Я сижу за рулём грузового вездехода, меня трясёт и мотает. Тем не менее — слежу поверх капота за кочковатой извилистой дорогой и стараюсь не налететь на валежину, которых вдоль дороги хватает. Времянка. После дождей здесь вообще только на гусеничных машинах можно проехать. Двигатель почти постоянно воет на больших оборотах, но иначе по этим колдобинам ехать не получается. Оборотов побольше — передача пониже. К тому же приходится рулить внимательно. Пусть уже подсох грунт и начал пылить, но это только посредине дороги. А по краям… Неверное движение рулём — и можно завалиться в старую колею, наполненную застоявшейся, зелёной водой. А тогда без буксира не выбраться, ведь в кузове три тонны продуктов и медикаментов. Груз очень ждут в городке старателей. И платят за срочность неплохо. Если бы не щедрая оплата, то я бы ещё подумал, прежде чем ехать в эту, даже по меркам Диких земель, дыру. Недавние дожди основательно насытили округу влагой и поэтому поставки необходимого задержались довольно существенно. Несмотря на относительную ровность местного климата такие фокусы случаются. Иногда дело доходит даже до наводнений, но это уж редкость. Недаром другие перевозчики не особо претендовали на этот заказ. Хотя их тоже можно понять. У большинства грузовики обычные, даже не полноприводные. Таким по гравийкам и бетонкам хорошо бегать. А мой «проходимец» груза берёт не так уж и много, зато тащит его по таким грязям, кочкам и ямам, на которые водители обычных грузовиков смотрят в предобморочном состоянии. И теперь у меня есть возможность снять, так сказать, сливки. Как только дороги просохнут более основательно, так сразу меня «подвинут». Разделение труда, блин. Так что у меня все заказы такие экстремальные. С «магистральниками» мне не тягаться.

Пять часов, день перевалил за половину. На пыльном лобовом стекле играют жёлто-розовые блики. Лес по краям дороги то подступает чуть ли не вплотную, то разбегается в стороны. На полянах высокая трава и, наверное, стоит одуряющий запах. Здесь всегда так. И это ещё безопасный маршрут. Встречаются места, где без газомаски появляться опасно для жизни — настолько сильный и густой «аромат». Но это фигня. Я уже привык. Хотя на взгляд свежего человека здесь, в Сфере, много странного. Да она сама — одна большая странность. Сферическая. Н-да…

Зовут меня Сергей Корнев. Родился я на планете Земля, в стране с названием СССР в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году от рождества Христова. Жил-не тужил. Нормальное детство в средней советской семье. Жизнь была хоть и не шикарная, зато спокойная. Всё шло своим чередом. Как-то незаметно наступили Перестройка, Ускорение, Гласность. Всем казалось, что уж теперь-то будут получать деньги и шиковать как при капитализме, а работать как при социализме. И ещё джинсы и сто сортов колбасы! А потом страна вопреки результату референдума разделилась на полтора десятка отдельных стран, а я и ещё полтораста миллионов человек проснулись в самом большом из осколков бывшей супердержавы. Нам, четырнадцатилетним ушлёпкам, объявили что всё, во что мы верили, оказалось дерьмом и раньше был «совок», а сейчас свобода. Мы не любили Запад и гордились своей страной. Теперь должно быть наоборот: надо любить Запад и стыдиться своей страны. И — понеслась. Нищета, разгул бандитизма были почти как после Гражданской войны. Хотя почему «почти»? Это и была самая настоящая Гражданская война, только невоенными средствами! Миллион беспризорников, родители которых или спивались, не найдя своё место в «новом чУдном мире», или работали от темна до темна, пытаясь обеспечить себе и детям нормальную жизнь. Заводы, где рабочие по полгода не видели зарплаты. Зарастающие лесом поля, пустые фермы. И так омерзительно выглядели жирные, самодовольные «шоковые терапевты» от экономики, брезгливо вещающие народу, что в своих бедах виноват только он сам. Что не стоит жалеть миллион-другой пенсионеров и бедняков, вымрущих от голода и холода — они не вписались в рынок. Рынок всё наладит. И страна превратилась в один большой грязный базар. Девизом стал слоган «- Всё на продажу!». Вылез на свет божий целый паноптикум уродов и уродцев. «Новые русские Коляны и Вованы», выныривающие из криминального дна, пышно и быстро проживающие никчёмные свои жизни и так же пышно хоронимые в элитных гробах, чёрных и лакированных как ихние «шестисотые» мерседесы. Тихие, незаметные бухгалтеры и адвокаты, прибирающие к рукам деньги замоченых в разборках «Колянов» и «Вованов», превращающиеся в могущественных олигархов. «Журнализды», готовые за лишнюю пригоршню баксов сегодня поливать помоями одних, завтра их же вылизывать, а помоями поливать совсем других. Шоумены, матерящиеся со сцен и экранов. Модели, ведущие себя как проститутки и проститутки, выглядящие как модели. Депутаты с бандитскими «крышами» и бандиты с депутатскими «корочками». Вылезшие из грязных подворотен наркоманы, гопники, нацисты. Продажные менты, торгующие армией оптом и в розницу военные. Это всё они — «Лихие девяностые».

В разгар кавказской войны я пошёл в армию, так как был воспитан ещё в советском духе, что не отслужить для мужика стыдно. Полтора года оттарабанил в мотострелках, из них год на Кавказе. Повезло. Я выжил в ичкерийской мясорубке и не был даже ранен. Вернулся — ни работы, ни учёбы. Устроился в сельхозкооператив механизатором и это позволяло хотя бы получать зарплату не китайскими носками, а продуктами.

Родители мои погибли в аварии. Помошник какого-то областного депутата ехал на своём джипе, пьяный и с девками. Дорога была узкая. Обогнал «копейку» отца и «подрезал», резко мотнув рулём. Перед девками выставился. Он даже не притормозил, да и не видел наверное, как «жигулёнок» слетел с дороги и врезался в дерево. Свидетелем был один мужичок, ехавший сзади. Ещё когда началось следствие, к нему приехали «братки» с бритыми затылками и после из его показаний исчез джип помошника, а «копейка» слетела с дороги сама. Вобщем виновными назначили погибших и на том дело кончилось. Правда через три месяца помошника нашли в лесу, удавленного ремнем безопасности в своём же джипе. А я тут причём? Времена были смутные, тёмные, а покойный якшался с криминалом. С кем поведёшся, как говорится. Короче: помер Максим — да и хрен с ним.

С семьёй у меня как-то не задалось. Сначала совестно было приводить жену в пустой дом. Когда вторая чеченская началась, была мысль пойти по контракту в армию, но всё-таки решил не искушать судьбу второй раз. А деньги… Деньги можно заработать и менее опасным способом. Подвернулся договор на мясо с одним ресторанчиком, пошла денежка. Потом и времена стали вроде полегче. От натурального хозяйства постепенно перешлось к хозяйству с пусть и не великим, но постоянным доходом. Дом обновил, машину купил подержанную. Трактор в кооперативе выкупил за долги по зарплате. Вобщем так и жил — курочки, телята, коровки. О женитьбе задумывался, но подходящих «кандидатур на должность супруги» так и не было. Нет, женщин я не сторонился и связи бывали, но либо у кандидаток запросы оказывались велики, либо характер был стервозный.

В тот злополучный день я был дома, занимался накопившейся рутиной. В деревне, если вы не отдыхающий дачник, работы всегда в избытке, просто некоторые дела откладываются на «потом». Дела эти на первый взгляд мелки и незначительны, но сил, а главное времени, отнимают много. Вот такими делами я и занимался полдня. Для разминки пошёл коров проверить. Места всё-таки глуховатые у нас, мало ли что. А я бурёнок своих гоняю в бывшие колхозные поля, там трава хорошая. Там и сено кошу. Хорошее место, но от посёлка далековато. А вот лес близко. Ещё от дома заметил странное облако, напоминавшее неправильной формы воронку, направленную раструбом к земле. Кроме этой воронки и облаков-то больше не было. Трава вокруг по пояс, только дорожка, прокатанная трактором, тянется. Кузнечики стрекочут, пауты летают, жужжат, мухи всякие вьются. А больше никаких звуков.

Ещё не дойдя до поляны я почувствовал неладное. Тревожное мычание донеслось издалека. Не зная, что и думать, я почти бежал по колее. На поляне картина ничего не прояснила. Коровы будто белены объелись, мычат и воздух нюхают. Я даже подумал, что почуяли волков и стал по сторонам оглядываться. Откуда волки-то? Последних ещё до моего рождения перестреляли! И тут вдруг сверху, из воронки, ударил поток тёплого воздуха, словно на меня садился вертолёт. Гул во всяком случае стоял похожий. Сверкнула молния, раздался грохот. Во влип! Гроза в поле очень опасна, часто смертельно. Шанс погибнуть чуть меньше, чем при артобстреле. Я упал и вжался в землю. Коров жалко, но помочь им я не смогу. А молнии сверкали всё чаще, я оглох совершенно. Земля гудела подо мной, волосы стояли дыбом. И вдруг зелёная вспышка. Тишина.

Не могу сказать, как долго плавал я в зелёном свечении. Может секунду, может тысячу лет. Что-то подсказывало, что тут понятие «Время» условно, а понятие «Здесь» вообще не применимо. Я не относил себя к истово верующим людям и «место», где я как бы был, не ассоциировал с Адом или Раем. Тела не ощущал, было совсем не больно, а даже и немного приятно. Неизвестно, сколько продлилось это купание в зелени, но вдруг я испытал некий рывок и неожиданно на несколько секунд ощутил материальное тело. Всего лишь несколько мгновений и потом полная отключка.

Я был безволен, как тряпичная кукла. В тело больно врезались какие-то ремни, за которые меня кто-то волок по чему-то твёрдому и бугристому. Я даже чувствовал, как мотается моя голова. В ушах стоял знакомый звук коротких очередей из автоматического оружия, глухие взрывы. Сквозь них я расслышал голоса, кричащие какие-то отрывистые фразы, но смысла не понял, да и не до этого мне было. Это могло быть моими воспоминаниями о войне, если бы не одно «но». На войне я ни разу не терял сознания и меня никогда не волокли за ремни по камням.

Когда я очнулся, то долго не мог открыть глаза. Они меня НЕ СЛУШАЛИСЬ! Слух тоже не работал, но это-то как раз и не удивительно после нахождения в эпицентре грозы. Вообще настораживало ощущение того, что тело не моё. Не моё — и всё тут. Когда усилием воли я всё же разлепил веки, то вместо неба надо мной был розовый потолок. Скосив глаза я увидел такую же розовую стену, покрытую ромбовидным кафелем. Странный цвет для районной больницы и тем более странная форма для больничного кафеля. Скосил глаза в другую сторону. Возле кровати, а я был уверен, что лежу на больничной кровати, сидела миловидная медсестра. То, что она из больничного персонала, было понятно по халату и шапочке. Только цвет их был не белый, а тоже розовый. Это меня мало смутило. По телеку я видел, что теперь медицинская одежда бывает разных цветов. Почему бы ей не быть розовой?

Медсестра держала на коленях толстую книгу, читала её и мои движения глазами пока не замечала. Я стал рассматривать её от нечего делать. Миловидная смугленькая девушка лет девятнадцати, с прямыми волосами до плеч. Меня поразил их цвет. Волосы у неё были цвета заката. Это, знаете-ли, для нашего района несколько вызывающе, хотя надо признать, что вкупе со смуглой кожей выглядит очень мило. Может в области там или в столице такой цвет волос считается нормальным, но в нашей глуши? Смелая девочка. Кстати, лицо её показалось мне симпатичным. Азиатские скулы, большие глаза, широкая переносица и смуглая кожа давали незабываемый эффект, когда девушка была одновременно похожа и на японку, и на мулатку. Очень необычное сочетание, а так девочка вполне миловидная.

Я перевёл взгляд дальше. Другие стены были отделаны таким же ромбовидным кафелем, а напротив меня в стене было окно. Жаль, но не получилось разобрать — что там за окном кроме неясных теней? Стекло было матовым. Пол мне не было видно за фигурой сиделки. На стенах не было ничего. Пустые стены. В дальнем углу стоял какой-то прибор, похожий на старый телевизор. Этакий здоровый ящик с экраном. Экран относительно небольшой, с закруглёнными краями. Забавно. Эксклюзивная отделка и древний телек.

Неожиданно вернулось обоняние. Оказывается в палате пахло. Не ожидаемой хлоркой, а вполне приятно. Похоже на черёмуху. Я сначала подумал, что это духи девушки, но сквозь аромат ничего больше не ощущалось. Так, зрение и обоняние вернулись. Вкус? Вроде бы. Во рту железистый привкус. Осязание? Слабо. Кожей ощущалась мягкая ткань и больше ничего. Тело так и не слушалось. Накатил страх, что я навсегда останусь бревном, способным только моргать. Длился он пару минут. Усилиями воли я заставил себя думать о другом. Как там хозяйство? Если я в больнице, значит меня нашли односельчане. Коров наверное больше нет. За мелочью соседи присмотрят, надеюсь. Мысли снова вернулись к настоящему. Где же я? Не верится, что государственная заштатная больничка забабахала такой ремонт. Частная клиника? Не смешно. Загадка. Опять же эта зелень. Клиническая смерть?

Сиделка заметила, что я зырю по сторонам. Отложила книгу, улыбнулась и что-то спросила. Ничего не слышно. Ещё раз спросила. Я беспомощно уставился на неё. Девушка осторожно коснулась моего лба прохладной ладошкой, ещё раз улыбнулась и встала. М-да. Халатик для больницы можно бы заиметь и подлиннее. Нельзя же так с больными-то! Девушка тем временем подошла к двери, рядом с которой висела белая коробка, открыла эту самую коробку и нажала там что-то. Закрыв крышку, медсестра не вернулась на своё место, а осталась стоять недалеко от двери. Так она и стояла, сцепив опущенные руки и мило улыбаясь. Теперь я смог рассмотреть её, так сказать, целиком. На вид — стройная девушка среднего роста, лет восемнадцати-двадцати. Симпатичная, даже несмотря на яркие волосы. Но что-то в её облике казалось мне странным. Нет, не короткий халатик и не яркая, в цвет волос помада. После первого шока медсестрицина внешность даже начинала нравиться. Но не это заставляло разглядывать девушку. Динные ноги? Бывают и длиннее. Грудь? Нормальная грудь. Я бы даже сказал — средненькая. Фигура? Тоже не из ряда вон, хотя и более чем стройная. Тогда что? Глаза? Ну большие. Ну делают медсестричку похожей на героинь аниме. Так это в большей степени умелый макияж, чем аномальный размер. Бросается в глаза широкая переносица, но это объяснимо, а смуглая кожа придаёт лицу экзотический вид. И опять не могу понять — что не так? Что-то мелькало, но не могу вспомнить. Девушка заметила мой изучающий взгляд, смутилась и поправила волосы. На мгновение пряди закатных волос разошлись и я понял, что меня беспокоило. Ушко сиделки было остроконечным!

Твою дивизию! Египетская сила! Перед мысленным взором возникла толстая книга «Властелин колец» и три части одноимённого фильма. Плюс огромная куча литературы в столь не любимом мною стиле «западное фэнтэзи». Это что же? Эльфы, мать их через коромысло?!. Эта, как её… Арвен?!. Глаэдриэль, прости господи?!. И тут я расслабился и мысленно хлопнул себя по лбу. Конечно же! Я брежу! Валяюсь себе в поле среди жареных коров и вижу видения. Эльфы, цвёльфы… Уже с интересом глянул на такой реалистичный плод моей больной фантазии. Значит это подсознание выдало мне образ девушки? Интересно, какой из моих психических комплексов олицетворяет девушка-эльф, а какой — розовый кафель ромбиком? Не удивлюсь, если объяснять это заявится сам доктор Фрейд. Или Энштейн. Или Чебурашка. А что? Мой бред — кого хочу, того в него и приглашаю!

Ура! Доктор Фрейд пришёл! В смысле — пришёл врач. Для себя я окрестил его «доктор Фрейд» из-за внешности. Толстенький пожилой мужчина в голубом (мать моя — женщина!) халате, лысый, с хрестоматийным чеховским пенснэ на носу. Аккуратные усы постоянно шевелились, как будто живя своей, несомненно насыщенной жизнью. Доктор Фрейд вошёл в палату и юподслеповато огляделся. Девушка-эльф, мой скрытый комплекс, увидев его очень обрадовалась и даже сделала движение, отдалённо напоминающее книксен. Ого, доктор Фрейд. Вы авторитет для комплексов!

Доктор приветливо мне улыбнулся и что-то сказал. Эх, доктор. Прибавь громкость. Но он и сам догадался, что я глух как пень. Снял с шеи старенький стетоскоп и прослушал меня. Я чувствовал прикосновения холодного металла. Надо же, какие правдоподобные ощущения! А Фрейд тем временем поманил эльфокомплекс и что-то сказал. Она улыбнулась, опять изобразила пародию на книксен и чуть ли не бегом вылетела из палаты. Доктор спустил с меня одеяло до пояса и некоторое время мял мне живот тёплыми руками. Поднял одеяло назад и задумался. Влетела эльфодевушка с подносом. Что там на нём было — я не видел. Но догадался. Фрейдушко, миленький, только не укол! А, чёрт!!. Больно!.. Эх ты, Фрейд. А ещё гуманитарий! Пенснэ нацепил. Наверное снотворное вколол. Веки тяжелеют и мысли путаются.

