"В нашем поселке убийство Листьева потрясло многих. Почему именно оно вызвало такой шок? Потому что нам всем в который раз показали, что в нашей стране нельзя добиваться успеха открыто и честно… В вечер накануне убийства по программе "Останкино" прошла передача Э. Радзинского "Загадки истории", в которой он рассказывал об истории провокаторства в России. Просто оторопь берет, до чего же порой мрачны бывают совпадения в нашей жизни. Осмелюсь предположить, что убийство Листьева было "пробным шаром" перед следующим шагом — устранение кого-то из известных лидеров. Очень хотел бы, чтобы эта мысль дошла до правительства: следующей жертвой может стать кто-то из них, если убийцы не будут найдены".

А. ЗЕНКОВ,

пос. Ягодное Магаданской обл.

Взяться за эту работу меня побудило чувство безнадежности — хочется верить, что убийцы и заказчики убийства будут найдены, и уже не могу верить.

У меня нет цели провести альтернативного следствия — я проведу журналистское расследование, то есть выполню свою профессиональную работу, не вмешиваясь в следствие и не мешая ему.

В начале работы у меня было желание пойти по пути Алексея Бархатова, который изложил свою точку зрения на происходящее в статье "Правило рокировки". Журналист представляет себя и своих собратьев по перу в виде рабов-гладиаторов. Привожу это интервью полностью, чтобы читатель имел полное представление о роли четвертой власти по Бархатову.

"Среди шквала взволнованных, горестных, рвущих душу откликов на гибель Влада Листьева в прямом эфире вдруг прозвучало сетование на "неадекватную реакцию прессы", на выступления Его Яковлева, Артема Боровика, на то, что присутствовавшие в останкинском зале не встали со своих мест при появлении президента.

Не знаю, такое "адекватная реакция" на смерть человека, товарища, коллеги. Не знаю, какое циничное воображение надо иметь, чтобы представить четвертую власть в роли рабов-гладиаторов — "Ave, Ельцин, идущие на смерть приветствуют тебя!". Подлый удар нанесен точно, ведь кто-то из этого зала должен будет занять место Влада, простреливаемое место. Простреливаемое независимо от успеха поиска конкретных убий.

Или "адекватность реакции" в аналогии мышления? Нет человека — нет проблемы? "Убрать" независимого Листьева — исправить ситуацию на первом канале. Убрать независимого прокурора и начальника ГУВД — исправить положение в столице.

Но этого мало, как признает и сам президент, нужны массированные, масштабные, решительные и последовательные меры. Готовится указ по борьбе с экстремизмом, от политического до уголовного. Чиновник из президентского окружения ничтоже семенящееся поясняет, что веским поводом для его скорейшего подписания должна послужить Владислава Листьева. Поводом. Именно поводом. Ибо что такое политический экстремизм — понятно, а уголовный? Преступность сама по себе экстремальна. Так что же это за указ? Прямой родственник недавно вышедшего «о порядке упорядочения регулирования…?» Расчет на то, что у народа, набившего оскомину на иностранных словах, уже окончательно атрофировано восприятие родного языка и он готов принимать масло масляное за принципиально новый сорт масла?

Или перед нами серьезное изменение правил рокировки — не ладья двигается к королю, а король к ладье? Сначала разыгрывается триумфальная победа всех правоохранительных структур над одним румяно-коричневым Веденкиным, а затем следует указ, открывающий новые возможности предвыборной борьбы с реальными политическими противниками. Убийство Листьева, то есть акт настоящей преступности, настоящей трагедии, несколько спутал карты, снизил планируемый эффект от фарса с «бригадей фюрером Лешей». С тем просто. Ни он ничем изначально не рисковал, получая вожделенную славу, ни те, кто писал сценарий, заботясь об авторитете своих ведомств. Как в любом игровом детективе, и у сценариста, и у режиссера, и у актеров, даже у осветителей, был единый надежный юридический консультант.

Казалось бы, органы внутренних дел все хорошо рассчитали. И тут на тебе — убийство Листьева! Вмешались премьеры дел ночных. Неизвестные? Или слишком хорошо известные?

Из года в год чиновники разного ранга уверенно называют нам количество существующих преступных групп, мошеннических фирм, их численность, специализацию, сферу влияния, национальный состав, даже отдельные имена и клички. Уверенно и даже как бы бесстрастно, так же, как, к примеру, цифры приватизации или потребительской корзины. "Вор в законе" вообще уже звучит как вполне легальная престижная профессия. И я не удивлюсь, прочтя ее, скажем, на визитной карточке с указанием адреса и факса.

Вот теперь министр финансов виноват, что недофинансировал программу всеми одобренной борьбы.

Дума, срезавшая будущие расходы. Премьеры ночных дел оснащены гораздо лучше. Но столь ли велика роль "БМВ", радиотелефонов и компьютеров в этом состязании? Ведь, судя по вашим словам, господа, у вас есть прекрасные досье на них. И даже если ночуют они в своих "БМВ", то не снимают же на ночь с бамперов государственные номера.

Нет, главное оружие в борьбе с мафией — информация. Воспользуйтесь ею. Кто же против? Разверните борьбу не широковещательную, а глубоко деятельную. Достаточно, вполне достаточно для этого не только имеющегося Уголовного кодекса, но и римского права, и библейских заповедей, и первобытного инстинкта сохранения племени. А если нет, то, извините, куда деваться от крамольной мысли, что на ваши досье у противной стороны есть свои? Еще более полные, без фотороботов. Гипотеза информационного паритета, так сказать, устойчивого паритета, способна многое пояснить.

Вспоминаю, как в детстве мне казалось, что шахматные гроссмейстеры останавливают свои часы потому, что им жалко жертвовать свои фигуры и пешки, когда исход известен. Да что там, и сейчас мне не очень верится в один лишь холодный расчет.

Пожалуй, странно, но самая злая карикатура на последнего российского императора принадлежат тому же художнику, что и лучший парадный портрет. Серов изобразил царя, раздающего награды над грудой мертвых тел. Под мышкой у него зажата теннисная ракетка. В какой из своих работ художник был более искренен? Не знаю.

Но «Ave, цезарь…» я не могу выдавить из своего горла.

Я тоже не могу выдавить «Ave, цезарь…» из собственного горла, с этим можно согласиться, но согласиться с тем, что власть не заботится о печати, о прессе, о телевидении. Ой как заботится! Из шкуры лезет, чтобы этой прессой и телевидением владеть, держать в кармане. Ведь кто имеет больший доступ к телевидению — тот победит на предстоящих выборах. Вот почему все чаще и чаще в преддверии выборов на голубых экранах появляются помехи. Это ведь не случайно, что когда до первого апреля — назначенного срока начала вещания Общественного Российского телевидения — оставался ровно месяц, на Новокузнецкой улице столицы прогремели выстрелы. Гибель Влада Листьева, генерального директора, поставила под угрозу срыва и без того чрезвычайно напряженный график работы. Вместе с тем она обострила немалые противоречия, которыми был чреват проект создания ОРТ.

Государственная Дума не преминула воспользоваться этим и на днях приняла в первом чтении Закон о пятилетнем моратории на приватизацию телевидения. В то же время в госбюджете-95 не заложено средств на существование "Останкино": ведь оно как подлежащее по указу президента акционированию уже снято с государственного довольствия.

Но и кроме этих — правовых и финансовых — проблем у ОРТ оказалось выше головы. Вознамерившись построить совершенно новую сетку вещания, совет директоров ОРТ, судя по многочисленным слухам, предполагает закрыть львиную долю тех программ, что составляют репертуар текущего сезона. Одновременно с этим, по сведениям, полученным от других телекомпаний, руководство ОРТ ведет активные переговоры с создателями популярных передач с целью переманить их к себе, но это внутреннее дело самого ОРТ. Есть же, думаю я, предел, за которым очередное безнаказанное убийство должно вызывать отставку тех, кто отвечает перед обществом за правопорядок в стране. Журналист Юрий Лепский в заметке "На минном "Поле чудес" высказал мысль, что потихоньку мы уже начали привыкать к тому, что от рук убийц люди у нас гибнут ежедневно. Хорошие люди, ничем не хуже Влада Листьева. Разница в том, что большинство погибших знали только родственники, сослуживцы, друзья. Листьева знали все. Поэтому смерть Листьева — это «не просто" трагедия. Это очередной плевок все нам в лицо.

Разумеется, отставки наших силовых министров по этому поводу мы не дождемся: утрутся в очередной раз. И то сказать, оба — и Ерин, и Степашин шибко сейчас заняты, у них проблемы с территориальной целостностью России. Что такое на этом фоне Листьев, Холодов и кто там еще… Соображать же надо, товарищи.

Я понимаю, будет следствие, оно найдет либо не найдет убийц. Однако уже сегодня нам с вами надо бы знать в лицо те силы, которые давно и беззастенчиво орудуют на глазах властей, правоохранительных органов и политиков.

Предвыборный марафон начался. И начался, как всегда, за место на экранах. То и дело в редакции звонят помощники и пресс-секретари мало кому известных теневых пока политиков и предлагают опубликовать глубокомысленные размышления своих патронов. От размышлений за версту несет жгучим желанием занять либо сохранить место в Думе. Не исключено, что у нас уже есть политики, партии и движения, которые "во имя спасения России" будут добиваться победы на выборах любой ценой. Листьев руководил первым каналом ТВ и не скрывал своих политических симпатий. Может быть, то, что произошло, — это и есть "момент", начало реального предвыборного передела могущественного эфира?

Ведь передел эфира происходит не только в "Останкино". Газета "Известия" опубликовала материал Марины Денисовой, в котором указывается, что битва за телевизионное пространство приобрела жестокий характер. Причем война идет не только на самом масштабном бранном поле в "Останкино". В подвешенном состоянии оказался и утренний эфир телекомпании "Санкт-Петербург — 5 канал". Ночью 1 марта москвичи могли видеть на той же пятой кнопке премьеру новой телекомпании "Телеэкспо", которой и принадлежит теперь ночное и утреннее время 5-го канала. Но в таком случае детище Дмитрия Диброва и его компании "Свежий ветер" канал "Доброе утро" имеет шанс остаться без московской аудитории. На одном канале питерцы будут смотреть свое, а москвичи — свое: телевидение "Телеэкспо".

Роман Зайцев, Санкт-Петербург, специально для "Известий-ТВ":

Александр Яковлев как руководитель Федеральной службы телевидения и радиовещания выдал московской телекомпании "Телеэкспо" лицензию № 503 на право 12-часового вещания на частоты телеканала "Санкт-Петербург — 5 канал". Однако в лицензии № 271, выданной еще полтора года назад Петербургской государственной телерадиокомпании, черным по белому написано: "Какие-либо ограничения и вмешатльство в деятельность держателя настоящей лицензии не допускаются. Она не может быть передана другим юридическим лицам ни на каких других условиях".

Получилось так, что одним росчерком пера господин Яковлев отнял 12 часов эфира у 5-го канала без ведома и согласия его руководства и передал их "Телеэкспо".

За выдачу лицензии для компании "Телеэкспо" ходатайствовал перед А. Н. Яковлевым мэр столицы Лужков. В своем послании мэр жаловался на то, что, обладая мощным экономическим потенциалом, Москва и Московская область не получают адекватного информационного подкрепления (и это при стольких-то каналах в Москве). Именно поэтому правительство Москвы одобрило инициативу Москомимущества и А/О "Мосэкспо", которые захотели создать новую телекомпанию для столицы.

Не секрет, что лицензия на коммерческое телевещание стоит немалых денег, так же, как и организация телеканала. И деньги в "Телеэкспо" уже вложены немалые…

Так как же будет выражать огромный духовный потенциал столицы МТК «Телеэкспо» с 0.30 до 11.30 с понедельника по пятницу и с 0.30 до 10.00 по выходным? Процитирую одно из рекламных писем этой телефирмы: «…телепрограммы, которые M^ «Телеэкспо» предполагает разместить в эфире, являются составной частью коммерческого проекта под условным названием «Хоум шопинг». Это программы — телепрезентации товаров народного потребления. Купить эти товары можно, только позвонив по телефону, указанному в реквизитах программы. Все программы «Хоум шопинг» сделаны в США и дублированы на русский язык…»

Вот вам и «адекватное отражение» духовного потенциала столицы с американской начинкой.

А между тем обладающий огромным интеллектуальным и духовным потенциалом Петербург — великий город с обделенной судьбой, не имеющий ни общенациональных газет, ни общенационального радио, лишается огромной части своей аудитории.

Впрочем, в данном случае превалирует не столько вечный спор двух столиц, сколько, надо полагать, разборки мощных финансовых группировок и раздел телевидения как сферы влияния политиков накануне грядущих выборов.

Создается опасный прецедент. Если этот фокус сойдет с рук «Телеэкспо», то нет сомнений, что в ближайшем будущем такие выкрутасы с законом войдут в практику. Но более всего, конечно же, страдает питерский канал, который средь бела дня захватывают и перекрывают.

Редакция «Известий-ТВ» посчитала необходимым выслушать «московскую сторону». Сложившуюся скандальную ситуацию комментирует Ангелина ПАВЛОВА, президент телекомпании «Телеэкспо»:

«Учредители «Телеэкспо» — компания «Мосэкспо» и правительство Москвы. Коммерческий проект, которым мы воспользовались, так называемый «Хоум шопинг», приносит во всем мире довольно хорошие результаты. Наша компания будет жить на определенный процент от продаж. И мы не обязаны кланяться в ноги рекламодателям. Все зависит от того, как будет этот бизнес продвигаться. Экспансия нашей компании в другие города, помимо Москвы, будет осуществляться вслед за экспансией этого телевизионного бизнеса с согласия этих регионов. Шопинг будет занимать не больше трети эфира. Все остальное — это обычное телевидение, вплоть до информационных программ. У нас достаточно предложений от зарубежных и отечественных фирм. Например, предполагается сотрудничество с радиостанцией «Европа плюс». Недавно в нашем эфире была большая беседа с Галиной Волчек и Валентином Гафтом, представленная компанией «Стар видео». Перед этим показывали прошлогоднюю «Овацию». Пока не собираемся производить программы самостоятельно.

