Свет всего прекраснее, когда его окружает тьма.
Эльриэлен-эль-Элон, принцесса королевства Эльвион, наследница престола Перворожденных, будущая владычица всех Западных эльфов и хранительница Звездного источника вошла в тронный зал Владыки Тьмы. Одна.
Черный мрамор от пола до сводов точно объял ее. И тут же отступил, упал к ногам, как бархат.
Эльфийская принцесса по-настоящему излучала свет, излучала величие, благородство, непостижимую внутреннюю силу. Именно эту внутреннюю мощь, так не соотносящуюся внешней хрупкости эльфов, Владыка Тьмы стремился постичь многие годы, еще задолго до своего восхождения к власти.
— Приветствую тебя, Темный властелин Заурон, — ее голос звучал мелодично, как флейта, и вместе с тем струился неотвратимо, как речной поток. — Я здесь от имени моего Лучезарного отца и всего народа Перворожденных. Я прибыла, дабы говорить с тобой о будущем мире.
Заурон лишь слегка приподнял бровь. Явно, она лишь смешит его своими речами и видом.
— Как это неожиданно, говорить о мире с Демоном Войны! — издевательски лениво, сквозь зубы произнес он. — Похоже, король эльфов совсем забыл, в каком мире он живет.
Общий смех Темных князей и орочьих командиров грянул о стены, заскреб по камням. Они все пожирали ее глазами, мечтая пожрать по-настоящему, разорвать на куски, разрушить. Заурон знал, им невыносимо это ее бесконечное превосходство над порождениями тьмы, над светлыми, над людьми, вообще над всеми живущими в лучах Солнца и Луны.
Но точно так же он знал, что ей страшно. Это чувство лорд-некромант умел безошибочно определять в любом существе, даже в почти божественном. Только страшится Эльриэлен вовсе не за свою жизнь, себя бы она не пожалела, ей страшно за свой великий народ. Всему ее великому народу страшно, поэтому король эльфов и прислал для переговоров с Владыкой Тьмы не кого-то, а свою дочь.
— Ты безумен, но не глуп, — ее чеканные слова легко обрубили последние смешки. — Ты не можешь недооценивать нашу силу. Ты не откажешься говорить со мной.
Его прислужники завыли и зарычали, уже не скрывая своей ярости. Тьма и смерть почти ощутимо, осязаемо колыхались в воздухе. Заурон понимал, что им достаточно всего едва заметного его приказа-кивка, чтобы обрушиться на нее, обрушиться и поглотить.
А она стояла всё так же спокойно, изящная и несгибаемая, как эльфийский клинок, и надменно смотрела на него снизу вверх. Только эльфы умеют смотреть надменно СНИЗУ ВВЕРХ.
Заурон, сидя на своем высоком черном троне, вдруг ясно вспомнил, почти физически ощутил, каким он был менее десяти лет назад. Костлявые пальцы некроманта невольно сжали подлокотники трона, дыхание перехватило от горячей ярости. На мгновение ему захотелось отдать приказ. Но только на мгновение.
— Тихо всем! — Голос не подвел Темного властелина. Подданные вмиг смолкли, а стены содрогнулись. Не дрогнула только эльфийка. — Если птичка хочет почирикать, — он хищно ухмыльнулся, — пусть почирикает. Для меня. Все — вон!
Свита глухо зароптала, но только лишь его желтый звериный взгляд метнулся по сторонам, незамедлительно вытекла из зала темным потоком, огибая застывшее в центре воплощение света. Ни капли их грязи не коснулось ее.
Итак, они остались втроем: она, он и тишина. Тишина казалась тяжелее черных стен и ярче эльфийского света…
— Ну, Ваша Светлость, — Заурон продолжал криво ухмыляться, сознавая, что его картинные гримасы волнуют ее меньше всего, — что Ваш Сияющий отец желает предложить мне?
— Ты заключил «пакт о невойне» с королевством людей, с Баринделом, — легко, но без явного вызова перебила Эльриэлен, — мы обеспокоены этим. Это противоречит твоим прежним договорённостям с нами.
Заурон только теперь подумал, какой холодный ее свет. Холодный и прозрачный, совсем не похожий на таинственные туманы эльфийских лесов и пустошей. И какое это потрясающее сочетание, потрясающее умение — такое сочетать!
Заурон поднялся с трона и лениво зашагал по ступеням вниз. Он, не скрывая, разглядывал эльфийскую принцессу словно какого-то диковинного зверя, приведенного орками-охотниками.
Когда-то подобным взглядом смотрел на него Гэльэнель, первый эльф с которым будущему Темному властелину довелось встретиться.
В те времена Заурон, еще бесконечно далекий от своего нынешнего могущества, но страстно его желавший, дезертир из войска Ордена Белых магов, некромант-самоучка, скрывался на окраине бывшей человеческой империи в обществе нескольких сподвижников.
А Гэльэнель-эль-Эльнст, путешественник и ученый, тогда открыл в приграничном городке лавку магических редкостей. Эта лавка, а также скоро выстроенный при ней особняк, стали самым притягательным местом в округе. Только Заурон не спешил посещать «какого-то ушастого торгаша». До тех пор, пока не получил от него личное приглашение.
