В первой части данной книги мы кратко познакомились с основными этапами развития и становления либеральной мировоззренческой системы и несколько подробнее рассмотрели ее главные отличительные особенности. К числу последних принадлежат пышное многообразие составляющих ее философских учений, экономических теорий, идей и идеалов, а также одновременная постоянная мобилизационная готовность к корректировке и даже замене одних основных принципов и лозунгов другими, более подходящими в данный отрезок времени для достижения конкретных политических задач. Наряду с этим либерализм от других мировоззренческих систем отличает и необычайная гибкость, эластичность, выдающаяся способность к мимикрии, встраиванию в другие системы с целью ползучей трансформации этих систем в одну из разновидностей либерализма или простого подчинения и поглощения. Более подробно мы остановились на неолиберализме – последнем эпохальном достижении свободной либеральной мысли. В итоге либерализм предстал перед нами в виде некой многоголовой гидры, пытающейся так или иначе подчинить своему влиянию все цивилизованное человечество. Каждая голова этой гидры лихорадочно ищет образ-имидж, старается подбирать такие слова и пытается приобрести такое выражение собственной морды, которое смогло бы произвести наиболее благоприятное впечатление на потенциального потребителя идеологических установок данной головы. Для нахождения такого «неотразимого» образа головы успешно используют обширное философское и идеологическое наследие всего спектра достижений либеральной мысли, придирчиво выбирая из него наиболее подходящие для данного места и времени положения. Головы гидры имеют разный возраст, разные размеры и различную степень развитости – т. е. полностью соответствуют различным либеральным течениям и направлениям. Головы, не успевшие в достаточной степени развиться, так же как и физически и морально устаревшие, постепенно отмирают, отсыхают, отпадают. А на смену им вырастают новые. Повседневные отношения между головами можно характеризовать как перманентную конкурентную борьбу. Поэтому преданной дружбы среди голов не наблюдается, скорее, имеет место плохо скрываемая вражда, при которой одна голова старается побольней укусить другую, а то и совсем сожрать. Однако некоторая часть голов все же стремится к сотрудничеству с другими, чтобы совместно скушать какой-нибудь аппетитный пирог, совладать с которым каждая отдельная голова просто не в силах, или же успешно противостоять особенно крупным и развитым головам. Иногда случается и так, что головы объединяют все свои интеллектуальные и физические возможности для того, чтобы одержать победу над какой-то особо злобной и ядовитой головой. Так случилось, например, с фашизмом, голову которого отгрызли совместными усилиями. Но такое единение среди голов проявляется очень редко, поскольку основным их занятием является постоянная работа над приукрашиванием своей внешности. Каждая голова с помощью ярких косметических средств старается выглядеть как можно привлекательней, чтобы, постучавшись в какую-нибудь национальную дверь, быть тут же принятой с распростертыми объятиями и надолго усесться за щедро накрытый национальный стол.

Россия долгое время держала свою национальную дверь прочно запертой от многократных попыток проникновения голов гидры либерализма на свою национальную территорию, на бескрайних просторах которой тысячу лет царствовал традиционализм с его вечными незыблемыми законами, центром которых является человек, созданный Творцом по образу и подобию своему. Либерализм, как порождение исключительно западноевропейской культуры уже по природе своего происхождения, был абсолютно непонятен и чужд народам России, формирование которых происходило в совершенно отличных от Европы условиях, и поэтому представлявших другую цивилизацию. Однако элита русского общества с конца XVIII века начала воспринимать идеи либерализма сочувственно. Это случилось не сразу, а по прошествии значительного отрезка времени, смены трех поколений с момента начала петровских реформ.

До сегодняшнего дня эти реформы вызывают ярые споры даже среди специалистов: они никак не могут придти к единодушному заключению – были ли реформы Петра благом для России или, наоборот, явились причиной всех ее последующих потрясений и бедствий. Мы не будем вмешиваться в эти академические дискуссии, однако в этом до сих пор открытом вопросе одно можно утверждать определенно – петровские реформы гостеприимно распахнули окна и двери России западничеству, которое именно тогда впервые беспрепятственно зашагало по ее территории и которое естественным образом прихватило с собой и либеральные идеи. Поначалу западничество было воспринято всем русским обществом в штыки, включая его высшие слои. И только три поколения спустя, предварительно выучив иностранные языки, элита русского общества стала не по принуждению, но из собственного любопытства и внезапно проснувшегося интереса активно знакомиться с западноевропейской жизнью, ее традициями, философией, успехами и новыми тенденциями. Разумеется, не прошли мимо внимания уже неплохо образованных сливок общества и последние достижения западноевропейской мысли, которые совпали с эпохой Просвещения. Трудно сказать, кому следует присвоить звание «первого либерала России». На это звание могли бы претендовать и Радищев, и Новиков, и даже сама императрица Екатерина Великая, упрятавшая этих «вольнодумцев» за решетку, но в тоже время лично состоявшая, например, в дружелюбной переписке с выдающимися французскими просветителями. Также невозможно точно определить, чего было больше в «вольнодумном» протесте тогдашних «страстотерпцев за народ» – либеральных взглядов или типичного для традиционализма горячего человеческого сострадания к униженным и оскорбленным соотечественникам. Поэтому, чтобы не ошибиться, назовем первым либералом России Сперанского, знаменитого государственного деятеля времен

Александра I. Государственному секретарю, масону Сперанскому, при поддержке императора удалось осуществить ряд важных реформ в России, среди которых можно назвать реформу министерств, сената, новый порядок получения чинов на гражданской службе, требовавший сдачи специальных экзаменов. Но задуманное им реформирование России носило куда более радикальный характер и включало в том числе и чисто либеральные установки, такие, как разделение властей на три ветви, их выборность. Разумеется, ведущая роль самодержца при этом сохранялась. В планируемых реформах было также предусмотрено укрепление политических, имущественных прав и гражданских свобод всего населения, что неизбежно затрагивало интересы и привилегии прежде всего дворянства и чиновничества. Поэтому неудивительно, что при поступательном продвижении реформ вперед количество недовольных ими влиятельных людей российского общества неуклонно увеличивалось, и к началу войны с Наполеоном Сперанский оказался в опале. Однако либеральные идеи, озвученные им на русской земле и распространявшиеся в то время по всей Европе в т. ч. и с помощью тех же победоносных наполеоновских армий, поразили уже в значительном количестве и русские умы. Посеянные таким образом семена либерализма стали давать обильные всходы на русской земле в виде масонских лож и прочих тайных обществ. Правда, в начале XIX века пораженные либерализмом головы принадлежали исключительно к высшему сословию: до голов основного населения России либерализм в то время еще не добрался. Для простого народа Наполеон еще долго оставался всего лишь «разбойником, супостатом и душегубом», а вовсе не носителем знамени либеральной французской революции – высшего достижения просвещенной Европы.

После непоследовательно и половинчато проведенных реформ Сперанского следующей заметной попыткой проникновения либерализма на российскую политическую арену следует считать выступление декабристов. Восторгаясь в своих тайных обществах деятелями и результатами французской и американской революций, они, обсуждая схожие планы устранения царской фамилии, провозглашения конституции и отмены крепостного права, все же твердо оставались стоять на патриотических позициях. Но после предопределенного российскими условиями провала восстания либерализм в любой его форме был категорически отвергнут патриотически-настроенной частью населения России как чуждая и враждебная русской традиции идеология. Именно тогда окончательно оформились в российском обществе две мощные неформальные партии: космополитов, западников-либералов, с одной стороны и патриотов, славянофилов-традиционалистов – с другой. Между этими двумя направлениями развития русской общественной мысли, в полном соответствии с русским бескомпромиссным характером, тут же образовалась непреодолимая пропасть. И именно с этих пор в России сложилась уникальная, совершенно ненормальная для Европы ситуация, когда человек, придерживавшийся либеральных взглядов, автоматически должен был покинуть ряды патриотов и встать в строй западников. На появившихся на русской земле доморощенных идеологов либерализма начались гонения патриотической части общества и властей, которые возбудили к гонимым либералам активный интерес остального населения. Появились изгнанники, которые по русской традиции немедленно получали священный ореол великомучеников, бескорыстных борцов за народную правду. Неутомимые борцы, одержимые идеей освобождения русского народа от тысячелетнего рабства и приобщения его к «мировой цивилизации», неутомимо тусовались в «просвещенной Европе» во всевозможных либеральных кружках и активно печатали пропагандистскую литературу. Оппозиционные царскому режиму газеты и журналы стали нелегально проникать в Россию и с нарастающим темпом мобилизовывать новых приверженцев либеральных идей, организовывавшихся уже теперь не только в кружках, но и в подпольных организациях и даже партиях. До предела обострились дискуссии между западниками и славянофилами, упорно отстаивавшими традиционные ценности русского народа. На этом этапе развития либерализма в России число горячих поклонников либеральных учений взрывообразно возросло и получило значительный перевес над славянофилами за счет вовлечения в их ряды многочисленной армии разночинной интеллигенции. Это было интересное время рождения больших надежд и трагических заблуждений. Горячие головы русских молодых людей, максималистов, с жаром принялись за энергичные поиски надежных путей освобождения «страдающего народа» и достижения абсолютной истины, которая заключалась в их представлении в реализации в России завораживающих лозунгов первой французской революции – «свободы, равенства, братства». Эти поиски привели радикально настроенную русскую интеллигенцию к крайне левым либеральным течениям вроде анархизма, социализма и коммунизма.

«В ту эпоху преобладающее большинство русских людей из состава т. наз. "интеллигенции” жило одной верой, имело один "смысл жизни”; эту веру лучше всего определить как веру в революцию. Русский народ – так чувствовали мы – страдает и гибнет под гнетом устаревшей, выродившейся, злой, эгоистичной, произвольной власти. Министры, губернаторы, полиция – в конечном итоге система самодержавной власти во главе с царем – повинны во всех бедствиях русской жизни: в народной нищете, в народном невежестве, в отсталости русской культуры, во всех совершаемых преступлениях. Коротко говоря, существовавшая политическая форма казалась нам единственным источником всего зла. Достаточно уничтожить эту форму и устранить от власти людей, ее воплощавших и пропитанных ее духом, чтобы зло исчезло и заменилось добром и наступил золотой век всеобщего счастья и братства».

Семен Франк «Крушение кумиров»

Святая вера в «единственно верное» учение, бескомпромиссное требование беспощадного слома старой, отжившей системы и замена ее на новую, разумеется, «абсолютно совершенную», без учета того, сколько слез и крови будет пролито в ходе этой замены, сколько судеб будет исковеркано – родовой признак радикального либерализма. Безусловно, в значительной степени русскую либеральную интеллигенцию подталкивал на путь именно радикального преобразования общества «вдохновляющий» пример европейских стран, политическая жизнь которых в XIX веке регулярно сотрясалась крупными и мелкими революциями. Поэтому нет ничего неожиданного в том, что градус общественной нетерпимости в России во второй половине XIX века взвинтился настолько, что теперь уже самодержавную власть не могли спасти и проводимые сверху самые что ни на есть либеральные реформы: Александр II – «царь – освободитель», был убит боевиками партии «Народная воля» именно в тот день, когда он одобрил новый проект политических реформ, названный конституцией Лорис-Меликова по имени его разработчика. В тот же период произошел окончательный сдвиг либеральных сил России от патриотизма к космополитизму и интернационализму, выразившийся в полном пренебрежении ценностями национальной традиции и культуры. Все общественные явления в представлении этих сил не носили больше своих неповторимых, уникальных особенностей, а стали безликими универсальными свойствами любого общества. Россия перестала для революционных либеральных сил быть любимой родиной, нуждавшейся в их помощи и поддержке, а стала ненавистной «тюрьмой народов», «захолустной, деспотической Азией», «врагом просвещения и прогресса», безнадежно сбившейся со столбовой дороги «правильного» развития человечества. В значительной степени помогла этому сдвигу либерализма в России в сторону радикализма и категорическому отказу от патриотизма новая, свежеразработанная, ставшая очень популярной в России радикальная либеральная теория – марксизм. В соответствии с этой новой либеральной теорией оказалось, что другого пути к обществу добра и справедливости, кроме как революционного, просто не существует; а у гегемона грядущей революции – пролетариата, нет и не может быть родины!

«Критиковать социализм или радикальный демократизм по существу никому не приходило и в голову; или, в лучшем случае, это можно было делать в узком кругу, в интимной обстановке, но отнюдь не гласно: ибо гласная, открытая критика крайних направлений, борьба налево были недопустимым предательством союзников по общему делу революции. Не только критика социализма и радикализма была неслыханной ересью (еще в 1909 году участники сборника “Вехи”, впервые решительно порвавшие с этой традицией, встретили негодующее порицание даже умеренных кругов русского общества, и П. Н. Милюков, выражавший ходячее общественное мнение либералов формулой “у нас нет врагов слева”, счел своей обязанностью совершить лекционное турне, посвященное опровержению идей “Вех”), – но даже открытое исповедание политической умеренности требовало такого гражданского мужества, которое мало у кого находилось. Ибо не только “консерватор”, “правый” было бранным словом; таким же бранным словом было и “умеренный”».

Семен Франк «Крушение кумиров»

И все-таки, почему же основная масса молодых, образованных, в своем большинстве честных, воспитанных, по природе добрых и отзывчивых русских людей обращалась, как правило, к предельно экстремистским направлениям либерализма и выбирала из богатого спектра либеральных течений только крайнюю, левую его часть? Почему они упивались революционной романтикой именно насилия, причем, чем жестче и беспощадней, тем лучше? Почему в России предпочтение преимущественно отдавалось социал-революционерам, а не социал-демократам? На эти вопросы имеется несколько ответов, в т. ч и ответ, связанный с так называемой «теорией заговора». Широко распространенный академический ответ звучит так: в России того времени не был развит в достаточной степени класс мелких собственников, буржуа, для которого, собственно, идеология социал-демократии и была предназначена. А интеллигенция, взявшаяся вызволить страдающий народ из «тысячелетнего рабства», очень желала решить этот вопрос без проволочек и как можно быстрей и радикальней, причем, не советуясь с этим самым народом. Поэтому, приняв на себя роль народного заступника, либеральная интеллигенция решила за него, что исправление «больного» российского общества должно произойти одним прыжком – кратчайшим путем моментального жестокого революционного насилия. Благоразумный, постепенный эволюционный вариант того же самого по содержанию преобразования, который предлагал, например, социальный либерализм и который позже выбрало подавляющее число стран Западной Европы, большинством русских интеллектуалов категорически отвергался. Решительно настроенную либеральную русскую интеллигенцию не особенно заботили грядущие потрясения общества, сопровождающие любую революцию. «Главное, – думали эти люди, – как можно скорее совершить прорыв к светлому будущему». Число возможных жертв при этом скачке к обществу справедливости для них значения не имело.

На наш взгляд, этот в целом правильный ответ нуждается в двух небольших дополнениях, отражающих особенности русского менталитета. Дело в том, что, во-первых, русский народ по своему характеру максималист и ему непременно нужно получить все и сразу. Эта черта характера русского народа обусловлена многими обстоятельствами, в числе которых исторические условия его развития и становления, климатический фактор и т. п. В итоге «все или ничего, сейчас или никогда», без полутонов; «победа или смерть» без компромиссов. Эта склонность русского народа к достижению результата не самым надежным, но зато самым коротким путем «quick-and-dirty» и явилась одной из причин предпочтения радикальных течений либерализма. Второе замечание состоит в том, что умеренные направления либерализма обращались, как правило, в большей степени к индивиду, поощряя его к расчетливым эгоистическим действиям против всех остальных членов общества, воспринимаемых им как конкурентов, денно и нощно возводящих препятствия на пути достижения вожделенного персонального материального благополучия. Для русской культурной традиции такая установка была совершенно чуждой и абсолютно неприемлемой. Правда в разумении русского человека была одна на всех – поэтому общинному, коллективистскому духу русского человека куда понятней были социализм и коммунизм с их бесклассовостью, равенством, круговой порукой, товариществом и взаимовыручкой, а не индивидуализм с его неотъемлемым неравенством и конкурентной борьбой.

В жарких партийных и межпартийных дискуссиях, острой газетной полемике и в жестоких актах террора незаметно подошел 1905 год, разочаровавший в существующей власти даже патриотов из-за бездарного поражения режима в русско-японской войне. Теперь жажда скорых перемен захватила и их. По царскому манифесту был образован русский парламент – Дума, который получил кое-какие властные полномочия, например, законотворческую инициативу, право на непосредственное участие в обсуждении и утверждении бюджета. Одновременно появились относительно крупные либеральные легальные партии, в первую очередь кадеты и октябристы. Мы не станем здесь давать (как это было в случае с Рейхстагом Веймарской республики) характеристику всему спектру русского либерализма той поры по одной простой причине – думские партии и сам российский парламент находились тогда в зачаточном состоянии, в противоречивом периоде становления, поэтому наделение политических сил того времени какими-то устойчивыми характеристиками было бы весьма условным. С одной стороны, многие из активных деятелей этих партий были очень тесно связаны с правящим режимом, поэтому они последовательно выступали против насильственных планов переустройства общества, во всем согласуясь с деятельностью правительства. По их мнению, необходимые стране реформы должны были проводиться только сверху. А партию октябристов времен премьерства Столыпина можно определенно назвать правящей. С другой стороны, левый фланг тех же партий имел постоянные контакты и даже разрабатывал тактику совместных действий с радикальными либералами, которые исповедовали в числе прочих и нелегальную борьбу с режимом. Эта борьба подразумевала проведение радикальных реформ снизу, не исключала также революционный путь и прочие насильственные методы свержения существующего политического устройства страны. Главным же в деятельности Государственной Думы являлось то, что подавляющее большинство думских фракций старалось превзойти друг друга только по степени сенсационности «изобличений режима», уделяя совсем немного времени кропотливой, ответственной работе по совершенствованию государственных механизмов, по приведению их в состояние, отвечающее требованиям современности. На такую деятельность, требующую терпения, мудрости, опыта, готовности к компромиссам, у депутатов Государственной Думы не оставалось ни времени, ни сил.

«Положительная политическая программа не у всех была одинаковой: существовали и либералы, и радикалы-демократы, и социалисты-народники, отрицавшие развитие капитализма и требовавшие сохранения общины, и социалисты-марксисты, призывавшие к развитию капитализма и отрицавшие полезность крестьянской общины. Но не в этих деталях программы было дело, и внутреннее, духовное различие между представителями разных партий и направлений было очень незначительным, ничуть не соответствуя ярости теоретических споров, разгоравшихся между ними. Положительные идеалы и разработанные программы реформ, вообще взгляды на будущее были делом второстепенным; ибо в глубине души никто не представлял себя в роли ответственного, руководящего событиями политического деятеля. Главное, основная точка устремления лежала не в будущем и его творчестве, а в отрицании прошлого и настоящего».

Семен Франк «Крушение кумиров»

Достаточно разогретую в начале XX века политическую атмосферу России еще более раскалила начавшаяся Первая мировая война. Теперь революционная нетерпимость российских либералов стала неудержимо проникать через грязные, сырые окопы и в толщу простого народа. В результате активной пропагандистской работы всех либеральных сил, русская армия за короткий срок перестала быть армией и превратилась в плохо организованные толпы вооруженного народа. Призрачная возможность вторжения либерализма в широкие пределы России в XIX веке во втором десятилетии XX века предстала перед страной как неотвратимая неизбежность.

 

2.1. Первое нашествие либерализма

К началу 1917 года народы России переживали настоящее бедствие, вызванное продолжительной, изнуряющей мировой войной, которая с нарастающим темпом пожирала огромные людские, денежные и материальные ресурсы страны. Война не имела ясных, четко сформулированных целей и потому обоснованно казалась народу бессмысленной бойней. В результате к четвертому году войны идолу революции стало поклоняться почти все население России. Правящий царский режим только усугублял создавшуюся ситуацию непонятным народу безразличием как к его тяжелому положению, так и к огромному числу жертв, понесенных боевыми частями на фронтах. К этому добавилась оскорбительная для глубоко религиозного населения России интрижка царской фамилии с простым мужиком, сектантом-хлыстом Распутиным, загадочным образом заполучившим фантастическое влияние не только на царскую семью, но и на высшие сферы российского общества. К концу 1916 года законная российская власть совершенно потеряла авторитет практически среди всех слоев народа, что в его глазах сделало ее нелегитимной и недееспособной. Огромная страна совместными усилиями радикального либерализма с одной стороны и махрового традиционализма, не желающего поступаться принципами, с другой стороны, была подведена к самому краю пропасти. До падения в нее достаточно было малейшего, самого слабого толчка.

«Революция носилась в воздухе, и единственный спорный вопрос заключался в том, придет ли она сверху или снизу. Дворцовый переворот обсуждался открыто, и за обедом в посольстве один из моих русских друзей, занимавший высокое положение в правительстве, сообщил мне, что вопрос заключается лишь в том, будут ли убиты и император и императрица или только последняя; с другой стороны, народное восстание, вызванное всеобщим недостатком продовольствия, могло вспыхнуть ежеминутно».

Джордж Бьюкенен «Мемуары дипломата»

«Это было 27 февраля 1917 года. У же несколько дней мы жили на вулкане… В Петрограде не стало хлеба – транспорт сильно разладился из-за необычайных снегов, морозов и, главное, конечно, из-за напряжения войны…

Василий Шульгин «Дни»

Произошли уличные беспорядки… Но дело было, конечно, не в хлебе… Это была последняя капля… Дело было в том, что во всем этом огромном городе нельзя было найти несколько сотен людей, которые бы сочувствовали власти… И даже не в этом… Дело было в том, что власть сама себе не сочувствовала…

Не было, в сущности, ни одного министра, который верил бы в себя и в то, что он делает… Класс былых властителей сходил на нет… Никто из них неспособен был стукнуть кулаком по столу… Куда ушло знаменитое столыпинское “не запугаете”?. Последнее время министры совершенно перестали даже приходить в Думу… Только А. А. Риттих самоотверженно отстаивал свою “хлебную разверстку”. Но, придя в “павильон министров” после своей последней речи, он разрыдался.

К сожалению, чуда не произошло – России от последнего толчка в пропасть спастись не удалось. Февральская революция 1917 года, вызванная, казалось бы, ничего не значащими грабежами нескольких хлебных лавок в Петрограде, одной мощной волной смыла без остатка все опоры и малейшие частички многовековой прежней власти. Миру явилось новое неустойчивое образование, не имевшее ничего общего с прежней царской Россией кроме территории.

«Революцию все ждали, и все же она пришла неожиданно. Особенно в момент ее прихода мало кто предвидел в ней начало конца Российского государства; мало кто верил в возможность развития крайних течений до степени полного забвения интересов государства. Поэтому вначале приход революции приветствовался всеми, начиная от рабочих и кончая главнокомандующими фронтами <…>.

Атаман Семенов «О себе»

Надо сказать, что внутренняя политика императорских правительств последних лет действительно подготовляла почву для недовольства в самых широких слоях населения. Особенно многомиллионное крестьянство имело все основания желать радикальных перемен, будучи ограничено в гражданских правах и остро нуждаясь в увеличении своих земельных наделов».

Так, совершенно искренне, пишет о грянувшей революции в своих мемуарах один из активнейших участников белого движения атаман Семенов. Бескровная Февральская революция для большинства народа, включая его высшие слои, явилась очистительным дождем, вскрытием застарелого нарыва, поэтому была встречена с огромным воодушевлением практически всем населением огромной страны. Сам генерал Корнилов, возглавивший всего через несколько месяцев контрреволюционный мятеж, нацепил в эти дни на грудь красный бант. Поэтому так называемая «теория заговора», согласно которой революция 1917 года представляется как хорошо спланированная и блестяще проведенная акция неких заговорщиков, кучки темных сил, внезапно ударивших ножом в спину дотоле процветавшей, привольно жившей, не знавшей и не ведавшей проблем и горя России, мягко говоря, плохо стыкуется с исторической действительностью.