Мы начали работать над тем, чтобы получить лицензию, больше года назад. Сначала рассматривался вариант, которому последовал «Свежий ветер», — купить время на каком-то канале, скорее всего, на пятом. Но это чревато последствиями. Сегодня хозяин капала — один, завтра — другой. И вас в любой момент могут попросить, а вы уже пригласили сотрудников, купили технику, потратили многие тысячи долларов… Когда час получения лицензии был близок, мы узнали, что время на 5-м канале для телекомпании «Свежий ветер» перекупил господин Лисовский. Мы довели до его сведения, что тоже претендуем на это время и надеемся на получение лицензии. Он согласился с нами, что отношения надо урегулировать. Но договоренность не была соблюдена. Положение дел таково: господин Лисовский купил время у госпожи Курковой, которая платит за этот эфир по государственным расценкам. Министерство связи этим не удовлетворено. Это называется не перепродажа, а переуступка эфира, что запрещается в лицензии. Того бюджета, который выделен Бэлле Курковой, хватает только на 12 часов. Остальное время свободно для любых претендентов. Мы претендовали — нам и дали. Моральных терзаний перед «Свежим ветром» у нас нет — мы получили лицензию легитимно. Мало того, получив ее и понимая положение тех людей, которые работают в компании «Свежий ветер», предложили выйти из этой ситуации с наименьшими потерями для обеих сторон. Но только перед началом нашего венчания, в последний день, они согласились на переговоры. Когда говорят, что на 5-м канале захватили время какие-то непонятные люди, господа бизнесмены, у нас это вызывает недоумение: я 25 лет проработала на телевидении, была ведущей программы «Добрый вечер, Москва!», ядро «Телеэкспо» — профессионалы».

Кирилл Лыско, генеральный директор «Телеэкспо»:

«Мы понимаем, что «Доброе утро» пользуется определенным успехом. Компания «Свежий ветер» продолжает вещать, несмотря на то, что это время по лицензии отведено «Телеэкспо». Есть обстоятельства, которые осложняют ситуацию: если мы оставим компанию «Свежий ветер» как юридическое лицо на нашем канале, то нас потом могут обвинить в том, что мы переуступили свой эфир, так как это произошло в случае с Беллой Курковой. Интересы зрителей для нас важны. Мы не хотим выглядеть в их глазах палачами с топором в руках, которые перерубили кабель и позволили «Свежему ветру» дуть на все регионы, кроме Москвы. Окончательных решений пока не принято.

Один из руководящих сотрудников "Свежего ветра" считает, что сложилась весьма деликатная ситуация:

«Пока у "Телеэкспо" нет собственной продукции, они заинтересованы в нас и взяли паузу после пробного вторжения в эфир «Доброго утра» презентации нервущихся колготок и красящих палочек. В худшем случае москвичи не смогут смотреть канал «Доброе утро» до 12.30. Но как будет смотреться телеканал, от которого останется полчаса?»

Итак, борьба за эфир продолжается и ужесточается день ото дня. Кому будет принадлежать Питерский канал — сразу трем фактическим хозяевам? Что от этого выиграет зритель? Останкинские события позволяют нам предполагать, что эта борьба может идти не на жизнь, а на смерть.

Как ни странно, об этом заявлял и сам погибший, Владислав Листьев в одном из своих интервью в 1994 году, почти год до смерти.

Напомним вкратце обстоятельства смерти тележурналиста.

Поздно вечером в подъезде собственного дома на Новокузнецкой улице был убит известный 38-летний тележурналист Владислав Листьев.

Трагедия произошла примерно в девять часов вечера. Перед этим Владислав Листьев позвонил жене и сказал, что скоро будет дома. Подъехав к дому на собственной машине, он припарковал ее и вошел в подъезд. По всей видимости, убийца поджидал свою жертву в одной из темных ниш на первом этаже (по другой версии, киллер вошел в подъезд следом) и, когда журналист миновал его, сделал два прицельных выстрела с довольно близкого расстояния. Одна пуля угодила г-ну Листьеву в предплечье, а смертельный выстрел пришелся в затылок. По данным медиков, смерть наступила мгновенно. Сыщики не сомневаются в том, что стрелял профессионал, которому не понадобился даже контрольный выстрел.

На месте происшествия оперативники обнаружили две гильзы калибра 7,65, предположительно от довольно редко встречающейся у нас марки пистолета-пулемета иностранного производства. Вероятнее всего пистолет был оснащен глушителем, так как выстрела в подъезде никто не слышал. Само оружие киллер на этот раз на месте преступления не оставил.

Все личные вещи и деньги (около 2 млн. руб. и 1,5 тыс. долларов) оказались нетронутыми. Следственная бригада под руководством заместителя прокурора Моксвы Сергея Герасимова начала отрабатывать другие мотивы преступления, среди которых доминирующим, судя по всему, будет версия об убийстве, связанном с профессиональной деятельностью журналиста.

Как известно, в ноябре 1994 г. Владислав Листьев был избран генеральным директором ОА "Общественное Российское телевидение" и собирался коренным образом перестроить работу первого канала. В самом "Останкино" утверждают, что после того, как было принято решение прекратить с 1 апреля 1995 г. показ рекламы по первому каналу, в адрес руководства, и Владислава Листьева в том числе, начали поступать угрозы.

По имеющимся сведениям, г-ну Листьеву, как высокому должностному лицу, была положена охрана, но он от нее отказался. По другим данным, Владислава Листьева все же иногда сопровождали некие крепкие молодые люди, но в роковой вечер журналист был один. При этом стоит заметить, что убийца (вероятнее всего их было несколько), был либо прекрасно осведомлен о распорядке дня своей жертвы и, зная, что не будет охраны, поджидал уже на месте расправы, либо просто "вел" его до самого дома. По крайней мере, киллеру не пришлось изощряться в поисках способа убийства, и он избрал, пожалуй, самый традиционный и примитивный. Впрочем, сыщики утверждают, что если убийство заказано профессионалу, как было в данном случае, то шансы спастить у жертвы практически отсутствуют, как бы у нее ни была. Подтверждением этому могут служить около десятка предыдущих московских заказных убийств людей, чьи имена были у многих на слуху. Кстати, ни одно из них до сих пор так и не раскрыто, несмотря на самые жесткие указания сверху, что говорят о бессилии, а в некоторых случаях, скорее всего, и о нежелании правоохранительных органов расставить точки над "i".

На следующий день после убийства Владислава Листьева с утра к подъезду дома, где он жил, начали приходить люди. К 10 часам утра их собралось около 70 человек, а после 2 часов дня их было более около 70 человек, а после 2 часов дня их было более 500. Предполагалось, что к вечеру в маленьком дворике соберется более тысячи человек. Крыльцо подъезда было усыпано цветами — память журналиста пришли почтить все: друзья, соседи, коллеги, просто прохожие. Милиционерам постоянно приносили телеграммы с соболезнованиями родным и близким Владислава Листьева.

В квартире убитого журналиста целый день работала объединенная бригада Генеральной прокуратуры, московской прокуратуры, МВД, а также спецотдел МУРа, занимающийся "резонансными" убийствами. К расследованию также подключились ФСК и РУОП ГУВД Москвы.

В квартире Владислава Листьева проводился следственный эксперимент. Милиционеры то и дело выводили на улицу человека, который первыми обнаружил тело Владислава Листьева. Жители двора тем временем обсуждали обстоятельства трагедии. Некоторые из них незадолго до убийства видели во дворе каких-то подозрительных женщин. Один из свидетелей утверждал, что приблизительно в то время, когда произошло убийство, из подъезда не спеша вышли двое молодых людей, которых раньше здесь не видели. Все подходы к подъезду были оцеплены, он охранялся милицией и народными дружинниками.

Давайте вспомним и текст заявления самого президента Бориса Ельцина в связи с убийством Владислава Листьева, которое передала пресс-служба президента в средства массовой информации. В нем говорится:

"Как и миллионы россиян, потрясен убийством Влада Листьева. Он входил в наши дома с экрана телевидения с доброй улыбкой, с умным взглядом.

Своим словом он старался внести в наши сердца, покой и радость. Теперь его нет.

Выражаю глубокое соболезнование семье, родным и близким погибшего. Разделяю негодование общественности, журналистов, коллектива «Останкино» в связи с этим подлым, трусливым убийством.

Сделаю все возможное, чтобы убийцы были найдены и понесли заслуженное возмездие. Мною даны необходимые распоряжения.

Б. ЕЛЬЦИН».

Президент выразил соболезнование родным и близким и разделил негодование общественности и журналистов в связи с «подлым, трусливым убийством».

Как раз убийство было отнюдь не трусливое…

Сам президент, его пресс-служба не совсем точно подобрали эпитет. Может, президент и его окружение действуют в своем традиционном стиле?! Стрелять из танковых орудий по безоружному парламенту — это вовсе не трусливое деяние, а геройское и смелое. На мое мнение убийство Владислава Листьева было крайне дерзким и наглым. Многие аналитики склоняются к мысли, что теперь, после смерти Владислава Листьева в России возможно все. Мы стали полностью беззащитными перед мафиозно-политическим беспределом. Все российские журналисты потребовали жестких мер по соблюдению закона и наведению порядка.

"Убийство Владислава Листьева — нашего коллеги и друга, яркого журналиста, талантливого организатора, только что возглавившего российское Общественное телевидение, стало очередным звеном в позорной цепи безнаказанных террористически акций против людей нашей профессии", — говорится в заявлении Союза журналистов России и Комитета по защите свободы слова и прав журналистов. '

«Гибель Листьева еще раз показала всем нам, всей стране, всему миру, насколько беззащитны мы перед мафиозным беспределом. Это преступление показало еще раз и то, чего стоят заявления высших должностных лиц о своей приверженности к свободе слова, о своем уважении к нашему труду. Мы вправе потребовать не только слов, но и жестких и решительных мер по соблюдению закона.

В заявлении напоминается, что ни одно из убийств журналистов, совершенных в последнее время, до конца не расследовано.

Союз журналистов и Комитет по защите свободы слова считают также, что убийство видного тележурналиста высветило и важную общественную проблему в России: "Телевидение на наших глазах превращается в арену столкновений чуждых журналистике экономических интересов, с переводом отношений в чисто уголовную практику".

Однако в заключительной фразе обращения Союза журналистов России и Комитета по защите свободы слова и прав журналистов, как мы видим, не содержится ни слова о возможном политическом характере убийства Владислава Листьева. Что это, обычный конформизм творческого союза, который не желает обострять отношения с власть имущими, или желание указать ложный след?

Виталий Третьяков в "Независимой газете" более откровенен и дает следующую оценку событий:

Это уже не шутки. То есть это давно уже не шутки, но готовность убить человека такой известности, с неминуемым грандиозным общенациональным резонансом, с обязательным, при любых преградах, широкомасштабным расследованием ясно демонстрирует: в дело пошли либо очень большие деньги, либо очень большая власть (пусть и негласная), либо и то, и другое вместе.

Владислав Листьев стал героем лучшей своей передачи, сценарий которой, однако, написал не он. Передачи под названием "Всякий, кто стоит на нашем пути, умрет".

У Владислава Листьева было очень много друзей, во всяком случае тех, кто может себя к ним причислять. Он был очень открыт внешне, бесконфликтен и обаятелен в повседневной, не касающейся работы жизни.

Мы не были, наверное, друзьями, хотя с Владом трудно было не почувствовать себя другом. Хотя бы потому, что он очень любил более или менее знакомых ему людей называть уменьшительно-ласкательным вариантом имени.

Мы познакомились в 1989 году в Италии, на Сицилии, оказавшись вместе на одной журналистской конференции. Дело было зимой (нашей), Но как-то ночью Влад собрался-таки искупаться в Средиземном море, долго уговаривал меня присоединиться, не добившись своего, сказал: «А я все-таки полезу, когда еще представится такая возможность». Несколько вечеров подряд допоздна мы гуляли по Трапани, одному из главных городов сицилийской мафии. Все было чинно и благородно — ни одного мафиози мы так и не встретили.

В Риме провели целый день, шляясь по городу. Забрели, естественно, в Колизей. Походя обратили внимание на группу туристов, которым гид по-русски рассказывал что-то приличествующее данному месту. Через несколько секунд нас настигла толпа днепропетровских (кажется) женщин, которые, забыв о гладиаторах, набросились на Влада. Он раздал некоторое количество автографов, но улизнуть нам удалось довольно быстро. Правда, на углу соседней улицы нас окружила еще кучка советских женщин. Я сказал, что слава богу, мы с ним гуляем не по Москве. Он не только присоединился к этому мнению, но и искренне посокрушался по поводу странности человеческих пристрастий, предпочитающих его римским музеям и развалинам.

Он был очень азартен. В азарте иногда безрассуден (на что жаловался мне сам и в чем однажды я мог убедиться воочию). Абсолютно лишен тщеславия в его звездном варианте. Но неравнодушен к профессиональному успеху.

В Москве мы встречались нерегулярно, по большей части случайно. И каждый раз он уже начинал какое-то новое дело, отдав налаженное своему преемнику. Вот это удивительно: большинство телеведущих эксплуатируют свою программу бесконечно. Для Листьева жажда нового (здесь он был более чем тщеславен) всегда превосходила удовольствие от достигнутого.

Он был абсолютно не жаден профессионально (да и человечески), но в последние годы, ощутив себя (после успеха «Взгляда», суперуспеха «Поля чудес», успеха «Темы») профессионалом в полной мере, начал замышлять совсем уж что-то грандиозное, что не может сделать никто, кроме него. Поэтому, я думаю, он согласился и на такую опасную, как оказалось, авантюру: возглавить реальный механизм трансформации первого канала в то, чего еще не было на нашем телевидении.

Думаю, именно азарт помешал ему трезво оценить ту роковую грань, через которую он перешел, вступив в борьбу со старой монополией, усиленной новыми деньгами. Это сейчас привычно уже и по существу верно называют в России итальянским словом «мафия». Он, конечно, знал, что это такое. Но гордость и вера в собственную звезду, видимо, помешали ему обзавестись привычными теперь охранниками. Почему банки-учредители общественного телевидения, вернее их руководители, не позаботились о своем гендиректоре, загадка.

