Глава 1
Знакомство
Мари окончательно заблудилась и уже не раз попрекнула себя за собственное любопытство — попробуй разберись во всех этих коридорах, уровнях, хитросплетениях, оставалось надеяться только на случай, на то, что, в очередной раз куда-нибудь свернув, она снова набредет на своих.
Мари была далеко не единственной среди местных, отважившихся на решительный шаг. Хуже некуда оказаться в безвестности, сидишь все равно что в чулане, в голову лезет незнамо что, и до жути интересно сунуть свой нос куда не следует. Таинственность похлеще, чем кожный зуд, неопределенность мучительна. Взять хотя бы Ехидну. Ехидна появилась у них совсем недавно и только на первый взгляд была тихонькой, а на деле оказалась той еще штучкой — поначалу не верила, что попала к ним, потом чуть не на коленях ползала и просилась обратно, а когда поняла, что застряла у них, по крайней мере, на энное количество времени, совсем с катушек слетела — билась в истерике, кляла всех на чем свет стоит, угрожала (нашла кому!), дошла до того, что стала открыто вынюхивать и выспрашивать, как бы ей поскорее от них свинтить. Совсем сбрендила!
История с Ехидной закончилась печально. В одно прекрасное утро она исчезла. В исчезновении, впрочем, не было ничего удивительного, все они рано или поздно куда-то испарялись, однако, испарившись, никто больше не появлялся. Ехидна вернулась. Но что это была за Ехидна! Слезы, а не Ехидна! Ни на кого не бросалась, никуда не рвалась, все до единой мысли покинули её пустенькую головку. По углам стали шушукаться о том, что у неё отшибло память, а кто-то (вроде бы из старожилов) проболтался: якобы подобные случаи уже бывали, особо буйные товарищи куда-то исчезали, а потом возвращались — белые и пушистые. Ехидну было жаль! Однако, даже искренне сожалея о случившемся, Мари не могла удержаться от того, чтобы не разнести подругу в пух и прах! Ну разве можно было действовать так открыто, так неосмотрительно!
Мари сделала еще несколько осторожных шажков и обернулась — за ней простиралось ровное, залитое светом пространство, потревоженное лишь её непредвиденным присутствием. Некоторое время она стояла, вглядываясь в длинную нору коридора, ей показалось, что вдалеке замаячили фигуры, два амбала словно не шли, а плыли, приближаясь к ней… И плыли все быстрее. Девушка вздрогнула, заметалась, сорвалась с места и, ничего не соображая, понеслась по лабиринту. За спиной завыли сирены, вокруг замигали лампы, кто-то заорал в рупор, приказывая остановиться, Мари продолжала бежать! Неожиданно все оборвалось: сирены, мигалки, рупоры — всё исчезло, она слышала только свое неровное дыхание, тяжелые шаги и дыхание преследователей. Они приближались. Мгновение — и на неё что-то навалилось, схватило в охапку, Мари магнитом прилипла к чему-то влажному и холодному, чья-то рука накрыла её рот. Два охранника медленно проплыли мимо. Никто ни за кем не гнался. Двое исчезли за поворотом.
— Чокнутая! Орать будешь? — Стоящий за спиной еще сильнее её стиснул и слегка тряханул.
Мари, с трудом соображая, мотнула головой.
— Вот и славненько! — Ладонь оторвалась от лица, дышать стало свободней.
Мари тут же попыталась вывернуть шею.
— Полегче, детка! Или не терпится познакомиться? — хмыкнул инкогнито и прошептал ей в самое ухо: — Даешь честное пионерское, что не полезешь со слюнявыми поцелуями?
— Нахал! — вспыхнула девушка.
Спаситель (или похититель, кем он там являлся?) не обратил ни малейшего внимания на выскочившие слова — сейчас его меньше всего интересовали реакции Мари и тем более впечатление, которое он на нее произвел, — нужно было отсюда выбираться, и поскорее. Молодой человек отодвинул Мари в сторону, клюнул носом, на мгновение высунувшись из закутка, и, убедившись, что коридор свободен, схватил девушку за руку и зашагал по коридору. Мари, как на привязи, засеменила рядом.
— Мы возвращаемся к своим? — чтобы хоть как-то возобновить разговор, спросила она.
— Ага, — кивнул молодой человек. — А свои — это кто? Пингвины, забинтованные в простыни? — кинул через плечо инкогнито.
Девушка, поджав губки, поправила свое одеяние. «Ну да, простыни, а не какое-нибудь там фильдеперсовое платье, но им здесь другого не выдают, никаких магазинов здесь тоже нет, так что взять что-то поприличнее просто негде! На себя бы посмотрел, леденец обсосанный!» — Девушка уже приготовилась выпалить всю эту тираду похитителю, но не успела и рта раскрыть.
— Есть предложения, как отсюда выбраться? — бросил на ходу мужчина.
Мари пожала плечами.
— Понятно, — ответил инкогнито. — А я уж обрадовался, думал, ты здесь даром времени не теряла… навела мосты, вышла на нужных людей…
Мари насупилась, по правде говоря, это была её первая и, похоже, не очень удачная вылазка.
Похититель снова как будто о ней забыл, хотя и продолжал тянуть за собой. По дороге попадались двери, лестницы и лифты, в разные стороны бежали рукава коридоров, узкие, никуда не ведущие, неожиданно обрывающиеся галереи, все это было похоже на гигантский лабиринт, выбраться из которого можно было, только беспрестанно совершая многочисленные повороты, повороты, повороты.
