Лэйм
Храм Пяти Первоэлементов
Вне времени
Через полсотни шагов они поняли, что сделали ошибку. Если мокрая обувь и должна была сыграть свою роль, то позже, в огненной части прохода. А сейчас их встречала широкая полоса воды.
В воде плавали короткие легкие бревна, набросанные в беспорядке. Было видно, что ни одно из них ни только не выдержит веса тела, но и перевернется при первой попытке наступить на него. Летта уже прикидывала, как под все это поднырнуть, когда Сан начал разбег. Ширина рва была не менее десяти шагов, и перепрыгнуть его нечего было и думать. Но сатвист и не собирался прыгать. Он просто побежал по бревнам, мгновенно переставляя ноги с одного на другое. Через несколько секунд он уже стоял на другом берегу, снова улыбаясь своей мягкой безмятежной улыбкой.
«Что я должна делать, чтобы не провалиться?» — мысленно спросила опешившая Летта.
«Не давить на бревна!»
«Тебе легко говорить! Вы в своем монастыре, наверное, научились даже летать, а я умею бегать только по твердой земле!»
Сан молчал, и Летта вдруг услышала его еле заметную мысль и внимательно вгляделась в стену надо рвом. В стене было маленькое незаметное отверстие.
«Ясно. Значит, придется думать самой, — проворчала девушка и сосредоточилась. — Если наступить на один конец бревна, то он пойдет вниз, а другой вверх и еще, чего доброго, ударит по ноге. А вот если наступить на середину, бревно начнет погружаться ровно, и от него можно будет немного оттолкнуться. Сделать это надо максимально быстро, пока нога не ушла слишком глубоко».
Летта подошла к краю и, присев на одной ноге, осторожно поставила ступню на ближайший кругляк. «Безнадежное дело», — подумала она, чувствуя предательскую неустойчивость мокрого дерева. Неожиданно в памяти всплыло лицо Делона: «Мысль о неминуемом поражении уже само поражение». Что-то важное прозвучало совсем недавно… «В бою помещай его в главную точку…» Но ведь сейчас главная точка на том берегу? Летта посмотрела на Сана. Он сиял. Все было ясно.
Девушка отступила на три шага от края. Пристальный взгляд уперся в нагромождение бревен. Самое главное — видеть их как единое целое. Стоит только начать прыгать взглядом с одного на другое, и тело, следуя за мыслью, задержится где-нибудь чуть дольше и выпадет из единственно правильной последовательности движений… Летта уже ничего не видела, кроме бревен. Они были огромные и тяжелые. Середина была обозначена на каждом яркой световой точкой. Никакого труда не составляло пробежаться по этим точкам, догоняя ушедший вперед тяжелый шар дань-тяня, забравший с собой всю массу тела. По сути дела, главная часть Летты была уже на другом берегу, и оставалось только перенести туда остальное — невесомое тело на двух легких точных ногах…
Два десятка коротких шагов слились в один длинный промельк.
— Думаю, повторить я этот трюк не смогу, — ошалело проговорила Летта, глядя на предательски качающиеся, снова ставшие маленькими бревна.
«Этого и не требуется. — Сан был горд и счастлив. — Вода и Дерево позади. Теперь нас ждут Земля и Огонь». Он указал за спину. От его мыслей на Летту дохнуло нестерпимым жаром, и она, повернувшись, посмотрела туда, где в сумраке туннеля мелькали языки пламени.
Вблизи эти языки оказались струями горящего газа, бьющими из стен и пола через неравные промежутки времени. Летта невольно поежилась, представив себе обжигающее прикосновение такой струи. «Волосы жалко», — мелькнула бестолковая мысль.
— Пожалуй, есть смысл вернуться назад и окунуться с головой, — сказала она неподвижно застывшему Сану. Он кивнул, но остался стоять, прислушиваясь к чему-то неведомому и внимательно изучая устройство огненного коридора. Летта последовала его примеру.
Газ выходил не из камня, а из коротких трубок, торчащих под разными углами. Трубки были хорошо видны: возле выходного отверстия каждой из них горел крохотный огонек.
Так. Направление удара нетрудно определить по наклону трубки. Но вот время… Огненные потоки изливались совершенно хаотически…
«Ну вот, он, кажется, опять сообразил быстрее меня, — с досадой подумала Летта, встретив удовлетворенный взгляд друга. — Что же он мог заметить? Ага, щелчок!» Действительно, перед самым извержением пламени в соответствующей трубке раздавался звук открывающейся заслонки. Значит, если внимательно слушать, будет не меньше полсекунды, чтобы увернуться, оценив направление огненного языка.
В этот момент целый поток воды хлынул на них с потолка коридора.
«Видишь, им тоже нравятся твои волосы», — как ни в чем не бывало передал Сан, и очередной протуберанец отразился в сотне капель, стекающих по его лицу.
«Я снова пойду первым, — повернулся он к девушке. — Если меня вдруг достанет, не пытайся мне помогать. Обо мне позаботятся хозяева. И да поможет нам Сатва!» — закончил он торжественно. Затем рывком выхватил из-за спины меч и пересек красную черту, начерченную на полу.