Я всплывал в реальность в обрывках снов и воспоминаний как аварийная подводная лодка — в облаке пузырей и пятнах солярки. Бывают ли в бреду сны? Матрёшки в матрёшках. Игла в яйце, яйцо в утке и так далее. Но зато я начал управлять телом! Контроль возвращался. Правда не полностью, неуклюже, но возвращался! Говорить ещё не мог, но смог приподнять руки и пошевелить ступнями. Видать крепко меня приложило. А может я в коме, а вокруг замечательный, «зачётный» такой бредище? Решив не ломать и без того сломанную голову, я занялся тренировками тела. Слух тоже возвращался. Я уже слышал далёкие звуки. Только не понял — что это. Но вскоре случилось то, что надолго отвлекло меня от размышлений о моём сумасшествии. Потому что я понял, что сошёл с ума не я, а мир.

В палату вошла эльфодевушка и уже знакомо улыбнулась. Я улыбнулся в ответ. Почему бы не улыбнуться плоду своего воображения, тем более симптичному плоду? Эльфа присела к кровати и вдруг спросила:

— Вы уже слышите?

Сначала я не сообразил — что не так, а когда понял, то закрыл глаза. Девушка говорила не по-русски. Вернее я понимал её по-русски, но это был как бы синхронный перевод в мозгу. Я обалдело кивнул. Эльфа обрадованно продолжила:

— Как хорошо! Ставр так и сказал — всё восстановится. Есть хотите? Я принесу. Может окно открыть? Не надо? Ладно. Я вам не мешаю?

Голос эльфочки оказался мягким, почти детским. Её щебет воспринимался в целом адекватно, но как только я пытался вслушиваться в речь, то начисто переставал понимать слова. Язык напоминал одновременно японский, русский, английский и ещё много всякого. Но я её понимал. Внутренний переводчик работал как часы. Главное было не пытаться вслушиваться.

— Ставр сказал, что у вас потеря памяти. Вы правда ничего не помните?

Отрицательно качаю головой. Что-то мне не хочется рассказывать — кто я. Тем более такая шикарная легенда, амнезия. Попритворяюсь пока. Потому что я прячусь за версией бреда, но всё больше утверждаюсь в мысли, что это не бред. В своё время я увлекался фантастикой и там одной из самых заезженных идей была идея «попаданца». Куда только этих бедолаг не забрасывало! В прошлое, в будущее, в сказки, в параллельные миры, в ад и в рай и в далекую-далекую галактику. В своём теле или в чужом, в облике животных и божеств. «Попадали» по-одиночке, группами и даже целыми странами. Можно говорить о фантазии авторов, но… Каждый год в России пропадает некоторое количество людей, исчезновение которых невозможно объяснить рациональными причинами. А тут ещё ненормальная гроза. Никола Тесла ещё на заре двадцатого века творил чудеса с электричеством. Может он и пространство-время пробивал, кто ж теперь скажет? Результаты своих экспериментов Тесла уничтожил, сказав что человечеству рано владеть такими могучими силами. Может в другом мире кто-то ими всё-таки овладел? Так что всё возможно. От нечистой силы до безумных учёных. Поэтому если при пробуждении после удара зелёной молнии вас встречает девушка с экзотическим лицом и остроконечными ушками, то лучше притвориться аборигеном со съехавшей крышей. Лично у меня при слове «эльф» всплывают ассоциации «орк», «тролль», «средневековье», «дыба» и «Инквизиция», а отнюдь не цветуёчки и общество равных прав. А если принять версию технически развитого общества, то в мозгу появляется некто Гордон Фримен и грозит своим знаменитым ломиком. Поэтому — нафиг, ибо — нефиг. А эльфочка жалостливо смотрит на меня. Ей так хочется быть полезной. Попробую пообщаться. Сделал движение, словно пишу пальцем по ладони. Она кивнула:

— Стилос и бумагу. Понятно. Сейчас принесу.

Она умчалась, а я задумался. Что писать? И как? Если я напишу что-нибудь на неизвестном здесь русском языке, то меня либо посчитают сумасшедшим, либо мной заинтересуются местные учёные. Или священники. И ещё не известно что хуже. Тем временем эльфа вернулась. Вложила мне в руку несколько пустых листов, а в другую стилос. Неуверенными движениями я поднёс его к глазам. На вид напоминает нечто среднее между карандашом и маркером. Листы я положил на согнутые в коленях ноги и попробовал провести линию. Получилось, хоть она скорее напоминала пилу с мелкими зубьями. Приступим!.. Э… Хм… Блин… Эльфочка заинтересовано смотрела на лист. Я попытался расслабиться и не думать о том, как писать слова и какими буквами. Может у них иероглифы? Ну-ка, ну-ка… Попробую написать «Как тебя зовут?». Рука вывела несколько значков, напоминающих наши кириллицу, но с закорючками и хвостиками. Эльфодевушка прочла вслух:

— Как тебя зовут?

Прочла и переспросила — Меня?

Я кивнул. Эльфочка с улыбкой сказала — Лани — И опустила глаза.

Красивое имя. Я спохватился и неровно вывел:

— «Красивое имя».

Лани прочла мою писанину и румянец смущения проступил даже сквозь смуглую кожу. Хорошая она. Непосредственная. И добрая. Накорябал:

— «Ты хорошая».

Она прям-таки зарделась. Я подумал и снова поставил ряд закорючек:

— «У тебя есть зеркало?»

Лани заглянула в листок, порбормотала:

— Сейчас — И выскользнула из палаты. Действительно хорошая девчушка.

От нечего делать поразглядывал значки. Это не буквы. Каждый значок обозначает то часть слова, то слово целиком, то значок указывает на род или склонение. Вобщем, покопавшись во «внутреннем переводчике» я понял, что язык этого мира довольно сложен, особенно в плане письменности. Лично я такой бы хрен выдумал. Ещё один минус варианту бреда. Лани впорхнула в палату и озорно улыбнулась, подавая мне овальное зеркало:

— Стащила у старшей.

Я взглянул в него. На меня смотрел обычный парень лет двадцати пяти. Небритый. Короткие русые волосы. Лицо немного круглое, но черты лица типично европейские и кожа светлая, европеоидная. Глаза серые. Особых примет в виде родинок или шрамов нет. Обычный молодой мужик, что не может не радовать. А огорчает то, что морда лица — не моя. Я был готов к такому варианту, но надеялся на своё тельце. Ну, спасибо и на этом. Интересно, где разум прежнего владельца? Я отдал зеркало Лани и задумался, глядя в розовый потолок. Надо косить под амнезию, надо. Узнаю как можно больше про окружающий мир, а уж потом… ручеёк мыслей прервал тихий голос эльфочки:

— А как вас зовут? Вы помните?

Я хотел покачать головой, но откуда-то всплыло: «Фрам». Я нацарапал имя на листе. Лани прочла:

— Фрам. Это ваше имя?

Я кивнул. Лани улыбнулась ободряюще:

— Вот. Начнёте с малого, а потом всё вспомнится!

И вдруг нараспев произнесла, явно что-то цитируя:

— Длинная дорога начинается с первого шага! Сэнтэро — на!

Последнее словосочетание я не перевёл на русский, хотя «переводчик» услужливо вывалил на меня множество ассоциаций. «Сэнтэро — на» ближе всего по смыслу означало «Мудрость предков, данная богами. Помни».. Что ж. Запомню. Лани ждала, что я ещё что-то напишу, я думал что бы ещё спросить у Лани. Вдруг из-за её спины спокойный голос поинтересовался:

— Вспоминаете?

Я вздрогнул, а эльфа чуть не подпрыгнула. Она обернулась и, вскочив со стула, сделала ту самую пародию на книксен. А, это Фрейд пожаловал. Он выступил к кровати и склонился ко мне. Забрал листок с каракулями, пробежался глазами.

— Я ставр Нерон. Раз уж вы даже писать начали, то я попрошу ответить на несколько вопросов, а потом расскажу вам о вас.

Хм. Нерон, говоришь? Ну ладно. И начался опрос.

— Вы помните как вас зовут?

— «Да. Меня зовут Фрам».

— Просто Фрам?

— «Фрам Корбин».

— Помните своих родителей?

— «Нет».

— Помните себя в детстве?

— «Нет».

— Помните, какой сейчас год?

— «Нет».

— Какая страна?

— «Нет».

— Умеете есть ложкой?

— «Что такое „ложка“?»

Нерон хмыкнул и откинулся на спинку стула:

— На первый раз достаточно. Теперь слушайте: Вас зовут Фрам Корбин. Вам семьдесят пять стодов. Вы живёте в Федерации Рассен. Вы военный. Родителей у вас нет, родных тоже. Осмыслите пока это. Лани будет в вашем распоряжении. Не злоупотребляйте.

Нерон повернулся к стоящей поодаль с видом примерной школьницы эльфе и строго сказал:

— Враста Лани, помогайте больному как велит Кодекс Троих. Помните, что от того как вы выполните задание зависят результаты вашей стажировки.

Нерон, он же несостоявшийся Фрейд, ушёл, а я уставился в потолок. Тьфу, черт!.. Дрожащим стилосом вывел: «Лани, отдохните пока. И придумайте насчёт обеда. Мне нужно научиться есть ложкой. СПАСИБО» Отдал листок эльфочке и опять уставился в розовый потолок.

Твою дивизию! Как понять, что мне семьдесят пять каких-то стодов?! Это много или мало? Ну положим, что здесь продолжительность года другая. Ладно. Так я ещё и военный. Может сейчас война идёт и это военный госпиталь? Мгновенный проблеск, когда предположительно моё тело тащили. Это ведь было с бывшим хозяином тела, тем самым Фрамом. На учения не похоже, это уж я точно могу сказать. Одни вопросы.

Открылась дверь. Лани внесла поднос с обедом. Я неуклюже сел, поднос оказался раскладным столиком, ставящимся на кровать. Тарелка с каким-то супом, тарелка с чем-то, напоминающим варёные овощи. Ложка вполне обычная, металлическая. Под одобрительным взглядом эльфы я взял ложку, повертел её в руках и зачерпнул «суп». Хм, это действительно суп. Вкус немного непривычный, но приятный. С удовольствием выхлебал тарелку. Жаль что сухарь, который здесь видимо символизирует хлеб, быстро кончился.

— Вкусно?

Спросила эльфочка, подвигая тарелку с «овощами». Я кивнул. Надеюсь она не скажет, что суп из какого-нибудь пупыреглаза. Слава Богу — Лани промолчала. Второе блюдо напомнило по вкусу тушёный картофель, хотя ярко-оранжевый цвет «картошки» как бы намекал, что это не он. Всё равно вкусно. Лани забрала поднос и удалилась. Я подумал вслед:

«— А компот?.».

Что ж, со своим уставом в чужой мир не ходят. И правильно делают. Лани вернулась с двумя большими стакнами, один протянула мне. Я взял посудину двумя руками, она устроилась на стуле. Мы попивали сладкий сок какого-то там растения и перемигивались.

Было приятно. Но вот привязываться к девочке не надо. Во-первых ещё неизвестно — как дела повернутся, во-вторых, насколько понимаю, она не совсем человек, а может и вовсе не человек. Да я вообще про неё ничего не знаю! Была бы она обычная человеческая девушка, а так… Хрен их знает. Надо всё изучать. В первую очередь общество и культуру. Можно прожить не зная физики, но фиг проживёшь в обществе без знания отношений, порядков, норм морали, предрассудков наконец! Даже один и тот же жест у одних народов означает одно, а у других совершенно другое. Например спросите меня о порядках аборигенов Полинезии — я так же встану в тупик, как сейчас. Вспомнился курьёз с американской фирмой, выпускавшей консервы. Когда она захотела продавать свою продукцию в Африке, то долго изумлялась, что консервы конкурентов идут хорошо, а ихние не продаются. И только спустя некоторое время выяснился трагикомизм ситуации. В той части Африки, где задумала торговать фирма, население в массе своей было неграмотное. О продуктах оно судило по картинкам на банках. У конкурентов на таре были рисунки коровы там, свиньи, морковки, горошка. А у незадачливых американцев на банке была фотография счастливого чернокожего мужчины. Бедные африканцы думали, что американцы предлагают отведать им консервов из их же соплеменников!

Сок давно был выпит. Я письменно попросил Лани добыть мне учебников, для начала по естественным наукам. Эльфа задумалась.

— Не знаю. В книгохране разве что спросить. Сегодня уже не успею. Давайте я завтра с утра принесу?

Пришлось согласиться на завтра. Я снова взял листок и, помявшись, написал:

— «Лани, мне неудобно спрашивать, но где здесь можно помыться и побриться?»

Лани хихикнула, прочтя записку:

— Что же тут неудобного? Вы сможете встать?

— «Попробую».

Слава Богу, что на мне было нечто похожее на прозаические земные кальсоны, иначе я бы предстал перед сестрой по разуму не в лучшем свете. Встал я довольно легко, но идти не получилось. Хорошо что держался за кровать. Координация была — ни к чёрту. Эльфа помогла мне сесть, а потом попросила подождать и вышла. М-да. Я представил, как она смеётся, привалившись к стене и разозлился на себя. Дурак! Идиот! Куда ты попёрся, даже не попробовав? Мыться ему, видите ли, приспичило! Только перед эльфой опозорился, дебил.

Дверь открылась и Лани вкатила в палату кресло, подобное нашим больничным, только трёхколёсное. Она без лишних слов помогла мне сесть в него и покатила из палаты. Нет, ну до чего хорошая эльфа! Коридор был не розового, а мягкого зелёного цвета. Кресло бесшумно катилось вдоль стены. Я заметил ещё раньше, что Лани носит сандалии на толстой мягкой подошве, поэтому её шагов практически не слышно. Из-за поворота вышли две женщины во врачебных розовых халатах и шапочках. На шапочках были значки в виде перевёрнутой галочки. Халаты, кстати, тоже не отличались длиной, как и у Лани — до середины бедра примерно. Ничего так мода, красиво. Женщины приблизились и я смог их бегло рассмотреть.

Слева шла высокая светлокожая брюнетка с длинными волосами, заплетёнными в тугую косу. Коса почти с руку толщиной была перекинута на грудь. Брюнетка что-то рассказывала своей спутнице и на меня даже не взглянула. Её спутница казалась на полголовы пониже, темнокожая или дочерна загорелая — не уверен. Волосы у неё были коротко стрижены, а цвет их можно было описать как молочно — белый. Сногсшибательное сочетание — тёмная кожа и белые волосы! И это была соплеменница Лани. Большие глаза, широкая переносица, остроконечные уши. Ещё одна эльфа! Обеим женщинам (можно ли называть эльфу женщиной?) было лет по двадцать пять — двадцать семь и обе были обуты в такие же как у Лани розовые сандалии на толстенной подошве. Видимо это часть форменной одежды. Проходя мимо нас беловолосая эльфа небрежно кивнула:

— Привет, Лани.

— Здравствуйте, млавра Кейна.

Почтительно ответила моя сиделка. Ага, да тут субординация. Или дискриминация. Или у них тут аристократия. Без поллитры не разберёшся. Вопросы, вопросы…

Мы завернули за угол и я услышал, как Лани пробормотала:

— Бхуди.

Опять я не понял точный перевод слова. Что-то типа безадресного грязного ругательства. Ну примерно как наше созвучное пушному зверю слово, имеющее множество оттенков — от восторга до отчаяния. Вот ведь и миры разные, а отношения между людьми одинаковые. Тем временем мы подъехали к ряду синих дверей. Над ручкой каждой двери было маленькое окошечко. Они были двух цветов — красные и белые. Лани подвезла меня к двери с белым окошечком. Вдруг в соседней двери щёлкнула ручка, в окошечке провернулся диск и оно вместо красного стало белым, а дверь открылась и из неё вышел мужчина в длинном махровом халате. Лицо у него было распаренное. Вот значит что это за окошечки! Замок с индикацией — чтоб, значится, в баню никто не ломился. Умно. Лани подошла к двери и спросила:

— Сможете воспользоваться ванной? Если нет, то я могу помочь. Сможете?

Я торопливо закивал. Ещё не хватало чтобы эта девица, не важно кто — эльфа или женщина, мыла меня как младенца! Сам справлюсь. Эльфочка правильно поняла моё состояние, потому что быстренько подкатила кресло к невысокой ванне.

— Вот кран с горячей и холодной водой, вот мыло. Тут мазь для снятия щетины, инструкция на баночке. Здесь пакет с новым полотенцем. Ой…

Она смущённо замолчала, а я встревожено посмотрел на неё.

— Забыли чистое. Но я сейчас сбегаю к старшей врасте и возьму. Вам какое лучше — халат или рубаху со штанами?

Показал два пальца. Лани кивнула и направилась к двери, но притормозила:

— Я подожду пока вы вымоетесь, а потом одежду занесу. Хорошо?

