Джеймс всегда старался поступать благоразумно. «Благо разума». Но неужели это должно обернуться благом предательства? Каково это будет? Впрочем, надо признаться честно, ведь тогда, три года назад, и даже раньше, он Седрика предал. Предпочел свои интересы. Поступил правильно, как положено.

Всё как сказал барон Ротбарт.

Джеймс шел домой по людным улицам Лондониума и вспоминал все встречи и разговоры с Ренатой Лайтвуд. Он старался вспомнить каждый её жест, каждую фразу, каждую интонацию, от первого столкновения у Кинзмана, до вчерашнего револьвера в полутемном кабаке. Старался понять, угадать, кто же она на самом деле, и что ей нужно? Если на Кинзмана напали вампиры, а им покровительствует руководство Банка, то зачем финансовый инспектор…

Понять, конечно же, не удавалось.

За последнюю неделю лорд Леонидас уже привык к постоянным вторжениям в свой дом, поэтому не удивился и даже не возмутился, когда обнаружил в гостиной очередного незваного гостя. Впрочем, сил на такие чувства у него всё равно уже не было.

— А я тебе говорю, что надо просто брать и идти! — посреди гостиной стоял человек средних лет. Моложавое, загорелое лицо, потертая куртка и высокие сапоги выдавали в нем путешественника, а характерный акцент подсказывал, из какой колонии он прибыл.

Гость на мгновение замер, уставившись на Джеймса. Его подвижное лицо выражало требовательное недоумение:

— Ну, а это еще кто? — спросил гость у Седрика, который сидел на краешке стола, как всегда с бутылкой.

— О, я всего лишь хозяин сего скромного жилища, — ответил за кузена Джеймс. Прошел мимо незнакомца, не глядя на того, отобрал у Седрика бутылку и сделал большой глоток. — Можете не обращать на меня внимание, я посижу где-нибудь здесь…

— Не время для шуточек, — заявил гость. Казалось, его напористый голос заполняет собой всю комнату, — давно пора делать дело, а не болтать за чайком!

Джеймс обернулся и еще раз окинул того внимательным взглядом. Гость источал крепкий запах матросских папирос и весь очень смахивал на морехода-пирата из книжек. На пресловутого Дрейка в его лучшие годы. Только он, конечно, был не пират, а кое-кто понесноснее.

Интересно, что его связывало с Кинзманом? Тоже что-то привозил? Или?

— Итак, судя по Вашему ужасному выговору, и еще более ужасным манерам, — изрек лорд, слегка поведя бутылкой, — Вы — американец.

— А судя по Вашей кислой физиономии… — немедленно вскинулся тот, словно дикий буйвол с дикого Запада.

— Друзья, друзья! — Седрик решительно встал между ними. — Зачем нам ругаться, ведь мы должны быть заодно. Тем более, не забывайте, что здесь леди.

Джеймс рассеянно глянул в кресло, где сидела Джая Агрэ, чинно сложившая руки на коленях.

— А, и ты здесь… Сегодня на здоровье не жалуешься?

— Ты болела? — воскликнул американец, решительно шагнув к девушке.

Та быстро помотала головой.

— Если этот отмороженный хмырь тебя хоть пальцем тронул, скажи…

— С мисс Агрэ всё в порядке, заявляю ответственно! — громогласно объявил Седрик, быстро извлекая откуда-то еще одну бутылку. — Давайте-ка лучше выпьем по капельке и спокойно обсудим наше дело.

Гость только хмыкнул, всем своим видом выражая, что он думает на счет «ответственности» виконта Спенсера.

— Можно, наконец, узнать, кто Вы и что делаете в моем доме?

Джеймсу очень хотелось побыстрее закончить очередной бессмысленный разговор. Он мог думать только о Ренате Лайтвуд и о Банке Атлантии.

— Да, не будем терять зря время, — любезно согласился гость, — Джим Теодор Роуз, полковник армии Североамериканских Соединенных Штатов, в отставке.

— Полковник Роуз? — Джеймс вопросительно уставился на Джаю. — Почему ты… Впрочем, не важно.

Не важно, специально ли хиндийка утаила, в какой армии служит её полковник, или просто не поняла разницы.

— Пора, наконец, покончить с вампирами, — заявил Джим Роуз тоном бравого вояки. Вояки, не боящегося воевать.

