать пятого апреля получить в Жеке по адресу ул. Ленина 25 продовольственные талоны на семью. Для получения талонов иметь с собой паспорт. Внимание! По распоряжению администрации города, продажа продовольствия без талонов с двадцать шестого апреля производится не будет!' Так-непроизвольно вздохнул Семеныч, -дожились, снова талоны как в конце 80-х. Умом он понимал, что в их положении это неизбежно. Еще раз внимательно перечитав объявление, он покачал головой. Надо не забыть позвонить своей клуше, когда проснется, пусть сходит получит талоны, где лежат паспорта, она в курсе. А то останемся как обычно на бобах. С тем дурдомом, который сейчас творится в отделе, еще не известно, когда сам вернусь со службы. Алексей Семенович почти двадцать лет отдал службе в районной полиции, из них почти восемь участковым уполномоченным, так что о порядках в родном ведомстве знал все или почти все.

  Солнце еще невысоко поднялось над горизонтом, но жарило не по-апрельски. Палящие лучи успели почти полностью расправиться с наследием зимы, лишь в тени многоэтажек еще скрывались, потихоньку истекая талой водой, покрытые грязью и мусором сугробы. Теплый ветер без устали размахивал голыми ветвями деревьев, приносил запах сырости и весны. Рано, улицы пустынны, лишь кое-где торопливо идут озабоченные чем-то прохожие, да вдали промелькнул вооруженный автоматами полицейский патруль. До отдела километра два, идти минут двадцать, поэтому он не стал дожидаться автобуса. Тем более что по нынешним временам отсутствия в продаже горючего, городские автобусы ходили набитые людьми как сельдями в бочке. Удовольствие ниже среднего.

  Через пять минут, он свернул на малолюдную в это время улицу Советская. Дорога пуста, лишь изредка, взметая белесую пыль с успевшей подсохнуть проезжей части, пронесется грузовик или битком набитый автобус. Он неторопливо, время еще позволяло, шел вдоль старинных купеческих особнячков, ставших после революции домами для многих поколений горожан. Навстречу попался мужик в рабочей куртке, с помятым лицом, видимо со смены. В углу рта сигарета, кольца дыма причудливо поднимаются к небу. От этого зрелища рот заполнился тягучей слюной. Неопределимо захотелось курить, но вытащенная из кармана пачка Winston как на зло оказалось пустой. Семеныч невольно оглянулся в направлении дома. В ожидании дефицита он приобрел у знакомых торговцев стратегический запас курева, но не возвращаться же из-за сигарет! Впереди у перекрестка показался окрашенный в бледно -зеленый цвет киоск. С хозяевами его он был шапочно знаком, пересекались пару раз в гостях у общих приятелей. Мучительно вспоминая как зовут владельцев киоска, он ускорил шаг, остановился перед окошком. Убогий набор товаров за стеклянными витринами неприятно поразил бедностью по сравнению с тем, какой был до переноса. Несколько разновидностей газированной воды, печенье, конфеты и немного сигарет и все. Продавец, небольшого ростика миловидная женщина, слегка высунувшись из окошка, осведомилась профессионально-приветливым голосом:

  -Что Вы хотели?

  Семеныч, наконец вспомнил имя хозяйки и, произнес белозубо улыбаясь:

  -Здравствуйте Танюша, Winston есть?

  Хозяйка несколько секунд вглядывалась в физиономию посетителя, наконец вспомнила где его видела, лицо женщины расцвело в дружелюбной улыбке:

  -Здравствуйте, Алексей! -она торопливо оглядела небогатый набор товаров на прилавке и соболезнующее развела руками, - к сожалению, Winston кончился. Как видите с ассортиментом вообще беда, на базе выдают совсем по чуть-чуть.

  -Жаль, буду искать.

  Они еще поболтали несколько минут, о том, как прижимают малый бизнес вместо того чтобы помогать, как станут жить после переноса и что обещал Соловьев горожанам. Затем Семеныч бросил взгляд на часы, время поджимало. Торопливо попрощавшись, направился дальше.

  Еще через час он уже крутил руль выделенной ему полицейской машины направляясь на объезд закрепленного участка. Мимо, безмолвными серыми пятнами пролетали пятиэтажки, на обочинах стыли никому не нужные теперь легковушки. Курить хотелось так что скулы сводило. По дороге он несколько раз останавливал знакомых полицейских из городского отдела, благо патрули встречались на каждом шагу, но как на зло Winston не у кого не оказалось. Ладно, решил он, стрельну хоть что-нибудь на пропускном пункте на выезде из города. Скрипнув тормозами, машина остановилась у высоких, в два человеческих роста обшитых блестевшим на солнце металлом ворот, перекрывавших выезд из города. Справа и слева от них змеился, скрываясь вдали, довольно высокий вал с широким, глубиной в рост человека рвом спереди. Из стоящего рядом с воротами бетонного сооружения, высотой с двухэтажный дом с узкими бойницами, направленными в сторону окружающей город степи, неторопливо вышли двое с автоматами на плече. Один, в привычной полицейской форме сразу подошел к машине и потребовал документы. Его Семеныч не знал, видимо из новеньких в городском отделе. Другой в армейском камуфляже остановился чуть поодаль, но так, чтобы контролировать действия водителя, а полицейский не перекрывал сектор обстрела. Семеныч предъявил пропуск на выезд, физиономия полицейского поскучнело. Поинтересовавшись для проформы не на участок ли, он едет и, получив утвердительный ответ, автоматчик, повернувшись к блокпосту, махнул рукой дескать открывайте. Но не успели охранники ворот отойти, как Семеныч приоткрыв дверь, произнес просительным тоном:

  -Ребята, куревом не богаты, а то забыл дома?

  Полицейский дернул уголком рта, молча пошарив в кармане форменных штанов, извлек пачку, в которой сиротливо лежали несколько мятых сигарет.

  Сглотнув набежавшую слюну, Семеныч спросил:

   -Возьму парочку?

  Тот все также безмолвно кивнул, спрятав пачку назад, направился в блокпост.

