Проснулась Катарина от того, что в глаза светило солнце, а в нос тыкался локоть Лионеллы, сквозь сон заслонявшей собственные глаза от тех же солнечных лучей, падавших из окна. Катарина оттолкнула локоть цыганки и тут же услышала ее недовольное бурчание:

– Не пихайся, конопатая.

– А ты конечности свои не раскидывай, – огрызнулась Катарина.

Девушка села на широкой постели, где они спали вдвоем прямо в одежде, поверх покрывала, потянулась, зевнула и спросила:

– Где это мы?

– В башне, – ответила Лионелла, так же потягиваясь и зевая. – Совсем уже памяти не стало, что ли?

– Я не про это. Я не помню, как мы в эту комнату пришли.

– Да ты и не приходила, – хихикнула цыганка. – Тебя сюда твой дружок на руках принес.

– Какой дружок? – не поняла Катарина и нахмурилась, ибо намеки Лионеллы ей совсем не понравились.

– Тот самый, который за тобой примчался, – пояснила цыганка и снова хихикнула.

– Завидуешь? – осведомилась Катарина, победоносно усмехнувшись.

– Да нечему особо завидовать, – фыркнула Лионелла с деланным безразличием. – Спор я, конечно, проиграла, но и ты много не выиграла. Принца мы так и не нашли, да он особо в нас и не нуждался. Так что награды не видать ни мне, ни тебе.

– Это точно, – согласилась Катарина.

Девушки дружно вздохнули.

– Куда ты теперь? – спросила Лионелла после недолгого молчания.

Катарина пожала плечами.

– Домой. Ты только не смейся, но я очень соскучилась по дому, по матушке… по отцу…

Катарина снова тяжело вздохнула, предвидя, какие непростые предстоят объяснения с суровым родителем. Но лучше уж предстать перед его грозным взглядом – это стоит того, чтобы вновь оказаться в родных стенах, почувствовать надежность этих стен, тепло домашнего очага и близких людей.

– А ты куда? – поинтересовалась она у цыганки.

Теперь Лионелла пожала плечами.

– Не знаю, еще не решила.

Более подробно обрисовать свои планы на ближайшее будущее цыганка не успела – снаружи послышался восторженный хор множества голосов.

– Что это там такое? – одновременно спросили девушки, посмотрев друг на друга.

Цыганка первой соскочила с кровати и поспешила к окну. Катарина последовала за ней и тут же поморщилась, почувствовав боль в колене.

– Не скачи ты, как коза, – осадила ее Лионелла. – Забыла уже, как вчера охромела?

Теперь Катарина начала припоминать окончание предыдущего дня. Ушибленное во время схватки с эльфами колено в конце концов распухло так, что девушка начала прихрамывать, именно поэтому Альгерадо и взял ее на руки, где она и уснула.

– Может, стоит позвать влюбленного сеньора? – предложила Лионелла, ехидненько хихикая. – Пусть снова тебя на руках потаскает, ему даже приятно будет.

Катарина вспыхнула, почувствовав одновременно прилив смущения и злости. Цыганка снова хихикнула и поспешила направить беседу в другое русло, не дожидаясь, пока Катарина подберет достаточно обидные слова, чтобы как следует обложить ими соперницу.

– Смотри, смотри скорей! – воскликнула она, указывая в окно.

Катарина доковыляла, наконец, до окна и выглянула наружу. На траве перед башней сотни эльфов прыгали и оглашали окрестности радостными воплями.

– Да у них крылья! – воскликнула Катарина, присмотревшись.

– Ага, – кивнула Лионелла. – Кажись, наши чародеи отыскали нужное заклинание.

Вот один из эльфов, тот самый, что накануне предводительствовал в схватке с путешественниками своим «маленьким, но храбрым народом», расправил белые крылья и тяжелыми взмахами поднял себя в воздух. Остальные эльфы заверещали еще громче, славя первый полет своего товарища. Затем примеру первого последовал другой эльф, затем еще и еще, а вскоре все пространство от земли до неба заполнили порхающие, как бабочки-переростки, пузатенькие человечки. Многим с явным трудом удавалось оторвать от земли свои располневшие за время вынужденного бескрылого существования тельца, но находились и такие храбрецы, что отваживались вылететь за край обрыва и продефилировать над гладью моря.

– Эльфы! Домой! – прозвучал приказом знакомый голос.

Откуда-то сверху, видимо, из окна несколькими этажами выше, выпорхнула сама Илиора Зеленовласая. Следовало отдать ей должное, порхала королева намного грациознее своих подданных, да и выглядела гораздо стройнее.