Я не знаю людей, которые бы не любили Листьева. А кроме того, в стране почти не было персонажей, равных ему по популярности. Поэтому, повторяю, эффект убийства не мог не прогнозироваться его заказчиками как максимальный.

Что же мы имеем в итоге, кроме гибели молодого, очень талантливого, очень известного журналиста, трагедии его семьи, горя его близких, его молодой прелестной жены?

Мы имеем полный и окончательный диагноз состояния дел в нашей стране или, если хотите, итог политических и экономических реформ последних трех лет.

Сила превыше всего. Сила — это либо власть, либо деньги и собственность, либо оружие. У простых людей нет ни власти, ни собственности, ни оружия. Следовательно, они бессильны. Убийство Листьева — это квинтэссенция реального, а не пропагандистского итога реформ: ничто, кроме власти, оружия или денег, не гарантирует не то что каких-то там прав и свобод, но даже и жизни любого человеку в сегодняшней России. Но и власть, и собственность, и оружие практически нельзя получить честным путем, а тем более — честно отобрать хотя бы часть того или другого у тех, кто уже всем этил обзавелся.

Государственная машина построена так, чтобы в лучшем случае охранять самое себя и особенно ее высших чиновников. С криминальной средой она делит власть, собственность и оружие. Экономическая и политическая гражданская война, начавшаяся в 1991 году, подошла к завершающей стадии — переходу в горячую гражданскую войну, жертвой которой падет гражданское общество. Режим бездарен, жесток и страшен, но страшен только народу, ибо уголовный мир его не боится, а во многом уже и поглотил этот режим. Никто из ныне находящихся у власти не может решить в интересах общества и страны эту проблему. Они лишь способны развязать большой террор, пытаясь с его помощью выиграть решающую схватку с преступностью.

Именно потому, что Влад Листьев был через свой телевизионный успех близок десяткам миллионов жителей России, его смерть значит даже больше, чем расстрел Белого дома и Чечня. Все карты сданы. Все ставки сделаны. Либо кто-то в политике и государственном аппарате осмелится заключить союз с нормальным обществом против официальной и неофициальной преступности, либо игра уже сыграна. Тот, кто сидит в Кремле, уже не управляет Россией. Он лишь переставляет фишки, обеспечивающие ему, в отличие от Листьева, существование.

Аналогия с 1 декабря 1934 года лежит на поверхности. Но нас, безусловно, ждут еще более страшные события.

Влад Листьев, внешне символизировавший как бы успех реформ, как бы открывшиеся новые возможности для людей активных и талантливых, убит в доказательство того, что нет ни успеха, ни реформ, ни демократии. Если наиболее твердолобым потребуются еще доказательства, то последуют и они.

А умным, кажется, и нынешних достаточно с лихвой.

Спасибо тебе, Влад. Тебя любили и будут любить все. Но если ты своей смертью дал нам последний шанс, а мы им не воспользуемся, то, значит, твои убийцы взяли уже не только "Останкино", но и Кремль.

В связи с гибелью Владислава Листьева на телевидении произошли и другие события. Вот как их описывает Тамара Мартынова в газете «Правда»: Назначенного в декабре 1993 года председателем «Останкино» А. Яковлева его подчиненные называют за глаза «дедом». И по причине преклонного возраста Александра Николаевича — ему пошел 72-й год. И потому, что в возглавляемой им компании вовсю начала насаждаться "дедовщина". Многие кадровые работники вынуждены бездействовать, так как время 1 канала предоставляется прежде всего коммерческим телестудиям "Ren TV", "Ви-Ду", "АТВ". Эфир пожирают лесневские, Лисовские и прочие чужаки, а свои ходят в роли просителей. К тому же программы останкинцев покупают за гроши, а продукцию "варягов" — за значительные суммы, да еще в конвертируемой валюте. К примеру, "Человек и закон" оценивали в 20 миллионов рублей, а каждый выпуск "Часа пик" или "Политбюро" — в 17,5 тысячи долларов.

Но кульминацией "дедовщины" стало решение А. Яковлева создать на базе "Останкино" некое АО закрытого типа под названием "Общественное Российское телевидение". Это решение было принято Александром Николаевичем втихаря вместе с узким кругом приближенных — представителями тех самых коммерческих телестудий: "Ren TV", "ВиДа", "АТВ". Получилось, как в известной поговорке: без меня женили. Ибо лишь из Указа президента останкинцы узнали о преобразовании "Останкино" в "ОРТ".

Понятно, что президент и правительство, учитывая напряженку с бюджетом, с радостью подписали документы о реорганизации телевидения: баба с возу — кобыле легче. И почему-то никто из государственных мужей и не подумал спросить у народа: а хочет ли он, чтобы общенациональный канал заглотили акулы нарождающегося бизнеса?

И если уж возникла столь острая необходимость разгрузить бюджет за счет "Останкино", то есть ведь и другие варианты его альтернативного содержания. Хотя бы такой — абонетная плата с телезрителей. И разве не стоило проявить уважение к обществу и обсудить с ним судьбу телевидения, названного к тому же общественным (что в предлагаемом Яковлевым и К виде является чистой воды мифом)!

Все эти вопросы останкинцы поставили позавчера ребром на собрании трудового коллектива. Результатом "бунта" стало открытое письмо, которое мы публикуем

ПРЕЗИДЕНТУ РФ, ПРАВИТЕЛЬСТВУ, ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ, ФЕДЕРАЛЬНОМУ СОБРАНИЮ РФ, РОССИЙСКОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ

Доводим до сведения общества, что узким кругом, келейно была решена судьба 1-го частотного канала «Останкино». По существу состоялся закулисный сговор чиновников и представителей нового капитала о присвоении собственности, которая является общенациональным достоянием.

Указов президента от 29 ноября 1994 г. об организации АО «ОРТ» по сути уничтожается уникальная межнациональная телекомпания, в течение десятилетий создававшая бесценный интеллектуальный фонд российской культуры. Этот шаг по уничтожению «Останкино» расценивается коллективом как политическое преступление.

Общество было введено в заблуждение названием нового телевидения «общественным». На самом деле АО «ОРТ» в отличие от телекомпании «Останкино» таковым не является. Произошла подмена понятий. Это — акционерное общество закрытого типа, которое выражает интересы только членов данного АО.

Формулировка Указа Президента РФ № 2133 в пункте I «принять предложение Российской государственной телерадиокомпании «Останкино»… о вхождении этой телекомпании в «ОРТ» не соответствует истинному положению, ибо никаких решений по этому вопросу коллектив не принимал и никакого предложения от него не исходило. Более того, за время своего руководства председатель «Останкино» А. Н. Яковлев ни разу не встречался с коллективом. Однако именно он от имени этого коллектива решал судьбу телекомпании. Поэтому на общем собрании 16 марта Александру Николаевичу Яковлеву было выражено недоверие.

К тому же мы возмущены обвинениями, раздававшимися в последнее время в прессе, в непрофессионализме и коррумпированности. На практике же в последнее время эфир продавался сторонним коммерческим структурам, а большинство кадровых сотрудников было от него отстранено.

Мы протестуем против того, чтобы общенародный телеканал переходил в частные руки.

Мы протестуем против выдачи лицензии на вещание АО закрытого типа «ОРТ», что фактически закрепит монополию на вещание по первому частотному каналу за узким кругом лиц и стоящими за ними коммерческими структурами.

Мы требуем приостановить действие Указа Президента РФ № 2133, который ни с политической, ни с нравственной, ни с экономической точек зрения не соответствует интересам общества.

ТРУДОВОЙ КОЛЛЕКТИВ «ОСТАНКИНО».

Посеявший ветер, как известно, пожнет бурю. Бурю возмущения своих подчиненных пожал и мнимый поборник плюрализма, гласности, терпимости к чужому мнению. Позавчера, может быть, впервые в жизни он услышал в глаза правду о себе. И ведь от кого? От простых смертных, чьи судьбы он, член Политбюро, походя вершил еще вчера. Да что там простые смертные?! Даже первому секретарю МГК КПСС Б. Ельцину мог публично устроить выволочку. Вспомним, как ведущий идеолог страны отчитывал будущего президента России на партийном Пленуме в 1987 году: «Борис Николаевич, на мой взгляд, перепутал большое дело, которое творится в стране, с мелкими своими обидами и капризами, что для политика совершенно недопустимо, особенно когда он занимает такой высокий пост»…

Теперь же сам Александр Николаевич, явно перепутав большое дело с собственными капризами, амбициями и непомерным тщеславием, получил выволочку от коллектива. И вынужден был — отнюдь не по своей воле — заявить об отставке.

Однако еще не успели остыть в зале заседаний разгоревшиеся страсти, как добрый дедушка начал привычно творить расправу. Обозревателю студии «Публицист» Юрию Миронову, который вел собрание, было тут же предложено написать заявление об уходе. Как говорится, в лучших традициях административного произвола.

Сам же президентский назначенец, которому Ельцин простил все обиды, без работы не остался. Сдав одно руководящее кресло, он оставил за собой еще… четыре. В том числе — главы Федеральной службы по телевидению и радиовещанию и босса «ОРТ». А в этих ипостасях он волен решать судьбу останкинцев и «Останкино». И если Госдума не остановит яковлевскую «дедовщину», все мы в ближайшее время лишимся межнационального телеканала, связывающего между собой народы некогда великой державы.

Между тем стало известно, что уход Александра Яковлева с поста председателя Российской гостелерадиокомпании не отставка. Уход связан с тем, что он создал и возглавил Российскую партию социальной демократии. Об этом заявил сам В. Ельцин. «Яковлеву очень трудно разорваться на два фронта», — сказал президент РФ, а далее отметил, что «создание такой объединенной демократической партии, которая должна сыграть большую роль в предвыборной кампании, очень важно, как и личная роль в этой партии Александра Яковлева».

Теперь уже становится вполне понятной стратегическая задумка с реформами на телевидении. Вспомним историю с оплатой телевизионного времени в период избирательной кампании 1993 года, когда «Останкино» фактически прокредитовало телеагитацию лидера ЛДПР.

Носившиеся в воздухе идеи перестройки ведущей телекомпании начали реализовываться с изданием президентского указа от 30.11.1994, в соответствии с которым первый канал передавался АО ОРТ («Общественное Российское телевидение»), учрежденному с участием государственного капитала (51 %) и частного (49 %). Частный был распределен между такими солидными учредителями, как «Менатеп», «Столичный банк сбережений», «Национальный кредит», «Империал», «Альфабанк», группа компаний «ЛогоВАЗ», концерн «Газпром» и АО «Микро-дин».

Вполне очевидна не только экономическая, но и политическая подоплека подобного конструирования: АО ОРТ было доверено совместному управлению «либерального» руководства «Останкино» и группировки «либерально ориентированных» экономических структур, связанных с определенными сегментами в системе исполнительной власти. Иначе говоря, здесь создавалась основа альянса элитарных либеральных сил, над формированием которого долго и безуспешно трудились многие политики. При таких обстоятельствах уже не выглядела бессмысленной затеей и создаваемая А. Яковлевым при участии С. Филатова Партия социальной демократии.

Назначение В. Листьева на должность генерального директора АО ОРТ и фактического руководителя первого канала было ключевым в серии кадровых перестановок, связанных с планируемым обновлением канала. В то же время были, по всей видимости, приняты жесткие решения относительно будущего "Реклама-Холдинг".

Между тем именно в январе-феврале текущего года положение реклампых агентств, оперирующих на первом канале, осложнилось в связи с общим падением спроса на рекламу. По имеющимся сведениям, рекламодатели, закупившие январское время у «Останкино», даже не смогли вернуть вложенные средства.

В феврале на первом канале начало оперировать новое крупное объединение рекламных агентств НИРА (Независимый информационно-рекламный альянс), которому явно благоволило руководство АО ОРТ и куда вошел «ИнтерВиД», но не вошли «Ргеmir SV» и ряд других ведущих участников «Реклама-Холдинг». Финансовые интересы целого ряда структур, задействованных в рекламном бизнесе, оказались нарушены. Тем не менее пока невозможно утверждать, что даже самой «крутой» из понесших убытки структур был резон прибегать к самым крутым мерам. Противоречия и борьба вокруг первого канала явно не ограничиваются только схваткой за выгодный бизнес.

Видимо, расчет заказчиков убийства заключался в том, что воспользовавшись этим трагическим эпизодом как поводом, мощные политические силы вмещаются в судьбу вожделенного телеканала, и создастся обстановка «замутненной воды», в которой можно действовать как угодно, чтобы сохранять и укрепить позиции.

Похоже, их расчет оказался правильным.

Как мы видим, множество наблюдателей сходятся в мнении, что убийство Владислава Листьева носит политический характер и имеет своей целью дестабилизировать или же наоборот, взять под свой контроль средства массовой информации, в частности — телевидение.

Какой видится наша внутренняя российская проблема чужими глазами, из-за рубежа. Заграничные масс-медиа не едины в своем мнении, но в обсуждении темы превалирует мысль о наступлении на средства массовой информации. Так, газета «Нью-Йорк тайме» в пятницу отвела целую полосу статье о ситуации в России после убийства известного тележурналиста В. Листьева.

Комментируя происшедшее, московский корреспондент газеты А. Стенли пишет:

«Убийство 38-летнего В. Листьева, недавно назначенного главой вновь реорганизованного общественного телевидения в России, на какое-то мгновение приподняло завесу, покрывающую коррупцию, проникшую в самые крупные и находящиеся больше всего на виду отрасли бизнеса — в том числе и на телевидение.

В стране, которая и без того находится в тяжелом положении из-за войны в Чечне и из-за приближающихся выборов, тайна вокруг смерти Листьева привела журналистов и бизнесменов, политиков и общественность в состояние возмущения, стыда и подозрений. Главной проблемой, вызывающей споры, стал вопрос о том, кто несет ответственность за смерть Листьева, — организованная преступность, большой бизнес или темные политические силы.