Иди уже, смуглянка. Она ушла, я подкатил к двери, щёлкнул ручкой. Откатился к ванной. Так. Латунный кран с двумя вертушками торчал из кафельной стены. Осторожно ослабил одну из вертушек. Тёпленькая пошла. Вторая вертушка. Холодная. Ладно. Где слив? Где и положено. А почему у них должно быть по другому? Где ещё можно приделать слив к ванне? Именно. Нигде. Как здорово в горячей воде. Я даже задремал, но вспомнил о ждущей эльфочке. Хорошенько отмылся с душистым жидким мылом и попробовал встать в ванне. Получилось. Ага. Переступить через край… Так… Обмотал бёдра полотенцем и сел на кресло. Ноги слушались всё лучше. Но чудесное исцеление показывать пока не буду. Жаль, что нет бритвенного прибора. Хотя эльфа говорила про какую-то мазь? На полке возле эмалированного умывальника стоял целый ряд банок и баночек. Я перебрал несколько и обнаружил широкую низкую посудинку с завинчивающейся крышкой. На крышке была приклеена инструкция по применению.

«Мазь „Гладкая кожа“ предназначена для удаления волос (щетины) с кожи. Нанесите мазь на обрабатываемые участки кожи, подождите три минуты и смойте её тёплой водой с мылом. Не допускать попадания в глаза».

С некоторой опаской зачерпнул жёлтую массу, растёр по щекам и подбородку. Почувствовал лёгкое пощипывание, как от одеколона. Досчитав до двухсот пятидесяти умылся с мылом, а потом просто водой. А что? Неплохо! Щёлкнул ручкой. Дверь приоткрылась, в ванную заглянула Лани.

— Вот одежда.

Не знаю, что она ожидала увидеть, но на её личике я прочёл лёгкое разочарование. Штаны и рубаха оказались из приятной на ощупь ткани синего цвета. С удовольствием одел их и снова сел на кресло. Открыл дверь.

Лани повезла меня обратно в палату. На этот раз нам никто не встретился. В палате я с помощью эльфы перебрался на кровать.

— «Лани, на сегодня всё. Можете идти домой».

Эльфочка вздохнула — Ага. Ладно — И пошла из палаты.

На пороге обернулась:

— Спокойных снов.

Я кивнул. Кстати, за окном действительно темнеет. После горячей ванны потянуло в сон не хуже, чем после снадобья Нерона. Утром меня разбудила добрая Лани. Время завтрака. Он был вкусный — каша, неизвестно из чего, и снова сок неизвестно чего. Эльфочка унесла поднос и вернулась со стопкой учебников. Я нетерпеливо выхватил её из рук эльфы, схватил листок и быстро написал:

«— Спасибо, Лани! Ты лучшая в мире!»

Перед тем, как погрузиться в чтение, я краем глаза увидел, как эльфочка бережно разглаживает листок. Меня кольнула жалость: не такая уж медовая жизнь у этой эльфы, раз она придаёт значение запискам тронувшегося крышей пациента. Я отвёл взгляд и посмотрел на книги. Были они в ярких обложках, с крупными заглавиями. Естественно, это же не академические труды, а школьные учебники. Хотя после нежно-голубенького халата доктора Нерона я уже ни в чём не уверен. Я открыл учебник с названием «Природоведение» и….

Выпал из окружающей жизни на неделю. Эльфочка только приносила завтрак, обед и ужин, за что я ей бесконечно благодарен, но еда попадала в желудок минуя сознание. Я или читал, или — думал. Голова шла кругом. Я оказался незнамо — где. Если верить книгам, то в Сфере, называемой Мир. Именно внутри шара размером примерно с Землю. Я вспомнил читанную в детстве «Плутонию» Обручева, «Путешествие к Центру земли» Жюля Верна. Но в отличие от полой Земли выхода на наружную поверхность Мира тут не было. Я подозреваю, что и наружной поверхности как таковой нет.

Вначале я изучал природоведение, аналог нашей физики. Именно оттуда я узнал о Сфере. Много времени занял перевод единиц измерения из Мировых в наши, метрические. И таки — да! Время здесь исчислялось по другому. Так оказалось, что Свет, центральное светило Мира, плавно уменьшает светимость до нуля и повышает обратно до максимума за десять местных часов, и это, конечно, называется сутками. Миряне вывели простую систему, кратную десяти. В минуте сто секунд, в часе сто минут, в сутках десять часов, а в году сто суток. Соотнести её с земной системой было интересно. Я брал стилос, листок и при неярком свете потолочной лампы черкал вычисления:

— Хм. Секунды вроде равны, что Мирянская, что — земная. В мирянских сутках сто на сто на десять — сто тысяч секунд. В земных сутках? Так. Шестьдесят на шестьдесят равно три тысячи шестьсот, умножить на двадцать четыре — восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд. Посчитаем соотношение… Сто тысяч разделить на восемьдесят шесть тысяч четыреста… Хм… Один к одна целая пятнадцать сотых. Местные сутки получается — немного длиннее. Но в местном году всего сто суток. Это сколько в местном году секунд? Так… Сто на сто, на десять, и ещё на сто… Десять миллионов секунд. В земном? Шестьдесят на шестьдесят — три тысячи шестьсот. Умножить на двадцать четыре — восемьдесят шесть тысяч четыреста. Умножаем на триста шестьдесят пять… Тридцать один миллион пятьсот тридцать шесть тысяч. Фу-у-ух… Это делим на это… Три целых, пятнадцать сотых примерно. Соотношение — примерно три к одному. Земной год длиннее почти в три раза фактически. Ну-ка посчитаем, сколько мне на земное время годков-то?. Семьдесят пять делим на три…Примерно двадцать пять… Ого, да я здорово помолодел! На земле мне уже за тридцатник.

Примерно так же я мучался и с остальными единицами, иногда напрягая свой «внутренний переводчик», доставшийся мне от настоящего Фрама и разговаривая сам с собой:

— «Протяжённость в сечении сто десять тысяч тсед»… А что такое «тсед»? Посмотрим на задней обложке… «Тсед — Тысяча Стандартных Единиц Длины. Сед — Стандартная Единица Длины»… Щас посчитаю через переводчика… Ага. Так… Короче сед — примерно полметра наших. Значит тсед — полкилометра. Восемьдесят одна тыща тсед — пятьдесят с лишним тысяч километров. Примерно как Земля по экватору, вернее чуть больше. Хотя это даёт немалый прирост в площади, я думаю… Ладно. Вес… Хм… Какое везение — местный килограмм, «лот», ровнёхонько одна треть от земного килограмма, аналог тонны, «галот», тоже треть от нашей тонны. Что дальше?. Ага: отапливает и освещает всё это безобразие светило в центре сферы — Свет. Сфера соответственно — Мир. Оригинально, да?. Почти по Стругацким шпарят!.. Сарракш, мать его… Дальше что?.. Дыр-дыр дыр… Ля-ля-ля… Вот: «Мир возник из Света. Его сотворили богиня Вэйто — Нау, богиня Шанья и бог Тс'Охо — Священная Семья».

Значит тут сотворение мира богами — официальная версия. Ну конечно же. Т рудно подумать о бесконечности вселенной и множественности миров живя в мяче. У нас вон и то огромное количество людей верит, что Вселенная создана за шесть дней. Да не какая-то вшивая Сфера, а бесконечная Вселенная. Двадцать пять процентов американцев уверены, что Солнце вращается вокруг Земли и тридцать процентов не знают о теории эволюции Дарвина. И ничего, живут же. Я засиживался заполночь, но утром снова, едва продрав глаза, хватался за учебники:

— Продолжим. О временах года нет никаких упоминаний, что объяснимо. Прощайте зима, весна, лето и осень. Здесь одно время года. Температура? Хрен знает. Надо пересчитывать. Температура кипения воды, температура замерзания воды… Ага. Так. Угу… Средняя температура воздуха на уровне океана — примерно двадцать семь градусов по Цельсию, если не обсчитался. В Мире существует погода. Свет не всегда светит одинаково. Иногда он даёт чуть больше тепла, иногда — чуть меньше. Из-за этого возникают перепады температур и разница между нагревом морей и суши. От этого выпадают дожди, дуют ветры. На возвышенностях суше, в горах холоднее, в низменностях влажнее… Что мне всё это напоминает? Лабораторную клетку. С автопоилкой, искусственным светом, кондиционированым воздухом, пусть и чуть неотрегулированную. Питомник, твою дивизию!..

Я отрывался от книги и задумывался. Из природоведения выходило, что неизвестные боги создали абсолютно закрытый мир с идеальными характеристиками. Боги? А может могущественная древняя раса, открывшая метод конструирования миров? Построили сферу, заселили подопытными. Или устроили для себя мегадачу… Мало информации, мало. Снова брал книгу. Раздел «Полезные ископаемые». Интересно. А нефти-то и нет! И каменного угля тоже нет! Железные и иные руды есть, минералы есть, даже золото есть, а органических ископаемых — нифига нет! Вот так боги! «…Я его слепила из того, что было…». Ещё один весомый факт в теорию о пришельцах-создателях. А на чём тогда цивилизация держится? Где она берёт энергию? Читаем. Раньше в Мире основным видом топлива были дрова. Сейчас — горючее из смесей спиртов и растительных масел. Ещё используется газ метан, который получают из отходов топливной промышленности и при переработке мусора в газогенераторах. Электричество здесь хорошо известно, но называется по-другому — небесная сила, или сокращённо НС. Иногда, особенно в повседневной речи, его называют просто Силой. Генераторы называются производителями, поэтому газогенераторы это на самом деле газопроизводители, а электрогенераторы — нс-производители. НС добывают в основном на водных нс-станциях, реже на ветровых нс-станциях. Я задумался. На Земле только и разговоров было об альтернативных видах топлива и «зелёной энергетике», но кому, кроме энтузиастов, это нужно, когда есть нефть и газ? А мирянам деваться было некуда. По картинкам и описаниям я понял, что уровень техники здесь в развитых странах примерно на уровне земных сороковых-пятидесятых годов двадцатого века, в менее развитых что-то между тридцатыми и сороковыми. Уже неплохо. Это совсем даже неплохо. Лучше иметь дело с техникой, чем с гужевым повозкам. Не обижайтесь, лошадки.

Ещё был вопрос химии. В её изучении миряне достигли больших успехов, чем земляне на таком же общем уровне развития. Нефти нет, газа природного — тоже. Но зато в океане живут особые бактерии. Эти мелкие твари перерабатывают всякую там биомассу типа дохлого планктона и тому подобной гадости в отложения. Вот эти-то отложения и служат сырьём для химической промышленности. Сырьё это очень полезное, но в добыче трудное и довольно дорогое. Ещё добываются со дна морского всякие гидраты. Вобщем все «углеводороды» лежат под водой и топить ими, как в нашем мире, никому и в голову не придёт. Я жадно поглощал знания. Лани с некоторой тревогой смотрела на то, как я глотаю еду не глядя в тарелку, как торопливо умываюсь по утрам, доковыляв до умывальника в закуточке палаты. Скоро она нажалуется Нерону, но мне это не важно. А география? Тьфу ты — мирография? Я ожидал, что суша будет… Не знаю… Упорядоченной что-ли? Но при взгляде на карту сразу возникала мысль о том, что боги-пришельцы при создании поверхности схалтурили. Словно отдельные куски вырезали из разных карт, небрежно бросили внутрь сферы и потрясли. Четыре материка теснились, разделённые узкими морями, а на отставшейся половине Мира раскинулся океан с ещё одним материком. Твою ж дивизию…

Меня заинтересовал вопрос ориентации. Не то что вы подумали, а то — как здесь ориентироваться? К чему идёт привязка координат? Я полистал учебник и нашёл статью на эту тему. Привязка меня удивила, хотя после известия о жизни внутри сферы и не шокировала. Вопрос ориентации на местности всегда стоял остро, но особенно нужда в навигации возникла с развитием мореходства и освоением воздухоплавания. Чтобы знать куда плыть или лететь нужно иметь возможность ориентироваться. А как прикажете ориентироваться, если магнитное поле в сфере очень слабое, Свет всегда в зените, а других небесных тел нет как класса? На помощь страждущим морякам и лётчикам пришло открытие резолита. Учёные давно пытались узнать — где пределы Сферы. Для этого в низменной долине Резола начали бурить глубокую скважину. На глубине двух километров в пробах обнаружился странный минерал, названный в честь долины резолитом. Из всех свойств резолита учёных заинтересовало самое странное. Прозрачные жёлто-зелёные кристалы, напоминающие многогранные цилиндры, всегда пытались сориентироваться в одну сторону, на одну точку поверхности Сферы. В этом свойстве Церковь Священной Семьи усмотрела божественную природу минерала.

Когда на поиски этой точки отправилась международная экспедиция под управлением церковников, то в Океане был обнаружен идеально круглый белый остров. Учёные обалдели, когда узнали что все кристаллы резолита указывают на конусообразную пятикилометровую гору в центре острова. Как их не крутили и ни вертели — свободноподвешенные кристаллы всегда поворачивались в сторону горы. Экспедиции, отправленные к горе бесследно исчезали. Некоторых участников находили сумасшедшими далеко от горы. Тогда экспедиции запретили. Под давлением церкви Священной Семьи остров получил статус религиозной святыни и был назван «Домом Священной Семьи». Хотя существует альтернативное мнение, что дело тут не в Богах, а в Отверженных. На сам остров было разрешено высаживаться только монахам и монахиням Ордена Любви, все остальные могли наблюдать остров или молиться только с океана.

На основе кристаллов резолита были созданы приборы пространственной ориентации, названные «Божий перст» или просто — Перст. Обычно это стеклянная сфера, наполненная прозрачным маслом, в которой помещается вторая сфера с укреплённым в центре кристаллом резолита. На наружной сфере нанесена сетка координат. В зависимости от положения наблюдателя точка на внутренней сфере показывает на тот или иной пятиугольник сетки.

Определение координат с помощью Перста проходит в несколько этапов. Сначала засекается положение резолит — курсора внутренней сферы относительно сетки наружной сферы. Затем нужный пятиугольник находится на карте Мира. После нахождения пятиугольника засекается направление резолит — курсора относительно местных ориентиров для нахождения угла направления наблюдателя. Конечно — громоздко и требует некоторой квалификации, но другого метода нет.

Из-за того, что прибор ориентации довольно дорог и обращаться с ним должен образованый специалист, большинство мелких мореплавателей ходит каботажно, ввиду берегов. Из-за сложностей с ориентировкой исследование открытого океана началось совсем недавно. Некоторые особо «безбашенные» прямо так, на голом энтузиазме доплывали до Новых земель. Правда не все возвращались. А вот крупные океанские и воздушные корабли имеют на борту Перст и специалиста по ориентировке — путеводителя.

Я дочитал статью и задумчиво развернул вклейку с картой Мира. Сетка координат представляла собой сеть пятиугольников со стороной двести тсед. Для каждого пятиугольника было своё цифровое обозначение и список ориентиров. Вобщем сориентироваться в Мире было ох как непросто.

Я поискал на карте Федерацию Рассен, мою новую родину. Она оказалась довольно большой страной на внешней к Океану стороне материка Корта. Всего материков было четыре: Терон, Агава, Корта и Богмо. Для удобства Мир изображали двумя полушариями (естественно — вогнутыми). Разделительная линия проходила через остров Священной Семьи. В одном полушарии помещались все четыре материка и часть Океана, а в другом — сам Океан с Новыми землями. Это был тоже материк или субматерик, недавно открытый и ещё не освоенный.

Вопреки моей уверенности, что на всех материках растительность одинаковая, во введении рассказывалось, что «…Священная Семья в бесконечной мудрости своей создала четыре материка и Благословенная Вэйто — Нау населила каждую землю разными растениями…». Это как?.. А вот так — Терон, самый «высокий» над уровнем моря материк, где средняя температура редко переходила двадцатиградусную отметку, зарос лесами преимущественно хвойных пород. Ели, сосны, кедры составляют основу его растительного мира. Высоко в горах даже есть чудо Мира — снег. На Корте, нашем материке, флора лиственная. Средняя температура двадцать два градуса и невысокая влажность. Рельеф довольно плоский. Самые большие горы не выше земных Уральских. Агава, низменная земля, окружённая тёплыми течениями, покрыта субтропическими джунглями. Сельва занимает почти половину материка. Похоже на земную Южную Америку. А Богмо вообще — земля, плоская как стол и покрыта степями. Сказать по секрету, так для меня растения показались сгруппированы по климатическим поясам, местные же об этих поясах представления не имеют и думают, что так и должно быть. Мне это напоминет санаторий — разные зоны для разных интересов. Или питомник. Разные клетки для разных пород. М-да… Боги мудрые, боги добрые, ага. Мы для кур тоже — добрые боги. А что курятинку любим, так курам об этом знать не нужно. Да они и не поверят. Ещё приходит на ум Ковчег. Спасательная капсула планетарного масштаба. И что у нас теперь в списке вариантов? Питомник. Мегадача. Ковчег. Лаборатория… Фу-х… Главное — помалкивать об этом. А то сболтнёшь лишнего и повторишь судьбу Джордано Бруно. Лани глядя на мой книжный марафон тоже взялась за свою книжищу. Как я понял — это учебник по медицине. Эльфа-то, оказывается, студентка. На стажировке она здесь. Вобщем не палата у меня больничная, а изба-читальня…

Растительный мир я прошёл довольно быстро. Часть растений была земная, часть была на них похожа, и ещё часть аналогов на Земле не имела, на взгляд такого неспециалиста, как я. С животными ситуёвина была та же. На Богмо водились мамонты. Ага, те самые. И носороги шерстяные… Тьфу, шерстистые. Раньше водились и саблезубые тигры, да их давно истребили. Но это цветочки. В сельве Агавы водились самые настоящие динозавры! Ей-Богу! Правда в основном травоядные и не шибко крупные, но всё равно — круто! Это самое смешение видов, отстоящих в земной эволюции на миллионы лет, ещё больше подтверждает мои догадки. Боги, говоришь? Ну-ну…

За увлекательным чтением о животных Мира я и не заметил, как настал вечер. Лани снова принесла ужин, а потом я её отпустил. Она пожелала мне спокойных снов и ушла. Я нашёл у двери, рядом с белой коробкой, выключатель, включил светильник на потолке. Молочного цвета лампа в форме шара давала приятный ровный свет. Кстати, в сети напряжение тут сто ихних амбусо или сто восемьдесят вольт на нашу мерку. Я лёг на койку и стал рассеяно перекладывать книги. Про животных мне всё уже понятно. Такое ощущение, что разные виды собраны из разных эволюционных эпох Земли-матушки для большого зоопарка. Хрен ли богам — для них же путешествия во времени ерунда? Построить зоосад размером с планету? Тоже не проблема… В конце-концов аборигены принимают всё как данность, для них это норма. Может хватит удивляться?. Может и хватит. А может и — нет. Я задержал в руках книгу по истории. Начинать? Эх, была-не была!..