Эльфы потянулись следом за своей королевой, как птичья стая за вожаком, образовав огромный клин.

– Ух ты! Как на параде! – восхитилась Лионелла.

Снизу эльфы и в самом деле ничем не напоминали тех неуклюжих увальней, с которыми пришлось столкнуться путешественникам вчера, и многим из которых они как следует намяли бока – их ряды в общем клине отличались стройностью и образцовым порядком, словно они тренировались специально.

Ровный клин потянулся за горизонт. Лишь последний эльф, самый пузатенький, неуклюже бежал вслед за улетающими товарищами, взмахивая крыльями, и верещал:

– Меня! Меня забыли!

На какие-то мгновения ему удавалось оторвать свое пухленькое тельце от земли, но оно тут же непослушно тянулось обратно, не желая оставаться в воздухе надолго. Двое эльфов снизились так, что их не в меру располневший сородич смог ухватить обоих за ноги, и вся троица полетела догонять остальных.

Раздался стук в дверь, затем послышался голос Генорре:

– Прошу прощения, сеньориты.

– Открыто! – разрешила Лионелла.

Дверь отворилась, в комнату вошел Генорре, обнажил голову и взмахнул шляпой, склонившись в галантном поклоне.

– Зачем это вы нас разбудили, сеньор, ни свет, ни заря? – с усмешкой поинтересовалась Лионелла.

Генорре заметно удивился.

– К вашему сведению, сеньориты, время уже почти полдень, – сообщил он. – Да и не похоже, чтобы вы спали.

– Поспишь тут, – заметила Катарина. – Мелкие такой гвалт подняли…

– О да, они наконец-то получили назад свои крылья, – кивнул Генорре. – Что касается меня, то я отбываю.

– Как вас понимать, сеньор?! – насторожилась Лионелла. – Куда это вы собрались?

– Дела, знаете ли… – туманно ответил пират. – Здесь мне все равно делать больше нечего, сделка с вами уже не имеет никакого смысла, так что мне пора. Не мог не попрощаться.

– Почему так внезапно? – удивилась Лионелла. – Хотя бы завтрак с нами разделили.

– Благодарю за заботу, сеньорита, однако время завтрака уже давно прошло, – насмешливо напомнил Генорре. – Просто никто не хотел вас будить, вы слишком устали вчера.

– И вам спасибо за заботу, – передразнила его цыганка и даже показала язык, что вызвало у пирата лишь улыбку.

– А Альгерадо? Он тоже уезжает? – спросила Катарина, стараясь не выдать внезапно нахлынувшее волнение.

– Насколько мне известно, сеньор служака тоже собирается в путь, – подтвердил ее опасения Генорре. – Желаете попрощаться?

– Желаем, – вместо Катарины ответила Лионелла, тем самым сгладив для нее неловкость ситуации. – Идем, подруга.

Катарина отлепилась от окна и направилась к выходу. Заметив, как девушка хромает, Генорре посоветовал:

– Пожалуй, вам стоит подлечиться, сеньорита.

Предложение Генорре оказать ей услугу в качестве поддержки Катарина отвергла категорично и с гордостью, присущей властителям Ламберании и поковыляла следом за пиратом и цыганкой самостоятельно, опираясь на свою шпагу.

Когда в сопровождении моряка девушки вышли во двор, Альгерадо и в самом деле седлал верблюдицу. Тут же находились и сама хозяйка башни с Мирингельмом.

– Доброго вам дня, сударыни, – поприветствовал девушек Мирингельм.

– Угу! – одновременно ответили девушки.

– Как вам спалось, милочки? – с радушной улыбкой поинтересовалась Сезария.

– Прекрасно, – заверила хозяйку Лионелла.

Альгерадо обернулся, щелкнул каблуками и склонил голову.

– К вашим услугам, сеньориты!

– К нашим ли? – с сомнением вздохнула Катарина. – Вы, я вижу, уезжаете…

– О да, – кивнул альгвазил. – Меня ждет служба.

– У вашего молодого друга поразительная верность служебному долгу! – умилилась волшебница.

– Мы знаем, – с плохо скрываемой грустью вздохнула Катарина.

– Неужели даже не попытаетесь нас арестовать, сеньор? – ехидненько поинтересовалась у альгвазила Лионелла, с наигранным удивлением хлопая ресницами.

– Не в этот раз, – ответил Альгерадо, как всегда серьезно и сохраняя полнейшую невозмутимость. – Но лучше вам больше никогда не появляться в нашем городе.

Верблюдица опустилась на колени, послушно подождала, пока альгвазил займет место в седле и снова поднялась вместе с ним.

