Знаменитая речь генерала де Голля прозвучала по радио из Лондона на Францию 18 июня 1940 года. Обращаясь к соотечественникам, он заявил, что Франция не потерпела окончательного поражения, что пламя французского Сопротивления не погаснет. С этого момента генерал стал знаменем, под которым сплотились антигитлеровские силы за рубежом — в Англии и во французских колониях. Генерал руководил борьбой французских вооруженных сил во время войны, возглавил патриотическое движение «Свободная Франция», а после победы и окончания Второй мировой войны стал (до 1946 года) главой временного правительства Франции.
В 1958 году он — премьер-министр, а с 1959 года — президент Пятой Французской Республики, которую учредил на основе принятой новой конституции. Успешно разрешил «алжирскую проблему» — предоставил Алжиру независимость. После чего взялся за осуществление политики «величия Франции», в чем весьма преуспел. Его избрали на второй президентский срок, причем впервые выборы проводились всеобщим голосованием.
Имя Шарля де Голля остается символом величия Франции. О нем написано около двух тысяч трудов (лично он является автором «Военных мемуаров» и других книг). Большинство французов признают его самым значительных историческим деятелем XX столетия.
Из биографии: родители, семья, судьба
Шарль родился в городе Лилле в семье скромного преподавателя философии Анри де Голля. Он был третьим сыном. Мать его мадам Анри де Голль, урожденная Жанна Майо, оказала на сына огромное влияние. Его память навсегда сохранила каждую черточку этой гордой и смелой женщины, не терпевшей компромиссы и требовавшей всегда говорить только правду. Любовью к родине она напоминала ему Жанну д'Арк (по семейному преданию, род их происходил из семьи Арк) и не раз сама рассказывала, как в 1870 году, будучи десятилетней девочкой, рыдала вместе с родителями, узнав о капитуляции французской армии перед пруссаками. Жанна отличалась неукротимой энергией. Й любила повторять, что верность убеждениям унаследовала от своей матери Джулии Майо-Делануа, дочери ирландца Андроника Маккартена и шотландки Энни Флеминг.
Обращение к французам
Все четверо ее сыновей — Ксавье, Жак, Шарль и Пьер — благополучно вернулись живыми из мясорубки Первой мировой войны. После этого она прожила до 1940 года и успела услышать по Би-би-си выступление своего любимца Шарля, наверняка одобрив его. Месяц спустя она умерла, о чем появилось извещение в газете города Пемпоне, где жила, причем сообщалось, что скончалась Жанна Майо, фамилия «де Голль» была вычеркнута цензурой. За два дня до смерти она вновь услышала слова сына, обращенные к французам: «Если 14 июля 1940 года — это день траура для нашей родины, пусть он же станет днем надежды. Победа будет за нами! И мы добьемся ее, за это я отвечаю, с участием французского оружия!»
В Пемпоне все знали, что хоронят мать генерала де Голля, и церковь была набита до отказа. Никогда еще, по свидетельству очевидца, заупокойная месса не проходила в таких горячих молитвах. Присутствовали даже жандармы, они пришли отдать честь матери генерала де Голля вопреки запрету немцев.
Сен-Сир — его alma mater
Шарль учился в колледже Непорочного Зачатия, что на рю де Вожирар в Париже, где преподавал его отец. Затем окончил военную академию в Сен-Сире, основанную еще Наполеоном. Служил в чине младшего лейтенанта в пехотном полку в Аррасе. Полком командовал Филипп Петен, впоследствии маршал. После поражения Франции в 1940 году он стал главой коллаборационистского режима Виши. В 1945 году был приговорен к смертной казни, однако Шарль де Голль, тогда премьер-министр, заменил престарелому маршалу расстрел на пожизненное заключение.
В Первую мировую войну молодой офицер де Голль участвовал в боях, был трижды ранен, попал в плен. Четырежды пытался бежать, но всякий раз неудачно.
Кавалер ордена святого Вацлава
После войны командовал польским пехотно-танковым полком и участвовал в боевых действиях против Красной Армии. В октябре 1921 года вернулся из Польши с крестом Святого Вацлава на груди. Преподавал историю в родной академии в Сен-Сире.
В 1929 году де Голль получил назначение в штаб-квартиру в Бейруте. А в ноябре 1931 года его определили в секретариат Верховного совета национальной обороны.