От истории Мира можно было натуральным образом обалдеть. Читалось всё как мифы древней Греции. Твою дивизию! Ну хрен поверишь, что это история реального мира! Попробую пересказать.

Древняя история Сферы, именуемой «Мир», после обдумывания и в вольном пересказе Сергея Корнева.

«Вначале не было ничего. Вообще. Потом появился Свет. Просто сам собой появился. Времени не было, и Свет был бесконечно долго и одновременно никогда не был.

// Это место в истории лучше не обдумывать, чтобы сохранить психическое здоровье.//

С обратной стороны Света, но не из Тьмы, пришли боги. Бог и две богини, если быть точным. Наверное им стало скучно там, откуда они пришли. Или их оттуда выгнали. Или они сбежали оттуда. Но вот они пришли через Свет. Существовать одновременно всегда и никогда им не понравилось и они оградили Свет от Тьмы Сферой. В Сфере тут же появилось Время. Жить в пустом шаре неуютно и боги покрыли Сферу землёй, скалами, горами. Налили туда воды. Так появился Мир.

//Что характерно — создав Мир, бог, как истинный мужик, забил на всю остальную работу божественный болт, а обстановку дома всякими занавесками-ковриками в виде жизненных форм сплавил на баб.//

Одна богиня создавала растения и заселяла ими сушу и океанское дно. Другая богиня не отставала и принялась создавать животных. Создала она их много и успокоилась. Но первая богиня решила превзойти вторую и создала народ Вэйто…

//Это, как я понял, были те самые „эльфы“.//

…Выдержка из Священных Свитков Вэйто-Нау: „…И призвала она народ Вэйто, и открыла им глаза и уши, и вдохнула в них Разум. И увидели вэйто свою создательницу. Назвали они её Вэйто-Нау, что значит „Создательница вэйто“. Повелела Вэйто-Нау своим созданиям охранять и взращивать плоды её трудов во всём Мире. И разошлись вэйто по Миру…

Вторая богиня взяла то же тесто, что и первая, и создала из него свой народ, назвав их Людьми. Но чтобы творения двух богинь не смешивались, она сделала так, что совместного потомства у вэйто и людей быть не могло. Наделила богиня людей пытливым духом и страстью к познанию, а они назвали её Шанья, Мать человеческая. И они разошлись по Миру, как и Вэйто.“

//Общая генетическая основа, но различные геномы.//

Бог, которого вэйто назвали Тс'Охо, что значит „Вышний“, тем временем увидел, что создания Вэйто-Нау и Шаньи живут как попало. И спустил он им Свиток с законами жития. Из него вэйто и люди узнали о грехах и благодетелях. Узнали они, что Тс'Охо — муж Вэйто-Нау и Шаньи, а Вэйто-Нау и Шанья — жёны Тс'Охо. И стали называть их Священная семья.

//Вот и корни соперничества двух богинь. Обеим хотелось выделиться на фоне друг друга, чтобы муж внимания уделял больше, чем сопернице. Чего-то я не завидую этому Тс'Охо.//

Появились Мирские Дети Тс'Охо, Вэйто-Нау и Шаньи. Были они отличны и от вэйто, и от людей. Многое, недоступное для вэйто и людей, они знали и могли.

//Генная инженерия на основе генома Высшей Расы с целью полной адаптации к Миру?//

И стали они жить среди вэйто и людей, и править ими справедливо. Окружали себя лучшими, развивали исскуства и науки. Настало время Исхода. Ушли Тс'Охо, Вэйто-Нау и Шанья туда, откуда пришли тысячи стодов назад, но оставили в Мире частицы свои.

//Какое-то излучение? Неизвестный минерал?//

Шли стоды. Дети Богов раскрыли многие тайны Священной Четы. Научились переходить в другие миры. Всё чаще уходили они туда, оставляя вместо себя править вождей божеских созданий. Вэйто выполняли завет Вэйто-Нау, берегли Мир. Люди пытались его улучшать. А Дети Богов возгордились и ожесточились в иномирьях. Для завоевания и покорения чужих Миров им понадобилась армия. И бросили они среди народов Клич. Откликнулись люди. Были люди грубее, но сильнее вэйто. Были они смелы и безжалостны. Из них получились хорошие воины. Вэйто не могли покидать родной Мир. Создания Вэйто-Нау связаны с частицами Священной Семьи и умирают вне Мира.

//Дефект ДНК?//

Люди живучи и ни к чему не привязаны. Легионы самых отборных воинов уходили вслед за своими хозяевами в поисках добычи и славы. Часть вэйто отринула учение Вэйто-Нау, подхватила Клич и пошла за Детьми Богов. Эти отступники нашли способ существовать вне Мира и влились в армию завоевания.

Где-то среди миров нашлись существа, бросившие вызов Детям Богов. Страшная война закипела в иномирьях. Сотни тысяч вэйто и человеческих воинов под предводительством Детей Богов уходили, чтобы не вернуться. Гибли целые миры. Где-то — опустошённые ужасными болезнями, где-то — отравленные ядами, где-то — выжженные яростным рукотворным огнём. Но силы оказались не равны. Детей Богов оттеснили в Мир. Враги уже стояли у врат, но вмешались древние боги. Они запечатали Мир, прогнали врагов. Но Мирских Детей они наказали, лишив их былого могущества. Оказавшись запертыми в Мире бывшие Дети Богов, а теперь Отверженные, сцепились уже между собой за власть, влияние и остатки могущества. Это была короткая, но кровопролитная война, которую по сей день называют просто — Страшное.

//Аналог нашей мировой войны?//

Больше двух третей обитателей Мира погибли в этой бойне. Страшные средства разрушения косили и вэйто, и людей. Мир стоял на грани полного уничтожения жизни в Сфере. Но погибли последние Отверженные и война закончилась сама собой. Жалкие остатки человечества и вэйто бродили по разрушенным городам, все больше съезжая в дикость…»

Вот, собственно, и вся древняя история. Мой ум, поднаторевший в научной и приключенческой фантастике свел все к коротенькой рецензии: Некие пришельцы создали свёрнутое пространство, собрали туда многие образцы растительного и животного мира несомненно известной им планеты, которую мы называем «Земля». Населили Сферу гуманоидами. Потом по какой-то причине ушли, оставив вместо себя как бы наместников, Детей Богов. Эти «детишечки» со временем распоясались, начали чудить. Научились проникать в другие Миры, что означает, что похожих Сфер множество. Начали воевать с их обитателями, создали себе в помощь армию людей (возможно часть людей была переброшена на Землю, где невозбранно расплодилась). Война пошла не так, как думалось и «Детишки» огребли люлей. В наказание за военные преступления Высшая раса заперла «детишков» в их Сфере, где они благополучно перерезали друг друга. А дальше как в присказке: цирк сгорел и клоуны разбежались. Причём клоуны по развитию съехали аж чуть ли не в каменный век. Вот так. На этом закончился мой книжный «запой». Я чувствовал, что голова полна иформацией под завязку и надо дать ей упорядочиться. Отоспавшись, я как-то после завтрака написал эльфочке:

«— Лани, а можно мне на улицу?».

Она прочла записку и задумалась. Я уж было расстроился, но смугляночка вдруг улыбнулась:

— Почему нет?

Дождавшись, когда я оденусь (пока я натягивал синие штаны и рубаху, она деликатно смотрела в матовое окно), Лани сделала приглашающий жест:

— Идёмте.

И мы пошли. Я следовал за моей опекуньей нетвёрдым шагом, часто останавливаясь и крутя головой. Зелёные коридоры и такие же зелёные холлы пропускали через себя множество людей и вэйто. Внешний их вид особенного культурного шока у меня не вызвал. Мужчины в основном носили свободные, но не шароварного вида штаны, рубахи с коротким или средним рукавом, лёгкие куртки или жилеты. Головные уборы были представлены в виде шляп, напоминающих ковбойские — только с небольшими полями, и кепок, похожих на бейсболки нашего времени. Часть мужчин в дополнение к подобию гражданской униформы носила что-то типа фуражек или картузов. Некоторые ходили с непокрытой головой, но таких было мало. Из обуви преобладали лёгкие башмаки и сандалии из кожи или толстой материи. Цветовая гамма мужской одежды была в районе светлых оттенков и очень редко попадались чёрные вещи. Это было непривычно. У нас-то, на Земле, и в частности в России, мужчины предпочитают тёмные цвета.

Женщины, как им и положено Природой, одевались ярче и пестрее мужиков. Лёгкие платья всех цветов радуги попадались чаще всего. По большей части однотонные, с контрастной окантовкой, реже — с простыми геометрическими узорами. Сарафаны, платья и юбки были разной длины. И длинные — до пят, и короткие, до середины бедра — как халат у Лани. Иногда попадались и женщины в брюках или шортах, но редко. Обувь была разнообразная и от земной отличалась не сильно. Разве что большим процентом сандалий среди женской обуви. Причёски особых отличий, кроме широкой гаммы цветов, тоже не показывали. Многоцветность же волос обеспечивали эльфы. Кстати, как я выяснил, эльфы — это не эльфы, а народ вэйто, Перворождённые. Женщина вэйто называется «Вэйта», мужчина вэйто, соответственно — «Вэйт». Волосы у них могли быть любого цвета, причём безо всякой краски. Вэйто рождались такими. Подозреваю, что закатный цвет волос Лани врождённый.

Врачи и прочие медработники выделялись среди остальных форменной одеждой. Женщины носили халаты и шапочки розового цвета, реже к халату прилагались широкие, расклешеные брюки такого же цвета. Но такая форма была в основном у операционного персонала и у лаборанток. Обувь у всего женского контингента была так же форменная в виде сандалий на толстой, сантиметра четыре, подошве, угадайте какого цвета.

У мужчин в ходу были длинные голубые халаты поверх голубых или зеленоватых брюк, из обуви в основном были синие башмаки без шнурков.

Ещё я немного разобрался с их, так сказать, званиями. Так Лани была врастой, что значило «врачебная сотрудница». Нерон соответственно ставр, «старший врач». Темнокожая блондинка, которую втихаря послала Лани — млавра, «младший врач». Я так понял, что у местного населения тяга к сокращениям и абревиатурам, похожая на ту, что вспыхнула у нас в советской России двадцатых годов.

В стречные в массе были пациентами госпиталя и щеголяли в синих штанах, рубахах или халатах, так что я ничем не выделялся из общей массы. Кстати, довольно большой процент составляли женщины. Или это не военный госпиталь, или здесь в армии служит много представительниц прекрасного пола. Но я на пациенток не отвлекался, а старался не отстать от Лани. Блин, ведь до сих пор не спросил её фамилию. «Лани» да «Лани», а как полностью зовут — не удосужился спросить. Дубина. Я следовал за розовым халатиком, коря себя за неблагодарность и не сразу понял, что мы уже на госпитальном крыльце. Лани обернулась:

— Вот и улица. Что с вами? Вам плохо?

Я помотал головой. Мне было хорошо. Хорошо настолько, насколько может быть при созерцании неба абрикосового цвета. Облака пышными кучами выплывали из-за трёх- и четырёхэтажных кирпичных домов, высившихся за посадкой деревьев. Напротив крыльца стояла парковая скамейка такого родного вида, что я сразу поспешил к ней. Свежий воздух с запахом недавнего дождя, листвы и ещё чего-то лёгкого вскружил голову. Я пошатнулся, судорожно вздохнул и не упал только потому, что добрая Лани поддержала меня под руку. Я опёрся на её плечико и проковылял к скамье. С облегчением сел, отдышался, закрыв глаза. Когда открыл, то увидел встревоженную вэйту, присевшую рядом. Я улыбнулся ободряюще и она немного расслабилась.

Госпиталь представлял из себя широкое двухэтажное каменное здание с плоской крышей и большими окнами. Я не спец в архитектуре, но сказал бы, что он совсем обычный с виду и вполне уместно смотрелся бы в любом российском райцентре. Со скамьи я видел только фасад. Слева, сзади и справа шумели листвой деревья, по виду тополя. Я снова уставился в небо. Абрикосовый цвет сбивал с толку, но облака были вполне обычные, белые. Вспомнив, что Свет всегда в зените, я задрал башку. Как раз облака разошлись и в просвете появилось светило. Яркое, но не так, как наше Солнце. На него можно было смотреть почти не щурясь. Угловой диаметр примерно в два раза крупнее видимого с Земли солнечного диска и спектр ближе к оранжевому. Вот теперь я до конца уверился, что точно не на Земле нахожусь. Можно уши остроконечные девкам приклеить, голубые да розовые халатики напялить, книжки напечатать с любой хренью. Но светило подделать? Я некоторое время просто грелся под лучами Света, а потом, когда его закрыло очередное облако, пошарил в кармане и достал листок бумаги. В другом кармане нашелся стилос.

— «Расскажи о себе, Лани?»

Вэйта потупилась и вздохнула, разглаживая на коленке листок с просьбой. Может я что-то не то спросил? Плохо, если обидел девчушку. Но она, не поворачиваясь, тихо спросила:

— Вам так интересна жизнь простой вэйты?

Осторожно потянул листок себе, нацарапал:

— «Лани, ты единственная вэйта, которую я знаю хоть немного. А больше я ничего о вэйтах да и о людях не помню. Помоги мне вспомнить. И пожалуйста, называй меня на „ты“? А то я чувствую себя старым и больным. Неужели я старый?»

Протянул листок вэйте. Она опять вздохнула и улыбнулась:

— Нет, Фрам, ты не старый. Но я не знаю, с чего начать?

— «Начни сначала?»

— Уверен? Это будет длинный рассказ.

Я кивнул и устроился поудобнее, закрыв глаза и подставив лицо Свету. Рассказывала Лани с частыми паузами, обдумывая предложения. Я её не торопил. Родилась она в небольшом городке Кедровки на севере Лесногории, одной из областей Федерации. (Я забыл сказать, что стороны света в Мире чисто условны, а север в противоположной от Дома Священной Семьи стороне.) Городок притулился у берега довольно большой реки и с остальных трёх сторон был окружен густыми лесами. Большая часть горожан была связана с лесозаготовками или с речным транспортом. Сухопутной дороги к городку не было. Можно сказать, что Лани выросла на острове.

Из рассказа я понял, что люди и вэйто вобщем-то равноправны в Федерации. Но у людей порядки не такие строгие. У вэйто же есть нечто, напоминающее кастовую аристократию. Два общественных слоя, простолюдины и благородные, очень редко смешиваются. Благородные ведут свои роды чуть ли не от первых вэйто, созданых Священной Вэйто — Нау. Многие благородные могут похвастать, что имеют в предках Вождей. В процентном отношении аристократов примерно четверть, но как правило они больше заметны в общественной жизни. Иногда сильная глотка компенсирует численность. А ещё аристократы частенько спесивы. Простолюдинов вэйто они считают недалёкими и грубыми, а людей-простолюдинов вообще — неполноценными, хотя в этом никто из благородных в здравом уме публично не признается. Один из предметов аристократической гордости вэйто — двоежёнство. Аристократы, видите ли, считают себя прямыми потомками Вэйто-Нау, а она была одной из двух жён Тс'Охо. Поэтому у настоящего, всамделишного вэйто-аристократа должно быть две жены. Особым шиком считается, когда одна жена — вэйта, другая — человеческая женщина. Ведь Вэйто-Нау создала вэйто, а Шинья создала людей. Эта традиция ограничивается только малым числом человеческих женщин с аристократическими корнями, желающих выйти замуж за вэйта, да ещё и на правах второй жены без надежды иметь детей. Таких ещё надо поискать.