Лорд еще раз внимательно оглядел его. Отец Джеймса как-то сказал, что североамериканцы — это те же атлантийцы, только испорченные. Наглые, невежественные. Бунтари.

— Давайте продолжим разговор в моём кабинете, — очень спокойно сказал Джеймс, отставляя бутылку.

— Между прочим, это и нас касается, — недовольно заметил Седрик.

Но Джеймс уже шел к лестнице, даже не взглянув на кузена. Роуз молча направился за ним, постукивая коваными подошвами.

Кабинет лорда Леонидаса, как всегда, казался образцом надежности и спокойствия. И как никогда эта видимость была обманчива.

— Давно Вы в Лондониуме? — спросил Джеймс, чтобы как-то начать разговор.

— Неважно, — отмахнулся полковник Роуз, — давайте перейдем сразу к делу! Хиндийский меч и меч Нуадо у Вас, я верно понял?

— Верно.

— Я могу их увидеть?

— Нет.

Джеймс вдруг почувствовал глупую мелочную радость от того, что может как-то позлить этого нахала. Как-будто других забот у лорда Леонидаса нет!

— Хорошо, — американец примирительно вскинул ладони, делая, по-видимому, большое над собой усилие, — согласен, я должен сначала объясниться. Прежде всего надо сказать, что я — член Круглого стола.

— Но Вы не подданный Атлантии! — невольно перебил его Джеймс.

— Мне это не мешает, скорее даже наоборот, — усмехнулся тот. — О рыцарях я узнал пятнадцать лет назад, в Хиндии.

Джеймс замер у стола, спиной к гостю.

— Я тогда работал в Тэли по найму, ну и повстречал одного человека, — деловито продолжил Роуз, — его зовут Уил, так он представился. Он рассказал мне про вампиров и про рыцарей. Он и кое-кто из его товарищей пытались тогда найти оружие против них.

Джеймс медленно обернулся к нему. Мировой механизм вдруг наклонился и повернулся какой-то странной, неправильной стороной. В нем не хватало множества деталей.

— Итак, продолжайте, — кивнул лорд, обходя стол и садясь в своё кресло — еще одна иллюзия уверенности.

— Ну да, — американец уселся в кресло напротив и на секунду замолчал, уставившись на коллекцию оружия. Разумеется, интересовавших его клинков там не было. — Эти хиндийцы тогда начали борьбу за свою свободу, и я, черт возьми, их понимаю, хоть они и такие странные — молятся идолам и коровам, и всё в таком роде…

— Среди них есть много мусульман, — механически поправил Джеймс.

— Не в том суть! — отмахнулся этот невежда. — Бог свидетель, человек имеет право свободно работать и богатеть на своей земле! А эта ваша Компания запретила всю внешнюю торговлю в обход себя. Хиндийские ткани были тогда куда качественнее и дешевле атлантийских, а вы вместо честной конкуренции ввели протекционистскую пошлину и запретили ввоз хиндийского товара, — он яростно стукнул кулаком по столу. — Да еще и разрушили все производство в Бенгалии! Не удивительно, что за последние полвека там от голода умерло тридцать миллионов народу. Я бы на их месте тоже взбунтовался.

Джеймс мысленно сосчитал до пяти. Хиндия. Восстание. Отец. Роуз. Вампиры. Он изо всех сил старался вслушаться в скрип этих шестеренок.

Да, как он уже заметил, там хватает и буддистов и мусульман. Подразделения солдат-сипаев специально комплектовались смешанными, чтобы исключить возможность сговора. Восточные религии крайне нетерпимы и непрактичны… Но эта самая блажь и сыграла против атлантийцев. Для сипайских войск ввели новые винтовки, пропитка патронов для этих винтовок изготавливалась из животного жира. Из жира коров и свиней. Верхушку патрона нужно было надкусить перед зарядкой. Взять в рот на одно мгновение. Всего лишь.

В результате сипаи-буддисты и сипаи-мусульмане объединились «для защиты Дхармы и Корана». А точнее, для того, чтобы безнаказанно убивать и грабить.

Более ста тысяч восставших дикарей.