  В Малаховке и Новобуженке, ближайших деревнях его участка, обстановка оказалась нормальной, насколько это может быть после переноса в прошлое. Даже электричество обещали вскоре подать. К Селинной, очередному пункту маршрута, он поехал ближе к обеду, планируя там и перекусить. С шоссе туда вел грунтовый съезд. Маленькая-дворов на тридцать, умирающая деревня разместилась за небольшими холмами, из-за чего мобильная связь там и до переноса была неустойчивой. Торопливо промелькнули поля с еще не до конца растаявшими остатками сугробов, несколько небольших рощиц. Впереди показались убогие домишки, обитаемые и брошенные, уже полуразвалившиеся, вперемежку с потемневшими от весенней влаги голыми деревьями, лишь в центре несколько изб по справнее. Порядком раскисшая грунтовая дорога обрывалась у, покосившегося деревянного забора. За ним возвышалась древняя изба из потемневших от старости бревен, ремонт ей не помешало бы провести еще лет десять тому назад. Жившая там одинокая старуха, единственная дочь которой еще в молодости погибла в дорожно-транспортном происшествии, доживала век в бедности и тоске. Машина остановилась у калитки. Участковый частенько заходил к словоохотливой старушке, попить чайку с городскими пряниками и узнать немудреные деревенские новости. Неожиданно здоровенные иссиню черные вороны, взвились в безоблачно-синее небо и закружились с недовольным карканьем над двором старушки. Семеныч бросил взгляд вдоль улицы. Никого. 'А где люди? Да что у них случилось?' - подумал он с недоумением, деревенские не могли не заинтересоваться появлением посторонней машины и любопытствующие всегда встречали его уже у ворот. От пронзительных птичьих криков ему стало как-то не по себе, показалось что накануне случилось нечто ужасное.

  Небрежно забросив на плечо автомат, он вылез из машины. Вороны продолжали с хриплым карканьем кружить над двором и больше не единого звука, лишь ветер тихо шуршал ветками деревьев. Открыв незапертую калитку, сделал шаг вовнутрь и замер. Немного в стороне от входа, так что с улицы не было видно в наполовину впитавшейся в землю кровавой луже валялся полуразрубленный труп дворовой собаки. Кто-то одним страшной силы ударом почти пополам перерубил хребет несчастного пса, бесстыдно обнажив белизну ребер и красноту мышц. Убили собаку давно, прошло как минимум несколько часов и вороны успели изрядно исклевать мертвое тело. Чья-то нога небрежно наступила на кровавую лужу, алый след вел к двери. Семеныч замер, сердце на секунду остановилось, а потом принялось колотиться в два раза чаще. Он опасливо огляделся по сторонам, одновременно сбрасывая автомат с плеча и беря его на перевес. Посмотрел на дом. Тишина, сельская идиллия, зловещее карканье ворон над головой и наполовину перерубленные труп собаки. Семеныч судорожно выпустил воздух из груди, оказалось, что несколько секунд он стоял, затаив дыхание. Да что же это такое тут твориться, - с отчаянием подумал он, - ему показалось, что там за дверью его поджидает что-то ужасно жуткое. Внезапный порыв ветра ударил по двери, с пронзительным скрипом распахивая ее, бесцеремонно показывая постороннему не освещенное солнцем нутро избы. Семеныч вздрогнул, сердце в груди на миг остановилось. Он с силой обхватил цевье автомата. Это действие помогло ему собраться с решительностью, глаза его сузились в узкие щелочки. Семеныч опустил взгляд на труп несчастного кабыздоха. Сапог, оставивший след в кровавой луже выглядел странным, с характерным широким носком, не встречающийся у современной обуви. 'Аборигены отметились?'-покачал он головой. Обойдя кровавую лужу по широкой дуге, полицейский подошел к двери, несколько мгновений помедлил, собираясь с духом, затем осторожно заглянул в полутьму. Бесстыдно открытый шкаф с пустыми полками, рассыпанные порошки на до белизны отдраенном полу, чуть дальше валяется самодельная табуретка и ужасный запах.

  Запах крови и скотобойни, словно здесь некто неведомый занимался разделкой мертвых туш.

  -Есть кто? -негромко спросил Семеныч. Тишина, лишь злобное карканье воронов, кружащихся над двором:

  -Эй, хозяйка, это - я участковый уполномоченный! -во весь голос крикнул он в полутьму. Гробовая тишина в ответ.

  Аккуратно ступая по скрипучим доскам, зашел в избу. На пороге кухни на окровавленном полу лежала хозяйка. Скрюченные в предсмертной судороге сухие старушечьи пальцы в последнем усилии вцепились в самотканый половичек, синефиолетовый клубок спутанных кишок из вспоротого живота, лежал на полу. Над ними с жужжанием вились жирные мухи, а остекленевшие глаза казалось навек запечатлели облик убийцы. Несколько мгновений он ошарашенно разглядывал открывшуюся картину. Вот откуда этот страшный запах, подумал он почему-то, хотел что-то сказать, но горло сжалось, он медленно попятился на выход из дома. Несколько секунд он, тяжело дыша, стоял во дворе, пытаясь совладать с рвотным инстинктом, пока позывы не прекратились. За долгую жизнь ему многократно приходилось видеть погибших, в том числе от огнестрельного оружия, но такое зверское убийство он видел впервые. Нашарив в кармане телефон, хотел было позвонить в отдел, но связи не было. Семеныч выключил и снова включил телефон, сигнал не появился. Остервенело матюкнувшись, он запоздало передернул затвор автомата и вновь нырнул в черный провал дверей.

  По очереди участковый уполномоченный обошел все дома деревни. Всюду одно и тоже. Следы торопливого, но тщательного грабежа, при этом грабители вели себя странно. Телевизоры, компьютеры остались на месте, зато исчезла вся посуда, инструмент, ткани, любая, даже самая изношенная одежда и продукты питания. Везде окровавленные трупы стариков, не одного моложе шестидесяти, характерные следы странных сапог и четкие отпечатки конских копыт на земле. Он сел в машину, прикрыв веки, откинулся на спинку кресла. Когда глаза вновь открылись, в них полыхал нескрываемый

  гнев, а губы полицейского побледнели и сжались в тонкую линию.