— Ну кто так строит? — с расстановкой проговорил молодой человек. — Кстати, не помнишь откуда это?
— Нет, — ответила Мари.
— И я. И мне это очень не нравится!
Проходя мимо очередного лифта, похититель, отпустив Мари, заскочил в раскрывшиеся двери и замер. Лифт, как будто переваривая поступившую информацию, тоже задумался, но после недолгого колебания стал закрывать двери, молодой человек в последний момент успел втащить девушку. В лифте он прижал Мари к стенке, не давая ей шелохнуться… совершенно необоснованно — вокруг было достаточно места для двоих.
Мари заерзала.
— Цыц! — приструнил её похититель. Девушка хотела что-то спросить, но тот жестом приказал молчать. Пол дрогнул и наконец пришел в движение.
— Ишь ты! — хмыкнул мужчина. — Ты не помнишь, сколько весишь?
— Сто двадцать фунтов… стерлингов, — подумав, ответила Мари.
— Вона как, — кивнул мужчина.
Лифт тем временем продолжал движение — не падал вниз, не взмывал вверх, а крабом пятился вбок. Через некоторое время створки раскрылись, вперед убегал язык узкого длинного коридора. Два одинаковых мужчины будто прилипли к концу «языка», который постепенно затягивал их в пасть лифта. Мари и её спутник застыли. Двери лифта захлопнулись, скрывая их от посторонних глаз, лифт долго полз, прежде чем двери снова открылись. На этот раз путь был свободен.
— Ну, наконец-то! — Молодой человек выскочил в коридор, Мари показалось, что он нашел, что искал. Пробегая мимо очередной, наверное, сотой двери, Мари почувствовала, как похититель подхватил её — и она, словно мячик, влетела в дверь, которая тут же за нею захлопнулась. Её спутник бесследно исчез. Перед Мари был её отсек.
Глава 2
Компот… Перекличка… Компот
Мысли вихрем пронеслись в голове девушки: «Молодой! Обворожительный! Дерзкий! С какой горы спустился этот джигит? — Мари окинула беспокойным взглядом свою обитель. — Лучшее мыло варят, как известно, в Бразилии, и в жизни каждой женщины должен быть хотя бы раз Дон Педро». Но ей сейчас было не до этого. Нужно было выяснить: заметил ли кто-нибудь её отсутствие? Если она пропустила перекличку — все пропало, её уже ищут с собаками и теперь она точно не отмоется, а если нет — тогда, может, все обойдется. Единственный способ это узнать — разнюхать, появился ли новенький.
Прямо навстречу ей размашистым шагом двигалась фигура в просторной тоге. «И ни в какой не в простыне!» — возмущенно подумала Мари. Мужчина никого не замечал, смотрел сквозь людей и предметы.
— Привет, Бородавочник! — выросла на его пути Мари.
Мужчина часто заморгал, по привычке поправил отсутствующие очки и дернул носом, от чего растущая на нем бородавка стала еще заметнее.
Мари знала Бородавочника дольше всех, вернее, он был самым долгим её воспоминанием, они и попали сюда вместе, а в тех необычных (если не сказать — ненормальных) условиях, в которых все они здесь зависли, уже одно это могло служить поводом если не для дружеских, то, во всяком случае, приятельских отношений. Кроме того, Мари была приятной девушкой и, судя по взглядам, которые она на себе иногда ловила, это не осталось незамеченным Бородавочником. Бородавочник, конечно, не мог ни на что рассчитывать, с мужчиной с такой красотой на носу можно разве что дружить! Да и потом длительными отношениями здесь старались себя не связывать, уж очень все здесь было неопределенно, зыбко. Да и времени раскочегариться настоящему роману всё равно бы не хватило.
— Как новенький? Удалось что-нибудь раздобыть? — начала прощупывать почву Мари.
В вопросе Мари не было ничего странного, новенькие в сложившейся обстановке представляли чуть ли не единственный интерес. Из их головы еще не все выветрилось, даже просто рассматривать их было занимательно, хотя в большинстве своем они были изрядно помяты, в отличие от чистеньких, аккуратненьких стареньких.
Бородавочник сделал вид, что не понял вопроса. Излюбленный приём. Вывод напрашивался сам собой: улов есть, только Бородавочник, как всегда, не хочет делиться. Мари хитро улыбнулась и вдруг стала холодной и отрешенной, как поплавок дрейфующего айсберга, — ключик к Бородавочнику был давно найден: стоило оставить его один на один с маленьким секретом, и он сам был готов бегать за Мари — только бы ей все разболтать. Что толку в богатстве, которого никто не видит и о котором никто не знает?!
Бородавочник замялся.
— Жаль, что ничего, Бородавочка… — нажала еще на одну кнопочку Мари. Доброе слово и кошке приятно, не то что влюбленному в тебя мужчине.
— Да Мокрого всего перетрясли… — замялся Бородавочник, а Мари больше его не слышала. «Мокрый», — звенело у нее в ушах, она не знала никакого Мокрого, неужели она пропустила перекличку? Мари очнулась, только когда Бородавочник дернул её за руку.
— Ты что, старушка?