Он глубоко интересовался военной стратегией и тактикой, написал две книги, привлекшие внимание прессы, военных кругов и даже палаты депутатов. Чем именно? Тем, что в них речь шла о решающей роли в будущей войне механизированных войск, крупных авиационных и танковых соединений, артиллерии на механической тяге. Труды эти привлекли внимание даже немцев — потенциальных противников Франции. Когда же началась война и немцы перешли в наступление по всему Западному фронту, де Голль командовал 4-й бронетанковой дивизией, которая противостояла танкам Гудериана. Ставка немцев на новую военную технику и тактику молниеносного наступления блестяще оправдалась. Но как мог один генерал повлиять на ход событий? Ему приходилось лишь сожалеть, что генералы в Париже не прислушались в свое время к его идеям.
В начале июня 1940 года де Голль был назначен заместителем военного министра и направлен в Лондон для связи с кабинетом Уинстона Черчилля. Здесь он и произнес ту самую свою знаменитую речь.
Десять лет на посту президента
В 1965 году во время предвыборной кампании на второй президентский срок, когда де Голлю было почти семьдесят пять лет, на вопрос, каково его самочувствие, он ответил шуткой: «Неплохо, но уверяю вас, что в один прекрасный день я все-таки умру». Он победил на выборах, собрав около 55 процентов голосов избирателей. Но в 1969 году 52 процента избирателей отвергли предложенный им проект реформ. После чего он сказал сыну: «Французы устали от меня, да и я утомился от них» и сложил свои полномочия. Так закончились 10 лет 3 месяца и 19 дней президентства генерала де Голля.
Вечером 9 ноября 1970 года де Голль раскладывал пасьянс. Вдруг он неестественно напрягся, успев лишь сказать: «Какая боль!» Карты выпали из его рук. У него случился разрыв аорты.
На следующий день президент республики Помпиду обратился к соотечественникам: «Француженки, французы. Умер генерал де Голль. Франция овдовела».
Его похоронили на деревенском кладбище в Коломбэ, как он завещал, «без музыки и фанфар». На скромном памятнике надпись: «Шарль де Голль. 1890–1970».
Личная жизнь: любовь, занятия, привычки
Шарль был образцовым однолюбом. Женившись в 1921 году на мадемуазель Ивонне Вандру, он прожил с ней всю жизнь, как говорится, душа в душу. У них было трое детей. В письмах Шарль всегда называл Ивонну «моя дорогая милая женушка». Ивонна происходила из Кале и была единственной дочерью в семействе Вандру, весьма состоятельном. Прародительницей рода считалась незаконнорожденная дочь папы Юлия III. Многие из предков были промышленниками, табачными фабрикантами, судовладельцами, имели кондитерское дело. Семейство Вандру владело фамильным замком в Арденнах и имением в Булони, близ Кале. В Париже была квартира на бульваре Виктор.
«Или с ним, или ни с кем»
Ивонна воспитывалась в монастыре ордена визитадинок, была живой, сообразительной и решительной девушкой. Она прямо заявила родителям о том, что выходит замуж за Шарля: «Или с ним, или ни с кем». «Но ведь он на целых 30 сантиметров выше тебя», — сокрушалась мать. На что вновь услышала: «Он моя судьба, моя жизнь».
Так и прошли они по жизни рука об руку. И ничто ее не омрачило, кроме болезни третьего ребенка — Анны. С самого рождения в 1928 году врачи не скрывали тревоги за ее жизнь, она родилась с нарушенным хромосомным набором. Девочку удалось спасти.
«Страдание — это урок»
Но полной уверенности, что ребенок останется жить, не было. Оставалось уповать на волю Божию. «Если Господь избрал именно нас, — говорили себе родители, — что ж, будем привыкать к своему страданию, станем жить с ним и продолжать надеяться. Будем молиться. Молиться за Анну и любить ее больше, чем всех других. Никогда нельзя забывать о величии страдания, о том, что страдание — это прежде всего урок».
Они окружили девочку всей любовью, на которую только были способны. Ивонна говорила, что готова отказаться от всего на свете — положения в обществе, богатства, — лишь бы «маленькой Анне стало лучше». Увы, состояние малышки ухудшалось. Ее ни на секунду нельзя было оставлять одну без присмотра. Она не разговаривала, не могла ходить. Кормить ее приходилось с ложечки протертой пищей, потому что жевать она не могла. Не различала она ни тепла, ни холода, не реагировала, когда ее опускали в воду. Зрение было слабое. И только когда на лице Анны появлялось что-то вроде улыбки, лица родителей светлели, появлялся луч надежды.
