Сообщение микри, блиставшего алмазами, произвело на землян неизгладимое впечатление. Мысль об отсрочке чудовищных опытов зародила слабую надежду на какоенибудь случайное избавление от неминуемых страданий.
А в подобных случаях даже искра надежды разгорается в пламя желаний — желаний побороть любые трудности.
Алик Ноготков, мгновенно придумавший трюк с тридцатью языками (один из которых оказался разговорным), пошел на этот шаг только из духа противоречия и для поддержания престижа представителей Голубой Планеты.
Кроме того, он тайно уповал на то, что эта затея будет способствовать торможению неумолимого хода отнюдь не веселых событий, даст возможность землянам лучше сориентироваться в обстановке.
Лишь только землян доставили аэробусом в отведенную им резиденцию, которая оказалась небольшим хорошо освещенным сфероидом с прозрачными стенами, круглым столом и инкрустированными бриллиантами креслами, Алик обратился к бывшему, но, увы, неполному экипажу «Эллипса», призывая не унывать и положиться на него.
— Ах, что теперь можно сделать, — вздохнул астроботаник.
— Знаете, Петр Вплерианович, — повернулся к Хворостопу доктор геологии, — если вы сегодня употребили термин «ультрииезуиты», то, глядя на вас, хочется блеснуть неологизмом — вы ультрапаникер!
— Совершенно верно, Роман Павлович, — согласился Блаженный. — Наш милый Хворостов обладает неподражаемым умением хандрить в любой ситуации. Казалось бы, теперь, когда у нас появились такие чаяния...
— Джонрид Феоктистович, — перебил Блаженного цитолог, — зачем нам зря тратить время на слописа? Полагаю, что мой сын превосходно разберется в ситуации и использует свой дар для общей пользы.
— Тем более, что те, у кого он будет репетитором, имеют неоспоримое сходство с хомо сапиенс, — добавил доктор медицины, — что облегчает достижение взаимопонимания.
— М-да-а-а, — наморщил лоб академик, — оказывается, не всякие гусли вызывают желание насладиться музыкой.
Кто бы посмел вообразить — сразу два ученых секретаря, оба рядом, всегда могут посоветоваться. Вот уж, действительно, ум хорошо, а два лучше.
— А, кстати, какой простор для занятий музыкой! — воскликнул геолог. — Представляете, как объявил бы конферансье: «Концерт для двух фортепиано с оркестром исполняют ГУСЛИ — во все четыре руки»!
— Все это, конечно, хорошо, — как ни в чем не бывало заметил астроботаник, — но каким образом ГУСЛИ — пусть это выдающиеся лингвисты, — каким образом ГУСЛИ могли дать указание самому Гээр-пэ о встрече с нами? Это же, простите...
— ...нонсенс, — закончил мысль Хворостова Филипп Иванович.
— Все мы об этом думаем, — вздохнул Блаженный, — но пока всё в тумане. Что скажет по этому поводу Александр Филиппович?
— На гипотезах далеко не уедешь, — развел руками Алик.
— У тебя есть гипотеза? — повернулся к сыну цитолог.
— В эмбрионе. Но я полагаю, что при изучении, скажем, череповецкого языка уже удастся кое-что разузнать, а затем предпринять. Еще раз прошу не унывать и положиться на меня!
— Вы вполне заслуживаете этого!
Столь ободряющая реплика вызвала недоумение у землян, ибо никто из них в этот момент не издавал ни звука. Однако уже спустя несколько секунд автор реплики был обнаружен. В центре стола, за которым сидели эллипсовцы, вдруг образовалось отверстие диаметром не менее четверти метра, и из него буквально выпорхнуло крошечное создание. Это был тот микри, который давал пояснения насчет ГУСЛИ и обрадовал сообщением об отсрочке варварских опытов. На нем переливался алмазами голубой костюм.
— Откуда ты, прелестное дитя?! — не удержался Гелий
Михайлович, проследив за тем, как исчезает отверстие в столе.