Многие бизнесмены, политики и журналисты за последний год стали жертвами покушений и взрывов, однако убийство Листьева, известного в России настолько, насколько известны Лэрри Кинг или Дэн Разер в США, затронуло новую струну…

В ходе одной из радиопередач, посвященных этой теме, один известный журналист сравнил то состояние шока, в которое повергло Россию это известие с состоянием, которое испытала Америка после убийства Джона Кеннеди.

Многие интеллектуалы и журналисты открыто высказывают предположение о том, что приказ об убийстве Листьева был отдан скрытой политической силой с целью оправдать наступление на средства массовой информации и независимых политиков. Кое-кто припомнил знаменитое убийство Кирова в 1934 году, которое стало прелюдией к сталинским репрессиям…

Однако правоохранительные органы, заявляющие, что убийство журналиста было выполнено профессионалами, намекают на то, что ответственность за это может лечь на те деловые круги, которые потеряют деньги в результате недавнего решения правительства о запрещении демонстрации рекламы на получастном канале, которым и должен был руководить Листьев…

Запрещение на демонстрацию рекламы может стоить некоторым фирмам миллионов долларов прибыли. Коммерческая реклама на «Останкино» известна своей коррумпированностью. Председатель Совета директоров «Останкино» А. Яковлев настаивал на том, что за убийством журналиста стоят коммерческие структуры, которые имеют связи с организованной преступностью.

Как признал Яковлев, ежемесячно миллионы долларов за рекламу попадают в карманы нечестных предпринимателей. Один из представителей руководства телевидения, настаивавший на том, чтобы его имя было сохранено в тайне, заявил, что массовое воровство средств от рекламы со стороны как служащих, так и самих клиентов продолжается, несмотря на то, что Яковлевым было создано внутреннее рекламное агентство, в задачу которого входит сбор средств, полученных от рекламы.

В своем обращении из «Останкино», которое передавалось по телевидению на всю страну, Ельцин винил себя за то, что спираль преступности вышла из-под контроля. Однако он быстро переложил ответственность за еще большее беззаконие на правительство Москвы, возглавляемое его политическим соперником Юрием Лужковым. Он уволил главу милиции Москвы и главного прокурора Москвы и пообещал вновь оживить крестовый поход против организованной преступности».

Лондонская «Таймс», сообщая об убийстве В. Листьева, пишет: «Он имел опасных противников среди могущественной российской мафии, которая контролирует значительную часть большого бизнеса и правительства. Его угроза ограничить рекламу стоимостью в сотни миллионов фунтов стерлингов в год могла создать для него могущественных врагов из числа действующих в тени посредников, которые продают эфирное время на государственном телеканале… Листьев мог также стать целью тех политических кругов, для которых контроль над государственной телевизионной службой может оказаться решающим фактором для достижения победы на выборах в парламент в этом году, а также на выборах президента в следующем».

По мнению «Гардиан», «усиливается убежденность, что Листьев пал жертвой безжалостных коммерческих сил, ведущих борьбу за контроль за временем для рекламы в России».

«Либерасьон» подчеркивает, что убийство известного журналиста «беспокоит москвичей, на глазах у которых город превращается в столицу всех преступлений и сведений счетов».

И тут, если смотреть глазами российского нестоличного обывателя, мы узнаем, что, оказывается мэр города Москвы Юрий Лужков является политическим соперником нынешнего президента Российской Федерации Бориса Ельцина. Вы где-нибудь в российской прессе читали что-либо подобное? Прямое и открытое? Лично я — нет. Намеков, иносказаний, осторожных предположений об этом в российской печати предостаточно, а вот открытой информации — нет.

И, по нынешним временам, не может быть, потому что у нас почти нет независимой печати.

Не проходит недели, чтобы главные редакторы ведущих средств массовой информации не встречались для обсуждения вопросов, от которых зависит судьба газет, журналов, а значит, и читателей.

На этих встречах все чаще звучит упрек власти, которая не может найти убийц Влада Листьева и Дмитрия Холодова, не защищает жизнь тысяч других журналистов. Между тем экономическое удушение прессы становится все сильнее и изощреннее. И не только прессы.

В понедельник состоялась встреча главных редакторов с мэром Москвы Юрием ЛУЖКОВЫМ.

В остроэмоциональной форме он изложил свое видение конфликта в связи с необоснованным и поспешным отстранением от должности прокурора Москвы и начальника ГУВД. Но главное внимание Ю. Лужков и собравшиеся сосредоточили на экономических проблемах столицы.

Мэр еще раз подтвердил, что изъятием из бюджета Москвы триллионов рублей, которые шли на общефедеральные нужды, правительство начало экономическое удушение столицы.

Отвечая на вопросы главных редакторов, Ю. Лужков подчеркнул, что, по его мнению, проведенная приватизация нанесла гигантский урон России. Юрий Лужков заявил, что он не хотел бы вступать в конфликт с президентом, но обязан отстаивать интересы Москвы и москвичей — президент и правительство должны это понять.

А чуть раньше в Комитете РФ по печати впервые встретились пресс-атташе посольств стран — членов ЕЭС и руководители российских СМИ. Инициатором этой встречи выступил председатель Роскомпечати Сергей ГРЫЗУНОВ. Поводом для встречи дипломатов и журналистов стало сообщение для прессы о предстоящем вступлении в действие Шенгенского соглашения, упрощающего процедуру пересечения государственных границ для журналистов.

Как показала встреча, в посольствах стран ЕЭС чрезвычайно внимательно следят за развитием ситуации в сфере массовой информации в России, за «политической кухней», на которой формируется свобода информации в стране, и за механизмами ее защиты.

Особенно интересно присутствующим было узнать точку зрения на свободу прессы, и в частности на свободу электронных СМИ, от Александра Яковлева и Эдуарда Сагалаева — представителей разных поколений лидеров нашего телевидения.

По признанию иностранных гостей, эта нетрадиционная форма дипломатии может оказаться важнее, чем многие из официально-протокольных мероприятий.

Между тем два события прошедшей недели заставляют задуматься о судьбах российских СМИ: во-первых, отказ Государственной Думы после утверждения бюджета в выдаче необходимых субсидий газетам и журналам и, во-вторых, теоретическая база, подведенная под этот отказ «Российской газетой», считающей, что только это издание выполняет важнейший государственный заказ. Такой наглости еще не знал журналистский мир! Думается, что все общенациональные издания выполняют заказ не меньшей, а гораздо большей значимости, чем запутавшаяся в своих бесконечных «разоблачениях» всех и вся «Российская газета». Беда только в том, что покупательная способность населения снижается с катастрофической быстротой, а цены, которые установили монополисты на бумагу, полиграфические услуги и доставку, растут неизмеримо быстрее, чем даже год назад. В этих условиях лишь каждая 20-я (вдумайтесь!) российская семья получает одно (только одно!) издание, выходящее в Москве. И это накануне парламентских (а там чем черт не шутит!) и президентских выборов. Встречи с мэром, председателем Госкомитета по печати оставили у главных редакторов хорошее впечатление. Но не забудем, что на подобных же встречах уже более года назад и президентом Б. Н. Ельциным, и премьер-министром В. С. Черномырдиным было дано обещание решить насущные проблемы печати. И президент, и премьер клятвенно заверяли главных редакторов, что им будут предоставлены льготы по услугам связи, безвозмездная передача зданий, в которых находятся редакции, снижены или упразднены различные налоги, двинется вперед акционирование и приватизация полиграфических мощностей, при которых редакционные коллективы получат причитающуюся им долю. Обещал оказать такую поддержку на встрече с главными редакторами и Председатель Госдумы И. П. Рыбкин. Увы!

Так что встречи — это хорошо, а результат от них — еще лучше.

Пожалуй, только одна московская мэрия оказывает посильную помощь изданиям, расположенным в Москве. Может быть, это одна из причин, вызвавшая раздражение властных кругов? Ибо свободное слово они возненавидели уже давно, задолго до чеченского кризиса.

На встрече у С. Грызунова представитель посольства Швеции, страны, о "социализме" которой столько говорилось у нас, подтвердил, что их печать (так же как и французская) получает государственные субсидии, и немалые. Каждый швед должен знать, что думают о судьбах страны король, правительство и различные партии, заседающие в парламенте.

А что вправе знать каждая российская семья?

Это решают каждый по-своему, каждый на свой лад. Поэтому наша печать по-прежнему остается быть партийной. Зрелость демократических отношений в обществе во многом определяется готовностью печати отстаивать не интерес той или иной группировки, партии, экономической, политической или государственной структуры, но интересы рядового гражданина. Наша пресса пока но готова к этому, она не может представлять собой, как скажем иностранная, некую третью сторону: быть не за, не против, а искать истину.

Да, наша пресса сообщала о конфликте между мэрией и президентом, но обратите внимание, как об этом сообщает ведущий аналитик газеты «Известия» Отто Лацис:

На московской политической сцене развернулся конфликт между президентскими структурами и властями столицы, к которому, казалось бы, ни одна из сторон не должна стремиться. Какими же неодолимыми причинами вызвано поспешное смещение с должностей руководителей УВД и Прокуратуры Москвы, невзирая на публичные возражения мэра?

Вряд ли заслуживает обсуждения аргумент Олега Лобова: дескать, общественность не поймет, если никого не снять. Невозможно и объяснить, почему из множества руководителей правоохранительных органов выделены эти двое. Пока следствие не дало результатов, никто не знает, кто больше повинен в недосмотре, повлекшем преступление. Может быть, это как раз В. Брин с А. Ильюшенко? А может быть, и сам президент, который уже несколько месяцев не может найти для страны полноправного генпрокурора?

Я отнюдь не исключаю, что Г. Пономарев и В. Панкратов заслужили наказание за слабую работу. Но почему такое решение в отношении двух совершенно разных люден пришло в голову двоим совершенно независимым руководителям ведомств в один день и час, да как раз тогда, когда голова должна быть занята поисками убийц?

Да, были слова, сказанные президентом на другой день после убийства. Не указ, не распоряжение — просто мнение, высказанное явно сгоряча под влиянием понятных эмоций. Это мнение ни к чему формально не обязывает ни В. Крина, ни А. Ильюшенко, которые могут решать данный кадровый вопрос независимо от президента, но не должны его решать, не считаясь с московскими властями. И резкая реакция Ю. Лужкова сразу находит объяснение: из-под него выбивают силовые структуры столицы. И удар наносится из президентского окружения — это очевидно. Но можно ли найти на политической сцене России людей, более близких друг другу, надежнее защищающих друг друга в критические часы, чем Ельцин и Лужков? Какой повод дал Лужков для такого с ним (да в конечном счете — именно с ним) обращения?

Не видно такого повода. Во всяком случае, никто его вслух не называл. Логически можно предположить только одно: изменился не Лужков, изменилась ситуация. Близится начало предвыборного марафона — парламентского, который плавно перейдет в президентский. Несколько политиков уже объявили, что вступают в президентскую гонку. Все это происходит в условиях, донельзя неблагоприятных для Бориса Ельцина (если он все же решит баллотироваться): побоище в Чечне уменьшило его шансы до предела. В таких условиях у кого-то из президентской команды может появиться соблазн: заблаговременно нейтрализовать вероятных конкурентов. А вероятен любой, кто влиятелен и популярен.

Если причины превратностей, постигших руководство Москвы, именно таковы (а других убедительных объяснений, повторяю, не видно), то это самая плохая игра, которую можно было придумать.

Прежде всего это плохо для Москвы. Если Лужков вынужден будет уйти, это станет трудновозместимой потерей для огромного города. При всех обременительных для бюджета увлечениях (вроде восстановления храмов) Юрий Лужков умудряется сохранять хозяйство столицы в состоянии не худшем, а в чем-то и лучшем, чем было до всеобщего экономического кризиса. На фоне разрухи во многих сферах экономики страны это невозможно не оценить.

Во-вторых, это плохо для судьбы российской демократии. Не такие методы предвыборной конкуренции следовало бы вводить в обиход.

В-третьих, это несомненно плохо для самого Бориса Ельцина. И уж для него будет плохо даже в том случае, если эти предположения ошибочны и никакого предвыборного умысла за «наездом» на Лужкова нет. Если даже причины конфликта не связаны с выборами, то последствия будут связаны несомненно. Кто-кто, а Борис Ельцин должен это знать. В свое время несправедливость руководства КПСС в отношении Ельцина стала могучим двигателем предвыборной кампании будущего президента России. Своими руками выталкивая Лужкова на тропу президентской гонки, Ельцин может совершить роковой для себя шаг.

В последнее время все очевиднее выявляются как бы две линии действий президента России. Одна линия — последовательные шаги по пути рыночных и демократических реформ. Она явно диктуется пониманием того, что только так можно добиться общего успеха в политике.

Другая линия диктуется то ли нетерпением, то ли сомнением в результативности политики реформ. Это линия импульсивных силовых действий, очень часто дающих результат, обратный желаемому.

В этом втором разрушительном ряду — прежде всего война в Чечне. В этом же ряду и искусственный конфликт президентской власти со столичной. Словно две руки действуют без согласования: одна строит, другая — разрушает. Тот, кто подталкивает «вторую руку» президентской политики, похоже, прекрасно понимает, сколь неблаговидны его действия. Они не только готовятся втайне от общественности, но и осуществляются как бы на пробу: получится — не получится. Если не получится — отступить, отложить или отказаться от намеченного. Вот н конфликт с Лужковым как бы полузавершился полунамеком на полу примирение во время праздничного концерта вечером 7 марта.

Что же теперь, общественность может больше не тревожиться? А чего ждать назавтра от этой второй руки?»

Вместо того, чтобы отвечать на вопросы, информировать читателя о том, что твориться «в верхах» журналист эти вопросы ставит, причем неизвестно перед кем.

Известно изречение, что история во второй раз повторяется как фарс, а вот в первый — это всегда трагедия.

Если в свое время конфликт между Горбачевым и Ельциным можно было назвать трагедией, то неужели является фарсом то, что происходит в Москве между Ельциным и мэром Лужковым?

Вспомним речи Ельцина и речи Горбачева, стремление ограничить привилегии и сами привилегии. Вспомним потуги Горбачева не дать Ельцину заниматься политикой, приведшие лишь к тому, что Ельцин стал известен не только Москве, стал политиком российского масштаба.