— Я пришла, чтобы говорить открыто и прямо, — холодный голос и прямой взгляд вернули его в день текущий, — тебе никогда не удастся победить в войне на два фронта, ты знаешь это лучше меня и кого бы то ни было. Ты сам об этом писал. Такая война неизбежно окончится для тебя крахом.
Воспоминания были неуместны, но накатывали неотвратимо, как приступ мигрени. Когда он всё-таки оказался в тюрьме Ордена, после неудачного бунта, ему казалось, что это — полный крах. Ни силы, ни власти, ни нового мира, созданного по его усмотрению. Казалось, не будет его Империи, грозной и стройной, недосягаемо возвышающейся над всеми людскими народами, единственно равной королевству эльфов. Казалось…
— Верно говоришь, светлая, — некромант подошел к эльфийке совсем близко, — именно по-этому я и заключил с ними договор о мире.
— Люди не оставят без помощи нас, своих собратьев по Светлым силам, — стальная, спокойная уверенность. — Они вступят в войну на нашей стороне. В этом можешь не сомневаться.
Он и не сомневался.
На тонкой белой коже Эльриэлен не было ни единой морщинки или тени, ничего, кроме чистоты. Легкий изгиб шеи. И линия ключиц, острая и четкая, как приговор Высшего суда. Само совершенство!
Заурон чуть прикрыл глаза, звучно представив, как эти изящные кости хрустят и ломаются в его руках, как благородная кровь заливает жемчужное платье, как его армия сокрушает белокаменные эльфийские дворцы, как Темные князья рвут незримую, но опутавшую все обитаемые земли паутину эльфийских интриг…
Болезненно-сладкое видение стало почти тошнотворным.
Еще в начале восхождения к власти будущего Темного властелина многие высмеивали как пророка. Многие из тех многих уже не смеются. А скоро перестанут смеяться и остальные.
Насколько сильно воинство эльфов без поддержки армии людей? Заурон знал, что достаточно одной серьезной военной неудачи, и Перворожденные перейдут в исключительно оборону самих себя. Без учета каких-либо союзных обязательств.
— Эльфы говорят, что никогда не проигрывали воин, — задумчиво произнес он, слова нарочито медленно разрезали вязкую тишину, — на самом деле вы проиграли множество воин, просто вы всегда сражаетесь до последнего союзника.
Эльфийка чуть приподняла брови, ее удивление вышло каким-то неуместно детским:
— Ты хочешь поучить морали — нас?!
Он хрипло, пополам с кашлем, рассмеялся. Великолепно, потрясающе, высший уровень мастерства!
Эльфы танцуют. Эльфы играют в Великую Игру, и в этом им нет равных! Они решили сыграть с ним, он понял это еще тогда, в тюрьме, когда писал свой великий трактат «Темная борьба», когда получал письма от Гэльэнеля-эль-Эльнста, этого пронырливого шпиона! И после того, как срок его заключения таинственным образом сократили, едва выйдя из тюрьмы, он немедленно отправился не к верным собратьям по Темной магии, а к светлому, беззаботному эльфу.
Но иногда эльфы заигрываются. Сами оказываются на краю пропасти, которую они же и вырыли. И тогда они начинают балансировать. И толкать вперед своих союзников. Впрочем…
— У эльфов нет неизменных союзников, только неизменные интересы, — отстранённо, будто самому себе, произнес Заурон, — и еще неизменная репутация. Как же вы сохраните свой светлый образ, совершив предательство?
Это был главный для него вопрос. Ключевой.
Эльфы предадут в любом случае, такова их природа. Они уже своим молчаливым возвышенным «нейтралитетом» позволили Темному властелину захватить немало земель бывшей человеческой империи. Разве могли они не понимать, к чему приведет такое попустительство?
Эльфы играют. Они превосходят людей чувством собственного достоинства, они словно созданы для того, чтобы править. Но людское племя многократно превосходит числом, и это число нужно время от времени сокращать. Иначе они станут неуправляемы. Но не эльфийскими же руками, белоснежными, излучающими звездный свет, это делать!
Лорд-некромант хорошо знал в чем слабость Перворожденных. Но сознавал он и свою слабость, самую страшную тайну Темных земель. Свою тайну. Он не хочет, чтобы эльфы потеряли величие. Ему не нужен мир, в котором пострадали бы интересы этих высших созданий. Они должны остаться вдвоем: Королевство эльфов и Империя Тьмы. Два равных, равновеликих. Свет и Тьма.
Но для этого нужно быть уверенным, что предадут не его. Нужно быть достойным такого величия. Нужно уметь играть.
Принцесса впервые улыбнулась ему, чуть снисходительно, чуть печально, чуть обещающе. Улыбка истинного властителя!
— Есть множество способов изменять, не изменяясь, — плавным жестом она достала из рукава тонкий свиток и протянула ему.
В улыбке добавилось обещания. Да они уже почти друзья!
Темный властелин развернул пергамент, взглянул, едва вчитываясь в замысловатые эльфийские письмена… Но подпись короля эльфов он понял сразу. И оценил.