– Честь имею, – уже с высоты попрощался Альгерадо.

– И это все? – тихо спросила Катарина. – Больше вам нечего сказать?

Неожиданно Альгерадо улыбнулся.

– Был рад знакомству, – произнес он.

– В самом деле? – как всегда невпопад спросил Мирингельм.

– О да, сеньор, – кивнул Альгерадо, по-прежнему глядя в глаза Катарине.

Катарина вздохнула, не зная, что можно еще казать, подходящее случаю и настроению, которое сейчас было весьма далеким от приподнятого. Девушка и сама не понимала странных чувств, обуревающих ее.

– Не окажете ли мне услугу, сеньор?! – окликнул альгвазила Генорре. – Моя лошадь сбежала, пешком идти далеко, а у вас, я вижу, отличная кобылка, хоть и горбатая.

– Которая терпеть вас не может, сеньор, – напомнил Альгерадо.

– Но вы ведь с ней договоритесь, сеньор, – не моргнув глазом, отозвался Генорре.

– Со мной вы уже точно договорились, сеньор, – кивнул альгвазил. – Садитесь.

– Значит, и вы нас покидаете, – вздохнула Лионелла.

– Увы, сеньорита, – так же вздохнул Генорре.

Он вскарабкался на круп верблюдицы позади Альгерадо и продолжил:

– Как и сеньор альгвазил, я тоже был рад нашему знакомству, сеньориты. Я много путешествовал, но еще ни разу у меня не было более приятной компании. Слово честного негоцианта! В самом деле, сеньор, – сказал он Мирингельму, предвидя его вопрос.

Альгерадо пришпорил верблюдицу и пустынное животное легкой трусцой выбежало за ворота. Чтобы не упасть, Генорре обхватил альгвазила за пояс.

– Если не возражаете, сеньор, – оговорился пират.

– Нисколько, сеньор, – разрешил Альгерадо. – Только не увлекайтесь, – предупредил он на всякий случай.

– Ну что вы, сеньор, вы же знаете мои принципы! – возмутился Генорре подобными подозрениями.

Их голоса становились все тише и вскоре совсем стихли вдали. Мирингельм вздохнул и вдруг продекламировал им вслед:

– Два бравых рыцаря на верном скакуне

Умчались прочь, блистая в воинской броне.

– Вы бесподобны, сударь! – восхитилась Сезария.

– Да уж, – хором вздохнули девушки.

– Как ваше колено, милая? – поинтересовалась волшебница у Катарины. – Нам сказали, что вы вчера пострадали. Моя сестра специально для вас приготовила чудодейственную мазь. Будьте уверены, она в этом знает толк. Кстати, сестра очень сожалела, что не смогла попрощаться с вами.

Девушки удивленно переглянулись. Чего они меньше всего могли ожидать от хозяйки башни, так это благодарственных слов в адрес ее сестры, с которой, как им показалось при первом знакомстве, Сезария просто не умеет не ругаться.

– А еще вас ждет очень недурной обед, мои милые, – продолжала щебетать волшебница. – Это заслуга вашего друга.

Она взглянула на Мирингельма и взгляд ее был полон гордости. Девушки же ничуть не удивились, зная о кулинарных пристрастностях своего чудаковатого спутника, соперничающих с его фанатичной чистоплотностью. Сама хозяйка башни в этом отношении была достойна лишь порицаний, в этом гости убедились, побывав в оккупированной пауками и прочей живностью кухне.

Впервые с тех пор, как девушки покинули столицу королевства, день проходил спокойно, даже скучно. Сразу после обеда Мирингельм, обуреваемый манией чистоты, занялся наведением порядка во всех помещениях, куда только мог протиснуться. Хозяйка башни, очарованная своим необычным гостем, охотно вызвалась ему помочь, в буквальном смысле засучив рукава и взявшись за тряпку.

Катарине, пользовавшейся своим положением «раненной на поле брани», не пришлось выдумывать отговорку, чтобы не принимать участия в этом нудном, на ее взгляд, занятии, к тому же, совсем неподобающем отпрыску благородного дворянского рода. Пока Мирингельм при помощи Сезарии воевал с беспорядком, царящим в башне, девушка сидела на подоконнике в комнате, которую они с Лионеллой заняли накануне и которую уже успел «вылизать» чандайский чародей, и задумчиво смотрела вдаль. Юной наследнице лорда Готрана было о чем поразмыслить – о доме, родителях, собственной неразумности, заставившей отправиться в дальнюю и полную опасностей дорогу, обо всем, что пришлось пережить в пути, о спутнице, занявшей в ее жизни непонятное место то ли постоянной соперницы, то ли верной подруги и, конечно же, об Альгерадо, странном человеке, вся странность которого заключалась в том, что девушка попросту не знала, как к нему относиться.