Правда, тогда еще никого ее убивали. Вообще убивали мало. Так что аналогию провести здесь трудновато. А вот уже между 1 марта 1995 года и 1 декабря 1934 года — между убийством Владислава Листьева и убийством Сергея Кирова. Во всяком случае, красивое выступление президента Ельцина на траурном собрании в телецентре столь же театрально, как и поведение генсека Сталина на перроне Московского вокзала в Ленинграде. Иосиф Виссарионович, говорят, начал с того, что влепил пощечину шефу ленинградского НКВД, а Борис Николаевич обещал снять московского прокурора и обер-милициоиера. Впрочем, не надо равнять друг с другом всех участников событий. Киров был не журналистом, а таким же преступником, как его начальник, нет ничего общего и у тогдашних чекистов с нынешними милиционерами и работниками прокуратуры…

И все же главное не изменилось. Как не было в России государства, так и нет. Есть вполне естественные страхи обладателей власти, обреченных на вечное ожидание того, что кто-нибудь их власть отберет или перекупит.

Но ведь речь идет о законно и всенародно избранном президенте и о законном мэре, возразят мне. Ну и что? В нынешней России выборы привели к власти немало людей, не имеющих представления о власти в цивилизованном государстве, о целях и методах ее применения и реформирования, отличных от тех, что они усвоили в советское время. Отсутствие того, что принято называть государственным мышлением, имело своим следствием то, что власть легко приватизировалась.

Борис Березовский из «ЛОГОВАЗа» вообще твердо и ясно сказал, выступая по телевидению, что если к нему приходят с ордером на обыск и хотят допросить как свидетеля его самого и его заместителя, то это еще не значит, что обыск и допрос состоялся, тем более что даже о покушении на него самого прокуратура так и не сумела его допросить — они не желают. То есть хозяин «ЛОГОВАЗа» ведет себя не то как депутат, не то как иностранный дипломат, не то как партаппаратчик в былые времена. В том же интервью он дал понять, что не так ведут себя руководители московской милиции и прокуратуры. И ведь ничего с этим не поделаешь. Как нечего противопоставить Службе безопасности президента, избившей шоферов и охранников «Мост-банка», хотя действия подчиненных Коржакова — хулиганство.

Вот так они защищают государственные интересы — с помощью мелкого хулиганства да статей в газетах, стремящихся стать официозными. В статьях этих, написанных офицерами, доблестно сражающимися с банкирами, точнее сказать — с их шоферами, проклинаются русофобы и либералы, к борьбе с которыми, если вдуматься, и сводится осуществление идей национальных и государственных, как к борьбе с капиталистическим окружением сводилось строительство коммунизма и к борьбе с мировым еврейским заговором сводилось создание третьего рейха. Тоталитаризм возвращается.

Возвращается он, выдавая, как всегда, идейную пустоту и интеллектуальную несостоятельность за «идейность» и даже порой «духовность», антинациональную сущность — за приверженность национальным интересам, а главное, выдавая частные образования за государственные институты.

В Москве идет разборка. Но это не значит, что самым разумным было бы равнодушное к ней отношение. В 1987-м тоже вроде бы два коммуниста выясняли меж собой отношения, но все ж таки москвичи и россияне поняли, что за одним из них, при всех его недостатках, стоит нечто большее, чем желание насолить генсеку. В нынешней ситуации вообще дела обстоят по-другому — трудно найти регионального лидера, который был бы лояльнее по отношению к президенту, чем московский мэр, поддерживавший Бориса Ельцина в самые тяжелые минуты. Однако логика тоталитаризма велит расправляться прежде всего с друзьями и союзниками.

И похоже, президент забыл, как генсек Горбачев своими преследованиями сделал из него политика национального масштаба. Пока принято считать, что у Юрия Лужкова нет шансов на будущих президентских выборах именно вследствие его московского происхождения.

Это пока…

Давайте проследим за отношениями Кремля и мэрии по хронике, составленной журналистом Виктором Беликовым и публиковавшейся в «Известиях».

12 июня 1991 г.

Избрание Б. Ельцина президентом России. На пост мэра Москвы избран Г. Попов, вицемэром и премьером городского правительства становится Ю. Лужков.

Июнь — июль 1991 г.

Мэрия и новое правительство Москвы проводят преобразование системы управления городом. Начало противостояния с Моссоветом, отказывающимся следовать российским законам, предпочитая руководствоваться правовыми актами СССР.

19—23 августа 1991 г.

Московские власти решительно поддерживают Б. Ельцина против ГКЧП. Декабрь 1991 г.

Мэрия и правительство столицы на стороне президента России после распада Советского Союза. Июнь 1992 г.

Г. Попов добровольно уходит в отставку со своего поста. Президент назначает Ю. Лужкова мэром Москвы.

3—4 октября 1993 г.

События у Белого дома России. Захват мятежниками высотного здания столичной мэрии. Баррикады на Тверской. Ю. Лужков организует действия силовых структур Москвы в защиту президентской власти.

Январь — июнь 1994 г.

Мэр Москвы, опираясь на поддержку президента, пробует проводить особый курс приватизации. Начало трений с влиятельными лицами в «команде Ельцина».

2 декабря 1994 г.

Подразделением Службы безопасности президента блокирован вход в высотное здание мэрии, избита охрана. Позже по этому инциденту возбуждено уголовное дело. Снят с должности Е. Савостьянов — «московский человек» в руководстве ФСК.

1 марта 1995 г.

Убит В. Листьев. Президент открыто обвиняет власти Москвы в неспособности поддерживать порядок в городе. Снят прокурор Москвы Г. Пономарев, отстранен от должности начальник ГУВД В. Панкратов. Ю. Лужков выражает несогласие с этими решениями и впервые заявляет о своей возможной отставке.

Таким образом на московской политической сцене развернулся конфликт между президентскими структурами и властями столицы, к которому, казалось бы, ни одна из сторон не должна стремиться. Какими же неодолимыми причинами вызвано поспешное смещение с должностей руководителей УВД и Прокуратуры Москвы, невзирая на публичные возражения мэра? Александр Гамов в отличие от многих остальных столичных журналистов в материале "Отчего Кремлю не люба кепочка Лужкова? Не потому ли, что у нас в кепочках ходят вожди" выразился более определенно, но опять у журналиста не хватило смелости взять на себя выдвижение тезиса о том, что Лужков имеет намерение баллотироваться кандидатом в президенты Российской Федерации на будущих выборах. Приводим вышеуказанный материал:

"В последние месяцы мы не раз убеждались, что "прозорливость" кремлевских политиков не простирается дальше звезд Спасской башни. А нынче, вкусив поминальной кутьи, которую после гибели Влада Листьева заварили в Кремле и которая горчит и источает политический душок не самой лучшей способности правителей адекватно реагировать на взрывоопасные ситуации.

Инициируя отставку московского мэра (а именно так расценивают факт увольнения Пономарева в Панкратова), федеральная власть, вознамерившаяся «навести порядок» на территории "государства московского", сама того не разумея, порядок ставит под жирный вопрос. И дело не только в том, что кожаная кепочка Лужкова, как говорят, кормит Москву, возводит в ней храмы и мостит дороги. В отличие от предшественницы, политиканствующей шляпы, сия кепочка крепко держит власть. Если только это претит Кремлю, то менять головной убор, а тем паче то, на чем он держится, — глупо.

Правда, бают, есть еще одна закавыка: Лужков-де в душе (неужто и туда заглянули?) мнит себя президентом России. Ну, во-первых, в этом нет ничего плохого — каждый из себя чего-то мнит. А потом, свергни ты его сегодня — завтра расцветет такой харизматический нимб, который не снился даже опальному Ельцину в разгар горбачевской «катастройки».

Таким образом, если выражаться смело, убийство Владислава Листьева по крайней мере ловко использовали политические оппоненты Лужкова, лишив его двух соратников. То, что ни одной из сторон не было выгодно организовать преступление, которое потрясло столицу и всю Россию 1 марта хорошо доказывает Леонид Радзиховский в аналитической статье «Большая московская игра». В ней говорится, что острое, «на таран» противостояние президента и мэра Москвы продолжается. Они символически сидели в ряд (посредине — А. Коржаков) В Малом театре. Ельцин, обвиняя московские власти, имени Лужкова все-таки прямо не назвал, а Лужков тем более говорит о своей дружбе с президентом — но острота столкновения меньше не стала. Более того, открылся «второй фронт», экономический — некое противостояние мэра с правительством. Вариантов развязки как-будто два: или Ельцин отменит свое (покорно озвученное Ильюшенко и Ериным) решение о снятии прокурора и начальника милиции Москвы, или Лужков подаст в отставку.

Все это, увы, вызывает в памяти поговорку: «Кого Бог хочет наказать, того лишает разума». Мало вам Чечни — хочется "выяснить отношения" с еще одним субъектом Федерации? Нужна еще холодная политическая война?

Но кем надо быть, чтобы не видеть, что вот эта игра — самая опасная? Да, разумеется, до силовых столкновений в Москве дойти не может. Но ведь Кремль находится в Москве. Даже малое колебание политической почвы в столице, связанное, допустим на минутку, с забастовками, в случае отставки Лужкова грозит полностью опрокинуть весь политический карточный домик, со всеми его обитателями — президентом, мэром, министрами и даже их начальниками охраны.

Это не ноябрь 1987-го, когда отставка первого секретаря МГК КПСС Ельцина вызвала лишь легкую рябь на поверхности спокойного советского болота, закованного в гранитные берега казавшейся несокрушимой системы. Это и не октябрь 1993-го, когда все стояло на грани «общей гибели всерьез», во по крайней мере было ясно, из-за чего борьба, каковы ее общие политические причины. Но сегодня при столь «высоком» авторитете всех властей, а прежде всего власти президентской, устроить явную, неприкрытую, никакой общей политической идеей не облагороженную «разборку» с непредсказуемыми последствиями…

Неужели опять, как в случае с Чечней, не просчитали элементарных последствий, но поняли всю меру опасности, отключили инстинкт самосохранения? Да и, в конце концов, зачем все это? Зачем идти на риск, даже в сотую долю процента, больших политических потрясений в Москве? Ради того, чтобы ослабить, а то и вовсе свалить — кого? Лужкова, который традиционно считался верным союзником Ельцина во всех важных делах?

Вот, скажем, что пишет Ельцин в своих «Записках президента» про август-91:

«И еще одна встреча в ночном Белом доме надолго запомнилась мне.

Юрий Лужков, тогда еще не мэр, а премьер правительства Москвы… пришел в Белый дом не один, а с женой. Она была беременна. В неприятном свете дневных ламп, в тусклых коридорах подземелья было очень странно видеть ее бледное лицо и напряженное лицо Лужкова, который от нее не отходил. Они подолгу сидели вместе, и их никто не беспокоил…Мужской характер привел Лужкова в Белый дом. Но с женой он расстаться не мог. Они ждали вместе, чем кончится эта ночь для них и их будущего ребенка».

Та ночь кончилась благополучно для Ельцина и для Лужкова. Стоит ли сегодня снова испытывать его «мужской характер»?

Безусловно, московская недвижимость — всегда в цене. Но я все-таки не могу согласиться с М. Леонтьевым, который жестко пишет в «Сегодня» (от 7 марта), что за спиной всех этих политических столкновений — «банальная коммерческая разборка». Нет, все понимают, что слишком велика была бы цена подобной разборки. Конечно, причина столкновения таких фигур прежде всего — политическая.

Но если никаких «идейных» расхождений нет, то значит — борьба за власть. И действительно, в течение 1994 года несколько раз публиковались достаточно бездоказательные, насколько могу судить, «версии» (наиболее известная в статье «Падает снег»), суть которых сводилась к тому, что Лужков якобы претендует на пост президента России.

Здесь необходимо разобраться. Если речь идет о планах государственного переворота — это преступление. Если же о возможном намерении мэра выставить свою кандидатуру на президентских выборах, то, разумеется, ровным счетом ничего незаконного или предосудительного в этом нет. Однако похоже, что авторов обличительных статей такое «маленькое различие» между переворотом и законной процедурой вообще не волновало. Никаких серьезных доказательств заговорщицких намерений Лужкова они не представили. Но это и неважно. Для них, видимо, преступным казалось само намерение — претендовать в любой форме на пост президента! «При живом президенте» да на его место… Видимо, они искренне считают этот пост пожизненным или эквивалентным царскому…

Как бы то ни было, «подозрение» относительно «ужасных планов» Лужкова было посеяно. И хотя сам Лужков много раз подчеркивал, что таких планов у него нет, но подозрение, видимо, оставалось. И вот президентские структуры, прежде всего силовые, целенаправленно ведут «тихую войну» с Лужковым — 2 декабря 1994-го под одним предлогом снят близкий мэру начальник ФСК Москвы, 2 марта, воспользовавшись убийством Листьева, снимают прокурора и начальника московской милиции. Иначе понимать происходящее как будто и невозможно — идет ослабление потенциального противника на президентских выборах.

Правдоподобное и очень грустное объяснение событий. Оно наводит на поистине печальные мысли о политических нравах, царящих в Кремле. Борьбе за власть — вплоть до окончательной компрометаций и расшатывания самой власти.

12 марта в программе «Итоги» прозвучала еще одна «версия», высказанная Н. Гончаром, бывшим председателем Моссовета. Не менее изобретательная, чем «версии», подливавшие масло в огонь в 1994 г., она отличается от них самым главным — направленностью. Если «Падает снег» и другие статьи того же типа «выстраивали» политический детектив с целью разжечь вражду между президентом и мэром и в самом худшем свете выставить последнего, то версия Гончара имеет прямо противоположную цель. Это, так сказать, «хороший миф». Политический миф с хорошим концом. Цель этой «версии» прозрачна — не разбрасывать камни, а собирать, не ссорить дальше, а пытаться мирить.