  'Девять человек! Он каждого из них знал, за что их убили? Сволочи! Подождите, это Вам так не пройдет!'. Семеныч гневно рванул ворот форменной рубахи и вновь грубо выругался. Это помогло, белугой взвыл автомобильный мотор, машина, подпрыгивая на ухабах и разбрызгивая немногочисленные лужи помчалась по грунтовке. Через несколько минут машина взобралась на невысокий холм, и остановилась, продолжая рычать мотором. Столбик на экране мобильного телефона показал, что связь вновь появилась. Торопливо отстукав по клавишам номер дежурного и, услышав знакомый голос, Семеныч разлепила искривленные судорогой губы и яростно прокричал:

  -У нас чрезвычайная ситуация!..

  Соловьев аккуратно положил телефон на стол, откинулся в кресле и ненадолго задумался. 'Погибших людей жалко, но этот печальный случай однозначно доказывает, что без города деревне не выжить и естественно подтолкнет районную администрацию на объединение. Вынудит их поступить так как выгодно ему.' Эта циничная мысль никак не отразилась на лице Главы. Рывком поднявшись с кресла, он подошел к открытому окну. Свежий весенний ветер охладил пылающую кожу лица. Разгар рабочего дня, перед администрацией никого, лишь на противоположном конце площади у здания бывшего горкома бредет куда-то парочка старушек. 'Интересно, когда я увижу перед собой представителей района? Вряд ли придется дожидаться долго, они несомненно уже в курсе происшествия.'

  Победным маршем зазвенел рингтон на лежащем на столе личном мобильнике. Губы Соловьева раздвинулись в победной полуулыбке.

  Рингто́н (англ. ring - звонок, tone - музыкальное ударение) - звук, мелодия, воспроизводимая на сотовом телефоне для оповещения о входящем вызове или входящем текстовом сообщении.

   Вернувшись на место, он посмотрел на экран телефона. Так и есть, судя по номеру звонок от главы администрации района.

  Солнце успело перевалить через полдень, но холодный северный ветер делал все попытки светила обогреть после зимней спячки землю бесполезными. Словно природа махом перескочила из конца апреля в его начало, отличие лишь в том, что снега почти нет. Грязно-белые остатки сугробов сохранились лишь под защитой тени от зданий. На мокром после ночного кратковременного дождика плацу и, около двухэтажной казармы никого, лишь в районе курилки ежились от холодного ветра табачные маньяки. Солдаты уже вернулись после обеда из столовой, а до развода еще минут пятнадцать. Александр в самом прекрасном расположении духа шел из столовой по плацу части.Ремонтную базу после Переноса объединили с радиолокационным батальоном. Получившегося мутанта пополнили людьми из вертолетного отряда и назвали мотострелковым батальоном. Почти триста солдат и офицеров, вооруженных современными российскими автоматами и, снятыми с хранения бронетранспортерами составили ударный кулак города. Хотя с тем, что на территории города дислоцировалось несколько, пусть маленьких, воинских частей, городу повезло, но все они были тыловые, а вертолетный отряд вообще относился к МЧС. Наличное вооружение исчерпывалось легким стрелковым вооружением и, лишь в роте охраны отряда хранилось несколько пулеметов РПК. Броня в городе имелась, в боксах бывшей рембазы стояло сорок единиц БТР-70 и почти все из них было возможно отремонтировать, но техника прибывала в город уже без оружия.

  Александр как был командиром взвода-маломерки из десяти человек, так им и остался. Вот только тихие времена закончились и дел как говорил в известном боевике одесский милиционер, стало за гланды. Работы по обустройству новых солдат, снятие с консервации бронетранспортеров БТР-70 и постановка на хранение техники локаторщиков, подготовка из связистов и ремонтников мотострелков, отнимали уйму времени, так что, когда он приходил домой, стояла ночь. Терять время на готовку еды и дорогу домой и обратно на службу не хотелось, поэтому последние дни он как правило обедал в части. На незатейливый вкус вчерашнего курсанта там готовили вполне аппетитно и главное порции большие.

  БТР-70 - советский бронетранспортёр - боевая колёсная плавающая

  бронемашина, предназначенная для транспортировки личного состава мотострелковых подразделений и их огневой поддержки, в том числе и в условиях применения оружия массового поражения.

  Не успел Александр открыть дверь в казарму, как в кармане бушлата забился мобильный телефон. Кто это? - подумал он, губы его расплылись в невольной улыбке - может Оленька? Первый раз он влюбился в десятом классе в девочку на год старше. Парень младше возрастом девице показался неинтересен и финал так и не резвившихся отношений был печален для Александра. Его отвергли, он долго страдал и лишь после военного ВУЗа влюбился во второй раз, но его чувство от этого стало не менее преданным и сорвавшим 'крышу' напрочь. Влюбленные договаривались вечером встретиться, сходить погулять. В девятнадцать часов он должен смениться и, уйти отдыхать домой после суточного дежурства. Так что до утра он свободный. Когда он вытащил телефон, на экране высветился номере принадлежащий дежурному по штабу. Александр разочарованно вздохнул. Что-то связано с тем, что он сегодня ответственный по части? - с невольной тревогой подумал он. Не дай бог свидание сорвется, Оля мне этого не простит!

  -Слушаю, лейтенант Петелин, - по-уставному представился Александр.

  -Тащ. лейтенант, младший сержант Рудской, дежурный по штабу! - до противности бодрым голосом произнес срочник-дежурный, - Вас вызывает командир базы!

  На миг сержант запнулся, сообразив, что сморозил глупость и немедленно зачастил дальше:

  -Ой! Извините, не привык еще что теперь мы батальон!

  -Ничего страшного..., -, настроение Александра стремительно портилось. Похоже его ждал большой облом со свиданием, но тень надежды что все как-то обойдется, еще оставалась. Он помолчал, собираясь с мыслями, потом поинтересовался, -не знаешь зачем вызывают?

  -Нет, тащ. лейтенант!

  Александр подошел вплотную к двери, негромко постучав, приоткрыл.

  -Разрешите? -спросил он.

