От гадалки Олег поехал в казино и выиграл в рулетку пятьдесят с лишним тысяч рублей. В полной мере порадоваться знаменательной удаче ему не удалось – когда он рассовывал фишки по карманам, к нему подкрался Георгий Капанадзе.

– Не туда ты их складываешь, не туда, – добродушно сказал он, положив должнику руку на плечо. – Сюда надо складывать, сюда.

И указал ухоженным пальцем на карман своего малинового пиджака.

Олег выполнил приказ, весь покрывшись пятнами от злости и стыда: сцену, забыв о флеш-роялях, шампанском, скачущих костяных шариках, красных и черных полях, наблюдали все присутствующие в зале и, конечно же, лупоглазые телохранители обманутого им человека. Сам Капанадзе смотрел на него, как удав смотрит на кролика, уже потерявшего волю и мечтающего скорее забыться в бесконечной черноте распахнутой змеиной пасти.

***

С Георгием Капанадзе получилось нехорошо, глупо получилось. Олег пришел к нему, заинтригованный деловым предложением некого средне-восточного предпринимателя. Предложение со всех сторон казалось чрезвычайно выгодным и беспроигрышным, и он не сомневался, что один из богатейших людей края примет участие в деле. Однако Капанадзе, терзаемый интуицией, стал отказываться, но тут явился Гога Красный. Тот, начавший карьеру вульгарным рыночным рэкетиром, заверил осторожного грузина, что прикроет дело со своей стороны, а также войдет в долю.

Олег знал, что Красный люто недолюбливает его за аристократичный вид и голубоватую кровь, по семейному преданию доставшиеся от одного из королей Болгарии. Ему бы подумать, посмотреть в глаза тайного недоброжелателя, затеять паузу, но, ломая скептицизм Капанадзе, он увлекся. И Гога погубил потомка незаконнорожденного сына балканского монарха, погубил всего за полмиллиона долларов – не прошло и месяца, как один из самых богатых людей города залетел на десять миллионов, а Напалков и Дементьев, в авральном порядке привлеченные позже, на три каждый.

Для всех четверых, бурно ликовавших тому, что обошлось без объяснений с ФСБ и ЦРУ, это были относительно небольшие деньги. Все бы, наверно, обошлось, если бы перед заключением соглашения нервничавший Капанадзе, пошептавшись с Гогой, не утратил своей обычной интеллигентности и не сказал, что в случае дефолта он "самолично изнасилует Олега при помощи вот этой штуки" и не указал на кактус, торчавший в горшке рядом с его креслом (дело происходило в зимнем саду "Веги", изобиловавшем кактусами любимой Кареном формы).

– Это будет трудно, он колючий и толстый, но друзья мне помогут, – добавил грузин, пытаясь улыбнуться.

А Капанадзе всегда держал слово. Его за это уважали.