— И что? Ничего? — заставила себя раскрыть рот Мари.
— Совершенно, — нехотя соврал Бородавочник. — Представляешь, с него текло, как с дырявой галоши. Шприц тыкнул пальцем, а из него фонтан, вот экземплярчик…
Мари попыталась осмыслить только что услышанное. В том, что Бородавочник не заметил её отсутствия, не было ничего удивительного: во время переклички всё внимание нацелено на новеньких, на товарищей никто не обращает внимания. Когда перекличка заканчивается, все снова хвостом ходят за новенькими в надежде что-нибудь раздобыть, тут опять не до старых товарищей. Народ как только не изворачивается, чтобы выклянчить для себя что-нибудь эдакое, но большинство вещиц, как ни странно, оседает в карманах скромняги Бородавочника. Как уж он умасливает вновь прибывших, никому не известно. Кое-что, правда, перепадает и Мари, как его единственному товарищу, но это поистине крохи.
— Жаль, — вздохнула Мари.
— Ну, не совсем, — покраснел Бородавочник, врать единственному другу было все-таки не очень приятно. — Кое-что нашли. Да кто же знает, что это за штука? Палочка вроде какая-то… — Лёд тронулся, Бородавочник с энтузиазмом начал описывать свою находку, на всякий случай вплотную приблизившись к Мари. — Маленькая такая, как палец, обернутая в тонюсенькую бумажку, а внутри труха, похожая на чай, который нам на завтрак дают. Я это дело, конечно, раскурочил, — довольно хмыкнул Бородавочник. — Купился, думал, и вправду чай… А это вовсе не чай… — загадочно развел руками он.
— А что? — спросила Мари.
— А шут его знает, но пахнет вкусно. — Бородавочник оглянулся и, убедившись, что за ними никто не подсматривает, запустил пятерню в карман, вытащил крупинки чего-то действительно похожего на чаинки. Мари потянулась к ним, но Бородавочник быстро закрыл ладонь.
— Э, не… Самому мало. Да и потом, это не для баб-с, — серьезно добавил Бородавочник. — Для мужиков какая-то развлекуха. Тянет прямо!
Мари посмотрела на пожелтевшие кончики пальцев Бородавочника, может, он и прав, но все-таки хотелось пощупать. Бородавочник, поглядев на кислую физиономию Мари, сжалился, отобрал несколько чаинок, остальное припрятал в карман, зажал между ладонями и потер. От ладоней пошел терпкий, горьковатый дух. Бородавочник сунул ладони под нос Мари. Девушка дохнула, в носу защекотало.
— Самое оно, — довольно ухмыльнулся Бородавочник. — Эх, жалко, этот олух не помнит, для чего ему раньше нужны были эти палочки, — не без досады проговорил Бородавочник.
— Да, жаль, — согласилась Мари. — И что? Больше ничего? — на всякий случай спросила она, Бородавочник был тот еще бобёр.
Товарищ поджал губы. На лице изобразились борьба и волнение. Это и понятно — расскажи он Мари о еще одной своей находке, она снова начнет клянчить и с ней опять придется делиться.
Какие-никакие, а чувства все-таки перетянули, Бородавочник насупился и опять полез в карман. Через некоторое время из кармана показалось что-то длинное, скользкое, чем-то попахивающее.
— Вот, — вздохнул Бородавочник. — Это тоже было на Мокром. — Бородавочник окончательно капитулировал и выложил все недавно добытые сокровища.
«Итак, Мокрый действительно существовал, как существовали и все эти подарочки, — вихрем пронеслось в голове Мари. — А это значит, что она пропустила перекличку? Что с ней теперь будет? То же, что и с Ехидной? А может, хуже? Хотя, куда хуже?!.. Ну и что теперь, трястись? Как дуб или осина? Что там трясется? Не на ту напали! Она сейчас же разыщет этого Мокрого, выведает все, что еще не успело выветриться из его башки, и обязательно придумает, как ей отсюда выбраться!»
— Ну хоть что-то хорошее за сегодняшний день. — Мари, не обращая внимания на трепетный взгляд, которым Бородавочник проводил скользкий ошметок, запихнула его к себе в карман. — Ну-ну-ну! — успокоила она товарища. — У тебя же остались чаинки! — подбодрила она его.
Бородавочник чуть повеселел, поднес ладони к носу и замер, закатив глаза, для Мари он больше не представлял интереса, во всяком случае на данный момент. Поболтавшись по своему отсеку и так и не найдя никакого Мокрого, Мари направилась к себе.
«Ну и что дальше?! — вдруг разозлилась Мари. — Сколько все это будет продолжаться?! Компот, перекличка, компот… неужели это и всё?! Насколько мы здесь зависли? С ума ведь можно сойти от скукотищи!»