Простолюдины отвечают благородным скрытыми издевательствами в своей среде и ледяной вежливостью при встрече. Как выяснилось из довольно путанных объяснений Лани — благородных вэйто от вэйто — простолюдинов можно отличить по цвету. Чем «благородней» вэйто, тем он темнее. Кожа Лани была довольно светлой, как у земных мулатов, соответственно происхождение у неё было простонародное. С людьми простые вэйто живут не конфликтно. А чего делить? У людей аристократия чисто условна и не выпячивается. Интересно, что между вэйто и людьми даже бывают межрасовые браки, хотя совместного потомства у людей и вэйто быть не может. Об этом Лани сказала как-то смущённо, но значения этому я не придал. Родители Лани и по сей день жили в Кедровках. Отец, как я понял, работал в речном порту, мама содержала небольшую лавку, торгуя всякими мелочами. Бабушка, ныне покойная, пророчила внучке Лани судьбу врачевательницы. Так оно и вышло. Школу Лани закончила с хорошими оценками в пятьдесят местных лет, стодов, что соответствует примерно нашим семнадцати. (Я испытал некоторый хроношок, представив словосочетание «Юная пятидесятилетняя красавица»). Но работа на деревообрабатывающем заводе или в забегаловке её вовсе не прельщала и она отправилась в Сефийю, большой город — учиться на врача. Поступила неожиданно легко. Сказались хорошие оценки и занятия с бабушкой, которая была большой специалисткой в старинной медицине. И вот Лани учится в медучилище Сефийи уже шесть стодов (полтора земных года), ей уже пятьдесят семь, на наши годы около девятнадцати. Сейчас на стажировке. Говорит, что очень повезло с наставником, ставр Нерон один из лучших врачей Лесногории…

На мой вопрос о фамиллии Лани ответила, что её как таковой у вэйто нет. Есть второе и третье имя. Второе имя есть у всех вэйто, третье имя берут супружеские пары. Оно составляется из имён супругов в знак верности. Как же тебя зовут, вэйта? Лани Рэн. Хм, третьего имени нет? Нет.

За раговором подошло время обеда. Я уже довольно уверенно ходил сам и попросил вэйту показать мне столовую госпиталя. Это стыд и срам для здорового мужика — заставлять девушку таскать тяжёлые подносы. Лани проводила меня туда. Что сказать? От тех столовых, где я бывал в земной жизни (как звучит, а?), эта отличалась не особо. Набрал на раздаче поднос еды, благо диет мне не прописали. Выбрал пустой стол. Лани составила мне компанию. Никто не обращал на нас внимания, которого я подсознательно боялся. Вот уж в чём было отличие от наших больниц — так это в качестве пищи. Тут не только местные медсестры и санитары обедали, но и врачи не гнушались откушать. Большие порции сытных блюд превращали простой обед в мини-праздник. Сами блюда были разнообразны, хотя названия многих из них мне были незнакомы. Вобщем — «Шоб я так жил!».…

После обеда я отправился в палату с намерением отдохнуть, но в коридоре меня выловил прославленный Фрейд, он же лучший лекарь Лесногории, Нерон. Целитель похлопал меня по плечам, по животу и довольно произнёс:

— Как форма? Ничего не болит?

Я отрицательно помотал головой. Нерон поманил пальцем:

— Пойдёмте ко мне в кабинет, я хочу с вами поговорить.

Пришлось тащиться на второй этаж, в логово. Там сам псевдо-Фрейд сел в кожаное кресло за столом, а мне показал на стул самого что ни на есть канцелярского вида. Дождавшись, когда я утвержусь на этом приборе для сидения, Нерон участливо спросил:

— Спите хорошо?

Утвердительный кивок.

— Головные боли есть?

Отрицательное мотание.

— Аппетит не нарушен?

Отрицательное мотание. Нерон задумался и тихо сказал:

— Знаете, Фрам, я лечил многих людей и вэйто. Я был военврачом. Но я не встречал такого случая, как у вас.

Я сделал встревоженное лицо и даже привстал с седалищной опоры.

— Не тревожтесь, Фрам. Я в хорошем смысле. Понимаете, это удивительно. Вас привезли самолётом из Караба. Практически присмерти. У вас была тяжёлая контузия головы. Обычно такие травмы имеют тяжёлые последствия, а иногда приводят и к смерти. Но вы отделались амнезией. Прошло только десять дней, а вы уже читаете, ходите. Это поразительно. И при том у вас практически нет посттравматических явлений. Вам как будто голову заменили, извините за грубость.

Изучение их истории дало следующую информацию:

— События, называемые «Страшное», есть не что иное, как глобальная мировая война. Между армиями Отверженных шли сражения на всех континентах. Применялось химическое, бактериологическое оружие. Многие районы Мира до сих пор заражены и представляют собой закрытые зоны. Хорошо ещё, что при всех своих открытиях Отверженные не додумались до расщепления атомного ядра урана и неконтролируемой цепной реакции, а то бы Сфера на очень, очень и очень долгое время осталась бы необитаемой. В результате этой мировой войны практически весь довоенный экономический потенциал был разрушен. Болезни, голод, разруха. Выжившие быстро скатились в ранний феодализм. Он длился почти полторы тысячи стодов. Ожидаемо после такой мясорубки-то. Многое стало ясно.

На территории нынешней федерации Рассен с самого начала образовались несколько государств, которые придерживались дружеских отношений друг с другом. Со временем они сближались всё больше и больше, пока не объединились сначала в империю, а потом в федерацию. Имя ей дала центральная столица, город Рассен. Северные области были богаты рудами с высоким содержанием металлов и там было несколько крупных рек, пригодных для строительства крупных нс-станций и используемых в качестве транспортных артерий. Восточные области были богаты лесом, южные — чернозёмом. В западной части шельфа не так давно были открыты месторождения гидратов, дающих водородосодержащий газ, так нужный химической промышленности. Вобщем это был некий аналог нашей России, только без нефти. История тоже была подстать. Взлёты и падения династий, пара революций, одна из которых неудачная. Неспокойные соседи, засматривающиеся на богатые земли, тоже спокойствия не добавляли. Это подтверждали несколько войн. Все сведения я почерпнул из присланных Нероном книг. С историей в первом приближении разобрался. Теперь можно приступать к изучению текущего момента.

Лани заглянула в палату:

— Доброе утро, Фрам!

Взмах рукой. Да, я всё ещё не говорю. Должна же сохраняться у меня какая-нибудь проблема, а то моё чудесное выздоровление точно сведёт с ума Нерона. Вэйта просочилась в палату, села на свой стул. Я был уже одет и сидел на кровати. Приготовил листок, стилос:

— «Лани, а что это за прибор в углу палаты?»

Вэйта оглянулась — Это? А… Это прибор для просмотра светолент и светопередач. Светогляд. Ещё его в народе зовут «показушник» — Хихикнула девушка.

Я мысленно взял с полки мысленный пирожок. Так и знал, что это телек. Взял стилос поудобнее и принялся письменно допрашивать бедную врасту об этом чудесном аппарате. Как оказалось, светогляд был не просто аналогом телевизора. Кроме показа эфирных светопередач он мог воспроизводить звукопередачи. В его недрах было устройство для просмотра светолент, своего рода видеомагнитофон, хотя скорее кинопроектор. В вопросе принципов светопередачи Лани откровенно «плавала», как многие гуманитарии. Ничего, разберусь. В светогляде был ещё и аппарат для воспроизводства звукозаписей, сходный с проигрывателем граммпластинок. Вобщем, выражаясь более привычной мне земной терминологией двадцать первого века, это был медиацентр, с радио- и теле-тюнером, звуковым и видеоплеером. Круто, чо. На Земле не каждая российская областная больница могла похвастать медиацентром в каждой палате. Признаюсь — у меня загорелись глаза. Корпеть над книгами неплохо, но долго, блин. А вот смотреть образовательные фильмы… Пардону прошу — светоленты. Это может дать ту наглядность, которой мне не хватало. Ведь должны же у них тут быть образовательные… Э-э-э… Светоленты?

Я до них добрался. Но прежде прошёл обещаный Нероном медосмотр. Сам Нерон и еще человек (и вэйт) шесть устроили мне пару часов персонального преддверия ада. Меня заставили раздеться догола и подвергли подробному осмотру на предмет внешних повреждений. Слава Богу, что в составе комиссии были одни мужчины. Прослушали холодными стетоскопами мне грудь, спину и живот. Все семеро, по-очереди… Садисты, однозначно. Сгоняли меня в местный аналог рентген-кабинета и потом всей толпой разглядывали снимки, которые, кстати, печатались на бумаге. Потом вручили мне стилос, лист, и учинили мне форменный допрос. Особенно изгалялся мозгоправ и крышевед ставр Инном Касульский. Наверное здешний поляк. Но меня хрен на кривой козе объедешь, хы! Я разыграл ему амнезию — высший сорт. Если в начале осмотра он скептически качал бородой, то после допроса смотрел на меня с состраданием, достойным неизвестных здесь христианских святых. В конце осмотра коллеги поздравили ставра Нерона с уникальным случаем, несомненно достойным публикации даже в федеральном врачебном журнале. Мне пожелали скорейшего выздоровления и отпустили с миром в палату. По ходу дела намечался небольшой дружеский фуршет. Меня не интересовали пьянки. Меня интересовала информация. Так как Лани терпеливо дожидалась меня возле нероновского кабинета, я не стал откладывать дела в долгий ящик. Для общения у меня теперь был блокнотик, сердобольно подаренный мне мозгоправом.

— «Лани, покажи пожалуйста — как пользоваться светоглядом?».

Вэйта пожала плечами и мы пошли в палату. Там девушка подвезла светогляд на колёсиках поближе к кровати, где уже угнездился я. Аппарат был примерно метра полтора в высоту, полметра в ширину и столько же в длину. Примерно размером со средний земной холодильник без морозильной камеры, ага. В верхней части был экран с закруглёнными углами, примерно сорок на двадцать пять сантиметров. Под ним шёл горизонтальный ряд круглых кнопок. Под кнопками были две крышки, похожие на крышки почтовых ящиков. Одна побольше, другая поменьше. Ага. Это под кассеты или как это здесь называется.

Вэйта вытянула из задней части светогляда витой шнур с трёхштырьковой вилкой, воткнула её в розетку на стене, прикрытую до поры декоративной крышечкой. Интересно, есть ли тут кабель антенны? Оказалось, что есть. Разъём тоже отыскался внизу стены. Когда Лани присела возле него, вполне сноровисто соединив разъём с кабелем, халатик, и так не пуританский, натянулся и открыл стройные бёдра девушки. Я старался не смотреть на смуглые ножки вэйты, но глаза сами возвращались на них. Хорошо, что Лани не заметила моих мучений, а то бы неудобно получилось.

Самая левая кнопка включала аппарат. Экран замерцал, внутри светогляда тихонько загудело. Через минуту его внутренности прогрелись, экран осветился серым. Вторая кнопка включала приём эфирных светопередач. Последовательное нажатие этой кнопки переключало каналы. Было их целых три. Один государственный, один общественный и один коммерческий. Наши либералы бы умилились. Кстати, система светопередач была цветная. Третья кнопка включала воспроизведение звуковых эфирных передач. Радиоприёмник, по-нашему говоря. Четвёртая включала проигрыватель светолент, пятая включала проигрыватель граммзаписей. Всё просто. Наверное я справлюсь?

Лани была уверена, что справлюсь. Я потыкал в кнопки и спросил в блокноте:

— «Лани, здесь можно найти образовательные светоленты?»

Вэйта пожала плечиком:

— Можно. Но не здесь. Собрание светолент есть в книгохране. Тут не далеко, но нужно выходить с территории госпиталя.

Это проблема. Мне хотелось самому выбрать ленты, но выпустят ли меня? В любом случае сегодня к Нерону ходить уже поздно. Я вздохнул и написал:

— «Это потерпит до завтра. Лани, может тебе нужно уйти пораньше? Если нужно, то иди. Я буду слушать эфир».

Вэйта прочла записку, грустно улыбнулась: — Мне некуда спешить… Да и не к кому. — Добавила она шёпотом, и вдруг несмело попросила:

— Фрам, можно я тут посижу? Мешать не буду.

От этих слов повеяло такой надеждой, что мне вдруг захотелось крикнуть ей: «Что ж ты делаешь, девочка? Зачем привязываешься? Иди, ищи своего единственного вейта!» Но я промолчал. Посмотрел в эти бездонные глазищи и не смог проявить нужную в этой ситуации грубость. Пожал плечами. Вэйта устроилась на стуле со своей толстой книгой, а я подсел к светогляду, избегая смотреть в её сторону. Может я зря отказался заменить Лани?

Управление приёмником эфирных звукопередач было несложное. Тем более я ещё застал в детстве старые ламповые радиоприёмники. Под кнопками управления была большая стеклянная шкала в форме диска. В центре её находился чёрный маховик, связанный со стрелкой, ходящей по кругу. На диске были нанесены обозначения длин эфирных волн в трёх диапазонах — короткие, средние и длинные волны. Вращая маховик, можно плавно менять длину принимаемой волны, а отдельной ручкой переключать диапазоны, при этом загорается соответствующий глазок. Сама шкала подсвечивалась мягким жёлтым светом. Вобщем полное дежавю старого дедушкиного радиоприёмника. Помню, в детстве я включал его, гасил в комнате свет и крутил маховик, переходя со станции на станцию. Слушал гудение и писк эфира, прорывающуюся морзянку, бубнение иностранных радиоведущих и представлял себя то отважным полярником, сидящим в заваленной снегом палатке, то подпольщиком в оккупированном фашистами городе, то бортовым радистом спасательного самолёта. Было жутко интересно. Да, я из того поколения, которое в детстве хотело стать героями, а не банкирами и рок-звёздами. Последние романтики ушедшей эпохи.

Я включил приёмник на длинных волнах, подрегулировал громкость и стал осторожно вращать маховик. Как это раньше говорили — «По волнам эфира»? Вот и пробежимся. Несущая частота привычно гудела. Неслись обрывки передач, музыка. На некоторых волнах было пусто, только атмосферные помехи. Ещё я нашёл станции, вещающие на других языках. В Мире этих языков три. Один из них садарский, на котором говорят в федерации Рассена и еще десятке стран. В основе своей это старый человеческий язык, тот, на котором говорили люди до «Страшного». Второй язык ещё старше. Самый старый в Мире, язык вэйтонору. Он так же государственный язык Вэттана, единственной страны, населённой почти исключительно одними вэйто. Третий язык, домо, появился уже в Новой эре, в Тёмные времена, на основе второго языка «Отверженных».

Решив не лезть пока в дебри незнакомых наречий, я стал останавливаться на садарскоязычных станциях. Слушал кусками, просто из любопытства…

«— На побережье Белых Песков открылся новый дом отдыха. Желающие могут подавать заявки на размещение. Цены вас приятно удивят.».

«— А в новой постановке „Агата Судьбы“ Нелен Крунина смотрится неубедительно!..

— Да что вы? Нелен — замечательная актриса! Я до сих пор под впечатлением от ее последней роли в светоленте „Разбойник“!..

— Вы правы, но для роли настоятельницы монастыря ордена Любви она слишком молода…»

«— Нет сомнений, что войска Федерации не останутся на своих позициях, если Градия попытается изменить сложившийся в Трехгорье баланс сил. Об этом заявил начальник ведомства внешних отношений Федерации Анатоль Камнев…»

«— Таким образом команда „Синие осы“ выходит в конец соревнований с одним лишь штрафным баллом. Это заявка на победу, скажу я вам…»

Между разговорными передачами проскакивали музыкльные. Ритмы были хоть и непривычные, но приятные. В целом музыка была похожа на земную музыку шестидесятых наверное. Что-то похожее на ранний рок-н-ролл или как его там называли. Я в музыке никогда не разбирался. Одну песню на незнакомом мелодичном языке прослушал полностью. Песня была грустная и медленная. Пела женщина, пела мягко и душевно. Лани, до этого погруженная в чтение, вскинулась и прослушала песню с затуманенным взором. Когда стих голос невидимой певицы, девушка очнулась:

— Это песня на языке вэйтонору. В ней поётся о начале Страшного.

Она зябко поёжилась:

— Каждый раз, когда её слышу — впадаю в оцепенение какое-то.

Вэйта продолжила чтение, а я переключился на средние волны. На средних волнах станций было даже больше, чем на длинных. К тому же в Сфере имел место странный феномен. Примерно на высоте ста километров находился слой какого-то вещества или какое-то неизвестное поле, которые отражали сигналы эфира. Тем самым дальняя передача была невозможна без затуханий и искажений. Дальность связи здорово зависела от местоположения передатчика и приёмника, от мощности сигнала и от длины волны. Некоторые диапазоны затухали в Зеркальном слое, некоторые отражались более или менее нормально, некоторые изменялись до неузнаваемости. Из-за этих неравномерностей передачу информации проще было вести по кабелю. Но на дальностях нескольких сотен тсед качество передач ещё оставалось приемлемым, поэтому каждый крупный город Мира имел свою мощную эфирную станцию. Много было так называемых «целевых» станций. На одних говорили о политике, на других об искусстве, на третьих о чём-нибудь ещё, и так далее. Я переходил с волны на волну, слушал отрывки передач и накапливал впечатления.