Однако одно дело – произносить с трибуны под бурные аплодисменты пламенные речи, наполненные яркими метафорами и ядовитым сарказмом, направленным против действий «бездарного» царского правительства, и совсем другое оперативно решать огромный объем накопившихся и продолжавших расти с огромной скоростью старых и новых проблем. Поэтому у новой власти, в самом ее верху, революционная эйфория быстро сменилась растерянностью, переходящей в полную беспомощность. Временное правительство безуспешно пыталось с помощью все тех же хорошо заученных в Таврическом дворце агитаторских приемов запустить в работу сломанный государственный механизм и с помощью пламенной революционной риторики организовать эффективное решение актуальных задач на фронте и в тылу. Но даже выдающиеся ораторские способности не могут заменить собой грамотных практических действий.

Одновременно стали появляться популистские, совершенно безответственные документы, такие как, например, непонятного происхождения Приказ №i, которые окончательно ликвидировали всякие разумные представления о власти, дисциплине и управлении, не только в обществе, но и в армии. Страна быстро погружалась в беспросветный либеральный хаос и анархию. Заполыхали помещичьи усадьбы, диким образом начал осуществляться земельный передел, активно разворовывались казенное имущество и склады. На фронтах теперь решения о проведении тактических и даже стратегических операций принимали солдатские комитеты отдельных воинских подразделений, что сделало вполне обыденной совершенно невообразимую для нормальной армии ситуацию, когда одна такая военная часть на основании решения комитета остается отсиживаться в окопах, а соседняя часть идет в бой, оставаясь неприкрытой с фланга.

Вот что сообщает о том трагическом периоде русской истории, в котором причудливо смешались святая вера в прекрасное завтра с горьким разочарованием в варварском сегодня, сторонний наблюдатель, член французской военной миссии в Петрограде Жак Садуль.

«Ежедневные убийства офицеров. 43 тысячи из них изгнаны из войск своими же солдатами и бродяжничают по стране. Солдаты не доверяют теперь и ими же избранным комитетам, отказываются им подчиняться. Массовое дезертирство. Отказы идти в бой. Как за несколько месяцев, в разгар войны, под немецкими снарядами вернуть к жизни эту плоть без души, все части которой поражены болезнью?

Жак Садуль «Записки о большевистской революции»

Да, кроме того, что может сделать даже многочисленная армия без поддержки тыла?

Но если дисциплина на фронте продолжает падать, то в тылу уже царит анархия.

Последние полгода Правительство страной не правит, Милюковы, Керенские – неэнергичные, непоследовательные и неспособные чего-либо добиться идеологи-краснобаи. Административный и экономический механизм рассыпается в прах. Воровство, грабежи, убийства происходят, следует признать, среди всеобщего спокойствия, безразличия».

Никакая самая богатая, успешная и благополучная держава даже в мирных условиях не может долго пребывать в подобном состоянии полной дезорганизации власти, упадка общей дисциплины, разложения нравов.

Не выдержала этого безвременья и Россия – власть, «валявшуюся в грязи», подобрала партия большевиков. И то, что после «безвременья» Временного правительства власть оказалась в руках большевиков, также не было случайностью. Обратимся за подтверждением к тем же запискам Жака Садуля.

«Петроград. 25 окт. (7 нояб.)

Жак Садуль «Записки о большевистской революции»

…Большевики все более воодушевляются. Меньшевики, кое-кто из них, по крайней мере, ходят мрачные. Им не доверяют. Они не знают, на что решиться. Поистине среди всех этих революционеров лишь большевики, инициативные и дерзостные, похожи на людей дела <…>

Петроград. 26 окт. (8 нояб.)

…Наши официальные круги, похоже, решительно недооценивают значение могучей и организованной акции большевиков. Главное, на мой взгляд, не понимают, до какой степени эта акция соответствует общему настроению. Я писал вам по приезде. Из 100 русских 80 – откровенные большевики, остальные 20 – большевики стыдливые <…>

Петроград. 27 окт. (9 нояб.)

…Я не большевик. Я вижу, сколь велико зло, принесенное России демагогической пропагандой большевиков. Я вижу даже, что можно было сделать и что не было сделано, чтобы отсрочить их выступление, разделить его, отвести его. Сегодня же большевизм – это факт. Я его констатирую. Он – сила, которой, на мой взгляд, никакая другая сила в России не может противостоять».

Что же сделало большевиков в тот переломный, трагический период русской истории непобедимой силой, которой даже многочисленная и популярная среди простого народа партия эсеров не смогла составить конкуренции? Ответ на этот вопрос предельно прост и общеизвестен – силы большевиков вдохновлялись и удесятерялись марксовой теорией научного коммунизма, «железными» законами истмата и диамата, классовой теорией строения общества. Все остальные либеральные теории в тот момент не смогли противопоставить марксизму ничего внятного. Своей убийственной логикой бородатый ученый дядька из Европы, «научно» доказавший неизбежность смены общественно-экономических формаций и окончательную победу в финале бесклассового общества равных свободных тружеников, легко обезоружил любые другие либеральные варианты достижения всеобщей гармонии и счастья, сделал их «ненаучными», а, значит, неосуществимыми и утопическими. И одновременно до зубов вооружил большевиков, которые с помощью стройной и убедительной марксистской аргументации оказались способны производить неизгладимое впечатление даже на самого ярого своего противника, чтобы затем привлечь его в свои ряды. Разумеется, законы диалектики мало интересовали русского крестьянина, но из горячих речей многочисленных большевистских агитаторов он хорошо понял, что все беды и страдания, которые он терпеливо сносит, происходят из-за отжившего свой век «неправильного» устройства общества; что «отжившие классы» упорно этот порядок защищают, и что счастья у этого крестьянина не будет до тех пор, пока он сам эти «реакционные классы» так или иначе не искоренит. Агитация эсеров по своему радикализму мало отличалась от агитации большевиков – немедленная национализация земли с последующей раздачей крестьянам, по сути дела, дополняла и подкрепляла большевистскую пропаганду. Крестьянину и его собрату в окопе солдату не было дела до того, за кого выступал очередной агитатор – «за большевиков, али за коммунистов». Им совершенно неинтересно было знать, имелись ли различия в программах социалистических партий, кто будет гегемоном предстоящей революции и возможна ли победа социализма вообще без прохождения капиталистической стадии развития общества. Важным для них было то, что они видели собственными глазами, что ребята-социалисты насмерть бились с царем и помещиками за народное счастье, за правду и справедливость и потому заслуживали с их стороны уважения и всяческой поддержки. Поэтому нет ничего удивительного в том, что социалистические партии на выборах в Учредительное собрание набрали в общей сложности более 80 % голосов. Россия того времени была насквозь пропитана радикальным либерализмом и другого для себя пути, кроме как социалистического, просто не видела. В 1917 году подавляющее большинство народа России решительно отвернулось от традиционализма и от почти всех наполнявших его составляющих – монархов, господ, попов, сословий. Все разом стали товарищами и братьями. В тот переломный момент традиционализму удалось сохранить в российском обществе только общинноколлективистские ценности, основанные на традиционных понятиях православного христианства – всеобщей любви, добра и справедливости, хотя сама православная церковь была подвергнута при этом жестоким гонениям за бывшее тесное сотрудничество с ненавистным царским режимом. Все традиционные устои прежнего общества, кроме равноправного солидарного коллективизма, горячо пропагандируемого всеми социалистическими партиями и вполне закономерно ставшего высшей ценностью нового российского общества, подверглись жесткой ревизии и, как правило, беспощадно отбрасывались за ненадобностью. Такова была воля народа, и граждане, не желавшие признать этот выбор народа, автоматически становились его врагами. Эта особенность того времени достаточно убедительно отражена и в истории белого движения, и в мемуарах его лидеров. Один факт переодевания фигуры национального масштаба того времени Корнилова в крестьянские обноски, чтобы таким образом незаметно пробраться на «верный» юг, говорит сам за себя. Прочие «ваши превосходительства», выбросив золотые эполеты в кусты и сменив папахи с кокардами на картузы со сломанными козырьками, запросто исполняли роли денщиков у младших офицеров с той же целью. Они вполне обоснованно опасались за свои жизни – народ России больше не хотел их принимать в любом виде. Ту же картину генералы увидели и на «вожделенном юге» – он оказался не таким уж верным, как это представлялось противникам октябрьского переворота, когда они на севере прятались от революционных солдат в чужих одеждах в вагонах третьего класса. Так же, как и коренная Россия, юг был пропитан идеями революции и вовсе не желал возврата старых порядков. Больше того, лидер донского края атаман Каледин уже в декабре 1917 года выступил за создание революционного Совета на Дону, и даже Корнилов, видимо желая иметь там своего человека, предложил Деникину стать членом Совета, на что получил от последнего вежливый отказ. Формирование будущей Добровольческой армии, сыгравшей роль детонатора в развернувшейся чуть позже братоубийственной Гражданской войне, проходило практически в глубоком подполье, без объявления приказов, провозглашения ясных целей и простого перечисления имен ее лидеров.

«Донская политика привела к тому, что командующий Добровольческой армией генерал Корнилов жил конспиративно, ходил в штатском платье, и имя его не упоминалось официально в донских учреждениях».

Антон Деникин «Очерки русской смуты»

«Реакционное» казачество на самом деле оказалось настолько революционным, что только что сформированной Добровольческой армии, не нашедшей на казачьих землях ни малейшей поддержки и насчитывавшей по самым оптимистичным подсчетам 4 тысячи бойцов, не оставалось ничего иного, как уходить подальше от надвигавшихся революционных отрядов большевиков.

«В конце января генерал Корнилов, придя к окончательному убеждению о невозможности дальнейшего пребывания Добровольческой армии на Дону, где ей при полном отсутствии помощи со стороны казачества грозила гибель, решил уходить на Кубань. <…>

Антон Деникин «Очерки русской смуты»

29-го Каледин собрал правительство, прочитал телеграммы, полученные от генералов Алексеева и Корнилова, сообщил, что для защиты Донской области нашлось на фронте всего лишь 147 штыков и предложил правительству уйти. “Положение наше безнадежно. Население не только нас не поддерживает, но настроено к нам враждебно. Сил у нас нет, и сопротивление бесполезно. Я не хочу лишних жертв, лишнего кровопролития; предлагаю сложить свои полномочия и передать власть в другие руки. Свои полномочия войскового атамана я с себя слагаю”. И во время обсуждения вопроса добавил: “Господа, короче говорите. Время не ждет. Ведь от болтовни Россия погибла!”. В тот же день генерал Каледин выстрелом в сердце покончил жизнь…»

И дальнейший путь Добровольческой армии, ее Ледяной поход только подтверждали слова Каледина о том, что белое движение направлено против народной воли и не может иметь успеха. Кульминационным пунктом этого, по сути дела с самого начала обреченного на поражение движения стала попытка взятия Екатеринодара. По нормальной военно-стратегической логике, любые военные действия после разгромного поражения одной из сторон ведут к скорому окончанию войны и началу ведения мирных переговоров. По этой логике Гражданская война в России должна была закончиться именно здесь, едва начавшись. Но у гражданских войн свои законы. Против штурма Екатеринодара возражали все генералы Добровольческой армии, кроме самого Корнилова и Алексеева – Добровольческая армия была совершенно измучена в предшествующих боях и требовала отдыха. Но командующий настоял на своем. Штурм должен был начаться 1 апреля, а 31 марта утром, во время рутинной пристрелки орудий красными, один шальной снаряд случайно попал в единственный дом и именно в ту комнату, где в одиночестве находился генерал Корнилов. Генерал получил смертельные ранения и вскоре скончался. Казалось, само провидение ясно указало на бессмысленность и даже преступность ведения дальнейших боевых действий. Но нет, верные приказу погибшего командующего генералы Добровольческой армии, окончательно рухнувшей духом после мистической гибели своего любимого командира, тем не менее, повели свои подразделения в бой, в котором потерпели сокрушительный разгром.

И вот, когда остатки разбитой под Екатеринодаром армии, едва насчитывавшей две тысячи человек, по ночам, заметая следы, прячась в балках, бросая тяжелораненых на расправу большевикам, с 30-ю оставшимися снарядами спасались от красных отрядов паническим бегством, вот тогда Деникин должен был всех построить и честно в глаза всем сказать: «Ребята, гражданская война окончена. Войну мы проиграли, потому что народ не разделяет наши ценности и не хочет нас. Всем спасибо, все свободны». Но, к сожалению, далеко не у всех царских генералов, за исключением того же Каледина или Брусилова, хватило мужества признать этот очевидный факт, и жестокая братоубийственная война между традиционной Россией и Россией либеральной еще долго продолжалась, безжалостно унося жизни огромного числа наших соотечественников.

Примечание . Странные высказывания на темы гражданской войны порой приходится выслушивать в современных российских Talk Show. Так, на одном из них известный историк уверенно заявил, до глубины души изумив всех сидящих с ним за одним столом, что белое движение было в своей основе либеральным и боролось за либеральные принципы и ценности; что русский народ в октябре igiy года отверг «свободу», подаренную ему в феврале и добровольно выбрал «несвободу». На наш взгляд, это в значительной степени упрощенное утверждение не отражает в полной мере той сложной политической ситуации в России, которая сложилась в ней после случившихся одной за другой двух либеральных революций, и приводит к принципиально неверным выводам. Чтобы избежать ошибок в этом важном вопросе нам, во-первых, не следует осуждать наших предков за тот или иной сделанный ими выбор, хотя бы только потому, что он был сделан ими искренне и они не щадили своих жизней, отстаивая с оружием в руках его правомерность. А во-вторых, мы не должны так категорически противопоставлять Февраль Октябрю. В феврале igiy года многоликая гидра либерализма ворвалась в традиционную Россию сразу со всем множеством своих голов. Либерализм был представлен тогда всем своим спектром, начиная от праворадикальных и кончая леворадикальными течениями. В результате февральской революции все направления либерализма в равной степени получили, в конце концов, реальные шансы на овладение властью, поэтому Февраль приветствовался абсолютно всей либеральной общественностью и ей сочувствующими. Но каждая из либеральных голов по-прежнему эгоистично продолжала вынашивать планы собственного безраздельного господства над обществом. Это и погубило вдохновенный порыв Февраля. Никто из либеральных деятелей не хотел уступать ни пяди представителям других либеральных течений и партий. Больше того, в самих партиях не было единства; из-за острых разногласий в теории и практике либерализма, руководство партий постоянно испытывало конфликты и кризисы недоверия и разочарования со стороны рядовых членов, что приводило партии к полной дезорганизации и политической неустойчивости. Вместо неотложной разработки единой стратегической линии обеспечения выживания и спасения отечества от военного поражения, либералы погрязли в междоусобных разборках, следствием чего стала калейдоскопическая смена председателей Временного правительства, что окончательно деморализовало и сделало совершенно недееспособным само российское правительство в тяжелых условиях ведущейся войны.

В стране наступил полный паралич власти, и от поддержки ее официальных представителей отказались даже недавние их преданные сторонники, и, прежде всего, верховное командование армией. Многие бывшие горячие приверженцы Февральской революции решили, что тот хаос, который обрушился на страну после Февраля, не стоил отказа от института монархии. Они вполне искренне считали, что для блага страны и народа нужно как можно быстрее вернуться в те добрые старые времена, когда над 1/6 суши Земли простиралась длань православного царя. Более стойкие продолжали свято верить в идеалы Февраля, однако, в силу разных причин, они были бессильны нормализовать политическую, экономическую и социальную ситуацию в стране, которая все больше выходила из-под контроля правительства. Тысячелетняя великая держава на глазах теряла управляемость. Так имеем ли мы право осуждать большевиков за то, что они в этой всеобщей грызне оказались самыми сплоченными, решительными и последовательными борцами за свои идеалы и вернули власти авторитет, а стране управляемость, хотя и не совсем демократическими способами? Неумолимая справедливость исторической логики заключается в том, что в итогераз-драй и хаос, воцарившиеся в стране после Февраля, а заодно и другие либеральные идеи победила самая решительная и лучше других организованная политическая сила. Победу этой силе, прежде всего, обеспечили популярные в народе либеральные лозунги и призывы. Провозглашенная в ноябре 1917 года большевиками «Декларация прав народов России» представляла собой яркий образец самой радикальной либеральной программы, включавшей даже сверхлиберальное право народов на свободное самоопределение вплоть до полного отделения. И этот призыв к отказу от старого, насквозь прогнившего режима, к новой, справедливой жизни был услышан и с энтузиазмом принят подавляющим большинством русского народа.

Разумеется, оказавшиеся несостоятельными и отстраненные от власти прочие либеральные силы тут же составили победителям непримиримую оппозицию. Для организации ощутимого отпора торжествующим большевикам, вчерашние властные либералы беспринципно пытались объединяться со всеми силами, в том числе и с обиженными ими в феврале монархистами. Поэтому уверенно заявлять о том, что образованное в противовес красным белое движение в своей основе было либеральным – недопустимое преувеличение. На самом же деле нам сегодня очень трудно судить, какова была подлинная мотивация белого движения, на каком мировоззренческом фундаменте оно базировалось – на традиционном или на либеральном. Нам будет проще решить эту задачу, если мы попытаемся ответь на такой вопрос – какими чувствами, порывами и желаниями руководствовались солдаты и офицеры Белой армии, вступая в смертельную схватку с красными? Судя по воспоминаниям активных участников тех событий, все же большая часть рядового, а особенно офицерского состава Белой армии страстно желала вернуть Россию к навсегда потерянному традиционному укладу, включая реставрацию монархии. Вот свидетельство одного из главных участников тех событий – генерала Деникина:

«Еще менее, конечно, могло удовлетворить офицерство мое “непредрешение” и в особенности моя декларация с упоминанием об «Учредительном собрании» и “народоправстве”. Начальники бригад доложили мне, что офицерство смущено этими терминами /…/.

Антон Деникин «Очерки русской смуты»

Наша единственная задача – борьба с большевиками и освобождение от них России. Но этим положением многие не удовлетворены. Требуют немедленного поднятия монархического флага. Для чего? Чтобы тотчас же разделиться на два лагеря и вступить в междоусобную борьбу? Чтобы те круги, которые теперь если и не помогают армии, то ей и не мешают, начали активную борьбу против нас? Чтобы 30-тысячное ставропольское ополчение, с которым теперь идут переговоры и которое вовсе не желает монархии, усилило Красную армию в предстоящем нашем походе?»

Личный состав Белой армии, похоже, изо всех сил стискивал зубы, чтобы не заорать во всю глотку: «За веру, царя и Отечество!». И только по тактическим соображениям, из опасения потерять последних союзников в своей борьбе и выполняя распоряжение командующего, офицеры Белой армии сквозь сжатые челюсти, кое-как выдавливали из себя лозунг «Вся власть Учредительному собранию!», которое, кстати, состояло из тех же самых деятелей Временного правительства, бездарно и окончательно развалившего страну.

Понятно, что вокруг штабов Белой армии отиралось множество бывших депутатов и всевозможных членов, среди которых имелись и убежденные, последовательные либералы. Но руководители белого движения считали именно их главными виновниками развала русской армии и последовавших затем революционных потрясений, поэтому влияние этих деятелей на формирование стратегических задач Белой армии было минимальным.

И деникинское народоправство, кстати, также не имеет никакого отношения к либерализму. Под этим термином подразумевалось традиционное земское самоуправление и традиционная прямая общинная демократия, т. е. те традиционные институты местного народовластия которые веками прекрасно уживались с институтом помазанника божьего – монархизмом.

Та же история восторженного принятия практически всем народом революционных перемен повторилась и в Сибири, далекой от потрясавшихся бурными событиями столиц, не избалованной периодической печатью и частыми визитами агитаторов. На удивление и в ней, малонаселенной, далекой и холодной Сибири, народ также не желал старорежимной жизни и всем сердцем приветствовал свержение монархии и наступательное движение революции. Этот факт констатирует в своих мемуарах лидер белого движения в Сибири – атаман Семенов.

«Вскоре же по поручению Верховного правителя мною был представлен ему план дальнейшей борьбы с большевиками. В основу этого плана мною были положены главным образом соображения и данные о настроениях народных масс и их отношении к нам и преследуемым нами целям. Результаты данных, представленных Верховному правителю, были весьма неутешительны для нас: народ слепо верил обещаниям большевиков и стремился к миру во что бы то ни стало. Безответственная агитация социалистов и их обещания переустройства мира вызывали раздражение против белых, которых считали единственным препятствием на путях ко всеобщему умиротворению и работе по проведению необходимых и благодетельных реформ. Мы, не желая обманывать народ, не могли обещать ему тех благ, на которые не скупились наши противники, и народ верил не нам, а им, и потому нас не поддерживал и считал за смутьянов, преследовавших свои эгоистические цели».

Атаман Семенов «О себе;

Ввиду этих обстоятельств даже Верховный правитель Сибири – Колчак, в своем тронном обращении к народу не смог открыто сформулировать свою политическую позицию – он равным образом отверг и прошлый режим самодержца, и новую многопартийную систему, заставив своих приверженцев ломать голову над неразрешимой загадкой – какой же тогда неведомый третий путь избрал их вождь?

Драматизм того времени заключался в том, что честнейшие, преданнейшие своей родине и своему народу люди, с молоком матери глубоко впитавшие в сознание традиционные ценности – верность отчизне и данной ей присяге, высокие понятия о чести и достоинстве, не размениваемые ни на какие материальные блага, не смогли смириться с полным поражением своих идеалов любви и веры и ввергли тем самым свою родину и свой народ в неисчислимые бедствия и страдания. В той гражданской войне не было ни правых, ни виноватых, а были только жертвы чести, долга, идей и нерушимой, единожды даваемой отечеству присяги.

Глубокий раскол когда-то единой мировоззренческой позиции целого народа предельно обострил политическую ситуацию в российском обществе. Русский максимализм, и без того не знавший полутонов, взвинтился до предела. «Кто не с нами, тот против нас» – только так теперь отвечала каждая политическая сила на предложение о сотрудничестве. На великодушное предложение большевиков, имевших с конца октября и власть, и силу, о совместном формировании правительства сначала меньшевики, затем партия эсеров высокомерно ответили отказом. Большевики остались в одиночестве и почувствовали себя загнанными в угол. «Изолируя нас, вы нас обрекаете на самоубийство!» – восклицал Ленин. Правда, Троцкий был настроен не столь пессимистично. А загнанное в угол существо, будь то человек, зверь или их сплоченные объединения, с которыми обошлись таким же образом, способно на удивительное мужество и стойкость, в обычной жизни никак не проявляющиеся. Поэтому большевики мужественно и отчаянно сопротивлялись своему уничтожению сначала разгоном депутатов Учредительного собрания, состав которого уже не соответствовал сложившемуся к началу 1918 года раскладу политических сил в стране, а затем яростно защищаясь от белых армий и интервенции бывших союзников. Братоубийственная гражданская война в России вовсе не была неизбежной, но все-таки случилась из-за не пожелавших поступаться принципами одних рыцарей – чести, и оставшихся в гордом одиночестве других рыцарей – революции. Обвинение в разразившейся кровавой бойне только одной из противоборствующих сторон представляется необъективным и ошибочным. А тем более ошибочной выглядит попытка объяснения всех тех сложных, трагических событий каким-то одним заговором. Безусловно, в кризисные времена в любой стране, тайно или явно, консолидируются всевозможные силы, имеющие общие интересы. Кто-то желает просто половить рыбку в мутной воде, кто-то хочет заполучить долговременное политическое влияние, а кто-то хочет навсегда прибрать к своим рукам власть. Любая из этих сил старается привлечь к решению своих задач и иностранные заинтересованные круги. Россия в этом смысле не была исключением. Царизм обвинял большевиков в пораженчестве, а его лидера, Ленина, в прямом сотрудничестве с кайзеровской Германией. Когда же произошла революция, и монархисты потеряли власть, многие из них, только для того, чтобы эту власть вернуть, вдруг возжаждали раскрыть все фронты для пропуска немецких войск в охваченный революцией Петроград. Только немецкий кулак, с их точки зрения, мог восстановить порядок в этой стране. Нет, двойная революция 1917 года не была заговором и подлым ударом в спину ничего не знавшей и ничего не ведавшей, процветавшей России. Обе революции были осознанным выбором русского народа либеральной модели построения общества. Однако это утверждение нужно сопроводить важной оговоркой: в дважды подтвержденном всенародном либеральном выборе присутствовала принципиальная уступка традиционализму в виде наследования новым обществом старого коллективистского духа традиционной русской общины: товарищества, содружества, солидарности, круговой поруки, равенства и взаимопомощи с сопутствующими им понятиями о достоинстве, чести и справедливости.