Шарль нянчился с дочкой, как заправская сиделка, баюкал, кормил, носил на руках, гулял с ней, подменяя мать и мадемуазель Потель, которая ухаживала за Анной. Летом ее вывозили на природу в деревушку Коломбэ, где купили домик. Зимой жили в парижской квартире на рю Дезэ. Но всюду они несли свой крест, пока Анна не покинула их однажды пасмурным, печальным днем. У них оставалось еще двое детей — Филипп и Элизабет, потом три внука — Шарль, Ив и Жан и внучка Анна.
Былое: случаи, курьезы, слухи
Вечером 8 сентября 1961 года президентский кортеж мчался по дороге из Парижа в Коломбэ. Около Пон-сюр-Сена, когда машины поравнялись с грудой песка, раздался небольшой взрыв. Никто не пострадал. Что же произошло? Как оказалось, груду песка привезли террористы и заложили в нее бомбу огромной силы: в сорок пять килограммов взрывчатки. Если бы она взорвалась, воронка от взрыва была бы диаметром в сто метров. И все, что было рядом, взлетело бы на воздух. Но мощного взрыва не произошло, прогремел лишь легкий, от которого никто не пострадал. Оказалось, что этот безобидный взрыв подстроила сама служба безопасности президента. Она разоблачила замысел террористов и заранее обезвредила мощную бомбу, а вместо нее подложила в песок свою. Для чего? Чтобы неудачное покушение президент мог использовать в политических целях.
Так было на протяжении нескольких лет. За де Голлем буквально охотились члены так называемой Секретной вооруженной организации (ОАС), выступавшей за отделение Алжира от Франции. Что касается теракта 8 сентября, то это было делом рук не оасовцев, как поначалу думали, а иных сил. Выяснилось, что в стране действовала еще одна антиголлистская, строго законспирированная организация. В нее входили военные и гражданские высокие чины, сенаторы, депутаты. До определенного момента они поддерживали президента, но затем решили его убрать.
«День шакала»
Однако неудача не обескуражила врагов президента. И год спустя, в августе 1962-го, было совершено одно из самых громких покушений на Шарля де Голля. Вот как описывает его Фредерик Форсайт в своем нашумевшем романе «День Шакала» (позже по нему был снят фильм):
«В семь часов сорок пять минут другая группа появилась за стеклянными дверьми, приковав внимание охраны. Шарль де Голль в неизменном темно-сером двубортном костюме и черном галстуке галантно пропустил вперед мадам Ивону де Голль и, взяв ее под руку, вместе с ней спустился по ступенькам к ожидающему «ситроену». Они сели на заднее сиденье: мадам де Голль — слева, президент — справа от нее.
Их зять, полковник Ален де Буасье, тогда начальник штаба танковых и кавалерийских соединений французской армии, проверил, надежно ли закрыты задние дверцы, и занял свое место рядом с Марру.
Двое мужчин, сопровождавших президента и его супругу, направились ко второму лимузину. Анри Джудер, телохранитель де Голля, сел рядом с шофером, поправил кобуру с тяжелым пистолетом, закрепленную под левой подмышкой. Второй мужчина, комиссар Дюкре, начальник службы безопасности президента, сказал пару слов охранникам и, убедившись, что все в порядке, залез на заднее сиденье. Один.
Два мотоциклиста в белых шлемах завели двигатели и вырулили к воротам. Их разделяло не более четырех метров. «Ситроены» описали полукруг и выстроились в «затылок» друг другу за мотоциклами. Часы показывали семь пятьдесят.
Снова распахнулись железные ворота, и маленький кортеж мимо стоящих навытяжку гвардейцев выкатился на Фобур Сен-Оноре, а затем на проспект Мариньи. Молодой человек в белом защитном шлеме, сидящий на мотоцикле в тени каштанов, подождал, пока кортеж проследует мимо, и устремился следом. Регулировщики не получали никаких указаний относительно времени отъезда президента из дворца, движение транспорта было таким же, как в любой другой день, и о приближении кортежа полицейские узнавали по вою мотоциклетных сирен, едва успевая перекрывать движение на перекрестках.