Я не стану подробно пересказывать «версию Гончара» — многие интересующиеся политикой смотрят «Итоги». Выделю главное. Гончар ставит вопрос: думает ли Ельцин о своей личной судьбе или о преемственности власти? Если он думает о последнем, то ему важно, по мнению Гончара, не приглушить, а усилить президентские амбиции Лужкова. Ведь стратегически — если отбросить личное соперничество, коммерческие разборки разных групп и т. д. — Лужков и Ельцин все равно в одной лодке, все равно представляют одно политическое течение. (Как, между прочим, при острейшем личном соперничестве, переходящем в прямую вражду, одно стратегическое течение представляли Горбачев и Ельцин. И придя к власти, Ельцин объективно все равно продолжал реформы, начало которым положил его личный враг). Ельцин заинтересован в сопернике — партнере по выборам — Лужкове.

Но как же тогда понимать «антилужковские» ходы? Это все игра, говорит Гончар. Ельцин на своем опыте усвоил, как на Руси любят пострадавших. И он дает Лужкову тот же шанс, какой ему когда-то дал Горбачев, сняв его с того же поста московского руководителя, создает вокруг Лужкова харизму страдальца. И объективно и — что самое интересное! — тонко рассчитывая ходы наперед, Ельцин помогает своим «наездом» Лужкову.

Конечно, версия Гончара — не более чем красивая легенда. Реальные политики не строят (и уж тем более не осуществляют) столь тонкие обходные маневры — где тонко, там и рвется. Тут может сработать лишь «ирония истории», которая против воли политика возвышает его руками его соперника. Это, я думаю, отлично понимает и Гончар. Не зря в ответ на слова Киселева «Даже если это не соответствует действительности, хотелось бы…» — он промолчал. Думается, его версия — не объяснение прошедшего, а попытка повлиять на будущее, дать формулу переговоров, которая позволила бы сторонам сохранить лицо. Самое главное — эта формула подчеркивала, что политически Ельцин и Лужков все равно в одной лодке.

Далее намек Ельцину: своими действиями вы срабатываете на президентские амбиции и президентские потенции Лужкова. Если не хотите этого, остановите бросание бумеранга в московского мэра. Не выталкивайте его на президентскую гонку своими руками.

Еще намек — обоим политикам. У вас есть шанс представить свое столкновение как некую «тонкую игру», а не лобовое соперничество. Используя этот шанс, можно обоим идти на попятную.

Но, как и следовало ожидать, «формула мира по Гончару» принята не была. Лужков резко отозвался о его версии — «абсурд». Беда, однако, что продолжается абсурд в другом, в эскалации противостояния властей. Теперь в эту воронку, с подачи уже мэра, втягивается правительство. Тем не менее шансы на мирное разрешение конфликта пока еще есть.

Третий намек — конкретный способ выйти из ситуации. Собственно, способ предложил сам Лужков. Он не стал прямо уходить в отставку, а подал в суд на решение Ильюшенко и Ерина, снявших своими приказами соответственно прокурора Москвы Пономарева и начальника милиции Панкратова. Если — например, под давлением мэрии и при нейтралитете администрации президента — это решение будет дезавуировано хотя бы по одной персоне, то инцидент между Ельциным и Лужковым можно считать исчерпанным, причем оба "сохранили лицо". Лужков отстоял свою позицию и может с честью оставаться на посту. Но и авторитет Ельцина сохранен — ведь он своих решений не отменял. Виноватыми оказываются "стрелочники пусть даже в чине и. о. Генпрокурора и министра внутренних дел.

Воспользуются ли этой возможностью компромисса Ельцин и Лужков? Или будут выталкивать друг друга из лодки и дальше, не думая, что под водой рискуют оказаться оба и, что совсем обидно, — вместе со всеми нами?

Пойдем в рассуждениях дальше журналиста Леонида Радзиховского.

Журналист Борис Введенский в статье "Решение Ельцина по Москве: подножка самому себе?" раскрывает причины столь решительной и быстрой реализации угрозы президента — снятие с постов прокурора Москвы и начальника Московского управления внутренних дел — обозначила новый этап в развитии темы "Москва — Центр". И опытный юрист Г. Пономарев, выросший в Бабушкинском районе Москвы (помощник прокурора, инструктор райкома, зам. прокурора и т. д.), занимающий свое место с 1989 г., и генерал В. Панкратов, такой же "местный" милицейский кадр с хорошей профессиональной репутацией — оба они пользовались в своей среде ровной и устойчивой поддержкой, и президент, давая команду об их снятии, заведомо шел на конфликт не только с московским руководством, но и с кадровым составом прокуратуры и милиции, что вряд ли входило в его планы.

С другой стороны, некоторые источники в Кремле полагают, что речь идет о начале давно задуманной и скоординированной кампании по разрушению "лужковской группировки", ближайшей целью которой должно стать нанесение «несовместимого с дальнейшей жизнью» удара по группе «Мост», устранение Лужкова и «контрольный выстрел» по остаткам «демократической» составляющей президентской администрации.

По мнению В. Миронова, заместителя председателя комитета Думы по безопасности (и бывшего начальника контрольного управления московской мэрии), решение президента обоснованно и ни в коей мере против мэра не направлено. По словам г-на Миронова, не отреагировать решительным образом на случившееся — в том числе по «кадровому вопросу» — президент просто не мог. «В Москве, — сказал В. Миронов, — ужасающее положение с раскрываемостью преступлений, на порядок хуже, чем в целом по России». Не раскрыто, в частности, более 1000 случаев убийств известных людей: предпринимателей, журналистов и пр. За это в ответе и прокурор, видимо, полагавший, что такая ситуация всех устраивает, и начальник УВД — хотя с ним, пожалуй, так спешить и не стоило. «Другое дело, — сказал В. Миронов, — что президент должен был решать вопрос более спокойно и обязательно побеседовав с Ю. М. Лужковым. Москва держится на мэре, на Москве — вся центральная Россия, да и вся страна. Президент прекрасно понимает, что другого такого верного союзника, как Лужков, у него нет и не будет». В. Миронов выразил недоумение, выслушав наши предположения о стремлении президентских помощников нанести Лужкову политический удар. «Если это так, — сказал он, — то кто-то в президентском окружении крупно просчитался. Удар по Лужкову — это удар по стабильности, это — прежде всего — выбивание из-под президента одной из самых надежных опор».

Руководитель Информационного управления Администрации президента РФ Сергей Носовец видит прямую вину мэра Лужкова в том, что криминогенная ситуация в Москве хуже, чем в целом по России. Журналист Андрей Угланов взял у С. Носовца интервью, которое мы приводим ниже. Журналист задал вопрос:

— Кремлевскую власть, которую вы представляете, только ленивый или глухонемой не обвиняет сегодня в беспомощности и бессилии. Страна отдана на откуп уголовникам и бюрократам. Ни один человек не верит в то, что организаторы и исполнители шокирующих общество убийств будут найдены. Неужели власть считает, что чем хуже, тем лучше?

— Владислав Листьев тоже был властью, правда, совсем недолго. В руках генерального директора транснационального телеканала должны были сходиться информационные нити, связывающие все эти этажи властной пирамиды, — от Президента до рядового человека. Что касается бессилия власти, то смешно, когда вину, за убийство Листьева, Холодова, солдат в Чечне возлагают на президента, хотя сам он не снимает с себя ответственности. Почему судьи отпускают под смехотворные залоги грабителей и погромщиков, почему следователи и прокуроры, зная банды и бандитов поименно, не трогают их? Виновен ли в этом один человек, или все общество, его властные представители? Кто виноват, что в Москве гуляют миллиарды криминальных долларов, тысячи стволов огнестрельного оружия, — Президент или мэр? Да на месте Ю. Лужкова надо бы каждые 2–3 месяца выгонять руководство милиции и прокуратуры, пока не подберется человек, брезгующий взятками и хотя бы любящий свой город!

— И все же, у вас нет такого чувства, что за год до выборов конкуренты нынешнего Президента начали отстрел тех, кто должен отвечать за пропагандистское обеспечение президентской кампании Б. Ельцина? Считают, что В. Листьев должен был освободить первый канал от набившей оскомину рекламы и ненавязчиво заняться улучшением имиджа Б. Ельцина.

— Вполне уместная версия. Хотя В. Листьев был и бизнесменом, и организатором, и политиком. В любом этом качестве он мог иметь недоброжелателей.

То есть, по Сергею Носовцу, Владислава Листьева могли убить трижды!

Как бы там ни было, первая мартовская декада стала, пожалуй беспрецендентной по количеству отставок, состоявшихся, или демонстративно заявленных, реальных, или «угрожаемых». Но чем бы ни закончилась каждая из них, укреплению согласия н стабильности это не способствует.

Резко обострились отношения структур власти российской столицы и федерального Центра. Напомним последовательность событий. 1 марта убит Владислав Листьев. 2 марта президент, приехав в Останкино, неожиданно заявляет о необходимости отставки прокурора Москвы Геннадия Пономарева и начальника ГУВД Владимира Панкратова. Мэр Москвы Юрий Лужков сразу заявляет о своем несогласии с подобной мерой, причем делает это в довольно мягкой по отношению к президенту форме, отнеся его высказывание за счет эмоционального состояния, вызванного убийством тележурналиста. Но машина уже пущена в ход. И. о. Генпрокурора Алексей Ильюшенко и министр Виктор Ерин подписывают соответствующие приказы. Система московских правоохранительных органов в одночасье обезглавлена. Ряд се сотрудников заявляют о собственной отставке в знак протеста. Мэр на сей раз уже жестко оценивает случившееся как целенаправленную анти-московскую акцию около президентских структур и заявляет о своей возможной отставке. Если все это называется борьбой за укрепление правопорядка и общественной стабильности, то что же считать их развалом?

Москва заявила официальный протест и готова идти в суд в случае его неудовлетворения. Ее доводы четко сформулированы: решения об увольнении прокурора и милицейского начальника необоснованны по существу и незаконны юридически. Действительно, если только в декабре коллегия Генпрокуратуры официально констатировала появление положительных тенденций в работе столичных правоохранительных органов, а в марте их руководители снимаются с работы, то недалеко до такого вывода: и на сей раз сработала старая большевистская практика, при которой принятие реальных мер сводилось к демонстративной перетасовке кадров.

Но решающим в разрешении конфликта станет правовая сторона дела: законно или нет увольнение прокурора и руководителя ГУВД без согласия и вопреки мнению правительства Москвы — субъекта Федерации? Представитель президента в парламенте Александр Яковлев заявил, что но закону с городом обязаны согласовывать лишь назначение, но не снятие. Высказывалось такое мнение и в некоторых органах печати. Давайте обратимся к Конституции.

А в ней есть ст. 72 п. «л», где говорится: «В совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации находятся… кадры судебных и правоохранительных органов…» Нетрудно понять, что такая формулировка дает Москве возможность идти в суд, и даже в Конституционный, который обладает правом толкования Основного Закона. Как там будет центр доказывать, что снимать кадры — это не означает «ведать» ими, — представить довольно сложно.

Ну а если все-таки докажет? Зная характер Лужкова, можно быть уверенным, что он не блефует и действительно уйдет со своего поста. Тогда положение в Москве может резко обостриться. Да, мэр столицы назначен указом президента. Но нельзя забывать, что до этого он прошел через выборы (на пост вице-мэра), и его уход будет серьезным ударом по престижу центра. Весьма непросто сейчас, думается, найти замену Лужкову. В сложившейся остроконфликтной ситуации вряд ли кто-то из хорошо знающих город опытных и авторитетных политиков по моральным соображениям согласиться занять пост мэра.

Привезти в Москву «варяга» вообще невозможно. Значит, во главе города может оказаться лидер, на порядок слабее Лужкова? Ясно, что поддержка президента со стороны москвичей упадет до катастрофически низкой отметки…

Во всей этой истории удивляет позиция самого президента. Он, как опытный политик, прошедший через полосу гонений и вознесшийся на них, не может не понимать, что демонстративный уход московского мэра при подобных обстоятельствах создаст Лужкову такую харизму, такой авторитет, что сделает его мощной конкурентной фигурой.

Одним словом, Ельцину не удастся устранить соперника, сохранив трагизм на лице. Тогда как президент устраивает «разборки» по Москве, члены Государственной думы РФ не преминули устроить «разборку» в правительстве и судебных органах РФ: большинством голосов проголосовали за выражение недоверия министру внутренних дел РФ Виктору Ерину и исполняющему обязанности Генерального прокурора РФ Алексею Ильюшенко. Депутаты решили обратиться к правительству и президенту России с предложением отстранить указанных лиц от их должностей.

Возмущение депутатов вполне объяснимо и понятно. Это вызвано не только общей катастрофической ситуацией с преступностью в стране, но и поведением, которое и. о. генпрокурора демонстрирует уже второй год кряду. Месяцами его бывает не слышно. Но стоит президенту сделать какое-либо заявление с упоминанием слов «борьба с преступностью», и он тут как тут, на трибуне, грозит, обещает…

Ни для кого не секрет, что безвестный красноярский юрист стремительно стал и. о. генерального прокурора отнюдь не благодаря своим деловым качествам. Тем более что, по мнению сослуживцев, его работа неоднократно сопровождалась нарушениями законности. Секрет был прост — он по старой и не лучшей русской традиции ловит каждое слово «барина».

А вот результат этого политического архаизма конца XX века очевиден — при Ильюшенко Генпрокуратура окончательно превратилась, мягко говоря, в странное учреждение, которое то впадает в длительную летаргию, хотя в стране происходят вопиющие события, то словно с цепи срывается выполнять указания, даже если они не укладываются в юридические нормы.

Нынешний и. о. генпрокурора с хорошо разыгранным трагизмом говорит о преступности. Но одно из громких дел, в том числе заказные убийства, не раскрыто. Зато последнее трагическое событие послужило для него хорошим поводом мгновенно свести счеты с московским «собратом по цеху».