Критическое отступление. В смутные 90-е годы указом президента РФ Ельцина государственный праздник 7 ноября день Великой Октябрьской социалистической революции, был неправедно и бесчестно переименован в безликий «день согласия и примирения». Сгорая от желания вымарать в отечественной истории все непонятные и неприятные для нового режима странички, новая администрация Кремля даже не заметила, в какой постыдной роли она оказалась. Великая революция, которая коренным образом на практике изменила представления человечества о социально-экономической организации общества, которая явила миру могучее величие силы духа русского народа, разом принявшего новую, манящую модель жизнеустройства, вдруг по милости новых правителей предстала умиротворяющим междусобойчиком. Революция, которая и есть ярчайшее выражение несогласия большой группы униженных и оскорбленных людей, была припудрена и прикрыта ухмыляющейся клоунской маской. Позже и этот псевдопраздник был отменен. Таким образом, у великого народа была отнята его великая история – история его великого духовного подъема и великой трагедии. Ни одно правительство ни одной страны мира не смеет так глумиться над народными жертвами и народной памятью. Все страны мира, независимо от их размеров, времени существования, насыщенности историческими событиями, бережно сохраняют в исторической памяти народа все его взлеты и падения, даже если они не имели никакого мирового значения. Правители России считают возможным отказываться от эпохальных исторических событий, если они им не подходят по каким-то только им известным соображениям. Между тем, Октябрьская революция, в сравнении с сопоставимыми революциями, была практически бескровной, чем уже заслуживает глубочайшего внимания и уважения. В те тревожные дни октября 1917 года ни одно регулярное вооруженное подразделение не согласилось защищать недееспособное Временное правительство. И оно позволило себе трусливо прятаться за хрупкими девичьими спинами вызванного специально для этих целей женского батальона смерти, оставшегося единственным верным непопулярному правительству. В Москве на защиту законной власти были посланы мальчишки-юнкера без офицеров – офицеры и солдаты предпочли исполнению долга перед тем же правительством теплые постели. Без особых сложностей захватив Зимний дворец, балтийские матросы, которых забыли перед тем обучить хорошим манерам, обошлись с женским батальоном по древнему праву победителя. Но кто виноват в этих напрасных жертвах? Кто несет ответственность за невинно убиенных в Москве мальчишек-юнкеров? Только те, кто без всякой надежды послал их на бойню.

За сравнительно мирно свершившейся революцией последовала жестокая братоубийственная Гражданская война, огромного числа жертв которой тоже могло не быть, но одни не хотели поступаться принципами, а другие выстраданными в ссылках и тюремных камерах идеями. Однако от этого героизм, мужество и самоотверженность, проявленные с обеих сторон, готовность огромных народных масс идти на любые жертвы и лишения ради отстаивания своих идей и защиты своих попранных прав и интересов, не становятся менее значительными. Преступно об этом забывать, поэтому государственный праздник 7 ноября день Великой Октябрьской социалистической революции, нужно вернуть на листки календаря как можно быстрее. Образцом в деле возвращения исторической справедливости для нас должна стать Франция. 14 июля, день взятия Бастилии, стал тем общенародным национальным праздником, которым сегодня гордятся все французы, только спустя добрую сотню лет после произошедших реальных событий. Далеко не все французы приветствовали его введение в 1880 году. Многие из них взятие Бастилии и последующие революционные потрясения и войны не без оснований считали национальной трагедией, а вовсе не символом обретения народом свободы. Однако такое отношение к вновь установленному празднику оставалось недолгим, и вскоре все французы с радостью и гордостью стали его отмечать как национальную святыню. Мы тоже не имеем права разбрасываться своим историческим наследием, поэтому войне с памятниками, прижившейся с недавнего времени в нашем отечестве, должен быть положен конец. Однобокое восприятие нашей истории, непосредственно зависящее от сиюминутных конъюнктурных политических соображений, необходимо, в конце концов, преодолеть, и перед нами должна предстать подлинная история нашего народа без тенденциозных перехлестов. И одна из самых трагических страниц нашей истории – революция и гражданская война – должна быть достойна представлена памятниками обеим противоборствовавшим сторонам, а не только одним большевикам, как это было до 1991 года, и не одним лидерам белого движения, как это стало модным сегодня. Памятники героям той и другой стороны, прежде всего, нужны для воспитания в подрастающих поколениях верных представлений об истории и культуре собственного народа, чтобы они смогли, пользуясь опытом своих предков, избежать тех же ошибок. А во-вторых, герои революции и сопротивления должны своим суровым, застывшим в бронзе взглядом предупреждать потомков о том, к каким трагическим последствиям может приводить неумение и нежелание политических оппонентов находить общий язык и устраивающие всех решения. Российские политические деятели должны наконец-то понять, что с политическим соперником нужно уметь договариваться, а не косить его с тачанок и не расстреливать из танковых пушек – для народа такие варианты ведения полемики неприемлемы и убийственны.

Итак, свершилось. Звезда либеральной свободы взошла над Россией: власть в последней абсолютистской монархии Европы перешла в руки одного из самых крайних течений либерализма. Вдохновленные своей победой, большевики тут же приступили к исполнению программных положений марксизма: фабрики – рабочим, земля – крестьянам, мир – народам. Но в тяжелых условиях Гражданской войны, отсутствия опыта и квалифицированных кадров вся большевистская программа свелась к национализации, конфискациям и реквизициям. Наступило время военного коммунизма с его продпайками, фактической ликвидацией товарно-денежных отношений, принудительным трудом и продразверсткой. Прямой коммунистический эксперимент закончился плачевно – повсеместное недовольство властью, вооруженные бунты, недостаток продовольствия и острый дефицит товаров. Национальная экономика не подавала признаков жизни. Но, к счастью для России, руководство большевистской партией в тот сложнейший период возглавлял Ленин – опытный, чуждый догмам, инициативный политик, обладавший к тому же тонким чутьем и огромным организаторским талантом. Он не стал добивать погибавшую страну марксистскими догмами и волевым усилием перенаправил вектор русского либерализма с крайнего кроваво-красного направления в желтый центр введением НЭПа. Эту радикальную смену ориентиров было очень сложно осуществить на практике – ведь соратники по партии совершенно не были готовы после всех побед над «проклятым капиталистическим прошлым» своими руками возвращать это прошлое, хоть и в урезанном виде, но на прежнее место. Тем не менее, Ленину эта операция полностью удалась, и Россия вздохнула свободнее. Эту заслугу Ленина перед Россией отметили даже его самые яростные враги.

«Русский народ в свое время поверил партии и пошел за ней, ожидая от нее осуществления обещанных мероприятий и улучшений. И поддержка народа была столь сильна, что небольшая в численном отношении партия большевиков поборола в конце концов все препятствия, стоявшие на ее пути к власти. Ленин, руководивший партией в первые дни ее диктатуры, правильно учитывал роль партии в государственном строительстве, и потому он не колебался изменять и совершенно выбрасывать те пункты партийной программы, которые, как выяснила практика, оказались нежизненными или неприспособленными к характеру и интересам русского народа».

Атаман Семенов «О себе»

Следующую заметную смену направления вектора русского либерализма произвел Сталин, сместив острие вектора в обратном направлении – влево от центра. Можно высказать предположение, что Сталин был более склонен к догматизму, чем Ленин, стараясь приблизить курс строительства социализма в СССР ближе к теоретическим положениям марксизма. Но, скорее всего, им и его товарищами в этой смене курса руководила практическая сторона вопроса. Ведь после почти 10-летнего царствования НЭПа и расцвета товарно-денежных отношений неумолимо набирал обороты процесс «обуржуазивания» первой в мире республики рабочих и крестьян, партия коммунистов теряла авторитет и свою основную базу – рабочих (непрерывно шел процесс аграризации народного хозяйства), а мелкая буржуазия, наоборот, укреплялась и стала потихоньку подбираться к власти. Поэтому у Сталина и его товарищей не оставалось никакого другого выхода для сохранения власти в своих руках, как радикально избавиться от набиравшего силы конкурента в лице новой буржуазии. Заодно, тем самым, большевики хотели вернуть себе уважение со стороны низового партийного звена, кадровых рабочих и беднейшего крестьянства, которое было утрачено за время НЭПа: в этот период на словах большевиками провозглашалось обобществление производства, а на деле поощрялся рост частного капитала и ненавистного класса буржуев. И обе эти важные для большевиков задачи были решены путем решительного слома главной подпитывающей базы опасного конкурента – мелкотоварных крестьянских хозяйств, в ходе громогласно провозглашенного курса на полную коллективизацию. К глубокому удовлетворению ортодоксальных марксистов кулачество было ликвидировано как отживший эксплуататорский класс, в полном соответствии с социал-дарвинистскими установками марксизма. Попутно была решена задача подготовки фундамента для строительства мощной социалистической индустрии, жизненно необходимой в условиях недружественного капиталистического окружения. Невинной жертвой нового курса правительства большевиков стало традиционное крестьянство, исчезнувшее практически со всей территории СССР.

На протяжении последующих 25-ти лет жизнь больше не баловала народы СССР. В середине 30-х годов вектор русского либерализма был смещен Сталиным еще левей и оставался неподвижным на этом направлении до самой смерти «вождя всех времен и народов». Этой очередной корректировкой курса русский либерализм обязан, скорее всего, жесткому тираническому характеру Сталина, сложившемуся за время его пребывания у власти. Сталин с некоторого времени доверял только силовым методам решения всех проблем, и марксистская теория классовой борьбы с ее классовыми врагами, ставшими автоматически врагами народа, подходила ему как нельзя лучше. Таким образом он мог легко расправляться с оппозицией и вообще с любыми популярными политическими фигурами СССР, если он находил их опасными для своего авторитета. К тому же, к середине 30-х годов у русского социализма появилась значительная проблема. Дело в том, что классиками марксизма дата прихода светлого будущего – коммунизма, в страну победившего пролетариата точно указана не была, но, судя по их туманным высказываниям, его построение не должно было и чрезмерно затягиваться. Ленин, например, время прихода коммунизма оценивал в 15–20 лет после полной победы пролетарской революции. Страна напрягалась изо всех сил, пятилетки выполнялись в четыре года, но вожделенного рая с его «каждому по потребностям» на горизонте не наблюдалось. Как же могли рассуждать Сталин, его соратники и партийные товарищи рангом пониже в данной ситуации? А вот так: «Гениальный европейски образованный бородатый мужик по фамилии Маркс создал единственно верное учение, которое твердо обещало – все получат по потребностям. Его гениальный, единственно верный ученик Ленин вырвал с нашей помощью власть в России у прогнившего старого режима и заявил – время пошло, через 15–20 лет все, согласно учению моего гениального учителя, получат по потребности. Указанное время прошло, но ничего кроме мозолей, горбов и шишек никто не получил. Почему? Ведь учение единственно верное! Ясно почему – затесались в наше общество сомневающиеся и враги. Истребить их всех и сразу – и остальные верные ленинцы-сталинцы немедленно получат по той самой потребности, которая нам от начала была обещана».

Так снова, с революционной остротой и социал-дарвинистской непримиримостью к отжившим формам, в стране уже совсем было победившего социализма, всплыл марксистский лозунг о классовой борьбе, классовой непримиримости и необходимости революционного насилия, в соответствии с которым уже в планомерном порядке выявлялись и устранялись враги народа. Лозунг Сталина об обострении классовой борьбы по мере приближения к социализму стал основанием для проведения массовых репрессий.

Затем последовала страшная война, за ней послевоенное восстановление народного хозяйства. Этот период русской истории был временем экстремального напряжения всех сил и возможностей народа. Что же заставляло эти огромные массы простых, зачастую малограмотных людей совершать героические подвиги на фронтах и в тылу, да в таком массовом количестве, что подвиги становились повседневностью? Хорошо отлаженный репрессивный аппарат или же глубокое внутреннее убеждение в правоте того дела, которому служишь, в истовой вере в светлое будущее? Что же сделала либеральная система под названием «коммунизм» всего за 20 лет с русским народом? Какой ключик отыскала в его душе, что в условиях куда более тяжелой и жертвенной жизни он не взбунтовался, как при традиционном царском режиме, а все терпеливо сносил, работал и воевал, не щадя себя и других. А ведь судьба ему предоставила шанс бросить все и переметнуться в совсем другие условия жизни – в цивилизованную Европу. Почему же только единицы им воспользовались? Почему остальные, прячась от врага в лесах, на подпольных квартирах, игнорировали его заманчивые призывы о переезде в европейские благоустроенные дома с горячей водой и теплыми туалетами, а продолжали, замерзая в землянках и поминутно рискуя жизнью, бороться с цивилизованными пришельцами до последней капли крови? Как это можно объяснить с точки зрения здравого смысла?

Прежде всего, эту феноменальную самоотверженность невозможно объяснить существованием в СССР пусть самого совершенного в мире и беспощадного репрессивного аппарата. Тот, кто хотя бы немного знаком с организацией производства, подтвердит, что приставлением комиссара, чекиста или солдата с винтовкой к каждому рабочему месту невозможно добиться инициативной работы, удвоения и утроения норм производительности; в таких рабских условиях просто невозможно появление Стаханова и массового движения, связанного с его именем. Тем более невозможно с помощью штыка добиться того, чтобы в хаосе отступления люди заботились не о себе, а перевозимом ими оборудовании, и на новом месте без плана и надлежащей подготовки делали все возможное и невозможное, чтобы перевезенные груды железа в сказочно быстром темпе превращались в отлажено работающие производственные цеха, поставляющие в нужном количестве необходимую продукцию фронту. Во всех этих случаях нужно, чтобы исполнитель сам изнутри чувствовал неугасимую потребность в своем личном участии в общем деле, чтобы им целиком владело высокое чувство гордости и ответственности за свой труд. Только в этом случае возможны те явления беспримерной военной и трудовой стойкости и мужества, которые ежеминутно демонстрировали народы СССР. Тот же героизм и массовую самоотверженность простые беспартийные советские люди проявляли и в мирное время, восстанавливая разрушенное войной народное хозяйство и одновременно решая целый комплекс важнейших научно-технических, организационных и производственных задач, начиная от создания ядерного щита, разработки собственного ядерного оружия и кончая освоением космоса и мирного атома. Не отставала и социальная сфера – медицинское обслуживание населения, образование, научные исследования – все осуществлялось на самом высоком мировом уровне и семимильными шагами двигалось вперед. Какая страна может похвастаться теми успехами, которые имел СССР к началу 60-х годов буквально во всех мыслимых сферах человеческой деятельности, причем после разрушительной войны и находясь при этом во враждебном окружении и плотной политической изоляции?

На наш взгляд, первоначальный, оглушительный социально-экономической успех либеральной модели под названием «коммунизм», запущенной в 1917 году в России, заключался в том, что эта модель предусматривала в качестве основного направления развития построение бесклассового общества равных возможностей, в котором бы неукоснительно соблюдались свобода и равенство всех людей без исключения. Уже само это положение полностью совпадало с вековой мечтой русского народа, было воплощением его идеала. Причем в русском, адаптированном варианте этой модели основной упор делался на построение такого общества, в котором в неискаженном виде сохранялись бы и традиционные ценности русского народа, такие как соборность, коллективизм (человек человеку друг, товарищ и брат); примат общественного над личным (жила бы страна родная, прежде думай о родине); готовность принятия жертвы ради товарищей, общего дела. Свято веря в возможность достижения этого идеала, превозмогая перегибы классовой борьбы, жесткий пресс партийной диктатуры и неимоверные бытовые трудности, советский народ практически в боевых порядках мобилизационной экономики с воодушевлением упорно двигался к заветной цели, расценивая все трудности и жертвы как временные явления.

Однако мобилизационный стиль руководства, боевой клич «даешь!» Перекоп, Днепрогэс, Берлин, Целину, не могли служить вечно в качестве основных организационных принципов и мотивационных стимулов построения светлого коммунистического завтра. Осознавало это и руководство КПСС. Советский народ, выстоявший в жесточайшей войне, понесший в ней огромные жертвы, ежедневно совершавший трудовые подвиги в мирном строительстве, заслуживал лучшей участи, чем та, в которой нужно было без конца брать штурмом непокоренные вершины. И русскому варианту либерализма во внутренней политике не оставалось ничего другого, как отказаться и от диктатуры пролетариата и от социал-дарвинистского наследия марксизма – классовой борьбы.

Эта очередная, эпохальная смена курса была проведена в два крупных этапа. Первый этап начался с прочтения Хрущевым секретного доклада на XX съезде КПСС в 1956 году. В этом докладе партия признала порочной и впредь недопустимой практику революционного насилия, фактически – государственный терроризм, в отношении всех, без исключений, слоев населения страны, списав все прегрешения и преступления теоретических положений марксизма о классовой борьбе и диктатуре пролетариата на культ личности Сталина. Само же марксистское учение осталось при этом незапятнанным и не подвергалось ни малейшему сомнению и тем более ревизии. Сразу после съезда началось важное преобразование всей гуманитарной среды обитания советского человека. Оно коснулось как высших властных структур, где основным принципом работы провозглашался принцип социалистического демократизма, включающий строгую коллегиальность в работе, отчетность и выборность, так и пересмотра исторических, культурных и нравственных форм оценок настоящего и недалекого прошлого. Весь комплекс этих идеологических преобразований в СССР был призван, по сути дела, раскрыть мир советскому человеку во всех его ярких красках и ставил точку на его черно-белом революционном восприятии, сводившим все явления жизни к короткой формуле: друг – враг, свой – чужой. Помимо того, жирная точка ставилась и на мобилизационном образе жизни советского человека: появился широкой выбор мест проживания, учебы, работы, мест отдыха. СССР стал активно участвовать в различных международных, в том числе массовых, культурных и спортивных мероприятиях, проводить у себя международные фестивали. Этот период был назван «хрущевской оттепелью», что довольно точно соответствовало оптимистическим настроениям советского человека того времени. Биполярное до того мироощущение советских людей с этого момента быстро становилось многополярным.

Второй этап изменения содержания русского либерализма стартовал на XXII съезде КПСС. Этот съезд торжественно принял третью Программу партии – программу построения коммунистического общества в СССР. В Программе было заявлено, что социализм, построенный в СССР, навсегда решил вековечную социальную проблему – упразднил наличие в обществе антагонистических классов, и в СССР отныне существует только два дружественных класса – рабочий класс и крестьянство. Вместе с прослойкой – интеллигенцией, они образуют нерушимый социально-политический союз, цементирующий единство советского народа. Это важнейшее заявление означало, что СССР достиг вековой мечты человечества – ему удалось построить общество равных возможностей, в котором гарантируются каждому гражданину основные политические свободы, важнейшие социальные права и категорически исключаются все виды дискриминаций – по расовому, половому, классовому, религиозному и имущественному признакам. До наступления полного счастья оставалось решить только вопрос создания соответствующей материально-технической базы коммунизма, которая бы бесперебойно обеспечивала удовлетворение разумных потребностей всего населения СССР. И в этом заявлении не было ничего фантастического – Советский Союз лидировал тогда в мире и по темпам развития экономики, и в разработках высоких технологий, первым вывел человека в космос. Итак, XXII съездом КПСС была подведена решительная черта под тяжелейшим периодом беспредельного властвования в России одного из самых радикальных течений либерализма, предусматривавшего в теории и на практике жестокую расправу с «отжившими свое», «эксплуататорскими» слоями общества. Диктатура пролетариата, классовая борьба с ее социал-дарвинистской начинкой оставались в прошлом, перед народами СССР разворачивались огромные перспективы для построения гармоничной, счастливой и благополучной жизни для всех членов общества на основе солидарного, свободного труда, дружбы народов и неограниченного совместного творчества. В новом обществе не было места оскорбительному неравенству, дискриминации, национальной и расовой неприязни, вражде, борьбе классов, экономическому эгоизму, эксплуатации человека человеком и бесчеловечной конкуренции. И это было закреплено Программой партии в моральном кодексе строителя коммунизма. За исключением первого пункта, в котором граждане СССР призывались по большевистскому обычаю к преданности делу коммунизма, весь моральный кодекс, декларированный новой Программой КПСС, в сущности, повторял традиционные ценности русского народа, служившие для него испокон веку в качестве высших нравственных принципов, по которым он на протяжении всей своей долгой истории безошибочно определял, что в этом мире есть правда, добро и справедливость, а что есть неправда, зло и обман.

Но прошло всего 25 лет, и радужные надежды на появление на 1/6 части суши земной поверхности первого, самого справедливого и свободного общества всенародного счастья, о котором веками мечтали простые русские люди, превратились в дым межнациональных пожарищ и пепел расстрелянного танковыми пушками здания парламента вместе с находившимися в нем демократически избранными народными депутатами. Так что же произошло с СССР и его народами за эти два с небольшим десятка лет, в течение которых реальная перспектива построения общества-мечты была полностью утрачена?

Причин крушения грандиозного проекта было много, но, как представляется теперь, все они не носили фатального характера, т. е. не было среди них ни одной, которая была бы непреодолима. Наоборот, все трудности и проблемы были преодолимы и устранимы, но при условии наличия у высшего руководства страны соответствующей квалификации, творческого, ответственного подхода к своим обязанностям и, самое главное, искренней любви к своей родине и народу. К несчастью, как раз этих качеств у советского руководства не оказалось. Догматизм и корысть возобладали над разумом и долгом. Подробней причины крушения СССР приводятся нами в первой книге «Управление мировоззрением». Здесь же, в раскрытие темы этой книги, нужно добавить следующее. Уже в 60-х годах стало для всех очевидным, что мировое общественное развитие существенно отклонилось от траектории, начертанной Марксом, и направилось к светлому будущему другим путем, который указали еще в XIX веке центристские социал-либеральные и социал-демократические течения либерализма. Этот путь не требовал обязательности пролетарских революций и установления диктатур одного класса. Светлое будущее в этих вариантах наступало в результате мирной, постепенной передачи государству все больших возможностей для справедливого распределения национального продукта, национальных богатств. Поэтому, встав на этот путь, империализм в развитых странах совсем не торопился загнивать и повсеместно уступать место новым социалистическим республикам. Больше того, никаких, даже малейших, признаков скорой победы коммунизма в мировом масштабе и, соответственно, полного исчезновения мировой системы капитализма с карты мира не наблюдалось. Да, Советский Союз имел куда более высокие темпы роста экономики, чем любая развитая страна Запада; да, распалась колониальная система; да, на Западе по-прежнему существовала безработица, а в США дискриминация чернокожих и коренного населения. Но ничего похожего на скорый закат и гибель, как то настойчиво утверждалось в отчетных докладах КПСС с трибун всех съездов, не просматривалось и в микроскоп. Даже заявления о кризисе мировой капиталистической системы были более чем сомнительны. Рабочие в развитых странах получали неплохие деньги и имели все необходимое для удобной, даже комфортной жизни и зачастую больше того, что имели советские рабочие. Противоречия между трудом и капиталом были не так катастрофичны, как это представлялось марксизмом-ленинизмом, и к тому же успешно устранялись с помощью хорошо развитого профсоюзного движения. Социальная защищенность наемных работников в европейских странах также мало уступала социальной защищенности трудящихся первой страны социализма. Свойства капитализма явно изменились со времен начала века, но никто из идеологов партии не был готов, да и не хотел объяснить советским людям, как и почему прежде кровожадный и лютый зверь под названием «капитализм» вдруг превратился в доброго, пушистого домашнего зверька. Говорилось только о неотвратимом процессе разложения капитализма и ничего о кейнсианской революции в США, создавшей мощный средний класс; очень мало о «шведском социализме», еще меньше об обществе благоденствия, позволившему Великобритании решить гору социальных проблем неимущих классов и т. д. И все эти изменения капитализм был вынужден произвести, в том числе и под впечатляющим воздействием на весь мир примера первой советской республики рабочих и крестьян. К сказанному нужно добавить, что все существенные, заметные изменения «лица капитализма» происходили далеко не спонтанно и тем более не в порядке лихорадочного тушения пожара. Нет, эти изменения производились по хорошо продуманным, подробно разработанным, долговременным стратегическим планам, составленным в результате огромной творческой работы, проделанной несколькими десятками «фабрик мысли». Эти «фабрики мысли», во-первых, в мельчайших подробностях, вдоль и поперек изучали успехи СССР, его достоинства и недостатки. В результате они намного лучше знали характер, образ мысли и настроения народов СССР, чем собственные руководители. Основываясь на этих знаниях, они, во-вторых, неустанно создавали новые экономические, идейно-политические и философские теории и концепции (например, теорию конвергенции), которые смогли бы перехватить инициативу у популярного в мире марксизма. Советское же и партийное руководство молчало, смертельно пугаясь одной мысли о том, что пора бы потревожить священные марксистские догмы. Так же мало оно изучало успехи развитых стран Запада, полагаясь всего лишь на один институт США и Канады, бессменный директор которого, академик Арбатов, руководствовался в своей работе единственным и до изумления странным лозунгом: «Мы должны сделать Советский Союз другом США». Этим безмолствием, фактическим капитулянтством, конечно же, в полной мере воспользовалась враждебная пропаганда и начала планомерно раскачивать советский корабль, только что набравший полный ход. На раскачивание советского корабля потребовалась всего пара десятилетий, и к концу 80-х годов мощная, умелая, хорошо подготовленная идеологическая машина Запада легко, как бумагу, смяла захиревшую идеологию СССР, ничего в своем арсенале не имевшую, кроме изжеванных догм марксизма о победоносной мировой пролетарской революции.