На утопающем в тени проспекте кортеж набрал скорость и вырвался на залитую солнцем площадь Клемансо, направляясь к мосту Александра III. Мотоциклист следовал тем же путем. За мостом Марру выехал на проспект генерала Галлиени и далее на бульвар Инвалидов. Мотоциклист получил нужную ему информацию: генерал де Голль покидает город. На пересечении бульвара Инвалидов и рю Варен он сбросил скорость и остановился у кафе на углу. Войдя в зал, он достал из кармана металлический жетон и направился к телефону-автомату.
Подполковник Жан-Мари Бастьен-Тири ждал звонка в баре на окраине Медона. Он работал в министерстве авиации, был женат, имел троих детей. Под обликом респектабельного чиновника и примерного семьянина подполковник скрывал жгучую ненависть к Шарлю де Голлю, который, по его мнению, предал Францию, и к тем, кто в 1958 году вернул старого генерала к власти, уступив Алжир местным националистам…
Он потягивал пиво, когда зазвонил телефон. Бармен пододвинул к нему телефонный аппарат, а сам отошел к телевизору на другом конце стойки. Бастьен-Тири послушал несколько секунд, пробормотал: «Очень хорошо, благодарю вас» и положил трубку. За пиво он заплатил заранее. Не спеша вышел из бара на тротуар, вытащил сложенную в несколько раз газету и дважды развернул ее.
На другой стороне улицы молодая женщина опустила тюлевую занавеску в квартире на первом этаже и повернулась к дюжине мужчин, рассевшихся по стульям и кушеткам:
— Маршрут номер два.
Пятеро юношей, новички, нервно вскочили. Семеро остальных, возрастом постарше, держались спокойнее. Командовал ими лейтенант Ален Бургене де ла Токне, помощник Бастьена-Тири, придерживавшийся крайне правых взглядов, выходец из семьи дворян-землевладельцев, тридцать пять лет, женат, двое детей…
По знаку де ла Токне мужчины через дверь черного хода вышли в переулок, где стояло шесть автомобилей, украденных или нанятых. До восьми часов оставалось пять минут.
Бастьен-Тири готовил покушение много дней, замеряя углы стрельбы, скорость движения автомобилей и расстояние до них, огневую мощь, достаточную для того, чтобы остановить машины. Местом для засады он выбрал прямой участок проспекта де-ла-Либерасьон, у пересечения главных дорог в предместье Парижа Пети-Кламар. По плану первая группа снайперов начинала стрелять по машине президента, когда та находилась в двухстах ярдах от них. Укрытием им служил стоящий на обочине трейлер.
По расчету Бастьена-Тири, сто пятьдесят пуль должны были прошить первую машину в тот момент, когда она поравняется со снайперами, лежащими за фургоном. После остановки президентского лимузина из боковой улицы должна выехать вторая группа боевиков, чтобы в упор расстрелять агентов службы безопасности, ехавших во второй машине кортежа. Отход обеих групп должен был осуществляться на трех автомобилях, ждущих на другой улице.
На самого Бастьена-Тири, тринадцатого участника операции, возлагалась задача подать сигнал о приближении президентского кортежа. В восемь часов пять минут обе группы заняли исходные позиции. В сотне ярдов от трейлера Бастьен-Тири расхаживал на автобусной остановке все с той же газетой в руке, взмах последней служил сигналом для Сержа Бернье, командира группы снайперов, стоящего у трейлера. Те должны были открыть огонь по его приказу. Бургене де ла Токне сидел за рулем автомобиля, призванного отсечь вторую машину кортежа. Ватин Хромоногий, устроившись рядом, сжимал в руках ручной пулемет.
Когда щелкали предохранители винтовок у Пети-Кламара, кортеж генерала де Голля вырвался из интенсивного транспортного потока центра Парижа на более свободные проспекты окраины. Скорость машин достигла шестидесяти миль в час.
Увидев, что дорога впереди пуста, Франсуа Марру взглянул на часы и, спиной чувствуя нетерпение генерала, еще сильнее надавил на педаль газа. Оба мотоциклиста переместились в хвост кортежа. Де Голль не любил мерцания маячков. В таком порядке в восемь часов семнадцать минут кортеж въехал на проспект Дивизии Леклерка.