  В кабинете командира бывшей ремонтной базы, а ныне мотострелкового батальона густо плыл плотный, хоть топор вешай, сигаретный дым. При виде подчиненного, подполковник Изюмов затушил сигарету об лежавшую на столе полную окурков хрустальную пепельницу, махнул рукой, разгоняя дым и, густым басом пригласил:

  -Заходи лейтенант!

  Остановившись перед массивным столом Александр принял уставную стойку и отрапортовал:

  -Товарищ подполковник! Лейтенант Петелин по Вашему приказанию прибыл.

  Командир не стал разводить долгих прелюдий, человек он был прямой, да и армейские порядки их не предполагают.

  -Значит так лейтенант, твой взвод сегодня дежурная тревожная группа?

  -Так точно, - доложил Александр, понимая, что над его вечерними планами нависла угроза.

   -Значит и ехать тебе! Ориентирую. Напали на деревню Селинную, много погибших, часть населения исчезла. Следы напавших ведут за границу зоны Переноса. Похоже это местные. Полиция просит от нас помощи броней и бойцами.

  Произнеся это, подполковник бросил испытующий взгляд на подчиненного, на лице Александра мелькнула тень растерянности. Задание давало шанс отличится, но на сегодняшний вечер у него уже были планы. Увидев выражение лица подчиненного, командир слегка нахмурился, но затем все-же продолжил.

  -Приказываю! Берешь свой взвод, в оружейке получите автоматы и по паре снаряженных магазинов, бронники не забудьте. Распоряжение дежурному по батальону я уже дал. В парке Вас ждет 'парадный' БТР, водитель поедет мой. Выдвигаешься к зданию райотдела полиции, там поступаете в распоряжение капитана Синицына из райотдела полиции. Старший Вашей группы начальник штаба Воробьев. Задача сопроводить полицейских. При угрозе жизни применять оружие на поражение, но патроны старайся экономить. В белый свет как в копеечку не стрелять! Задание понятно?

  Александр стиснул губы.

  -Так точно! -излишне бодрым голосом отрапортовал он, хотя на душе у него скребли кошки. Вчера он и так с трудом уломал начавшую злится на то, что ее парень вечно пропадает на службе Ольгу, на встречу. Такую подставу она ему не простит!

  -Вопросы? - спросил командир и положил сложенные 'домиком' руки на столешницу.

   Александр лихорадочно продумывал отмазку, но как на зло на ум ничего стоящего не приходило. Его взгляд скользнул по противоположной стене. Портрет Президента России все еще висел там живой насмешкой над незадачливыми попаданцами. Покраснев, он брякнул первое что на ум пришло:

   -Товарищ полковник согласно плана сегодня взвод должен заниматься расконсервацией техники 'ДХ', если мы уедем Ваше указание не будет выполнено.

  ДХ - длительное хранение

   -Так, - окончательно разозлившись, рявкнул командир, -это не твоя забота! Выполнять! Распутились тут!

   Александр сжал губы в тонкую ниточку и уже повернулся на выход, когда позади раздалось:

  -Подожди!

  Командир повернулся к стоящему рядом металлическому сейфу, покопавшись немного, вытащил украшенную печатью бумагу. Протянув ее Александру, все еще недовольно буркнул:

  -Пропуск! Без него не выпустят из города.

   Через каких-то полчаса БТР плавно затормозил у бетонных блоков, перегораживающих дорогу к скромному одноэтажному зданию районного отдела полиции. Начальник штаба спрыгнул на землю, бросив коротко:

   -Ждите, - направился к зданию. Коротко переговорив со стоявшим на входе милиционером с укороченным автоматом на плече и, предъявив вытащенные из нагрудного кармана документы, исчез за дверью. Вслед за ним на раскисшую землю спрыгнул Александр. Налетел порыв зябкого и сырого ветра, мокрые кусты обдали брызгами, заставив поспешно шарахнутся в сторону. Обходя унылые лужи на асфальте, Александр отошел в сторону, достал из кармана телефон и набрал номер своей девушки. Нетерпеливо перетаптываясь на месте, он слушал долгие, безответные гудки и про себя молили 'Ну возьми же трубку!'. Он уже было подумал, что так и не дозвонится, когда послышался знакомый девичий голосок:

  -Але!

  -Привет Олюня! Это я!

  -Привет, чего звонишь, - слегка игриво осведомилась девушка.

  -Тут это, -смутился парень, - не получится нам встретится сегодня. Меня отправили с тревожной группой за город, не знаю даже когда вернусь.

  -Вот как? -судя по голосу настроение девушки стремительно изменилось из кокетливого на желание поскандалить с незадачливым влюбленным, - Ну если тебе дороже твоя тревожная группа, тогда и встречайся с ней!

  -Олюня! - попытался возразить незадачливый влюбленный, но девушка уже отключила трубку. Александр вновь поспешно набрал ее номер, но телефон выдавал лишь короткие гудки. Негромко чертыхнувшись, он положил телефон в карман, лицо парня исказила быстрая гримаса досады.

  Появившийся в сопровождении полицейского с капитанскими погонами на плечах начальник штаба хмуро посмотрел на лейтенанта и махнул рукой, дескать залезай в машину и сам забрался вслед за ним. Полицейский, хлопнул дверью, садясь в выехавший из ворот уазик с милицейскими эмблемами. Колонна с вырвавшимся вперед внедорожником тронулась с места. Молодой человек мрачно уставился в окно, на душе скребли кошки. У подруги бывали приступы скверного настроения, тогда Александру приходилось дожидаться, пока оно не улучшится. По безлюдным улицам города, где лишь изредка пролетали, разбрызгивая небольшие лужи, грузовики да мелькали немногочисленные, до конца рабочего времени еще несколько часов, прохожие, машины добрались до КПП охраняемого периметра. Пронзительно взвизгнули тормоза, автомобили остановились в нескольких метрах от серых, свежеокрашенных ворот, закрывавших выезд из города.