Однако в сохранении верности догматам марксизма-ленинизма любой ценой заключалась куда более трагическая ошибка, чем потеря инициативы и, в конечном счете, полное поражение в идеолого-воспитательной работе. Марксизм, как мы уже неоднократно говорили, представляет собой разновидность либерализма, точнее, одно из крайних, левых его направлений. Но способ его обоснования и принцип существования совершенно такой же, как и любого другого либерального направления, а именно, это принцип слепого следования некоей, якобы идеальной системе, разработанной на основе «объективных законов» каким-то гением или лауреатом Нобелевской премии, которая в финале неминуемо должна привести человечество к желаемому результату – всеобщему счастью и благоденствию. Другими словами, задача человека, руководителя состоит в том, чтобы в обществе установить такие законы и правила, которые бы в точности отвечали требованиям произвольно выбранной социально-экономической теории или системы, а дальше вопрос благосостояния и процветания общества должен был решаться сам собой, с помощью «невидимых рук», в автоматическом режиме. В марксизме этот принцип выглядел так – мы, коммунисты, с помощью пролетариата ликвидируем в нашем обществе паразитический класс кровопийц-эксплуататоров, а дальше свободный труд свободного народа начнет творить чудеса: «все источники общественного богатства польются полным потоком». Марксистская установка о неизбежности прихода светлого будущего сослужила плохую службу реальным строителям этого будущего. XXII съездом КПСС было во всеуслышание возвещено, что все необходимые и достаточные условия для построения в СССР коммунистического общества созданы. Это означало, что в силу вступают некие невидимые объективные законы развития общества, которые, как в сказке о Золушке, сделают из замарашки принцессу. В итоге на практике получилось: «хочешь идти на работу – иди, работай; не хочешь ходить – не ходи, не работай», но в том и другом случае наступление светлого завтра неотвратимо. Такое понимание своей ответственности перед обществом породило в широких массах народа мощные иждивенческие настроения. И хотя везде висели плакаты «Кто, если не мы, когда, если не сейчас!», они не могли поменять всеобщего настроя на то, что один раз правильно выбранная система сама приведет человека к обществу благоденствия, без всяких усилий с его стороны. Внутреннее напряжение советских людей, которое на протяжении всех предшествующих периодов не оставляло их в покое и все время твердило «давай-давай», сменилось благодушием и отстраненной интеллигентской созерцательностью, часто переходящей в скептицизм и огульное охаивание всего и всея. Плакаты времен Гражданской войны «Ты записался добровольцем?» ушли в прошлое. Над ними начали сначала потихоньку, потом все громче, посмеиваться. Личная ответственность очень многих «строителей коммунизма» за общество, за положение дел в стране растворилась в огромном «МЫ», спряталась за спинами других. Советский народ был деморализован: высокая мотивация ответственного труда ушла в прошлое. На первый план у многих начали выдвигаться эгоистичные, корыстные интересы и мотивы деятельности. Яд недоверия и все более крепнущий скептицизм начали разъедать советское общество.

Советские люди, таким образом, оказались в прочной теоретической, мировоззренческой и философской ловушке, которая невозможна ни в классическом традиционализме, ни в одной из форм неколлективистского либерализма, основывающихся на индивидуализме и конкурентной борьбе. В указанных либеральных системах, несмотря на родство с марксизмом в смысле идеализации системы и придания ей всерегулирующего начала, все же в огромной степени важны и стимулы личной ответственности, которые в этих системах не только не отмирают, но и получают второе дыхание. А в традиционализме такая ловушка исключена в принципе, поскольку человек в нем наделяется полной свободой, собственной волей и произволением и должен для себя решать все сам, советуясь при этом по своему выбору только с богом или с дьяволом. Соответственно, Страшный суд также предусматривал только персональную ответственность.

Вдобавок к тому, изначально в самом марксизме (как и в классическом традиционализме) из-за его склонности к догматизму, основанной на утверждении его «единственной научной верности», было плохо развито такое важное свойство либерализма, как гибкая приспособляемость к меняющимся условиям жизни. Вообще, принципиальная несгибаемость характерна для любых радикальных политических течений. Русский же марксизм, все больше обретая черты традиционализма, менее других становился способным к изменчивости и все более бронзовел, полностью повторяя ошибку русского классического традиционализма. В СССР позднего периода не нашлось лидера ленинского масштаба, способного взять на себя ответственность за корректировку теории, приведение ее в соответствие с современностью (такую корректировку, кстати, вполне можно было бы произвести, даже не выходя за рамки того же диамата, что было наглядно доказано

Китаем, где по счастью, здравомыслящий лидер нашелся). Никаких новых идей, а тем более новых теорий, советскому обществу предложено не было. Чтение брежневской трилогии вслух на всех углах – это все, на что были способны ответственные за идеологию партийные товарищи того времени. Поэтому советский вариант марксизма все более окостеневал, а весь этот период получил название «застоя».

Качественное изменение общего настроя советского народа произошло не сразу, но разрушительный процесс был запущен. По инерции, полученной от мощного рывка 30–50 гг., могущество СССР продолжало расти. Вместе с ним росло и благосостояние простых людей. Но вместе с ним вырастали и сомнения, порожденные указанными несоответствиями марксистской теории реальной жизни, которые бездействующая «руководящая и направляющая» партия не спешила разрешать. И все же, к формальному началу процесса разрушения СССР – перестройке, страна достигла невиданных нигде в мире ранее высот: бесплатные квартиры, медицинское обслуживание и самое лучшее образование; обеспеченная старость, низкий криминалитет, полное отсутствие признаков национальной розни и вражды; высокий уровень общей культуры населения, поголовное среднее образование; массовая оздоровительная и профилактическая работа с населением, эффективная государственная забота о материнстве и детстве; неукоснительно соблюдаемые права на труд и на отдых трудящихся; общедоступные театры, библиотеки и все достижения культуры и искусства; собственная научная школа, обеспечившая огромный прогресс науки и техники, и многое, многое другое, чем советские люди могли с полным основанием гордиться. Не случайно люди старшего поколения в своем большинстве вспоминают о том времени, как о потерянном рае. И основанием для таких заявлений служат не только ностальгические воспоминания об утраченной молодости.

Но 1985 год уже стоял на пороге.

 

2.2. Второе нашествие либерализма

И вот в Россию ворвалась вторая революция. Она также, как и первая, начала века, проходила под «свободным» знаменем либерализма. И в этот раз русский народ, никогда не знавший золотой середины и по-прежнему верный своему максималистскому характеру, снова остановил свой выбор на самом радикальном течении либерализма. Но теперь, бросившись в другую, правую, крайность, он выбрал ультрамодный неолиберализм с его монетаризмом и полным отрицанием роли коллектива, общества и государства. Таким образом, на священном посту великого кормчего, обязанного привести корабль страны в светлое будущее, была произведена существенная замена: вместо освобожденного от эксплуататорских оков труда рулевую вахту принял капитал, также совершенно свободный от всякого контроля со стороны общества и государства. Однако этим отличительные особенности либеральной революции конца века далеко не ограничивались. Другое важное отличие последней русской революции заключалось в том, что она была навязана народу сверху. Сегодня уже можно с полной уверенностью говорить, что если бы не перестройка в исполнении Горбачева и компании, логично переросшая в разрушительный неолиберальный произвол 90-х годов, то Россия не потеряла бы 50 % своего населения, не вернулась бы к границам XVII века; население ее коренной территории не сокращалось бы на 1 млн. человек в год и ничего бы не знало ни о беспризорных детях, ни о национальной вражде и этнических войнах, ни о крайней нищете, ни о разрушении производства, социальной системы, науки и культуры; ни о шоке 92 года, ни о дефолте 98 года, ни о кризисе 08 года, ни о Беслане. Все было бы иначе и определенно лучше, не возьмись генсек КПСС в 1985 за радикальные реформы в условиях полного отсутствия каких-либо актуальных теоретических разработок и широко обсужденных и тщательно подготовленных планов развития. В худших традициях номенклатурного-бездумно-го верхоглядства он решился заменить (или надежно прикрылся?) тяжелую, кропотливую и ответственную работу по подготовке и проведению реформ демагогическим цитированием избитых мест из работ классиков марксизма-ленинизма, решая огромный комплекс народнохозяйственных и социальных проблем спонтанно, в режиме работы пожарной команды. Поэтому неудивительно, что корабль под названием СССР, управляемый этим капитаном, сначала внезапно потерял ход, а затем и вовсе быстро пошел ко дну под точными и расчетливыми ударами окрепшего неолиберализма, унося с собой в пучину все огромные достижения советского народа вместе с моральным кодексом строителя коммунизма. И впервые за всю тысячелетнюю историю России над ее бескрайними просторами разнесся свирепый рык джунглей: «каждый сам за себя», сменив традиционное «один за всех и все за одного».

В безвозвратной потере бывшими советскими людьми морального кодекса и его замене на громко провозглашенные в ходе перестройки неолиберальные ценности состоит третья особенность либеральной революции 90-х. Как мы уже знаем, неолиберальные ценности, или ценности фундаментального либерализма, основываются, прежде всего, на абсолютном культе индивида и примате рыночных отношений в обществе, которым безусловно должно подчиняться все общественное устройство. Коллективизм, солидарность, помощь слабым и беззащитным, вмешательство государства в экономику рассматриваются в системе неолиберальных ценностей как вредные и даже опасные покушения на якобы естественные законы рынка. Отрицание любых форм сотрудничества и взаимопомощи, утверждение рынка и конкурентной борьбы как высших ценностей любой человеческой организации, по мнению неолибералов, неоспоримо обосновывается научными теориями, приводящими в качестве доказательной базы известные явления природы, в частности, «научно доказанную» (очень хочется добавить и «единственно верную») теорию естественного отбора. Поэтому нет ничего удивительного в том, что первым делом новая русская либеральная революция беспощадно расправилась с коллективизмом, т. е. с исконной русской общинной традицией. Как уже говорилось выше, революция начала века, разрушив часть традиционных скрепов, которыми веками держалось русское общество, а именно монархию, сословность и существенно ограничив влияние на общество традиционных религий, все же оставила в неприкосновенности общинный, соборный дух русского народа в форме товарищеского коллективизма. Позже этим духом была пронизана вся организация советского общества. Теперь же, в конце XX века, после глумливой расправы над традиционными братскими, товарищескими отношениями между людьми и сведению всех форм общественных связей к примитивным купи-продажным сделкам, на всем постсоветском пространстве и, в особенности, в русском обществе не осталось более никаких ценностей, способных реально связать отдельных людей в народ. Человек был принудительно отрезан от общества, и все его усилия теперь направлялись только на получение личной материальной выгоды, которая отныне провозглашалась единственно достойной целью жизни каждого отдельно взятого гражданина. К сожалению, последовавшее в результате перестройки формальное расширение прав Православной Церкви никак не повлияло на эту подмену и поэтому не смогло компенсировать невосполнимую для всего народа потерю. Надежных скрепов, тысячу лет удерживавших русский народ в осознании своей общности, самобытности, неповторимости, гордости и величия, больше не существовало – началась необъявленная война всех против всех.

Возникает естественный вопрос: как же такое, глубоко противное веками складывавшемуся характеру русского народа, изъятие его основополагающей ценности – «откуда есть пошла русская земля» – могло так легко, без заметного сопротивления произойти? При ответе на этот вопрос мы получаем четвертое отличие либеральной революции в России конца XX века. Дело в том, что, благодаря НТР, арсенал средств идеологической обработки населения к концу XX века пополнился мощными стратегическими средствами промывания мозгов – электронными СМИ. И успех той или иной идеологической установки стал зависеть не от того, насколько точно эта установка соответствует социально-экономическим, культурным, нравственным, эстетическим и этическим интересам широких слоев населения, а определялся только простейшим обстоятельством принадлежности электронных СМИ к определенной политической группе, которая выражает такую установку. Сами технологии промывания мозгов, адаптированные к любым слоям населения, были просты в обращении и очень эффективны в оказании нужного действия на массы. К началу 90-х годов, после «успехов» тэтчеризма и рейганомики, эти технологии прошли серьезную проверку на практике и поступили на вооружение российских неолиберальных сил. Пятая колонна неолиберализма в СССР отлично себе представляла широчайшие возможности электронных СМИ и блестяще ими воспользовалась, не оставив никаких шансов на оказание действенного сопротивления профессиональным партийным идеологам старой школы вроде Егора Лигачева. В результате советскому народу почти на подсознательном уровне было внушено, что счастье и изобилие возможно достичь только путем расчленения общества на свободные мельчайшие частички – атомы-индивиды, которые в непрерывной, бескомпромиссной конкурентной битве между собой обеспечат обществу процветание, а его членам высокое благосостояние. О проигравших в этой борьбе говорилось мало или вообще ничего. Сотрудничество, любые коллективные формы общественно-полезного труда теми же СМИ a priori признавались неэффективными и с порога предавались анафеме, как пещерный атавизм. Неолиберальные СМИ убеждали обывателя со всех сторон, что только предприимчивый частнособственнический дух может спасти Россию и вывести ее на столбовую дорогу прогресса, по которой шагает все человечество, а коллективизм, наоборот, способен ее только окончательно погубить. Причем неолиберальное чудо-спасение, как утверждалось теми же СМИ, должно было произойти максимально быстро – в 500 дней, а то и меньше. И даже в этом либералы конца XX века отличались от большевиков – те такого скорого прихода коммунизма не обещали, хотя спасение также видели только в самом быстром и радикальном сломе прежней отжившей системы. По большому счету, сама идея построения совершенно новой, успешно функционирующей социально-экономической модели страны на дымящихся развалинах огромного, высокоразвитого народно-хозяйственного комплекса СССР за 1,5 года представлялась всякому нормальному человеку полным бредом. Тем не менее, нашлось достаточно много людей, в т. ч. и среди технической интеллигенции, которые, благодаря СМИ, приняли ненаучную неолиберальную фантастику за чистую монету и стали настойчиво высказываться за проведение «шоковой терапии» вопреки всякой логике.

Критическое отступление. К сожалению, сегодня трудно сказать, какая часть населения СССР оказалась тогда пораженной агрессивной неолиберальной пропагандой. Все опросы, которые тогда проводились, велись с серьезными нарушениями принятых в мире норм. Опрашивались, например, «случайные» прохожие, расходившиеся по домам после митинга в поддержку радикальных реформ, и оказывалось, что 99 % населения страны страстно их желает и ни дня без них прожить не может. Вообще в то время даже откровенный подлог в среде «демократически» настроенной интеллигенции считался чуть ли не высшей доблестью. Показателен случай с будущими высшими чиновниками постперестроечной России: после знаменитого октябрьского пленума ЦК, на котором партийное руководство с удовлетворением услышало невнятное оправдательное лепетанье Ельцина, закончившееся просьбой об отставке, ярый демократ и будущий министр печати и информации РФ Полторанин, явно неудовлетворенный пришибленной позицией своего шефа, написал другой, пафосно-обличительный текст, который немедленно растиражировал и, ничуть не смущаясь, выдал его за подлинную, якобы украденную из ЦК стенографическую запись речи Ельцина. Фальшивка блестяще сработала: страна решила, что Ельцин – это и есть тот несгибаемый борец за народное дело, которого все так долго ждали. Ее разрушительный эффект усилила традиционная черта русского характера – не давать в обиду слабых, униженных и оскорбленных. По стране прокатились митинги под лозунгом «Руки прочь от Ельцина!», и внимание всего населения обратилось к нему, как к мессии. В блеске взошедшей над Россией звезды царя Бориса все остальные политические фигуры СССР мгновенно растаяли как прошлогодний снег. Заметив свою ошибку, ЦК КПСС все же опубликовал официальный стенографический отчет с того пленума, однако было слишком поздно – Ельцин уже получил к тому времени от народа неограниченный кредит доверия, который ему верно служил вплоть до его добровольной отставки. А запоздавшую публикацию подлинной речи Ельцина те же самые «демократы» на этот раз запросто объявили фальшивкой, и доверчивый народ с той же невинной легкостью проглотил и этот очередной их подлог. Как очевидец тех событий, могу сказать, что в среде технической интеллигенции количество людей, легко попадавшихся на такие незатейливые трюки рвавшихся к власти «демократов», было значительным. Многие хорошо образованные люди точно также некритично восприняли и призывы к проведению радикальных реформ, всем сердцем «уверовав» в благотворность «шоковой терапии». Совершенно непонятной, необъяснимой и дикой представляется сегодня та ситуация, когда по незначительным причинам, практически из ничего, в нормально выглядевших внешне людях закипала неутолимая революционная страсть, жажда потрясений и требование бескомпромиссного применения технологий «quick-and-dirty». И это притом, что итээровцы конца века были на порядок образованнее своих предков, делавших революцию 1917 года. Часто они же их осуждали за максимализм и экстремизм и тут же сами впадали в еще большую нетерпимость и радикализм. Мощность пропагандистской машины масс-медиа оказалась много сильней немалых знаний, опыта жизни, благоразумия и элементарной предусмотрительности значительного числа наших соотечественников. Святая обязанность homo sapiens – думать собственной головой – была ими под воздействием СМИ прочно забыта.

Так или иначе, но советский народ, одураченный электронным агитпропом, выдал неолибералам карт-бланш на блиц-спасение России. На роль спасителей выдвинулись самые оголтелые представители отечественного неолиберализма, фанатично, без тени сомнений преданные идеям монетаризма Фридмана, правому радикализму Хайека, тэтчеризму и рейганомике. Их также, как и революционеров начала века, очаровывали логично выстроенные, подтвержденные формулами системы экономического и социального устройства общества, в которых, однако, реальному человеку с его заботами, слабостями и духовными переживаниями места не отводилось.

«Шло обсуждение социальных вопросов по строительству школ, по пенсиям, к тому времени почти обнуленным, по сбережениям граждан, тоже превратившимся в пыль. И все тот же один из авторов этой статьи проинформировал Гайдара о том, что в Зеленограде наша медицина зафиксировала 36 смертей из-за голода. На это Гайдар ответил просто: идут радикальные преобразования, с деньгами сложно, а уход из жизни людей, неспособных противостоять этим преобразованиям, – дело естественное. Тогда его спросили: Егор Тимурович, а если среди этих людей окажутся ваши родители? Гайдар усмехнулся и сказал, что на дурацкие вопросы не намерен отвечать».

Юрий Лужков, Гавриил Попов «Еще одно слово о Гайдаре»

«…Чубайс: “Не беда, если вымрут 30 млн. россиян в результате реформ. Не надо делать из этого трагедии: родятся и вырастут новые люди, адаптированные к новым условиям жизни”».

Анатолий Шутов «На руинах великой державы»

Выше мы уже ссылались на предельно безнравственные высказывания по поводу «лишних людей» родоначальников фундаментального либерализма – Мальтуса и Рикардо, от которых кровь стынет в жилах. Но там речь шла о судьбах десятков тысяч людей, и произносились они два столетия назад. Доморощенным же современным русским неолибералам потребовались уже десятки миллионов жизней их сограждан и только для того, чтобы воплотить в жизнь до смерти полюбившийся им неолиберальный проект. Причем, в отличие от теоретических изысков англичан с их виртуальными жертвами, только в мыслях авторов безжалостно предававшимися на растерзание либеральному Молоху, жертвы пришествия неолиберализма в Россию давно стали реальностью, хотя пока и не достигли той величины, которую расчетливо предусмотрел на эти цели Чубайс.

Критическое отступление. Я не могу привести аналогов жажды подобного людоедства соотечественников соотечественниками из всемирной истории. Герои первой революции – большевики были значительно милосердней и куда более миролюбиво настроены даже по отношению к своим классовым врагам. Они великодушно предлагали всем «эксплуататорам» отказаться от своего прошлого, перевоспитаться и перейти на сторону победившего пролетариата. И таких, «вновь обращенных», было немало: в подавляющем большинстве все они получили значительные государственные, дипломатические и военные посты. Только не сдавшийся враг подлежал уничтожению. В отличие от большевиков, властные либералы второй революции запрограммировали досрочную отправку в лучший мир десятков миллионов обычных людей, своих сограждан, даже не спрашивая их мнения на этот счет. Они самочинно присвоили себе право распоряжаться человеческими жизнями по правилам известной детской игры: «кто не спрятался, я не виноват!». Единственное сравнение, которое при чтении этих выдержек приходит на ум, так это секретные совещания в ставке Гитлера с высшими чинами СС. Там тоже шла речь об избавлении от лишних людей в миллионных количествах. Но обреченные на смерть совещавшимися главарями рейха люди, по нацистской теории, были представителями «низших» рас, чужих народов, а протоколы тех совещаний были секретными. И за короткий срок – менее чем за 10 лет, эта человеконенавистническая политика целого государства и его правящей верхушки потерпела полный крах и была осуждена международным трибуналом.

Но беда России и ее народов заключалась не только в циничном презрении ее нового неолиберального руководства к их судьбам и их жизням. Другое несчастье граждан России заключалось в том, что люди, самозвано объявившие себя высококвалифицированными экономистами и эффективными управленцами-организаторами, на самом деле таковыми не являлись. В это трудно поверить, но это так. Как показала практика, все эти «младореформаторы» патологически не были способны к ответственной творческой руководящей работе.

«Если в СССР при продаже на экспорт примерно 130 миллионов тонн нефти – главной нашей валюты – этих средств вполне хватало на весь Союз, включая 15 братских республик, страны соцлагеря, космос и гонку вооружений, то в гайдаровско-чубайсовской России, при экспорте уже в 240 млн. тонн, бюджет оказался вдруг дефицитным. (Ответа на эту загадку так никто до сих пор и не дал.)».

Александр Хинштейн «Как убивают Россию»

Больше того, они не только не стремились к постижению всех премудростей организации производственных процессов, поиску эффективных путей для всестороннего, гармоничного развития общества, но даже бравировали полным отказом от созидательной деятельности, заменив ее одним разрушительным нигилизмом. Экономика – это, прежде всего, устойчиво работающее производство, гарантирующее развитие общества, всеобщую занятость и производящее качественные, нужные человеку продукты. И главная задача экономиста – создание в обществе условий для успешного функционирования такого производства. Организация современного производства требует глубоких профессиональных знаний и опыта в самых различных сферах – от владения тонкостями технологии, KNOW-HOW, до знания физиологии, психологии работников для осуществления успешной кадровой политики. Ничего этого «младореформаторы» не знали и даже не подозревали о существовании подобных тонкостей. Они бахвалились друг перед другом тем, что никто из них ни разу в жизни не переступал порога производственных помещений. И, тем не менее, они с поразительным нахальством и высокомерной безответственностью принялись за «реформирование» того, о чем не имели понятия. Как нетрудно было предвидеть, бесконтрольный и безответственный эксперимент над страной, учиненный «младореформаторами», принес ей трагические результаты: сокращение всех видов производства более чем на 50 %, беспрецедентное разграбление национальных богатств и природных ресурсов, разгул преступности, гибель передовой науки и техники, разрушение инфраструктуры всей страны, систем образования, здравоохранения, массовое обнищание, падение уровня питания большинства населения ниже биологических норм и, как следствие, катастрофическое снижение продолжительности жизни людей, депопуляция, вымирание.

