— Послушай, Джей, а что ты тогда спросил меня про опиум? — полюбопытствовал Седрик, едва Джеймс вошел в гостиную. — Я, по-твоему, выгляжу как наркоман?

— Признаться, да, — ответил лорд, не скрывая язвительности.

В комнате витал уже привычный запах алкоголя.

Казавшийся бесконечным день всё-таки подходил к концу. Покинув профессора, Джеймс так и не нашел мисс Лайтвуд на станции. Либо она уехала без него, либо зачем-то решила остаться в университетском городке. Задерживаться и проверять второй вариант Джеймс не мог, ему предстоял еще один важный разговор.

Встреча с Джорджем Таубманом Голди прошла на удивление идеально. Лорд Голди выразил искреннюю радость и признался, что «всё их семейство давно ждало этого». Джеймсу он не показался чем-то удручённым. Лорд Голди выглядел как всегда: ученый-географ, даже будучи на высокой должности, не потерявший исследовательской страсти. Немного усталый, может быть, но это лишь от хлопот последних дней, всё-таки подготовить большую выставку — задача непростая.

Напрямую спросить будущего тестя о делах с мистером Кинзманом Джеймс так и не решился.

К вечеру его голова просто разрывалась, а еще предстояло очень нелегкое чтение. И очень нелегкий разговор с Седриком.

— Надо же, до чего дошло, — вздохнул Спенсер, делая ленивый глоток шерри и помахивая какими-то листками, — пожалуй, это оттого, что я слишком много работаю.

Джеймс красноречиво промолчал. В образовавшейся тишине стали слышны безмятежные звуки с кухни: позвякивание посуды и приговаривание миссис Морис. Экономка готовила чай. Хиндийки в гостиной не было, очевидно, она опять помогает на кухне. После их разговора в кабинете Джеймс её даже не видел.

— Ты что-то пишешь? — осторожно спросил лорд Леонидас. Удивительно, но сейчас ему очень хотелось, чтобы Седрик занялся своим скандальным творчеством и не влезал, куда не следует. — О тяжелой доле рабочего класса?

— Так, пока ничего определенного, — мечтательно вздохнул тот, — но вряд ли моё сочинение добавят в кукольную библиотеку принцессы Мэй.

— Какую еще библиотеку?

— Когда ты последний раз был в Музее? — укоризненно воскликнул Седрик и воззрился на потолок. — Два дня назад там выставили прелестную вещь. Миниатюрный дворец. Проектировал его главный архитектор империи, мистер Лютьенс, а в создании внутреннего убранства принимали участие свыше полутора тысяч мастеров, среди них лучшие художники, оформители и писатели! — продекламировал он голосом экскурсовода. — Работа над ним велась три года. Это подарок для жены принца-наследника от Марии Луизы, сестры королевы.

— Интересная вещь? — поинтересовался Джеймс, пытаясь сообразить, что именно в словах кузена его насторожило.

— О, еще какая! — Седрик сел в кресле ровнее и патетически взмахнул руками, теперь уже точно изображая ведущего на открытии. — Во дворике, как положено, маленький сад, разумеется, с живыми растениями. На цокольном этаже располагается гараж с точными копиями новейших парокаров, а также заполненный винный погреб. В гостиной время показывают настоящие часы от лучшей часовой фирмы Великоатлантии. В столовой — настоящий серебряный сервиз и хрустальные бокалы. Обратите внимание на великолепную настенную роспись, на мраморные скульптуры и паркетный пол, на рояль в салоне и рисунки в рамках на стенах уборной. Там, кстати, проведена горячая и холодная вода. И, разумеется, канализация! Комната досуга принцессы — в модном азиатском стиле. Только посмотрите, какая славная там ширма! В гладильной — швейная машинка «Зингер». В детской — игрушки, среди которых, маленький театр. Синий цвет детской как бы говорит, что здесь спит наследник, любимый внук нашей почтенной королевы. Во всем доме, кстати, проведено электричество.

— Потрясающе, — со скукой отозвался Джеймс, — что, и библиотека есть?

— Разумеется! Крохотные книжки — ручная работа лучших мастеров и издательств. Миниатюрные издания всех почтенных классиков атлантийской литературы и лучших современных её представителей!

— Постарайся не умереть от зависти.

— Постараюсь, — Седрик скривился, залпом выпил остатки шерри и просюсюкал: — ах, это такая милая вещь, этот домик! Жаль, бедному внучку не дали в него поиграть, сразу отправили в Музей!

Джеймс рассеянно отвернулся. Приятеля надо было как-то наставлять на путь истинный, но лорд, во-первых, никогда не умел читать проповеди, а во-вторых, с трудом представлял теперь, какой путь для Седрика — истинный. И, похоже, сейчас им совсем не по пути. Лучше бы им держаться подальше друг от друга.