  Бум-Бум, - раздавалось от расположенных неподалеку железнодорожных путей, ведущих к мясоконсервному комбинату. Вокруг них суетились железнодорожные рабочие вместе с приданными им в помощь разнорабочими. По распоряжению администрации они ускоренными темпами разбирали дорогу, а освободившиеся рельсы складировали для строительства новой линии, ведущей в казахстанские степи. Перед воротами, со скучающим выражением лица расположился на предусмотрительно принесенном стуле одетый в серый форменный бушлат полицейский. От внушительной высоты железной вышки, смонтированной на бетонной крыше, стоящей сбоку от дороги блокпоста, на него падала густая тень. Скучавший на вершине автоматчик на секунду выглянул вниз. При виде машины с начальством полицейский по-собачьи встряхнулся, торопливо поднявшись на ноги и придерживая одной рукой укороченный автомат, подошел к подъехавшей первой машине. Проверив документы, он обернулся к блокпосту и нетерпеливо махнул рукой. Дрогнули открываясь ворота, машины выехали наружу. Мимо промелькнул защитный вал с заполненным талой, ледяной водой рвом спереди.

  Машины, настойчиво гудя моторами, стремительно неслись по пустынному шоссе на север в направлении где в будущем возникнет областной центр. Вздымавшиеся позади в стылое голубое небо фаллическим символом трубы ГРЭС понемногу уменьшались. Лишь из одной из них вился черный дым, все котлы, кроме самого маленького, потушили, да и он работал в режиме строгой экономии. Мимо пролетали километровые столбы, раскисшие весенние поля, усеянные не до конца растаявшими остатками грязно-серых сугробов и черными столбиками нахохлившихся ворон. Безмолвные продрогшие деревушки проносились вдаль. Не единого человеческого существа вокруг, словно в пустыне, лишь единственный раз промелькнул спешащий куда-то трактор с одетым в потертый ватник мужиком в кабине. Александр бездумно смотрел вдаль, покусывая губы. Скандал учиненный подругой его обидел, но он знал, что пройдет совсем немного времени, настроение ее переменится и он ей все простит. 'Дурак'-корил он себя, но понимал, что по-другому он не может. Вскоре колонна повернула на грунтовый съезд с дороги, машины сбавили скорость, запрыгали по колдобинам и неглубоким лужам. Деревня Селинное показалось внезапно. Едва БТР взобрался на очередной холм, впереди появилось россыпь потемневших от времени деревянных изб в обрамлении голых, весенних деревьев. Машины проехали по центральной улице и остановились в центре поселка у ворот единственной двухэтажной избы с российским флагом над дверью и надписью сельсовет, шум двигателей смолк.

  -К машине, - негромко скомандовал майор и первым спрыгнул вниз, следом горохом посыпались на землю довольные что вырвались из части солдаты. Спрыгнув вниз они немедленно менялись в лице и растерянно замокали. На земле вплотную к добротному забору, окружавшему дом, лежали вполне угадываемые под когда-то белыми, а сейчас побуревшими от крови простынями, девять с головой укрытых тел. Из-под ближайшей слегка высовывалась узкая женская кисть, вымазанная в чем-то алом. Это кровь понял Александр. Он несколько мгновений ошеломленно смотрел на тела погибших, потом судорожно сглотнул. За короткую жизнь ему еще не приходилось сталкиваться с таким большим количеством погибших насильственной смертью. Внезапно навалились воспоминания об матери и отце. Он никогда не увидит его, не обнимет мать. Отвернувшись от погибших, он вздохнул, вдоль позвоночника пробежала морозная волна озноба. Только сейчас он до конца проникся тем, что задание, порученное ему, отличается от всего, что он выполнял ранее. Все по-настоящему и кровь, и смерть, и горе.

  Глянул искоса на подчиненных, солдаты с растерянными лицами толпились около боевой машины.

  -Постройте людей, -сухо произнес прибывший с ними капитан полиции.

  Когда строй замер, полицейский нервно одернул китель и продолжил:

  -Убили людей, -капитан невольно скосил взгляд в сторону погибших, зло катнув желваками, продолжил:

  -Часть населения деревни пропала, видимо их угнали. Наша задача злодеев покарать, пленных - освободить. По следам злодеев вышла группа с кинологом и собакой, но она вынуждена была остановить преследование на границе зоны Переноса. Дороги там нет, бездорожье, так что проехать можно только на Вашей технике. На случай если злодеи попытаются сопротивляться от Вас требуется оказать помощь. ОПОНа к сожалению, здесь нет, а Ваш БТР сейчас не убиваемый аргумент. Все понятно? Вопросы?

  Полицейский замолчал и обвел внимательным взглядом строй примолкших солдат.

  Злодей - преступник, полицейский сленг.

  -Понятно, - ответил за всех стоящий рядом с полицейским начальник штаба.

  -Тогда выезжаем, наш автомобиль первый, БТР за нами.

  -Принято, - кивнул начальник штаба, - и тут же скомандовал:

  -По машинам!

  На этот раз полицейские поехали в милицейской 'буханке'. Колонна вырвалась из деревни, машины запрыгали по разбитой грунтовой дороге, вскоре свернули в открытое поле. Когда показались два уазика, милицейский и с эмблемами погранслужбы России, первой на шум мотора выскочила овчарка. Вслед за ней вывались и замахали руками довольные полицейские в компании с двумя пограничниками. Наконец ожидание закончилось и приехала подмога. Через минуту полицейские вместе с солдатами устроились на БТР. Кому не нашлось места внутри, уселись на броню, машина тронулась в путь.