Глава 3
Мешок под кроватью и ожившая тумбочка
Комната Мари мало чем отличалась от других: кровать, одеяло, наполненная воздухом подушка, маленькая тумбочка между стеной и кроватью. Коробка, в которой с трудом помещалась сама Мари. Теснотища! Напротив двери — окно, выходящее в зал, здесь проходила перекличка и выдавали троекратный компот. Оставшись одна, Мари подошла к окну. По общей зоне не спеша прогуливались несколько обитателей, здесь всегда кто-то был, это и понятно, в комнатах сидеть тоскливо, а, кроме центральной зоны, комнат и длинного коридора, идущего по периметру, больше и пошататься было негде. Отойдя от окна, Мари пододвинула к двери тумбочку (никаких замков на дверях, разумеется, не было), легла на пол и, перебирая лопатками, заползла в узкую щель между кроватью и полом. Под кроватью Мари затихла. С обратной стороны матраса на булавке висел мешок, в котором хранились все её сокровища! Мари расстегнула булавку: мягкий треугольник ткани, порванный ремешок с тремя дырочками, ложка, которую удалось стащить за обедом, набойка, отвалившаяся от кого-то в коридоре — это были её собственные приобретения, о которых не знал даже Бородавочник. В отдельном кармашке лежало выклянченное у товарища. Девушка припрятала только что добытое, приколола мешочек обратно к матрасу и, перевернувшись на пузо, перебирая лапками, вылезла из-под кровати. Не успела она встать на ноги, как в двери появилась щелочка и тумбочка осторожно поехала по полу.
— Началось! — пробормотала Мари.
На пороге стоял тот самый молодой и интересный.
— Мокрый, — вполголоса представился молодой человек, прикрыв за собой дверь. — Ну, и где мы шлялись? — с места в карьер начал он.
Мари сглотнула и неожиданно даже для самой себя решила ни в чем не сознаваться, на всякий случай: кругом могли быть шпиёны.
— Я сегодня… дежурная, — ухватилась за единственную мысль девушка. — Носила Дохлому обед.
Конечно, Мари не была никакой дежурной и не носила никому обед, она выпалила первое, что пришло в голову.
— Значит, обед? — подмигнул Мокрый. — А я, знаешь, так и подумал, ты ж с кастрюлями по коридорам шлялась!
— Да, то есть нет… — Мари прикусила язык. — Я никуда не ходила… — окончательно запутавшись, проговорила девушка. — Я вас… не знаю…
— Не знаешь, говоришь? — Молодой человек почесал затылок, приблизился к Мари. — И что, даже не помнишь, как мы с тобой на лифте катались? Как крохотная птичка билась в чьих-то объятьях? Времени, конечно, было мало, ничего толком не успели, но… — Мокрый подошел к Мари вплотную, в глазах молодого человека прыгали чертики.
Мари отчаянно завертела головой:
— Нет! Я никуда не выходила! И вообще не покидала пределы своего отсека! Я не делала этого, честное слово!
— Врать тебя тоже здесь научили? — подавив вздох, произнес Мокрый.
Мари плотно сжала губы и на этот раз решила вообще ничего не говорить.
— Ну, хорошо, я понимаю, ты напугана, — попробовал с другого боку Мокрый. — Любой на твоем месте вел бы себя так же. Похоже, это была твоя первая вылазка? — включив все свое обаяние, продолжал добиваться своего молодой человек. — Кстати, чем у тебя здесь воняет? — Осмотревшись вокруг себя, Мокрый принюхался: — Неужто и тебе перепало? Представляешь, меня ваши чуть на запчасти не разобрали, последний кусок тины чуть не с мясом содрали!
Мари вскинула на него удивленные глаза, но опять промолчала.
— А ты была в центральном блоке? — переключился Мокрый. — Видела там всю кухню?
— У-у, — замотала головой девушка.
— Вот и я, а хотелось бы…
— Тут, в нашем отсеке, полно всего непонятного, — открыла рот Мари.
Мокрый широко улыбнулся — лед тронулся, девочка, по крайней мере, идет на контакт, а это ведь хорошо, когда тебе доверяют такие цыпочки!
— Завтра я туда, — как бы между делом вклинил он. — Ты со мной? На перекличке сядь на первой ряд с краю…
Не дожидаясь ответа, молодой человек выскользнул из комнаты. Мари уставилась на дверь, как баран на новые ворота — кажется, так это называется. Чем дальше, тем больше она все путала и все забывала.
Глава 4
Шляпа на двери и ночнушка в цветочек
На следующее утро Мари сидела на перекличке на первом ряду с краю и, болтая с Бородавочником, краем глаза наблюдала за дверью, из которой должен был вот-вот появиться Мокрый. Молодой человек не опоздал, перед самым началом он, как римский император, зашел в зал и, не удостоив Мари ни единого взгляда, присел во втором ряду. Некоторые и в простыни умудрялись выглядеть, как конфетка. Перекличка прошла бодренько, все назвали явки и пароли и ждали представления новеньких. С новенькими тоже все прошло довольно скоренько. Их было всего двое. Мокрый внимательно их изучил и, в отличие от остальных, довольно быстро догадался, почему эти двое здесь оказались. Для всех же остальных поведение вновь прибывших было до необъяснимости странным. Один ловил летающих у него перед глазами воображаемых мушек. Мушки оказались не шибко шустрые, потому как то и дело попадали в руки ловца, ловец, зажав пленницу в кулачке, о чем-то долго и обстоятельно с ней беседовал. (Беседовать с кем-то другим он наотрез отказался.) Другой был еще страннее. Парень испугался висящей под потолком лампочки, залез под стол и согласился вылезти, только когда лампочку чем-то прикрыли. Чем чуднее — тем моднее.
«Да, чего здесь только не увидишь!» — Мокрый, стараясь ничего не пропустить, наблюдал за происходящим.
