В первые дни нашего пребывания в «Волчьем логове» Гитлер сводок вермахта еще не публиковал. Операции на Восточном фронте шли по плану. То тут, то там противник оказывал сильное сопротивление, которое вынуждены были сломить танки и артиллерия. Очень скоро выяснилось, что это упорное сопротивление объяснялось действиями особенно толковых русских офицеров или унтер-офицеров, а также комиссаров, которые держали своих людей в руках и в случае необходимости силой заставляли их сражаться, внушая при этом, что в. случае пленения те будут уничтожены немцами{229}.

Но картина боев первых дней, как и следовало ожидать, была различной. Под этим впечатлением я 28 июня подробно писал своему дяде:

«Сообщения о ходе нашего продвижения и операциях до сих пор не предаются гласности для того, чтобы не дать таким образом самому русскому представления о его собственном положении. Предположительно, их первая публикация начнется завтра.

Бои первых дней рисуют картину такую: Россия подготовилась к этой войне сильнее, чем мы предполагали.

Но только русский, видно, все-таки помышлял о годе 1943-м, чтобы к этому сроку полностью осуществить формирование и оснащение своих вооруженных сил.

Русская армия расположила свои наступательные группировки, состоящие из танковых и моторизованных соединений, сначала в районе Львова, потом – Белостока и, наконец, – у Ковно{230}. Оборонительные сооружения находились в состоянии строительства. Лишь северо-западнее Лемберга{231} в районе Рава-Русская и севернее Гродно были обнаружены долговременные укрепления, построенные по образцу нашего Западного вала, причем их первая линия была уже готова. Вторая же и третья линии обороны еще только оборудовались. Огромным успехом первых дней явилась внезапность. Она удалась по всему фронту – как сухопутным войскам, так и люфтваффе. Вражеские самолеты выстроились на своих аэродромах и были с легкостью уничтожены.

На главных направлениях действовали четыре крупные танковые группы. Генерал-полковник фон Клейст{232} наступал из района Люблина в направлении Ровно – Житомир, генерал-полковник Гудериан двигался, минуя Брест, на Минск, генерал-полковник Гот – от Гумбинена и Вильно{233} – тоже на Минск, а генерал Гепнер – севернее Гумбинена через Ковно – на Дюнабург{234}. Часть танковой группы Гудериана вышла на Березину у Бобруйска. Ее вступление туда и соединение с другими частями Гудериана ожидается сегодня.

Русский бьется повсюду хорошо. Частично так стойко и отчаянно, что для наших войск – это ожесточенные бои. Главная причина тут, несомненно, – поведение большевистских комиссаров, которые с пистолетом в руках заставляют солдат сражаться, пока те не погибнут. Русская пропаганда добилась и того, что сумела внушить им, будто они борются с варварами и что каждый, попавший в плен, подвергнется расправе и убийству. Вот этим-то и объясняется, что многие солдаты, а особенно офицеры и комиссары, оказавшись в плену, кончают жизнь самоубийством – нередко, прижав к груди взведенную ручную гранату.

Продвижение наших войск шло ошеломляюще быстро. На северном фланге, в Литве, и в центре, в районе Белостока, противник – уже на грани распада. Командование частями полностью прекратилось. Сражаются еще только отдельные боевые группы, пытающиеся выбраться из котла. От Дюнабурга наши войска, видимо, будут быстро пробиваться к Пейпус-Зее{235}, чтобы там никто уже уйти не смог. Но самое сильное сопротивление русский оказывает на юге. Тут он имеет и хорошее командование. Рундштедт, командующий здесь нашими войсками, говорит, что еще ни разу за всю эту войну не имел перед собой такого хорошего противника. Но со вчерашнего вечера, кажется, и здесь сопротивление ослабевает. Поэтому надо спешить создать мешок. Полагают, что одна немецкая армия вместе с румынами пробилась из Северной Румынии вперед и установила связь с Клейстом.

Таковы, в общем и целом, первые операции. Ближайшими целями будут Донецкий бассейн, Москва и Ленинград. В войсках говорят, что русские производят отвратительное впечатление: какая-то беспорядочная смесь разных народов с азиатской внешностью и азиатским поведением…

Танки русских, а также их самолеты – плохи, и нашему оружию уступают. Они применяют танки и самолеты всегда только в узких рамках и в относительно малом числе. Поэтому наши войска уничтожают и сбивают их в таком большом количестве. Запас танков и самолетов, кажется, очень велик. Но наши войска во всем так сильно превосходят русские, что мы можем ожидать дальнейшие события с полной уверенностью в успехе».

Таково действительно было первое впечатление наших войск о противнике. В эти дни я на «Шторьхе» вылетал на фронт, стремясь сам получить представление о происходящем. Например, в Литве одна наша часть двигалась через пшеничное поле. Повсюду шла стрельба. Но постепенно выяснилось, что в пшенице засело множество русских, не знавших, что им, собственно, делать. На лицах у них застыли страх и ужас: они считали, что сейчас их всех перебьют. Нашей части на самом деле пришлось с трудом брать этих солдат в плен; все они, по внешнему виду, были молодыми азиатами, которых бросили на фронт всего несколько недель назад.

29 июня Гитлер вновь документально урегулировал вопрос о преемственности: «На основании закона о преемниках фюрера и рейхсканцлера от 13 декабря 1934 г. отменяю все предыдущие распоряжения и назначаю своим преемником рейхсмаршала Великогерманского рейха Германа Геринга».

Июль проходил в Ставке фюрера под знаком весьма оптимистичного настроения. Гитлер убедился в правильности своих соображений. Браухич и Гальдер, а также Кейтель и Йодль ему не перечили. Разделяли ли все они его взгляды, мне было неясно. Гальдер даже (как нам теперь известно из публикации его ежедневных дневниковых записей) считал 3 июля кампанию против России выигранной (если не вообще законченной) всего за 14 дней. Сам я никак такого мнения не придерживался. Но и меня тоже поразило огромное количество военнопленных (группа армий «Центр» доложила 9 июля о 289 800 взятых в плен русских). Вместе с тем я видел, что число русских солдат не уменьшается, а постоянно возрастает. 16 июля Гитлер создал новое «Восточное министерство», компетенции которого распространялись на Россию и Прибалтику; во главе его был поставлен рейхсляйтер Розенберг{236}. Это решение привлекло к себе большое внимание: предвиделись кое-какие трудности, которые действительно со временем появились.