А в миле от них Бастьен-Тири пожинал плоды допущенного им серьезного просчета, о сути которого он узнал от полиции лишь шесть месяцев спустя. Готовя покушение, он воспользовался календарем, в котором указывалось, что 22 августа сумерки падали в 8.35, то есть кортеж де Голля появился бы в Пети-Кламар значительно раньше этого времени, даже с учетом задержки, как и произошло на самом деле. Но подполковник ВВС взял календарь 1961 года. 22 августа 1962 года сумерки упали в 8.10. Эти двадцать пять минут оказались решающими в истории Франции. В 8.18 Бастьен-Тири заметил кортеж, мчащийся по проспекту де-ла-Либерасьон со скоростью семьдесят миль в час, и отчаянно замахал газетой.
На другой стороне дороги, на сотню ярдов ближе к перекрестку, сквозь сгущающиеся сумерки Бернье вглядывался в едва различимую фигуру на автобусной остановке.
— Подполковник уже махнул газетой? — задал он риторический вопрос.
Слова едва успели слететь с его губ, как президентский кортеж поравнялся с автобусной остановкой.
— Огонь! — заорал Бернье.
Они начали стрелять, когда первый лимузин поравнялся с трейлером и помчался дальше. Двенадцать пуль попали в машину лишь благодаря меткости стрелков. Две из них угодили в колеса, и, хотя шины были самозаклеивающимися, внезапное падение давления привело к тому, что машина пошла юзом. Вот тут Франсуа Марру спас жизнь де Голлю.
Если признанный снайпер экс-легионер Варга стрелял по колесам, то остальные — по удаляющемуся заднему стеклу. Несколько пуль засело в багажнике, одна разбила заднее стекло, пролетев в двух-трех дюймах от головы президента. Сидевший впереди полковник де Буасье обернулся и крикнул тестю и теще: «Головы вниз!» Мадам де Голль легла головой на колени мужа. Генерал холодно бросил «Что, опять?» — и повернулся, чтобы посмотреть, что делается позади.
Марру, плавно сбрасывая скорость, выровнял машину, затем вновь вдавил в пол педаль газа. «Ситроен» рванулся к пересечению с проспектом дю Буа, на котором притаилась вторая группа боевиков ОАС. Лимузин с охранниками, целый и невредимый, не отставал от машины президента.
Учитывая скорость приближающихся автомобилей, Бургене де ла Токне, ждущий на проспекте дю Буа в машине с работающим двигателем, мог выбрать один из двух вариантов: выехать перед ними и погибнуть в неизбежном столкновении или появиться на дороге на полсекунды позже. Де ла Токне предпочел остаться в живых. «Ситроен» президента успел проскочить вперед, и машина оасовцев оказалась рядом с автомобилем охраны. Высунувшись по пояс из окна, Ватин опорожнил магазин ручного пулемета в заднее окно удаляющегося «ситроена», сквозь разбитое стекло которого виднелся характерный профиль генерала де Голля.
— Почему эти идиоты не отстреливаются? — проворчал генерал.
Джудер пытался выстрелить в Ватина, их разделяло не более десяти футов, но ему мешал водитель. Дюкре крикнул, чтобы тот не отставал от президентского лимузина, и через минуту машина оасовцев осталась позади. Оба мотоциклиста, вылетевшие на обочину после внезапного появления де ла Токне, также догнали лимузины. И кортеж в полном составе продолжил путь к базе французских ВВС Виллакоблу.
У оасовцев не было времени выяснять отношения. Бросив машины, использованные в операции, они расселись по трем автомобилям, предназначенным для отхода, и растворились во все более сгущающихся сумерках».
Признание террориста
В романе Форсайта все документально точно, за исключением имени террориста Ватина Хромоногого. На самом деле его звали Ватен. В феврале 1994 года в газете «Известия» появилась заметка о том, что «Шакал умер в Парагвае». В ней говорилось, что «в Парагвае в возрасте 71 года умер Жорж Ватен, пытавшийся убить президента Франции генерала Шарля де Голля… В 1963 году Ватен был заочно приговорен к смертной казни». В 1990 году он рассказал журналистам, что по первоначальному плану де Голля хотели похитить, передать в руки военного трибунала и только затем казнить. Но автомобиль появился раньше, чем заговорщики были готовы, и они стали стрелять.
Ватен бежал в Швейцарию. Полиция его арестовала, но не выдала Франции, поскольку по закону Швейцария не выдает преступника, если ему грозит смертная казнь. Его выслали в Испанию, откуда он перебрался в Латинскую Америку.
После этого неудавшегося покушения на де Голля было совершено еще несколько, все они, к счастью, не достигли своей цели.