  Вдоль узкой полоски не покрытого лесом берега торопливо шагал, едва сдерживая рвущуюся с длинного поводка восточноевропейскую овчарку, полицейский кинолог. В нескольких метрах позади тревожно рыча двигателями и разбрызгивая во все стороны комья грязи, медленно ползла боевая машина, облепленная неуклюжими, в брониках и бушлатах, бойцами и полицейскими. Александр с жадным любопытством вглядывался в окаймленную дикой тайгой речную долину. 'Вот она какая первобытная природа Южного Урала! Красивая'. Берега тихой речки, впервые в жизни услышавшей могучий рык рукотворного дракона, совершенно не походили на привычную картину из двадцать первого века. Одуряюще пахло прелой, прошлогодней листвой и свежестью. Даже бензиновая вонь сгоревшего топлива не могла перебить лесные ароматы. Неширокая река, обрамленная по берегам остатками льда, несла стылые воды посреди зеленого моря южноуральской тайги. Над спокойно текущей речкой повисла маленькая точка степного орла, совсем низко над рекой пронеслись две огромные цапли. Сторожевыми вышками вздымались красавицы - лиственницы, подымаясь над лестным царством на добрый десяток метров. Александр оглянулся. Пассажиры сидели с открытыми ртами и только и успевали вертеть головами да восторженно обсуждать картину первозданной природы. Утренние неприятности с некстати взбрыкнувшей Олей отошли на второй план, в душе юноши поселилось чувство умиротворения и восхищения перед Матушкой-природой. На противоположном берегу, демонстрируя себя, словно на подиуме, появились грациозные косули под предводительством увенчанного здоровенными рогами хозяина стада. Звери заметили людей, приостановились, но не испугались. Очевидно, с действием огнестрельного оружия они еще не успели познакомиться, а на большом расстоянии от себя считали людей не опасными. Слегка поколебавшись, косули начали осторожно спускаться к реке немного подальше. Они казалось, кричали отвыкшим от животного изобилия людям двадцать первого века - Вот мы, любуйтесь на нас, тех кого Вы почти истребили в двадцать первом веке! Вода в реке время от времени вскипала от ударов могучих хвостов. Судя по всему, там водились настоящие речные монстры, каких в двадцать первом веке почти не осталось.

  Даже скованный условностями полицейский капитан не выдержал и при виде спокойно протрусившему невдалеке семейства кабанов, не выдержал и, восторженно хлопнул армейского майора по плечу.

  -Почему сейчас нельзя поохотиться!

  Вопрос был риторический, и начальник штаба батальона, не оборачиваясь лишь пожал плечами. Еще через несколько километров собака повернула в сторону от берега, повернув на узкую и не заметную с расстояния даже нескольких шагов звериную тропу. БТР не смог бы проехать по ней. Боевая машина, напоследок рыкнув двигателем, остановилась, майор приказал людям спешиться. Охранять БТР остался водитель с парой автоматчиков. Одному из них полицейский капитан оставил носимую рацию с наказом держать с ними постоянную связь. Солдаты и полицейские вслед за кинологом с отчаянно рвущейся с поводка собакой углубились по тропинке в лес.

  Густой хвойный лес производил впечатление первобытного, не разу не тронутого топором дровосека. Справа и слева от тропы поднимались знакомые только по кинофильмам лесные колоссы, иные по два-три обхвата, а некоторые явно не меньше двух метров в диаметре. Таких колоссов Александр в своей жизни еще не видел. Лесные птицы перепархивали с одной ветки на другую, абсолютно не обращая внимание на путешествующих по своим, каким-то непонятным для пернатых делам, людей. Александр, придерживая рукой автомат и с наслаждением вдыхая густо пропитанный запах сосны воздух, быстро шагал, почти бежал сразу за кинологом. Позади раздавался топот ног шедших следом солдат и полицейских, последними шел полицейский капитан с начальником штаба батальона.

  Через полчаса быстрой ходьбы, деревья поредели, на кромке леса кинолог остановил отчаянно рвавшуюся с поводка ищейку. Посредине залитой солнечными лучами обширной, метров двести в диаметре, поляны, располагалось небольшое туземное стойбище. Собака рвалась именно сюда, а трепыхающаяся около домов на порывистом ветру вполне обычного для двадцать первого века фасона одежда, не оставляла сомнений, что разбойники, напавшие на Селинное, завернули именно сюда. Собака, шумно дыша и вывалив на бок алый язык, уселась на землю. Полицейский капитан осторожно поднял руку, останавливая отряд на краю леса. Люди осторожно залегли на стылую землю, усыпанную желто-зеленой хвоей. Ноздри защекотал пряный запах перепревшей хвои. Александр, еще хорошо помнящий уроки тактики, шепотом приказал бойцам расползтись вдоль опушки в разные стороны от приведшей к стойбищу тропинки и, напоследок приказав быть поосторожнее-не дай бог их заметят туземцы, сам расположились рядом с полицейским капитаном и майором.

  Старший из полицейских достал из сумки предусмотрительно припасенный бинокль, аккуратно отвел в сторону мешающую сосновую ветку и несколько минут пристально и внимательно вглядывался в безмятежную жизнь стойбища аборигенов. Десяток крытых соломой убогих деревянных изб. Красные, выходящие на юг двери жилищ, выделялись яркими пятнами среди убогого антуража. Легкий дымок вился над крышами, растворяясь в сизой хмари неба, ближе к попаданцам перевернутой на землю чашкой красовалась разноцветная юрта. Возле изб копошились женщины в запашных халатах из неокрашенного сукна, беззаботно носились дети от малышей до подростков. Громко и тревожно блеяли, видимо предчувствуя собственную невеселую судьбу беспорядочно перемещающиеся по огороженному невысоким плетнем вольеру, облезлые после зимы овцы. У стоящей напротив юрты коновязи переминались с места на место неоседланные лошади. Несколько мужчин вполне боеспособного возраста длинными ножами, больше похожими на кинжалы, разделывали тушу лося. Один, как видно караульный, с самым меланхоличным выражением узкоглазого лица на корточках сидел у коновязи. Рядом с ним, так что можно было мгновенно схватить, торчало из земли узкое и длинное древко копья. Этакая средневековая пастораль...

  Приказ однозначный, виновников гибели людей в Селинной и их семьи любыми способами доставить в город, при попытке сопротивления применять оружие на поражение. Но вот каким образом его выполнить, непонятно. Аборигены явно были настороже, а прочесывать деревню с туземцами, без сомнения готовыми биться до конца, не хотелось. Откуда пахло даже не опасностью - смертью, но убивать всех подряд, не хотелось. Привычки двадцать первого века так просто не изживешь! Но приказ, есть приказ! Полицейский капитан повернулся к офицерам:

  -Подождем ночи возьмем тепленькими! У нас с собой прибор ночного видения и глушитель на пистолет Макарова. Как Вам план? - произнес он довольным голосом и похлопал рукой по висевшей на боку кожаной сумке.

  Майор медленно снял очки, пожевав губами, неуверенно произнес:

  -Я не против, только предупреждаю, у меня распоряжение командира! В захвате туземцев мы не участвуем, только прикрываем Вас.