— Пора бы вам перестать удивляться, — с укоризной заметил микри. — Хотя, впрочем, ваше состояние свидетельствует о неисчерпаемой бодрости, а это уже хорошо. В настоящий момент ГУСЛИ заняты упражнениями по художественной гимнастике и пространственной акробатике. Вот почему я могу уделить вам несколько минут. Аг рассказал мне кое-что о вас, но одно дело услышать, другое — повидать и поговорить. У вас могут возникнуть кое-какие вопросы.
Алик пристально разглядывал микри, сосредоточив всю волю на одной мысли — заставить его подчиняться своему желанию. В этот миг сыну цитолога захотелось, чтобы микри ни с того ни с сего сделал сальто и тут же объяснил свой поступок «демонстрацией одного из упражнений пространственной акробатики, которые любят ГУСЛИ».
Все, кроме Алика, ахнули, когда микри, не дожидаясь никаких вопросов, вдруг подскочил на несколько метров, сделал пять головокружительных сальто и, опустившись на стол, сказал:
— Итак, дорогие гости, я частично ответил на ваш немой вопрос о том, какие именно упражнения по пространственной акробатике любят выполнять ГУСЛИ.
— Благодарим вас, — поклонился Алик, торжествуя в душе, — но было бы неплохо, если бы вы сообщили кое-что о себе. Меня, к примеру, восхитили ваши прыжки, но они естественны для представителей особого звена. Вы же, очевидно, относитесь к другой категории?
— О да, — улыбнулся микри, — категория у меня иная.
— Мы даже не знаем вашего имени, — продолжил Алик.
— Ах да, я и забыл представиться, — улыбнулся микри и галантно поклонился. — Я — Бэ-дэ-гэ, и этим все сказано!
— Бэ-дэ-гэ, — пробормотал академик. — Какая-то бодяга...
— Бэ-дэ-гэ, — заметил микри, — это, между прочим, Большой Друг ГУСЛИ, что сами они подтвердят н любое время.
— Мы вам и так верим, — сказал Алик.
— Нет, нет, вы сейчас сами убедитесь, — возбужденно блеснул глазами микри. — Глядите, внимательно глядите!
С этими словами микри извлек на несколько секунд из какого-то кармашка миниатюрный светящийся кристалл в золотой оправе и нацелил тонкий пучок его лучей на самую верхнюю точку сфероида. В тот же миг земляне услышали какое-то назойливое жужжание, и их окутала непроглядная тьма. Стены сфероида засветились голубоватыми вспышками, раздалась щемящая сердце музыка, и все увидели, как под куполом появилась одетая в красное трико фигура ГУСЛИ. В каждой руке находилась тонкая металлическая пластинка длиною с метр, концы которой испускали розовое свечение. Стройные ноги ГУСЛИ были облачены в легкую эластичную обувь, напоминавшую балетки.
Витая, словно в невесомости, под куполом сфероида, ГУСЛИ стали выполнять самые немыслимые упражнения, о которых не могли бы и мечтать лучшие эквилибристы земного шара. То они сворачивались в клубок так, что издали напоминали чем-то иоллитов; то, вытянув две руки и прижав две другие к бедрам, вращались, словно тело их было нанизано на какуюто невидимую ось; то, опираясь на светящиеся металлические пластинки, делали «свечу», выравнивая ноги и соединяя носки с непревзойденной четкостью; то, заложив ногу за одну шею, а другую за вторую, плыли в пространстве, плавно размахивая руками; то, сделав «шпагат», вытягивали руки со светящимися пластинками строго параллельно ногам. Минут через пять ГУСЛИ плавно опустились рядом с Бэ-дэгэ на стол, площадь которого мгновенно увеличилась втрое. В сравнении с ГУСЛИ их Большой Друг выглядел так же, как спичка на фоне бутылки. Не мешкая, микри соскочил со стола и уселся в высокое кресло, сразу возникшее рядом с Аликом. А юноша напряг всю свою волю и, поочередно впиваясь взором в оба лица ГУСЛИ, мысленно произнес:
«Поднимите-ка этого микри одной из рук!»