— Эти сипаи, воины, там у себя всегда считались высоким сословием, а на службе у вас сделались расходным материалом, — продолжал вещать американец. Родня они ему что ли? Очень похоже на то. — Гоняли их в Бирму, в Чанхай, даже в Крым, и всё за грошовое жалование. Кому такое понравится! Не говоря уже о том, что все руководящие должности занимают колонисты, а судебная система запутана, как не знаю что и коррумп…

— Послушайте, — очень тихо произнес Джеймс, но Роуз услышал, — какое это имеет отношение к рыцарям?

— Да, да, — полковник резко потер небритую щеку, — рыцари были там. Они надеялись найти союзников, людей, которые понимают, о чем идет речь и, главное, имеют возможность… Знаете, где эти вампиры тут прячутся?

— Знаю, в Банке, — быстро кивнул Джеймс. Картина становилась всё красочнее, всё безумнее.

«Военное подавление в сочетании с разжиганием противоречий между частями страны и местными общественными слоями, одновременно с поиском в среде правящего класса надежной опоры, — говорил старший Мальборо, — вот залог нашего успеха».

Местные князьки самозабвенно грызлись между собой, чем и пользовалась Атлантийская Восточно-Хиндийская Компания. Правитель области, попавшей под её влияние, передавал атлантийцам ведение всех «иностранный дел» и содержал за счет своей казны армию Компании.

Казалось, эти разряженные в золото и перья туземные вожди просто не способны договориться между собой. О чем с ними могли договариваться рыцари?

— Да, именно в Банке! — американец едва не подпрыгнул на кресле. — Откуда Вы узнали?

— Не важно. Дальше.

— Да, да… Впрочем, не трудно и догадаться, это банковское здание надежнее королевского дворца и тюрьмы вместе взятых. Но главная проблема даже не в том, как проникнуть в их логово. Проблема в том, что нужно не только особое оружие, но и… как бы сказать, особый воин к такому оружию. Человек с особым происхождением и особым воспитанием, понимаете?

— Понимаю, — ответил Джеймс. Он понимал. Он сам должен был стать таким человеком, но потерял своё оружие, потерял кристалл графа Ди.

— И они тогда нашли такого человека. Это была княжна одной из провинций, звали её Лакшми Баи. Вы, должно быть, слышали? Во время восстания она стала у них просто национальной героиней.

— Да, слышал.

Джеймс чуть склонил голову к левому плечу. На лице его отразилось лишь легкое недоумение, лишь тень недоумения. Зато в голове ослепительно вспыхнуло и обожгло воспоминание, ярко-красное, жарко-удушающее.

По законам Компании, провинция, чей князь по каким-то причинам остался без наследника, переходила под полный протекторат атлантийцев.

Махараджа провинции Джханси, Гангадар Рао, оказался именно в таком положении. Точнее, оказались уже его наследники. В своём завещании Гангадар просил атлантийскую администрацию отнестись к его племяннику, которого он усыновил, как к наследнику. Документ был передан и заверен. Но в момент смерти махараджи сей наследник, племянник-сын, оказался еще слишком юн, даже для такого, казалось бы, не требующего большого ума дела, как управление хиндиским феодом. О своих правах на регентство заявила молодая вдова, махарани Лакшми Баи. Но Компания в лице генерал-губернатора герцога Мальборо объявила об аннексии Джханси.

А вскоре разразилось восстание.

— Рыцари сначала рассчитывали на детей Бахадур Шаха, всё-таки они считались последними из династии Великих Моголов, — продолжал Роуз, став вдруг очень серьезным и мрачным, — но он не имел реальной власти, чуть ли не всю жизнь был на содержании у той же Компании. Одним словом, жалкое зрелище. Такое жалкое, что его потом даже не казнили, в отличие от его сыновей.

Джеймс медленно кивнул. Бахадуру тогда было уже за восемьдесят. Восставшие сипаи заставляли этого «великого» Могола подписывать красивые воззвания. Что ему оставалось, тем более, что его сыновья примкнули к бунтовщикам. К ним тогда многие примкнули. И многие потом пожалели.

— Был у нас вариант с наследниками сикхского государства. Но там всё еще отвратительнее! После аннексии Пенджаба, последнего сикха, ему тогда было, вроде бы, одиннадцать лет, пригласили в Лондониум, где он торжественно «передал» королеве знаменитый хиндийский алмаз Кохинур, который и так уже давно был прилеплен к её короне. Вот ведь пакость…

Джеймс кивал и кивал, как чанхайский болванчик. Голова его пылала и пылала.