Что же вдохновляло этих молодых людей на бурную деятельность, которая очевидно отбрасывала вторую сверхдержаву мира в разряд развивающихся, зависимых стран третьего мира, а ее население неизбежно обрекало на прогрессирующую деградацию?

Причин были несколько, но мы остановимся только на двух. Первую из них доступно разъяснил Ноам Хомский, когда говорил об общественных последствиях реализации негодных экономических проектов, которые он условно назвал «плохие идеи».

«“Плохие идеи” могут и не служить “намеченным целям”, но для своих “главных архитекторов” они обычно оказываются очень хорошими идеями. В современную эпоху было много экспериментов по экономическому развитию, и их закономерностями трудно пренебрегать. Одна из них состоит в том, что архитекторы реформ обычно вполне преуспевают, а вот те, кто подвергся эксперименту, зачастую получают только синяки да шишки».

Ноам Хомский «Прибыль на людях»

Вторая причина истовой разрушительной энергии «младореформаторов» заключалась в том, что они были фанатично одержимы крайней фундаменталистской идеологией либерализма, которая категорически требовала подчинить все виды общественных связей и стороны человеческой жизни исключительно товарно-рыночным отношениям. Поэтому задача реформирования сложного, гигантского народнохозяйственного механизма страны им представлялась как примитивная акция раздачи всего национального достояния и социальных систем в частные руки. Они хотели как можно скорее подвести всю страну и ее население к черному ящику, называемому «свободный рынок», и забросить в него все имеющиеся здания, сооружения, полезные ископаемые, железные дороги, фабрики, заводы, школы, больницы. А из ящика, в котором, по их предположениям, неутомимо и безвозмездно трудятся никому невидимые руки и ноги, как из волшебной мельницы Сампо, через какие-нибудь 500 дней должны были политься полным потоком блины и пироги – материальные ценности и общественные блага, которые смогут, наконец-то, удовлетворить всех. Верили в эту сказку неолиберализма сами «младореформаторы» или нет, в конечном счете, никакой роли не играет. Главное, что они с помощью все тех же электронных СМИ заставили в нее поверить значительное количество людей, многие из которых и по сей день находятся под ее чарующим воздействием, точно под таким же, под которым находились их отцы. Только сказка отцов называлась по-другому – коммунизм.

 

2.3. Россия после второго нашествия

 

Прошло двадцать лет со времени начала второго либерального нашествия, но волшебная мельница свободного рынка в России так и не заработала. Сложно удержаться в этой связи от такого сравнения: промышленный рост в СССР за первые 20 лет его существования, благодаря социалистической индустриализации, составил почти 1000 % даже в сравнении с самым благополучным, довоенным 1913 годом; за 20 лет рыночных «реформ» мирная Россия, имея умопомрачительные доходы от продаж невосполнимых природных богатств и отчаянно напрягаясь изо всех рыночных сил, не может достичь уровня производства конца 80-х гг. Тотальное разрушение собственного высокотехнологического производства в 90-х привело страну к деиндустриализации и скатыванию ее в разряд сырьевого придатка развитых и даже развивающихся стран. Горькая ирония этой констатации заключается в том, что в первой либеральной революции русский народ был пионером-первопроходцем, открывшим миру неведомые до тех пор пути экономического развития, которые оказали значительное влияние на развитие всего человечества и позволили стать России второй державой мира. Во второй либеральной революции русский народ принял на себя жалкую роль копировщика, повторяшки-промокашки уже существующих социально-экономических моделей и разом утратил все свои завоевания, достигнутые небывалой творческой энергией и тяжелым, упорным трудом своих отцов.

Трепетная верность российских неолибералов догмам рыночного фундаментализма сыграла в негативном развитии страны, в ее непрекращающейся по сей день деградации решающую роль. Она превзошла все мыслимые пределы приличия и оказалась до такой степени твердолобой, что неолибералы, получая только отрицательные результаты своих «реформ», не считаясь с провальными социально-экономическими показателями, все же неотступно продолжали их проводить два десятилетия подряд, напоминая своими действиями ту муху из миниатюры Семена Альтова, которая настырно билась головой в стекло, вместо того, чтобы вылететь в открытую форточку. Большевики в сравнении с «либерал-реформаторами» были гениями творческого, нешаблонного подхода к построению нового общества и врагами догм, что и позволило им в кратчайшие сроки преобразить отсталую окраину Европы во вторую сверхдержаву мира. Напомним, что они, убедившись за три года революции в гибельности реформ по Марксу для России, ввели НЭП, а затем построили могучий СССР. Через три года после вторжения неолиберализма многие русские люди также одумались, но вместо изменений в экономической политике они получили от исполнительной власти расстрелянный танковыми пушками парламент, а «реформаторы» неограниченную свободу для неотступного продолжения своих бесчеловечных экспериментов, ведущих страну к пропасти. Все эти годы их экономическую политику от полного банкротства спасали высокие цены на углеводороды и мощная материально-техническая база страны, построенная при социализме. По причине тупого следования догмам, вызывающего собственного невежества и абсолютной недееспособности «реформаторы» на протяжении всех этих лет даже не пытались развивать новые технологии, производство, двигать вперед науку, технику и культуру, а передоверили все эти заботы «невидимой руке» рынка. В итоге, на протяжении 20 лет они занимались только тем, что с волчьим аппетитом проедали базу, созданную народом в советское время, не заботясь даже об элементарном поддержании ее в рабочем состоянии. Не работали они, как следовало бы, и над созданием свободного рынка. В результате вместо неустанно пропагандируемой рыночной конкурентной среды в России экономикой, да и политикой, все это время распоряжался и распоряжается номенклатурно-корпоративный олигархический капитал, тесно сросшийся с государственными структурами и живущий по средневековым кланово-мафиозным законам. В этих законах нет ни слова о честной конкуренции и напрочь отсутствуют положения, предусматривающие заботу о простых гражданах собственной страны, об их здоровье, образовании, культурном росте, об их отдыхе и, в конце концов, об их счастливой жизни. Наоборот, все законотворческие потуги, исходящие из этих кругов, устремлены на то, чтобы закрепить собственную монополию в ключевых и высокодоходных отраслях экономики страны, одновременно выжимая из простого народа все соки до последней капли, например, законодательным введением 60-часовой рабочей недели или возможностью блиц-увольнения работника без выходного пособия. Говорить о достойных выплатах в пенсионные, медицинские и прочие фонды социальной защиты, необходимые каждому современному человеку, живущему в цивилизованной стране, в сегодняшней России просто не приходится. В новой России, выстроенной по неолиберальным лекалам, налицо имеются все признаки первобытного капитализма с его заоблачным уровнем доходов «хозяев» и высокой нормой эксплуатации, фактическим бесправием наемных работников. Степень отчуждения основной массы трудящихся от средств производства и результатов собственного труда достигла в России предельных величин и сопоставима только с правами на собственность и труд, которыми располагали рабы древнего мира. Рабочий при социализме на госпредприятии имел куда больше прав собственника: он требовал и получал оплату сверхурочных, современное оборудование, надлежащим образом обеспеченное и аттестованное рабочее место. Советским пролетариям было неведомо такое явление, как задержка заработной платы, а на профсоюзных собраниях из директора рабочие могли вытрясти душу за несвоевременное получение копеечного молока на вредных рабочих участках. Из обширных ОФП и социальных фондов предприятий трудящиеся, хотя не все и не сразу, но справедливо и со стопроцентной гарантией получали бесплатные квартиры, места в детских садах, санаторно-курортные путевки и т. п. Сегодня ничего подобного на обширных просторах России не наблюдается. Что же касается цивилизованного всерегулирующего рынка, о котором все это время неустанно говорили неолибералы, так его в России как не было, так и нет. Вместо прокламируемой борьбы между товарами в России происходит борьба между кланами, в которой, естественно, побеждает не лучший товар, а сильнейший и влиятельнейший клан.

«Где же вожделенный свободный конкурентный рынок? А нет его. И быть не могло. Ибо эта сладкая капиталистическая мечта могла быть реальностью лишь где-нибудь в середине XIX века, да и то далеко не везде. Уж тем более призрачны были надежды создать свободный конкурентный рынок на постсоветском пространстве.<…>

Александр Бузгалин, Андрей Колганов «Мы пойдем другим путем!»

В результате в России до идеала свободной конкуренции очень далеко. На большинстве рынков правит бал не свободная игра рыночных цен, а диктат корпоративномонополистических структур (действующих рука об руку с бюрократией). Даже те рынки, где по видимости есть все условия для свободной конкуренции множества производителей, оказываются не вполне свободными и не вполне конкурентными. Почему же?».

Полноценный рынок в России не появился не потому, что его невидимые руки и ноги до сих пор не могут акклиматизироваться в ее суровых природных условиях. В выше процитированной книге Бузгалина и Колганова далее подробно излагаются не мифические, но вполне прозаические причины, по которым в постсоветской России свободный рынок построить не удалось. В числе первейших из них указывается крайне пренебрежительное отношение властных структур России «к задаче формирования, закрепления и защиты рыночных институтов, норм и правил рыночного поведения». В результате безответственного бездействия российской власти, отказа от исполнения своих непосредственных обязанностей, рынки, предоставленные сами себе, оказались «под регулирующим воздействием, складывающимся из равнодействующей сил бюрократического, корпоративно-монополистического и криминального произвола». Полный перечень приведенных названными авторами причин, по которым в России до сих пор нет рынка подобного рынкам развитых стран, достаточно обширен. Однако мы позволим себе назвать еще одну причину, которая, на наш взгляд, решительно позволяет утверждать, что рынок в его западном понимании в России существовать не может в принципе, и все планы и надежды на его создание изначально относились к разряду безнадежных утопий.

Здесь нам снова нужно будет коротко вернуться к основным положениям работы Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». Как мы хорошо помним, Макс Вебер в своей книге утверждает, что новая экономическая система под названием «капитализм» возникла в недрах религиозного сознания протестантского движения, охватившего большую часть европейских стран. Религиозная протестантская этика, в отличие от традиционного христианства, богоугодным деянием рассматривала не коленопреклоненное моление, покаяние в грехах и аскетизм, а истовую преданность и радивое служение какому-нибудь обычному мирскому делу, надлежащее выполнение своих обычных обязанностей по прокормлению и воспитанию семьи, стремление к достижению высоких трудовых и прочих успехов. Протестантское мировоззрение отождествляло мирские, в т. ч. коммерческие удачи индивида с божьим промыслом: чем большего достиг в своем деле индивид, тем больше шансов у него оказаться в краю вечного блаженства – в раю. Приобретенное в результате такой своеобразной формы служения Богу богатство рассматривалось в системе протестантских ценностей не как самоцель, а как справедливое вознаграждение свыше за неутомимую богоугодную деятельность, как очевидный знак богоизбранности. Поэтому протестанты не за страх, а за совесть, с фанатическим религиозным рвением старались попасть в ряды богоизбранных граждан путем неутомимого самоотверженного труда, денно и нощно болея о собственном деле. Богатство же, нажитое мошенническим, преступным путем, могло, наоборот, вырвать их из рук Бога и швырнуть на сковородку Сатаны, потому что Бог всеведущ и сурово карает всех тех, кто отступает от его заповедей и тем более пытается его обмануть. Эта мировоззренческая установка до сих пор живет среди протестантских народов Европы и Америки, что косвенно подтверждается рассмотренными нами в первой части различными результатами экономической деятельности стран, входящих в ЕС.

Ну а в России, как известно, никогда не было протестантизма, никогда толщина кошелька не отождествлялась с богоугодностью его владельца. «От трудов праведных не нажить палат каменных» – так русская народная мудрость заведомо квалифицировала успех в бизнесе как верное доказательство греховности обладателей богатств. Согласно русской традиционной мировоззренческой позиции, служить одновременно Богу и Мамоне невозможно, поэтому в России тот, кто решительно выбирал служение последнему, автоматически выбывал из числа людей, ведущих праведный образ жизни, и сразу оказывался в рядах кандидатов на шипящую сковороду. В царской России православные, выбравшие путь купцов и фабрикантов и достигшие на нем определенных успехов, дабы избежать столь печальной участи, не жалели денег на благотворительность, принимали нищих и подкармливали голодных, строили многочисленные церкви и затем горячо замаливали в них свои существующие и несуществующие грехи.

Совсем иная ситуация сложилась в России во время второго либерального нашествия. Традиционные христианские ценности, которых в тон или иной степени придерживались русские предприниматели, десятилетиями подвергались мощной атаке атеизма и перестали оказывать заметное влияние на общество. Протестантские ценности «духа капитализма» существовали в России только в замкнутой среде живших на ее территории узких национальных групп, совсем крохотных иностранных деловых кругов, в сектах баптистов и основное население страны не затрагивали. Моральный кодекс строителя коммунизма утонул вместе с СССР, а новая российская администрация демонстративно самоустранилась от обсуждения нравственных проблем общества, закрепив этот принцип соответствующими положениями в конституции. Таким образом, случилась знаменательная вещь – российскому обществу впервые было отказано в праве на широкое обсуждение нравственно-идеологических опор его существования. Поэтому нет ничего удивительного в том, что гражданское общество в России как находилось, так и находится по сей день в зачаточном состоянии. Однако это вовсе не означает, что идеологический трон сегодняшней России сиротливо пустует. С самого начала второй либеральной революции на это святое место, тщательно зачищенное «реформаторами» от всех прочих идеологий, тяжело плюхнулся культ индивида с его свободой, прежде всего, от традиционных духовных заповедей и моральных норм. Их заменила одна единственная страсть – алчное стремление к обогащению любой ценой. Именно власть денег, насколько древняя, настолько и примитивная, торжественно и безраздельно возвышается сегодня над Россией, господствует в ее умах. Соответственно, все эти 20 лет либеральные средства массового промывания мозгов занимались только тем, что во всю мощь трубили и воспевали культ древнего, как мир, золотого тельца. Вполне естественно, что ситуацией, которая возникла в результате воцарения в России неограниченного монопольного культа Мамоны, к тому же практически официально провозглашенного государством, в полной мере воспользовались самые бессовестные, аморальные и беспринципные граждане России. Они в короткое время, широко пользуясь демагогическим прикрытием «демократических» СМИ и, главное, бесконтрольностью власти, растащили все национальные богатства страны по своим норам с простой и единственной целью – обогащения любым путем. Подчеркнем, что жажда этого обогащения была вызвана не жгучим стремлением к свершению какого-то общественного значимого дела, решению назревших крупных и мелких повседневных проблем страны и ее граждан (как это происходило и было нормой в протестантской цивилизации) – вовсе нет: жажда обогащения этих людей имела только одно направление – безудержное удовлетворение собственной, непомерно возросшей алчности. Сказанное, однако, не означает, что в России на тот момент совсем не оказалось людей горячо желавших реализовать свои идеи, свою энергию, инициативу в создании и развитии такого собственного дела, которое бы приносило пользу окружающим людям, а его организатору и вдохновителю ответное уважение сограждан, глубокое моральное и материальное удовлетворение. К счастью, такие люди в России были, есть и еще какое-то время будут. Но вся беда заключается том, что, во-первых, та криминальная бизнес-среда, которую с самого начала реформ любовно взращивали «младореформаторы» и которая признает только кланово-мафиозные правила игры «по понятиям», ломает честных предпринимателей и заставляет их играть в те же бандитские игры. Строптивых она просто вышвыривает с большой дороги российского бизнеса с помощью рэкета, рейдерских захватов, наемных убийц. А во-вторых, исторически российское общество складывалось так, что благоприятной предпринимательской среды, схожей с той, что последние триста лет существует в протестантских странах, в нем отродясь не бывало. Причиной тому является ортодоксальная православная традиция. Поэтому, если «младореформаторы» действительно хотели строить в России рынок, то они должны были терпеливо, осторожно создавать ту среду, в которой мирно сосуществуют много независимых производителей и много платежеспособных потребителей-покупателей, благодарных производителям за их труд. Но «младореформаторы» сделали все от них зависящее, чтобы такая благоприятная для частного предпринимательства среда в России не была создана. Более того, они сделали все для того, чтобы обычные люди совершенно искренне считали всех предпринимателей, без разбора, жуликами, мошенниками и кровопийцами. Поэтому честный частный предприниматель в России был и остается белой вороной, одинаково чуждой и корпоративно-клановому бизнесу, и собственному народу. В результате полную и безоговорочную победу во второй революции одержал дикий, хищнический капитализм, для которого нужды современников – удобная удавка, вовремя затягивая и отпуская которую, можно бесконечно доить оказавшуюся в ней жертву. И примеров для подведения именно такого итога прихода к власти неолибералов в постперестроечной России более чем достаточно.

 

2.3.1. «Money first, People second»

Февраль 2010 года. Разгневанный премьер-министр России устроил разнос олигархам, совсем недавно получившим в собственность лакомые кусочки из останков когда-то могучей системы РАО ЕЭС, специально подготовленные для них заботливым Чубайсом. Причина гнева премьера была весьма значительной – речь шла об угрозе энергобезопасности России.

«Владимир Путин жестко раскритиковал владельцев энергокомпаний, которые затягивают выполнение инвестиционных программ и строительство новых станций. «ОГК-3 – главным акционером является господин Потанин, ТГК-2 – главный акционер господин Лебедев, ТГК-4 – главный акционер господин Прохоров, КЭС – главный акционер господин Вексельберг», – перечислил нарушителей Путин на совещании по инвестпрограмме в электроэнергетике, проходившем на Саяно-Шушенской ГЭС».

( http://www.gazeta.ru/business/2010/02/24/3329014.shtml )

Олигархи, которым жирные обломки построенной в СССР и когда-то единой энергосистемы страны достались по старой схеме, т. е. даром (Потанин, например, после выгодного приобретения огромного энергетического куска сразу выпустил и распродал допэмиссию акций ровно на сумму своего приобретения – распродавать акции на большую сумму он, по-видимому, все-таки постеснялся), совсем не спешили полученные от государства огромные целевые средства, выданные им на развитие энергосистемы России, вкладывать в модернизацию старых мощностей и строительство новых. Вместо этого государственные деньги снова по привычной проверенной схеме олигархи пустили не по назначению. По словам премьера, народные деньги ушли «на текущую деятельность компаний, на покупку разного рода непрофильных активов, не имеющих никакого отношения к электроэнергетике, проедались или, прямо скажем, были направлены на спекулятивные цели».

К сожалению, публичная демонстрация недовольства – это единственный инструмент воздействия на лихие махинации олигархического капитала с государственными средствами, который остался в руках у российского правительства. Об этом трогательно позаботились в первую очередь законодатели. Но и государственные чиновники не обошли своим вниманием «дорогих» сограждан. Они также считали и считают своим высшим долгом охрану их добра и покоя. При приобретении олигархами тех же частей РАО ЕЭС, например, в качестве гарантий олигархами были подписаны только инвестиционные меморандумы, которые являются всего лишь декларациями и не имеют никакой юридической силы. Так что олигархи вполне законно вольны творить с целевыми государственными средствами все, что их душе угодно. Точно та же картина повторилась в ситуации, когда во время последнего кризиса российское правительство направляло огромные транши в сотни миллиардов рублей на поддержание реального сектора экономики – оборонного комплекса, промышленности, сельского хозяйства и строительства, через частные банки, надеясь тем самым спасти собственного производителя от банкротства. В подавляющем большинстве случаев деньги, предназначенные терпящим бедствие предприятиям, так и не нашли своих адресатов. И это не смотря на то, что, помимо этих денег, теми же банками от государства были получены суммы, исчисляемые триллионами, которые предназначались правительством непосредственно на поддержку самой банковской системы. Частные банки, которым направлялись эти средства и которые по мысли правительства должны были немедленно их перенаправить тонущим производителям, просто придерживали их, а чаще, по сложившейся за многие годы привычке, без тени сомнения их конвертировали и перенаправляли в оффшоры.

«По данным Счетной палаты, совокупные расходы на преодоление кризиса с учетом кредитных ресурсов составили 10 триллионов рублей (это 25 % от ВВП 2008 года). Если присовокупить еще 200 миллиардов долларов из резервов Центрального банка, которые тоже ушли не в безвоздушное пространство, а на поддержку рубля, то это будет 16 триллионов рублей /…/ 85 % (85–88 % – это если по вашему отчету считать, если по отчету Счетной палаты – 88) – это поддержка финансовой системы, игра на фондовом рынке и спасение олигархов, 15 % – это поддержка реальной экономики и населения /…/ Из 380 миллиардов сколько было выделено реальной экономике, от космического центра имени Хруничева до «Ростовских красок»? 6 миллиардов, опять КПД – 2 %. Далее. Кредиты малому бизнесу. Кризис год уже, а мы должны его поддерживать. Из 30 миллиардов сколько реально дошло до малого бизнеса? Не дошло, а только принято решение, и то недавно, – 611 миллионов, опять КПД – 2 %…».

Оксана Дмитриева, из выступления на заседании Госдумы 16.09.09

Наблюдая эту картину растаскивания государственных средств по частным карманам, президенту и премьеру ничего другого не оставалось, как публично на всевозможных заседаниях и совещаниях упрашивать неуправляемые кредитные институты «раскупорить закупорки» и направить деньги по назначению. До реального производства дошли крохи из направленных им денежных средств – а, сколько этих средств было таким образом разбазарено, т. е. мошенническим образом отнято у народа, устанавливать сегодня никто не собирается. Отсюда следует горестное заключение: заплатив безмерную цену, чтобы выстроить в стране самую совершенную модель рыночной экономики, русский народ в итоге получил хозяйственный механизм с КПД ниже, чем у паровоза. Еще менее утешительным выглядит вывод из этих историй – можно еще долго носить воду с помощью прижившегося в России неолиберального решета, вот только бочка народного благосостояния от этого полнее не станет.

«Банкам и финансовым структурам, как правило, средства выделялись в самом начале, еще осенью 2008 года из 100 процентов. Теперь посмотрим, что же с населением, с реальной экономикой. Широко разрекламированное предоставление средств на субсидирование процентной ставки по приобретению легковых автомобилей для населения. Продекларировано 2 миллиарда. Реально население получило 33 миллиона. То есть менее двух процентов от выделенных средств. АИЖК, о котором так много говорилось, выделили АИЖК специально отдельно на реструктуризацию по ипотечным кредитам для граждан, которые потеряли работу. Выделили 80 миллиардов в уставник двумя траншами и еще 40 миллиардов кредитов. Сколько… Вы сами называли эту цифру. Сколько семей реально осуществили реструктуризацию кредитов? 4 тысячи на 7 миллиардов. И мы завалены письмами, когда люди, потерявшие работу, не могут провести реструктуризацию, у них отбирают квартиры».

Оксана Дмитриева, из выступления на заседании Госдумы 16.12.09

Практика казнокрадства, описанная в выступлении депутата Госдумы, приобрела в России очертания нормы жизни; к тому добавляется необоснованный, постоянный и значительный рост цен почти на весь набор основных продуктов, материалов и услуг – на лекарства, на гречневую крупу, на бензин, на дизельное топливо, на ЖКХ – перечень можно продолжать бесконечно. Нельзя сказать, что правительство остается в стороне от творящегося беспредела – каждый день на телевизионных экранах мы наблюдаем его героическую борьбу и лично премьера за права потребителей с «нарушителями» капиталистической законности.

«Виновников роста цен на бензин ждут миллиардные штрафы и тюрьма».

Из интернетовских источников

«Бензин подешевеет насильно».

«… цены на отечественные продукты растут. Глава правительства призвал принять дополнительные меры для их снижения: «Путь от производителя до потребителя должен быть максимально коротким. Мясо, молоко, овощи должны продаваться по доступным ценам без накруток перекупщиков». Так премьер ответил на приведенные крестьянами цифры, из которых следовало, что они продают продукты в разы дешевле, чем их покупают граждане».