На лицах ГУСЛИ появилась растерянность, сменившаяся недоумением. Встав на одну из рук, ГУСЛИ вытянулись в струнку, параллельно столу, после чего приняли вертикальное положение.
— Ну как? — спросила одна из голов ГУСЛИ, блондинка.
— Как вам понравились наши упражнения? — уточнила брюнетка.
— Изумительно! — похвалил Алик, с горечью подумав о том, что его телепатическая сила иссякла, а опасность порабощения возросла.
— Мы могли бы вам показать еще кое-что, — произнесла блондинка.
— Но только у нас нет времени, — пояснила брюнетка. —
Ведь перед нами стоит задача начать изучать ваши тридцать языков.
— В конце концов, — заметила блондинка, — ради наших гостей можно было бы и отложить это занятие. Ведь..,
— Ни в коем случае! — прервала ее брюнетка.
— А я говорю — отложим! — настойчиво повтоила блондинка, энергично подкрепляя свои слова резким движением двух рук.
— Ни за что! — Две другие руки наискось резанули пространство.
— Отложим! — Две руки разрезали пространство сверху вниз.
— Никогда и ни за что! — Две руки перечеркнули невидимую линию.
— Ах, так?! — возмутилась блондинка. — Тогда я отказываюсь заниматься пространственной акробатикой!
— Наплевать, сама справлюсь!
— Сама?! Ха-ха-ха! Здесь одной головой ничего не сделаешь!
— А ты своей головой много сделаешь?
— Попрошу мне не тыкать! С вами разговаривает Главный Ученый Секретарь Лингвистического Института! — побагровела блондинка.
— Ах, ты, как страшно, — Главный Ученый Секретарь, — стала багроветь и брюнетка. — А я кто, по-вашему?
— А вы просто набитая дура!
— Я — дура?! — Брюнетка, не находя слов, опешила, но после паузы выпалила: — Скажите, Бэ-дэ-гэ, этой бесцветной кретинке, чтобы она прекратила наносить мне оскорбления, пока я не вырвала на ее голове все искусственные паутинки и соломинки!
— Уймите, дорогой Бэ-дэ-гэ, эту крашеную шизофреничку, — воскликнула блондинка, — иначе я ей выцарапаю эти противные черные шарики, которые она по глупости именует глазами, а потом вытряхну из ее головы труху, которую она по недоразумению называет мозгами!
— Прекратите, немедленно прекратите! — рассерженно воскликнул Бэ-дэ-гэ. — Вечная история — из-за какого-нибудь пустяка начинаете ссориться. Да еще на русском языке. Гостей бы постыдились. Неужели вы опять забыли, что у вас один организм, что любая боль — обоюдна и нестерпима. И потом не забывайте о своем высоком положении. Ведь вы же ГУСЛИ! Так что немедленно помиритесь и отправляйтесь в сон!
Микри снова извлек миниатюрный светящийся кристалл и направил пучок его лучей в верхнюю точку сфероида.
Опять раздалось жужжание, наступил мрак, послышалась тревожная музыка, стены сфероида засветились голубоватыми вспышками, и ГУСЛИ исчезли.
— Простите, Бэ-дэ-гэ, — нарушил молчание Алик. — Вы произнесли довольно странную фразу — «Помиритесь и отправляйтесь в сон». Это совет лечь спать, не так ли?
Микри тихо рассмеялся, вздохнул и только после этого ответил:
— Видите ли, Александр Филиппович, СОН — это Срочный Обморозитель Нервов. Вы разве не замечали, что у вас на Голубой Планете жители северных районов гораздо спокойнее и уравновешеннее, нежели обитатели южных поясов? Как видите, мы учли это явление. Поверьте мне, что наш СОН — отличное средство для успокоения нервов!