И тут, наконец, до Джеймса дошло:

— Ты был в Музее? — спросил он, резко обернувшись.

— Да, заглянул сегодня, было свободных полчаса, — беспечно отозвался Седрик, потянувшись за бутылкой.

Снова повисло молчание — густое, липкое, темное. Удушающее.

— Если хочешь знать, Элизабет я там не видел, — пожав плечами, заметил Седрик.

— Ну, вряд ли ты встретил бы её в открытых залах, — очень-очень спокойно заметил Джеймс, — она сейчас занята подготовкой выставки по Родезии.

— О, да, я видел плакаты. Грандиозно, — заметил кузен, уже не скрывая сарказма.

— Да, грандиозно, — серьезно согласился Джеймс и, откинувшись в кресле, произнес, наконец, самое главное: — впрочем, скоро у вас будет случай поздороваться. Мы с Элизабет объявим о своей помолвке на открытии выставки.

От Седрика можно было ожидать любой реакции: от взрыва до полнейшей апатии. Но тот лишь неопределенно качнул головой.

— Ты всё-таки решился… Что ж, поздравляю.

— Спасибо, — ответил Джеймс, не веря в это ледяное спокойствие. Он слишком хорошо знает своего кузена-бунтаря! — Рад, что ты… что ты рад за нас.

— Да, знаешь ли, — Седрик задумчиво посмотрел сквозь стакан, — это правильно. А то, что между нами было тогда, это не правильно…

— Это в прошлом, — быстро заметил лорд, — это была глупость. Мы были молодые и…

— А сейчас старые.

Разговор, память, нервы — всё натянулось как одна общая струна.

Миссис Морис внесла чай и своим появлением спасла их. Хотя бы на какое-то время.

— Чай, надеюсь, традиционный? — нервно усмехнулся Джеймс. — Ваша помощница ничего туда не подсыпала?

— Бедняжке сегодня с утра нездоровится, — вздохнула экономка и посмотрела на Джеймса с укором, будто в нездоровье мисс Агрэ был виноват лично он, — ей бы стоило больше гулять.

— Дышать живительным лондониумским воздухом? — наивно уточнил Седрик.

Миссис Морис поставила поднос и покачала головой с еще большим укором:

— Нехорошо девочке всё время сидеть взаперти. Мистер Кинзман не держал её в доме, как пленницу, она ходила за покупками и просто гуляла.

— Мистер Кинзман мог себе такое позволить, его не приглашали на собрания правительства, — отмахнулся Джеймс, — я не хочу, чтобы её видели входящей и выходящей из моего дома.

Седрик промолчал и только красноречиво ухмыльнулся. Но миссис Морис молчать не желала:

— Что за глупые предрассудки? Вот у нашего соседа служит повар-чанхаец, отличный повар! — она со звоном переставила чашки. — И долго девочке так сидеть? Мы должны учить и воспитывать её, как подобает приличной леди. Таков наш долг. Эти бедные люди ведь не виноваты, что родились в дикой стране, среди грязи, невежества и язычества! Наша священная обязанность принести им свет цивилизации, привести к этому свету.

— Миссис Морис, а Вы могли бы стать отменным миссионером, — с явной скукой в голосе заметил Седрик.

— Мой покойный супруг был миссионером, — экономка гордо вскинула подбородок, — он погиб много лет назад в южной Африке от стрелы дикаря. Но поверите ли, я не держу зла на того дикаря. Это не его вина, а его беда, а наш долг сделать всё, чтобы этой беды больше не было. Это наше тяжелое и почетное бремя. Знаете, я недавно прочитала такое замечательное стихотворение во «Временах»…

— Вы читаете «Времена»? — невежливо хмыкнул Джеймс. Громкая речь миссис Морис была для него неожиданной, он и не знал, что старая экономка так интересуется вопросом отношений с отсталыми народами.

— Это Огденс читает, а мне просто случайно попалось на глаза то стихотворенье, — она обвела их обоих еще одним строгим взглядом, — там всё так точно сказано, мол, не бойтесь брать на себя бремя белого человека и нести его, пусть это и неблагодарный труд. Обязательно прочтите!

— Непременно, — кивнул Джеймс, — но прошу Вас, пусть мисс Агрэ побудет в доме, хотя бы до окончания моего расследования.

Миссис Морис только тяжело вздохнула, но больше не стала спорить. Молча забрала пустой поднос и вышла, всем своим видом говоря, как молодой лорд искажает высокое предназначение своей нации.

Вновь воцарилось неловкое молчание.

— Когда закончится расследование, — произнес Седрик, глядя в потолок, — мы с Джаей поженимся и уедем в Хиндию.