Как становилось понятно из литературы и «радиоперехватов» — в Мире относительно недавно начался очередной экономический бум. Шло освоение Новых земель. По результатам воздушной картографии суммарная площадь разведанных территорий приближалась к размеру среднего материка. И это при том, что до сих пор открывают всё новые места. Искатели приключений, колонисты и переселенцы валом валили в Новые земли. Мировая Церковь Священной Семьи настояла в своё время на том, что Новые земли будут развиваться под её протекторатом и в целях недопущения мировой войны за колонии ни одна страна не имеет права претендовать на часть территории Новых земель. Не допускается создание каких-либо государств в Новых землях кроме протектората Церкви. Самое большее, что допустимо — самоуправление национальных районов, да и те должны подчиняться законам Новых земель. Порядок в Новых землях поддерживает орден Любви, силовое крыло Церкви. Страны из Четырёхмирья могут иметь представительства на территории Новых земель и фактории для торговли с местным населением. Державы нехотя согласились на такое положение вещей, по крайней мере временно. Образованным национальным районам сразу стали выделяться немалые ресурсы на скорейшее обустройство, которые оформлялись как долгосрочные кредиты. Все понимали, что как только Церковь ослабит контроль над Новыми землями, так сразу начнётся их делёж. Но пока колониальные поползновения держав тормозились Пактом Нового Мира, в котором говорилось о том, что первая из держав Четырёхмирья, осмелившаяся отхватить кусок Новых земель, автоматически оказывается в состоянии войны с Церковью и остальными державами, заключившими пакт. Поэтому ближайшая перспектива для Новых земель выглядела относительно мирной. Торговля процветала, промышленность развивалась. Этот бум отвлекал правительства стран Четырёхмирья от взаимной грызни на границах и благодаря ему на просторах Корты царил межгосударственный мир. И это хорошо, я боялся большой войны. Но где-то же меня, то есть Фрама Корбина, военного, приложило по башке? На этот вопрос тоже нашёлся ответ.

Во времена Страшного многие места, (как то: промышленные районы, месторождения полезных ископаемых, военные базы), подвергались ударам оружия массового поражения. Чаще всего противоборствующие стороны лупили друг по другу химическими боеприпасами разной степени ядовитости, но иногда не брезговали и биологическим оружием. О некоторых болезнях той поры по сей день ходят леденящие кровь легенды. Теперь на месте бывших промышленных районов и городов старого Мира расстилаются гигантские малозаселенные районы. В этих землях нашли себе приют не только поселенцы, колонисты и отшельники, но и всякие отбросы общества. Полудикие сектанты, бандиты, «повстанцы», контрабандисты. Поговаривают и о племенах мутантов-канибаллов, но это скорей всего просто деталь местного народного творчества. На зыбких границах освоенных государствами пространств и анархических «Диких земель» правительственные войска вместе с добровольческими подразделениями периодически проводят операции по зачисткам, но кардинально это ничего не меняет. Районы велики, границы условны. Есть такой район и в Рассене. Местные Афган, Чечня и Дикий Запад в одном флаконе. Похоже, что настоящего Фрама Корбина приложило во время такой вот «операции по умиротворению» каких-то очередных отмороженных. Это, млять, судьба. Пройти земную Чечню без единой царапины, перенестись хрен знает куда через пространство-времяи получить в тыковку от местного моджахеда-разбойника. Везение, чо… Я засиделся возле «радива» до самого ужина. Так меня это дело затянуло, что забыл о моей опекунше и даже вздрогнул, когда Лани обречённо схлопнула фолиант:

— Вот так почитала. Теперь домой по темноте возвращаться.

Она вяло провела ладонью по лицу и со вздохом пошла к двери.

— Лани. — Тихо позвал я.

Вэйта словно споткнулась, но оборачиваться не спешила, лишь устало опустила плечи.

— Ты разговариваешь. — Совсем не удивлённым голосом констатировала она.

— Да. Но хочу попросить тебя — не говори никому. Хорошо?

После минутного молчания Лани тихо, едва слышно спросила:

— Это так важно для тебя?

— Очень важно. Поверь.

— Хорошо.

Просто согласилась вэйта и шагнула к двери. Она казалась такой маленькой и уставшей, эта будущая врачевательница. Я представил себе как хрупкая студенточка опасливо семенит по тёмной улице прижимая к груди тяжеленный фолиант, и неожиданно для себя снова окликнул:

— Лани! Может тебе и не ходить сегодня домой? Оставайся на ночь?

— Что?!

Вэйта обернулась так резко, что тяжёлая книга по инерции попыталась повернуть её по кругу. Анимешные глаза распахнулись, ресницы, казалось, подняли ветерок.

— Что ты имеешь ввиду?!

От возмущения Лани судорожно вдохнула и на мгновение потеряла способность говорить. Я обозвал себя идиотом и поспешно развёл руками:

— Подожди, Лани!! Ты не так поняла!

— И что же я не так поняла?

Саркастически прищурилась вэйта.

— Я хотел сказать, что всё равно спать сегодня не буду и… Ну… Я бы откатил светогляд в угол, сел там на стул и смотрел передачи… А ты бы поспала на кровати.

Лани как-то вдруг расслабилась, опустила голову. Вздохнула. Тихо ответила:

— Будут большие неприятности если кто-то узнает, что практикантка-враста, да ещё и вэйта, оставалась на ночь в палате у мужчины. В лучшем случае её просто отстранят от стажировки.

— Извини, Лани. Я ляпнул не подумав.

— Я переночую в комнате у старшей врасты. Ключ у меня есть.

— Ну хоть ужинать-то проводишь?

— Пошли. Сама проголодалась. — Наконец улыбнулась вэйта.

Я неслышно выдохнул. Не хватало ещё нажить себе врага среди персонала. Мы шли по зелёному коридору в направлении столовой, людей вокруг не было и я обернулся:

— Ещё раз извини, Лани. У меня и в мыслях не было предложить тебе что-то неприличное.

— Правда?

Её вопрос был дежурным, но чёрт меня побери, если в нём не послышались нотки огорчения. И это после такой-то вспышки оскорблённой невинности?!. Я только развёл руками. Видимо мужчинам не дано до конца понять женщин, будь они хоть люди, хоть вэйто.

За ужином мы молчали. Я накорябал в блокнотике просьбу, чтобы Лани при посторонних не показывала факт моей способности говорить. Она прочла и кивнула. После того, как был допит сок, вэйта встала, положила руку мне на плечо, придержав попытку встать из-за стола вслед за ней, и тихо сказала:

— Я пойду. Спокойной ночи, Фрам. Увидимся утром.

Она ушла, а я ещё некоторое время сидел и тупо пялился в пустой стакан. На душе почему-то скребли кошки. В некотором унынии я вернулся в палату. Выключил верхний свет, пощёлкал кнопками. Как оказалось круглосуточным был только коммерческий канал. Большую часть ночи я смотрел многосерийную светоленту о похождениях какого-то старинного пижона в допаровую эпоху. Мало что понял. Всё равно что полинезийского аборигена усадить за просмотр «Семнадцати мгновений весны», а потом попросить его написать доклад «О взаимоотношениях высших аппаратов СС, СД и Абвера в конце Второй мировой войны». Да и что, собственно, ожидать от ночного, «нерейтингового» эфира? Сама светолента была довольно тягомотная, заполненная пафосными или скабрезными диалогами. Ещё больше досаждала откровенно низкопробная реклама. Словно в девяностые окунулся. Ленту я с трудом досмотрел и лёг спать в не лучшем настроении.

Снилась всякая муть. Дымящаяся корова в судейской мантии грозно читала с листа по-русски:

— Сергей Корнев, вы обвиняетесь в неоказании помощи терпящему бедствие крупному рогатому скоту, в хищении чужого тела в крупном размере, в даче ложных надежд лицу заведомо эльфийской национальности, а так же в дезертирстве с грозового фронта. В соответствии с УК Рассенской Федерации вы приговариваетесь к трём уколам пентотата натрия в ягодичную мышцу без права переписки. Приговор окончательный и обжалованию в небесной канцелярии не подлежит. Приговор привести в исполнение немедленно!!.

Корова хохотала демоническим смехом и таяла, а на её месте возникала Лани, которая с серьёзным выражением лица демонстрировала литровый шприц с показательно тупой иглой. Потом она делала им движение, словно тыкая в меня копьём, и тоже таяла. Из тьмы проступала неопределённая человекообразная фигура и замогильным голосом тянула:

— Верни моё тело, гад. Верни тело.

Я проснулся на рассвете в холодном поту и поплёлся в баню. Налил в ванну горячей воды, шипя, залез в неё по подбородок. Помогло. Мрачные мысли отступили. К приходу Лани я был чист и свеж, как майский ландыш. Она, видимо, тоже была недавно на водных процедурах — волосы отблёскивали влагой. И ещё причёску сменила. До этого она ходила с распущеными волосами, заколотыми по бокам заколками, а теперь сделала два хвоста по бокам. Ещё бы банты в них — и была бы как школьница с красными волосами. Мальвина почти. А я — Буратино дубовый, ага. Мы молча позавтракали в почти пустой столовой и пошли в палату.

— Лани.

— М?

— Ты как?

— Нормально. А ты?

— Тоже нормально. Если Нерон отпустит — отведёшь меня в книгохран?

— Угу. Только в таком виде.

Лани скорчила скептичную гримаску. Я оглядел себя. Ну да. «Зажигать» в больничной одежде по улицам города — не лучшая затея. Чёрт! Где ж я одежду нормальную возьму? Вэйта словно прочла мою тревожную мысль, остановилась и, подняв указательный палец, весело выдала:

— Сейчас я тебя измерю, а потом куплю тебе одежду! Всё просто.

— Но у меня нет денег, чтоб тебе вернуть.

Мне было стыдно. Да и я как-то упустил вопрос товарно-денежных отношений в Мире вообще, и в Федерации в частности. Но раз «переводчик» слово такое выдал, значит деньги тут есть. Соответственно и заработать их как-то можно. А вэйта беспечно тряхнула огненными хвостами:

— Ерунда. При случае вернёшь. Пошли скорее измеряться! — И потащила меня под руку в палату.

Измерительная лента нашлась у Ланиной начальницы. Вэйта то и дело хихикала, замеряя обхват моей талии, длину ног и рук. Не знаю зачем нужно было столько параметров. Видимо её веселила сама процедура. А вот замер роста на секунду превратился в объятие. Лани привстала на цыпочки, качнулась вперёд… Упругая грудь девушки на мгновение прижалась к моей груди через тонкую ткань. Я же не монах, а тут ещё ноздри защекотал аромат её лёгких духов. Не скрою — было приятно. Но я усилием воли задавил все греховные позывы и старательно избегал встречаться с Лани взглядом. Она же увлечённо снимала мерки и только в момент, когда коснулась меня грудью, странно взглянула своими глазищами и снова занялась обмерами. Всему хорошему рано или поздно приходит конец. Размеры были сняты и записаны на листочек. Лани спрятала его в карман, улыбнулась:

— Пойду в магазин. Жди. Я быстро. — И ушла.

Я пригладил волосы и пошёл в кабинет Нерона. Мой куратор печатал что-то на печатной машинке. Наверное — свою статью. Он недовольно блеснул стёклышками пенснэ, задержав пальцы над клавиатурой:

— Что?

Я накорябал в блокнотике:

— «Доброе утро».

— Доброе. У вас вопросы, Фрам?

— «Можно мне в сопровождении врасты Лани Рэн посетить книгохран?»

— В таком виде?. Исключено.

— «Если будет цивильная одежда? Бежать мне некуда».

— Хм. Если будет одежда, то можете идти. У вас всё?

— «Ставр, сколько я ещё здесь пробуду и что с моею службой? Я её не помню».

— В вашем случае даже собрание специалистов не потребуется. Дело ясное. Через недельку вас выпишут. Из армии уволят по ранению. Вами займется центр восстановления.

Я кивнул.

— «Спасибо».

— Будьте здоровы.

Нерон снова застучал по клавишам, а я отправился восвояси. Значит у меня есть неделя. Кстати, как не трудно догадаться — неделя здесь длится десять дней, месяцев нет. В году десять недель, а сам год очень оригинально называется «стод», то есть «сто дней». Всё просто как пареная репа и очень-очень оригинально (Сарказм с большой буквы). За эти десять дней нужно придумать — чем заниматься дальше и как вообще дальше жить? И где? Я же нихрена о предыдущей жизни Фрама Корбина не знаю кроме того, что мельком рассказал Нерон. С такими мыслями я вернулся в палату. Лани ещё не пришла. Я включил светогляд.

По государственному каналу показывали хронику освоения Новых земель. Вот на экране морской порт. У причала большой синий корабль с красными надстройками на носу. Опущены пассажирские трапы и по ним снуют матросы и будущие колонисты. Форма матросов тоже синяя, головные уборы в виде беретов. Пассажиры одеты разномастнее. Строгие полувоенные (наверное) костюмы, свободные широкие рубахи с не менее широкими штанами, летние платья, что-то похожее на цветные рясы или сутаны священников, но покороче. Кепи, платки, фуражки. Чемоданы, узлы, сумки. Общее настроение весёлой нервозности. Вот репортёр выхватывает из общей круговерти серьёзного седого мужчину в сером костюме, напомнившем мне иллюстрации к книгам об английских колонизаторах начала двадцатого века. Только вместо пробкового шлема на нём шляпа в стиле «Дикий Запад».

— Добрый день! Государственный светоканал. Не могли бы вы рассказать — кто вы и зачем едете в Новоземье?

Мужчина сердито глядит на назойливого репортёра, но отвечает:

— Я представитель КЗСТ. Еду с партией нашей новой техники туда, где ей предстоит работать в тяжёлых условиях.

— Как интересно. Можно её увидеть?

— Техника уже погружена и закреплена в трюме. Извините, мне нужно идти.

— Всего хорошего.

Репортёр обескуражен. Но через некоторое время он вылавливает из косяка молодёжи двух девушек в простеньких платьицах. Девушки мило улыбаются на камеру. Репортёр снова задаёт свой вопрос:

— Добрый день, девушки. Не могли бы вы поделиться с нашими зрителями — кто вы и зачем едете в Новоземье?..

Девицы не без толики жеманства представляются:

— Меня зовут Риата Денина, я закончила училище воспитания и еду к родителям. Они живут в Пограничье. Это моя подруга Анара Маренэ, мы вместе учились. Тоже едет к родителям.

Репортёр оживляется:

— Будущие учительницы?

— Верно. В Новоземье постоянно не хватает работников образования, а рождаемость только растёт. Церковь оплатила наше обучение с условием, что работать будем в Новоземье. Так что рабочие места для нас уже готовы.

— Вы уже бывали в Новоземье?

— Да, мы ездили туда на каждые отпуски, раз в стод. Там так здорово!..

— Тогда — удачи, девушки.

— Спасибо!

Репортёр поворачивается на камеру и говорит с довольно правдоподобным энтузиазмом:

— Множество граждан Федерации едут в Новоземье, чтобы помочь поселенцам побыстрее наладить нормальную жизнь. Некоторые из них остаются там навсегда. Федерация оказывает большую помощь нашим бывшим соотечественникам в надежде, что они отблагодарят бывшую Родину в будущем, развивая межконтинентальную торговлю и сотрудничество!

На экране пошли кадры отчаливающего корабля, а я усмехнулся. Конечно, отблагодарят. Созданием государства, дружественного Федерации. Не сейчас, а потом. Когда контроль Церкви ослабнет. И так сделают многие национальные районы. Короче — всё скатится в тяжбы с соседями по причине границ, начнутся просьбы о военной помощи, потом кто-то по дурости бахнет по соседям и начнётся очередная война. С этой стороны Церковь зря разрешает национальные районы. Я, конечно, всех тонкостей не знаю и вполне возможно, что всё продуманно. В руководстве не идиоты сидят. Хотя кто их знает?