На борьбу с преступностью выделяются значительные средства, принятая Федеральная программа стоит 2,5 триллиона рублей. То, что они будут израсходованы, не вызывает сомнений. Но вот факт: на ремонт 5-го этажа, где расположены кабинеты и. о. генпрокурора и его заместителей, израсходовано 500 тысяч долларов. Наверное, обустраивают себя в России…

Поэтому понятна эмоциональная реакция депутата В. Исакова, который сказал: «Нас возмутила ситуация, когда президент ткнул: этого снять и этого снять — и два крупных чина, задрав штаны, побежали выполнять это указание. В правовом государстве такого не должно быть. Уважающий себя юрист не должен ставить себя в двусмысленное положение. Господин Ильюшенко — это юридический нонсенс. В ситуации с отстранением Пономарева мы столкнулись с недостойным поведением высшего должностного лица».

Осмелюсь выдвинуть по поводу реакции президента на убийство Листьева следующую версию: не являются ли выстрелы из пистолета с глушителем системы «Браунинг» в подъезде дома на Новокузнецкой таким оглушительным для кремлевских богов, что во всех закоулках Московского Кремля воцарилась паника и страх за свою жизнь. Вот что на эту тему пишет журналист Евгений Валабуев:

«Убийство Владислава Листьева, казалось, входившего с момента его избрания генеральным директором «Общественного Российского телевидения» в разряд номенклатурно неприкасаемых, стало грозным предзнаменованием для всех облеченных властью. Час пробил. Выяснилось, что неприкасаемых больше нет.

Первую реакцию правящей верхушки можно определить коротким словом: шок.

Сразу после известия о гибели Влада Листьева многих чиновников, имевших непосредственное отношение к координации государственной политики в сфере телевидения (да и тех, кто был связан с распределением пакета фискальных льгот, заказов госсектора, приватизацией и другими хлебными занятиями), охватила натуральная паника. Те, кто еще вчера считал, что пропуск в Кремль означает беспечную жизнь и уверенность в завтрашнем дне, сегодня метался по знакомым в поисках нового места жительства, просился пожить у кого-нибудь за городом, хотел скрыться с семьей за границу. Убийство гендиректора АО ОРТ однозначно было расценено новой российской элитой, как демонстративная угроза-предупреждение явно негосударственных структур. Каждый, у кого есть, что терять и чем делиться, мысленно примерил на себя деревянный фрак. Не успокоило душу ни усиление личной охраны (например, директорам ОРТ были выделены автомобили с телохранителями за счет «ЛогоВАЗа»), ни наличие неимоверного для гражданских лиц количества газового и огнестрельного оружия в сейфах кабинетов, квартир и дач.

А что же силовые ведомства, например, управление охраны президента с его «длинными руками»? Неужели они не способны защитить хотя бы сильных мира сего?

По признаниям (правда, конфиденциальным, обязательно при отключенном телефоне и без свидетелей) самих функционеров из президентских и правительственных кулуаров, всесильные конторы г. Барсукова и Коржакова занимаются чем угодно, только не охраной номенклатурных «рядовых».

А ведь во времена Лаврентия Павловича или даже Юрия Владимировича ни один «вор в законе», террорист или другой альтернативный государству элемент не помышлял о том, чтобы запугать государственного служащего любого ранга. Сейчас номенклатура оказалась беззуба, разобщена и беззащитна перед денежными мешками — будь то провинциальный губернатор или частный банк. Карающая «с длань государственных органов едва успевает прикрыть и президента, да взять за теплое горло инакомыслящих в своих же рядах. Как показывает ход следствия по делу об убийстве на Новокузнецкой, прослушиваются чуть ли не все (!) переносные телефоны сотрудников аппарата Президента, правительства и связанных с ними организаций.

Зато неплохо укрепились ряды самообороны «ЛогоВАЗа», «Менатепа», «Союзконтракта» «Мост-банка» и многих других, набирающих силу гигантов экономического влияния. Именно им определять, в каком направлении будут развиваться российский бизнес и политическая жизнь страны. Но пока ни один из них не способен возвыситься над междоусобными распрями: Беда в том, что отечественное предпринимательство, еще не осознавшее своих единых корпоративных интересов, не готово выступить общим фронтом и выработать коллективный подход к взаимодействию с политической властью. Каждый сращивается с госструктурами, как умеет…

С абсолютной уверенностью сейчас можно констатировать, что по мере дробления уровней власти, спецслужб и правоохранительных органов некогда единый государственный организм распался на фрагменты, которые выступают как самостоятельные субъекты на российской политической сцене. Неизбежно перетягивание каната между крупнейшими группировками — российской, во главе с Ельциным, и московской, представленной мэром Лужковым. Они и их союзники ведут ожесточенную схватку за контроль над первым каналом «Останки но» — в преддверии предвыборной гонки за президентское кресло. А самой заметной жертвой этой борьбы стал Влад Листьев.

Но жертвой не единственной. Еще до Влада, говорят, шесть человек, имевших отношение к разборкам вокруг «Реклама-Холдинга», были покалечены или убиты. Да, Борис Николаевич и Юрий Михайлович, встретившись в Малом театре, показали пример завидного единения. Однако есть основания подозревать, что заключен не мир, а перемирие. До выборов, если они состоятся, остается год, и настоящие демонстрации боевых искусств впереди. По прогнозам серьезных аналитиков, все решит «последняя стометровка». А в ней поучаствуют и Жириновский, и Зюганов, и, как знать, Черномырдин — в этой тесной сутолоке борьба обещает быть бескомпромиссной, когда все средства хороши.

Так значит, убийство на Новокузнецкой является политически выгодным буквально для всех претендентов на пост будущего президента РФ?! Так попытаемся разобраться, кому же хочется поближе пробраться к телевидению? Кого не пускают на телевидение? И кто, желая напакостить всем, привлечь внимание к положению на телевидении всей страны решается на громкое преступление, разбирательство которого поставят телевидение под такой контроль и прессы и общественности, что монопольно использовать телевидение накануне выборов не отважится никакая самая отчаянная политическая сила в стране. Потому что как только это произойдет, на эту политическую силу будут автоматически перенесены обвинения в гибели Влада Листьева.

Так какие деструктивные силы хотят напрячь обстановку накануне новых выборов? Нацисты, представитель которых В. Веденкин пребывает сейчас в следственном изоляторе по делу о желании пострелять в затылки господ Юшенкова и Ковалева? Но нашим доморощенным фашистам сейчас далеко не до Листьева, поскольку стараниями своего коллеги они находятся по уши в дерьме.

Мы узнаем о тех, кто рвется на телеэкран из беседы Александра Николаевича Яковлева (тогда он еще заведовал телевизионным хозяйством «Останкино») с журналистом, которую опубликовала газета «АиФ». Приводим фрагменты этой беседы:

— А если оставить финансовую сторону? Телевидение ведь еще и самый мощный инструмент воздействия на общество. Вот вы можете не подпустить Жириновского к эфиру?

— Так он ни разу и не появился на первом канале, с тех пор как я тут работаю. А письма он мне каждую неделю пишет.

— То есть в пределах данной вам власти вы можете остановить тот или иной сюжет?

— Если знаю о нем, то могу. Меня все время упорно подталкивают к функции цензора. А я даже сетку передач стараюсь не смотреть.

— Вы не смотрите, что стоит в программе?!

— Нет. Не хочу. Мои интересы в основном — общая художественная и политическая направленность канала, противодействие насилию, вранью, безнравственности.

Вчера, например, я дал поручение — чтобы не позднее чем через неделю появился «Круглый стол» по фашизму. Сейчас готовят. Я же говорю вам, только такие прямые указания выполняются.

— На кого вы опираетесь в этой работе, с кем совещаетесь?

— Я не провожу совет директоров. Я опираюсь на отдельных людей, действую через студии.

— Телевидение принято считать гигантским монстром, который пожирает своих председателей…

— Сейчас телевидение остается таким монстром в основном по инерции. В чем тут беда? Это — остаток бывшего Телерадиокомитета. Попцов, отделяясь, взял, что хотел. НТВ, отделяясь, тоже — кого хотело. А на нас висят все структуры. И подземные сооружения, и военные линии, и все остальное, нам совсем не нужное. Но, конечно, понемногу освобождаемся. За время работы я освободил полторы тысячи человек — и ни одной жалобы. В общем-то, коллектив хороший.

— А как же взяточничество?

— Так это же обо всем нашем чиновничестве можно сказать: не дают взятки только тем, кто заведомо не возьмет. Помните Гоголя: «Не берет только мертвый чиновник».

— «Общественное российское телевидение предполагает независимость его от конкретных лиц. Но как оно могло быть таким, если его акции находятся у частных фирм?

— 61 % акций находится у государства. Впрочем, участие государства связывает руки свободному ТВ. Но на этом этапе с этим можно примириться.

— Не будет ли теперь отменено ОРТ?

— Ни в коем случае.

— Вы считаете, что Листьев убит по политическим мотивам?

— Это политическое убийство.

— Есть надежда, что убийца будет найден?

— Боюсь, что нет. Мы разучились ловить преступников. Органы привыкли, что люди писали доносы, сами признавались после «физического» воздействия, как тогда это называлось…

— Кто сменит Листьева на посту гендиректора ОРТ?

— Понятия не имею. Голова идет кругом, кого пригласить.

Из приведенных фрагментов беседы видно, что ни жириновцев, ни фашиствующих к эфиру и близко не подпускали. Следовательно, если те хотели бы прорваться на телеэкраны, то убирался бы сам А. Яковлев. Но удар был нанесен по Владу Листьеву.

Известно, что вице-премьер Сергей Шахрай во всеуслышание объявил о «чеченском следе» в убийстве Листьева (занимался бы Шахрай чукчами, тут же наверняка объявился бы «чукчанский след»).

Под конец рассуждений о характере причин гибели телезвезды Влада Листьева для сравнения приведу примеры двух политических убийств: убийство Джона Кеннеди и убийство Сергея Мироновича Кирова.

Эти примеры помогут нам проследить механизм «уборки следов». Таким образом, если в случае с убийством Владислава Листьева начнут исчезать сами исполнители заказа, посредники, кто-либо из «засветившихся» заказчиков преступления, это будет вернейшим индикатором того, что убийство Влада Листьева — политическое.

Кеннеди Джон Фицджеральд (1917–1963) президент США.

22 ноября 1963 года Кеннеди совершал поездку в Далласе (штат Техас). Президента везли в автомобиле марки «линкольн», сделанном по особому заказу. Машина была снабжена двумя дополнительными откидывающимися сиденьями и убирающимся прозрачным пластмассовым верхом. Верх этот не был пуленепробиваемым; к тому же небо прояснилось, и Уинстон Лоучон, специальный агент Секретной службы, распорядился не устанавливать верха.

За рулем лимузина был агент Секретной службы Уильям Грир, справа от него сидел другой агент, президент располагался справа на заднем сиденье рядом с Жаклин Кеннеди, своей женой. На правом откидном сиденье находился губернатор Коннэли, на левом — жена губернатора. Скорость автомобиля, как установили позднее, равнялась 11,2 мили в час.

В 12 часов 30 минут, когда автомобиль двигался по Элм-Стрит в сторону Тройного виадука, раздался сухой винтовочный выстрел. Жаклин Кеннеди, которая смотрела влево на восторженную, выкрикивавшую приветствия толпу, он показался похожим на выхлоп мотоцикла. Услышав возглас губернатора Коннэли, Жаклин повернулась и увидела, что у мужа, поднимавшего правую руку к горлу, странноевыражение лица. Тотчас раздались следующие выстрелы, и в голове президента образовалась зияющая рана. Одна пуля прошла через шею президента; другая, оказавшаяся смертельной, раздробила его череп с правой стороны. Обнимая президента, Жаклин воскликнула: "О, Боже мой, они ранили моего мужа. Я люблю тебя, Джек!"

Губернатор Коннэли тоже был ранен — в спину, в правую сторону груди, в кисть правой руки и левое бедро. После второго выстрела жена Коннэли потянула мужа вниз к себе на колени. Увидев в тот момент свою окровавленную грудь, губернатор решил, что рана его смертельная. Он воскликнул: "О, нет, нет, нет. Господи, они перебьют нас всех." Вначале жена губернатора решила, что ее муж убит, но вскоре заметила, что он слегка шевельнулся. Сохраняя присутствие духа, она проговорила: "Ничего, лежи спокойно". И в ту же минуту Коннэли и его жена услышали следующий выстрел и увидели, что поверхность автомобиля покрыли частицы мозга.

Один из агентов Секретной службы по рации сообщил переднему автомобил о нападении и велел ехать в больницу. Там к приезду президентского кортежа персонал был поднят на ноги и приготовленные две палаты.

После прибытия в больницу агент Лоусон выскочил из первого автомобиля и подбежал ко входу в отдел скорой помощи, где его встретили служащие, катившие носилки к автомобилю. Агент Хилл снял с себя пиджак и покрыл им голову и верхнюю часть груди президента, чтобы предотвратить фотографирование.

Пока группа враче отчаянно пыталась спасти жизнь президента, Жаклин Кеннеди то наблюдала за их работой, то выходила из палаты. После того как было объявлено, что президент мертв, она сказала, что хотела бы остаться со своим мужем. Срочно был доставлен гроб, и тело президента приготовлено для перевозки. В этот момент появились представители городских властей Далласа с требованием не увозить тело Кеннеди без предварительного вскрытия. Но, несмотря на их протесты, гроб вынесли из больницы, поместили в машину скорой помощи и перевезли на аэродром. Через 1 час 45 минут после роковых выстрелов гроб с телом Кеннеди был поставлен в кормовую часть президентского самолета.

По официальной версии убийцей президента был Ли Харви Освальд, личность с довольно странной биографией (включая его проживание в СССР), Утверждалось, что он стрелял в Кеннеди с шестого этажа техасского книгохранилища — стрелял с необычайной меткостью, дважды поразив движущуюся мишень с большого расстояния. Однако достоверно известно, что Освальд был весьма скверным стрелком. Добавим сюда и то, что в тот же день, 22 ноября 1963 года, Освальд без особой нужды убил полицейского Типита. Профессиональные убийцы так не поступают.

24 ноября, через 2 дня после убийства президента, Освальд, конвоируемый полицейскими, вышел из лифта в подвальном помещении управления шерифа Далласа. Он спокойно смотрел на репортеров, которым полиция разрешила провести фотографирование, на свет юпитеров телевидения, но тут Освальд заметил Джека Руби, и лицо его перекосилось от страха. В испуге он успел крикнуть: «О! Нет!» —и тут же Руби выстрелил в него из пистолета.