Перекличка закончилась, все начали расходиться, Мари встала вместе со всеми, в коридоре за спиной у нее кто-то вырос и тихонечко подтолкнул к двери с нарисованной шляпкой.
— Ты? — удивленно спросила Мари, снова оказавшись тет-а-тет с Мокрым.
— Нет, тётя Рая из Саратова. — Молодой человек сунул ей в руку штаны и рубаху, точь-в-точь как те, которые носили охранники, и тихо буркнул: — Живо одевайся! И перестань, в конце концов, на меня пялиться!!!
Мари замялась, переодеваться перед незнакомым мужчиной было не совсем удобно. (Или удобно? Мари точно не помнила.) Чтобы уж слишком долго не раздумывать, дева схватила одежду и скинула с себя простынь.
Чайного цвета соски почти упёрлись в Мокрого.
— Цвет точь-в-точь… как у чая, — обомлел Мокрый и вдруг обрадовался и присвистнул: «Жизненно важные функции поддерживаются на нормальном уровне!»
Мари тем временем возилась с пуговицами и не видела особого повода для веселья. Мокрый впрыгнул в штаны и застегнул рубаху, комплект для себя он тоже где-то раздобыл.
Спустя пару минут двое в форме местной охраны вышли из туалета и уверенно направились к выходу. Навстречу по коридору, бурча что-то себе под нос, шел Бородавочник. Увидев его, Мари на секунду стушевалась, но Мокрый подтолкнул её вперед. Бородавочник, не замечая их, продефилировал мимо.
— Мы что, невидимки? — таинственно прошептала Мари, когда Бородавочник оказался позади.
— Совсем сбрендила? — поглядел на неё, как на полоумную, Мокрый.
Мари обиженно засопела.
— Да ладно тебе, — толкнул её локтем Мокрый. — Когда что-то постоянно маячит перед глазами, естественным образом перестаешь это замечать, поэтому этот крендель никак и не прореагировал на охранников и тем более не пытался узнать в охраннике свою подружку. А если бы даже и узнал, подумал, что всё это ему мерещится. Люди, знаешь ли, скорее верят привычному, чем собственным глазам.
— А… — Мари с пониманием кивнула, хотела еще что-то спросить, но Мокрый больше на нее не реагировал. Молодой человек остановился возле лифта.
Ждать лифта можно было до бесконечности, но Мокрый был явно из породы везунчиков: не прошло и пары минут, как дверцы распахнулись.
Мокрый вошел в лифт, прислушался, потом втащил за собой Мари, тут же выпихнул её обратно. Мари ждала в коридоре, как всегда, ничего не понимая. Мокрый начал чудить, вообще, Мокрый был мастер выкидывать разные штучки.
На глазах изумленной Мари молодой человек вытащил из кармана маленькую чайную ложку, выкинул её за двери лифта, опять полез в карман, вытащил осколок чашки (на днях кто-то разбил за обедом чашку), за осколком последовал коробок, шнурок от ботинка и крышка от пластиковой бутылки (где все это можно было раздобыть — уму непостижимо). По ходу дела Мокрый еще несколько раз выпихивал и снова затаскивал Мари в лифт. Хлам теперь кучкой лежал в проходе. Наконец Мокрый вытащил маленький пакетик, наполненный белым порошком, и кинул его наверх кучи.
— Ничего незаконного, хлористый натрий, соль обыкновенная, — прокомментировал Мокрый.
Мари дернула плечами, она ни о чем таком и не думала.
Двери лифта начали плавно закрываться, в последний момент Мокрый затащил Мари, двери захлопнулись, лифт начал пятиться в сторону.
«Чокнутый, — последний раз глянув на кучу, подумала Мари. — Теперь нас точно засекут…»
— А нельзя было поаккуратнее? — все-таки не удержалась от замечания девушка.
— А что? — спросил Мокрый. — Уже осикалась? Улики… Погони… — зловеще прошептал он.
Мари не ответила.
— Не боись! Нас здесь уже не будет! — подбодрил её Мокрый.
— Как не будет? — встрепенулась Мари.
— Да так, — отмахнулся от нее Мокрый.
— И все-таки… — заупрямилась девушка. — В конце концов, я тоже имею право хоть что-то знать. Хотя бы потому, что согласилась на всю эту авантюру!
Мокрый посмотрел на Мари: глазки девочки превратились в колючки, ротик собрался в точечку. Мокрый даже не удосужился сдержать смешок. Хороша!!!
Колючка вспыхнула.
— Ну, так и быть, расскажу, что знаю, — уважительно глянув на её негодование, начал Мокрый. У девчонки есть характер, уже за одно это стоит уважать человека. Кроме того, в данном случае она ведь ему что-то вроде напарницы. — Ты видела всех этих амбалов-сторожей? — спросил Мокрый. Мари кивнула, ясное дело, видела.
— Я сначала не сообразил, что с ними не так, а потом до меня дошло. Они же все… — Мокрый сделал паузу, посмотрел на Мари, но девушка не догадалась. Мокрый чуть разочарованно хмыкнул: — …одинаковые. Ноги, руки, габариты — все одинаковое, короче, сплошная унификация. Ну, и масса у них, как ты понимаешь, тоже одинаковая. На этом, кстати, держится вся их система безопасности, или охраны подопечных кроликов. Таких, как ты… — Мокрый довольно нелюбезно тыкнул пальцем в Мари. — Это же отличное решение! Можешь мотаться по коридорам сколько тебе влезет, но, если у тебя не тот вес… никуда ты, голубчик, с подводной лодки не денешься! — Мокрый тыкнул еще раз в Мари. Девушка забыла, что такое подводная лодка, но от выяснений воздержалась. Не хотелось выглядеть в очередной раз дурой, тем более что общий смысл был понятен.