«Путин: ставки по ипотеке должны быть снижены до 10–11 % уже в 2010 г».

«В понедельник Владимир Путин вызвал на ковер четырех руководителей субъектов, чтобы отчитать их за непомерно высокие цены на лекарства».

«Владимир Путин снизил цены на дизельное топливо».

«Глава правительства потребовал от региональных и федеральных властей не превышать 15-процентную планку роста энерготарифов, невзирая на ввод в строй новых объектов».

«Правительство дало бой ценам на топливо и росту энерготарифов».

Заголовки, конечно, эффектные. Но никто до сих пор из очевидных виновников необоснованного роста цен не расстался ни со своей собственностью, ни с должностью. Штрафы – пожалуйста, следующим повышением цен они будут перекрыты с запасом для выплат по новым штрафным санкциям. Внешне непримиримая борьба правительства с нарушителями фактически сводится, в основном, к нижайшей просьбе и призыву хозяйствующих в стране частных субъектов к осторожности и осмотрительности. «Чуть помедленнее, кони!». Но сама сложившаяся система корпоративно-монополистических структур сомнению и критике не подвергается. В лучшем случае, материалы на самые злостные фирмы, потерявшие всякий стыд и беззастенчиво грабящие собственных сограждан, могут быть направлены в антимонопольную службу, но также с неясным результатом.

Казалось бы, уже давно пора задуматься над тем, почему же построенный в России рынок никак не может перейти в режим автоматической саморегуляции, как то прописано во всех учебниках по экономике, но постоянно требует управления в ручном режиме. Периодически предпринимаемые властными структурами кавалерийские атаки на исправление создавшегося положения до сих пор не привели к заметным успехам и вряд ли приведут к ним в будущем. В сегодняшней России основной лейтмотив любой деятельности – предпринимательской, коммерческой, государственной, образовательной, здравоохранительной – не польза дела, а примитивная корысть, извлечение максимальной прибыли. И этот порядок вещей продиктован установленной двадцать лет назад неолиберальной монетарной доктриной, отказываться от которой российское руководство очевидно не собирается. Наоборот, мы видим ясные доказательства того, что дело Гайдара-Чубайса живет и побеждает. Так, например, руководители всех развитых стран после обрушившегося на мир глобального финансового кризиса в один голос заявили, что «саморегулирование завершено, эпоха Laissez-faire окончена», что «свободный рынок и конкуренция – это всего лишь средства, но ни в коем случае не цель», что рынок прав далеко не всегда и пора бы капитализм загнать в рамки моральных критериев и заодно придать ему человеческое лицо. Президент Франции Николя Саркози прямо признал, что «без вмешательства государства все бы рухнуло». Голос российского премьер-министра был единственным, который прозвучал диссонансом к стройному хору мировых лидеров. На давосском форуме в январе 2009 года он взялся предостерегать мировое сообщество от «слепой веры во всемогущество государства» и от его «чрезмерного вмешательства в экономическую жизнь». Но где-то и его можно понять – ведь всего двадцать лет назад либеральные силы сбросили Россию с того пути, на который сегодня волей-неволей выходят самые рыночные страны мира. Возникает мучительный вопрос – во имя чего это все было устроено? Чтобы несолоно хлебавши вернуться к расколоченному вдребезги корыту?

Помимо того, российскому руководству, очевидно, трудно отказаться от глубоко внедренной в его сознание простой для понимания, но далекой от реальной действительности мысли, что в развитии экономики, да и всего общества в целом все решает копейка – универсальный инструмент неолиберальной системы под названием «монетаризм». Сунул пачку денег туда, сунул сюда – и все заработало, закрутилось, начиная от пирожковых и кончая авиастроительными гигантами. То, что финансы, бухгалтерия, денежные потоки являются важной, но отнюдь не главной составляющей успешной управленческой деятельности, люди, взявшиеся модернизировать российскую экономику, по-видимому, не догадываются. Больше того, они до сих пор наивно полагают, что, изъяв деньги у «неэффективного» производителя, которым они назвали государство и коллективного собственника, и, передав эти средства с их точки зрения эффективному производителю – частнику, можно добиться каких-то ощутимых практических результатов. Типичным примером именно такого понимания управленческой функции нынешней российской администрацией является создание правительством государственной корпорации РОСНАНО, которую возглавил Чубайс, и в которой на государственные средства привлекаются к работе, как правило, только частные фирмы.

Критическое отступление. Сам же Чубайс является для всей страны воплощенным в человеческую плоть символом святой веры в неолиберальную доктрину. Вообще, этот член Бильдербергского клуба давно заслуживает того, чтобы его имя было занесено навечно на первые страницы книги рекордов Гинесса, как единственный и неповторимый феномен неизвестной доселе в мире прямо пропорциональной зависимости между стремительным карьерным взлетом и исключительно негативными и даже трагическими для страны и народа результатами его активной практической деятельности.

Начал он свою бурную деятельность с «научного» доказательства того, что СССР существовать не может и поэтому должен быть уничтожен. Вот что он заявил в интервью журналу Forbes в марте 2010 года:

«Суть дела там предельно проста: в Альпбахе проходила конференция, на которой мы – к некоторому ужасу для себя, – анализируя политическое пространство, пришли к выводу о том, что сохранение СССР невозможно. Независимо от того, нравится нам это или не нравится, хотим мы этого или не хотим<… >.

Нам пришлось полностью переосмыслить крупные блоки реформирования, особенно в области макроэкономики. Есть компоненты реформы, которые не особенно меняются вне зависимости от того, есть СССР или нет СССР, а есть блоки, которые меняются радикально в конфигурациях “СССР” – “не-СССР”. Например, ситуация радикально меняется во всем, что касается финансовой стабилизации – а это основа основ реформирования, – когда у тебя 15 республиканских центральных банков, обладающих правом эмиссии. Хорошо известно, что невозможно осуществлять финансовую стабилизацию, когда у тебя 15 независимых эмитентов, каждый из которых делает то, что хочет».

Таким образом, Чубайс сегодня утверждает, что СССР невозможно было сохранить ввиду отсутствия условий для проведения единой финансовой политики. Но вот что сообщает Явлинский в интервью тому же журналу:

«А вы, кстати, знаете о том, что в октябре 1991 года Договор об экономическом союзе был подготовлен и подписан на высшем уровне почти всеми бывшими союзными республиками – суверенными государствами? Он включал в себя таможенный союз, а самое главное – банковский союз».

Как говорят в технике, «крупная нестыковочка». Стало быть, необходимые инструменты для проведения согласованной финансовой политики в СССР все-таки имелись, вот только почему-то одному Чубайсу и его компании из Альпбаха они известны не были. Выходит «младо-реформаторы» не по злой воле, а всего лишь по неведению подготавливали план разрушения СССР.

Необходимость шоковой терапии «младореформаторы», в т. ч. и Чубайс, частенько обосновывали угрозой якобы стоявшей на пороге неминуемой гражданской войны. Но вот что отвечает в интервью журналу Forbes один из них – Авен:

«Не было угрозы гражданской войны, не было. Кто мог быть субъектом гражданской войны в 1991 году? Кто там с кем воевать стал бы, очень хотел бы знать».

Как видим, сегодняшние утверждения Чубайса, оправдывающие геополитическую катастрофу развала СССР и последующие разрушительные, грабительские «шоковые реформы», как минимум, не соответствуют той действительности, которая представлена нам его коллегами. Однако, странным образом, во всех этих случаях взяла верх точка зрения Чубайса, приведение в жизнь которой нанесло стране максимальный урон. Кстати, до 1997 года в правительстве РФ существовала специальная комиссия, разрабатывавшая программу полного восстановления сбережений граждан, потерянных ими за время проведения гайдаровско-чубайсовских реформ. По сообщению Михаила Хазина, принимавшего активное участие в ее работе, комиссия была ликвидирована с приходом в том году в правительство нового министра финансов – Чубайса – главного противника возвращения населению отнятых у него накоплений.

Затем Чубайс стал главным приватизатором страны и первым делом пообещал ее жителям, что каждый приватизационный чек будет равняться двум автомобилям Волга – ГАЗ-24. Реальная стоимость чека составила две бутылки самой дешевой водки. Общие неутешительные итоги деятельности Чубайса на этом поприще подвела Счетная палата в 2004 году. Оказалось, что ВСЕ из более сотни проверенных палатой самых крупных приватизированных предприятий, составлявших ранее красу и гордость всесторонне развитой индустрии СССР, были приватизированы с грубыми нарушениями. Самые лакомые куски национальной экономики продавались за бесценок неизвестным жучкам и особам, приближенным к Кремлю. Страна, от этой беспрецедентной по нанесенному ей ущербу приватизации, получила в конечном итоге гроши и вынуждена была залезать в непомерные внешние долги. Мало этого, во время бесконтрольной раздачи научного, технического, технологического и прочего интеллектуального национального достояния многие передовые технологии, отечественные KNOW-HOW даром доставались иностранным конкурентам, включая сведения, составлявшие государственную тайну.

Следующим этапом деятельности Чубайса стало его руководство РАО ЕЭС. С основными результатами этой руководящей работы Чубайса можно познакомиться в интервью Виктора Кудрявого – бывшего замминистра энергетики России fhttp://m-kalashnikov.livejournal.com/tag/ ТЭК РФ). Итоги снова неутешительны – рост стоимости киловатт-часа, тарифов, потребления топлива на один произведенный киловатт-час. При этом одновременно разрушались эксплуатационные службы, поддерживавшие в надлежащем техническом состоянии генерирующее и сетевое оборудование РАО ЕЭС. Первые трагические результаты деятельности Чубайса на этом посту проявились в 2005 году, когда Москва с прилегающими областями на продолжительное время лишились электроэнергии. Тогда же партия «Яблоко» охарактеризовала деятельность Чубайса в качестве руководителя РАО ЕЭС как «некомпетентную, непрофессиональную, корыстную, самоуверенную, халатную» и потребовала его отставки. Следующая техногенная катастрофа, к которой по результатам расследования Ростехнадзора оказался причастным Чубайс, случилась на Саяно-Шушенской ГЭС. В этот раз катастрофа унесла многие десятки человеческих жизней. В заключении комиссия указала в числе прочих причин, приведших к катастрофе, отсутствие программ «компенсирующих мероприятий по безопасной эксплуатации гидроагрегатов». Помимо того, было установлено, что техническим обслуживанием агрегатов занималась непрофильная фирма. РАО ЕЭС была ликвидирована в 2008 году вопреки рекомендациям специалистов Академии наук, решению Госдумы. Последний привет от Чубайса – председателя РАО ЕЭС, жители средней полосы России получили в декабре 2010 года, когда ледяной дождь заковал в ледяные панцири деревья, которые свободно выросли за время председательства Чубайса на просеках электролиний и, свалившись под тяжестью налипшего на них льда, лишили электроэнергии сотни населенных пунктов. Ущерб от перебоев с электроснабжением превысил миллиард рублей. Общий итог «энергичной» деятельности Чубайса в сфере энергетики был подведен журналом Forbes в статье с безутешным названием «Крах модели Чубайса»

().

За все эти подвиги в июне 2010 года Чубайс был награжден правительством РФ орденом «За заслуги перед Отечеством». По-видимому, в короткие слова «служение отечеству» правительство РФ вкладывает какой-то другой смысл, который совершенно недоступен для понимания большинству обычных жителей страны.

Но вернемся к РОСНАНО. Сухой, бухгалтерский отчет о деятельности этой компании в нашем случае послужит нам яркой, запоминающейся картинкой и исчерпывающим доказательством утверждения, что нынешнее российское руководство никаких иных инструментов управления социально-экономическим развитием общества, кроме монетаризации, просто не знает.

«Источником для финансовой деятельности Корпорации в 2008 году являлся имущественный взнос Российской Федерации в размере 130 млрд, рублей, поступивший в ноябре 2007 года. С учетом расходов на текущую деятельность в 2007 году в объеме 16,3 млн. рублей размер денежных средств Корпорации на 1 января 2008 года составил 129 983,7 млн. рублей<…>.

Из отчета о деятельности ГК «Роснанотех» за 2008 год

Чистая прибыль Корпорации за 2008 год сформировалась, в основном, за счет процентов, полученных от размещения средств на депозитах в коммерческих банках, и составила 6 467 млн. рублей<…>.

В результате проведенного отбора и решения правления Корпорации временно свободные денежные средства ГК “Роснанотех” в сумме 130,00 млрд, рублей были размещены на депозиты в валюте Российской Федерации до конца 2009 года. Средняя доходность по размещенным средствам составила 10,21 % годовых<…>.

Общие расходы Корпорации за 2008 год составили 3 185,4 млн. рублей, что ниже запланированных<…>.

В рамках основной деятельности Корпорации на финансирование инвестиционных проектов, инфраструктурных и образовательных программ было направлено 1 415,3 млн. рублей. Налоговые платежи Корпорации за 2008 год, составили 1 297,2 млн. рублей, в том числе налог на прибыль – 1 292,8 млн. рублей».

Этот успешный отчет (успешный уже потому, что никаких оргвыводов со стороны главного акционера – государства за провал порученной работы не последовало) был так же успешно продолжен в конце 2009 года в ходе встреч, состоявшихся между генеральным прокурором и президентом России.

«В соответствии с федеральным законом Российская корпорация нанотехнологий была создана 19 июля 2007 года для достижения целей реализации проектов создания перспективных нанотехнологий и наноиндустрии, – сообщил президенту Юрий Чайка. – В то же время, из переданных корпорации 29 ноября 2007 года (то есть прошло уже 2 года) 130 миллиардов рублей на 1 июля 2009 года освоено всего 10 миллиардов, из них 5 миллиардов – на обеспечение своей текущей деятельности. В результате подавляющая часть выделенных государством средств не используется по целевому назначению, а размещается на банковских депозитах как временно свободные средства».

http://old.ibusiness.ru/markets/476150/

Другими словами, ребята из РОСНАНО очень хорошо устроились, выписав себе космические оклады, ведомственные автомобили, оборудовав современные офисы и катаясь по зарубежным командировкам, т. е. даром проедая казенные, в конечном счете, народу принадлежащие деньги и при этом ничего не давая взамен. Сколько на эти деньги можно было построить новых квартир бедствующим семьям, ютящимся сегодня в непригодном для проживания аварийном жилом фонде, читатели могут вычислить самостоятельно. При анализе результатов подсчета нельзя не убедиться в том, что иначе, как антинародным, такое разбазаривание государственных денежных средств назвать нельзя.

Две недели спустя состоялась решающая для нового успешного отчета РОСНАНО встреча, но на этот раз она проходила между его руководителем и тем же президентом. В ходе этой встречи президент позволил себе немного строгости и с неудовольствием в голосе спросил руководителя РОСНАНО об объемах финансирования основной деятельности, ради которой компания была создана. Чубайс заявил, что упущения были, но тут же клятвенно пообещал, что за оставшийся до окончания года месяц все отставания будут ликвидированы и соответствующие ожиданиям президента деньги будут «освоены». Президент сразу сменил гнев на милость и миролюбиво попросил Чубайса в ближайшее время «что-нибудь» ему показать.

Примечание . Нетрудно себе представить забавную картинку, которую наверняка являла собой в эти дни команда Чубайса, рыская по всему белому свету и лихорадочно скупая по самым фантастическим ценам все имеющиеся нано-игрушки и заодно технологии их изготовления. Как инженер, долгие годы непосредственно связанный с проведением НИОКР как в развитом социализме, так и в зрелом капитализме, могу сказать, что реальное «освоение» озвученных в диалоге президента с Чубайсом сумм за пару-тройку месяцев просто невозможно. Только на разработку технического задания на создание образцов передовой техники среднего уровня сложности требуется, как минимум, три месяца, включая определение основных параметров, проведение патентных исследований, составление карты научно-технического уровня ит.п., не говоря уже обо всех необходимых согласованиях. Как мог Чубайс в эти сроки «освоить» десятки миллиардов рублей, т. е. получить практические результаты, пригодные для внедрения в производство – неразрешимая загадка природы.

Примечание к примечанию . Недавно я приобрел крышку для унитаза, на упаковке которой ярко красовалась рекламная надпись, утверждающая, что эта крышка изготовлена с использованием нано-технологий. Интересно, имеется ли в коллекции Чубайса такой экземпляр? И сколько стоило приобретение технологии на ее изготовление?

Нет сомнения в том, что деньги предыдущих периодов, так же как и те, которые будут в дальнейшем переводиться РОСНАНО, будут успешно «освоены» этим кавалером ордена «За заслуги перед Отечеством» с помощью мелких частных фирм, малоизвестных или вовсе неизвестных на рынке высоких технологий. Термин же «освоение денег» в такой интерпретации автоматически означает, что все темы закрыты и исследованные в них проблемы решены без анализа практических результатов и проверки эффективности затрат на их решение. Нет сомнения также и в том, что «что-нибудь» и «когда-нибудь» этот член Бильдербергского клуба покажет своему президенту. Например, светодиодную лампочку, работающую на эффекте, который был открыт еще в начале XX века, т. е. «когда-нибудь» президенту России первые лица РОСНАНО, сияющие торжеством первооткрывателей, предоставят редкое счастье полюбоваться собственными глазами на ровесницу лампочки Ильича. И все будут радостно хлопать в ладоши и трубить во все трубы, что неутомимому либералу-рыночнику Чубайсу подвластны все стихии – на этот раз им покорена очередная, ранее недоступная остальным вершина HIGH-TECH. Но все это не будет иметь абсолютно никакого отношения к развитию в России настоящего HIGH-TECH, который гибнет на наших глазах.

Вот письмо – отчаянный крик людей, которые всю свою жизнь успешно осуществляли самые гигантские и фантастические инновационные проекты. Но за 20 лет второй либеральной революции об этих людях никто ни разу не вспомнил. Они были забыты и преданы их собственным государством и потому не имеют сегодня возможности для реализации своих огромных, за многие десятилетия накопленных знаний и опыта, для исполнения своего призвания, для принесения, наконец, своей родине реальной пользы и заслуженного признания.

«Здравствуйте, к Вам обращаются ветераны авиакосмической отрасли СССР и России, работники ОАО “НПО “Молния”, головного разработчика многоразовой системы “Буран”. Это письмо можно назвать жестом отчаяния. НПО “Молния” уничтожается. Прямо сейчас. Невозможно описать словами тот беспредел, бездарность и бред, которые творятся на нашем предприятии. Фашисты пеплом сожженных удобряли поля, у нынешних “управленцев” даже на это мозгов не хватает. Уникальные заделы по огромному количеству уникальных тематик, на десятилетия опередившие свое время (разработки актуальны и не имеют аналогов и сегодня), просто спускаются в канализацию!

Из обращений ветеранов НПО «Молния» к Президенту, Правительству, Генеральной прокуратуре, ФСБ, МВД; к рабочим Москвы

Уничтожение реально существующих и до сих пор имеющих заделы и потенциал (как это ни странно) предприятий, при всем громадье планов по развитию авиакосмических тематик в России, не просто странно, но и преступно. Мы убеждены, что при надлежащей проверке и расследовании все происходящее на НПО “Молния” будет квалифицировано судом именно как ПРЕСТУПЛЕНИЕ!»

«…ситуация на предприятии весной 2010 года стала просто катастрофической:

<…>

3. Общая сумма кредиторской задолженности превышает 600 млн. руб., из них просроченная и большей частью уже оформленная кредиторами в виде исполнительных листов – около 500 миллионов рублей, в том числе и перед бюджетами всех уровней РФ. Уплата начисленных налогов, в том числе и пенсионных взносов на предприятии не производится».

Следует обратить внимание на сумму общего долга знаменитого НПО и сравнить ее с теми деньгами, что были бездарно проедены РОСНАНО только в 2008 году. Горькое недоумение – это самая слабая реакция из тех, которые непременно должны возникнуть при рассмотрении этих цифр у нормального человека.

Утверждая выше, что нынешнее российское руководство не знает никаких других инструментов управления кроме «монетаризма», я был не совсем прав. Я упустил такую необходимую для всякого управленца вещь, как кулак. Он, несомненно, имеется в небогатом инструментарии правительства – сократить 20 % чиновников, милиционеров, офицеров армии. Но почему 20? Может быть 25? А может быть 50? Кто рассчитал необходимый объем работ и потребное количество исполнителей? Вполне возможно, что для достижения ощутимых результатов в снижении остроты, например, криминогенной ситуации в стране требуется, наоборот, увеличение милицейско-полицейских кадров. А то, что при сокращениях на рабочих местах остаются не самые умелые и работящие, но самые ловкие и изворотливые, общеизвестно. Что же мы тогда будем иметь в результате этих сокращений, ориентированных не на пользу дела, а на красивые круглые цифры?

Сюжет из выпуска новостей. На заледеневшем капитанском мостике могучего военного корабля стоят Верховный Главнокомандующий и его адмирал. Адмирал по-военному докладывает своему Верховному о спущенных на воду новых подводных лодках последней модели и помимо прочего сообщает, что изготовитель по невыясненным причинам установил на них такие эхолоты, которые слышны в соседних океанах. Реакция Верховного была молниеносной: «А вы тресните их по башке!». Когда я услышал рапорт адмирала и особенно слова, произнесенные ему в ответ бойкой скороговоркой, у меня было такое ощущение, что «треснули по башке» меня. И я вовсе не имею здесь ввиду употребленный Верховным Главнокомандующим жаргон, который сам по себе звучит совершенно дико в устах первого лица страны. Это еще можно как-то пережить. Но тот факт, что в порядке выдачи и исполнения военных заказов в стране царит абсолютный хаос, меня совершенно потряс. Жалоба адмирала означала ни много, ни мало, а полную анархию в разработке и выдаче технического задания, в проведении испытаний опытных образцов, наконец, в порядке подписания приемо-сдаточных актов. Другими словами, правая рука не ведает, что творит левая: техзадание, очевидно, не согласовывалось с заказчиком, на приемо-сдаточных испытаниях изделия заказчик, как видно, тоже отсутствовал, а акта испытаний в глаза не видел. Еще удивительно, что вместо эхолотов на подводных лодках не были установлены списанные аппараты для дойки коров. Но Верховный, довольный своим остроумным ответом, очевидно, посчитал вопрос решенным, а свою миссию выполненной. По крайней мере, никаких вопросов он больше не задавал.

Легкомысленность, некомпетентность, пренебрежение кропотливой организаторской, исследовательской, проектно-конструкторской работой с привлечением высококвалифицированных специалистов уже очень дорого стоили России, но будут стоить еще дороже тогда, когда отечественный HIGH-TECH исчезнет навсегда. Профессионализм, ответственность за порученное дело уйдут в прошлое, и на широких просторах 1/6 части суши сохранится только финансист, одиноко стоящий со свежеотпечатанной пачкой денег в руках. Но сделать на эти деньги реальный продукт, необходимый людям, уже будет невозможно – в стране не останется ни квалифицированной рабочей силы, ни знающих производство управленцев, ни инженерно-технического персонала. У финансиста не будет другого выхода, как обратиться к зарубежному производителю. Но если эта пачка красивых бумажек не будет подкреплена чем-то более существенным, например, углеводородным сырьем, то участь этого финансиста останется незавидной: скорее всего, он встретит голодную смерть, так и не сумев расстаться с красиво упакованной макулатурой. В сегодняшней России под агрессивным воздействием неолиберальной пропаганды установлена и закреплена совершенно ненормальная ситуация, в которой телега – деньги поставлена впереди лошади – производства. Деньги сами по себе никакой ценности не имеют и не имели ее с самых древних времен. Они всегда служили человеку всего лишь в качестве инструмента для решения проблемы эквивалентного обмена нужных человеку товаров, продуктов и услуг. Теперь же, благодаря неолиберализму с его монетаризмом, впервые за всю историю человечества фигура финансиста-ростовщика, ничего не производящая, стала первичной, а производственник, обеспечивающий человечество всем необходимым для поддержания его жизни на этой земле, стал вторичным. И эту ненормальную ситуацию правительство России старается утвердить сегодня повсеместно. Чего стоят одни только заседания Совета министров, на которых министры вместо того, чтобы требовать дополнительных денежных средств на укрепление и развитие своих отраслей, наоборот, все, как один, бодренько отчитываются о впечатляющей экономии этих средств. По телевидению показывают совещание с участием президента и министра образования. Президент неожиданно предлагает ополовинить количество вузов в стране. Министр образования, ни секунды не задумываясь, отвечает: «Нет проблем!». Именно по этой причине не приходится удивляться тому, что на министерских постах сегодня в России вполне уместно выглядят бухгалтера, подменившие специалистов своего дела; именно поэтому сегодня стало возможным министром обороны ядерной державы назначать торговца мебелью. Он не будет бороться за укрепление обороноспособности страны, его сердце не будет болеть за каждого уволенного в запас офицера – все это ему чуждо, незнакомо и неведомо. Скажут ему сократить на 20 %, на 30 %, на 50 % расходы – сократит без тени сомнений, даже с перевыполнением. И спать будет при этом совершенно спокойно.