Далее покаывали открытие новой трансокеанской воздушной линии. Я ожидал увидеть самолёты, пусть и винтовые, но не тут-то было! Здешний аэропорт отличался от обычного земного аэродрома как промзона от детской площадки. Помимо белого здания, где размещались залы ожидания и техслужбы, здесь подымливали невысокими трубами какие-то фабрики или мастерские, по дорогам катался самоходный транспорт, а в стороне высились здоровенные здания, похожие на ангары. Над ними возвышались блестящие металлом куполообразные крыши. Это я так думал, пока не увидел, как одна из крыш начала подниматься и из четырёх высоких стен в воздух всплыл самый настоящий серебристый дирижабль! И какой! На глаз — метров двести-двести пятьдесят в длину! Настоящий Левиафан! Мне бросилась в глаза большая гондола под брюхом, напомнившая фюзеляж транспортного самолёта без крыльев и хвоста. Репортёр за кадром рассказывал, что газолёт «Гранин» и его «брат», газолёт «Традир», будут совершать рейсы между столицей Федерации, городом Рассом и городом Новоградом на побережье Новоземья. Что дальность маршрута составит восемь тысяч шестьсот тсед в один конец, что время рейса от столицы до Новоземья будет чуть больше суток, одинадцать часов, что скорость планируется выдерживать в пределах шестьсот семьдесят тире восемьсот сорок тсед в час. Я схватил блокнотик и поспешно стал считать, не забывая поглядывать на экран. После подсчёта мне захотелось почесать в затылке — скорость планировалась для таких гигантов неплохая, сто двадцать-сто сорок километров в час на земные единицы. Позже, порывшись в лентохранилище и книгохранилище, я нашёл немало информации о воздухоплавании в Мире. Оказалось, что дальние линии почти целиком на газолётах. Что такое «газолёт»? Это по-нашему — дирижабль. В Сфере не бывало сильных бурь и ураганов по причине относительно равномерного нагрева и охлаждения одновременно всей поверхности, поэтому аппараты легче воздуха чувствовали себя в спокойной атмосфере совсем неплохо. Началось с того, что после открытия минерала резолита начались его исследования. Поначалу минерал хотели признать полностью инертным, так как он не вступал ни в какие химические реакции с остальными веществами, но кто-то попробовал нагреть его в нс-печи до очень высокой температуры и в результате открыл газ, значительно более лёгкий, чем воздух. Назвали его словом сатэран, что в переводе с вэйтонору означает «Летучий». Кстати, я так понимаю, что это гелий. Просто некоторые из известных в Сфере элементов называются по-другому. Резолит сразу стал стратегическим ресурсом, а воздухоплавание получило средство для создания мощных газолётов. При том что аппараты тяжелее воздуха тоже развивались. Были многомоторные лайнеры, пересекавшие океан со скоростью две тысячи пятьсот — две тысячи восемьсот тсед в час, но они были пассажирскими, почтовыми и очень редко транспортными. И при этом масса перевозимого груза не превышала двух десятков тонн (земных). Газолёты же, хоть и редко разгонялись за восемьсот пятьдесят тсед в час, но всё равно были значительно быстрее транспортных кораблей, а груза перевозили больше самолётов. А на современных машинах при взлёте газ предварительно нагревался, что позволяло увеличить подъёмную силу и ускорить процесс набора крейсерской высоты. Это я узнал позже, а пока смотрел в экран затаив дыхание. Газолёт под охи и ахи невидимого репортёра величаво поднялся над ангаром, втянул причальные тросы и неторопливо начал движение с постепеннным набором высоты. Камера не отпускала его из фокуса пока он не растаял в дымке, сверкнув на прощанье серебристым боком.

Следующим сюжетом был репортаж о стройках в Новоземье. Картины всеобщего энтузиазма напомнили послевоенный СССР. Я не знал, что за общественный строй был в Новоземье, но уже многое знал про Федерацию. Если переводить на земные категории, то государственный строй Федерации Рассена можно было выразить витиеватой формулой: «Социально ответственный госкапитализм с элементами меритократии». Разобраться в его хитросплетениях было непросто, но основное до меня дошло. Руководил страной Верховный Объединитель, он же Хранитель Федеральной Печати, он же Высший Командующий Армии. Кстати, я поржал, когда в уме сложил аббревиатуры ВО и ВКА. Гы, Вовка… Должность это выборная, но ни о каких «всеобщих свободных демократических выборах прямым голосованием народа», набивших оскомину ещё на Земле, речи не шло. Объединитель избирался голосованием одной единственной категории населения, так называемых досвоверов. Расшифровывалось это слово как «Доказавший свою верность». Если звание гражданина имели все, то звание досвовера можно было только заслужить, сделав что-то полезное для страны и народа. Большинство народа, кстати, находило такой порядок вещей вполне справедливым. Никому в Рассене и в голову не приходила ересь о том, что якобы все люди от рождения имеют одинаковое право избирать власть. Действительно, с какой стати алкаш, живущий на пособие, должен иметь столько же прав влиять на жизнь страны, сколько и заслуженный учитель или потомственный рабочий с квалификацией инженера? Брось бухать, начни работать, сделай открытие или просто в течении многих лет хорошо делай свою работу, а уж потом требуй права распоряжаться властью. Вобщем возможности для демагогии в политике Федерации были черезвычайно малы. Наши земные либералы, узнай они об этом, изошли бы на фекалии. Это не их любимое «Голосуй сердцем!». Нормальные люди голосуют мозгами вообще-то, а откуда мозги у тунеядцев и алкашей?

Проще всего достичь «досвоверности» военным. Теоретически любой военнослужащий Федерации получал так называемое «полное гражданство» за выслугу лет. Семьдесят пять стодов в рядах федеральной армии — и ты полноправный досвовер. На практике же число дослужившихся гораздо меньше числа всех военнослужащих. Во-первых солдаты резерва, по нашему — «срочники», служили всего пять стодов и большая часть из них уходила из армии по истечении положенного срока. Часть переходила на действительную службу, становясь кадровыми солдатами и младшими командирами. Минимальный срок службы в кадрах для солдат — десять стодов. По разным причинам мало кто из рядового и младшего командного состава отслуживал все семьдесят пять стодов, что и не удивительно.

Другая часть резервистов шла в военные академии и становилась офицерами. Что интересно — поступить в академию можно только после службы в резерве. И это мне кажется правильным решением. Чтобы научиться командовать, нужно сначала научиться подчиняться. Из офицеров тоже не все дотягивали до нужного срока, опять же по разным причинам. В других силовых структурах Федерации нормы выслуги были примерно такие же, как в армии.

Второй путь обретения заветного звания был связан с мирной работой. Если человек отработал на государственных предприятиях девяносто стодов, то он опять же теоретически имел право стать досвовером. Изобретательство и рационализаторство заметно сокращали срок ожидания. Но тут добавлялся такой нюанс, как система рекомендаций от уже имеющих звание досвоверов. Мне это напомнило практику советских времён, когда членом партии можно было стать только по рекомендации партийных людей. Рекомендация досвовера — не пустые слова, а персональная ответственность за «неофита», и кому попало собрать нужное число поручителей практически невозможно. Потому что проступок рекомендуемого — всегда пятно на репутацию рекомендующего. А репутация — это такая штука, которая строится долгие стоды, а рушится за одну минуту.

За крупные достижения в науке, технике, искусстве деятелям последовательно давали степени кандидатов в досвоверы, а за очень крупные достижения решением Круга Достойных могли сразу дать заветное звание. Что примечательно — даже в частном секторе экономики можно было добиться звания досвовера, хотя в этом случае были свои подводные камни. И дело тут совсем не в количестве денег у кандидата. Можно было ворочать миллионами и при этом не иметь звания. Но можно было открыть аптеку с дешёвыми качественными лекарствами и получить приглашение стать кандидатом в досвоверы.

Функции парламента выполнял так называемый Круг Достойных. От каждого региона Федерации местными Малыми Кругами из среды досвоверов избирались несколько человек, которые потом представляли свой регион в Круге Достойных. Законодательная власть в стране состояла практически из одних досвоверов. Во власти исполнительной были свои порядки. Вместо министров, за незнанием здесь такого слова, в правительстве заседали Главы ведомств. Главой ведомства можно стать и не будучи досвовером, но обязательна цепочка должностей, на которых нужно поработать. Например актёр, занимавший должности заведующего театром, помощника регионального главы ведомства по культуре и так далее, может стать Главою ведомства культурного развития, но не может стать Главою ведомства сельского развития. Во главу угла поставлена компетентность. Далее Федерация была устроена подобным же образом. Региональные ведомства, районные ведомства. На уровне районов было самоуправление исполнительной власти и этот же районный уровень был максимальным для обычных граждан…

В первом приближении система мне нравилась, хотя наверное у неё были свои недостатки. Твою дивизию! Уж она всяко лучше дикого капитализма нашей реальности! В Рассене, кстати, государственная медицина бесплатная и государственное образование тоже. При крупных госпредприятиях есть профессиональные училища. Отучился после школы и работай. Не хочешь работать на госзаводе? Нет проблем. Отрабатывай за обучение минимальный договор на десять стодов или плати наличкой — и свободен, как сопля в полёте. С медиками и учителями точно так же. Вот тем девицам из репортажа обучение Церковь оплатила, так сказать перекупила их у Федерации. Рассену выгода — затраты на обучение компенсированы, в Новоземье уехали лояльные Федерации люди, что может быть полезно в будущем. Церковь тоже не особо раззорилась, зато обрела специалистов «под ключ», без долгого обучения. Каждая сторона сделки уверена, что облапошила другую. Взаимолюбие и благолепие…

Хроника закончилась, я выключил светогляд и задумался. Чем же заняться после больнички? Вряд ли у меня есть какое-то наследство от родителей, иначе Фрам бы на войнушке не корячился наверное. Нужно будет поинтересоваться в этом Центре восстановления — есть ли какие-нибудь программы обучения? Получить профессию. Что мне может пригодиться из земной жизни? Судя по уровню здешней техники мой опыт автолюбителя и механизатора мне очень даже поможет. Получить местные права, если они есть в природе и устроиться куда-нибудь водилой. Примем за вариант. Отросток этого варианта — ремонтник техники, но опять же нужно знакомство с местными реалиями машиностроения. Что ещё? Ещё опыт кустарного животновода может пригодиться. Уехать в какую — нибудь деревню и заняться фермерством? Блин, для начала деньги нужны, и немалые. Сельское хозяйство требует вложений. Тем более сначала надо изучать местные условия ведения хозяйства, а это время. Но как вариант принимаем. Хм… Мог бы пригодиться опыт мотострелка, но ну его нафиг! Не искушал судьбу ТАМ и не собираюсь заниматься этим ЗДЕСЬ. «-В Рассен — армии штыки, чай, найдутся! Без тебя, Серёга Корнев, федералы обойдутся!.».. Вобщем — будем посмотреть…

Я сам не заметил как задремал. Проснулся от ощущения чьего-то присутствия. Открыл глаза и встретился взглядом с Лани. Она поспешно отвернулась, зашуршала пакетами. Я потянулся, разминая кости:

— И давно ты на меня смотришь?

— Только что пришла.

Сказала Лани. Ага. Врать сначала научись, смуглянка. Я твой румянец даже сквозь кожу мулатки вижу. Но смущать тебя ещё больше не буду.

— А. Ну и как там с одеждой?

— Вот. Одевайся. Я выйду.

Она протянула мне бумажные сумки и с видимым облегчением шмыгнула за дверь. Дурочка. Но дурочка миленькая. Ладно, посмотрим что там за прикид.

— А ничо так.

Пробормотал я тоном карикатурной блондинки. Зелёные штаны, не слишком широкие, голубая рубашка с короткими рукавами. Кожаные ботинки. Даже головной убор в виде местного варианта бейсболки. Вполне себе нормальный парень на меня из зеркала смотрит, а не хмырь в синей больничной пижаме и сандалиях. Послышался стук в дверь, в дверь просунулась любопытная мордашка вэйты. Я развернулся к ней:

— Ну как?

Молчание. Я бы даже сказал — восхищённое. Но не скажу. Я скромный.

— Ух ты!.. Фрам, я сама не ожидала, что тебе эта одежда так удачно подойдет!

Это вэйта опомнилась. Она вошла в палату и стояла с восторженной улыбкой на лице. Мне стало неловко. Вот опять же она себе придумывает что-то, а отшить я её не могу. Есть ощущение, что это дело добром не кончится. Но не будешь же наезжать на бедняжку? Во-о-от… Уже жалею её. Блин!.. А что делать? Нихрена не сделаешь, только если ругаться в пух и прах. Но она не виновата, это я дурак. Надо было соглашаться на замену. Эх… Скорей бы неделя прошла…

Лани и не подозревала о моих терзаниях. Она медленно обошла вокруг и довольно сказала:

— Какая я умница! Не зря столько мерок сняла. Зато как хорошо получилось-то!

— Спасибо большое, Лани. Сколько стоит это чудо?

— Ерунда. Не думай об этом. Не на последние покупала. Считай это подарком на день Рождения. Ставр сам сказал, что ты как второй раз родился.

— Тогда ещё раз — спасибо! Теперь отведёшь меня в книгохран?

— А Ставр знает?

— Угу. Я уже отпросился.

— Правда?

— Зачем мне врать-то?

— Ну да… Извини, Фрам. Временами я такая дура.

— Знаешь на какие две группы делятся все женщины?

— На какие?

— Одни — прелесть какие глупенькие, другие — ужас какие дуры.

— Хи-хи… Я, по-твоему, в которой группе?

— Ну… В первой.

— Это хорошо.

Лани улыбнулась каким-то своим мыслям и коротко махнула рукой:

— Пошли.

Я пошёл за ней и недоумённо спросил, глядя на раскачивающиеся из стороны в сторону закатные хвосты:

— Что — хорошо-то?

— Всё — хорошо.

Я ощущал себя придурком. Пришлось, кстати, подождать саму Лани. Она переодевалась в раздевалке женского персонала. Пока я с независимым видом ошивался неподалёку от двери, выходящие иногда девушки с удивлением оглядывались. Ш ушукались. Ладно хоть пальцами не показывали. А вот когда вышла Лани и снова коротко взмахнула — «Пошли!», тут уж интерес многих стал очень явным. Хорошо, что мы быстро ушли. Но вот расспросов вэйте теперь не избежать. Хотя я не знаю — есть ли у неё здесь друзья-подруги? Ведь большую часть времени Лани проводила при мне. Бедняга…

Кстати, когда она вышла из раздевалки, то я чуть было не раскрыл рот от удивления. Одно дело — постоянно видеть девушку хоть и в симпатичном, но однообразном официальном халате, и совсем другое — увидеть её же в нормальной повседневной одежде. Синие шорты и белая футболка сидели на фигуре просто отлично! Красные волосы прикрывала кокетливая кепочка, а на ногах были обуты не какие-нибудь вульгарные туфли, а здешний аналог кроссовок. Эдакая спортивная девочка, ещё и сумка на плече. Правда — пустая. В здешней пестроте нарядов девушка не выделялась, а вот на улицах многих наших городов она бы определённо притягивала внимание!

Город меня почти не удивил. Наверное потому что я был уже внутренне готов к нему. Дома здесь были из красного кирпича, трёх- и четырёхэтажные. Вполне как земные. Дороги покрыты не асфальтом, а чем-то, напоминающим бетон. Конечно, нефти же нет — из чего асфальт варить? Люди шли по вполне прозаическим тротуарам, мощёным плоскими камнями. Людей, кстати, не много. Сейчас рабочий день всё-таки. По проезжей части ехали автомобили. Я даже остановился на минуту понаблюдать.

Движение, слава Богу, оказалось правосторонним. Могло быть и левосторонним, но видимо в этом Мире англичан с японцами нету. Шутка. На самом деле сторона движения во многом выбрана благодаря эргономике человека. Правая рука, (а большинство людей Мира — праворукие, как и земляне), более приспособлена для сложных манипуляций. Поэтому основные органы управления самоходных машин, кроме руля и педалей, тяготеют к расположению справа от водителя. Соответсвенно место водителя чаще всего располагается слева. Даже пешеходы, никогда не бывшие водителями, при встрече инстинктивно расходятся, принимая вправо. Не даром на Земле три четверти, если не больше, стран используют правостороннее движение автотранспорта. Непонятна всему миру только странная упоротость англичан и их бывших колоний типа Индии и Пакистана по поводу левостороннего движения. Да хрен с ней, с Англией. Вековые традиции там, то — сё. Японцев-то воообще об этой леворукости попросил английский посол в девятнадцатом веке! И они больше ста лет эту просьбу исполняют. Но японцы — лунатики, и понять их мудрено даже азиатам. По моему глубокому убеждению Япония — страна мазохистов. Самый эпичный случай случился в сорок пятом году и длится до сих пор. Американцы самураев ядрён — батонами угостили, а те до сих пор называют их спасителями и союзниками. Что это, если не мазохизм?

А втомобилей на дороге было довольно много, но плотным я бы поток не назвал. Сами автомашины представляли из себя то ещё зрелище. Плавные, дутые формы, какие были популярны у земных автопроизводителей после Второй Мировой, имело большинство легковых машин на дороге. Те, кто видел «Победу» или «Чайку», несомненно поймут о чём речь. Один мой знакомый называл такой стиль «Авто-Рубенс» за тогдашнее пристрастие к пышным формам автомобилей (кстати, эпоху восьмидесятых в автомире он называл «Кубизм» за прямые, рубленные линии. Остроумный был человек, ага.). Выделялись ярко-зелёные машины с зелёным же плафоном на крыше и с надписью «Платная перевозка». Это вроде местных такси. Автобусы и грузовики тоже были привычной компоновки. Если бы мне на Земле показали снимки этих машин, то я бы подумал, что это иномарки пятидесятых, а не средства передвижения из другого мира. А что тут удивляться? На одинаковые вопросы в одинаковых условиях разум отвечает примерно одинаково. Те же четыре колеса — не прихоть изобретателей, а результат проб и ошибок, когда выяснилось что три колеса всё-таки мало, а пять — уже избыточно. Так что я с удовлетворением принял увиденное в том смысле, что чем меньше будет отличаться местная техника от земной, тем мне же проще будет приспособиться.