— Но мы же тогда… как-то ехали, — задала вполне резонный вопрос Мари.
— Правильный вопрос, — похвалил её Мокрый. — Представляешь, тогда мне каким-то чудом удалось попасть в нужное значение. Чудеса! Я — супер-пупер-кибер-бой! — Мокрого опять понесло.
— Тогда зачем понадобилось все это сейчас? — все еще докопывалась до сути Мари.
— Обожрался, — виновато повесил голову Мокрый. — Вас тут, оказывается, отлично кормят! Да еще этот компот… Потом пришлось вообще ничего не есть. Короче, сбил вес, как последний индюк, вот и пришлось ловить нужное значение с помощью всяческих ухищрений.
Мари чуть ли не с завистью смотрела на Мокрого: «Да… есть женщины в русских селеньях!» Лифт все так же пятился вбок, а Мари была уверена, что, если вот сейчас раскроются дверцы и их застукают два амбала, Мокрый опять что-нибудь придумает и вывернется.
Лифт все парил и парил.
— И все-таки куда мы едем? — плавно покачиваясь, спросила Мари.
— Попробуем попасть в те места, где ни ты, ни я еще не были, — подмигнул ей Мокрый.
«Издевается, — подумала Мари и ни с того ни с сего подарила ему свою обворожительную улыбку: — На всякий случай», — убедила себя девушка.
Лифт остановился, дверцы поползли в стороны, едва Мари и Мокрый приготовились выйти, перед ними выросли две фигуры. В вытянутых руках фигуры держали пирамидкой громоздящиеся друг на друге коробки, двое что-то обсуждали, увидев Мари и её спутника, они скинули возвышающиеся коробочные пирамиды на них. Мари и Мокрый еле успели подставить руки, еще бы чуть-чуть — и все это коробочное хозяйство грохнулось бы на пол. Потом втиснулись и сами, Мари округлила от ужаса глаза и не сводила их с Мокрого. Мокрый был сама безмятежность и, казалось, даже не замечал её ужаса.
Доехав до нужно этажа, смотрители вышли из лифта, Мокрый быстро перекинул им свою часть коробок, помог Мари избавиться от её порции. Дверь за смотрителями закрылась.
— Отлично, — выдохнул Мокрый, — похоже, на обслуживающем персонале и здесь экономят, они что, настроены только на пожар и землетрясение? Всё остальное им по бубну?! — Мари прислонилась к стене, переводя дух, ей было не до шуток.
Двери лифта снова разъехались, появились те же двое, но уже с новой партией коробок. Мари опять вжалась в стену.
— Чтоб их! — чертыхнулся Мокрый. Двое опять еле протиснулись в лифт и снова нагрузили коробками Мокрого и Мари.
Лифт на этот раз долго петлял по шахтам, прежде чем остановиться. Смотрители перекинулись между собой парой ничего не значащих для Мари и Мокрого фраз, потом один из них обратился к Мари — струйка влаги побежала по спине девушки. Мари остолбенела, пауза затягивалась и приобретала угрожающий размер. Чувствительный пинок вывел девушку из оцепенения, Мокрый, вытянув подбородок вперед, глазами указал на дверь: «Ну, же!»
«Ну, конечно, — наконец сообразила девушка. — Нужно помочь товарищам дотащить эти чертовы коробки до места назначения… Куда они их там тащат?»
Мари вышла из лифта и осторожно, так, чтобы не развалить свою пирамиду, зашагала за смотрителями.
Мокрый последовал за ней. Процессия направилась по коридору.
«Можно отстать, — переставляя ватные ноги, подумала Мари. — Бросить коробки, вернуться обратно к лифту или удрать в другой рукав коридора». — Варианты спасения, как подводные бульбы, нехотя всплывали в её голове. С кем поведешься…
Мари слышала у себя за спиной монотонное пыхтение Мокрого. Вдруг коробки из пирамиды её спутника одна за одной стали перекочевывать к Мари, делая Пизанскую башню у нее в руках катастрофически высокой. Мари распахнула глаза от возмущения. Мокрый, не обращая на нее внимания, продолжал шагать, время от времени подталкивая Мари в спину. В руках его осталась единственная коробка.
До Мари донеслось шуршание.
— Так и знал, — недовольно пропыхтел он, закрыл крышку и быстренько забрал у нее свою часть коробок.
— Что там? — шепнула через плечо Мари.
— Да так, — откликнулся Мокрый и опять замолк.
— Ну! — рассердилась Мари.
— Да все то же самое, что у тебя под матрасом, — прошептал Мокрый. — Всякая дрянь: часы, трусы, папиросы, короче, всякая ерунда, которую каким-то образом удается зацепить с собой вновь прибывшим. Здесь они больше никому не нужны, вот их и утилизируют.
— Ути… что? — спросила Мари (даже не удивившись тому, что Мокрый успел исследовать её конуру).
