Моя жизнь в доме Гора сначала показалась сказкой.

Я наслаждалась общением с сыном. Нежилась в лучах заботы Надежды Матвеевны. Гор был со мной очень ласковым, внимательным и великолепным любовником.

Я, наконец-то, звонила Галочке. В первый раз, после долгого китайского перерыва, мы с ней пол дня проболтали (у неё это было пол ночи) обо всём. Я рассказала ей все свои новости, она мне — свои. Звонила и ребятам: Захару, Дану. Они стали очень популярной группой и уже перебрались в столицу.

А потом, где-то через пару месяцев, я заскучала без какого-либо занятия. Подумала и решила, что хочу вернуться в университет и закончить образование.

Вот тут и обнаружились проблемы. Гор был категорически против. И вообще, я, наконец-то, стала замечать то, на что поначалу просто не обращала внимания: я не могу свободно выходить из дома. Свободно передвигалась только в пределах ограждённого пространства частной территории, на которой располагалось поместье Гора. Поначалу, когда мне никуда и не хотелось, я просто не замечала этого.

Но когда меня просто не выпустили за ворота, а Гор, вернувшись вечером, просто отмахнулся от моей попытки получить объяснения, и потом, этот его запрет на дальнейшее обучение — я, наконец, прозрела…

Постепенно, понемногу я начала осознавать своё положение почётной узницы и запечалилась. Я перестала уговаривать ревнивого мужчину отпустить меня учиться. И перестала ждать его, ушло счастливое настроение, пропал аппетит.

У сына уже было много занятий. Ежедневно его отвозили в детский сад. Один из лучших, наверняка. И мальчик всегда занят. Уроки, тренировки… Ему всего четыре, а Гор просто помешан на его развитии. Впрочем, сыну нравиться. Я не нужна ему уже так, как раньше, когда он был махоньким…

После того, как машина с Волчонком скрывалась из виду, я уходила в парк. Уже стояла очень поздняя осень, я садилась на скамейке у искусственно созданного пруда и часами бездумно наблюдала как на поверхности воды плавают последние опавшие разлапистые кленовые листья.

Наверное из-за того, что перестала есть, сильно похудела.

С Гором в постели по-прежнему была послушна, никогда не отказывалась от близости и не сопротивлялась его ласкам. Но теперь я чувствовала, что он мой тюремщик. Очень добрый, ласковый, но абсолютно бескомпромиссный и несгибаемый.

И тёплое чувство, которое появилось на лунной дорожке в Китае стало таять. Вдруг всё показалось ошибкой…

И, не знаю, чем бы всё закончилось. Может быть, так бы и умерла моя любовь медленно и неотвратимо, если бы Гор случайно не вернулся домой за какими-то бумагами.

Ему захотелось увидеть меня и, узнав у прислуги, где я могу быть, пошёл искать.

Увидев худенькую печальную девушку на берегу пруда, которая скользнула по нему равнодушным взглядом и даже не поднялась на встречу, он вдруг понял: что-то идёт не так.

Я не смотрела на него. Хотелось, чтобы ушёл. Но Гор сел на скамейку рядом. Мы помолчали и вдруг, я решилась и сказала:

— Спасибо тебе за эти несколько месяцев счастья. Но сейчас я бы хотела…

Гор судорожно вдохнул. И, вдруг, дёрнул меня к себе на колени и начал целовать, заглушая… Потом сказал:

— Я согласен. Можешь вернуться в университет.

Я изумлённо посмотрела на него. Но он только поднялся и быстро ушёл, сказав, что спешит.

С этого дня всё изменилось.

Я восстановилась со второго семестра и стала ходить на занятия. Теперь у меня была куча забот. Всем нужно было уделить внимание, везде нужно было успеть, вернулось настроение, аппетит, прежняя печалька показалась надуманной.

Кстати, в университете встретилась с братом. Он рассказал, что отец страшно сердит на меня и считает пустым вложением. Он забросил идею получить гарантии с моей помощью и теперь не хочет и слышать обо мне. И я, вдруг, почувствовала облегчение. Я тоже не хотела больше о нём никогда слышать.

А вот с братом мы продолжили общаться, он с удовольствием помогал мне снова освоится в уже новой группе, делился информацией о новых преподавателях. Алекс теперь был на курс старше, но регулярно забегал ко мне поболтать. И вокруг нас сразу стайками начинали кружить девочки.

Гор несколько раз встречал меня после занятий, чем вызвал немало завистливых взглядов девушек в мою сторону.

Однажды, уже в конце семестра, я шла с консультации и мне стало плохо, голова закружилась. Парень рядом поддержал под руки и стал выводить на улицу — мы были в двух шагах от входной двери.

Так полуобняв, чтобы лучше удержать, молодой человек вёл меня по ступенькам к моей машине, уговаривая, что в таком состоянии мне не стоит самой вести машину. Так нас и увидел Гор. Ревниво кинулся к нам, как коршун на мышей, но я, едва завидев своего мужчину, протянула к нему руки и с облегчением сказала: «Гор…» — и потеряла сознание.

В больнице ему, обезумевшему от беспокойства, сообщили, что он скоро станет папой. Я, естественно, не стала говорить доктору, что — уже во второй раз. Гор выглядел так, словно впервые…

Потом была необыкновенная великолепная весёлая свадьба! Прилетали все мои и Гора друзья: и Галочка, и Дан с нашей группой и Драконы. Гор всё организовал, чтобы порадовать меня, сюрпризом.

Ну, не везёт же мне с университетом, блин! Хочется верить, что я его когда-нибудь закончу. Пока же, меня разве что в коробке с ватой не держат. Рядом со мной всегда три служанки. Как сказал Гор: чтобы я не осталась без присмотра, если вдруг одну пошлю за чем-то, а третья, если пошлю за чем-нибудь двоих. Он так носится со мной, так беспокоится по каждому пустяку! Меня наблюдают сразу три разных доктора.

Сейчас я думаю, что с такой непомерной заботой, вряд ли решусь на ещё одну беременность когда-нибудь в будущем.

Сегодня Гор, обнимая меня, обхватив руками мой огромный живот (УЗИ показало, что это девочка) сказал мне:

— Я так счастлив, девочка моя.

А я поняла, что я тоже, очень — очень счастлива.