«Для меня, мадам, является величайшим удовольствием получить возможность, как Ваш верный подданный, самому передать Кох-и-нур моему властителю». Откуда, где лорд Леонидас мог читать эти слова юного Далин Сингха, почему они так четко всплыли в памяти именно сейчас?

Американец вдруг, словно не выдержал собственной серьёзности, еще раз стукнул кулаком по столу:

— Знаете, я тут на днях прогулялся по Лондониуму… И мне попались на глаза две будки известного назначения. Так вот, каждая из них имела по две двери, а на дверях написано: «Джентльмены — один пенс, мужчины бесплатно. Леди — один пенс, женщины бесплатно». В любой другой стране честные люди давно бы разгромили это к чертям. Но не в Лондониуме. Хвала Богу и револьверу, мы у себя дома, в Штатах, от вас избавились.

— Поблагодарите заодно и французов, которые поставляли вам оружие, — вслух подумал Джеймс.

Он представил, каким, должно быть, выглядело то американское восстание. Такая же безумная кровавая вакханалия, как же иначе. И претензии те же — недостаточно свободная торговля. Но почему-то одни бунтовщики победили, а другие проиграли. В Хиндии, по мере распространения восстания, начался вполне ожидаемый раскол. Бахадур, точнее, его сыновья, объявили о восстановлении империи Великих Моголов, чем были недовольны маратхи и прочая мелочь. А у американцев кроме хорошего французского оружия, которое ничуть не смущало их религиозные чувства, было единство целей и общие лидеры.

Да и то, еще не известно, чем бы всё закончилось, если бы тогда атлантийское правительство не было так занято европейскими делами, и если бы барейская царица не придумала «Декларацию о вооруженном нейтралитете» и не отказалась составить совместную атланто-барейскую эскадру…

— Хорошее оружие всегда кстати, — хохотнул Роуз, он и не думал смущаться такими нюансами, — главное, уметь им пользоваться. Но уж в двенадцатом-то году мы наваляли вам сами, без всяких французов, — и залихватски пристукнул каблуком, словно он сам лично участвовал в том «навалянии».

Противостоя «континентальной блокаде», атлантийский флот пытался расстроить франко-американские торговые связи, задерживая американские суда под любым предлогом. Дело дошло до того, что в восемьсот двенадцатом году Штаты объявили бывшей Короне войну, но это было даже на руку Атлантии. Воспользовавшись тем, что Больная земля чрезвычайно занята Бонапартом, королевское правительство собрало экспедицию для возвращения своих североамериканских владений. Экспедиция закончилась основательным сожжением Вашингтона, но и только. Первое, что отстроили эти удачливые бунтари, был дом их президента. Выкрашенный свежей белой краской он буквально сиял на фоне всеобщего пепелища.

— Кажется, мы отклонились от темы, — холодно заметил Джеймс. Ему совсем не хотелось выслушивать восторги потомственного скотопаса. — Вам нужен был именно представитель правящего рода?

— Нет, не обязательно, — Роуз опять посерьезнел и помрачнел, — понимаете, для борьбы с ними нужен человек, как бы сказать, особого духа, сознания, воли к борьбе. Иногда такой дух дается от происхождения, он как бы накапливается в крови, делает её особенной. Сила рода. Понимаете?

— Понимаю.

— Ну да, как же… В первую очередь рыцари обратили внимание именно на потомков этих династий, защищавших когда-то свой мир, — полковник становился всё мрачнее, из его голоса и черт постепенно испарялась залихватская наглость. Он вдруг необъяснимо напоминил адмирала Дишера. Да, те же ангризи, только дурно воспитанные. — Но потомки не всегда оправдывают свои имена, чаще даже наоборот. Для них имя — это просто павлиний хвост и больше ничего. Никакого долга, ни какой ответственности за свою землю и народ. Заходи, бери, кто хочешь, пей кровь…

— У них есть покровители в Компании? — резко спросил Джеймс.

— У них есть покровители много где, — так же резко ответил американец, бросив на него свирепый взгляд. — А эта Лакшми Баи оказалась совсем другого сорта, даром, что женщина. Оставшись без мужа, она не захотела просто так уступать вам свои владения.

Джеймс слушал внимательно, но в то же время слова полковника доходили до него, как сквозь вату.