Летте показалось, что тело Сана сделалось неуловимо подвижным, как солнечные блики на неспокойной воде горной реки. И в то же время оно многократно замирало на краткий чуткий миг полной неподвижности, чтобы в следующую долю секунды перелиться в другую форму в другой точке пространства, на шаг ближе к белой черте, ограничивающей царство огненных вихрей.
Девушка с уже привычным восхищением смотрела на бешеную пляску неподвижных призраков. В полумраке коридора метались огненные струи. Теплые, расплавленные блики нежно облизывали сверкающее лезвие меча и рельеф мышц сатвийского бойца, каждая поза которого была исполнена грации хищника и чуткости травоядного.
Черные блестящие глаза его с быстротой молнии впивались в стены, и тело ускользало от обжигающего пламени, чтобы в следующую секунду метнуться в другую сторону, припасть к полу или взлететь вверх в легком высоком прыжке.
Вдруг Летта заметила, что Сан замедлил свое продвижение к концу огненного участка и как будто нарочно хочет продлить смертельную игру. Почему? Подчиняясь внезапному импульсу, Летта метнулась к Сану, вложив в этот рывок всю свою скорость, всю силу своих привычных к быстрому бегу легких ног. Ей пришлось уклониться от одной струи, запоздало ударившей справа сзади, и прыгнуть еще через одну, хищно бросившуюся в ноги. Но настоящая работа началась только в конце коридора, там, где обиженные неуловимым монахом огненные языки с шипением набросились на новую жертву. Как только Летта подумала о струях пламени, как о живых существах, ей сразу стало легче.
Все, что рождается и умирает, питается и дышит, живет и размножается, все это может быть сколь угодно хитрым и ловким, сильным и быстрым, но все это можно победить.
Летта не боялась животных. Тем более она не боялась людей.
В тот краткий миг, когда Сан задержался на краю огненного сада, амазонка вдруг осознала, что жадное пламя сместилось вслед за ним, а значит, весь этот кажущийся хаос направляют люди или даже один человек. За мгновение до своего рывка Летта увидела лицо смуглого мужчины, покрытое бисеринками пота, приникшего глазами к непонятной черной трубе, выходящей из стены, и быстро делающего какие-то движения невидимыми руками.
Время замедлило свой бег, и Летта с удивлением почувствовала, что в долгое мгновение после очередной струи можно видеть и слышать во все стороны. Можно спокойно засечь щелчок заслонки и, перегруппировав тело, с восторгом наблюдать за медленным и стремительным потоком огненного великолепия, радостно вырастающего в образовавшуюся пустоту и разочарованно гаснушего в тихо звенящем воздухе. А еще маленькая воительница вдруг осознала другую возможность. Она снова попыталась увидеть лицо смуглого человека, управляющего заслонками. И когда ей это удалось, она просто остановила его руки.
Бешеный вой остервенелого пламени мгновенно стих. Летта замерла в гулкой тишине сумрачного коридора, осторожно вдыхая жаркий сухой воздух, насыщенный опасностью и ожиданием. Она смотрела в невидимую точку мира, через которую пытались пробиться к рычагам отчаянные волевые импульсы «управляющего». И она удерживала эти импульсы без усилий, без суеты, мягко, но неотвратимо. Огонь умер, зажатый в могучие тиски энергии высшего порядка, и восхищенный Сан медленно поднял правую ладонь к груди, оттеняя эту сцену монолитной покорностью могучих плеч и почтительным благоговением склоненной головы.
Летта переступила белую черту и ласково положила руку на плечо друга, снова поражаясь несоизмеримой силе, таящейся в глубине его обычного на первый взгляд тела.
— Надо идти дальше, — проговорила она, и огненные струи за ее спиной взметнулись в зенит ослепительным салютом освобожденной мощи.
— Да, госпожа! — Сан уступил ей дорогу, то ли продолжая играть, то ли всерьез награждая свою подругу высокородным титулом. — Нас ждет Металл. — И он несколько раз рассек мечом горячий воздух туннеля.
Затем, закрыв глаза, сатвист на мгновение поднес к лицу волшебный клинок. Его высокий лоб прикоснулся к центру тяжести, помеченному маленьким драконом сжимающим в пасти рубиновую жемчужину. «Действительно, нужно успокоиться», — подумала Летта и, повторив движение друга, поднесла трезво-холодное оружие к разгоряченному лбу.
Меч мгновенно выпил из переполненной гордостью и торжеством души всю эмоциональную накипь и обнажил кристальную гладь Истинного Восприятия. Зеркало бесстрастно отразило следы отхлынувшей волны, и Летта невольно ужаснулась страшным изменениям, происшедшим в ее организме под влиянием, казалось бы, положительных эмоций победившего воина. «Чтобы все чувствовать, умерь чувства. Чтобы принимать правильные решения, перестань думать», — возникла в сознании мысль Сана. В воздухе неожиданно появился аромат терпкого напитка из сухих зеленых листьев, который сатвист готовил по вечерам в сложном медном приспособлении на трех ножках.
— Чань ши ча, — непонятно произнес Сан и тихо пояснил: — «Медитация имеет вкус чая».
Они двинулись по коридору, и тусклые огни светильников заскользили вдоль двух клинков, взрезающих гулкое, затаившееся пространство.