— Избавляются, — пояснил Мокрый. — Кстати, они здесь не так уж хорошо выполняют свою работу, если кое-что оседает в кое-чьих карманах. — Мокрый подмигнул Мари и подтолкнул её вперед — не стоило отставать от амбалов.
Процессия продолжала двигаться по коридорам, двери открывались, закрывались, хлопали лифты. Очередная дверь распахнулась, ворвался яркий свет, на мгновение ослепив спутников. Всё вокруг постепенно стало приобретать четкие очертания.
Кто-то подошел, забрал у Мари и Мокрого коробки и оставил их стоять у стены. Первым сообразил, что нужно перестать маячить у всех на виду и поскорее спрятаться, конечно, Мокрый. Схватив Мари, он забрался в первый попавшийся закуток. Лучшего наблюдательного пункта было не придумать.
Перед ними раскинулся гигантский пункт передачи. Извиваясь, лентой тянулась гигантская полоса транспортера, на ней были грудой навалены… тела. Руки, ноги, торчащие волосы, пальцы — все перемешано.
— Одного не понимаю, зачем им здесь весь этот хлам? — прошептал Мокрый на ухо Мари. — Я раньше думал, что все это остается у нас.
Мари бросила на него полный негодования взгляд.
— Сорри, Сорри, — пробубнил Мокрый, конечно же, без всякого сожаления в голосе.
— Значит, вот здесь и застревают такие, которым еще непонятно, туда или сюда, — продолжал разглагольствовать молодой человек.
Мари вопросительно посмотрела на него.
— Потом объясню, — отмахнулся от девушки Мокрый. — Боже мой, да это же сенсация! — Молодой человек стиснул руку Мари. — Мне, конечно, никто не поверит, но… это же сенса…
Мокрый не договорил, стены, в которых они находились, вдруг затряслись, Мари уперлась во что-то руками, потом вцепилась в Мокрого — их временное пристанище взмыло вверх и поплыло по воздуху. Мокрый, вертя головой во все стороны, казалось, был ошеломлен не меньше Мари, но в его глазах, помимо страха, светился еще и неподдельный восторг! Они оказались на дне чего-то похожего на гигантский ковш. Ковш некоторое время поболтался над конвейером, как бы прицеливаясь, потом раскрылся — и они полетели… Вниз! Навстречу ленте конвейера! Приземлились они, что называется, мягко. Мари лежала, боясь пошевелиться. Конвейер внушал ей ужас. Мокрый был, как всегда, в своем репертуаре, вел себя неожиданно и беспардонно. Оправившись от полета, молодой человек с интересом лазил по телам, все осматривал, шевелил, ощупывал. Наконец, подполз к бездыханному телу Мари.
— Ты что, сдохла? — Мокрый похлопал её по щекам. — Спящая красавица?!
— Отстань, — простонала Мари. — Я не хочу! Я не буду во всем этом участвовать! Я боюсь! Я, в конце концов, женщина!
— Нашла когда вспомнить! — прокудахтал Мокрый. — Может, ты ею когда-то и была… но не сейчас, подруга. Лучше смотри, сколько здесь всего интересненького! — Мокрый опять отполз от нее и стал осматривать очередное тело. — Ты гляди-ка, какая чистенькая, аккуратненькая, ночнушечка в мелкий цветочек. — Мокрый разглядывал какую-то бабушку. — А я думал, у таких сразу экспресс в одну сторону!
Мари возмущенно посмотрела на Мокрого.
— И все-таки можно хоть чуть-чуть поуважительнее относиться ко всем этим… людям!
— Ага, — кивнул головой молодой человек.
— И можно потише, — прошипела Мари. — Мы же здесь не одни!
Предупреждение, если и подействовало, было сделано слишком поздно: лампы над их головами ярко заморгали. Мокрый упал, растянулся на телах, принимая неподвижно-дурацкую позу. Мари последовала его примеру. Тот же самый ковш, который скинул их на ленту, направился к Мокрому, подцепил его за шиворот, молодой человек снова взмыл, поболтался в воздухе, после чего ковш опустил его на пол. Мари не шевелилась. Хотя, конечно, притворяться было бесполезно. Если вычислили его, значит, доберутся и до нее. К тому же это было не по-товарищески. Девушка, собравшись с духом, подгребла к краю ленты и стала наблюдать.
Мокрый, широко расставив ноги и по-деловому подбоченясь, стоял перед двумя охранниками и тыкал им в нос какую-то красную книжечку, которую Мари раньше не видела. Молодой человек что-то доказывал. До нее долетали скудные обрывки фраз: «Свобода… пресса…» — и еще какая-то белиберда.
Мокрый сражался, как тигр, но на амбалов, похоже, ничего не действовало — ему заломили руки. Мари в ужасе закрыла глаза и уткнулась в чье-то плечо, замерев в позе страуса, — не дыша и боясь даже шелохнуться, она ожидала, что будет дальше. Мокрый тем временем вывернулся, рванул к контейнеру, вскарабкался наверх и стащил плохо соображающую Мари вниз.
— Окей, окей, — поднял руки Мокрый. — Я — ваш! Только она пойдет со мной! — В голосе его звучал металл.
Ошеломленная Мари не верила своим ушам — даже сейчас Мокрый умудрялся диктовать свои условия!!