Вобщем если не обращать внимания на абрикосовое небо, пёстрые наряды прохожих и необычные формы автомобилей, то ощущения не будут особо отличаться от таковых во время прогулки по среднестатистическому российскому городу. Тем более мне, как сельскому жителю, все города раньше были немножко противны и особых впечатлений я не накапливал. Я шёл рядом с Лани, расходясь со встречными прохожими, и думал о том, что чего-то в картине города не хватает… Ну конечно! Не пахнет бензином! Ведь здешние двигатели сжигают в цилиндрах смесь спиртов и растительных масел, поэтому выхлоп не такой токсичный и уж точно не такой вонючий, как после бензина и дизтоплива. Опять же на улицах очень много зелени. Кустарники, деревья. Перед домами лужайки с сочной травой. Хоть и город, а — лепота!

Книгохран оказался трёхэтажным зданием из непривычно синего кирпича. Большие, просто огромные окна отсвечивали бежевым. Лани легко взбежала по ступеням и остановилась возле дверей:

— Пришли. Я здесь часто бываю.

Верю. Спортсменка, блин, комсомолка и просто красивая дэвушка, клянусь чэстью, да… Действительно, есть в ней что-то от известной героини «Кавказской пленницы». Оптимизм наверное. Эх, Нина с острыми ушками. Но мне нельзя много думать о ней. Нельзя. О своей-то жизни нихрена не известно и не понятно. Всё, хватит…

Мы вошли в прохладное здание и оказались в большом, освещённом дневным светом зале. В промежутках между окон стояли шкафы с книгами, около которых задумчиво прохаживались посетители. В середине стоял кольцевой стол, вернее стойка наподобие регистратуры в больнице. В центре кольцевой стойки был ярусный шкаф, наверное с каталогами. Миловидная сотрудница встретила нас дежурной улыбкой:

— Добро пожаловать. Хотите что-то найти?

— Здравствуйте. Нам нужны образовательные ленты.

Лани выложила на стойку картонный прямоугольник — членскую карточку. Сотрудница сверила данные в объёмном журнале и кивнула:

— Проходите на третий этаж.

Мы поднялись на третий по широкой лестнице. Тут была такая же стойка и дружелюбная сотрудница. Она, выслушав мои путанные объяснения, подумала, позвала вторую сотрудницу, что-то ей негромко объяснила. Та покивала и ушла. Лани тем временем изучала лоток с популярными на данный момент светолентами. Я делал вид, что разглядываю перечень образовательных лент, а сам украдкой наблюдал за вэйтой.

Она брала коробки с лентами, внимательно прочитывала сопроводительные тексты на крышках. Рассматривала иллюстрации. Над какими-то коробками она мечтательно улыбалась, над какими-то иронично качала головой, из-за чего хвосты красных волос начинали раскачиваться и напоминать струи пламени. Над некоторыми коробками она брезгливо морщила носик. Видимо содержание не нравилось девушке. Эмоции живо отражались на лице и в движениях. А я всё смотрел и смотрел на то, как Лани перебирала коробки…

— Вот, возьмите.

Голос сотрудницы вывел меня из транса. Блин, засмотрелся. Взял несколько коробок. Лани раскрыла сумку, я переложил коробки в неё. Девушка хотела было закинуть ремень на плечо, но я решительно взял сумку из её рук. Лани удивлённо посмотрела на меня:

— Ты чего? Это моя сумка.

— А ленты для меня. Нечего чужие тяжести носить. — Сказал я сердито.

Мельком взглянул на сотрудницу. Она тоже смотрела на нас как-то удивлённо. Однако опомнилась, отдала карточку Лани и отвернулась. Я закинул ремень на плечо, пошагал к лестнице. Вэйта семенила сзади и шептала:

— Моя сумка, и ленты я брала. Я и нести должна. Отдай. Неудобно.

Я так же шепотом отвечал:

— Ты же девушка. Я парень. Не могу позволить тебе нести тяжёлую сумку, как ты не понимаешь?

— Это ты не понимаешь! Так не принято! Мы не муж и жена!!

Я так резко остановился, что Лани чуть не врезалась в меня. Медленно обернулся. Девушка стояла, прижав руки к груди, а по щекам, пробиваясь сквозь смуглость кожи, разливался густой румянец. На глазах начали выступать слёзы стыда. Я огляделся. Мы как раз были на промежуточной площадке между вторым и третьим этажами, никого поблизости не было. Взял её за плечи, отвёл к окну. Она не сопротивлялась. Усадил на широкий подоконник и заставил посмотреть мне в глаза:

— Ну-ка, рассказывай — почему это не принято, чтобы парень помогал девушке?

— Ну… Это..

Лани помялась, но рассказала. Оказывается, одно из этических правил местного общества гласит, что мужчина и женщина равны. Это у нас, на Земле, во многих (не всех) обществах считается, что женщины — слабый пол и им нужно всячески помогать по мелочам. Двери открывать, сумки за них носить и тому подобное, чем земные женщины частенько злоупотребляют. А в Мире, и особенно у вэйто, женщина — такой же член общества и поблажки имеет только физиологически обоснованные. Во время беременности, например. Поэтому в нашем случае сумку Лани должна была нести сама, так как не больная, не беременная и сумка не с кирпичами. Это было бы в рамках традиций и раз о помощи она не попросила, то я не должен был её сумку брать. А вот в случае отношений между мужем и женой я, как супруг, имел бы право взять сумку. Семья — одно целое. Рука ведь не спрашивает другую руку — что делать? Опять же, супруги должны друг друга беречь. Вот такая этика. Я задумался. Мой жест был нормален в земном обществе, где на словах мужчины и женщины равны, но подсознательно считается, что женщина изначально слабее. Земная женщина в большинстве случаев обиделась бы, если бы я не взял её сумку с как бы моими вещами. Веками многие религии культивировали подчинённое, ущербное положение женщин и в конце концов эта концепция привела к заключению о том, что раз женщина — слабое, зависимое существо, то о нём нужно заботиться в мелочах. Причём в некоторых культурах это доводило до маразма, типа запрета выходить из дома без сопровождения мужчины. Отсюда с одной стороны мужской шовинизм — «Курица — не птица, баба — не человек», с другой стороны женское иждевенчество — «Я такая вся принцесса, заботьтесь обо мне за то, что я слабый пол». А в Мире, по крайней мере в Федерации точно, работает другая мораль — «мужчина и женщина равны в правах и обязанностях». Один из постулатов Церкви Святой Семьи гласит — «Мужчина и женщина равны, как были равны меж собой Бог Тс'Охо, Богиня Вэйто-Нау и Богиня Шанья». То-то сотрудница книгохрана удивилась, что я без разрешения взял сумку Лани. Наверное подумала, что мы супруги, раз я так вольно веду себя с ней, а удивилась потому что браки людей и вэйто не часто встречаются. Понятно стало и отчаянье Лани. Вот я дубина-то!..

— Прости, Лани! Я не знал!

— Правда?

— Клянусь.

— А я чуть не подумала, что ты это сделал специально.

— Говорю же — не знал. Прекращай дуться.

Лани помолчала, вздохнула:

— Ладно, сумасшедший. Пошли, а то ставр ругаться будет.

— Можно, я сумку понесу?

— С этого и надо было начинать. Чего уж теперь — неси.

Всю обратную дорогу мы молчали. Я корил себя нехорошими словами. Уже входя на территорию больницы Лани вдруг остановилась и меня за рукав остановила:

— Фрам.

— Да, Лани?

— Не сердись на меня пожалуйста, а?

— Ну что ты!. Я не сержусь, мне стыдно перед тобой.

— Не стоит стыдиться. А мне нужно было сдержаться, ведь ты же не знал. Просто… Мне никто никогда вот так не помогал. Не считая родителей конечно… Это… Необычно. Но знаешь — в глубине сердца мне было приятно.

— А?

— Идём. Обед скоро.

Она улыбнулась, потянула за рукав. Почему я снова ощущаю себя идиотом, да ещё и сволочным?

Проходим мы по аллейке, вот уже скоро больничное крыльцо, и вдруг:

— Молодые люди, подождите!

Оборачиваемся. Нас догоняет подзапыхавшийся мужчина преклонных лет, толстенький такой, в широких светлых штанах и светлом пиджаке. Мне он напоминает товарища Огурцова из «Карнавальной ночи». Этот «товарищ» держит в руках прибор, более всего похожий на довольно большой пленочный фотоаппарат.

— Извините! Не могли бы вы мне помочь?

— Чем? — Опережает меня Лани.

Мужчина поясняет:

— Понимаете, я светохудожник. Издание «Здоровая жизнь» заказало мне несколько картин на тему здоровья.

— Немного странно искать сюжеты о здоровье в больнице. — Иронично бормочет вэйта.

Художник смущается и разводит руками. Он переводит просящий взгляд то на меня, то на Лани. Она меняет гнев на милость:

— Ну ладно. Что вам нужно?

— Не могли бы вы со своим спутником побыть моделями?

— Ч… Что?!. М-мо-моделями?!

— Да. Вас что-то смущает?.. Вы такая красивая, спортивная девушка. По — моему вы хорошо получитесь на светокартинах.

— Ну… Я… Фрам?

— А?

— Ты как?

— Я?. А я-то что?

Лани смотрит на меня со смесью просьбы и смущения в глазах. Видно, что ей хочется поучаствовать в съёмках, но она стесняется. Я пожимаю плечами:

— Почему бы и нет?

«Огурцов» радостно подхватывает:

— Ну же, девушка! Соглашайтесь! Это будут замечательные картины!

Лани молча кивает. Художник развивает бурную деятельность. Он выстраивает композиции с участием Лани, меня, цветов, кустов, и подобных штучек. Вариантов — десятка полтора. Лани удивительно точно воспроизводит пожелания художника, чем приводит его в восторг. То и дело, сливаясь со щелчками аппарата, слышны его возгласы:

— Так! Прекрасно!. Замечательно! Ручкой волосы поправьте. Прелестно!.. Вы прирождённая светомодель.

Вэйта на седьмом небе. Глаза блестят. Эта идиллия длится довольно долго. Но вот у «Огурцова» кончается плёнка и съёмки заканчиваются. Он удовлетворённо потирает руки:

— Замечательно, молодые люди! Кстати, меня зовут Нико Петелин. А вас?

— Зачем вам наши имена? — Спрашиваю я.

Мне что-то реклама не нужна. Но вэйта улыбается:

— Я — Лани Рэн, а он — Фрам Корбин.

— Очень приятно. Одну минуточку.

Петелин достаёт из нагрудного кармана блокнотик и быстро записывает наши имена и фамилии. Я подозрительно интересуюсь:

— Это зачем?

— Когда опубликуют картины, надо же будет перечислить вам вашу плату за участие в съёмках?. Деньги хоть и небольшие, но таков порядок, молодой человек.

— Понятно.

Мы прощаемся, жмём руки. Отходим буквально на пару метров, сзади слышится:

— Лани.

Вэйта оборачивается:

— А?

В этот момент щёлкает аппарат. Петелин хитро подмигивает, опуская светограф:

— Извините, милая Лани. У вас чудесная улыбка. Наверное этот кадр будет лучшим. До свидания, молодые люди.

Художник ушёл, а мы отправились в больницу. Лани забежала в раздевалку, я же проследовал сразу в палату. В этот день больше ничего интересного не случилось, и в следующие несколько дней — тоже. Я смотрел светоленты, впитывал полезные сведения. Лани навещала меня, но большую часть времени отсутствовала. У неё начались какие-то промежуточные испытания, зачёты. Выглядела она устало и я в конце концов запретил ей приходить. Пусть лучше отдыхает.

Несколько раз перед сном я думал о своём отношении к Лани. Она, конечно, девчонка симпатичная, хоть и не человек. Я всё ещё не до конца привык и к большим, анимешным глазам, и к остроконечным ушкам, и к волосам цвета пламени, и к тёмной коже. Но если привыкнуть, то… Мне нравился её открытый характер. Нравилась её способность легко смущаться от, казалось бы, вполне невинных вещей и в то же время она иногда вела себя довольно… Нет, не беспардонно, а как бы сказать? Вела себя так, словно и не подозревала о своей фривольности. Эти перепады в поведении придавали ей милую непосредственность. Она вела себя так, как будто она не медсестра в больнице, а — моя соседка или одноклассница в старшей школе. Это мне нравилось и одновременно тревожило. Отношения явно начинали выходить за рамки «пациент-медперсонал» в сторону не просто привязанности, а в сторону сильных эмоций или даже — любви! Я понимал, что надо обязательно не допускать такого сценария. Лани хорошая, добрая девушка и заслуживает достойной жизни. Ей нужен молодой человек одной с ней крови, с будущим, тот, который будет её любить. У неё в перспективе должен быть крепкий брак, дети. Уж точно ей не стоит испытывать серьёзные чувства к беспамятному человеку, который сам не знает — «кто» он и «что» он. Будущее его неясно, перспективы туманны. И никто не гарантирует, что не произойдёт обратный обмен разумом с настоящим Фрамом Корбиным. Так что — никаких «шуры-муры». Через пару дней меня выпишут и переведут в Центр Восстановления. А потом сама Священная Семья не знает — куда меня забросит судьба…

За день до выписки я отпросился у Нерона и сходил в книгохран — сдать ленты. Лани в этот день не пришла. Я не спал всю ночь, думая о расставании. Не хотелось обижать вэйту и причинять ей боль, но так будет нужно сделать для её и моего блага. Хоть бы она не пришла… После завтрака я оделся в одежду, подаренную Лани, больничную же оставил в палате. Книги сложил аккуратной стопочкой. Световизор откатил в угол, на прежнее место. Посидел на стуле. Время ползло издевательски медленно. Наконец в дверь постучали. Я встал и открыл. На пороге стояла враста, которая часто мелькала в этой части больницы. Она отступила:

— Ставр Нерон просил вас зайти к нему.

Я кивнул и прошёл мимо нее. Поднялся к кабинету моего куратора. Постоял перед дверью.

— Доброе утро, Фрам. Сегодня вас выписывают. С минуты на минуту должен прибыть сотрудник Центрвосста. Желаю вам удачи, Фрам. Надеюсь, что ваша память восстановится со временем.

Я достал уже привычный блокнотик и написал:

— «Спасибо, ставр. Я очень вам благодарен».

Нерон покачал головой:

— Да что от меня зависело-то… По-настоящему благодарить нужно врасту Лани Рэн. Жаль, что она сейчас очень занята и попрощаться у вас не выйдет.

— «Скажите ей от моего имени „Огромное спасибо“. Она столько возилась с безмозглым идиотом».

— Обязательно скажу.

Как по заказу в дверь постучали и в кабинет вошёл высокий мужчина в официальном синем костюме. Он кивнул ставру:

— Доброе утро, ставр Нерон. Я из Центрвосста, за человеком по имени Фрам Корбин.

Я поднял руку, привлекая к себе внимание. Ставр протянул мужчине папку с моими сопроводительными бумагами. Я встал и, прежде чем выйти вслед за неэмоциональным представителем Центра, пожал Нерону руку. Мы с молчаливым мужчиной в синем шли по коридору в полном молчании. Все уступали нам дорогу. Даже попавшаяся навстречу достопамятная беловолосая млавра Кейна посторонилась. На крыльце я взглянул в абрикосовое небо, вздохнул. Успел привыкнуть к этой уютной больничке и вот теперь придётся окунуться в неизвестность. Синекостюмый оглянулся на меня и направился по аллее прочь. Пришлось догонять. Я шёл и думал о том, что Лани не пришла. Радовался и огорчался одновременно. Но если быть честным перед собой, то больше огорчался. Что ни говори, а привязался я к этой огненной девчонке сильно.

Вот уже стали видны ворота и стоящий возле них автомобиль во врачебной раскраске, голубой с розовой полосой по борту и перевёрнутыми галочками на дверях. Представитель открыл дверь, сел на переднее пассажирское место, а мне кивнул на заднее. Я уже шагнул за ворота, как вдруг послышался торопливый топот и сбитый дыханием крик:

— Фрам!

Я обернулся. По аллее бежала Лани в своём спортнаряде.

— Фрам!. Подожди!

Остановилась в нескольких шагах, пытаясь отдышаться. Я ждал. Более-менее восстановив дыхание, она укоризненно сказала:

— Как невежливо. Я хотела с тобой проститься, а ты…

— Я не хочу мучить тебя прощанием.

— Почему это — «мучить»? Я не мучаюсь. Просто хочу сказать тебе — мы обязательно встретимся снова.

— Но.

— Я знаю это, Фрам. Не могу объяснить — почему. Но знаю. Мы снова встретимся. Тогда ты не убежишь. Поэтому — до свидания, сумасшедший Фрам… Не — «прощай».

— Не знаю, Лани. Не уверен. Но пусть будет по-твоему. Если мы встретимся снова, то я не убегу. Обещаю… А на всякий случай — прощай, добрая Лани.

Я взял её руки в свои, поцеловал каждую и не оборачиваясь пошёл к машине. Меня догнал тихий стон:

— Фрам.

Я замедлил шаг, но сжал кулаки и дошёл до машины. Сел на заднее сиденье. Автомобиль тронулся. Я не смотрел в окно. Знал, что если посмотрю, то наделаю глупостей и испорчу судьбу хорошей девушке-вэйто. Я уезжал и оставлял здесь кусочек сердца. А это, чёрт возьми, больно!