Раздумья Катарины прервало появление Лионеллы.

– Хватит вздыхать! – потребовала цыганка, увидев унылую физиономию дворянки. – Сама виновата, что не удержала его.

– Кого?! – опешила Катарина.

– Да ладно, не прикидывайся. Вы хотя бы поцеловаться успели? Ну, хоть разочек?

– Да ты совсем обалдела, подруга! – возмутилась Катарина. – И потом, когда нам было целоваться? Ты же все время рядом крутишься.

Лионелла хихикнула, наблюдая за смущением соперницы, все отчетливей проявлявшимся густым румянцем на ее щеках и ушах.

– Да и зачем мне заниматься такими глупостями? – буркнула Катарина и снова отвернулась к окну.

– Ты такая смешная, – рассмеялась Лионелла. – Ведешь себя как маленькая.

– Ты, как я посмотрю, очень взрослая, – проворчала Катарина. – Что ж ты своего пирата не удержала?

– С чего ты взяла, что он мой? – удивилась цыганка.

– Ну да, – не поверила Катарина в ее искренность. – Слепому видно, что он к тебе не равнодушен. Любому другому за такое вранье от него не поздоровилось бы.

– Можно подумать, я одна его обманывала, – напомнила Лионелла. – Хотя, знаешь, есть в нем что-то такое… – не смогла не признать она и даже слегка смутилась. – Ну-у, ты понимаешь…

– Еще как понимаю, – хихикнула Катарина, лукаво прищурившись. – Ну и кто же тут, спрашивается, втрескался по уши?

– Да ну тебя! – отмахнулась цыганка, смутившись еще больше. – У самой одни глупости на уме. Просто без него стало как-то скучновато. Я вообще пришла сказать, что уезжаю.

– Как?! – чуть ли не с испугом воскликнула Катарина. – И ты тоже меня бросаешь?

– А ты думала, я до самой смерти буду тебе сопли утирать? – ухмыльнулась цыганка.

– Ну и проваливай, – обиделась Катарина и в очередной раз демонстративно отвернулась. – Никто не держит.

Лионелла подошла к ней сзади, легонько тронула за плечо и примирительно сказала:

– Да ладно тебе, не дуйся. Знаешь, а мне будет тебя не хватать.

Катарина обернулась и произнесла фразу, нелепее которой не знали ни она, ни цыганка:

– В самом деле?

– В самом деле, подруга, – улыбнулась Лионелла.

Девушки рассмеялись.

– Помнишь, тогда во дворце ты сказала, что подбросила какую-то вещь в мою комнату, – вдруг вспомнила Катарина. – Что это было?

Лионелла пожала плечами.

– Ничего. Я это придумала. Ты такая доверчивая, тебя так легко обмануть.

– Ну ты и врушка, – Катарина покачала головой, впрочем, не сдержав улыбки.

– Уж кто бы говорил, – с улыбкой отозвалась Лионелла.

– Значит, точно уезжаешь? – вздохнула Катарина, с явной надеждой, что цыганка еще не приняла окончательное решение. – Не передумаешь?

– Уезжаю, подруга, – таким же вздохом отозвалась Лионелла. – Наше путешествие уже закончилось, ты теперь вернешься домой, а я отправлюсь своей дорогой. Да и неохота мне здесь торчать, пока эти двое вениками и тряпками машут. Тоже мне, чародеи, не могли каких-нибудь мышек заставить вместо себя работать.

Катарина сползла с подоконника, взяла Лионеллу за руки и, глядя в ее черные глаза, печально спросила:

– Мы никогда не увидимся?

– Не знаю, – пожала плечами цыганка, за напускной небрежностью скрывая собственные чувства.

Девушки обнялись на прощание.

– Удачи тебе, подруга, – прошептала Катарина.

– И тебе, подруга, – ответила Лионелла.

Цыганка отстранилась и быстро вышла из комнаты, пока Катарина не заметила слезинки, заблестевшие в уголках глаз. Катарина и сама была близка к тому, чтобы расплакаться, на душе вдруг стало совсем тоскливо. Подумалось, что уж скорей бы прошел этот день и наступило завтра – тогда, благодаря чудодейственной мази королевы эльфов, боль в колене уже совсем отпустит, как пообещала Сезария, и она с самого утра отправится домой, в Ламберанию, где родные стены, может быть, хоть чуть-чуть смогут заглушить ее тоску по былым приключениям.