Во время следствия и суда Руби, как и Освальд, был признан убийцей-одиночкой, хотя целый ряд обстоятельств указывал на наличие заговора. Руби тоже вскоре умер — в тюрьме, по официальной версии, от онкологического заболевания.

Среди основных апокрифических версий о покушении на Кеннеди — утверждение о причастности к гибели президента ЦРУ мафии. Попытки установить истину с помощью независимых расследований еще больше запутали дело. Едва появлялись потенциальные свидетели, как они тут же становились кандидатами на тот свет.

Смерть президента Кеннеди повлекла за собой целую цепочку других смертей. В случае с Владиславом Листьевым также есть все основания ожидать подобного.

Так, Джек Хантер, побывавший сразу после убийства Освальда у него на квартире, был убит в полицейском участке — у полицейского якобы самопроизвольно выстрелил пистолет. Журналиста Джима Косера, осматривавшего вместе с Хантером квартиру Освальда, застрелили у него дома. Таксист, который вез Освальда в день убийства президента, вскоре погиб в автомобильной катастрофе. Таинственно умерла журналистка Дороти Калголлен, а ей удалось больше часа беседовать с глазу на глаз с Джеком Руби. Были убиты или погибли при странных обстоятельствах и многие другие свидетели покушения или люди, пытавшие его расследовать.

В августе 1990 года нашелся человек, дерзнувший обнародовать новые факты в этом деле. На пресс-конференции в Далласе 29-летний Рики Уайт заявил, что его отец Уайт-старший был одним из трех человек, стрелявших в Кеннеди. По словам Уайта, Освальду заранее отводилась роль «козла отпущения», а по президенту вели огонь его отец, ранивший Кеннеди и смертельно — в голову, и еще один, неизвестный до сих пор участник покушения.

Общественное мнение в США давно уже не верит официальной версии об убийце-одиночке. Большинство американцев считает, что покушение организовано либо мафией, либо ЦРУ. Есть убедительные свидетели контактов Кеннеди с лидерами организованной преступности. Одни полагают, что, получив от мафии помощь во время предвыборной кампании, Кеннеди после избрания президентом забыл о своем «долге» — и поплатился за это жизнью. Другие думают, что причина гибели президента крылась в его нежелании дать санкцию ЦРУ на физическое уничтожение кубинского лидера Фиделя Кастро. Существуют и другие версии. Одно перечисление их может занять целую книгу, — так что остановимся на этом.

Киров Сергей Миронович 1886–1934 — член Политбюро ЦК ВКП (б) лидер ленинградской партийной организации.

Киров был убит 1 декабря 1934 года. На другой день газеты опубликовали официальное сообщение: «Данными Народного Комиссариата Внутренних Дел установлены следующие обстоятельства смерти товарища Кирова С. М.: 1 декабря т. Киров готовился к докладу об итогах ноябрьского Пленума ЦК ВКПБ (б)… Около кабинета т. Кирова в Смольном, где обычно происходит прием посетителей, Николаев в момент, когда т. Киров проходил в свой служебный кабинет, подойдя сзади, выстрелил из револьвера в затылок товарищу Кирову. Убийца тут же был задержан. Смертельно раненный т. Киров в бессознательном состоянии был перенесен в кабинет, где ему была оказана первая медицинская помощь. Прибывшие профессора Добротворский, Джанелидзе, Гесс и другие застали т. Кирова без пульса и дыхания. Несмотря на принятые ими меры (впрыскивание адреналина, эфира, камфоры и кофеина, а также применение искусственного дыхания), вернуть товарища Кирова к жизни не удалось, и врачи констатировали смерть».

Сухость официального сообщения дополняют эмоции очевидца. Сотрудник ленинградского исполкома М. В. Росляков, который в день убийства Кирова находился в Смольном, вспоминает: «…Вдруг в пятом часу мы слышим выстрелы — один, другой… Сидевший у входных дверей кабинета Чудова завторготделом А. Иванченко первым выскочил в коридор, но моментально вернулся. Выскочив вслед за Иванченко я увидел страшную картину: налево от дверей приемной Чудова в коридоре ничком лежал Киров (голова его повернута вправо), фуражка, козырек которой уперся в пол, чуть приподнята и не касается затылочной части головы; слева под мышкой — канцелярская папка с материалами подготовленного доклада: оно не выпала совсем, но расслабленная рука ее уже не держит. Киров недвижим, ни звука, его тело лежит по ходу движения к кабинету, головой вперед, а ноги примерно в десяти-пятнадцати сантиметрах за краем двери приемной Чудова. Направо от этой двери, тоже примерно в пятнадцати-двадцати сантиметрах лежит какой-то человек на спине, руки его раскинуты, в правой находится револьвер. Между подошвами ног Кирова и этого человека чуть более метра…

Подбегаю к Кирову, беру его за голову… шепчу: «Киров, Мироныч». Ни звука, никакой реакции. Оборачиваюсь, подскакиваю к лежащему преступнику, свободно беру из его расслабленной руки револьвер и передаю склонившемуся А. И. Угарову. Ощупываю карманы убийцы, из кармана пиджака достаю записную книжку, партийный билет… Угаров, через мое плечо, читает: «Николаев Леонид…» Кто-то из подбежавших хочет ударить ногой этого Николаева, но мы с Уваровым прикрикнули на него— необходимо честное следствие, а не поспешное уничтожение преступника…

Секретари сообщают в НКВД, вызывают Медведя, санчасть. Запыхавшись подходит оставшийся в большом коридоре охранник Кирова — Борисов. Вызываем медицинский пункт Смольного. Прибегают медики, захватив с собой сердечные средства, подушку с кислородом. Прибегает Медведь, в расстегнутом зимнем пальто, без шапки. Он в полной растерянности. С ним приехал начальник санчасти НКВД С. М. Мамушнн. Надо поднять Кирова и перенести его в кабинет. Вызваны профессора и следственные власти. Все это происходит в какой-то короткий, но страшный напряженный миг.

Теплится надежда, решаем поднять безмолвного Кирова и перенести в кабинет. Чудов, Кодацкий, Зернов (сотрудники обкома) и другие бережно берут тело Кирова, я поддерживаю его голову, из затылка сочится мне на грудь кровь. Вносим через приемную в кабинет, кладем на стол заседаний. Расстегиваю воротничок гимнастерки, снимаю ременный кушак, пытаясь найти пульс, и, кажется, как-будто нашел его… Увы… Пробуем кислород… безнадежно…»

Существует четыре версии, почему был убит Киров.

1. Это была личная месть Николаева Кирову.

2. Киров был убит по прямому указанию либо с ведома Сталина.

3. Теракт был организован Троцким через сотрудников иностранных посольств.

4. Убийство подготовила внутренняя оппозиция.

Третья и четвертая версии имеют так же мало сторонников, как и доказательств. Поэтому следует остановиться только на первых двух. Обратимся к историческим свидетельствам.

На первых допросах Николаев утверждал, что хотел отомстить Кирову за якобы «поруганную честь и неустройство жизни». Он действительно с апреля 1934 года по день покушения нигде не работал, а за пятнадцать предыдущих лет сменил одиннадцать мест работы. Служил он и в партийных, и в комсомольских органах — мелким чиновником, а последняя его должность — работник партархива. Выборгский райком партии предлагал Николаеву какие-то мелкие должности, но они его не устраивали. Имеются данные, что Николаев дважды «ловил» Кирова, когда тот садился в автомобиль, чтобы пожаловаться на свое положение. Мог ли Николаев так разозлиться на весь белый свет, чтобы в качестве объекта мести избрать Кирова? Не исключено. Но выбор он мог сделать самостоятельно, а мог и прислушаться к чьей-то подсказке. Недаром после ареста Николаев потребовал встречи со Сталиным. Быть может, он хотел объяснить, что совершил покушение не по собственной инициативе и надеялся, если не на чудо, то хотя бы на снисхождение?

В 1990–1991 годах в советской прессе в ходе полемики вокруг загадки смерти Кирова выяснился любопытный факт: все сторонники версии убийцы-одиночки — это партийные чиновники консервативной ориентации. Каковы же их доводы?

1. На вопрос журналиста Г. Целмаса: «Так, значит, мог Николаев исключительно по своей инициативе убить Кирова?» — Один из партаппаратчиков ответил: «Мог, мог! Знаете, какой он был? Метр с кепкой. Злой на весь мир. А тут еще его с работы погнали. Не погнали бы, может, и не было бы ничего…»

2. Сталин не мог отдать приказ об убийстве Кирова, потому что они были близкими друзьями.

3. Смерть охранника Кирова Борисова (погибшего по пути на допрос) — просто случайность, произошедшая из-за неисправности автомобиля.

С точки зрения юридической у сторонников версии об убийце-одиночке более крепкие позиции, поскольку в декабре 1990 года пленум Верховного суда решил, что «террористический акт в отношении С. М. Кирова задуман и совершен одним Николаевым».

Послушаем, однако, доводы в пользу второй версии.

В 1956 году, после XX съезда КПСС была создана комиссия по проверке дел репрессированных при Сталине. Входившая в состав комиссии О. Г. Шатуновская собрала немало доказательств в пользу второй версии. Основываясь на выводах комиссия Н. С. Хрущев в своих мемуарах пишет: «Прежде всего оказалось, что Николаева незадолго до убийства Кирова задержали около Смольного, где работал Киров. Он вызвал какие-то подозрения охраны и был обыскан. У него обнаружили пистолет (в портфеле). В те времена очень строго относились к этому, но, несмотря на это и на то, что он был задержан в районе, который особо охранялся. Николаев был тут же освобожден.

Я особо обращаю внимание, — акцентирует далее Хрущев, — и на эти обстоятельства и на то, что ведь Николаев не на улице стрелял в Кирова. Нет. Он проник в Смольный, притом в подъезд, которым пользовался только Киров, и убил его, когда тот поднимался по лестнице.

Это сразу рождало подозрение, что Николаев был подослан для совершения террористического акта людьми, занимающими высокое положение. А задерживали его охранники, которые не были ни о чем информированы и не должны были быть, а просто этот человек показался подозрительным. Они его задержали, но отпустили по указанию сверху. Больше того, затем этот Николаев получил доступ в Смольный, на лестничную клетку обкома партии, где работал Киров. Без помощи людей, обладавших властью, это было сделать нельзя, невозможно, хотя бы потому, что все подходы к Смольному охранялись, а особенно подъезд, которым пользовался Киров.

Стали разбираться дальше… Один из старых большевиков рассказал, что якобы когда к Сталину привели Николаева, тот бросился к Сталину и стал говорить, что убил Кирова по поручению и от имени партии.

Так или иначе, до разговора со Сталиным Николаев отказывался отвечать на вопросы следователей. Он требовал, чтобы его передали представителям центрального аппарата ОГПУ. Он утверждал, что ни в чем не виноват, а почему так поступил, знают в Москве».

Хрущев был уверен в том, что Николаев выполнял поручение, но, разумеется, не личное поручение Сталина, а переданное через систему приводных ремней. То есть, личное задание генсека получил шеф НКВД Ягода, который и подготовил техническое обеспечение покушения.

«Во время пребывания Сталина, Молотова и Ворошилова в Ленинграде в связи с расследованием убийства Кирова, — повествует дальше Хрущев, — как нам стало известно, Сталин потребовал привести к нему комиссара (Борисова), который в тот день охранял Кирова. Но, как объяснили активу, когда этого комиссара везли на допрос, то в результате неисправности рулевого управления, машина ударилась об угол дома — и он погиб. Везли его в грузовой машине.

Мы поручили комиссии допросить тех, кто вез этого комиссара, чтобы они рассказали, при каких обстоятельствах произошла эта авария и как при аварии был убит комиссар, начальник охраны Кирова. Стали искать людей. Их было трое, фамилии известны. Двое сидели в кузове грузовика с комиссаром, а третий в кабине с шофером. Всех троих не оказалось в живых: они были расстреляны. Это вызывало еще большее подозрение, что все организовано, что и авария была не случайная».

Хрущев предложил поискать шофера машины, и его смогли отыскать. Хрущев по памяти приводит следующие показания шофера: «Рядом со мной сидел чекист и все время меня понукал, чтобы быстрее ехать, скорее доставить арестованного. На такой-то улице при повороте он выхватил у меня из рук руль и направил машину на угол дома, но я крепкий был, молодой и вырвал у него руль, вывернулся и только помял крыло у машины. Никакой аварии не произошло, но я слышал, как раздался наверху какой-то стук. Потом объявили, что в аварии погиб этот комиссар».

По показаниям шофера (его фамилия Кузин), Борисова убили камнем по голове.

«Все свидетели убиты, а шофер остался, — резюмирует Хрущев. — Я поражался. Убийцы были довольно квалифицированные, а не предусмотрели. Всегда преступление оставляет за собой след, в результате чего оно и открывается людям. Так и с этим шофером. Все предусмотрели. Комиссара убили. Его убийц уничтожили. А кстати, тот комиссар, видимо, мог много рассказать. Видимо, имел какие-то указания, потому что он отстал от Кирова, когда вошли в подъезд и Киров стал подниматься по лестнице».

Есть свидетельства, что когда в день убийства Киров появился в Смольном, его спутников стали отсекать от него и наконец отвлекли внимание и телохранителя Борисова примитивнейшим приемом — попросили прикурить. Вот почему перед самым поворотом к своему кабинету Киров остался без малейшей защиты, и злодейство было совершено.

В случае с убийством Владислава Листьева также прослеживается участие в преступлении нескольких, по крайней мере двоих, участников. Так что если официальное следствие будет настаивать на том, что убийца действовал в одиночку и по официальной версии — фанатик либо маньяк, то это будет верным признаком того, что на следствие прямым или косвенным образом оказывают нажим.

В заключение считаю своим журналистским долгом несмотря ни на что объяснять россиянам: у нас беспомощная, бездарная власть. Мы все ее заложники, потому что они творят, что хотят. И только на выборах можно попытаться избавиться от такой власти.