Новый год – семейный праздник. Они и были большой семьей – Бригадой. Праздновали у Белого.

– Кабану привет. Давай, пока. – Саша закончил разговор по телефону и отправился в детскую. Оставался у него в старом году еще один должок.

Ванька спал. Саша тихонько сел к столу, задержав взгляд на портрете Оли в свадебном платье. Оля загадочно улыбалась ему, прижимая к груди цветы. Сейчас, моя маленькая, я помню, что обещал… На большом листе он печатными буквами писал жене записку. Ту, что не закончил писать тогда, в роддоме.

* * * * *

А гости уже ввалились в квартиру. Шумные, веселые. Все друзья и коллеги – при барышнях или женах. Как же? Праздник ведь! Оля в длинном синем декольтированном платье встречала гостей одна – Сашка застрял где-то в недрах большой квартиры.

Стол ломился. Оля с бабушкой целый день пекли, резали, жарили. Саша с рынка возил еду аж три раза.

– Вить, потрогай, елка живая? – белокурая Пчелина подружка кокетливо повела плечиком.

– Реально, настоящая. – Пчела потрогал празднично убранное деревце.

Макс Карельский застрял в коридоре. Что за дела! Побросали ему на руки свои шубы и свалили к столу! Он огляделся – вешалки не наблюдалось. Недолго думая, Макс кинул свой груз прямо на пол. Обнаружив, наконец, шкаф, он загрузил туда все это мохнатое хозяйство. И только тогда присоединился к компании. В конце концов, у него тоже праздник!

Только он облюбовал себе местечко за столом, зазвонил мобильник. Черт!

– Да! – Макс поднес телефон к уху, но ответа дождался извне, от Фила.

– Макс, даю установку! – Фил похлопал парня по плечу. – Расслабься!

Елизавета Павловна принесла из кухни последний салат, с лососем.

– Ну что, праздник-то будем начинать? – Филу уже хотелось выпить. И поесть, соответственно.

– А где Саша-то? Случайно не приболел? – Пчела с интересом взглянул на Олю, немного повзрослевшую и необыкновенно красивую в этом длинном вечернем платье.

– Саш! – крикнула Оля, собираясь отправиться на поиски потерявшегося в трех соснах мужа.

– Олюшка, не волнуйся, сейчас позову, – остановила ее бабушка.

Саша был обнаружен в детской комнате возле кроватки спящего сына.

– Саша, ну что вы как лорд Байрон? – укоризненно покачала головой Елизавета Павловна. – Давайте к столу. Все вас ждут.

– Сейчас иду. – Саша положил записку в карман и осторожно, чтобы не разбудить, погладил Ваньку по голове. – Вот он, мужик! – восторженно прошептал он и запустил карусель из погремушек. Сладкая мелодия сопровождала кружение уточек, курочек и еще каких-то непонятных птичек, лебедей, что ли…

* * * * *

– А вот и я! – появился в гостиной Саша. Не один, а с куклой-марионеткой. Он умело вел мальчугана, чем-то похожего на Ваньку. – Иди, открой Кате, – попросил он Космоса, среагировав на звонок в прихожей.

– А где мама? – спросил Фил.

– Я ее в Анталию отправил. Пускай отдохнет немного.

Пробравшись с «Ванькой» на центральное хозяйское место рядом с Олей, он постучал ножом по бокалу. Дождавшись тишины, начал тронную речь.

– Уважаемые братья и сестры! Извините, что заставил вас так долго ждать. Я хотел бы поднять этот тост… – сквозь бокал с шампанским он осмотрел готовых к празднику гостей. – Сейчас Катя с Космосом подтянутся… – Саша предвкушал готовящийся сюрприз, – поднять тост за уходящий девяносто третий год. Он был нелегким, он был, надо сказать, очень трудным. Но, тем не менее, несмотря ни на что, мы все-таки живы! А это главное в нашем деле. Поехали! – он поднес бокал к губам, но успел предупредить, смеясь: – Пидорасы пьют сидя.

В комнату шумно ввалилась сладкая парочка. Катерина, наряженная Дедом Морозом, и Снегурочка-Космос со смешными длинными косицами.

– Тетка, я люблю тебя! – радостно заорал Саша, перекрывая общий возбужденный гам. – Катюха, я тебя обожаю!

– У крылечка на площадке… – завела детский стишок Катерина, поигрывая длинной седой бородой.

– Ковырял я снег лопаткой… – подхватил фальцетом Космос, сверяясь с записью, накарябанной ручкой прямо на ладони.

– Я не помню, что там дальше, про снег-то? – запнулся Дед Мороз.

– Только снега было, типа там, мало… – уже подпивший Кос отыскал на шпаргалке нужную строчку.

– Я Снегурочку слепила… – дальше Катя помнила.

– В коридор поставила… – изо всех сил старался говорить по-женски Космос.

– А она растаяла!!! – грянули они хором под дружный хохот.

– Я люблю вас! – кричал Саша комичной парочке.

Телевизор выдал картинку с торжествующим президентом Ельциным.

– Двенадцать! – истошно завопила подружка Пчелы.

– Двенадцать! – панически подхватили остальные.

– О, бьет! Ну, открывайте! Космос, не спи! Осторожно! Ну, скорей, скорее! Не успеем! – волновался народ.

Захлопали пробки шампанского. Пенящийся божественный напиток лили в подставляемые бокалы щедро. Скатерти тоже досталось.

Телевизор выдал перезвон, предваряющий бой курантов.

– Дорогая братва! – Саша заговорил голосом Ельцина. – Поздравляю вас с наступающим годом Собаки. Желаю, чтоб никто из нас не стал сукой, понимаешь.

Елизавета Павловна поджала губки и укоризненно посмотрела на внучку. Оля сделала ей «страшные» глаза.

– Чтобы у нас все было без базара, – продолжал Саша, ловко имитируя характерные интонации президента, – а в лопатах полно зелени!

Дружное «ура!» совпало с боем курантов.

Под куранты Саша и отдал Оле мятый листок, который выудил из кармана. На нем крупными печатными буквами было написано: «ОЛЕНЬКА МОЯ, В ОТЛИЧИЕ ОТ МЕНЯ НАШ СЫН БУДЕТ ЧЕЛОВЕКОМ. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ».

– А как я-то тебя… Ты даже не представляешь. Все у нас будет, как ты говоришь, по уму, – прошептала Ольга.

Новый год они встретили поцелуем. Нежным-нежным. Длинным-длинным. Почти как когда-то на свадьбе. Только теперь – исключительно по собственной инициативе.

– Оленька моя, – прошептал Саша. И посмотрел на своих. – Ну, с Новым годом, с новым счастьем!

Год кончился. Они повзрослели, словно Фархад унес с собою их юность.

Год начинался – 1994. Каким-то он будет? Этого не знал никто.