Смотрители переглянулись, о чем-то посовещались, вытащили что-то типа пейджера, с кем-то переговорили и утвердительно кивнули головой. Одним больше, одним меньше. Похоже, им тоже не терпелось поскорее избавиться от шебутных нарушителей.
Все, что было после, Мари помнила плохо. Их куда-то отвели. Бородавочник, лабиринты и коридоры — все осталось позади и исчезло. Она очнулась на кровати в совершенно незнакомом помещении. Мокрого поблизости не было. На столе рядом с кроватью она нашла записку довольного странного содержания:
«Ушел в редакцию, буду вечером.
Надеюсь, простишь, что пришлось тебя похитить!
P. S. Чмок!
Твой похититель,
Мокрый».
Глава 5
Финишная
— Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! — Стены редакторского кабинета сотрясались, стекла в окнах гудели. Все сотрудники редакции «Ой-Ли-Дейли» притихли, словно мыши, как только спецкор Виталий Мокрый, только что вернувшийся из командировки, был вызван в кабинет главного редактора.
— Ты что за цирк устроил?! — взвизгнул редактор. — Ты хоть понимаешь, на какой риск я пошел, отправляя тебя в эту… командировку?! Сколько мне пришлось инстанций пройти, сколько всяких разрешений получить. — Петр Тимофеевич, как второсортная актриска, в отчаянии заломил руки.
Виталий Мокрый был невозмутим — как всегда, невозмутим. Он был лучшим — и многое этим объяснялось: его уверенность, авантюризм, готовность лезть туда, куда другой не полезет. То, что он лучший, знал, несомненно, он сам, знала вся редакция и знал его шеф — Петр Тимофеевич Оглоблин, иначе не отправил бы именно его в эту командировку, не прошел бы все инстанции, не добился бы всех разрешений, не придумал бы легенду с утопленником и т. д., и т. п.
— Петр Тимофеевич, — пропустив мимо ушей поток слов, начал Мокрый. — Не далее как неделю назад, сидя на этом самом месте, вы, Петр Тимофеевич… — Виталий сделал многозначительную паузу: — …горячо жали мне руку и даже просили, чтобы я во что бы то ни стало возвращался. Впасть в кому — это, знаете ли, не кофейком побаловаться…
— Да знаю, знаю! — взвыл редактор. — И все-таки, я же просил — не привлекая внимания, осторожно, только собираем информацию и тихонечко — понимаешь, тихонечко — сматываемся! — На тишайшем слове «тихонечко» шеф хрястнул кулаком по столу.
Виталий наивно захлопал глазами:
— Петр Тимофеевич, так я же тихонечко, только собрал информацию и обратно…
— Ты?! Тихонечко?! — зарычал редактор, вырастая из кресла. — А бабу, бабу кто с собой притащил? — схватился за голову Оглоблин.
Виталий замялся, рыльце было действительно в пушку.
— Да если б я знал! Если б я знал!!! — Петр Тимофеевич, сотрясая кулаками воздух, выглядел даже в некотором смысле комично.
Виталий уже знал, что последует за этим, обычно в подобных ситуациях шеф прибегал к самой крайней и самой свирепой угрозе, на которую он был способен.
— Да если б я знал! Да я тебя… после этого… до конца дней за гороскопы усажу! Ты у меня до пенсии для козлов и баранов будешь будущее придумывать!!! — обрушился в кресло редактор.
Виталий поморщился, превратиться из спецкора в писаку для последней страницы — в этом было действительно что-то жуткое.
Видя, что шеф не на шутку рассержен, Мокрый решил сделать подкоп с другого боку.
— Петр Тимофеевич, — начал по-деловому Виталий. — Вы же сами до того, как занять вот это… — Мокрый бровями показал на кресло редактора. — Вы же сами двадцать лет спецкором оттарабанили, — начал обработку Виталий. — Вы же знаете, чем отличается работа настоящая, полевая от офисной рутины. — На последнем слове Виталий сделал паузу.
Петр Тимофеевич незаметно для себя мотнул головой — Виталий, кажется, нащупал нужную жилку.
— Спецкор — он же как космонавт, он должен действовать по обстоятельствам, ЦУП далеко, сидящие за пультами мужи могут не обладать полной информацией, и тогда нужно… принимать решение самому…
— Самому?! — снова вспыхнул, как спичка, Петр Тимофеевич.
— Более того, я уверен, — опять перехватил инициативу Виталий, — что, окажись на моем месте вы, Петр Тимофеевич, вы бы тоже… — Виталий предпочел оставить фразу незаконченной…
Расчет оказался верен. Окажись Петр Тимофеевич на месте Виталия, он, конечно бы, спас даму, конечно, получил бы нагоняй от собственного начальства и, может быть, заварил бы еще и не такую кашу! Но сейчас он был на своем редакторском месте и ему предстояли объяснения с его собственным начальством!!!
Петр Тимофеевич вновь схватился за голову.
— Уйди! С глаз моих!!! — махнул он рукой на Виталия. Но в голосе что-то дрогнуло. — Она хоть хорошенькая? — неожиданно спросил редактор, когда Виталий был уже в дверях.
Молодой человек поднес сложенные пальцы к губам и смачно, от всей души чмокнул:
— Розан!!!
— Иди, — опять махнул рукой Петр Тимофеевич… и в сотый раз пожалел о том, что он давно уже не так девственно юн и молод, как спецкор Виталий Мокрый.