Сидеть в одиночестве казалось невыносимым и Катарина, прихрамывая и опираясь на собственную шпагу, как на клюку, направилась в конюшню к своему ослику. Какая ни какая, а все ж таки компания.

Но во дворике девушка неожиданно встретила Мирингельма – успев навести порядок внутри покоев, гигант взялся за то же самое снаружи и увлеченно размахивал метлой.

– Ну и пылищу ты тут поднял, – проворчала Катарина, впрочем, весьма добродушно, тем более, что и пыли-то никакой от работы аккуратного подметальщика не поднималось.

Тем не менее учтивый чародей счел нужным принести свои извинения:

– Прошу прощения, сударыня.

– Послушай, Мирингельм, а что собираешься делать ты? – поинтересовалась Катарина.

– Надо почистить камин, подлатать крышу, подправить ворота в конюшне… – принялся перечислять Мирингельм. – Дел много…

– Да я совсем не о том, – поморщилась девушка.

Мирингельм вопросительно уставился на нее, на время оставив свое занятие.

– Может быть, хочешь вернуться домой? – подсказала Катарина.

– В самом деле? – отозвался гигант с неподдельным удивлением.

Катарина вздохнула, глубоко в душе сожалея, что уже нет возможности отозваться на этот раздражающий и лишенный какого-либо смысла вопрос веселым хором.

– Просто я подумала, вдруг ты соскучился по своей хижине, по болоту и хочешь вернуться обратно, – сказала девушка.

Чародей неопределенно пожал плечами, на его физиономии даже отразилось некое подобие задумчивости. Размышления Мирингельма, если его голова действительно была занята размышлениями, длились недолго. Подняв взгляд, он вдруг улыбнулся и покачал головой.

– Нет, сударыня.

Проследив его взгляд, Катарина увидела в окне второго этажа Сезарию. Хозяйка башни выбивала пыль из половичка.

– Кажется, я тебя понимаю, – вздохнула девушка.

Снова накатило неясное и щемящее чувство тоски, словно вдруг осталась в одиночестве, разом потеряв всех близких людей.

Заметив, что на нее смотрят, волшебница перевела взгляд вниз и окликнула Катарину:

– Как ваше колено, милочка? Неужели и вы решились отправиться на поиски мальчика?

– Какого мальчика? – удивилась Катарина.

– Моего племянника, – пояснила Сезария. – Принца Тьеретта. Ваша спутница, юная баронесса Киатти, любезно вызвалась оказать услугу и известить его высочество, что нужная книга уже найдена.

– Как?! – ахнула Катарина.

В первый момент девушка растерялась, затем жутко разозлилась, что, как всегда, отразилось на ее лице неестественным румянцем. Так вот, значит, как? Неверная подруга в очередной раз показала свою двуличность. Не смогла смириться с поражением в споре и решила-таки окрутить принца. Вот вертихвостка! И что же теперь делать? Неужели просто спустить ей с рук такое коварство? Да ни за что! Это ее принц, она честно его выиграла!

– Это же бесчестно! – возмутилась Катарина.

– В самом деле? – как всегда невпопад удивился Мирингельм.

– Точно тебе говорю, – заверила его девушка. – Ушастый, ты где?!

В ответ из конюшни раздался пронзительный крик – ослик почуял, что хозяйка снова в нем нуждается, и проявил полную готовность к новым подвигам. Катарина прицепила шпагу к поясу и спросила у Сезарии, все так же выглядывавшей из окна.

– В какую сторону направилась баронесса?

– Она поехала на восток, – ответила волшебница. – Какие же вы дружные девочки! – умилилась она, всплеснув руками. – Вы не желаете оставить подругу и готовы броситься ей на помощь, несмотря на ранение.

– Угу, я ей обязательно помогу, – кивнула Катарина, думая, какого хорошего пинка получит от нее двуличная цыганка при первой же встрече.

– А она так переживала за вас, просила вас не беспокоить, чтобы вы отдыхали, выздоравливали и набирались сил, – продолжала щебетать восхищенная дама. – Ой, да ведь я проговорилась, – наконец осознала она и снова всплеснула руками.

– Ничего, я никому не скажу, – успокоила девушка не в меру разговорчивую хозяйку башни.

Она вывела своего ослика из конюшни, взобралась на него верхом, вздохнула и пробормотала:

– Простите, ваши светлости папа и мама, кажется, я вернусь домой немножко попозже.

Катарина пришпорила ослика. Впрочем, верный четвероногий товарищ и не особо нуждался в команде. Резво перебирая копытцами, он вынес юную леди Линслод за ворота и устремился навстречу новым приключениям…

10.03.10. Пермь.