  Оставаться до утра рядом с потенциально опасными аборигенами ему решительно не хотелось, но и невыполнение приказа командира было чревато. Он вспомнил напутствие отца, когда он уезжал поступать в военный ВУЗ.

  - Саша - произнес отец в прихожей однокомнатной квартиры, в которой молодой человек родился и вырос, - Судьба дает тебе шанс выбраться из того болота, в которое я незаметно для себя попал. Мой потолок бригадир слесарей, а для тебя дорога открыта, все зависит от тебя самого и твоей удачи!

  -Я хочу гордиться тобой! Будь отцом подчиненным солдатам, строгим, но справедливым и никогда, слышишь никогда! Не стелись перед начальством и не делай карьеру на солдатской крови! - продолжал отец, - Служи и дай бог пройдет время, когда я увижу своего сына в полковничьей папахе и ли даже чем черт не шутит в брюках с широкими лампасами!

  Он отвернулся чтобы скрыть повлажневшие глаза, а мать беззвучно всплакнула...

  За время после Переноса десятки старших офицеров, оказались лишними и безжалостно увольнялись на гражданку, а успевшие набрать двадцать лет службы досрочно отправлялись на пенсию. Александр в ситуации, когда старшие по званию договорились между собой, предпочел промолчать.

  Полицейский кивнул, довольно оскалился, вытащил из кармана рацию и произнес:

  -Как меня слышно, прием?

  -Слышу Вас хорошо!

  -Передай в город, собака привела к туземному селению. Ждем ночи, будем брать злодеев тепленькими!

  -Принято!

  Между тем солнце понемногу склонялось к закату, начало темнеть. Капитан вновь поднял к глазам бинокль. Повернувшись к своим подчиненным он негромким голосом распорядился нескольким из них занять позиции с других сторон поселка.

  Коротко прошуршала портативная радиостанция-готовы!

  Александр приготовился к длительному ожиданию, не вставая с земли принялся аккуратно гнуть ветки чтобы устроить лежбище по комфортнее. Неожиданно сбоку хрустнула ломаемая ветка. Казавшийся безучастным охранник деревни аборигенов ожил, вскочив с земли. Приставив ладонь ко лбу он несколько мгновений всматривался в том направлении где засели попаданцы, потом истошно закричал указывая рукой на лес. Видимо неуклюжий в куче снаряги боец неосторожно сдвинул ветку, а охранник увидел движение и сумел под густым сосновым пологом разглядеть врагов.

  На стойбище истошный крик охранника произвело эффект схожий с втыканием палки в муравейник. Раздались полные ужаса крики, между избами засуетились, суматошно забегали люди. Испуганные женщины, подхватив на руки малолетних детей и подгоняя тех, кто постарше, скрылись в избах, суматошно бегали овцы, добавляя паники, мужчины приготовились стоять до последнего. Похватав луки, с полными стрел колчанами и пики, они столпились на обращенной к пришельцам стороне деревни. Несколько секунд царила напряженная тишина, нарушаемая лишь пронзительными воплями туземцев, да глухими ударами сердца об ребра. Внезапно стоящий немного впереди толпы туземец в драной кольчуге поверх длинного халата что-то выкрикнул и вскинул лук к небу. Над ухом свистнуло, на шею посыпались колючие хвоинки, Александр скосил взгляд. Древко глубоко вошло в землю, оперение еще несколько секунд трепетало, словно досадуя, что не попало в нежную человеческую плоть. Лейтенант с ошарашенным видом уставился на стрелу. С другого бока вновь свистнуло. Молнией промелькнула стрела, с глухим стуком ударила в землю всего в нескольких шагах от Александра. А потом стрелы пошли густо, словно у аборигенов был неиссякаемый запас стрел и метали их не пара десятков туземцев, а целое войско. Со всех сторон слышалось, как стрелы с противным свистом пронзали хвою, глубоко вонзались в землю или в стволы деревьев. Да Робингуды хреновы, растерянно подумал Александр невольно поджимая незащищенные ноги. Встать и перебежать на необстреливаемое место? Глупо так немедленно получишь свое! Он оглянулся на старших. В глазах майора плескался такой ужас, что лейтенант вздрогнул, На капитана полиции тоже было мало надежды. Повернув к лейтенанту растерянное лицо, он хватал раскрытым ртом воздух словно выброшенный на берег глупый карась.

   - Ай, - и тут же что-то по-кавказски, донеслось с другого бока. Александр повернул голову, один из его бойцов, срочник с кавказской фамилией Магомедов, схватился за незащищенным металлом предплечье, из которого торчало древко стрелы, насквозь пробившее тело и глубоко вонзившееся в грунт. Алое пятно начало набухать вокруг оперения.

  К стрелкам шустро подбежал малец, в руках он держал здоровенный пук стрел, а предводитель туземцев вскочил на отвязанного от коновязи коня, еще несколько туземцев перестали метать стрелы и поспешно вскакивали на лошадей. Александр почувствовал, как у него похолодели ноги, а спина покрылась противной испариной. Да так они нас посекут стрелами, а кто выживет-саблями, подумал взводный, неожиданно успокаиваясь и понимая, что он должен принять решение.

  Составные луки азиатских пеших лучников. Если применялись тяжёлые стрелы, то опасны они были до 225 м, но чаще пешие лучники стреляли навесом до 150 м, а прицельно лёгкими стрелами - на 50-70 м. Скорострельность до 5 стрел, одновременно держащихся в воздухе.

  -Огонь, - отчаянно выкрикнул Александр, вскидывая автомат к плечу.

   Тратата, - расцвел на пламегасителе калаша ярко-желтый мерцающий цветок. Через краткий миг со всех сторон замолотили по барабанным перепонкам звуки выстрелов. Словно невидимая свинцовая коса ударила по туземцам. Один за другим они падали на землю, пока последний, сообразивший, что их безжалостно вырезают и успевший даже повернуться, не рухнул, сбитый наземь тяжелой пулей. Между деревьев, повисла жуткая тишина, слышно было только прерывистое дыхание множества людей да оглушительный шум запутавшегося в сосновых ветвях ветра. Запах сгоревшего пороха перебил даже всепроникающий аромат сосновой тайги.