Сказано это было так просто и буднично, словно они собирались всего лишь прогуляться по парку после обеда.

— Дабы не смущать вас с Элизабет своим видом, — так же спокойно добавил виконт Спенсер. Слишком спокойно, без единого оттенка каких бы то ни было чувств.

— И оплачивать эту вашу затею, видимо, придется мне, — Джеймс решил не воспринимать всерьез подобное заявление. Хотя, конечно, с Седрика станется!

Тот не ответил. А примерно через полминуты очередного гнетущего молчания вдруг резко переменил тему:

— Ты, я слышал, сегодня навещал нашу любимую «альма матер»?

— Да, навещал, — неохотно признался Джеймс.

— И как поживает уважаемый ректор?

— Прекрасно.

— Так уж и прекрасно? — Седрик недоверчиво нахмурился. — Что за дела у него с Кинзманом, ты узнал?

— Узнал. Ничего полезного он не сообщил.

Седрик фыркнул и опять задумчиво уставился в потолок. Но было бы наивно полагать, что он так просто оставит эту тему.

— И что ты обо всём этом думаешь? — серьезно спросил он. — Во что ввязался Кинзман?

Джеймс как можно непринужденнее пожал плечами. Нет, ближе подпускать Седрика к этой истории нельзя. С его-то идеализмом и безрассудством, он, во-первых легко поверит, а во-вторых, страшно даже представить, что может натворить потом!

— Похоже на какую-то незаконную сделку и месть обиженного компаньона. Мы в комитете подозревали, что дело связано с алхимией…

— А что, если Кинзман и его загадочный покупатель, мистер Ди или как его там? — воскликнул кузен, переводя взгляд с потолка на Джеймса. — На самом деле собирались уничтожать каких-то чудовищ?

Бледное лицо Седрика внезапно оживилось, в глазах блестел совершенно детский азарт.

— Глупости, — бросил Джеймс, стараясь не смотреть на него, — и правительственный комитет не стал бы ловить призраков.

— Да при чем здесь твой комитет! — Седрик раздраженно отмахнулся пустым стаканом. — Я вот сейчас вспомнил, насчет моего знакомого репортера, Риплинга…

— Вспомнил? — судорожно дернулся Джеймс. Что, Седрик уже ввязался в это дело, а он и не заметил?

— Да, наши пути пересеклись в Тегеране, я, вроде бы, уже говорил, — Седрик встал с кресла и прошелся по комнате, — он там снимал какую-то очередную хронику, а я тосковал по родине… Вечерами мы с ним сидели в клубе при посольстве, только там и можно было найти сносную выпивку. Вообрази себе, в этой Персии нигде не продают спиртное!

— Да, да. И что же Риплинг?

— Обсуждать нам было особо нечего, и как-то раз он мне обмолвился, что ищет местных…хм, кого-то вроде колдунов, он назвал их «охотниками на ламий». Сказал, что ему нужно доставить в Лондониум ритуальные кинжалы, такие, которыми у персов принято убивать нечисть. А еще сказал, что неплохо бы выторговать у местных имамов меч пророка Мухаммеда, мол, по легендам, у него было несколько мечей, и один хранится в Персии.

— Ламий? — переспросил Джеймс, впрочем, ничуть не удивившись словам кузена.

— Ламия — это, как я понял, тварь из их мифологии, полуженщина-полузмея, пожирающая младенцев, — уточнил Седрик, налив еще шерри и неторопливо прошагав от стола к окну, — пьет кровь и всё в таком духе.

Джеймс не ответил. Он подумал о «детях Лилит». Нужно было как-то отвлечь Седрика от этой темы.

— Подозреваю, что от твоего приятеля-репортёра толку будет не больше, чем от прочих свидетелей, — хмыкнул он, решительно вставая с кресла, — приходи на открытие выставки, Элизабет будет рада тебя видеть.

— О, спасибо за оказанную честь! — фыркнул тот и отвернулся к окну.

Джеймс почти не сомневался, что кузен всё равно бы пришел, так уж лучше пригласить его самому.

— А теперь прошу меня извинить, мне нужно еще поработать, — сказал лорд, направляясь к выходу из гостиной.

— А что если, — резко произнес Седрик, оборачиваясь к нему, — что если это правда, и такие вот ламии завелись в Лондониуме? Приползли сюда из заморских стран?

Джеймс тоже обернулся и поймал его взгляд. В глазах Седрика и во всем его виде Джеймсу вдруг показалось нечто такое неуловимо-тревожное, что бывает у людей на первых стадиях безумия.

— Седрик, это сказки, — очень спокойно произнес он. — Пожалуйста. Тебе пора повзрослеть.

Последнее касалось не только и даже не столько «сказок».

Кузен лишь криво ухмыльнулся и залпом допил шерри.