История со спичечной этикеткой, которую, словно сговорившись, его отец и Женька Кряков приняли за марку, заставила Алика надолго призадуматься. Он просто терялся в догадках.

Ну, допустим, рассуждал Алик, отец-то пошутил. Но почему же сам Женька, этот наиболее заядлый в школе филателист, не смог отличить простой спичечной этикетки от редчайшей заграничной марки? Да еще при этом надо учесть, что Крякову гораздо выгоднее объявить любую шикарную марку спичечной этикеткой, нежели наоборот: ведь Женька проигрывал на этом солидное пари!

Вот так он размышлял, сидя на уроке русского языка и делая вид, что внимательно следит за ответом Мишки Козленко, который стоял у доски и что-то лопотал насчет чередования гласных в глаголах. И вдруг над его ухом раздался голос Валентины Петровны:

— А что скажет по этому поводу Ноготков?

«И как это она изловчилась так незаметно ко мне подкрасться в самый неподходящий момент? — подумал Алик. — Двойка обеспечена! Эх, вот было бы здорово, если бы она сама все рассказала, а мне за это поставила пятерку в дневник!»

Алик не успел раскрыть рта, как заметил, что Валентина Петровна, словно забыв о только секунду назад произнесенных ею словах, отправила на место Козленко и громко произнесла:

-- Повторяю, ребята, что в корнях глаголов лаг— лож, кас—кос и других писать а надо только тогда, когда в следующем слоге есть суффикс а и когда глагол отвечает на вопрос что делать? Например: полагать. Писать о следует тогда, когда в следующем слоге нет а, глагол же отвечает на вопрос что сделать? Например, ребята, глаголы положить, коснуться. Понятно? Ноготков! Иди к доске и прихвати с собою дневник.

«Все-таки не забыла, — подумал Алик. — Теперьто кол обеспечен». Алик порылся в портфеле, извлек дневник и поплелся к доске.

— Молодец, Ноготков! — улыбнулась Валентина Петровна. — Вот так всем бы не мешало готовить уроки! — И она, взяв из рук остолбеневшего мальчугана дневник, сделала в нем какую-то запись. «Еще издевается, — подумал Алик, усаживаясь за парту. — «Всем бы не мешало так готовить уроки». А сама кол, конечно, влепила!»

Раскрыв дневник, Алик изменился в лице: там стояла жирная пятерка, рядом с которой красовалась размашистая подпись педагога.

Едва дождавшись звонка, он помчался на школьный двор, чтобы подышать свежим воздухом и поразмышлять над тем, что произошло.

— Ну ты сегодня и дал — весь класс ахнул! — хлопнув по плечу Алика, возбужденно заговорил Женька. — Теперь все будут говорить, что Ушастик — самый выдающийся знаток грамматики!

— Брось трепаться, — махнул рукой Алик. — Я вот до сих пор ничего не могу понять. Ребята, наверное, смеются надо мной?

— Смеются? Да они в диком восторге! Ты так здорово рассказывал, что я просто ошалел.

— Так весь фокус в том, что это не я рассказы...

— Хватит заливать, — обиделся Кряков. — Я человек честный, и считай, щенок у тебя в кармане. Как ты думаешь в клубе служебного собаководства можно поузнавать?

— В клубе? — механически повторил Ноготков. — Можно попробовать.

— Пойдем вместе? — скорчил мину униженного просителя Женька. — Я уже выклянчил у отца пятерку.

— Пятерку? — снова автоматически повторил Алик. — За что?

— Даром не дадут, — вздохнул Женька. — Даром наша соседка грудного младенца получила в Доме ребенка. Девочку усыновила.

— Так вот, Женька, — решительно произнес Ноготков, — могу держать пари, с меня ни копейки не возьмут в собачьем клубе!

— Опять заливаешь, — поморщился Кряков. — Почему же это с тебя не возьмут? Ты что — особа, приближенная к королю?

— К королю или к валету — все равно, а я всетаки держу пари! Договоримся так: если проигрываю я, ты с меня запрашиваешь что угодно, а если проигрываешь ты, я тебе влеплю пять щелчков.

— А почему так ма... — начал было возражать Женька, но тут же умолк, вспомнив, что щелчки предназначаются не какомунибудь постороннему человеку, а ему, Крякову. — Гм... А если выиграю пари я, значит, запрашиваю что хочу? А если корову?

— Получишь корову и теленка в придачу.