   -В атаку, вперед! - азартно выкрикнул Александр, вскакивая на ноги. Перехватив поудобнее автомат, он заорал что-то невнятное и изо всех сил рванул к селению. Сзади раздавался протяжное 'Ура' и глухие удары о землю ботинок, дружно бегущих следом солдат и полицейских.

  Он остановился, перед первым домом деревни, напротив лежащих в нелепых позах безжизненных тел в окровавленных, грязных халатах. Отчетливо и мерзко пахло кровью и нечистотами. Испуганно ржал и отчаянно бился привязанный к коновязи конь, получивший случайную пулю. Большинство туземцев погибло сразу, или бились в предсмертных конвульсиях, царапая землю, стараясь удержать с каждой каплей крови вытекающую из тела жизнь. С перепуга никто из попаданцев не вспомнил о приказе экономить патроны, поэтому аборигенов буквально изрешетили. Лишь двое, оставляя за собой широкий кровавый след, ползли прочь от страшных пришельцев, в один миг уничтоживших мужское население целой деревни, хотя по количеству кровавых пятен на спине, сразу было видно-не жильцы. Еще несколько секунд тому назад они были живы и здоровы, а сейчас мертвы, - подумал Александр. Обед начал подниматься к горлу, заставив склонится в мучительном приступе рвоты.

  Разогнувшись он вытер губы рукой и натолкнулся на красноречивый и злобный взгляд майора Воробьева.

  -Лейтенант! Кто Вам дал право рисковать жизнью подчиненных? Забыли, что здесь старший я? - пронзительным голосом осведомился он, продолжая сверлить взглядом Александра.

  -Вы молчали вместо того чтобы приказать что делать, а ждать было нельзя, нас всех могли посечь стрелами! -огрызнулся в запале Александр. Высокомерного начальника штаба он не уважал но вынужденно подчинялся, против воинской дисциплины не попрешь.

  -Ах ты! - задохнулся от праведного возмущения майор, но благоразумно не стал продолжать ссору на виду подчиненных. Несколько мгновений офицеры мерялись взглядами, майор не выдержалпервым и отвел глаза. И тут же, спохватившись, что стоящие рядом подчиненные могут истолковать это как непростительную слабость, побагровел и пригрозил:

  -Посмотрим, что скажет командир батальона! -произнес он и отвернулся.

  Да пошел ты! - подумал Александр. Он считал свои действия правильными. Майор от обстрела аборигенов сам растерялся и сейчас лишь старается замаскировать это.

  -Братцы! - раздался пронзительный женский крик, - мы здесь! Спасите нас!

  Голос раздавался откуда-то с противоположного конца деревни. Это пленники, понял Александр.

  -За мной, - он решительно махнул рукой и быстрым шагом направился на голос.

  Все произошло слишком неожиданно и стремительно. Он обходил последний в деревне дом, и уже повернулся к нему спиной, когда позади послышался скрип открывающейся двери. Офицер успел лишь повернуть голову и краем глаза увидеть, что дверь стремительно распахнулась, оттуда выпрыгнул узкоглазый худосочный туземец с обнаженной саблей в опущенной руке. Вот он ее подымает, чтобы с размаха полоснуть.

  У Александра в руках автомат, но он не успевает не развернуться, не уклонится от стремительного удара. Сердце яростно заколотилось, а кровь в висках застучала набатом. Время в один миг застыло, потекло вязкой патокой, а звуки исчезли. Глаза залил оранжевый свет ненависти. Вот туземец медленно вздымает блестящую молнию сабли, а шедший рядом капитан полиции поворачивает ствол в сторону врага.

  Действовал не Александр, сработали боевые рефлексы, прочно вбитые в подкорку за годы учебы в военном ВУЗе. Развернувшись на одних каблуках, он оказался лицом к врагу. Стремительный выпад правой ноги. Одновременно приклад автомата полетел на встречу с туземцем. Со всей силы впечатался ему в подбородок, так что Александр сам на миг потерял равновесие. Врага смело, как будто его ударило пушечное ядро. Сабля полетела в одну сторону, абориген, с каким-то деревянным стуком врезался в избу, упал вниз, сполз по стене. С разбитого лица обильно заструилась кровь, но судя по неестественно вывернутой шее, туземца это уже не беспокоило.

  Время внезапно восстановило свой нормальный бег и вернулись звуки. Издалека продолжал доносится призывные голоса пленников, а во рту стоял металлический привкус крови от прокушенной губы. Несколько мгновений офицер, тяжело дыша стоял над туземцем, едва не отобравшим его жизнь, накатила свинцовая усталость. Солдаты и полицейские бросая на лейтенанта странные взгляды обходили его и шли дальше. Рука опустилась на плечо, капитан полиции сочувственно улыбнулся и произнес:

  -Пойдем, - одновременно слегка подталкивая офицера в спину.

  За домом Александр увидел суетившихся с ошарашенными лицами вокруг выкопанной в десятке метров от избы ямы солдат и полицейских. Он подошел поближе, из глубокой ямы пахнуло смрадом нечистот, донеслись многоголосые истеричные женские причитания. Александр не сразу понял, что все это означает, но, когда осознал, глаза его полыхнули сдержанным гневом, а губы побледнели и сжались в тонкую линию. Туземцы держали в яме наловленных пленников!

  Вниз упала припасенная кем-то длинная веревка. Александр почувствовал тяжелый взгляд, повернувшись назад он увидел, как майор поспешно отводит полные злобы глаза. Вот и нажил себе настоящего врага, подумал он. Ну и черт с ним. Первая из вытащенных из ямы женщин, лет сорока с свежими синяками на лице и в разорванной одежде с причитаниями бросилась обнимать освободителей. Первым в объятия попался полицейский сержант.

  -Родненькие, дождалась вас, кончилась все! -со слезами радости на глазах говорила женщина.

   Старший от полиции молча покатал желваками и коротко приказал:

  -Всех жителей на улицу, лейтенант, Ваши люди пусть вытаскивают пленных.

  Александр, шумно выпустил воздух и с усилием произнес:

  -Есть, - и повернулся к яме.

   Полицейский в ответ угрюмо кивнул и достал рацию.