Критическая иллюстрация. Как-то еду из Шереметьево на такси. Моим шофером оказался крепкий, коренастый молодой человек. Разговорились. Он оказался бывшим военным инженером, пару месяцев до того уволенным в запас из знаменитой академии Жуковского. По его словам, из ранее работавших в академии боо офицеров – военных инженеров, после сокращений осталось 200. Для научно-исследовательских институтов, занимающихся инновациями, созданием новой техники и технологий, одномоментное сокращение основного персонала на 20 % уже ставит под вопрос успешную дальнейшую деятельность этой организации, отрицательно сказывается на новизне и эффективности разрабатываемых ею проектов. Это происходит по той простой причине, что при таком сокращении выпадают целые звенья ранее слаженно работавшего единого организма, отсутствие которых оказывает плохо прогнозируемое влияние на снижение творческого потенциала всего коллектива.

В сегодняшней России априорно считается, что золотые яйца обществу несет финансовое предпринимательство, поэтому главная забота государства о нем, родимом ростовщике. Чтобы не дай бог его не обидеть, в России до сих пор удерживается антинародная плоская шкала подоходного налога, против которой высказываются даже иерархи православной церкви. Российское правительство удивительным образом не хочет замечать того факта, что российское финансовое предпринимательство вкупе с частным бизнесом откладывают золотые яйца исключительно за рубежом, склевывая в России последние, снесенные социализмом, и оставляя своему народу, его грядущим поколениям только грязные скорлупки от них.

 

2.3.2. Закон № 83

Новая напасть, которая стремительно надвигается на народы России, имеет все то же лицо – монетаризм, но теперь это лицо пытается влезть в недоступную ранее для него социальную сферу.

«Это не школьная монетизация, а всеобщая монетизация всей социальной сферы. Она касается всего образования, а не только школьного. Этот законопроект коснется также всего здравоохранения, всей науки, культуры, физкультуры и спорта. В России 350 тысяч учреждений социального толка и поэтому изменения коснутся практически каждого гражданина России. Если по-простому, то этот закон предусматривает коренное изменение характера работы всей социальной сферы. Если ранее, по действующему законодательству задачей этой сферы было предоставление людям бесплатного образования и медицины, что является их конституционным правом, то по новому закону, бюджетные организации столкнутся с новой задачей – заработать денег на свое существование. И только во вторую очередь – оказывать людям свои непосредственные услуги. Если сейчас учредитель (государство или муниципальные органы) обязан финансировать учреждения, то теперь будут финансироваться только госзадания, выданные учреждениям. Есть задание – есть деньги, нет заданий – нет денег».

Депутат Госдумы Олег Смолин – (http://www.zavuch.info/component/content/article/ 35-2009-03-16-01-40-14/1206-zavuch)

Пришедшие к власти в 1917 году большевики, большей частью состоявшие из полуграмотных мужиков, считали борьбу с безграмотностью подавляющего большинства населения огромной страны, включая малые народы многонациональных окраин, своим первейшим революционным долгом. Наследие большевикам в этом смысле досталось тяжелое, если не сказать катастрофическое – положение с грамотностью в царской России было весьма плачевным – более половины населения было совершенно неграмотным. И большевики со своим плещущим через край энтузиазмом взялись за очистку этих авгиевых конюшен. Сегодня все знают о ВЧК Дзержинского, но почти никто о ВЧК Луначарского, которая также непримиримо боролась, но только не с врагами Советской власти, а с неграмотностью, которая, в конечном счете, причислялась большевиками все к тем же врагам новой коммунистической жизни. Чрезвычайной комиссии по борьбе с неграмотностью и порожденному ей широкому общественному движению под лозунгами ликвидации безграмотности (ликбеза) удался фантастический прорыв – уже к 1939 году 90 % населения страны было грамотным, и на повестку дня неугомонные большевики выдвинули новую задачу – теперь провозглашалась борьба с малограмотностью, которая закончилась обязательным всеобщим средним образованием. Как же эта, блестяще исполненная большевиками грандиозная работа по поголовному воспитанию, образованию и культурному развитию русских людей в современно мыслящих, широко образованных граждан, была продолжена пришедшими в 90-х годах к власти либералами?

«По данным ЮНЕСКО, в России сегодня 2 млн. 300 тыс. детей не ходят в школу. По данным российских экспертов, это число давно уже перевалило за 4 миллиона».

Из интернетовских источников

«– за последние 15 лет число школьников сократилось с 20 до 13 миллионов;

– из 60 тысяч российских школ 18 тысяч нуждаются в капремонте;

– более одной тысячи школ находятся в жутко аварийном состоянии;

– ежегодно в стране закрывается более 700 сельских школ;

– в 2001 году был принят Закон “О реструктуризации малокомплектных школ”, который “похоронил” более 14 тыс. сельских школ;

– за постперестроечные годы мы потеряли 35 тыс. деревень. Теперь это сплошная “мертвая зона”;

– более 65 % общеобразовательных российских школ находятся в сельской местности;

– в связи с принятием 83 закона к закрытию намечены тысячи школ».

«По существу закрепленные в законе предлагаемого типа бюджетные учреждения размывают саму конструкцию учреждения, поскольку по объему предоставленного ему права способности оно представляет собой фактически разновидность коммерческой организации».

В выборке идет речь о «школьной монетизации» – законе № 83, который, говоря простым языком, вводит принцип примитивного хозрасчета для всей общеобразовательной системы России, а также для здравоохранения, науки, спорта и культуры. Даже для человека, мало интересующегося организационно-правовыми формами существующих ныне в России социальных учреждений, совершенно ясно, что в условиях, которые этот закон предоставит нынешним владыкам земли русской – финансовым воротилам и их сиамским близнецам – чиновникам, совершенно не останется места для простого человека: ни для реализации присущего ему от рождения стремления к культуре и знаниям, ни для безграничных возможностей развития его духовных, творческих потребностей, интеллектуального потенциала, ни для поддержания его здоровья в приличном состоянии. Первичными и в этой сфере становятся деньги, а права человека на образование, медицинское обслуживание и прочее, т. е. неотъемлемые конституционные права российских граждан, по этому закону задвинуты на второй и третий планы. Что здесь мы имеем ввиду? Выдача госзадания социальным учреждениям теперь ставится не в непосредственную зависимость от потребностей населения, частенько проживающего в труднодоступной глубинке, не от количества подрастающих там детей школьного возраста, а от неких показателей эффективности, которые по своему произволу определяет все тот же чиновник. Таким образом, если среднерасчетная подушевая норма расходов государства на одного ученика формально не окупает затрат на школьное здание, учителей, наглядные пособия и т. д., то уделом детей, проживающих в таких районах, становится улица и подворотня, со всеми вытекающими отсюда краткосрочными и долгосрочными последствиями. Несомненно, что в Москве этот закон оставит на плаву большинство общеобразовательных учреждений и районных поликлиник, хотя бы потому, что московская подушевая норма расходов на ученика или пациента поликлиники должна быть теоретически значительно меньше, чем та же норма где-нибудь в Нарыме или Нерчинске. Однако и в Москве, при ее завидном положении, возможны исключения в тех обстоятельствах, когда школа или больница занимают очень выгодный в коммерческом плане участок городской земли. В таком случае заполучить кусочек драгоценной площади под застройку путем элементарной невыдачи обреченному учреждению «госзадания», не составит труда. Разумеется, люди, ранее получавшие социальные услуги в «неэффективной» и поэтому упраздненной школе или поликлинике, будут вынуждены искать места в учреждениях соседних районов. Качество обучения, как и лечения, несомненно, при этом неизбежно снизятся из-за наплыва избыточного количества учеников и пациентов в близлежащие организации, совершенно на них до того не рассчитывавшие. Думается, что наш долготерпеливый народ и это проглотит, утешившись мыслью, что «раньше и не в таких очередях стоять приходилось» и главное – «все стерпим, лишь бы войны не было». Но то, что может пережить Москва с ее неисчерпаемыми денежными ресурсами, для периферии гарантированно станет могилой. Там у администраций нет денег даже на приведение в порядок котельных при подготовке к зимнему сезону, а у людей все скудные средства уходят на приобретение самого необходимого – продуктов питания, одежды, на содержание жилья.

Трагическая иллюстрация. Как-то один мой знакомый, имеющий родственников в глухой сибирской деревне, поведал мне такую историю. Будучи в отпуске, он заехал к ним погостить, чтобы помочь в сборе урожая и заодно подышать свежим воздухом. Он хорошо знал, что его племянник в этом году должен был идти первый раз в первый класс, и поэтому был немало удивлен, когда увидел этого мальчика утром 1 сентября, резво носившимся по двору отнюдь не в парадной форме первоклашки:, а в боевом снаряжении труженика полей и обутым в неизменные черные резиновые сапоги. «В чем дело? Почему ты не в школе?» – строго спросил несостоявшегося ученика мой знакомый. «А мы, дядя Андрей, сегодня болты копаем!» радостно выпалил вихрастый мальчишка с приплюснутым носом. Мой знакомый не понял, о каких болтах идет речь, и тем более, зачем их вдруг понадобилось копать. Заинтригованный этой загадкой, он обратился к родителям мальчика за разъяснением. От них он узнал, что завтра в деревню приедет грузовик – передвижной пункт сбора металлолома, приемщик которого за сданный металл сразу расплачивается наличными. Поэтому родня моего знакомого накануне объявила общий сбор – все от мала до велика идут с утра с лопатами и ведрами на исковерканный пустырь, где раньше находились совхозные ремонтные мастерские, а еще раньше сталинская МТС. Там они, в уже сотни раз перерытой и просеянной сквозь человеческие пальцы земле будут весь день отыскивать запоздалые приветы из социалистического далека в виде ржавых шайб, болтов, рессор, за которые в капиталистическом настоящем смогут получить хоть какие-то гроши.

Основную массу населения России от стремительной физической и культурной деградации, принесенной либеральными реформами, спасали существовавшие до сих пор бесплатные образование и медицина. С введением в жизнь закона № 83 эта последняя защита будет полностью разрушена и обычный человек останется один на один с целым комплексом неразрешимых жизненных проблем. Огромные массы провинциальных жителей страны будут обречены на вымирание от отсутствия современного, квалифицированного медицинского обслуживания, а подавляющее большинство молодых людей будет лишено неотъемлемого права человека на образование и культурное развитие. Ведь посаженные на самофинансирование бывшие бюджетные образовательно-воспитательные организации, начиная с детских садов и кончая университетами, будут вынуждены любое собеседование с потенциальным пользователем их услуг начинать с вопроса: «Где и кем работают Ваши родители, и чем они могут помочь нашему учреждению?». Учитывая плачевное материальное положение большинства людей, этот вопрос во многих случаях будет и последним. В результате декларации конституции РФ о равнодоступном бесплатном образовании на деле окажутся, мягко говоря, фарисейством. В итоге властвующими либералами и в сфере образования фактически будет произведена контрреволюция, своего рода «ликвидация грамотности» – ликграм, непосредственно опускающая народы России в состояние начала XX века. Однако такая пугающая перспектива почему-то совершенно не беспокоит нынешнее правительство России, и оно упрямо стремится к поставленной неолиберализмом цели – монетизировать вся и все. Вот и планы обучения, говорят, нужно привести в соответствие с потребностями рынка. Какого рынка? На котором одна за другой исчезают передовые, наукоемкие отрасли? Что же это тогда за планы будут? Все образование сведется к обучению операторов по перекачке нефти и газа?

На этом разрушительном пути правительство России горячо поддерживает проправительственная Госдума, послушно проштемпелевавшая антинародный закон, и армия всевозможных экспертов. Вот высказывание одного их них по поводу предстоящей реформы.

«Социальная сфера скукоживаться не будет: все будет выполняться ровно в том же объеме, в котором выполнялось. Только выполнять ее будут наиболее эффективные. Что будут делать организации без госзадания? Либо закрываться, либо идти в конкурентный рынок. Да, задача государства разобраться в эффективности всех этих учреждений, которые оно наплодило. Переход к автономным учреждениям нужно ускорять, он никак не приведет к замещению бесплатных услуг платными».

(http://www.forensicsciences.ru/news. aspx?nid=5093064)

Это утверждает один из авторов законопроекта, директор института экономики здравоохранения Лариса Попович. В этом заявлении, прежде всего, обращает на себя внимание своеобразная дамская логика. Дается клятвенное заверение, что объем социальных услуг населению в результате введения закона в действие сокращаться не будет, и тут же утверждается, что на плаву останутся только «наиболее эффективные» социальные учреждения. Стало быть, менее эффективные, и тем более, совсем не эффективные учреждения должны обязательно исчезнуть. Каким образом, за счет чего и кем в таком случае, будет выполняться прежний объем работ? За счет «интенсификации» использования оставшихся мощностей? «Эффективные» школы и больницы будут работать в три смены? Талончики к врачам будут выдаваться на з часа утра? Или «неэффективные» будут передаваться «эффективным», безмерно раздувая бюрократический аппарат последних, который, в конечном счете, обязательно опустит бывшее «эффективное» учреждение в ряды «неэффективных», с последующим его автоматическим упразднением. Неудобства, связанные со значительным удалением клиента от места оказания услуг, мы даже не рассматриваем. Ответы на эти вопросы эксперт не дает, наоборот, ставит следующие загадки. Организациям, лишившимся финансирования (механизм ликвидации учреждения, кстати, экспертом не рассматривается вовсе – трудоустройство бывших сотрудников, перераспределение прежних получателей услуг и т. п. – все отброшенное рынком, как это обычно бывает у либералов, предоставляется стихии), предлагается либо закрываться, либо «идти в конкурентный рынок». Какого рожна? Ведь эту организацию только что оттуда успешно выпнули. Денег – нуль, одни долги, даже для написания бизнес-плана нет ни ручки, ни бумаги. Для чего экспертом говорятся эти пустые слова? Что или кого она защищает? И напоследок: «переход к автономным учреждениям не приведет к замещению бесплатных услуг платными». Доказательств тому снова ровно никаких, а так запросто, в эти взятые с потолка утверждения, сегодня сможет поверить только младенец, и только тот, который родился не в России. На деле, под угрозой ликвидации законные, полузаконные и вовсе незаконные поборы с пациентов поликлиник и родителей учеников примут в итоге космические по суммам и массовые по охвату масштабы, когда вообще все забудут, что права на бесплатное образование и медицинское обслуживание когда-то были дарованы русскому человеку конституцией его страны: ВСЕ социальные услуги в результате окажутся платными. Государство, таким образом, постепенно прекратит исполнять свой конституционный долг перед своими гражданами. Но такое вольное обращение государства с гарантированными конституцией правами его граждан может спровоцировать естественную и справедливую ответную реакцию населения – «ты, мое государство, не исполняешь свой конституционный долг передо мной, чем даешь право мне, твоему гражданину, также выборочно отказаться от исполнения моего долга перед тобой». Думаю, что излишне объяснять, к чему может привести такая последовательная цепь отказов от исполнения гражданского долга обеими сторонами.

В отличие от первой русской либеральной революции, где русский народ был первооткрывателем нового жизненного устройства и не мог воспользоваться чьим бы то ни было опытом ввиду его полного отсутствия, во второй либеральной революции тот же народ по воле «младореформаторов» стал неудачливым копиистом, пытающимся без примерки втиснуть себя в уже имеющиеся в мире чужие модели и костюмы. Поэтому результат от планируемой российским правительством коммерциализации всей социальной сферы России не так уж трудно предвидеть, рассмотрев в качестве примера уже имеющиеся в мире подобные системы. И, разумеется, мы свой выбор остановим на самой лучшей из них, которую подарила миру образцовая модель либерализма, созданная в США.

В своей книге «Кредо Либерала» лауреат Нобелевской премии по экономике Пол Кругман приводит интересную табличку, в которой указывает расходы на здравоохранение в расчете на душу населения в пяти развитых странах мира. Дополнительно указана средняя продолжительность жизни в этих странах. Так вот, при примерно равном качестве медицинских услуг, максимальные расходы на душу населения имеют США – 6102 доллара в год на человека, при частном, коммерческом страховании и медицине, а минимальный расход – 2508 долларов в год, имеет Великобритания при государственном страховании и медицине. При этом в США до последнего времени медицина не была общедоступной – многие десятки миллионов граждан США вообще не имели никакой возможности оказаться на приеме у врача – они не могли себе позволить расходы на медицинское страхование (таблица составлена по данным 2004 года – до введения закона об обязательном медстраховании в США), т. е. затраты на них были равны нулю. И, тем не менее, самая «эффективная», по мнению неолибералов, частная медицина на деле оказывается катастрофически убыточной; национализированная медицина Великобритании почти в 2,5 раза работает результативней. Вдобавок к тому и продолжительность жизни в США оказалась в этой пятерке на последнем месте. Отчего же даже по части эффективности частная медицина США терпит такое сокрушительное поражение в соревновании с государственной системой здравоохранения других развитых стран? Пол Кругман тщательно исследует этот вопрос в своей книге и приходит к выводу, что виной тому вовсе не врожденная хлипкость здоровья американцев.

«Соединенные Штаты превосходят всех по расходам на медицинские услуги, но находятся лишь в середине списка, если говорить о том, что американцы на самом деле получают за свои деньги.

Пол Кругман «Кредо либерала»

Все это свидетельствует о том, что система здравоохранения в США крайне неэффективна. Так как же удается стране, в которой силен предпринимательский дух; стране, находящейся на переднем крае технологического развития во многих областях, иметь столь несовершенную систему здравоохранения? Главный ответ состоит в том, что нас угораздило получить систему, в которой значительные суммы расходуются не на предоставление человеку медицинских услуг, а на то, чтобы отказать ему в них».

Вот так, не больше не меньше – американская система здравоохранения, в основе которой лежат рыночные отношения, а, следовательно, корысть и деньги, работает против той цели, во имя которой она создавалась и существует. Вывод неутешителен – любая социальная система, ориентированная только на эффективность, т. е. на выкачивание из нее денег любой ценой, даже в условиях давно установленных и отработанных рыночных механизмов в итоге неизбежно превращается в свой антипод, неузнаваемо извращающий и отрицающий те задачи, которые она призвана решать и ради которых она была построена. То же произошло и с американской системой здравоохранения, где частное страхование медицинских услуг поставило все с ног на голову. Частная страховка озабочена всего лишь тем, чтобы содрать с клиента возможно больше денег, затем возможно меньше их выдать врачам за оказанные клиенту медицинские услуги и разницу положить в карман. Обеспечение здоровья клиента как такового при этом парадоксальным образом не входит в круг интересов страховых компаний, а необходимые выплаты за дорогое лечение рассматриваются ими как медицинские потери. Поэтому страховые компании очень тщательно подбирают для каждого клиента тарифы в зависимости от степени риска проявления у него всевозможных болезней. Точно также в условиях полной коммерциализации здравоохранения и для врача, и для фармацевта единственным источником дохода является больной человек, которого выгодно лечить возможно дольше и притом с помощью самых дорогих процедур и препаратов, вытягивая из страховок и самого клиента максимально возможные суммы денег. Крепкое здоровье пациента в таком случае не просто нежелательно, а разорительно, поскольку ничего, кроме прямых убытков ни врачам, ни фармацевтам не приносит.

Таким образом, запланированная в России монетизация социальной сферы угрожает ее жителям легко предсказуемыми и очень тяжелыми последствиями. Их уже сегодня пытается как-то смягчить правительство России, но, как обычно, не системно, а в своем излюбленном ручном режиме.

«“Мы отобрали 750 перспективных выпускников педагогических вузов, которые захотели поехать в сельскую местность в отдаленные районы, каждый от государства за два года получит полмиллиона рублей – по 250 тысяч в год подъемных денег”, – сказал Путин. “Субъекты Федерации предоставят им жилье”, – добавил он».

Из интернетовских источников

Звучит очень бодряще, но сколько сельских школ можно реально доукомплектовать этими хорошо мотивированными свежими преподавательскими силами? 150? 200? А ведь их в России почти 40 тысяч! Пол процента! И находятся они в состоянии, которое цветущим никак не назовешь. Масштабы проблемы, очевидно, несопоставимы с предложенной правительством попыткой ее решения. Это даже не паллиатив, а какая-то закорючка, невразумительный намек на имитацию бурной деятельности.

Кратко и ясно выразился по поводу принятия закона № 83 Сергей Миронов: «Этот закон является приговором неимущим». Похоже, что кому-то в России очень захотелось вернуть русский народ к дремучему состоянию сословности и классовой вражды, когда доступ к достойному образованию в специальных школах и к квалифицированной медицинской помощи в специальных клиниках имеют только сливки общества, а остальные обречены жить во тьме и невежестве. Вне всякого сомнения, закон № 83 исполняет именно эту роль – закрепляет на веки сложившееся к настоящему моменту катастрофическое расслоение русского народа. Недалек тот день, когда новоиспеченная российская аристократия посчитает себя другой расой, превосходящей во всех отношениях многочисленную расу чумазых, бывших своих соотечественников.

Так почему же этот антинародный закон был все-таки принят?

«“Опасение в другом. Что у государства не будет денег на социалку и будут резать всех. И придется честно населению сказать, мы можем учить и лечить вас и ваших детей ровно на столько-то процентов, остальное, извините – сами. Но тратить деньги на содержание спящих от безделья сотрудников всех этих организаций уже невозможно. Те кто визжит и вопит, что этим законом убивают интеллигенцию, – это именно та самая интеллигенция, которая не хочет работать и думать, как развивать эту сферу. Надо смотреть практику, а не выступать с политизированными заявлениями”,– уверена Лариса Попович».

(http://www.forensicsciences.ru/news.aspx7nicN5093064)

У людей, проживающих в демократической стране, не может быть опасений, которыми их пытается запугать высоко титулованная дама. В условиях подлинной демократии подобные проблемы решаются очень легко. Если представители власти в демократическом государстве говорят, что они не могут выполнить того, в чем народ остро нуждается, в нашем случае обеспечить всех граждан страны современным здравоохранением и образованием, независимо от их доходов и места проживания, то такие государственные мужи должны незамедлительно и добровольно уступить место другим политикам, которые смогут это сделать. Нужно просто вспомнить, что говаривали раньше на коллегиях оборонных министерств тем руководителям, которые раз за разом заваливали выполнение госзадания: «Ты парень, очевидно, очень устал, тебе трудно, не справляешься. Поэтому пиши заявление, а мы найдем тебе местечко попроще и поспокойней». Эта дама-директор и ее сторонники в правительстве, очевидно, в непосильных трудах и заботах о благе народа совершенно забыли то обстоятельство, что живут они в стране, позиционирующей себя как демократическое государство. А посему уходить должен тот, кто самочинно решил, что его точка зрения единственно верная и не подлежит обсуждениям, кто визжит и вопит, что другого пути, кроме как шоковых реформ, грабительской приватизации, школьной монетизации нет, кто авторитетно утверждает, что прогрессивная ставка подоходного налога в стране невозможна – и прочее, и прочее, и прочее, идущее в прямое противоречие с правами и чаяниями суверена.

