Оля весь день не отходила от телевизора. Она даже не услышала, как Саша вошел.

– Здравствуй, родная, – он легонько поцеловал ее в уголки губ. – Соскучился.

Она потянулась к нему, чмокнула, не отрываясь от экрана:

– Саш, это что, история?

– Ага, и знаешь, кто ее делает?

– Ельцин? – засмеялась Оля.

– Почти. Главным образом – Космос.

– Ты ж говорил, что не пойдешь туда, – Оля запоздало испугалась.

– И не ходил, Кос за всех отдувался. Наш генеральный посол. Я только в самом конце подъехал. Послушать Ельцина на броневике.

– Ну, и?…

– Да не слышно ни хрена. Но убедительно. Слушай, Оль, я голодный, как дикий зверь, – он легонько куснул ее в шею.

– Это в каком смысле, Белов? – Оля приподняла левую бровь и взялась за пуговичку на блузке.

– Да во всех смыслах. Но в первую очередь пожрать. Только, если можно – без колбасы.

– Перцы фаршированные устроят ваше величество?

– Благодарю, ваше высочество. – Саша церемонно раскланялся, снимая воображаемый парик и помахивая им перед собой.

Ужинали прямо перед телеком – оторваться было невозможно. Шла хроника последних дней. Космоса почему-то не показывали, но остального было вдоволь. Танки на улицах, баррикады у Белого дома, Ельцин на танке. Глядя на бодрого вождя, Саша размышлял о превратностях судьбы.

Вот, казалось бы, совсем недавно этот седой партийный босс послал всех своих подельников по Политбюро на три букву. И скатился с самых вершин. Казалось, безвозвратно. Мало кто мог понять его, и совсем уж никто – поверить в то, что он скоро поднимется. Да еще как! Президент России! Не жук начхал. И все рычаги власти, похоже, сейчас у него, а не у Горбачева, которого так кинули ближайшие соратники. Друзья, блин, называется.

– Вот, Оль, учись… – назидательным тоном сказал Саша.

– Чему учиться? – не поняла Оля.

– Как люди превращают поражение в победу!

– Есть такое выражение, Белов: на вершинах власти всегда царит холод. Там, на этих вершинах, свои законы, не для простых смертных.

– Ничего, придет время, посмотрим, – рассеянно сказал Саша, вглядываясь в экран.

Там подъемный кран снимал с постамента памятник Дзержинского. Такого железного и такого, казалось бы, несокрушимого.

– Глянь, глянь, что творится-то. Железного Феликса опустили. – Саша был страшно доволен.

У него были свои, особые счеты с той организацией, которую олицетворял этот монумент.

Комментатор захлебывающимся от восторга голосом сообщил, что народ, пусть пока еще не совсем стройными рядами, двинулся в сторону КГБ. Камера наехала на гэбэшное здание и крупным планом показала окна, одно за другим. Иногда за этими окнами видны были лица – немного размыто, но вполне узнаваемо. Вот один. Лысый, похоже, в генеральских погонах. Сегодня не твой день, генерал! А вот пара мужиков помоложе. Да ты смотри, никак квасят! То ли нервы слишком крепкие, то ли наоборот – сдали напрочь. А вот и что-то знакомое мелькнуло. Уж не Игорь ли свет Леонидович собственной персоной!? Куратор хренов! Саша аж поперхнулся.

– Что с тобой? Не то в горло попало? Давай постучу.

– Не, нормально, Оль. Кажется, знакомую физиономию увидел.

– Космос, что ли? – Оля пересела поближе к телевизору.

– Да нет, немного из другой оперы. «Каменный монстр» называется.

Саша задумался. Оля забрала у него пустую тарелку и поставила на журнальный столик чашку чая. Саша, похоже, этого даже не заметил.

– Вернись, Белов! – она пощелкала у него перед лицом пальцами. – Ты куда ушел?

– Да здесь я, здесь! – улыбнувшись, отмахнулся Саша.

Хотя был он на самом деле далеко не здесь. Он думал о том, что сейчас судьба предоставила ему шанс. Реальный шанс соскочить! Похоже, в том огромном здании на Лубянке совсем сейчас не до него, им самих себя спасать надо. От этих мыслей его оторвал звонок телефона.

– Саш, тебя, – протянула Оля трубку

– Александр Николаевич? – услышал он знакомый до отвращения голос Введенского.

Легок на помине. Может, он и впрямь вездесущ?

– Как поживаете? – ехидно осведомился Саша и уточнил. – В новой исторической обстановке.

– Не дождетесь, – ответил Введенской фразой из старого еврейского анекдота. В его устах это звучало вполне двусмысленно.