* * *

Сегодня устройство большинства стран мира заметно все дальше уходит от системы богатые – бедные и все решительней приближается к системе государство – население. Это общее повышение ведущей роли государства, нарастающее с каждым днем его активное вмешательство в перераспределение национального дохода вызвано, в первую очередь, по-прежнему высокими темпами роста производительности труда, значительно опережающими более инертные в своем развитии потребности человека. Такое вмешательство – единственная возможность установления баланса в обществе, где ощущается явный переизбыток рабочей силы, и, как следствие, растет не по дням, а по часам армия «лишних» людей. Чрезмерное неравенство в любой форме и сфере деятельности человека сегодня осуждается всем цивилизованным миром. Общепризнано, что высокая степень неравенства вызывает в обществе социальную напряженность, чреватую мелкими и крупными потрясениями, и совершенно не способствует установлению в нем мира и согласия – необходимых условий его процветания. Другими словами, весь мир, хочет он того или нет, объективно скатывается к реализации на практике таких социально-экономических моделей государств, которые по своим ключевым параметрам очень близки основополагающим идеям социализма, «второму биллю о правах» президента Рузвельта. Ощущение огромными слоями народа своей социальной ущербности никак не может способствовать созданию гармоничного общества. Общество равных возможностей – это не просто красивые слова. Это ключ к благополучию и процветанию страны и ее народа, важнейшая задача, которую в ближайшее время Россия должна решить. Тем более, что 20 лет назад Россия располагала таким обществом и живы еще те люди, которые несут в себе тот бесценный практический опыт. Однако труднопреодолимой преградой на этом пути может стать специфический психологический момент, характерный только для России. Трудно будет признать объективную необходимость возвращения к модели общества равных возможностей народу, который по разным причинам 20 лет назад добровольно от нее отказался. Тогда, в 91–92 гг. советскими людьми была совершена трагическая ошибка – неискушенные в политике, наивные граждане СССР простодушно уверовали в частного собственника, пекущегося о клиенте как о малом ребенке, в «невидимую руку» рынка, наводящую в обществе безупречный порядок и прочие мифы либерализма, бездумно променяв на них все свои выдающиеся достижения, в том числе и реально построенное общество равных возможностей с его бесплатными медициной, образованием, путевками, квартирами и т. п. Но в сегодняшней уже два десятилетия продолжающейся ситуации безвременья, нам совершенно необходимо, преодолев себя, научиться мужеству признания собственных ошибок. В противном случае смутное время, безвольное стояние на перепутье будет продолжаться бесконечно долго, неотвратимо погружая Россию во мрак небытия. Мы должны смело и решительно посмотреть правде в глаза. А она такова, что сегодня, всего 20 лет спустя, говорить об отеческой заботе частного капитала, о природной мудрости и бескорыстной честности «невидимой руки» рынка серьезно может только пещерный человек, который ни разу в жизни не видел компьютера, подключенного к Интернету. On-line — торговля яркий тому пример. Виртуальные товары нельзя попробовать, пощупать, померить, сравнить, держа их в руке – мы всецело доверяемся не своим органам чувств и собственным, на горьком опыте усвоенным методам оценки качества товара, а незнакомому художнику-дизайнеру, оформлявшему красочную страничку. Получив товар по почте, мы отправляем его назад только в том случае, если он нам не подошел по размеру. Где же тут соревнование в качестве? В торговле уже давно форма живет своей отдельной жизнью, независимой от содержания. С продуктами питания в торговых сетях дело обстоит того хуже – консерванты, пищевые добавки, приучающие наш организм к зависимости от того или иного продукта, та же реклама, привлекательные упаковки, и, одновременно, генные технологии, неизвестные удобрения и ядохимикаты – все это не имеет никакого отношения к критериям качества самого продукта, к повышению степени его полезности для нашего здоровья. Зато все красиво и тщательно упаковано – не попробуешь, перед тем как купить. Остается одно – слепое доверие, порожденное основным двигателем современной торговли – рекламой, которая легко может навязать покупателю совершенно не нужный ему товар. Моя квартирная хозяйка, старая мудрая немка, не устает сокрушаться по этому поводу: «Прежде я ходила к мяснику за фаршем со своей миской – пробовала, брала, сколько мне нужно, и уходила. Теперь беру столько, сколько лежит в самой красивой упаковке, пробовать не могу, да и опасно это; к тому же дважды плачу за эту упаковку – первый раз в магазине, во второй раз при сдаче мусора. А раньше мне даже мусорных контейнеров не требовалось». Моя хозяйка права – та рыночная среда, со многими независимыми продавцами и независимыми покупателями, которая была способна из разнообразных предложений отфильтровать качественный продукт, исчезла в сегодняшнем мире совершенно (кстати, в районе, где я живу, недавно закрылась последняя лавка мясника, теперь нас окружают только непотопляемые супермаркеты).

Действительно, если во времена Адама Смита покупатель, попробовав у базарной торговки пирожков с грибочками, тут же отправлялся в лучший мир, то у этой торговки и ее семьи сразу возникали труднопреодолимые проблемы с их бизнесом. Сегодня же в аналогичном случае могучие страховые компании, мощные адвокатские конторы грудью встанут на защиту любой торговой сети, супермаркета и в большинстве случаев свободно утопят иски потерпевших в бюрократической возне и во встречных исках. К этим современным и без того безграничным возможностям торговли добавился мощнейший глобальный инструмент – электронные социальные сети. Действие этого инструмента поясним на примере сети Facebook. Каждый участник этой сети принес ее создателям 100 долларов США (Dev Spiegel 2/2011). А их число в этой сети на начало 2011 года составляло полмиллиарда. Откуда такие космические доходы? Дело в том, что электронные сети давно и успешно торгуют базами данных своих клиентов, выкачанными ими с помощью специальных программ из обычной электронной переписки их клиентов. Кто, куда, самолетом какой компании летал в отпуск, где и на какой товар брал кредит, какие сигареты предпочитает курить, на каких марках автомобилей предпочитает ездить, какие блюда любит готовить и тому подобное до самых интимных подробностей, которые о себе добровольно сообщают ничего не подозревающие неутомимые труженики эпистолярного жанра. Разумеется, для производителей пива, сигарет, торговцев продуктами, туристическими турами такие данные содержат бесценную информацию, по которой они очень точно могут определить, что пользуется спросом сегодня, и что будет пользоваться спросом завтра; какие потребительские тренды преобладают в обществе и каким образом на них можно влиять. Поэтому-то и платят банки, торговые фирмы огромные деньжищи за эти данные, чтобы вовремя оказывать нужное им влияние на потенциальных потребителей. Подобную информацию и с той же целью собирают торговые сети с помощью электронных карточек. Простой пример – я постоянно покупаю в ближайшем супермаркете сигареты определенной марки. Производитель этих сигарет вдруг меняет этикетку на пачке, и я перестаю их покупать, предпочитая продукцию другой фирмы. Если также поступили многие потребители моего возраста, то для фирмы это точный знак, какая этикетка должна красоваться на пачке, чтобы она успешно продавалась у определенной возрастной группы.

Очевидно, что победившая сегодня повсеместно практика искусственного формирования спроса никоим образом не отвечает первоначальному определению рынка как инструмента, способного поставить эгоистический, корыстный интерес индивидуума на службу обществу. Наоборот, общество сегодня состоит на службе у мощных транснациональных компаний. Международным торговым сетям и их производителям сегодня вполне по силам с помощью мощной рекламы, разнообразного и гибкого электронного инструментария навязывать обществу и индивиду ненужные и даже вредные для него вещи, которые никак не будут способствовать его благу и процветанию, но зато, несомненно, будут приносить устойчивую прибыль мощным частным торговым корпорациям.

В то же время в сегодняшнем мире существует вполне достаточно легальных возможностей, чтобы легко освободиться от опасного конкурента. Для этой цели в том числе, служат национальные, интернациональные и прочие стандарты. Простой пример. На Крите, помимо прочего, произрастают бананы. Однако их природная кривизна несколько отличается от обычной, радиус которой регламентирован нормами Евросоюза. По этой причине вкус критских бананов незнаком европейским жителям. Вполне возможно, многим из них очень не хватает в жизни именно их сладости. Но, увы и ах, бедным европейцам не суждено познать неповторимый аромат недоступного заморского продукта.

Как видим, сегодня свободный рынок по объективным причинам, которые принесли с собой глобализация и постиндустриальная эпоха, уходит даже из тех секторов, которые являются для него естественной средой обитания – из торговли, сферы услуг и производства ширпотреба. Пытаться возродить его былое влияние – безнадежное дело, заранее обреченное на провал. А что же можно сказать в таком случае о попытках внедрения рынка в изначально чуждую для него социальную сферу? Несомненно одно – такая попытка будет стоить миллионам граждан страны, в которой проводится подобный эксперимент, огромной социальной неустроенности и великих потрясений.

Мы уже достаточно уделили места тому, чтобы показать, что в России, как нигде в мире, старая установка Адама Смита о том, что частные интересы неизбежно работают и на благо общества, просто не правомерна. Российский олигархический капитал, будь то энергетика, добыча и переработка сырья, сфера услуг, действует совершенно противоположным образом, бессовестно выкачивая из страны последние резервы и возможности. Правительство даже не пытается изменить сложившуюся нетерпимую ситуацию в корне и только полумерами, в ручном режиме, с большой помпой демонстрирует потуги борьбы за снижение размеров ущерба, наносимого стране владычествующим олигархатом. По нашим наблюдениям, такая нестандартная ситуация среди ведущих стран мира установилась только в России и причина этой исключительности такова. В первой части книги мы говорили, что, по-крупному, в пределе, в мире существует два типа организации власти – власть капитала (богатые – бедные) и власть государства (чиновники – население). Там же было сказано, что подлинная демократия возможна только в последней системе, поскольку свободный капитал освобождает себя с помощью доктрины свободного рынка от любого контроля со стороны общества. В России же, после второй либеральной революции, появился на свет небывалый в мире гибрид – всевластный сплав чиновников и крупного капитала. И этот гибрид сделает все возможное, чтобы блокировать развитие широкой, полноценной демократической власти в России в ближайшей перспективе. Поэтому именно он, главным образом, будет формировать наше среднесрочное светлое будущее. И, хотя пристрастия и поведенческие реакции этого гибрида в различных ситуациях нам хорошо известны и вполне предсказуемы, нам все же очень хотелось бы знать, что ждет, по мнению гибрида, русских людей в ближайшем и отдаленном будущем, и как готовятся российские власти к угрозам, исходящим от агрессивного, глобализированного, опутанного электронными информационными сетями, не знающего жалости мира? Сможет ли российское государство справиться с вызовами эпохи?

К сожалению, сведения, которыми мы располагаем на этот счет, крайне скудны. Единственный документ, который очерчивает нам ближайшие перспективы России и с которым мы имеем возможность ознакомиться – это доклад ИНСОРа «Россия XXI века: образ желаемого завтра».

Если обойтись без мелких придирок, то благих пожеланий в докладе можно найти очень много, даже с избытком. Но нас интересуют не они (мы наслушались таких пожеланий уже более чем достаточно), а те методы и средства, с помощью которых составители доклада берутся эти манящие вершины достигать. Немного полистав документ, почти сразу наталкиваемся на такую рекомендацию авторов: «К числу первых шагов в данном направлении можно отнести дерегулирование экономики».

Но позвольте, уважаемые господа Юргенс и Гонтмахер, все последние 20 лет мы только этим дерегулированием и занимались! Доля частного, неуправляемого государством сектора колебалась в границах 70–80 % (2003 год – 77 %). Куда уж больше дерегулирования! Сами США имеют меньше. Остается только в полную анархию провалиться. А каков результат? Результат таков, что страна через некоторое время разучится самостоятельно гвозди изготавливать.

Сказать, что этот доклад обескураживает – это значит, ничего не сказать. От него непереносимо разит затхлой болотной гнилью, в которой уже 20 лет захлебывается наше отечество. А ведь ИНСОР, это, похоже, единственная фабрика мысли в России, которая проводит исчерпывающий анализ тенденций мирового социально-экономического развития для президента и правительства и выдает соответствующие рекомендации для практических действий. Справедливости ради надо заметить, что в России имеется еще одна очень компактная фабрика мысли, которая целиком и полностью разместилась в черепной коробке господина Суркова. Однако результаты и ее напряженной умственной деятельности не балуют оригинальностью – она утверждает на веки вечные все тот же неолиберализм.

Доколе?

 

2.3.3. Птенцы Чубайса

Да, прошло уже 20 лет с начала 90-х. За это время незаметно взросло племя младое, совсем нам незнакомое. То самое, о котором на заре второй либеральной революции пламенно мечтал Чубайс, с чем его, кстати, можно поздравить. Пора бы и нам познакомиться с этим племенем поближе. Мы просто обязаны это сделать, поскольку подробное исследование внутреннего содержания этого продукта эпохи покажет нам, как в зеркале, возможное недалекое будущее России. Итак, перед нами откровения одного из окрылившихся «птенцов Чубайса». Нужно заметить, что далеко не все птенцы Чубайса склонны к таким откровениям. Большинство из них потаенно вынашивает свои планы, удачно скрывая от окружающих свое истинное лицо. Поэтому весьма затруднительно определить процентное содержание этих физиономий в нашем обществе. Но наш экземпляр в силу каких-то неведомых нам причин все же решился на публичное изложение своего катехизиса – то ли в припадке душевного стриптиза, то ли сгорая от желания бросить циничный вызов обществу, то ли от внезапно проснувшейся жажды снискания писательских лавров.

Наберемся терпения. Он пишет:

«Я вырос в небогатой семье. Мои родители не занимались предпринимательской деятельностью. Они никогда не интересовались бизнес-процессами, им были чужды наглость и хитрость. Как результат – я их не люблю, потому что они испортили мне все детство…

Из интернетовских источников

Все детство, пока быдло – дети из прочих простых семей гоняли мяч во дворе, я сидел, запершись в своей комнате, и составлял бизнес-планы вымышленных предприятий. Потому что бизнес и деньги – это все, что меня интересовало. Мой гипертрофированный интерес был связан напрямую с тем, что мой папа был никем. Не имел подчиненных и большого кабинета. Не мог меня обеспечить так, как бы мне хотелось. Я прожил всю жизнь в идеологически неполноценной, интеллигентно неразвитой и материально импотентной семье…

Я – интеллектуал. Я – сын-мечта любого бизнесмена, который не знает, с кем обсудить бизнес, потому что детей интересуют только клубы и наркотики. Но я был брошен судьбой в очаг зла. Против всех законов справедливости…

Нашлись же те, кто смекнул, что главное в жизни – это деньги и самовозвышение над остальными массами, а все остальное можно купить. Есть же у нас бизнесмены и чиновники? Есть! Ими можно гордиться! А остальные что? Отстой и пустое место. Особенно по сравнению с бизнесменами и чиновниками…

Вообще задача бедного человека – первую половину дня отдавать время и здоровье для того, чтобы разбогател один бизнесмен, а вторую половину дня – отдавать потом и кровью заработанные гроши за товары, которые ему и вовсе не нужны (маркетологи – респект), чтобы разбогател второй бизнесмен. Все. На этом миссия окончена.

Кстати, я предлагаю сделать еще круче: пусть бедные выполняют свою миссию, но при этом живут в резервациях и городах – поселениях. А деньги свои пусть платят боярам по ВебМани. И тогда мы сможем, к примеру, очистить культурный Санкт-Петербург от дерьма. Здесь останутся только чиновники и бизнесмены. То есть элита. Сливки общества. А кто не успел – тот опоздал. Милости просим прочь из города. Ну еще всяких гламурных звезд и шоу – бизнес оставить, для веселья…

А в 90-е мог нажить капитал абсолютно любой. И в том, что этого с кем-то не произошло, виновата не перестройка (она как раз помогала), а ваша тупая мораль, нравственность и старое воспитание. Ну или отсутствие ума.

Недавно услышал классную фразу “я продаю кроссовки даже безногим, а контактные линзы даже слепым”. Вот это БИЗНЕС! С большой буквы. Человек, который может так делать и считает это правильным, бедным не будет никогда.

А остальные лишь жалуются».

Я не психолог, но, по-моему, это безнадежный случай. Человеческой души у этого субъекта давно нет – она без остатка высосана многолетней злобой, ненавистью и завистью. Это чистый продукт либеральной эпохи, о котором Чубайс когда-то мечтал – решительный, энергичный эгоист, не отягощенный понятиями совести и морали. Он полностью разделяет с Чубайсом главные либеральные ценности: свободу рынка и индивида при полном отсутствии социальной ответственности, ценности, понимаемые и впрямую отождествляемые со свободой джунглей. Ради собственного обогащения «птенец Чубайса» готов на любые действия, в том числе и на преступные, но с условием, что за это ему ничего не будет. Поэтому дискутировать с ним в традиционных понятиях общечеловеческих нравственных ценностей не имеет никакого смысла.

Этот «интеллектуал» считает, что он открывает человечеству новое видение предназначения человека и тут же предлагает старый как мир культ золотого тельца. Он настаивает на делении современного общества XXI века на два класса, две расы, два древних мира: аристократов-господ и «чумазых»-рабов. Но ведь и это было. Чем кончилось – всем известно. Класс успешных богатых господ существует только потому, что живет за счет намного более многочисленного класса неуспешных бедных (читай «Коммунистический манифест»). Одной из причин гибели Римской империи был иссякший поток рабов, вызванный резким сокращением завоевательных походов и прекратившимся освоением новых жизненных пространств (впрочем, не уверен, что поучительная история распада Римской империи известна нашему молодому доморощенному «интеллектуалу»). И надежды на установление равновесия между этими двумя «расами» в XXI веке, когда господа и рабы согласятся со своим имеющимся status quo, безосновательны как никогда. Примеры революций в до сих пор стабильном арабском мире это подтверждают как нельзя лучше (хотя там, конечно же, не обошлось и без других детонаторов). Баланс между успешными и неуспешными невозможен хотя бы потому, что низкий уровень жизни последних неизбежно приведет к их физической и интеллектуальной деградации до такой степени, что они не смогут более удовлетворять прежние гламурные потребности сливок общества. Тогда настанет черед нового деления общества на победителей и побежденных, но уже в среде сливок. Будет дан старт крысиным гонкам в среде успешных и неудачливая, большая часть из них с плачем и воем переместится в лагерь неуспешных, где также интенсивно, как прошлые поколения «неуспешных» продолжит деградировать и вымирать. Эта операция повторится несколько раз и в пределе останется один, самый удачливый и ловкий крысоед. Но радоваться своей победе он будет недолго, поскольку вскоре окажется, что жрать больше нечего, и победителю не останется ничего другого, как в скором времени скончаться от голодных мук. Примерно такой финиш ожидает тысячелетнюю историю государства российского, если число «птенцов Чубайса» превысит определенный критический предел.

Судя по многим признакам, в том числе по информационным сообщениям СМИ, число «птенцов Чубайса» непрерывно множится. Причем в их лагерь переходят и люди старшего поколения, воспитанные на традиционных ценностях. Сюжет передачи «Человек и закон» от 16.09.10. Романтическая история любви Ромео и Джульетты в условиях неолиберализма. Интеллигентные родители Ромео, отбросив в сторону аристократическую чопорность своих литературных прототипов, собственноручно наносят тяжелые побои Джульетте, чтобы той было неповадно иметь дело с их сыночком, очевидно, как считают они, принадлежащим к разряду сливок общества и достойным лучшего выбора. Пылкий Ромео стоит рядом, безучастно наблюдая за жестоким избиением своей Джульетты. Оба являются студентами старших курсов МАИ. Все, кроме Джульетты, действуют в точности с катехизисом «птенца Чубайса» – «чумазым» не место в нашем калашном ряду, всех за сотый километр.

Другой эпизод – школьники, ученики старших классов, жестоко избивают свою старенькую учительницу, а сцену избиения, снятую на видеокамеру, выставляют в Интернет на всеобщее любование.

Достигшая совершеннолетия дочь путем манипуляций с документами на квартиру выгоняет собственную мать на улицу. На вопрос матери а где я буду жить? единственная дочь дает исчерпывающий ответ – это твои проблемы.

В казачьей станице Кущевская выродки, вооруженные философией «самовозвышения над остальными массами», хладнокровно предают смерти всех попавших под руку земляков, включая младенцев. Кущевский «птенец Чубайса» ребром подошвы сапога наступает на розовую в складочках шейку младенца, брошенного на пол, и равнодушно наблюдает, как тот все реже и медленней всплескивает крохотными ручками и ножками, судорожно пытаясь поймать глоток воздуха беспомощно раскрытым ротиком.

Перечисление этих страшных эпизодов можно сколь угодно долго продолжать, и я уверен, что каждый читатель сможет привести немало подобных примеров из жизни своего непосредственного окружения. Так куда же мы идем? В какую сторону двигаемся?

По роду моей деятельности мне частенько приходится иметь дело с юной технической порослью Германии. Говоря старым производственным языком, через мои руки прошло уже достаточное количество молодых людей – начинающих инженеров, чертежников, чтобы я мог делать какие-то обобщения. Так вот, немецкая молодежь тоже очень целеустремленна, но не на делание денег любой ценой, а на конкретное, полезное фирме и обществу дело. Они рассматривают жизненный успех только через призму признанного обществом полезного труда, а не как вечное купание в гламуре. Это не означает того, что они все поголовно и сплошь аскеты и не знают развлечений. Нет, они любят и умеют хорошо отдыхать, но только после того, как успешно потрудились и сделали своими руками что-то нужное и полезное окружающим их людям. Скорее всего, эта установка в них заложена еще в семье и основывается все на том же протестантском духе капитализма. Понятно, что такая установка во всех отношениях выгодно отличается от примитивного божка «купи – продай», которому, в своем большинстве, молится наша молодежь. Этот божок освобождает свято верящих в него людей от каких бы то ни было ограничений морального плана. Что в таком случае мы можем ожидать от будущего? Если вернуться к началу книги, то мы, по-моему мнению, можем ожидать вот что. Через какой-то, не очень продолжительный отрезок времени на студию «Эхо Москвы» к микрофону будет приглашен один из многочисленных «птенцов Чубайса», скажем Никонов-2, который в формате свободного обмена мнениями предложит тельца истребленных неполноценных детей (идея Никонова-1) бросать не в мусорную корзину, а в мясорубку. В результате, вдохновенно заявит он, из дармового сырья будут получены дающие хороший доход ароматные, сочно хрустящие сосиски, которые частично помогут решить проблему продовольственной зависимости России.

Примечание . Если кто-то полагает, что такая встреча у микрофона невозможна в цивилизованном обществе и является кощунственным вымыслом автора, то тот глубоко ошибается. Ничто не ново под луной! Вот, например, коммерческое предложение, которое озвучил в свое «просвещенное» время знаменитый детский писатель, автор Гулливера, и, как сказано в Википедии, «заслуживший искреннее уважение простых ирландцев» англичанин Джонатан Свифт.

«Еще совсем недавно английский писатель Джонатан Свифт в своем “Скромном предложении” высказал мысль, что неплохо было бы ирландских детей из бедных семейств, все равно обреченных на голодную смерть, хорошо откормить, а затем зарезать, как режут телят или ягнят, и продавать их мясо в специальных мясных лавках, открытых для джентльменов с особенно изысканным вкусом. Я не столь требователен и не настаиваю на предварительном откармливании детей. Я просто советую возможно быстрее отправить этих ангелочков к господу богу. В этом случае они избавятся от почти неминуемой для них участи – очутиться после смерти в аду и всю вечность вариться там в котлах или же жариться на сковородах. Стоит призадуматься над этим, аббат!».

Дени Дидро «Беседа с аббатом Бартелеми о молитве, боге, душе, будущей жизни и пр.»

Этого мы хотим? Если да, или не определились с ответом, то заключительную часть этой книги можно не читать, а вместо этого спокойно пойти в ближайшую харчевню и, не напрягая мозги мучительными размышлениями о Прошлом, Настоящем и Будущем, безмятежно попить пивка с поджаренными сосисками загадочного происхождения. Если же мы с вами не хотим, чтобы история уникальной цивилизации людей, все еще пока проживающих в лучшем из миров с ее вдохновенными взлетами и сокрушительными падениями в итоге, с согласия свободного либерального общества, закончилась тривиальным, но зато «цивилизованным» поеданием себе подобных, то тогда приступаем к третьей части.